Интермедия 1

Высокий средних лет мужчина вошел в небольшую комнату, расположенную на втором этаже трактира. Устало скинув потяжелевшую от мокрого снега верхнюю одежду на стоявший при входе табурет, он, не разуваясь, сразу подошел к крохотному камину. Чуть поколебавшись, он сел в кресло и стал смотреть на заботливо разведенный служками огонь. Взял со столика бутылку вина и неторопливо откупорил ее. Наполнил бокал, оставив второй на столе, и так и не сделав ни глотка, поставил обратно. Отблески огня выхватывали из темноты спокойное, чуть усталое, волевое лицо. В спокойствие можно было бы поверить сразу, если б не глаза, в них плескались страх, ненависть и тревога. Раздался негромкий стук в дверь. Мужчина сорвался с кресла и бросился к двери. Открыл. На пороге стояла стройная, молодая женщина. Он быстро взял её за руку и втащив в комнату захлопнул дверь.

— Как ты? — с тревогой спросил он — Я так за тебя волновался! Почему так поздно сообщила?

— Мне удалось! — её голос просто звенел от счастья — Они уже далеко отсюда и их никто не достанет! Я позаботилась об этом, потому и припоздала, потому и сообщила поздно! Не переживай самое главное мы уже сделали, а остальное не так важно, любимый!

— Для меня остальное не менее важно! — почти с ожесточением проговорил мужчина — Когда ты будешь выбираться из города? Ты же знаешь, что они перекрывают лазейку за лазейкой и у меня все меньше сил и влияния оставлять их приоткрытыми! Оставаться здесь не менее опасно, чем в змеиной яме!

— Я знаю, любимый, знаю! Все готово, и я могу отправляться хоть сейчас! Только поцелуй меня на прощание!

Мужчина порывисто шагнул к ней и обнял, на какое-то время они застыли как единая скульптурная группа, слегка освещенная огнем камина. Мир, звуки, краски застыли вместе с ними, словно боясь помешать этому порыву. Вдруг они отпрянули друг от друга, смотря в глаза.

— Когда мы снова увидимся? — тихо спросил он — Я не представляю себе жизни без тебя!

— Увидимся! Я оставлю весточку в той тихой таверне с потрясающими устрицами, помнишь?

Их глаза вдруг засмеялись, как бывает у влюбленных, когда они вспоминают, какую-либо лишь им известную шутку.

— Конечно, помню! Как я бы мог такое забыть! — и вдруг мгновенно становясь серьезным — Милая будь очень осторожна! Я сделаю все, чтобы увести ищеек с твоего следа, но пока есть фигуры и повыше меня!

— Ну, я у тебя тоже не проста, как ты знаешь! Не волнуйся так, любимый, мы их всех проведем! Ладно сам говорил, что нужно спешить, а мы уже сколько тут с тобой разговариваем!

Они порывисто обнялись, и она не оглядываясь вышла из комнаты. Такой он ее и запомнил.

 

Глава 1

Сжатая между двумя холмами деревушка напоминала человека, упорно стремящегося залезть на гору, но никак не могущего преодолеть последний склон перед вершиной. Домики наползали друг на друга, словно ища поддержки у соседа в решительном рывке наверх. Покрытые свежей соломой крыши, напоминали симпатичные крепкие грибные шляпки, которые местные ветра с удовольствием трепали в месяца Бурь. Но главным для деревни было конечно море. Небольшая бухта давала прибежище десяткам лодок, шаланд, баркасов, шняк, ёл и карбасов. Неопытный человек легко мог запутаться в многообразии рыболовных суденышек, стоящих на якоре или вытащенных на берег, в компанию развешенных на каждом свободном месте сетям и другим хитромудрым рыбацким принадлежностям.

Деревня носила крайне необычное название Рыбная, и полностью ему соответствовала, запах рыбы перебивался только запахом моря в те моменты, когда свежий бриз пробегался по извилистым улочкам и заглядывал в дома, проверяя, выходит ли сегодня отец семейства на промысел или остается с домочадцами, чтобы привести в порядок дела, требующие крепкой мужской руки. Запахи, однако, не отпугивали купцов, часто заходящих в бухту, с тем, чтобы пополнить запасы свежим уловом, или доставить в соседний город Биер, славящиеся на все окрестности местные копчености. Только приготовленная местными хозяйками рыба обладала тем вкусом и ароматом, что ей не брезговал и сами Преподобные из Ордена Святителя, да и в Биере деликатесы раскупались прямо у сходней и развозились по ближайшим трактирам и кабакам, чтобы порадовать достопочтенных горожан под кружку другую пенного напитка.

Таур никогда не мечтал о другой жизни. С детства воспитанный морем, он не мог представить себе день без тихого шепота волн, или, в плохую погоду без рева разъяренного моря, тщетно пытающегося пробиться к таким близким и таким недоступным людским жилищам. Нет, конечно, он иногда задумывался о том, что же лежит за горизонтом, вечерами мечтал побывать в Биере, а то и страшно сказать в самой столице Тайресте, ведь там живет Первосвященник со своими Святыми Братьями, опорой и надеждой страны, да сохранит её сам Создатель. Купцы говорили, что одна Обитель Первого в десять раз больше, чем всё Рыбное с окрестностями, а народу там живет чуть ли не сто тысяч, но Таур не верил в эти россказни. В конце концов, как такое количество людей может жить в одном месте? Ведь они не смогут найти себе столько еды! Понятно, что Первому Пастуху требуется большой дом, ведь к нему, небось, приходят каждый день человек двадцать, а то и тридцать, ну так и в Рыбном не два с бочкой человек живет. А никак не менее двухсот, уж до таких цифр он считать умел, и все отлично помещаются, у каждого свой домик, да и со двором, и с сараями, где утварь вся помещается. Так что насчет Обители это все враки. Ну может она и гораздо поболе, чем домик старосты Никота, с чем девоны не шутят, может и в три, а может и в четыре раза, но уж никак не размером со всю деревню, да еще и с окрестностями, рассуждал Таур, направляясь к Старому Гэмзи. Тот был примечательной личностью для всех местных и его просто обожали все дети. Он единственный в деревне не выходил в море, а жил тем, что работал с металлом, делая мелкий ремонт или изготовляя на заказ различные поделки, часто он собирал у себя ребятню и давал им уроки чтения, письма, математики и логики. Родители были не особо против, ибо образование чада, иногда помогало вытянуть лишнюю монетку у умилившегося купца. Гэмзи осел в деревне лет пятнадцать назад, когда Таур был еще малышом и не мог даже помогать отцу по хозяйству. Отставной солдат, Гэмзи рассказывал удивительные вещи про войны, которые велись в течение его службы. Про орды Нечистых из года в год пытающихся прорвать границы на Севере, про тяжелые будни Стражи на Южных Рубежах, где их государство Эйдол, сдерживало кочевья степных глиссов, странных существ напоминающих, вставших на задние лапы ящериц, про Восточные Пределы, на которых из-за каждого куста могла прилететь меткая стрела Многоликих. Все это казалось страшными сказками на тихом и мирном Побережье. А еще в его домишке, расположенном у самого берега, висела настоящая воинская справа, меч, щит и кольчуга, никогда не видевшие даже следа ржавчины. Когда Гэмзи был в хорошем настроении, он снимал их со стены и показывал визжащей от радости малышне. Заветной мечтой каждого ребенка было подержать эти прекрасные вещи в руках, но старый воин никогда не позволял этого. «Запомните, — говорил он, — оружие нельзя брать просто так! Оно создано для того, чтобы защищать, а не для игр! Тем более, если вы не умеете с ним обращаться!». И в доказательство своих слов начинал танцевать с мечом необычные «па», клинок в этот момент казался продолжением его самого, а щит надежной крепостной стеной, за которой никто не мог причинить вред его хозяину.

Таур тоже обожал приходить к нему в детстве, с замирающим сердцем слушая рассказы про сражения, походы и дальние края. В голосе Старого Гэмзи ему слышался звон мечей, отчаянные крики людей и топот тяжелой Святой конницы, сметающей на своем пути врагов. Став старше, и уже вовсю помогая отцу в море, он, тем не менее, выкраивал раз или два в неделю пару часов, чтобы принести Гэмзи свежей рыбы и заодно еще раз услышать про его похождения.

Именно Гэмзи обучил Таура письму и счету. Юноша жил вместе с отцом. Хромой Нолд, как его называли в деревне, мало рассказывал ему про мать. По его словам она умерла родами, и Таур унаследовал от неё спокойный нрав и зеленоватые, цвета морской волны глаза. Таур вообще немного отличался от остальных. Чуть более высокий, чуть более тонкий в кости, чуть более светлокожий, с русыми, а не темными волосами… Нолд же вообще не любил лишних разговоров и узнав, что маленький Таур научился читать только пожал плечами, мол и охота тебе на это время тратить. Его участие в воспитании сына заключалось в обучении всему, что он знал сам. А знал он немало: прекрасный плотник и охотник, рыбак, гончар и кожевенник. Пожалуй, не было дела в деревне, да и за её ближайшими окрестностями, к которому не приложились крепкие, ловкие руки Нолда.

В Рыбном всегда ждали сезона Бурь. Целых три месяца море гневно кричало, обрушивая на берег всю свою мощь. Ни один корабль, ни одна лодка в это время не отваживались выйти за пределы бухты. Люди, наконец, могли отдохнуть на твердой земле. Не опасаться морских гигантов, что так часто переворачивали рыбацкие суда, не зависеть от изменчивого нрава глубин. Немудрено, что как раз перед следующим сезоном в домах начинал раздаваться плач новорожденных и по вечерам из-за прикрытых ставен слышались колыбельные. И, конечно, с первым вздохом малыши впитывали слова старой, доброй песни:

А еще разбушевавшись, море выносило на берег различные вещи и своих обитателей. Два года назад неподалеку от бухты обнаружили морского гиганта. Его мяса хватило на целых три месяца, а находку вспоминали до сих пор. Чего только не дарила стихия жителям побережья. Бочки с вином и солониной, матросские сундуки и обломки кораблей, ткани и строевой лес. Море было неистощимо на сюрпризы, море было матерью, которая раз в год приносит своим детям подарки, каждый раз неожиданные, но оттого не менее долгожданные и приятные. Вот и окончание этого сезона рыбаки ждали с особым нетерпением, что же преподнесет кормилица своим детям? Будут ли полны сети, и как часто купцы будут навещать их бухту? Сезон Бурь заканчивался.

 

Глава 2

— Таур! Выходи скорее! Наши уже все собрались только тебя ждем! — голос Марики, главной заводилы всех деревенских игр и проказ вырвал Таура из самого сладкого утреннего сна — Давай, давай вставай лежебока несчастный! Добыча не ждет!

Таур даже сначала обиделся. Это он то лежебока!? Да он, всем известно встает раньше, и намного, чем половина деревни. А уж Марика только глаза открывает, когда он с отцом уже из бухты выходят за сетями. Впрочем, обида быстро схлынула. На Марику вообще было нельзя долго дуться. Как только она чувствовала, что всерьез разозлила кого-то, на её лице появлялась смущенная улыбка, а глаза становились огромными, огромными, как у нашкодившего котенка. Ну и как на неё злиться после этого?

— Таур! Да выходи ж ты наконец!

— Бегу! — на ходу умываясь холодной водой из бочки закричал Таур, — Дай только одеться!

Натягивая на бегу еще чуть сырые после вчерашнего дождя штаны и рубаху, он вылетел со двора. Действительно, вся компания была уже в сборе. Товарищи по детским играм, подростковым проказам и юношеским шалостям. Высокий, худой как палка Стоур, невысокий крепыш Книн, и, конечно, сама Марика. Марика всегда ему нравилась, невысокая, стройная с волосами цвета спелой пшеницы, смешливая и острая на язычок, она вечно приводила его в состояние близкое к восторгу и одновременно настороженности. Вдруг как опять нарвешься на очередную колкость?

— Ну что кто быстрее? — весело крикнул парень — А кто последний, тот помогает другим чинить сети! Всю неделю!

Поддавшись неожиданно охватившему его смешливому настроению, и, не дожидаясь ответа остальных, он ринулся вниз по извилистой улочке, ведущей к морю. Ноги сами несли его. Протиснувшись между двумя валунами, что оканчивали самую короткую тропку, ведущую к побережью, он первым вылетел на морскую гальку. Промчал к кромке уже ласкового прибоя и как был, в одежде, с разбегу ухнул с головой в прохладную воду. Проплыв сколько позволяло дыхание, шумно отфыркиваясь, как настоящий морской гигант, он короткими уверенными саженками пошел от берега. Сзади раздавались крики друзей, то ли пытавшихся его догнать, то ли призывавших вернуться, но Таур не обращал на это внимания, все его существо радовалось прекрасной погоде, ощущению ловкости, силы и здоровья, любви… Тут он чуть не поперхнулся, о ком это он, неужели о Марике? Да быть не может, они же с детства знакомы, и вовсе не любовь никакая, хотя… тут он вспомнил её утреннюю улыбку и задорные, смеющиеся глаза. Всё, хватит глупостей, решил Таур, настроение ушло, и он резко повернул к берегу. Через полчаса вся компания сидела на берегу, досушивая на себе так и неснятые во время купания вещи. Первой, как всегда, подхватилась неугомонная Марика.

— Ну и что вы тут расселись? — грозно вопросила она, в извечной женской манере уперев маленький кулачок в бок — Эти разбойники из Ритиной шайки уже, небось, полчаса как ищут! А они тут штаны просиживают! Парни называются, одна я тут что ли за всех думать должна?!

Выпустив эту маленькую тираду, Марика с чрезвычайно озабоченным видом двинулась по побережью, идя так чтобы солнце светило ей в спину. Она делала вид, что с напряженным вниманием высматривает каждую прибитую к берегу щепку, вместе с тем искоса подглядывая, как среагируют на её выходку товарищи. Заметив, как они нехотя поднимаются и гурьбой следуют за ней, девушка победно улыбнулась и чрезвычайно довольная собой пошла вдоль пенной кромки, не особенно, впрочем, торопясь, чтобы друзья успели её догнать.

Таур с товарищами быстро догнали Марику и теперь вся компания дружно шла по направлению к Дальнему мысу. Он находился милях в трех от деревни и обычно являлся конечной точкой их прогулок. В этом вся Марика. Ведь знает же, что Ритина «шайка», такая же кампания из двух девчонок и трех ребят всегда уходят на поиски в сторону Биера, негласно оставляя эту за ними, выходят намного позже, но поддеть надо обязательно. Впрочем, Создатель с ней, решил Таур, все-таки они действительно на поиски собрались, а не грызунов по сараям ловить, пора бы и делом заняться. С этими мыслями он переключил свое внимание на побережье. Их компания немного разбрелась. Марика неторопливо шла прямо у воды, позволяя волнам пенными пальцами обхватывать голые ступни. Книн шел рядом с ней метрах в пяти, дальше Таур. Стоур, как всегда, обследовал кромку, куда залетали самые большие волны. Минут десять ничего не попадалось, затем раздался радостный возглас Книна, чуть заваленный водорослями на берегу лежал небольшой бочонок, отметив это место, они двинулись дальше. Следующая находка оказалась общей, не заметить огромный металлический якорь было невозможно. Это уже была НАХОДКА! Металла на повседневные нужды в деревне всегда не хватало, а уж на сколько полезных предметов перекует такую махину Старый Гэмзи даже и представить себе сложно! Дальше Марика обнаружила изящную безделушку в виде заколки в форме морского гиганта, правда из меди, которой тут же заколола непослушную прядь. Стоур обрадовал всех найдя за крупным валуном большую бочку, в которой явно было что-то жидкое, вино скорее всего. Тауру становилось все грустнее, каждый из друзей отметился чем-то своим, и, конечно, в целом результат их экспедиции был более чем удачен, а он… Так хочется найти что-нибудь своё, а Дальний мыс всё ближе и ближе. Конечно, всегда остаётся шанс, что они что-то упустили и это что-то они встретят на обратном пути, но это только надежда на удачу! Вот и Марика идет рядом и чувствуя его настроение ехидно поглядывает.

— У Дальнего перекусываем, отдыхаем и домой? — услышал Таур голос Книна, — Не то солнце за полдень, мы туда еще не дошли, а ведь и обратно надо топать!

— Конечно, — согласились хором Стоур и Марика, и улыбнулись, насколько одновременно это прозвучало.

— За Дальний сегодня не пойдем, поздновато уже, Книн прав, — продолжила Марика, чуть виновато глядя на Таура, — А вот завтра, если опять кто-то спать не будет долго, можно и за него заскочить!

— Хорошо, договорились, — нехотя буркнул тот, — На сегодня и впрямь более чем достаточно. Так что действуем, как договорились.

Вся компания предчувствуя скорый и долгожданный обед, ведь с утра так никто не позавтракал, поспешила к мысу. Только Таур, спеша вместе со всеми продолжал внимательно обследовать глазами свой участок пути. И тут уже на самом подходе к мысу взгляд его уцепился за некую неправильность. Друзья уже бежали к тенистой рощице, которая являлась их всегдашним прибежищем в подобных походах, предвкушая долгожданный отдых, а он все стоял на месте, пытаясь понять, что же так привлекло его внимание в этом камне. «Это не камень, это наросты» — сообразил внезапно он, — «а под коркой какой-то предмет, вполне возможно, что очень даже и интересный, судя по форме. Напоминает браслет или нечто подобное». Таур подошел ближе и поднял его, торопясь, достал заготовленный заранее кусок грубой ткани и начал оттирать свою такую долгожданную находку, налет отставал на удивление легко и вскоре он держал в руках браслет из необычного металла. Он никогда такого не видел, серебристый, но с какой-то завораживающей глубиной, казалось в этой глубине присутствует постоянное движение, завораживающие в своем упорядоченном хаосе.

— Таур! — услышал он крик Марики — Что там у тебя? Что ты так долго стоишь? Что не отвечаешь?

Он начал разворачиваться к друзьям, которые побросав свои пожитки, шли к нему со стороны рощи. Ободряющий возглас застрял у него в горле, он снова взглянул на браслет. Тот начал пульсировать у него в руках, излучая тепло и серебристый свет. Первым порывом было отбросить эту странную вещь, но свет был таким мягким и теплым, что уже почти не соображая, что делает Таур одним движением надел его на левую руку. Почему-то в тот момент он был абсолютно уверен в правильности своего поступка. Последнее, что он услышал, было собственное имя. Кажется, его кричала Марика. Кажется, Книн, а может и Стоур просили, чтобы она отошла от него. Но он не был в этом уверен, он вообще ни в чем не был уверен. Его окружила тишина…

 

Глава 3

Сознание возвращалось к нему медленно, урывками. Сначала вернулся слух, правда голоса воспринимались как надоедливое бормотание. Затем ощущение тела и, наконец, зрение.

— Что со мной? — через силу выдавил из себя Таур.

— Что с тобой? — почти прошипел Стоур — Это ты нам скажи, что с тобой! Я вижу, что ты из Проклятых Святыми Братьями, и Книн это видит! А вот она нет!

Приятель со злостью кивнул на Марику.

— Она говорит, что это ошибка! Она говорит, что ты добрый и хороший, что мы знаем тебя с детства, и в тебе не может быть ничего от Проклятых! И вот вместо того, чтобы бежать к Братьям и рассказать о тебе мы сидим здесь и ждем непонятно ничего! Уже за это нас всех могут отправить на Багряные Костры! И вы все это прекрасно знаете, а мы сидим и ждем тут, пока ты очнешься! — он почти кричал, — Что с тобой, Таур? — совсем другим голосом произнес он.

— Расскажите мне сначала, что произошло! — Таур намеренно врал сейчас, он прекрасно помнил, что на самом деле случилось. Помнил серебристый теплый свет, помнил, как по непонятному наитию он надел это сияющее чудо себе на руку. Только совсем не понимал, почему собственно он это сделал.

— Рассказать! Так отчего не рассказать, если просишь! — заговорил негромко Книн, что вызвало удивление у всех. Книн, предпочитал любые слова произносить обдуманно, и в самом минимально необходимом количестве.

— Ты остановился ярдов за сто до рощи. Встал, как вкопанный, и простоял так несколько минут. Мы, — он обвел головой Стоура и плачущую Марику, — все стали тебя звать. Потом побежали к тебе. Ты стал поворачиваться, и мы увидели у тебя в руках браслет. Через несколько секунд он засиял серебристым светом. Несмотря на наши крики, ты со странной улыбкой надел его на руку. Потом упал и потерял сознание. Мы спорили, но Марика уговорила принести тебя сюда. Минут через десять ты пришел в себя. Всё.

Вот это похоже на старину Книна, подумал Таур, коротко и по существу безо всяких эмоций.

— Теперь я еще дополню, если ты не против! — уже остывая, но всё еще зло бросил Стоур — Напоминаю вам цитату из Книги Братьев, если кто забыл! «Остались в Мире нашем Проклятые. Несут они за собой смерть и разрушения, ибо мешают Борьбе, что ведет наша Мать-Церковь. Узнать их легко по украшениям из необычного серебряного металла, коий может свет иногда источать. За укрывательство сведений о них Багряные Костры, за промедление в предоставлении оной Багряные Костры, за помощь или иное содействие им Багряные Костры! Слушайте и Исполняйте!» Какого, а? А вот теперь мы все ждем объяснений!

Три пары глаз внимательно уставились на юношу. Тот встал, прошелся и нервно теребя злосчастный браслет сказал.

— Понимаете, друзья! — он медленно обвел всех взглядом — Мне нечего особо рассказывать. Вы ушли вперед, а я продолжал осматривать берег. Вдруг мне на глаза попался странный камень, то есть я сначала подумал, что это камень, а потом понял, что это просто наросты какие-то. Ну, я и начал их счищать, а потом вот оно и проявилось.

Таур потряс левой рукой с надетым на ней браслетом. Сейчас он не светился, и вообще казался обычным куском металла правильной формы, разве что с серебристым отливом.

— А в дальнейшем, я не очень понимаю, что произошло. Он начал светиться! Да вы и сами видели! — Таур обвел друзей глазами и те кивнули, — Причем свет был очень теплым, я бы сказал добрым. И мне показалось, что самым правильным сейчас будет его надеть, причем именно на левую руку. Я надел его и какая то волна унесла меня.

Таур прошелся несколько раз по полянке, на которой они обустроились и вновь повернулся к напряженно молчавшим друзьям. Он с самого начала собирался сказать им всю правду. Старый Гэмзи неоднократно рассказывал про Багряные Костры, и он помнил ту цитату, которую привел Стоур.

— Ребята, поверьте, вы знаете меня с раннего детства, с песочных замков на берегу, а я знаю вас. Во мне нет Зла, я не Проклятый! И мало того я уверен почему-то, что Зла нет и в этом Браслете! Не спрашивайте почему! Просто чувствую! Я знаю, что вы и так сделали слишком много, не побежав сразу к Братьям, поэтому прошу, не подвергайте себя опасности! Уходите сейчас! Вы уже поступили как мало кто смог бы! Я постараюсь исчезнуть и найти того, кто мне все объяснит!

— Таур, так не пойдет! — заговорила, до этого тихо плакавшая в сторонке Марика — Понимаешь, мы не можем тебя так бросить здесь без всего. Да и ты не должен исчезнуть вот так без предупреждения. Нам всем нужно возвратиться к деревне. Только ты туда не пойдешь, и не возражай, сам понимаешь, что я права!

— Да я и не собирался! — тихо проговорил Таур, его душило нечто похожее на слезы. Он никогда не думал, что друзья будут так рисковать из-за него.

— Не перебивай! Мы с ребятами проходим в деревню, смотрим обстановку, посоветуемся с твоим отцом, с Гэмзи. Эти двое точно что-нибудь придумают. В любом случае тебе нужно дать чего-нибудь в дорогу даже, если тебе придётся уходить. Пока ничего страшного не случилось, о находке знаем только мы. Сейчас предлагаю, как и договаривались, перекусить, немного отдохнуть и двигаться домой. Все согласны?

Удовлетворенное ворчание мужской части группы было ей ответом…

К деревне они подошли к вечеру. Марика, обернувшись, вдруг резко чмокнула Таура в щеку и взъерошила ему волосы.

— Жди нас! Мы постараемся как можно быстрей! И не уходи с оговоренного места!

— Хорошо… — растерянно протянул Таур, глядя ей вслед и отчаявшись уже хоть что-то понять, — Жду!

 

Глава 4

Он проснулся от того, что кто-то потряс его за плечо. Сначала раз, потом другой. «Просыпайся!» — раздался знакомый шепот и чья-то рука мгновенно зажала ему рот. Таур резко открыл глаза и увидел наклонившегося над ним отца. Поняв, что тот проснулся, Нолд медленно отвел руку от его рта и прижал палец к губам. Юноша понятливо закивал. Полная тишина! Чего уж тут! Оглядевшись, он понял, что находится на той же заветной полянке, где и расстался со своими друзьями. Видимо напряжение дня оказалось слишком высоко, и он задремал, правда, не слишком надолго. Час, может полтора, не больше. Когда они попрощались, солнце клонилось к закату, а сейчас начинаются сумерки. Но ребята хотели вернуться! Значит что-то все-же случилось? Таур вопросительно посмотрел на отца. Тот продолжая держать палец у губ, осторожно раздвинул кусты и начал рассматривать происходящее в деревне. Их компания и любила это место за то, что со стороны дороги в жизнь не догадаешься, что за такими дремучими зарослями кустарника, может располагаться маленькая уютная полянка. Отец высмотрев, видимо, всё что его интересовало жестом позвал его в глубь леса. Шли они недолго минут пятнадцать и остановились у небольшого ручейка. Это место Таур также знал, совсем малышом он приходил сюда охотиться на мелкую речную форель. Только тут он обратил внимание, что у отца за плечами висела туго набитая походная котомка. Сердце у него захолодело. Неужели и вправду придется уходить. Нолд резко обернулся.

— Садись, сын, — голос его звучал сухо и расстроено, — нам надо много успеть обсудить, а время утекает, как вода меж пальцев. Я знаю, что сегодня произошло. Хорошие у тебя друзья, другие бы при угрозе со стороны Братьев стрелой бы понеслись доносить, и были бы тысячу раз правы, с таким вещами как Костры не шутят, а эти нет, ко мне пришли. Зря только всей гурьбой, надо было одного кого послать, ну да что с них взять, молодежь… Я вот, что тебе хочу сказать, сынок, бежать тебе надо. И как можно скорее!

