Кон расправил складку на своей бело-синей рубашки из хлопчатобумажной ткани, под которую он поддел бежевый джемпер из шерсти мериноса. Он посмотрел вниз, на свои узкие черные джинсы и остроносые кожаные туфли. Этот прикид снова свел сумму его накоплений к 150 фунтам. И хотя Кон пообещал себе, что больше не будет тратить деньги на одежду, потому что копит на лицензию частного пилота, в тот же миг, когда его зарплата пришла на карточку, он отправился в Ковент-Гарден и потратил половину на шмотки.

Он купил и шарф. Тонкий, как галстук. Он видел в таком Брэда Питта на фото в одном из маминых журналов о знаменитостях, но сейчас уже начал сомневаться в своем выборе. Парни в почтовом посмотрели на него как-то странно, когда сегодня утром он появился на работе в шарфе, так что, от греха подальше, Кон быстро снял его и сунул в карман.

Но здесь, наверху, все было иначе. На верхнем этаже выделяться было необходимо, словно вы не знаете о существовании супермаркета Брент-Кросс. Кон достал шарф из кармана и снова повязал его на шею. Затем он распахнул двери в отдел моды Vogue и попытался за мгновение стать крутым, спокойным и собранным.

Дейзи уже шла к нему. На ее груди висела вязаная сумка, а одета она была в серое пальто и шарф.

– О, привет, – сказал Кон. – Куда это ты?

Дейзи улыбнулась, а потом схватила Кона за рукав, потянув из прохода в холл.

– Я сваливаю, – прошептала она. – Я просто сказала, что сегодня у меня умерла тетя.

Кон вопросительно поднял брови.

– Все нормально, – сказала Дейзи. – На самом деле у меня вообще нет тети. Так что все это ерунда. Мне скучно. Просто резко захотелось уйти.

Кон, который никогда в своей жизни не прогуливал, был шокирован.

– Так что ты собираешься делать?

Она пожала плечами и ткнула пальцем кнопку лифта.

– Не решила еще. Наверное, просто пойду домой.

– Звучит неважно, – сказал Кон.

– Почему? А что бы ты сделал, если твоя тетя на самом деле умерла? – удивилась Дейзи.

– Не знаю. Но уж точно не пошел бы домой, – честно ответил Кон.

– Хм, – нахмурилась Дейзи. – Может быть, ты и прав. Может быть, нужно придумать что-то поинтереснее. Я знаю! – сказала она после минутного молчания. – Я точно знаю, что мы должны делать.

– Мы? – опешил Кон.

– Да. Пойдем на рынок в Боро, – подмигнула Дейзи.

– Но я-то не могу свалить с работы! – возразил Кон.

– Конечно можешь, – протянула она.

– А что я скажу?

– Скажи, что у тебя умерла тетя, – расхохоталась Дейзи.

– Вот уж нет! – замахал руками Кон.

– Ну, тогда скажи им, что твоя подруга расстроилась, потому что ее тетя умерла, и ты не можешь оставить ее одну, – улыбнулась Дейзи.

– Что?! Ни за что. Бабская отговорка, – хихикнул Кон.

– Ну тогда не знаю. Скажи, что ты заболел, – предложила Дейзи.

Они придумали. Дейзи намазала Кону лоб блеском для губ, и он сказал своему боссу, что его только что стошнило. Пять минут спустя Кон встретился с Дейзи за углом на улице Брутон, и они вместе поспешили к Оксфорд-Сиркус, хихикая, словно школьники, которыми они едва перестали быть.

Придя на рынок в Боро, Кон словно бы оказался в другом мире. Он никогда еще в своей жизни не был даже в супермаркете, не говоря уже о продовольственном рынке. Его вообще не интересовала еда, разве что ее стоимость и калорийность. Хорошо, если было вкусно, и поэтому ему полюбился «Макдоналдс». Тамошняя еда ему всегда нравилась. А вот чипсы и конфеты Кон старался не есть, потому что бабушка учила его – если хочешь есть, съешь что-нибудь более сытное. В конце концов бабушка Кона стала слишком немощной, чтобы готовить, и тогда спасением для него оказался «Макдоналдс». Он не мог смотреть, как ей тяжело, и обратился за поддержкой к старику Рональду Макдоналду.

