Раскинулось море широко…

Влад и его жена Кристина приехали из Средней Азии, преодолев не без приключений расстояние в пять тысяч километров на «Запорожце». Неказистая машина в дороге порядочно поистрепалась и все же из последних сил довезла на Родину Влада в Приднестровье. Родился он здесь в селе Чобручи тогда, когда Слободзейский район ещё назывался Тираспольским. В Чобручах окончил русскую школу № 3, следом – Бендерское строительное училище. Потом – армия, долгих тяжких три года. После службы в Железнодорожных войсках подался в загранплавание моряком рыболовного флота.

…Затем в городе Новосибирске закончил речное командное училище им. Дежнева. На реке Оби работал рулевым-мотористом, штурманом, командиром плавучего крана… В общем покружил по белому свету…

После тяжелой травмы головы у Кристины от резких перепадов температуры воздуха часто и сильно болела голова. Врачи посоветовали сменить место проживания и жить там, где климат более сухой и устойчивый. Выбор пал на Киргизию. Уехали жить в город Фрунзе. Но недолго суждено было там оздоравливаться, хоть и климат там, действительно, хороший, и город очень красивый, и работа – то, что надо… В воздухе уже тогда витал смрад национализма…

На рубеже 1980-90-х киргизы, русские и другие национальности перестали понимать друг друга. Вернувшись в Приднестровье, Влад и Кристина тут же уловили такой же гнилостный запах со стороны правого берега Днестра, начавшего разлагаться государства Молдова. Заразившись от Румынии вирусом мании величия, «Народный фронт» Молдовы стал заражать всех вокруг себя, и окончательно взбесившись, кинулся на Приднестровье с целью загрызть, а если останется живым, то забрать с собой в (Великую) Румынию. Туда стремились теперь молдовские националисты, прикрывшись громким названием «Народный фронт». «Народный» – видишь ли – и все дела, кто пойдет против народа? Да никто против самого себя не пойдет, но народ быстренько распознал волка в овечьей шкуре и не позволил себя одурачить сказками о райской жизни соединения с «великой» Румынией. Начались митинги, протесты, забастовки.

Жители Приднестровья сплотились и провели референдум за отделение от Молдовы. Явка народа на голосование и результаты референдума превзошли все ожидания Почти сто процентов за отделение от Молдовы и за восстановление Приднестровской Молдавской Республики, которую без согласия народа присоединили когда-то в 1940-м к Молдове…

Влад с Кристиной приехали в небольшой районный городок Дубоссары. Тогда в городке было тридцать тысяч населения. Сам городок когда-то считался курортным, но был изрядно запущен и по коммунальному хозяйству, и по благоустройству. Пыльные, грязные и неухоженные улицы, несколько пятиэтажек, горисполком, райисполком, РОВД, три-четыре завода, швейная фабрика были все-таки таким хозяйством, что это все же вполне себе был полновесный город. Достопримечательностью была и есть Дубоссарская Гидроэлектростанция.

Возле плотины, в запретной зоне, нагло хозяйничали браконьеры. Они безнаказанно выдергивали рыбу из Днестра смыками и затем в окровавленных мешках развозили по «точкам» на продажу. Глядя на такое варварское истребление рыбных запасов Днестра, у Влада сердце кровью обливалось. Опыт работы в рыбнадзоре Новосибирска и Фрунзе подсказывал Владу, что надо ехать в Тираспольскую рыбинспекцию и, если это возможно, принять на себя бремя рыбинспектора. Но там ему сказали, что в Дубоссарах инспектор есть, однако будут иметь ввиду Влада и при первой же возможности сами найдут и вызовут для работы. Предупредили, что участок сложный, бывает браконьеры кидаются на инспекторов. «Ну что ж, ничего нового, они везде кидаются на инспекторов», – подумал Влад. Да, а работу все же надо искать! Взяв трудовую книжку, диплом об окончании речного училища по специальности техника-судоводителя, отправился в Бендерское управление по обслуживанию речных путей. Начальник управления повертев в руках трудовую книжку и диплом, вернул их Владу.

– Нет мест, теплоходы все укомплектованы капитанами и штурманами, даже все места рулевых-мотористов заняты.

Забрав документы, Влад поднялся со стула и направился к выходу кабинета.

– Подождите, есть место лебедчика-моториста на плавкране! Поработаете до конца навигации, а там посмотрим.

Куда деваться, на что-то жить надо.

– Хорошо. Согласен, но только до конца навигации…

Работа лебедчика-моториста Владу была хорошо знакома, в Новосибирске на Оби отработал командиром плавкрана четыре года. Он знал, что эта работа была одной из самых неблагодарных. Кроме обслуживания двигателя, надо было убирать, чистить достаточно большую площадь и во внутренних помещениях. При обрыве троса надо было его перепасовать, при поломке грейфера – ремонтировать его. Если повар (повариха) отсутствовали, обязан был приготовить завтрак, обед, ужин. В общем работы у лебедчика-моториста было, как выражаются в Одессе, «аж за гланды». Но других предложений пока не было, пришлось согласиться. А вдогонку начальник «обрадовал»:

– Плавкран находится в районе села Каменка, поэтому рекомендую продукты брать из дома с собой.

До Каменки от Дубоссар около двухсот километров. Добираться к месту, где стоял плавкран, надо было на вахтовом автобусе. Десять дней работы, десять – отдыха. Приехав на плавкран, Влад схватился за голову – перед глазами предстала огромная, невесть каким чудом находящаяся на плаву, как бы пережившая бомбежку, чумазая железяка, грязная до невозможности. Разглядеть покраску палубы было невозможно. Начисто снесены грейфером леера. Кругом валялись обрывки тросов. Во внутренних помещениях не чище, разве что летучие мыши туда не поселились. Влад вспомнил свой кран в Новосибирске на Оби. По сравнению с ним, этот выглядел так, как будто его приготовили для сдачи на металлолом. «Да-а-а, влип», – подумал Влад. Команда была набрана из жителей прибрежных сёл, ни у кого из них допуска к работе не было. Имели только командир Семен Секрий и его заместитель по электрической части. Зам – веселый паренек Вася Кушнир – был грамотным и свое дело хорошо знал. Командир был каким-то угрюмым и оживлялся, когда изрядно выпивал вина. Вот тогда он хватал свою гармонь и с уханием и посвистом, пританцовывая, наяривал «Яблочко», «Раскинулось море широко…». В общем кран практически не исполнял своего назначения, работой никто не интересовался. Двигатель на выхлопе «чадил», часто выходил по разным причинам из строя. Форсунки не впрыскивали топливо, а просто лили топливо в камеры. Похоже их не опрессовывали длительное время, клапаны тоже не были притерты.

Не прошла и неделя, команда узнала, что Влад дипломированный речник и работал раньше командиром плавкрана. Некоторые из них в наглую стали чуть ли не гадить на палубу, отдраенную Владом. Кидали окурки, плевали, перед тем как зайти на плавкран, обувь не чистили от налипшей на берегу грязи.

Делалось это назло Владу, чтобы унизить его. Пусть убирает, диплом ему на этой должности ничем не поможет. Влад терпел и упорно добивался чистоты. «Выслуживается, хочет занять место нашего Сени», – рассуждали они. Да и что тут скрывать – будь воля Влада, он с удовольствием разогнал бы эту шайку-лейку, непонятно каким образом попавшую на плавкран. Ну а пока… Должность лебедчика-моториста обязывала убирать за ними грязь, окурки…

Прошло около двух месяцев. Двигатель плавкрана окончательно выдохся, появился какой-то глухой стук. Где, определить никто не мог. Влад нашел небольшой обрезок трубы. Вместо стетоскопа прикладывал к разным местам двигателя. На слух определил, что больше всего стук слышен в «гитаре», в передней части двигателя, в районе соединения двигателя с генератором. По рации был вызван из Рыбницкого участка механик. Влад показал, каким образом он определил место неисправности, и когда вскрыли «гитару», увидели, что на одной из шестерен выкрошились два зуба.

Однажды Семен после завтрака прихватил гармонь и, присев на комингс, стал потихоньку наигрывать «Раскинулось море широко…». Настроение было ниже ватерлинии, после вчерашнего голова была, как чугунная, и, соответственно – болела. А тут начальник еще привязался: до закрытия навигации надо построить отбойную дамбу, чтобы направить течение воды к фарватеру. Днестр совсем обмелел, теплоходы садятся на мели. Эх! Раскинулось море широко… Плавкран стоял приколотый сваями вплотную к берегу. Трап был спущен на берег. Семен, занятый своими невеселыми мыслями, не заметил, как подъехал УАЗик и по трапу стал подниматься Савицкий, начальник управления Днестровского водного пути. Семен увидел его, когда уже было поздно. Он помотал головой, как бы стряхивая некстати приснившийся сон. Но, увы, все это было наяву. Савицкий стоял перед Семеном, «как живой»! Семен в отчаянии рванул меха гармони и громко заиграл марш для гостей, приходящих на свадьбу с подарками для молодых. Команда, услышав музыку командира, высыпала на палубу, бросив игру в карты. С помятыми от вчерашней попойки лицами, небритые, в грязной робе, они больше походили даже не на пиратов, а на лесных разбойников. Савицкий, повертев головой, нашел взглядом Влада.

– Принимай кран, Владислав Никифорович! У этого композитора… – показал он рукой на Семена. И уже обращаясь к нему, добавил, – А ты, если не хочешь уходить, до конца навигации поработай на месте Владислава Никифоровича.

Семен что-то пробормотал и кивнул головой, согласен мол. Да и смысла увольняться не было, до конца навигации оставалось около двух месяцев. Дальше Савицкий разговаривал с Владом уже как с командиром плавкрана. Поставил задачу насыпать отбойную дамбу от правого берега почти до середины Днестра.

Течение по замыслу должно было дойти до дамбы и свернуть на фарватер реки, позволяя судам беспрепятственно успевать до окончания навигации вернуться в затон на зимний отстой и ремонт. Дамба была насыпана в срок и качественно. В конце ноября плавкран и сам был отбуксирован в затон. Команда была отпущена в межнавигационный отпуск. Влада откомандировали в город Бендеры на курсы повышения квалификации и предположили назначение на место командира земснаряда. На курсах он встретился с Семеном. Тот, изрядно выпив, доверительно говорил Владу, дескать, бочка вина и я опять командир плавкрана!

После окончания курсов месяц Влад валялся на диване перед телевизором, затем в начале марта получил извещение из управления с предложением выехать к месту отстоя плавкрана в Рыбницкий затон с целью ремонта плавкрана и подготовки его к очередной навигации. На место зимнего отстоя прибыли первый помощник по электрической части Вася Кушнир и Тимофей Гылкэ, первый помощник механика. Семена Влад больше не видел. Видно, не докатил он бочку с вином до управления…

Изрядно повозившись, привели плавкран в божеский вид. Головки не снимались лет пять. С огромным трудом сняли и увидели забитые камеры продуктами горения топлива, которые выковыряли тоже не без труда, поминая нерадивых эксплуататоров двигателя плавкрана, заодно и их маму …Клапаны пришлось долго притирать, чтобы привести в рабочее состояние. Собрав двигатель, они его запустили. Работал, как часы, дым на выхлопе был почти прозрачным, что вызвало одобрение главного механика. Перепасовали рабочие троса, привели в божеский вид леера, палубу, внутренние помещения и сдали комиссии плавкран. Было получено «добро» на его эксплуатацию. Из отпуска стали прибывать остальные члены команды – Вася Накул, дядя Миша Куценко. Это были надежные и добросовестные ребята. Кое-кого из гадивших на палубу Влад отправил в отдел кадров, флоту засранцы не нужны….

Открытие навигации – это пробуждение матушки природы от зимней спячки. Река освобождается ото льда, своей хрупкой зимней одежды и предстает перед всем миром прозрачной чистой, обновленной. Животный мир реки, пробудившись от зимней спячки, становится активным, начинается его величество нерест. Речники становятся более разговорчивыми, оживленными, добрее. А уж браконьерам радости… Дружно латают сети, точат смыки, о неприятных встречах с рыбоохраной стараются не вспоминать, надеясь урвать от матушки природы побольше…

Плавкран ДК-3 был отбуксирован в район Каменки и установлен напротив санатория, для выполнения задачи, поставленной руководством управления. Необходимо было насыпать отбойную дамбу от середины реки и до берега с целью ослабить течение у берега и направить его на середину реки. Дамба была насыпана качественно в отведенные сроки и стоит и сейчас спустя тридцать лет. Работой Влада начальство было довольно, люди на плавкране подтянулись, работали без принуждения, да и хорошая премия никому не мешала…

В конце мая работу Влада прервала Кристина. Она стояла на берегу со стороны санатория, махала руками и что-то кричала, рядом с ней стояла наша соседка Женя, которая привезла Кристину на своей машине. Влад спустил шлюпку на воду и поплыл к берегу, теряясь в догадках, что могло случиться. Оказалось, приехали из рыбинспекции Тирасполя и пригласили на работу в качестве участкового рыбинспектора на Дубоссарский участок район плотины Дубоссарской ГЭС. В управлении Днестровского водного пути с большим сожалением отпустили Влада с его наработанной должности. Начальник управления, на прощание крепко пожав руку Влада, сказал:

– Вы, Владислав Никифорович, сделали за один сезон работу, которую не могли другие сделать за пять лет. В случае чего возвращайтесь к нам, с удовольствием примем и на более высокую должность.