— Но, отец! — Таур, аж вскочил от расстройства, — Нельзя ли подождать до завтра хотя бы! Я хочу попрощаться с друзьями! С Марикой, с тобой, с Гэмзи!

— С Марикой значит? — тут отец впервые усмехнулся и с пониманием взглянул на юношу — Попрощаться, значит?

Заметив, как тот вспыхнул, он успокаивающе махнул рукой.

— Нельзя и ты сам это понимаешь! Или они мне не передали, что ты им на мысу вещал? Молодец, кстати, уважаю! И решение вы тогда вместе правильное приняли, нельзя тебе было просто так срываться в неизвестность, да и недалеко бы ты ушел! Так вот послушай меня, сын! У тебя действительно очень мало времени. Во второй половине дня к нам прибежала Лиска, ну ты знаешь её, она из группы Риты, самая быстроногая из них и сообщила, что от Биера движется отряд всадников. Движется не торопясь, но и без остановок. Скорее всего это кто-то из «святош» Ордена Ревнителей, — Таур был ошарашен, ведь он впервые слышал это презрительное слово в отношение одного из Братьев, — они засекли что-то, но не сильно уверены, потому и не торопятся. Тем не менее, они все равно скоро будут здесь. На месте, они очень быстро дознаются до того, что кто-то нашел эту вещь. И в этот момент тебе нужно быть как можно дальше, и увеличивать это расстояние как можно быстрее. С друзьями твоими, надеюсь, ничего не случится. Они все скажут, что увидели нечто подозрительное и сразу побежали в деревню. Надеюсь, это их спасет! Обо мне не беспокойся, я многое повидал, о чем ты даже и не подозреваешь, мой мальчик, я точно выкручусь! Если бы мог, пошел с тобой, но не могу, поверь мне! Остальным же ничего не должно угрожать. Теперь о самой дороге. Тебе сейчас нужно в сторону Широколесья, это на северо-восток от нас, если ты будешь придерживаться направления, то никогда не заблудишься. Зайдя вглубь Широколесья километров на десять, тебе нужно будет свернуть строго на восток. Выйдешь из леса как можно шире обогни Эйд, ты про него должен был слышать. А дальше пробирайся к горам только там, ты сможешь надежно укрыться.

Нолд отпил из фляжки, видимо утомленный долгой речью. Протянув её Тауру он продолжил.

— Сынок, мы тут тебе кое-что собрали в дорогу. Давай переодевайся.

Таур с радостью увидел новую и очень удобную походную одежду. Темные штаны из прочной ткани, темную же рубаху и повязку на голову, теплый плащ, особо выделялись черные, необычайно удобные и легкие сапоги, он даже и не припомнил, чтобы у кого-то в деревне такие были.

— Это от Гэмзи — в ответ на невысказанный вопрос сказал отец, — Он велел тебе их передать. Говорит у вас с ним нога одного размера.

Плащ, котелок, дорожные припасы и главное оружие! Оружие по длине напоминало короткий меч, лезвие было обоюдоострым и закачивалось вытянутым острием.

— Это от меня! — с гордостью произнес Нолд, вытягивая клинок из ножен и любуясь его линиями — Я не всегда был рыбаком, сынок. Я не стал обучать тебя обращению с оружием, это слишком бы выделялось в деревне, но ты достаточно развит для того, чтобы обучиться им владеть, надеюсь он тебе поможет!

— Отец, мы еще увидимся? — вырвалось у Таура, его душили слезы, слишком много произошло всего за один день — Я не верю, что это все на самом деле!

— Конечно увидимся, сынок, так или иначе увидимся! Ты должен быть сильным! Доберись до гор, а там и я тебя глядишь найду! А сейчас иди, иди, малыш! Время совсем нет! Иди вдоль ручья, сколько будет хватать сил, пересеки его несколько раз! Потом выбери укромное место переночуй и с рассветом уходи скорей! Нигде не останавливайся и никому не верь! Избегай встреч и разговоров! Иди, сынок, иди!

Отец и сын обнялись и Таур, словно завороженной последней страстной речью отца быстро пошел по указанной тропинке, до поворота он несколько раз обернулся, а Нолд смотрел ему вслед, скрестив руки на груди. Вот русая голова юноши последний раз мелькнула в кустах и исчезла.

— В добрый путь, сынок! Не думал, что это произойдет так рано… — тихо произнес Нолд, и как-то разом постарев и ссутулившись, побрел в сторону деревни.

Таур полностью последовал совету. Он шел вдоль ручья где-то половину ночи, время от времени переходя или перескакивая его, отклоняясь на несколько десятков метров от русла и вновь возвращаясь к нему. Сил было много, лунный свет позволял разглядеть достаточно пространства впереди себя, а ночного леса юноша никогда не боялся. Как и всякий выросший в деревне, пусть и приморской, с лесом он был на «ты», знал и любил его повадки и привычки. Собственно, он и воспринимал его как море, только зеленолиственное, а море следовало уважать и признавать его нрав. Отойдя на приличное, по его мнению, расстояние, Таур быстро перекусил, запил нехитрую снедь водой из ручья, набросал лапника и накрывшись плащом лег спать, подложив котомку под голову. Проснуться он решил с первыми лучами рассвета.

* * *

Сон не хотел его выпускать из сладких объятий. Ему снилась Марика, её губы на его щеке, снились их прогулки, весёлые шутки, посиделки у костра и вкуснейшая копченая рыба. Хотелось, чтобы этот сон не кончался, чтобы реальность оказалась продолжением сна. Потянувшись, Таур несколькими энергичными движениями привел себя в чувство. Пора было двигаться. Сегодня необходимо было пройти как можно дольше. То, что его будут преследовать Таур не сомневался, другое дело, что вряд ли для его поимки будут задействованы совсем уж огромные силы, не та он шишка, в конце концов. А значит нужно просто оставить между собой и погоней как можно больше расстояние и тогда есть шанс благополучно достигнуть гор.

Умывшись, перекусив и вырубив себе небольшую удобную палку вместо посоха, юноша двинулся в путь. Хоть ночь была довольно тёплой, под утро он немного подмерз и поэтому шел быстро. Ручей пока вел в нужном направлении, правда уже показывал признаки того что скоро у него исток, и столь приятный попутчик скоро будет вынужден его покинуть.

По пути Таур решил вспомнить все свои скудные знания, преподнесенные в основном рассказами Гэмзи, еще раз прикинуть дорогу и свои шансы. Итак, нужно начать с того, кто его сейчас может искать. Во главе всего стоит Первосвященник, это все знают. Его ближайшие советники и опора — Преподобные Братья, их пятнадцать. За жизнью государства следят три ордена: Орден Светоносцев — именно они в основном занимаются Северными рубежами и войной с Нечистыми, Орден Длани Создателя — эти вообще не опасны, их задача проповеди, налоги, обряды и другие стороны мирской жизни где требуется присмотр Преподобных, Орден Ревнителей Веры — а вот с этими как раз шутки плохи, если ты попал к ним в руки, то можешь считать чудом если вышел и невредимым, ибо остальные варианты, включая пресловутые Костры куда как более вероятны. Орден занимается выслеживанием и обезвреживание тех, кто по каким-то причинам мешал Святой войне. Таур, кстати, совершенно не понимал при чем тут он. У него и в мыслях не было чему-то там мешать. В конце концов, именно церковь и её молитвы и освященное оружие держат Северные пределы от Нечистых! Да, он прекрасно помнил приведенную на мысу Стоуром цитату. Но она одна во всем Своде. И нигде нет упоминаний о том, кто собственно говоря такие, эти Проклятые! Как будто Правило внесли в Свод, а потом забыли разъяснить! И почему он стал Проклятым, если просто нашел на берегу браслет? Правда они как-то странно среагировали друг на друга, и Таур с сомнением покосился на свою левую руку. Браслет так же мирно поблескивал, и вообще никак себя не проявлял, как будто он вовсе и не причем, и не светился вчера этим таинственным светом. Таур тяжело вздохнул, и главное снять его не получается, он пробовал пару раз. Ладно, с этим понятно, что ничего не понятно. В погоню за ним явно вышлют отряд Ревнителей, а ему остается только со всей возможной скоростью двигаться по указанному отцу маршруту. Так надо еще раз себе его более подробно представить. Юноша попытался еще раз вспомнить карту, которую Старый Гэмзи не раз рисовал им на земле, во время своих уроков. Итак, вот их Протекторат Эйдол, как он официально называется. Длинное морское побережье. Страна уходит от него вглубь на много сотен километров до Северных рубежей, которые образуют собой гигантскую по протяженности укрепленную линию, состоящую как из естественных препятствий, так и из рукотворных. Но это направление сейчас неинтересно. Сейчас интересен Восток. Итак, на Восток все так же достаточно долго идет побережье, которое потом резко поворачивает на Юг и там, на этом изломе как раз и начинается граница с Многоликими. Понятно, что там тоже делать нечего, но нужно этот путь помнить, мало ли как развернутся события. А сейчас нужно идти вдоль моря постепенно отклоняясь от его берега к северу, далее быстро преодолеть небольшую равнину между Прибрежным лесом и Широколесьем, а дальше уже решать по обстоятельствам. На самом деле дальше он карту помнил плохо. Вспоминалось только, что Эйд был столицей еще до Тайреста, и сейчас является вторым по величине городом страны, а местность вокруг него достаточно холмистая, но холмы редкие и невысокие. Дальнейшую дорогу до гор Таур представлял себе уж и вовсе смутно. Только в виде общего направления.

Между тем ручеек, который так долго сопровождал его наконец исчез, сам запутавшись в том, где же он все-таки берет начало. Местность стала значительно выше, кое-где начали появляться полянки, сами собой звали призывавшие немного передохнуть и подкрепить убывающие после долгого пути силы хорошим обедом. Выбрав одну из тех, где бил небольшой родничок, Таур быстро развел маленький костер, набрал воды и приготовил похлебку. Потихоньку зачерпывая ароматное варево, он поймал себя на мысли, что путешествие ему начинает нравиться. Вчерашние страхи отступили, а могущественные Ордена, казались такими далекими в этой лесной глуши. Поляна с её вековечными соснами, тихое журчание воды, теплое солнце и довольное ощущение сытости, всё это навевало на мирный лад и заставляло глаза юноши закрываться сами собою. Он еще успел подумать, что полчаса сна хорошо освежат его силы перед долгой дорогой, и, что это время он вполне наверстает вечерним переходом, когда неожиданно что-то дернуло его за руку. Таур в недоумении осмотрелся, вроде никого рядом не было. Вдруг он опять ощутил резкое сжатие левой руки. Браслет! Юноша внимательно посмотрел на предмет, который отныне стал неотъемлемой частью его левой конечности. Браслет продолжал нервно сжимать и отпускать его руку. В глубине пробегали уже знакомые отблески серебристого света. «Такое ощущение, что он мне хочет что-то сказать!» — догадался Таур и начал внимательно вглядываться в свое недавнее приобретение. Чем дольше он в него вглядывался, тем больше его начало преследовать ощущение страха. Браслет явно пытался передать его ему. Таур все глубже и глубже вглядывался в серебристые сполохи и вдруг понял. Это был как ответ-картинка, как просто внутреннее ощущение. Отряд Ревнителей вошел в лес. Они идут за ним. Время больше нет.

— Так и кто это у нас здесь ходит, а? Я вас между прочим спрашиваю молодой человек? — раздался сзади громкий окрик.

 

Глава 5

Услышав, что его кто-то зовет юноша сначала остолбенел от неожиданности, затем схватил отцовский подарок и выдернув его из ножен моментально повернулся в сторону говорившего. Перед ним стоял человек, вытянув вперед обе руки с открытыми в его сторону ладонями. На первый взгляд его можно было назвать стариком из-за бороды и практически полностью седых волос, но взгляд его ярко карих глаз светился энергией и любопытством, а движения, когда он не опуская рук медленно направился в сторону Таура, нисколько не напоминали немощные движения старца. Такую четкость и плавность он видел до того только у Гэмзи.

— Ну и кого занесло в столь редко посещаемые места? — с неприкрытой насмешкой повторил человек, — У нас здесь, видите ли, бывает не так много гостей, и каждое новое лицо вызывает интерес. Особенно такое молодое. Не так часто люди пускаются в путь в столь раннем возрасте.

— Не ваше дело! — достаточно грубо ответил Таур, — Я просто путешествую, решил мир посмотреть, а что рано так позже и не успеть можно. Дом знаете ли, жена, ребенок, вот и не доведётся мир поведать. А звать меня Таур! Скрывать мне нечего! Можно ли теперь вашим именем и делами поинтересоваться, уважаемый?

В последнее слово Таур внес всю посильную ему издевку. Он прекрасно понимал, что никто не поверит в эту слепленную на ходу небылицу.

— А мальчик то с зубками. — задумчиво произнес седой осматривая Таура, будто он был диковинкой, лежащей на купеческом прилавке — Может даже толк из него со временем выйдет… Если выживет. Малыш убрал бы ты эту острую железку, не то смотреть больно как ты её держишь.

— А вы что получше сумеете? — с сарказмом спросил молодой человек.

— Я то? Ну смогу, наверное, — с улыбкой произнес этот странный старик, и сделав неуловимое движение, мгновенно оказался рядом с Тауром. Руки только что крепко державшие меч вдруг повело в сторону, пальцы разжались, и вот уже острие его собственного оружия хищно смотрело в грудь юноши. — Давай поговорим. Сам видишь, хотел бы причинить тебе вред, уже сделал бы.

С этими словами он протянул меч обратно хозяину. Против такого довода возразить было особо нечего, тем более, что как уже начинал понимать Таур, выбора тоже особо не имелось. Человек явно умел настоять на своем и если уж решил что-то сказать ему, то скажет вне зависимости от желания молодого человека.

— Ну давайте поговорим… — как-то обреченно произнес Таур, принимая обратно клинок — Что вы хотели спросить?

— Сразу бы так, а то грубит старшим, зачем по лесу шляется не признается! Повторяю, кто таков и куда идешь? — с небольшим нажимом сказал седой.

— Как меня зовут, я уже говорил. Меня зовут Таур. Родом я из Рыбного, это селение в полутора днях пути отсюда. О причинах не скажу, они вас не касаются. Иду в сторону Широколесья, — Таур решил не скрывать своих намерений, поскольку этот тип явно был способен поймать его на вранье если что, а направление движения в данном случае было очевидно. А вот что он будет делать после? На этот вопрос юноша не собирался отвечать ни за что.

— Да знаю я, откуда ты идешь. И от кого бежишь, знаю. Не знал бы, может и не разговаривали бы сейчас с тобой. Оставил бы я тебя в покое, сам бы от дурости своей и погиб… вскоре. Не люблю я тех, от кого ты бежишь. Ох, как сильно не люблю. Поэтому и решил выйти познакомиться, не то жизнь свою ты явно не ценишь.

— Постойте, откуда вы знаете кто меня преследует и почему это я не ценю свою жизнь?

— Ну, узнать дело не хитрое были бы глаза и разум. Был я вчера у Рыбного, видел отряд Ревнителей, что к вам пожаловал. Слышал я и про молодого человека, вскоре объявленного в розыск, с хорошей такой наградой за живого и за мертвого. Не бойся, — заметив, как дернулся от него Таур, бросил старик — Я ж сказал хотел бы причинить тебе вред, ты б уже связанный ждал своих преследователей. Я и подумал, что надо бы найти паренька и помочь. Насолить «святошам» — святое дело.

Тут человек откинулся и гулко захохотал, радуясь своей немудреной шутке.

— Простите, но все же кто вы? Почему так ненавидите Братьев? И чем вы вообще можете мне помочь?

Старик резко оборвал своё веселье.

— Я тебе так скажу. И отвечу твоими же словами, причины моего к ним отношения тебя не касаются, по крайней мере пока. Зови меня Арет, или Мастер Арет. Я лесник здешний. А помочь я тебе могу много чем. Ты понимаешь, что тем темпом, которым ты двигаешься тебя настигнут через несколько часов? Что для любого следопыта ты оставляешь столько отметин, что тебя найдет и младенец, а у «святош» ищейки лучшие какие есть? Что единицам за всю историю удавалось сбросить их со следа, а ты теряешь драгоценное время из-за того, что тебе задремать захотелось? Ты подумал, что будет с твоими родными, если тебя поймают? Ты ведь расскажешь всё, поверь мне, как бы ты ни хотел что-то скрыть?

Таур растерялся. Он не задумывался о том, что ему говорил сейчас этот странный Мастер Арет. Обращаться к нему просто по имени у Таура не поворачивался язык, в этом человеке была какая-то сила, которая заставляла прислушиваться к его словам и относиться к ним с уважением.

— Но я не знал, — скорее пролепетал юноша, и сам устыдился, насколько жалко это прозвучало.

— Не знал он! Те, кто хочет уйти от Ревнителей должны знать, должны думать и рассчитывать каждый свой шаг. Они не должны останавливаться пока есть силы, а когда сил нет все равно делать следующий шаг. И тогда есть пусть небольшой, пусть крохотный, но шанс. Собирайся и пошли!

Последние слова прозвучали с такой энергией, что Таур подскочил и начал спешно собирать пожитки, прежде чем осознал свои действия.

— Мастер Арет, а куда мы пойдем?

Тот метнул на него быстрый взгляд из-под густых бровей:

— Ты ж вроде в Широколесье собирался? Вот туда и пойдем. Только путь другой выберем. На этом ты так наследил, что нас и с завязанными глазами без труда найдут. Я тебя поведу своими тропами, которые только я знаю. И пойдем мы по-другому, не так как ты шел, а по уму. Глядишь, и стряхнем их со следа ненадолго.

Таур за это время успел собрать и сложить весь свой скарб. Он решил довериться этому человеку, тот говорил правду, и юноша это чувствовал. У него было очень много вопросов к этому странному Мастеру, но тот был прав, времени действительно не было. Да и браслет напоминал о себе тихонько пульсируя на левом запястье, словно говоря: «Погоня близка!»

— Я готов, Мастер Арет, — негромко произнес Таур, глядя на лесничего, который все время сборов неподвижно простоял в центре поляны.

— Так чего ждать? Пошли! — и Арет, не дожидаясь ответа шагнул в заросли.

Таур, простоял еще мгновение, словно никак не мог решиться, потом глубоко вздохнул и шагнул вслед. Через минуту даже колыхание веток не напоминало о присутствии здесь двоих человек.

 

Глава 6

Этот путь нисколько не напоминал тот, которым шел Таур. Стараясь выбирать дорогу поудобнее он, не задумываясь обходил те места через которые его вел Мастер Арет. Они шли через овраги, буреломы, чащи и буераки и везде, даже в самой непроходимой чаще Арет находил тропки, тропинки, просеки, лощины, которые позволяли им максимально быстро преодолеть возникшее препятствие. Юноша до этого вообще не мог себе представить, что можно так ходить по лесу. Через пару часов он уже совершенно потерял чувство направления, тем более, что солнце скрылось за тучами и начался мелкий моросящий дождь. Они кружили, делали двойные петли, пересекали ручьи и мелкие речушки по нескольку раз, иногда Арет пропускал его вперед и шел сзади, окриками подсказывая ему дорогу. Что он там делал оставалась для Таура загадкой, поскольку он уже просто перестал чего-либо понимать и просто шел, доверившись своему спутнику, и думая только о том, чтобы выполнить очередную команду и просто сделать следующий шаг. Давно уже прошло и второе и даже третье дыхание, а они все шли и шли через лес. Молодой человек уже мог думать только о том, чтобы поскорее укрыться от моросящего дождя, разжечь под деревом небольшой костер и протянув к огню озябшие от сырости руки, наконец отдохнуть. Он почти с ненавистью смотрел на своего проводника, тот выглядел так будто только что вышел из дома для необременительной послеобеденной прогулки и иногда с усмешкой смотрел на своего более молодого попутчика. Наконец после еще трех часов гонки, которые для Таура показались тремя вечностями Арет скомандовал привал. Юноша просто рухнул на подстилку из сухих еловых иголок, заботливо выстланную деревом для усталых путников. Однако никакого милосердия от своего старшего товарища он так и не дождался.

— И что ты тут разлегся? — голосом, не терпящим возражений произнес Мастер — Мы тут не на прогулке! Собери хворост, принеси воду, а я пока лагерь обустрою. Вот хлипкая молодежь пошла!

Впрочем, последняя фраза была сказана уже в бороду и скорее для порядка. Поскольку Таур с каким-то мучительным всхлипом оторвал одеревеневшее от усталости тело и поковылял к ближайшему сухостою.

— Эй, топор то возьми или ты дрова рубить своим дыроколом решил? — с этими словами неугомонный старик кинул ему видавший виды, но прекрасно сбалансированный и острый топор.

Где-то еще через час этот бесконечный день наконец закончился. Быстро приготовив немудрящий ужин путники перекусили, последнее, что увидел Таур перед тем как погрузиться в глубокий, без сновидений сон был Арет, спокойно набивающий трубку и глядящий на мерно пляшущее пламя костра.

Проснулся он на удивление отдохнувшим, несмотря на ранний час. Солнце еще только начало золотить верхушки деревьев первыми утренними лучами, воздух был свеж и чист, лишь легкий дымок костра и запах свежеприготовленной каши нарушал эту идиллию. Арет сидел в той же позе и так же курил трубку. Казалось, что завтрак и костер приготовились сами, а старик даже не пошевелился, за то время пока Таур спал.

— Доброго утра, Мастер Арет! — весело поприветствовал сидящего юноша — Как прошла ночь? Как вы спали?

— Доброго, молодой человек! Только в том, что оно доброе твоей заслуги не наблюдается! Мне кажется, что если бы все Ревнители со всей страны собрались бы здесь вчера и начали устраивать праздничные песнопения ты бы вряд ли удостоил их своим вниманием.

— Но, Мастер Арет, — смущенно попытался возразить Таур, — Я думал, что мы оторвались от них за вчерашний день, и кто мог здесь еще кроме них нам угрожать?

— Скажи лучше правду, что вчера ты, видите ли, настолько вымотался, что не подумал о безопасности. Мы вчера не оторвались, а выиграли несколько часов в лучшем случае. Запомни оторваться от них вообще, практически невозможно. Можно сбить их со следа, запутать. Но рано или поздно они всё равно тебя найдут. Вижу ты не веришь мне, дело твоё. Моё дело сейчас помочь тебе скрыться и тем самым насолить «балахонщикам». А сейчас быстро завтракать и собираться мы должны выйти через полчаса.

Тауру стало стыдно, в конце концов, он действительно не подумал вчера ни о чем кроме собственной усталости. Тем более его спутник значительно старше и должен нуждаться в отдыхе значительно больше чем он. Правда насчет ищеек Ревнителей Мастер Мастер все же преувеличивает. Всемогущих не бывает, даже среди святых Братьев. Подгоняемый этими мыслями он быстро расправился с завтраком, помыл посуду, собрал вещи и с видом полной боевой готовности встал перед Мастером.

— Готов к выходу, Мастер Арет, — весело воскликнул он — Сегодня я готов идти сколько потребуется и обязательно разделю с вами ночное дежурство.

— Ты так ничего и не понял, — грустно сказал тот, — Ну давай, пошли что ли, если не передумал.

Вчера была легкая увеселительная прогулка, сегодня был ад. Тот самый ад, который так часто расписывали Святые Братья из Биера, когда приезжали раз в месяц проповедовать в Рыбное. Пот, заливающий глаза несмотря на повязку, горящие легкие, судорожно пытающиеся втолкнуть в себя еще частичку драгоценного воздуха, ноги с болью делающие еще один, такой трудный шаг. Проклятый старик с самого начала задал такой темп, что прекрасно отдохнувший Таур выдохся уже через часа полтора. На редкие мольбы о привале и отдыхе он слышал только: «Терпи!». Иногда, когда Таур уже буквально терял сознание от усталости, Арет просто тащил его несколько шагов или брызгал в него водой из фляги. Единственное что запомнил Таур из этого выматывающего забега — это короткое и резкое, как удар хлыста слово: «Терпи!». И он терпел, сам не понимая откуда у него берутся силы и почему он так слепо подчиняется и доверяет этому незнакомому в целом человеку. Он просто шел и шел. После короткого привала в середине дня юноша думал, что встать уже не сможет. Совсем на задворках сознания у него сохранилось воспоминание, что в этот момент неугомонный Арет как-то странно поводил руками вдоль его тела, и ему вдруг стало немного легче. Впрочем, юноша не был уверен в реальности произошедшего, вполне может быть, что это был рожденный запредельной усталостью бред. Удивительно, но даже команда — «Привал! Ночевка! — не остановила Таура, он продолжал идти как заводная игрушка и лишь после легкой затрещины с легким стоном рухнул на землю. Молодой человек не помнил своего обещания разделить ночную стражу, мало того он даже не помнил того, как старик силком влил в него горячий бульон и отнес на лежанку из лапника.

— А что может и действительно выйдет из него толк!? — глядя на спящего с мягкой улыбкой произнес Арет — Упорный!

 

Глава 7

Это утро началось совсем не так как предыдущие. Не было раннего подъема, не было спешки и изматывающего рывка через лесную чащу. Таур проснулся, когда солнце уже давно встало и увидел уже знакомую картину. Мастер Арет сидел у небольшого бездымного костерка и курил трубку.

— Доброе утро, Мастер! — поприветствовал его юноша, — Простите меня, я даже не помню, как мы вчера сюда дошли. Я так и не помог вам с дежурством и лагерем. А почему мы сегодня никуда не торопимся?

— И тебе доброго, Таур! — спокойно и даже расслаблено ответил Арет — Мы находимся где-то в часе ходу от границы Прибрежного леса. Дальше, как ты помнишь, идет Пологая долина, а там и Широколесье. Долину мы начнем пересекать в сумерках, нам совершенно не нужны лишние глаза. Пройти мы её должны за ночь. Я вчера так гнал, чтобы у нас был день отдыха. Мы сейчас выигрываем у «святош» где-то сутки по всем прикидкам. Сейчас отдыхаем и набираемся сил. Вечером незадолго до заката выходим. Лагерь сегодня на тебе, мне нужно все обдумать. Нежданных гостей быть не должно, но на всякий случай будь наготове.

