Пролог

Это было давно. Но не настолько, чтобы остаться незамеченным и пройти мимо внимания, не оставшись в памяти последующих поколений.

В те годы, на материке шумели кровавые войны. Не между королями, желающими оттяпать у соседа большой кусок земли! На сей раз правители протягивали друг другу руку помощи, чтобы избавить мир от заполонившей его нечисти. А точнее — Зла, кровожадного и не знающего пощады, пришедшего из другого мира.

Однако ни сильные мира, ни сильнейшие воины армий не смогли бы уничтожить врага. Такая ответственность легла на плечи тех, кого считали предателями, ворами, изгоями — на небольшую компанию колдунов, среди которых были и ребёнок, и демон, и даже амазонка.

Вдали от баталий, в глухом лесу, отделяющем государства. На широкой поляне, у бездонной ямы призрачным голубым сиянием светился огромный круг, составленный из амулетов. Рядом с каждым стоял, раскачиваясь в экстазе боли и молитвы, маг.

Они безвозмездно отдавали свои жизни за свободу выбора, за людей, даже не знавших об их существовании, за новые поколения, которые придут им на смену, за еще не рожденных героев нашей повести. А в центре истекал кровью мужчина, согнувшийся над чёрной ямой, из которой всё ещё доносился душераздирающий крик женщины. Тот мужчина молил богов прийти на помощь, молил, чтобы Зло не вышло за пределы круга, чтобы принесённая жертва не была пустой…

Он не подозревал, что боги рядом. Всё видят. Слышат. Пусть помощь их и оставалась незамеченной человеческому взгляду, но Всевышняя Мать, прародительница всего сущего, её супруг Линкаран и все их вечные дети сейчас тоже прилагали не мало усилий, дабы спасти грешных смертных. Они удерживали круг и хранили души истощенных магов.

Но вскоре один за другим испустили дыхание колдуны. Пали на землю, рассыпавшись пеплом.

Магический круг вспыхнул, осветив поляну и лес. Потом погас за долю секунды. И не осталось ни следа. Лишь боги стояли на месте жертвоприношения, запечатывая Зло семью кровавыми печатями — по капле от каждого народа, живущего в этом мире. Даже божественная кровь пролилась.

На рассвете ветер разнес во все стороны света запах новой эпохи, и запах мяты…

 

Глава 1

Играть с судьбой нужно не целясь!

Неожиданно для меня спокойная жизнь закончилась. И не потому, что я умерла (кто бы тогда вам все это рассказывал?!). Просто мне исполнилось 17. А в нашем небольшом селении уннийских амазонок это возраст зрелый — возраст взрослой женщины, способной махать мечом на поле брани, стрелять из лука, ходить в лес на медведя. Меч — оружие красивое, но предпочитала я лук и стрелы. Ведь прибыльнее стрелять по мишеням на спор, за деньги, а не плестись в рядах наёмников, чтобы погибнуть во имя какого-нибудь глупого короля! Конечно, нашей предводительницей, Мудрейшей Матерью Севиллой, мои забавы и убеждения не приветствовались. Мамки-наставницы во всём разделяли её мнение (попробовали бы не разделить — получили б боевым посохом по лбу, как я в своё время).

Кстати, о наставницах. Они у нас бабы стервозные и требовательные сверх меры. С малолетства они учили нас не готовить, не шить, а: как обезвредить врага голыми руками (иногда не только руками!), хитростью выудить информацию, как драться и побеждать. Втолковывая нам придуманные первыми амазонками истины, мамки-наставницы выделяли особую касту среди учениц — шпионок. Им, в дополнение ко всему прочему, раскрывали секреты обольщения. Отбор на роль искусительниц, проводили во время последнего испытания, когда все, независимо от предпочтений, отданных какой-то касте — боевых волчиц, горлиц-лучниц, лис-следопыток — проходили обязательную проверку, включающую в себя: побоище массовое (амазонки появлялись в близлежащих деревеньках и затевали там драку, конечно, выйти из неё должны были целыми и невредимыми), побоище парное (с одной из самых сильнейших наставниц), шпионаж, и самое для меня неприемлемое — любовные игрища. В ходе последних, амазонка должна была избрать себе жертву мужского пола, соблазнить и в общем… эм… как же это объяснить то? «Опробовать сеновал»? Нет. Не так. Помять траву за кустами? То же как-то глупо и мерзко звучит. В общем, нужно было познать мужчину.

После унизительных испытаний все девушки получали отличительный знак — руническую татуировку на руке, лице, за ухом или в другом месте — символ касты.

Испытания закончились ещё неделю назад. А я свой знак не получила. Спросите почему? Ну, во время первого испытания я чудом осталась живой. Оказывается, что устроить драку в Ближних Холщовцах плёвое дело — стоит всего на всего сказать, мол, чья-то пряжа на лотке лучше соседской, подбросить не свежую рыбу или пустить сплетню… Проблема оказалась в том, что мои козни слишком быстро раскрыли. Всё селение во главе со старостой, посовещалось, и пришло к выводу, что прошлогодний мор скотины, неурожай полей, и сопливый недуг любимого сына головы — мои заслуги. За сие меня провозгласили моровицей-хворобицей, и потащили к наскоро сколоченному месту казни. Двое доморощенных детин привязали меня к столбу, а их староста перед торжественным сожжением толкнул речь:

— Вот она — напасть наша. Спалим её в честь Всевидящей и, все горести наши Божиня отведёт!

— Милейший, а какие доказательства у вас есть? — попыталась внести хоть немного справедливости в неправедный суд я, за что была вознаграждена затрещиной.

Разобидевшись, пообещала после смерти явиться в селение неприкаянным духом и такого понаделать, что деяния моровицы покажутся просто детскими шутками… Сказала, видимо, сильно войдя в образ приписываемой ко мне нечисти. Вся площадь смолкла. Воспользовавшись секундой замешательства я перечислила все пакости, которые только смогла нарисовать моя фантазия, а сама незаметно развязала верёвку. Но тут какой-то умник из толпы закричал:

— Сжечь её!

К нему я обещала явиться первому сразу после сожжения. Он поверил и закрыл рот. Староста наоборот, возжелал совершить богоугодное дело, и спалить злобную ведьму.

Моё испытание запахло жаренным.

На массовое побоище нас посылали без оружия, так что достойно возразить своему инквизитору я не могла.

И вот стою, в небо гляжу, пытаясь отыскать глаза Матери всего живого, чтоб пожаловаться на судьбу. Да только всё небо облаками затянуто.

Что ж поделать? Только молиться!

Молюсь…

То ли услышала Всевидящая, то ли удача отвернулась от старосты (а может, просто факел отсыревший попался), но погас огонь, как только его поднесли к сену под моими ногами.

— Несите другой факел! — разозлился старейшина, и кто-то шибко смекалистый побежал в храм за священным огнём.

Пока селяне ждали, вперёд вышел священник и начал «терзать» мою чёрную душу молитвой:

— Не правильно! — решила поправить его я. — Надо «Всё, что духом полно Твоим…»

— Молчи бесовское отродье. Ведьмам откуда знать?! — и такое по матушке сказал, что у присутствующих уши покраснели.

— Где ж вы такого наслушались, батюшка?

— С вами, ведьмами, только так разговаривать надо! — заявил холёный церковный служитель, возгордившись, что заставил даже ведьму краской залиться.

Судя по лицам крестьян, его зауважали, как никогда раньше.

Примчался человек с храмовым огнём. Запыхался. Даже до меня донеслись ароматы церковного вина, наскоро отпитого расторопным парнишкой. Унюхав греховное деяние, священник недобро покосился на бегуна. Но ничего не сказал к счастью парня. А то было бы двое сожжённых за день. Я пока свой костёр эгоистично ни с кем делить не хотела.

— Читайте молитву, батюшка! — напомнил старейшина и, уже было поднёс факел к сену, как рука того самого служителя нагло оттянула её в сторону.

— Я сам должен это сделать! Во имя Богини… — пробубнил служитель храма.

Но старейшина не соглашался.

Спор двух праведных мужчин чуть не дошёл до рукоприкладства в выяснении, кто же должен оказать мне честь и сжечь моё бренное тело. А я не могла промолчать. Кому, как не мне выбор делать!

— Милейшие! Пусть поджигает тот, кто первым меня поймал! — зачем-то предложила я, и около яростно спорящих, оказался здоровенный лысый кузнец. Но отдавать ему факел никто не хотел. Священник со старейшиной повалились на кузнеца с кулаками. Защищать избранника народа бросились односельчане. Подмастерья ринулись мстить за обиженного учителя… В суматохе какому-то пацанёнку лет десяти случайно заехали в глаз, и в разборку уже вмешались бабы… А бабы, как известно, сильнее целой армии.

Пока вся шумная компания вымещала друг на дружке злость, я тихонько высвободилась и незаметно прокралась мимо кучи-малой к ближайшему стойлу. Запрыгнула лошади на спину, уцепилась в космы и как дала по бокам…

Только меня и видели…

С тех пор в Холщовцы я — ни ногой. У них там, нездоровое чувство справедливости!

Что касается второго испытания, то поединок у меня был с Галиной Пшеничной, одной из самых главных старост. Она меня не любила, как я её дочь Настасью, — кстати, обе они принадлежали к касте шпионок, к которой я питала самые крепкие, сильнейшие чувства ненависти. В общем, бой я проиграла быстро и легко, приняв светло синие и фиолетовые цвета синяков на бледноватое лицо.

На третье испытание меня отрядили в Малые Хренушки. Чтоб вы знали, название милого посёлка вовсе не от того появилось, что в этой местности хрен растёт. А потому, что есть у местных дурацкое выражение, употребляемое в качестве ответа на любой вопрос или просьбу: «А хрен тебе!» Уже по названию селения можно было понять, что раздобыть мало-мальски приличный слух или новость политической важности не выйдет. В общем, вернулась я, как сорока, с глупыми сплетнями о соседях: жена старосты изменила ему с лекарем, а тот, чтобы его не постигла кара рогатого супруга, стал подмешивать какую-то дрянь тому в питьё.

От любовных игрищ я отказалась наотрез. Это же идиотизм отдать себя какому-то замызганному, немытому, пахнущему потом деревенскому мужику. Зачем, спрашивается, соблазнять, если тебе от него ничего не надо? И вообще, все эти лобызания, о которых рассказывали девочки — такая мерзость! Я либо останусь свободной амазонкой, либо выберу себе единственного мужчину, как моя мать (за что её, собственно, посчитали предательницей и выгнали из деревни). Но она хоть чуть-чуть побыла счастливой с тем, кому отдала своё сердце. По крайней мере, в смутных воспоминаниях из детства, приходящих во сне, я вижу их обоих улыбающимися.

Но то всё прошлое. А пока что мы с единственной подругой Фаей привычно сносили очередное наказание. Причём, в этот раз очень легко отделались: за кражу слив из садика предводительницы нам поручили чистку дымохода в её избе.

Испачканные, как трубочисты, мы с Файкой распластались на мощёной крыше. Солнышко припекало макушки. Ветерок расчёсывал кудри берёз и тополей. Листья что-то приятное нашёптывали, и от созерцания всего этого божественного творения я чувствовала себя чем-то большим, нежели простой смертной. Однако мой вполне обычный желудок потребовал вернуться с небес на землю и, забурчал.

— Есть хочется!

Поглаживание голодному животу не помогало.

— Эт запросто! — Файка протянула пакетик с абрикосами, заблаговременно собранный ещё до нашей вылазки в запретный сад. — Я знала, что нас оставят без обеда и ужина.

Не удивительно. Как бы мы ни старались тщательно скрывать свои шалости, всё равно доставалось. Всевидящая, судя по всему, нашёптывала на ушко нашей Мудрейшей, где искать воришек слив, шкодниц, которые мусор по двору раскидали, и, наверняка, указывала перстом на нас.

Я с радостью приняла Файкину заначку.

— Как я тебя… — Хотела уже броситься подруге на шею, но та отстранилась, даже не глянув в мою сторону: не любила она лобызаний.

— Можно и без этого. Просто скажи спасибо! — промямлила сестра, уставившись взглядом карих глаз в даль. Она напоминала смуглянку из Волжахии (страны с полуострова), о которой часто рассказывала бабушка. Их женщины были такие как Фая, статные, широкоплечие, черноволосые, чернобровые, кареглазые и смуглые. Наверное, мама подруги оттуда родом. Фаю нам подбросили. Но для меня она была самым близким человеком на земле, кроме бабушки, конечно.

Пакет заметно опустел и, мы обе шпуляли косточками направо-налево, не целясь.

— Надоело мне здесь сидеть! — заявила Фаина, пристально разглядывая золотистую поляну за дальними кронами деревьев — там заканчивался наш лес, и начиналось владение короля Ихтяра.

— Так давай слезем, — предложила я. — Но тогда нас заставят картошку чистить.

— Дурёха ты, Оринка. Туда хочу! — ткнула пальцем в горизонт Фая. — Не хочу больше на медведей охотиться. Хочу принцев заколдованных спасать, с драконами драться, погибнуть бесстрашной воительницей… — и смачным ХОЧУ закончила фразу.

Я в ужасе взирала на подругу.

— Ты бабушкиных сказок наслушалась? Нет ни драконов, ни принцев заколдованных. — Попыталась разубедить амазонку я, но как-то плохо получалось: у Файки злобно выпучились глаза, щёки наполнились воздухом, — того гляди, сейчас пыхнет, как вышеуказанный змей.

— Спорим, всё это есть! — не став зря разоряться, сестра протянула свою мощную ручищу для заключения пари.

— На что? — подзадоривала я.

— Если я попаду в колодец…

— Отсюда? — уточнила я, прикидывая расстояние: а выходило прилично так — метров пять, если не больше.

— Да. Попаду косточкой в колодец, и при первом же случае ты едешь со мной! Если я нет, а ты — да, то остаёмся здесь!

— И будем мирно и тихо догнивать в этой деревушке. В том же самом поможем Настасье. — Подытожила я, и мы ударили по ладоням.

Чему быть — того не миновать! Если у Всевидящей есть какой план для нас, мы об этом узнаем.

Файка прицелилась и… попала прямо в колодец. Счастливое лицо подруги предвещало самые глупые приключения. Оставалось дело только за мной. Я тоже прицелилась и пульнула косточку. Хлюпа почему-то не последовало. Зато раздался обиженный возглас. Мы выглянули из своего укрытия. Я таки промахнулась, и не то чтобы сильно. Просто в самый неподходящий момент в деревеньку пожаловали гости, и какому-то лопуху захотелось набрать для лошадки водицы именно из нашего колодца. Моя косточка спикировала прямо ему в глаз. В левый.

Рыжий здоровила прыгал вокруг колодца и вопил:

— Зрения лишили… — дальше было много ругани, так что мы с Файкой вслушиваться не стали.

— Моя взяла! — довольная напомнила подруга.

Мне радоваться было нечему. Во-первых, нас заметили — какой-то темноволосый парень, на вид с крыши, ему около 20 лет, гаденько посмеивался над рыжим и с интересом рассматривал метких стрелков. Во-вторых, — Мудрейшая. Она уже грозила кулачищем обидчицам послов, прибывших за продлением мирного договора с уннийскими амазонками.

— Нет, это она нас взяла! — констатировала я.

Под очень нелестные высказывания Мудрейшей, мы нехотя слезли с крыши. День обещал закончиться в жутких муках. Предчувствие наказания отозвалось болью в ягодицах…

Вечер. Послы заседали в Хоромах Совета, которые мы шутя называли «комнатой пошептушки». Доблестная армия (небольшой отряд из 50 человек) нажиралась до поросячьего визга в харчевне у Клавки. Мы с Файкой, ещё пуще наказанные, отрабатывали милость Мудрейшей на кухне, всячески прислуживая высокочтимым гостям. Несмотря на то, что подруга моя принадлежала к касте бойцовых волчиц, ей частенько приходилось терпеть издевательства, потому, что я постоянно втягивала её в неприятности. Сейчас Фая костерила меня за гениальные идеи, совсем забыв, кто был инициатором стрельбы косточками.

— И пронзила я дракона своим мечом. И… — баловала нас очередной сказкой бабушка, начищая картошку.

— Плюнул он трижды пламенем, а потом скончался со смеху, потому что доселе не видел голых воительниц… — брякнула я и получила по шее. — Ба, ну признайся уже честно, где ты такой меч добыла!

Но она только усмехнулась.

— Так зад болит! Не понимаю, как ты можешь сидеть! — Возмущалась Фая, домывая посуду в положении стоя. Время от времени она нежно поглаживала пострадавшее за грехи место.

— Очень просто: я сижу на коленках и на попу почти не опираюсь. — Пояснила я, расставляя тарелки на большое блюдо.

— А если б, вы себя вели как достойные имени амазонок женщины, у вас ничего бы не болело! — поучала бабушка. — Отнеси им харчи, да не опрокинь по дороге!

Зря она так сказала. На меня слова «не урони», «не упади» и прочие с приставкой «не», действовали от противного — из рук валилось, ноги подкашивались. Бабушка тоже об этом вспомнила и, с жалостью на меня посмотрела. Её добрые, голубые глаза до сих пор озаряла искорка озорства. Несмотря на возраст, она по-прежнему прекрасно выглядела: лицо ещё не совсем покрыто морщинами, фигура подтянута и рука крепка. Говорят, в молодости она была очень красивой и великой воительницей, участвовала в исторических битвах. А в свои 60 лет, она оставалась крепкой, хоть и седовласой. Руки её не дрожали, да и своим полуторным мечом управлялась искусно — одним взмахом лезвия могла снять огни со свечей. Эта сила досталась и моей маме, она тоже многое могла. А ещё красиво пела, чем и привлекла внимание отца. Бабушка тосковала, огорчённая предательством дочери. А родители построили себе небольшой домик в лесу, неподалеку от отцовского родного города. Жили бы они долго и счастливо, если бы не появились королевские мытари. У нас тогда имелось лишь: две лошади, корова, да крохотный домик. Посмотрев на такую нищету, мытари решили взять самое ценное у отца — маму. Он убил пятерых, прежде чем они сделали хотя бы шаг к его жене. Но меткий лучник пустил в грудь папе стрелу. Обезумевшая от злости мама, бросилась на оставшихся мытарей и безжалостно убила каждого. В конце концов, над распластанными телами возвышались только лошади.

Я помню это отрывками. В памяти запечатлелось испачканное кровью, орошённое слезами лицо матери, воющей, как волчица, над телом любимого. Сразу после похорон, она взяла меня, решив вернуться к Ба. Путь был не близкий, в обход гор. Путешествие выпало на зимнюю пору. Холод и снег, усталость, болезнь стали нашими спутниками. В деревню мы прибыли обе полуживые. Передав меня бабушке мама скончалась так и не ступив на землю деревни. Ба, разбуженная ночью сторожихами, вышла к воротам и, несмотря на запрет Мудрейшей, принесла нас к себе в дом. Маму она похоронила сама, придав огню, в лесу. А меня выхаживала.

Файка же появилась у бабушки гораздо раньше. За месяц или два до моего появления. Её оставили под главными воротами. Никто не горел желанием воспитывать несчастную. Моя Ба, терзаемая одиночеством, забрала её к себе.

В просторной комнате стоял огромный стол, за которым иногда велись совещания. Чаще здесь собирались старосты и под плеск вина в кружках сплетничали. Сегодня трапезничали четверо мужчин: высокий, светловолосый усач, судя по сверкающему мундиру — командующий, тот самый брюнет, которого я видела утром (разодет он был в дорогие, но простые с виду вещи: зелёная шёлковая рубаха приоткрывающая сильную грудь, куртка на шнуровках тёмного почти чёрного цвета, и даже сапоги из дорогой выделанной кожи, были выбраны в тон), и немного испуганный парнишка, коротко стриженый, прятался рядом со своим предводителем — командующим, а так же по правую руку от Мудрейшей восседал гордый персонаж аристократической внешности в светлых дорогих одеждах, украшенных вышивкой. Короче, последний явно был принцем. Соседским. Предводительница лично следила за благополучием высокопоставленного гостя. За остальными ухаживали наставницы, они же самые почтенные воины селения.

Моё появление было встречено особым вниманием Матушки, на лице которой было написано: «Попробуй что-то урони и тебе не поможет даже Богиня!». Захотелось провалиться сквозь землю, но пол подо мной не расступился, а вот ноги непослушно запутались, и я чуть не рухнула. Однако встречи с дощатым полом не последовало. Чему я сильно удивилась. Открыв глаза, сначала поняла, а потом уже увидела, что меня держит тот «смешливый» парень, которого я наскоро окрестила Пересмешником.

Кроме игривых зелёных глаз я ничего больше не видела. Было что-то в незнакомце ощутимо тёплое. Парень ласково улыбнулся. А я, как блаженная, рассматривала его, раззявив рот: тёмные длинные волосы, ниспадающие на плечи, несколько коротких локонов выбились из-под кожаного обруча, чёрные брови, ровный нос, слегка пухлые губы, волевой подбородок.

Крепкие руки вернули меня в вертикальное положение и отобрали блюдо, поставив его на стол. Наставницы зло молчали, стреляя в меня взглядами. Мудрейшая вообще вцепилась в подлокотники кресла, и те чуть слышно затрещали под напором. Расшаркавшись, я спешно отправилась обратно на кухню, выслушивая, как за моей спиной Мудрейшая извиняется перед гостями.

Только, когда за мной захлопнулась дверь, я вздохнула с облегчением. Оказавшись около бабушки, плюхнулась на стул… И тут же с воплем подскочила — теперь понятно, почему Файка всё делает стоя. За эти годы, на моей попе уже должен был образоваться толстенный мозоль, не позволяющий розгам и ремню причинять непоправимый ущерб. Но организм так и не выработал защиты к истязаниям.

— Что случилось-то? — поинтересовалась бабушка, рассматривая моё бледное лицо. — Уронила?

— Почти… — шмыгнула носом я.

— Подите во двор. Мы теперь не скоро им понадобимся. — Сжалилась бабушка.

Фая замешкалась, а я вышла на улицу. Свежий воздух охладил покрасневшее лицо. Мысли постепенно складывались во что-то удобоваримое, хоть и метались, сменяя одна другую.

Сегодня явно не мой день! Сначала поход за сливами (и чего нам не спалось?!) — наказали первый раз. Потом промахнулась косточкой — наказали второй раз. В собственных ногах запуталась, а значит и до третьего наказания рукой подать. Мало того, ещё какого-то типа испугалась. Что же в нём такого? Приветливый, улыбается красиво, сам вроде ничего. Видела я их вояк, так они ещё грубее деревенщин из Ближних Холщовиц! А этот из привилегированных — выбритый, ухоженный, внимательный. Споткнулась бы я сейчас в харчевне Клавки, хохот над моими разъехавшимися ногами долго эхом отдавался бы в ушах.

Я вытащила из-за бочонка свои лук и колчан со стрелами, которые ещё перед отработками спрятала здесь. Почувствовала тяжесть оружия в руке, посмотрела на небо. Луна зависла над деревьями большая-большая. Звёздочки мерцали, словно подмигивали — хитрюги! Знали что-то и делиться секретом не хотели. Только намекали. Прохладный ветерок вернул былую уверенность в себе. Что ещё со мной может случиться? Ничего!

Вдохнув ночной свежести, я натянула тетиву, закрыла глаза, прислушалась. Где-то, на одной из улочек мужчина приставал к амазонке:

— Дай поцелую!

В ответ раздался смачный шлепок по морде — видать на Стеху наткнулся. Она этих домогательств не любит.

Немного дальше пели. Нестройной мелодии певцов вторили волки, явно восприняв горлопанов за своих дальних родственников.

Оттянув руку до уха и, почувствовав лёгкое напряжение в мышцах, отпустила. Открыла глаза, наблюдая за полётом стрелы. Она помчалась, гонимая моим вечерним замешательством, сквозь сгустившуюся тьму прямо в пугало Настасьиного огорода, поразив цель в самое сердце. Вот, что значит меткость! Жаль, что меня в отряд лучниц так и не записали.

— Интересно, а в яблоко попадёшь? — Файка стояла рядом, с задумчивым видом, разглядывая, спелую красную цель.

— Бросай! — подмигнула я, доставая следующую стрелу.

Фая отошла подальше, выждала, когда я приготовлюсь, и подбросила яблоко вверх. Вряд ли кто-то ещё мог похвастаться хорошим зрением в такой темноте. А я могла: стрела рассекла яблоко на две половины и встряла в заборе. Впечатлённая Файка вернулась, догрызая остатки когда-то большого плода, и протянула мне стрелу.

— Я вот интересуюсь, а во что-нить поменьше, смагёшь? — подруга выбросила изуродованный огрызок.

— Например?

— Да хоть в ту же сливу? — и достала из мешочка маленькую фиолетовую цель, ту самую из-за которой начались утренние проблемы. Воспоминания отозвались лёгкой покалывающей болью в попе.

— Сливы я больше не ем! — с полной уверенностью заявила я, и прикинула свои силы. — Она тёмная. Я её отсюда у тебя в руках не разгляжу.

— Значить, не сможешь… — Констатировала моё поражение подруга. Плохо, что она в меня не верит! Посмотрим, что сейчас запоёт.

— На счёт три бросай, — разозлилась я.

Увидеть такую мелкую цель в едва освещённом мраке улицы, я бы всё равно не смогла, так что просто закрыла глаза, доверяясь слуху. Фая ухмыльнулась, вздохнула и подбросила сливу… Пока летит фрукт, сделаю отступление: боевые волчицы считали горлиц-лучниц трусихами, отсиживающимися за чертой боя. Фая несомненно была того же мнения, причисляя меня к вражеской касте, в которую, я не входила. Дело в том, что Мудрейшая просто махнула на меня рукой, собираясь записать в служанки. А что со мной делать, если я законы Матерей ни во что не ставлю?! Но бабушка, на правах легендарной амазонки, не позволила ей унижать внучку. В общем, меня в деревне только из-за уважения к Ба и терпели.

Так вот, сосредоточившись на сливе, я услышала, не только как мишень поднимается вверх, но и еле уловимое движение позади. Кто-то наблюдал за нашим представлением, спрятавшись в тени за углом. Если бы это был кто-то из наших, нас бы уже остановили и хорошенько потрепали за уши. Но нет! Просто наблюдатель. Мужик. Я не заостряла на нём внимания. Более важным мне показалось проучить Файку, которая задрав голову ожидала, когда же стрела врежется в сливу.

И когда цель уже опускалась, сестра посчитала, что я промахнусь…

Ухмыльнувшись, я отпустила стрелу. Как и ожидалось, тихий мат, подкреплённый собачьим лаем, нарушил покой округи. Стрела промчалась в нескольких миллиметрах над Файкиной шевелюрой, поразив сливу. От испуга подруга плюхнулась на задницу, причём попала ею в лужу. Когда я открыла глаза, она уже тянулась за лозиной, чтобы показать, как сильно меня любит и обожает, а как хвалит мою меткость!.. Сестра поднималась на ноги, как озлобленный бык, заприметивший красную тряпку.

Подглядывающий беззастенчиво и громко рассмеялся. Я обернулась, увидев Пересмешника. Он, сложив руки на груди, опёрся об угол дома, и хохотал, уже не скрываясь. Чуть не сгибался от смеха. Я хотела изобразить ему что-то угрожающее, кулак там, к примеру, показать. Но парень показал, что мне не стоит отвлекаться.

Вовремя обернувшись, я сделала шаг назад и пригнулась — лозина со свистом рассекла воздух, чуть не задев поясницу.

— Ты сама просила! — напомнила я, удирая от разъярённой подруги. Объяснение не умерило желания Фаи пройтись колючей лозиной шиповника по многострадальному мягкому месту. Пришлось с луком в зубах карабкаться на ближайшее дерево. Файка не любила прыгать с ветки на ветку, поэтому осталась поджидать внизу, грубо ругаясь. Пересмешник разошёлся не на шутку. Того гляди, упадёт на землю, и кататься начнёт. Запустить в него чем-нибудь, что ли?

— Погоди, слезешь ты! Ух… — угроза Фаей так и не была озвучена до конца. Вмешалась бабушка.

— Девочки, — прогремел её голос. — Бегом сюда!

Сестра тяжело вздохнула и бросила лозину. Я дождалась, когда подружка отойдёт подальше, слезла с дерева и закинула злосчастное орудие возмездия в кусты — на всякий случай, если Фая вдруг вспомнит список, кому отомстить надо.

 

Глава 2

Кто ждёт приключений, тот сам виноват!

Ночью мне не спалось. Луна звала составить ей компанию, и я вышла во двор. Посмотрела на светило, размяла косточки, потянулась. Хорошо! Свежо, лес вокруг. Зелено.

— У-у! — занимался подсчётом сокровищ, где-то в чаще, филин.

Волчья песнь стихала, не отыскав поддержки людских пьяных голосов.

У меня зачесались обе руки сразу. И так как я их мыла, значит надо было обо что-то их почесать. И я знала обо что…

Взяв в сарае лопату, я тихонько прикрыла дверь и, оглядываясь, побрела к Настасьиному огороду. Душа требовала приключений! А попа — неприятностей.

Амазонки спали, забывшись в пьяном сне. Кроме постовых на окраинах, трезвых в этот час не сыскалось. Так что меня могла заметить только Любовь, которой сегодня выпала смена караула. Но ей тоже Настасья не нравилась, так что порицания от неё не дождёшься.

Посреди огорода красовалось поражённое стрелой несчастное пугало. Естественно, улику пришлось вытащить. Мои стрелы — самодельные, их сразу опознают. Извлекла, сунула за пазуху, и задумалась, рассматривая огородное чудовище. Такое не только ворон отпугивать может, но и людей. Рожа — страшная, клыкастая, злая. Копия Настасьи в гневе!

Жалко мне стало уродца. Страшно ведь ему одному вот так в ночи стоять. Рассудив, что веселее пугалу будет под окном Настьки, я вкопала его именно там, с трудом сдерживая смех. Я уже воображала, как обрадуется дочка старосты по утру, распахивая окно.

Сделав дело, и хорошенько прикопав пугало, я постаралась замести следы. Но волочь лопату и одновременно ветками затирать протоптанную дорожку — задание не из лёгких. Пришлось исхитриться и, придерживая подмышкой копалку, пятиться назад, работая веником.

Иду, тихонько хихикаю. И, вдруг, упираюсь во что-то мягкое.

Что-то мягкое в свою очередь издало сдавленный хрип и отступило.

Бросив веник из веток, я обернулась, пряча лопату за спину. А передо мной, обхватив самое ценное, и согнувшись, корчился Пересмешник.

— А что это вы господин, посол, среди ночи шастаете? — ехидно поинтересовалась я, когда парень выровнялся и перевёл дыхание.

— Стало интересно, чем это амазонки по ночам занимаются, — внимательный взгляд сначала изучил меня, потом лопату, торчащую за спиной, и остановился на венике.

— Клад ищем. Ночью самое лучшее время для поисков! — размахивая копалкой, соврала я, а парень всматривался так, что мне от чрезмерного внимания снова поплохело: ноги задрожали и во рту пересохло. К моему счастью, на улочку сворачивала Любовь, возвращаясь обходной дорожкой, чтобы сдать пост Надежде Краснощёкой.

— Это вам! — всучив лопату Пересмешнику, я злорадно улыбнулась на прощание, и помчалась домой, прикрываемая тенью деревьев и кустов.

— Эй! — донеслось от мужчины позади.

Утром всех разбудили петухи, крик Настасьи, встретившейся лицом к лицу с пугалом, а так же возмущенный гомон стражниц.

На площади у Совещательных Хором собралось немало народа. Фая потащила меня в самую гущу, посмотреть из-за чего сыр-бор разгорелся. Ну, я-то знала. А вот подруге действительно было интересно.

В самом центре, на возвышенности, стояли Мудрейшая, растрёпанная Настасья в обнимку с чучелом (они друг друга дополняли) и, уже не такой счастливый Пересмешник. Хоть его и не устраивала сложившаяся ситуация, но держался он гордо.

— Это всё он! Его сторожихи видели с лопатой. Вот этой! Знать, его рук дело! — кричала Настасья, теребя несчастное пугало и тыча пальцем в орудие моих козней.

Бабы из караула в один голос подтвердили, что всё видели. И даже приврали немного. Пересмешник виновато потупил взгляд. Мудрейшая отобрала у него лопату и, мазнув по ней взглядом, сосредоточилась на толпе. Я попятилась.

— Ориана, не твоя ли? — разыскав меня, поинтересовалась она, итак прекрасно зная, чья эта несчастная копалка.

Все присутствующие на площади обернулись ко мне.

Сразу вспомнилось злосчастное собрание в Ближних Холщовицах. Ещё чуть-чуть и на лицах соплеменниц заблещет тот же отблеск праведного пламени, на котором меня однажды уже пытались сжечь.

Пришлось сознаться.

Я вышла вперёд и робким голоском промямлила, мол, моя. Далее должно было наступить раскрытие моего злого умысла, покаяние, и наказание. Но этот дурачок-посол и тут влезть умудрился.

— Мудрейшая, покорнейше прошу прощения, — сладким голоском запел Пересмешник. — Здесь есть место глупой ошибке. В наших краях мужчины из покон веков проверяли смелость, отвагу боевых товарищей шокируя будущих напарников. У нас это называется «Метод удивления». — Непонятно откуда взявшаяся толпа воинов, с идиотскими выражениями на лицах, поддакивала и кивала, абсолютно соглашаясь с разглагольствующим. Хотя голову даю на отсечение (не мою — Настину), что такого глупого обряда нет!

Моя челюсть предательски отвалилась.

Амазонки с не менее туповатыми выражениями на физиях больше рассматривали, чем слушали парня. Ну симпатичный, чего уж тут сказать.

— Вчера вы лично обещали выделить нам самых лучших ваших воительниц, я решил проверить их. Вот удостоверился, что женщины, амазонки, — (он намеренно подчеркнул это слово, зная, как легко задеть честь наших баб), — превосходят самых закалённых в битвах воинов своей смелостью. И теперь всё наше войско преклоняет голову перед вами в знак уважения.

Мужицкая толпа согласно кивала. Пересмешник отвесил глубокий поклон, опустившись на колено перед Мудрейшей. Я ожидала, что она сейчас треснет его по лбу своим любимым боевым посохом, но предводительница проглотила его враньё и, расплывшись в самодовольной улыбке, коснулась рукой тёмной головы посла. На мою отвисшую челюсть теперь можно было наступить, потому что она валялась на земле, мешая прохожим.

Звук синхронно приземлившегося на колено отряда из каррского государства, заставил подпрыгнуть на месте и меня, и сестру. Файка благоговейно лыбилась во все зубы, как и остальные бабы совершенно ненормальной амазонской деревеньки. Настасью вообще распирало от гордости! Хотя по смятению на её лице можно было прочесть, что она так и не поняла, благодать ей оказали или просто поиздевались.

Пересмешник повернулся, разыскал меня, и так ехидненько-ехидненько подмигнул.

Нахал! Да что он о себе возомнил!..

День продолжился празднованием Настькиного посвящения. Могла поспорить, что этой ночью не одно пугало перекочует из огорода под окно, как дань чужим традициям, ну и просто для проверки на боеготовность.

А я так и стояла бы как полная дура посреди площади, но, вернувшись к чествованию гостей, Мудрейшая вспомнила, кто подсобил сладкоголосому Пересмешнику с его идеей «обряда посвящения в боевые друзья». Предводительница за помощь послам послала меня… в лес. Так что пришлось плестись к медведю на съедение — в смысле, забить кабанчика для дорогих гостей.