Так неожиданно прервалась карьера Влада как командира плавкрана. Впереди его ждала опасная тропа войны с браконьерами, но Влада это не пугало – он был не из робкого десятка…

По Сеньке шапка…

Влад стоял почти рядом с браконьером, мужчиной лет сорока. Тот сосредоточенно точил иглы смыка. Закончив точить, он удовлетворенно цокнул языком:

– «Слышь! Отойди подальше, могу зацепить, больно будет!».

– «Ничего я успею пригнуться!».

– «Ну как хочешь! Я предупредил».

– «Надо же какой заботливый», – подумал Влад. Смык просвистел над головой, Влад едва успел пригнуться.

– Ну что ты здесь торчишь?! Тебе что места мало!?

– Хочу с тобой познакомиться, уж больно лихо у тебя получается!

Подойдя вплотную к смыкачу, Влад сказал:

– Давай знакомиться. Я – участковый госрыбинспектор, а вы, как я понимаю, грубо нарушаете правила рыболовства! Ваши действия квалифицируются не как административное правонарушение, а как уголовное деяние. Это лов рыбы в нерестовый период запретными орудиями лова, к тому же в запретной зоне, где ловить рыбу запрещено круглогодично!

– А не пошел бы ты, инспектор!..

– Нет, не пойду! Это ты сейчас пойдешь со мной в РОВД, там составим протокол, затем к тебе будут приняты за такие наглые действия соответственные меры.

– Слышь, инспектор, может не надо в РОВД?

– Нет, надо! – усилил напор Влад.

– Смотри, пожалеешь! – перешел в наступление браконьер.

– Ага, так я и перепугался! – Влад достал из-за пазухи папку с протоколами. – Фамилия, имя отчество, адрес?

– Так я тебе и сказал!

– Ну что ж, придется доставить в РОВД, там всё и выясним!

– Не надо, начальник, в милицию! Откинулся я недавно, там уцепятся, опять наладят к хозяину. Я и так скажу – Игорь Петрович я, Круду, живу на Якира, 12.

– Место работы?

– Да не работаю я! Недавно освободился.

– Только освободился и опять туда тянет? Там конечно не курорт, но почему и здесь от Вас покоя нет, а?

– Давай договоримся, а, инспектор? Я и тебе насмыкаю рыбы сколько закажешь.

– Не нужны мне твои услуги, бери удочку и лови, как и все, а пока придется заплатить штраф и больше не появляйся на берегу, тем более в запретке со смыками!

Поворчав, Круду подписал протокол. Расстались они, конечно, без обниманий, холодно…

Прошло два месяца. «Запорожец» захандрил и не пожелал завестись, было уже очень поздно, за полночь. Пришлось оставить некстати раскапризничавшегося упрямца во дворе инспекции и идти домой пешком. Дорога, по которой шел Влад, была не освещена. Темень кромешная… Вдруг сзади со стороны Днестра засветилась фара и Влад услышал звук приближающегося мотоцикла. Отклонился вправо (дорога была узкая), чтобы обгоняющему его можно было проехать. Замедлив ход, водитель мотоцикла приблизился и резко выбросил руку в сторону Влада. Блеснуло лезвие ножа… Но на самом деле Влад, чувствуя мстительность таких «товарищей», шел уже подготовившись к самым неожиданным событиям. Он заранее приготовил пистолет и загнал патрон в патронник. Сейчас, на выпад, выстрелил вверх, хотя имел право стрелять и в голову, на поражение. Но не убивать же идиота. Ночной наездник не ожидал, видимо, такого поворота событий и от неожиданности с перепугу выронил нож. Тут же быстро наклонился поднять его. Сильным ударом ноги в подбородок Влад свалил ночного любителя махать ножом на землю вместе с мотоциклом. Тут же схватил его за воротник, приподнял и сдернул с его головы шлем.

– Ба, знакомое лицо! Сам Игорь Петрович собственной персоной, пытается сократить поголовье рыбинспекторов! И чего, дружок, ты такой неугомонный?! То смыком машешь, то ножом. Пожалуй, на этот раз мы с тобой прокатимся в РОВД. Скучаешь, как я погляжу, по тем местам, откуда вернулся?

– Начальник, клянусь, больше никогда не подойду к Днестру со смыками, а с ножом, так это я пошутил. Хотел проверить кто ты, как ты… Считай, на понт хотел взять…

– И как, проверил? Твои шутки лет на пять потянут!

– Да с тобой лучше не встречаться, отпусти меня, больше не увидишь!

– Повесишься что ли?

– Нет, уеду куда-нибудь. Не резон мне садиться… А ты не дурак, умеешь за себя постоять, – польстил он Владу.

– Да таких, как ты, немало, кое-чему уже научили…

– Так я поехал?

– Ладно, хрен с тобой, уезжай! – не понимая почему, пожалел Влад чуть было не зарезавшего его браконьера… – Не попадайся мне больше на глаза. Это я тебе очень серьезно советую…

Стычки с браконьерами происходили часто. Бывало и такое, что толпой кидались. Особенно злобными и мстительными были малолетние. Оставить «Запорожец» без присмотра, значит вернуться и увидеть разбитое камнем лобовое стекло или пробитые все четыре колеса… Пытались сжечь здание рыбинспекции.

Влад от греха подальше стал проводить рейды с привлечением общественности и милиции. Помощником у Влада был, якобы «бывший» браконьер Сулима Миша. Почему якобы, да он и не переставал быть браконьером, работая в рыбинспекции. Зато он знал всех браконьеров в лицо, их адреса, фамилии. Конечно, он сдавал не каждого…Влада он предавал за милую душу, стоило уехать в Тирасполь на совещание. Сулима сообщал об этом своим дружкам, и начинался шабаш браконьеров у плотины ГЭС. Влад знал об этом и решил проучить Сулиму. Изобразив выезд в Тирасполь, якобы на совещание, он доехал до Григориополя и, сбив со следа хвост (Влада всегда сопровождали), вернулся в Дубоссары, взял двух общественников и свободного от службы милиционера. Поехал в район плотины. Там было столпотворение смыкачей, несколько резиновых лодок на воде, с которых ставили или снимали сети. Не многие успели сбежать, увидев облаву, ну а с лодками и того проще – сами подходили к берегу в объятия инспектора…

При составлении протокола почти каждый удивлялся: «Ты же в Тирасполь уехал! На совещание!» Влад лукаво пояснял, что кто-то позвонил из Дубоссар (намекая на Сулиму), что тут без него в запретке грабят Днестр. Пришлось вернуться! Браконьеры бормотали о каком-то обмане и грозились с кем-то круто разобраться. Влад понимал, о чем идет речь и, когда увидел Сулиму на другой день утром с приличным фингалом, окончательно убедился, что он сдает его местонахождение своим дружкам-браконьерам.

– Они мне и голову грозились оторвать! – давил на жалость Сулима, – Отпусти отдохнуть недельку? А? Пока фонарь сойдет!

– Иди отдохни – на работе горишь! – иронизировал Влад.

– Да, да, устал я! – бормотал Сулима. – Ладно, пойду я!

Влад знал, что, этот деятель идет делать вино, и пока не выпьет с ихтиологом и другими «знатоками рыбы» трехсотлитровую бочку, на работе не появится. Ихтиолог пару раз в неделю появлялся с изрядно покрасневшим носом. На эпопею с бочкой вина уходил месяц. Все это время жена Сулима Лора и сын Витя жили у соседей или на работе Лоры. Буйный характер муженька заставлял ее приходить в инспекцию со следами побоев и жаловаться. Владу не один раз приходилось идти и разбираться с дебоширом. Тот однажды «любезно» встретил с ружьем. Когда при разговоре Сулима отвлекся на залаявшую собаку, Влад вырвал из рук идиота ружье (оно оказалось заряженным), двинул ему кулаком в морду, разрядил ружье и расколотил его в щепки. С таким коллегой скучать не приходилось…

Прошло два года… Здание рыбинспекции стараниями Влада было отремонтировано, и был наведен порядок в помещениях. В районе плотины, бывало, не увидишь браконьеров сутками. Приезжавшую из Тирасполя опергруппу это как-то даже раздражало, мол зря прокатились… Недовольство вызывало и то, что у Влада было огромное количество протоколов и все на грубые нарушения Правил рыболовства. Начальству приходилось выслушивать упреки уже начальства повыше, что Бушуев дает больше протоколов, чем все вместе взятые участки инспекции.

Посовещавшись, господа чиновники решили утроить подлость Владу. Подослали своих знакомых военных на рыбалку к плотине, которые изрядно выпив горячительного, вели себя шумно и, как говорится, неадекватно. Как оказалось потом – это они привлекали внимание Влада. Влад подъехал к ним и попросил уйти из запретной зоны. Они как-то быстро согласились, якобы, из уважения, подарили обойму к пистолету ТТ, которыми были вооружены все инспектора. Их вежливость и дружелюбие не насторожили Влада. Откуда ему было знать, что номер обоймы и номер части заранее записан и лежит на столе у начальника инспекции Зинченко. Кляуза Сулимы, уволенного Владом за систематическое пьянство, и подписанная предавшим Влада ихтиологом – все было собрано. Комиссия по душу Влада не замедлила прискакать. Провели настоящий обыск в кабинете Влада, в сейфе нашли помеченную подлыми военными обойму, которую Влад якобы «выкрал» у них. И вот Влад из инспектора превращается в преступника. А весь смысл – если не уволишься, то будет заведено уголовное дело за хищение военного имущества (т. е. обоймы патронов). Вот так – не больше и не меньше.

Уволенного якобы незаконно Сулиму взяли на прежнюю должность. Радости и злорадству браконьеров не было предела. За все «отблагодарило» глупое начальство, и за приведение в порядок браконьеров, за отремонтированное здание инспекции и обеспечение его на зиму топливом. Кстати, тут же после увольнения Влада, Сулима и его компания растащили по домам с трудом приобретенный уголь, а это около двадцати тонн. Немалая доля досталась ихтиологу Сереге Панасенко. По происшествии небольшого отрезка времени сотрудник Тираспольской инспекции рассказал, как была продана должность Влада, приехавшему с Дальнего Востока, жителю Кишинева. Обошлась ему должность Влада в ондатровую шапку для Зинченко. Не побрезговал, дешево отдался. Ну что ж, пословица не зря говорит «По Сеньке и шапка»…

Новоиспеченный инспектор пришелся по душе браконьерам. Он практически не находился на работе, часто уезжал за границу за шмотками и спекулировал ими. Изрядно от вояжей инспектора перепадало и жадному до халявных тряпок Зинченко. У плотины правил бал Сулима. Браконьеры были счастливы… Забегая вперед, надо сказать, что во время Приднестровской войны с национал-фашистами Молдовы Сулима воевал на стороне фашистов. Ребята из разведки Приднестровья часто видели этого предателя пьяным (там хорошо наливали, для храбрости). Ихтиолог Панасенко слинял на Украину к бендеровцам. Влад воевал за Приднестровье против нацистов, награжден многими боевыми наградами…

Урок математики

В очередной раз надо было искать работу. Влад прихватил с собой трудовую книжку, права водителя троллейбуса, причем второго класса. В Новосибирске водителем отработал шесть лет. «Может вернуться в управление водных путей, там примут с удовольствием?» – рассуждал Влад. Он позвонил в отдел кадров Управления водных путей Молдавской ССР. Прошло уже два года с его увольнения, но по голосу его узнали! Пригласили тут же на работу. Но не в его привычке было возвращаться туда, откуда ушел. Всегда хотелось чего-то нового.

Трудовая книжка Влада была похожа на разбухший талмуд. Благо, сам он был всегда подтянутым, аккуратно одетым, лицо его также было приятным, хоть и не красавец. Может быть, потому принимали на работу практически всегда, куда бы он ни обратился…

Обратился сейчас Влад в троллейбусное управление города Тирасполя. Начальник управления Николай Онуфриевич Бучацкий, с виду вежливый приветливый мужчина, предложил должность ревизора и общежитие с обещанием однокомнатной квартиры в течение года.

Посоветовавшись с Кристиной, Влад принял решение не устраиваться на эту работу. Должность ревизора была знакома не понаслышке. Ведь работал уже водителем троллейбуса в Новосибирске. Ревизору по должности приходилось с утра до вечера «собачиться» с водителями за их нарушения Правил технической эксплуатации. Конфликтность профессии не привлекала. Надоело уже конфликтовать с браконьерами. Нет, спасибо! В Дубоссарах нахватался врагов, как собака блох, осталось в Тирасполе со всеми водителями перессориться…

Нашел себе работу Влад в Дубоссарском клубе авто-мотолюбителей при Кишиневском ДОСААФе. Сюда он устроился мастером вождения легковых автомобилей и мотоциклов.

Скомплектованная группа для обучения вождению легковых автомобилей состояла почему-то из сплошных евреев и не менее поголовных евреек. Происходило это потому, что Народный фронт Молдовы провозгласил один из своих самых неумных, скажем так лозунгов «Русских за Днестр! Евреев в Днестр!», «Умоем асфальт русской кровью!» Вот так, не больше и не меньше!

Шел уже 1990-й год.

Евреям от того было невесело, но по приезду в Израиль надежда на получение водительских прав у них была весьма призрачна. Сдать на права и вождение в Израиле было весьма проблематично. Поэтому они спешили обзавестись правами здесь. Да хотя бы и потому, что зам. директора клуба Нашпиц за небольшую «благодарность» гарантировал сдачу правил и вождение уезжавшим в Израиль, и, в свою очередь, немного тоже благодарил гаишников… Владу такое «вождение» добавили изрядное количество седых волос. Чтобы не определили в антисемиты, в выражениях о евреях приходилось быть очень осторожным – народ весьма обидчивый. И даже за эти осторожные выражения найдутся к пишущему претензии. Так если что-то не так, извините, не хотели обидеть.

