Пламенеющая память человечества

Если Атлантида была действительно разрушена в результате чудовищной катастрофы, когда погибло все живое, то где же древние записи об этой катастрофе? Какие существуют в древних источниках доказательства того, что она вообще имела место? Прежде чем начинать обсуждение драмы Атлантиды, нам следует найти исторически достоверное подтверждение факта ее существования.

Самое раннее относительно полное описание Атлантиды и ее гибели дано Платоном около 350 г. до н. э., спустя века после кончины этой имперской столицы. Он писал, что Атлантида была главным городом обширной империи, которая господствовала над большой частью мира и располагалась на острове в Атлантическом океане за Геркулесовыми столпами, известными сегодня как Гибралтарский пролив. Атлантида отличалась высоким уровнем развития цивилизации и была богата ископаемыми, а ее жители славились как искусные моряки и рудокопы. На протяжении большей части своей истории атланты были известны своими добродетелями, но материальное благополучие развратило их, и они стали военными агрессорами. Вдохновленные успешными походами в средиземноморские страны, такие как Ливия и Италия, атланты всерьез начали угрожать Египту и странам Эгейского мира, пока не потерпели поражение от греческой армии, прогнавшей захватчиков назад в их океанскую столицу. В момент отступления атлантов их родной остров внезапно подвергся разрушению в результате естественной катастрофы и затонул «в один день и ночь».

Хотя Платон повторяет в «Диалогах», что его повествование — не вымысел, современные критики упорно настаивают на том, что Платон изложил миф, а не подлинную историю. Но что такое миф? Что-то вроде народной сказки, повествующей о нереальных событиях и проповедующей некую примитивную мораль под маской занимательного сюжета? Скорее всего, большинство профессиональных историков именно так миф и трактуют. Официальные историки почти не придают значения (если вообще придают) устной многовековой традиции, передающейся из поколения в поколение, поскольку имеют дело только с конкретными материальными свидетельствами, полученными при раскопках. Миф слишком туманен, его можно интерпретировать как угодно, заявляют они, поэтому его очень трудно использовать в качестве доказательства. Для них это всего лишь игра воображения, некое литературное произведение, в лучшем случае — отголосок каких-то давних событий, дошедший до нас сквозь время в неузнаваемой форме благодаря бесчисленным пересказам. Подобная точка зрения доминировала среди ученых-историков на протяжении большей части XX в., что являлось трагической самонадеянностью. Пренебрежение огромным наследием целых народов привело к близорукому видению истории, когда весьма ценные жизненно важные свидетельства выпадали из поля зрения ученых.

К счастью, эта застарелая догма постепенно отступила с приходом нового поколения ученых-историков. Одним из них был Дж. Кэмпбелл, который считал, что миф — нечто более значимое, чем просто сказка или другой фольклорный жанр. В своих удивительно глубоких книгах и лекциях он показывал, как миф, передаваемый из уст в уста на протяжении веков, может рассказать о весьма важных событиях. Используя подсказку К. Юнга, знаменитого шведского психолога, Кэмпбелл показал, что мифы можно разделить на два типа: подсознательные и исторические. Вслед за Юнгом он демонстрирует, как живучи вечные темы мифов среди совершенно разных народов, различающихся между собой как местом обитания, так и культурными традициями. Это значит, что «коллективное бессознательное» всех народов выражает себя через миф. Другими словами, универсальность мифов — это поэтическое выражение всеобщей человеческой мечты.

Исторический миф никогда не был бесстрастным отчетом, предназначенным для бюрократического архива, он в драматической форме повествовал о событиях или явлениях несомненной важности, увековечивая их существование. Как могло сообщество, не имеющее письменности, сохранить для будущих поколений те уроки своего прошлого, которые казались наиболее значимыми, если не через миф? Но и письменность — вовсе не гарантия сохранности: рукописи бренны, как хорошо нам известно. Многие записи теряются, библиотеки исчезают в дыму пожаров, даже буквы, высеченные на камне, в конце концов стираются.