Кон знал, что питается не самыми полезными продуктами, но не мог заставить себя поменять образ жизни. К тому же с его кожей все было в порядке, с волосами тоже, и в целом он был в хорошей форме. Кон стал бы что-то менять, только если бы поправился. Еда была для него не чем иным, как топливом для желудка, расходным материалом, которым можно было запить алкоголь.

Вот только Дейзи, судя по всему, была о еде совсем иного мнения.

Она сновала туда-сюда, словно находилась на распродаже дизайнерской одежды с пятидесятипроцентной скидкой. Дейзи перебирала банки с маринованным коричневым луком, то и дело хватала деформированные куски хлеба. Она нюхала острый сыр и вяленое мясо, скатанное в куски, по форме напоминающие гигантские фаллосы, пробовала глазурь и оливковое масло. Дейзи перебегала от одного прилавка к другому, мечась вокруг, словно сбитый с толку пес, и то и дело совала продавцам мятые пятифунтовые банкноты, нагружая себя все большим и большим количеством пластиковых пакетов.

– Любишь граавилохи? – спросила она в какой-то момент, отбросив с лица непослушные пряди.

– Граави-что? – не понял Кон.

– Граавилохи. Запеченный лосось с укропом, – пояснила Дейзи.

– Что такое укроп? – снова спросил Кон.

– Трава такая.

– Не знаю, – сказал он. – На что похоже это твое граавилохи?

– Немного напоминает копченого лосося, – ответила Дейзи. – Но не такой соленый.

Кон пожал плечами. Он слышал о копченом лососе, но никогда его не пробовал.

– Не то чтобы я очень люблю рыбу, – сказал он вслух.

– Ну, – решительно ответила Дейзи, передавая продавцу очередную пятифунтовую банкноту, – тогда тебе точно понравится. Потому что по вкусу граавилохи на рыбу совершенно не похоже. Больше похоже на… ветчину.

Она купила сыр ломтиками, палки салями цвета ржавчины, шматы сыра, по консистенции больше напоминавшего мел, и коробку больших яиц цвета дождевых облаков. Чувствуя неловкость по поводу того, что Дейзи вот-вот изведет все свои деньги на еду, которая ему, быть может, даже и не понравится, Кон ускользнул на минуту – купить бутылочку хорошего вина.

– К чему вы берете вино? – спросил продавец, одетый в полосатую рубашку.

– Эмм… К еде, – сказал Кон.

– Курица? Рыба? Что-то острое? Разные блюда или что-то одно? – завалил его вопросами продавец вин.

– Не знаю. Устрицы, оливки, рыба… В общем, в подобном духе, – замялся Кон.

– Звучит хорошо, – улыбнулся продавец. – Как насчет бутылочки «Pouilly Fuisse»?

Нервно сглотнув, Кон расстался с двадцатифунтовой банкнотой и взял у мужчины завернутую в бумажную обертку бутылку вина.

– Обязательно поставьте в холодильник, – предупредил тот. – Постарайтесь только не переохладить, ладно?

Дейзи Кон застал за дегустацией органического шоколада.

– Открой рот, – сказала она, поднеся кусочек к его рту.

Кон замахал рукой:

– Эмм… нет, спасибо, я не очень люблю шоколад.

– Не ври, – сказала она, кусок шоколада по-прежнему был в опасной близости от губ Кона. – Шоколад любят все. Давай открывай рот.

Кон подчинился и почувствовал на своих губах тепло ее пальцев.

– Ну, – сказала Дейзи, глядя на него с волнением. – Скажи мне, что это не самый лучший шоколад, который ты когда-либо пробовал?