Весь день Таур провел в необременительных хлопотах. Приготовить еду, вымыть посуду, натаскать лапника, пройтись по окрестностям, эта неожиданная передышка взбодрила измученное двухдневной гонкой тело. Что касается Арета, то тот провел весь день, удобно расположившись у костерка. Он сидел, практически не реагируя на окружающее, с полуприкрытыми глазами и лишь, когда пришло время обеда, и молодой человек, приготовив похлебку начал тормошить его, тот соизволил открыть глаза и быстро выхлебать свою порцию. Юноша решил не обращать внимание на странности спутника, в конце концов, тот действительно помог ему, о чем свидетельствовал успокоившийся браслет. Значит, расстояние между ними и погоней значительно увеличилось.

За два часа до заката Арет очнулся от своего полузабытья. Сборы заняли даже меньше времени чем раньше, поскольку у Таура все было готово, и оставалось только навести порядок на полянке, постаравшись по возможности скрыть следы их пребывания. Дорога до опушки заняла, как и говорил старик, около часа. Остановившись на окраине леса они долго рассматривали долину. Никаких признаков жизни. Вечернее безветрие не трогало луговое разнотравье, на редких холмах не горел ни один костер, ни единый движущийся силуэт человека или зверя не нарушал безмятежную картину сонной вечерней природы. Выждав еще около часа, и так и не заметив ничего подозрительного, они двинулись в путь. Эта вечерняя прогулка начинала нравиться Тауру. Солнце окончательно зашло за горизонт, но света Луны вполне хватало для нормального передвижения. Воздух был тих и свеж. Они шли уже около трех часов, когда шедший первым Арет резко остановился. Он как как-то резко втянул носом воздух и очень тихо произнес.

— Таур, мальчик, впереди засада! Бежать бесполезно сзади путь уже перекрыт. Иди вперед как будто ничего не подозреваешь. Ничего не бойся, доверься мне, я тебя вытащу.

Юноша от неожиданности на мгновение остолбенел. Его глаза, привыкшие замечать самую крохотную точку на морском горизонте, не видели ни малейшего признака чьего-либо присутствия. Да и браслет, столь своевременно предупредивший его о погоне, не подавал ни малейших признаков жизни. Тем не менее, он сразу и безоговорочно поверил Мастеру. Двухдневное пребывание в его обществе, приучило юношу к мысли, что Арет знает про окружающий мир намного больше него самого. Справившись с замешательством он осторожно двинулся вперед. Сильно замедлив шаг, и до боли напрягая зрение Таур пытался высмотреть надвигающуюся угрозу.

— Смотри ка, а гаденыш что-то почуял. Недаром говорят, что у Проклятых чутье, как у собаки. Только это его не спасет! — раздался позади него грубый голос.

— Да уж, заставил нас за собой побегать! Как почуял, что Кострами пахнет, видно грязная кровь сказывается. Жечь таких надо без разговоров! — издевательски продолжил другой.

По обеим сторонам тропинки, по которой шел Таур появились как из ниоткуда два человека. Обернувшись, Таур заметил еще одну парочку, не спеша подходящую сзади. Спереди также показались двое. В руках у преследователей были короткие мечи, а под балахонами угадывались кольчуги. На груди у каждого висел амулет в виде столба в объятьях багряного пламени. Ревнители всё-таки неведомым способом смогли опередить их. Таур нерешительно потянул меч из ножен. Он прекрасно понимал, что шансов в открытом столкновении у него не больше чем у мыши в зубах у кота. Кот может поиграть, но конец для мыши только один. Чувствовать себя мышью было страшно.

— А он еще и с зубочисткой! Ты не порежешься случаем? Не то смотри, у нас лекарей нет. Так что ты кровушкой истечь можешь! — продолжая перебрасываться насмешками группа быстро окружала Таура, не оставляя ему ни единого шанса ускользнуть.

Юноша совершенно не представлял, что ему делать. Бросаться с мечом на явно более опытных «балахонщиков» было глупо. Еще глупее дать просто себя схватить. Ни единой лазейки для бегства прислужники Ордена ему не оставили. Единственное, на что он надеялся в тот момент были последние слова Мастера Арета. Правда никаких признаков его присутствия обнаружить Таур не мог. Внутри у него всё захолодело, паника накрыла его с головой не позволяя решиться на какие-либо действия. В этот момент события вдруг понеслись со скоростью испуганной лошади. Один из передней двойки внезапно резко дернулся и упал в его горле торчал метательный нож. Еще один клинок вонзился в глаз второго за время меньшее, чем требуется человеку, чтобы вздохнуть. Позади неожиданно появился Арет, и что-то прошептав, быстро вскинул руку в сторону следующей пары Ревнителей. С его пальцев сорвались две молнии. Ударив в застывшие от изумления тела орденцев, они оплели их шипящими светящимися нитями. Оба, не успев произнести ни звука, замертво рухнули на тропу. Все это произошло в течение нескольких ударов сердца. Только один из остававшихся в живых служителей успел громко воскликнуть: «Проклятый!». Спустя мгновение еще одна пара молний завершила разгром. Таур стоял в полном ошеломлении ни в силах вымолвить ни слова, он не мог даже пошевелиться. Слишком неожиданным был переход от полного отчаяния к спасению, слишком коротка и страшна была расправа над казавшимися такими уверенными в своем превосходстве Ревнителями, слишком внезапна была сама встреча с ними.

Полный ужаса и боли крик разорвал полог тишины, воцарившийся на месте скоротечного боя, хотя назвать эту моментальную расправу боем было бы неправильным. Что-то до боли знакомое послышалось Тауру в голосе, который его издал. Его оцепенение моментально прошло и он, коротко переглянувшись Аретом бросился за соседний холм. Страшный звук донесся именно оттуда. Не больше минуты им потребовалось, чтобы преодолеть это расстояние. Таур бежал так, как никогда в жизни, его ноги еле касались земли. Рядом мягким, стелящимся шагом двигался его старший спутник. Картина, открывшаяся перед их глазами заставила юношу сначала замереть на месте, а потом издав какой-то нечеловеческий идущий из самого нутра вой без сил рухнуть на вытоптанную траву. Они нашли лагерь Ревнителей, в котором те их поджидали. В тот момент юноша увидел только деревянную клетку. В клетке лежали Марика, Книн и Стосур. В груди у каждого торчал длинный кинжал с эмблемой Ордена. Таур не обратил внимания на то как быстро осмотревшийся Арет вскочил в седло, стоявшей рядом лошади и с места сорвавшись в галоп покинул лагерь. Он нашел в себе силы подползти к мертвым друзьям и прислониться лбом к еще свежему дереву. В этой позе его и застал Мастер, когда, через полчаса вернулся на роковое место. Спрыгнув с коня и вытерев, неизвестно откуда взявшийся меч он устало сел рядом с молодым человеком, и ни говоря ни слова накинул на него, валяющийся рядом плащ.

Таур так и просидел рядом с клеткой всю оставшуюся часть ночи. Он вспоминал улыбку Марики, её глаза и улыбку, добрые насмешки и её единственный поцелуй, когда он уходил из деревни. Вспоминал Книна его редкие и такие точные слова, лицо, редко освещавшееся улыбкой, Стосура с его верностью слову и друзьям. Он заново проходил с ними по любимым местам и купался в море, пред ним проходило их детство, наполненное шумом рыбачьего поселка, морем, проказами и вечно содранными коленками. Таур прощался с ними. На рассвете Арет, так молча и просидевший с ним рядом всё это время, тихо тронул его за плечо.

— Надо идти, малыш, — голос его звучал непривычно мягко — мы должны похоронить твоих друзей и идти. Это была только половина отряда. Вторая к полудню будет здесь. Они всегда выходят отрядами по тринадцать человек, а вчера мы разобрались с семерыми. Шесть идут по нашим следам через лес.

— А мы, то есть вы, — с ненавистью произнес юноша, — не можете убить остальных, как и этих?

Голос его звучал хрипло и напряженно. Это были первые его слова за прошедшую безумную ночь.

— Нет, малыш, — все также тихо и грустно произнес Мастер, — В этот раз мне помогла неожиданность и предпринятые меры предосторожности, и то я не смог спасти всех. Они уже знают, что что-то произошло с половиной их группы и будут настороже. Я может справлюсь, а может и нет и это огромный риск. К тому же это не решит проблемы, к ним уже спешит подкрепление и в этот раз они мчаться очень быстро. Да и после второго боя у меня совсем не останется сил.

Таур копал могилы молча, с каким-то остервенением вгрызаясь, найденной в лагере лопатой непаханую, жесткую почву равнины. Закончив рытье, они бережно уложили в них тела, ни говоря ни слова забросали их землей и постояв минут десять двинулись в сторону Широколесья.

— Скажите, Мастер, отца тоже… — он так и не смог заставить себя произнести роковые слова, — …и старого Гэмзи, что с деревней?

— Малыш, с ними все нормально, Ревнители не будут сжигать всю деревню из-за тебя. Что касается Нолда и Гэмзи… Я о них наслышан, уверен, что они исчезли задолго до того, как опасность стала реальной. Думаю, они всеми силами уговаривали твоих друзей спрятаться, но или их нашли, или они не послушались.

 

Глава 8

Тишина стелилась над равниной. Утреннее солнце еще только просыпалось, и первые робкие лучи только начинали играть на капельках росы. Два человека устало шагали по еле заметной тропинке, петлявшей меж холмов. Шаг за шагом они приближались к лесной стене, замыкавшей выход из долины.

Таур шел не поднимая головы, иногда он бросал быстрый взгляд на своего спутника и уже открывал рот, чтобы что-то спросить, но потом в его глазах опять мелькал ужас прошедшей ночи, и он опять замыкался в себе. В молчании они дошли до опушки.

— Широколесье, — произнес Арет, — мы дошли до него, малыщ.

Юноша, будто очнувшись от долгого сна поднял глаза. Перед ним стоял лес, вернее не так Лес. Мощные стволы сосен достигали у земли такой толщины, что не каждый взрослый мужчина мог бы охватить этих великанов руками. Они стояли в некотором отдалении друг от друга, как стражи высматривая тех, кто осмелится потревожить их покой, а позади них угадывалось войско из дубов и вязов, готовых не пустить незваных пришельцев в самое сердце свих владений.

— Спасибо вам, Мастер Арет, — голос Таура звучал глухо и безжизненно, — вы очень мне помогли, и я вам очень благодарен. Посоветуйте, как мне дальше идти. Отец советовал зайти вглубь и там повернуть на восток, чтобы выйти из Широколесья неподалеку от Эйда.

— Ну уж нет, мальчик, — Арет аж закашлялся от возмущения, — ты сейчас никуда один не пойдешь. Во-первых, этот лес не то место, где стоит находиться одному, тем более такому новичку как ты. Во-вторых, у меня здесь есть неплохое убежище, где нас точно долго не смогут обнаружить ищейки. И в-третьих, мне нужно много тебе рассказать, да и у тебя наверняка есть ко мне некоторые вопросы.

Тауру ничего не оставалось, как согласиться. Дороги и поджидающих на ней неприятностей он не знал, да и воспоминания о ночной схватке будоражили его разум. Даже самый тупой глисс понял бы, что его спутник далеко не простой лесник. Те обычно не имеют привычки швыряться молниями и в несколько секунд уничтожать воинские отряды Орденов, метая ножи. Он сейчас дико завидовал боевому умению Арета. Ненависть к «балахонщикам» переполняла его, а сердце требовало отомстить за погибших друзей. В таком деле необходим был человек со способностями Мастера. К тому же, после событий последних дней он был вымотан до самого крайнего предела, и измученное тело настоятельно требовало отдыха.

До убежища Мастера они шли с небольшими привалами почти всю первую половину дня. Путники также заметали следы, причем в этот раз, в отличие от Прибрежного леса, Арет практически все время шел сзади, что-то бормоча про себя, лишь изредка вырываясь вперед. По дороге они практически не разговаривали. Лишь около двух часов по полудни Мастер Арет остановил своего спутника коротким возгласом.

— Мы уже пришли!

Таур в недоумении оглянулся. Вокруг не было ничего, что хоть немного напоминало бы жилье. Они вышли на небольшую лужайку, похожую на травяной островок в море вязов-великанов. Около корней одного из гигантов бил маленький родничок, от которого струился ручей, пересекавший отрытую местность и с весёлым плеском уносившийся вглубь леса. Ясню с трёх сторон, окруженную деревьями замыкала неприступная с виду скала по высоте превышавшая любого из лесных исполинов раза в два. Местечко и впрямь было очень живописным, но ни дома ни даже жалкой лачуги юноша так и не заметил.

— Мастер Арет, — с недоумением спросил он, — а где ваше убежище?

— Ну, если ты не заметил, то, надеюсь и другие не обнаружат, — с хитрой усмешкой ответил тот, — Хорошо было бы укрытие, если б каждый мог его заметить с первого взгляда. Тебе так не кажется? Иди за мной сейчас всё поймешь.

Они пересекли поляну, и только тут молодой человек заметил, что один из валунов издали, благодаря игре света и тени почти сливается со скалой. За ним оказалась вполне уютная пещерка, где был сложен очаг, имелась кое-какая домашняя утварь. Около очага были устроены две лежанки из еще достаточно свежего лапника накрытого несколькими слоями ткани.

— Располагайся поудобнее и чувствуй себя как дома. — бросил Арет, — Вечером у нас предстоит серьезный разговор. А до этого тебе надо отдохнуть. Вижу уже с ног валишься. А я пока пойду добуду чего-нибудь к ужину.

Таур не стал возражать, и быстро скинув лишнюю одежду, с усталым вздохом опустился на одну из лежанок. Сначала ему казалось, что после всех пережитых событий он не сможет уснуть, однако стоило ему улечься поудобнее и прикрыть глаза, как сон мгновенно охватил его смывая боль и усталость прошедших дней.

 

Глава 9

Вечернего разговора не получилось. Юноша проспал весь день, вечер, ночь и проснулся ранним утром, ощущая зверский голод. Его взгляду открылась, ставшая за несколько дней привычная картина: костер, трубка, Мастер Арет. В котелке булькала каша, судя по запаху, приправленная изрядным количеством мяса. Сбегав к ручью и быстро умывшись, Таур набросился на угощение. Арет с улыбкой смотрел на него. Наевшись, молодой человек не торопясь помыл посуду, пытаясь за этим нехитрым занятием, определить наиболее важные моменты для обсуждения, которые возникли у него к своему спутнику и спасителю. Принеся чисто вымытую посуду в пещеру, он уселся напротив Мастера и вопросительно посмотрел на него.

— Вы говорили, что у нас есть важный разговор, я готов.

— Я думаю, что у тебя возникли некоторые вопросы, Таур, — очень серьезно ответил ему собеседник, — Задавай, я постараюсь ответить на все, которые могу.

— Мастер Арет, кто вы? Понятно, что вы не лесник. Лесники, по крайней мере я так всегда думал, не знают и не умеют и десятой доли того, что можете вы. Тем более один из Братьев, перед тем как вы его убили, назвал вас Проклятым, как и меня, впрочем…

— Начнем с того что мы вкладываем в понятие, Проклятый. Ты знаешь, что этого определения нет ни в одной книге, которая когда-либо писалась Церковью? Есть признаки, по которым можно их можно определить и наказание, которое воспоследует за помощь им. — юноша согласно кивнул, — Так вот ты не задумывался почему так?

— Я начал об этом задумываться только когда нашел этот браслет, — Таур потряс левой рукой, — Но так и не нашел ответа. Я просто не знаю.

— Хорошо, давай разберемся. Ключ ко всему это браслет. Когда ты его надел, ты же не почувствовал в себе какого-то зла или изменений. Наоборот, тебе должно было стать приятно. Да могла быть краткая потеря сознания, но и после неё ты же чувствовал себя абсолютно нормально, как будто ничего и не произошло. — Таур согласно кивнул, — Это происходит со всеми, кого Церковь называет Проклятыми. И ты, и я — Проклятые, по их мнению. Просто ты еще ничего не знаешь и не умеешь, а я учился быть им всю жизнь. Скажи, что ты знаешь об истории Эйдола?

— Ну как, — молодой человек несколько смутился, — Нашей стране очень много лет. Церковь защищает нас от северных орд Нечистых. Именно её силой мы защищены от прорыва наших рубежей. Войска Церкви стоят на страже по границам с Глиссами и Многоликими. И так было всегда.

— Всегда, слишком большое понятие, когда дело касается слов, запомни это, Таур, — голос Арета стал строг, — Никогда не верь тому, что тебе говорят без доказательств. Особенно, если тем, кто тебе это говорит выгодно, чтобы ты так думал. Церкви в данном случае как раз выгодно, чтобы её считали единственным защитником, в окружении враждебных сил. На самом деле все не так просто, как кажется на первый взгляд. У меня здесь припрятано достаточно много книг и старых карт, поэтому ты сможешь проверить то, что я говорю, а потом и почувствуешь какие-то вещи сам. Сядь поудобнее, рассказ будет достаточно длинным.

Юноша поерзал на лежанке, устраиваясь так, чтобы потом не отвлекаться, и приготовился слушать. Он с детства верил в то, что сейчас в нескольких словах обрисовал Мастеру, но последние события сильно пошатнули его уверенность в том, что ему говорили с колыбели.

— Итак начнем. Церковь далеко не всегда была единственной силой, защищавшей Эйдол. Когда люди еще только появились здесь, правда об этом периоде очень мало и невнятно говорят самые древние легенды, у них были три силы, которые позволили здесь закрепиться это Церковь, армия и магия. Да, да, именно магия. Это было много тысяч лет назад. Идя рука об руку они позволяли людям расчищать себе место для жизни. Глиссы и Многоликие тогда отступали под натиском Нечистых не силах сдержать их наступление и были на грани исчезновения. Именно люди ударили тогда по Орде так, что та была вынуждена, сначала ослабить натиск на другие расы, а потом и вовсе его прекратить. Магия, сталь и молитва побеждали тогда на полях сражений раз за разом отбрасывая Нечистых все дальше и дальше вглубь материка. Оправившиеся Другие расы, также вносили свой вклад в общее дело. Это была очень долгая война. Много поколений сменилось, прежде чем люди и их союзники, окончательно закрепили за собой право на жизнь на этих территориях. Ты еще прочитаешь о героях и сражениях тех времен. Отвоевав это право, и заплатив за него кровью, Союзные расы остановились. Ни у кого не было сил и возможности продолжать наступление. Не хватало воинов, оружия, снаряжения, все ресурсы были истощены беспрерывной войной. Тогда на общем Совете было принято решение остановиться на достигнутых рубежах, оставить там достаточный заслон и заняться восстановлением разрушенного. И это было исполнено, мощные армии следили за границами, не давая Нечистым даже тени шанса прорваться на освоенные земли, а союз Веры и Магии не давал Тёмным Старшинам использовать своё тёмное колдовство. Тогда и были созданы амулеты, один из которых на твоей руке. Они были разными по форме, но не по сути и были призваны пробуждать в людях, чувствовавших Мир их способности. Так было много веков. Освященное оружие, сжигающее Нечистых одним точным ударом, в руках опытных воинов, и атакующая магия делали заслон нерушимым. Около трех столетий назад ситуация резко изменилась. За долгие годы мира Братья захватывали все больше и больше власти, оттесняя магов во всех сферах жизни. Они были едины, а мы… мы нет, нас раздирали внутренние склоки, каждый считал, что только он выбрал единственно правильный путь развития. Большинство вообще было довольно жизнью и тем положением в обществе, которое занимали маги. А потом церковь нанесла удар, мы только потом поняли, что он готовился очень долго. Нас объявили Проклятыми, сговорившимися с Нечистыми, чтобы получить еще больше колдовской власти. Это наложилось на зависть, которую всё больше испытывали к нам люди, ведь мы живем дольше, меньше подвержены болезням, магические Школы были богаты. Свойство человека, завидовать тому, кто больше одарен и ненавидеть тех, кто способен на большее чем они сами. Забывать о тех, кто когда-то помог… Отряды, возглавляемые Братьями врывались в дома и лектории и уничтожали всех без разбора. Это произошло в один день по всей стране. Уцелели единицы, и на них была объявлена повсеместная охота, магов травили как диких зверей и практически стерли с лица земли. На сегодняшний день нас осталось всего несколько человек. Долгое время после тех событий казалось, что исчезновение магии никак не повлияло на обычную жизнь. Нечистые не особенно беспокоили наши границы и люди забыли о нас. Не забыли лишь Братья. Осталось всего лишь несколько амулетов, пробуждающих силу, и еще меньше учителей, способных научить с этой силой обращаться, но они помнят и вложили в Свод Законов упоминание о Проклятых с серебристыми украшениями, грозя Кострами за помощь им. Однако ничто не проходит без следа. Нечистые вновь начали пробовать на зуб границы страны, и тут оказалось, что только Меч и Вера способны лишь сдерживать Стаи, ценой огромных усилий и жертв, но и это состояние равновесия не могло длиться вечно. Нечистые начали наступать и медленно, шаг за шагом, люди начали терять, то что было с таким трудом завоевано. Это очень медленное движение, его тяжело заметить обычному человеку, но оно неумолимо как оползень. И с каждым годом этот оползень набирает силу. Вот так то, Таур. Спрашивай, наверняка у тебя очень много вопросов.

Утомившись от долгой речи, Арет отпил немного воды из фляги и выжидательно посмотрел на юношу. Тот сидел едва дыша. То, что рассказал ему этот странный человек противоречило всему, что ему говорили. В голове его роилось опередить множество вопросов, требуя немедленного ответа, и он никак не мог определить с чего именно начать. Наконец он решился и слова полились непрерывным потоком.

— Кто вы Мастер Арет? Почему маги не дали отпор? Чем так сильны Братья? Откуда они вообще узнали, что я нашел браслет? И почему я его нашел? Ведь амулеты не должны валяться на пляже, как обычная галька! Как вообще орденцы смогли нас в долине? Вы говорили мы про магов, неужели вам триста лет? Что мне теперь делать? — Таур замолк, пытаясь собраться с мыслями.

— Кто я? — Арет был само спокойствие, — Хмм, думал, ты сразу догадаешься. Я — маг. Один из последних на этой земле, имеющих ранг Мастера. Да и лес я люблю и берегу его. Так что я не соврал тебе при встрече. Нет мне конечно не триста лет, хотя я значительно старше, чем выгляжу, но мой учитель был участником тех событий, он мне и рассказал о них. Маги погибли из-за того, что совершенно не ожидали нападения, их положение казалось незыблемым. Братья возглавлявшие отряды все были с талисманами, которые значительно ослабляли магическую силу. Их сила в двух ипостасях. Они соединяют в себе силу Порядка, изначально вложенную в этот Мир Сотворившим его, и силу веры. Отряды фанатиков, настроенных против волшебства и были им нужны для подпитки Верой. Вера человека один из самых мощных источников Силы, и это касается не только Церкви, но и просто жизни. Если верить в то, что ты делаешь, Мир сам поможет тебе. Тебе предстоит это понять. Амулет тебе подбросил я. Собственно говоря, я делал это каждый год с тех пор как тебе исполнилось четырнадцать зим. У всех способность чувствовать Силу мира просыпается по-разному. Твоя раскрылась несколько дней назад, поэтому ты и увидел в неприметном на первый взгляд камне, что-то необычное. Твои же друзья просто прошли мимо, не так ли? О том, что кто-то нашел браслет в Ордене узнали сразу, как только ты его одел. У них есть способы определить всплески магических сил, но из-за большого расстояния и того, что ты не знал, как активировать его, они сочли, что это скорее всего какая-то ошибка, потому и не торопились. Конечно, на месте они быстро поняли, что к чему и организовали преследование. Как они нас опередили? Думаю, что здесь дело в следующем. Они разделились на две группы, одна пошла за нами через лес. Её мы сейчас стряхнули с хвоста, все-таки я очень хорошо замел следы. Вторая группа гнала в обход на лошадях и поэтому смогла выйти к Пологой долине раньше нас. Твоих друзей они везли на запасных лошадях. И уже на месте соорудили им клеть. Один из них оставался в лагере на всякий случай, он то и убил пленников, когда понял, что попытка захватить тебя провалилась. Правда это не помогло ему избежать общей судьбы, — маг похлопал по мечу, не покидавшему его пояса с момента ночной схватки, — А что тебе делать решать только тебе, ты попал в тяжелое положение и с этим уже ничего не поделать. Но определить, что ты хочешь и как достичь желаемого в твоих силах.

— Я хочу отомстить, — тяжело и с какой-то новой незнакомой для него самого до этого решимостью произнес Таур, — За Марику, за друзей, за то зло, которое они причинили… Я прошу вас научить меня тому, что вы знаете.

— Что ж месть не самый лучший мотив, но для начала сойдет, — грустно улыбнулся старый маг, — только не позволяй этому чувству захлестнуть тебя с головой. Оно должно поддерживать тебя в обучении, но не становиться единственной целью твоей жизни. Предупреждаю сразу, я помогу тебе, правда это будет очень и очень тяжело.

— Я готов, — просто сказал юноша, — Когда мы начнем?

— Прямо сейчас, — также тихо и спокойно ответил Арет, — С этого момента обращайся ко мне Учитель или Мастер.