Из того, что я успела подслушать, оказалось, что Пересмешник не какой-нибудь рядовой воин, а сам советник его высочества. Ну, или камердинер, а советником он служит у его батюшки. Тут без хмеля не разберёшься. Одно мне было ясно — почему наша Мудрейшая так быстро замяла историю с лопатой. Дело в том, что многих наших девушек (шпионок) готовили для работы тайными агентами королей. Заодно и любовницами. И тёплые отношения с соседями — это светлая перспектива для продвижения самых одарённых учениц.

Я шла, глядя себе под ноги. Размышляла, почему он не выдал меня? Если б сразу всё рассказал, то не пришлось бы проходить через позор. Или ему нравится вот так перед всеми плясать? Нет. Это неспроста! Мужчина его уровня, дослужившийся до советника в столь юном возрасте, страдал бы заоблачным самомнением, на уровне их короля или того же придурковатого принца. Но Пересмешник не умещался в известные мне стандарты. Что же подвигло, его на сей подвиг?

Солнце поднималось к своему пику. Становилось всё жарче. В своих раздумьях я не заметила, как дошла до полянки, на которой когда-то меня учили стрелять. Именно здесь, я впервые взяла в руки лук. Мне тогда было лет восемь, но я смогла показать не абы какие задатки стрелка.

Вспоминая, давние уроки, я слушала лес. Амазонская деревенька уже была очень далеко за спиной. Примерно в двадцати шагах, за высокими кустами шумела речушка. Дальше от неё — небольшая гора с вполне уютной пещерой, где мне не раз доводилось ночевать. Лёгкое колыхание листвы, шум воды, и вот оно: хруст сухих веток под копытцами увесистого дикого кабанчика.

Мишень оказалась на прицеле…

Свист стрелы…

Предсмертный хрип несчастного животного…

Противно было тащить на плече мешок, от которого пахло смертью. К тому же кровь, капающая с днища, заляпала штаны. Солнце безжалостно палило. Из тени деревьев выходить не хотелось.

В деревеньке тем временем шли показательные учения. Для гостей. Якобы совершенно ненавязчиво амазонки надели свои лучшие доспехи, похватали боевые палицы и давай на тренировочном поле мутузить друг друга под восторженные выкрикивания мужичья, собравшегося на это посмотреть.

Я бросила мешок к ногам нашей кухарки Арсины, которая уминала яблоко за яблоком, посмеиваясь над сражением Зиновьи с Дариной. Девушки так вошли во вкус, что тренировка походила на смертный бой.

— Что это они так разошлись? — я пыталась понять, как можно махаться в такую жару.

— Зинка припоминает Дашке вчерашнее. Та помчалась на любование с одним из этих вояк, и прихватила Зинкины новёхонькие сапоги из выделанной кожи. Она их в последнюю поездку покупала, в городе. Кучу денег отдала. — Смаковала сплетню Арсиния.

Поединок кончился бы отрубленными ногами, но наставница остановила склочниц. Следующей вышла Настасья. Белокурая, высокая и голубоглазая, она входила в особую категорию амазонок. Умение выуживать информацию из любого, безупречное владение искусством обольщения — всё это делало её лучшей из лучших. А как она дралась на мечах!.. Она превосходила нас во всём, за что её многие не любили. У меня к ней была совершенно другая неприязнь. В детстве, она со своими прилипалами, Войкой и Зиновьей, очень грубо подшучивала над более слабыми — над нами с Файкой. Воспользовавшись доверчивостью двух маленьких семилетних девчушек, будущие шпионки затащили нас в лес, в глубокую дурно пахнущую трясину. Мало того, боевые подруги принесли из деревни навоз и сверху присыпали, посмеиваясь над нашей доверчивостью. Под вечер мы всё же выбрались. Ябедничать не стали. Получили по шеям за прогул занятий по борьбе. Розги сносили молча. Все напасти мы приняли стиснув зубы. А потом настало время долгой изматывающей мести.

Бывало, проснётся наша златокудрая Настасья, гордость амазонской деревушки, а вся комната пестреет «приветами» от коровушки Бурёнки.

Не раз выяснялось, что козы те ещё модницы: они часто устраивали демонстрацию головных уборов, сделанных из чистых и грязных трусилей шпионок. Те, кому принадлежало бельё, краснели, кричали, грозили и, в конечном счёте, рыдали. Зато окружающие веселились.

Благодаря нам с Фаей жизнь в амазонской деревне нельзя было назвать скучной.

Самой жестокой шуткой было — ничего не делать. Первые красавицы собирались вместе, вооружались палицами и дубинами. До бесиков в глазах нервно вглядывались ночью в окно, реагируя на каждый скрип, и ожидая, когда придут враги в нашем лице. А мы спали себе спокойно дома, в то время, как нервы противниц портились и без нашего участия. К утру они изматывались так, будто неделю мешки с картошкой таскали.

Вспомнив былое, улыбнувшись, я дотянулась до бочонка с водой, и опрокинула на себя. Одежда намокла и прилипла к телу, но хоть ненадолго стало легче дышать.

— А ты к ним не пойдешь? — спросила Арсина, жаждущая поглядеть, как мне накостыляют за то, что некогда утащила с её кухни пирожки.

— Я что на блаженную похожа? — отмахнулась я. Это был риторический вопрос. Но, пролетев семь с лишним метров через поле, к моим ногам рухнул боевой посох. И прислала его Настасья.

Я уставилась на предмет.

— Может и не похожа, но с поля оно виднее! — издевательски подметила кухарка.

Настасья пристально смотрела на меня, угрожающе вперив руки в бока. Над площадкой повисла тишина. Толпа ждала, приму ли я вызов. Разве я могла отказать им в удовольствии увидеть белокурую красотку купающейся в грязи? Эх, жаль луж нигде нет. Я подхватила палицу и побежала к полю. Зрители захлопали, заулюлюкали: девушки, зная, что сейчас состоится драка двух ярых врагов, а мужчины — им просто нравилось наблюдать, как две девки дёргают друг друга за космы.

Остановившись против Настьки, я заняла боевую позицию, и подбадривающее подмигнула сопернице. Белокурая, ловким движением ноги, заставила посох подняться в воздух с земли. Схватила его, поймав на лету. Бой начался.

Для приличия мы немного покружили, примеряясь как бы поэффектнее нанести удар. Я атаковала первой. Молниеносная атака снизу, к сожалению, была блокирована. Но следующие удары наносились быстро, заставляя противницу пятиться.

Затем настала её очередь: череда ударов справа, снизу, снова справа — не поражающих, скорее выматывающих. Размах, бросок и палица могла бы раздробить кости моих ног, если бы я вовремя не подпрыгнула.

Мы обе дрались играючи. Ведь нельзя показывать врагу ни страх, ни усталость! — так нас учили. Пусть враг думает, что перед ним неуязвимый сумасшедший — это нанесёт больше вреда его уверенности, и он оступится, каким бы сильным ни был. Вот тогда и можно его добить.

Настасья била, вкладывая в каждый удар всю нерастраченную ненависть. Складывалось впечатление, что она вся состоит из желчи и неистовой злобы. Вот-вот и глаза загорятся адским пламенем — и проступит её настоящее обличье.

Не отступать же перед демоном! Я решила сыграть по её правилам. Только злости во мне не было. Просто с каждым движением сбрасывала груз тяжёлых дум вместе с потом, вкладывая самые беспокоящие меня эмоции в палицу.

Ещё один взмах, и оружие разминулось в попытке встретиться с моим правым ухом. Пока Настасья увлечённо пыталась оттяпать дубинкой мне голову, я ловко присела на корточки, и врезала левой ногой по её хрупким лодыжкам. Белокурая рухнула в пыль, что разозлило шпионку до предела. Я протянула ей руку, помогая подняться. Раскрасневшееся лицо и злобно сощуренные глазки дали понять, что у неё всё под контролем. В моей помощи она не нуждалась. Именно такие мысли, как мне кажется, символизировал плевок, не долетевший до моего сапога.

С большим норовом Настасья поднялась и бросилась на врага, осыпая вихрем ударов, приходившимся то по моей спине, то по плечам. Растерявшись, я сначала просто уварачивалась. Чувство боли обозлило, напомнило о нескольких приёмах, о которых знали не все. Позволив сопернице уронить меня на землю, в тот же момент, когда она склонилась, чтобы нанести окончательный удар, я уперлась ногами ей в живот, и перекинула тело противницы через себя, быстро вскочив на колени и прижав Настьку палицей к земле. Всё произошло так быстро, что шпионка толком и не поняла произошедшего.

Белокурая разъярённая бестия отказывалась принимать поражение на глазах у такой толпы. Она ведь всегда была лучшей! И проиграть мне — хуже унижения не придумаешь.

Я позволила ей отбросить мою палицу. Сама же отскочила в сторону. Будучи окончательно измотанной и жарой, и поединком, я хотела поскорее оказаться в своём палисаднике. Настька замахнулась, но её остановила наставница, незаметно для нас влезшая между двух огней — мной и фурией.

— Хватит! — Угрожающе зыркая глазищами, прогремела она. — Сведение счётов на сегодня окончено! Вы пойдёте за мной!

Я опустила голову. Ну что ещё такого сделала? За что меня в этот раз накажут?

Мы поплелись за наставницей к Совещательным Хоромам. Вышагивая по полю, я заметила одинокую фигуру у могучего дуба на пригорке. Пересмешник занял моё любимое место и наслаждался представлением. Стоило ему махнуть мне рукой, как я тут же споткнулась… Сглазил, гад!

В «комнате пошептушки» нас уже ждали вызванные с занятий по ближнему и дальнему бою девять амазонок, среди которых была и Фая. Мы с Настькой стали в общий ряд. У меня от нервов начался зуд во всех конечностях. Я старалась чесаться как можно незаметнее. Но в строю больше никто не приплясывал на месте, так что я впала в око Предводительнице. Настроение у нее было мерзкое. Я сразу огляделась, прикидывая в каком углу мне на придется стоять…

Матушка коварно заулыбалась. Я подумала, что лучше всего спрятаться за Фаей, повернулась к ней, а она просто сияла от счастья.

«Точно беда будет!» — подумалось мне при созерцании всего этого.

— Амазонки! — торжественно, даже слишком пафосно обратилась Мудрейшая. — Наши гости из Карры завтра отправляются в Ладонис. Вам выпала почётная задача сопровождать принца каррского в его путешествии. Для сего задания я выбрала самых отважных, сильных и смелых…

Ну, всё это не про меня, так что пропустим мимо ушей.

— …Достойно показавших себя на последних испытаниях амазонок…

Вот это вообще ко мне не относится! Чем дольше я её слушала, тем отчётливее проявлялось ощущение, что меня сюда случайным ветром занесло. Понимаю: Настасья, Жорса, прекрасно владеющая техникой ближнего боя, Рада — лучший стратег, Войка — искусительница, каких свет не видовал (на её формы велись все мужчины без исключения), Тара, в умелых руках которой любой предмет становился оружием, близнецы Марта и Мира — лучшие ищейки, а так же Заря, самая быстрая наездница и моя Файка — охотница и очень даже неплохой воин! — команда та ещё. Но я то… Я в эту компанию как попала?

— О приключениях его высочества никто не должен знать! — закончила Мудрейшая, потом повернулась к Настасье и Войке, хитро подмигивая сказала: — Никто, кроме меня. В случае чего разрешаю действовать на своё усмотрение, и если получится узнать что-то интересное, — (она явно имела в виду компромат, а действовать, если что в постели) — запоминайте, узнавайте, потом доложите! Информация о соседях никогда лишней не бывает, особенно если они превратятся во врагов. А когда-нибудь именно так и произойдёт. Ничто не вечно. Поведёшь всех, ты, Настасья. Но предупреждаю, с Ори меньше вступайте в склоки! Понятно? Я не против, чтоб вы дурь друг из друга выбили, но долгий срок будете на глазах у незнакомцев. Не запятнайте доблестного имени амазонок! Все свободны! — Отмахнулась Мудрейшая, и устало согнула спину, поудобнее усаживаясь в любимом кресле. Былого напора, величия в ней больше не наблюдалось. Теперь она походила на уставшую старушку. Слабую такую… Поэтому, я отважилась поинтересоваться.

— Э… Можно вопрос? — встряла я в её раздумья, когда все уже собрались выходить из зала.

— Нельзя! — коротко отрезала Мудрейшая, закрыв лицо руками.

— Но!.. — снова подала голос я, и предводительница поняла, что либо она со мной объясниться и докучливая муха тихонько смоется с глаз долой, либо причину всех проблем придётся уничтожить, то есть убить. Последнее ей нравилось, но между нами стоял неоспоримый авторитет бабушки.

— Ну что тебе ещё? — проговорила она, на самом деле подразумевая «Чтоб ты провалилась, дрянь!».

Мудрейшая тяжело вздохнула и уставилась на меня испепеляющим взглядом, в надежде, что я сейчас сгорю и со мной нянчиться нужды не будет. Но я из вредности выдержала и даже не задымилась.

— Вам не кажется моё… назначение… ошибкой? — промямлила я.

— Ты, как амазонка — одна сплошная ошибка! — повеселела предводительница.

Я надула губы. Она, конечно, правду сказала, но меня это так обидело!

— Ты хочешь знать, почему ты едешь со всеми? — продолжила Мать, спокойным поучительным тоном. — Ты ученица знахарки. Как думаешь, кто будет залечивать раны воинам, если на делегацию принца нападут…

Она уставилась на меня, будто я была такой глупой, что не видела очевидного, причём лежащего перед моим носом.

— Ну, в принципе, правильно… — Согласилась я, пожав плечами. Усомнившуюся в её благоразумии амазонку предводительница готова была наградить ударом боевой палицы в лобешник, но в очередной раз сдержалась. Хоть и печально так, взглядом погладила вышеупомянутое орудие наказания.

— Иди отсюда! Пока я тебя в ссылку не сослала… — Разозлилась Мудрейшая и запустила мне вдогонку свиток.

Оказавшись за дверями, я поняла, почему у Файки было такое вдохновенное лицо — подвиги! Она получила то, чего хотела. И даже если бы меня не назначила сама Мудрейшая, то Фая умоляла бы её взять меня с ними хоть поваром. Кстати, а не она ли руку к этому приложила?

* * *

Вечером деревня озарилась свечами. На площади накрыли огромный длинный стол и устроили пир. А потом и пляски в честь гостей. Единственные менестрели постоянно причитали, что не могут отвлечься от инструментов и потанцевать. Был там и принц, и даже покружил немного с нашей Настасьей. Файка спряталась дома, увлечённо натачивая кинжалы и метательные звёзды. Я же пошла проститься со своим любимым местечком. Под горкой, на которой раскинул ветви могучий старый дуб (недавно «оскверненный» Пересмешником), была чудная полянка, где росла мята. Скинув сапоги, босыми ногами я коснулась прохладной травы. Лёгкость и свежесть поднимались от кончиков пальцев вверх по телу, остужая и придавая новых сил. Казалось, что до этого я не дышала, а теперь, когда едина с землёй, могу вдыхать аромат мяты полной грудью. В самые тяжёлые моменты, я приходила именно сюда и, заботливая травушка давала ещё один глоток надежды на лучшее. Хуже всего было зимой: в сугробах не поваляешься, мяту не понюхаешь. Зато, насушив любимой травицы, я пила из неё чай.

Отбросив все мысли, я с наслаждением упала на мягкую землю, головой в кусты мяты.

Хорошо-то как!

Луна смотрела на меня, я — на неё. Сейчас мне было глубоко наплевать на предстоящие долгие дни вдалеке, путешествие по дорогам, которых я не знаю в обществе Настасьи и Пересмешника. Всё это завтра. Пока оно не настало, можно спокойно насладиться одиночеством.

Сделав ещё несколько глубоких вдохов, я закрыла глаза. Где-то поблизости затянул свою мелодию кузнечик, а его было слушать куда приятнее, чем наших менестрелей. В отличие от них, он никогда не фальшивил и не требовал с ним потанцевать.

Я проваливалась в дрёму, когда над моей головой, что-то шумно приземлилось и замерло.

— В одиночестве лучше козни придумывать? — раздался мужской голос, заставивший меня мигом раскрыть глаза, и жутко испугаться.

Моему взору предстал Пересмешник. Не иначе, как мстить пришёл. Но я так устала, что единственным движимым мускулом в теле был только язык. Им я и воспользовалась, съязвив в ответ:

— Ещё бы! А достопочтенный господин советник хочет поучаствовать? — согласно моему плану, такое предложение, особенно после утреннего представления, должно было отбить у него охоту не только разговаривать со мной, а стоять рядом. Этот же рыцарь недобитый, не просто остался, а имел свойство сказать следующее:

— Хочу! Только в этот раз всё устроим в обратном порядке: я придумываю и исполняю, а кое-кто отдувается, стоя на площади с видом раскаявшейся грешницы…

Э, какая у него фантазия!

— Я что ли? — глупо хлопая ресничками, и оглядевшись по сторонам, пришла к выводу, что именно обо мне шла речь. Вроде бы других кандидатур не было в округе. С наигранным видом «да я — сама наивность!», заявила: — Мне этот образ не идёт!

— Да?! — удивился Пересмешник. — А мне кажется, что совсем наоборот. Судя по всему, без тебя тут ни одно событие не проходит.

— Никому не верьте! Я ни в чём не виновата. К тому же лопату вы сами взяли. А могли бы тихонько спать себе, и не лазить по двору среди ночи. — Тут кое-что припомнилось: — Кстати, может быть уважаемый советник поделится секретом, почему принял всю вину на себя?

Вопрос Пересмешника смутил. Перестав улыбаться, он опустил голову и сосредоточенно рассматривал носок своего сапога.

— Там, где я родился, — заговорил он. — Не принято перекладывать вину на хрупкие женские плечи. Мужчина несёт на себе ответственность за того…

Пересмешник говорил таким серьёзным проникновенным голосом, что сначала я заслушалась, утопая в глубине его тембра. Глядя на мужчину, как на великого сказочника, я, как маленький ребёнок, сидела с открытым ртом. А потом ко мне снова вернулось моё гаденькое настроение. И, подскочив на ноги, в пылу речи, я двинулась на парня, который с перепугу отступал, не понимая, чем пробудил во мне злого зверя — жабу. Ведь я грозилась его задушить.

— Ты! — завопила я, но осеклась. — Вы… на земле вольных женщин! И мы сами несём за себя ответственность! Так что не надо тут что-то с кого-то перекладывать…

Свобода и признание силы амазонок всегда были болезненной темой. Если кому хотелось вызвать одну из нас на поединок, стоило только задеть в разговоре вопрос о подчинении женщин мужчинам, и начиналось такое…

— Или ты… то есть Вы хотите сказать, что я… то есть мы, амазонки, слабые? — так и не определившись как обращаться к Пересмешнику, я просто ткнула ему в грудь пальцем, совершенно запутавшись во всех этих «мы», «вы».

Парень заулыбался. Сделал шаг вперёд, оказавшись слишком близко ко мне — так, что я чувствовала его дыхание на своём лице. Он был не на много выше меня.

— Во-первых, ты — не слабая! Я видел, как ты дерёшься. Конечно, кое-чего тебе ещё не хватает. Например, устойчивости — ты неправильно распределяешь вес во время атаки. Я заключил, что это из-за того, что ты привыкла защищаться. А значит, предпочитаешь не лезть на рожон! Это тоже тебе в плюс. Да и к противнику, относишься мудро. Победив, даёшь возможность встать и уйти. Молодец! А во-вторых, — ещё одна красивая и добрая улыбка сверкнула на его лице, заиграв блеском в глазах. — Моё имя Тайрелл. Так, что давай перейдём на «ты», чтобы больше не путалась в чинах, званиях и обращениях. — Предложил он.

Оказывается, Пересмешник умел извлекать полезную информацию из всего, что видит. За несколько часов этот человек узнал обо мне больше, чем наставницы, считавшие меня неумёхой, никчёмной служанкой, за долгие годы.

Парень продолжал улыбаться, довольный произведённым впечатлением. А я не знала, что говорить. С одной стороны, он меня похвалил, с другой… Странный он.

— Значит, во-первых, как ты говоришь, с опорой у меня всё в порядке! А во-вторых, Ориана. — Смяв последнее сорвавшимся голосом, я протянула руку, чтобы закрепить обряд знакомства рукопожатием.

Вместо того, чтобы просто пожать мне руку и отпустить, он склонился и поцеловал тыльную сторону моей ладони. По телу от этого разлилось подозрительное тепло. К щекам хлынула кровь, а в ушах зазвенело. Во рту пересохло. Дыхание спёрло. Короче говоря, от общения с ним мне сделалось жутко плохо.

— Ты это чего? — опешила я, отнимая руку.

— Так приветствуют дам, то есть прекрасных женщин, демонстрируя им своё почтение. — Пояснил Тайрелл, ухмыляясь моей неосведомлённости.

У меня же возникли два абсолютно противоположных желания: бежать от него со всех ног и остаться. Однако ноги налились тяжестью, так что я осуществила последнее.

— Может, присядем, — грациозным жестом руки предложил он.

Я снова села на траву, а советник развалился, закинув руки за голову рядом. Причём уволился в моей мяте. Это уже верх наглости! Сначала мой дуб осквернил, а теперь и мяту… Он что издевается?

— Почему ты оттуда ушла? — спросил парень, намекая кивком головы на толпу беснующихся под жуткие скрипы и сопение расстроенных старых инструментов.

— А ты? — не ответила я. Представить себя веселящейся в одной компании с Войкой и Настасьей было также трудно, как меня же танцующую в паре с каким-нибудь потным воином, пускающим слюни на мою грудь.

— Вообще-то, я был первым. Но отвечу. Я с детства при дворе среди подобного шума, поэтому мне просто захотелось сбежать хоть разок. Спрятаться от всех. — С задумчивым видом рассказывал Тайрелл, смакуя победу над обществом и тишину вокруг.

— А тут я всё испортила…

— Ты ничего не испортила, — заверил он, рассматривая меня. — Кстати, а чем тебе не угодила эта… Настасья, кажется? Я видел, как вы дерётесь. И кстати, болел за тебя.

— У… — смутилась я. — Это долгая история.

— Куклу не поделили или мужчину? — снова попытался проанализировать Тай.

— Деревню. Не поделили! В кукол, чтоб ты знал, амазонки не играют. Мужчины здесь появляются редко. Мы имеем право общаться с ними только достигнув зрелого возраста — с 16–17 лет. Тогда нас выпускают на последние испытания… Э… — Я вдруг, поняла, что слишком углубилась в объяснения и сейчас наговорю лишнего. — А с Настасьей, это тянется с самого детства. Они, скажем так, неудачно подшутили надо мной и моей подругой и теперь…

— Ты мстишь ей. Неужели ты ненавидишь свою соплеменницу? — он задавал вопросы, нежась в моей мяте, что выводило меня из себя.

— Я? Да я люблю её всей душой! — не согласилась я, и уточнила: — Как очень старшую, злющую, с отвратительным характером, сестру. А ночное, это проявление моей любви.

Для пущей правдоподобности я даже ресничками похлопала, как нас учили на уроках обольщения. Наставницы говорили, что женские ужимки производят определённый эффект на мужчин. Но моя проба только развеселила Пересмешника и он безжалостно надо мной посмеялся.

— Страшно представить, как же ты ко врагам относишься! — не унимался парень. — Да у тебя характер посложнее, чем у этой вашей Настасьи! А мой учитель на меня жаловался. Да он с тобой не был знаком! Интересно, чтобы он сказал, если бы я познакомил вас?

— Ну, какая есть. Тебе меня терпеть ещё долго придётся. Мудрейшая Мать причислила меня к вашему походу. — Пожала плечами я. Теперь настала моя очередь его рассматривать.

— Уже осведомлён! — перестав смеяться, Тайрелл заговорил более серьёзным тоном: — Давай договоримся сразу. Раз уж нам быть боевыми товарищами, никаких шуток вроде тех, которые ты устраиваешь здесь! По крайней мере, в отношении меня. Не хотелось бы проснуться утром, и встретиться нос к носу с каким-нибудь чучелом!

— Конечно, советника такие шутки… — злорадно заулыбалась я, представляя удивленное лицо Тая, с утра наступившего на ловушку и перепачканного грязью. Такой бодрячок порадовал бы всю армию. Но он, словно прочитав мои мысли, пригрозил пальцем и подытожил:

— Дискредитируют!

— Слушай! — толкнув парня в плечо, решила спросить я. — Что заставило вас поднять зады и переться в такую даль?

— Мать… — вздохнул, вглядываясь в даль, советник. — Королева-мать решила, что правителю нужны опора и военная поддержка. «Негоже молодому королю ходить неприкаянным». — Передразнил Тай манеру королевы наставлять принца на путь истинный.

У него хорошо получилось дразниться. Я рассмеялась.

С принцем и его матерью советник явно был «на короткой ноге», но при этом между ними встрял острый кинжал. Наверное, не во всём сходились во мнениях. Насколько, я заметила, с принцем Улианом у Тая такие же тёплые отношения, как у нас с Настасьей. Думаю это из-за ревности. Ведь они были почти одного возраста. Наверняка, советник пользовался особым вниманием королевы, за что и попал в чёрный список высочества.

— То есть, вы везёте его на смотрины, как скот, чтобы продать дороже? — издевательский тон сделал своё дело и, Пересмешник проглотил наживку. Злость заставила его резко сесть. Я же воспользовавшись минутой праведного гнева, спокойненько опустилась на его место и, потянувшись как кошка, жадно вдохнула аромат мяты, намереваясь вынюхать всё, чтоб ему не досталось.

— Это просто компромисс! — возмущался Тайрелл, уже сообразив, в чём дело по моему довольному виду. — Во имя народа Карры!

— Угу, — кивнула я, мне начинало безумно нравиться выводить его из себя. — Я ж и говорю, «жертвенный агнец»!

Не знаю, что злило его больше: моя самодовольная ухмылка или сказанное в адрес принца. Советник позволил себе вспылить, набрал больше воздуха в грудь…

— Ты не понимаешь! — Он уставился на меня таким грозным взглядом, что мог бы сейчас вызвать на дуэль, отстаивая честь не шибко любимого им принца. Но рассмотрев в моём лице подлое смирение, успокоился и махнул рукой, дескать, что с неё взять — баба!

— Бесполезно! Ты несносна! — озвучил собственные мысли мужчина.

— Я ж тебе честно в этом призналась минуту назад.

Зачем отрицать? Пусть знает, с кем связался. К тому же, я так и не пообещала, что не навещу его ночью с черепом вместо лица, к примеру.

Спорить ему было не с чем и не с кем. По-видимому, советника просветили о характере каждой из амазонок, дополнявших «свадебную армию». Вздохнув, мужчина умастился возле меня, лёг на спину, и попытался снова пристроить голову в моей мяте. Но я нагло сгребла её под себя. Советнику пришлось довольствоваться меньшим. Вырвав из-под моей руки листик, он стал вертеть его перед носом, устремив взгляд к звёздам.

— Так почему ты не на площади со всеми? — снова спросил он.

Почему это так его заинтересовало?!

Я бы сейчас как встала, как высказала ему всё, что думаю…

Но с каждым вдохом свежести меньше хотелось разговаривать. Разум не собирался подчиняться, и голос советника доносился издалека. Глаза медленно закрывались.

— Наши менестрели не так уж замечательно играют, чтобы позволить им терзать свои уши! К тому же, я не умею танцевать! — каждое слово подавлялось зевком, и концовка фразы прозвучала шёпотом.

— Давай я тебя научу! — загорелся идеей собеседник.

Что ж ему на месте то не сидится!

Отказываясь подниматься и выпускать из себя медведя-топтуна, я уткнулась лицом в траву. Этим вечером советнику повезло — его ноги остались целыми. Если он вообще выкинет из головы эту дурацкую затею, то ни одна часть его тела не пострадает вообще. А держись он от меня подальше, то счастливая, долгая жизнь ему обеспечена.

— Тай, — жалобно промямлила я. — Давай в другой раз!

До меня не донеслось ни звука. Тайрелл ненадолго замер, наверное, задумавшись о своём, о советничьем.

Наконец-то, замолчал! За что я была ему очень благодарна!

Уже не сопротивляясь, я провалилась в темноту. В такую сладкую, обволакивающую, мягкую. Моё погружение в бездну сопровождалось чудной скрипичной арией кузнечика, и тихим дыханием Пересмешника…

Сладкая темнота…

Едва солнце собралось подняться из своего укрытия, петух Любы уже взгромоздился на ограду и громогласно поприветствовал начало нового дня, пробуждая всю округу. За что в птицу запустили вязаным лаптем.

Люба не любила рано просыпаться, предпочитая с часик понежиться в кровати. А живность в её дворе этого не одобряла, и заготавливала подлости к пробуждению любимой хозяйки: коза отвязывалась и шла точить рога об копыта лошади, та в свою очередь, чтобы отбиться от назойливой драчливой твари, била копытом по упорке, которая ломалась, предоставляя кобыле полную свободу действий. Подгоняемая козой лошадка мчалась вовсе не в сторону леса, а в огород. После чего Любане приходилось расплачиваться за дообеденный сон, покупая продукты на рынке — на её грядках ничего не росло благодаря зверюгам.

Заспанное солнце показалось над горизонтом.

Я лежала с открытыми глазами и пыталась понять: «КАК?». Как такое могло произойти? Вчера я так доверчиво закрыла глаза рядом с мужчиной и уснула… Вот идиотка! Одно из главнейших правил амазонок: никогда не расслабляться в обществе врагов, мужчин и незнакомцев.

Так, что произошло этой ночью? Ощупав себя и убедившись, что все вещи на мне, версию с любовными играми, я с облегчением откинула. Нащупала кое-что лишнее. Куртка, мужская. Пахнет чем-то приятным. Ландыши или сирень? Принюхавшись, я никак не могла стащить с себя эту ненавистную вещь.

Пересмешник ещё спал в рубахе, на холодной земле. Он пытался согреться и спрятал руки подмышки. Светлое, в принципе, красивое лицо побледнело от утреннего ветерка, доносившегося из лесу. Видимо снились Таю приятные сны — ни одной складочки на лбу, уголки губ слегка вздёрнуты вверх. Королевские наложницы в его огромной постели совсем расшалились и вытворяли что-то этакое — решила я.

— Сейчас, ты получишь такое удовольствие дружочек! — Я безжалостно потрусила его за плечо.

— Тай! — рычала я.

— Ори… — сквозь сладость сна выдохнул парень и, попытался расплющить правый глаз.

Когда я, наконец, отпустила советника, он уже самостоятельно уселся и, растирая замёрзшие плечи, постарался расправить затёкшую спину.

— Что было ночью? — уточнила я, чтоб уж точно знать, не совершила ли ошибку.

Парень по утрам туго соображал, поэтому мой вопрос заставил его задуматься. Осмотрев меня многозначительным взглядом, Тайрелл выдавил:

— Ничего. А что?

— Слава Прародительнице!

Тайрелл пожал плечами, откровенно не понимая моей радости.

— А что тут такого? Даже если бы и было…

Может для него ночёвки с девицами вполне нормальное явление. Но меня за проведённую ночь с советником, даже если между нами ничего не происходило, засмеют.

Матушка! Да если бабы в нашем селе узнают!!!

То ли ветер пуще дуть стал, то ли я уже леденела от ужаса, но мне стало совсем дурно. Не дай Богиня, узнает об этом Настасья, и мне впору будет идти самой закапываться близ дороги, предварительно написав углём на лбу самые позорящие слова. А ещё наставницы пристыдят, мол, «От испытания, значит, отказалась, а с советником якшаться — губа не дура!». И эти взгляды Мудрейшей: «Всё-таки будет из тебя какой-то толк!». Потом гордость в глазах Ба: «Осмелилась таки! Слава Прародительнице!».

Нет! Я не выдержу. Они ж все надо мной полгода потешаться будут!..

Окинув зловещим взглядом советника, я взвесила, а смогу ли его по-тихому прибить? Он парень крепкий, просто так не сдастся. А если тюкнуть его чем-нибудь?

— Амазонки же к этому нормально относятся. Чего ты так на меня смотришь? — заподозрил подвох Тайрелл.

— Да так… — Отмахнулась я. Ладно, пусть живёт! — Лично у меня другое мнение по этому поводу! Меня не все законы амазонок устраивают и, ложиться под кого попало я не собираюсь!

Огрызнулась я, и встретила удивлённое выражение на лице советника.

— Я — «кто попало»? — Чёрные брови резко вздёрнулись вверх от обиды. Похоже, он всё воспринимает на свой счёт.

— Не придирайся к словам! И вообще, я не об этом.

Я проинструктировала мужчину по поводу направления, куда ему стоит идти:

— Всё расходимся! Ты туда, а я — туда.

Советника я направила огородами, прямиком к «комнате пошептушки». Сама же двинулась к тропинке, и уже было налегке, пошла домой, как по еле слышным шагам за спиной, поняла, что этот подлец увязался следом.

— Давай я тебя провожу! — застал врасплох его голос.

— Ты не расслышал? Тебе в другую сторону! — Разозлилась я. — И никому ни слова!

Сомневаюсь, чтобы он хоть чуточку серьёзнее воспринял мои угрозы. Тайрелл сверкнул глазами и, развернувшись на пятках, зашагал обратно. За что ему огромная благодарность в виде не долетевшего камешка.

Прошмыгнув между домами, я, наконец, добралась до калитки, уже промчалась по двору и только склонилась над корытом с водой, как из дверей появилась Фаина. С деловитым видом, она подошла ближе.

— Ты вчера столько пропустила! — начала подруга, смакуя предстоящее повествование.

Я усиленно делала вид, что мне очень интересно, но в данный момент занята умыванием.

— А где ты была? — опомнилась Фая. Этого вопроса я и боялась.

— Я? Где и обычно… — надежда, что сестра не станет допытываться, была ничтожно жалкой. Подруга, не посчитав сенсацией моё вчерашнее исчезновение, повествовала о ночной выходке соотечественниц. Очередной скандал в деревне амазонок был гораздо интереснее моей тайной ночной жизни.

— Сижу я себе дома, никого не трогаю, ножи точу…

Знакомая история. Неужто кого-то прирезала?

— Тут, крик, гам, шум. Выглядываю в окно — Жорса с Тарой космы друг другу высмыкивают…

— По поводу?

— Жорса хотела покичиться своим умением играть на дуде, да как засипит в неё. А ты знаешь, Тару. Она ж язык в карман не засунет, чтоб промолчать. Ну и высказала всё, что в голову пришло. Короче, нашла коса на косу, и девки гонялись друг за дружкой по всей деревне. Жорса грозилась научить Тару дудеть одним местом… задним, конечно… Но в самый интересный момент вмешалась Мудрейшая и накостыляла обеим… Так что сегодня они обе э… дудеть будут… — Расхохоталась Фая, подразумевая под «дудеть» нечто другое, но в принципе, сходное слово, да и действие.

Вдохновенную речь подруги нагло перебили два гнусавых мужицких баса. Воины Улиана оживлённо обсуждали утреннее явление господина советника. Сердце замерло, и я придирчиво вслушалась, нет ли там намёка на моё причастие.

— Этот наш советничек, тоже ночью развлёкся! — смаковал сплетню курчавый ещё моложавый мужчина, за моей спиной. — Только сейчас явился. Как примчался, сразу на скакуна и в строй! Видать амазонка его всю ночь объезжала!

— Да, такой потрепанный явился! Видал я его. Небось ненасытная девка попалась, качала его до утра по траве какой-то. У него вся башка в листьях, он даже не отряхнул их. — Поддакивал второй, добавив подробность.

Прислушавшись к разговору языкатых вояк, как на зло, приостановившихся почесать языками у нашей калитки, Фая покосилась в мою сторону. Я спряталась за полотенцем, в надежде, что смотреть на меня ей надоест. Но стоило вынырнуть из укрытия, как подруга взяла меня в обиход:

— Где, говоришь, ты была? — вытаскивая из моей косы лист мяты, переспросила Фая.

