Стив приехал в одиннадцать утра.

Я встретила его в банном халате, сидя на кухне с книгой, которую не читала, а лишь перебирала по слогам и буквам одну-единственную фразу:

«– Что знаешь ты об одиночестве?

– Все».

Если бы этот вопрос задали мне, я бы ответила точно так же.

На столе передо мной стояли в ряд четыре пустые кружки с кофейными разводами и нетронутая корзинка с подсохшими шоколадными рогаликами. Рогалики мне принесли позавчера с вечерней доставкой продуктов из супермаркета, я вынула их из пакета, а потом забыла убрать.

– Это что, твой завтрак? – поинтересовался Стив, опускаясь на стул.

– Вроде того, – уклончиво ответила я, желая только одного: чтобы он не стал меня чем-нибудь кормить.

Рогалики в меня так и не влезли, зато кофе я напилась на неделю вперед, когда, ослабев от слез, выползла из спальни на кухню и просидела тут до пяти часов. Смотрела, как тени перебираются с раковины на сушилку для посуды, потом на шкафчик со столовыми приборами, потом на плиту… и глотала черный кофе без сахара.

Хорошо, что папа в свое время настоял на покупке большой семейной кофеварки, не обращая внимания на мои аргументы, что для нас двоих нет смысла покупать ведро с проводом.

Сегодня кофе мне хватило на всю ночь.

Услышав бой часов в гостиной, я автоматически насчитала пять ударов и заставила себя встать и подняться в комнату. Душ занял больше времени, чем я рассчитывала, так как я поминутно вздрагивала, прислушиваясь к звукам вокруг, то и дело роняла мыло, когда мне казалось, что я слышу шорох или стук. Овальный зеленый кусок, пахнущий яблоками, падал мне под ноги и выписывал по мокрому дну ванны пируэты, от которых у меня кружилась голова.

Подсушив волосы, я опять оказалась на кухне, где мне пришлось долить воду в кофеварку и где спустя несколько часов меня застал звонок в дверь.

– Может, поешь? – тихо спросил Стив, обхватив ладонями кружку кофе, которую я поставила перед ним, изображая радушную хозяйку.

– Я не хочу есть.

– Я могу тебе что-нибудь приготовить, пока ты собираешь вещи.

О боже! Вещи!

У меня просто вылетело из головы, что нужно собраться в поездку.

Я слабо улыбнулась и покачала головой.

– Не надо. Я лучше пойду наверх и уложу сумку. Это не займет много времени, так что ты можешь подождать меня здесь, я буду готова через несколько минут.

Стив слушал меня, глотая дымящийся напиток, и едва заметно кивал.

– Угу. Ты сегодня плохо спала?

Я подавила истеричный смешок и поднялась, чтобы убрать свои чашки со стола. А если честно, то лишь затем, чтобы под благовидным предлогом отвернуться от Логана.

Ему про голоса в моей голове знать не нужно. А про слезы тем более.

– Ты не ответила, – голос Стива прозвучал со спокойной угрозой, и я поняла, что он не отвяжется. Придется что-то объяснять.

– Да.

– Голова болит?

– Нет.

– А что болит?

– Ничего.

Если он спрашивал только о физической боли, то я ответила ему абсолютно честно.

– Вчера я звонил тебе минут через десять после того, как отправил сообщение. Сразу не мог: как раз разговаривал по телефону в госпитале, а когда разобрался с делами, оказалось, твой мобильник не отвечает.

– У него села батарейка, а зарядник остался в офисе.

Как хорошо, когда не приходится обманывать!

– А что в таком случае произошло с твоим городским телефоном? Лично у меня аппарат просто раскалился, так долго я выслушивал гудки, однако трубку ты все-таки не сняла.

– Наверное, я была в ду́ше.

Конечно же, Стива не устроили мои короткие механические ответы.

– Ну да, судя по всему, ты там и ночевала, – его взгляд скользнул по моим влажным волосам. – У тебя точно все в порядке, Селена? – настойчиво спросил он, подходя ко мне и разворачивая за плечи так, что мне волей-неволей пришлось встретиться с ним взглядом. – Вчера, когда мы расстались, ты была другой.