 

Глава 10

Учеба давалась Тауру нелегко. Нет, основные принципы он понял очень быстро. Маг обращался не к первоначальным силам Порядка, как Ордена, или Хаоса, как Нечистые, а к силе самого Мира, в котором он существовал и помощью уже внутренней энергии направлял эту силу. Чем сильнее внутренний источник, чем искусней маг с ним обращается, тем более мощные заклинания получаются. В идеале искусный чародей, практически не использует свой резерв, мягкими толчками, направляя Мир в нужную ему сторону. Заклинания служили лишь вербальной формой настройки сознания мага на определенные действия. Его амулет как раз и служил проводником к этому внутреннему роднику энергии, иначе путь к нему мог занять долгие годы. Однако, несмотря на помощь мага и упорство самого юноши, пробиться внутрь себя ему никак не удавалось. Дни шли за днями, а молодой человек так и не мог сдвинуться с мертвой точки. Старый маг не забывал и о воинском искусстве, в первый же день выстругав из ствола молодого деревца прямую тяжелую палку, он начал показывать Тауру приемы обращения с мечом. Здесь прогресс был очевиден, выросший на море, ловкий и подвижный ученик буквально схватывал на лету приемы и связки, идя вперед семимильными шагами. Прорыв произошел как раз во время выполнения очередного упражнения. Таур мягко и быстро двигаясь по поляне, уже с настоящим боевым мечом в руках, вдруг почувствовал красоту и единство природы вокруг себя, ощутил внутренне единство всего живого и неживого, в его сознании слились шум листвы, токи биения жизни в могучих телах стволах деревьев, биение крохотного сердечка белки, скачущей по ветвям в поисках пропитания, мягкость упругой молодой травы под ногами. Браслет на его руке вдруг засиял тем самым светом, который он помнил по изменившей его жизнь находке на побережье. Именно в этот момент он ощутил глубоко внутри себя небольшой огонек. Этот огонек все ширился, и ширился и в конце концов полностью заполнил собой его сознание. Юноша в этот момент ощутил, что стоит ему захотеть и все вокруг подчинится его желанию. Чувство также быстро и внезапно, как и пришло, но тонкая неразрывная связь с этим внутренним огнем осталась.

— Поздравляю, — голос учителя прозвучал так неожиданно, что Таур вздрогнул, — Вот теперь у нас начнется настоящая учеба.

И учеба началась. Каждое утро он обращался к Силе Мира и под чутким руководством Мастера пытался направить её на определенные действия. Лучше всего у него получались боевые заклятья. Ненависть к Братьям двигала его в этом направлении. Чуть хуже получались мирные заклинания, хуже всего дело обстояло с лекарскими чарами. Юноша никак не мог уловить всю полноту и тонкость строения живого существа. Конечно у него получалось зарастить царапины или за час вылечить ушиб, но на большее он пока способен не был.

Чуть больше месяца прошло с момента их первого появления в тайном убежище старого волшебника. Таур втянулся в мерный ритм жизни постоянных тренировок и вечерних рассказов учителя о войнах прошлого, магах, других расах и истории их Мира. Молодой человек чувствовал, что с каждым днем он прибавляет в мастерстве воина и мага. Постоянный процесс познания захватил всё его существо, отодвинув на задний план ненависть и боль от потери, они никуда не исчезли, просто он перестал думать об этом каждую минуту. Учитель все чаще хвалил его, говоря, что еще полгода, и они смогут выйти из добровольного уединения. Правда, никогда не упоминая того, что будет после этого.

Полгода им не дали. Солнцестой уже близился к концу, когда однажды утром очередные занятия прервал еле различимый шум. Юноша уже достаточно чувствовал лес, чтобы понять. В лесу появились чужие. Он с испугом посмотрел на старого мастера.

— Это не за нами, — ответил тот на невысказанный вопрос, — Но проверить, что происходит мы должны обязательно. Возьми с собой только оружие, пойдем налегке.

Сборы заняли считанные минуты. Арет поставил охранное заклятье. Которое пока еще не было доступно Тауру и учитель с учеником двинулись на юг. Именно там происходили события, нарушавшие вечный покой огромного леса.

 

Интермедия 2

Мужчина с легкой сединой на висках сидел на берегу океана. Волны мягко ласкали некрупную гальку, изредка пытаясь продвинуться в своем беге на несколько туазов дальше, но ленясь, возвращались в родную купель. Солнце опускалось за горизонт, сдавая вахту звездам и уходя на ночной отдых. Картина старая как мир и вечно новая для человека.

Не спеша поднявшись, он направился к небольшому дому, спрятавшемуся между двумя холмами. Над ним уже курился дымок и доносился запах свежеприготовленного ужина. Невольно ускорив шаг, мужчина поднялся по пологой тропинке, ведущей от моря. Чуть задержался у небольшого ручейка, сполоснув лицо от въевшейся соли и вдруг резко сорвался в бег. От расслабленности, с которой он шел, не осталось и следа. По тропе не бежал, а летел Зверь, настолько быстрыми и плавными стали его движения. Он буквально перетекал из одного состояние в другое, разом перемещаясь на расстояние в несколько больших прыжков, втекая в прихотливые изгибы дорожки, не замечая корней и веток деревьев, как не обращает на них внимание быстро текущая вода, просто огибая неожиданное препятствие. Меньше минуты и вот уже показался невысокий плетеный забор, притаившаяся калитка. Зверь исчез, уступив место человеку, но оставив ему врожденный инстинкт. Инстинкт убивать, убивать, чтобы выжить самому и защитить свою стаю.

Калитка открылась сама собой, не выдав давнего знакомого ни скрипом, ни легким дрожанием воздуха. На дворе, где недавно жарилось мясо на открытом очаге, и слышались женские голоса было пусто. Осторожно переступив с ноги на ногу, он скользнул на открытое пространство. Встав по середине, он негромко спросил: «Кто?».

Дверь дома открылась, как будто только и ждала этого вопроса. Вышедшая на порог женщина в мужском костюме для верховой езды, с темными кое-где тронутой сединой волосами и резко выделявшимся на худом лице синими глазами, спустилась с трехступенчатого крыльца и остановилась напротив мужчины, глядя ему в глаза. «Ну, здравствуй… Долго же пришлось тебя искать. Уж и не чаяла живым найти. Думала всё, сгинул наш воин, без следа пропал, ан нет нашлись люди добрые там слово за слово, здесь память о себе оставил. Вот и нашла старого знакомого. Лет то сколько прошло, не подскажешь?» — голос её тихий в начале, потихоньку набирал силу, напитываясь гневом и издевкой, последние слова уже били хлыстом в руках опытного наездника.

«Много прошло, Сединка, много, — настороженно ответил тот, кого, несмотря на всю браваду и ненависть так и не решались назвать по имени — И дай Творящий, еще б столько прошло. Разве ты не знала, что я не хочу, чтоб меня нашли, и не хочу участвовать в ваших играх, сколько нас осталось, не припомнишь ли?». Теперь уже в его интонациях слышалось едва уловимое рычание крупного зверя, отсчитывающего последние мгновения перед броском к горлу врага.

— Где мои…?

— Ты про эту симпатичную мордашку с малышкой? Не волнуйся, я не стала их убивать. Они же такие милые, не правда ли? Поспят немного и даже здоровее будут. Но вот за их дальнейшее будущее я бы обеспокоилась, вдруг, что не так. Жизнь, знаешь ли, странная штука и неприятности иногда происходят, когда и не ждешь совсем. Тише, тише, — прервалась она видя, что еще миг и мужчина начнет атаку, — Ты знаешь, что время приходит и знаешь место. Мы ждем тебя ровно через месяц. Иначе, иначе то, что было с тобой на протяжении этих лет покажется тебе и твоим дамам просто детскими шалостями. Будь благоразумен и всем будет хорошо. До встречи, до скорой встречи».

Нисколько не обращая внимания на ощутимую ауру смерти, окружившую её собеседника, женщина громко свистнула сквозь зубы. Через несколько секунд раздался стук копыт и к дому галопом примчался оседланный жеребец. Слитным движением вскочив в седло, она не оборачиваясь направила коня к тыну, перемахнула через невысокое препятствие и вскоре о её присутствие напоминал только седой волос неспешно опускавшийся на идеально чистый дворик.

Вой раздавшийся со двора некоторое время не напоминал человека. Так плачут волки тоскливой зимней ночью…

 

Глава 1

Шаг. Поворот. Смена позиции. Удар. Шаг. Уход. Подшаг. Низкая стойка. Выпад. По площадке для тренировок в диковинном танце метались два тела. Мужчина и женщина. Сила и мощь, против гибкости и скорости. Клинки лишь изредка на миг касались друг друга, чтобы издав мелодичный звон, вновь начать плести воздушные кружева боя. Человеческий глаз вряд ли смог бы по достоинству оценить эту схватку. Слишком быстрыми были атаки, уклонения и защиты. Бойцы не стремились причинить друг другу боль, наоборот в каждом их движении чувствовалась радость жизни и движения, осознание собственного мастерства и уважение к чужому. Внимательный человеческий глаз быстро определил бы в танцующих с клинками Многоликих. Нет, когда противники на несколько секунд замирали, ища слабые места в обороне соперника, то отличия были практически незаметны. Разве что чуть более вытянутые уши и миндалевидные, необычные для людского рода глаза, выдавали в них другую расу. Главное отличия проявлялись, когда они возобновляли свою опасную игру. Скорость и четкость движений, недоступные даже тренированному человеку, сразу выдавали в них иных. Мужчина вдруг резко отпрянул, разрывая дистанцию.

— Ну хватит, Лика, совсем загоняешь старика.

— Старик, скажешь тоже, — женский смех серебристым колокольчикам рассыпался в воздухе, — а я тогда старая ведьма, как тетушка Ларинча, та уже и ходить не может, а пакостит всем в клане. Не тебе, дядя на возраст пенять, вон как молодых гоняешь, особенно девушек. И за что ты их так не любишь? Неужели, правда, старый стал?

И Лика с усмешкой посмотрела на дядю. Тот смущенно кхекнул и поспешил перевести тему разговора.

— Слушай, дорогая, а ты не знаешь, кто сегодня на Охоту приглашен? Вроде бы только ближний круг собирается?

— Ну, вообще то, мне никто не отчитывается, папа как воды в рот набрал, а мама вся в приготовлениях, слова из неё не вытянешь. Хотя если уж совсем по секрету, — тут она не выдержала и лукаво улыбнулась, — то кое-кто мне всё рассказал.

— Да уж, знаю я этого кое-кого, — дядя ласково посмотрел на племянницу, — Опять из Лейста веревки вьёшь?

— Не так уж и вью, и вообще, мы просто дружим, вот он мне рассказал, — смутилась девушка, — Лучше послушай, что я узнала. Так вот, на Охоте будет что-то ВАЖНОЕ! Поэтому будет только самый ближний круг клана. О чем будет говорить Вожак никто не знает. Мы с тобой естественно приглашены. А Охота назначена на послезавтра, так что смотри, скажи своим подружкам, чтобы не рассчитывали на тебя!

— Иногда, мне тоже хочется быть молодой симпатичной девушкой, но только иногда, а то мне вообще ничего не удалось узнать, — мужчина слегка приобнял её за плечи и повел в сторону от площадки, — А теперь пошли на кухню, после хорошей тренировки надо хорошо поесть.

Девушка доверчиво прижалась к своему спутнику, и они не торопясь пошли в сторону, виднеющегося неподалеку здания, откуда доносились аппетитнейшие запахи свежеприготовленного мяса.

Как обычно за столом собрался весь клан. Мужчины, женщины, старики и дети, все, кто на данный момент присутствовал на общинном стойбище. Эта традиция сохранилась с древности и исполнялась в любом клане Многоликих неукоснительно. Ничто так не сближает, как обсуждение дел за общим столом мудро считали Вожаки и были в чем-то правы. Конечно, все решения принимались в ближнем Кругу, но иногда за столом высказывались очень дельные предложения, причем от тех, кто просто никогда бы не смог донести свое мнения до ближников. За столом объявлялись решения и намечались дальнейшие действия. Их народ никогда не был многочисленным, поэтому каждый мог высказаться и быть выслушанным.

В этот раз особых обсуждений не было. Вожак просто встал и объявил, что Охота назначена на послезавтра. Присутствует ближний Круг. Вопросы на обсуждение будут вынесены позднее. Пораженный такой краткостью, клан зашушукался, но разговоры быстро стихли, слишком мало было сведений, чтобы делать какие-либо выводы, а чесать языком попусту Охотники не привыкли. Что у них других дел нет?

Завершив трапезу, дядя с племянницей не торопясь пошли вдоль ряда шатров, направляясь к окраине стойбища.

— Как думаешь, дядя Лунд, что же все-таки такого важного нам скажут? — Лика не рассчитывала на то, что дядя её всё сейчас объяснит, просто любопытство было настолько сильным, что она не удержалась от возможности немного посплетничать.

— Ты же понимаешь, что у меня нет точного ответа на твой вопрос. Есть, конечно, предположения. Мне кажется, что дело идет к каким-то важным переменам в жизни клана, у меня нет никаких оснований для предположений, но я так чувствую, вот Люрд и собирает ближний Круг, а уж что конкретно он будет говорить, знает только он сам.

— Дядюшка, — девушка повела плечами, — ну какие у нас могут быть перемены? Ведь никаких неприятностей не назревает вроде, на границах всё спокойно, даже межклановых войн уже лет десять как нет, все угодья давно поделены. По мне так и не надо никаких перемен.

— Эх, девочка, если бы перемены наступали по нашему желанию. Они всегда приходят неожиданно и всегда не вовремя. Наше дело только встретить их как подобает и не уронить своего достоинство. Впрочем, о чем это я? Ведь ничего еще не ясно. Может это просто старческое брюзжание? — и он с усмешкой посмотрел на спутницу.

Та, не выдержав, расхохоталась и стукнув его кулачком в бок со всей возможной скоростью попыталась ретироваться, Лунд же отбросив всю внезапно нахлынувшую на него серьезность помчался за ней. До Охоты оставалось еще целых два дня и не стоило их тратить на мрачные мысли.

 

Глава 2

Люрда избрали Вожаком не так давно по мерам Многоликих. Когда старик Лини уходил в страну Вечной Охоты, он в присутствии всего клана передал власть наиболее достойному с его точки зрения кандидату и ни один из клана не посмел тогда вызвать его на ритуальный поединок. До этого Лини долго готовил его к этому событию, таская еще совсем молодого охотника на Совет Кланов, прося его помогать в мелких делах по управлению своенравными сородичами и предоставляя ему шанс отличится на Охоте. Что старый Вожак смог тогда в нем усмотреть Люрд не понимал до сих пор. Ведь он ничем не отличался от остальной молодежи клана, были охотники и посильнее и поудачливее, но Лини по каким-то одному ему ведомым причинам выбрал его. Нельзя сказать, что за прошедшие десять лет, Люрд хоть раз сказал себе, что старик был не прав, наоборот под его руководством клан процветал и множился. Даже самые глубокие старики не припоминали, чтобы в стойбище было столько детского смеха, а котлы были всегда наполнены отборным мясом, он умело избегал конфликтов с другими кланами, умея при этом обосновать свою точку зрения на Совете. Клан жил и процветал, и это можно было назвать главным результатом его работы. Он многое узнал за это время, научился ставить общие интересы выше собственных, думать о клане, как о своей, пусть немного дикой и непослушной, семье. Он узнал, что бремя Вожака далеко не так приятно, как это кажется со стороны, что это постоянный выбор и умение слушать и слышать, загоняя глубоко внутрь собственную непокорную натуру. Он многое узнал за это время.

Сейчас Вожак сидел в своем шатре и смотрел на пляшущее пламя. Мысли его были плавны и спокойны, выбор, очередной выбор стоял перед ним. И Люрд, по привычке, расслабил свой разум, отпуская его в свободное странствие по прошлому и настоящему, по событиям и лицам. Огонь очищал его, заставляя отделить ненужное и неважное, от единственно верного. Он хотел распутать эту цепочку с самого начала, прояснить для себя истоки и причины, составить полную картину происходящего. Решение зарождалось медленно, проходя через горнило сомнений и неуверенности. Оно было неожиданным и вместе с тем очевидным.

Вожак глубоко вздохнул и несколькими резкими движениями встряхнулся. Онемевшее от долгой неподвижности тело требовало нагрузки. Хотелось сорваться в бег, принять вторую Ипостась и насладиться мощью и скоростью, которые она дарит. «Спокойно!» — одернул он сам себя, — «Еще не время». Он не спеша вышел из шатра и пошел по стоянке клана. Глядя, на резвящийся молодняк, спешащее по своим делам старшее поколение, тихо греющихся на солнышке стариков он всё глубже ощущал правильность своего выбора. Окончательно придя в себя, Люрд направился к навесу, где всегда присутствовал кто-то из ближнего Круга. Дела не собирались оставлять его в покое и оставлять время на дополнительные раздумья. Пора было действовать, и Люрд четко представлял себе свои дальнейшие шаги.

 

Глава 3

Послезавтра наступило неожиданно быстро. Лика даже не успела как следует подготовиться, казалось, что вот минуту назад они с дядей обсуждали Охоту, а тут, вот она. Девушка еще раз посмотрела в небольшое зеркальце, висевшее при входе в её жилище. Увиденное, ей одновременно понравилось и не понравилось. Черные как смоль волосы, живые, смеющиеся глаза, тонкие и вместе с тем волевые черты лица, изящный носик с присущей их расе горбинкой. С одной стороны, вроде всё в порядке, а с другой не хватает какой-то изюминки, той маленькой черты, которая позволит ей предстать во всем великолепии. А с другой стороны Лейсту она нравится такой, какая она есть, дядюшка и так отвесит дежурный комплимент, а мнение стариков, в основном и составлявших круг ближников её вообще не интересовало. Те вообще ничем кроме еды и общеклановых дел не интересовались. Лика передернула плечиком и собравшись с духом вышла на свежий воздух.

День вообще-то выдался не очень. Хмурые тучи наползали с запада, начинал накрапывать мелкий дождик, ветрило. Правда погода никогда не была помехой Охоте. Есть охотник, и есть его добыча и этим всё сказано, древняя традиция была проста и мудра, как сама жизнь. Утешившись этими мыслями, девушка направилась месту общего сбора. Ближний Круг был уже в полном составе. Увидев Лику, Люрд привстал со своего места.

— Ну вот мы все и здесь, — он прокашлялся и взял небольшую паузу, тишина повисла многозначительным комом, — Согласно традициям и обычаям нашего народа. Согласно древним правилам Охотника и Добычи. Для того, чтобы мы помнили. Как объяснить ощущение второй ипостаси тем, кто не умеет менять облик? Как передать чувство свободы и радости стремительного бега, страх тщетно пытающейся спастись жертвы и вкус теплой крови, когда твои клыки вонзаются в её плоть? Как сказать тем, кто никогда не имел возможности заглянуть в глубины своего звериного начала, что без него нет полноты ощущения мира? Только выплеснув животную составляющую, Разум приходит в Гармонию с телом и чувствами. Сородичи, сегодня мы должны обсудить и принять тот вызов, который бросила нам Судьба, но это после, а сейчас объявляю начало Охоты.

Лика, слушая пламенную речь Вожака чувствовала, как в груди её рождается безумный восторг и ожидание, казалось бы, она слышала эту речь десятки раз, но были важны не сами слова, а то как они были сказаны. Голос Люрда с каждым произнесенным словом звенел и набирал обороты, напитывая соплеменников первобытной мощью и воодушевлением. Как же она ждала именно этой последней фразы!

Отзвучало последнее слово, и сладкая боль Изменения накрыла её с головой. Несколько мгновений и на площадке сбора оказались около тридцати очень больших, если не сказать огромных серебристых лис. Сорвавшись с места, они за несколько ударов сердца миновали стоянку и растворились в видневшемся неподалеку лесу.

Чувство единения и радости охватило всё существо Лики, она не всегда четко помнила всю охоту, обычно в её памяти откладывались лишь некоторые ощущения, особенно яркие моменты и эмоции. Лишь на следующий день в её сознании всплывали более осознанные образы и картинки. Она и зверь внутри неё объединялись в извечном стремлении догнать и победить. Этот день был праздником только лишь для членов клана, что касается обитателей соседних лесов, то им оставалось лишь одно, искать спасения в бегстве. Косули, олени, лоси и множество более мелкого зверья стремились забиться в самые глубокие щели и норы, в самые глухие чащи и непролазный бурелом, даже медведи и стаи кабанов не рисковали связываться с Лисами, однако это удавалось далеко не всем, и тогда леса оглашал дикий, торжествующий рев хищников. Однако в этот раз Вожак не позволил сородичам долго наслаждаться травлей. Издав резкий приказывающий вой, он решительно направился в сторону лагеря. Стая с недовольным рыком, прорысила за ним.

Ближний Круг всегда располагался для обсуждения насущных дел на какой-нибудь возвышенности. Скорее всего это пошло с тех времен, когда кланы были вынуждены постоянно находиться в боевой готовности. Вожаки должны были видеть окружающее пространство на случай неожиданного нападения. Времена изменились, а традиция осталась. Вот и сейчас Люрд вел возбужденных и слегка недовольных сородичей к невысоким холмам, привольно расположившихся в нескольких милях от стоянки. Выбрав один из них он, подавая сигнал остальным, сменил Облик. Дождавшись пока остальные с удобством расположатся на своих местах, он сев, как и положено спиной к северу оглядел собравшихся. На их лицах была написана целая гамма эмоций, неудовольствие от быстро закончившейся Охоты, любопытство, тревога и ожидание. Самые старшие сидели тихо, и именно в их глазах читалась наибольшая обеспокоенность. Опытные охотники понимали, что Люрд затеял всё это, как раз для данного разговора, а значит будет сказано нечто важное, то что остальным членам клана знать вовсе необязательно. «Что ж, — грустно усмехнулся про себя Вожак, — Они правы. Тут уж скорее надо в набат бить, как это у людей заведено». Он еще раз обвел взглядом соратников, и задержав на несколько мгновений глаза на мирно сидевшей Лике, начал говорить.

— Друзья, я, как многие уже, наверное, поняли, собрал вас здесь вовсе не для того, чтобы обсудить повседневные дела клана. Как вы все знаете совсем недавно, меньше седьмицы назад я вернулся с общей встречи. На этот раз там были Вожаки всех тридцати родов, — круг взволнованно зашептался, такие собрания не были редкостью, раз в несколько месяцев вожди договаривались о месте и времени и на общей охоте обсуждали дела, касающиеся всего народа Многоликих, но вот то чтобы собрались ВСЕ главы родов, случалось крайне редко, — в этот раз мы обсуждали только один вопрос. Он был поднят еще в прошлый раз, потом мы разошлись на один сезон, чтобы по отдельности всё обдумать. Сородичи, сначала я хочу объяснить вам, что тревожит нас, отвечающих за весь наш народ, а потом озвучить те решения, которые были приняты.

Итак, ни для кого не является тайной, что наши соседи — люди все дальше и дальше отступают от своих рубежей. Вести доходят до нас нечасто, но их общий смысл очень тревожен. Вы спросите, и чем это нам может угрожать, ведь наши границы остаются неизменными уже много веков. Что ж, давайте подумаем вместе Эйдол держится сейчас только за счет того, что все больше и больше насыщает свои границы войсками, но чем дальше, тем всё более становится очевидным, что это война на истощение ресурсов, которых у человеческого рода просто не хватит. Неизбежно через десять, двадцать, может тридцать лет Стаи Нечистых скинут их в море и тогда они обрушаться на нас. Я думаю вы все понимаете, мы не выстоим одни. Можно вспомнить старый союз с глиссами, но это только отодвинет беду. Мы сможем огромной кровью остановить всю мощь Северной Мглы, но никак не выиграть эту битву. Наши дети будут сражаться и умирать безо всякой надежды на окончательную победу. И тогда нам всем придет неизбежный конец. Чтобы предотвратить этот страшный исход нужно действовать уже сейчас. Таковы мысли и слова Совета. Прежде чем продолжить я хочу выслушать, что скажет мой Ближний Круг.

Люрд сел на свое место и замер. На какое-то время на холме воцарилось абсолютное молчание. Даже старики не могли предположить, что речь пойдет о таких вещах и сейчас собирались с мыслями, не зная, что ответить молчащему Вожаку. Первым встал, как ни странно, Лунд. Дядя Лики обычно молчал до последнего, предпочитая сначала выслушать других, а потом в самом конце высказать свою точку зрения.

— Собратья, я не очень понимаю, что хочет от нас Люрд. Мы давно уже не дружим с людским племенем, мало того, на границе часто происходят стычки между порубежниками. И немало наших сложили в них головы, отправившись на Последнюю охоту. К тому же они никак не идут на переговоры. Сколько раз мы высылали к ним глашатая с предложением мира, а в ответ в лучшем случае слышали брань и издевки, а в худшем стрелу под ноги? Но даже это можно было бы забыть ради интересов кланов, но как помочь тому, кто отвергает руку помощи и мало того плюнет в неё при первой возможности? Я сказал!

Круг одобрительно зашумел. Всех порядком задевали оскорбительные и порой смертельно опасные выходки соседей. Лика одним прыжком вскочила со своего места.

— Вы же слышали, что сказал Вожак! О чем вы говорите! Речь идет о выживании, а не об обидах! Способ должен быть, и мы сейчас должны пытаться найти его, а не вспоминать мелкие стычки на границах и необдуманные слова!

Слова девушки опять заставили замолчать, зашумевшее было собрание. Наступившую паузу долго никто не решался прервать, пока кто-то не предложил выслать еще одного вестника, тут же посыпались другие предложения, от захвата заложников с целью вынудить на переговоры, до подброски писем, до того момента пока разум всё-таки не возобладает в соседях. Мысли высказывались и отбрасывались, порождая новые, уже совсем безумные, намерения. Наконец круг выдохся, и взгляды начали постепенно вновь обращаться к сидевшему в неподвижности Люрду. Тот пошевелился и не вставая произнес.

— Я услышал вас, Круг. Слушайте же, что решил Совет. Мы очень мало знаем о том, что сейчас происходит в Эйдоле, чрезмерно много слухов, слишком мало проверенных сведений. Нужна информация. Поэтому нам, как самому ближнему клану с границей, поручено выбрать надежного лазутчика, задачей которого будет узнать, как можно больше о происходящем в людском Протекторате, важно всё слухи, настроения, состояние войск и Орденов, даже виды на урожай. Лишних знаний не бывает. Вторая задача для этого разведчика по возможности, найти людей не согласных с текущим положением дел и осознающих угрозу, нависшую над всеми нами. Вопроса о том, кого отправить в этот поход не стоит. Я произношу формулу подчинения вождю, властью Вожака выбираю, — тут он глубоко вздохнул, — Лику.