Кон закрыл рот и дал шоколаду растаять на языке. Ему изо всех сил захотелось выплюнуть эту гадость, которая на вкус напоминала грязь. Но по мере того, как кусочек органического шоколада растекался по его рту, Кон вдруг ощутил, что по вкусу он в сто раз лучше шоколада обычного.

– Правда вкусно, – сказал он.

Дейзи кивнула:

– Видишь, я же говорила. Купим тебе еще.

Дом Дейзи выглядел как обычный дом, только вдвое меньше. В нем только и было, что входная дверь и два окошечка. Входная дверь открывалась сразу в крошечную гостиную с крошечными диваном и креслом. Во внутренней части дома была кухня, она же погреб, из которого крошечная дверь вела в сад, напоминающий по размерам автобусную остановку. При этом выглядело все очень продуманно и современно: кофейного цвета обои, новенький широкоформатный телевизор, красивые шторы, кухня, выложенная серой плиткой, с галогеновыми лампами, льющими с потолка рассеянный свет. Сквозь стеклянную дверцу в сад Кон мог видеть хромированный обогреватель, а в кадках цвета кобальта росли тропические растения.

– У тебя мило, – сказал он, когда они вошли.

– Спасибо, – ответила Дейзи. – Дом маленький, но удобный.

Еле выговорив это, она зашлась в приступе жуткого кашля.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросил Кон.

– Что? – не поняла Дейзи. – А, кашель. Ничего страшного. Просто иногда я вот так вот кашляю.

– Это твоя сестра?

Кон взял фотографию в рамочке – с нее улыбалась блондинка, похожая на Дейзи, но чуть полнее.

– Да, это Мими.

Дейзи прошла в кухню, опустила сумки на небольшой антикварный стол из соснового дерева и начала доставать продукты.

– А рядом с ней Джеймс.

– Ее парень?

– Ага. Ее парень. Хозяин дома. Прекрасный, прекрасный Джеймс.

– Красивые, – сказал Кон, поставив фото на место. Они и правда были красивыми. Красивыми и ужасно скучными.

Он побрел на кухню, где Дейзи уже разрезала лимоны на дольки. Морось на улице превратилась в сильный дождь, и панорамная крыша кухни запотела.

По мере появления на столе продуктов он становился все больше похожим на одну из палаток на рынке – на серебряном подносе красовалась куча свеженаколотого льда, рядом лежали устрицы, повсюду на тарелках были разложены куски мяса, сыры, свежие гроздья винограда.

– Скушай оливку, – сказала Дейзи. – Они вкусные.

Кон заглянул в миску с оливками и оценил зрелище. Оливки, по его опыту, были маленькие, черные, сморщенные и обычно обитали на пицце. Взгляду же его представилось нечто темно-зеленое, размером с грецкий орех, плавающее в масле цвета хаки, с какими-то красными вкраплениями. Кон представил себе, что будет, если съесть это, но сразу же подумал, что на вкус эти оливки могут оказаться еще более мерзкими. А вдруг его стошнит прямо на новый свитер?

– Нет, – произнес Кон вслух. – Вообще-то я не очень люблю оливки.

Дейзи повернулась, окинув его неодобрительным взглядом.

– А ты, вообще-то, к еде как относишься? – спросила она, поддразнивая Кона. Тот пожал плечами. Дейзи вывела его на чистую воду.

– Я люблю поесть, – ответил он. – Просто не… – Он взглянул на стол. – Ну, то есть…

– Не оливки, не шоколад и не рыбу? – продолжила Дейзи.

– Да, – радостно кивнул Кон.

– Но сыр-то ты хоть любишь? – с надеждой спросила Дейзи.

– Ну… Нормально отношусь, – улыбнулся Кон.

– А салями?

– Да, наверное.

– А хлеб?

– Обожаю хлеб.

– Тогда как насчет хлеба с оливками? – уточнила Дейзи.

– Хм… – сказал Кон и улыбнулся снова. – Почему бы и нет?

Дейзи расхохоталась:

– Что же ты тогда ешь-то? Какое твое любимое блюдо?

– «Макдоналдс», – ответил Кон, и она ахнула.

