Над океаном растекалось серое безрадостное утро. Гребни тяжелых свинцовых волн медленно, словно нехотя, окрашивались в грязно-белый цвет. Моросивший всю ночь мелкий унылый дождь сменился серым туманом, который хмурым облаком окутывал остров, еще недавно казавшийся обитаемым.

Туман со всех сторон жадно наползал на клочок суши, по форме напоминающий звезду, наполняя заливы и бухточки плотной вязкой влагой. Когда она поглотила маленькую пристань, рассчитанную на пару легких катеров, и стерла грань между водой и прибрежными скалами, остров стал походить на вершину одинокой горы, парящей где-то в облаках.

Сурово-величественная красота этого места поблекла без растительности, и лишь бурый мох и пятна лишайника украшали безжизненные скалы, некогда скрытые кустарником и могучими хвойными деревьями.

Только скалы теперь и остались.

Скалы и пепел.

Крылья тумана простирались все дальше, накрывая следы пожара, уничтожившего все живое вокруг, тянулись к обгоревшим руинам дома и мимо небольшой ложбины поднимались все выше, к плато, венчавшему остров. Постепенно в серой мгле растворились тропинки, засыпанные острыми обломками камней, кое-где торчащие остовы сгоревших сосен, и лишь небольшой пятачок у кромки мертвого леса оставался открытым для вялого северного ветра.

На этом пятачке, на самом краю заболоченной низины, лежало несколько валунов, необычная форма которых выдавала их не совсем природное происхождение, что подтверждалось неровными строчками букв и цифр на каждом из них.

Туман боязливо огибал валуны и, не касаясь, по-собачьи стелился и таял у ног старухи, замершей возле расколотой могильной плиты с протянутыми к небу руками.