Вплоть до наших дней, полтора столетия спустя, тема гражданской войны 1860–1865 годов остаeтся кровоточащей раной, отзывается болью в сердцах американцев и смятением в умах. Каждый год публикуются новые исторические исследования, новые романы и фильмы, поэмы и пьесы, пытающиеся проникнуть в тайну этой великой исторической трагедии. Кто виноват в ней? Была ли она неизбежна? Давала ли конституция американским штатам право на отделение? Было ли у президента право отдать приказ о вторжении в Южные штаты? Неужели белые южане шли на смерть только ради сохранения института рабовладения?

Избранный на пост президента Авраам Линкольн ещe не успел вступить в должность, не успел издать никаких указов, когда в Южных штатах начался гул возмущения, сводимый к простой формуле: «Пусть выборы президента показали волю большинства, но под властью такого большинства мы жить отказываемся». Многолетняя пропаганда аболиционистов в Северных штатах была пронизана презрением и ненавистью к защитникам такого бесчеловечного института как рабство, а рейд Джона Брауна, закончившийся кровопролитием, показал, что противники рабовладения не остановятся ни перед чем.

Гордые южане не были готовы мириться с таким отношением к себе. В их глазах идея дать свободу чeрным, когда они находились на таком уровне невежества и дикости, выглядела безумием. Они слишком хорошо помнили, с какой жестокостью расправлялись негры с белыми хозяевами, получив свободу на острове Святого Доминика (1791–1803), помнили и восстание Ната Тeрнера в 1831-м. Слухи о заговорах чeрных, о собираемых ими запасах оружия и пороха муссировались, расползались, обрастали красочными и пугающими домыслами.

Конечно, новоизбранный президент не мог бы сразу отменить рабство своей волей. Но федеральное правительство имело большой арсенал приeмов, которые можно было использовать для ослабления власти рабовладельцев. Оно могло отменить цензуру почтовых отправлений, введeнную южанами в своих штатах, после чего поток аболиционистской литературы хлынул бы в их города. Оно могло назначать на должности федеральных судей активных противников рабовладения. Оно могло отменить законы, разрешавшие охоту за рабами, убежавшими в Северные штаты.

Законодательное собрание Южной Каролины первым проголосовало за отделение от Союза уже в декабре 1860 года. В январе его примеру последовали собрания Миссисипи, Флориды, Алабамы, Джорджии, Луизианы, Техаса.[19] Конвенция, собравшаяся в Монтгомери (Алабама) 4 февраля 1861 года, объявила о создании нового государства: Конфедерации независимых Южных штатов, со своим конгрессом, президентом, конституцией. Эта конституция категорически запрещала конгрессу Конфедерации принимать какие-либо законы, направленные против института рабовладения или ограничивающие права рабовладельцев.[20]

Вирджиния некоторое время колебалась. Многие политики предпочли бы получить от Севера гарантии своих прав, статус автономного самоуправления. Генерал Джордж Пикет, вступивший в армию Конфедерации, писал своей возлюбленной: «Я всегда решительно возражал против распада Союза, но никогда не сомневался в нашем праве на отделение. Так нас учили все учебники в военной академии в Вест-Пойнте».[21]

В своей пропаганде южане уверяли, что конституция разрешает штатам выходить из Союза, что отделение произойдeт мирно и освободит Юг от политического и экономического доминирования Севера.

Линкольн оказался в крайне затруднительном положении. На территории отделившихся штатов находилось множество военных и гражданских учреждений, принадлежавших федеральному правительству. Военные форты, таможенные посты, почтовые и телеграфные отделения десятками переходили в распоряжение Конфедерации. Воспрепятствовать этому можно было только военным вмешательством. Однако для начала военных действий необходима была санкция Конгресса США, а по расписанию новый Конгресс должен был возобновить свою работу только в июле. В течение весны 1861 года правительство предпринимало судорожные усилия в поисках компромисса, вело переговоры с южанами, пыталось избежать войны.

Всe было тщетно.