Тысячи медицинских и иных свитков были сожжены Киром Великим, когда его войска захватили дворцы в Фивах и Мемфисе в 525 г. до н. э. Позже Дарий, царь государства Ахеменидов, разрушил библиотеку в Афинах. Все литературные произведения древних греков, за исключением поэм Гомера, были безвозвратно утрачены. Греки взяли реванш, когда Александр Великий и его войска разграбили Персеполь. Тогда же были уничтожены 12 томов Магии, написанных на бычьей шкуре золотом. По приблизительной оценке около полумиллиона свитков, содержащих знания о Финикии, были утрачены, когда в 146 г. до н. э. при падении Карфагена была сожжена знаменитая библиотека. Во время своей военной кампании в Галлии Юлий Цезарь велел сравнять с землей Друидский колледж в Бибракге, содержащий в своих анналах тысячи манускриптов по медицине, философии, химии и астрономии.

Август Ле Планжен, отец и основатель археологии майя, писал:

«С приходом и захватом господства христианской церковью воспоминания о существовавших когда-то цивилизациях, таких как Атлантида, египетская и греческая цивилизации; все еще удерживающихся в умах ученых мужей, были полностью изгнаны из памяти народа. Если верить Тертуллиану и другим церковным писателям, христиане в течение первого века христианской веры питали отвращение ко всем видам искусства и науки, которые, подобно литературе, они считали хитрыми кознями дьявола. В результате они разрушили все наследие культурного прошлого. Они закрыли академию в Афинах, школы в Александрии, они жгли библиотеки и другие храмы науки, содержащие работы философов и записи их исследований во всех областях человеческого знания».

Верхом этого похода против мира науки и культуры стал поджог содержащей тысячи томов библиотеки в Александрии. Огромное количество письменных свидетельств западной цивилизации безвозвратно погибли в огне. Несколько тысяч манускриптов, которые удалось тогда спасти, были позже уничтожены мусульманами. Те считали: если книги содержат сведения, которые есть в Коране, то они никому не нужны, а если противоречат Корану — значит, они вредны.

Много позже на другой стороне земного шара епископ Диего де Ланда заставил индейцев майя на Юкатане сложить огромный погребальный костер из их иллюстрированных книг, рисунков на бересте и предал все это огню.

«Они кричали так, словно я сжигал их детей», — писал этот добрый епископ в своем отчете в Мадрид. Майя считали, что ведут свое происхождение с большого острова в Атлантике. Сегодня остался только миф. Поэтому не удивительно, что так мало письменных свидетельств об Атлантиде дошло до наших дней. Чего бы только не отдали атлантологи, чтобы пройтись по залам Великой Александрийской или Карфагенской библиотек. Как же печально, что все эти сожженные тома никогда не будут прочитаны! Мифы — вот все, что у нас осталось. Но и они хранят историю. Заключенные в раковину поэтических образов, они дошли до нас сквозь тьму веков, в то время как большинство рукописных документов превратились в пепел.

Традиция, которая коренится в человеческом сознании, будет существовать, пока живо само человечество, поскольку традиция становится естественной потребностью души. Исторический миф, в таком случае, это сохранение в памяти людской наиболее важных для человечества событий в поэтической форме. То, что подобные воспоминания сохраняются и продолжают вызывать уважение спустя тысячелетия после того, как народ, которому они принадлежали, исчез с лица земли, только доказывает особенно большое значение мифа для последующих поколений.

Миф — это не сказка и не ложь, а нечто как раз противоположное: историческая правда, хранимая в художественной форме, которая помогает этой правде наилучшим образом пребывать в веках. Как писал Р. Грейвз, один из наиболее уважаемых авторов и исследователей мифов: «Все они (мифы) — серьезные свидетельства, повествующие о древних религиозных ритуалах и обычаях или о важных событиях, и вполне заслуживают доверия, если не считать ошибки в переводе с одного языка на другой, недопонимание точного значения ритуалов, а также намеренные искажения, внесенные в мифы по моральным и политическим соображениям».

