Артур пишет Любе из Нью-Йорка

Бесценная!

У меня нет слов, чтобы описать счастье и облегчение, испытанные мною по возвращении из Новгорода. Ликующий Джек Вилсон встречал меня в аэропорту и уже издали, из-за барьера показывал победное V из двух пальцев. Он имеет право гордиться. Не всякий сумел бы так вчитаться в твои письма и извлечь из них эту путеводную ниточку: дружба Бориса с Халибом, совместные визиты в парилку, отъезд Халиба в Канаду, начало тоски Бориса.

И еще в одной важной детали чутье не обмануло нашего детектива: злоумышленник, то есть сам Борис, таки прокрался в наш гараж, украл оттуда садовые ножницы с отпечатками моих пальцев и подбросил их в автомобиль рядом с пятнами своей крови. Если бы я не сбежал на месяц в Россию, меня точно арестовали бы и я бы получил шанс лично познакомиться с тюремной жизнью, которая пока остается невидимой для телеобъективов канала «Следопыт».

Что двигало Борисом? Почему он не мог цивилизованно признаться тебе во всем и уехать к своему возлюбленному в Оттаву? Неужели чтение нашей переписки привело его в такую ярость, что он решил мстить нам, как какой-нибудь граф МонтеКристо? Или месть предназначалась одному мне? И он надеялся, что его объявят погибшим, меня запихнут за решетку, а ты получишь свои страховые полмиллиона? Но неужели, зная тебя, он не предвидел, на какой кошмар он обрекает тебя своей мистификацией?

Сознаюсь, во мне накипает желание расплатиться с ним за наши страдания. Но ни Джек Вилсон, ни мой друг, лейтенант полиции Запата, не видят, как это можно сделать легальными путями. Формально он не нарушил никаких законов. Миллионы мужей страхуют свою жизнь в пользу жены, тысячи из них потом могут сбежать к новым возлюбленным. Пытался ввести в заблуждение следствие? Он заявит, что понятия не имеет, кто проделывал манипуляции с автомобилем, оставленным им в Нью-Йорке.

Но главное для меня сейчас — узнать, как ты.

Камень свалился с души? Ты счастлива? Или все же новая горечь гложет? Брошенная, оставленная жена — ведь это, по правилам ГУЛАГа, позор и унижение. Полагается грызть наволочку по ночам. А с твоим талантом во всем искать только свою вину тебя может унести на избитую тропинку: «Что я сделала не так, что он захотел оставить меня?»

Взываю: не винись, не кайся, не жалей!

Радуйся тому, что Борис жив и, может быть, нашел свое счастье.

Вы прожили двадцать лет в любви и согласии — много ли пар сегодня могут похвастаться таким сроком? Славику уже восемнадцать, вы дали ему созреть в домашнем тепле, и он потопает дальше по жизни без тех травм и шрамов, какие оставляет в детях ранний развод родителей.

Другое дело: как тебе жить дальше? Сможешь ли ты в одиночку тянуть переводческое бюро? Или придется искать работу в библиотеке? А может быть, Генрих воспользуется внезапной удачей и предложит тебе руку и сердце? Ведь формально он не женат сейчас ни на одной из своих дам. Почему бы ему, еще не замороженному, не воссоздать схему, изображенную в телесериале «Большая любовь»?

Напиши мне поскорее хотя бы несколько слов — мне это ужасно важно. АК

Люба пишет Артуру в декабре

Дорогой мой!

Друзья недавно прислали из России такую историю. Судили одного человека за убийство. Вина его была доказана несомненно, но прокурору захотелось для красочности вызвать в качестве свидетельницы еще и вдову убитого. Оказавшись в судебном зале, эта женщина вдруг направилась к обвиняемому, упала перед ним на колени и заголосила: «Голубчик ты мой! Век буду за тебя Бога молить! Избавил меня от изверга и мучителя! Избивал он меня каждый день. Пошли тебе, Господи, долгие годы жизни и здоровья. А я стану свечки ставить и слать тебе передачи в зону».

Так и я.

По сути, ты явился причиной разрушения моей семьи. А я готова видеть в тебе только избавителя от невыносимых мучений. За два месяца я настрадалась так, что не побоюсь назвать Бориса «извергом» в лицо. Впрочем, надеюсь, что адвокаты провернут развод, не заставляя нас встречаться друг с другом.

Я читала, что гомосексуальные пристрастия у мужчин могут просыпаться довольно поздно. И при этом влечение к женщине не умирает. Во всяком случае, я не почувствовала никакой перемены в поведении мужа. Его дружба с Халибом, неожиданное увлечение юным канадским певцом не заронили никаких подозрений.

Наверное, ему было мучительно — скрывать проснувшиеся эмоции. Но все равно: это не оправдывает того, что он сделал. Так тщательно спланировать и осуществить месть нам с тобой! Ведь он всерьез надеялся, что нас будут судить и отправят в тюрьму.

Сейчас по всем миру катится волна разоблачений католических священников, обвиненных в педофилии. И я подумала: а что должно было происходить в средние века? Однополая любовь была под запретом. В Библии сказано прямым текстом: «Кто ляжет с мужчиной как с женщиной, подлежит смерти». Человек, обнаруживший в себе эти начатки, видел единственное спасение в том, чтобы спрятаться под рясой монаха или священника. Не удивлюсь, если какой-нибудь историк опубликует труд: «Католическая церковь как тайный союз гомосексуалистов».