– Нет! – Ее глаза расширились от ужаса.

– Да. Я люблю «Макдоналдс». Правда люблю, – честно признался Кон.

– Почему? – спросила Дейзи.

– Не знаю, просто там вкусно.

– Нет, невкусно, – завертела она головой.

– Нет, вкусно, – возразил Кон.

– Ну, то есть вкусно, но только те полминуты, пока ты ешь, – пошла на попятный Дейзи.

– Да, я знаю, но какая разница? – улыбнулся Кон.

– А кроме «Макдоналдса»? Что тебе еще нравится? – не унималась Дейзи.

Кон пожал плечами:

– Карри, иногда. Китайская еда. Что-нибудь жареное.

– О боже, – произнесла Дейзи и обхватила руками шею. – Это судьба! Ты мне послан свыше, чтобы я тебя перевоспитала. Так что немедленно съешь оливку!

И прежде чем Кон успел возразить, Дейзи сунула оливку ему в рот, и теперь на языке у него было что-то, на ощупь напоминающее чернослив, а по запаху – прогорклый корм для собак. Кон чуть было не подавился, но стал жевать. Что-то твердое, словно пуля, скрипнуло на зубах, но он не обратил внимания и продолжил пережевывать, а Дейзи смотрела на него в ожидании. В конце концов Кон почувствовал еще несколько вкусов – перец, тунец, сыр, соль – и к тому времени, как он закончил жевать, ему уже почти нравилось то, что только что побывало у него во рту. Кон проглотил оливку и торжественно улыбнулся Дейзи.

– А косточка? – спросила Дейзи.

– Это что-то такое жесткое в середине? – спросил он.

– Да, оно.

Кон пожал плечами:

– Проглотил.

Чтобы подавить приступ смеха, Дейзи пришлось зажать рот рукой:

– Шутишь?!

– Нет, – сказал Кон. – А что, не надо было?

– Нет. Косточки надо выплевывать, – ответила Дейзи.

– Что? В самом деле? – не поверил он своим ушам.

– Да.

– Вот дерьмо. Теперь все будет плохо? – расстроился Кон.

– Нет, – улыбаясь, покачала головой Дейзи. – Не думаю. Хотя теперь у тебя в животе, возможно, вырастет небольшое оливковое дерево.

Она указала на его живот. Кон опустил голову, а затем поднял взгляд и улыбнулся.

– Ну, – сказал он, – думаю, если я съел оливковую косточку и даже не заметил, то, наверное, и со всем остальным проблем не будет.

Он указал на стол.

– Поехали.

В течение следующих двух часов Кон занимался тем, чем никогда не занимался раньше. Он объедался. Он пировал. Он трапезничал. И хотя не все из попробованных им блюд пришлись ему по вкусу (например, козий сыр был похож на грязь из-под ногтей на ногах), большая часть ему очень и очень понравилась. Но больше всего Кону понравилось сидеть за столом, из-под матового стекла кухни наблюдая за тем, как за окном медленно садится солнце, пить охлажденное белое вино и слушать болтовню Дейзи.

Она его просто очаровала. Причем всем – начиная с придыхания, с которым говорила: «черт побери», словно это было изъявление нежности, и заканчивая тем, как слизывала масло со своих пальцев. Кону нравилось, что у Дейзи на все свое мнение – от бараньих ножек («Отвратительно, но языки – еще ужаснее. Ты когда-нибудь видел язык?»), Сицилии («Мое самое любимое место во Вселенной, кроме, разве что, дома моих родителей!») до собак («Однажды взглянув в глаза пиренейского зенненхунда, ты погиб – остаток своей жизни будешь хотеть завести себе такого»).

– Расскажи мне о себе что-нибудь по-настоящему интересное, – попросила вдруг Дейзи, наливая в чашки кофе из кофейника.

– По-настоящему? – не понял Кон.

– Да. Что-то умопомрачительное! – уточнила Дейзи.

– Вот же задала задачку, – сказал Кон, потирая подбородок. – Зачем?