Миф об Атлантиде никогда не был исключительно психологическим или историческим, но был сочетанием одного и другого. В его основе лежит реальное событие, причем настолько глубоко травмирующее и значительное, что оно сталось в коллективной бессознательной памяти человечества. Гибель Атлантиды — одно из самых ярких воспоминаний нашей видовой памяти, так как случилось это на заре цивилизации, когда человечество только-только выбралось из состояния дикости, достигло высот материального и духовного величия, а затем потеряло все это в результате страшной катастрофы. После этого на земле на долгие пять веков установились темные годы невежества, возвращения к варварству. Историческое событие со временем воплотилось в миф, который и дошел до наших дней, поскольку память об этом катаклизме жива в нашем подсознании.

Именно поэтому история о гибели Атлантиды, в отличие от множества других, так захватывала и пленяла воображение всех последующих поколений на протяжении многих веков. В действительности же интерес к атлантической катастрофе заметно ожил именно в наши дни благодаря значительно возросшему числу компетентных, даже, можно сказать, блистательных исследований в самых разных областях науки, которые неизменно возвращают наше внимание к колыбели цивилизации человечества и к ее гибели.

 

Другие работы Платона об Атлантиде

Самые ранние, полные версии истории об Атлантиде содержатся в «Диалогах» Платона «Тимей» и «Критий». Об этих произведениях с исчерпывающей полнотой говорится во многих статьях и исследованиях, и обе многократно здесь цитировались. Однако другая, менее известная его работа, «Законы» реже упоминается атлантологами, а цитируется и того меньше. Это значительное упущение, так как «Законы» — единственная работа Платона, в которой помимо «Тимея» и «Крития» речь идет об атлантической катастрофе. Может показаться странным, но многие ученые считают именно «Законы» истинной историей, основанной на фактах, в то время как оба диалога — «Тимей» и «Критий» — выдумкой. «Законы» написаны как разговор между Афинянином, который, видимо, говорит от лица Платона, Кританом, Клинием и Спартанцем.

«Афинянин: Так что вы оба думаете об этих древних легендах? Есть ли в них хоть сколько-нибудь правды?

Клиний: О каких легендах ты ведешь речь?

Афинянин: О тех, в которых рассказывается о гибели человечества в результате потопов, эпидемий или разнообразных других причин, когда выживают лишь единицы.

Клиний: О, эти истории заслуживают доверия.

Афинянин: Тогда давайте обсудим одну из таких историй о массовой гибели людей в результате великого потопа».

Здесь, как и во всех текстах, посвященных Атлантиде, Платон снова и снова настаивает на том, что считает всю эту историю правдой. В том же духе он недвусмысленно ссылается на Солона, чья неоконченная поэма легла в основу диалогов на тему Атлантиды.

«Афинянин: Поэты, как вы знаете, обычно слагают свои стихи под влиянием божественных сил и вдохновения и, таким образом, благодаря своим музам часто попадают в самую суть, находя истинные исторические факты».

Геологическое разрушение, постигшее Атлантиду, не ограничилось одним Атлантическим океаном, но, как следует из исторических записей, распространилось за Эгейский мир и Малую Азию. Р. Дрюс, известный исследователь этого периода, пишет, что население Крита было вынуждено поспешно переселиться высоко в горы. Обычно ссылаются на работы исследователей таких «городов-убежищ», как Карфи, расположенного на высоте 2800 футов над уровнем моря, и Кастро (еще выше). Их обитатели когда-то жили в прекрасных, комфортабельных городах на побережье. Фактически все эти города были внезапно разрушены, а их население вынуждено было бежать, чтобы спасти свою жизнь. Люди поселились в примитивных самодельных хижинах высоко в горах, среди облаков. Дрюс отмечает: «Для того чтобы строить в таких ужасающих условиях города, нужны были очень веские причины». Об этих причинах и писал Платон сначала в «Тимее» и «Критии», а затем в «Законах»:

«Когда же боги, творя над Землей очищение, затопляют ее водами, уцелеть могут волопасы и скотоводы в горах, между тем как обитатели городов оказываются унесены потоками в море».

