Август 2006 года

Таксист наотрез отказался ехать по сплошь усеянной выбоинами грязной дороге, что вела к ферме, и высадил Мелоди с рюкзаком на обочину. Она все равно дала ему кое-какую мелочь, поскольку не раз слышала, что, впервые оказавшись за границей, надо каждому встречному и поперечному – чисто ради самосохранения – давать на чай.

Она озадаченно поглядела на дорогу впереди. Казалось маловероятным, что там вообще может стоять какой-то дом, тем более населенный людьми – однако это определенно было именно то самое место, если только не существовало еще какой-то грязной раздолбанной дороги к далекой ферме, указатель к которой гласил: «Эль Дурадо». Мелоди перекинула рюкзак через плечо и зашагала вперед под палящим, точно огненный шар, солнцем, от которого у нее вдоль хребта вовсю струился пот и намокала под мышками футболка.

Рюкзак ей дал Бен. Он был весь истертый и видавший виды, сплошь увешанный старыми авиабагажными бирочками. Рюкзаку Бена довелось попутешествовать куда больше, нежели самой Мелоди. В пять сорок утра Бен с осоловелыми, невыспавшимися глазами, но тем не менее упрямо-настойчивый, проводил ее на самолет.

– Просто я хочу увидеть, как ты улетаешь, – объяснил он. – Хочу воочию увидеть, как у тебя наконец вырастут крылья.

Мелоди прошла уже больше пяти минут, пока не убедилась окончательно, что очутилась совсем не там, где надо, и что она умрет здесь от обезвоживания и перегрева, что плоть с ее тела выклюют уже кружившие над головой стервятники, а кости останутся лежать, все больше белея под безжалостным испанским солнцем. Однако стоило ей начать вдаваться в панику, как впереди, на горизонте, открылся вид на череду приземистых сельских домиков с кучкой смоковниц. Она увидела увитую виноградными лозами тропинку, трех маленьких белых козликов, сгрудившихся вокруг жестяной емкости, белый домик на колесах, мопед и рядом с ним – старый, обшарпанный мотоцикл с коляской. У Мелоди аж сердце подпрыгнуло в груди. Это было, несомненно, то самое место.

Незнакомая ей женщина заулыбалась, глядя, как она подходит все ближе. Возрастом она была примерно такая же, как Мелоди, темноволосая и очень тоненькая, в свободных широких джинсах и в цветастой блузке.

– Hola! – поприветствовала она гостью.

– Hola! – откликнулась Мелоди. – Здравствуйте, вы говорите по-английски?

– Да, – ответила женщина. – Я в совершенстве владею английским. Меня зовут Беатрис. Могу быть вам полезна?

– Да, думаю, можете. Я ищу Кена. Кена Стоуна. Он здесь?

– Кен? Да, здесь. А кто вы? – спросила она очень дружелюбным тоном.

– О, я Мелоди, его очень давняя подруга. Я для него нечто вроде… сюрприза.

Тут из-за ног женщины высунулась маленькая девочка с темными волосами и большими голубыми глазами и с любопытством уставилась на путницу.

– Привет! – сказала ей Мелоди. – То есть hola!

Девчушка заморгала, глядя на нее, а потом быстро убежала в дом.

– Это Дария. Она у меня немного стеснительная. Пойдемте. Следуйте за мной.

Мелоди пошла следом за Беатрис в дом. Со слов Грейс и Сета, она ожидала увидеть в этом жилище лишь самое элементарное и необходимое, но все равно была удивлена обстановкой, начисто лишенной современных атрибутов быта. Кухня состояла из трех стен с открытыми полками, старой газовой плиты и мойки. Пол был просто бетонным, местами застеленный потертыми половиками. За стареньким столом в центре кухни сидели двое детей помладше Дарии, ели апельсины и читали комиксы. И все равно здесь было так замечательно и так хорошо пахло! Воздух наполняли ароматы жареного мяса и апельсиновой цедры.

Беатрис провела Мелоди через весь дом, потом наружу, по тропинке, обсаженной апельсиновыми деревьями и обставленной там и сям старой, побелевшей на солнце, садовой мебелью. В другом конце тропинки стояло строение поменьше, и возле него, расчесывая густую шерсть здоровеннейшего пса, какого только видела Мелоди в своей жизни, сидел на табурете высокий худощавый мужчина с длинными волосами и добрым, гладким лицом. При звуке их шагов он поднял голову и прищурился.

– Hola! – поприветствовал он.

– Привет, – ответила с улыбкой Мелоди.

Мужчина поднялся с табурета и сделал к ним несколько шагов, пытаясь распознать гостью, отчего лицо его сосредоточенно сморщилось.

– Я тебя знаю, – произнес он.

– Еще бы, – кивнула Мелоди, – конечно, знаешь.

– О господи! – выдохнул он, и в серо-голубых его глазах заблестели слезы. – Это что, правда? Это ты?

– Ну, это зависит от того, кто я, по-твоему.

– Мелоди! Это ж Мелоди! Бог ты мой! – Он устремился к ней, протянув вперед руки, глазами вбирая каждую черточку ее лица. – Я знал! Я знал, что ты придешь! Ты снилась мне всю последнюю неделю. Мне снилось, будто мы с тобой случайно встретились на каком-то судне, что у тебя двенадцать детей и ты выкрасилась в блондинку.

Мелоди рассмеялась.

– Нет! Ребенок у меня только один. И я никогда не красила волосы.

– Ну, ничего себе! Прямо как в книжке! Это просто лучший момент жизни! Беатрис! – Он привлек темноволосую женщину к себе поближе. – Это Мелоди! Помнишь, я рассказывал тебе о ней – о той маленькой девочке, что жила со мной еще в доме у моря? О девочке, что я пытался тогда удочерить? Это она и есть! Это она! Она ко мне явилась!

Мелоди улыбнулась Беатрис, потом Кену, и, глядя на него, она почувствовала, будто что-то теплое и уютное обернуло ей душу. Она боялась, что настоящий Кен окажется совсем не таким, как Кен из ее воспоминаний. Что это будет всего лишь печальный старик, усталый человек с совершенно не сложившейся жизнью – неудачник, о котором предупреждал ее Мэттью. Но это было не так, теперь она это знала точно. Он был именно таким, каким она его запомнила и каким надеялась увидеть. Мелоди простерла руки, и они заключили друг друга в объятия.

Теперь ее история наконец сложилась до конца.