– У меня все в порядке. Прости, что не сняла трубку. Ты же знаешь, что телефон у нас только в гостиной, я просто могла не услышать звонок. Не беспокойся, у меня на самом деле все хорошо.

– Ну так посмотри в зеркало и подумай над моим вопросом как следует, прежде чем ответить еще раз. Я впервые вижу тебя в таком разобранном состоянии, и мне хотелось бы знать причину.

Стив подвел меня к зеркалу у входа на кухню и заставил поднять голову.

Увидев свое отражение, я еле сдержала стон: измученное лицо, слипшиеся ресницы, бледная с зеленью кожа и умопомрачительные фиолетовые круги под опухшими от слез глазами красноречиво выдавали мою ложь о хорошем сне и самочувствии. Тут и врачом не надо быть, чтобы заметить, что я далеко не в порядке.

Я отругала себя за то, что не подумала о косметике после утреннего душа. Хотя я все равно не умею пользоваться ею, так что маскировка мне, скорее всего, не удалась бы.

– Ну? – тон Стива не предвещал ничего хорошего. – Что скажешь теперь?

– Стив, пожалуйста. Поехали уже, а? – мой голос прозвучал так тоненько и жалобно, что Логан отпрянул и на мгновение застыл с открытым ртом.

– Поехали, – как-то вдруг сразу сдался он и, обойдя меня, направился в гостиную: – Мы и так уже изрядно выбиваемся из графика. Иди собирай вещи.

Я послушно поплелась к лестнице на второй этаж и уже начала подниматься, цепляясь за перила, как за последнюю надежду, когда меня окликнул Логан:

– Селена, постой. Ты говорила с мистером Тревором?

Разумеется, я об этом и не подумала.

Мне пришлось вернуться и позвонить из гостиной своему начальнику. Макс Тревор когда-то был клиентом папы, потом они сдружились, а когда я окончила университет, он предложил мне работу в деловом журнале, где руководил отделом. Он всегда относился ко мне по-отечески и, услышав мою просьбу, без разговоров разрешил взять небольшой отпуск, сказав, что на будущей неделе меня заменит Грейс.

Еще один звонок соседке обеспечил моего кота заботой и питанием на неделю вперед.

Успокоенная, я отправилась в свою комнату укладывать вещи.

Я мало путешествовала в своей жизни. Если не считать поездок в университет на учебу, то практически никогда. Вместе с папой несколько раз была в Огасте. Пару раз выезжала из штата на каникулах. А бывать за границей мне вообще не доводилось, однако этот факт меня совершенно не расстраивал. Если бы мне хотелось, я бы давно уже куда-нибудь съездила, но меня никогда никуда не тянуло. Никуда, кроме дома, особенно теперь.

Может, это смешно, но я даже не представляла, что может понадобиться мне на острове и какую одежду взять с собой. Не спрашивать же у Стива, какая на побережье погода и холодно ли в доме. А зубную щетку брать нужно? И что предпочесть: туфли или закрытые ботинки?

Я размышляла над этими вопросами минут десять, потом подошла к шкафу, выбрала самые удобные, на мой взгляд, вещи, аккуратно сложила их в папину сумку, которую он брал с собой в командировки, и засунула в боковой карман одну пару туфель. На этом мои сборы закончились.

Первый же взгляд на Стива, который ждал меня в гостиной, сидя в кресле с нашим семейным альбомом, убедил меня в том, что со мной что-то не так.

– Что-то не так? – повторила я вслух, стараясь не реагировать на его удивленный взгляд, сменившийся лучезарной улыбкой, а потом озабоченным выражением лица.

– Определенно, – уронил он, неторопливо вставая с кресла и возвращая альбом на полку.

– Что именно? – я чувствовала себя очень плохо, и играть в угадайку у меня просто не было сил.

– Что именно? – переспросил Стив, поднимаясь ко мне и забирая из моих рук сумку. – Я, конечно, льщу себя надеждой, что не совсем чужой для тебя и меня можно не стесняться, но как ты поедешь в машине босая и в домашнем халате – хотелось бы мне знать?

