Нейт

Я открываю входную дверь ключом, подталкивая ее рукой. Я захожу в дом и услышу тихий монотонный звук в кухне.

Может быть, Лена, в конце концов, решила сделать уборку дома. Только Богу известно, сколько она уже не занимается чертовой уборкой, гора грязных тарелок выросла до такой степени, что наконец-то настал момент, когда она решила оторвать свою ленивую задницу от дивана и сделать хоть что-то. Я снимаю свои ботинки и скидываю куртку, а затем иду в гостиную.

Телевизор был включен, но Мейси не смотрела его. Шум мультиков наполняет все пространство комнаты. Я разворачиваюсь и иду в кухню и то, что я там вижу, заставляет мое тело содрогнуться, а кровь застыть. Моя маленькая девочка, моя трёхлетняя крошка стоит на кухонном стуле перед раковиной, и ее руки были опущены в раковину, наполненной водой так, что вода переливается и стекает на пол, ее волосы немного приподнимаются, когда она опускает руки в раковину, она поёт песенку, слова которой я не могу разобрать.

— Мейси? — говорю я, входя на кухню.

Она поворачивается ко мне и в ее руке — огромный нож. Мое сердце перестает биться. На секунду я даже перестаю дышать. Все в моем мире теряет для меня смысл, я сосредоточен только на ней, и чувство паники пронзает мою грудь.

— Детка, положи нож на место.

Она смотрит на нож, потом опять на меня.

— Я мою посуду, — говорит она мне с сияющей улыбкой. — Мамочка спит, она забыла приготовить для меня ужин. Я помыла всю посуду и теперь могу приготовить для папочки и для себя что-нибудь на ужин.

Мое сердце разбивается от того, что я вижу и слышу. Это разрывает его на чертовы кусочки.

— Папочка сейчас здесь, милая, — говорю я мягко и нежно. — Теперь я могу приготовить что-нибудь по-настоящему вкусное на ужин. Не волнуйся.

Она доверчиво кивает и бросает нож обратно в раковину. Я наконец-то могу выдохнуть, беру ее на руки и крепко обнимаю, зарываясь носом в ее мягкие волосы, вдыхая родной запах.

— Детка, иди и посмотри мультики. Я скажу мамочке, что мы будем готовить ужин, хорошо?

— Хорошо, папочка!

Я отпускаю свою малышку, она бежит в гостиную, а я разворачиваюсь и иду по коридору, злой, мои кулаки трясутся от ярости. Я вхожу в спальню, где Лена растянувшись, безмятежно спит на кровати. Я подхожу к ней, чтобы как следует объяснить ей, как нужно вести себя с детьми, хочется сорваться и накричать, но я замираю в оцепенении. Она пьяна, я могу почувствовать разящий от неё запах алкоголя. Я преодолеваю последние несколько шагов до кровати, наклоняюсь к ней и трясу ее за плечо. Она стонет, переворачиваясь и моргая, открывает заспанные глаза.

Она внимательно смотрит на меня покрасневшими от всего выпитого глазами.

— Что ты, твою мать, вытворяешь? — зло рычу я.

— Какие проблемы, Нейт?— она зевает.— Я спала.

— Чёрт, есть проблемы, — говорю я шипящим и срывающимся от напряжения голосом. — Наша дочь была на кухне у раковины, одна. С долбанным ножом в руке, пыталась приготовить дурацкий ужин, потому что ты здесь хрен знает, чем занимаешься.

— Я просто дремала, что ты шумишь, — она садится, хмурясь.

— Ты мертвецки пьяна, чёрт бы тебя побрал! — гневно рычу я.

— Я выпила с другом, давай просто покончим с этим, нет причин для ссор. Мейси смотрела мультики.

— Ты слышишь меня? У неё в руке был чертов нож!

— О, Господи, Нейт. Ты всегда будешь так со мной обращаться? Я делаю все возможное, я стараюсь.

Я сжимаю и разжимаю свои кулаки.

— Я сейчас отведу ее поужинать. И когда я вернусь, тебе лучше бы оторвать свою задницу от этой долбанной кровати и начать себя вести, как примерная и образцовая мать!

Я резко разворачиваюсь и направляюсь к двери.

— Захватите и мне что-нибудь, — бормочет она мне вслед, ложась обратно на кровать.