— Бегала я…

Искренней веры в мои слова на Файкиной физиономии не наблюдалось.

— А не от господина ли советника каррского ты по кустам убегала? — прищурившись, сестра осматривала совсем неубедительно врущую подругу.

— Фая… — зарычала я.

К моему счастью, уже пора было собираться в путь, и на пороге появилась Ба. Она вынесла «кинжал дорог» — ветку в виде ножа, — и несколько мешочков, в которых лежали заготовленные снадобья, не вместившиеся в мою дорожную сумку.

Я приняла из её рук поклажу и мешочки, чтобы облегчить проведение обряда. Смиренно склонив головы, мы стали перед бабушкой. В тишине старая амазонка, зажатым в обеих руках кинжалом, описала над нашими макушками круг, второй, третий. Затем мы коснулись её стоп и, не оборачиваясь, побрели к лошадям.

Ненавижу прощаться, а тем более так — не сказав ни слова. Но против традиций не попрёшь!

 

Глава 3

Способы борьбы со скукой

Преодолеть расстояние до Ладониса мы должны были не привлекая лишнего внимания: сначала через лес Унны, потом крадучись по владениям Ихтяра, затем снова нырнув в лес, но уже иного царства. А пока сквозь уннийские чащи пришлось пробираться не спеша несколько дней. Командующий устраивал привалы при каждой удобной возможности, то есть трижды в сутки. Небось, мягкое место принца каррского не выдерживало истязаний искусно выделанным кожаным царским седлом. Несчастный!

Слава Прародительнице, господин советник мне на глаза ни разу не попадался, в смысле, что это я старалась прятаться от него. Но и слухов с новыми подробностями «весёленькой ночи» нашего вельможи тоже не поступало — это щекотало нервы, как затишье перед бурей. Во всяком случае, дальнейшее наше общение с советником урезалось мною на корню при малейших попытках: завидев его издалека, я ныряла за широкую спину Фаи и не высовывалась, пока Пересмешник не уедет.

После обеденного отдыха команда «По коням!» звучала унизительно противно. Знала б, какой дурак её выкрикнул — запустила бы чем-нибудь тяжёлым. И следующие три часа пути я искала увесистый предмет. Потом просто залюбовалась захватывающим пейзажем: копыта впереди едущей лошади, зад той же лошади, зад всадницы, мечи крест-накрест соединенные ремнями, и вся эта картина в обратном порядке. Даже Фая начала звереть от скуки.

— Хоть бы на принца напали разбойники! — Досаде сестры не было предела. Душа её требовала поединков и подвигов, а тут никаких действий, плетёшься на лошади. Аж в сон клонит от однообразия!

— Может, организуем? — предложила я.

Тара и Жорса обернулись, заслышав такое непотребство. Хотя, могу поспорить, они бы и сами не отказались поучаствовать в придуманной забаве. Я пожала плечами — «Леший попутал…»

— Та шо с этого тощего взять? — возмутилась подруга.

Фая не была в восторге от моей идеи. Персона принца не казалась ей привлекательной. В фантазиях особы королевских кровей представлялись ей более упитанными, мускулистыми и не сразу давались спасаться, но в итоге благодарили и награждали. А тут: белобрысый, худой и высокий. Подруге же нравились широкоплечие высоченный брюнеты.

Помолчав, Фая затянула песню:

Файкины музыкальные способности впечатлили не только до смерти испуганных белок, но и всю армию принца — в лесу воцарилась гробовая тишина, отчего песнь подруги стала ещё пронзительнее. В довершение всеобщего ужаса, я подхватила мелодию. А что? Так хоть веселее ехать. Тара и Жорса злорадно хихикали впереди… И зря! Наша песня так понравилась воинам, что было уплачено по 2 медяка каждой лишь бы молчали.

Сообразив, что пение — хороший способ обогатиться, ну, и просто от любви к прекрасному, мы снова запели. Уже другую песню. И опять примчались вояки с деньгами, уговаривая поберечь наши лебединые голосочки для концерта перед врагами, которых такие вопли должны либо заставить сдаться без борьбы, либо разбежаться в разные стороны. Чувствовать себя тайным оружием, конечно, приятно и мы согласились сохранить силы для военных манёвров.

Однако спустя ещё какое-то время стали тренировать «орудие смертоубийства», в очередной раз затянув старинную амазонскую балладу. На самом деле арии двух девиц позади объяснялись чувством наживы, но кто в этом сознается?!

К вечеру, мы насобирали приличную сумму — мужики были готовы отдать даже последние портянки, лишь бы послушать умиротворяющую тишину. В вонючих портянках мы не нуждались, а тишина нас нервировала… Успокоились мы лишь, охрипнув.

Темнело. Войско разбило лагерь. Амазонки держались особняком в сторонке: каждая с усердием начищала меч, что привлекало внимание голодных до баб вояк. Вид сильной женщины с подобием мужского начала в руках заставляло больную фантазию шалить. Мужики пускали слюни по ветру. Девушки загадочно подмигивали воинам, соревнуясь в количестве очарованных. Я в этом участвовать, естественно, отказалась, и тут меня подхватила Настасья, которая до этого ни на секунду не оставляла принца без внимания.

— Эй! — окликнула она меня.

Памятуя, о том, что мы не должны при всех начищать друг другу физиономии, я покорно остановилась.

— Поди, помоги их повару! — приказала шпионка.

Ах, ты курица не ощипанная! Вот тебя-то я и приготовлю, после того, как космы повыдергаю! — хотелось мне ответить, но я старательно скалилась, то есть улыбалась.

Настасья ждала от меня именно того, о чём я подумала, но мой подлый заговорщицкий вид, смутил её. Она чувствовала подвох. Ничего не ответив, я поклонилась и, отсалютовав, удалилась исполнять приказание. Настасья недовольная моим покаянием, выругалась в пустоту перед собой.

Беснуйся ведьма! Беснуйся! И по твоей улице пройдёт инквизиция!

Повар, мужчина в годах, с густой бородой, энергично отправлял в чан с кипящей водой продукты. Я пришла, молча посмотрела на него, на воду, плавающие в ней подозрительные комочки чего-то темно-зелёного, и пришла к выводу, что не так уж и голодна!

— Девка, помогать прискакала, так давай. Чего стоишь? — рявкнул повар.

— Ну… А чё делать то? — поинтересовалась я, без особого рвения.

— Дура! Давай сходи вон к той тележке за специями. — Указал повар на воз с продуктами, который катился всю дорогу следом за нами.

На «дуру» я обиделась, сказала, что специи у меня и свои есть, первоклассные. Принесла два мешочка, дала ему понюхать. Бросила пару щепоток и замерла с задумчивым видом. Амазонка с глупой миной над варевом привлекла неподдельное внимание повара. Дедок подошёл, поглядел через моё плечо в чан, ничего особенного не заметил, и решил поинтересоваться:

— Какого ляха, бездельничаешь?

— Да вот думаю… — с придыханием промямлила я, не выходя из транса.

— А я думал, рожаешь! — хохотнул противный дядька. — Чего вам бабам думать…

— Да вот думаю, — продолжила я, игнорируя издёвки. — Ту ли приправу бросила? У меня в одинаковых мешках что специи, что трава для… Эм. Не важно. Ничего дурного, думаю, не случится. Так. Три дня помутит, волосы выпадут, может цвет кожи сереньким станет… Но потом, как рукой снимет… Если руки останутся. Эх, надо было подписывать, что в каком мешке, и меньше специй в отраву добавлять. А то запах не нравился…

Такое излияние душевных переживаний заставило повара покраснеть, затем посинеть и пару раз перекреститься.

— Ах ты!.. — задыхаясь от злости дядька угрожающе ткнул в меня поварёшкой.

— «Уйди, вон с моих глаз!» Я так вас поняла? — озвучила я его мысли, чувствуя, что сейчас меня пошлют на отдых.

— Иди! — выдохнул мужчина.

Уже отдалившись на безопасное расстояние, куда не долетит ни один тухлый помидор, я всё же осмелилась обернуться:

— И всё-таки это были просто специи!

Ликованию повара не было предела. Правда показывал он это как-то странно, и очень некрасивыми жестами.

С почти чистой совестью я вернулась к Фае. Подруга сидела у дерева, начищая лезвие своего двуручного меча. Жорса, Тара, Мира и Марта, Заря и Рада что-то бурно обсуждали в нескольких шагах от подруги, сгруппировавшись в кружок. Подойдя чуть ближе, я услышала что, а точнее кто стал темой общего интереса.

— Настасья говорит, он такой, что одними только ласковыми да учтивыми словами, может заставить девку пойти к нему в опочивальню… — Пересказывала слова главной Мира.

— Да, бабу одним только словом уложит на лопатки! — подтвердила Тара, и Рада смущённо захихикала за её плечом.

— А я бы с советником и так пошла. Даже если б немым был. Уж больно у него мордаха симпатишная! А руки!.. — Жорса, мечтательно рассматривая собственное отражение в лезвии меча, явно представляла рядом с собой улыбчивую рожицу Тая.

— Ой, девки, мне б от него ребёночка. Такая б амазонка родилась! Эх! — фантазии Марты были прозаичными и в какой-то мере эгоистичными.

— Забудьте. Господин советник уже занят. Его Войка застолбила. Она вам к нему не даст даже подступиться! С утра от него не отходит! — буквально несколько фраз сорвавшиеся с уст Тары вернули размечтавшихся амазонок к реальности, хорошенько припечатав об землю. Все шестеро прикусили губы.

— И чего это они так? На нём что свет клином сошёлся? — недоумевала я, присаживаясь рядом с подругой.

— Может и сошёлся… — глубокомысленно вздохнула Фая. Для неё был только один светоч красоты — оружие: мечи, кинжалы, топорики.

— А почему не на принца бы глаз положить? Он же вроде как богаче, да и власти больше имеет? — размышляла я, взвешивая «за» и «против» предложенной кандидатуры, только сама же собственную идею отбросила — мне высочество совершенно не нравился. Не представляю, кому может приглянуться его фигура. Конечно, кроме Настасьи. Но и ей он нужен только пока наш поход не завершится торжественной передачей целого и почти невредимого жениха невесте.

— Ну, принц и так на баб падок, с ним и стараться особо не нужно. К тому же, его в обиход Настасья взяла. А вот советник — цель посложнее. Тут потрудиться надо. Вот у них и проснулся инстинкт здоровой конкуренции. — Философски подытожила подруга, проверяя остроту лезвия.

— Что в нём такого? — моя неуёмная жажда знания в этом вопросе подтолкнула Фаю припомнить недавние события.

— А у тебя-то что к этому советнику? — сощурила глазки она, делая вид, что насквозь меня видит. Подслушанное утром, и изъятый из моей косы лист мяты-предательницы, не давали подруге покоя.

— Ничего. Просто не понимаю я их! — отмахнулась я.

— Ничего, говоришь… Угу…

— Без «угу»!.. — возразила я, выпрямившись во весь рост. Но тут же села обратно — к банде полоумных амазонок, скалящихся во все зубы, приближались Войка и Тайрелл.

Пока девки загадочно подмигивали господину советнику, ложно полагая, что их моргание во все глаза будет правильно воспринято, как знак внимания, а не как нервный тик, я не спеша пятилась к ближайшим кустам под хохот Файки. Пусть думает, что хочет, но с этим дамским угодником я больше даже парой слов не перекинусь — мало ли какое из них окажется тем самым действенным орудием для заманивания в опочивальню! Так и оглянуться не успею…

Оставшись без ужина (и хвала Богине!), мне пришлось искать хоть какой-то корм. На небольшой полянке обнаружилась дикая яблонька, на которую я и взгромоздилась. Надёргав себе яблочек так, что куртка оттопырилась, я вернулась на землю, расселась на травке и принялась за ужин. Но назойливые словно мухи, мысли не давали покоя.

Одним словом, значит, девку на ложе укладывает! Ха! Советничек! Со мной у него этот фокус не пройдёт! Я живой не дамся! А как он ласково так интересовался: «Почему ты не там?», «Давай научу танцевать…». Ишь какой! К чему бы привело его учение? И что я всё время о нём думаю! Флаг ему в руки! И пусть машет им перед Войкой!

Сама не заметила, как энергично съела почти 20 яблок. Ох, и плохо же мне потом будет! Надо по возвращению, заварить себе травки, а то всю ночь придётся по кустам бегать, врагов отпугивать и зверей тоже.

Взглянув на красненькое наливное яблочко, так и застывшее в руке, поняла, что этого дара природы с меня на сегодня достаточно и, бросила его через плечо, где уже скопилась не маленькая кучка огрызков. Смачного «шмяк» не донеслось. Возмущённая плохой работой земного притяжения, я обернулась. С несменной улыбкой на лице и моим отвергнутым яблоком в руках стоял Тайрелл, советник каррский.

— Снова в гордом одиночестве? — спросил он, а я с сожалением констатировала, что у него действительно очень приятный голос. Может поэтому мне захотелось заткнуть уши, бежать подальше и громко орать пошлые частушки. Но что-то задержало, пригвоздив к земле. Неужто силы природы всё-таки решили вернуться к исполнению обязанностей и усилили притяжение? Но почему только там, где сидела я?

Я хмыкнула и отвернулась. Пересмешник и не подумал уходить. Истолковав моё не слишком приветливое поведение, как приглашение к совместной трапезе, и уселся рядом. Я постаралась одолеть земное притяжение, чуток отодвинулась.

— Ты отвергла стряпню нашего повара, почему? Не голодна или брезгуешь есть приготовленное мужчиной? — он откусил от яблока. Я по доброте душевной, пожелала ему подавиться.

— Нет. Я не голодна, — это было не так далеко от истины. Яблочный сок уже весело и звучно бродил в желудке, вызывая всякие интересные реакции, к которым я осторожно прислушивалась, вспоминая, что есть в моей сумке от расстройства.

Пересмешник окинул взором солидную кучку огрызков позади, многозначительно кивнул:

— Заметил. Тебе плохо после такого не будет?

— Будет. Но потом. — Не знаю почему, но даже смотреть в его сторону было страшно. Не смертельно, конечно. Однако от мысли встретиться с ним взглядом становилось неуютно.

— Тяжёлый сегодня денёк выдался, жаркий, да и в седле всё время… — Он потёр затёкшую поясницу. — Я давненько хотел выбраться вот так в поход, была бы только причина другая, а не эти идиотские смотрины. — Завёл разговор мужчина.

— Слушайте, господин советник, если вам хочется с кем-нибудь лясы поточить, идите вон, поищите кого-нибудь посговорчивей, кто и послушает с удовольствием, и на ваш шарм поддастся. Мне от вас ничего не нужно: ни детей, ни ночи любви. Ни-че-го! Идите своей дорогой! — Боковым зрением я заметила, как неестественно округлились глаза Пересмешника, и отвисла челюсть. Яблоко, поднесённое ко рту, так и не достигло цели.

— Не понял… — шокированный моей пламенной речью, выдавил он.

— Идите, говорю: полем, лесом, лукоморьем, через гору, прямо в грот! — Огрызнулась я и, развернулась в сторону лагеря. Перебродивший яблочный сок требовал срочно разбавить его каким-нибудь лекарством.

— Ненормальная! — донеслось до меня.

— Придурок! — обласкав советника, я с чистым сердцем вернулась в лагерь.

* * *

Ночь. Призраки великих воительниц с любопытством наблюдают со своих звёздных пристанищ за тем, как я ножом строгаю здоровенный кол…

Нести караул выпала честь мне. Выпала она из больших волосатых лапищ воинов, была подобрана нашей Настасьей и всучена «покорной» амазонке Ориане. Я так была «рада» оказанной чести, что долго не верила своим ушам, но всё же после злой и болезненной затрещины смирилась.

Хотя выглядело всё иначе. Завёлся продолжительный ор, в котором мужчины и женщины пытались что-то друг другу доказать — драка вязалась за пост караульного. Мужичьё кричало, что от баб в страже никакого толку. Последние, в принципе, были точно такого же мнения о первых. Потом обе враждующие стороны схватились за мечи, и неизвестно до чего бы дошли эти поиски истины. Но нервы советника не выдержали — у него от этого гвалта разыгралась головная боль, и Тай вмешался, позволив дамам нести караул первыми. Конечно же, ночной дозор — наказание мне. Ведь Настасья помнила список своих врагов лучше списка друзей. Так что, я стиснула зубы, взяла меч и, для приличия, несколько часов ходила вокруг лагеря.

То ли к сожалению, то ли к радости, но нападать на нас никто не хотел. Подлый и жадный кухарь спал на своей тележке, прижимая к груди небольшую тыкву. Вот зачем, спрашивается, тащить с собой в поход столько продуктов? Сам вылазки, небось, только до кладовки совершал.

Бесшумно подкравшись к толстопузу, я незаметно вытащила из его рук головешку тыквы, подсунув вместо неё чей-то грязный сапог.

Если что, потом скажу, мол, на нас напали голодные бандиты и отбиться от них смогла только запустив тыквой в главаря. Или пришли лесные духи требовать дань за стоянку тыквами… Короче, что-нибудь наврала бы.

За несколько минут работы острым ножиком из тыквы получилась очень впечатляющая рожица, которую я насадила на кол. Пока все доблестные воины видели десятый сон, вражеская рука — её временно заменила моя собственная — поставила перед шатром советника тыквенного монстра. Я ведь ничего ему не обещала!

— И что он тебе такого сделал? — голос Фаи заставил меня резко подпрыгнуть, а потом упасть на землю, зажимая рот ладонью, чтобы не закричать.

— Считай, что я тоже стараюсь отвоевать капельку его внимания… — шептала я, отползая к Фаиной лежанке на четвереньках.

— Ну да, интересный способ. Он точно твой после такого! — Согласилась она, рассматривая мой зад, удаляющийся на покой.

Передав караул подруге, я спокойно уволилась на подогретое ею место и уснула.

По какому-то неписанному закону подлости, как только я прикимарила, пришло время вставать. Или мне показалось, что я только-только глаза закрыла…

— Ты просыпаться собираешься? — голос Фаи, словно щипцами вытаскивал из мира грёз.

Объятая злостью недосыпания, я уже представляла, как поднимаюсь, и высказываю подруге… Но. Открываю глаза. Кричу и отползаю в ужасе, пытаясь уберечься от неизвестного монстра. Оранжевого! Присмотрелась. Радостной гримасой мне скалилось нечто глазастое и клыкастое. Видение оказалось моей бывшей тыквой, только усовершенствованной и более устрашающей.

Фая ехидно лыбилась напротив, почти также живописно как и тыква. Она зашнуровывала сумку, делая вид, что ничего особенного и достойного её внимания не происходит. На такую подлость она была не способна, точнее мелкие пакости в Файкин арсенал не входили. Значит, ударить по мне моим же оружием мог только…

— Ах он!.. — всплеск негодования перекрыл воздух, и я с трудом выпустила пар, выдавив два слова. Прожечь взглядом нахально скалящуюся тыквину не получилось и тогда я со всей силы пнула это чудовище ногой, мечтая чтобы на его месте оказался кое-кто другой.

Отомстив тыкве, я швырнула её к кустам. Обрадованные таким подарком лошади, привязанные к деревцу, тут же приступили к трапезе.

— Ну, ты ж хотела обратить на себя его внимание!.. — Напомнила мне подруга, пожимая плечами.

Следующая догадка поразила меня не меньше, чем первая. У меня даже челюсть отвисла.

— Фая, ты же стражу несла… Как ты могла позволить ему такое?!

По её физиономии стало понятно, что подруга не просто допустила выходку, всячески поощряла, но и лично помогала господину советнику вносить некоторые изменения в «лицо» тыквы. Чёткость её руки и фантазия прослеживались в выпученных пустых глазницах тыквенной башки.

— Надеюсь, вы мило пообщались! — скрежеща зубами рявкнула я и, побрела к своей кобыле, демонстративно показывая, что предательство разрушило наши дружеские отношения если не раз и навсегда, то до обеда точно!

Тайрелл был неподалеку, конечно, всё видел (в этом сомнений нет, потому что он сиял как ясно солнышко при виде моей кислой мины). Советник уже умытый, причёсанный и довольный стоял у осёдланного чёрного скакуна. Похлопывая коня по шее, он не отводил хитрых блестящих глаз от меня. Я демонстративно оскалилась, и с деловитым видом взгромоздилась в седло. Кухарь бегал вокруг лошадей и ругался так, что знали бы кобылки какие слова он к ним применял, то на его морщинистом лбу красовался бы шикарный отпечаток копыта.

* * *

— Он не такой уж и плохой. Даже интересный! — Фая уверенно расхваливала Тайрелла, пытаясь завязать со мной разговор. Но явно не те нитки выбирала для вязания. Да и с чего она вообще взяла, что мне интересно слушать о том, какой-рас-такой этот советник! Быстро он её очаровал. Раз уж беспристрастную Фаину смог заболтать, то мне бежать от него надо.

— Кстати, он и о тебе спрашивал… — обронила подруга, надеясь, что сей факт заинтригует меня. Частично она оказалась права, потому что я соизволила обернуться и посмотрела на ехидную рожицу амазонки.

— Что? — потребовала я, чувствуя себя мышью, польстившейся на бесплатный сыр.

— Спрашивал, почему ты такая… ну… стеснительная.

По тому, как замялась Фая, я догадалась, что некогда лучшая подруга, а сейчас враг номер один, рассказала советнику о моем провале во время «любовных игрищ». И к щекам резко прихлынула кровь. От позора я чуть с лошади не свалилась.

— А он тебя зацепил! — неправильно оценила мою реакцию бывшая подруга.

— Никто меня не зацепил! — но протест был воспринят гаденьким смешком.

Терпеть счастливую Фаину рожу не было сил. Она невесть что себе навыдумывала, а всё это неправда. Я развернула лошадь и повела вперёд, чтобы избежать искушения пнуть предательницу. Пристроившись между двумя здоровенными хлопцами, я бездумно попыталась пялиться в никуда, но то и дело в гуще толпы мелькала знакомая спина.

— А ничего так… формы! — донеслось сзади.

Так глупо и грубо меня ещё не оценивали! Я потянула поводья, останавливая Ши, чтобы двое любителей поглазеть могли со мной поравняться.

Пристальный взгляд в лицо одного из языкатых нахалов подействовал как нож приставленный к горлу. Широкоплечий хлопчина, напоминающий по объёмам скалу с неумело обработанным фасадом, — нос ему давно сравняли с щеками — глуповато потупился. Трусом он себя не считал и зыркнул на меня в ответ. Но как-то смешно и по-детски наивно. Сдерживая смех, поняла, что единственное, примечательное на грубой физиономии — это глаза, добрые, чистые. Почему-то я подумала, что он вполне простой, нормальный парень и скорее всего сначала говорит, а потом думает, чем похож на Фаю. Выходит та же подруга, только мужчина. Хихикнув, я решила сменить гнев на что-то попроще — вредность, к примеру.

— Я говорю меч шикарный! — уточнил парниша, расплывшись в широкой улыбке на пол лица.

Меч у меня и впрямь был замечательный. Лёгкий, полуторный, украшенный серебряной резьбой и неопознанной гравировкой. Бабуля передала его мне после маминой смерти. Правда до поездки в Ладонис в руки брать запрещала.

— Да роэльской ковки, — заявление отразилось неподдельным уважением на широком лице нового знакомого. Роэл, что находится у самого моря на другом конце материка, славился своими искусными мастерами… И баснословными ценами. Поэтому однажды купленный шедевр, как правило, передавался из поколения в поколение.

На почве оружия, затянулся разговор. А потом я узнала, что парня зовут Кроха, как ни странно. Кличка к нему пристала, когда он только поступил на службу, поскольку был самым маленьким, худеньким и ничего из себя не представлял. Но уже через год эта «крошка» отъела себе пузо на казённых харчах и вымахала так, что его родная мать не сразу узнала. Зато обидчики признавали в лицо и побаивались. Парень он действительно оказался хороший, но разговаривать с ним о чём-либо кроме оружия, пьянок и драк было невозможно. Зато с Фаей общий язык он нашёл мгновенно. Подруга сияла от счастья — есть с кем разделить своё нездоровое увлечение ножами.

На привалах мы вчетвером с его другом Славой резались в «чумного» под желание. Дважды Кроха с товарищем радовали окружающих пением петуха в одних подштанниках, по очереди взгромоздившись на пеньке в центре лагеря. Войка следовала за советником как преданный пёс, виляя хвостиком, то есть задом, и наивно хлопая длинными ресничками. Даже обязалась сделать ему массаж. Не то, чтобы он сильно отказывался, но после некоторого сопротивления, что называется, капитулировал. Шпионке мало кто мог долго противиться. Тай был первым. По счастливому виду амазонки представлялось, что на неё манна с небес упала… при чём попала в самое темечко… и от этого из глаз у неё теперь сыплются искры.

— На что? — спросила я, отвлекаясь от фантазий о воспламенившейся Войке.

Фая и Слава вышли из игры, оставив нас с Крохой один-на-один. Как и в прошлые несколько раз. Парень загадочно ухмыльнулся. Но моё внимание сейчас обратилось к советнику. Тайрелл посмотрел в нашу сторону и, внутреннее сопротивление против всеобщего сумасшествия по фигуре чиновника, заставило меня повернуться к нему спиной.

— К концу игры решим… — промямлил Кроха, слащаво ухмыляясь уже придуманному.

Игнорируя его слова, я кивнула, не подозревая, на что соглашаюсь.

И вот конец игры. На руках у меня оставались шестёрки пиковые да чёрный рыцарь. Пошла с шестёрок. А этот гад не только отбился, так ещё и предъявил мне короля сердечного, которого я побить никак не могла, потому что он у нас оказался на кону. Впервые проиграв, я глупо пялилась на лежащие в травке карты. А стоило бы быть на чеку. Верзила, сгрёб меня в объятья и жадно присосался к губам. Его язык нагло что-то искал в моём рту — неужто остатки завтрака? Не желая делиться, и пока не мешая здоровиле заниматься его слюнявым делом, я медленно и аккуратно вытащила кинжал из сапога, и хорошенько упершись руками в грудь мерзавцу, что есть мочи толкнула эту тушу на землю. Вспрыгнув на него сверху, прижала коленями его руки, и обозлённая лобызаниями, придавила лезвие к горлу нахала.

— Ты чего, озверела? — ошарашенный парень не смел даже двинуться.

— Какого ты?.. Я тебе не позволяла!.. — Поток ругательств мог бы и не прекратиться, если бы не чрезмерная силища Крохи просто откинувшая меня назад.

Парень встал на ноги, рванулся ко мне, и тут же поймав придавил всем весом. Я не осталась в долгу и вмазала чем есть (коленом), куда попало (промеж ног этого ирода). Кроха завыл и выпустил меня из лап. Пока он проводил поиски чего-то утерянного в собственных штанах, я отползла и встала на ноги. Вокруг нас уже собралась толпа.

— Да я тебя… — Обидеть мужчину легко и словом, и жестом, а и без того вспыльчивого Кроху, мне удалось взбесить за считанные секунды. Хотя кто первый начал?!

Здоровяк сначала попытался изловить меня голыми руками, но я слишком хорошо уворачивалась. Так что терпение его лопнуло быстро. Он ухватился за меч, здоровенный двуручный, тяжёлый, и давай махать им во все стороны. Я, если честно, так и не поняла: он меня пытался разрубить или мух разгонял?

Уклонялась от его ударов легко, играючи, пока он, вконец не рассвирепев, припомнил очень хитрый приём, чуть не подрезав меня под ноги. Такой выпад вызвал в памяти один сюжет, и я отскочила в сторону ошарашенная открытием. Толпа зевак с ликованием приветствовала каждый взмах меча. Всем было интересно: кто кого — амазонка или мужик?

— Ты дерёшься, как моя бабушка! — с уважением заметила я, но почему-то комплимент вызвал неожиданную реакцию. Обозлённый замечанием Кроха летел на меня стиснув зубы.

Мужики заржали, заулюлюкали. Неподалеку, рядом со мной замер Пересмешник. Его рука стиснула рукоять ждущего освободиться от ножен меча: советник не желал разрозненности армии и тем более, межплеменного скандала с амазонками. Принц, наоборот, с удовольствием наблюдал за весёленьким поединком, вторя толпе и хлопая в ладоши.

— Издеваешься ещё? — гневался раскрасневшийся Кроха, брызжа потом и слюной во все стороны.

Боковым зрением я заметила, как на него посмотрел советник: искоса, готовый влезть между нами при первой возможности.

— Нет. Наша бабушка была лучшей из свободных воительницы Унны. И такой приём знала только она! — пояснила Фая, вынырнувшая из толпы.

Кроха резко изменился в лице, остановился, опустил меч, протянув мне руку для перемирия. Пораздумав, я всё же приняла этот жест, но обиду затаила. Меня, как тряпичную куклу подняли на ноги, подбрасывая в воздух от радости.

— Твоя бабка Селена Прекрасная? — удивлению парня не было предела. Того гляди, глаза из орбит повылазят… Если не у него, так у меня — слишком высоко подлетало моё тело.

— И что тут такого? — пожала плечами я, вырываясь из его рук. В том, что наша Ба была одной из ярких персонажей в двух великих сражениях прошлого, мы с Файкой ничего особенного не видели. Почему же на других её имя производило такое впечатление?

— Мой батя воевал с ней вместе, — объявил Кроха, с умилением пожимая мне руку. — Так что о вашей бабке я наслышан с пелёнок. Батя тогда был ещё пацаном, ну когда на войну пошёл. Селена научила его парочке своих приёмчиков, чтобы в бою жив остался. С тех пор отец обучил этим приёмам братцев моих и до меня очередь дошла.

Толпа перешёптывалась. Всех удивил тот факт, что в общем с ними отряде едут родственницы знаменитой амазонки. А я смотрела на Кроху и понимала, что мне теперь от него никак не отвязаться. Судя по этим щенячьим глазам, меня ждёт весёленькая поездочка в обществе великовозрастного прилипалы.

Действительно, как я не пыталась мирно плестись в хвосте нашей процессии, середина перекочёвывала к нам с Файкой, создавая почётный эскорт. А вечером все собрались у костра, где для нас выделили самые лучшие места в центре и принесли какую-то воняющую спиртом настойку. Даже чрезмерно серьёзный командующий Ольгерд пришёл послушать наши рассказы о бабушкиных подвигах. Мы с Файкой на перебой повествовали о приключениях Селены Прекрасной…

 

Глава 4

О чистом сердце и хитрой ведьме

Эта волшебная история случилась спустя два года от того момента, как затих шум на полях брани близ столицы Иштарского государства, павшего в сражении и прекратившего своё существование. Выживших взяли в плен, и лишь некоторые смогли избежать участи рабов. Среди тех счастливчиков была одна женщина. Амазонка. Иштарская кампания стала для неё посвящением. Прославленным воином она тогда не стала. Ведь находилась лишь в начале пути, по которому идут герои. Да и заработав достаточно ран, она вернулась в родной дом. Но истинный воин не может коротать век, сидя на скамейке. Его душа рвётся к полям битв…

Примерно так бабушка рассказывала нам о том, как её занесло в Перехрестье, где развернулись самые интересные события нашей с Ори самой любимой «сказки».

Заснеженный лес встретил одинокую путницу метелью и заунывной песней ветра. Хоть сама наездница считала этот вой вовсе не песней, а скорее способом запугивания.

«Не шуми по чём зря, Вей! Не поддамся я тебе! Амазонки не из пугливых!» — говорила она холодному ветру.

Не знал Вей, божественный властитель ветров, что перед ним женщина, которая войдёт в историю, как Селена Прекрасная — смелая и отважная, воительница из племени свободных женщин, готовая встретить опасность лицом к лицу, и плюнуть ей в эту оскаленную харю, если та представится… Не знал он всего этого, вот и продолжал завывать, морозить. Имел бы Вей тело из плоти и крови, Селена непременно поговорила бы с ним на языке крепкого тумака да болезненной затрещины. Но не любил дух божественный показываться. Боялся, наверное.

День, два испытывает Вей терпение амазонки, а она всё двигается к цели — Перехрестью, где разный люд собирается, и поговаривали, что нелюд тоже там бывает. Туда отправлялась Селена, чтобы совершить немало подвигов. Короче от скуки она туда ехала.

Повстречался вскоре Селене домишко: весь присыпанный снегом, походил он больше на огромный белый курган. Но зоркий глаз амазонки смог, хоть и с натугой, разглядеть брёвнышки под белым покрывалом.

— Вот и отдохнём теперь! — сказала она своему любимому коню Урагану, серой масти, потрепав его за шелковую гриву.

Конь согласно тряхнул головой — ведь и животине не по нраву морозная погода.

Дом оказался маленький. Да ведь воину всё равно, главное, чтоб заночевать было где. Ураган стоял в сенях довольный теплом растопленной печи, на которой в ковшике потрескивала подгоревшая каша. Селена сидела на полу, греясь в тепле и потирая обмороженные ноги. Сейчас она мечтала о будущих боях, путешествиях в дальние страны, о подвигах…

Шкряб… Шкряб… Хрусть… — Позвало нечто из того холодного мира за дверью. Ураган навострил уши. Его тоже заинтересовал незваный гость.

Поразмыслив, Селена нащупала эфес меча и на цыпочках подкралась к двери. Дёрнула за ручку. Вьюга воспользовавшись моментом, намусорила на пороге, но дальше пройти не решилась, боясь страстного тепла огня в очаге. Луна играла лучиками, указывая на пыльцу драгоценных камней, украшающую поверхность сугробов, скрывших некогда живое, а теперь спящее под синевато-белым толстым покрывалом. Ни единой живой души не было в этом заснеженном буране.

Вздохнув, и даже немного разочаровавшись, Селена собралась вернуться в объятия тепла, но тут ближайший к порогу сугроб подал такой писклявый, хриплый голосок:

— П-п-п-помогит-т-те…

После чего из-под толщи белой шубы показались красные распухшие старческие пальцы.

Амазонка вынула тело из холодной усыпальницы. Изъятое, оно оказалось очень замёрзшим и потрёпанным старичком. Сжалилась Селена над несчастным, втащила его в дом, накормила, обогрела, напоила. Сидит дедушка уминает хлебную краюшку, улыбается почти беззубым ртом, гордостью которого являлся единственный гнилой зуб.

— Что ж тебя, старый, в такую пургу то в лес понесло? Да в тряпчонках таких худых?

На гостя действительно без слёз глядеть нельзя было: тулупчик изъеденный не погнушавшейся молью, пожелтевшая от времени рубаха, штаны протёртые, лёгкие, сапоги такие же дырявые, как и тулуп (но их уже скорее дорога съела).

— А сде се мне есё быть? — промямлил старичок, смокча краюшку. Минут пять он вёл неравный бой с чёрствым хлебом. В результате единственный зуб разболелся и дед решил, что сухарь легче мусолить.

— Так это твой дом, дедушка? — Селена осмотрелась, но признаков, что здесь вообще кто-то жил не обнаружила: слой пыли и плесени, паутина.

— И эсот тосе мой, — согласно закивал старичок.

Амазонка окинула оценивающим взором немочного. Разве мог такой прохвост иметь больше домов? Неужто совсем память испортилась у несчастного?

— Всюду сом мне… всюду я сиву, как сома… — выдал старичок, с блаженной улыбкой на лице рассматривая наполовину засмоктанный сухарь. Решив, что наелся, дед сунул хлеб за пазуху.

«Совсем, бедный, из ума выжил!» — решила амазонка и не стала более донимать старика расспросами. Нежданный гость не особо и стремился к задушевному разговору: повернулся задом и вскарабкался на печь. Селена кое-как умастилась на лавочке у окна и долго не могла уснуть. Лик Великой Матушки манил взор к небу. Вьюга уже улеглась, небо было тёмным и чистым.