Шквал возмущения пронесся над холмом. Ближники повскакали со своих мест и наперебой начали доказывать ошибочность такого выбора, в ход шли все аргументы, начиная с того что Лика очень молода и заканчивая тем, что женщине не место в таком опасном предприятии. Больше всех горячился Лунд, доходя до высказываний, что Вожак сошел с ума. Девушка сидела в полном недоумении, её вообще ввели в Круг совсем недавно, всего несколько сезонов назад, и она никак не могла понять, почему Люрд не выбрал более опытного члена клана. Вообще-то, после слов Вожака обратной дороги не было, редко, очень редко в кланах пользовались этой формулой власти, но после произнесения она требовала безоговорочного подчинения. Для того, чтобы её оспорить нужно было вызвать, произнесшего её на ритуальный поединок и только кровь могла решить вопрос правоты или неправоты вызвавшего и вызванного. Таких случаев за всё время существования рода Многоликих насчитывались единицы, и редко, когда Вожак проигрывал бой, жизнью заплатив за неправильное решение. Девушка очень сомневалась, что кто-то сможет бросить Люрду вызов, тот был действительно сильнейшим в клане в обеих Ипостасях, и одинаково хорошо вгрызался в горло врага или пронзал его мечом. Собственно говоря, этот всплеск, был вызван неожиданностью и необычным решением, а не желанием пойти против главы рода. Вожак всё это время стоял неподвижно, его руки были скрещены на груди, а взгляд выражал грустную усмешку.

— Тишина, — голос его прозвучал с такой силой, что возмущенные сородичи разом замолчали, — Я, как вы знаете, не обязан давать вам объяснения. Но ситуация действительно необычная, и нам как никогда нужно единодушие. Главное преимущество Лики как раз в том, что она девушка. Женщина вызовет намного меньше подозрений. К тому же она в первой Ипостаси похожа на людей немного больше, чем кто-либо из нас. Лика хорошо владеет их языком, а если добавить немного грима, наличие, которого совершенно у неё совершенно не вызовет удивления, будет практически не отличимой от человеческой женщины. До недавнего времени она часто бывала в пограничных рейдах и неплохо знает те места, в особенности места расположения людских пограничников. Как воин она как минимум в первой десятке клана. И наконец, она в силу возраста легко заводит друзей, что, наверное, вы все заметили, — в ответ на последнюю фразу раздались весёлые смешки, Лику действительно любили, — А это чуть ли не самое важное качество для разведчика. У нас действительно нет никого кто смог бы выполнить эту задачу лучше, чем она. Поверьте, для меня это тяжелый выбор, вы знаете, что я отношусь к ней как к дочери. Но её задача вовсе не сражение со всеми силами Орденов, а незаметный сбор необходимых кланам сведений. И естественно мы тщательно подготовим её к предстоящему путешествию и дадим ей самое лучшее, что может дать наш клан.

После речи Люрда молчание пологом опустилось на собравшихся. Первым поднял руку Лунд, затем к нему присоединились сначала старшая часть Круга, а потом и все остальные. Решение было принято. Все взгляды обратились на девушку. Та неуверенно поднялась с места, о чем-то задумалась ненадолго, и решительно вскинув голову твердо произнесла.

— Что ж, если этого требуют интересы клана и всего нашего народа, я согласна!

Собрание ближнего круга клана Серебряных Лис было окончено.

 

Глава 4

Лика весь день не могла прийти в себя. Слова Люрда, то казались ей единственно правильными, ведь действительно, она была единственной в клане, кто прекрасно говорил на языке западных соседей, по какой-то одним им ведомой причине, родители учили её этому с детства, и тогда гордость наполняла её сердце, то неуверенность в собственных силах волной накрывала её, и тогда девушке хотелось подбежать к Вожаку и сказать, что она не готова, что она не справится и нужно найти более опытного Охотника. Однако она каждый раз перебарывала себя, и полог шатра главы так и остался непотревоженным. Весть о том, кто будет главным разведчиком быстро разнеслась по всему клану, и выходя на улицу Лика ловила на себе сочувственные, а иногда и завистливые взгляды. Хотя, чему тут завидовать? Она с удовольствием бы поменялась с кем-нибудь, если б знала, что это принесет пользу…

А со следующего дня началась подготовка, даже не так ПОДГОТОВКА! Все, кто хоть что-то знали о приграничье или людских поселениях считали своим долгом вывалить свои знания на её бедную голову. А за остальное взялся сам Люрд. Так её не гоняли никогда. Упражнения с мечом сменялись тренировочными боями во второй Ипостаси, а на смену приходили занятие по маскировке. Лика была далеко не новичком в таких делах, все-таки за плечами более десяти вылазок в приграничье, но то что она узнавала сейчас было на порядок сложнее и вместе с тем интереснее. По вечерам она буквально падала на постель, с тем, чтобы утром опять закрутиться в бесконечной гонке. Месяц летел как стрела, пущенная глиссом, девушка все чаще мечтала только об одном, чтобы этот кошмар наконец закончился, и она отправилась в свое путешествие. Ей уже было не важно куда, собственно говоря, она едет, к людям, глиссам или вовсе на Земли Нечистых. Правда её сильно утешало осознание того, насколько сильнее она стала. Вторую Ипостась она могла теперь держать почти полдня, а самое главное в учебных поединках ей пару раз удалось задеть самого Люрда, что для большинства соплеменников являлось недостижимой мечтой. Вожак же, казалось, на это время практически забыл об остальных делах, полностью перепоручив их ближникам, а сам практически все своё время проводил рядом с Ликой, занимая каждую её минуту всё новыми и новыми тренировками.

День отъезда наступил как-то неожиданно, еще вчера были разминочные бои с Люрдом, еще вчера весь Круг искал затаившуюся Лику, а она с довольной усмешкой наблюдала, как опытные охотники проходят в нескольких шагах от неё, а потом она во второй ипостаси мчалась наперегонки с Вожаком. Это было вчера, а перед тем как она отправилась спать глава клана подошел к ней, и тихим, будничным голосом сказал: «Ты готова, больше мы сделать уже просто не успеем. Всё необходимое в дорогу уже собрано. Если есть что-то личное, отбери сейчас. Отправишься завтра поутру. До границы тебя проводит дядя, а там уж помощь Сотворившего тебе в путь!».

Наутро было прощание. Она крепко обняла родителей, которые пытались скрыть тревогу и беспокойство, подбадривая дочь. Чмокнула в щеку Лейста, смотревшего на неё такими глазами, что ей захотелось заплакать. Провожать её вышли все охотники, и когда они с Лундом прошли мимо них, боевой клич Лис огласил окрестности. Лика обернулась, и обнажив клинок, ответила остающимся.

 

Глава 5

Дорога до Приграничья занимала несколько часов. Можно было, конечно, взять лошадей, но Лике хотелось в ощутить ногами родные места, в которых прошли её детство и юность. Неизвестно, когда в следующий раз ей удастся вот так не спеша пройтись по этим холмам, лугам и перелескам, вдохнуть воздух напоенный такими знакомыми и привычными запахами. Долгое время они шли в молчании, дядя лишь изредка поглядывал на девушку, и видя её состояние не пытался завести разговор.

— Дядя Лунд, — она наконец прервала затянувшееся молчание, — как ты думаешь я справлюсь?

— Конечно справишься, девочка моя, и никто кроме тебя лучше это не сделает! Верь в себя! Вспомни всё, что ты знаешь и умеешь! Не подпускай к себе сомнения и всё у тебя получится! — её спутник на секунду замолк собираясь с мыслями, — Понимаешь, в любом деле каким бы сложным оно не казалось, какие бы препятствия не стояли на твоем пути, главное — вера в себя, в свои возможности. Если на первый взгляд задача слишком сложна, разбей её на маленькие задачки и решай их постепенно, а потом вдруг раз, и окажется что большая задача уже наполовину осилена или, по крайней мере, ты видишь способы к ней подступится. Такой вот универсальный принцип, и он подходит к любому делу, за которое ты возьмешься. У тебя прекрасная подготовка, отличное снаряжение, ты умна, быстра в мыслях и делах, решительна. Так что отбрось сомнения, и вернешься с победой!

Лика, несколько удивленная таким монологом, задумалась. На самом деле клан не поскупился снаряжая её. Одежда, припасы, дорожные принадлежности всё было легким, прочным и удобным. Особенно ей нравилось её новое оружие: меч со слегка изогнутым клинком и лезвием острее чем бритва, длинный обоюдоострый кинжал для левой руки, и набор метательных ножей из восьми штук, крепящийся к груди с помощью хитрой перевязи. Весь набор был выполнен из глисской стали и явно принадлежал работе одного мастера. Причудливая вязь узоров покрывала сталь от рукоятей, выполненных из неизвестного Лике дерева, до кончика клинка. Да такое оружие было приятно держать в руках, и девушка радовалась как маленький ребенок, когда глава клана вручил ей эти новые такие чудесные игрушки.

— А что бы ты мне посоветовал? — Лика очнулась от своих мыслей и бросила быстрый взгляд на дядю, — Всё-таки опыта у тебя побольше, чем у меня, да и с людьми тебе доводилось общаться, насколько я знаю.

Лунд слегка помрачнел и тихо ответил.

— Единственное, что я могу тебе посоветовать это быть крайне осторожной, всегда и везде. Люди бывают очень разные, впрочем, как и мы, только они намного лучше умеют скрывать то, что у них на душе. Они могут быть добры и милы с тобой, а когда ты повернешься к ним спиной приставят нож к горлу, однако, нередки и обратные случаи. Среди них есть и доброта, и истинная честь, и благородство, только я бы не очень на это рассчитывал. Взвешивай каждый свой шаг по нескольку раз и тогда удача повернется к тебе лицом.

Оба замолчали не спеша продолжая свой путь к Приграничью. Небольшой утоптанный тракт уводил Лику все дальше и дальше от дома. Уже давно пригревало солнце, пение птиц, резвящиеся в траве суслики, запах луговых трав создавали такую мирную картину, что девушка никак не могла поверить в предстоящий, полный неизвестных опасностей путь.

— Дядюшка, — опять не выдержал будущий лазутчик, — Ну расскажи поподробнее, ты же общался с ними, когда командовал заставой. Наверняка тебе что-то показалось необычным или странным?

— Да нет в них ничего странного, девочка моя, они также разумны, как и мы с тобой, просто они не могут принимать другое обличье, да и как воины они послабее будут один на один. Живут они в основном в крупных поселениях и городах, ну это ты знаешь, когда-то они были самой сильной расой нашего мира, но те времена давно ушли. До сих пор не могу понять, зачем они своими руками уничтожили одну из основ своего могущества…

— Ты сейчас про что дядюшка? — увидев, что её собеседник замолк, девушка поторопила рассказчика.

— Да про Магов, про кого ж еще? — проворчал тот, — С ними они и нечистых теснили и государство в порядке держали, да и с соседями нормально дружили. А сейчас уже сколько веков фанатики одни у них заправляют, результат налицо, как видишь.

— А какие они были?

— Лика, я не такой древний, хоть и постарше тебя, — засмеялся Лунд, — Когда они погибли, не родились еще мои бабушка с дедушкой. Так что откуда мне знать. Знаю, что они повелевали силами природы и были очень опасны в бою. Да, мы во второй ипостаси, практически неуязвимы на какое-то время, но самые сильные из Магов могли с нами справиться, а если учесть, что на стороне людей всегда было численное преимущество, то они были крайне опасным противником на поле боя.

— Эх, — притворно вздохнула девушка, — ну вот хоть кто-нибудь сказал, что определенное, одни советы, да нравоучения. Нет бы четко поставить задачу, иди мол туда, встреться с тем-то узнай то-то. А так ничего не понятно…

— Хмм, я думаю, если бы все было так просто, то Люрд выбрал бы другого разведчика, тебе так не кажется? Так что у тебя есть все поводы гордиться собой, Лика.

Оставшийся путь они проделали в молчании, лишь изредка перебрасываясь малозначительными фразами. Лишь иногда Лика затягивала песню:

До границы оставалось совсем немного, когда их встретил конный отряд порубежников. Облаченные в доспехи, с закрытыми забралами шлемов и длинными прямыми мечами на поясах они смотрелись очень внушительно. Дав знак своему отряду окружить путников, ехавший впереди командир откинул забрало:

— Ну здорово, старый бродяга, давненько что-то ты нас не навещал, неужели забыл старых друзей? И тебе Лика привет, предупреждали нас о вашем приходе, предупреждали! — с этими словами он спрыгнул с коня, снял шлем и подошел к Лунду.

— И тебе привет, Линк, — дядя Лики подошел к командиру и крепко обнял его, — Не забыл, конечно, просто дел в клане очень много, ты же знаешь. Хотя порой хочется бросить все эти дела и как раньше… Помнишь? Ночь, рейд, короткие схватки при свете Луны, и сладкое вино у ночного костра… Эх, молодость, молодость!

— Да хватит уж прибедняться. Ты и сейчас не старик, просто спокойная жизнь тебя допекла. Вот напишу Вожаку про твои настроения, и отправит он тебя поразмять косточки…

— А что и напиши! — вдруг загорелся Лунд, — И впрямь чего-то засиделся я…

— Может хватит старое вспоминать, — неожиданно возмутилась Лика, — Я устала и есть хочу. А они тут воспоминаниями обмениваются. Мне, между прочим, в ночь через границу или забыли?

Старые приятели смущенно переглянулись. Линк сделал знак и к ним тут же подвели двух запасных коней. Через секунду все уже были в седле. Несколько миль они пролетели галопом, пока не показалась небольшая крепость, служившая опорным пунктом для местных пограничников. Тут отряд сбавил шаг, и уже не торопясь въехал в открывшиеся ворота.

Лика и вправду устала, и проголодалась. Дело было конечно не в пройденной дороге. Ей случалось преодолевать зараз и намного большее расстояние. Просто её никак не могло отпустить нервное напряжение последнего месяца, да и хотелось побыстрее очутиться за последними безопасными стенами. Дальше впереди её ждала только дорога и неизвестность, вряд ли даже те самые могучие Маги древности, о которых говорил дядюшка взялись бы предсказать, когда она следующий раз выспится в нормальной постели, съест прекрасно приготовленный кусок мяса с кровью, да и, наконец, просто посидит никуда не торопясь в кругу сородичей. Девушка утомленно вздохнула и как есть только скинув сапоги вытянулась на кровати в небольшой комнатке, которую ей выделили в безграничное пользование. Дядя остался с товарищами, мотивируя это тем, что Лике необходимо как следует освежиться перед ночным переходом. Ей предстояло несколько часов сна, короткий ужин со стражами и долгий, долгий путь… «Знаю я их эти посиделки, — уже проваливаясь в дрёму подумала девушка, — Сейчас вина напьются и будут прошлое вспоминать! А меня кто провожать до переправы будет?». На этой мысли она провалилась в глубокий, ничем не омраченный сон.

 

Глава 6

Разбудил её негромкий стук в дверь. Лика как будто вынырнула из глубокого омута и какое-то время просто нее могла понять, где она и что с ней происходит.

— Лика, вставай, время уже к вечеру. Тебя все ждут, — против её ожиданий голос дяди не нес никаких следов опьянения, а был сух, резок и сосредоточен. Быстро натянув обувь и приведя в порядок помятую со сна одежду, девушка открыла дверь.

Лунд стоял уже полностью собранный в дорогу, только без оружия, которое он видимо оставил в трапезной.

— Пойдём, девочка моя, — на этот раз с нежностью произнес он, — тебя уже все ждут. Я и еще пара ребят поопытнее проводим тебя до самой безопасной на данный момент переправы. Там и попрощаемся.

Когда они спустились, стол был уже накрыт, а вся застава, за исключением часовых заняла свои места. Пустовали только два места во главе стола, куда Лунд и подвел за руку племянницу. Как только они уселись, Линк встал со своего места, по правую руку от девушки и поднял бокал с вином.

— Собратья, я хочу выпить это вино за Лику! Да, да именно за неё. Мы не знаем, зачем её послали на тот берег, но мы все понимаем, насколько там может быть опасно. Не нам обсуждать решение Вожака клана и если он сделал такой выбор, значит, это было чем-то оправдано, поэтому давайте просто пожелаем ей удачи во всем, тихого леса и гладкой дороги! Пьём до дна!

С этими словами он осушил свой кубок. Пограничники поддержали его дружным ревом одобрения. За следующий час было выпито немало вина, и сказано много добрых слов и пожеланий. Пьяных, естественно, не было, граница быстро приучает держать себя в руках. Те, кто этого не понимал, уже больше никогда не смогут исправить свою ошибку, но вино разогнало кровь и подняло настроение. Лика почти не пила, лишь изредка пригубливая из своего бокала, но никто не обращал на это внимания, этим охотникам не нужно было объяснять зачем нужна ясная голова в ночном рейде. Девушке очень хотелось просидеть за столом как можно дольше, но бесконечно оттягивать момент выступления было невозможно. Где-то через час она поднялась и попрощалась с присутствующими, вместе с ней встал Лунд и несколько воинов. Добрые пожелания продолжали нестись им вслед, даже сквозь закрытую дверь, когда они направились собираться в дорогу. Назвать это приготовлениями было тяжело, всё было давно готово, надеть и проверить амуницию, оружие, еще раз убедиться, что ничто не мешает движению и наточенный металл не выдаст случайным лязгом своего хозяина, было делом нескольких минут. Не прошло и получаса как пять теней выскользнули из крепостцы и направились в сторону реки Лоны, служившей естественным рубежом между землями людей и Многоликих. Дорога не заняла слишком много времени и по прошествии часа они оказались на берегу. Ведомые порубежниками, дядя с племянницей заняли наблюдательный пункт в группе прибрежных кустов, в соседних притаились Линк с воинами. На этот раз ожидание заняло достаточно долгое время. Полная тишина и безветрие царили над неторопливым течением реки. Сама Лона была не очень широкой, по крайней мере опытный пловец мог преодолеть её минут за десять. Пять пар глаз пристально высматривали малейшие признаки движения на противоположном берегу, чуткие уши охотников, привыкшие улавливать малейшие посторонние звуки, казалось, ощупывали окружающее безмолвие, пытаясь уловить постороннее присутствие. Через пару часов Линк осторожно подполз к замершим в молчании родственникам.

— Похоже, что на том берегу чисто, — прошептал он, — Ни я ни мои парни ничего не заметили. А вы?

— Мы тоже ничего не обнаружили, берег пуст, — также шепотом ответил Лунд, — Как думаешь, подождем еще или выступаем?

— Пятнадцать минут и выходим, — решительно ответил тот, — Дальнейшее ожидание лишь усиливает риск. Их патрули могут здесь появиться, но не думаю, что раньше, чем часа через три. Так что у Лики будет возможность от них уйти и замести все следы.

Через оговоренное время крохотный отряд начал осторожный спуск к реке. Воины разошлись по сторонам продолжая наблюдение и готовые подать сигнал при малейшем признаке опасности, а остальные спрятавшись под нависшим деревом начали подготовку к переправе. Лика не собиралась принимать вторую Ипостась для того, чтобы пересечь реку. Ночь была тёплой, да и двигаться она собиралась достаточно быстро, так что намокшая одежда, не казалась ей большим неудобством.

— Лика, — Лунд с нежностью взял её за руки, — Прошу тебя будь осторожна! Помни всё, чему тебя учили. Если что пойдёт не так, сразу возвращайся, никакие сведения не стоят твоей жизни. С этого дня на нашем берегу вводится постоянная боевая готовность. Ни один участок берега не останется без внимания. Я тоже останусь на границе на всё это время. Мы все будем очень ждать и волноваться за тебя. Еще раз прошу, не рискуй понапрасну и всё будет хорошо!

— В этом месте все время будет дежурить несколько моих ребят. Так что прикроем если чего, — продолжил командир отряда, — Сейчас парни переправятся вместе с тобой, а потом уйдут, запутывая возможную погоню. Удачи тебе!

— Спасибо вам, — Лика, в который раз за последние дни почувствовала, как к её горлу подступает тёплый комок, — Не переживайте, я обязательно вернусь, и вы еще будете мне завидовать, как здорово я справилась!

— Конечно так и будет! Ладно долгие проводы не к добру, да и все слова уже сказаны! — Лунд порывисто обнял её, потом тоже самое сделал Линк, — Доброй охоты и гладкой дороги!

Древние слова прощания еще только успели прозвучать как подошли два воина несших дозор. Спустя минуту все трое бесшумно вошли в реку и без единого всплеска поплыли к противоположному берегу. Остающиеся с напряженным вниманием смотрели как три темные точки приближаются к нему, через несколько минут два мужчины и одна женщина вышли из воды, резко по-звериному отряхнулись и исчезли в густых зарослях.

— Эх, как бы я хотел сейчас оказаться на их месте, — тихо сказал Линк.

— А я бы отдал всё, чтобы на месте Лики был сейчас кто-то другой, — в тон ответил Лунд.

— Давай возвращаться, моих воинов ждать не имеет смысла, они будут выбираться порознь и в разных местах. Всё что могли мы сделали.

— Ты прав, друг, ты прав. У нас с тобой еще очень много дел и не будем терять время попусту.

Два силуэта, так похожие на человеческие, развернулись и, не оглядываясь, быстрым шагом двинулись в обратный путь.

 

Глава 7

Лика рассталась со своими спутниками спустя час бешеной гонки через лес. Выйдя на берег и скрывшись от посторонних глаз, они сменили Облик и со всей доступной скоростью направились вглубь людских земель. К сожалению, её спутники не могли держать вторую Ипостась так же долго как она. Коротко попрощавшись воины-порубежники уже в первом обличье растворились в окружающей чаще. Лика еще какое-то время, не задумываясь, продолжала мерный бег и лишь, когда ночь перевалила далеко за свою середину, перекинулась и разрешила себе сделать небольшой привал, укрывшись под сенью огромного вяза. Только сейчас, удобно расположившись и достав флягу с водой, вытянув гудящие ноги, она осознала, что совсем одна в чужой, враждебной её народу стране, что вокруг нет ни одной живой души, которая придет ей на помощь в случае опасности. До этого момента, у девушки не было времени осознать происходящее. Она ни на секунду не оставалась одна, ежечасно, кроме таких редких периодов сна рядом с ней был кто-то из сородичей, и у неё не было ни одной свободной минуты, чтобы задуматься над происходящим. Волна липкого, противного страха накрыла её, пробираясь в самые укромные уголки её разума и тогда она начала бороться. Лика вспоминала лица родных и друзей, свои безумные тренировки ту ясную решительность, с которой она дала согласие в Круге клана. Ужас начал потихоньку отступать, сминаемый волей девушки, как осенний лист под копытом боевого коня. Встряхнувшись, она поднялась на ноги и уже не торопясь пошла на запад. Нужно было преодолеть еще много миль, прежде чем можно было позволить себе короткий ночной отдых в относительной безопасности. Она старалась идти не оставляя следов, с тем искусством, которое каждый Многоликий впитывал с молоком матери.

Остаток пути прошел спокойно. Звери, населявшие эту часть леса не осмеливались приблизиться к ней, чувствуя в девушке хищника, намного более сильного, чем они сами. А люди, которые были намного более опасны, видимо пока так и не обнаружили её присутствие. По крайней мере, сколько бы она не напрягала слух, никаких шумов, указывающих на погоню слышно не было. Видимо порубежникам всё же удалось отвлечь возможное внимание человеческих застав и патрулей. По всем прикидкам до ближайшего тракта, ведущего вглубь страны, оставалось половина дня пути, и Лика решила остановиться на ночлег. Тело и прежде всего разум требовали отдыха, а грядущий день обещал быть еще более напряженным. Она выбрала самую глухую чащу и змеёй проскользнув в неё вскорости обнаружила крохотную полянку, имеющую два неоспоримых достоинства. На ней можно было вытянуться во весь рост, и наткнуться на неё можно было лишь случайно. Тем не менее, девушка не поленилась и по периметру натянула тонкую, практически незаметную веревку, повязав её так, чтобы в случае если кто-то её заденет, обязательно хрустнула бы какая-нибудь из сухих веток в изобилии разбросанных вокруг. Закончив приготовления, она спокойно поела, допила одну из фляг, оставив вторую на утро и завернувшись в теплый плащ быстро уснула. Побежденный ею недавно страх, так и не вернулся горько переживая своё поражение.

Лика проснулась с первыми лучами солнца. Несмотря на краткость сна, она чувствовала себя великолепно отдохнувшей и готовой к любым испытаниям. Тело требовало движения, и быстро размявшись и перекусив, она двинулась в сторону тракта. Как ей рассказывали, эта дорога была построена относительно недавно лет сорок назад, когда Церковь, еще могла выделять людей и ресурсы на что-то помимо обороны собственных рубежей. Она брала свое начало в Риезе, приграничном городке, славящимся своими тканями и тонкими, почти прозрачными изделиями из фарфора, и вела к старой столице Эйду, а уже оттуда прекрасная одежда и изысканная посуда расходились по всей стране. Когда-то дорога была очень оживленной, купеческие караваны и просто путники постоянно передвигались туда и обратно, кормя небольшие деревушки, придорожные трактиры и шайки разбойников, но лет пятнадцать назад поток стал ослабевать и к нынешнему дню превратился в небольшой ручеек. Соответственно начали приходить в упадок и придорожные поселения, закрываться таверны, а шайки так и вообще исчезли первыми, понимая, что ни поживы, ни привольной жизни здесь не найти. Ныне же дорога служила быстрым путем для редких гонцов и еще более редких торговцев, которые, по старой памяти возили между Риезом и Эйдом необходимые товары.