Взбешенный, я разворачиваюсь, в одно мгновение подбегаю к ней, наклоняюсь и хватаю ее за плечи, поднимая ее вверх. Я вытаскиваю ее из кровати и ставлю на ноги, оказываясь с ней на одном уровне, наши лица напротив друг друга.

И я почти задыхаюсь от едкого алкогольного дыхания, исходящего от неё.

— Я.СКАЗАЛ.БЫСТРО.ВЫМЕТАЙСЯ.ИЗ.КРОВАТИ. К.ЧЕРТОВОЙ.МАТЕРИ!

Она начинает плакать, но только в этот раз это совсем не работает. Я не поддамся на ее уловки.

Она допустила огромную ошибку — напилась, не напилась, это не имеет значения. Моя дочь значит для меня все, она — единственная причина, почему я ещё борюсь за этот тонущий корабль, под названием «наш брак». Если что-то случится с ней… Нет. Этого ни за что не случится. Я не позволю этому случиться.

— Клянусь Богом, тебе лучше протрезветь, к тому времени, как мы вернемся.

Я выбегаю из комнаты и захожу в гостиную.

— Папина малышка, ты готова идти? — говорю я, прилагая все усилия, чтобы мой голос звучал спокойно.

Она подскакивает на ноги и хватает меня за руку.

— Папочка, мы можем пойти в МакДональдс?

— Все, что ты захочешь, детка!

***

Эйвери

Я открываю входную дверь в квартиру и захожу домой. И, первое, что бросается мне в глаза — это Джейкоб, который стоит, прислонившись к кухонному белому столу, и смотрит в свой телефон.

Он смотрит на меня, улыбаясь, когда я кладу на пол свою сумку для танцев.

— А, вот и ты. Я проходил мимо студии и заглянул туда, но тебя там не оказалось.

Я пожимаю плечами, подходя и целуя его в щеку.

— Танцы отменили, и я решила прогуляться. Я проходила мимо, где проводились мотогонки, и решила остановиться и посмотреть.

Он отрывается от своего телефона и поднимает на меня взгляд, смотрит в упор, приподняв брови в удивлении.

— Ты ходила на мотогонки?

Я отмахиваюсь, настолько небрежно, как только могла это делать.

— Я просто проходила мимо. Я не хотела идти домой, поэтому и остановилась немного посмотреть.

Он кивает, возвращаясь опять к своему телефону.

— Может, выйдем поужинать куда-нибудь?

Я смотрю на него, а затем киваю с нежной улыбкой.

— Конечно, это было бы просто замечательно.

— Прими душ, освежись немного, и мы пойдём.

— Может, прогуляемся? — спросила я.— Сегодня чудесный вечер.

Он кивает мне, делая взмах рукой, который говорит о его согласии.

— Конечно, детка, все, что захочешь. Тогда сначала нам нужно зайти домой к твоему отцу.

Я вздыхаю, но все-таки спрашиваю.

— Зачем, Джейкоб?

— Он хочет тебя увидеть.

— Я ему звонила три дня назад.

Он смотрит на меня «что-ты-такое-говоришь» осуждающим взглядом.

— Прекрати быть такой эгоисткой. Он старый человек и он одинок.

— Я это знаю, — отвечаю я отрывисто. — Смотри сам, как хочешь. Мы зайдем, и это все, хорошо?

Он разглядывает меня, с явным желанием ответить мне что-нибудь едкое, но я не даю ему возможности сделать это. Вместо этого я поворачиваюсь и ухожу в душ. Я принимаю душ размеренно и не спеша, давая тёплой воде омыть моё тело, и уж тем более не тороплюсь, когда выбираю, что надеть, одеваясь и делая макияж. В конце концов, я останавливаю свой выбор на узких, обтягивающих джинсах и насыщенной изумрудно-зеленной кофте с высоким и большим воротом, застегиваю чёрные туфли с ремешками на щиколотке, и собираю свои волосы, закрепляя их заколкой. Тяжело вздыхаю, выхожу и встречаюсь с Джейкобом на кухне. Он берет своё пальто, даже не взглянув на меня, и мы вместе выходим из квартиры.

Мой отец живёт совсем не далеко, двумя кварталами ниже по улице, за углом. Это достаточно близко, чтобы пройтись и зайти в гости, но все же из нас двоих, я единственная, кто прикладывает усилия для встреч и общения. Мой отец никогда не приходил ко мне. Джейкоб подталкивает меня ко всему этому — к общению, встречам, как будто это моя вина, что он одинок, но он никогда, ни разу не старался ради меня, так почему я должна? Джейкоб и я идем в тишине, он даже не держит меня за руку. Он все также весь, словно приклеился, в своём дурацком телефоне.

