10 марта 1939 года в Москве начал свою работу исторический XVIII съезд Всесоюзной коммунистической партии большевиков, на котором было заявлено о завершении строительства в СССР социализма и вступлении в период постепенного перехода к коммунизму. Весь советский народ с огромным воодушевлением внимал словам товарища Сталина о возможности построения коммунизма в одной стране.

А 12 марта этого же года в роддоме № 1 города Иваново, под доносящиеся из репродуктора речи делегатов съезда, с криком и плачем на свет Божий появился Аркадий Дмитриевич Звездин — человек, о жизни и творчестве которого и пойдёт речь на этих страницах.

Впрочем, мы далеки от того, чтобы выискивать какой-то особенный символизм в совпадении этих событий… Ведь в то бурное время почти каждый день в жизни нашей страны был ознаменован какими-нибудь эпохальными свершениями. А эпоха была героическая и страшная. Кипят ударные стройки и идут политические процессы, растёт индустриальная мощь и ширятся просторы ГУЛАГа, уже зреет конфликт с Японией на Халхин-Голе и готовится подписание пакта Риббентропа-Молотова… Но не будем загружать читателя достаточно известными подробностями истории нашей страны. Пока вершатся все эти "эпохальные" события, простые люди всё-таки живут своей обычной жизнью. А в неё всё равно постоянно врывается тревожное дыхание времени. Вот и роддом № 1, в котором родился Аркадий Звездин, в сентябре того же, 1939 года пал жертвой классовой борьбы, неизбежно усиливающейся и обостряющейся по мере продвижения к коммунизму. Как гласила официальная версия, он был подожжён злейшими врагами Советской власти — недобитыми троцкистами.

Но так уж устроен человек, что, несмотря на все беды и горести, он живёт и любит. И наплевать ему в такие минуты на все происки фашистов, троцкистов и чекистов! Каждому хочется получить хоть немного, хоть кусочек обычного человеческого счастья. Так и у Звездиных. В их семье — маленькая семейная радость. Очередное прибавление! Очередное — потому что Аркадий был далеко не первый, а немного забегая вперёд, скажем, что и не последний ребёнок в этой большой семье.

К сожалению, сохранилось очень мало достоверной информации о родителях Аркадия. Известно, что его отец — Дмитрий Иосифович Звездин, — занимал как до, так и после войны достаточно солидные и денежные по тем временам должности. Что позволяло его супруге Елене Макаровне не работать, а заниматься семейными делами и воспитанием детей. Которых было ни много, ни мало, а пятеро. Кроме Аркадия, это его старшие братья Лев и Валентин и сестра Людмила, а также родившийся уже после войны Михаил. И, как вы, наверное, уже поняли, проживало это многочисленное семейство в городе Иваново.

Иваново — город симпатичный, но совсем не примечательный. Пожалуй, самый непримечательный из всех областных центров Российской Федерации. Недаром простым советским людям известны об этом городе только два штампа, один краше другого: "родина первого Совета рабочих депутатов", и "город невест". Но штампы — штампы и есть, и они, как уж водится, в очень малой степени отражают действительность. А действительность была такова, что Иваново, как ни крути, — город без особо выдающейся истории, с немногими провинциальными достопримечательностями и такими же культурными особенностями. По сути — гигантский рабочий посёлок, которому присвоили статус областного центра. И это, пожалуй, и было главной "особенностью" города Иваново, определившей во многом и стиль местной жизни, и менталитет местного населения. Впрочем, мы не будем подробно на этом останавливаться, поскольку к семье Звездиных всё это не имеет почти никакого отношения. Они не были коренными жителями Иваново, и приехали в этот пролетарский город, когда Партия, во вполне обычной для того времени манере, "бросила" сюда Дмитрия Иосифовича на очередной руководящий пост. И так бы и руководил он, наверное, если бы не Великая Отечественная.

