Приближался Новый год. Тяжело и голодно было в том году в нашей стране. Но матери и тогда старались как-то отметить праздничные дни каникул у ребят: достать им хотя бы одну конфету или лишний кусок хлеба, что было по тем временам большим подарком. А в тех местах в тылу, где жизнь была чуть полегче, даже и в этот трудный год устраивали ребятам ёлку, и в гости к ним приходили дед Мороз и Снегурочка.
И вот однажды Иван Птаха попросил у своего командира разрешить ему устроить для девочки ёлку. Это было в дни, когда стрельба утихла и в Сталинграде наступило некоторое затишье.
- Ёлку? - удивился полковник.
- Эгеж, ёлку.
Елка - на фронте, на переднем крае, в землянке, вырытой под разрушенным домом!
Нет, Иван Птаха не фантазировал. Ночью Иван шёл в разведку - вот он и просил разрешения, когда выполнит задание, на обратном пути незаметно спилить и принести на командный пункт одинокую ёлочку, что сохранилась на площади.
- Трудное дело, - сказал полковник Кубанов. Потом, чуть подумав, добавил: - Попробовать можно…
Ночью по белому снегу в белых маскировочных халатах ползли из разведки солдаты части полковника Кубанова. Чуть вправо возьмёшь - смерть от мины, чуть влево отклонишься - взлетишь на воздух. Узкая дорога жизни меж двух смертей.
Ивана Птаху в части полковника Кубанова называли невидимкой. Никто не мог так проползти незамеченным, как этот солдат - злой для врагов, добрый для своих, смелый в бою, ловкий в разведке. В самом трудном месте, где всё заминировано и пристреляно, Птаха проходил жив-здоров и все нужные сведения приносил командованию.
«На то он и Птаха! - говорили солдаты. - Где человеку не пройти, птаха всегда пролетит».
В этот раз Иван Птаха принёс не только все нужные сведения о враге, но и маленькую ёлочку. Деревце это было ближе к нашему командному пункту, чем к траншеям врага. И наш наблюдающий знал, что Птаха на обратном пути собирается его спилить. Однако, как ни щурил глаза наблюдающий, как ни прислушивался, ничего в ту ночь не увидел и не услышал.
«Наверно, - подумал наблюдающий, - Птаха оставил ту ёлочку в покое».
А Птаха тут, он уже на командном пункте, и из-под белого халата у него зелёные ветви торчат.
Спилил-таки ёлочку разведчик! И так бесшумно и невидимо, что ни наши, ни фашисты подавно, ничего ночью не заметили. Вот, должно быть, удивились наутро фашисты, увидев, что ёлочка за ночь убежала с площади, у них из-под носа.
На командном пункте принялись украшать эту ёлочку для маленькой Светы. Игрушек, конечно же, там не было. Вместо них пошли в ход пустые патронные гильзы, ракетницы, хлопья из ваты и спичечные коробки. И ёлка, надо сказать, получилась на славу.
Иван Птаха нарядился дедом Морозом. Он приклеил себе бороду из ваты и надел маскировочный халат. Елена Крылова изображала Снегурочку… Нет, они мало походили на тех разнаряженных дедов Морозов и тех Снегурочек, что обычно приходят на ёлки к нашим ребятам. Но для Светы и это было большой радостью. Ведь до того времени Светлана, должно быть, никогда в жизни не видела праздничную ёлку. Она смеялась и хлопала в ладоши, увидев белую бороду Ивана Птахи.
На этой ёлке всё было не так, как всегда. Обычно на ёлке бывает так: в зале много ребят, а на сцене играют, поют, пляшут, развлекая ребят, один или несколько актёров. А тут, во фронтовой землянке, было наоборот: представление шло для одной только девочки - Светланы. А развлекали её многие. Кто умел плясать - плясал, кто умел петь - пел, кто умел фокусы показывать - был в тот вечер фокусником.
Во время праздника ёлки где-то недалеко от командного пункта захлопало и загудело. Несколько солдат, пригнувшись, побежали по длинным подземным коридорам. От ёлки до передовой было не больше одного квартала. Светлана ничего не заметила. Когда же спустя полчаса эти солдаты вернулись, они увидели, что щёки Светы чуть порозовели, а глаза казались ещё больше - так смотрела она на разукрашенную ёлку. Когда началась война, ей был год-полтора, не больше. И теперь всё это - новое, нарядное, весёлое - особенно радовало её.
А ночью во сне Светлана снова звала маму и плакала.