Как-то мы встретились с одной из поисковых групп. Случилось это неожиданно. Лес поредел, и Серый повел нас сквозь молодой березняк. Мы оттягивали деревца, и упругие прутики с очень светло-зелеными листиками послушно отодвигались, с тем чтобы, как только мы прошли, стремительно выпрямиться. Так захлопывается дверь на пружине.
Вот в этой березовой рощице с вкрапленным в нее ракитником мы вдруг услышали далекое:
— О…о…о!..
«О…о…» — ответило эхо. И снова мы услышали голоса, теперь уже куда более близкие. Мне показалось, что я слышу голос Славы. Но я пока что помалкивал.
Перекликаясь, мы пошли на соединение с поисковой группой.
Там, где кончался березняк и зеленела полянка, навстречу нам вышли две девушки. Славы с ними не было.
— Ну как? — спросил Федотов.
В тот день лишних слов говорено не было. Только самое главное, основное, имеющее прямое отношение к делу, которое привело нас в лес.
Одна из девушек протянула Якову Павловичу тетрадь:
— Вот. Архипкина ездила в теремок.
— А вы что же, — сказал Яков Павлович, — в даль старшую отпустили, а сами остались поближе к дому.
Тут обе девушки заговорили наперебой:
— Она нас не пустила…
— Сама хотела.
— Нам не доверила…
— На чем ездила Архипкина? — спросил Федотов.
— На попутной машине. А мальчик ведь тоже мог поехать на попутной. Это не обязательно, чтобы он только пешком…
— Не держите собаку, — сказал Яков Павлович проводнику. — Мы вас догоним. Да, да, идите, — кивнул он Славиной маме, а мне сделал знак остановиться. И, как только проводник и Нина Васильевна отошли, спросил девушку: — Там ничего?
— Ничего.
— А в тетради только те записи?
— Те… Есть и новые, но к мальчику…
— Понял. К мальчику не относятся. Ну, мы побежали за собакой. А вы?
— Мы пойдем искать группу Ивушкина…
Девушки ушли, а мы широким шагом, переходя иногда в бег, бросились догонять проводника и Нину Васильевну. При этом я так тяжело дышал, что не мог и слова вымолвить. А Яков Павлович ровным голосом рассказывал мне о том, что я не мог понять в его разговоре с девушками. Оказалось, что это были те две комсомолки, которые работают со знаменитыми доярками Архипкиной и Емельянцевой. Вот Архипкина и вызвалась пойти в самый дальний квадрат, намеченный Федотовым для поисков Славы на карте. Немолодая уже женщина отправилась в те места, где маленьким ручейком начиналась Волга. Было это довольно далеко от тех мест, где искали мы, и, значит, ручей, который мы недавно перешагнули, был не Волгой. А ведь Славик еще зимой очень заинтересовался самым началом Волги. И, кто знает, может быть, он на попутной машине отправился в тот теремок. Нет, оказалось, что не было Славика и там. «Архипкина очень толковая, — говорил мне Федотов. — Она побывала там и в деревне, и в самом теремке, взяла тетрадь, положенную там школьниками специально для записей посетителей».
Забегая чуть вперед, скажу, что после поисков Славы я прочитал эту тетрадь. В ней Яков Павлович надеялся найти запись Славика, если бы он побывал в теремке. Такой записи там не оказалось. А ведь всех, кто бывает в этом теремке, привлекает эта тетрадь, и какие только путешественники не расписывались в ней:
«Привет Волге-матушке от Амура-батюшки».
Это написали школьники из далекого города Хабаровска.
«Маленькой Волге от Волги большой», — записали в тетради экскурсанты из Астрахани.
Множество людей побывало в этом теремке у истоков Волги-реки. Но Славика и тут не было. Нигде, куда бы ни отправлялись поисковые группы, не нашлось ни самого Славика, ни каких-либо его следов. Вот уж когда можно было сказать: «Пропал бесследно».