Путь давался девушке очень легко, звериные тропки сами ложились ей под ноги, лишь изредка уводя её в сторону от основного направления, но только для того, чтобы пересекшись со своими товарками снова увлечь Лику в нужную сторону. Солнце сегодня радовало каким-то особо уютным теплом, а небо, просматривавшееся сквозь верхушки деревьев изумляло глубиной и терпкой синевой. Настроение её с каждым пройденным шагом ползло вверх, хотя она и старалась не забывать об осторожности. Вскоре, оказавшееся в зените, светило дало знать, что пора остановиться пообедать, и девушка с удовольствием и подчинилась его воле. Она специально не брала с собой много провизии, только на то время пока не достигнет обжитых мест, справедливо полагая, что в лесу она голодать не будет в любом случае, а имея изрядный денежный запас разобраться с этой проблемой в поселках и деревнях не составит большой трудности. Прикончив большую часть припаса, она заново наполнила фляги и почти налегке продолжила дорогу. Идти ей оставалось около часа, потом она планировала выждать до вечера и остаток дня пронаблюдать за происходящим на тракте. Лика даже не заметила, как оказалась у самой обочины дороги. Вот только, только девушка шла по лесу и вдруг, огибая очередные заросли, она буквально выскочила на открытую местность. Моментально нырнув обратно, она облегченно перевела дух, не хватало еще, чтобы кто-то её увидел. «Что-то ты расслабилась, дорогая!» — прошептала она себе мерзким голосом тетки Ларинчи. Внимательно оглядевшись и немного успокоившись от отсутствия признаков разумной деятельности, она после недолгих поисков набрела на укромное местечко, никак не просматривавшееся с дороги и дававшее прекрасный обзор наблюдателю. Устроившись поудобнее на мягком плаще, Лика приготовилась к долгому ожиданию. Выбираться из своего убежища до сумерек никак не входило в её планы, а до них оставалось еще половина дня. «Вот и хорошо!» — подумала она, — «Будет время осмотреться и еще раз прокрутить в голове все намерения и планы. Правильно ведь дядя говорил, сначала нужно всё хорошенько прикинуть, а только потом начинать действовать!»

 

Глава 8

К вечеру девушка пришла к заключению, что даже на дорогах в землях её родного клана и то оживленнее. За все это время она увидела только одного единственного крестьянина со скоростью черепахи передвигавшегося на видавшей виды телеге, запряженной такой же неказистой лошадкой. Крестьянин время от времени клевал носом, а его тягловая сила похоже вообще мечтала только о том, чтобы наконец добраться до стойла и там выспаться. Лике для обзора был доступен участок дороги длинной около мили, и сонная парочка преодолела это не столь уж великое расстояние за час. Девушка от скуки нарочно засекла время по солнцу.

Солнечный диск уже клонился к горизонту, когда она поняла, что дальнейшее ожидание бессмысленно. К тому же она определилась с последующими действиями. Сейчас необходимо было найти ближайшую деревушку, по пути поправив ситуацию с припасами. Там осмотреться и попытаться наладить общение с кем-то из местных и дальше уже действуя по обстановке предпринимать дальнейшие шаги. Покинув свой наблюдательный пункт, она двинулась вдоль дороги в ту же самую сторону, что и давешний крестьянин, рассудив, что тот явно возвращался с Риеза в свою деревню. Проблему с продовольствием решилась достаточно быстро, вспугнув неосторожного тетерева, она метким броском ножа обеспечила себе ужин. А через два часа пешего хода показались огоньки небольшого поселка. Было уже почти совсем темно, и Лика так и не смогла разглядеть его в подробностях. Отойдя подальше вглубь леса, она устроилась на ночлег.

Девушка, как и хотела, проснулась еще засветло, встреча с вечно выходящими на промысел спозаранку грибниками и охотниками никак не входила в её планы. Быстро умывшись в ближайшем ручейке и перекусив остатками вчерашней птицы, она направилась в сторону деревни. Картина, открывшаяся взгляду, была достаточно печальной. Низкие дома, явно нуждавшиеся в починке и крепких руках, узкие извилистые улочки, обдававшие проходящих жителей клубами пыли, не менее грязная площадь ровно посередине, покосившиеся заборы и плетни, а самое главное практически полное отсутствие мужчин старше пятнадцати и младше шестидесяти. Утро, самое время для крестьянина, чтобы выйти в поле или на промысел, однако во дворах только бегали голопузые мальчишки и совсем уж древние старики сидели на лавочках. Таково было первое впечатление, и чем дольше Лика наблюдала, тем больше уверялось в его правильности. Лишь через пару часов солидного вида, почти седой мужчина вышел из самого большого дома, и не торопясь направился по своим делам. «Так, похоже, староста, — решила девушка, — Его на потом оставим, сейчас бы кого попроще найти, чтоб обстановку прояснить». Подходящий случай не заставил себя долго ждать, из ближайшего к лесу домишки выскочил мальчишка лет двенадцати-тринадцати и вприпрыжку побежал её сторону, помахивая корзиной. Убедившись, что за ним никто не идет, она тихо последовала за ним. Ничего не подозревающий подросток направился к ближайшему малиннику. Вскоре девушке надоело смотреть как тот, с жадностью набивает рот сочными, спелыми ягодами, отбросив ненужную на данный момент корзинку. Тихо подойдя к нему сзади, и накинув капюшон плаща, чтобы не были видны её необычные для человека уши, она тихонько произнесла.

— Так и чем это мы тут занимаемся? — её душил смех, нескладный мальчишка с упоением поглощающий малину был очень забавен, — И это тебя попросили домой ягод принести? Да тут все съешь прежде чем до сбора дойдешь!

Парнишка сначала застыл, потом медленно обернулся, в глазах его читался неприкрытый страх.

— Кто вы? — дрожащим голосом спросил он — Я взял только совсем немного ягод, честно, честно! Только не говорите, пожалуйста, маме и дяде Мишу!

— Не переживай, не собираюсь я никому ничего рассказывать, — с улыбкой успокоила его Лика, — Но с тебя рассказ!

— Какой рассказ, милостивая госпожа? — удивился мальчик, — У нас в Выселках, сроду ничего не происходило такого, чтобы заинтересовать такую важную даму!

— Ну, важная госпожа, решила узнать, как у вас в Выселках живут, прихоть у неё такая, — рассмеялась девушка, — А я за это никому ничего не скажу и даже монетку тебе дам!

Она порылась в кошельке и достала мелкую медную монетку. Глаза мальчишки загорелись.

— Спрашивайте, милостивая госпожа, а Рунд вам всё, всё расскажет!

— А, так тебя Рундом зовут. Хорошее имя, мужественное!

Мальчик порозовел от удовольствия.

— Так что госпожа хочет узнать?

— Расскажи просто о том, как вы живете, кто у вас главный, о чем старшие в деревне говорят, а я если что будет непонятно спрошу.

Паренек прокашлялся, вытер пыльным рукавом лоб и начал рассказывать. С его слов выходило, что Выселки ближайший к Риезу крупный поселок. Главным в нем был уже упоминавшийся Мишу, который и управлял повседневной жизнью деревеньки и отвечал за неё перед местным капитулом Ордена Длани Создателя. Жизнь была не то, чтоб очень легкой, практически всех взрослых мужчин забрала война на Севере и за плуг вынуждены были становиться женщины и подростки. Рунд дико завидовал прибрежным деревням, из которых мужиков не брали в связи с тем, что иначе рыбный и жемчужный промыслы совсем бы угасли. Жемчуг же был важной составляющей для освященного оружия, которое выдавала своим воинам Церковь. Но есть тоже было что-то надо, поэтому налоги на поселение, несмотря на отсутствие мужских рук, не только не снижались, а наоборот росли. Люди жили впроголодь, растягивая скудные запасы продовольствия от урожая до урожая, но никто не роптал, ведь Святые братья говорили, что всё эти испытания им посылает Сотворивший, и если его дети выдержат их, то они победят Нечистых, мужья, сыновья и отцы вернуться домой и все заживут мирной и сытой жизнью, надо только потерпеть.

— Так что Братья не понимают, что вы так долго не протянете? Они же рубят сук, на котором сидят! — вырвалось у Лики.

Девушка тут же пожалела о своих словах рассказ паренька до этого текший связно и даже бойко, резко прервался, и он с ужасом посмотрел на неё.

— Нельзя так говорить, нельзя — мальчик просто зашелся в крике — Они защищают нас! За такие слова можно на Костры попасть!

И развернувшись, опрометью кинулся бежать. Лика слегка опешила от неожиданности и упустила те драгоценные мгновения, когда мальчишку еще можно было догнать. Расстояние до опушки было совсем маленьким, и Рунд преодолел его за считанные мгновения. Выскочив из леса он помчался к деревне, что-то крича и размахивая руками.

«Вот и поговорили!» — с огорчением сказала девушка — «А ведь так все хорошо начиналось!»

Самое обидное было в том, что теперь её дальнейшие действия были абсолютно непонятны. Пытаться вновь разговорить кого-то из местных жителей бесполезно, идти в поселок и пытаться объяснить, что она совсем не то имела в виду глупо, да и просто опасно. Единственной возможностью казалось как можно быстрее продолжить путь до следующей деревни и попытать счастья там, правда действовать нужно было быстро, ведь после рассказа этого полоумного Руна её наверняка будут искать по всем окрестностям. Вариант с возвращением Лика даже не рассматривала. Вернуться с таким позором? Нет, уж лучше рискнуть, не то она потом не сможет смотреть в глаза сородичам. Еще бы! Провалить такое дело из-за пары неосторожных слов, сказанных, смешно, мальчишке! Все эти мысли стрелой пролетели в её голове. Расстроенная лазутчица побежала вдоль кромки леса, впрочем, не показываясь на глаза обитателям деревне и не забывая посматривать, что там происходит. Между тем обитатели поселка собрались на центральной площади и что-то бурно обсуждали, окружив размахивавшего руками Рунда. Солидный мужчина, которого Лика видела с утра, протиснулся меж возбужденных односельчан, вскочил на стоявшую посередине бочку и что-то резко произнес. Девушка, естественно никак не могла слышать его слов, однако люди быстро успокоились и начали расходится по своим делам. Мужчина, видимо тот самый староста Мишу, о котором ей рассказывал мальчик, спрыгнул со своего неказистого постамента, торопливо скрылся в подворье дома и через несколько минут рысью выехал из него на вполне приличного вида коне. Резко пришпорив лошадь он выскочил на тракт и спустя несколько мгновений исчез за ближайшим поворотом. «Началось, — обреченно подумала девушка, — чтоб все Нечистые сожрали мой длинный язык. Надо же было так по-глупому раскрыться. Теперь меня спасёт только скорость». Поправив снаряжение, она приняла вторую личину и со всей возможной скоростью помчалась по лесу, придерживаясь при этом дороги. «Ну что ж, посмотрим кто быстрее, разведчик из клана Серебристых Лис, или жалкая деревенская кляча!» — со злостью подумала Лика.

 

Глава 9

Как это не удивительно «жалкая кляча» оказалась очень быстрой. Не прошло и двух часов, как по тракту промчался первый отряд в красных балахонах, Лику это слегка удивило, но никак не заставило изменить свои планы. Она искала достаточно крупное поселение, и на этот раз не собиралась разводить разговоры. Захватить, связать, допросить со всей тщательностью и оставить в лесу, чтоб выбрался не скоро, таков был план. Однако, когда через десять минут по дороге с той же скоростью пролетела еще одна компания в таких же одеждах, она глубоко задумалась. Неужели из-за рассказа какого-то мальчишки, который мог просто всё придумать, были подняты такие силы? Ведь получается, что они постоянно наготове. Скорее всего, есть один отряд, который готов вскочить в село при первых известиях об опасности, и второй, которой просто находится в боевой готовности. При этом они явно не оставляли без защиты свою опорную точку и скорее всего имели резерв. Это не могло не впечатлять. И дядя, и Люрд тысячи раз говорили девушке, что врага лучше переоценит, чем недооценить. А раз так, то прежний план не годиться, известия о тревоге наверняка распространятся крайне быстро и ей нужно просто как можно быстрей уходить из этого района Эйдола. Затаится на какое-то время и попытать счастья там. Уходить придется лесами, дороги сейчас перекрыты, это очевидно, а прорываться с боем, значит выдать свои намерения. Единственное что, если кто догадается по рассказу мальчика, кто она, то этот её ход тоже будет принят во внимание. А поводов для подозрений более чем достаточно получается. Незнакомка, недалеко от границы, неплохо одета, экипирована, спрашивает о положении дел, денежку предлагает, да еще и о Братьях нелестно отозвалась. По отдельности все может быть, а вот вместе… Лика теперь ясно видела свои ошибки, ведь и стянуть одежду попроще можно было, и историю складную про себя придумать, а главное побольше держать язык за зубами. Сейчас нет времени сожалеть об ошибках, это вообще глупо, нужно сделать выводы и больше их не повторять.

За этими размышлениями она удалилась от дороги на приличное расстояние, не забывая тем не менее запутывать следы. Вообразив себе карту Эйдола, и обдумав всё еще раз, она приняла решение попытаться пробраться вглубь страны. Всё-таки необходимые ей сведения и люди, явно не разбросаны вдоль границы. Значит сейчас нужно делать широкую петлю по лесу к вечеру осторожно подобраться к тракту, ночью пересечь его и быстро уходить на запад, а потом свернуть к Северу.

Дорогу она пересекла на удивление спокойно, видимо духи предков, решили, что ей достаточно ошибок и неприятностей на этот раз им решили одарить её удачей. Сколько не вглядывалась лазутчица в подползающую темноту, но ни подозрительного шороха, ни постороннего движения обнаружить не удавалось. Молнией проскочив не такое уж и великое расстояние между разрезанными дорогой стенами леса, она ни теряя ни мгновения, продолжила путь. Лишь глубокой ночью, когда даже её глаза перестали различать хоть что-то кроме теней, девушка позволила себе остановиться. Сил не было даже на то, чтобы развести костёр, доев остатки припасов и запив их холодной водой, она быстро накидала сухих листьев и буквально рухнула на эту гору листьев. Несмотря на бесконечную усталость, она никак не могла заснуть, в голове обрывочно проносились события этого суматошного и полного неожиданностей дня. Лишь огромным усилием воли Лика заставила себя провалиться омут сна.

По внутренним ощущениям она проспала не более нескольких часов. Девушка открыла глаза и ощутила неправильность, какие-то смутные предчувствия не давали заснуть опять, хотя в воздухе бродило только ожидание рассвета, и еще не один луч дневного светила не коснулся дремлющих деревьев. Несколько минут она прислушивалась к себе и к лесу, пытаясь уловить, что же заставило её пробудиться. Осознание пришло быстро, только её почти звериный слух мог уловить эти звуки и пробудить хозяйку, предупреждая об опасности. Где-то очень далеко, почти не различимые даже в этой утренней тишине, раздавались крики погони. Её пытаются напугать, заставить сделать ошибку и бросится прочь, не разбирая дороги, поняла Лика. Такого шанса своим преследователям она давать не собиралась. Ошибок и так было совершено достаточно. Другой вопрос как они смогли в темноте встать на её след. Лая собак она не слышала, а обнаружить чуть заметные отметины лисьих лап тяжело, даже при дневном свете. Впрочем, это было уже не так важно. На сборы ушло меньше минуты. Снова приняв облик огромной серебристой лисы, девушка побежала на запад. Отклоняться от выбранного направления, никак не входило в её намерения. В конце концов, кем бы ни были её преследователи, они всего лишь люди, а значит никак не могут сравниться в лесу с Многоликой. Никогда прежде она не подходила к запутыванию следа так тщательно, ей вспомнились все долгие тренировки с Вожаком, многочисленные Охоты, в которых она принимала участие, весь многолетний опыт её народа. Сейчас в ход шло всё, что она узнала за свою пусть и не очень долгую, но насыщенную событиями жизнь. Разведчица двигалась очень быстро, но далеко не на пределе своих сил, свалится от усталости в самый неподходящий момент, её совершенно не прельщало. Часто меняя скорость и ритм бега, она пыталась вымотать и растянуть погоню. Однако, несмотря на все её уловки, преследователи оставались на таком же расстоянии, как и ранним утром. Девушка тем не менее упорно придерживалась выбранной тактики, не сомневаясь в том, что рано или поздно ей удастся стряхнуть погоню с хвоста. Удача улыбнулась ей в середине дня, когда на её пути оказалась не широкая, но очень полноводная река. Быстро перекинувшись, она быстро поплыла против течения. Плавать она любила с детства и могла проводить в воде долгие часы. Выбор же направления был понятен, любой беглец в таком случае выбирает путь наименьшего сопротивления и стремясь как можно больше увеличить расстояние между собой и преследователями плывет вниз. В любом случае погоне придется разделиться, а течение было не таким уж и сильным, чтобы представлять собой значительные трудности. Прежде чем выйти на берег она плыла не менее двух часов. Выбрав неприметное местечко, где камышовые заросли, обрамлявшие берега образовывали небольшой заливчик, девушка, тщательно убирая признаки своего присутствия, продолжила свой бег. Она успела удалиться на совсем небольшое расстояние, когда буквально в нескольких ладонях от её ноги в землю вонзилась стрела. Раздался разочарованный крик. Тело среагировало мгновенно, перекатом уходя с линии выстрела. Спрятавшись за ближайшим деревом, Лика осторожно выглянула из-за него, к ней спешили трое воинов в уже ненавистных ей балахонах. Двое обнажив широкие, короткие клинки и прикрывшись небольшими щитами двигались спереди, третий, уже успев наложить на тетиву вторую стрелу двигался за ними.

— Вот она! — крикнул один из мечников.

— Окружаем и берем её только живьем, — скомандовал лучник, видимо являвшийся главным в этой тройке.

За те мгновения пока шел этот краткий диалог, девушка, напрягая все свои чувства, пыталась определить есть ли поблизости кто-то еще. По всему выходило что нет, скорее всего, это просто передовой дозор, решила она. Бежать было абсолютно бессмысленно, нет, она без сомнений, оторвалась бы от них, но этот передовой отряд навел бы на её след и основную группу. Выход был только один ввязаться в скоротечный бой и как можно скорее уходить. Основной проблемой был лучник, и его следовало обезвредить в первую очередь. Лика одним прыжком покинула своё убежище. Совершив воздухе пируэт, она резким перекатом вскочила на ноги. Стрела ударила в то место, где ее тело было мгновением назад. На этом и строился расчет девушки, лучник просто не мог слишком часто встречаться с представителями её племени, его рефлексы были выработаны на другую скорость движений, более присущую глиссам и людям. Не успел отзвучать разочарованный вскрик стрелка, как она уже мчалась по направлению к двум меченосцам, те инстинктивно прикрывшись щитами, заняли оборонительные позиции, но Лика не собиралась пока вступать с ними в прямое столкновение. Не добежав до них несколько шагов, разведчица вдруг совершила невероятный с человеческой точки зрения прыжок, оттолкнувшись на полной скорости, она каким-то необъяснимым движением перенаправила энергию движения вверх. Взмыв в воздух Лика, метнула зажатые заранее в руках ножи, в не ожидавшего такого маневра лучника. Тот захрипел в предсмертном жесте, пытаясь вытащить из горла как по волшебству возникший там клинок. Второй нож достался стоящему чуть впереди товарища воину. Однако тот неведомым образом почувствовал опасность и успел слегка изменить положение тела. Острая сталь лишь обиженно звякнула о металл лёгкой кольчуги. Приземлившись, Лика отточенным движением выхватила из-за спины меч.

— Смотри какая прыткая и симпатичная, вроде, — с издевкой обратился тот, в кого попал нож к товарищу, — Вон как Торна уделала. Ну да туда ему и дорога, а нам, зато развлечься можно будет.

Второй поддержал его коротким смешком: «Да уж, повезло нам с дичью, сейчас перышки ей общиплем!»

Смерть командира не только не насторожила дозорных, а наоборот расслабила в предвкушении грядущего удовольствия. В самом деле, что может сделать одна, пусть и ловко метающая свои железяки женщина, двум здоровым, тренированным мужчинам. Двое с презрительными улыбками посмотрели на замершую с мечом в руке девушку, а потом не сговариваясь начали обходить её с двух сторон. Выждав несколько вдохов, Лика стелящимся шагом мгновенно оказалась около правого мечника. Наметив удар в шею, она в последнею секунду изменила направление движения и резким взмахом наискось резанула его поперек груди. Клинок, как масло раскроил тонкую кольчугу, брызнула кровь, и противник от сильнейшей боли выронил своё оружие. Последнее что он увидел прежде чем отправится в небытие были нечеловеческие, полные звериной ярости глаза. Не прерывая движения, девушка плавно развернулась в сторону последнего врага. Оставшийся в живых меченосец, застыл от неожиданности, с того момента как их кажущаяся такой беззащитной жертва выскочила из своего укрытия прошло меньше минуты, а двое из трех загонщиков уже отправились в свой последний путь. Он на одном инстинктивном желании выжить бросился в атаку, но непонятная соперница неуловимо отклонилась с траектории клинка, а её собственный меч, казалось зажил какой-то своей невероятной жизнью, плетя в воздухе пересекающийся прихотливыми линиями узор. Несколько секунд воин пытался создать нём свой рисунок, составить достойную пару в этом смертельном танце, но по сравнению с гибкой и быстрой, как стрела девушкой его потуги могли вызвать только улыбку. Тонкая красная линия появилась на его горле, и он почувствовал, как прежде послушное и сильное тело наливается непонятной слабостью, а сам он с пугающей скоростью проваливается в пугающую темноту. Всё было кончено.

Лика без тени сожаления посмотрела на распростертые тела. Бушевавшая в ней злость и упоение боем отступали, возвращая привычное восприятие окружающего мира. Быстро обыскав поверженных врагов она не нашла ничего интересного за исключением съестных припасов и небольшой записки в карманах стрелка. В ней было сказано.

«Всем отрядам. Организовать преследование, проникшей на территорию Приграничья женщины. По виду не более двадцати с небольшим зим. Ведет крамольные речи. Может быть опасна. Брать живой и доставить в ближайшее расположение Ордена Ревнителей.

Старший Оберегающий [32] , брат Троум».

Пробежав глазами письмо, девушка разорвала его на мелкие клочки, и не теряя больше ни минуты побежала в прежнем направлении. Теперь лазутчица знала, что силы, брошенные за ней достаточно серьезны. Да, она не имела представления о тех силах, которыми располагал Орден в данной местности, но они явно были достаточно большими, чтобы не вступать с ними в открытое столкновение, к тому же наверняка, если здешнее отделение не справится своими ресурсами, к ним на помощь могут прийти и другие отряды. Времени было очень мало, ведь скоро обнаружат тела убитых дозорных и тогда за её поимку примутся уже всерьез.

 

Глава 10

К концу дня Лика начала выдыхаться. Она держала вторую Ипостась сколько позволяли силы, лишь изредка позволяя себе короткий отдых. Быстрый перекус из захваченной у дозорных снеди, несколько торопливых глотков воды и снова изматывающий бег на пределе возможностей. Теперь девушка понимала, что ощущали их жертвы на Охоте. Липкий, берущий за душу страх, нарастающую усталость, боль в изнывающих от непомерной нагрузки мышцах. Только упрямство и инстинкт самосохранения гнали её вперед, хотя к вечеру, ей уже хотелось развернуться и дать бой преследователям пока еще есть силы хотя бы на короткую схватку. Лишь осознание неизбежности поражения и долг перед кланом заставляли её двигаться дальше. Долг, лишь сейчас она начала осознавать всю тяжесть этого слова, понимание того, что на неё надеются, что её ждут и верят в неё, каждый раз заставляло отступать, вызванные усталостью и нарастающим отчаянием мысли. Своим полузвериным чутьем девушка ощущала погоню. Та несколько отстала, но продолжала следовать за ней как будто привязанная незримой, но очень прочной нитью. В середине ночи она позволила себе час сна, который несколько освежил разведчицу, но этот запал очень быстро прошел. К утру она достигла такого состояния усталости, что внутри не оставалось ни единой мысли, лишь растущее чувство обреченности, перемешанное с удивлением. Лика никак не могла понять, как преследователи могут сохранять этот ритм движения, напоминающий горный сель, с виду вроде бы неторопливый, но постоянный в своей грозной поступи. Светало, и ведомая врожденным чувством направления она свернула к северу. Чаща начала редеть и вскоре она вступила на равнину. Вдалеке виднелась кромка еще одного лесного массива. Она успела преодолеть около трети расстояния до него, как с обеих сторон послышались азартные крики. Два конных отряда числом где-то человек в двадцать каждый, с гиканьем неслись ей наперерез. Возвращаться было бессмысленно, это только бы отсрочило конец, поэтому напрягая все оставшиеся силы, она помчалась вперед. Это было чудом, настоящим чудом, что ей удалось проскочить между мчащимися навстречу друг другу лавинами конников. Выматывающим, затяжным броском Лика выиграла несколько минут форы перед объединившимися отрядами. Единственный шанс заключался в том, чтобы достичь опушки раньше погони, там, среди гущи древесных стволов, преследователям волей-неволей придется спешиться и таким образом будет возможность, используя преимущество в скорости несколько оторваться от них. Дальше девушка не заглядывала, не было ни сил, ни времени. Потом, вспоминая этот момент, она так и не смогла четко восстановить картину произошедшего. В голове роились только смутные образы и ощущения. Тяжелое, свистящие дыхание, грохот копыт за спиной, вырастающая стена леса, удары стрел, быстро отвергаемых организмом Измененного, но забирающих такую необходимую сейчас энергию, яростные вопли преследователей. Она так и не вспомнила, как буквально влетела под спасительную сень деревьев, как уже не разбирая дороги, ведомая лишь страхом и желанием оказаться подальше от врагов, мчалась вглубь хитросплетений лесной чащи. Память восстанавливалась лишь с того момента, как она выбежала на какую-то очередной лужок. Остановившись, чтобы хоть на секунду перевести дух, она увидела двух людей, одного совсем седого, другого почти мальчика, стоящих в зарослях кустарника в нескольких шагах от неё. Сил осталось лишь на то, чтобы издав угрожающее рычание приготовится к последней схватке, хотя сейчас с ней справился бы даже ребенок.

— Спокойно, девочка, спокойно. Мы не враги тебе, — неожиданно мягко прозвучал голос старшего, — Ты пойдешь с нами, и мы не торопясь всё обсудим. Тебе нужен отдых, о погоне не беспокойся. Я собью их со следа. Малыш, — тут он кивнул на своего спутника, — проводит тебя до места, где ты будешь в безопасности.

В голосе седого было столько надежности и уверенности, а Лика была настолько измучена, что не рассуждая подчинилась указаниям этого странного старика. Быстро изменившись, она пошатнулась и практически упала в руки, подбежавшего после короткого приказа старика юноши. Тот, бережно поддерживая девушку и бормоча какую-то успокоительную ерунду, повел её в одному ему известном направлении.

