— Господин генерал, я выражаю вам своё неудовольствие. Крайнее неудовольствие! Где наставление по стрельбе из трехдюймовой полевой пушки? Почему его до сих пор нет у большинства частей? Пушка принята на вооружение два года назад. И что? Ах в издательстве? Так потрудитесь проконтролировать его издание. Через месяц оно должно рассылаться по всем частям, которые начали получать трехдюймовки. Это ясно?!
— Так точно, Ваше Императорское Величество! — товарищ генерал-фельдцейхмейстера генерал Альфатер стоял вытянувшись по стойке смирно перед разъяренным Императором.
— Что вы тут устроили с войсковыми испытаниями гаубицы? За три с лишним месяца вы сделали только треть потребного. Сколько вы ещё собираетесь валандаться? Ещё минимум полгода? Я разве неясно выражался, когда говорил, что войсковые испытания батарея 4,2 дюймовых гаубиц должна пройти в самые короткие сроки?
— Но Ваше Императорское Величество, согласно уложению от 1877 года…
— Господин генерал, через два месяца войсковые испытания должны быть завершены. И выработаны все соответствующие документы. Меня не интересует, будете ли вы и ваши подчиненные спать эти предстоящие два месяца. России нужна гаубица. И страна её получит. С вами или без вас. Через месяц, я проверю, как идут дела. К самой материальной части есть претензии?
— Есть, Ваше Императорское Величество, но незначительные. Они больше касаются передков и шрапнельных снарядов. К самой гаубице особых претензий нет, — отрапортовал генерал с обидой в голосе. Он явно не понимал, за что его тут распекают, если он действует точно согласно уставу и уложениям.
— Тогда действуйте, господин генерал! — махнул рукой Михаил II.
— Есть! — Альфатер отдал честь, развернулся и быстрым шагом удалился подальше от монаршего гнева.
Первый образец 4,2 дюймовой гаубицы Обуховский завод представил в марте 1901 года. Но потом на заводе случилось возмущение, переросшее в побоище рабочих с полицией и солдатами. И гаубицей заниматься стало особо некому. Около тысячи рабочих было выслано по суду из столицы. Завод перешел в разряд убыточных. К этому времени Путиловский завод создал свою 120 мм гаубицу на лафете Обуховского завода, попутно его несколько усовершенствовав. Отдавать орудие Путиловском заводу, то есть конкуренту, не стали. А обязали Пермские заводы принять на себя эту ношу. Даже командировали из столицы нескольких инженеров и мастеров, имевших к созданию гаубицы непосредственное отношение. С этой помощью Пермскому заводу тогда сильно постарался сам Михаил ещё в бытность Цесаревичем. И в августе 1902 года батарея орудий из Перми поступила на столичный полигон.
— Дядя, — Михаил обратился к Великому Князю Михаилу Николаевичу, — тебе не кажется, что некоторые твои подчинённые занимают чужие места?
— Знаешь, Михаил, я как-то осенью приболел и упустил из внимания руководство испытаниями, — попытался откреститься от происходящего Великий князь. — Понадеялся на подчиненных и … Да и Михаил Егорович на самом деле действует по заведенным правилам.
— Дядя, мы с тобой на эту тему говорили не раз. Нам нужна гаубица. Если этот генерал не готов поспевать за временем, подыщи себе более расторопного и умного. Я серьёзно говорю. Чтоб если через месяц этот генерал дело провалит, было на кого его сразу поменять. Или мне придётся назначить своего человека. Не думаю, что тебе такой порядок назначений понравится. Это первое. И второе. Раз к матчасти особых претензий нет, готовь приказ о начале производства самих орудий в Перми и фугасов к ним. И сами заводы извести об этом. Мне бы хотелось увидеть приказ у себя на столе на этой неделе. С Витте я сам разберусь. Деньги будут выделены сразу. И ещё. Неплохо было бы создать какой-нибудь отдельный учебный артиллерийский полк, где бы офицеры и унтера могли бы изучать новые артиллерийские орудия. А потом по приезду в свою часть обучали бы остальной офицерский и рядовой состав. Подумай, пожалуйста, над этим вопросом. Только не долго. Для изучения полевой трехдюймовки уже возможно поздновато будет, а вот для гаубицы и будущей горной пушки, как мне кажется, в самый раз. Как кстати с горной пушкой дела обстоят? Я её почему-то не видел на полигоне.
