Апрель 2011 года

В страстную пятницу пришла жара, и на выходные в дом приехало еще больше народа. С Корфу прибыла Пандора – недавно разведенная и загоревшая до черноты. Софи и Мэдди. Лорна со своим новым мужем. Даже Бен. Дом был полон людей, тротуар перед ним был забит машинами. Был составлен график работ – кто и когда отправляет что-то на свалку, что-то – в благотворительные магазины. Муж Лорны, антиквар, ловко выискивал среди хлама стоящие вещи. Пандора и Мэган возглавляли команду уборщиц, в которую также входили Молли, Мэдди, Софи и Рори. Бетан расположилась в кресле и перебирала коробки с разными мелочами, выискивая те из них, что можно было оставить на память. Бен сминал картонные коробки и складывал в стопки, чтобы потом сдать в макулатуру. Каждый вечер все, не переодевая грязной одежды, садились за огромный кухонный стол, открывали бутылку дешевого вина, ели бутерброды с сыром, купленным в деревенской сырной лавке. Бен играл на гитаре. Молли переключила внимание с Рори на Бена. Они болтали, сплетничали, смеялись и плакали. Такой замечательной Пасхи Мэган не могла припомнить.

Когда же все было закончено, Бен, Мэдди, Лорна и ее муж вернулись на работу, Софи – в колледж, а у Пандоры были дела в Лондоне. К вечеру понедельника в доме снова остались лишь пятеро.

И к вечеру понедельника коридор был наконец свободен, лестница – свободна, гостиная – свободна, комнаты, которые когда-то составляли половину дома Колина, – тоже свободны. Ковры скатали в трубки и убрали. Под ними обнаружился красивый, чистый паркет. Старые абажуры сняли и выбросили и вместо них лампы временно накрыли колпаками из белой бумаги. Шторы сняли и сожгли, окна отмыли с уксусом, белую краску освежили отбеливателем. Два старых дивана в гостиной временно накрыли белыми покрывалами, два ореховых шкафчика отполировали до блеска, что можно было – привели в божеский вид, остальное – выбросили.

Мэган прошла через весь дом, Молли – следом за ней. Этот дом не имел никакого отношения к тому месту, в котором она выросла. Этот был безмолвен и пуст. Спокойный и элегантный. Комнаты, освобожденные от залежей хлама – всех этих мешков, ящиков и коробок, – казались просто огромными. Полки, некогда заваленные всякой ерундой, этническими безделушками, бумажками, сломанными будильниками и многолетней давности приглашениями, были пусты. Лишившись дешевых, купленных на блошином рынке панно и картин, обрамленных рамками фотографий, вырванных из журналов плакатов, приклеенных скотчем или прикнопленных, стены смотрелись пустыми и необъятными. Лестница казалась слишком широкой, а лившийся в окна свет – чересчур ярким. Шагая по дому, Мэган поняла, что даже до ужасных событий пасхи 1991 года этот дом был хранилищем всех потаенных дум и душевных терзаний Лорелеи. Как она призналась Джиму из Гейтсхеда, ей всегда хотелось дать своим детям детство, которого была лишена сама. Детство без темных секретов. Без гнева и обид. И даже когда Риз растоптал их отношения матери и сына, когда перевернул ее мир с ног на голову, она уже была на пути к краху своих надежд. Шаг за шагом. Минута за минутой. Не будь этим разрушителем Риз, им стал бы кто-то или что-то еще. Потому что ее мир рухнул задолго до этого дня. Еще до того, как на свет появились ее собственные дети.

Так что в конечном итоге ничьей вины в этом нет. Абсолютно ничьей. Это не вина ее родителей или того мужчины, который изнасиловал ее мать, равно как и не вина господа бога, забравшего их новорожденную дочь прежде, чем та сделала свой первый вдох. Это не вина Рори, и не вина Бетан, и не вина Колина. И уж конечно не вина самой Лорелеи (бедная мама, как только она все эти годы носила в душе этот груз?). Это была жизнь, а в жизни бывает все. В какой-то момент в крошечное сердце Риза, возможно, еще в материнской утробе, попало такое же крошечное зернышко. Затем это зернышко разрослось до чего-то такого, что не имело никакой связи ни с кем из них. Для всех них, по выражению Молли, это была «не моя проблема».

Долгие годы они позволяли вине подтачивать их души, разъедать семью. Но теперь все это в прошлом. Вину вырезали и выбросили, словно опухоль в анатомическом театре. Теперь они могли жить дальше, здоровые и любящие друг друга. Они снова смогут стать семьей.