Хотя, по большому счёту, война до Иваново не дошла… Не было ни блокады, ни осады. И по сведениям, почерпнутым нами из местной печати, за всю войну на Иваново вообще упала только одна бомба. Причём случайная. С самолёта, летевшего бомбить город Горький. Мы, конечно же, не знаем, как всё это воспринималось совсем ещё маленьким Аркашей Звездиным, но в это военное время в Иваново происходили события, которые, вполне возможно, могли как- то и отложиться в его памяти. К примеру, то, что в Иваново вывозились дети из блокадного Ленинграда. Или же прибытие из Алжира французских лётчиков, которые осваивали советские самолёты для того, чтобы отправиться на фронт в составе эскадрильи "Нормандия — Неман" с аэродрома под весьма символичным названием "Северный". Но мы не будем фантазировать по данному поводу, а скажем только, что в отличие от творчества его сверстника Владимира Высоцкого, военная тематика у Северного практически отсутствовала. Хотя сама война, конечно же, не обошла семью Звездиных.

Дмитрий Иосифович, которому довелось повоевать ещё в Гражданскую, с первого дня войны просится на фронт. В двадцатые годы он был комиссован по болезни, и поэтому призвали его не сразу. Но, тем не менее, прошёл он почти всю войну, и только в 1946 году наконец-то вернулся домой. После того как почти год прослужил комендантом какого-то небольшого немецкого городка. И 1 сентября этого же года Аркаша идёт в первый класс Ивановской школы № 39. Которая располагалась совсем недалеко от дома на Союзной улице, где и жила семья Звездиных — в Первом Рабочем посёлке. Во второй половине 40-х годов — это уже не окраина Иваново, но, конечно же, и далеко не центр города. Тихий спокойный район на южном берегу Уводи. Здесь всё рядом: несколько школ, больница, кинотеатр "Победа", Станция юных техников и. Хотели мы ещё написать, глянув на современную карту Иваново, — ".и зоопарк". Но зоопарка тогда ещё на этом месте не было, а был огромный пустырь, который, впрочем, представлял собой для ивановской детворы сущее раздолье. Здесь можно и покурить тайком от родителей и в картишки перекинуться, да и на гитарке сыграть что-нибудь этакое: "Приморили, суки, приморили.". А на гитаре Аркаша Звездин, по воспоминаниям родственников, начал бренькать уже лет в семь. И говорят — неплохо получалось у него. Для такого возраста. Научился он этому, скорей всего, у отца, который, согласно тем же воспоминаниям, довольно прилично музицировал.

О школьных годах Аркадия нам, практически, ничего неизвестно. В основном, сухая информация. Учился в 39-й мужской школе до 5-го класса. Перешёл в среднюю школу № 25 (уже общую) и закончил её в 1956 году. Первый выпуск. Класс 10-Б. Вот и всё. Разве что можно ещё добавить свидетельство двоюродного брата Аркадия — Бориса Павловича Соловьёва: "Он не был хулиганом, вообще был тихий, не любил шумных компаний… Помню, у него всё время обувь была худая, я его через лужи переносил. Я-то на год старше был…"

В общем, вполне обычный "средний советский школьник". Разве что, чуть больше чем другие увлечённый музыкой и песнями. Вероятно, теми же самыми, что и большинство простых советских людей. Может, какими-то больше, какими-то — меньше. Но вряд ли можно говорить о каких-то серьёзных склонностях и предпочтениях у подростка! В таком возрасте всё поётся с удовольствием: и то, что звучит с патефонных пластинок, и даже то, что доносится из репродуктора. Правда, последнее гораздо веселее петь чуть по-другому: "Горит в сердцах у нас бутылка с керосином.", или "Три танкиста выпили по триста." Даже не задумываясь при этом, как может отреагировать на такие шутки какой-нибудь особо бдительный пионервожатый. Но всё то, что поют весёлые компании во дворе, или за столом, намного завлекательнее и пластинок, и радиотрансляций! Так что не будет большим преувеличением говорить о почти всеобщем интересе пацанов к уличным песням. И точно так же, как и все, ими увлекается Аркаша Звездин, у которого, как и у многих сверстников, имелась потрёпанная тетрадка — рукописный песенник. И говорят, что не совсем обычный.