— Нет её на здесь. Отправили на завод. Там с затвором какие-то проблемы. Заедает при открытии после стрельбы усиленным зарядом.
— Мдааа, — огорченно протянул Михаил. — Нам бы еще один орудийный завод. А то с этим Петербургским одна морока. Не завод, а не пойми что. Стволы отливают в одном месте, нарезают в другом, а лафет вообще Арсенал делает.
— Миша, — сказал вкрадчиво Михаил Николаевич, — тебе не кажется, что ты пытаешься хвататься за все сразу? Ты ещё совсем молод и неопытен. И бываешь весьма горяч. Ну прям как наш предок Петр Великий. Как бы ты дел не натворил?
Император внимательно посмотрел на дядю, а потом широко улыбнулся.
— Хмм! А ведь Петр Алексеич бороды брил. Но этим я точно заниматься не буду… До свидания, дядя. Поеду я, дела.
Михаил повернулся и в сопровождении двух казаков эскорта направился к стоящему невдалеке императорскому автомобилю, где его поджидал князь Агренев.
Когда авто в сопровождении машины охраны и нескольких конных казаков двинулось по направлению к городу, Агренев задал вопрос.
— Ну как, Михаил, убедился?
— И не говори! Чиновники, инструкциями от мира отгородившиеся, а не командование армией! И что с этим делать?
— Не знаю. Война, конечно, расставит всех по своим местам. Но больно уж это дорого стране обойдётся. Видимо, придётся тебе менять верха. Только вот на кого, не знаю. Ты, поди, наш генералитет лучше меня знаешь. Те, которые тебе нужны, в мирной жизни и при дворе себя не находят. А их самих не очень любят. Я так думаю…
Только что слетел со своего поста генерал Куропаткин. Он конечно немало сделал для наведения порядка армии, но при этом откровенно манкировал неоднократными указаниями Михаила об усилении Восточного направления. Из отпускаемых чрезвычайных кредитов на армию на Дальний Восток шло менее 10 процентов. Все остальное шло на европейское. Японцев как достойного противника он не воспринимал. Внятных планов на случай войны с Японией до сих пор не было. Тот же Порт-Артур по имеющимся планам должен был выдержать полугодовую осаду. А вот что будет, если потребуется сидеть в осаде большее количество времени, об этом в планах ничего не говорилось. Так ещё и имелись задержки с формированием двух новых корпусов, которые до сих пор не получили артиллерии и прочей матчасти. Ко всему прочему в 1903 году должны были быть уволены в запас самые опытные солдаты и матросы, прошедшие Маньчжурию и Китай. Для одного только восполнения численности уволенных необходимо было несколько десятков воинских эшелонов, в то время как сквозного движения на Великом Сибирском пути ещё не было. Имелось две дырки в железнодорожном пути — на Байкале и на Большом Хингане. Последняя должна была закрыться где-то летом следующего года, а вот с первой пока имелись большие проблемы. Слишком уж большой объем работ ещё нужно было сделать. В общем, как все это и кое-что другое выяснилось, министр слетел с кресла в течении недели. Срока, за который удалось подобрать ему замену. Новым главой Военного Ведомства стал генерал Редигер. Ко всем прочим задачам ему поручалось начать весной подвоз из западных округов личного состава, отслужившего полгода-год для смены увольняемых в запас. А вот что делать с теми, кого они должны были сменить, ещё пока не решили. Их можно будет по закону задержать ещё на полгода. А там либо начнется война, либо придется их везти домой. В связи с предполагаемой доставкой личного состава и матчасти на Дальний Восток Доброфлоту были выделены кредиты на закупку нескольких пароходов. Также предполагалось задействовать несколько скоростных пассажирских лайнеров, которые из-за своей убыточности на имеющихся линиях сейчас в основном стояли на приколе в Черноморских портах. А ведь кроме подмены личного состава нужно было ещё и усиление группировки, которое нужно было как-то замаскировать. Пока с идеями насчёт маскировки было плохо. Часть должна была пока изображать солдат саперных и железнодорожных подразделений, занятых на строительстве железной дороги и двух морских крепостей на Тихом океане. Часть влиться в охрану КВЖД. Но это было немного, да и представляло собой просто личный состав, а не сбитые воинские подразделения. В общем проблем была масса.