Я опустила глаза и поняла, что даже не подумала переодеться и причесаться.

Заметив мое смущение, Стив рассмеялся, мягко подтолкнул меня к лестнице и произнес:

– Иди одевайся. Я пока все проверю, отключу, закрою окна и всякое такое. Кстати, – в его голосе прорезались подозрительные нотки. – Ты не могла бы мне объяснить, почему у тебя везде горит свет?

Я замерла у двери своей комнаты, не зная, что ему ответить. Выключить свет с восходом солнца я даже не подумала, попросту об этом забыв.

За моей спиной раздался тихий смех, а затем Стив сказал:

– Ладно, ступай. Не нужно мне ничего объяснять.

Правильно, ему ничего не нужно объяснять, думала я, надевая брюки из джерси синего цвета и в тон им свитер из ласковой ангоры. Стив и так обо всем догадывается, только старается не расстраивать меня лишними расспросами и комментариями.

Иногда я думаю, как же все-таки замечательно, что он у меня есть. Не менее замечательно, чем эгоистично с моей стороны.

* * *

Транспортный поток на окружном шоссе оказался неожиданно плотным. Я насчитала несколько аварий, что немудрено из-за такого непроглядного тумана. После третьей аварии я закрыла глаза, чтобы больше не встречать растерянные взгляды людей, мерзнущих на ветру, не видеть оторванные двери, жалкие одноглазые бамперы, стекла на асфальте. Хорошо, что только стекла, а не кровь или еще что-нибудь. Я и без того очень тяжело переношу вид крови, тем более чужой, а тут мне сразу подумалось о папе, чей покореженный автомобиль отправили на утилизацию. Погиб ли он в машине или его выбросило на дорогу, мне так и не сказали.

В носу защипало, и я потянулась к сумке за платком.

Стив внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал.

– Спасибо, – пробормотала я, высморкавшись и глубоко вздохнув.

– За что? – поинтересовался он, не отрывая взгляд от дороги: мы как раз въезжали на эстакаду, маневрируя между фирменными фурами Макдоналдса. На их бортах были нарисованы аппетитные гамбургеры и картошка, при взгляде на которые меня чуть не стошнило.

– За то, что ты меня не жалеешь.

– Ты не права, – усмехнулся он и легко коснулся моей щеки. – Глубоко не права. Просто я думаю, что в настоящий момент тебе не нужно, чтобы я что-то говорил.

– Спасибо.

Стив ничего не ответил, а я подумала о том, что он не такой уж легкомысленный и многословный, каким представлялся мне раньше. Скорее, мне просто было удобно так думать о нем, что меня, в общем-то, не могло характеризовать с лучшей стороны.

Наше молчание затягивалось, и мне показалось, что нужно что-то придумать, но на ум не приходила никакая нейтральная тема, а мой друг, поглощенный перестроением на мокрой загруженной машинами трассе, похоже, действительно решил не тревожить меня болтовней.

– Почему остров называется Роза Ветров? – спросила я, отрывая взгляд от глянцево-черной ленты шоссе.

– Ну я, к примеру, знаю аж целые три причины, – улыбнулся Стив, радуясь, что я наконец-то нарушила затянувшееся молчание. – Во-первых, сам остров имеет весьма своеобразную форму, что-то вроде звезды со множеством лучей – небольших бухточек. Во-вторых, это не солнечная Калифорния, здесь очень часто бывают шторма, дожди и сильные ветра, сама знаешь, а скалы заметно выдаются вверх к юго-востоку, принимая на себя главный удар стихии с океана. Приедем, ты услышишь, как ветер поет в каминных трубах. Ну и третья причина, хотя, думаю, мне следовало озвучить ее с самого начала, – это имя первой хозяйки дома, которую звали Роза. Роза Логан. Это моя прабабушка по линии отца. Ее девичья фамилия Уинд. Не берусь судить, какая причина является основополагающей, но, на мой взгляд, название весьма романтическое. Ты не находишь?

– Да, пожалуй.