— Что готовишь Ты для меня, Матушка, всё приму из твоих рук, дай только сил — со всем справлюсь! — пообещала богине амазонка.

Священный и трепетный миг единения с высшим божеством оборвал храп, донёсшийся с печи. Такого неуважения Селена стерпеть не могла и, вскочив на ноги, метнулась к источнику какофонии. Источник мирно спал, пригревшись и отвернувшись лицом к стене. Хотела амазонка приглушить отвратительный звук. Но внезапно нахлынувшая жалость заставила её отойти, отбросив дурные мысли об удушении ничего не подозревавшего блаженного старца.

«Что взять со слабоумного!» — мудро рассудила Селена и села у окна. Ей ли спорить с беззубой старостью!

Утро началось с отвратительного прицмокивания над правым ухом амазонки. Селена раскрыла глаза и увидела над собой дедулю, досмоктывающего вчерашний сухарь. Его слюни, летевшие длинными лентами мимо злосчастного хлебца, падали на грудь женщины. Даже Ураган не позволял себе такой вольности — будить амазонку пуская на неё слюни.

— Дед ты что с печи упал? — не выдержала Селена. Вскочила со скамьи.

Встретив испепеляющий взгляд женщины, старик задумался. Что-то подсказывало — может быть беда. Но дед, откровенно, так и не понял: почему, откуда и за что? Он отнял ото рта сухарь и уставился на амазонку наивными, непонимающими голубыми глазами. Только сейчас при свете дня Селена разглядела существенную деталь: глаза старика, не помутнённые временем, как у остальных, не потеряли цвет, оставались яркими, как у молодого хлопца, блестели озорными огоньками, разумом.

Тут дед, будто понял, что допустил оплошность и в миг выражение очей изменилось на туповато-непонятливое. Селена махнула на него рукой.

— Ладно. Бывай дед. — Выложив из кармана сумки ещё пару сухарей, амазонка направилась к лошади, решив больше не задерживаться долго на одном месте и оставить старика наедине с его воспоминаниями о молодости.

Селена вывела Урагана на улицу, где приятно морозило. Холодок пощипывал щёки, тут же украсив лицо румянцем. Амазонка затянула подпруги, закинула сумки и готова была уже вскочить в седло, как за плечом раздалось жалобное поскуливание. Обернулась, глянула из-под бровей на старца.

— Фнусек мой в Дйогобыцях сифет… — издали начал дед, но Селена итак всё поняла, и уже раздумывала на кой ей сдался этот дедуган в походе?! Но доброе женское сердце не позволило оставить несчастного в глуши на съедение хищникам.

«Раз уж у него есть родственники, отвезу, пусть они о нём заботятся! А встречусь с его внуком, таких накостыляю, за то, что своего деда без присмотра оставил!..» — амазонка внезапно разозлилась, пробурчала себе под нос тихие ругательства в адрес нерадивого внука и, ухватив за шкирку, как щенка, усадила деда на коня. Ураган оценил ношу, и надумал попробовать ногу старика на вкус, но получил от пронырливого деда по носу. Чихнув, скакун гордо отвернулся. Пришлось Урагану терпеть двоих наездников.

* * *

Селена молчала, рассматривая окружающий её лес, такой белый, холодный, околдованный зимой. Прелесть природы согревала сердце, вот только спине скоро стало мокро. Пытаясь понять причину, путница остановила Урагана и спрыгнула с коня. Весь тулуп оказался влажным — дедуля не мог сдерживать потоки постоянно ползущей изо рта слюны, омывая ею спину амазонки.

Казалось бы, терпению Селены настал конец. Однако непреодолимое желание схватить полоумного за шиворот и встряхнуть как следует, чтобы все тараканы вылезли из его головы, осталось неосуществимым.

Амазонка зыркнула на деда. Тот увлечённо разглядывал кроны деревьев и крутил башкой, как филин.

«Это испытание!» — догадалась Селена. Её терпение явно пробовали на прочность все боги вместе взятые, ниспослав на дорогу этого горемычного старикашку. Стащив с плеч тулуп, она принялась чистить одёжу мягким рассыпающимся снежком.

— Убойка эсо ховофо! — прокомментировали сверху.

Селена выругалась про себя, но старику ничего не сказала.

— Он у тебя фсё явно плохо пах! — старик, как нарочно, подливал масла в огонь.

«Из-за кого же он так плохо пахнет интересно? Не из-за вонючего немытого старика ли, сидящего сзади и пускающего слюни пузырями мне на спину?!» — про себя добавила амазонка.

Накинув холодный тулуп на остывшее тело, Селена решила просто идти рядом с Ураганом, чтобы не пришлось чистить вещи заново. Дед счастливый тем, что в седле теперь один, развалился и захрустел чем-то извлечённым из-за пазухи.

«Ну, хоть молчит!» — успела подумать женщина, когда старик, будто прочитав её мысли, забубнил:

— Вот кагта я был молотым…

Путешествие в дедово прошлое длилось больше двух с половиной часов. И Селена всё это время шла молча, иногда возводя глаза к небу, и моля Всевышнюю спустить на старческую голову чудом уцелевший в такую погоду орешек.

— Сестья моя в молотости была девкой гайной… Да воть с хайяктеем не повезло… — слушать это жуткое косноязычие было выше сил, но на то она и Селена Прекрасная, героиня, амазонка, — так что терпела, стиснув зубы.

«Пусть старичок наговориться, вот Ураган его внимательно слушает, да Вей легкокрылый». Последний судя по всему очень увлёкся речью старика, даже смолк. Амазонке стало казаться, что бог-ветродув разленился и позабыл о своей работе, внимая повести давних лет.

«Интересно, как выглядел бы Вей, будь он простым смертным? Небось пузо у него здоровенное, в котором ветры таятся, и сквозь пухлые такие губы он их выдувает» — по представлениям Селены божество получалось изрядно заплывшее жиром, несколько староватое, лохматое и седое, даже чем-то напоминающее не умолкающего деда в седле.

Селена ухмыльнулась такой картине и посмотрела на только что обожествлённого деда, глумливо добавив про себя, что, возможно, Вей тоже страдает безумием, как её спутник. Старик посмотрел на хихикающую амазонку и на несколько секунд смолк. Из-под пушистых седых бровей заблестели голубые огоньки. Селена уже обрадовалась, что наконец, услышит сладкоголосую тишь, но уголки дедовых губ, спрятанные под растрёпанными мочалками усов, незаметно дёрнулись, и:

— Быя как-то девица одна… девицей быя, пока не всететиясь на моём пути…

Селена опустила голову до плеч и постаралась смириться с постигшим проклятьем — дедом-сказочником.

Когда, казалось бы, он рассказал обо всех своих померших родственниках и девахах, перепорченных в молодые годы, должна была наступить долгожданная пауза… Но!

Память старика злоумышленно выкинула коленец: стерев эти несколько мучительных для амазонки часов из головы деда — и история всей жизни была озвучена повторно.

«Неужели и я в старости стану такой? Нет! Лучше погибнуть как воин, в битве, с мечом в руках, сражаясь за остатки жизненных песков с такой же хитрой и умелой вечной воительницей, пользующейся не мечом, не луком, а длинной косой. Мы бы сошлись с ней в неравном бою, и может быть, я проиграла бы, но с достоинством! Вот тогда победившая, отвела бы меня ко Всевидящей, к моим сёстрам, ко всем храбрым и доблестным амазонкам до меня…»

Дед молчал. Очень так подозрительно молчал.

Отвлёкшись от собственных мыслей, Селена вдруг испугалась, что спутник околел и испустил дух. Она остановила Урагана, глянула на старика. Мерное храпение и посвистывание успокоило её.

Всё же привал она решила устроить. Может деду в седле и хорошо, тепло да уютно, а вот амазонке идти на своих двух — уже невмоготу. Стащив старика с коня (чему животина была несказанно рада), она усадила немочного на поклажу, привязала Урагана к дереву, и отошла собирать хворост для костра.

Насобирав охапку другую, амазонка повернула обратно к месту стоянки. То, что она её там ожидало, отбило мысли об огне. Женщина бросила хворост в снег, намокать дальше, и потянулась к кинжалу на поясе.

Дед сидел спиной к Селене, так что она не могла видеть его лица. А у него, явно был очередной приступ безумства, потому как старик играл снегом, как ребёнок в песочнице. Ураган рядом с ним бесновался, стриг ушами и фыркал, пытаясь на своём зверином языке поведать глупому человеку об опасности. Угроза двигалась прямо на полоумного. Медленно, прижавшись к земле, неистовая сила лесных чащ, голодная рысь сосредоточилась отчего-то не на коне, а именно на блаженном. Так же как дикарка-рысь, Селена на цыпочках двинулась к деду. Амазонка вытащила нож, и крепко сжав в правой руке шагала тихо-тихо.

В какой-то момент взгляды двух хищниц встретились.

Отныне безвольные мощи зверю были не интересны, зато пышущая здоровьем охотница, казалась гораздо привлекательнее.

Сверкающие глаза рыси. Блеск лезвия. Осторожный танец на грани миров. И Пожинательница уже стоит рядом. Но за кем пришла: человеком или зверем?

Рычание рыси. Тяжёлое дыхание амазонки. Оскал. Бросок. Клыки пытаются достать до шеи, в то время как когти мощных лап дерут шкуру и кожу на плечах женщины. Холодное лезвие жадно упивается кровью, раз за разом входя в горячую плоть, прямо под рёбра. Зверюга неистовствует, борется. Жить хочется каждому, и обе противницы ни за что не выпустят подаренные Всевышней песочные часы. Рука воительницы вонзает окровавленный клинок в челюсть зверя, пробивая насквозь. И вот Пожинательница сделала выбор, взмахнула косой… Тяжёлое тело животного обмякло на усталой и озверевшей амазонке. Селена вздохнула, отпуская поглощающую жажду бороться. Откинула тушу от себя и села рядом. Она больше не чувствовала холода.

— Будь моим духом-хранителем, вечным и незримым защитником! — устало, переводя дыхание, проговорила амазонка, заглядывая в глаза погибшей хищнице. Её кровью она нанесла на лицо знак, делая погибшую частью своей души. Ведь не зачем терять такой шанс — стать одним целым с настоящей силой природы.

Старик оказался рядом с амазонкой, нависнув над трупом хищника. В его глазах горел странный пожар: никакого испуга, былого безумия (да и был ли он безумен?). Неизвестно. А вот интерес, мысль — ярко читались в его взгляде. Даже лицо помолодело.

— Злюсяя кицька! — прокомментировал дед и, снова стал тем выжившим из разума стариком, которого подобрала амазонка.

Селена лишь вздохнула, посмотрела на нож в руке и устало поднялась на колени. Тем вечером они не остались голодными.

Согревшись у костра, дед лёг спать, а Селена всё думала о лесной душе. Подняв лицо к чёрному небу, где всевидящее око Великой Матери беспристрастно наблюдало за детьми, амазонка затянула тихую мелодичную песнь на языке древних племён, некогда живших на этих землях. Язык был давно забыт и отвергнут, только избранные хранили его тайны. В некоторые секреты прошлого Селену посвятила старуха, воспитавшая её как родную. Она учила, что каждое слово имеет свою силу, и говоря что-либо, ты обращаешься к духам. Поэтому амазонка пела, молясь о не так давно покинувшей мир душе.

Символ на лбу женщины стал тёплым, будто загорелся. Она закрыла глаза. Окружающий, видимый мир тёмного леса менялся, становясь открытым, диким…

Вей опомнился. Но этой ночью он был ласков: поглаживая щёки амазонки, отпустившей свою душу скитаться по лесу…

С тех пор все мы — сёстры не только друг другу, но и лесу. Оттого и живём уединённо, и поближе к своим душам, блуждающим где-то среди высоких деревьев, среди скал, в пещерах или озёрах. Мы не охотимся без нужды, не убиваем по чём зря. Убивая зверя, ты никогда не знаешь, чья душа к нему привязана.

* * *

До Дрогобцев оставалось всего несколько шагов. Как же радовалась Селена! Не только тому, что наконец, заночует в доме, под крышей, нормально поест и, возможно, примет ванну, а тому, что деда передаст в руки родичей!

Ворота распахнулись после лёгкой перепалки с караульщиком. Селена ввела Урагана в деревеньку. Детвора сновала туда-сюда. За весёлой гурьбой, довольно подгавкивая, бежал дворовой тощий пёс. Мальчишки то и дело роняли что-то съестное, и собака собирала крошки, набивая голодное пузо. Две пышные бабы спорили у лотка чья кошёлка красивее, позабыв про воришку-покупателя, который уже давным-давно удалился с «покупкой».

— Ну что дед? Где там твой внук живёт? — осматриваясь, спросила амазонка.

Проходящие мимо с нескрываемым интересом разглядывали прибывшую. К амазонкам здесь, как и в других маленьких городишках, не привыкли. Мужики считали вольных женщин общедоступными, а бабы презирали. Узколобость встречавшихся на пути бесила Селену больше, чем дед в седле Урагана.

— Там! — ткнул пальцем старик в сторону одной из трёх улочек деревни. Засомневавшись в правильности его выбора, Селена попыталась отыскать следы уверенности на морщинистом лице. Не встретив ничего схожего, она отдалась на волю судьбе и пошла по дороге. А та упёрлась в небольшой, миленький домишко с соломенной крышей, мощёный из дерева. Во дворе, сидел сторожевой пёс, мечтающий поселиться в тепле с людьми. Одним взглядом он поздоровался с пришедшими, но не залаял — старый видать был.

Углядев околачивающихся подозрительных особ, к калитке выбежала крупная ещё молодая женщина, темноволосая, с толстенной косой, оплетённой вокруг головы. Её щёки горели румянцем, а брови тут же потянулись к переносице, как два чёрных пера, нависнув над такими же тёмными глазами.

— Чего вам? — голос у бабы был не шибко ласковым.

— Здравствуйте, хозяюшка! — как можно приветливее обратилась Селена. — Я вот вашу пропажу привезла!

По закатившимся глазам женщины было понятно, что сейчас она судорожно вспоминает все потери, случавшиеся за последний месяц. Что-то припомнив, и окинув взором сначала улыбчивую амазонку, потом её спутника, выставила руку вперёд и потребовала:

— Давайте!

— Берите! Слезай дед! — приказала старику Селена и тот, без лишних вопросов медленно сползал с седла.

Явно чего-то не поняв, хозяюшка странно покосилась на очумевшую девку. Уже догадавшись, что обе они не одну и ту же пропажу имели ввиду, с ужасом пришла к правильному выводу: ей пытаются всучить какого-то старикана. Женщина не выдержала.

— Зачем он мне? — рассердилась барыня.

— Как зачем? Ваш родственник, вот и забирайте его! Он мне всю душу измотал. Теперь ваш черёд за ним присматривать, — чистосердечно призналась Селена, и тут такое началось… Хозяюшка раззявила рот, да как заорёт:

— А мне он зачем нужен? Чтоб мне нервы вытрепал? У меня своих дел полно. Идите вы дальше!

— Да нет! Я не то хотела сказать. Он хороший. Ест мало, сказки рассказывать умеет, — расхваливала зардевшегося от гордости старика Селена. Но никакая похвала не смягчила ледяного сердца вредной бабы.

— Люди добрые! Вы посмотрите, что творится! Эта девка, мне старого хрыча подсунуть хочет! Мой дом не приют для бездомных! Вези его туда, где нашла! Ишь ты! Выискалась!

— Хозяюшка, — попыталась склонить её на мировую амазонка. — Ваш муж должен знать его, это дед его, родной…

— Не было у моего мужа никакого деда!.. — подбоченившись, горланила раскрасневшаяся бабенция. — Помер он. Сама хоронила!

— Вы что же это? Собственного родича закапали?

У хозяюшки брови к небу поднялись. А стоявшие неподалёку соседи, услыхав новость мигом сочинили:

— Грилька, собственного батю прикончила!

— Сам видел, как она тело ночью закапывала! — мгновенно отыскался свидетель кровопролития.

У той самой Грильки коса чуть не выпрямилась.

— Ах ты! — разоралась она на амазонку. — Не было у нас никакого деда! А свой от хвори умер! — последнее женщина выкрикнула громче для соседей, чтоб все слышали.

— Отравила значит! — снова зашептались за забором.

Догадавшись, что сейчас разразится скандал, амазонка решила проверить, не соврал ли дед. Сдерживая гнев, повернулась к источнику неприятностей и, как можно спокойнее поинтересовалась:

— Дед, ты уверен, что здесь жил твой внук?

— Он фсегда хотел зить тута… — с задумчивым видом проговорил старик, рассматривая строение за спиной беснующейся Грильки, которая покрывалась от злости красными пятнами.

У Селены чуть глаза на лоб не полезли. За левым плечом раздался гаденький смешок. Одарённая убийственным взглядом амазонки хозяюшка резко замолчала и переключилась на сплетников у забора. Селена повторила попытку выяснить у сумасбродного деда, где конкретно, в каком месте проживает его внук.

— Дедушка, миленький, как звали твоего внука? — начинать надо было именно с этого, жаль, сразу не догадалась. Но ответ не то чтобы оказался слишком неожиданным и, даже как-то поразил амазонку, скорее просто ударил камнем по голове.

— Дъяамат… касется… Тосьно не пьипоминаю… — За левым плечом Селены теперь не сдерживаясь хохотали.

— Слышь, девица, ты б его на окраине где-нибудь оставила, или богу разума пожертвовала… — сквозь похрюкивание и смех, посоветовала, уже подобревшая хозяюшка. — Мужа то моего Гаврилой зовут. А этих… как его… Дъяматов и даже Драматов у нас в селении отродясь не было. Уж поверь мне, моя бабка, мать и все её сёстры здесь испокон веков живут.

Ещё раз обратив мысли к небу, Селена поинтересовалась, за какие такие грехи Всевидящая покарала её. Богиня молчала, то ли список составляла, то ли припомнить ничего не могла. Не дождавшись ответа, амазонка попросила прощения у хозяйки и отправилась дальше пытать счастья у следующего дома, потому как перейдя на другую улицу, дед снова запричитал, увидев «осень похозый томик мойодого Дъяамата». Но и оттуда громко хохоча амазонку погнали прочь. Деда вся эта ситуация никак не смущала, даже радовала: когда все смеялись, и он улыбался, когда ругались — он хмурился.

К вечеру выяснилось, что действительно, никаких Драматов в Дрогобцах никогда не было и очумевшего старика видели впервые. Так что Селена становилась вроде бы как его единственной опорой в жизни. «Опора» долго сопротивлялась и хотела повесить сей тяжкий груз на ближайшем суку, но что-то внутри (наверное, совесть) мешало.

Обсмеянная амазонка поволокла Урагана и его поклажу к единственному месту, где они смогли бы найти пристанище — худому домишке на окраине. По слухам, там жила знахарка со своей внучкой. Вот Селена и подумала, что может, травница излечит больной рассудок деда.

Постучала. Дверь распахнулась. На пороге стояла темноволосая девчушка, лет 15 на вид, с длиннющей косой, курносая, с карими большими глазами. Вот только эти самые глаза были слишком тёмными, — так показалось Селене. После знакомства с дедом, она слишком много внимания уделяла «зеркалам души», как их называют, мудрые старики, или «зенькам», как о них говорят другие.

Девочка улыбнулась и, не произнеся ни слова, впустила двух путников в дом. Сама же выскочила на улицу, подхватила Урагана под узды и повела в сарай.

Уютный домик приветливо отозвался теплом. Повсюду висели сушёности, украшавшие хату. Чистенько, хорошо — девочка неплохо справлялась с домашней работой. По запросам обычных людей, была бы хорошей женой какому-нибудь селянину. Хозяйки-знахарки не наблюдалось.

— Не ньявиться мне сдесь! — заявил переборчивый дед, ухватив Селену за локоть.

— Э, нет дедуля! На сегодня с меня хватит. Мы остановимся здесь на ночлег, а завтра я тебя куда-нибудь пристрою. — Пообещала Селена, и встретилась взглядом с печальными слезящимися глазами старика, не желавшего «пристраиваться». Но у Селены были свои планы, и класть их на алтарь деда она пока не собиралась.

Тут вернулась девочка. Бросилась накрывать на стол, приглашая гостей присесть. Дед подозрительно оглядывал кареглазую.

«Внучку она, что ли ему напоминает, одну из его призрачного семейства?» — Селена уже начинала приходить к выводу, что старик живёт в мире иллюзий и выпадать из него не желает.

Тем временем на столе появилась горячая картошечка, из погреба перекочевали огурчики мочёные. Давненько не видала столько яств амазонка. Дед, неведомо сколько ползавший по лесу, тоже должен был бы быть голодным. Но ел он с отвращением, медленно, всё время закусывая старым сухарём, припрятанным на чёрный день.

— А где же бабушка твоя? — поинтересовалась амазонка, не выдержав настойчивого изучающего взгляда девочки.

— Болеет бабушка. Хворь какую-то подхватила. Вот всё вылечить пытаюсь, да не выходит. Не всё пока знаю и умею. — Бодренько ответила она.

— Так может мне помочь чем? — спохватилась амазонка. — Старая матушка моя научила кое-чему. Правда, в поход с собой много зелий, да трав не возьмёшь. Но могу чего-нибудь и из ваших сделать. А то знахари да лекари всех лечат, сами же помочь себе не могут.

Девчушка побледнела. Глазёнки выпучила, губки надула, — разгневалась. А потом снова улыбнулась:

— Спасибо тётенька. Знахарь наш местный сказал, что ей просто отдыхать больше надо. Посоветовал, чем поить. Велел слушаться его, и бабушка через недельку на ножки встанет…

Селена пожала плечами. Не помогать же насильно человеку! И снова принялась за кушанье.

— А мне ведь и поговорить-то не с кем. — Что было вполне заметно. Девочка не умолкала ни на секунду, совсем как дед, кстати, растерявший словоохотливость за время пребывания в этом доме.

Селена посмотрела на старика, спрятавшегося в темноте закутка. Его глазёнки горели, как у лесного зверя на охоте, когда следил он за движениями девочки. Больше не было у амазонки сомнений на его счёт — дед совершенно сошёл с ума!

Девочка же не обращала на блаженного никакого внимания, жалуясь на несправедливость жизни:

— Целый день то в поле, то по дому, то бабулечку обхаживаю. Подруг нет совсем…

— А хлопцы? Неужто, не заглядывают?

— Нет, — покраснела кареглазая, и Селена поняла, что врёт.

«Ну и пусть. Главное, она не отказала двум уставшим путникам в укрытии. А значит, сердце у неё доброе и чистое! Хорошо, что не все люди на этом свете окончательно озлобились».

Но вот, что интересно: бабушки не было видно, и даже не слышно вздохов, стонов… А больные ведь не могут стоны сдерживать. Час как тихо, да кроме треска в камине никаких шорохов живых не доносится. Однако загадку эту Селена решила оставить на завтра. Потому как, неутомимая девчушка проявила завидную жажду к россказням, и всё требовала новых и новых историй. Дед подозрительно и угрожающе молчал в уголочке рядом с печью. Когда же Селена призналась, что сил больше нет разговаривать, гостью, наконец, отпустили на покой. Про старца женщина как-то забыла, предоставив безумца властвовать в собственном иллюзорном мирке.

* * *

Битва. Две женщины на выгоревшем поле. Одна высокая, статная, её кудрявыми тёмными волосами играет ветер. Кожаные штаны, равно как и куртка, истрепались во время сражения, лицо перепачкано сажей, меч лежит в нескольких шагах, но смысла подбирать его нет — противоборствующую силу такими погремушками не одолеть. И на лице кудрявой воительницы оскалом застыла улыбка. В этой воительнице Селена узнала себя.

Напротив стояла соперница: странная, костлявая, почти как обтянутый кожей труп в платье, превратившемся в лохмотья. Её кожа — пепельного цвета. Нос скрюченный. Руки несуразные, длинные. Двумя зелёными огоньками светятся глаза. Даже Пожинательница выглядела бы на её фоне прекрасной богиней любви. В её руках ни ножа, ни меча. Но амазонка чувствовала опасность, от которой простым оружием не защититься. И то правда. Ведь мгновение, и эта костлявая баба за спиной.

Враг напирал, когтистыми ручищами впиваясь в воздух вокруг уворачивающейся амазонки, не желая отступать и признавать чужое превосходство. Там, где проходила костлявая сухая нежить трава чернела. И поле, на котором обе они стояли, выжигало дотла лишь одно только присутствие жуткой старухи.

Селена боролась, как могла. Но лишь вязла ногами в пепле.

Вот враг поверг Селену, и как бы амазонка не старалась отвертеться, сухие пальцы вцепились ей в шею. Во вражеских руках оказалась нечеловеческая силища. Селена задыхалась, глядя в светящиеся глаза своей смерти и, чувствовала, что вот-вот позвонки не выдержат такого напора…

Она распахнула глаза, как можно шире, чтобы удостовериться, что всё это сон. Но реальность была не лучше. Лицо кареглазой девчонки нависло над ней из темноты. Она больше не улыбалась милой детской улыбкой. Черты когда-то симпатичной курносой мордашки исказились прилагаемыми усилиями. Её лоб покрылся испариной — не лёгкое это дело, лишать другого, такого же, как ты человека, жизни!

Амазонка не сразу поняла, что происходит. Но воздуха становилось всё меньше: девчонка сильнее и сильнее сдавливала горло гостьи. Селена не могла встать: ни один мускул не отвечал на призыв подняться. Ноги не хотели слушаться, и руки обессилили.

«Зелье! Она что-то было подсыпала в еду!» — догадалась амазонка, но уже было слишком поздно и, она, парализованная, терпеливо ожидала конца на смертном ложе, оказавшись тряпичной куклой в жуткой игре сельской девки.

Просто ждать — это уже смерть. Нужно бороться. — думала она, вызывая боль. Ведь лишь она может одолеть зелье, заморозившее мускулы!

Вот сейчас, немного напрячься, поднатужиться…

Из горла вырвался болезненный хрип.

Глаза девочки зло сверкнули, а руки посильнее сжались.

Собрав волю в кулак, наконец, почувствовав боль, доказав себе, что ещё жива, пока может сражаться, Селена упёрлась ладонью в лицо убийцы. Но это не помогло… Холодные пальцы только грубее сдавили горло.

Сознание покидало, с позором дезертируя в забвение. Амазонка не хотела сдаваться. Спасти себя тоже не могла. Поэтому с вызовом глядела в лицо кареглазой жрице ночных демонов, мысленно проклиная на вечные муки в царстве теней и огня порождение Тьмы…

Острое и безжалостное лезвие косы Пожинательницы, пришедшей на зов, поднялось вверх…

Это был конец… Конец всего…

Сейчас веки опустятся и больше ничего не будет… Селена исчезнет навсегда, и её душа, так и не встретится со Всевышней, уйдёт в никуда, растворится в темноте, а может в бездонном пузе какого-то демона, которому прислуживает кареглазая душегубка…

Кто-то другой, свободный и сильный, считал иначе. Коса Пожинательницы так и не опустилась. Злобный демон не получил долгожданную жертву, поперхнулся собственной слюной и сгинул. Властная рука распахнула дверь, и в тёмной комнате, возле кровати-алтаря, оказался ещё один человек.

Неистовый порыв ветра скинул одержимую с амазонки, и та покатилась кубарем по полу. Селена не видела нового участника битвы, но была благодарна за возможность снова дышать. Непокорное тело её не двигалось, так что, она могла лишь вслушиваться в происходящее.

Шипение змеи, шаги. Убийца поднялась на ноги, чтобы дать отпор негодяю, посмевшему нарушить обряд.

Стук, грохот. Что-то упало.

Свист ветра.

Удар. Шипение. Слова молитвы. Их произносят тихо, с ненавистью к тому, кому они адресованы. Они звучат в мелодичном незнакомом мужском голосе, как приказ:

— Именем Матери моей, даровавшей жизнь всему живому на этой земле! Я проклинаю тебя! Ты не будешь более бродить по этой земле. ТЫ не станешь тенью. Твои следы исчезнут с восходом Солнца, будто и не было вовсе, НИКОГДА! Я лишаю тебя души во имя всего сущего!

Боковым зрением Селена разглядела во мраке две фигуры: мужская сидела поверх женской, прижимая ту к полу. Из раскрытого рта побеждённой поднимался голубоватый столбик света.

Свист. Хрип боли. Звук ударившегося тела о деревянный пол. Шаги, медленные, уверенные, нарочито тяжёлые — идущий давал знать о своём приближении.

Над Селеной нависла знакомая морщинистая физиономия. Сердце в страхе сжалось, готовое принять ещё одну порцию ужаса. Но тонкие губы под растрёпанными усами растянулись в улыбке. Морщины исчезали, стираемые невидимой кистью. Человек стоявший перед амазонкой молодел на глазах. Лёгкой дымкой испарились усы, борода. Светлые, цвета пшеницы, волосы уложились гладкими локонами на плечи. Теперь яркие голубые глаза соответствовали внешности хозяина.

— Говоришь, толстопузый, губатый маразматик? Посмотри ещё раз, доблестная амазонка, Селена Прекрасная из племени свободных женщин! Похож ли Вей, властелин ветров, на сумасшедшего грязного старика? — издевательски проговорил теперь красивый молодой мужчина, и поднял на руки измученную воительницу, будто она была пушинкой…

— Так выходит, это Вей был? — выпучив глаза прервал рассказ Кроха.

— А сам как думаешь? — хитренько подмигнула я, и рядом раздался Фаин хрип. Она эту историю слышала не раз, и тоже не всему верила. Бабушка рассказывала нам о своих приключениях вместо сказок, когда мы не хотели ложиться спать. Не сомневаюсь, что многое выдумывала, дабы заинтересовать неусидчивых девчонок.

— Враки всё это! Нет никакого Вея! — твёрдым, но писклявым голосом, заявил неверующий из толпы.

— Ты это Вею в лицо скажи! — скалясь во все зубы, пригрозил крикуну высокий светловолосый мужчина, и неверующий умолк.

Командующий Ольгерд переступил с ноги на ногу, хмыкнул в золотистые короткие усы, но уходить не спешил. Он тоже воспринял рассказ за небылицу. Тем не менее, его наши байки забавляли.

— Не верите, так я больше рассказывать не буду… — Я сделала вид, что обиделась до глубины души и уже собираюсь идти спать, но Кроха, ухватив меня за руку, вернул на место.

— Прости. Рассказывай. Что дальше то было? Интересно же! А где правда, где ложь мы сами разберёмся! Ты, главное, не молчи… — умолял парень, и вояки, собравшиеся у костра, согласно кивнули.

Меня распирало от гордости. Набрав больше воздуха, я продолжила:

— Что ж… Вот вам ещё одна история.

 

Глава 5

Выбирай дорогу, коль стоишь на перехрестье

Перехрестье славилось разношерстностью своих обитателей. Сюда съезжались разные народы, но в основном те, кто бежал от чего-то или от кого-то. Лже-маги в ярких балахонах, увешанные амулетами, торговали на каждом углу безделушками. Истинные же, стояли в сторонке, скрываясь от посторонних взглядов и иногда подшучивали над обманщиками: то хвалёный своим антипожарным свойством амулет неведомо по какой причине загорался прямо в руках покупателя, то эликсир, заставляющий волосы расти, оказывал совершенно противоположное действие. Разъярённые наивные дурочки бросались на торговцев с кулаками. В общем, люди в сером весело проводили время.

Моряки и пираты громили таверну, называя это «морской качкой». Хозяин многострадального заведения носился вокруг трёх перебравших разбавленного рома здоровенных детин, швырявших столы, стулья и посетителей в разные стороны, и записывал нанесённый ущерб на клочок бумаги, надеясь позже содрать с душегубов деньжат за шторм, напавший на его харчевню.

Тогда всё это было живо. Никто не мог предугадать, что будет дальше. Да и в будущее заглядывать не торопились. А ведь спустя много лет не найдётся больше ни одного мага, и ни один пират не покажет носа со своего корабля в Перехрестье. Самые сильные волшебники устроят невидимую для других войну, в которой безжалостно истребят друг друга. Пиратская братия найдёт тысячу причин для склоки с правительствами различных государств, и на них объявят охоту. Всё это случится после двух войн, а пока амазонка с интересом наблюдала за царившим в Перехрестье хаосом и его свободолюбивыми гостями.

Селена оставила вещи и коня на постоялом дворе при небольшой, но более спокойной пивной «Бараний рог», и решила пройтись по городу.

В портовый городок вошла весна, растопив лёд на улицах, и превратив дороги в месиво из грязи. Почки на редких деревьях пробивались сквозь промёрзлости навстречу лучам солнца. Воздух был пропитан запахом свободы, смешанным с холодным солоноватым привкусом моря. Миленькая девочка, кутаясь в серый платочек, торговала булочками на углу у магазина травника. Ей было лет одиннадцать, но выглядела она уже оформившейся девушкой, что впало в око проходившим мимо военным.

— Мы купим у тебя все твои пирожки если пойдёшь с нами в проулок! — нахально скалясь, рассматривал девочку широкоплечий мужик с шрамом от уха до носа.

Девочка покраснела и потупила взгляд. Наблюдавшая за этой сценой Селена знала, что эта малышка согласилась бы на условие — не по собственной же воле женщина идёт на улицу. Судя по всему, несчастный ребёнок стоял здесь не в силах бороться с бедностью. Такая уж не лёгкая судьба у всего женского рода — поиск места под солнцем. Только мужчины полагают, что в их власти определять место женщины. И только глупые женщины верят этим мужчинам. Не всем везло, как амазонкам, не каждая могла отстоять свою честь: девушки всегда были заложницами времени и нравов.

Перехрестье перестало казаться Селене таким чудесным местом, как раньше. Теперь вокруг была только грязь. И ничего примечательного. Серость, промозглость, отвращение…

— Эй, чего вам от неё надо? — всё же вмешалась амазонка.

— Иди своей дорогой, мамаша! — разозлился второй военный с красными обожжёнными холодом щеками.

— Мамаша?! — искренне удивилась Селена, которой всего-то стукнуло двадцать.

Оба мужчины обернулись, оценили представшую перед ними женщину, и увиденное очень им понравилось. На рожах засияли ухмылки. Лучащиеся похотью глаза взглядом ощупали амазонку с головы до ног. Селена отчётливо понимала, за кого её приняли, но пока не торопилась развеять выдумку.

— О, кто у нас тут! — мужик со шрамом подошёл ближе к Селене. Он оказался ниже её ростом, но самоуверенности хватило бы на великана.

— Крак, а зачем нам эта малявка? Смотри, какая красотка в самом соку. Сама пришла. Пойдёшь с нами? — уже облизывался второй.

Селена радостно заулыбалась. Обняла обоих мужиков за плечи.

— Конечно, сладкие мои! В проулок? — уточнила на всякий случай амазонка, и военные закивали. — Идём!

Мужчины послушно двинулись в тень узкой улочки между домами, где двоим тяжело было бы вместиться. Селена шла последней и, едва спрятавшись от посторонних, огляделась по сторонам. Не отыскав заинтересованных, шагнула в проулок. «Голодные» вояки набросились на амазонку с такой страстью, что чуть не вмазали её в стену. Но удовлетворить свою похоть им не довелось: женщина схватила изголодавшихся любовников за шкирки и, треснула лбами друг об друга, потом близко познакомила мужчин с крепкими каменными стенами, так что отпечатки кладки чётко прорисовались на красных лицах. Оба военных, секундой спустя, валялись в сточной канаве, неуклюже обнявшись, в позе «Противный — не противный, но я тебя люблю!». Она уже представляла, как над этими голубками будут потешаться их же братья по оружию, если найдут здесь в таком виде! Селена сняла с их поясов кошельки и выглянула на дорогу. Девочка всё ещё стояла на том же месте, преданно заглядывая в глаза каждому проходящему.