Поначалу все было хорошо, первую группу выпустил со стопроцентной успеваемостью. Большая премия порадовала. Но вот беда, директор клуба – ярый националист, сторонник «Народного Фронта», сильно как-то стал намекать, что премией надо делиться, да и остатки бензина у Влада должны быть залиты в бак личной машины господина директора клуба. Влад в математике был слабоват, такое действие как отнимание давалось легче. Он хорошо усвоил это, работая в рыбинспекции. Там часто приходилось отнимать сети у браконьеров, смыки, рыбу… А тут делись, с какой радости? Да и с кем? С ярым сторонником нацистов! Ну уж нет, дело принципа! И тогда решил сей директор избавиться от слабого в математике по части деления мастера вождения. А как? Преподает он хорошо, иначе откуда премии?

И задумал директор хитроумную комбинацию… Поехал этот деятель в Кишинев к начальству со своей подругой, обличием сильно похожей на ученицу Влада, Раису Кац.

Вот она якобы пострадала от произвола хама мастера. Обидел, дескать, оскорбил и даже приставал с нехорошими предложениями. Что в Израиле подумают о нашей школе?.. Накажите негодяя – это что он себе позволяет! Когда Влад приехал в Кишинев сдавать отчет за расход бензина, его пригласил к себе в кабинет начальник отдела по обучению автомотолюбителей Иван Федорович:

– Проходите, Владислав Никифорович, присаживайтесь. Вынужден Вас огорчить – поступила жалоба, что Вы, мягко скажем, некорректно обошлись со своей ученицей, гражданкой Израиля Раисой Кац. Вот ее жалоба у меня на столе.

От услышанного Влад чуть было не упал со стула.

– Да не было ничего подобного!

– Было не было, а ее жалоба вот она – лежит у меня на столе! Кстати, это у нас первый случай! Не было никогда такого…

– Так давайте мы прямо сейчас позвоним Раисе домой и все станет на свое место!

Кое-как отыскав телефон Раисы, позвонили, кто-то ответил, что Раиса уже две недели живет в Израиле.

– Ну не знаю, как тут быть! Склонен тебе верить, просмотрел твою трудовую, одни благодарности премии, повышения. Что-то здесь не так. Вот что, Владислав Никифорович, похоже, этот Ваш директор решил избавиться от тебя моими руками, – сказал Иван Федорович, перейдя на ты. – Хитромудрый румын!

Ишь какую комбинацию разыграл, Ботвинник хренов! Да! А как с тобой быть? Обязан отреагировать, иначе это го…но… Короче, не будет мне покоя, если не отреагирую…, – понизив голос, он доверительно сказал, – их теперь время! Так вот что, обижайся не обижайся, попадаешь ты под сокращение… И покатился колобок дальше…

На границе войны и мира

1991 год. Уволился из Кишиневского ДОСААФа, а после его ухода вдруг оказалась лишней и сама должность инструктора – мастера вождения легковых автомобилей. Начальство, видимо, надеялось на особую одаренность курсантов, которые займутся самообучением и, возможно, предположило, что можно каждому выдавать в день по машине, для того, чтобы делать из них «гармошки»… В общем, сократили и сократили, а в переводе на русский – уволили за защиту моста через Днестр от карателей в ноябре 1990 года… Доложил господин директор… Ну и хрен с ними, с этими румынскими лизоблюдами… Подался, покатился колобок тогда дальше – в Территориальный спасательный отряд, где был принят (условно) начальником экологической разведки. На самом деле он исполнял функцию разведчика, т. к. хорошо знал молдавский язык (а значит и румынский). Приходилось постоянно ходить на сборища фронтистов, которые одурманивали граждан молдавской национальности, рассказывая о прелестях объединения с Великой Румынией… Весь этот бред Влад выслушивал и писал в газете «Заря Приднестровья» разоблачительные статьи, фельетоны, высмеивал узкое мышление фронтистов и тех, кто подпевал им. А таких было пруд пруди, если проще – много…

Однажды в селе Лунга Влада все же узнал ярый нацюга по кличке Скелет, достал из-за пояса пистолет и зашипел – застрелю! Обошлось, правда, без стрельбы…

Когда Влад приехал из Тирасполя с направлением, то в Дубоссарском отряде ТСО его встретили достаточно сдержанно. Почти все ребята были знакомы, многие из них были браконьерами и, увидев Влада, погрустнели. Решили, видимо, что его восстановили в должности рыбинспектора и что он пришел по их душу. Сейчас достанет папку и начнет составлять протоколы… Командир дубоссарского отряда был Сергей Николаевич Слободянюк, высокий, можно сказать, стройный мужчина, офицер запаса – подполковник. К Владу он отнесся доброжелательно и стал поручать секретные задания, которых он не мог поручить другим в силу их какой-то несерьезности.

Были и очень хорошие серьезные ребята: Петя Олейник, Гена Шкильнюк, Петя Пасат, который был мастером спорта по бильярду. Саша Иов мастер спорта по борьбе, Костя Донец, Игорь Кобылянский Коля Коршунов. Как-то Влад выиграл даже партию у Пети Пасата (ну, конечно же, случайно). Влад играл в бильярд от силы два-три раза в армии. Но Петя не очень расстроился, он не был эмоциональным, как многие другие.

Ближе к осени обстановка в городе стала накаляться. Полиция стала задерживать депутатов Верховного Совета Приднестровья и отправлять их в Кишиневские тюрьмы. Бойцы ТСО стали противодействовать фронтистам, снимать румынские флаги, понавешанные ими в разных местах, в том числе и на зданиях горисполкома и райисполкома. Мастерами по снятию триколоров были Саша Иов, Костя Донец, Петя Олейник, Володя Широков. Работали ночью, никакая охрана не могла устеречь румынские триколоры. К утру ребята приносили ненавистную румынскую символику и кидали на ступеньки входа в горисполком… Желающих убрать их не было. Так и валялись, пока уборщица не выкидывала в урну. Штаб Дубоссарского отряда ТСО находился в подвале горисполкома, полиция крутилась вокруг окон подвала, но в подвал зайти туда приспешники прорумынской власти не решались – из одного окна торчало внушительное дуло пулемета «Дегтярева», который на самом деле был можно сказать бутафорией. Пулемет был, говоря языком одесситов, сильно неисправен и не стрелял даже по своим. По прошествии небольшого срока времени, все же нашелся человек, оружейный мастер с большой буквы, и отремонтировал раритет. Вскоре один цыган принес ведро патронов и пулемет стал уже не просто железякой, а безотказный боевой единицей.

25 сентября 1991 года боец по кличке Кинг-Конг пулеметной очередью здорово напугал выглянувших из-за забора полицаев, когда население пришло к зданию полиции с требованием убраться из города. После этого случая смелого парня стали называть не сухо Кинг Конг, а ласково – Киня. Потом так и воевал он с начала и до конца войны с этим пулеметом. После войны получил и вполне заслуженно награду – орден «За личное мужество». До этого же – 2 сентября Верховный Совет, тогда Приднестровской Молдавской Социалистической Республики, утвердил символику Республики – флаг и герб. Привезенный флаг депутатами было поручено установить на флагштоке, который находится на крыше горисполкома Дубоссар. Поручили Саше Иову, Владу и Косте Донцу. Забравшись на крышу через люк в крыше, закрепили флаг на флагштоке, и он гордо под порывами ветра затрепетал на ветру. Опытный Влад посмотрел в сторону здания полиции, окно, встроенное в крышу, открылось, и блеснули стекла бинокля. Позже ребята божились, что полицаи выставили в окно пулемет и готовы были стрелять. Не исключено, не исключено – с них станется… Ребята под прикрытием высокого парапета, который прикрывал их «пятые точки», на карачках кинулись к люку выхода на крышу… А флаг развевается и по сей день… Конечно, это не водружение знамени Победы над Рейхстагом под плотным огнем противника, но все же, приятно смотреть и через много лет. И, дай Бог, будет развеваться вечно…

Ситуация конфликта властей и непризнанных структур Приднестровья продолжала развиваться. Однажды Влад и Миша Кравец залезли на крышу здания горисполкома проверить, хорошо ли держится установленный на флагштоке флаг. Увидели катушку из-под кабеля и трубу от радиорелейной мачты. Соорудили нечто похожее на крупнокалиберный пулемет, «дуло» выставили на край парапета, направив в сторону здания полиции. Через час, не более, над крышей стал кружиться вертолет Молдовы…

В начале октября обстановка в городе стала резко обостряться. До этого гвардейцы под руководством старшего лейтенанта Владимира Пастики отжали без единого выстрела семьсот автоматов, их перевозили из мест заключения в Кишинев, боялись захвата оружия гвардией Приднестровья. Но именно это и произошло – операция прошла безукоризненно. Гвардейцы остановили колонну машин, вывозивших оружие, и Володя Пастика, представившись майором, приказал сдать оружие и боеприпасы вместе с техникой. Возражений не последовало. Сопровождавших оружие отправили пешком в Кишинев к своим хозяевам. Благодаря находчивости Володи Пастики и других ребят, батальон гвардейцев был вооружен, вооружили и милицию, только что перешедшую на сторону народа.

Итак, в здании РОВД (теперь РОП – районный отдел полиции) находилась полиция, защищавшая интересы нацистов, а в здании райисполкома располагалась Приднестровская милиция. После того, как милиционеров, присягнувших Приднестровью, вооружили автоматами, они уже стали патрулировать в городе с оружием. Полиция сильно приуныла, но и не бездействовала. Двоих зазевавшихся милиционеров захватили вместе с оружием и долго издевались, били в РОП, затем отправили через Днестр в Криуляны (Молдова). Видимо, там хотели окончательно добить. Влад и Миша долго думали, что делать, как вытащить из беды ребят.

– Вот что, Миша, ты служил в милиции и знаешь почти всех бывших милиционеров, теперь уже полицаев в лицо. Пойдем к плотине, там остановка автобуса, едущего из села Кочиеры. Полицаи часто приезжают в женское общежитие швейной фабрики. Может, в автобусе захватим какого-нибудь полицая и обменяем на Виктора и Николая?

У Миши загорелись глаза:

– А давай захватим подполковника, знаю я одного!

– Подожди, пока поучимся на более мелкой дичи! А там посмотрим!..

На Мишином «Москвиче» подъехали к остановке. Сделали это почти одновременно с автобусом, ехавшим из села Кучиеры, в котором жили полицаи, служившие теперь в Дубоссарском РОП. В автобусе людей было мало. Миша показал на одного мужчину лет тридцати пяти – этот полицай! Влад подошел к тому и схватил за шиворот. С помощью Миши потащил его, упирающегося, к выходу. Вытащили этого зазевавшегося, потерявшего бдительность и замечтавшегося о том, как будет хорошо жить после объединения с мамой-Румынией. В кобуре под мышкой у него был пистолет, который он и не пытался достать. Влад «освежил» ему лицо газовым баллончиком, и он мотал теперь сопли на кулак и вытирал слезы – не до оружия ему было. Освободив от оружия, посадили полицая в машину и повезли в штаб батальона гвардейцев. Там были рады такому гостю и буквально на другой день его обменяли на наших незадачливых милиционеров. Они были избиты до неузнаваемости. Виктора Церцеила били очень сильно по голове, и сейчас он – инвалид, не узнает Влада. Да Бог с ним, хорошо, что живой.

Вооруженный батальон гвардейцев и милиция обеспокоили руководство Молдовы, и они тайно начали увеличивать численность Дубоссарского РОП. Через Днестр у села Кочиеры в Дубоссары стали партиями засылать полицаев, собрав их со всех районов Молдовы. Потом это скопище карателей окрестили «Троянский конь». Часто эти «герои» звонили в штаб ТСО и угрожали порезать на ремни. Но открыто в городе боялись появляться. Беседы с ними вел Гена Шкильнюк. Если к ним звонил Гена, то беседа начиналась со слов:

– Алло! Это КРС!

– Дежурный по Дубоссарскому РОП лейтенант Гилеску слушает!

– Какой РОП! Я в КРС звоню! – говорил Гена, намекая на новую символику флага (триколора) Молдовы. Там была, и сейчас есть, голова вола с большими рогами, и потому окрестили здание полиции ТСОвцы КРС (Крупный рогатый скот). Так Гена «заводил» поднявшего трубку в РОПе и начиналась «задушевная» беседа: «Бл…ть, сепаратисты! Всех перевешаем!».

– На всех веревок не хватит, – отвечал Гена, – Вы веревки разворовали, по домам растащили.

Гена намекал на вороватость румын, тащивших к себе домой все видимое и невидимое. Разговор всегда заканчивался одинаково. Один из тех, у кого сдавали нервы (а сдавали они, как правило, у полицая), срывался на «Пошел ты на …й!»

– И тебе туда не заблудиться! – вежливо отвечали на нашем конце провода.

Начало декабря, тревожное ожидание неминуемой беды. Поступил приказ перейти на казарменное положение… Молдова стягивает к Приднестровью своих карателей. Особенно беспокоил этот нарыв со скоплением более двух ста хорошо вооруженных полицаев почти в центре города. И вот 13 декабря настал момент истины… Нарыв вскрылся.