«Каторга! Какая благодать!» — мысленно цитировала Аксенова-Гинзбург, когда тройка судей НКВД приговорила ее не к расстрелу, а к лагерям. А я вспоминаю из того же Пастернака: «Жизнь вернулась так же беспричинно, как когда-то странно прервалась». Ты и твой Вилсон спасли меня — чувство благодарности превозмогает сейчас все остальное.

Конечно, выживать будет нелегко. Славик рвется отложить колледж и поступить ремонтником компьютеров, пока я буду искать работу. Уже нашел мастерскую, которая согласилась нанять его. Мне ничего не остается, как смириться и принять его жертву.

Не думаю, что Генрих или кто-то другой захочет связываться с разведенной дамой, достигшей пятого десятка. У него ведь отношения с ГУЛАГом запутанные: то убегает, то спешит обратно за колючую проволоку.

Зато со мной — я это чувствую — явно произошло преображение. Да, да — можешь торжествовать! Силы вернулись к твоей Геро, и она снова зажигает лампу в своем окошке. Плыви, мой Леандр! И ты, и твой десантник будете встречены со всей нежностью, какая еще осталась в душе после пережитых потрясений. Л. Ф.

Артур пишет Любе накануне Рождества

О, преображенная и незабвенная!

Пишу тебе в великом и покаянном смущении.

Твой неутомимый пловец, твой пожизненный беглец из ГУЛАГа кончил тем, что неосторожно заплыл назад за колючую проволоку. Катанье с горки под названием «Барбара Хилл» закончилось роковым падением, и мышеловка захлопнулась. Три недели в Новгороде горят в памяти как сладостный мираж. Со времен «парижанки» я не переживал такого сгустка счастья, плавящегося под сердцем.

Барбара одаривает меня собою щедро и порой даже самозабвенно. Но при этом выяснилось, что в ГУЛАГе она не только заключенная, но и страстная и убежденная надзирательница. Она готова смириться с Женечкой в моей жизни, но объявила, что не потерпит никаких других отклонений. «Шаг вправо, шаг влево — считается побег! Конвой открывает огонь без предупреждения!»

О нашей с тобой переписке она узнала от Джека Вилсона. Было выдвинуто требование: «Поклянись, что с этим будет покончено. Для меня невносим статус одна из. Пока мы вместе, я должна ощущать себя единственной».

Благодарю тебя за длинное плавание прошедшего года, за эти электронные вспышки очаровательных посланий, за мечты и стриптизы, за трепыхание сердца по дороге к компьютеру — будет в дупле записка или нет? Как знать, может быть, мы когда-нибудь встретимся, и возгорится «старое пламя». Может быть, я когда-нибудь вернусь за плащом, все еще висящим на гвозде в твоем доме.

Леандр, утонувший в пении роковой сирены.

Декабрьские кинокадры

Студия телеканала «Следопыт». Полуобнаженная Барбара сидит в кресле, Артур перед ней на коленях. Она, запустив пальцы ему в волосы, трет себя по голой груди его лицом, как мочалкой.

Раздается стук в дверь.

АРТУР: Минуточку!

Барбара неохотно выпускает его голову. Встает, надевает халатик, садится в стороне.

Артур отпирает дверь, впускает лейтенанта Запату.

ЗАПАТА: Я помешал?

АРТУР: Мы репетировали интимную сцену между супругами Бишман. Как идет расследование?

ЗАПАТА: По сути, мы зашли в тупик. И Кренц, и Бишман стоят на своем. Ясно, что убийство имело место. Но кому из двоих предъявить обвинение, мы не знаем. По телефону ты сказал, что у тебя для меня есть рождественский сюрприз. Как видишь, я сразу примчался.

АРТУР: Мы сортировали материалы, привезенные из Новгорода. Буриловы дали мне сфотографировать письма и открытки Тамары из Америки. В том числе и последнюю открытку, которую она писала в самолете на пути в Нью-Йорк. Увеличив снимок, я смог наконец прочесть постскриптум. Это и есть мой подарок тебе.

ЗАПАТА (рассматривает протянутый ему снимок): Ты же знаешь, кириллица мне недоступна.

АРТУР: Перевод — на обороте. Постскриптум был написан явно уже после приземления самолета. (Читает.) «Долетела благополучно. Гарольд прилетел раньше, встретил у выхода. Сказал, что в доме у нас испортилось отопление, придется заночевать у Дугласа».

ЗАПАТА (вскакивает, испускает ликующий вопль, танцует румбу): Вот это подарок так подарок. (Обнимает Артура.) Конец мистеру Бишману, теперь не уйдет. Выходит, он летал в Россию с единственной целью: заманить жену обратно и казнить ее здесь.

АРТУР: Думаешь, он созрел для ареста? И мы можем кончать ленту в варианте «убил муж»?

ЗАПАТА: У меня нет никаких сомнений.

БАРБАРА: Но какой поворот судьбы! Убитая из гроба смогла отомстить своему убийце. А он-то воображал, что все провернул без сучка без задоринки.

ЗАПАТА: Увидев этот документ, прокурор выпишет ордер на арест тут же. Ложь Бишмана стала очевидна, значит, можно верить Кренцу. Он получит свое «имьюнити» и покажет нам место захоронения. Сгорел мистер Бишман, спекся!

БАРБАРА: Ох, не спешите! Если его адвокат сумеет отобрать в присяжные хотя бы несколько мужчин, прошедших через развод, они очень могут вынести оправдательный приговор. В душе будут думать: «Придушил изменницу — и правильно сделал».

КОНЕЦ