— Вот, держи! — маленькую ручку отяготили два кошеля набитые деньгами. От радости девчонка бросилась незнакомой добродетельнице на шею.

— Пирожки занеси в «Бараний рог» и оставь для Селены. — Сухо проговорила амазонка. — Чтоб больше я тебя за этим занятием здесь не видела! Понятно?! У женщины должная быть гордость. Иди девочка! — распрощавшись с ребёнком улиц, она двинулась дальше.

Вскоре её внимание привлекла кузнечная лавка. Да и прошёл бы кто мимо? Если само солнце работало на продавца зазывалой и, пускало солнечных зайчиков в глаза прохожим, отражаясь от полированных лезвий мечей, секир, кинжалов. Конечно, не смогла обойти стороной всю эту красоту и Селена. Остановилась она, рассматривая прекрасный меч с посеребрённым эфесом. Такой красивый, лёгкий в руке. Амазонка заигралась нахваливая шедевр кузнеца, чем привлекла не только покупателей, но и воришку, выхватившего с её пояса кошель и уже уносившего ноги, когда Селена заметила пропажу. Позабыв о чудном мече, она бросилась вдогонку сорванцу. Мальчишка в смешной шапке, перевязанной голубым платком, бежал так быстро, словно его отцом был ветер.

«А не внук ли он Вею?» — проскользнула мысль и тут же испарилась. Селена преследовала мальчугана, петляя улицами, преодолевая преграды из заборов, через которые приходилось перепрыгивать и, в конце концов, даже воришке понадобилось перевести дыхание. Выбрал он для этого пустынный тупик между ветхими бедными лачужками.

— Что паршивец, устал? — тяжело дыша, проговорила амазонка, согнувшись пополам от усталости, но не выпуская маленького крысёнка из виду.

— А вы тётенька нет? — он ещё и издеваться надумал.

— Есть немного, — честно призналась женщина. — Ох, поговорила бы я с твоим отцом! Он хоть знает, чем ты промышляешь?

— Знает! Хотели поговорить? — раздался мужской бас откуда-то сверху.

Селена подняла голову. На крыше ближайшего к ней дома стоял невысокий смуглый мужчина в чёрных кожаных штанах, высоких сапогах, расписанных вышивкой, в тулупе и расстёгнутой до пояса чёрной рубахе. Он подмигнул раскрасневшейся амазонке.

— Что же это вы, милейший, ребёнка таким делом заставляете заниматься? — обратилась к нему Селена, выровнявшись во весь рост.

— Я не заставляю! — пожал плечами мужчина.

— Я сам так решил! — вмешался мальчуган, очень похожий на своего отца, только безусый и брови у него были скорее мамины, тоненькие. — Я мужчина и должен кормить семью!

— Эх, какой ты ответственный! — Похвала прозвучала, как упрёк. — А если, ограбленный тобой тоже имеет семью, и деньги ему нужны на лечение, скажем, бабушки или дочки, а может сына, такого как ты? Что тогда? — Речи амазонки немного смутили начинающего преступника. До этого, он видимо, не задумывался о подобной возможности. Мальчишка опустил голову, шмыгнул носом и замолчал. Он был совестливым.

— А ты умеешь рассуждать! — вмешался отец, предпочитая вести разговор сверху вниз.

— Эй, да это же она! — прервал разговор громовой голос, о чём-то напомнивший Селене, ещё до того, как она повернула голову.

В просвете между домов появились двое военных. Старые знакомцы с помятыми перепачканными рожами. Вид у них был потрёпанный и злобный.

— Ну вот, сейчас начнётся, — вздохнула женщина, и развернулась к прибывшим.

— А тот сукин сын у нас вчера саблю упёр! — неожиданно для самого себя припомнил краснощёкий, тыча пальцем в мальчугана, растерявшего былые прыть и отвагу, и спрятавшегося за амазонкой.

Оба мужика не замечая отца ребёнка, стоявшего на крыше, побежали к зажатым в тупике целям. Селена приготовилась к драке, закрывая собой воришку. Вояки накинулись на неё с кулаками.

— Вы, служивые откуда будете? Что ж вас в армии плохо так учили. А ли вы с вечера выпимши были? На ногах не стоите. Промахиваетесь… — шутя приговаривала амазонка, уворачиваясь от нападавших, и абсолютно бескорыстно раздавая пинки.

Пытаясь ударить женщину по рёбрам, кулак краснощёкого нащупал воздух, и его тело плашмя шмякнулось в грязь, не удержав равновесия.

— Да ты брат, устал! Ну, так полежи немного! — Селена помогла павшему умаститься в грязи удобнее. Прыгнула ему на спину, отбиваясь от разгневанного дружка. — А мы тут пока поговорим…

Лицо со шрамом исказилось такой бессильной злобой, будто мужчина всё время пытался поймать за хвост призрака, да тот подлец крутил фиги и, хохоча, растворялся в воздухе. Распластавшийся краснощёкий воин, набрал из грязи сил и неожиданно решил встать. Селена пошатнулась, но отпрыгнула в сторону, приглашая знакомцев к продолжению кулачной беседы. Мужчины посчитали, что бой не равный и бороться с женщиной за счёт собственных сил, как-то не с руки. Вход пошли извлечённые из-за поясов ножи.

— Не честно это, мальчики! — освобождая из ножен за спиной меч, покачала головой амазонка.

Но по совести драться никто не желал. Воин со шрамом, резким рывком ухватил за шиворот мальчишку и притянул к себе. Лезвие голодного до крови кинжала впилось в горло испуганного ребёнка. Селена замерла, глядя на перепуганного воришку. Пыхтящие вояки радостно восприняли смирение женщины, правильно рассудив, что она не позволит пролиться детской крови.

Ситуацию спас свист. Это дал о себе знать отец мальчика, и ещё с десяток составляющих ему компанию мужчин в чёрном. Они стояли вдоль всех окружающих стен, и, вертя в руках острые блестящие ножи, кровожадно поглядывали на копошившихся внизу. Все они были из клана воров именовавших себя «вороньими перьями».

Избитые, испуганные военные бросили забавы, и помчались прочь. Отец мальчишки, вожак «перьев» («Ворон, небось, из которого эти перья и посыпались» — подумала про себя Селена) спрыгнул вниз, оказавшись перед самым носом амазонки.

— Как зовут тебя? — спросил то ли смуглый, то ли просто немытый вожак, глядя на воительницу снизу вверх. Теперь, на земле, он потерял уважительный рост и был как минимум ниже женщины на голову, а то и на две.

— Селена, — гордо ответила амазонка.

— Селена Прекрасная, — будто зная, окрестил её вор. — Ты станешь моей женой! Ты сильная, умная и справедливая. Мне нужна такая женщина! Ты нарожаешь мне много сыновей.

Амазонка оглянулась по сторонам, прикидывая, сможет ли справиться с одиннадцатью вооружёнными до зубов мужчинами и очень наглым ребёнком.

— Я так понимаю, моего согласия здесь никто не спрашивает?

— Я же говорю, умная! — подтвердил немытый вожак воров.

— И красивая! — добавил ребёнок, взяв Селену за руку.

Её вели, как трофей, по тесным грязным улицам настоящего Перехрестья. Скрытая часть портового городка была серой, мрачной и напоминала кладовку с мышами и пауками. Крохотные лачужки стояли, прижимаясь друг к дружке, будто пытались согреться. Их перекошенные ставни покачивались и скрипели при малейшем дуновении ветра, нагоняя жуткое ощущение ночного кошмара. Жители были такими же неопрятными, как и их убежища. Одетые в чёрное, они кичились золотыми побрякушками, украденными в порту, и обвешивались ими до самых пят.

Среди хозяев свободного городка числились не только порок и хаос, но ещё и воры. Здесь их было больше, чем крыс, и все они с любопытством глядели на покорённую амазонку. Среди мелькающих лиц толпы, Селена увидела знакомый серый платок. Та самая крошка, которая одиноко стояла на углу, торгуя своим телом. Теперь девочка не выглядела скромницей: хищный огонёк в глазах, самодовольная улыбка — она была на своём месте, дома, в безопасности. Шутливо приобнявшего её паренька малышка оттолкнула с такой силой, что тот рухнул в грязь. Потом она посмотрела на Селену, гордо вскинув голову: «Видишь, я справилась бы и без твоей помощи!».

«Что же за мерзость тёмная растит этих скверных девчонок? — думала амазонка, припомнив не такой давний случай в небольшой деревеньке и карие глаза душительницы. — Да, добрыми делами, вымощена дорога к брачному ложе!».

— Проходи, женщина. Отныне тут твой дом! — заявил властный голос Ворона.

Низкорослый мужчина раскрыл скрипучую деревянную дверь перед амазонкой. Она оглядела своё «новое место жительства», ужаснулась, подумав о том, что такой берлоги погнушался бы даже скунс.

Может быть он здесь где-нибудь и умер в уголке? — такая мысль завела Селену внутрь, рассматривать грязные тряпки разбросанные по углам. Трупа несчастного животного не обнаружилось. И если бы Селена не боялась задохнуться от вековой пыли, то вздохнула бы с облегчением.

— Просто божественно! — сокрушённо проговорила женщина.

— Я знал, что тебе понравится! — коротышка был доволен.

— Не то слово… То есть, слов нет. — Слов у Селены для описания этого ужаса действительно не хватало.

— К тебе придут. Всё объяснят. А пока готовься к ночи!

Дверь захлопнулась на замок.

— Первый день на новом месте, и уже замуж выхожу, — Селена присела на край кровати, подняв в воздух пыль, и всё окутал туман.

* * *

Как только начали сгущаться сумерки дверь каморки распахнулась, в комнату вошли четверо женщин и, девчонка в сером платке. Судя по праздничному — чёрному цвету одежд, Селену собирались скорее хоронить, чем выдавать замуж. Предсвадебное бальзамирование проходило под тихий шёпот. Неспешные плакальщицы надевали на невесту чёрное платье с множеством вырезов, смущающих воображение. Одеяние больше походило на разорванное.

— Может стоило его хотя бы зашить? — осматривая юбку проговорила Селена, обнаружив доказательство своим подозрениям. — И выстирать!

Женщины расхохотались, повесив на грудь амазонки здоровенный камень очень похожий на сушёную виноградину, если не учитывать колоссальный размер — почти с ладонь.

«То же мне символ супружеской жизни! Булыжник!» — мысленно прокомментировала она.

Девчонка, до этого сидевшая у закрытого окна, наконец, заговорила скучным, бесцветным голосом:

— Ты будешь его пятой женой!

— И куда же делись предыдущие четыре? Сбежали от такого красавца? — съязвила Селена.

— Нет, он их подарил…

Тут все четверо женщин тяжело и печально вздохнули.

— И за что вас? — догадавшись, обратилась к ним амазонка.

— Наскучили… И с тобой так будет. — Злорадно подмигнула пышная бывшая жёнушка.

— Ты сопротивляйся подольше, чтоб ему интереснее было, и всё пойдёт нормально… — Сочувственно посоветовала женщина с печальными глубокими глазами, такими же, как и у её дочери, сидящей у окна.

— Понятно. Не сопротивляться — плохо, и отдаться — ещё хуже!

Положение казалось безвыходным. Но так оно только казалось. Настоящая амазонка при божьей помощи всегда найдёт выход.

И вот наступила ночь. Невеста лежала наряженная на пыльном брачном ложе, кишащим клопами. В её волосы вплели красный цветок и чёрное перо. Селена смотрела в потолок махонькой комнатушки, думая о том, что у неё уже совершенно затекли руки, и что совсем скоро она должна стать пятой несчастной женой вожака «чёрных перьев» Лысого, то есть Ночного Ворона. Естественно, амазонка не была в восторге от жениха, приданного в виде лачуги и вороватого сорванца — пасынка. О самой свадьбе нечего было и говорить. Как выяснилось, согласно традициям воровского народца, мужчины клана собирались вместе, напивались, а невеста покорно ждала взаперти, охраняемая самыми ответственными бойцами (единственными трезвыми). Опустошив две бочки вина, жених вламывался в покои суженой и просто овладевал ею. И всё. Утром она просыпалась женой. Вот и весь свадебный обряд. Воровская романтика!

Селена трижды пыталась выбраться из протухлой комнатки, избежать участи невесты, но всякий раз её ловили верзилы-охранники, возвращая в вонючую тюрьму, грозившую стать домом. Чтобы больше не утруждать себя погонями, препирательствами и кулачными состязаниями, молодцы-караульные просто привязали женщину к постели. Поэтому она и лежала, рассматривая трещины серого потолка.

— Привет! — раздался рядом неожиданный, но приятный знакомый голос.

— И где ты шлялся? — вместо приветствия прозвучало в ответ.

— А ты меня ждала? — светловолосый мужчина с интересом принялся рассматривать узлы на верёвках. — О, я смотрю, даже приготовилась. Очень аппетитно выглядишь. Ты себя сама связала? Интересно!

— Вей! — разозлилась амазонка и встретилась взглядом с озорными голубыми огоньками.

Ветреный бог лежал рядом, подпирая голову рукой, и дёргал за край верёвки, удерживающей кисти амазонки.

— Я серьёзно. Что ты делаешь? — заинтересовался, наконец, ветродув.

— Замуж выхожу, не видишь что ли? — ответ удивил бога. Скорчив рожу, он уставился на амазонку выпученными глазами.

— И кто у нас жених? — сложив руки на груди, божество уселось поудобнее, сердито вперив взгляд в невесту.

— Вожак клана воров.

— Да? И ты его любишь? — поинтересовался собеседник.

— До боли в печени! — Честно призналась амазонка. — Развяжи меня, а?

— Так сильно? — рассмеялся ветреник, отпуская не готовую к семейным узам невесту. — Так мне уйти?

— Как хочешь… — потирая запястья, отмахнулась невольница.

— Нет уж. Я останусь! — решил он. — Хочу посмотреть на этого горе-женишка! Снимай одежду! — вдруг приказал бог.

— Чего? — взбесилась амазонка.

— У тебя в ушах пробки! Прочисти! — посоветовал он. — Манатки скидывай, говорю! — невозмутимый Вей уже разбирался со шнуровкой на собственных штанах, не обращая внимания на перекошенное лицо сидящей напротив женщины. Когда шок от услышанного отступил, привыкшая доверять ветреному божеству, амазонка всё же разделась.

* * *

Звуки падающего и спотыкающегося тела возвестили торжественное прибытие жениха. Охранники бережно вкинули его в комнату к будущей супруге. Пьяный лысый Ворон уверенно полз к брачному ложе. Нащупав ногу невесты, он подтянулся и перетащил непокорное тело на постель. С чувством ощупывая лежащую на кровати, жених неожиданно наткнулся на нечто лишнее под складками юбки и, не ощутил кое-чего ожидаемого чуть по выше талии. Решив, что он всё же допился до чёртиков, стал подбираться к лицу распластавшегося на постели объекта.

— Селена, а я уже тут… — Радостно возвестил жених, пытаясь примериться к поцелую.

— Я уже заметил! — ответил неожиданно грубый и чересчур мужественный голос невесты.

Ворон сел на кровати, протирая уже привыкшие, но явно обманывающие глаза (два раза — для пущей уверенности, что ему не привиделся здоровенный мужик в женском платье).

— Ну что же ты остановился? Я тебя так долго ждал… то есть ждала… — Грубый бас всё ещё звучал в ушах Ворона. Он никак не мог понять, где допустил ошибку, в какой момент весь мир перевернулся, не уведомив его — вожака стаи Чёрных перьев. Придя к выводу, что перебор спиртного таки довёл бедный разум до сумасшествия, жених решил для начала проспаться. И умастился калачиком на краю кровати. Что совершенно не понравилось «невесте», ожидавшей чего-то большего от брачной ночи.

— Э, нет, дорогуша! Вставай, кому говорю! У нас сейчас с тобой состоится мужской разговор! — Вей встряхнул горе-женишка за шиворот.

— Селена, какой у нас может быть мужской разговор? — удивился Ворон, по-прежнему не отдавая себе отчёта в том, кто перед ним.

— Нет, ну где ты такого только нашла? Что, приличнее не было? — Обратился ветродув к умирающей со смеху амазонке. Из темноты угла донеслось жалобное и протяжное «Хрю…», задавленное истеричным хи-хи, переходящим в судорожные колики в животе.

— Это он меня нашёл… — катаясь по полу, ответила амазонка.

— Слышь, ты! Как там тебя? Куропатка недожаренная? — обратился к Ворону Вей.

— Он Ворон… Лысый… — хохоча, поправила Селена, не в силах выпрямиться. — То есть, этот… Ночной…

— Ночной Лысик? Это что-то новое! — заключил бог.

— Да нет же. Ночной Ворон. — Снова поправила его амазонка, у которой уже от смеха болело всё тело.

— Какая разница! — отмахнулся Вей. — В общем, о Селене ты больше не вспомнишь, даже если увидишь её! Понял? Иначе, я явлюсь к тебе ещё пару раз и ты об этом пожалеешь! Ни одного птенца зачать не сможешь! Бойся меня! Бойся Селену! Ясно? — угроза была воспринята правильно и закреплена утвердительным покачиванием головы.

— Понял, Селена. Больше не подойду… — Ворон всё ещё видел перед собой мужеподобную невесту.

Вей пришёл к выводу, что с пьяным больше нет смысла разговаривать и резко разжал кулак. Ворон плюхнулся на кровать, подняв пыль, так что и Селена и Вей закашлялись.

— Пошли отсюда! — поднялся с кровати бог.

— А ты ничего не забыл? — напомнила хихикающая женщина, и Вей обратил внимание на платье, открывающее его оголённые ноги. Один щелчок пальцами и на ветродуве снова оказалась его одежда, а на амазонке, привычные, её же: штаны, куртка, рубаха и сапоги. Селена ошарашено взирала на довольное собой божество.

— А раньше ты так не мог? — злобно сцедила амазонка.

— Нет, — усмехнулся ветренник. — Это же совершенно не интересно. А так я на тебя без одежды посмотрел.

— И? — не унималась Селена, раздумывая, как бы отпустить ему совсем не божественную затрещину.

— Ничего так! Очень даже! — хохотнул Вей, и распахнув дверь быстро шагнул на улицу, пока его не догнал кулак еретички.

Воровской город шумел пьяными воплями, охами и треском ломающихся стульев — все праздновали пятую свадьбу своего главаря. Вей и Селена покинули это захолустье незамеченными…

* * *

Погода стояла славная. Солнце пробуждало жизнь, грязь на улицах постепенно высохла, и Перехрестье снова очаровывало своей вседозволенностью. Всё те же люди-тени в серых балахонах строили козни магам в красных халатах, торгующим приворотными зельями и блестящими побрякушками.

— Мне нужно такое зелье, чтоб глаза казались ярче. У вас такое есть? — спрашивала хорошо одетая девушка в фиолетовом бархатном плаще, с плетёным причудливым поясом поверх него, прижимающим одежду к хрупкой фигурке. Несмотря на броскую красоту, она хотела быть краше во сто крат.

— Да, да… — Заискивающе улыбался лысоватый толстопуз, копаясь в свёртках, и наконец, извлёк маленькую красивую бутылочку. — Выпейте только каплю и ваши глаза станут прекрасного голубого цвета, как у нимфы.

Глупая дамочка отпила глоток из бутылочки, улыбаясь, потянулась к услужливо предложенному продавцом зеркалу. Перед тем, как барышня расплющила веки, произошло ещё одно событие. Рука человека в сером, увенчанная серебреным браслетом с руническими узорами, резко дёрнулась вверх, в сторону девушки и снова опустилась вниз. Покупательница взглянула на своё отражение, и разглядев эту красоту красноглазую, завопила. Она бросилась на хозяина с кулаками, чтобы длинными ноготками выдрать его длинный язык. Человек в сером ухмыльнулся в тонкие усы.

— Значит, чародей! — застала врасплох серую тень Селена.

— Кто? — сменив улыбку раздражённой миной, переспросил человек, недовольный вмешательством в его увеселение.

— А никто… Просто вещи такие творятся, видать чародей поблизости! — улыбнулась Селена.

Мужчина в сером был высок ростом, темноволос, крепок и хмур. Его глубоко посаженные глаза напоминали очи тьмы, но Селена привыкла к необычному и, сочла незнакомца привлекательным. К тому же, этот маг почему-то внушал доверие.

— Но с девушкой жестоко получилось! — не обращая внимания, на сверлящий её взгляд, упрекнула амазонка.

От греха подальше Селена, спешно попрощавшись, зашагала к «Бездонной чарке», в которой несколько дней к ряду не прекращался шторм, устроенный двумя заезжими моряками. Жгучий взгляд на спине она чувствовала до самого входа в харчевню.

В распахнутую дверь вылетел стул, и Селена вовремя пригнулась. Удостоверившись, что погода летающих предметов больше не предвещает, амазонка шагнула в зал. Среди общего хаоса, разломанной мебели и битой посуды, за чудом миновавшими бури столами, посетители пили, ели и общались. Сумасшествие, царившее в самом центре зала, их, похоже, совершенно не волновало.

Селена выбрала самый дальний свободный уголок, в надежде попробовать местного пива. Проходя мимо беснующихся моряков, не смогла остаться незамеченной — один из здоровяков замер, замахиваясь тяжёлым столом. Мужчина застыл, провожая женщину взглядом.

— Поставь, а то надорвёшься! — посоветовала амазонка, моряку с отвисшей челюстью.

Как ни странно громила послушался совета. Разбив предмет об пол, он и его дружок поплелись вслед за женщиной, навязывая свою компанию. Они уселись по обе стороны от неё, подав знак хозяину о дополнительной порции хмельного. Харчевник на секунду задумался. Он не желал больше потчевать дебоширов. Однако лиловый синяк под левым глазом красноречиво напомнил о последней такой попытке отказать, и хозяин, склонив голову, выставил кружки на поднос.

— Что, красавица, делаешь? — обратился вполне симпатичный морячок: рослый, крупный и чем-то напоминающий дуб.

— Сама пришла? — придвинулся ближе второй, не такой красивый, кривозубый, но видимо добродушный до глупости.

— А то! — улыбнулась зажатая плечами амазонка, делая вдох исчезающего воздуха.

— Давай знакомиться! Я — Крол Языкатый, а это мой друг, Бейд Твердолобый! — озвучил имена компаньонов симпатичный.

— Ясно, — кивнула Селена, сдавливаемая бугристыми плечами.

Оба моряка придвигались и придвигались, не оставляя женщине пространства и возможности вздохнуть. В конце концов, ей стало душно и не уютно. Хозяин принёс заказ, и быстро удалился, просчитывая, как долго продлиться затишье перед очередной «морской качкой».

— Угощайся! — добродушно махнул рукой Твердолобый, чуть не опрокинув кружку.

— Знаешь, а мы ведь давно на суше не были, женщин не видели… — Прямолинейность Языкатого загоняла Селену в угол, а точнее — в плечо рядом сидящего Твердолобого.

— Так сходили бы на улицу, — посоветовала Селена, уклоняясь от проспиртованного дыхания.

— Слышь, Бея, она нас не понимает! — огорчился Языкатый, подмигивая дружку, и оба моряка попытались обнять женщину. Но застать врасплох амазонку очень сложно, Селена неожиданно сползла со скамейки под стол и, позволила мужчинам насладиться объятиями друг друга. Столкнувшись лбами и, не обнаружив женщины между собой, они разозлились. А амазонка уже сидела напротив, через стол, и спокойно попивала хмель.

— Шустрая, — подметил Языкатый.

— А как же иначе! — улыбнулась Селена, отпивая из кружки, пока есть свободная минутка.

Моряки встали, опрокинули стол, так что женщине пришлось подхватить кружку.

— Вкусное! — оценила хмельное амазонка, кивнув хозяину. Он уже приложил перо к листу бумаги, готовый записывать и подсчитывать.

Как только четыре загребущие руки распахнулись, словно медвежьи капканы, Селена пригнулась, проскользнув внизу и уселась на скамейку, как ни в чём ни бывало, потягивая напиток.

Все присутствующие с удовольствием наблюдали за сценой ловли амазонки. Двум бугаям не нравилось, что дичь обманывает и увиливает. Разозлившись, оба закатали рукава и зарычали. Селена вскинула брови — нарастающее безумие мужчин обещало весёленькое побоище. Но тут вмешалось проведение в сером, одним движением руки разметав по сторонам пьяных дебоширов.

— Ах ты, сукин сын! — крикнул на мага один из моряков и тут же пожалел об этом. Рука человека в сером плаще сжимала воздух, а лежащий на полу среди обломков стола Языкатый хватался за горло в приступе удушения.

— Идём отсюда! — подхватил дружка рассудительный Твердолобый и потащил его прочь.

Человек в сером обернулся, щёлкнул пальцами — и стол послушно вернулся на место. Селена благодарно поставила кружку, усаживаясь удобнее. Маг присел напротив, внимательно изучая незнакомку.

— Кто ты? И что тебе надо? — спросил он.

— Мне? От кого? — осмотрелась по сторонам она.

Харчевник поставил перед эффектно прибывшим гостем кружку.

— От заведения! — проговорил он и быстро удалился, чтобы держаться на расстоянии от грозного мага. Впрочем, все посетители харчевни опасались даже смотреть в сторону колдуна. Все, кроме одной женщины.

— Не нужно строить из себя невинность, — дурное настроение чародея угнетало.

— Ну, хорошо. Я, Селена, и мне ничего не нужно. Я ищу свою дорогу, вот и всё. — Поделилась планами на будущее она.

Такая откровенность удивила мага. Его брови вздёрнулись, лицо вытянулось, рот смешно округлился. Потом он снова вернул маску злобного и грозного. Рука с браслетом порхнула перед лицом женщины, и чародей ещё раз внимательно осмотрел амазонку.

— Не врёшь, — заключил маг, расслабился, ссутулился и взялся за поднесённый дар — кружку хмельного. Извлечённый из мешочка порошок щепоткой упал в пойло и растворился.

— Никому не доверяешь? — поняла амазонка, заметив, как мужчина насыпал зелье против ядов.

— Никому, — подтвердил маг и, как только порошок растворился, отпил.

— Так, кто же ты сам? — таинственность серой фигуры пробуждала в Селене любопытство.

— Зачем тебе?

Амазонка и сама задумалась об этом, но объяснить не могла, разве что так:

— Раз мы встретились здесь, значит, боги сочли это необходимым. В случайности я давно уже не верю.

— Хорошо. Меня называют Алактус Мойрус. Слышала о таком? — с гордостью произнёс своё имя человек в сером плаще, и сильно опечалился, заметив на лице женщины безразличие.

— Нет, — пожала плечами Селена. — И что же ты наделал, что за тобой гонятся?

— Кто сказал, что за мной погоня? — ехидно улыбнулся маг.

— Ну, ты же здесь. В месте, где законов практически не существует. Значит, от чего-то прячешься. Да, и имя ты назвал мне не настоящее, в целях безопасности, полагаю. — Рассудила Селена, и Алактус похвалил женщину за наблюдательность.

— Ты права. Но если бы была ещё немного внимательнее, заметила, что даже здесь люди остерегаются меня! Почему же ты так смела? — размышлял вслух маг. — Откуда ты?

— Из Унны.

Алактус не знал, что Селене никогда не было дела до того, что думают другие, она жила по собственным правилам, и привыкла обо всём судить сама, не доверяясь чужим домыслам.

— Амазонка! — сообразил маг, вальяжно облокотился о спинку стула. — Амазонки славятся своей преданностью общине, и продажностью во имя сплетен, власти и…

— Э! Я не позволю какому-то задрипанному магишке в потрёпанном плаще оскорблять мой народ! Ты сейчас с кем меня сравнил, а? — разозлилась Селена, хлопнув для пущего эффекта деревянной кружкой об стол.

Тема чести амазонок всегда вызывала у нас желание выбить кому-нибудь челюсть. Племя свободных женщин нельзя сравнивать с обычными бабами. Тем более продажными. Маг это понял раньше, чем ему сломали пару костей.

— Прости. Но так говорят. А плащ, пора бы сменить! — маг загадочно улыбнулся, красивым движением стащил с плеч накидку, и, прокрутив её в воздухе, снова накинул уже свежий серовато-чёрный балахон.

У Селены от таких фокусов челюсть отвисла, но злиться она перестала.

— А ты всем слухам веришь? — не унималась амазонка.

Алактус был доволен произведённым на женщину впечатлением и теперь скалился во все зубы.

— Снова права. Права и рассудительна. — Одобрительно кивнул собственным мыслям чародей. — Что ты ответишь мне, если я предложу хороший оклад золотыми за путешествие со мной. Ты будешь моей охранницей, а также ушами и глазами иногда. — Маг перешёл на шёпот, придвинувшись через весь стол к амазонке.

— Что если откажусь? — спросила сама себя Селена, но Алактус ответил.

— Ничего не будет. Я встану и уйду, а ты продолжишь искать свой путь. — Затем продолжил мысль, внимательно заглянув ей в глаза. — Но, что если твоя дорога связана с моей?

Селена почувствовала, как нечто внутри неё подсказывает, — хитрюга-маг прав: встретились бы они здесь, если бы так не было предначертано рукой Всевышней?

Дверь будущего отворялась, и перед амазонкой открывался вид на опасную, но явно увлекательную тропу. Так что же выбрать? Скуку в портовом городишке, или путешествие в неизвестность, где, возможно поджидает славная смерть?

— Хорошо. Я согласна, но при одном условии. Ты расскажешь мне о себе правду, и только правду. Я хочу знать, кого защищаю и от чего! — поставленное условие, хоть и было не по душе магу, тем не менее, сочтено справедливым.

Чародей Алактус кивнул.

— По рукам. Пойдём!

Он увлёк Селену за собой. Долгое время они петляли узкими улочками, сопровождаемые пристальными взглядами таких же людей в сером. Наконец, отыскав подходящее местечко на пустынном берегу у причала, маг остановился. Вгляделся в горизонт, помолчал, собираясь с мыслями. Потом, глубоко вдохнув, закрыл глаза и присел на корточки, сосредоточенно бормоча какое-то милозвучное заклятие на древнейшем и мёртвом языке.

— Круг! — приказал он земле, и, когда их окружило колдовство, повернулся к амазонке. — Теперь нас никто не услышит. Я выполняю твою просьбу.

Селена уселась на траву, рассматривая серую фигуру колдуна. Ему просто нужно было выговориться. И она понимала это лучше всех.

 

Глава 6

Поиск истины Алактуса Мойруса

В семье Мойрусов (не буду выдавать вам его истинного имени, потому что и сама не знаю, ведь бабушка поклялась вечно хранить тайну) родились два мальчика. Близнецы: Алактус и Говен. Они росли не очень дружными, но всегда отстаивали честь друг друга в неравных схватках с сыновьями богачей или крестьян. Оба сына Давида Мойруса унаследовали магический дар, и глава семьи лично занимался воспитанием будущих чародеев. Совсем скоро он заметил у одного из детей склонность к тёмной магии. Конечно, вы подумаете, что этим ребёнком был именно Алактус. Но нет, это был Говен. А к его брату тьма тянулась сама. Один желал ночи, другой её притягивал. Как бы то ни было, но отец решил разделить братьев, и отправил Алактуса к дядюшке-отшельнику из Синих гор. Там мальчик прилежно учился, перенимая опыт у дальнего родственника, в основном его учили защитным заклятиям, и как отогнать от себя то, что таится в темноте. Однако старик так и не смог спрятать мальчишку от взора Тьмы. Как-то она пришла за ним прямо в дом.

— Приди ко мне, — позвал ночью голос из угла комнатушки, заставленной учебниками и амулетами. Всюду горели свечи, прогоняющие мрак, но Тьма просочилась. Двенадцатилетний мальчишка, дремавший на кровати, раскрыл глаза, испуганно взирая на клубящуюся Тьму в углу. Он совершенно точно определял, что есть зло, а что добро. Сердце, охваченное холодом, подсказывало о присутствии демона или чего-то хуже.

— Покинь этот дом! — приказал мальчик, но зло никогда не слушалось детей, впрочем, как и взрослых. Она потянулась к нему, а ребёнок схватил первый попавшийся амулет. Он подчинял себе огонь. Алактус призвал пламя и натравил его на незваного гостя. Тот взвыл, словно был не тенью, а живым существом. На страшный крик примчался дядя мальчика и увидел в углу тлеющее и дымящееся создание. Оно умирало.

— Ты придёшь ко мне, рано или поздно! — уверенно заявил посланник мрака. — Ты должен!

А потом Тьма стала снова обычной, какой селится в наших домах по вечерам. Она не торопилась забирать мальчика, и терпеливо ждала, когда же её нестройные ряды пополнятся потомком Мойруса. Но логичнее было предположить, что она что-то замышляет. Отшельник понял это, и всё думал о том, как помочь ребёнку. И придумал. Соединил душу будущего колдуна и стихию, вызванную им в подмогу. Так у Алактуса появился верный напарник — Шисей — демон из очага. И пока он был рядом, Тьма боялась появляться. Но дядя сразу предупредил, что подчинить демона нельзя. Огонь — непокорная сила. Он может уничтожить не только врага, но и своего хозяина.

* * *

Алактус проводил свой тринадцатый день рождения в лесу, у озера. Он всегда ходил туда отдохнуть душой. Точнее двумя душами, хоть Шисей и не любил пикники.

Мальчик любовался игрой красок. В начале осени всё желтело, становилось похожим на золото. По чистому небу неспешно плыли белоснежные облака. Лес разговаривал с мальчиком языками животных, которые сливались в один поющий красивый напев. Алактус чувствовал себя счастливым. То был последний раз, когда он смог побыть счастливым…

Внезапно лес смолк. Небо заволокла грозовая туча, подул холодный ветер и единственным звуком, окутавшим мальчишку, был металлический смех…

Беда! — понял мальчуган и со всех ног бросился к хижине дядюшки.

Он бежал, как мог, запыхавшись, изранив ноги и руки о колючки. Толкнул дверь и замер. В дом царила пустота. Дядюшки нигде не было, в комнате пахло палёным мясом и шерстью… Запыхавшийся мальчишка упал на колени, понимая, что никогда больше не увидит отшельника. И тут страх шепнул ему: «А не грозит ли опасность твоим родным?». Подгоняемый чувством беды, Алактус, собрал вещи, оседлал старого коня и погнал его на восток, через лес, к родному селу, где должны быть еще живы мама, отец и брат.

В одиночку он преодолел немалое расстояние, и пережил то, что не каждому ребёнку под силу. Голодал, мок под проливными дождями, спасался от грабителей, изматывал себя тренировками в колдовстве. Лишения и душевные муки делали его сильнее. Он научился слушать лес, искать пропитание в чаще, давать отпор каждому, кто посмеет покуситься на жизнь одинокого путника. За короткое время, проведённое в пути, Алактус постепенно становился умелым воином и поистине сильным магом. Ночами ему снились кошмары, что никто из близких уже не пройдёт босыми ногами по грешной земле. Однако, слепая надежда заставляла просыпаться и торопиться.

С приближением к деревне, сердце его всё больнее ныло в груди, кровь стыла в жилах… Уже парень, не мальчик, не ребёнок, а почти взрослый человек, просыпался в холодном поту, боясь узнать правду.