Не успела Мэган об этом подумать, как на верхней ступеньке лестницы появился Рори, тощий, взлохмаченный, безволосая грудь покрыта татуировками.

– Вот он я! – воскликнул он, поднимая обе руки. – Стою на верху лестницы. А это ты. Стоишь в самом низу. А теперь взгляни на пространство между нами. На чистое, красивое пространство. Разве это неудивительно?

Мэган растерянно заморгала, глядя на брата. Боже, какой же он счастливый. Совсем как когда-то. Перед ней как будто вновь был тот самый парень, на которого заглядывались все девушки в школе.

– Да, – откликнулась он. – Удивительно.

* * *

От кого: [email protected]

Кому: [email protected]; [email protected]; [email protected]

 

Суббота 30 апреля 2011 года

Дорогая Мэган (и все-все-все остальные!).

Я пишу вам, чтобы сказать, как приятно мне было вчера встретить вас всех. Знали бы вы, как страшно мне было ехать к вам, тем более что я совсем недавно вышел из тюрьмы. Меня как будто подхватил и унес ураган – я снова на свободе, я вернулся домой, я получил ваше письмо, узнал, что случилось с Лорри, примчался на похороны. Неудивительно, что у меня такое чувство, будто мои ноги даже не касались земли.

Поминальная служба была прекрасна! Вашей матери она бы понравилась. Я ни разу не видел Лорелеи, но благодаря ее ежедневным письмам мне казалось, что мы знаем друг друга всю жизнь. Она была предельно честна со мной, ничего не скрывала, ничего не утаивала. Это наполняет меня чувством вины. Я утаил от нее то, что отбываю срок в тюрьме. Не знаю, что заставило меня это сделать. Наверно, я боялся ее потерять. Что было чистым безумием, ибо она была готова принять меня со всеми моими недостатками. Наверно, я сам стыдился этого суда и делал вид, будто ничего не произошло. Когда мне назначили дату суда, Лорелеи в моей жизни не было. Казалось, это было так давно. Тем более что мой адвокат сказал мне, что вряд ли наказание будет строгим. Мы ожидали, что дело кончится штрафом или общественными работами. Я рассчитывал, что уже через час буду дома. Подумаешь, пьяный дебош! Разве за это сажают? Разве это уголовное преступление? Я никого не ударил. Я не был за рулем в пьяном виде. Просто слегка поскандалил не в том месте и не в то время. Как вдруг – нате вам! Тюремный срок. Именно по этой причине я не мог быть рядом с вашей матерью, когда она так во мне нуждалась. Я никогда не прощу ни себя, ни судью. Но в первую очередь себя.

И потому хочу от всего сердца поблагодарить вас и всю вашу семью за тот теплый прием, который вы оказали мне вчера. Мне кажется, я его не заслужил. Я знаю, вы прочли нашу переписку, поэтому знаете, как она относилась к вам, как любила вас, как гордилась каждым из вас и как трудно ей было примириться со всеми жизненными невзгодами, что обрушились на вас за эти годы. Она винила в них себя, но, надеюсь, я смог убедить ее, что она не виновата.

Спасибо вам также за то, что вы позволили мне взглянуть на ее дом. Меня всегда мучило страшное любопытство. Я даже смотрел передачи на эту тему, пытаясь вникнуть в суть ее заболевания. Даже прочел пару книг – так мне хотелось ей помочь. Мне казалось, что в запасе у нас еще целая жизнь. Что мы еще успеем. Детскими шажками, как выразилась ваша мать. Увы, мы ошибались. Как оказалось, у нас было всего пять месяцев. И конечно, к тому моменту, когда я увидел ее дом, вы его уже очистили от залежей хлама. Спасибо за то, что показали мне снимки дома «до» и «после». Они – наглядное свидетельство вашего невероятного труда.

Пожалуй, я заболтался. Надеюсь, вы не против, если мы будем и дальше поддерживать связь. Обещаю, я не буду бомбардировать вас своими посланиями. Просто Лорелея была такой огромной частью моей жизни, что, когда ее не стало, на ее месте образовалась гигантская дыра. Мне кажется, ей было бы приятно, если бы мы с вами стали друзьями. Да что там, я в этом уверен. Она сама была уже на пути к этому, когда заболела. В этом вся трагедия. Она была на пути к тому, чтобы снова стать вашей любящей матерью.

Желаю вам всего самого доброго. Надеюсь, вы сообщите мне, когда у Бет родится ребенок. С нетерпением буду ждать ваших писем.

С приветом и, если можно, с любовью,

Джим Липтон.