— Как прошёл твой день? — спрашиваю я, делая попытку заговорить и начать разговор.

— Отлично, — бормочет он, быстро набирая сообщение.

Я печально вздыхаю.

Мы подходим к огромному дому моего отца, и я нажимаю на кнопку вызова на домофоне, который встроен со стороны улицы на больших железных автоматических воротах.

— Да?

— Вильсон, — я говорю переговорщику на том конце. — Это Эйвери.

— Эйвери! — вскрикивает он радостно, почти пропев мое имя. — Прекрасно. Я сейчас, одну секунду. Открою ворота.

Мне очень нравится Вильсон — помощник моего отца. Он очень добрый, отзывчивый пожилой мужчина, который по какой-то сумасшедшей причине все еще остается верен и предан моему отцу.

Автоматические ворота с громким пронзительным скрипом, режущим по ушам, начинают медленно открываться. Джейкоб и я входим и идем по длинной подъездной дорожке, ведущей к трехэтажному особняку моего отца. Я не росла здесь, он приобрел его после того, как моя мать пропала. Я думаю, что старый дом был слишком велик для него.

Я никогда не стучу, когда подхожу к входной двери, мне никогда это и не приходится делать. Я открываю дверь и сталкиваюсь лицом к лицу с Вильсоном, который улыбается мне широкой приветливой улыбкой, мгновенно подходит и крепко обнимает меня. Он очень сильный мужчина для его возраста. Полностью седой, с бледно-карими глазами, поблекшими от старости, он все еще хорошо слажен, высок и достаточно силен. Я обнимаю его с искренней улыбкой и смотрю на него. Он всегда мне улыбается так, как я бы хотела, чтобы улыбался мне мой собственный отец. Однако, те дни давно в прошлом.

— Как твои дела, Вильсон?

Он легко целует меня в щеку.

— Идут, кажется, не так хорошо, как твои. Ты выглядишь потрясающе, Эйвери.

— Спасибо тебе! — сияю я от его слов.

Он выпускает меня из объятий, протягивая и пожимая руку Джейкоба.

— Вильсон, рад тебя видеть, — говорит Джейкоб, проходя мимо нас и направляясь сразу в коридор. — Он в кабинете?

— Да, сэр, — отзывается Вильсон, закатывая глаза так, чтобы я это видеть, и тем самым заставляет меня хихикать.

Джейкоб поворачивается и смотрит на нас, но мы оба невинно смотрим на него в ответ. Он поворачивается и продолжает идти в кабинет отца.

— Я лучше пойду, — шепчу я, быстро целуя Вильсона в щеку, перед тем как побежать за Джейкобом.

Наконец-то мы подходим к кабинету моего отца, Джакоб открывает двери, заходя туда. Я сразу же замечаю отца, стоящего около окна с сигарой в руке. Его когда-то тёмно каштановые насыщенные цветом волосы стали серебристыми от седины, он стал стройнее с возрастом. Он поворачивается и смотрит на нас, его глаза так похожи на мои, но они пусты и безжизненны. Он никогда снова не оживет, не наполнится энергией, счастьем. Он пытается улыбнуться, но эта фальшивая улыбка — лишь картинка того, что на самом деле не существует. Самая пустая и безжизненная улыбка, которую я только видела.

— Эйвери,— бормочет он.— Я не думал, что увижу тебя в ближайшее время.

И в большинстве случаев он всегда придирается ко мне, даже если мы ведем с ним обычный диалог.

— Я была занята танцами, — говорю я, подходя и обнимая его самыми неловкими объятиями, какие только существуют за всю историю объятий.

— Ммм, понятно,— ворчит он.

— Мне нужно кое-что сделать, и потом мы пойдем, — говорит мне Джейкоб, подходя к своему столу и садясь за него. Я все еще смотрю на своего отца.

— Ты уже говорил с Лиамом? — спрашиваю я.

Он застывает, услышав мои слова, и выпрямляется.

— Лиам отказывается быть частью моей жизни. Я не собираюсь бегать за ним или же преследовать его.

Преследовать его. Преследовать его… О чем он?

