Всю дорогу никто не произносит ни слова.

Я стараюсь выглядеть смущенной и немного растерянной, когда напряженно смотрю в окно. Не хочу слишком легко сдаваться. Братья правы: Джош не дурак и поймет, если я совершу ошибку.

Мы приезжаем на место, и трое мужчин выходят раньше меня, открывают дверь и с выжиданием смотрят в мою сторону. Я нерешительно вылезаю, обхватив себя одной рукой, и смотрю на группу мужчин, изучающих меня. Смесь шока, гнева и, как ни странно, сострадания отражается на их лицах.

— Я должен спросить, у тебя с собой телефон? — спрашивает Джош, шагая рядом со мной, когда мы приближаемся к большому сараю.

— Нет, я не взяла его, когда выбегала из дома. Только ключи.

— Ладно. Просто хочу, чтобы ты знала, что в этом месте ни у кого нет телефона, и мы все очень этим гордимся.

Я ничего на это не отвечаю, просто киваю.

— Не нужно бояться, — продолжает он. — Я не буду закрывать дверь. Это всего лишь на одну ночь, помнишь? Никто не собирается удерживать тебя здесь силой.

Он мерзкий лжец, но если так я смогу попасть туда, куда мне нужно, я подыграю ему.

Не подумав, я киваю.

— Ступай, прими душ, а затем присоединяйся к нам за ужином, — говорит он, провожая меня в комнату, в которой держал раньше.

Я смотрю на свои руки, когда он говорит, что в шкафу лежит свежая одежда, а душ только внизу. Со мной обращаются гораздо лучше, чем в прошлый раз. Я не произношу ни слова; просто сажусь на край кровати, ожидая его ухода.

— Знаю, сейчас это прозвучит странно, но я могу заверить тебя, что как только ты выбросишь из головы моего брата, боль пройдет. Если ты доверишь нам заботу о себе, то обязательно это поймешь.

Заботу о себе.

— Спасибо, — бормочу я, глядя на руки.

— Я вернусь через час, чтобы проводить тебя на ужин. Не впускай его в свои мысли; сначала ты должна перестать думать о нем, чтобы забыть то, что он с тобой сделал.

Я ничего не говорю на это.

Наконец, он уходит.

Пришло время привести план в действие.

***

Первое, что я делаю, это проверяю комнату на наличие камер. Шелдон знает все об искусстве скрывать их и рассказал мне обо всех возможных местах, где они могут быть. Как бы невзначай я обхожу комнату, будто просто осматриваюсь, беру книги и открываю их. И нахожу две камеры. Я не смотрю в их направлении, но совершенно точно буду на видео смущенной и очень расстроенной.

Прямо перед тем как войти в душ, я замечаю одну из них, но внутри душевых кабинок их вроде нет. Тем не менее, я не верю, что это так. Они не должны знать, что у меня есть камера, поэтому вместо того, чтобы принимать душ, я делаю вид, что нервничаю и даже успеваю всплакнуть, прежде чем мчусь обратно в комнату. Это своего рода проверка, потому что я знаю, если он наблюдает за мной, то придет посмотреть, что не так.

Он пришел.

Это говорит о том, что камер больше, чем я могу увидеть.

Следует быть очень осторожной, когда буду доставать ту, которую прячу.

— Мы собираемся на ужин. И я просто подумал, а не зайти ли и не проверить, как у тебя дела, — говорит Джош, заходя ко мне в комнату. — Вижу, ты не принимала душ.

Он не мог этого знать, потому что я переоделась в платье, которое он мне дал. Теоретически, я могла принять душ. Он бы не понял этого, если бы не наблюдал за мной.

— Просто... я очень расстроена и растеряна. Не знаю, должна ли быть здесь.

— Как насчет того, чтобы пойти и поесть, а затем мы сможем больше поговорить об этом?

Я смотрю на него.

— Ты похитил меня. Я тебе не доверяю.

Его улыбка становится теплой, но пугающей.

— Понимаю. И не прошу доверять мне; просто прошу поесть. Ты, должно быть, проголодалась.

Я смотрю на него со скептическим выражением на лице, затем вздыхаю.

— Да.

— Тогда пойдем.