«Те же, кто избежал погибели, стали пастухами высоко в горах, сохранив лишь скудные воспоминания о былой славе. И мы можем предположить, что в эти времена наступило полное разрушение городов, расположенных в долинах и на морских побережьях. Можно себе представить, какой ужас преследовал их, поскольку они испытывали страх перед тем, чтобы вновь спуститься в долины».

Законы описывают «темные века», когда цивилизация была предположительно повержена в невежество и хаос, последовавшие за гибелью Атлантиды:

«Афинянин: В такое время должны были разрушиться полностью города на равнинах и на морском берегу.

Клиний: Несомненно, мы можем сделать такое предположение.

Афинянин: Кроме того, все орудия труда, оружие, имущество и инструменты были потеряны вместе с научными открытиями, которые были сделаны до катастрофы… Условия существования людей после этого бедствия были… ужасающими, на грани вымирания, но когда воды ушли и огромные пространства голой земли открылись, земля долгое время оставалась незаселенной выжившими и их поредевшими стадами. Можете ли вы вообразить, что для этого затонувшего города все их социальное устройство и законы, все те вещи, которые мы здесь обсуждали с вами, могли сохраниться или хотя бы воспоминание об этом?

Клиний: Конечно, нет.

Афинянин: Тогда мы можем заключить, что бесчисленные поколения, которые были вынуждены вести скудную жизнь на грани вымирания, были невежественны в ремеслах и искусствах по сравнению с тем, как они жили до потопа, или по сравнению с нами».

Эти «темные воды», о которых упоминает Платон, и в самом деле мрачным покровом невежества легли на бронзовый век около 1200 г. до н. э. Фактически все деяния и достижения западной цивилизации стали возможны лишь после того, как это время было забыто, или память о нем превратилась в миф. Четыре века интеллектуального мрака, поглотившего цивилизацию, свидетельствуют о массовом регрессе общества, не имеющем аналогов в истории вплоть до падения Римской империи. Платон говорит, что потоп стал отправной точкой этих «темных веков», и использует этот тезис, чтобы объяснить, почему лишь слабые воспоминания о предшествующей цивилизации дожили до его времени. Он дает понять, что это раннее сообщество было весьма прогрессивным и развитым, когда пишет о научных открытиях, безвозвратно утерянных во время катастрофы. Вместе с технологиями этой погибшей цивилизации, пишет Платон, были утеряны и важнейшие минералы.

«Афинянин: В результате потопа были полностью уничтожены железо, медь и вся металлургия в целом… И, как следствие, сама потребность в железе, меди и подобных им металлах была потеряна на долгие-долгие годы после того».

Это особенно красноречивый фрагмент, потому что бронзовый век в действительности пришел к очень быстрому завершению, когда запасы меди неожиданно закончились. (Бронза — это сплав олова, цинка и меди.) Высококачественная металлургия, которая была характерна для этой эпохи, фактически прекратила свое существование после XIII в. до н. э. Соответственно все мировые запасы меди добывались из недр Мичиганского полуострова неизвестными рудокопами от 3000 до 1200 г. до н. э. Это как раз даты начала и конца бронзового века. Большая часть добытой американской меди, около половины биллиона фунтов, исчезла без следа. Некоторые исследователи верят в то, что суда, груженные драгоценными металлами, плыли в Европу и на Ближний Восток, где они использовались в производстве оружия и инструментов. Причем высококачественная медь ценилась выше бронзы.