Он всё же достиг дома. Деревня казалась такой же, какой он покинул её. Только односельчане с нескрываемой опаской глядели на бледного исхудавшего парнишку на тощей кляче. Старушки и ребятня сопровождали его перешёптыванием до самого дома, точнее до того пепелища, которое когда-то называлось домом семьи Мойрусов. Сердце Алактуса на мгновение остановилось от ощущения приближающегося ужаса. Он видел едва различимый призрак, блуждающий по руинам, оплакивающий прошлое, любимых и, молящий об освобождении. Ему хорошо был знаком этот дух, когда-то он называл его «Мама». Именно это слово сейчас застряло в горле парня. Призрак, почуяв родственную связь с пришедшим, оглянулся, увидел внимательного наблюдателя и протянул к нему руки.

Парень свалился с лошади, подполз к обгоревшим балкам, коснулся одной, и почувствовал, как надежда испускает дух.

— Поздно ты, сынок. Пойдём со мной… — Морщинистая рука опустилась на плечо подростка. Сосед Икей, единственный, кто встретил, кто помнил, и кто многое знал.

* * *

Юный маг сидел перед тарелкой ухи. Он не ел ничего кроме краюшки чёрствого плесневелого хлеба вот уже больше месяца, но желания утолить голод не было.

— Ночью я слышал, крики… — заговорил старец, посмотрев на мальчишку. Он сомневался стоит ли рассказывать дальше, переживал, но всё же произнёс это: — Кричала твоя мать…

Алактус поднял глаза, полные боли и ненависти. Дед смолк.

— Говори… — потребовал сирота, но Икей боялся раскрыть рот. В тот вечер он видел слишком много жутких вещей, заставлявших даже его крепкого мужика дрожать от страха.

— Они все кричали. Бабка твоя. Мать. Отец. В окнах загорались огни. Они вспыхивали… А потом словно молния ударила, громыхнуло и всё… стихло… отмучилась… — потупив глаза к долу рассказал старик. — Полыхнуло пламя, сбежались люди с вёдрами. Ёжир чуть не погиб — рванул в дом, хотел отыскать живых. Вынес твою матушку, так она у него на руках скончалась, сердешная…

Алактус понимал, что огонь и молния были призваны отцом. Наверняка, отец уже ничего не мог поделать, и решил сжечь до тла тварь, посещавшую когда-то самого парня. От бессилия, что не успел, не смог спасти, маг только скрипел зубами. Не сказав ни слова парень встал и пошёл прочь. У самой двери его остановил голос деда Икея:

— Мы так и не нашли твоего брата. Остальных похоронили…

Алактус стиснул кулаки, и вышел в темноту наступившей ночи. Он не видел, как глаза старика налились кровью, а губы растянулись в мерзкой улыбке. Не знал он и, что прочие жители деревни уже давно не принадлежат себе.

Отпущенное мраку время, он провёл за кладбищенской оградой, один среди крестов и памятников. До утра оставалось не долго. Парень почти уснул, как у соседней могилы мелькнула тень. Алактус чувствовал её, знал, что она придёт, поэтому и коротал время здесь. Но с ней вместе пришли и другие. Зрители! Односельчане все до единого стояли у ограды кладбища, глядя на мага красными глазами.

Тень вышла вперёд и до боли знакомой улыбкой поприветствовала мага. Лицо спрятанное под бархатным капюшоном казалось неестественно холодным, не человеческим.

— Это твоих рук дело? — спросил Алактус у тени, медленно надвигающейся на него.

— Сам как думаешь?

— И рука поднялась? — уже с ненавистью сжимая кулаки, парень поднялся с земли, встречая врага. — Они дали тебе жизнь…

— И приняли в благодарность смерть! — надменно хихикнула тень, остановившись на расстоянии удара мечом. — Они бы всё равно не выжили. Я видел будущее, Ал. В нём только тьма. Что бы ты выбрал? Умереть сейчас и стать ничем, или стать частью того, что будет? Я решил стать будущим. Это мой выбор!

— Частью тьмы? — Алактус уже перебирал в памяти все заклинания нападения, которым обучился у дяди, он будил Шисей, чтобы тот помог. Демон вспыхнул миллионами языков пламени, окружая противников и отделяя их от зрительского ряда.

— Я знал, что ты не согласишься. — Из чёрного бархата показалась рука, и молнии посыпавшиеся с пальцев врага полетели в Алактуса. Маг успел отскочить, ловко развернулся и бросил ответный пасс, наслав на противника туман. Потом подкрался со спины к фигуре в чёрном, но его меч не успел коснуться вожделенной цели. Тень была хитра и проворна. Тьма придавала ей силы, и хотела не просто лишить Алактуса жизни, а поглотить его целиком. По этой причине враг скрывающийся под бархатным плащом не пытался убить соперника. Старался просто оглушить, причинить боль, обречь на страдания, уничтожить разум. Он ударил молниями прямо в висок Алактусу, и тот без сил рухнул на землю. Бархатная тень склонилась над ним, наслаждаясь болью свергнутого.

— Теперь ты наш! — радостно и мнгоголосо пророкотал посланник Тьмы.

— Пока ещё нет! — стиснув зубы прорычал маг, пырнув врага лезвием припрятанного обрядового кинжала. Холодный металл вошёл в бархат по самую рукоять. Липкая и тёплая жидкость заструилось по руке сумевшего отстоять собственную жизнь парня.

Заскулив от боли, тень отшатнулась. Она взывала к той самой Тьме, что пообещала вечное бытие, безграничные силы, власть. А спустя мгновение испуганный смертью, заклейменный её печатью, враг исчез в дымке мрака, поднявшегося из самой земли.

Мойрус остался один на кладбище. Оглянулся на толпу бывших друзей, знакомых, соседей, и отдал приказ демону:

— Всех. Жги!

Потом, под крики и плач, упал на землю и лежал долго-долго, чувствуя, как мучительная боль пожирала мозг. С той поры у него всегда болела голова при встрече потусторонним. Пережив те страшные события, он решил набраться сил и разума в оплоте магии, Ашелоте. Тьма так и не отступилась. Она всегда с лёгкостью выбирала самые неподходящие моменты, убивала каждого, кому несчастный мог рассказать о своей тяжёлой участи, с кем делил кров или пищу; каждого, кому доверял хоть чуточку (любимые женщины, друзья, компаньоны, просто незнакомцы, подсевшие за столик). Похоже, амазонка была первой, через кого Тьма не обратилась к магу. Этим она и привлекла внимание Мойруса.

Селена с ехидством отметила, что запугать её Алактусу не удалось. Он же внимательно на неё посмотрел. Но амазонка — не робкого десятка, и сидела на траве не двигаясь, также внимательно рассматривая колдуна, его чётко очерченные шрамы.

— Ты не собираешься уходить? — удивился он.

— С чего бы? Ты меня нанял. Я уже свыклась с этой мыслью. А если я чего себе в голову вобью, так топором не вырубишь. Моё слово крепко и нерушимо! Так что прекращай стращать, и ответь на вопрос: та тень на кладбище, это Говен?

— Да, — при упоминании ненавистного имени скулы на лице мага дёрнулись, руки сжались в кулаки. Он ненавидел собственного брата всей душой, и если бы представилась возможность убить его, сделал бы это без угрызений совести.

— Его в детстве часто в угол ставили? — осведомилась амазонка.

— Нет… А что? — вопрос удивил мага.

— Да интересно, чего это он так темноту полюбил!.. — пожала плечами женщина.

Алактус давно отвык от шуток и весёлой компании, и сразу задумался, зачем было звать с собой эту бабу. Но слов не воротишь. Поэтому попытался смириться с постоянными издёвками, резавшими слух.

— Идём, горе серое! — обозвала его Селена. — Где ты остановился?

Алактус не стал обращать внимания на язвительное замечание Селены, хоть и сказанное с материнской нежностью. Они вместе направились на постоялый двор, где маг выбрал себе самую отдаленную крохотную комнатушку, с огромным окном. Хотя размеры помещения только казались малыми из-за разбросанных повсюду книг, амулетов и кучи другого странного магического барахла.

— И ты всё это так спокойно оставляешь и уходишь? — осмотрелась Селена и подняла за шнурок какой-то красивый кулон с ярким рубином в форме глаза. — Не боишься, что кто-то это украдёт?

— Сюда никто не может войти без моего дозволения, я поставил защиту на дверь! — раздражённый любопытством амазонки маг, отобрал побрякушку и сунул в котомку. Туда же отправились книги и прочее. Когда комната опустела, Селена стояла с раззявленным от удивления ртом, сообразив, что сумка то волшебная, да и дна у нее нет. Маг усердно пытался что-то отыскать в горсти камней, которую держал на ладони и обалдевшую женщину просто игнорировал. Он был так увлечён этим процессом, что Селена решив подождать его на улице, распахнула дверь, и замерла: перед ней стоял человек в голубой накидке, лицо его было безжизненным, а глаза…

— Скажи, а у скольких твоих соплеменников, глаза красного цвета? — ненавязчиво поинтересовалась амазонка, рассматривая обнюхивавшего воздух вокруг неё странного пришельца. Он вёл себя как крыса, уловившая аромат съестного на дальней полке.

Алактус обернулся и обмер, увидев амазонку нос к носу с чудовищем. Избавившись от ступора, маг схватил женщину за шиворот.

— Назад! — прикрыл её собой он, выводя рукой в воздухе невидимые символы. — Мечом ты ничего не сделаешь!

Пришелец учуял запах волшебства, и забился об стену защитного заклинания, мешавшего вцепиться в горло мага. Существо нащупало брешь в неосязаемой стене, вонзилось в неё когтями, прорывая себе проход. Алактус направил на него огонь, вырвавшийся струями с кулака. Но охотнику было всё равно — он знал лишь одно: убить цель! Горящий, как подожжённая кукла, он прошёл сквозь преграду, разломав её на куски. Селена заметила, что маг обессилено опустил плечи, побледнел, покрылся потом и тяжело дышал. Глаза его жутко блестели, всматриваясь в подбирающегося к нему горящего, как факел, монстра. Селена смекнула, что дело плохо, и волшебник растратил немало сил на противостояние. Она подняла его, взвалила на плечи, и волоча на себе нового работодателя донесла до распахнутого окна. Удача благоволила амазонке — прямо под окнами предприимчивый продавец услужливо натянул тряпичную крышу над лотком. На неё то и обрушилось тело измученного мага. Вот только радости от знакомства с представителем магической интеллигенции в криках торговца слышно не было. А Селена, не планируя тесно знакомиться с красноглазым пришельцем в объятой огнём комнате, тоже прыгнула следом за магом. Конечно, продавец уже кричал на всю улицу, что его грабят, зрения лишают и прочее. Он возмущался, тыкая пальцем в плечо ничего не соображающего, но упорно державшегося в сознании, мага. Купец всё кричал, срывающимся голосом, выдавая тысячи проклятий в минуту по адресу свалившихся на его «седую голову» грабителей. Но на четвёртом эпитете, искусно выбранном торговцем для описания мага, терпение последнего лопнуло. Он резко схватил за шею вопившего толстого дядьку и встряхнул. Да так, что у того единственные три волосины дыбом стали, принимая сигнал из царства богини. Глаза Алактуса меняли цвет, угрожая превратиться в чёрные глубины… Лицо пойманного купца багровело.

— Эй! Успокойся! — потребовала амазонка, отдирая скрюченный цепкие пальцы разбушевавшегося волшебника, один за другим, от горла задыхающегося купца.

Невидящим взором он осмотрел человека приказывавшего вернуть самоконтроль. Распознав властный и тихий голос амазонки, Алактус снова стал похож на человека и отпустил жертву.

— Вот и молодец! А теперь убираемся отсюда! — похвалила амазонка, так и не пришедшего в себя истощённого волшебника.

До захода солнца они прятались в тёмных пустынных уголках портового городка, где никто никогда не интересуется чьими-то жизнью или смертью.

Как только стемнело, прибежище воров и прочих покинули две тени, исчезнувшие на борту корабля, отправлявшегося к Южным Вратам…

 

Глава 7

Южные Врата

— Рассказываю последнюю историю, и все ложатся спать! — предупредила я, чувствуя, как сон подкрадывается к разуму, пытаясь укутать его мягким дымчатым одеялом. К тому же, горло моё уже першило от постоянной болтовни. Командующий Ольгерд бросил ехидный взгляд, дескать «наболтается, завтра тихо, наконец-то, будет!». Я не сомневалась, что его мысли — истина, потому что так долго разглагольствовать не привыкла.

По толпе пронёсся печальный вздох. Тем не менее, вояки продолжали заворожено молчать, ожидая следующей повести. Я даже смутилась, но отступать уже было некуда…

Ночь красовалась звёздным одеянием. Огни отражались в чёрной спокойной воде океана. По волнам тихо плыло торговое судно. На палубе шумели матросы. «Парящая чайка» плыла к Южным Вратам. Окружённые толпой, на бочках сидели двое и в свете свечей играли в кости.

— Снова продул, дорогой мой! Ты уж прости, но деньги гони на бочку! — радостно воскликнула женщина, в который раз обставив кока.

— Во истину говорят: «Женщина на корабле — к несчастью!», — сокрушался тот, выкладывая последние гроши.

Селена сгребла горсть монет, сунула честно заработанное в кошель и, злорадно усмехнулась своей жертве.

— Это кому — как! Всё господа, захотите отыграться — завтра я к вашим услугам! — озорно подмигнув мужчинам, она спустилась в трюм, где в темноте каюты спал маг, пополняя запасы растраченных сил. Хотя Селена подозревала, что его просто укачало! А может, он просто ленился подниматься, впал в депрессию или умер… Последнее пугало. Кто же ей тогда оплатит услуги хранителя? Обеспокоившись этим фактом, амазонка спустилась в трюм, чтобы проверить живость своего нанимателя.

Ухватилась за ручку каюты и тут же отпрыгнула, подавляя возглас негодования. Обожжённая ладонь болела.

— Ах, ты подлец! — сквозь зубы прорычала женщина, уставившись на подлую дверцу. — Чёртов демон! Покажи свою наглую морду!

Дверь объяло пламенем, которое не жгло и не уничтожало дерево вокруг. Оно было холодным и раздражающим. Из голубоватых языков сформировалась отвратительная клыкастая морда чудища с хитрыми змеиными глазами, они уставились на воинственную женщину.

— Хозяин велел его не беспокоить! — провозгласил демон-охранник.

— Шисей, он что просыпался? — за двое суток общения с «ручным чудом» Мойруса Селена узнала много интересного и, в первую очередь то, что пламя обладает совершенно дурным, дьявольским характером.

Хитрая голубая морда злорадно ухмыльнулась.

— Пусти меня, — приказала амазонка, по привычке хватаясь за эфес меча, хоть и знала, что в таком случае махать оружием совершенно бесполезное занятие. Куском металла огненного демона не испугаешь — только разозлишь и получишь ожог.

— Нет! Смертная и, не смей повышать на меня голос! — взбесился вредный огонь, которому безумно нравилось доводить женщину «до кипения». Но, как правило, игра была двусторонней, и амазонке так же доставляло удовольствие раздражать Шисея.

— Вот найду, где Алактус прячет твою коробку и залью её водой! — в сердцах пообещала Селена. Она уже несколько дней задавалась вопросом, откуда огненный гад является.

— Нет у него никакой коробки! — взбесилось пламя и начало краснеть, не замечая, что выбалтывает тайную информацию.

— Э, не психуй так, а то ещё корабль подожжёшь! Нам с твоим хозяином до пристани придётся вплавь добираться. — Поспешила успокоить вспыльчивое пламя амазонка.

Демон помешкал несколько секунд, а потом снова стал привычного голубого цвета, решив, что иногда (совсем редко — по его личному мнению) «Эта тупая баба бывает права!». За треском огня слышалось нескрываемое монотонное бурчание о несправедливости жизни, о том, как эти глупые боги вообще позволили появиться на свет людям и, прочее, на что обычно сетовал демон. Такое поведение было нормой для Шисея, ранее проведшего тысячелетия в рабстве и служившего смертным обычным обогревателем. За его бурчанием, где-то там, в глубине каюты, говорил ещё кто-то, и голос явно принадлежал женщине.

— Я так соскучилась, пойдём со мной… — ласково звала неизвестная гостья. — Зачем ты бросил меня? Зачем отдал им? Я доверяла тебе, Мойрус!

В другой момент Селена бы не вмешалась, позволив магу развлечься. Но вдруг вспомнила, что на корабле женщин, кроме неё самой, нет. Шисей тоже примолк. Амазонка вытащила меч из ножен. Демон уже догадался об опасности, которую пропустил мимо своего внимания, отвлёкшись на препирательства со спутницей хозяина. Он погас, позволяя Селене стать участницей романтического свидания. Женщина толкнула дверь ногой, и чуть не обомлела: у койки стояла призрачная фигура в истрёпанных лохмотьях. Голая спина гостьи была исполосована когтями. Из-под белой кожи торчали кости и куски мяса. Незнакомка протягивала тонкие руки к лежащему на койке мужчине. Алактус, похоже, был скован страхом и не только не шевелился, а даже не дышал. Он глядел на духа, не моргая и прикрываясь простыней. На его лице застыло измученное выражение из смеси чувств, и преобладало сожаление.

«Ну, что с этими мужчинами такое?!» — устало подумала Селена.

— Тебя нет! — возразил призраку маг, покрываясь испариной и бледнея.

— Я есть. Я с ними. Присоединяйся к нам. Загладь свою вину передо мной. — Уговаривала женщина.

— Нет! — отмахнулся он, но уже вставал, поддаваясь нежным уговорам, а может чувству вины.

— Девушка, ну что вам нужно от мужчины. Не видите, не готов он связывать себя такими крепкими узами! Идите вы, отсюда, поздорову! — вмешалась Селена, перехватив эфес меча покрепче.

Призрачная требовательная дама обернулась, сморщила нос, зашипела и хотела броситься в драку, но… Луч луны, просочившийся в крохотное круглое окошко каюты, упал на лезвие меча в руках амазонки, отразился и шмыгнул к ногам незваной гостьи. Она испуганно отшатнулась, заревела и с жутким визгом испарилась.

— Дарияна, — едва слышно произнёс имя призрака маг.

— Какие мы нежные… — прокомментировала амазонка, с любовью оглядывая свой меч.

Демон и его хозяин внимательно глядели на женщину, пытаясь понять какой силой она обладает, если даже нечисть ее испугалась.

— Серебро? — первым озвучил догадку демон.

— Не полностью, но есть немного… — созналась амазонка всё ещё не отводившая глаз от обожаемого оружия.

— Дай посмотреть, — протянул руки маг, но Селена спрятала меч в ножны.

— Не могу. Это подарок, который в руки чужим людям давать нельзя, так как заговоренный он. Ясно?! — пояснила она, загадочно улыбаясь.

— Кем, если не секрет? — наконец, пришёл в себя волшебник, которого любопытство заставило поудобнее усесться на жёсткой деревянной кровати.

— Секрет! А ли ты думаешь, что только ты на предметы чары накладывать можешь? — подмигнула ему амазонка. — Ладно. Я зашла проверить как ты тут, и похвастаться: нам есть, на что питаться теперь…

— Она матросов, как липок, ободрала! — наябедничал демон.

— Не был бы ты таким противным, купила бы тебе угля из Чёрных гор…

У демона округлились глаза. Он уже представлял, как сожрёт это лакомство. Понаблюдав немного за его мордой, амазонка продолжила:

— Но… ты ж нормально себя вести не можешь. Постоянно ябедничаешь, подлость норовишь сделать…

— Зачем ты взял с собой эту женщину! — запричитал демон, обижено сузил глаза и ярко вспыхнув, спрятался в рубине на серебряном браслете хозяина.

— Так вот откуда эта зараза вылазит! — присмотрелась к браслету амазонка, присев рядом с магом, и тот накрыл украшение краем балахона, пряча от её пристального взора.

— Хватит его обижать! — настоятельно попросил маг.

— Он же демон. Его попробуй обидь! — отмахнулась Селена и села на бочку возле койки. — Скажи-ка лучше, зачем нам в Ашелот и, что мы будем там делать?

— Тебе это не нужно знать, — Алактус встал, размялся, расправил плечи, погладил рубин на браслете. — Главное, что там я тебе заплачу.

— Про Ашелот мне знать нельзя, про эту девицу, из кошмара, даже боюсь спрашивать. А как ты умудрился нанять телохранителя не имея денег при себе — вообще для меня тайна, покрытая мраком! — съязвила амазонка, для пущей убедительности подсчитывая все промахи мага на пальцах руки.

Маг зло покосился на женщину.

— Она когда-то любила меня, к несчастью… — тяжело вздохнул он, решив поведать спутнице хотя бы одну из своих многочисленных тайн.

— Ага, заметила. Под «несчастьем» подразумевается её прозрачность?

— Под «несчастьем» подразумевается смерть. — Грубо ответил Мойрус, наградив амазонку таким холодным взглядом, на который только был способен.

— Прости. Рассказывай.

— Она тоже была магом. У неё прекрасно получалось повелевать водой. — Мужчина слабо улыбнулся, вспомнив красоту и силу своей бывшей возлюбленной, и снова погрустнел. — Эта сила её и погубила. Тьма предложила ей могущество, в обмен на меня. И она заключила договор. Я ничего не смог сделать. Точнее сделал… — Его выразительный взгляд мазнул по собственным рукам, на которых он до сих пор видел кровь любимой женщины. — Я вызвал демона пучин. Он забрал её.

Алактус смолк. Селена поняла, что вся жизнь несчастного состоит из вот таких страшных обрывков воспоминаний: родители, любимые, друзья, соратники — все, кто когда-либо сталкивался с чародеем, жестоко расплачивались за сочувствие к нему. А теперь его остерегаются. Настораживал Селену во всём этом излишний интерес той всемогущей потусторонней силы. Зачем ей измученный колдун? Ни короли, ни жрецы, ни обычные люди не важны, а маг в сером истрёпанном халате приглянулся. Что есть в нём такого необходимого? Что он может сделать для Тьмы?

Мойрус в очередной раз внимательно осмотрел задумавшуюся спутницу, ожидая услышать, что она покинет его, как только корабль причалит к берегам Южных Врат. Но амазонка слишком углубилась в раздумья. Потом подняла глаза на мужчину и заговорила привычным шутливым тоном:

— О! Ты тут в духоте засиделся! Пора тебе на воздух подняться, если конечно, маги не испытывают морской болезни… Качка, всё-таки…

— Маги не… — хотел отмахнуться Алактус.

— Маги тоже люди! — прервала его попытку амазонка и вышла из каюты.

На палубе было тихо. Шумиха улеглась, вместе с матросами. Остался только глядящий у штурвала. Команда отдыхала. Селена задрала голову к звёздному полотнищу неба, и тяжело вздохнув, задумалась. Во-первых, её смущала подозрительная тишина на судне. Это явно не к добру! Во-вторых, из головы никак не шла та прозрачная девица.

«Странно, что ни демон, ни прозрачная гостья посещающие корабль, до сих пор не были замечены! Или моряки нарочно открещиваются крестом пяти стихий, убеждая себя, что ничегошеньки не видели? Матросы жутко суеверные товарищи!.. Слишком странно всё это!» — погрузившись в собственные мысли, не заметила образовавшиеся в воздухе рядом крохотные искорки. А они постепенно собирались в фигуру человека. Мужскую. Высокую.

— Ты с такой лёгкостью сбежала… — насмешливый голос прозвучал для Селены, как гром и молния среди ясного неба. И подавив вопль, она резко отпрыгнула в сторону.

— Думала, я тебя не найду? — внимательные озорные глаза изучали серьёзную женщину.

— Боже! — вздохнула она, хватаясь за сердце.

— Слушаю, — улыбнулся собеседник.

— Ну, раз слушаешь… — подошла ближе женщина. — Что ты знаешь о людях с красными глазами? Полностью красными!

Бог знал, и, видимо, многое. Потому что брови его поползли наверх, встречаясь где-то над переносицей. А потом он побледнел. Селена не знала, что Вей тоже может плохо себя чувствовать. Удивилась.

— Во что ты ввязалась? — прохрипел бог.

Но Селена не отвечала. Она холодно смотрела на Вея, ожидая ответа на поставленный вопрос. Он сдался.

— Несколько лет назад. Ладно. Почти сто-двести, может чуть больше. Мне с вашим исчислением трудно, это объяснить. — Бог заметно нервничал, пытаясь объясниться. — Каждый из нас, бессмертных богов, почувствовал Холод. Такое случилось впервые. Мы, знаешь ли, не способны чувствовать что-либо… Были не способны.

Бог снова замолчал, становясь похожим на обычного смертного, больного, которому отсчитали оставшиеся часы до Смерти.

— Вей! — потребовала амазонка. — Говори, как есть! Мне давно заказана дорога по этому пути! Так что, хочется знать, к чему готовиться!

Неожиданно бог пришёл в бешенство от этих слов. Его глаза заблестели злостью, он прикусил губу и бросился на женщину: схватив её за плечи, стал трясти.

— Что ты задумала? Ты не понимаешь, во что ввязываешься! — кричал на неё бог, а вокруг штормило море — поднималась буря, раскачивая всё сильнее корабль.

— Держи себя в руках! — отстранилась она, заметив изменения погоды. — Давай так! — как можно спокойнее заговорила она. — Ты рассказываешь мне всё, что знаешь, а я отвечаю на твои вопросы в деталях: что, почему, зачем…

Вей устало опустил голову. Он уже знал, что амазонка упрямая и добиться от неё чего-либо просто невозможно, пока она сама не посчитает нужным принять советы к сведению. Бог сел на пол, и Селена последовала его примеру.

— В нашем мире ничто не способно навредить божеству. Но тогда мы все испытали самый настоящий страх, чувствуя, как образовалась трещина в нашем мироздании. Через неё, принеся страшную боль, ворвалось что-то, что-то очень опасное. У него был такой странный запах… Запах гниения. Наверное, так должна пахнуть смерть всего живого. Единственная, та, которая сможет отобрать у нас силу. Те, кого отправили на поиски Тьмы, как мы её назвали, уже мертвы. Бог дорог, мой брат, и его супруга, сначала пропали. Потом вернулась только Миллея. Её глаза были красными. Она… не… В общем, мы все стали свидетелями её гибели. Она превратилась в чудовище. И отец достал меч огня. Ты же знаешь, что в таких случаях начинается война. Серьёзная. В которой гибнут миллионы. А ведь он обещал матери не делать этого. Но в тот день, так было нужно. Ему пришлось собственным мечом убить свою дочь. А потом объявить охоту и на сына. Теперь Всевидящая знает ещё одно чувство кроме любви — страх за своих детей, за смертных и бессмертных. Мы нашли проход Тьмы, и запечатали, чтобы больше ни одно существо не смогло разрушить наш мир. Но… Сделать что-нибудь с той тварью, что пробралась, нам не удалось. Сначала это пряталось, выжидало, присматривалось… А мы становились всё больше похожими на вас, людей. У нас раньше не было желаний или каких-то страстей. Нет. Мы были свободны от этого: желание создавать — вот, что двигало нами долгие годы. А тут. Однажды, я ступил на землю, почувствовал её под собой, и появилась странная тоска. Десятилетиями я не мог понять, чего хочу и, как заставить эту пустоту уйти. Да. У каждого бога появилась пустота, вместо света внутри… — он говорил и становился всё мрачнее, но амазонка не спешила прерывать его рассказ, а Вей решил, что больше не собирается отвлекаться на тему божественной эволюции. — Сейчас мы знаем, что она стала сильнее, научилась отбирать жизнь и использовать тело своей жертвы. И не важно, какой расе оно принадлежит.

— То есть, если я правильно тебя понимаю, богам угрожает опасность? — уточнила Селена, сверкая глазами в темноте, словно дикая кошка, голодающая в лесах.

— Если исчезнут боги, люди этого мира тоже погибнут. — Уточнил Вей. — А если и останутся, то в таком виде, как те с красными очами и мёртвыми душами. В них нет ни жизни, ни разума. Тьма уничтожает их суть. — Убедившись, что лицо бесстрашной женщины никоим образом не изменилось, в нём не было ни страха, ни сострадания, бог добавил: — В конечном счёте, всё, что ты так любишь: земля Унны, её леса и всё остальное — превратятся в пустыню, и…

— Ладненько, — беспечно вздохнула амазонка, поднимая лицо к тёмному небу.

— Что значит «ладненько»? — не выдержал ветренник, свирепея и выходя из себя. Над водой снова поднялся сильный ветер, заставляя море волноваться.

— Ладненько — хоть с этим разобралась! — Всё же пояснила женщина, успокаивая нервное божество. Но тут же задала следующий вопрос: — Значит, говоришь, всех нас ждёт большая медная крышка?

— Можно и так сказать, — вздохнул Вей, устав от бесплодных попыток найти выход из смертельно-опасной ситуации.

— Понятно. Надо что-то с этим делать! — задумалась амазонка. — Что ваши планируют?

— Мы пока не можем понять, что именно ей нужно, где она прячется. Следим. Её путь целенаправлен.

Селена улыбнулась. Вей понял, что эта женщина опять хитрит.

— Я знаю то, чего не знаешь ты! — вскинула бровь она, довольная первой возможностью похвастаться перед всезнайкой-богом накопленной информацией.

Вей сжал кулаки и прикусил губу, чтобы не наброситься на неё, потому что уже догадывался о причине присутствия Селены на корабле, двигающегося в ту же сторону, куда стремится Тьма.

— Сейчас, там внизу, в каюте, человек, за которым охотится ваша загадочная Тьма. И ещё одно! Тот меч, что мы с тобой получили от Мхареши, отпугивает незваных гостей, посланных Тьмой. Точнее, отпугивает их отблеск лезвия или отблеск от луны. Но в этом я ещё не разобралась… — довольная собой повествовала Селена, не замечая как бесится Вей.

— Мхареши — дракон, создатель! Может… — бог задумался, не обращая внимания, что волшебный меч в ножнах амазонки требовал освобождения, заливаясь ярким светом.

— Твою ж мать!.. — выругалась Селена, оголяя лезвие, и готовясь обороняться.

— Мою нельзя. Сама знаешь, Всевидящая и отругать может! — съехидничал младший бог, занимая рядом с амазонкой боевую позицию.

Внезапно со всех сторон их окружили люди с красными глазами. В толпе безвольных, скалящихся игрушек Селена распознала почти полный состав команды матросов. Она узнала и кока, с которым несколько минут назад играла в кости. Он жадно потирал огромный толстый нож, нездорово косясь на женщину.

— Это ты, милый, проигрывать не умеешь… — вздохнула Селена, готовясь вмазать лезвием меча прямо меж глаз жадному толстяку.

— Не лезь! — рявкнул рядом Вей, сделал большой вдох и дунул таким сильным порывом ветра на окруживших, что они все разлетались кто-куда, ударялись о стены, падая за борт.

— Забирай своего мужика и проваливайте отсюда! — приказал бог.

— А как же ты? — спросила Селена, отбиваясь от настырных красноглазых, которые быстро приходили в себя.

— Я, в отличие от вас, бог! А это что-то, да значит! — игриво, но как-то грустно, ухмыльнулся Вей. Селену задела эта улыбка. Она хотела, что-то сказать, но…

— Логично! — прокомментировала амазонка, пробивая себе путь вниз.

А там полным ходом шла борьба. Похоже, вся команда была заражена кровавой жаждой. Каюту мага штурмовали пятеро человек во главе с капитаном. Он даже не отдавал приказы. Просто поворачивался к спутникам, смотрел, и те, кивая, быстро искали подходящий таран. Селена отметила для себя, что у «кукол» один кукловод и пользуются они его разумом.

«Интересно, а боль они тоже чувствуют все, как один? Ладно. Ещё проверим! — прервала размышления женщина, вытащив из держака факел. — Сначала, ноги отсюда унесём!»

— Разойдись! — громко крикнула Селена, бросаясь на толпу матросов, и размахивая блестящим мечом. Швырнула им под ноги факел. Огонь моментально охватил подаренное пространство, жадно и страстно облизывая деревянный пол. Нелюди отпрыгнули, с ненавистью, ужасом глядя на пламя. Довольная несколькими секундами свободы, амазонка решила не тратить бесценное время. Селена постучала в дверь, требуя открыть ей. Но с той стороны никто и не подумал отворять.

— Алактус собирайся! — крикнула амазонка. — И дверь открой!

— Откуда я знаю, что это ты? — раздался неожиданный вопрос.

— Вот если ты мне не откроешь, я сломаю дверь и задницу тебе надеру. И никакая магия тебе не поможет! — в сердцах пообещала она, зная, что если маг вымотается — станет обычным слабым человеком, которому потом можно припомнить всё, что угодно и отлупить так!..

— Понял, открываю! — снова раздалось из каюты. «Пароль» прошёл и был принят. Дверь распахнулась перед амазонкой.

Она попятилась в комнату, не сводя глаз с замерших врагов. Те всё ещё не смели преодолеть огненную стену. Только оказавшись в изоляции амазонка повернулась к изумленному, потрёпанному и взмокшему от стараний сдержать наплыв нечисти заклинаниями, магу.

— Соскучились? — улыбнулась Селена.

— Ты ещё и шутить можешь в такой ситуации? — вздохнул маг, злясь на эту беспечную легкомысленную женщину. А потом, вспомнил, что пенять не на кого, кроме самого себя — он же был нанимателем.

— Есть идеи, как нам отсюда слинять? — перешла к самому главному амазонка.

Несколько мгновений маг мерил шагами комнату, под монотонный грохот за дверью. Видимо, куклы нашли способ, как выбраться из объятий огня. А тем временем чад и гарь уже заползали в щели, наполняя комнату отравой дыма. Дышать становилось всё труднее. Селена прикрыла нос рукавом, терпеливо дожидаясь возвращения волшебника из паутины раздумий. За дверью раздался дикий крик. Пять глоток, а то и больше — нет, похоже, все куклы орали. Селена попыталась подсмотреть в щелочку, что заставило это стадо так жутко вопить. Сквозь пелену дыма, она смогла рассмотреть только мечущегося матроса, объятого огнём. Он ударился об дверь, заставив амазонку попятиться назад.

— Есть! — придумал Алактус.

— Вовремя! Не хотелось бы стать шашлыком! — фыркнула Селена, подтвердив свои домыслы по поводу единого разума у кукол.

Маг изъял из своей бездонной сумки какой-то крохотный свёрток, размотал, и на его ладони оказалась маленькая дудочка. Маг подул в неё, но Селена не услышала ни единого звука, похожего на музыку. Алактус замер. За дверью шумели красноглазые.

— Сломалась, наверное! — заключила Селена, посоветовав колдуну выкинуть дуделку за борт. Но тут крыша над их головами с треском оторвалась, и отлетела неизвестно куда. Амазонка стояла с раскрытым ртом, и круглыми глазами смотрела на огромную птицу, перья которой полыхали огнём. Глядеть на неё было больно, и женщина зажмурилась.

— Пошли! — потянул её за рукав маг.

— Я на неё не полезу! — возмутилась амазонка, расплющив веки.

— Тогда оставайся здесь, если тебе их общество более приятно! — кивнул в сторону замерших краснооких Алактус.

— Нет! Ты мне, как-то, больше нравишься! Можно даже сказать, что влюблена по самые уши. Только давай отложим признания в любви, пока не окажемся где-нибудь на суше и подальше отсюда! — взбираясь на огромную лапу огненной птицы, говорила амазонка, стараясь не думать, что последует дальше.

Они покинули, охваченное тьмой и пламенем судно.

Осознав, что цель покинула пределы корабля, толпа зомби завопила странным, пугающим одноголосием. Селена обернулась: ветреного бога на палубе уже не было, а корабль шёл ко дну, как факел, брошенный в колодец. Это было страшное зрелище, от которого даже у такой великой амазонки, как она, сердце сковывало холодом…

Огромная птица несла странников к берегу. Селена крепко держалась, закрыв глаза, пока не услышала странный звук, будто кто-то упал в воду. Посмотрела вниз, боясь, что это маг решил сбежать, оставив её одну разбираться с гигантским пернатым монстром. Но волны колыхали пустую старую лодку, а в тёмной воде барахтался ребёнок. Его тянуло ко дну. Не раздумывая, Селена бросилась вниз, не удосуживаясь вслушаться в недовольные крики мага. Она с трудом смогла вытащить мальчишку на берег.