В пять часов отдыхавшие еще бойцы ТСО услышали автоматные очереди. Командир ТСО Слава Балмуш (сменивший Слободянюка) приказал разведке немедленно выехать на место, где шел бой. А бой шел «на кругу» – кольцеобразной развилке, где было место дежурства ГАИ на въезде в город. Несшие дежурство Рыбницкие гвардейцы приняли бой во главе с капитаном Владимиром Щербатым. Первый заслон из рыбницких же гвардейцев сдался без боя (синдром дивизии Чапаева, вместе с таким трудом добытым оружием…). Щербатый погиб, защищая Республику, вместе с ним и его стойкий верный присяге боец Александр Патергин, а также смертельно был ранен сотрудник милиции Юрий Цуркан. Тяжело ранен и захвачен в плен восемнадцатилетний боец ТСО Юра Мёд и сотрудник милиции Владимир Казьмин. Потери со стороны карателей были из трех убитых и большого количества раненых.

Когда Влад и Миша подъехали к месту боя, стрельба уже совсем затихла, но из двора дома, прилегающему к «кругу», выскочил каратель с автоматом, крикнул по-румынски: «Стоять! Назад!» и дал очередь поверх машины… Развернувшись, Миша повел машину в обход, по другой улице, и они выехали на место боя с другой стороны, где стоял командир батальона гвардейцев Л. и переговаривался с одним из карателей похоже с их командиром.

Увидев Влада и Мишу, он заорал на них: «ТэСэОшники гребаные! Грузите убитых и раненых в автобус!». А кому еще он мог приказывать – его вояки сидели в «Авроре» (это тяжелая машина КРАЗ, обшитая листами пятнадцатимиллиметровой стали, вооруженная пулеметом и автоматами, экипаж из четырех человек). Похоже, сильно напуганные происшедшим, они так и не вступили в бой, а уехали к зданию полиции, чем до смерти напугали оставшихся там полицаев, которые подумали, что силы троянского коня разгромлены гвардейцами. Полицейские затаились, как мыши, и даже свет потушили… Влад и Миша под косыми взглядами карателей погрузили убитых героев защитников Приднестровья в автобус. Помогли им непонятно откуда появившийся Гена Шкильнюк и водитель автобуса. Поехали по домам переодеться, одежда была вся в крови убитых ребят. Тут же сели в машину и поехали в объезд по полевым дорогам к Вадул-луй-Водскому мосту через Днестр в поселок Криуляны. Полтавский мост каратели заблокировали тремя тяжелыми бульдозерами. Приехав в Криуляны, увидели, что к заранее развернутому госпиталю машины «Скорой помощи» спешили одна за другой, привозили раненых карателей, получивших крепкий отпор от защитников своей, только что родившейся, горячо любимой Республики…

Едут в Приднестровье наши казаки

…А пока лежит Влад на нарах камеры, смотрит в потолок и вспоминает…

Начало 1992 года было относительно спокойным. «Троянский конь» после долгих переговоров «ускакал» на правый берег Днестра. Дубоссарский батальон гвардейцев, воспользовавшись ситуацией, вытеснил полицейских Молдовы с территории плотины. В здании полиции оставались около сотни человек. Обстановка в городе обострялась, когда полиция пыталась спровоцировать милицию на столкновение. Но пока это или не удавалось, или не сильно-то этого хотелось. Прибывших с Дона и Кубани, а затем и из других мест России, казаков они боялись, как огня. Связываться с бравыми казаками карателям было страшно, тем более, что казаков тоже вооружили, и они патрулировали в городе с оружием. С ними не забалуешь…

Влад подружился с двумя смелыми отчаянными казаками. На Жигулях, отобранных у полиции, смело пересекали мост и приносили ценные сведения о подготовке Молдовы к ликвидации только что образовавшейся Республики. Влад, как бывший инспектор рыбоохраны, хорошо знал расположение многих прибрежных объектов, где скапливались силы полицейских, для решающего, как им казалось, броска на «сепаратистов» – так они презрительно называли приднестровцев… Приднестровцы тоже не дремали, их вооруженные силы пополнялись добровольцами, идущими защищать родную землю с оружием в руках.

Однажды Влад поехал на правый берег с Юрой Джурой и Юрой Мафаней (так звали тех двух казаков) на правый берег. Недалеко он поселка Вадул-луй-Водэ располагался небольшой аэродром. Помнилось, что там находились два «кукурузника» для сброса парашютистов-любителей. Каково же было удивление Влада, когда он увидел, что «поголовье» самолетов значительно пополнились – их там уже стояло одиннадцать. Лихие казаки заехали на практически неохраняемый аэродром и наличие самолетов было сфотографировано, затем снимки были переданы в Тирасполь в отдел разведки ТСО. Возвращаясь в Дубоссары, Влад показал ребятам пост местных полицейских… Сведения и снимки с аэродрома с кукурузниками были очень важными. Благодаря этому позже была предотвращена высадка десанта в тыл защитников Приднестровья.

На другой день после поездки на аэродром Влад с удивлением узнал из воплей в телепередаче «Мессаджер» Молдовы о том, что казаки напали на пост полицейских и разоружили его. «И правильно сделали, – решил про себя Влад. – Могли бы и меня взять на эту смелую операцию». Оказалось, они не хотели Влада засветить, так как многие знали его в лицо…

Последний день февраля. Звонок из горисполкома. Руководство поручило Владу сходить в район школы № 2 и проверить, что там происходит, так как кто-то позвонил и сказал, что там якобы бесчинствуют «фронтисты» – ярые сторонники присоединения Молдовы к Румынии. Быстро одевшись, они с Кристиной быстро пошли к указанной школе. За ними увязалась их хроменькая собачка Юлька. У школы было все спокойно, никакого движения, как и обычно – какое движение может быть в 10 вечера в тихом провинциальном южном городе. «Что-то здесь не так», – тем не менее почувствовал Влад. На обратном пути, проходя мимо остановки автобуса, Юлька забеспокоилась – подбежала к забору и стала лаять. Кусты, темно… На кого она могла лаять – непонятно…

– Юлька, Юлька, домой!

Та отбежала от забора и тут же вернулась, и опять стала громко лаять… «На кошку, наверное», – подумал Влад.

– Пошли, Юлька, пошли домой! – до дома три минуты ходьбы.

Только вошли в квартиру, как раздался треск автоматных очередей. Как оказалось потом – стреляли из-за того забора у остановки в проезжающую мимо машину начальника милиции Игоря Сипченко, который на тот момент тоже решил выяснить, что происходит у школы. И только машина поравнялась с забором около остановки, оттуда раздались автоматные очереди. Целились в кабину. Игорь Сипченко был смертельно ранен, шоферу пуля пробила ногу. Влад поспешил в горисполком, там уже находились встревоженные автоматными выстрелами атаманы Донского войска и Союза Днестровских казаков Ратиев и Сазонов. Несколько казаков обсуждали происшедшее. Руководитель города и района позвонил в больницу, где находился раненый Игорь Сипченко. На другом конце провода сказали, что Сипченко умер. Ф*** с потемневшим от переживания лицом обвел взглядом всех находящихся в приемной и сообщил о гибели первого начальника Дубоссарской милиции. Затем, немного помолчав, сказал обращаясь к атаманам:

– Взять полицию!

Атаманы и казаки, которые были с ними, как растворились…

– А ты, Бушуев! – обратился он к Владу, – Зачитаешь тем ультиматум. Если не сдадутся добровольно, то …здец им!

Написали ультиматум на русском и молдавском языках, дали в руки мегафон, и отправился Влад исполнять обязанности парламентера. Он должен был зачитать текст ультиматума на русском и молдавском языках. Если же полицейские не сложат оружие и добровольно не сдадутся, то через два часа начнется штурм. Прошло два часа. Никто и не думал сдаваться – наоборот, со стороны здания полиции раздалась автоматная очередь и скосила двух донских казаков. Миша Зубков погиб на месте, другой был тяжело ранен.

– К штурму, марш! – Влад был без оружия и стоял с мегафоном под прикрытием толстого дерева. Ему пришлось наблюдать исторический момент. Донские казаки, и казаки Днестровского союза, гвардейцы дружно и бесстрашно, слегка пригнувшись (как в фильмах), пошли на штурм. Не ожидая такого напора, полиция растерялась, побросала оружие, и все они стали выходить с поднятыми руками. Самому рьяному защитнику последнего очага защитников «Народного фронта» майору Владимиру Колеснику одели наручники. Всех плененных посадили в автобус и отправили в город Тирасполь… Там же был задержан некий капитан Иваницкий, стрелявший в Игоря Сипченко. Так в ночь на первое марта 1992 года началась война…

На войне, как на войне

Длинная трассирующая очередь ударила в «наседку».

Так бойцы ТСО (территориальный спасательный отряд) называли металлическую площадку на двадцатиметровой высоте кирпичной заводской трубы.

Очередь побежала почти бесшумно, как серия светящихся точек на дисплее компьютера. Здесь дисплеем была черная апрельская ночь, в которой не видны огни сельских домов – ни в Коржево, ни в Кочиерах.

В Дубоссарах светились уцелевшие неоны уличных фонарей да еще далекие огни почты, гаража, завода ЖБИ-9 и кажется, какие-то огни мерцали во дворе швейной фабрики.

За первой очередью ударила вторая. Судя по всему, бил уже ручной пулемет. Он зататакал солидно, короткими очередями, но плотно. Очень плотно.

– Ну, теперь не зевай. Сейчас будет атака, – сплюнул Володя Ефремов, – они на дурака по трубе трассерами лупить не будут. Кажется, это направление атаки.

– Я же говорил, а? – чуть не подпрыгнул Валера Тимун, бывший инспектор ОБХСС, а нынче рядовой Дубоссарского ТСО; сейчас он радовался своей догадке; я же говорил: весь вечер урчат машины. Да тут сейчас на десять квадратных метров двадцать волонтеров… Да еще полицай в придачу.

Зашипела и хрюкнула рация: «Третий, как слышишь? Приём».

– Слышу нормально, – ответил Володя. – А как первому нравятся эти стрельбы? Приём.

– Третий, жди атаку. скопление людей. Около двух рот.

– Понял, первый. Больше пятнадцати минут не выдержим. Приём.

– От тебя больше и не требуется, сумей вовремя уйти. Конец связи.

У разбитой вдребезги кочегарки, на сквозняке у пролома стены, четверо из группы прямого реагирования, подтягивали пояса, лифчики с автоматными рожками, зачем-то трогали «последнего друга» – гранаты ф-1, подвешенные на поясах на «мертвый час».(Это чтобы потом не завидовать мертвым).

– Мы с Валерой уйдем за блоки у крана. Вы с Сергеем остановитесь у склада с кабелями. – Володя нервно почесал рыжие усы. Он всегда чесал, когда волновался или смущался.

– Ну, смотри? Игорь! Ты хотел боя? Сейчас тебе будет бой. У склада вы мне нужны, чтобы прикрыли правый фланг. Там щебень, песок и арматура – пространство голое. Будет душно…

Кровавые следы оборотней

Стук открываемой кормушки – отверстия в дверях камеры для подачи пищи арестованным в камеру – разбудил крепко спавшего Влада. Яркий свет электрического фонарика резко ударил по глазам, за дверью слышался крепкий мат…

– Спит, гад! Натворил делов и спит, как ни в чем не бывало!

«О ком это они? – окончательно проснувшись, подумал Влад. – Ах да! Меня же арестовали! Вот это я повоевал, защитил матушку Родину. Во, предатель! Курорт себе нашел… Это они обо мне гавкают…» – посмотрев в сторону кормушки, подумал Влад. Три красные морды в черных беретах наблюдали за Владом, один из них, расталкивая двух других, пытался просунуть дуло автомата, визжал: «Дайте я шмальну в него очередь!»

Его оттерли, и кто-то из них сказал:

– Остынь! Не здесь и не сейчас. Успеешь!

Кормушка захлопнулась и по коридору загремели подошвы «берцев» «Дельфинов» (подразделение ГБ ПМР).

«Ушли, надо же, и чем я им так насолил, что готовы порвать меня в клочья?..

Полгода войны, начатой в марте 1992 года карателями Молдовы по приказу их правительства против Приднестровья, отняли у Влада страх и силы. Сейчас поспать – это лучшая награда…

Утром он проснулся от сильного звона в ушах и шума в голове. Сказывалась позавчерашняя контузия. Мина воткнулась над открытой дверью Контрольно-пропускного пункта завода ЖБИ и разорвалась. Хорошо, что никого не убило, но дел натворила: несколько ребят крепко контузило, в том числе и Влада. Осколками осыпало и поклевало человек пять. Наводчик, мразь, исправно отрабатывал свои серебряники…

Подозревать – кто был наводчиком было много кого. Недавно Влад спросил командира развернутой роты ТСО.

– Сергей Николаевич, Вам не кажется, что мы командуем какой-то бандой!?

– Да, Влад, похоже на то… Но руководство, – он махнул в сторону, где находилось здание горисполкома, – ее рекомендует отказываться от присланных из Тирасполя «патриотов». Они приехали со всех уголков Советского Союза защищать наше Приднестровье.

– А среди этих «защитников» каждый третий – агент Молдовы, – пробормотал Влад, чтобы никто не слышал.

– Вот и займись ими!

– Перестрелять их или в плен всех взять? Уже гады подражать стали шпионам из кинофильмов – женятся на наших дурочках…

– Знаю, Влад, не понаслышке! Этот упырь, что носит немецкую каску с рогами, кажется Кобельков, уже подбивал клинья к моей дочке Ане.

– Да-а, чуть ли не Штирлица из себя изобразил! Зять командира роты ТСО – это ого-го! – рассмеялся Влад. – Ничего, разберемся и с этими подкидышами Молдовы!