 

«Каждому роду имеющего не менее полного десятка воинов в полном расцвете сил повелеваю. Выделять троих полнооружных всадников и одного лучного разведчика для войска ханиата. Роды, могущие выставить более двух десятков, выделяют треть своих сил в той же пропорции. Время и места сбора родоначальник выяснить у представителей ханиата».

Верховный ханьши [33] глисского ханиата [34] Добир V.

 

Интермедия 3

— Мам, а мам, скажи, а папа хороший?

— Ну конечно хороший, а почему ты спрашиваешь, сынок?

— А почему он совсем с нами не иглает?

— Ну папа всё время занят! У него много дел!

— А вот с Лайдом папа иглает, и с Майрой! И они надо мной смеются! Говолят, что у меня совсем нет папы!

— А ты им говори, что твой отец самый важный! Что он самый лучший воин и разведчик!

— Хорошо мам, я так и буду говолить! Только скажи папе, чтобы он почаще заходил, а то я очень скучаю!

— Конечно я передам, сынок! Как увижу так сразу и скажу! А ты давай учись «р» выговаривать, не то он придет и что мы ему скажем, что сыну уже пять вёсен а он даже рычать не может?

— Хорошо, мамочка, обяссательно научусь! А можно я пойду тепель погуляю? Всем скажу, что папа самый лутший!

— Конечно беги, малыш! А мама пока чего-нибудь на ужин приготовит.

Мальчик, смешно повиливая хвостиком, и иногда приземляясь на четыре ноги, побежал к выходу из норы. Мать с улыбкой смотрел на его чуть косолапящую, детскую походку. Стоило малышу выбежать на улицу, как она обессиленно прислонилась к стене. Видят всемогущие Духи, как же тяжело ей говорить на эту тему. Всегда неприятно врать глядя в глаза ребенку, а когда этот ребенок твой, и ты в нем души не чаешь, это сложнее вдвойне. Но как ему сказать, что отец, которого он так любит, никогда не сможет быть рядом с ними, нет, он любит сына, но проклятые условности заставляют его приходить украдкой, тайком выкраивая время для редких встреч. Что он никогда не сможет посадить его на ххорта 31 и отвести в первый в жизни поход, что владеть оружием и учить читать следы мальчика будут чужие глиссы, в основном обучающие сирот. Да еще то, что природа не дала малышу ни красоты и ловкости матери, ни силы и удачливости отца.

С тяжелым вздохом она отошла от стены и направилась к очагу. Пора было готовить еду. Малыш наверняка вернётся голодным и уставшим. А завтра она поговорит со Старейшиной, мальчика нужно пристраивать в обучение, вряд ли ей откажут, всё-таки Мудрейшие рода догадываются, чей сын растет во внешне столь непритязательном жилище…

 

Глава 1

— Ну и учудил, ванханьши, — раздраженно думал Свирк, — И что ему неймется, в конце концов, что я ему посыльный ххорт что ли. Вечно меня за мальчишку держит. А мне уже скоро шестнадцать зим будет. Мне во взрослые набеги скоро уже. Не далее, как этой весной вон взять уже обещали. А он мне всё, Свирк, сделай то, принеси это, сходи туда. Тьфу, надоело!

Пробираясь через густые заросли кустарника он продолжал раздраженно бурчать про себя. Нет, ну правда, что нельзя было из малышни кого найти, а не его взрослого воина посылать. Тут, он, конечно, себе безбожно льстил. До Посвящения ему еще было ждать еще целых полгода, да и то далеко не каждый, мог с уверенностью утверждать, что ему это удастся с первого раза. Всё-таки он был далеко не так силен и ловок, как большинство его сверстников, хотя тому, кто это решился бы сказать прямо, ждала бы неминуемая встреча с его когтями. Недостаток физических качеств, восполнялся в нём незаурядным боевым духом, что могли подтвердить все, кто по незнанию рисковал задевать с виду неказистого и выглядевшего младше своих лет глисса. Следы этого незнания часто оставались на расцарапанных мордах. Слава всем Богам, что прочная чешуя не давала подростковым дракам привести к более печальным последствиям. Занятый своими мыслями Свирк сам не заметил, как наконец добежал до дома Мудрейшего. Тот по привычке сидел на завалинке и щурился на яркое солнце. Весь его вид выражал спокойствие и умиротворение, теплые лучи разгоняли кровь и дарили на некоторое время ощущение давно ускользнувшей из его цепких лап молодости.

— Приветствую Мудрейшего, — почтительно произнес юноша, — У меня к вам послание от почтеннейшего ванханьши.

Как бы Свирк не относился к данному ему поручению, но Мудрейшего Сарта следовало уважать не только из почтения к его преклонным годам, но и за неподдельную мудрость, которая часто помогала Роду в любых жизненных перипетиях, начиная от неурожая и заканчивая набегами соседей.

— А, это ты, малыш, — старик сделал вид, что только что заметил подошедшего юношу, — И что просил передать Кертин?

Передернувшись от «малыша», молодой воин достал тщательно свернутый пергамент, скрепленный личной печатью ванханьши. Мудрейший выпустил коготь, в два раза больший чем мой, с завистью отметил Свирк, и аккуратно разрезал сургуч. По мере чтения блаженное выражение на его морде сменялось на озабоченное.

— И чего это он так беспокоится, — негромко произнёс старик, — Не к добру это, ох, не к добру!

Юноша насторожил уши, в надежде услышать что-нибудь интересное. Любопытство было для него таким же естественным, как и дыхание, хоть он с детства неоднократно получал по ушамза это своё качество, часто суя дрожащий от радостного нетерпения нос в дела, которые по мнению окружающих совершенно его не касались.

— А ты чего это тут стоишь, — Мудрейший грозно нахмурился, — А ну дуй к Кертину и скажи, что я через пол… нет, через час буду у него и там всё обговорим. А ну быстрее!

Свирка как сдуло с места, со старым Сартом шутки были плохи, тот мог дать такую затрещину могучей лапой, что все дурные мысли вышибало напрочь, ну по крайней мере, на то время пока болела голова. Юноша мигом добрался обратно до родного посёлка, почтеннейший крутился на своем дворе занятый поисками сбруи для своего любимого ххорта.

— И куда эта старая ящерица подевала мою упряжь? Сколько раз ей говорил не трогать всё что касается Ветерка! — Ветерок был любимой темой для местных пересудов, такой же непоседливый и резкий в движениях, как и его хозяин, он любил проделывать различные шалости, веселя народ и приводя в огорчение хозяина, — А это ты, Свирк, уже вернулся? А я всё думаю куда ты там запропал? Что велел передать Мудрейший?

Передав, то что ему велел Сарт, юноша почёл за счастье ретироваться с места поисков, чтобы не попасть под горячую руку хозяина подворья. «Ну что за несправедливость такая? — размышлял он по дороге к своему дому, — Почему мне ничего не объясняют? Ведь так интересно с чего бы это Старйшина погнал его в гости к Мудрейшему, а известный своей обстоятельностью Сарт, практически сразу же засобирался к нему в гости? И даже ххорту ясно, что дело нечисто!»

Снедаемый любопытством он добежал да их слегка покосившегося, но еще крепкого домишки. Обед, заботливо приготовленный мамой, он проглотил не чувствуя вкуса любимой похлебки из мяса скаша.

— Что с тобой, Свирк, — мать с удивлением посмотрела на сына, — Ты как сам не свой! Чего-то случилось?

— Да нет, мам, всё в порядке, просто с утра набегался и устал, — не задумываясь, соврал юноша, — Сейчас поем и всё пройдёт.

В голове его крутилась одна мысль, с каждой минутой приобретая всё более и более соблазнительные очертания. Был у Старейшины в заборе один изъян. Одна из досок в его высоком и очень крепком заборе держалась всего лишь на одном гвозде, достаточно было отодвинуть её и можно было незамеченным пробраться во двор. Правда для этого надо было знать секретную доску и обладать маленькими габаритами. Что ж, Свирк знал и обладал.

С трудом дождавшись конца обеда, он незаметно выскользнул на улицу. Основной проблемой было пробраться к заветному месту незамеченным, никому не захочется, чтобы его застукали пробирающимся в дом старейшины втихаря. При мысли о том, что в этом случае с ним сделают ванханьши и Мудрейший у него начинало заранее всё болеть. Свирк тихонько пробирался задворками, используя любое укрытие, чтобы скрыться от глаз сородичей. В искусстве прятаться ему не было равных, это полезное умение он оттачивал с самого детства, когда возмущенные соплеменники в очередной раз вознамеривались проучить его за излишне длинный язык или проказу. Солнце едва отмерило с четверть часа, когда он, наконец, пробрался к вожделенной цели. Тихо отодвинув, столь прочную на вид предательскую доску юноша пробрался внутрь. Неслышно пройдя в тени широкого амбара, он спрятался в густых зарослях смородины, подступающих прямо к окну светлицы, где обычно встречал гостей хозяин дома. Вряд ли хоть один из его более крупных товарищей, кто так часто подшучивал над ним смог бы провернуть такую штуку, с гордостью подумал Свирк.

Между тем во дворе послышались голоса, в них без труда узнавались тяжелый бас Мудрейшего и лёгкий говорок Кертина. Слов правда отсюда было не разобрать, но маленький глисс не расстраивался, ведь те явно не будут обсуждать важные дела, на улице. Здесь же у него, как по заказу, было распахнутое по случаю жары окно. Его расчет полностью оправдался, голоса ненадолго стихли, послышались уверенные шаги, скрип, протестующих против такой тяжести кресел, затем ненадолго воцарилось молчание.

— И по какому поводу ты всё же меня позвал, причём так спешно, — прокашлявшись спросил Сарт, — Я, честно говоря, не вижу сейчас причин для беспокойства. А годков мне уже не мало, сам знаешь!

— Знаю, и прошу прощения, — спокойно ответил его собеседник, — дело может и не столь срочное, но такое, в каком без твоего совета не обойтись. Понимаешь, меня очень тревожит, то что сейчас происходит с нашими соседями…

— Ты про что? — в голосе Мудрейшего звучало неподдельное удивление, — Войны у нас нет, да и делить нам вроде нечего. Мы слишком разные и для дружбы, и для ссоры. Да и каким образом нас могут касаться дела этих перевертышей?

— Эх, вроде бы с одной стороны и так, а с другой и нет. Видишь ли, я тут узнал, что их Большой Совет собирался несколько раз за год. А ты же знаешь этих оборотней, они из своих клановых угодий раз в год выбираются и то не все. А тут несколько раз и в полном составе, представляешь? Вот я и подумал, что неспроста всё это! То ли они что-то затеяли, то ли что-то узнали, и как мне кажется, нам знать это что-то вовсе не помешает!

— А сведения верные? Или как в тот раз с купцами? — комнату наполнил чуть приглушенный хохот. Отсмеявшись Сарт продолжил, — Да ладно, верю я тебе, не стал бы ты просто так ххорта гнать, это я так, вспомнилось просто.

— Да, узнать бы всё поподробнее не помешало. Твой источник нам не поможет?

— К сожалению, нет, он сейчас далеко отсюда, так что мы должны попытаться своими силами. Есть предложения?

— Надо бы аккуратно так прощупать почву, можно к торговцам нашим кого приставить, с наказом смотреть в оба глаза.

— Да мне тоже эта мысль приходила в голову, но вряд ли перевертыши будут откровенны с купцами, а если наш лазутчик попадется, то опасность всем грозить будет. Нет это риск слишком большой.

— Ну а что ты предлагаешь, не отряд же туда посылать, в их лесах они хозяева, вмиг обнаружат и позору не оберешься. Как бы такое до ханиа не дошло. Нас тогда сфургам скормят…

— Да уж по идее надо одного кого послать. Но кого? Мы с тобой уже не молоды, а других на такое дело я в Роду не вижу.

— Я тоже. Поэтому и послал за тобой так срочно, седьмицу уже голову ломаю, а никого не вижу… И понимаешь предчувствие у меня есть, что время уходит, как вода, струящаяся меж когтей.

— Твои предчувствия всегда были твоей сильной стороной. Веришь нет, у меня тоже последнее время на сердце неспокойно. Тревожит что-то, сам не мог понять причину. Сейчас вот говорю с тобой и понимаю, вот оно…

— Значит дело действительно дело серьезное, если у нас не только мысли, но и внутренний голос говорят в унисон.

— К сожалению, даже если к ханиа попасть на встречу, то он вряд ли прислушается к смутным предположениям двух стариков из небольшого приграничного Рода.

— Может и прислушается. Сам знаешь почему…

— Я бы не стал на это рассчитывать. Прошло много лет, а наши подозрения так и не подтвердились.

— Да этот шанс весьма зыбок. Давай так неделю обдумываем всё, потом встречаемся и принимаем решение, уж семь дней у нас есть, тут главное не ошибиться.

— Что ж разумно, — голос Мудрейшего был спокоен и решителен, — Значит решили. Жду тебя тогда с ответным визитом, а пока пойду, тут есть над чем поразмышлять.

Раздался шум отодвигаемых кресел, и собеседники начали прощаться, уверяя друг друга в дружбе и взаимном уважении. Свирк решил быстро ретироваться, благо прощание, судя по всему, могло затянуться на неопределенное время. То, что он услышал, следовало хорошенько осмыслить. Смутная идея брезжила на самой тени его сознания, но он пока сам не решался её озвучить даже про себя. Со всей возможной скоростью и аккуратностью он проделал обратный путь до заветной доски и также, не показываясь никому на глаза, вернулся домой. Что-то неразборчиво буркнув в ответ на недоуменный вопрос матери, почему он так скоро вернулся с прогулки, и не случилось ли чего, Свирк добрался до своей кровати и, не раздеваясь, плюхнулся на неё. Предстояло перебрать в памяти подслушанный разговор и определиться с той мыслью, которая посетила его незадолго до окончания беседы старших родичей.

 

Глава 2

Молодой глисс размышлял. Ему давно хотелось совершить нечто такое, что полностью бы изменило сложившееся мнение о нем. С какой стороны не посмотри, но даже мама воспринимала его не взрослым воином и добытчиком, а молодым несмышленышем, что уж говорить про остальных родовичей. И вот он случай всё изменить, дело, которое не знают кому поручить даже мудрейшие из них, шанс проявить себя и доказать всем, что он давно вырос. Дальняя разведка, одиночный поход за важными для всех Родов сведениями — мечта любого воина. Вместе с тем Свирк прекрасно понимал, что его кандидатура даже не будет рассматриваться при выборе соглядатая. Если ему не хочется упустить такую великолепную возможность отличиться, то придётся действовать самостоятельно. А это означает, что ему придется самому раздобыть всё необходимое для рейда, придумать убедительную причину для столь долгого отсутствия и самое главное убедить в этом мать. Со снаряжением проблем особых не было, в доме хранились и удобная одежда, и оружие. Всё это осталось по словам мамы от отца, которого юноша практически не помнил. Наречие соседей, он, как и большинство жителей ближних к границе родов, знал, если и не в совершенстве, то весьма и весьма неплохо. Всё упиралось в убедительный повод, для чего ему нужно покинуть дом на такой долгий промежуток времени. Как бы не хотелось молодому глиссу совершить задуманное, но мать при этом он расстраивать не хотел. Мысль, внезапно пришедшая ему в голову, показалась просто блестящей. До земель Многоликих было не так уж и далеко, и вполне можно будет обернуться дней за семь-восемь, а всем он скажет, что ушел навестить дальних родственников мамы из соседнего рода, всё необходимое можно будет взять под тем предлогом, что дядюшка Кворт был действительно мастером на все руки и часто помогал им в различной починке. Тем более ни у кого не возникнет ни малейших сомнений или тревоги, если он задержится там на несколько дней. Это часто случалось и раньше, родня славилась своим гостеприимством. Еще раз прокрутив в голове будущий разговор, он успокоился и сам не заметил, как уснул.

Как Свирк и ожидал, никаких возражений, по поводу его отлучки не возникло, наоборот мать обрадовалась его решению, поскольку хотела передать письма и небольшую посылочку и только ждала удобного случая для этого. Выход наметили на следующее утро так как, несмотря на близкое по меркам глиссов соседство, путь занимал весь световой день. Конечно, будь у них ххорт, дорога заняла бы от силы несколько часов, но откуда у них с матерью ххорт, если и так еле концы с концами сводят. Обговорив все детали, они спокойно улеглись спать. Сон никак не шел к молодому глиссу, сказывались и волнение, и дневной отдых, и то, что он впервые в жизни принял полностью самостоятельное решение. Раз за разом он прокручивал в мыслях свой план, заново рассматривая его и уточняя детали. Самым главным вопросом было не то как добраться до Многоликих, а как получить нужную информацию и тут ему приходилось полагаться только на удачу, никакого представления как это сделать у него пока не было. Решив, что в любом случае судьба предоставит ему шанс исполнить задуманное, Свирк немного успокоился. Во сне ему виделись орды перевертышей, преследующих его, люди, с которыми он о чем-то говорит и плачущая мама. Пробуждение было нелегким, от дрёмы осталось неприятное послевкусие и тяжелый осадок. Больше всего его удивляло то, что во сне присутствовал человек, ведь он никогда в глаза не видел никого из людского племени и представлял их себе только по рассказам. За окошком, затянутым бычьим пузырем, светало и молодой глисс выбежал в утреннюю прохладу, утреннее умывание смыло с него остатки тяжелого сновидения и он, окончательно придя в хорошее настроение, вприпрыжку вернулся домой. Мать уже суетилась у очага, готовя завтрак и собирая ему нехитрые припасы в дорогу. Свирк, неожиданно для себя, с грустью посмотрел на неё, он впервые обманывал близкое существо, и ему было не по себе. Первым порывом было подбежать, обнять и во всём признаться, но он быстро переборол в себе этот порыв, представив, как она будет радоваться и гордиться им по возвращению. Сборы не заняли много времени, и солнце еще только начинало свой дневной путь по небосклону, когда Свирк не спеша вышел из родного селения. На все вопросы куда он так рано собрался он с важностью отвечал, что идет навестить родственников и вернется нескоро, с радостью подмечая понимающие усмешки односельчан. Теперь уж точно ни у кого не возникнет и тени сомнения в цели его путешествия.

Просторы, покрытых густотравьем равнин легко ложились под ноги, и за первую половину дня он успел проделать большой отрезок пути, чтобы окончательно исключить возможность раскрытия своего плана юноша всё это время двигался в сторону владений соседнего Рода, однако после дневного привала, на котором он подкрепился и немного погрелся на солнышке, юноша резко повернул на запад и двинулся в сторону земель Многоликих. Границы он планировал достичь к вечеру.

Прекрасна степь в конце весны начале лета. Хоть Свирк и никогда не видел моря, он представлял его похожим на то, что сейчас представало перед его глазами. Ветер гулял и баловался на безграничных пространствах, выписывая в траве прихотливые узоры или запуская волны, бегущие одна за одной, в тщетных попытках нагнать друг друга. Воздух был прозрачнее горного ручья. Напоенный запахом трав и земли он проникал в лёгкие, очищая мысли и настраивая на неторопливые размышления о мире и природе. Однако юноше было не до возвышенных дум, всё его существо было устремлено вперед. Ему хотелось как можно быстрее добраться до своей цели, осмотреться и приступить к выполнению задуманного. Пока всё шло хорошо, не позволяя себе останавливаться ни на минуту, он смог дойти к приграничным болотам задолго до заката. Выбрав хорошо закрытое со всех сторон зарослями место он понаблюдав некоторое время за окрестностями, улегся спать. Следующий день грозил быть очень напряженным.

Вообще четкой линии, по которой можно было бы определить где начинаются владения оборотней и глиссов не существовало. Оба народа издавна жили в мире, не имея, ни причин, ни желания менять сложившийся порядок вещей. Оседлый образ жизни ящероподобных существ никак не мешал их соседям вольным охотникам-оборотням. Тоже самое действовало и в обратную сторону. Они жили по соседству, практически не обращая внимания друг на друга Иногда торговали, иногда помогали соседям, иногда ссорились, но дело никогда не доходило до оружия или серьезных конфликтов. Глиссам не нравились леса, в которых Многоликие чувствовали себя дома, а перевертыши не особо жаловали ничем не прикрытые просторы степи, на которых они ощущали себя неуютно. Поэтому на территориях, разграничивающих земли этих народов редко можно было встретить вооруженные отряды обеих сторон, и вообще они были достаточно спокойным местом. Оттого Свирк спал спокойно, набираясь сил перед следующим днем.

 

Глава 3

Пробуждение было очень приятным. Солнечные лучи пощекотали спящего и начали солнечными зайчиками весело бегать по его телу. Юный глисс открыл глаза полным сил и беспричинной радости. Ему снилось что-то очень, очень хорошее, но что именно Свирк никак не мог вспомнить. Быстро перекусив и напившись воды, он занял свой вчерашний наблюдательный пункт. На этом участке граница представляла собой достаточно сильно заболоченную местность, собственно говоря, юноша поэтому и выбрал его для проникновения на незнакомую территорию. Вряд ли кто будет уделять особое внимание охране именно этого места, учитывая отношения между двумя народами. Пронаблюдав около часа, и не заметив никакой активности, он тронулся в путь. Быстро перебравшись через болото, не представлявшее из себя значительного препятствия для глисса с его широкими перепончатыми лапами, Свирк впервые вдохнул воздух чужой земли, по первым ощущениям он ничем не отличался того, которым он дышал дома. Эта полушутливая мысль неожиданно подбодрила его, в конце концов, дома он без труда вызнавал нужные ему сведения вне зависимости от того хотели их скрыть или нет. А раз так то и здесь он справится, хотя чего уж скрывать, тут будет потруднее. Убеждая себя в непременном успехе задуманного, разведчик всё дальше уходил от болота, постепенно углубляясь в земли Многоликих. Рельеф значительно отличался от того, к которому он привык дома, вместо широких, изредка изборожденных речными изгибами просторов, пологие холмы, перемежаемые рощами, и чем дальше, тем больше небольшие островки леса превращались в острова, а затем и в целые материки. Свирк не очень то жаловал лес, как и многие его сородичи, предпочитая открытую солнцу и ветру степь, однако совсем уж ужаса перед громадами высоких деревьев не испытывал. Скорее наоборот, ему нравились опушки с их запахами и доносящимися из лесной глубины таинственными звуками. Вот по ним-то он следовал, не выбираясь, на становящиеся все более редкими открытые пространства. При этом он старательно напрягал все органы чувств, пытаясь уловить приближение кого-либо постороннего. Его план был до крайности прост, найти стоянку одного из кланов, затем пользуюсь присущими любому глиссу способностями оставаться незамеченным, разведать обстановку, и действуя по обстоятельствам попытаться добыть нужные сведения. Конечно, его задумка не отличалась оригинальностью, но ничего другого ему попросту не приходило в голову. Между тем ящер уже достаточно углубился на чужую территорию, а никаких признаков присутствия местных обитателей заметно не было. Это слегка озадачивало, поскольку такое отсутствие признаков деятельности никак не вписывались в его представления об образе жизни любых разумных существ. В конце концов, должны же у перевертышей быть дома, а к домам вести дороги, у дорог должны быть колодцы и места стоянок, по крайней мере, так было на родине. Только сейчас у молодого разведчика закрались первые сомнения в том, насколько правильно он поступил, так быстро приведя в исполнение свою задумку. Ведь, в сущности, про оборотней он знал только то, что изредка рассказывали молодняку учителя. Всего тридцать три клана, каждый имеет свои охотничьи угодья, каждый имеет свою собственную вторую ипостась в виде какого-либо зверя, изредка совместные действия всего народа обсуждаются на общем Совете и пожалуй всё… Тревожась всё больше и больше, он продолжал двигаться на запад, через пару часов его скорость вообще могла сравниться только с черепахами-гигантами, жившими на самом восточном краю области занимаемой глиссами, и за свою очень долгую жизнь вряд ли уходивших более чем на милю от места рождения. Почти с облегчением он наконец почуял запах дыма, обоняние глиссов наравне со зрением и слухом вообще не имело себе равных среди всех разумных рас, именно это их качество делало их превосходными лучниками и разведчиками, компенсируя меньший размер и силу. Ни сломанная веточка, ни единая примятая травинка не указывали на то место, где только что был маленький разведчик. Бесшумно, словно тень себя самого, он скользил между деревьями и зарослями кустарника. Это продолжалось достаточно долго, пока перед его глазами не открылась огромная поляна, усеянная расставленными в беспорядке шатрами и наполненная шумом и смехом. Понаблюдав некоторое время Свирк понял, что часть оборотней играет в какую-то незнакомую игру, а остальные, совершенно не обращая внимания на окружающее, с увлечением наблюдают за этим зрелищем. Еще через час он понял, что все его попытки разобраться в правилах абсолютно бессмысленны, нет, основную суть он уловил, нужно было захватить небольшой круглый предмет и всеми возможными способами запихать его в корзины находящиеся по краям большой круглой площадки посередине стойбища. Но вот понять по каким принципам игра то останавливалась, то наоборот продолжалась, и есть ли здесь команды или каждый играет сам за себя, оказалось выше его разумения. Вообще игра больше всего напоминало схватку птиц за кусок брошенного им сердобольной хозяйкой хлеба.

Свирк так и пролежал весь остаток дня, присматриваясь к жизни клана, изучая подробности его быта. Шатры, как оказалось, стояли не в беспорядке, а строго закономерно, ближе к центру располагались палатки, где жили женщины и дети, воинские обиталища стояли чуть поодаль от них, окружая центр лагеря надежной защитой. К тому же они были поставлены с таким расчетом, чтобы в случае неожиданного нападения, между охотниками и лесом было достаточное расстояние для подготовки к отражению атаки, и еще небольшой промежуток был между женскими и воинскими палатками, оставляя место для отступления.