— Зачем? — встретил её сердитый маг, отпустивший чудо-птицу, и собиравшийся устроить скандал по поводу бесцельно потраченного времени на мёртвого ребёнка.

— Потому что нельзя просто стоять и смотреть, как кто-то умирает! — рявкнула на него она, прислонившись к ребёнку.

— Действительно, — поддержал амазонку демон. — Зачем смотреть? Надо помочь ему сдохнуть!

Селене некогда было отвлекаться на болтовню Шисея. Она сражалась за жизнь утопленника, прислушивалась к его сердцу, надеясь на лучшее. Маг, за долгие годы, привыкший к смерти, в её самых разных проявлениях, стоял в стороне — наблюдал, как беснуется женщина над бездыханным телом. Он видел, как душа уже отделилась от своего хрупкого, сломанного пристанища, и уже поднимается, чтобы устремиться куда-то в даль. Но Селена не собиралась успокаиваться.

— Ты хочешь невозможного! — вздохнул Алактус.

— Так нельзя! Чтобы такой маленький, толком не знавший ничего хорошего, так быстро умер! — злилась Селена. — К тому же, это из-за нас! Он увидел эту твою большую птицу и рухнул в воду!

Мойрус ещё несколько минут осмысливал её слова, а потом подошёл, отодвинул женщину, и присел около распластавшегося на земле тела. Амазонка замерла, с удивлением заметив, что браслет на руке мага светится: не только металл загорелся ярким светом, но и драгоценный камень. Она поняла, сейчас свершится волшебство, и, затаив дыхание ждала. Алактус сосредоточился, отрешился от окружающего, упёрся руками в грудь мальчугана, опустил голову и забормотал. Как ни старалась Селена разобрать его слова — ничего не получилось. Все они сливались в звук, напоминающий шум пчелиного роя.

Потом, с каким-то неописуемым ужасом, она заметила, как дёрнулась рука утопленника. Только сейчас она задумалась, а что за существо проснётся? Будет ли это тот самый ребёнок, которого она вытащила из воды? Или он станет иным созданием, вроде тех, что остались на корабле? Но остановить мага, женщина не отважилась.

И вот Мойрус сел, устало опустив плечи, и лихорадочно дыша. Он был весь покрыт потом. Лежавший на земле мальчонок, девяти лет, с кудрявыми каштановыми волосами, резко уселся, распахнув огромные карие глаза. Он смотрел на мага с ненавистью, ужасом и отчаянием.

— Ты оживил его? — вырвалось у амазонки.

— Не совсем! — тяжело вздохнул маг.

— А… — не успела ничего сказать Селена, как спасённый набросился на своего воскресителя с тумаками, схватил его «за грудки» и принялся трясти.

— Ты что натворил?! — вопил не своим голосом ребёнок. — Кто тебя просил?! Да, ты… Ты!..

Селена внимательно всматривалась в бесноватого. Кого-то он ей напоминал. От шока она раскрыла рот. Глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит.

— Чего уставилась? — рявкнул на неё малыш-утопленник.

— Это ты… его вселил в тело ребёнка? — догадалась Селена, свирепея от собственной смекалки. Теперь полуживого мага трясли двое, попеременно отпуская затрещины по, итак не соображающей, голове волшебника. У него не было сил сопротивляться — уж слишком много отобрала эта манипуляция с переселением душ. Поэтому терпел. А если бы была возможность — раскидал бы обоих и наложил заклятие молчания. Как же ему хотелось тишины! Той самой тишины, которая долгое время замещала ему друга, пока он не попросил одну сумасшедшую амазонку стать его телохранительницей.

— А что мне оставалось делать? — отмахнулся от них Мойрус, отползая в сторону. — Дух ребёнка вернуть было нельзя. А тело нам пока пригодится. Отстаньте от меня!

— Ну, ты и скотина, Мойрус! — процедила сквозь зубы Селена.

— Хуже! — поддержало его собственное творение, сверкая злобными глазищами. — Он хуже тех бездушных, которые за нами гоняются!

— Вот такого, вам придётся меня терпеть, если я не умру прямо здесь! — промычал, не обращая внимания на спутников, маг. — Помогите мне подняться и, идёмте, искать ночлежку. У нас завтра очень тяжёлый день.

Несмотря на позднее время, троице удалось пройти через постовых города, носившего название, Южные Врата, потому что некогда отсюда открывался ход к острову, где некогда обитали драконы. Компания отыскала дешёвый постоялый двор.

 

Глава 8

Дворец легендарного правителя

и странности коронованной персоны.

Большой светлый замок приковал к себе внимание амазонки. В таком месте она была впервые, и теперь тщательно скрывала интерес. Хотя она не столько рассматривала окружающие её колонны, гобелены и прочее, сколько задавалась вопросом: почему маг заставил её одеть такой откровенный наряд. Рядом шёл демон, ухоженный, расчёсанный и, ворчащий по поводу добровольно-принудительного превращения в человекоподобное.

— Как же я вас обоих… — не успокаивался Шисей. Огляделся по сторонам, и более злорадно добавил: — Обеих ненавижу!

— А ты знаешь, что делают взрослые с маленькими и непослушными детками? — заговорщицкий тон амазонки демону не понравился сразу, его глаза окрасились в огненно-красный цвет.

— В угол их ставят! В угол! А тут углов — выбирай любой! — широким жестом Селена позволила выбрать собственноручно место наказания мальчишке-пажу. Ребёнок в прямом смысле слова начал закипать. Когда у него из ушей пошёл пар в перепалку вмешался маг.

— Замолчите оба! У нас с вами здесь очень важное дело! — гаркнул на спутников волшебник, и эти двое переключили всю нерастраченную гневную энергию на него, так что Алактус уже трижды пожалел, что влез в столь интеллектуальный разговор.

— А ты не объяснишь, почему в платье оделся? — ехидно поинтересовалась амазонка. — Соблазнить кого собрался?

— Да, собрался! — честно признался колдун, вспоминая, не напутал ли чего в заклинании перевоплощения, и лишний раз оглянулся на зеркальную поверхность рыцарских щитов, развешанных на стенах.

— Фух, бороды не видно! — успокоившись, вздохнула блондинка, любуясь миленьким личиком юной златовласой девы в отражении.

— Странные у тебя э… фантазии! — рассмеялась амазонка и её издевательский смешок перекинулся на кудрявого мальчишку, в глазах которого снова заполыхало демоническое пламя. Но теперь злорадно весёлое.

— Заткнитесь! — приказала стройная, пышногрудая девица, и снова повернулась к блестящему щиту, поправляя причёску. — А то я заставлю вас молчать!

— Не переживай, Алактина, ты из нас самая красивая… — не унималась амазонка, беспардонно похлопав по плечу красотку.

— И самая женственная! — хихикнул мальчик, одёрнув подол юбки своей хозяйки, открывая на обозрение мужские истрёпанные сапоги здоровенного размера, которые носила красотка.

— Всё! — не выдержал Алактус, угрожающе сложив пальцы для магической манипуляции. — Сейчас вы оба заглохните надолго!

— Дамы? — вмешался в перепалку камердинер, оценивающе оглядев сначала раскрасневшуюся блондинку, показывающую брюнетке какой-то явно неприличный жест, а потом и вторую женщину. — Его Величество готов вас принять! Будьте вежливы и поклонитесь, когда войдёте. Не поднимайтесь и не смотрите на него, пока он сам этого не дозволит! Не заговаривайте, если вас не спросят!

— А если он будет молчать весь день? Мы, что так и будем сидеть на полу? — буркнула амазонка, которой никогда не нравились слишком уж сковывающие правила приличия и весь этикет большого двора.

— Молчи! Говорить буду я! — больно дёрнул её за руку маг, и снова с безмятежной улыбкой повернулся к камердинеру, явно посчитавшему девиц чокнутыми.

— Графиня Алактина Пригожая, и её спутники, — всё же провозгласили за дверью о прибытие гостей, и троица шагнула в огромный зал.

Блондинка шла быстро и, гордо вскинув голову, как самая настоящая леди из богатой семьи, воспитанная в суровых условиях какого-нибудь женского монастыря. Двое её спутников: маленький мальчик-паж и строгая, хмурая статная охранница — не отставали, но держались более скованно, от не привычки. Потому и привлекали внимание перешёптывающихся придворных. Селена чувствовала себя глупо: с оружием сюда не пускали, маг не признался, о чём именно хотел говорить с королём, соответственно выстроить какую-то определённую линию поведения, кроме как позорно стоять в сторонке и хлопать ресничками, женщина не могла. К тому же, она подозревала, что Мойрус задумал авантюру, и она должно болезненно аукнуться или откликнутся по их итак многострадальным мягким местам.

Они шли, в центре всеобщего внимания придворных дам, и Селена отмечала, что именно женщины преобладают в зале над мужским обществом. Она поражалась пышности и красоте их убранств, и при этом думала о чрезмерной вульгарности моды. От этого становилось ещё неприятнее, потому что утром маг заставил амазонку напялить какое-то безумное платье с рюшами и оборочками. Правда, после нескольких грубых слов, описывающих все мысли женщины по поводу наряда, колдун махнул рукой, отстав с уговорами. Селена надела привычные штаны, рубаху и куртку, но стоило выйти за порог и, как в одном из отражений, опознала то самое платье на себе, которое несколько мгновений назад разорвала в клочья. Алактус сыграл с ней злую шутку и напустил на костюм амазонки чары, превратив его в платье. Успокаивало только то, что наведённый морок должен был развеяться к 12 часам ночи, да и меч скрывал искусно. А по поводу женского общества среди придворных, намного позже, Мойрус объяснил: по мнению короля, дамами легче управлять, поэтому их так много во дворце. Однако с любовницами Добран Златоусый всегда был строг и даже жесток, потому что знал — желание власти со стороны якобы слабого пола гораздо крепче, чем у мужчин, да и пойти они могут на самые отчаянные меры, чтобы добиться своего. Женщины страшны в гневе, и поэтому любовницы короля каждый раз менялись, с периодичностью раз в месяц, если не чаще. Дворец они покидали со знатными подарками.

Среди жителей дворца ходили слухи, будто советники нашли управу на любвеобильного властителя, и понемногу сдерживают его страсти. Селена осматривалась по сторонам, и с трудом верила этим слухам. Ей казалось, что королевскую похоть не усмирить никаким «воспитателям» в лице советников. Вот ремнём по заднице… И глядишь, что-то пойдёт на поправку.

Остановившись перед троном повелителя Южных Врат, Селена не смогла побороть любопытство, и взглянула на вожделенную персону местных барышень. Осмотрев сидящую на высоком кресле личность, амазонка задумалась: «И что в нём только находят все эти женщины?». Ничего особенного в светловолосом, скучающем мужчине она не заметила. Ну, широкоплечий, крепкий, ухоженный, вот только в глазах тоска глубокая. Хотя сие объяснялось достаточно просто. Пресытился мужчинка на казённых харчах. Ведь если кота кормить всё время одной сметаной — он её возненавидит со временем.

Подле трона стояла женщина — очередная любовница. По нынешней фаворитке нельзя было понять, одета она или раздета. Совершенно бесстыдно женщина выставляла на обозрение грудь, то и дело, направляя её, как смертельное оружие, в сторону короля. На вошедших она смотрела, словно на пыль. Или, как злющая голодная псина во дворе зажиточного помещика.

«А фаворитки здесь вместо охранных собак, наверное!» — подумала, осмотрев барышню амазонка, тихо хихикнув, что привлекло внимание скучающего короля, и он соизволил отвлечься от созерцания позолоченных дверей.

Добран I Златоусый, как прозвали его за «сияющий» цвет усов люди, опустил взгляд на склонившихся у его ног женщин и ребёнка. Печально и грустно смотрел он, будто устал от роли ответственного за многих. Селена заметила, что он всё время нежно поглаживал золотой эфес меча, на который опирался.

«Воин, тоскующий в мире! Всё понятно!» — догадалась амазонка.

— Итак, графиня, из вашего письма, я понял, что вы хотите от нас некую услугу! Какую конкретно? — заговорил Добран, позволяя гостям встать.

— Прошу вас, о политическом убежище! — краснея и опустив глаза долу, пролепетал волшебник, добавив в конце речи: — Мой повелитель!

На Добрана любезность лже-графини не произвела никакого впечатления. А вот на Селену, жеманничество блондинки подействовало. Она старалась не смеяться. И не понимала, как мужчина может так умело притворяться?

— От чего или от кого бежите вы, сударыня? — откровенно зевнув, спросил король, усердно выводя пальцем какой-то рисунок на подлокотнике своего трона.

— Это… — пристыжено и тихо прошептала Алактина Прелестная. — Это очень личный вопрос. Я могу рассказать об этом его величеству только наедине!

И блондинка сделала ход конём… То есть пустила в короля странный и многозначительный взгляд лукавых глаз. Добран резко приосанился, задумался и, впервые на его лице, появилось выражение заинтересованности. Что было встречено его сторожевой фавориткой в штыки. Она надула губы, сжала кулаки и мысленно желала явившейся сопернице провалиться! Но у блондинки даже коленки не дрогнули, и она осталась стоять. Верный демон, пускал в фаворитку огненные взгляды исподтишка.

— Мал ещё! — толкнула в плечо ребёнка амазонка.

— Заткнись, дура! — отозвался тот, и на фаворитку короля больше не смотрел.

— Да? И что же это всё настолько личное? — тем временем продолжался разговор короля и гостьи. Властитель даже поддался немного вперёд, выказывая любопытство.

— Слишком интимна эта история, — буркнула под нос блондинка, и король сорвался с места.

Он подошёл к графине, предложил ей руку, а за одно, и пройтись в сторонку, чтобы поговорить с глазу на глаз. Однако, толпа свирепеющих любовниц затаилась, навострив уши. Графиня Алактина краснела, всё время опускала глаза и говорила. Король внимательно слушал, и даже сам краснел, загадочно улыбаясь, кивал. Тут уже и амазонка поддалась искушению любопытством, невольно делая шаг в их сторону. Все так оживлённо следили за движениями и мимикой короля, что никто не заметил внезапно исказившееся лицо его фаворитки. И то, как её глаза налились кровью, не оставляя в оболочке никакого белого просвета. Женщина медленно, но целенаправленно двигалась к секретничавшим у окна. Её ногти с каждым шагом становились всё длиннее, превращаясь в смертоносное оружие.

— Твою ж мать! — громко выругалась пришедшая с графиней женщина, обращая все взгляды к себе. Она вытащила из-под юбки здоровенный блестящий серебряным светом меч.

— Откуда у неё оружие? — ошарашено пробубнил король, на которого смотрела со злобой гостья, прицеливаясь для броска.

— И сам хотел бы знать! — буркнула рядом блондинка, тут же порадовалась, что никто не услышал её невольного высказывания.

Охранница Алактины Прелестной уже метнула свой длинный меч по воздуху, молниеносно поразив цель. Лезвие пролетело всего в нескольких миллиметрах от плеча взбешённого короля, готового парировать удар, и уже осознавшего, что он не являлся жертвой покушения. Кто-то другой с хрипом плевался кровью позади него. Добран обернулся и с ужасом заметил пригвождённую к стене фаворитку, из груди которой торчало лезвие меча. Пока он не успел опомниться, слуги графини подбежали к жертве, действуя слаженно, но не забывая при этом о чём-то спорить. Женщина схватилась за эфес, а мальчик ждал, когда она извлечёт оружие, чтобы подхватить убитую. Но фаворитка, оказалась на редкость живучей. Она распахнула страшные красные глаза и с воплем потянулась когтистыми руками к королю. Он вовсе не замечал, что рядом стояла графиня, и на самом деле именно на неё смотрели налитые кровью очи бывшей любовницы.

— Делай что-то! — тихо прорычала телохранительница ребёнку.

Мальчик едва заметным жестом коснулся бесноватой и та дико завопив, покраснела, словно её облили кипятком, задымилась, а потом обмякла.

— Что это? — пролепетал король.

— Она хотела убить вас! — проговорил рядом женский голос, и Добран снова вспомнил о наполнявших зал людях.

— Кажется, она была чем-то больна! — оценил состояние трупа подоспевший советник, и пугливо шарахнулся в сторону, опасаясь заразиться.

— Не волнуйтесь, не подхватите болячку, — бросила на него презрительный взгляд амазонка. — Но тело лучше сжечь и немедленно!

Советник кивнул и распорядился о трупе любовницы. Мальчишка, обменявшись взглядами с графиней и телохранительницей, удалился вместе с охраной, выносящей тело для сожжения. Он хотел проконтролировать, что всё пройдёт, как должно.

— Я у вас в долгу! — неожиданно для самого себя произнёс король, глядя на охранницу гостьи. Женщина, расплывшись в широкой ухмылке, вальяжно оперлась на меч. Таких он ещё не видел… не женщин, а — мечей! Король обратил внимание на тонкую работу: никаких излишеств в украшениях, исключительное совершенство сплава серебра. Он словно светился, наполняя таким же светом и свою хозяйку.

— Не за что! — самодовольно отозвалась женщина, абсолютно бесцеремонно уставившись на короля, что его смутило. Он никак не мог отвести от неё глаз.

— Я надеюсь, за эту услугу, вы позволите нам остаться у вас хотя бы на один день? — мгновенно сориентировалась графиня, настойчиво и требовательно выдёргивая короля из его раздумий. Но под недоумевающим взглядом властителя Южных Врат, она вдруг поняла, что допустила оплошность, так дерзко говоря с ним, и снова вернула себе облик пугливой глупой красотки. Покраснев, опустила глаза.

Король был совершенно растерян. В его голове не укладывалось произошедшее. Много странного он заметил в этих двух женщинах. Одна казалась ранимой и обычной светской дамой, хотя на самом деле скрывала что-то. Вторая же — проста, сильна, привычна к битвам, а не к ношению пышных платьев! Может их послали убить его? Но, зачем тогда спасли? В позорные любовные игры, за которые графиню выгнали из родного замка, Добрану верилось с трудом. Несмотря на многочисленные вопросы, и чувство присутствующей опасности, он всё же позволил девушкам остаться. А пока надо было замять как-то историю с обезумевшей фавориткой.

Главный королевский лекарь распространил слух, что погибшая дама оказалась неизлечимо больной, а название хвори выговорить просто невозможно, но чем-то она напоминает бешенство. Все придворные тут же испуганно бросились на проверку. Затаив дыхание слушали приговор лекарей. Последние, быстро осознав свою выгоду, запугивали придворных, убеждая, что без нового заграничного снадобья им угрожает опасность заразиться. Конечно, таинственное зелье на проверку оказалось самым обычным слабительным, но продавалось оно за бешеные деньги, часть которых естественно шла в казну.

— Вот прохвосты! — смеялась амазонка, прохаживаясь по просторной комнате графини Алактины Прелестной, которая сейчас имела вид слишком мужественный для своих лет. Маг сбросил личину белокурой красотки, и сейчас наслаждался возможностью быть самим собой. — Они и мне хотели всучить эту дрянь! Я что, по их мнению, в травах не разбираюсь?

— Ты лучше скажи мне, как тебе удалось меч пронести! — Мойрус сидел на кровати, подобрав под себя ноги, и угрюмо смотрел на Селену.

— К штанам привязала, а за твоим наведённым на меня мороком никто ничего не заметил! — поделилась тайной амазонка, остановившись у столика с виноградом.

— Дай-ка мне свой меч на секундочку! — потребовал Алактус, надеясь, что всё же рассмотрит «истинным взором» плетение заклятия, окутывающего орудие.

— Я уже говорила, что не дам! — не обращая внимания на мага, она бросила в рот виноградину, и скривилась — слишком кислая.

— Почему ты не можешь просто дать мне посмотреть? — не понимал колдун.

— А кто знает, что у вас магов на уме? — обернулась к нему Селена, вызывая на словесный поединок, и прекрасно зная, что маг терпеть не мог споров.

— А что у вас, у амазонок, в голове творится, сразу ясно? Ты зачем брякнула это твоё «Не за что!»? Если бы я вовремя не вмешался, мы бы не смогли провернуть задуманное! — укорял её маг, кривляясь, как ребёнок.

— По поводу задуманного, можно уточнить, что именно ты задумал? — набросилась на него женщина, не позволяя отвертеться от темы разговора. Но Мойрусу всё равно удалось избежать чёткого ответа.

— Ты случайно не знаешь, куда Шисей пропал? — оглянулся по сторонам тот, будто итак не заметил, что их в комнате всего двое. И тонко намекнул: — Его уже давно не видно! Надо бы найти! Боюсь, как бы он чего не натворил…

Селена зарычала, не на шутку испугав волшебника, который уже приготовился защищаться от собственного телохранителя с помощью магии. Амазонка развернулась и отправилась на поиски блудного демона.

Походив по замку около часа, Селена заблудилась. Рядом не было ни одной живой души, уже стемнело и спросить правильную дорогу оказалось не у кого. Она злилась на тех строителей, которые придумали неправильную конструкцию замка, на косоруких мастеров-строителей, на пауков и осветителей…

— Какой дурак так строит! — выругалась она.

— Архитектор давно отошёл в мир иной. Так что своё негодование ты ему высказать не сможешь! — раздался рядом неожиданный насмешливый голос.

— Привет, ветер! — ухмыльнулась она, встретившись взглядом с богом.

— Помощь нужна?

— Пригодится, — ухмыльнулась амазонка. — Мне бы выход, хотя бы, отсюда найти.

Вей повёл её в обратную сторону. Шёл он молча, что жутко смущало Селену. Вообще-то ветреник обычно болтал без умолку, а тут, вдруг, помалкивает… Женщина рассматривала его исподтишка, надеясь, что он сам начнёт разговор.

— Не удивительно, что демона до сих пор видно не было! — пробубнила себе под нос амазонка, размышляя на тему архитектуры и горемычных строителей. — Заблудился!

И тут она кое-что припомнила. Резко дёрнув бога за рукав, заставила его остановиться. Устремив суровый взгляд на слишком уж холодное божество, обратилась:

— Вопрос назрел к тебе, бог разлюбезный! — Вей приподнял одну бровь, хмыкнул. — Откуда ты знал, что мой спутник мужчина?

— Селена, — вздохнул тяжко Вей. — От ветра может ты и спрячешься, от бога — никогда! И теперь, я хочу спросить. Где ты нашла этого извращенца? В баб переодевается! Это же уму непостижимо!

— А значит богу в женском платье женихов отбивать можно, а магам королей охмурять нельзя? — припомнила с укором Селена.

Вей рассмеялся, снова становясь похожим на привычного Селене повесу. Она и сама улыбнулась, вспомнив дурацкий вид мага, да и ветродув в свадебно-траурном наряде тоже выглядел весьма и весьма забавно.

— Ну, ты бог, сам должен знать! — похлопала его по плечу женщина. — Скажи, лучше, что там слышно среди ваших по поводу этой Тьмы. Я сегодня, знаешь ли, имела свойство уничтожить одну тёмную тварь. Вот только не могу понять, как она умудрилась захватить тело живого нормального человека за считанные секунды, и на виду у всех?

Вей помрачнел.

— Тьма может завладеть каждым, кто откроется ей! Желания выводят к Тьме. Если помыслы человека чисты, он способен различить, где добро, а где зло, то Тьма не сможет завладеть им. Вот скажем, твой дружок-маг, пока он не поддаётся на уговоры, помнит, сколько мук причинили посланники Тьмы, она не сможет подчинить его. Но если, он хотя бы задумается на секунду, что приняв её дары, станет сильнее, позволит алчности посеять своё зерно — он пропал. А Тьма… — тут Вей понял одну простую истину, которая лежала у него прямо под носом.

— Тьма получит очень сильного мага, который с лёгкостью сможет переделать этот мир! Так ведь? — закончила вместо него амазонка, встретив пугливый взгляд бога. — Не волнуйся! Алактус не станет прибегать к тёмным штучкам!

— Но он уже не раз делал шаг ей на встречу! — стиснул зубы Вей, приходя в бешенство. А Селена тут же вспомнила последнее «чудо» Мойруса — неудачное переселение демона в тело неповинного ребёнка. Да и вообще, его связь с демоном светлой назвать было сложно.

— Ну, чего ты так кипятишься? — снова попыталась урезонить ветреника амазонка. — Он не хочет попасть в её лапы. Поверь!

Вей схватил женщину за запястье, придвинул ближе и сквозь зубы, тихим, но устрашающим голосом заговорил, надеясь вложить в её разум пару прописных истин.

— Если, он хоть на секунду задумается о том, чтобы принять хоть какую-то часть силы от Тьмы… Я лично убью его до того, как он сделает хоть что-то!

— Я не позволю. Прости! Пока что я — телохранитель этого мага. — Селена стала на пути богов, как камень. Вей отпустил её, мрачнея с каждой секундой, будто в тучу грозовую собирался превратиться, чтобы обрушиться на голову, осмелившейся перечить ему, женщины молниями. — Но, не волнуйся, я буду за ним присматривать!

Пока Вей раздумывал над тем, как вразумить отчаянную амазонку, той в поле зрения попала странная тень. Маленькая фигурка, кралась в мраке длинного коридора, а удостоверившись, что её никто не заметил, шмыгнула в проход на улицу.

— Вот же маленький подлец! — прокомментировала она, оставляя бога одного и пускаясь в погоню за демоном.

* * *

Демон огня, предоставленный сам себе, исполнив указание, слонялся по дворцу, ведомый какими-то непонятными инстинктами. Он отыскал кое-что по вкусу, не задумываясь, схватил это и, теперь, с краденным в руках, пытался спрятаться. Выскочив в уютный садик, демонический ребёнок затаился в кустах, что-то поедая.

«Лишь бы не человеческие останки!» — думала про себя Селена, подкрадываясь ближе к воришке, и уже борясь с приступом накатившей тошноты.

— Что это ты делаешь? — не выдержала амазонка, окликнув чумазого, перепачканного сажей ребёнка и, подняла его за ухо с земли. Тот завопил, покраснел, нагреваясь, чтобы сжечь покусителя, посмевшего поднять руку на его болезненную часть тела. А потом он увидел, кто его поймал… и визг перешёл в яростное шипение.

Селена с ужасом взирала на огромные щёки стоявшего перед ней ребёнка. Она слышала, что демоны поедают человеческие сердца и сейчас прикидывала, могло ли это создание где-то отыскать сей деликатес и теперь запихнуть его себе в пасть? Мальчуган же, как затравленный хомячок, круглыми глазами уставился на женщину, придумывая, как бы ей отомстить, чтоб побольнее было!

Селена подошла ближе.

— Тебе никто не говорил, что воровать не хорошо?

— Бу… бу… бу — послужило ей ответом, на упрёк.

— А ну, выплюнь то, что украл! — отвесила подзатыльник наглому демону Селена и изо рта того посыпались чёрные камешки. Женщина подняла один, рассмотрела. На внутренности не похоже. — Что это?

— Отдай! — завопил мальчишка, выхватив из рук амазонки своё «богатство», и обратно запихнул его в рот. — Кашмирский уголь!

— Зачем? — совершенно не понимала она, но благодарила всех богов, за то что ей так и не довелось стать свидетелем трапезы демона.

— Я есть хочу! — буркнуло перепачканное чудо.

— А ты не задумался, как ты это всё переваривать будешь, трагладит? — прикрикнула на него женщина, отпустив очередную затрещину. Демон такого стерпеть не мог, попытался вцепиться в надоедливую тётку, — и если не покалечить (рост, возраст и возможности человеческого тела не позволяли), то хотя бы больно укусить, за какое-нибудь особо выпуклое место. Селена сделала шаг в сторону, второй — демон не отказывался вонзить ей в зад свои маленькие зубки. Она поняла, что придётся побегать. Потом амазонке надоело ловить пятками огненные плевки, и резко развернувшись, схватила мальчугана, уложила себе на колени, животом вниз.

— Ты чего собираешься делать? — в миг присмирев, поинтересовался воришка, даже не пытаясь высвободиться, потому что в его голове не укладывалась мысль, что человеческая женщина может позволить себе очень грубую шутку.

— Воспитывать! — спокойно ответила Селена, рассматривая хороший тонкий прут, и съездила им пару раз по заднице мальчугана.

Получив лозиной, ребёнок завопил, слетел с ног женщины и действительно стал похож на демона: глаза его горели огнём, весь он покраснел как помидор, из ноздрей и ушей шёл пар.

— Ну, молись, смертная! — рявкнул он.

— Хорошо! — вскочила на ноги та. — Вей!

Молитва донеслась мгновенно. Подул сильный ветер и бог появился прямо перед взбешённым, (а при таком эффектном явлении потухшем, как огарок) демоне, заслоняя амазонку. Шисей глядел на сурового беловолосого дяденьку перепуганными детскими глазёнками. Не так уж часто доводилось ему сталкиваться нос к носу с богом… точнее нос — к поясу (всё-таки демон пониже ростом был).

— Вы бы меньше тут с ума сходили, а проведали бы своего мага! Кажется у него сейчас… э… мягко говоря… неудобное положение! — тонко намекнул ветреник.

Шисей и Селена забыли о вражде, переключив внимание на действительно стоящий совет. Они-то ведь являлись защитниками мага, который с поразительной лёгкостью находил проблемы, обеспечивая постоянной работой своих телохранителей. Оба бросились на помощь страдающему Мойрусу, хоть пока и не знали подробностей нависшей над ним опасности. Шисей летел по коридорам, как ищейка по следу, на запах своего хозяина. Селена уже достала меч, готовая защитить мага от любой нечисти. Но к тому, что напарники по несчастью увидели в комнате господина, не был готов никто…

* * *

В слабом огне свечей, на мягкой постели замерли двое. Мужская фигура прижималась к женской, а та, трепыхаясь, с ужасом взирала на припавшего к её губам. Причём мужчина был практически обнажён. Единственная вещь, скрывающая его далеко не стыдные места — это очень короткие узорчатые бриджы — вот и всё, что было на ловеласе.

Тихо давясь смехом, Селена подошла ближе, беззастенчиво похлопав извращенца по заднице лезвием меча.

— Милейший! А чем это вы тут заняты?

— Поди вон, холопка! — отмахнулся от неё тот.

Однако, когда горло полуголого подлеца ласково поцеловало лезвие серебряного меча, он слегка умерил пыл, выпуская жертву из рук. Белокурая графиня, шипя и краснея, села на ложе, с ненавистью уставившись на насильника.

— Стыд и срам! — прокомментировала амазонка, адресовав это хозяйке. — Ты куда мозг переселил? Мы мчались, думали тебя тут…

Селена осеклась, посмотрела на мужчину, и переглянувшись с демоном (оба залившись краской хихикнули), продолжила:

— Ну, в принципе, именно это и произошло!

— А я и не знал, что ты такой извращенец, — подал ехидный голос ребёнок, пряча смешок в кулачок.

— Я вам ещё всем покажу! Заткнитесь оба! — выругалась графиня совсем не подобающим образом. Голос её срывался на грубый мужской бас.

Насильник воспользовался моментом, и пока внимание ворвавшихся в покои слуг, переключилось на госпожу, он выкрутился, выбил из рук амазонки меч и наставил остриё на женщину. Но Селена среагировала прежде, чем лезвие коснулось её кожи — быстрым и сильным ударом, сбила мужчину с ног, повалив на пол, и придавила собственным весом.

— Шисей, а поднеси-ка свечу! Сдаётся мне, где-то я его видела! — вслух задумалась она, рассматривая в слабом свете героя-любовника.

— Ага. Утром. Кажись, на нём корона была! — издевался демон, сдерживаясь, чтобы не разразиться громовым смехом.

— Кто вас послал? — рычал мужчина, уставившись на пышные прелести амазонки, вздымавшиеся прямо перед его глазами.

— Нас? — переспросила она. — Никто нас никуда не посылал!

— Так сейчас я пошлю! — предупредил король и выругался так, что изысканные речи разъярённой графини показались присутствующим нежной колыбельной… троллей. Речь Добрана скорее напоминала целый гимн той самой расы. У Селены уши покраснели. Мужчина рывком скинул её с себя, и потеснился к двери, намереваясь позвать охрану. Но графиня сделала какой-то странный жест рукой и король не смог ни двинуться, ни окликнуть помощь.

— Да, Алактус, ну и вкусы у тебя! Совсем одичал за время скитаний! — приходя в себя после королевской трели, отозвалась с пола Селена.

— Дура! — рявкнула обиженная графиня, превращаясь в худощавого мужика с бородой и усами. Увидев такое перевоплощение, глаза короля чуть не взобрались на лоб. Так как говорить он не мог из-за заклятия, то просто отплёвывал в сторону недавний поцелуй. Амазонка расхохоталась, заметив, что маг хотел сделать примерно то же самое, и синхронно с властителем Южных Врат.

— Да позволь ты ему говорить! — попросила Селена, катаясь по полу от смеха. Шисей стоял рядом и тихо хихикал, потешаясь над неудачей хозяина.

— Он охрану позовёт! — отказался маг, сложив руки на груди и надув губы, как приличная обиженная девица. Что сейчас совершенно не вписывалось в его образ!

— Да никого он не позовёт! — успокоила Селена. — Думаешь, он кому-то расскажет о такой оказии?

И король, и маг уставились на неё с удивлением. Только в глазах одного — горело удивление, мол, «Как сам не додумался?», а в глазах другого: «Вот же зараза, сообразительная!». Мойрус взмахнул рукой, отпуская пленника, и зажёг ещё несколько свечей. В комнате стало светлее. Теперь собравшиеся могли нормально друг друга лицезреть. Хотя красная физиономия мага не нуждалась в дополнительном освещении, так как от стыда он просто горел во тьме, будто факел.

— Ладно, — вздохнул волшебник. — Давайте разберёмся.

Он подошёл к королю, поклонился и представился.

— Я — Алактус Мойрус, маг, ваше величество. Простите, что пришлось вас обмануть. Но нам действительно нужна ваша помощь!

Добран Златоусый задумался. Его рука потянулась к подбородку. Почесав бороду, он принял решение: забыть об инциденте и узнать истинную причину появления в его владениях странной троицы. Ведь совершенно понятно, что их не интересовала власть, трон, да и шпионить они не собирались. А хотели бы убить — так с их способностями, давно бы уже сжили со свету!

— И что именно вам от меня надо?

— Позвольте нам остаться здесь ещё на два дня, и воспользоваться королевской библиотекой. Это всё о чём мы просим! — снова склонился маг.

Вот только Селена почувствовала ложь в его словах. Стоило ли устраивать весь этот маскарад, распространять о себе всякие глупости, чтобы остаться во дворце ради каких-то книжек? Может и было всё это правильно, да есть кое-что сокрытое в словах Мойруса.

Король смотрел на него с таким же нескрываемым подозрением, как и Селена.

— Что именно вас интересует в библиотеке?

— Я хочу найти сведения, касающиеся одного древнего ритуала, который поможет мне победить… врага, — честно, но туманно, ответил колдун.

— Кто является вашим врагом? — прежде, чем давать дозволение, король пытался разобраться в ситуации.

— Мой брат. Им овладела некая сила, которая позволила ему поднять руку на наших родителей и лишить их жизней в угоду Злу.

Добран Златоусый вдруг перевёл взгляд на амазонку, словно она была единственным человеком в комнате, который скажет ему правду. И он не ошибся. Селена утвердительно кивнула, за что получила неодобрительное внимание со стороны мага. Он нахмурил брови, понимая, что хоть она его и защищает, однако врать ради его драгоценной персоны не станет.