Среди жаждущих защитить Приднестровье прибывали грабители разных мастей, алкаши, наркоманы, разгромившие склад аптеки ЖБИ в поисках «дури». Все это ложилось грязным пятном на ТСО. Приходилось таких разоружать и вышвыривать за пределы боевых действий. Среди прибывших на помощь Приднестровью приехали и серьезные люди с серьезными намерениями защищать народ Приднестровья и этот осколок Советского Союза, забытый кремлевскими правителями. И настоящие, не картонные, патриоты, все же потянулись к Приднестровью и, взяв в руки оружие, честно, в боях рискуя своими жизнями, отстаивали право на жизнь республики и ее многонационального свободолюбивого народа. Писатель и журналист Григорий Иванович Спичак прибыл в Приднестровье с серьезными намерениями. Влад познакомился с ним в Тирасполе.

Взяв автомат, он не выпускал его из рук. Участвовал в нескольких боях и проявил себя храбрым и находчивым воином, не терялся, когда попадал в сложные ситуации. Таким как Григорий Иванович, народ Приднестровья благодарен и будет вечно заслуженно помнить их героические заслуги. Юра Решевский, заработав законный отпуск в шахтах Горловки Донецкой области УССР, приехал погостить к родственникам. Ходил за Владом как привязанный: «Дай, Влад, автомат! Воевать буду!» «Не, Юра, не дам! Не дай Бог, что случится с тобой, меня твоя родня без соли съест!»

– Ну, Влад! – продолжал канючить тот.

– Да пойми ты! Ну, дам я тебе автомат, и что – поставлю в самое пекло? Или там, где тебя, не дай Бог, не поцарапало! Меня ребята не поймут, все знают, что мы друзья!

– Да я и сам не соглашусь охранять какой-нибудь склад с тряпками!

– Ладно хрен с тобой! Не дай Бог, убьют, на глаза не попадайся, усек?! – неловко пошутил Влад. Приняв автомат из рук Влада, Решевский бережно прижал его к груди, как дети, получившие подарок на телепередаче «Поле чудес». Воевал Юра честно, добросовестно, за спины других не прятался. Быстро со всеми сдружился и стал для всех «своим в доску».

…Исправно работала группа Вальда Богатырева. В интересах карателей Молдовы. Под серьезным прикрытием. В группе были далеко не дурачки. Это были матерые головорезы, идейные враги Приднестровья. Один из них – майор рижской полиции Александр Павловский, другой – Анатолий Ногин. Он говорил, что уволенный откуда-то омоновец. Примкнули к группе Богатырева и двое местных, после войны им удалось куда-то бесследно исчезнуть…

Был такой Леха Кобельков, которого очень сильно интересовали тайники с золотым запасом в квартирах и домах бежавших от войны обывателей. Наивные люди! Леха легко находил их золотишко с помощью миноискателя, который был выдан ему новеньким начальником склада Павловским. Павловский, твердо уверовав в свою непотопляемость, женился на едва ли не на самой красивой женщине города. Донимал командира роты тем, что постоянно просил дать звание прапорщика. Будучи майором, этот оборотень мечтал приехать в Ригу в погонах прапорщика. С чего бы это? (вот смеху будет!)… Дали ему звание прапорщика, да вот в Риге его больше не видели. Ни прапорщиком, ни майором… Жена его как-то рассказала Владу что «пониженный майор» в пьяном виде хвастался, что он работает на Молдову и скоро у него будут большие деньги.

Принять крутые меры, как это делали в Бендерах, никак нельзя было. Диверсия в Коржево, совершенная этой группой, была самой наглой, циничной и бесчеловечной. Убийство приднестровской семьи и надругательство над этими великомученицами всколыхнуло Приднестровье. Но пока что это приписали зверству полицаев Молдовы. Само собой, каратели не были белыми и пушистыми, на их счету многие и многие дичайшие преступления, но диверсанты Богатырева их переплюнули. Убийство Семена Пантелеича Сазонова, возродившего Днестровский Союз казаков и ставшего его первым атаманом, командира Дубоссарского ТСО Славы Балмуша – это не все, что на кровавом счету этой группы. Знал ли покровитель этой шайки господин Арон Моисеевич Бежман, автору доподлинно не известно, но и исключить, что не знал (и не только не знал) затруднительно…

Жаль, но многим и многим неизвестна настоящая правда. Зловещая тень оборотней, авторов кровавых преступлений ложилась на ТСО, в списках которого числились и эти твари-засланцы Молдовы. Влад докладывал в Тирасполь своему начальству, но Бежману было больше веры.

Когда-то в сентябре 1991 года каратели окружили площадь и стали замыкать кольцо. В середине круга патриоты города готовились принять возможно для многих последний бой. На втором этаже горисполкома Владу выпала «честь» увидеть, как «стоявший» у истока создания Республики господин Бежман пока что стоял у окна на втором этаже с ружьем в руках. Увидев карателей, он бросил ружье и в истерике стал кричать: «Они нас всех убьют! Надо бежать!»

Влад стоял рядом, сжимая в руках самодельную, им же изготовленную бомбу, ему даже в голову не приходило куда-то бежать.

Во время войны 1992 года Бежман изображал из себя снайпера, оно и понятно – пригодился «неоценимый опыт» 1991 года – «опыт охоты» с охотничьим ружьем на втором этаже…

Охота на ведьм

– Бушуев, выходи! Поедем в прокуратуру на допрос. Надев Владу наручники, помогли сесть в БТР. «Надо же какая честь, боятся сбегу», – подумал он. Предварительный допрос вершил глава следственной группы, сам присвоивший себе звание капитана, Федя по кличке Чума. Он орал, брызгал слюной, тыкал пистолетом в лицо и в голову Влада, показывал чьи-то фотографии и спрашивал, утверждая:

– Этого ты убил! Этого! А этого? Этого? Говори! Мы знаем все о твоих связях с разведкой Молдовы! Этого хватит, чтобы пустить тебе пулю в лоб без суда.

Долго этот подонок, невесть откуда нарисовавшийся в конце войны, орал, махал пистолетом, так и ничего не добившись, да и чего он мог добиться. Влад не понимал, что происходит. «Снится мне что ли?» – думал он.

Федя приказал привести в кабинет только что выписавшегося из госпиталя Андрея Васюкова, тяжело раненого в живот, хорошо знакомого да и, считай, друга Влада. Что-то спросив у него, Федя якобы ударил Андрея кулаком в живот, где была рана. Он рассчитывал, что Влад отреагирует на такое зверство и кинется защищать Андрея. Тут можно будет банально, будто бы защищаясь, застрелить его. Но хитрость не прошла. Андрей был офицером милиции, причем имел большие заслуги в боях против нацистов Молдовы.

«Тут что-то не так, неужели Андрей решился стать подставой? А чему тут удивляться после увиденного и услышанного?»

Повели Влада в кабинет к старшему следователю прокуратуры Журавлеву. Он сидел за столом и пил чифир, обжигая рот. Под рукой лежал пистолет. «Надо же, всем хочется меня сегодня застрелить».

В кабинет вломился Чума.

– Я его в живот ударил (имея в виду Андрея), он даже заплакал, – Чума оправдывался перед Журавлевым, почему Влад еще живой. Тот махнул рукой, иди мол, с глаз долой.

– Так, Владислав Никифорович, давно мы за тобой наблюдаем. Неосторожно как-то ты работал на них, – он махнул рукой в сторону Днестра, имея в виду Молдову. – Вот даже твой разговор по рации с литовскими снайпершами нами зафиксирован. Кстати, откуда ты литовский знаешь?

– В школе абвера обучали, – решил пошутить Влад.

Журавлёв поперхнулся чифиром и вытаращил глаза.

– Служил я в Литве срочную, затем остался, жил, работал пять лет. Этого достаточно, чтобы изучить их язык. Он достаточно легкий. А что, они Вам пожаловались, что я их обозвал суками? Так за это пистолетом в морду не тыкают!

Журавлев сморщил, и без того похожую на бульдожью, морду.

Надо же, и этот придурок проявил свою бдительность, вспомнив как по рации, на пойманной радиоперехватчиками волне переговаривались литовские снайперши. Влад вклинился в их разговор, обозвал суками и посоветовал уё… к детям на свою Родину в Литву. Эти «джентельменши удачи» (охотницы за головами) тут же замолчали и перешли на другую волну. Помощник дежурного, на тот момент дежурным как раз и был Влад, Коля Кирша, доложил в военную прокуратуру, какого крупного, хитрого и коварного вражеского агента он, считай, разоблачил. Мысленно он, наверное, представил себе, как большой начальник его награждает и крепко жмет ему руку…

В другой кабинет к следователю Валерию Ивановичу Капралову отвели Влада из-за его нежелания отвечать на какие-то дикие вопросы Журавлева.

Человека, готового умереть, защищая свою Родину, обвиняют в предательстве. Это уже слишком…

Кстати, Влад, тоже как и многие другие защитники Приднестровья, мечтал о почестях после Победы над нацистами, а то что будет она, Победа, никто и не сомневался. Да и Россия проснулась (воспряла ото сна), скажем словами поэта, и уже не наблюдает молча, вон каких пилюль генерал Лебедь отвалил нацюгам в Гырбовецком лесу. Целый полк смешал с го…ном – говорят, кишки на деревьях висели (это в районе Бендер). Танки вон прислали в Дубоссары… Следователь Капралов тянул ту же песню, что и предыдущие допытчики, и как ни кинь – измена Родине, расстрел, или, если повезет, то только пятнадцать лет…

– Ладно Вам, Валерий Иванович, хватит ездить мне по ушам. Вы что здесь все помешались, шпиономания у вас? Ну, а я здесь причем? Куда Вы смотрели, когда и в самом деле диверсантов Молдовы было хоть жо…й ешь, а? Да и сейчас вон, они сидят на лавочке, причем с автоматами… Надо же, агента Молдовы они из меня лепят! Все, с меня хватит, я – домой. Пока, до свидания! Я исты хочу! – зачем-то по-украински сказал Влад.

– Ну так иди домой, кто тебя держит! Только посмотри в окно – вон они с автоматами ждут, когда мы тебя выпустим, не дойдешь ты домой живым! Это они на тебя и на командира твоего написали целый роман! Иди, вон, в другом кабинете, Сергей Николаевич отписывается.

Командир роты сидел за столом и писал. Увидев Влада, инстинктивно прикрыл свою писанину рукой. Влад понял, что он с перепугу похоже валит на Влада свои недочеты.

«Докладывал же я ему, тоже мне добряк… Теперь отписывается».

Влад молча повернулся и пошел к Капралову.

– Отпустите Вы меня, лучше арестуйте эту банду, что на лавочке скалится! Или Вы с ними заодно?

– Но-но, полегче, Бушуев! – проворчал Капралов, – Ты-то почему ушами хлопал? Сейчас бы они в камерах сидели. Ладно, разберемся мы и с ними, дай маленько сроку.

– Это пока не разбегутся вместе с оружием? Или пусть сначала застрелят меня, и всем будет хорошо, и концы в воду?

– Язык у тебя Бушуев! Вот что, давай так, я сам отвезу тебя на машине. Они и вправду стрелять будут, так что, Бушуев, не бушуй, – скаламбурил Капралов. – Переночуешь в одном укромном месте, а там посмотрим!

Поехали они в РОВД.

– Ничего, – успокоил Капралов напрягшегося Влада, – переночуешь в одном из кабинетов на диване, а завтра посмотрим, упакуем тех гадов как миленьких!

– А жрать что я буду? Мышей прикажете ловить?

– Сейчас что-нибудь у дежурного стрельну. Он пошел к дежурному и принес увесистый бутерброд с колбасой и маслом. – На! Хотел, морда ненасытная, пополам резать. Обойдется, нажрал тут рожу… Ешь!

– Эх, зря затеяли всю эту галиматью! Прокурор ослеп, что ли?

– Что тут скажешь, Журавлев, придурок, ему в уши дует, нюх видите ли у него! Ладно ешь и ложись отдыхай, там видно будет!

Кто бы мог подумать, что это «видно будет» растянется на целых неимоверно долгих страшных, восемь с лишним месяцев…

До смерти четыре шага

Влада после «почётной» ночёвки в кабинете на диване со вкушением бутерброда, опять поместили в одиночную камеру, в которой он уже однажды переночевал. «Надо же, всё-таки обманул, мудило!», – подумал Влад о Капралове. Он обследовал шершавые закопченные стены, нары; в углу параша – нет, не похоже это на сон…

Через пару дней опять повезли в прокуратуру, оказалось – на очную ставку И надо же, с кем – с Богатырёвым! Привёл его и завёл в кабинет зам. начальника РОВД Сычёв. Богатырёв был с автоматом. Заряженным или нет, неизвестно. Он демонстративно направил на Влада автомат и гудел, что Влад приказывал ему кого-то убивать, затем стрелял в него самого, но не попал…

Полный цирк, но от такого цирка жуть берёт, если в грудь тебе целится из автомата вплотную матёрый враг. Но Влад на провокацию не поддался, Может быть, кто-то на месте Влада взял бы на себя, что он бомбил Хиросиму и Нагасаки, но не Влад.

«Пусть лучше, тварь, стреляет, с чего это я должен играть роль предателя в ихнем спектакле? Нет, у меня отец воевал против фашистов, и тут настоящий фашист целится мне в грудь…» Хорошо знакомый, даже бывший приятель, привёл на очную ставку эту мразь с автоматом. Это надо же, окончил высший юридический институт и такое… Был бы у в Влада адвокат, не допустил бы такое наглое попрание закона. Но, оказалось, что Владу было отказано в праве на защиту. Кристина искала адвоката, но в Приднестровье кто-то запретил всем адвокатам оказывать Владу юридическую помощь. Куда она только не обращалась, адвокаты хватали со стола какие-то бумаги и каждый, не глядя в глаза, поспешно говорил: «Я в отпуске. Всё, всё, ухожу, извините, до свидания!..»