Ближе к ночи глисс задумал вылазку. Конечно, можно было пролежать еще сутки и даже двое, но на его взгляд, толку в этом было чуть. Ведь оборотники, даже не подозревали об его существовании, да и скрывать им было судя по всему некого и нечего. Единственным шансом, который видел Свирк, было ночью пробраться к шатру их Вожака и попробовать подслушать, может в разговорах он найдёт какой-либо намек на то, что его интересует. Как только достаточно стемнело и в лагере утих детский плач, юноша осторожно пополз в сторону самого большого шатра, разумно полагая, что такая гигантская палатка не может принадлежать простому воину. Никто не может отыскать глисса в темноте, если только тот сам не захочет, чтобы его нашли. Темная шкура, равномерные, практически незаметные движения так свойственные его дальним предкам гигантским ящерам, делали его совсем незаметным на фоне еле колышущейся по сенью ночного ветерка растительности. Он никуда не торопился, мысленно сливаясь с окружающим миром, как учили его с самого детства. Как наяву ему сейчас виделся старый Суорви, сидящий на завалинке и распекающий нерадивых отроков. На каждом уроке он не забывал повторять: «Никогда не получится воина и разведчика из глисса, не умеющего соединиться внутри себя с шорохом листвы, дуновением ветерка или быстрым полетом птицы, а получится из него большая, глупая ящерица, к тому же очень мало живущая». Несмотря на дурной характер и склонность к различным отступлениям, касающихся его бурной молодости, во время своих рассказов, Суорви сумел-таки вдолбить нерадивым ученикам это чувство. Сейчас Свирк вспоминал его с благодарностью, жалея только о том, что слишком мало слушал старого воина, тот, небось, знал еще немало полезного. Сейчас любая мелочь могла бы ему пригодится. Все эти мысли в мгновение пролетели в его разуме и тут же исчезли, оставив место холодной сосредоточенности и ощущениям. Большой шатер приближался, ему казалось, что это не он тщательно вымеряя каждое движение ползёт к нему, а наоборот, его темнеющая громада накрывает его своим пологом. Прошел час, а может и больше до того момента, как он оказался около хорошо выскобленной шкуры, пахнущей пылью и сырой землей. Она являлась задней стенкой шатра и в одном месте совсем не плотно прилегала к почве, именно там и устроился юный глисс, приготовившись к долгому ожиданию. Возвращаться обратно он собирался под утро. Пока ничего интересного не происходило. Внутри шла обычная беседа про внутренние дела клана, и ближайших планах на будущее. Один из говоривших, судя по всему Вожак, часто прерывался, отхлебывая какой-то напиток, второй больше молчал изредка вставляя короткие реплики. Свирк под монотонное, ослабленное тяжелыми шкурами, бормотание начинал чувствовать, как его глаза сами собой начинают закрываться. С большим трудом, усилием воли он отгонял от себя сонную одурь, но она завладевала им всё больше и больше. Уже почти погрузившись в сон, он услышал несколько фраз, которые мигом стряхнули с него накатившее оцепенение.

— Уже несколько дней прошло как она ушла к людям, хоть для меня уже год, наверное, прошел, — грустно сказал голос того, кто большей частью молчал, — неопределенность, вот что мучит, вроде порубежники, которые с ней пошли говорили, что с ней всё в порядке было, а вот сердце не на месте.

— Не переживай, Лунд, — также тихо прозвучал ответ, — Если бы с ней что-то произошло, то мы бы почувствовали это. Понятно, что дальний, одиночный рейд штука опасная. Тем более в земли этих фанатиков. Я потому и остановил на ней свой выбор, кроме неё никто не справится. Мы сотни раз уже говорили об этом.

— Да ты прав. Прав как всегда! Но если с ней что-то случится, я тебе этого не прощу. И себе тоже.

— Дело не в прощении, и ты это понимаешь, — жестко прозвучало в ответ, — Ей поручено то, что она может сделать. Вспомни, её как будто вела сама судьба, ведь всё чем Лика занималась, готовило её именно к этому! Эйдол не выстоит, и мы падем следом! А ты со своим прощу, не прощу!

— Да пойми ты, она для меня как дочь! — с болью воскликнул тот, кого называли Лундом.

— Она не твоя дочь! Тему её отца лучше вообще не поднимать. Не мне тебе объяснять почему! И вообще, чего ты разнылся как мелкий щен! Я не хочу больше говорить об этом.

— Хорошо, — уже совсем другим, спокойным голосом прозвучало в ответ, — Мы оставим этот вопрос и не будем к нему возвращаться. Будем надеяться, что Лика вскоре вернется с теми сведениями, которые нам нужны. И мы сможем принять решение о том, как нам действовать дальше. А пока Люрд, мне кажется, надо объявлять Желтую Стрелу. Посылай гонцов в соседние кланы.

— Да, Стрела не помешает, — задумчиво произнес Люрд, — мы должны быть наготове, если придётся действовать быстро. Решено завтра пошлю вестников, а сейчас давай отдыхать, не то уже к середине ночи.

Собеседники начали прощаться, а Свирк, решив не искушать судьбу, решил вернуться на свою прежнюю лежку. Обратный путь занял чуть меньше времени. Лагерь Многоликих спал, его спокойствие лишь изредка прерывалось ночными звуками окружающего леса, и разведчик без особого труда достиг своего прежнего месторасположения. Там он забрал свои пожитки и не торопясь, и не шумя двинулся подальше от стойбища. Следовало хорошенько всё обдумать, отдохнуть, и определить, что делать дальше. Найдя небольшую полянку, примеченную еще по пути с границы, и единственным достоинством которой, была абсолютная неприметность, Свирк остановился на ночлег. Резонно рассудив, что ему предстоит размышлять об очень важных вещах, и что вообще утро вечера мудренее, он быстро накидал веток и поев уснул.

Проспал он на удивление недолго, видимо, даже во сне разум не давал телу покоя и требовал от него каких-либо действий. Первой его мыслью было что, что-то не так. Открыв глаза, он огляделся и увидел, что его окружили четверо оборотней. Все были в первых Ипостасях и насмешливо улыбались, глядя на просыпающегося юношу.

— Так, и кто это к нам пожаловал? Уж не наши ли соседи ящерки, решили порадовать нас своим присутствием? — произнес видимо главный из этой четверки, высокий мужчина немолодой на вид, но сохранивший стройность и четкость движений, — Что-то я не припомню, чтобы к нам поступали вести о гостях с вашей стороны. А незваный гость, он не всегда счастье! А ну быстро отвечай, кто ты и с чем пожаловал?

Насмешка и неприкрытая угроза, зазвучавшая в последних словах, заставили Свирка вскочить в поисках выхода из сложившейся ситуации. Особого страха он не испытывал, ничего страшного с ним не произойдет. Могут задержать на неопределенное время, могут обменять на что-либо полезное для себя, но он останется жив и здоров. Обидно было только так глупо попасться, особенно после того, как он подслушал столь важный разговор. Ведь теперь и для настоящего разведчика-глисса, которого пошлют Мудрейший с ванханьши возникнет намного больше трудностей. Он ведь не будет подозревать о свирковой вылазке, а перевертыши явно насторожатся теперь. Положение конечно аховое и главное непонятно как из него выпутаться. Лихорадочно ища возможные объяснения, он взглянул на Многоликих. Те спокойно стояли рядом, явно не ожидая от него никаких решительных шагов.

— Что, выдумываешь как так половчее соврать? — издевательски спросил все тот же мужчина, — Ну давай тогда, выдумывай, что ли побыстрее. Можно нам рассказать про то, как ты выгуливал своего ххорта, а он вдруг убежал прямо на наши земли. Но потом он видимо улетел, поскольку никаких следов нигде нет, присутствуют только твои, и ты, естественно, решил, что мудрое животное залетело в шатер к нашему Вожаку, и ведомый благородным беспокойством за их судьбы, полночи лежал у шатра прислушиваясь как они поладят. А потом ты устал, решил отдохнуть и уже утром прийти к нам и попросить обратно свою собственность, ведь не будить же нас среди ночи! Так было дело?

Свирку ничего не оставалось, как просто промолчать, пытаясь сохранить остатки достоинства. Выдумывать чего-то после прозвучавших слов, было просто глупо, а отвечать на шуточки развеселившихся после глумливой речи главы отряда перевертышей нечем.

— Как там у людей говориться? Молчание — знак согласия? Все видели, как он только что подтвердил мою догадку? — его спутники, смеясь, закивали, — Неужели мы не поможем нашим соседям? Пойдемте, проводим гостя до стоянки, поищем ххорта и заглянем к Вожаку, может он чего нам подскажет!

Продолжая подшучивать над Свирком, Многоликие окружили его, и повели в ту сторону, откуда он пришел ночью. Юный глисс судорожно искал варианты поведения, пока ничего в голову не приходило. Бежать бесполезно, днем ему ни за что не оторваться от прекрасно знающих лес оборотней, его преимущество в умении маскироваться именно сейчас было бесполезным. Оставалось только действовать по обстоятельствам и постараться выйти из ситуации с наименьшими потерями.

 

Глава 5

До лагеря перевертышей они дошли где-то за час. Примерно половину пути Свирк выслушивал достаточно беззлобные насмешки, но видя его реакцию, вернее полное её отсутствие его конвоиры успокоились, и остаток дороги провели, тихо переговариваясь о каких-то только им известных делах и событиях. Молодой ящер же все это время лихорадочно пытался придумать, что же такое рассказать своим пленителям. Понятно, что его будут допрашивать, ведь все-таки он был обнаружен на чужой территории, да и неведомым образом клановые охотники смогли определить, что он подслушивал разговор их вождя. Конечно никто не будет применять грубые к нему пытки или избивать до полусмерти, однако существуют и другие способы узнать правду, не оставляя следов, к тому же никто не будет раздувать конфликт между двумя народами из-за молодого неслуха. Единственное, что ему приходило в голову, сказать практически правду, утаивая некоторые моменты, может тогда над ним просто посмеются и отпустят, хоть и не сразу конечно.

Между тем показался лагерь, ничто не изменилось по сравнению со вчерашним днем, всё также бегали детишки иногда превращаясь в ходе своих игр в маленьких серебристых лисят, женщины сновали по хозяйству или обсуждали что-то сбившись в небольшие стайки, взрослые охотники спешили по каким-то своим важным делам. Как только они вошли в лагерь малыши обступили небольшой отряд и наперебой начали выспрашивать, кого же они привели в лагерь. Взрослые отшучивались, пока старший не прикрикнул на расшалившуюся детвору. Пройдя почти всю стоянку, они оказались около достопамятной по прошлой ночи палатки.

— Сейчас с тобой будет говорить наш Вожак, его зовут Люрд, постарайся не выводить его из себя, он этого не любит, впрочем, это твое дело, — с этими словами командир группы охотников захватившей Свирка откинул полог шатра и провел его внутрь.

Обстановка не отличалась излишней роскошью, несколько хорошо выделанных шкур устилали пол, на небольших полочках и скамьях была разложена домашняя утварь, а посередине располагался выложенный камнем очаг. С дальней стороны от входа сидел Многоликий от всей фигуры которого веяло силой и властью, не той властью, которая сгибает своих подданных и заставляет их выполнять приказы, а той, которой приятно подчинятся, поскольку она идет из глубины души ею обладающего. Сидевший до этого в полной неподвижности Вожак поднял голову.

— Так и кого же это вы мне привели? Я вроде не ждал гостей! — голос вожака звучал лениво и никак не вязался с первым впечатлением Свирка.

— Люрд, я по утру обнаружил какие-то странные следы у твоей палатки, сначала я подумал, что это кто-то из ребятишек возился такими маленькими и незаметными они были, а потом присматриваюсь, нет, тут кто-то ползал и явно долго на одном месте лежал причем прямо у дальней стенки. Подслушивал, значит. Ну, мы с ребятами и пошли по следу. Нелегким это делом оказалось, следочки то еле видны, не знаешь, что искать, так и не заметишь вовсе. Всё утро по ним шли и вот кого обнаружили, — тут говоривший указал на Свирка, — Он тихо спал на полянке в часе ходьбы от нас. Ничего не говорит, только по сторонам смотрит, видно сбежать хочет. Вот мы его тебе и привели. Ты Вожак — тебе и решать. Оставить кого из наших здесь?

— Не надо. Я сам разберусь, так что иди, просто присмотри снаружи на всякий случай.

Мужчина, имени которого юноша так и не узнал кивнул головой, и не произнеся больше ни слова, вышел из шатра.

Вожак долго рассматривал молодого глисса и лишь, когда тишина стала просто невыносимой коротко спросил.

— Кто ты и что тебе здесь было надо?

— Меня зовут Свирк, я не хотел ничего дурного, — стараясь выглядеть как можно более испуганным произнес тот, — Просто… Я даже не знаю, как сказать, мы спорили с ребятами кто у нас самый лучший разведчик будет, когда нас в Род примут и все чего-то рассказывали, а я… я ничего не мог ответить. И тогда меня как будто что-то дернуло, я всем сказал, что проникну в ваш лагерь, и подслушаю, о чем говорят в палатке Вождя! Мне очень стыдно, не говорите никому, пожалуйста!

— Так и ты думаешь я тебе поверю? — грозно спросил Лурд, хотя в его глазах проскользнули еле уловимые искорки веселья, — И почему ты ничего не сказал, когда тебя обнаружили?

— Так я растерялся, был уверен, что никто меня не найдет и к вечеру уже дома буду!

— И что же ты такое услышал, чтобы дома рассказывать? — вождь весь подался вперед пристально глядя в глаза Свирку.

— Да ничего такого вроде, — и глисс начал долго и в подробностях перечислять то, что он услышал в самом начале своего пребывания у шатра.

Вожак еще долго расспрашивал его о подробностях, но юноша твердо стоял на своем. Наконец, видимо устав от повторяющегося рассказа, Лурд прервал разговор.

— Так, сегодня посидишь под стражей, а завтра я еще раз тебя вызову и решу, что с тобой делать. Есть у меня чувство, что ты чего-то не договариваешь.

Резко свистнув, он подал сигнал дежурившим неподалеку сородичам и когда те вошли отрывисто приказал.

— Разместите нашего гостя, в дальней палатке, и чтобы глаз с ней не спускать. Убежит, неделю будете женщинам на кухне помогать!

И уже не слушая уверений в том, что дозорные глаз ночью не сомкнут, опять застыл в неподвижности глядя на языке пламени в очаге. Свирка уверенно, но без грубости взяли под руки и повели к крошечному навесу, находящемуся на самом краю поселения. Старый, весь в шрамах охотник, что-то ворча про себя выдал ему несколько кусков хлеба и сушеного мяса, бутыль с водой и дождавшись пока пленник насытится забрал посуду. Его конвоиры аккуратно связали ему руки и ноги и уселись неподалеку, совершенно не обращая внимание на молодого глисса. Почти сразу начав какую-то местную игру, в которой надо было кидать кубики, и прерываясь только на азартные реплики и прикладывание к принесенной с собой фляге, они полностью погрузились в свое занятие. Это было как нельзя кстати, поскольку юноше нужно было собраться с мыслями и, наконец, решить, что же предпринять дальше.

 

Глава 6

Размышления Свирка были просты и незамысловаты. Надо бежать, причем бежать этой же ночью. Лурд явно подозревает его в чем-то, а глисс вовсе не был уверен в своей способности долго врать этому Вожаку. Сегодня ему удалось не выдать истинной причины своего появления у Многоликих, однако, что в этом плане готовит завтрашний день было загадкой. Самой страшной для него была мысль о том, что его просто спокойно передадут домой, какие слова он при этом будет говорить матери, Мудрейшему и ванханьши, ему не хотелось даже представлять. Итак, решено побег должен состояться сегодня. Свирк осторожно попробовал путы на прочность, да уж, связано было на совесть, а все острые предметы у него естественно отобрали еще на поляне. Правда была у него одна мысль, но для её претворения в жизнь нужно было дождаться темноты.

Как назло, ночная мгла никак не желала опустить свой покров на землю. Юноше казалось, что минуты растягиваются подобно тетиве лука, но придерживающая её рука никак не может отпустить в свободный полет, наложенную стрелу времени. Наконец солнце начало свое медленное движение вниз за линию горизонта. Надсмотрщики принесли ему ужин, ничем не отличавшийся от обеда, и еще раз проверив спутывавшие его веревки, вернулись на свое уже ставшее привычным за день место. Свирк внимательно наблюдал за своими сторожами, те продолжали начатую игру и явно не собирались бросать столь увлекательное времяпрепровождение. Нельзя сказать, что они уж совсем забыли о своих обязанностях. Время от времени кто-нибудь обязательно бросал взгляд на пленника, но глисс старался даже не шевелиться лишний раз, чтобы не привлечь излишнего внимания. Нужный момент наступил далеко заполночь, утомившись от долгого бросания кубиков и от содержимого фляги, его стражи практически перестали смотреть в сторону юноши. Свирк начал осторожно подтягивать спутанные руки к зубам, это и был тот шанс на который он рассчитывал. Суставы глиссов были очень гибкими, а зубы, благодаря древним предкам ящерам, оставались острыми и по виду напоминали зубцы пилы. С большой натугой вытянув руки так, чтобы можно было достать до веревки ртом он повернулся спиной к охране и сделав вид, что погрузился в сон, начал медленно пережевывать веревку. Свирк очень боялся выдать себя, и работа шла крайне медленно, наконец, спустя несколько часов путы змеей сползли с его рук. Освободить ноги было уже достаточно простым делом, выпустив когти он легко разрезал последнее препятствие к свободе. Первый этап плана был благополучно завершен.

Молодой глисс украдкой огляделся. Пока он был занят своим делом, ничего особо не изменилось. Охранники, убедившись в том, что их подопечный крепко спит лениво перебрасывались словами, а одного так и вовсе разморило на ночной вахте, и он лежал, укутавшись в плащ. Очень медленно перетекая из одного положения в другое, так, чтобы это было похоже на движения спящего, он начал выбираться из-под навеса. До рассвета оставалось еще около двух часов, когда ему удалось выбраться к лесу. Именно в этот момент в лагере началась тревога. Зажглись факелы, и переполошенные оборотни начали метаться по стоянке. Причина переполоха была очевидна. Свирк не стал дожидаться, когда Многоликие соберутся с мыслями, и со всей мочи припустил вглубь леса. К его глубокому сожалению, место где его держали, находилось на той оконечности стойбища, которая была дальше от нужного ему направления. Обходить лагерь по дуге он не решился, небольшие группы охотников уже начали поиски, сосредоточившись в основном на пути ведущем к его дому. Ничего не оставалось, как перемещаться в противоположном направлении. Свирк понимал, что счет идет на минуты и его следы будут очень быстро обнаружены, обмануть погоню глисс даже не надеялся, ведь его нашли даже когда он прошлой ночью тщательно скрывал все признаки своего присутствия, что уж говорить о нынешней ситуации, когда приходилось просто мчаться сквозь ночь не заботясь о маскировке.

Достаточно долгое время юноше удавалось сохранять первоначальное расстояние между собой и преследователями. Дневное светило уже давно покинуло свою уютную невидимую простому смертному колыбель, и под его всё более жаркими лучами Свирк начал уставать. Он уже не слишком понимал, куда он собственно говоря бежит, только понимал, что это необходимо. К тому же его всё больше и больше донимала жажда. От всех вещей которые были захвачены из дома оставалась только одежда. Оружие, припасы и прочие необходимые мелочи, необходимые в дороге забрала его охрана, искренне полагая, что лишние вещи пленнику ни к чему, у него не было даже фляги, чтобы набрать воды, а напиться из небольших озер, достаточно часто попадавшихся на пути не было времени. Наконец вдалеке показалась река, вид спокойно текущей воды придал ему сил, и, сделав последний рывок Свирк со всего разбега кинулся в воду. Оказавшиеся на берегу несколькими минутами позже преследователи что-то кричали ему вслед, но он уже не слушал, противоположный берег приближался и жадно глотая, казавшуюся такой вкусной воду, юноша вскоре достиг его.

— Давайте возвращаться, братья, — громко крикнул возглавлявший погоню немолодой Многоликий, и уже намного тише добавил про себя, — Что ж дурачок сам выбрал свою судьбу!

 

Глава 7

Выбравшись на сушу, молодой глисс не задумываясь бросился дальше. Он не заметил, как стихли крики позади, как лес превратился в чащу. Ощущение загнанной дичи, бегущей без цели, только в тщетных попытках спастись, оставило его только спустя пару часов. Свирк, наконец, остановился и с недоумением огляделся по сторонам, его окружал густой лиственный лес, проходы между деревьями густо заросли кустарником, воздух был наполнен тяжелым духом подгнивших растений, к которому примешивался запах болотной воды. Никаких звуков, кроме изредка вскрикивавших птиц. «Не самое приятное местечко для отдыха! — с грустной усмешкой подумал он, — И куда это меня занесло с перепугу? Никогда не любил такие местечки! Надо выбираться отсюда, пока не стемнело!» С этими не слишком весёлыми мыслями юноша начал вспоминать своё такое короткое и так неудачно сложившееся путешествие. Всё это время он двигался по прямой на запад, погоня отстала после того как он пересёк реку, а значит, значит он скорее всего забрался в Эйдол! В людской Протекторат. Свирк обессилено опустился на землю. И что теперь с этим делать? Ведь с человеческой расой глиссы практически не имели дела. Да и зачем жителям степи иметь дело с фанатиками, которые при каждой встрече норовят не протянуть руку дружбы, а угостить сталью клинка или еще чем похуже, по крайней мере, так рассказывали старики. Если между его народом и Многоликими сохранялся равнодушный нейтралитет, то здесь ситуация порой доходила до открытой вражды. Так что ничего хорошего ждать не приходилось, с другой стороны, если его никто не видел, то шансы удачно выпутаться из сложившейся ситуации были весьма неплохими. Неожиданно его посетила мысль, показавшаяся сначала полностью сумасшедшей. Она кружила на самом краешке сознания, словно назойливая муха, упрямо возвращаясь, каждый раз, когда Свирк гнал её прочь. Да, в подслушанном ночью разговоре упоминалось о том, что перевертыши послали разведчика, вернее разведчицу, как раз на эти земли, значит Многоликие чем-то обеспокоены, сами по себе эти сведения достаточно важны, но если он выяснит причину их обеспокоенности и принесет известия с практически закрытой для обоих народов территории, то, Свирк даже зажмурился от предвкушения. Его будут считать героем, а те, кто раньше задирал и обижал маленького глисса будут сами наперебой предлагать свою дружбу! К тому же, уговаривал он сам себя, у него еще есть время. С момента его выхода из дома прошло чуть более двух дней, а он отпрашивался минимум на неделю, следовательно, даже с учетом обратной дороги есть пара дней минимум, да и оборотни за это время поуспокоятся и можно будет за ночь вернуться домой. Внутренний монолог продолжался недолго. Разум отступил, трусливо прячась под напором чувств, и молодой глисс решительно поднялся на ноги. Он решил также идти на запад и попробовать добраться до ближайшего города, с тем чтобы на месте оценить обстановку. Отсутствие снаряжения его не пугало эти несколько дней он вполне мог прожить на дарах природы, а такого шанса в жизни может больше и не представиться. Обуреваемый этими мыслями он скорым шагом двинулся в выбранном направлении. До темноты он успел добраться до окраины леса. В сумерках он разглядел невдалеке какую-то дорогу, и, отойдя от опушки начал устраиваться на ночлег.

Утром он продолжил неторопливое передвижение вдоль обнаруженной дороге. На ней царило оживление. С небольшими перерывами то, туда, то сюда по ней проносились вооруженные всадники в плащах, хотя мирных путешественников видно не было. К середине дня Свирк набрел на какую-то деревню, с первого взгляда ему бросились в глаза бедность и запустение поселка. В таких домах его сородичи жить бы побрезговали, даже их с мамой небольшая хибарка выглядела по сравнению с ними настоящим дворцом. Глисс даже на мгновение проникнулся сочувствием к населявшим деревеньку разумным, но потом вспомнил о тех неприятностях, которые часто доставляло его народу общение с людьми. Селение он обошел не пытаясь разузнать что-либо интересное, на его взгляд в таком забытом Сотворившим месте, вряд ли можно было узнать что-нибудь полезное. Так он и шел до вечера собирая ягоды и жуя попадающиеся по пути съедобные растения. Пока его вылазка была спокойной и даже немного скучной, правда Свирк всеми силами души стремился к тому, чтобы эта скука не покидала его до конца путешествия. Приключений ему за прошлый день вполне хватило. Как только стемнело юноша опять забрался в лес подальше от дороги и спокойно лёг спать. Утро принесло ему немало беспокойства, где-то очень далеко раздавался шум, который был ему уже знаком. Так шумит погоня, затравливая беглеца. Правда в этот раз преследование было явно направлено не на него, поскольку шло в стороне от его маршрута. Любопытство в очередной раз взяло в нем вверх над разумом и Свирк, соблюдая все правила предосторожности направился туда, где судя по доносящимся звукам, происходили основные события. Неожиданно лесной массив закончился, правда только для того, чтобы прервавшись совсем небольшим промежутком возобновится в виде целой крепостной стены из деревьев-великанов. Дорога уходила направо, огибая гигантов и продолжая свой бег сквозь более равнинную местность к север. Юноша быстро пересек маленькую долинку, скрываясь в густой траве и чутко прислушиваясь к окружающему. Шумы, разбудившие в нем любопытство удалялись всё дальше и дальше, и благоразумие все-таки взяло в нем верх. Решив больше не искушать судьбу, глисс в задумчивости прошагал еще около четверти часа. Звериная тропка вывела его к маленькому ручейку, где он напился чистейшей водой. Глядя на весело играющий поток он едва не упустил момент, когда сзади раздался хруст сухой ветки, неосторожно раздавленной чьей-то ногой. Мгновенно спрятавшись в ближайших кустах, он увидел крайне странную компанию. Два человека один совсем молодой, другой с волосами изрядно подернутыми сединой аккуратно вели под руки полностью выбившуюся из сил девушку, ноги её заплетались, а дыхание было настолько тяжелым, что глисс прекрасно слышал его из своего укрытия. Присмотревшись, Свирк удивился еще больше, девушка явно была оборотнем, а те двое что её так бережно поддерживали однозначно не были для Многоликой врагами. Картинка вдруг окончательно сложилась в его сознании, разведчица, направленная несколько дней назад перевертышами, погоня, вместе давали прямой ответ, кто сейчас перед ним, непонятно было только, кто эти люди, но если и был шанс узнать что-либо новое, то вот он перед его глазами. Какое-то непонятное чувство словно подтолкнуло его изнутри. Поднявшись во весь рост, он тихо произнес одно единственное слово: «Лика?».