12 апреля 1861 года береговые батареи Чарльстона (штат Южная Каролина) открыли огонь по форту Самтер, отказавшемуся перейти под власть Конфедерации и осаждeнному южанами. Это стало началом долгой кровопролитной войны, которой, казалось бы, никто не хотел, в возможность которой никто не верил. Обе стороны объявили призыв добровольцев на военную службу. Выпускники военной академии Вест-Пойнта должны были принять мучительное решение: на чьей стороне сражаться? Тем южанам, которые служили на Севере, правительство не препятствовало уволиться из армии и уехать на Юг, в родные штаты.

Выбор «на чьей стороне воевать?» не предопределялся местом рождения, родственными связями, уровнем богатства. Как и в религиозных войнах, людьми двигала вера — на этот раз вера в те или иные политические и моральные идеалы. «Семьи трагически раскалывались. Один сын сенатора Криттендена сражался за конфедератов в чине генерал-майора, другой, в таком же чине, — за Союз. Издатель аболиционистского журнала в Луисвиле, Джордж Прентис, имел двух сыновей, вступивших в армию южан. Три внука Генри Клэя записались в армию Союза, а четыре вступили в ряды конфедератов».[22]

Первая крупная битва произошла 21 июля в Вирджинии. Армию северян, двигавшуюся от Вашингтона в направлении Ричмонда, сопровождали сотни штатских джентльменов и дам, пожелавших увидеть своими глазами разгром бунтовщиков. Их ожиданиям не суждено было сбыться. После упорного сражения северяне в беспорядке отступили, увлекая с собой толпу перепуганных зрителей.

В XIX веке ещe не существовало такого понятия — «линия фронта». Большие армии и маленькие отряды перемещались на огромных территориях, нападали друг на друга, вступали в бой или осаждали города и форты. Генералам было нелегко координировать эти перемещения, нелегко оценивать правильно силы противника. Командовавший северянами генерал Макклеллан часто отказывался выполнять приказы президента о наступлении, заявляя, что силы противника превышают его вдвое. Проверить это было невозможно, и Линкольн долго не решался заменить нерешительного военачальника.

Уинстон Черчилль в своей книге отдаeт должное стратегическим талантам Макклеллана, но даже он признаeт, что во многих важных моментах войны тот проявлял непростительную нерешительность. Принадлежа к партии демократов, этот генерал очень дорожил еe поддержкой в Конгрессе. Любая военная неудача могла разрушить его планы занять президентское кресло в 1864 году. «Понимая, что каждая ошибка даст возможность политическим врагам пошатнуть его репутацию, он действовал с удвоенной осторожностью. Во время битвы при Харпер Ферри (сентябрь 1862) он потерял день и упустил возможность разбить армию генерала Ли».[23]

Политика постоянно вторгалась в военную стратегию. Демократическая партия составляла мощную оппозицию в Конгрессе США, военные поражения северян усиливали позиции того крыла демократов, которое призывало к мирным переговорам с Югом. В выборе генералов Линкольн не мог исходить только из их боевых качеств, ему приходилось считаться с тем, какую поддержку тот или другой имел на Капитолии и в прессе.

Весной 1862 года Конфедерация — впервые в истории США — приняла закон об обязательном призыве в армию мужчин от 18 до 35 лет. Год спустя северяне последовали их примеру. Обе стороны разрешали призванному нанять за деньги человека, который займeт его место в рядах сражающихся. Кроме того, у южан многие профессии освобождались от военной службы: школьные учителя, священники, аптекари, почтальоны, телеграфисты, сапожники, кузнецы, мельники и многие другие. Также освобождались плантаторы и их надсмотрщики — считалось, что они незаменимы в качестве полицейской силы, контролирующей три с половиной миллиона чeрных.[24]

Потери обеих сторон были ужасными, и они росли стремительно. Техническое оснащение армий использовало уже многие достижения индустриальной эры, а тактические приeмы всe ещe следовали образцам времeн войны за независимость. На поле боя солдаты перемещались густыми колоннами, никто и слыхом не слыхал о рассыпном строе. Такие колонны, попадая под огонь нарезных ружей и залпы картечи, теряли до половины своего состава.