Михаил взглянул на Агренева и тяжело вздохнул. Потом они долго ехали молча, а на подъезде к городу Император спросил.
— Как тебе гаубицы в действии?
Князь улыбнулся и ответил.
— Я конечно не специалист, но под огнём батареи мне как-то не хотелось бы оказаться. Хотя блиндаж в два наката только с третьего попадания разворотило. Но для этого уже шестидюймовки нужны. Будем надеяться, что японцы не будут в землю зарываться из-за наличия самурайского духа.
— А куда же подевалось ваше бесстрашие, князь? — съязвил Михаил.
— Знаете Ваше Императорское Величество, — не остался в долгу Александр, — бесстрашие в бою полезно. А просто так дураков лезть под артиллерийский обстрел нет. Придет время, будем стоять насмерть, а все остальное гордыня и дурость.
— Ну уж и пошутить нельзя, — сказал, как бы извиняясь, Михаил. — Ладно. Сейчас приедем во дворец, дам я тебе почитать некоторые бумаги. Читать будешь у меня. Потом побеседуешь с одним человеком. Я его знаю давно. Он ещё моего батюшку лечил. Интересный человек. И мысли у него интересные. Вот только… — Император прервался, — ладно это потом.
Бумаги оказались и в самом деле очень и очень занимательными. И после прочтения пары страниц Александр прекрасно понял, что такое показывать или рассказывать ну очень чревато. Некто Петр Александрович Бадмаев, бурят по национальности и крестник самого Александра III служил в одном интересном заведении. После нескольких экспедиций в Китай, Монголию и Тибет он обратился к Александру III с докладом, в котором предсказывал скорое падение маньчжурской династии в Китае, и предлагал способствовать мирному вхождению части Китая, Монголии и Тибета в состав России. План был грандиозен. Альтернативой Бадмаеву виделся захват данных обширных областей англичанами. Но и трудностей на этом пути виделось ему тоже немало. С того старого доклада и началась работа русской разведки по Тибету. В Лхасу ездили русские представители, а в прошлом году в Санкт-Петербург приезжал представитель Далай-Ламы. Особых подробностей переговоров, к сожалению, бумаги не содержали. А вот то, что два калмыка сейчас в столице срочно обучались премудростям разведывательной деятельности, там говорилось. Довелось Александру побеседовать и с Бадмаевым. Очень интересный оказался человек. Мастер тибетской медицины, знаток всяких восточных премудростей. При этом он перешел в православие и истинно веровал.