Он ведет меня к костру, и я натыкаюсь на обжигающие взгляды, которые несколько человек бросают в мою сторону.

— Думала, вы все прощаете людям? — бормочу я.

— Так и есть, — говорит он, бросая взгляд на хмурящихся людей, у которых тут же меняются выражения лиц. Они мгновенно перестают хмуриться и начинают улыбаться.

Боже. Он имеет над людьми огромную власть.

— Пожалуйста, присаживайся у огня и погрейся. Я принесу немного еды.

Я сажусь на бревна у огня и наблюдаю за тем, как он подходит к длинным столам с едой, которые обслуживают несколько женщин. Для любого, кто не знает всей истории, они выглядели бы, как нормальная семья, которая живет без современных устройств. Что они просто любят мир и природу.

Но это так далеко от истины.

— Вот.

Он вручает мне тарелку, и я смотрю на содержимое. На ней нет мяса, только овощи и зелень, но выглядит чудесно. Я бормочу слова благодарности, беру ее и ставлю себе на колени. Джош садится рядом, и я осмеливаюсь задать вопрос, ответ на который хочу узнать с тех пор, как приехала сюда.

— Где Хейли? Я хотела бы извиниться за то, что она попала из-за меня в беду.

Лицо Джоша не меняется, в отличие от обстановки вокруг нас. Она становится напряженной, веет опасностью.

— Хейли ненадолго покинула нас. Она совершила непростительный поступок.

Мое сердце колотится, но я знаю, что должна держать себя в руках. Проходит несколько секунд, прежде чем я могу восстановить свой голос, чтобы сказать:

— Непростительный поступок?

— Она помогла тебе сбежать.

— Нет, я заставила ее думать, что там ей будет лучше. Это не ее вина.

— Но она сделала это, — только и говорит он. — Ей известно о наших правилах и убеждениях.

— Значит, она уехала с семьей?

Он не отвечает, и мной овладевает страх.

— Расскажи о себе, Люси. Мне так хочется понять, что в тебе привлекло моего брата?

Я вздрагиваю, но не из-за упоминания Хита, а из-за того, как ловко он может менять тему, и из-за растущего в моем горле кома страха за Хейли.

Он воспринимает мое вздрагивание как реакцию на Хита.

— Прости, конечно, ты не хочешь говорить об этом.

— Не хочу, — бормочу я.

— Может, ты хочешь спросить меня о чем-то?

— У меня есть один вопрос, — соглашаюсь я.

— Пожалуйста, задавай, — он жестикулирует своей рукой. — Спрашивай о чем угодно.

— По-твоему, то, что Хит толкает или грубо обращается со мной — это насилие, хотя я знаю, что и ты способен на это, но когда это делаешь ты — это нормально. Почему?

На секунду он замолкает, и я опасаюсь за то, что он разоблачил меня, но когда он отвечает, его голос спокоен и собран:

— Такие, как Хит, используют свою силу для получения власти. Я — нет. Я делаю только то, что мне велит Бог, хоть и иногда это может показаться неприятным, но делается только потому, что эти люди идут наперекор с Его желаниями. Все неправильные поступки влекут за собой наказание; и так за годом год. Я просто выполняю Его волю.

— Как Бог говорит с тобой?

Он улыбается мне.

— Если скажу, то придется тебя убить.

Я вздрагиваю.

— Бог говорит со всеми, Люси. Ты просто не слушаешь.

Он не велит им убивать людей.

— Я все еще не понимаю, почему Он попросил тебя убить людей.

— Наши тела — всего лишь сосуды. Я не могу забрать оттуда душу; не могу убить ее. Я просто забираю зло, которое поселилось в ней. При этом все души возвращаются туда, где они и должны быть, — в руки Богу.

Кажется, меня сейчас стошнит.

Я смотрю прямо перед собой.

— Еда прекрасна.

Он улыбается.

— Мы делаем все, что в наших силах, чтобы выращивать еду.

— Вам, должно быть, нелегко, — говорю я, пытаясь успокоиться, потому что мои мысли вот-вот вырвутся наружу и выдадут меня.

— Жизнь требует жертв, — у мистера Совершенство есть ответы на все вопросы. — Ах, смотри, начались танцы.