Северяне превосходили южан численностью почти в четыре раза. Их экономическое и индустриальное превосходство было ещe более значительным. Пропаганда южан часто указывала на то, что их врагам помогали иностранные добровольцы. Современные историки считают, что в армии северян от 20 % до 25 % были люди, рождeнные вне США. Но и в армии южан служили полки, составленные из ирландцев, немцев, поляков.[25]

Конфедерация прилагала огромные усилия к тому, чтобы добиться дипломатического признания в Европе. Но никому за океаном не хотелось ссориться с могучей Америкой. Французский император Наполеон Третий попытался воспользоваться гражданской войной в США, чтобы подчинить себе Мексику и создать там монархию со своим ставленником на троне, но из этого ничего не вышло.

Война тянулась с переменным успехом, победы сменялись поражениями, Линкольн менял военачальников одного за другим, пока не остановился на генерале Улиссе Гранте. Президенту импонировало упорство этого полководца, стиль которого сравнивали с хваткой бульдога. Неудачи не расхолаживали его — он продолжал наступать, маневрировать, сражаться. Такими же свойствами обладал его друг и соратник, генерал Уильям Шерман. Именно Шерману в 1864 году было поручено выполнение смелого плана: повести армию в глубь вражеской территории с целью нанести как можно больший урон ресурсам, коммуникациям, промышленности противника.

Знаменитый марш-бросок Шермана через Теннеси, Алабаму, Джорджию, Южную Каролину сыграл ту же роль, какую в войнах XX века стала играть бомбардировочная авиация дальнего действия. Армия северян оставляла после себя пустыню. Мало того, что 40 тысяч солдат и офицеров снабжали себя, реквизируя у местного населения зерно, коров, овец, лошадей, мулов. Что нельзя было использовать — уничтожалось. Одновременно разрушались расположенные в важных стратегических пунктах укреплeнные здания, предприятия, железнодорожные станции и сама колея.

Безжалостность обеих сторон ярко воссоздана в американской литературе: поэма Винсента Бене «Тело Джона Брауна», роман Маргарет Митчелл «Унесeнные ветром», роман Эдгара Доктороу «Марш» и многие другие. Не имея достаточно сил, чтобы остановить продвижение армии Шермана, конфедераты стали зарывать в землю на пути движения северян самодельные мины, на которых подорвалось несколько солдат. Тогда Шерман распорядился вести перед колоннами группы пленных, которых заставляли кирками и лопатами откапывать мины. Конечно, некоторые гибли при этом, но обвинения в намеренной жестокости Шерман отметал, заявляя, что он просто спасает жизни своих солдат, а чужих он жалеть не обязан.

«Конец был близок. В 1865 году Шерман планировал подвергнуть Южную Каролину ещe более страшному опустошению, чем Джорджию. Ведь это был штат, который своей безрассудной дерзостью развязал войну, принeсшую столько страданий американскому народу. Некоторые министры в правительстве Линкольна предлагали разрушить Чарльстон до основания и символически посыпать развалины солью».[26]

Отчаянное положение южан вынудило их искать мира. Но в своих предложениях они говорили «о достижении мира между нашими двумя странами». Такая формула была абсолютно неприемлема для северян. Они четыре года сражались за сохранение Союза. В случае возвращения Южных штатов в Союз они обещали помощь в восстановлении разрушенного и амнистию участникам боевых действий. «О какой амнистии идeт речь?! — с возмущением воскликнул президент южан Джефферсон Дэвис. — Амнистировать можно преступников. Мы же сражались за свои законные права!»

Бои продолжались и в 1865 году, но силы были слишком неравными. В апреле Ричмонд пал, и Линкольн смог въехать в столицу врага. 9 апреля генерал южан Роберт Ли принял условия капитуляции, предложенные победоносным генералом Грантом. По этим условиям сдавшимся в плен конфедератам разрешено было вернуться в их дома, офицерам — даже с оружием. Грант разрешил побеждeнным сохранить лошадей и мулов, чтобы их можно было использовать для весенних посевов.[27]

14 апреля пуля убийцы оборвала жизнь президента Линкольна. Другой заговорщик сумел проникнуть в дом министра иностранных дел Уильяма Сьюарда и тяжело ранить его кинжалом. Уинстон Черчилль впоследствии писал, что все помыслы погибшего президента «были направлены на врачевание ран, нанесeнных его стране. Он обладал мудростью и силой духа, нужными для этого, а также огромным авторитетом. Другие могли пытаться имитировать его великодушие. Но только он смог бы удержать под контролем бушевание яростной политической вражды, которая неизбежно выплеснулась наружу».[28]