На самом деле романтическим название острова мне вовсе не показалось, скорее уж климатическим или метеорологическим, не знаю, что точнее. Меня всегда немного забавляла средневековая мода давать имена частным владениям. Это привычно и уместно в книгах, но не в реальной жизни. Например, мы с папой называли свой дом просто домом.

Но все эти размышления я оставила при себе, не желая расстраивать Стива. Это его семья, его родной остров и традиции, а традиции любой семьи достойны уважения.

Мы ехали вдоль побережья по трассе 295, направляясь на северо-восток от Портленда. Поток машин поредел, но, как всегда в это время года, шел бесконечный дождь, низкие мрачные тучи нависли над заливом Каско, и казалось, что свинцовое небо медленно погружается в ледяную воду. На черных с проседью волнах покачивались рыболовецкие суда: даже в такую ненастную погоду отважные моряки выходили на промысел. В промозглом осеннем воздухе раздавались протяжные гудки судов и жалобные крики голодных чаек, круживших над ними грязно-белыми стайками. Картина была довольно безрадостной и унылой.

Я зябко повела плечами, и Стив тут же отреагировал:

– Замерзла? Обогреватель работает. Хочешь, прибавлю?

– Нет, не нужно. Я не замерзла, просто немного нервничаю.

– Почему?

– Сама не знаю. Расскажи мне про остров еще что-нибудь.

Догадавшись, что большего от меня сейчас не добиться, Стив подчинился и послушно продолжил:

– Логаны владеют островом с начала прошлого века, когда прадед переехал сюда с семьей из Новой Шотландии. Его звали Патрик.

– Твои предки жили в Канаде?

– Да, на берегу залива Фанди, в западной части Новой Шотландии, со времен первых переселенцев из Старого Света. Если хочешь узнать подробности, об этом тебе лучше расскажет Ричард, он досконально знает историю рода. Я, к стыду своему, не особо интересовался генеалогией. Так вот, эти вечные распри между французами и англичанами мешали прадеду наладить рыболовный бизнес. Тогда уловы омаров и трески в прибрежных водах были довольно богатыми. Прадед собрал крепкую артель рыбаков, вот только местным рыбозаводом владел француз, и у них, мягко говоря, не сложились отношения. Не сложились настолько, что прадед был вынужден все бросить и уехать.

Сначала он перебрался в Галифакс, а спустя пару лет и вовсе решил обосноваться в Америке, правда, не поехал далеко вглубь страны, так и остался на побережье. Ему нравился здешний климат, скалы, океан. Да и рыбная ловля приносила неплохой доход. Вот и осели здесь, построили дом.

– Семья была большая?

– Нет, у Розы и Патрика был один сын, Кристофер. У него тоже родился сын, наш отец Пол Логан. Он променял рыболовный промысел на науку, хотя после университета вернулся на остров и всю жизнь прожил здесь, занимаясь своими исследованиями, как сейчас Ричард. И, как Ричард, он был настоящим затворником.

Странно, но раньше мы почему-то никогда не говорили о семье Стива, и я поймала себя на мысли, что мне очень интересно слушать его рассказ.

– А твоя мама?

Стив глубоко вздохнул и повернул к заправке.

– Мама была художницей, до встречи с отцом жила на побережье, в рыбацкой деревне. Потом, естественно, перебралась на Розу Ветров, хотя родители ее были категорически против того, что она связала свою судьбу с мужчиной из рода Логанов. Но это совсем другая история.

Он умолк.

– Как ее имя?

– Анна. Анна Манчини, в замужестве Логан.

– Она итальянка?

– Да, у нее итальянские корни, хотя сама она из Канады.

– А где она теперь?

– Она умерла вскоре после моего рождения. Я ее не помню.

– Мне очень жаль, Стив, – я мягко коснулась его руки. Мне хотелось, чтобы он понял, как искренне я ему сочувствую, только я не знала, как это выразить.

Он посмотрел на мою руку, потом коротко кивнул и, не сказав мне ни слова, вышел заплатить за бензин. Я наблюдала за ним из окна машины со смесью горечи, сострадания и заинтересованности, поражающей меня саму.

Уже в который раз за это утро меня посетила мысль, что я совсем не знаю Стивена Логана.