– Потому что есть в тебе что-то таинственное, и я хочу понять что, – улыбнулась она.

Кон медленно кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – Ну, в прошлом году моя мать сбежала от меня в Турцию, и я остался без крыши над головой. Так что я спал на улице. В дверях одного бутика. Целых две недели.

– Что?! – Глаза Дейзи расширились от удивления.

– Представь себе.

– Не могу. Ты кажешься мне таким… безупречным.

– Безупречным? – переспросил Кон.

– Ну да – твои волосы, твоя одежда. Ни одной складки, ни одного пятнышка. От твоих шмоток пахнет свежестью. И вообще, ты выглядишь так, словно только что сошел со страниц рекламного каталога одежды. И каково тебе было? Ужасно, да? Негде было помыться? – завалила его вопросами Дейзи.

– Нет, конечно, я как-то мылся. Даже нижнее белье ухитрялся менять. На самом деле все было не так уж плохо. И я каждый день приходил на работу, – пожал плечами Кон.

– Ты попрошайничал? – спросила она.

Он снова засмеялся:

– Нет! Зарплату-то мне платили! А через две недели кошмар закончился.

– Господи. Как ужасно. Даже сама мысль о том, что после напряженного дня ты не можешь лечь в теплую постель, просто выключить свет, перевернуться на бочок и почувствовать себя в безопасности… Ужасно, – сказала Дейзи, передернувшись.

Кон снова пожал плечами.

– Что ж, – сказал он. – А ты? Расскажи мне о себе что-нибудь, что может меня потрясти.

Дейзи на пару мгновений закрыла глаза, а затем снова открыла их и произнесла:

– Хм. Ты уверен, что хочешь знать? Это такая дурацкая вещь.

– Да, – сказал он. – Хочу.

– Ну, есть кое-что, о чем я обычно предпочитаю не распространяться, но тебе расскажу, потому что… Даже не знаю. Ты внушаешь мне такое… чувство…

Она остановилась на секунду и посмотрела на него.

– В общем, дело в моих легких. Они производят слишком много слизи, и мне приходится принимать кучу таблеток и делать массаж, чтобы мои дыхательные пути не забивались этой слизью. Из-за этого я подвержена всяким инфекциям. Я из-за этой болячки совсем превратилась в неженку. Однажды из-за какой-то несчастной простуды пришлось неделю проваляться в больнице, причем меня всю обвешали проводами и трубками. Врачи боролись за мою жизнь. Это было ужасно.

Кон смотрел на нее, не зная, что сказать.

– Я же говорила, дурацкая история, – вздохнула Дейзи.

– Но ты не выглядишь больной, – попытался утешить ее Кон.

– Нет. Я и не чувствую, что больна. Но, опять же, у меня это всю жизнь, так что я уже и не знаю, как может быть иначе.

– Как оно называется, твое заболевание?

– Муковисцидоз.

– О да, слышал об этом, – отмахнулся Кон.

– Да. Это известная болезнь. Ею болеют многие знаменитости. Мне даже каждый вечер приходят приглашения на кинопремьеры, – хихикнула Дейзи.

– Что, прости?.. – не понял Кон.

– Шучу. Не люблю говорить об этом. Просто так сложилось. Да и к тому же, подумаешь, какая-то там несчастная болячка. Разве она стоит того, чтобы о ней говорить? Жизнь – для жизни. И еды. И питья. Кстати, насчет последнего, – улыбнулась она. – Открыть еще бутылку вина?

Кон кивнул и посмотрел, как Дейзи достала бутылку из холодильника. Ее маленький рост, ее прозрачность теперь смотрелись несколько иначе, тревожнее. Под кожей цвета молочного алебастра виднелись синие вены, а прекрасные волосы выглядели тусклыми и ломкими. Дейзи не была феей или нимфой. И даже просто симпатичной болтушкой из Condé Nast. Перед Коном был больной человек. Серьезно больной.

Кон сделал глубокий вдох и заставил себя не спрашивать, поправится ли Дейзи когда-нибудь.