Запасы меди в Старом Свете были очень низкого качества и невелики по объему. Между Старым и Новым Светом, как пишет Платон, лежала Атлантида, жители которой, по его свидетельству, были превосходными моряками и умелыми рудокопами. Тайна Мичиганского месторождения умерла вместе с ними. Более того, разрушение Атлантиды было настолько катастрофическим, что на долгие века сделало невозможным безопасное плавание за пределы Средиземного моря. Рассказанные в «Законах» факты прекрасно согласуются с историческими документами как Старого, так и Нового Света.

Интересно, что в «Диалогах» Платон не делает ни малейшей попытки сравнить Атлантиду с Критом. Чувствовал ли он вообще, что между этими государствами есть связь, как утверждают сторонники «Минойской гипотезы», или нет, но именно в этом тексте ему представлялась удобная возможность сделать это, ибо Клиниас был критянином. Фактически Минор (критский царь) упоминается лишь в самом начале Первой книги «Диалогов», но показательно, что Платон нигде не упоминает о нем в связи с историей Атлантиды или потопа.

 

Почему мы считаем историю Платона об Атлантиде правдой

Ближе к концу III книги «Законов» Платон дает понять, что его намерение — использовать историю Атлантиды в качестве исторической притчи, чтобы показать циклический характер развития цивилизации. Вот почему он так настаивал на том, что Атлантида существовала на самом деле. Он намеревался показать, что человеческие сообщества проходят в своем развитии разные фазы: рождения, целомудренной юности, продуктивной зрелости, обилия и роскоши, которые приводят постепенно к закату и, наконец, — к разрушению. Если бы Атлантида была всего лишь сказкой, его аналогия не сработала бы. Другими словами, история, доказывающая его точку зрения, должна была быть правдивой. Он писал в «Законах»:

«Афинянин. Зрелище, представленное в этой Титанической саге, наши древние легенды воспроизводят, сохраняя во времени, подобно тому, как человек постоянно возвращается (в памяти) к своим прежним страданиям».

История, рассказанная в «Диалогах» и расцениваемая многими археологами как вымышленная или как аллегория, является не только нашим самым первым и наиболее полным источником знаний об Атлантиде, но и основным мостиком между историей и мифом. Она имеет для нас большое значение, так как мы изучаем взаимосвязь фактов и метафор, чтобы понять, как именно миф может послужить надежной оболочкой, хранящей в памяти человечества важное событие. Следующие примеры, различающиеся между собой пространством, временем действия и культурой, отобраны как наиболее типичные, чтобы продемонстрировать универсальную возможность мифа — точно, но при этом в поэтической форме сохранять память об историческом событии на протяжении многих веков.

 

Миф о Менесе

Древние египтяне рассказывали историю о Менесе, первом династическом фараоне. Однажды, когда он был на охоте, его собаки внезапно повернулись против него и преследовали его до самого берега Нила. Отчаявшийся царь увидел большого крокодила, греющегося на солнце в иле. «О, крокодил! — взмолился Менее. — Позволь сесть тебе на спину и отвези меня на другой берег. И тогда я отдам тебе во владение город в моем новом царстве!» Крокодил ответил: «Конечно, фараон, я спасу тебя от опасности, так как я предсказываю тебе, что однажды ты станешь править всем Египтом». С тем Менее забрался на спину огромной рептилии, и крокодил в целости и сохранности перевез его на другой берег реки. Там крокодил собрал своих друзей, и они помогли фараону в битве с непокорными псами. После победы Менее сдержал обещание и отдал во власть крокодилам большой город. С тех пор эти создания почитаются жителями всего Египта.

Эта легенда была рассказана жрецами священного города, известного грекам под именем Крокодилополис. Там у священного крокодила был свой пруд, по которому он лениво плавал, украшенный драгоценными камнями и золотыми кольцами и браслетами. За ним ухаживали особые служители. Когда крокодил умирал, его бальзамировали, и новый крокодил занимал его место. Этот миф был пересказан во времена Рима, однако он гораздо старше — появился более трех тысяч лет тому назад, как раз перед политическим объединением в долине Нила. Хотя личность Менеса пока точно не установлена, некоторые номы додинастического Египта, символизируемые образом собаки (что, несомненно, означало пренебрежительное отношение), действительно оказывал сопротивление царю, пытающемуся с большим трудом объединить их в единое царство. Известно также, что изображение крокодила служило тотемом в номе Нижнего Нила, номарх которого встал на сторону Менеса и был награжден за преданность. Им же был основан город Крокодилополис.