Он никогда, ни разу не приложил ни малейшего усилия в общении с Лиамом. Он никогда не навещал его и не ходил к нему в гости, что и говорить, он не интересуется его жизнью. Он просто сидит сложа руки и винит Лиама в таком его отношении к нему.

— Он крепко сидит на наркотиках, — говорю я.

Он смотрит на меня с жестким, каменным выражением лица.

— Лиам достаточно взрослый и независимый в своих решения мужчина. Он делает так, как ему хочется и как считает нужным. Я не представляю, почему ты думаешь, что я могу сделать что-то касательно этой ситуации.

Я не могу с этим смириться. Он всегда перекладывает всю вину на Лиама, обвиняя его в том, что он достаточно взрослый, чтобы принимать свои собственные решения. Лиам очень страдает, он потерял свою мать, но что страшнее всего, он потерял и отца. У него не было никого, кто бы присматривал за ним, никого, кто бы гордился им. Мой отец не заслуживает иметь такого сына, как он, а я устала от всех этих неудачных попыток наладить общение.

— Знаешь, что, — говорю я, оборачиваясь к Джейкобу.— Что-то я нехорошо себя чувствую. Можем мы отложить наш ужин?

Джейкоб смотрит на меня, безразлично пожимает плечами и поворачивается обратно к столу.

— Нет проблем.

— Я позвоню тебе позже.

Я смотрю на отца, он глядит на меня с полным безразличия выражением лица.

— Ты уже собралась уходить?

— Вам, кажется, нужно сделать здесь много работы, — говорю я, поворачиваясь к двери. — Я чувствую себя здесь лишней.

Он не говорит мне ни слова, пока я выхожу из кабинета. Он даже не пытается остановить меня. Ни единой чертовой попытки. Он не обнимает меня на прощание и нет никаких «пока». Он просто отпускает меня, впрочем, как всегда. Он будет делать так всегда. Я иду по коридору и сталкиваюсь у дверей с Вильсоном.

— Уже уходишь?

— У меня немного разболелась голова, — вру я.

Он смотрит на меня, его глаза наполнены невысказанной нежностью. Он все понимает, но не говорит ни слова.

— Может, сказать, чтобы тебя подвезли до дома?

Я качаю головой и улыбаюсь.

— Сегодня восхитительный вечер. Я, наверное, пройдусь.

— Я открою ворота.

Я обнимаю его, разворачиваюсь и иду обратно, мне предстоит долгий путь. Когда я выхожу на улицу, то направляюсь в центр города, вместо того, чтобы идти домой. Я голодна и совсем не чувствую желания идти домой, чтобы размышлять, копаться в себе из-за того, что мы с отцом не может говорить более пяти минут, не испортив наш диалог взаимными упреками и непониманием.

Я бреду, погруженная в собственный маленький мир, мимо меня проходят люди, спешащие по своим делам. Подойдя к большой витрине кафе «МакДональдс», я останавливаюсь перед самым входом, когда вижу Нейта и Мейси, сидящих около окна напротив друг друга. Я наблюдаю за ними, но не позволяю им видеть меня. У них, наверное, семейный ужин и, если я им помешаю, это будет грубо с моей стороны. Но, всмотревшись в лицо Нейта, я замечаю, что, хоть Мейси и болтает без умолку, он совсем ее не слушает, а смотрит в пустоту. Его взгляд жесток и неумолим, челюсть крепко сжата. Он очень расстроен.

Нейт как будто чувствует мое незримое присутствие, он поворачивается и смотрит прямо на меня. Его взгляд немного смягчается и теплеет, но это не касается лица, по выражению которого видно, что случилось что-то плохое. Видимо, он и вправду расстроен. Он машет мне, так что я поднимаю свою руку и неуверенно машу в ответ.

Мейси поворачивается, ее глаза широко открываются, и большая довольная улыбка появляется на ее маленьком детском личике. Она начинает что-то говорить, маша своей маленькой ручкой. Я не могу слышать ни слова из всего сказанного ею, потому что я нахожусь на улице, но как бы ни было еле заметная улыбка появляется на лице Нейта. Он поднимает палец, манит меня жестом, зовет меня войти и присоединиться к ним. Я не уверена, что это стоит делать. Не уверена, вообще хорошая ли это идея, но он выглядит совершенно опечаленным и погрязшим в своих проблемах, а я не тот человек, который может просто уйти и бросить его бороться с бедами в одиночку.