После нескольких дней размышлений над прочитанным и услышанным Александр подал Императору записку с собственным мнением по этому вопросу. Суть ее состояла в следующем. Падение маньчжурской династии на его взгляд весьма возможно. Если предпринять определённые усилия, направленные на то, чтобы Монголия и Уйгурия при этом отделились от Китая и стали самостоятельными государствами, то вполне вероятен их последующий дрейф в сторону России. В то же время Синьцзян, даже если он тоже будет ориентирован изначально на Россию, притянуть к себе будет практически невозможно из-за большой географической отдаленности и отсутствия нормальных путей сообщения. А британцы в свою очередь там совсем рядом. Но именно Синьцзян выглядел интереснее всего по сравнению с той же Уйгурией. Это было вызвано тем, что именно там находилась постоянная резиденция Далай-Ламы. Иметь его в своих друзьях было бы крайне полезно со всех точек зрения. А если еще ко всему духовный лидер буддистов будет иметь резиденцию на твоей территории, то это просто шикарно. Да и цивилизация там очень древняя, не тронутая проказой нынешнего технического века. Она могла и в самом деле хранить то, что утратила Европа за бесконечной чередой войн и охоты на ведьм на протяжении не одного тысячелетия. Поэтому по Синьцзяну и Уйгурии он полагал пока придерживаться статуса кво. Но при этом с Тибетом постараться поддерживать дружеские отношения. В том числе и помочь Синьцзяну оружием, дабы тамошние буддисты могли в случае необходимости самостоятельно отбиться от возможного набега англичан, если таковой случится. Правда если британцы соберут для операции крупные силы, то Лхаса вряд ли отобъется. Но это уже будет предметом серьезного политического разбирательства между Россией и Британией.
По Маньчжурии Александр высказал большой скептицизм в том, что её можно и нужно отделять от Китая целиком в случае распада Китая. Все-таки проведя несколько лет на Дальнем Востоке, а также примерно зная, что может произойти потом, он не разделял неоправданный энтузиазм Бадмаева по отношению к территории, заселённой маньчжурами и особенно ханьцами. Корея в этом плане выглядела намного более перспективной. Правда пока этому развитию событий препятствовала Япония и отчасти сама Корея. Но в данном случае по мнению Александра спешка была противопоказана. Впрочем про Корею он ничего не написал в записке. А вот Монголия в этом случае могла отколоться достаточно легко, поскольку монголы не испытывали к Поднебесной особо тёплых чувств, а состояли сейчас в дряхлеющей Империи в качестве вассалов скорее потому, что так когда-то исторически сложилось. При этом Империя Цин сейчас выжимала из вассала все соки. Поэтому имело смысл построить от Байкала в Ургу железную дорогу. И в этом случае Монголия упадёт к ногам русского Императора как перезрелый плод. Экономическая выгода России от того, что Монголия порвет свои связи с Китаем была очевидна. Правда для того, чтоб реализовать эти выгоды, необходимо было многое сделать.
В рекомендации по Тибету он предлагал послать сразу три экспедиции так, чтобы одна ширмой прикрывала другую. Официальную и постоянную он предлагал послать из офицеров Генерального штаба с подарками Далай-Ламе. В качестве подарков Александр рекомендовал взять этой группе пару сотен МАГов с патронами и пулемет с обслугой. Две сотни винтовок на стену в качестве сувениров уже не повесишь. А вот по прямому назначению их использовать самый раз. Особенно в противостоянии с англичанами. Две остальные экспедиции он предлагал сделать тайными. Одну ту, которую сейчас готовили и другую, пусть и менее подготовленную. Но она по его мнению также должна самим фактом своего наличия прикрыть существование самой подготовленной группы. А то, что британцы будут против посещения русским посольством Лхасы, так это и так было ясно. Официальной группе по его мнению нужно было завязать контакт с представителями властей Тибета, вручить смертоносные подарки и предложить тамошним властям остальное купить у русских за деньги и за знания. Для последнего в группу следовало включить тех, кто эти знания мог бы перенять, тех, кого ламы не отвергнут. Если конечно тибетцы на это вообще пойдут. И если то, что они могут дать, стоило сотен или тысяч винтовок и ухудшения отношений с Британией. Впрочем с последним было не совсем понятно. Одно дело, если придётся занимать денег во время войны в Лондоне, и совсем другое, если без этого можно будет как-то обойтись. Во втором случае на качество отношений с Островом во время предстоящей войны было в общем то наплевать.
Михаил с написанной запиской ознакомился, похмыкал по ходу чтения, но ничего не сказал. И больше по этому вопросу с Александром никто не говорил. Оно и понятно. Высшая секретность. Может и прислушаются в разведке к его мнению. Люди там работают непростые, что решат — неизвестно. Все-таки восток — дело тонкое. И тут на одном знании вероятного будущего не выедешь.