Эта аллегория из жизни раннего Египта показывает, каким образом память об исторических политических событиях, отделенных от нас тысячелетиями, сохраняется в виде мифа.

 

Миф о Метеоре

В конце XVI в. европейцы впервые увидели в Аризоне в Каньоне Дьявола кратер чашевидной формы диаметром 4 тыс. футов. Много позже названный «кратером Баррингеров» — по имени семьи, владевшей землей, на которой он находился, этот объект был открыт для широкого обозрения. Этот кратер имел 570 футов в глубину — вполне достаточно, чтобы полностью поглотить 60-этажный дом, имеющий более двух с половиной миль в окружности, этот кратер мог бы вместить 20 футбольных полей.

Индейцы, испокон веков живущие в этих местах, говорили, что кратер образовался, когда Бог сбросил на землю с небес горящего «дьявола», т. е. того, кто не подчинился велению небесного владыки. Последовавшая затем катастрофа так напугала местных жителей, что страх свой они передали многим поколениям потомков. Огромная дыра, образовавшаяся в земле, и прежде и сейчас глубоко почитается индейцами как священное место; оно напоминает им о каре богов за своеволие.

Исследователи мифов, записавшие сказания американских индейцев о «кратере Баррингеров», сделали вывод, что племена, живущие здесь, оказались свидетелями падения метеора, в результате которого и образовался этот метеоритный кратер. Они также отмечают: индейцы рассказывали первым испанцам, посетившим эти места, что, после того как здесь упал горящий дьявол, на землю пришло разорение.

Значение этих исследований было принижено непонятными придирками профессиональных астрономов, которые отказывались признать, что кратер обязан своим возникновением небесному «гостю». Еще в 1891 г. Г.К. Гилберт объявил, что кратер является потухшим вулканом. Это заключение продержалось как незыблемая догма в течение 70 лет, хотя сам его автор, в отличие от любопытствующих зевак, едва взглянул на этот кратер. Гилберт был, помимо всего прочего, шефом геологов США, и его слово считалось законом.

Однако не позднее 1960 г., когда был изучен минеральный состав пород в этой зоне, было, без всякого сомнения, установлено метеоритное происхождение гигантского кратера. Оказалось, что минералы в этом районе подверглись изменениям под действием огромного сжатия, возможного только при ударе метеорита. В радиусе сотни миль от кратера были также обнаружены железо-никелевые осколки весом до 1400 футов каждый. Скальные материнские породы, состоящие из никеля и железа, — материал, входящий в состав тела большинства метеоритов. Исследователи, которые собрали несколько тысяч тонн металлических капель размером с песчинку, определили, что они сконденсировались из гигантского облака металлического тумана, который поднялся в воздух над местом падения метеорита.

С тех пор как была установлена истинная природа метеоритного кратера, наконец-то прояснились драматические детали его возникновения. Кратер появился при ударе о землю метеорита, состоявшего из железа и никеля, размеры которого достигали 150 футов в диаметре, весом в 100 тыс. тонн; он летел со скоростью около 45 тыс. миль в час, или, иначе, — 25 миль в секунду. При его ударе о землю произошел взрыв силой в 20 млн. тонн в тротиловом эквиваленте, что равно взрыву 4—5-мегатонной атомной бомбы. Этот взрыв мгновенно раскидал в разные стороны около 300 млн. тонн скальных осколков. Некоторые из этих камней, весом до 5 тонн, пролетели расстояние в тысячи футов от эпицентра. Взрывная волна вырыла кратер в 700 футов глубиной, выбросив при этом 175 млн. тонн известняка и песчаника на расстояние около мили, засыпав все вокруг толстым слоем песка и камней. Огромное давление, возникшее под землей из-за этого метеоритного удара, превратило небольшое количество графита в микроскопические алмазы.