Так что, я заворачиваю за угол, открываю дверь и подхожу к ним обоим. Мейси вскакивает со своего стула и подбегает ко мне, радостно прижимаясь ко мне. Ее маленькие ручки обнимают мою ногу.

— Привет, красотка! — говорю я, улыбаясь, и треплю ее по волосам.

— Привет, Эви!

Она берет меня за руку и тянет к Нейту. Он улыбается мне, это лишь улыбка, но есть еще кое-что, что беспокоит меня. В глубине его глаз, я вижу злость и гнев, а на лице — тень усталости.

— Привет, Танцовщица! — говорит он, но его голос лишен каких-либо эмоций, он пустой и немного грустный.

— Привет! — говорю я, садясь рядом.

Он смотрит на меня, и я ловлю его взгляд, который, к счастью, выражает его заинтересованность.

— Папочка привел меня на ужин. Я пыталась сама приготовить кое-что для него, потому что мамочка спала в это время. И я помыла посуду сама.

Я немного наклоняю голову, встречаясь взглядом с Нейтом, и смотрю на него в течение некоторого времени. У него что-то случилось дома? Поэтому он так сильно расстроен?

— Ты совсем большая девочка, — я поворачиваюсь к Мейси. — Сама моешь посуду.

Она улыбается большой и счастливой улыбкой.

— Папочка сказал, что купит мне мороженное!

— А ты знаешь, — говорю я немного заговорщицким голосом, — Тут недалеко, за углом, продают очень вкусное мороженое. Хочешь, сходим туда?

— А у них есть клубничное?

— Обязательно есть!

— Ура! Ура!

— Не хочешь пройтись? — поворачиваюсь я к Нейту.

Он сухо, безэмоционально кивает мне и встает. Мейси открывает дверь и выбегает на улицу, мы спешим за ней. Я крепко хватаю ее за руку, когда она подбегает к дороге.

— Нельзя переходить дорогу без взрослых, — говорю я ей. — Мы же не хотим, чтобы тебя сбила машина. Посмотри сначала налево, затем направо.

Она улыбается мне и делает так, как я ей сказала. Я бросаю взгляд на Нейта, который смотрит на меня с более спокойным, теплым и немного нежным выражением лица. Его гнев, как мне кажется, исчез, но некое чувство беспокойства остается. Мы переходим дорогу и направляемся к большому, сказочно красивому парку. Фонари освещают нам путь на всем расстоянии, которое мы проходим по каменной дорожке, ведущей в парк. Мы начинаем подходить, продвигаясь все дальше по нашей дорожке, к кафе-мороженому, которое находится недалеко от моего дома. Мейси бежит вперед, собирая на своем пути все цветы, которые ей встречаются.

— Все в порядке? — спрашиваю я Нейта, пока мы идем.

— Да, — глухо бормочет он.

Я не хочу давить на него — я не знаю его достаточно хорошо, чтобы доставать его своими расспросами.

— Хорошо, — шепчу я, и он тяжело вздыхает, будто что-то ему мешает говорить, а затем произносит:

— Она была в отключке, пьяна.

Я смотрю на него, не оборачиваясь к нему, боковым взглядом.

— Твоя жена?

— Да, Мейси была на кухне, около раковины мыла посуду. У нее в руке был нож, Эйвери. Чертов нож. Она, моя малышка, пыталась приготовить мне ужин, потому что ее мать была мертвецки пьяна.

О боже мой. Мое сердце пронзает укол боли. Я даже не могу представить, как должно быть он испугался за дочь.

— Мне так жаль, — говорю я, не зная, что еще мне добавить по поводу сказанного.

— Она пьет в последнее время. Я чувствую себя так, будто это моя вина.

— Почему ты так считаешь? — спрашиваю я, внимательно смотря за Мейси.

— Меня часто нет дома. Она всегда сама, всегда занята Мейси, не отдыхает. Может, это я подталкиваю ее к этому всему: алкоголю и одиночеству?

Я обдумываю свой ответ, как бы ему это сказать, не желая оскорбить его жену, но помочь и успокоить его.

— Ты содержишь и обеспечиваешь вашу семью. Я даже не говорю о том, насколько это непросто и опасно то, чем ты занимаешься для их благополучия. Я не твоя жена и не живу с тобой, но смотри, как я вижу эту ситуацию... Когда вы решаете завести ребенка, вы должны понимать, что все изменится. Это же дети, они подразумевают все это: некие трудности и ограничения, ответственность, терпение… Может, ей стоит поискать няню на пару дней в неделю? Может это поможет ей справиться со всем этим?