Я поднимаю взгляд и вижу группу молодых женщин, которым немного за двадцать, танцующих вокруг огня. Несколько пожилых мужчин похотливо смотрит на них, и все мои силы уходят на то, чтобы не побежать туда и не повыбивать зубы из их грязных ртов. Я заставляю себя просто смотреть, делая вид, что мне интересно, хотя на самом деле все, что я хочу сделать, это бежать отсюда и поджечь все это место.

— Видишь, как счастливы эти женщины? Как свободны? Как блаженство наполняет их тела? — спрашивает Джош.

— Да, вижу, — говорю я, и это не ложь.

Я вижу, что они на самом деле так считают. Они просто не понимают, что им запудрили мозги.

— Тебе следует присоединиться, поговорить с некоторыми из них. Они могли бы помочь. Большинство из них пришло из неблагополучных мест, как и ты.

Вначале мне хочется отказаться, но затем я понимаю, что общение с этими женщинами — это именно то, для чего я пришла сюда, поэтому киваю и встаю, нервничая.

Я направляюсь к группе танцующих женщин, и они весело кружатся вокруг меня, их волосы развеваются на ветру. Я потираю свою сломанную руку, пока одна из них подходит ко мне, останавливается и улыбается. Она словно лучик света. Честно говоря, она одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо видела, у нее светлые волосы и голубые глаза, бледная кожа и белоснежное платье. Она словно ангел.

— Добро пожаловать, — улыбается она. — Я Вера. А как тебя зовут?

— Люси, — бормочу я.

— Пойдем, Люси. Не бойся. Насладись танцем.

— Ах, хорошо.

Она берет меня за здоровую руку и тянет в сторону толпы, кружась вокруг. Я изо всех сил стараюсь делать вид, что вписываюсь сюда, но мне никогда в жизни не было так некомфортно.

Примерно через десять минут я извиняюсь и снова сажусь, подальше от Джоша. Я мельком оглядываю мужчин, рядом с которыми сидят молодые женщины, а возле некоторых девочки, которым на вид нет и тринадцати. Мое сердце сжимается, но я не подаю вида.

— Привет.

Я поворачиваюсь налево и вижу молодую девушку, на вид лет семнадцати, сидящую рядом со мной. Ее волосы цвета воронова крыла, а глаза голубые. Она великолепна.

— Привет, — улыбаюсь я.

— Меня зовут Сарифина. А тебя?

— Люси.

— Добро пожаловать, Люси. Я знаю, что ты новенькая.

Я киваю.

— Не тревожься. Это может показаться пугающим, но ты устроишься и тоже научишься любить это место.

— Тебе здесь действительно нравится? — мне искренне любопытно, так что мой вопрос звучит совсем неподозрительно.

— Да. Джош спас меня от мужа, который избивал меня. Такая жизнь приносит мне покой.

Как ей удалось обрести здесь покой?

— Значит, здесь ты не замужем?

Она откидывает голову назад и смеется.

— Здесь никто не женат. Мы все можем любить тех, кого хотим. Любовь не преступление, не грех.

— Правильно, — бормочу я.

— Ты замужем, Люси?

— Нет, мой муж, ах... ушел от меня.

Ее лицо смягчается.

— Тогда ты на правильном пути. Бог укажет путь. Учитель Джош возьмет тебя за руку и проведет через золотые врата.

Серьезно?

Я сохраняю беззаботное выражение лица, обдумывая ее слова.

— Интересно, а где сегодня Хейли? Я уже знакома с ней и хотела бы поздороваться.

Ее лицо бледнеет.

— Хейли наказана за свои грехи.

Я моргаю.

— Грехи?

— Да.

— С ней... все в порядке?

Она отводит взгляд.

— Мы не спрашиваем о наказании.

Краем глаза я замечаю, как двое мужчин встают и берут с собой двух молодых девушек, исчезая в палатках в дальнем конце поселения. Я встаю и улыбаюсь Сарифине.

— Мне нужно в ванную. Где я могу ее найти?

Она машет рукой.

— Мир — это твоя ванная.

Конечно, так и есть.

Чем скорее я выберусь отсюда, тем лучше.