Это событие было отражено в мифах местных индейцев задолго до того, как ученые пришли к своим собственным выводам о природе произошедшего. Но даже при этом критики мифа, отрицающие его историческое значение, утверждали, что индейцы, равно как их далекие предки, не могли быть свидетелями падения метеорита и образование кратера, так как это событие произошло, по их мнению, 50 тыс. лет тому назад; иначе говоря, за 30 тыс. лет до того, как в Аризоне появился человек. Однако в 1981 г. образцы, взятые из кратера, были подвергнуты новым исследованиям с использованием радиоактивного разложения изотопов калия на предмет датировки данного события. Эти данные позволили определить время падение метеорита в Аризоне более точно. Это произошло всего лишь 2700 лет тому назад. Тогда здесь обитали те же самые племена индейцев, что и в настоящее время. Вполне возможно, они даже были свидетелями события.

Племена навахо, которые живут на описываемой территории, относятся к данной зоне, как к запретной. Они верят, что кратер образован молнией, а все, до чего она дотронулась, — священно и неприкосновенно. Однако их представления о взрыве не относятся к разновидности племенной памяти, так как индейцы навахо пришли в Аризону относительно недавно, всего 600 лет тому назад. И, соответственно, они не могли видеть самого падения метеорита. Их представления связаны с привычным опытом: они видели и знают, что происходит, когда в скалу попадает молния. Местные же племена, создавшие миф, корни которого уходят в глубь веков, в предысторию Американского юго-востока, были, скорее всего, свидетелями этой катастрофы. Разница между представлениями навахо и других местных племен о сути произошедшего показывает истинную подоплеку бытования исторического мифа. То, что местные племена знали на протяжении 27 веков, стало известно ученым совсем недавно, уже в 90-е гг. XX века.

 

Черные птицы

Обитающие вдалеке от Аризоны, на северо-западе, жители Аляски и Тихоокеанских островов полностью полагались на устную традицию, помогающую им сохранить свою историю. В начале XIX в. Г.Т. Эменс, американский антрополог, изучал мифы местных аборигенов. Он был удивлен, услышав весьма точный, с большим количеством деталей рассказ о первой встрече племени с современным европейцем — французским мореплавателем Лаперузом, который посетил их в 1786 г. Несмотря на традиционную поэтическую форму повествования — миф описывал французские корабли как огромных черных птиц с белыми крыльями, — смысл рассказа был совершенно прозрачен и позволял скрупулезно реконструировать все детали этого важнейшего для местных жителей события.

Приведенные выше три примера выбраны потому, что они иллюстрируют типы мифов, которые формировали память об Атлантиде в коллективном бессознательном человечества. Египетский миф о Менесе, или Аменемхете, и крокодиле показывает, как реальная история государственного строительства могла сохраниться в мифе, подобно насекомому в янтаре. Мы видели также, что рассказ о неординарном, но, тем не менее, вполне естественном событии (таком, как падение метеорита в Аризоне или столкновение с иной высокотехнологичной культурой белого человека на Аляске) в форме мифа может храниться в памяти племени очень долго, в течение сотен и даже тысяч лет. И эти мифы относятся к тому же типу, что и распространенные по всему миру мифы, сохранившие портрет Атлантиды во всех ее неповторимых деталях и красках.

Мифы, описывающие Атлантиду и ее гибель, широко распространены и дополняют друг друга, а потому являются прекрасным доказательством существования исчезнувшей в пучине цивилизации. Предания об Атлантиде увековечены в сознании самых разных народов с различной культурой, разделенных между собой в пространстве. Дополняя археологические и геологические доказательства, миф становится убедительным аргументом в защиту существования Атлантиды.