Кристина тяжело переживала свалившуюся беду на её хрупкие плечи. За что, за что?

В поисках адвоката, уставшая, голодная она вспоминала, как Влад с каким-то упоением защищал Республику, ничего не боялся, и она его понимала, чем могла помогала. Старший следователь прокуратуры Журавлёв по ночам звонил и хриплым голосом спрашивал: – Ты ещё жива? Тебя ещё не прикончили?

В украинском городке Котовске один адвокат Шигаль Анатолий Анатолиевич согласился защищать Влада….

Начальство Влада и ухом не повело – считало, что коварный, хитрый, грамотный враг, т. е. Влад, нагло пробрался в святая святых – в военную контрразведку. Дни Влада были сочтены, его надо уничтожить, то бишь просто банально расстрелять… В Бендерах тоже арестовали приезжего комбата гвардейцев, правда сбежал гад! Сообщники они – кто же ещё! Приставили ему в тюрьме лестницу к забору, он и был таков. Нашли! А куда бы он делся? Правда совсем мёртвый и без кистей рук… Вот и в Дубоссарах надо парочку командиров «отпустить на волю»… Для равновесия.

– Братуха, ты что в камере делаешь!? – в кормушку заглядывал знакомый милиционер капитан Лёня Сидоренко.

– Я и сам не знаю, что здесь потерял!

– Вот что, собирайся, в баньке помоешься, а завтра, я тебя лично выпущу на волю, нечего тебе здесь на нарах валяться!

– Фока! – крикнул Лёня бомжу, жившему в одной из камер, – Топи баню, командир мыться будет! Бегом!

– Выходи, Влад, пойдём, во дворе свежим воздухом подышишь, пока это чучело баньку истопит.

Лёня открыл дверь камеры и вывел Влада во двор.

Влад присел на скамейку за стол беседки, стоящей посреди двора изолятора временного содержания для арестованных. Свежий воздух после смрада помещений подвала ИВС пьянил. Подошел Лёня.

– Вот что, начальник ругается, что я тебя выпустил, пойдём в бытовку, там посидишь, пока истопится баня.

В бытовке сидел боец Влада и курил, лицо у него было изрядно поцарапано, Влад спросил:

– Что, Иванов, опять с кем-то подрался?

– Да так, было дело, – махнул он рукой. – А ты, командир как сюда попал, за что?

– Не знаю сам толком, за что загребли, и дело шьют!

– Вот что, командир, бежать тебе надо, слышал я, в расход хотят тебя пустить!

– Некуда мне бежать, да и незачем, а в расход – так не за что! Посмотрим…

Иванов придвинулся поближе к окну:

– Смотри, два шага, и ты на воле! Я тебе адресок дам, поедешь на Урал к староверам, там беглые годами живут.

Влад выглянул в окно. И вправду, к высокому забору была приставлена деревянная лестница. Колючая проволока, похоже откушенная, произвольно висела.

– Ну что ж, вот ты и беги, коль приспичило! А мне на Урале искать нечего, здесь моя Родина!

– Ну, как знаешь, решай сам! – Владу и в голову не приходило, что жить ему осталось от силы минута, может, и того меньше. Дверь открылась, в дверь просунул голову Фока.

– Командир, иди мойся, всё готово! – голос у того был какой-то странный.

Влад поднялся и пошёл к выходу, с порога он увидел, что до лестницы около четырёх шагов, не более… Недалеко от входа в баню стояли трое «дельфинов» с автоматами наизготовку. «Те самые, что разглядывали меня через кормушку в камере», – мелькнуло в голове Влада. Не останавливаясь и почти отвернувшись от лестницы, пошёл навстречу своей смерти. Глаза его каким-то образом сами собой на мгновение закрылись и почти тут же открылись. Влада поразило то, что он увидел – один из «дельфинов» (средний) поднял автомат дулом кверху, давая остальным понять, что он стрелять не будет…

Сбившись в кучу и о чём-то споря, «дельфины» ушли в сторону здания РОВД.

Влад зашёл в баню. Какая там, на хрен, баня! Стояк душа с чуть тёплой, если не сказать холодной, водой… Не прошло и пяти минут, как прибежал, запыхавшись, один из конвойных ИВС Боря Николаев, в руках у него был автомат.

– Фу-у-у, ты здесь! А мне «дельфины» сказали, что ты сбежал. Сказали: если увидишь, стреляй в него, не задумываясь! «Понятно, запасной вариант», – подумал Влад.

Боря отвёл Влада в камеру. Погремев ключами от замка камеры, он поспешил к начальнику с докладом, как «дельфины» чуть было не упустили Влада и только благодаря ему, Боре, с огромным риском для жизни удалось предотвратить побег опасного преступника.

– Да он был уже почти наверху лестницы, – захлёбываясь трещал Боря, заглядывая начальнику в глаза, ожидая похвал. «Может, потом наградят», – наверное, думал он. Начальник тупо молчал, глядя сквозь Борю, он не слушал того, сам наблюдал за спектаклем, им же срежиссированным, из окна своего кабинета. Сорвалось! Чёрт, опять сорвалось! Везучий этот «шпион», ничего его не берёт!..

«Сегодняшних впечатлений хватит надолго. Наверное, до остатка дней», – думал Влад, уже оставшись в камере и укладываясь поудобнее.

Смерть оборотня

Очнулся Влад от картин воспоминаний в тот момент, когда в коридоре поднялся крик и шум. В открытую кормушку было видно, что привели банду Богатырева и распихивали по камерам. Больше всех, конечно, упирался и возмущался Богатырев. Куда делся его шик и лоск, умение преподать себя эдаким крутым и уверенным в себя мачо. Теперь же он больше походил на загнанную и пойманную крысу. Он кричал, кому-то доказывал: «Я приехал их защищать, а они меня в камеру!»

– Да вы посмотрите! – оголив правое плечо, он показывал какой-то прыщ, а на левом была татуировка – голова оскалившегося тигра, символ отбывшего срок убийцы. – У меня было тяжелое ранение! Я так это не оставлю, буду писать жалобу!

– Уж не в Кишинев ли? – спросил кто-то из тех, кто привез этого деятеля в стойло, то бишь в камеру ИВС.

– А что, и в Кишинев напишу!..

Больше всех был расстроен арестом Анатолий Нагин, очень расстроен. Видно, почуял, что игры в шпионов диверсантов могут окончиться для него и всей их группы весьма плачевно… Долго кричал, бил себя в грудь Богатырев, кому-то доказывая, что он патриот, много сделал для Приднестровья. «Да уж не мало ты, крыса, делов наворочал», – думал Влад, слушая вопли «героя». Оказалось, почуяв, что петля на шее банды неминуемо захлестнется, банда решила опередить события. Они сами стали писать в военную прокуратуру, то есть играть на опережение – дескать, их заставляли Слободянюк и Бушуев делать то, что они натворили. Тупой, далекий от следственного дела, Журавлев решил на этом сыграть… Доложил прокурору, а тот дал добро на свободу действий авантюриста от следствия Журавлева. Первое, что сделал этот Журавлев, сколотил «следственную группу», которая распространяла про Слободянюка и Влада такую чушь, что у тех, кому рассказывали о деяниях, «творимых» Слободянюком и Владом, волосы ставали дыбом.

Тогда, еще до ареста, за Владом началась почти открытая охота.

Люди, увидев Бушуева, стали переходить на другую сторону улицы. Однажды, встретившись с хорошо знакомым человеком, Влад был шокирован его вопросом.

– Как? Тебя еще не убили?! – он озадаченно что-то пробормотал и ушел, качая головой. Однажды Влад вышел во двор из дежурки, и тут же мимо правого уха просвистела пуля. Оглянувшись на выстрел, он увидел, как окно третьего этажа здания мехколонны захлопнулось. Не прошло и пятнадцати минут, как нарисовался Богатырев, озабоченный якобы тем, что он услышал выстрел, и предложил, конечно же, пойти и посмотреть то место, откуда стреляли. На Влада была явно открыта охота, санкционированная кем-то из вышестоящих…

Двое гвардейцев, угрожая направленными автоматами на машину, в которой ехал Влад и доброволец Миша Почуев, разоружили Почуева (у Влада тогда была только граната в кармане, и его не обыскивали). Угрожая оружием, севшие на заднее сидение приказали ехать в штаб гвардейцев, якобы это приказ подполковника Маслова, начальника штаба. Когда приехали в штаб, оказалось, что начальник штаба изволит отдыхать. Мол, пусть катятся куда хотят. Вернули Почуеву автомат, с удивлением и страхом увидели в руке Влада гранату, что-то невнятно пробормотав, эти деятели поспешили уйти.

Но догадки давние со временем все больше и больше подтверждались – пословица права: «шила в мешке не утаишь». Доброволец А. уже после войны подошел к Владу и рассказал, как его напоили водкой и приказали расстрелять одного, якобы «предателя и диверсанта» – то есть Влада. В подвале штаба гвардии потом дали отбой, помешал Почуев… Попытка запустить выстрел гранатомета в окно здания ЖБИ, где в одном из кабинетов на втором этаже отдыхал Влад, не увенчалась успехом. Выстрел из гранатомета попал в откос окна, оглушив в очередной раз Влада. Из-за угла Дома пионеров два выстрела из пистолета (похоже системы «Макарова» в спину) мимо…

Две сотрудницы прокуратуры в городе распространяли грязные слухи о Дубоссарском ТСО и собирали жалобы от соседей на Влада. Дети так разрисовывали подъезд дома, в котором жили Влад и Кристина, что он стал похож на пещеру. Но жильцам это было «нормально» – пусть дети балуются. Не желая мириться с этим, Влад нашел способ заставить нерадивых родителей отремонтировать подъезд. Но они, эти «добрые» соседи, затаили зло и с удовольствием написали на Влада, что он чуть ли не ест в ночь по одному их ребенку. Оштрафованные браконьеры, а их около двух тысяч, чуть ли не в очереди стояли, чтобы сдать на Влада свои жалобы о том, как Влад по ним якобы стрелял и под пистолетом заставлял подписываться под протоколом… Эти дурачки надеялись, что прокуратура вернет им уплаченные штрафы. Из всей этой дребедени при кропотливой работе Журавлева было сшито около трех томов дела, которое грамотный адвокат мог разнести в пух и прах. Что и сделал адвокат Влада, Андрей Андреевич. Но тупость Журавлева и прокурора зашкаливала. Они показывали пальцем в потолок, закатывали глаза и шепотом говорили:

– Там не велели пока отпускать.

– А что толку ему сидеть, если этот парень с аналитическим мышлением может разоблачить еще какую-нибудь банду, вроде Богатыревской? Да за разоблачение банды Богатырева он должен не в камере сидеть… Эх Вы! И что скажете ему, когда, хотите Вы или не хотите, а придется выпускать?

– Скажем, чтобы сохранить ему жизнь, пришлось спрятать…

– От кого прятать? Вы и так перед ним по гроб жизни обязаны… Такого парня чуть не угробили!

– Ничего, целее будет!

– «Целее будет»! А знаете ли Вы, что ему надо лечиться? Вы же его после контузии арестовали и такое несете… Удивительно, как он до сих пор держится, после ваших расстрелов. Другой на его месте с ума сошел бы.

– Сойдет. Отправим лечиться! Сам знаешь куда! – прокурор и адвокат говорили «на ты». Они были однокурсниками учились в одном институте…

– Не понимаю я тебя, Петр Алексеевич. Что с тобой произошло?.. Да если бы в другой республике, то за такие вещи, ты сам сидел бы на месте Бушуева.

– И что ты мне предлагаешь? Да меня вместе с ботинками сожрут, если я отпущу Бушуева! Пойми, Андрюха, мы – военная прокуратура и делаем то, что прикажут там. Он показал пальцем в потолок.

– Уж не хотите ли Вы, чтобы я рассказал об этом деле за пределами Вашей непризнанной, кстати, Республики? По каким законам вы собираетесь его судить? Хотя, не дам я вам его судить. Не за что!

После этого разговора к Владу долго не пускали адвоката. Это был грамотный адвокат и всеми силами добивался освобождения Влада, но пока…

Хорошо, что хоть не застрелили, как собаку. Пришлось бы умереть с клеймом предателя. Расстрельная команда «дельфинов» оставила Влада в покое. Надолго ли? Его перевели в общую камеру, где сидел убийца трех человек. Он их застрелил одной очередью из автомата и сжег в машине. Это был еще молодой человек лет тридцати двух, отсидевший два срока. По нему не скажешь, что он какой-то злобный. Наоборот – рассудительный; чувствуется, что грамотный. Особенно – в знании Уголовного Кодекса. Постоянно жаловался, что чувствует запах жаренного человеческого мяса. Похоже, нанюхался вдоволь, пока горели его жертвы. Сильно боялся крыс, которые громыхали под нарами. Кстати, как потом оказалось, не крысы громыхали под нарами, а двое малолеток в соседней камере рыли подкоп для побега… А тут еще соседа по камере Влад припугнул, что крыса, прежде чем начнет грызть человеку пятку, своим хитрым укусом обезболивает и затем начинает спокойно грызть. Это Игоря, так звали соседа, сильно озадачило и напугало, и теперь его ноги были завернуты целлофаном и постоянно плотно укутаны бушлатом.