— Может быть, — он качает головой. — Я не знаю этого. Она, кажется, не сможет сама с этим справиться, и я не могу ей ничем помочь, но, все-таки вдруг, это все же моя вина, что она находится в таком состоянии.

— Ты говорил с ней об этом?

— Нет, — говорит он, напряженно потирая свой лоб. — Мы закончили наш разговор скандалом, если это можно так назвать. Я был так зол на нее, так взбешён. Я выскочил из дома с Мейси, не теряя ни минуты.

— Наверное, это было лучшим решением в той ситуации, — мягко говорю я.— Это даст тебе немного времени, чтобы успокоиться и прийти в себя.

— Это очень трудно, Танцовщица. Я поднял на нее руку, и это было достаточно грубо.

Я тяжело сглатываю, будто у меня ком в горле, и останавливаюсь, поворачиваясь к нему.

— Ты причинил ей вред?

— Нет, но…

Я беру его за руку, ощущая мозолистую и грубую кожу его ладоней под моими пальцами.

— Тогда ты не можешь себя винить. Ты ошибся, да, но ты же ушел и остановил это. Если ты и дальше будешь себя винить, ты не сможешь найти причину этой проблемы и не сможешь ее решить.

Он смотрит пронзительным взглядом мне в лицо, и в глубине его глаз я вижу тепло и нежность.

— Уверен, я встретил тебя сегодня не просто так.

— Чтобы дать тебе совет? — тихо смеюсь я.

Он ухмыляется, но улыбка не трогает его глаз, они остаются серьёзными.

— Нет. Чтобы у меня появился друг. Мне очень нужен друг, Танцовщица.

Мое сердце тает от простого, но настолько важного признания, и эмоции теплой волной наполняют мое тело.

— Хорошо. Я тоже очень рада тому, что у меня появится друг.

Мы смотрим дуг на друга, поглощая взглядом. Моё тело ощущает его каждой частичкой, превращая сердце обжигающую лаву, что льется, наполняя меня и обжигая изнутри. Я чувствую, что мне надо срочно отойти, сделать шаг назад. Мы не должны быть так близко. Не следует строить и начинать наши дружеские отношения с такой стремительной скоростью. Дружба должна строиться медленно, спешка исключена, но с ним все по-другому, у нас это происходит без каких-либо усилий, нам так легко и просто вместе.

— Папочка, смотри!

Мы быстро отрываемся друг от друга, разрывая зрительный контакт. Мы были так поглощены собой и быстро поворачиваемся к Мейси, которая держит в руках восхитительную желтую розу.

— Это очень красиво, детка! — говорит Нейт, улыбаясь ей.

— А тебе нравятся розы? — спрашивает она меня, показывая цветок.

— Я их очень люблю, — я опускаюсь на колени. — У меня есть мой собственный большой розовый сад дома.

— А можно мне на него посмотреть? — просит она, чуть ли ни плача.

— Может быть, как-нибудь и сможешь посмотреть.

Я смотрю на Нейта, чья челюсть жестко сжимается и даже сейчас, как и тогда, она немного подрагивает от напряжения и досады. Сегодня вечером он кажется раздавленным, все разом навалилось на него, а я не знаю его настолько хорошо, чтобы хоть как-то исправить ситуацию или дать хороший и дельный совет, но могу попытаться сделать его немного счастливее, и в данный момент этим я и занимаюсь.

— Смотри, — я показываю через дорогу. — Вон тот магазин с мороженым.

Мейси смотрит туда и пищит от удовольствия, потом хватает руку Нейта и с силой тянет его по направлению к магазину. Мы берем мороженое, и Нейт предлагает проводить меня, а заодно прогуляться пару кварталов до моего дома. Но к тому моменту, как мы все-таки добрались до дома, Мейси выглядит уставшей и сонной, ее личико полностью покрыто липкой сладостью от мороженого.

Я поворачиваюсь к Нейту.

— Спасибо тебе за вечер.

Он улыбается, но улыбка отстраненная и рассеянная.

— Нет, это тебе огромное спасибо, что составила нам компанию. Может, мы как-нибудь еще встретимся?

Я подхожу к дому и поворачиваюсь к нему, улыбаясь.

— Может быть.