Люди, знавшие Северного, утверждают, что достался он Аркадию от его старшей сестры Людмилы. Которой, как и многим простым советским людям, выпала горькая участь побывать по ту сторону колючей проволоки. Получила она пять лет, правда, не по политической, а по бытовой статье. И хотя потом оказалось, что она была ни в чём не виновата, но, тем не менее, отбывать срок ей пришлось… А зона — зона и есть: подъём, работа, отбой. С небольшими перерывами на "приём пищи" и чуточка свободного времени. Которое и занять-то, практически, нечем. Вот и развлекаются зеки и зечки — кто чем может. Кто-то вышивает "марочки", кто-то играет в самодельные, сделанные "из газетины", карты, а кто-то рисует альбомы и песенники. Вот такой вот песенник, говорят, и подарила она Аркадию. И если так оно и было — то, может быть, именно эта рукописная тетрадка послужила первым толчком к становлению будущей Легенды? Всё возможно в этой жизни.

Мы не знаем, конечно, насколько "знаменитым" певцом удалось стать Аркаше Звездину в свои школьные годы. Может, он был звездой вокала и семиструнки в своём дворе или в классе, а может, и нет. Позднее на эту тему появятся легенды, большинство из которых явно надуманные. Например, рассказ о том, как в десятом классе Аркаша вместо уроков занимался пением в близлежащей пивной, откуда его педагоги во главе с директором, стало быть, и вытаскивали… История эта даже не нуждается в особых комментариях — ведь в те времена среднее образование вовсе не являлось обязательным и всеобщим, и с такими фокусами Аркаша Звездин никогда в жизни не смог бы закончить десятилетку. А он, как мы уже говорили, в 1956 году её заканчивает, и получает аттестат о среднем образовании. "Аттестат зрелости" — так он тогда назывался.

А дальше в жизни Аркадия наступает какой-то странный период. Он заканчивает школу и. ничего не делает почти два года. В том смысле, что не продолжает своё образование, не устраивается куда-нибудь на работу, да и в армию его почему-то не забирают. Что само по себе довольно-таки непонятно. Впрочем, не будем ломать над этим голову. К сожалению, не осталось уже никого, кто мог бы рассказать какие-либо подробности.

Так что, вероятнее всего, юный Аркаша Звездин просто "прожигал жизнь" всё это время. Слоняясь по городу Иваново со своими ровесниками, играя на гитаре и в картишки, и попивая "Жигулёвское". Правда, Елена Раменская вспоминала рассказы Аркадия о том, что была у него в Иванове по молодости "какая-то криминальная история" и даже грозил суд. Так оно, или нет — неизвестно, но в любом случае, всем этакая Аркашкина гульня порядком надоедает — пора бы уже и за ум взяться! И отправляется он в Ленинград, где и поступает на лесоинженерный факультет Лесотехнической академии. Скорее всего, это происходит с подачи отца. По воспоминаниям родственников Аркадия, Дмитрий Иосифович одно время работал директором Лесного техникума в г. Макарьеве Горьковской области. Так что связи какие-то могли быть у него и в питерском вузе, и хотя он и умер в этом, 1958 году, но вполне мог успеть помочь.

Что же представляло из себя в те времена это высшее учебное заведение?

Лесотехническая академия — "лесопилка", как ласково обзывало её питерское студенчество, в середине 50-х годов была не то чтобы очень популярным вузом, но всё-таки ещё не совсем такой "непрестижной", какой стала позднее. В наивное время оттепели ещё многие молодые люди искренне рвались влиться в единый трудовой порыв коммунистического строительства. Их манила романтика открытия тайн атомного ядра, ковки ракетного щита, разведки недр и прочего… В том числе и участия в великом плане преобразования природы. Поэтому лесохозяйственный и лесоинженерный факультеты ЛТА тогда не испытывали дефицит учащихся. Однако вряд ли Аркадий был таким "романтиком". Скорее всего, он просто понимал, что без хоть какого-то диплома ему в этой жизни светит только станок или отбойный молоток, и то после службы в рядах Советской Армии. Тем более, что в родном Иванове — престижных институтов всего ничего. А, кроме того, столичное образование всё-таки гораздо больше котируется, чем областное… Но по сути — главное дело не в этом. Главное, что 1 сентября 1958 года Аркадий стал студентом Ленинградской Лесотехнической ордена Ленина Академии имени С. М. Кирова и навсегда связал свою жизнь с городом на Неве.