Другой сокамерник был малолетний грабитель-убийца. Он нисколько не переживал за совершенное им убийство человека и его ограбление. Постоянно пел, насвистывал, веселился, а что, мол, с малолетки возьмешь, много не дадут…

Месяцем позже в камеру завезли одного незадачливого вора. Он стал вором исключительно случайно. Можно сказать – поневоле. А дело было так, рассказывал «вор», назвавшийся Николаем: пропьянствовал с женой и ее подругой целый день, жена утихомирилась и уснула. Николай переморгнулся с подругой жены, та была не против. Но как! Около дома крутился тринадцатилетний сын и в любой момент мог зайти… Подумав, дал подруге ключ от дачи приезжающего из города товарища и, рассказав ей, где это, сказал, чтобы шла туда и подождала его. Предвкушение любовной утехи с подругой жены затуманило ему разум. Минут через пятнадцать он вышел из дома и пошел к даче своего товарища, где уже ждала его она – девушка его мечты. Выпито было немало, и «девушка» казалась ему Богиней красоты. Николай открыл дверь дачи. Да! Вот она ждет, такая желанная… Раздеваясь, вдруг услышал скрип входной двери, в дверь входил сын Вася. Как оказалось, тот пошел за Николаем.

– Ты чего приперся сюда?

– Да я, папа, хочу тебе помочь.

Ничего себе заявки!

– Тебе же одному тяжело будет!.. – и сын стал собирать в узел вещи, находившиеся на даче. Ах, вот оно что! Сын подумал, что отец пошел воровать вещи из дачи друга. Пришлось Николаю сделать вид, что так и есть, и стал тоже укладывать какие-то тряпки в другой узел, сделанный из простыни, стянутой с кровати. Так и пошли они с узлами всякого барахла домой. В селе люди не слепые – позвонили они товарищу Николая в город, тот и приехал вместе с милицией. Теперь Николаю светил срок за воровство. Вот такая она, коварная любовь.

Влада после беседы адвоката с прокурором пока оставили в покое. Правда, «дельфины» приходили как-то еще раз. «Опять примерка, – подумал Влад. – Кто-то все же меня упокоить хочет». Вскоре про Влада «забыли», да не совсем… Фью-бжи! Фьюуу-бжиии! Это конвойный Леша Грабаровский изображал из себя якобы бывалого вояку. Фьююуу-бжиии! Фьюуууу-бжиии! Попавшего под минометный обстрел.

– Бушуев приготовиться к расстрелу! – это так он шутил.

– Америкен бой, америкен бой, возьми меня с собой, возьми меня с собой… – драли горло две сестры цыганки-воровки в своей камере.

– Огаяа-а, Огаяа-а, Огаяа-а-а, Ога-а-а-а-а-а…

Тоненько и тоскливо выводила девушка лет двадцати из Гагаузии, неизвестно за что закрытая в одной из камер.

К Богатыреву приехала жена из Эстонии, принесла ему толстую общую тетрадь, и он целыми днями писал кому-то жалобу о том, как с ним неблагодарно поступили. Он «израненный» «защищал» Приднестровье, а с ним так обошлись… Долго писал. Недели две. Затем отправил эту дребедень с женой к высокому начальству в Тирасполь или в Кишинев – никому не известно. К нему испытывали презрение и ненависть не только Влад, но и все арестованные и содержащиеся в ИВС (нерадивые следователи пристроили этого «орангутанга», а он сильно похож на того жителя Африки, что в джунглях) выбивать показания и брать «висяки» на себя нарушителей уголовного кодекса. Жертву приводили в камеру к этому нечеловеку, если мягко говорить о таком, он истязал того до тех пор, пока тот не соглашался взять на себя все, что от него требовали… Человек замордованный до полусмерти мог взять на себя даже убийство царской семьи. Из камер в адрес Богатырева доносились угрозы, но инквизитора это мало заботило. Ему пообещали, что если он сможет попасть в больницу, то оттуда можно запросто, якобы, сбежать. Ну, и как попасть в больницу, если здоров, как лось? И вот что посоветовал ему переведенный к нему в камеру убийца троих человек одной очередью. Дескать, пусть жена принесет шприцы, а ему лишь набрать туда всякой гадости и уколоть себя – получается заражение, и «ты в больнице, а там и на свободу легче уйти». Сказано – сделано… Укололи эти деятели друг друга смесью грязи и мочи. Игорь, тот убийца, под правую лопатку, а Богатырев для верности под левую – поближе к сердцу. Но прошла неделя, Игоря увезли в больницу, а Богатырева никуда никто не спешил везти и лечить… Около месяца никто не обращал внимание на этого скорпиона, ужалившего самого себя…

Кстати, автор не упомянул, что Сергей Николаевич Слободенюк тоже был водворен в камеру, но вскоре был отпущен, потому что возможно свалил на Влада часть своих «грехов», если считать грехом защиту Родины. Владу, однако, пообещал, что сделает все, чтобы и его выпустили на свободу, а пока… Вскоре Влад убедился, что угроза расстрела миновала. Только Граборовский, заступая на смену и не забывал напомнить Владу готовиться к расстрелу. Боря Николаев, если в камерах поднимался крик-шум, подходил к кормушкам и говорил:

– Тише вы! В третьей камере сидит контрразведчик, стукач! Имел ввиду Влада, но на это особо внимания никто не обращал. В ИВС все всё знали друг о друге, и к Владу у «братвы» претензий не было. Боря, спустя время, за наглые заявки в сторону Влада был выброшен из системы органов внутренних дел, как износившаяся половая тряпка. А пока сидит Влад, ждет – может все же разберутся? И уже чувствовалось, что отношение следствия к нему потеплело… Пришел Капралов и сообщил:

– Следствие зашло в тупик! А если отпустим, куда поедешь – в Молдову или останешься в Приднестровье?

– Да вы что, Валерий Иванович?! Какая Молдова? Меня там не то что расстреляют, а повесят кусочками и медленно! За участие в войне против них.

– Ладно, будем что-то решать, что с тобой делать!

Оказалось, Богатырев и его подельники отказались от ранее написанной ими в адрес Влада клеветы.

Богатырева повезли в Тирасполь лечить… Когда врачи спросили, кого привезли? Милиционеры сказали: «Убийцу и насильника». Вскоре Богатырев умер, как скорпион, сам ужаливший себя. Влад от такой «потери» не сильно переживал…

Зверства карателей

Обозленные захватом полиции, молдавские правители двинули своих карателей на Дубоссары… Каратели в сентиментальности замечены не были. Задержав зазевавшегося гвардейца, банально повесили на ветке дерева, услышав шум приближавшихся к месту казни друзей гвардейца, быстренько сбежали, не приняв боя. Парень, повисев пару секунд, вместе с обломанной веткой рухнул на землю. После всего пережитого он всю войну с особой «любовью» громил карателей.

…Пятеро казаков, заведенных предателем в засаду, были безжалостно расстреляны. Оставшегося в живых распилили на пилораме… Скорая помощь, отвозившая роженицу в роддом, диверсантами Молдовы была изрешечена автоматным огнем, погибли все находившиеся в машине «Скорой».

…На глазах гражданина Венгрии была изнасилована его жена, а он сам сожжен.

…Двоих совсем молодых парней, Шенгура и Полякова (только отслуживших службу в армии) из ТСО, заманили в ловушку и, повесив за подбородки на крюки для животных, вырезали из их боков куски мяса, затем головы расплющили кувалдой. Даже страшно подумать, какую мученическую смерть приняли эти патриоты от рук палачей-карателей.

Все это рассказал Владу очевидец, хоть он и был отцом одного из полицаев, участвовавших в расправе, но рассказывал об этом и вытирал слезы. Это только по Дубоссарскому и Григориопольскому районам. Что натворили каратели по всему Приднестровью, сложно даже описать. Живут и здравствуют убийцы, зверски растерзавшие этих двух мучеников-патриотов. Один из палачей по кличке «Тракторист» живет и сейчас по улице Иона Крянгэ в Кочиерах, другой – фамилия Черепида – уехал в Кишинев. Это все, что удалось выяснить Владу об этих нелюдях. Рассказал Влад об этом в прокуратуре и назвал фамилии и адреса убийц, но там отмахнулись – дескать, «война, что ты хочешь…» Им приказано наказать за взорванный мост его, Влада, и они постараются оправдать «доверие».

Приехавшим якобы защищать Приднестровье членам Украинской повстанческой армии было с кого брать пример и, вспомнив «подвиги» своих дедов и отцов, они применяли их, как там, на берегу Днестра, так и применяют их сейчас на Донбассе против мирных жителей… Но надо сделать маленькую оговорку – несколько ребят честно перешли на сторону Приднестровья и воевали достойно.

Город обстреливался из всех видов оружия какое было в наличие у карателей – минометные и артиллерийские обстрелы, над городом практически беспрерывно летали снаряды «Алазани», которые в мирное время применяются для рассеивания грозовых туч. Бризантные снаряды рвались над головами. Обстрел плотины ГЭС тяжелыми сто двадцатимиллиметровыми минами мог привести к разрушению тела плотины и затоплению не только значительной части Приднестровья, но и самой Молдовы. Однако тупоголовые вояки Молдовы это не осознавали. В один из таких обстрелов эти деятели все же попали в трансформатор. Масло загорелось и потекло в Днестр, убивая животный мир Днестра. По утрам над водой Днестра расстилался густой тяжелый коричневый туман…

Постоянно били из орудий по центру города и особенно по рынку, где собирались жители города за покупками. Разрушались дома, гибли ни в чем неповинные люди. Вооруженная одним автоматом на двоих и одним рожком патронов (оружия катастрофически не хватало), рота ТСО была направлена на оборону Полтавского моста. Первый бой с карателями произошел ближе к вечеру. По мосту еще ходили люди свободно. Беженцы, сторонники Народного фронта и объединения с «Великой» мамой Румынией, еще шли навстречу своей мечте, и потому мост не обстреливался ни с одной из сторон.

Девочка лет четырнадцати прошла через мост со стороны противника и свернула на дамбу вправо, намеривалась сократить себе путь домой в село Дзержинское. Увидев тоненькую фигуру девочки, тупоголовые, не придумав ничего умнее, стали в нее стрелять из пулемета новенького БТРа, только что пригнанного с колонной других таких же из Кишинева. Увидев такую низость, Петя Мокряк и капитан Саша Спиридонов решили проучить стрелявших из пулемета по девочке. Спрятавшись за небольшой бугорок земли, стали стрелять по БТРу. Но что автомат против пулемета! В ответ – пулеметные очереди с БТРа на глазах у всех стали равнять бугорок в линию с горизонтом. Ребята вовремя отползли от опасного места. Девочка спрыгнула с дамбы влево и оказалась под прикрытием.…

Влада все время подмывало совершить подвиг, и он решил, что штаб противника необходимо ликвидировать. Разведке было известно, что штаб противника находится в здании полиции Криулянского РОПа недалеко от берега Днестра – это около шестисот метров (если даже считать от дамбы левого берега). Ручной пулемет Калашникова запросто достанет. Группа из пяти бойцов под руководством Влада с двумя пулеметами и тремя автоматами под покровом темноты прошла по дамбе и остановилась против светящегося окнами здания РОПа. Никакой светомаскировки! Эти самонадеянные вояки не знали, что предложив войну, они сами наивно продолжали свой быт строить по законам мира. Но война, так война! Владу было что им предложить…

– Целься! Огонь! – скомандовал он. Стекла в окнах штаба разлетелись в три секунды, свет стал гаснуть, как при веерном отключении. Перепуганные каратели выскакивали из своего штаба, садились в припаркованные рядом машины, как в дурной комедии, сталкивались друг с другом на разбитом личном транспорте и мчались куда глаза глядят, решив, что сепаратисты перешли Днестр и наступают. Штаб «исчез» в другое, более безопасное место.

Скопление большого количества бронетехники у моста на правом берегу сильно обеспокоило руководство защитников города. Мост решили заминировать, чтобы исключить прорыва обороны. Казаки, гвардейцы, ребята ТСО, все дружно под покровом ночи носили взрывчатку под первую опору моста. Минированием командовал начальник штаба батальона гвардейцев, подполковник Валерий Алексеевич Маслов. Собрав схему подрыва, протянули телефонный кабель к посту бойцов ТСО. Где-то в шестидесяти метрах от моста взрывная машинка была вручена Владу. Для того, чтобы проверять, нет ли обрыва, надо было нажать на кнопку и, если все в порядке, это отражалось на приборе. Для того чтобы произвести взрыв, надо было покрутить ручку, и если загорелась красная лампочка, то надо нажать на кнопку и…

Оставшись один, Влад почему-то вспомнил подвиг героя железнодорожных войск сержанта Виктора Мирошниченко, который ценой своей жизни в Великую Отечественную предотвратил прорыв через мост танковой колонны фашистов, рвущихся к Москве. Будь что будет, зато спасу жителей города от таких же фашистов…

Можно было только предположить, двести килограмм взрывчатки – это вам не баран чихнет.…

По телевизору, дико вращая глазами, президент Молдовы господин Мирча Снегур стращал «сепаратистов»:

– Если не сложите оружие, полиция Молдовы сотрет Вас в порошок. Даем сутки на размышление!

Руководство города Дубоссары неизвестно как отреагировало на угрозу. Пришел на пост ТСО Валерий Алексеевич Маслов с двумя казаками.

– Машинка у тебя?!

– Да, – ответил Влад.

– Будем взрывать прямо сейчас!

– А можно это сделаю я?! – попросил Влад.

– Давай, дерзай! Крути ручку, загорится красная лампочка, жми на кнопку.

– Все в укрытие! – скомандовал Маслов.

Крутнув ручку машинки, зажглась красная лампочка. Влад закрыл глаза и нажал на кнопку… Взрыв был такой силы, что закачался бронированный колпак, в котором находились бойцы, спасаясь от последствий взрыва. Влад стоял живой и невредимый, но оглушенный мощным врывом. Гриб из дыма и пыли еще не начал оседать, из укрытия вышел Валерий Алексеевич и один из казаков. Сквозь шум и звон в ушах Влада, как бы плотно забитых ватой, пробился голос Маслова: «Как ты!?». Влад задрал большой палец правой руки к верху громко сказал: «Во!» Затем добавил: «Это легендарный палец, он нажал на кнопку!»

То ли строители моста растащили цемент по домам, и бетон получился не очень крепким, то ли марка его была невысокая… От взрыва вверх поднялось огромное облако дыма и пыли, один пролет моста был полностью разрушен – ни проехать, ни пройти.…

Он был почти счастлив, подвиги из него в последние дни так и перли… Руководство обороной Приднестровья все же за мост наградило Влада электробритвой, не было тогда других наград…

Хотя не исключено, что это была насмешка.

Жители Дубоссар были очень довольны, что со стороны Днестра угроза нашествия карателей в город была предотвращена. Но не всем из числа руководителей это понравилось, – мол, взрывом оборвало кабель связи Кишинева с Москвой. Конечно, кто-то решил, что связь Кишинева с Москвой дороже жизни людей. Подполковник Маслов был вызван на «ковер», и он сказал, что Влад Бушуев принял решение взорвать мост самостоятельно, подрывная машинка, мол, была у него. Кстати, якобы враждебные действия Влада и стали основной причиной его ареста в конце войны, необходимо было его наказать, то есть банально дать по нему очередь из автомата и доложить в Кишинев – преступник, взорвавший мост, наказан… Убит, мол, при попытке к бегству. Но Влад умирать не спешил, хотя этого хотели не только в Кишиневе, но, похоже, и в Дубоссарах…

Вы свободны!

Между тем в ИВС жизнь шла своим чередом, утром подъем в семь, «торжественный» вынос параши, туалет, умывание. Процедура выноса параши Влада не касалась, он отсидел, отлежал, это, как хотите, так и называйте, уже более полугода и имел права «старослужащего». Ни о какой прогулке речь никогда не шла. После завтрака (имеется ввиду не «что Бог послал застенчивому вору из двенадцати стульев Ильфа и Петрова», а значительно скромнее). Дальше – делай что хочешь, сиди, лежи, а хочешь песни пой… Разрешалось читать книги, писать. Некоторые резали себе вены, и «саморезов» увозили зашивать. Одних увозили на суд, затем отправляли мотать назначенный правосудием срок. Только девушка в своей камере, все протяжно тянула «Огая-я-я-я-я-я-а… Огая-я-я-я-я-я-а…». Кто знает, может, она из этого штата Америки? Не похоже – бедная девушка, она даже не знала, что правильно этот штат Америки называется не Огая, а Огайо. И что она такого натворила, что ее так долго держат, и не судят, и не отпускают. Странно. Хотя чего тут странного, то что Влада не отпускают – еще более странно…

От безделья и скуки занялся чтением книг. Прочитав уйму книг, решил сам написать сказку, давно хотел, да времени все не было, а здесь времени отмерено – не дай Бог никому. Пишите, не торопясь, никто в шею не гонит. Написал сказку, «Каска-невидимка» назвал. Затем решил попробовать изобразить из себя поэта. И вот что из этой затеи получилось:

Дописав последнюю строчку, Влад довольный собой цокнул языком: «Пальчики оближешь! Надо будет Грише Спичаку показать…». Гриша Спичак – доброволец из Сыктывкара, писатель, и в стихах знает толк. Тут в голове у Влада что-то щелкнуло: «Мать моя – девочка! Так это же он эти стихи и написал! Надо же как в память врезались!»

«Чуть было у друга стихи не спер, – ругал себя Влад. Эх, а как хорошо написано! Ну ладно, ошибочка вышла, сейчас и я сварганю свои стихи, а Грише потом расскажу, как я его стихи чуть не прикарманил, посмеемся вместе. Вот только когда это будет!?» – загрустил Влад. Да, а стихи все же надо написать, коль надумал у поэтов хлеб отбирать.

И вот на бумагу легли первые строки:

Перечитав пару раз написанное, Влад остался почти доволен.

Вот только начало получилось как-то по-блатному.

– Бушуев, на выход! – в «кормушку» заглядывал дежурный по ИВС Виктор Стельмах. Это был серьёзный офицер, считай – фанат Приднестровской Молдавской Республики. Преступников он презирал, в том числе, наверное, и Влада. А тут… Может, показалось? Но нет, во взгляде Виктора была теплота и даже участье. Что это с ним – наверно день рождения у него?

– К вам пришли!

Отвел Виктор Влада на второй этаж в кабинет начальника РОВД и даже наручники не одел. В кабинете сидели руководитель города Ф. и начальник РОВД П.

– Ну как дела, Борода?!

– Мои дела у прокурора! У него и спрашивайте!

– Ну, ну не ершись! Надоело небось здесь сидеть? – не дождавшись ответа, Ф. продолжил, – Подожди еще недельку, от силы – две. И на прежнюю работу поедешь – в Тирасполь. А там посмотрим.

Влад молчал оглушенный таким поворотом своего дела, которое с таким рвением шили белыми нитками в прокуратуре.

– Пока все, иди! Жену пропускать к Бушуеву беспрепятственно! – сказал Ф., повернувшись к начальнику РОВД. Тот согласно кивнул головой. Ошеломленному таким известием Владу хотелось не то, что стихи писать, но и песни петь, даже пуститься в присядку…

Кристина пришла через два дня, сильно похудевшая, но в ее глазах светилась надежда.

Подонок Журавлев постоянно звонил по ночам, жди, мол, скоро тебя прикончат вместе с мужем… Пришлось уехать на время к подруге Ире в Киев.

Рассказала она подруге историю Влада, и чем обернулось его рвение по защите родного края. Услышав про такую вопиющую несправедливость, Гена, муж Иры, куда-то исчез, вскоре пришел какой-то возбужденный и радостный: «Все, Кристинушка, скоро Влад будет свободен! Мои друзья из спецназа, четыре человека, готовы ехать в Дубоссары и освободить его».

– Ты поедешь и предупредишь его, чтобы он не вступал с ними в бой, и делал все, что они скажут, никто не пострадает… Все будет сделано лучшим образом, – добавил Гена.

– Спасибо Геннадию и ребятам, что согласились рискнуть ради меня. Позвонишь Ире и дашь отбой, меня скоро отпустят.

Влад рассказал про посещение Ф. Кристина сильно обрадовалась, повеселела. Стала рассказывать, какие мытарства ей пришлось пройти, по каким инстанциям она ходила, добиваясь чтобы Влада отпустили. В республиканском отделе разведки начальство подобрело, благодаря повышениям в званиях. Похоже, вспомнили и заслуги Влада Бушуева, пришлись те заслуги кстати – приписали себе, что это он под их командованием добывал такие ценные сведения. Написали характеристику в прокуратуру (Штирлиц отдыхает далеко в сторонке и нервно курит одну сигару за другой).

Ходила Кристина и в женсовет, там в одной из комнат перебирала какие-то вещи из гуманитарной помощи. Женщина приятной наружности, председатель женсовета:

– Влад Бушуев? Не знаю такого!

– Ну как же, он с Мишей Кравцом и с казаками добывал сведения о планах Молдовы, мост взрывал…

– Ах этот! Купите ему костюм, чтобы на суде прилично выглядел.

– Суда не будет! – сказала Кристина и повернулась, чтобы уйти.

– Будет!

– Нет, не будет! Никогда! Слышите – никогда!

Прошло ещё две недели… Пожалуй, самых длительных и утомительных.

Дверь камеры открылась как-то внезапно, Виктор Стельмах сказал, обращаясь к Владу:

– Бушуев, на выход с вещами! Вы свободны!

Послесловие

Уже на другой день Влад, он же автор, как вы, конечно, понимаете, Ефремов Владимир Николаевич (имя Влад взял из скромности, чтобы не якать) поехал в Тирасполь, и встретило его начальство чуть ли не как космонавта… Тут же восстановили в прежней должности, и прослужил он в системе ГБ ПМР пять лет…

А куда подевалась банда Богатырева? Спросите, конечно, вы. Как бесславно закончил свою жизнь сей оборотень, написано выше. Ну а другие? Иных уж нет, а те далече… Господин Журавлев уехал к себе куда-то в Республику Марий Эл. (Во нюх! Аж оттуда учуял, где можно навариться, заодно и подвести под расстрел кого-нибудь), и увёз с собой ковры и прочий хлам, которыми был заполнен его кабинет.

– Конфискаты! – говорил он тем, кто интересовался происхождением этого хлама. А таскали ему этот «хлам» те самые оборотни, надеясь на его «крышу».

Две контузии без лечения и моральное глумление сроком в восемь с лишним месяцев для здоровья автора не прошли бесследно. Врачи установили, что продолжить службу Владимир уже не сможет, и отправили на пенсию по инвалидности. Время неумолимо.

Притупились душевные раны, нанесенные прокуратурой уже после войны 1992 года. К физическим недугам попривык, вот только сильно бессонница мучает. Проснешься среди ночи и уже не заснуть. Время неспокойное, неужто повторится то, что было в 92-м году? Не-е, не должно повториться! Россия не позволит им, да и миротворцы тут… Ну а если все же полезут, пожалуй, и я пойду защищаться, хоть и семьдесят лет уже, да и ноги слабы… Бабка моя ругаться будет, но как без меня! Молодежь неопытная, бесшабашная какая-то…

Беспокойно ворочается с боку на бок уже прадед Вова, и уже сквозь дрему до его слуха, как откуда-то сквозь стены, доносится жалобно и протяжно:

– Огая-я-я-я-а-а… Огая-я-я-а-а…

Р.S. Много времени прошло с тех пор… Нет-нет, да и нахлынут воспоминания того, что произошло с автором в то время, о событиях которого написано выше. Долго не мог решиться написать, ведь это ещё раз практически пережить произошедший ужас неоднократной встречи лицом к лицу со смертью…И всё же переборол себя и решился. Решился и потому, что люди времен тех событий и подросшее поколение должны знать и помнить, как легко врагам очернить, облить грязью человека, и мы уже, не разобравшись, тащим его ни в чем неповинного к стенке. А на самом деле человек заслуживает высокую награду… Обращается автор и к тем, кто хорошо помнит те страшные события и были их непосредственными участниками: будьте бдительны! То, что написано выше, всего лишь частица того, что было…

Многое и многое осталось, как сейчас говорят, за кадром. И не только плохое. Мы все реже вспоминаем сынов России, приехавших к нам в трудную для Приднестровья годину, многие из них сложили головы… Мало знаем о подвигах, оставшихся в тени героев, которые живут рядом с нами и скромно носят на груди одну-две юбилейные медали… Много и незаслуженно превозносим тех, делишки которых остались «за кадром», награждаем боевыми орденами, и они уже сами поверили в свою «непотопляемость». Напрасно! Живы свидетели их грязных дел…

Без последствий остались враждебные действия некой жительницы города Дубоссары. Тогда в 1991 году сотрудницы районной газеты «Знамя Победы» госпожи В.

Эта газета жителями района была прозвана «Знамя беды», за пристрастие лить грязь на только что родившуюся Приднестровскую Республику.

25 сентября 1991 года граждане города, возмущенные провокационными действиями полиции, которая защищала только интересы фронтистов, ярых сторонников объединения Молдовы с Румынией, проводила повальные аресты депутатов и других активных борцов за становление Приднестровской Республики. Вывозила их в кишиневские тюрьмы. Подвергаясь физическим воздействиям, т. е. побоям и моральному унижению, люди возвращались оттуда практически инвалидами.

Тысячи людей окружили здание полиции и потребовали вывода «осиного гнезда» за пределы Приднестровья. Среди фронтистов, защитников РОПа самой активной оказалась мадам В. В открытом окне второго этажа были установлены колонки, громогласно изрыгавшие музыку, заглушавшую законные требования граждан. Между колонками дико скакала мадам В., показывая народу то заднюю часть тела, то переднюю. Если кто не верит, посмотрите хронику…

Уж не у нее ли майданутые переняли моду скакать? Не исключено. Во время агрессии карателей на Приднестровье эта «патриотка» организовала подпольную газетенку с громким названием «Пэтриот», в которой восторгалась «подвигами» карателей. Особенно эту так называемую «валькирию» радовал подбитый танк и гибель экипажа защитников. Автору довелось читать это, и газетенка сохранилась…

Отгремели бои, каратели отброшены за Днестр, «наша героиня» наскакавшись, навредив Приднестровью сколько хватило умишка и силенок, как в поучительной басне незабвенного Ивана Андреевича Крылова, «…к муравьям ползет она». Нашлись добренькие «муравьи», накормили, «обогрели» и на работу пристроили в центральную газету Приднестровья. Так сказать, повышение в должности получилось. За чей счет доброта «муравьев», уж не за счет крови погибших защитников Приднестровья? За счет оставшихся сиротами детей, за счет рано постаревших вдов? Поседевших от горя родителей?! Ну а что «наша» попрыгунья-стрекоза? Раскаялась, осознала? Как бы не так!.. А что, могут и наградить! Надо поинтересоваться, посмотреть списки награжденных, может добрые «муравьи» постарались, все может быть… Приднестровцы, будьте бдительны! То, что написано выше, только вершина Айсберга!

Памяти моего друга и соратника Пламенного Патриота Приднестровья Ивана Петровича КИЛЬЧИКА