— Хорошо! — согласился, наконец, владыка, но тут же поинтересовался. — Что мы будем с этого иметь?

— Наше молчание! — ехидно намекнула амазонка, и король прикусил губу.

Эта ночь была бессонной для всех участников не состоявшего свидания короля и графини. Добран ещё долго размышлял, чем может обернуться договор с магом и его слугами, и отдал приказ, чтобы за графиней Прелестной обязательно присматривали, ну, и докладывали, какие именно книги она брала в библиотеке.

В гостевом крыле до рассвета раздавались странные звуки. И слуги пугливо вскакивали с кроватей, осеняли себя крестами, закрывали потуже засовы и снова ложились спать. Им не ведомо было, что бушевавшая во дворце сила не принадлежала к числу тех, от которых так легко крестом или молитвой отмахнуться… Магов этим не возьмёшь! Мойрус гонял своих спутников по коридорам, грозил проклятьями и кулаком за глупые шутки, а те хихикая и хрюкая, неслись от него прочь, опрокидывая на ходу вазы, подносы и прочее. В общем, так появились слухи, что в замке великого властителя Южных Врат прижились буйные призраки.

* * *

Как ни странно, но на следующий день графиня не показывалась хозяину замка на глаза, чем жутко его радовала. Привкус отвратительного мужчины король до сих пор чувствовал на своих губах. В очередной раз пожурил себя за не сдержанность по отношению к женщинам.

От таких размышлений о превратностях судьбы его оторвали назойливые советники, которых Добран, про себя, называл «мухами» — ходят, всё время жужжат, а как до дела, так к мечу и притронуться бояться, не то, что кровь пустить! Мухи копошились и требовали мухобойки… то есть внимания «его незабвенного мудрого величества на очередном совете по поводу сбора налогов и внешней политики». Жадные интриганы и зажиточные вассалы, конечно, хотели как можно большего оброка. Вот их-то Добран называл «комарами», сосущими кровь его народа. Если бы он мог, то прихлопнул бы упитанных лжецов одной левой. Но понимал, что в этом мире всё должно быть уравновешенно: добро и зло, нищета и богатство, разум и безумие. Поэтому и терпеливо ждал, глядя в окно, когда же кто-то из этих кровососов предложит хоть что-то более-менее дельное. А вообще, он мечтал о войне. Тогда бы послал всех этих чурбанов… на поле брани. Врагов веселить. Они бы, завидев такие трясущиеся толстые цели, даже не задумываясь, обстреляли из луков… И проблемой в государстве стало бы меньше.

Скучный «совет» занял большую половину дня. Двое вельмож подёргали друг друга за усы, чубы и бороды, потешая этим зрелищем короля. Он бы и сам встал, да вмазал каждому по роже. Да вот только воспринято такое поведение будет не правильно, слухи поползут, мол «король-то наш, тираном оказался, на кол всех посадить обещал!». Добран сплюнул себе под ноги — не любил он политику!

Златоусый отвлёкся от непосильных простому человеку дел и забот, да и от собственных тяжёлых мыслей. Уже давно он чувствовал себя запертым в клетке. Ему так часто хотелось перевернуть весь мир, поставить его к верху ногами и посмотреть, что из этого получится. Властитель судеб вышел из зала, прибывая в мрачном настроении. Его поглотили мысли отнюдь не из лёгких (ведь уже придумывал где-бы найти такую штуку, чтобы действительно устроить задуманный хаос). Но всё изменилось, когда король остановился у окна. В саду, куда он уже много лет даже не заглядывал, танцевала красивая женщина. Она не любовалась красотой цветов. Плавно двигаясь, будто вода обтекает камни, она размахивала огромным мечом, нанося удары невидимому врагу. До природы вокруг ей не было дела! Но красавица так гармонично вписывалась в атмосферу, словно порхающая бабочка. Блестящее лезвие завладело всем её вниманием. Она смотрела на него с такой любовью — будто это самое прекрасное творение на земле. Казалось, меч отвечал её чувствам и пускал игривых солнечных зайчиков. Женщина кружилась, играя с отблесками солнца, уклоняясь от них. Король заметил на её лице улыбку, тёплую, мягкую, почти детскую. Да и сколько было этой красавице? Девятнадцать? Он восхитился её грацией и только спустя несколько минут, присмотревшись к движениям, понял, кто она. Спутницу того подлого мага-изварщенца… Король поморщился при одном только воспоминании о жуткой вылазке в покои Алактины Прелестной.

Селена не отводила глаз от лезвия меча. Ещё одна рука… Нет! Скорее продолжение души. Точнее вся её сущность, сосредоточенная на острие. Меч был живым, он чувствовал колебания воздуха, согревал ладонь женщины.

Амазонка танцевала, представляя, будто находится под водой, поэтому рассчитывая каждый бросок, каждый шаг. Передвигалась, напрягая мышцы. Её отточенные годами движения, напоминали не просто танец. Они призывали не к запугиванию врага, а к очаровыванию. Чтобы он наслаждался зрелищем. А потом, когда он расслабится, можно почти незаметно покончить с настырным зрителем.

Шаг назад, резкий поворот и удар… Лезвие попало в ловушку ладоней нежданного гостя. К счастью, не ранив.

— Ваше величество! — убрала оружие Селена и, выровнявшись, поклонилась королю.

— Значит, это и есть знаменитая техника амазонок? — догадался, наслышанный об уннийских воительницах Добран Златоусый. Одарил нахмурившуюся женщину самой светлой улыбкой. — Очень… чарующе! Может быть, вы покажите мне всё, на что способны?

— А как же тогда ваше королевство без правителя будет? — сощурила хитрые глаза амазонка.

Добран только ухмыльнулся в ответ на такое дерзкое предположение, и достал из ножен меч, украшенный камнями и золотом. Оценив лезвие, Селене стало ясно, что жизнь повелителя не так и скучна!

Король принял боевую позицию, готовясь защищаться и предлагая противнице сделать первый ход. Он поманил женщину к себе.

«Что ж! — подумала Селена. — Поиграем!»

Сначала они дрались не в полную силу, прощупывая возможности друг друга, пытаясь догадаться о его или её слабых местах. Пробные атаки сменились более чёткими и просчитанными ударами, сила и интенсивность которых нарастала с каждой минутой. Королевский меч прошёлся по плечу амазонки, оставив кровавый след. Проверка закончилась, теперь бой стал самым настоящим. Селена усмехнулась противнику.

— Я хочу видеть вас этой ночью в своих покоях! — заявил король, позволяя женщине нанести ответный удар.

— Простите ваше величество, но только победивший меня сможет прикоснуться к моему телу! — рассекла рубаху, а заодно и кожу на груди монарха, амазонка.

— Практически разбили мне сердце! — сквозь боль усмехался король, воспользовавшись передышкой. Осмотрел рану на груди. — Но я никогда так просто не сдаюсь! И беру то, что хочу!

Лёгкая тренировочная волна настроя потухла, зато разгорелось пламя настоящей борьбы за гордость и честь. Оба противника были поглощены желанием доказать свою силу. Они взмокли, ранили друг друга и, не обращая внимания на собравшихся вокруг слуг, продолжали упорно наносить удары.

— Господин! — окликнул голос главного советника, но король не сводил глаз с амазонки, продолжая отбиваться. В тот момент он совершенно чётко определил для себя, что хочет заполучить эту непокорную женщину: во чтобы то ни стало!

— Чего тебе? — рявкнул Добран, не собираясь так просто отступаться. Своим рыком он шокировал помощника, резко покрасневшего от злости, но так же мгновенно умерившего пыл.

— Прибыли послы. Все ждут только вас! — холодным, надменным тоном напомнил советник и король опомнился. Ведь совсем потерял ощущение времени, забыв о прибытии гостей. А они ведь должны были прийти с визитом только вечером. Неужели уже так поздно?

— Может отложим не на долго? — всё же предложил амазонке передышку король.

Селена шагнула назад, но меч не опустила, пристально глядя на противника. Он тоже пытался отдышаться, но самодовольная ухмылка не сходила с его лица.

— И, пожалуй, вам нужно переодеться! — подметил советник, бросив циничный взгляд на своего монарха, сейчас больше напоминавшего некогда доблестного воина, живущего в скитаниях и нищете: весь всклокоченный, измазанный кровью, шёлк и кожа дорогих одежд изрезаны и напрочь пропитаны потом. При этом корона великого правителя валялась под кустом. Советник воздел глаза к небу, задавая богам вопрос: «Почему королю за столько лет спокойной буржуазной жизни вдруг захотелось проявить себя как последнему дикарю?»

— Да, — вздохнул Добран. — Кажется, я немного испачкался….

Это было сказано с наивным видом малыша. Селена едва сдержала смех, заметив, как вытянулось лицо советника при комментарии короля. Добран весело подмигнул амазонке.

— Мы ещё продолжим! — улыбнулся он и поцеловал ей руку, сжимающую меч. — Скоро продолжим!

* * *

Селена отдышалась, сменила одежду и отправилась в покои мага. Тот, нагло развалившись на кровати, поедал виноград и листал какую-то ветхую книжку. Надо заметить, что делал он это без особого интереса, из чего Селена сделала вывод: не слишком ему и нужна была королевская библиотека. Догадки она решила проверить позже, когда маг будет в настроении. Точнее, банально хотела выболтать всю информацию.

Она перевела взгляд на удобно подставленное для пинка мягкое место наглого демонического ребёнка. Жуткое желание вмазать по этой цели отдавалось чесоткой в носке правой ноги. Демон ни на что не реагировал, увлечёно разглядывая что-то за окном. Он практически высунулся, наполовину перегнувшись через подоконник. Бросив взгляд через его плечо, женщина с удивлением заметила дворцовых ребятишек, играющих в садике.

— Ты бы сходил, что ли, прогулялся! — предложила амазонка.

— Ты за кого меня принимаешь? За смертного детёныша? — злобно уставился на неё демон.

Селена осмотрела его с ног до головы и ехидно ухмыльнулась.

— Ах ты! — вспылил ребёнок, намереваясь хотя бы в этот раз вцепиться в её выпуклые места, и оторвать от них солидный кусок. Но демона остановил хозяин.

— Прекратите оба! — рявкнул он, а потом обращаясь к потолку запричитал: — Как же я устал от ваших глупых перепалок.

Селена тоже посмотрела в потолок, но никого там не увидела и снова повернулась к магу.

— О! — воодушевился Шисей, обрадовавшись, что и хозяину тоже надоела эта противная амазонка. — А может мы её подожжём? В воспитательных целях?

— А может мы в тех же целях, отстегаем кое-кого по румяной заднице и поставим в угол? — не выдержала Селена, надвигаясь на паршивца. Они мерились взглядами, уже закатывая рукава. Алактус наблюдал за этой склокой, тихо давясь смехом. Ну, смешно ведь выглядели: женщина и ребёнок, готовые броситься в драку…

— Если это будет твоя задница, я согласен! — подловил её демон, и тут уже не выдержал Мойрус. Громко расхохотавшись, он согнулся пополам.

— Всё! Хватит! — маг вскочил с кровати и двинулся к столику с графином вина. Из потайного кармана его штанов выпал большой красный камень. Он грюкнулся на пол и, описав круг, остановился прямо между спорщиками. Маг нервно сглотнул, понимая, что сейчас разразиться новый скандал. Селена внимательно рассматривала драгоценность, копаясь в памяти в поисках соответствия: где-то она его уже видела. Амазонка потянулась, подняла драгоценность, и с ужасом осознала, что именно держит в руках — часть украшения с трона. Её полный злости взгляд, обращённый на мага, показался тому страшнее нападения демонов. Алактус попятился назад, испуганно упираясь в стену спиной. Боялся он почему-то взбешённой женщины, хоть она толком ему ни разу не навредила!

— Ну-ка! — протянула она, угрожающе снимая пояс и скручивая его для предстоящей воспитательно-показательной программы.

— Это не… — попытался оправдаться маг, оглядываясь по сторонам. Он уже знал, что на амазонку магия совершенно не действует и защищаться от неё таким способом просто бессмысленно: либо надаёт по шее, либо придётся бежать, пока не заломит, и не скрутит в бараний рог.

— О! Хозяин, кажется, сейчас тебе будет не сладко! — буркнул рядом с ним демон, отчего-то радуясь несчастью колдуна.

Селена размахивая широким кожаным поясом, похлопывала себя по бедру, наступая на Мойруса.

— Вы что оба с ума сошли? Один уголь ворует, второй камни драгоценные! Ни совести, ни чести не осталось? А? — злилась женщина, крепче сжимая орудие воспитания.

— Шисей сделай что-нибудь! — умолял Мойрус, но тот только сложил руки на груди.

— Делаю. — Кивнул ребёнок, не двинувшись с места. — Предупреждаю! У неё рука тяжёлая! Зад долго болеть будет, так что ищи себе подушку, или лучше вообще не садись! — злорадно прокомментировал демон, и пояснил: — А что я могу? Ты меня сам в это тело запихнул. От растраты магических сил, оно слабеет. А с ней ссориться бесполезно! На ней божественная защита!

Маг быстро строил план отступления в сторону балкона.

— Только вот не говори, что это сувенир на память! Ты за этим глазки королю строил? Чтоб стащить у него это прямо из-под носа? — злилась амазонка, не прощающая обмана, как, впрочем, и воровства.

— Да. Да успокойся ты! — Мойрус проскользнул мимо амазонки и запрыгнул с ногами на кровать, дабы не попасть под горячую руку. При этом он исхитрился ловким движением изъять из её рук камень.

— Да, я его украл! Он мне нужен, ясно?! И не только он! Если у меня не будет некоторых вещей, то есть древних артефактов, в которых заключена сила, о которой ты даже понятия не имеешь, я не смогу спасти ни нас, ни твоих богов! — вопил маг, прыгая по кровати и уворачиваясь от свистящего в воздухе над очень важными частями его тела, ремня.

Селена села на край кровати, ошарашенная сказанным. Мойрус перевёл дыхание и примостился рядом с ней. Женщина понимала, что маг прав и радовалась благим мотивам вора. Она смотрела на мага, на камень в его руках, потом перевела взгляд на Шисея. Последний, боясь мести амазонки, оглядывал комнату, надеясь где-нибудь схорониться.

— То есть, ты рассказал ему… — поняла женщина.

— А то бы он сам не догадался, что для тебя этот меч специально выковали и сами боги на него благодать наложили! — буркнул в своё оправдание демон.

— Так что если хочешь помочь, если не мне, так им, сделай вид, что слепая и ничего не видела! — с горечью в голосе попросил маг. В такие игры амазонка влезать вовсе не хотела, но спасти любимую Унну, появившихся за время скитаний друзей, и массу другого очень забавного народца, — считала своим долгом.

— Мог бы сразу просветить, — уже более спокойно проговорила побеждённая женщина, и поддаваясь желанию покинуть обитель мага, поразмышлять о бытие, пошла прочь.

— Селена, я… — крикнул ей вслед Мойрус, тем не менее, его сбивчивых извинений никто не слышал.

* * *

Она всё шла и думала: если маг приобрёл (не важно, каким путём) драгоценность — артефакт, как он выразился, значит, скоро доведётся покинуть дворец и отправиться в обитель магов, и там ему то же нужно что-то украсть. Но хуже всего другое. На сколько Селене было известно, в магическом обществе Мойруса недолюбливали, и даже обещали награду за его голову. Говори, будто он украл какую-то книгу, и попутно обложил матом архимага. Вот и как ей защитить самоубийцу от его же соплеменников, от богов и от Тьмы заодно? Тут никакой чётко просчитанный план не станет в подмогу.

Стоило ей дойти до поворота к тому миленькому садику, который так приглянулся для тренировок, как услышала болтовню встревоженных служанок.

— Помер он! Говорю тебе, дубина! — талдычила своей подружке пышная девица в небрежно скошенном на левую сторону чепце. — Зинка была при лекаре, тот вздыхал печально. Грит, осталось не долго!

— Так, знать, не помер?! Болен просто! — так же упрямо оспаривала сплетню вторая служанка.

— Та небось оте демоны, хай их грець возьмёть, то они с ним шо-то поробыли! — выстраивала догадки баба в чепчике. — Потому что в прошлом году, он их принцессу того…

— Вы, милые дамы, о короле сейчас разговор ведёте? — влезла между сплетницами амазонка. Те хлопая огромными глазами, уставились на её мужской наряд, впечатляющий меч в ножнах, и синхронно закивали.

— А как бы мне повидать его величество? — поинтересовалась Селена.

— Помилуйте, госпожа, так не пускають до него никогошеньки! — заверяла служанка.

— Ясненько, — буркнула амазонка и пошла прямо по коридору. Удостоверившись, что больше никого в округе нет, настойчиво окликнула единственного, кто мог помочь. — Вей!

— Опять проснулось твоё это чувство «помощи страждущим» или просто король приглянулся? — явившись из искорок в воздухе, бог начал с издевательских намёков.

— А может, мне очень блондины нравятся! — Так же, в тон ему, ответила амазонка, загадочно улыбаясь златокудрому божеству. — Ну, не могу я смотреть, как такие красавцы страдают.

— А почему, когда мучаюсь я, ты только добить норовишь? — остановился он.

— Тебя добьёшь! — хихикнула Селена. — Ты же бог! Ещё и ветер. В мешок не посадишь, мечом не проткнёшь. Всё знаешь, всё видишь… Ты лучше подскажи мне путь короткий к царским покоям.

* * *

Добран Златоусый лежал на постели, корчась в муках. Он понимал, что его скорее всего отравили, и не хотел сдаваться. Но уже видел подле себя Пожинательницу. Она готовилась забрать его душу, и унести прочь от полей побед, в какую-нибудь слишком скучную и тихую пристань, где ему придётся терпеть трели райских соловьёв целую вечность.

— У! Плохи дела! — заговорила Пожинательница вполне по-человечески. Добрану раньше казалось, что она вообще ни с кем не разговаривает, а тут вдруг… Да ещё и с такой знакомой интонацией.

В его плавящийся от постепенного безумия мозг закралось подозрение, что всё-таки не Смерть пришла за ним, а кое-кто покрасивее.

— Будь хорошим мальчиком, выпей-ка вот это! — уговаривала женщина, приподнимая его голову и вливая в рот мерзкую гадость, обжигающую глотку. — Ну, не капризничай! Пей! Умничка…

Она разговаривала с ним, как с маленьким. Что совершенно не понравилось правителю. Король пообещал себе, даже с того света достать эту нахалку, и показать ей, что он мужчина, в самом соку! Но сознание подло дезертировало с места сражения тела с оккупантами — ядами, ну и той мерзостью, попавшей в его желудок пару секунд назад.

* * *

Он очнулся будто от страшного сна. Вокруг горели свечи. Видимо не сон то всё был, и любящие и заботливые придворные успели отпеть его душеньку. Вот же!.. У Добрана просто слов не хватало. Зато злости было в избытке.

— Что ж теперь делать? — заговорил кто-то тихо.

Воскресший король оглянулся, отыскивая единственную преданную сиделку. На балконе, спиной к нему стояла женщина, облачённая в мужские одежды. Король сразу догадался, кто его заботливая нянька-врачевательница, и схватив её за талию втащил обратно в покои, бросив на кровать.

— Я вижу, вы пришли в себя! Ну, слава богине! А то отпевали вас тут, понимаете ли! — пытаясь высвободиться, так чтобы не нанести большего вреда властной персоне, говорила амазонка.

— Видишь, мои желания всегда исполняются! Я хотел видеть тебя в своих покоях, и ты здесь! — ухмыляясь заявил король, прижимая женщину к подушкам.

Селена поняла, что без членовредительства не обойдётся, и саданула коленкой промеж ног повелителю Южных Врат. Тот откатился в сторону, тихо ругаясь и нежно придерживая «своё сокровище» обеими руками.

— Ну раз уж я здесь, — села амазонка, поправляясь. — Соизвольте объяснить. Это вас отравили, или вы сами, чтобы меня сюда затащить?

— Я что на блаженного похож, чтоб сам себя травить? — злился мужчина.

— Ваши слуги уже определили, чем именно вас сгубить хотели? — внимательно посмотрела на него Селена, и король задумался. Ему никто ничего не говорил, после произошедшего. А из того, что довелось услышать, пока над ним толпились лекари, понял, только одно: вину свалили на послов. Соответственно, — попахивало войной!

— Пойдём более длинным путём, — вздохнула амазонка. — Вы доверяете здесь хоть кому-то?

— Своим воинам… — не задумываясь ответил Добран.

— Ладно, — подобрав под себя ноги, более удобно уселась на кровати она, разговаривая с королём, как со старым знакомым в забегаловке. — Рассказываю, хитрую шутку, которую мы завтра с вами провернём, как только вы воскреснете! То есть прямо с утра!..

 

Глава 9

Сказочники — подлые люди…

Я сделала многозначительную паузу, зевнула. Тишина, окутавшая поляну, была настоящей наградой. Люблю, когда меня так внимательно слушают! Но из-за того, что я медлила с продолжением, окружавшие капризно и жадно затребовали дальнейшего развития сказки в моём блистательном изложении. Я очень коварно, изобразила усталость, заявив, что собираюсь спать. Мне пообещали самый удобный лежак, и я согласилась… на лежак. После чего подло уснула, а повесть товарищи вояки услышали только на следующий день, да и то с разрешения господина командующего, которому безумно надоел ропот войска, отказывающегося двигаться дальше.

— Да расскажи ты им уже до конца! — резко притормозив около меня, рявкнул командующий Ольгерд, успев отдать приказ разбить лагерь. Самым счастливым в связи с очередным отдыхом казался принц, так как не ездок он на дальние расстояния верхом на лошади. Осмотрев жадные до россказней физиономии, поняла, что кочевряжится бесполезно. Ведь пара минут промедления и одной амазонкой, прикопанной в лесу стало бы больше.

Когда пропели первые петухи, во дворце царил переполох. Стряпухи с утра переделывали то, что предназначалось для поминок, готовя кушанья к праздничному столу. При этом не забывали чесать языками. А как же иначе! Был ведь такой благодатный повод. Ночью прошёл слух, дескать король воскрес из мёртвых. Прислуга уж и не знала роптать ли на повышенный труд или славить правителя, а заодно и богов за то, что даровали ему здоровье. Так что на всякий случай ругались и молились одновременно. Мало того, поговаривали в покоях служанки, будто Златоусому видение какое-то было, загадочное, мол, божество явилось, да очи на правду ему открыло. Предположений на какую конкретно правду глаза правителя прояснились, оказалось великое множество и, всё награбленное за долгие десятилетия поскоренькому возвращалось на свои места. Остальные грехи замаливались в храмах, так как иначе вернуть их нельзя.

Пока готовились к празднику, придворные собирались на банкет в честь здравия его величества. Впрочем, они не особо верили в великую целительную силу, способную поднять из мёртвых короля. Так что шли поесть на халяву, ну и на месте определиться чему верить.

Дворяне входили в зал для пиршества, кланялись сидящему на троне в добром здравии Златоусому и начинали нервничать. У каждого за душой прятался тяжкий грех, за который стыдно было перед всевидящими озарёнными очами властителя. Дамы же отходили в сторонку и принимались перемывать кости развалившейся в вольготной позе позади царственного трона новой фаворитке Златоусого. По-мужски одетая женщина, не обращая ни на кого внимания, закинула ноги в грязных ботинках на обшитый бархатом стул. На сплетни она плевала и сейчас внимательно разглядывала цвет вина в бокале.

— Интересно! — сквозь зубы процедила одна фрейлина.

— У его величества новая игрушка? — задавалась вопросом другая барышня, разделяя любопытство первой.

— Представляю, какие у них игры по ночам!.. — завистливо хихикнула ещё одна.

Добран величественно встал, призывая подданных последовать его примеру и поднять полные чаши. Он придирчиво осмотрел лица пришедших, не упустив из виду напускное счастье и тихую затаённую злобу. Под его взглядом многие дрогнули. В зале воцарилась почтительная тишина.

— Восславим богов, за то, что радуют нас чудесами! — громовым голосом добил своих гостей король, и у многих от его интонаций коленки затряслись, зубы застучали, и закопошилась где-то на задворках совесть.

— Ваше величество, — внезапно вызывая на себя гнев правителя, обратился к нему лысоватый лорд. Ему никак не давала покоя его голая черепушка, которую он усиленно пытался прикрыть старым грязным париком. У мужчины дрожали руки, выдавая не столько испуг и благоговение перед правящей персоной, сколько любопытство. — Все мы вчера были так опечалены вестью о вашей скорой кончине…

— Представляю, как он «печалился»! — едко прокомментировала фаворитка тихим голосом, так чтобы её слова мог слышать исключительно король. — Нажрался на радостях «успокоительного вина», и баб всю ночь тискал! Вон рожа какая опухшая.

Добран не сдержал ухмылки. Гости восприняли хорошее настроение повелителя, как добрый знак, и расслабились. Лысый дворянин продолжал свою речь.

— Неужто теперь война будет? Ведь шпионов-послов казнили!

— Нет. Войны не будет! Я побывал на том свете… — загадочно произнёс Златоусый, успев остановить казнь вовремя и предупредить о том, чтоб все в ней задействованные держали язык за зубами. — Я получил вести…

— Какие? — тут же спохватились любопытные, но властелин хитро улыбнулся.

— Об этом потом, друзья мои! Сейчас, празднуйте вместе со мной! А ли вы не любите своего короля и желаете ему болезней? — насупился он, мгновенно изменившись в лице.

Придворные хоровым мычанием ответили, что его величество самое почитаемое величество на белом свете и прочат ему только благ. Добран снова сел. Пир начался. Дворяне набросились на дармовые угощения, то и дело поглядывая на короля и его фаворитку. Женщина встала рядом с троном, склонилась к королю, нашёптывая ему сладкие словоблудия, потому что властелин окидывал взглядом толпу, кивая и коварно ухмыляясь. Впрочем, аппетит это никому не испортило. Гости же не знали, что в простой миске с обычной, на первый взгляд, похлёбкой или чем-нибудь другим, может оказаться подсыпанная чьей-то шаловливой ручкой травка, или порошочек какой-нибудь из мешочка. Вызывающий к примеру… А не важно, как он влияет на человека, главное, что таких шутников в мире много. И лучше проверять еду лично!

Тут все взгляды обратились ко мне, поигрывающей тем самым мешочком, из которого я некоторое время назад имела свойство сыпануть вроде бы специи в общий котёл с харчами. Первым на ноги вскочил кухарь. Вояки пугливо переглядывались, а потом побежали в кусты, занимая самые удобные места в слушательских рядах среди зелени. Так что дальнейшую часть истории я рассказывала коварно хихикая. А мои почитатели сверкали на меня глазищами из-за кустов.

Пир продолжался достаточно долго. Жадные до халявы подданные успели наесться, и охмелеть от лучшего вина. Постепенно они превращались во внушающую отвращение толпу свиней. Добран и его фаворитка — единственные, кто практически не притронулись к еде, — наслаждаясь одним кувшином хмеля, разделённым на двоих.

Придворные, осмелев до крайности, наконец, вспомнили о причине собрания. Лысый, потеряв где-то свой парик, и покачиваясь, развернул наглую красную физиономию в сторону повелителя.

— Не настал ли момент истины? Поведайте нам о просвещении! — прихрюкнув, обратился он к королю.

— Щаз начнётся представление! — сделав глоток из драгоценного бокала, тихо проронила Селена. Впрочем, его величество никак не отреагировал на комментарий, напустив на себя холодной суровости, он набрал воздуха в грудь и заговорил:

— Я уже отчаялся, выиграть сражение с Пожинательницей. Готовился отправиться к великим предкам, но, когда собирался покинуть мир, меня остановил Оракул!

— Ага, оракул, значит! Ну, спасибо за комплимент! — ехидно проронила амазонка, и властелин шикнул на неё.

— Зануда! — тут же отозвалась на его жест она.

— Оракул открыл мне правду… — последнее слово он произнёс, окинув взглядом каждого, сидящего за столом. В липкой и пьяной тишине зала рухнул, выпущенный из рук вороватой служанки поднос. Бряцанье только прибавило торжественному моменту оттенка судьбоносности. Все придворные нервно икнули. Задрожали. Только фаворитка короля насмешливо сверкнула глазами, на замершего с отчуждённым видом молодого человека в синем костюме. Его скованные жесты говорили Селене о многом — мужчина явно нервничал, но не желал этого показывать, оттого и сосредоточился на своей тарелке.

— Отныне мне известно многое: чьи руки сыпали яд, отравляя мою пищу, кто совершал деяния, чтобы развалить хрупкий мир в государстве… — наводил ужас повелитель.

Добран продолжал свою речь. У многих от страха в горле пересохло. Они совершенно не обращали внимания на фаворитку, медленно продвигающуюся к молодому лорду. От неё же не укрылся другой подозрительный человек — круглый, маленький мужичок, глаза которого бегали, как у испуганного зверька, попавшего в капкан.

— Оракул указал мне на врагов моих. Он сказал: «Злу нужно платить той же монетой!» — эту велеречивую фразу амазонка прокомментировала очень саркастичным взглядом, пущенным в сторону короля. В нём читалось: «Да кто тебе такую глупость сказал! Болван!». А Добран тем временем обращался к залу: — Те, кто не виновен, пройдя через муки, останутся в живых. И только истинные враги мои падут от этого…

Король продемонстрировал крошечный бутылёчек из синего стекла.

Едоки замерли, обронив обглоданные кости баранов. А пьющие синхронно булькнули, подавившись глотком безумно дорогого и выдержанного вина. Селена снова повернулась к заинтересовавшему её молодому человеку, ожидая от него хоть какой-то реакции. Но он сидел, словно каменное изваяние, сохраняя полноценную, достойную похвал хладнокровность, в то время, как остальные хватались за горло, подозревая присутствие отравы в каждой тарелке. Вассалы переглядывались, понимая зачем именно их всех собрали на торжественный ужин, медленно перетекающий в казнь. Когда же люд резко почувствовал дурноту и бросился наутёк, к своим лекарям за спасением, только один не смог уйти — его путь преграждала фаворитка короля. Сверкая игривыми кошачьими глазами, она улыбалась своей жертве.

— Надеюсь, вам понравилось блюдо? А специальная «приправа»? Вы её оценили? — нежным голосом говорила женщина. — О! Вижу, вы съели и выпили достаточно! Уже появился такой скребущий, противный и леденящий привкус во рту?

Мужчина побледнел, схватился за горло. На его лбу проступил пот. Глаза округлились. По всем этим признаком Селена сделала вывод, что хладнокровность лорда на проверку оказалась самым настоящим страхом, заставляющим ноги и руки неметь. Он вообще жутко мнительный. А таких легко и весело запугивать! Даже простыми словами. Вот вас, напугало слово «яд»? Как и вы испугались? Ну простите. Пошутила. Вылезайте из кустов, я честное слово, сыпала в чан специи!

— А чего ж мне так плохо? — заорал Слава.

— Потому что молоко сырой рыбой закусывать не надо! — крикнула ему в ответ Фая.

Слушатели с недоверием заняли свои места и, судя по взглядам, мне грозили расправой.

Так вот. Амазонка смотрела на бледного лорда и продолжала свое издевательство над несчастным. Она точно понимала, что сей отпрыск голубых кровей причастен к попытке убийства короля. Ещё до утра надёжные охранники его величества прибежали с докладом и указали на всех преступников. Правда, в тайной страже тоже головы полетели — с тех, кто в карман денег отложил и глаза закрыл на яды, принесённые на банкет.

— «Приправка» начинает действовать! — говорила Селена. — Ну что, сударь? Рези в животике уже появились?

Молодой человек (а был он, как выяснилось, бастард его величества, о котором даже сам Добран не знал) нервно сглотнул, приобретая болезненный жёлтый цвет лица. Смотреть на него становилось не только страшно, но и тошно.

— Значит, не долго уже осталось… — сделала вывод амазонка.

Прозвучавшие слова подействовали, как проклятье колдуньи, и лорд хлопнулся на пол, закатив глаза и в судорогах дёргая ножкой, аки псинка на издыхании. А потом замер, перестав дышать.

— Мёртв? — заинтересовался король, возникнув рядом с амазонкой, и пнул своего травителя ногой. Тот ещё разок изобразил предсмертные, явно запоздавшие, судороги и выкатил язык.

— Не-а! — замотала головой женщина и, схватив кувшин с водой, выпрыснула содержимое на лорда-притворщика. Тот оклемался, поднял голову, озираясь обиженными глазками трёхлетнего ребёнка. — Ну, что впечатлительный вы наш, поговорим?

— Так ты его не отравила? — удивился Добран, раздосадовано причмокнув губами.

— Я тебе что, убийца какая? — фыркнула Селена, пожав плечами. — Так пошутила! Сила внушения… и немного вот этого!

Она достала из поясного кармана маленький мешочек с каким-то порошком, демонстрируя властелину. Тот принял его из рук женщины, принюхался — пахло вроде пылью да травами лесными — ничего особенного.

— А как же?.. — кивнул король в сторону двери.

Там за пределами залы, всё ещё раздавался шум многочисленной толпы, спешащей унести свои ноги прочь от чокнутого короля с его зваными ужинами, ненормальными видениями и дурными бабами.

— Все твои подданные максимум дня через два окончат удобрять землю вокруг замка, вылезут из кустов и перестанут покушаться на своего властелина. — Внимательно осматривая валяющегося у её ног парня, говорила она. — Кстати, второго дружка найти надо. Далеко он не мог уйти! Пацан только идею подал, а второй — исполнил.

Как раз в этот момент преданные воины его величества под белы рученьки приволокли толстячка. Он приобрёл зеленоватый цвет и висел между охранниками, словно мешок с удобрениями. Пахло от него просто отвратительно, так что и фаворитка, и сам повелитель зажали носы.

— Вынесите его отсюда! В бочку… Прополоскайте и бросьте в камеру! — приказал Добран. — Весь дворец провоняет! Ну, ты и дело не благовонное затеяла…

— К утру, найдёшь и главного. Того, кто всё затеял. И я убеждённо считаю, что гениальная идея принадлежит его матери! — внезапно сказала амазонка, не отвлекаясь на отзывы короля. — Сам понимаешь, они слишком трусливы, чтобы сделать всё самостоятельно. А кто-то другой более расчётливый и кровожадный решил не марать ручки. Кстати, кого-то ведь не было на пиршестве! Кого?

Король всерьёз задумался. Только один человек сослался на болезнь, чтобы не присутствовать на торжестве. Догадка ознаменовалась в глазах Добрана беспощадным огнём не сулившим приятной встречи с повелителем.

— Вижу, уже сам всё понял! — похлопала его по плечу женщина. — Разбирайся! Удачи тебе! И не ешь ничего подозрительного!

Селена переступила через падшего молодого лорда и направилась к выходу.

— А ты куда? — вопрос короля застал её в дверях.

— Ну, знаешь ли, — обернулась амазонка. — У меня вообще-то есть непосредственные обязанности перед хозяином. Если меня нет рядом, он и начудить чего может. Так, что если хочешь, чтобы твой дворец остался цел, пойду приглядывать.

Кстати, было за чем и за кем. Маги, они же, как дети несмышлёные, всюду умудряются неприятности найти. Когда Селена переступила порог спальни Мойруса (точнее графини Алактины Прелестной), поняла, что ещё и здесь есть не паханое поле (и другие места), работы. Потому что волшебник, уже намылился слинять через окошко. Был пойман амазонкой за хвост плаща в миг перебрасывания ног через перила.

— Если решил покончить жизнь самоубийством, то мог просто попросить меня помочь. Я бы тебе верёвку приличную нашла, да мыла кусок. А то украшать своими останками такой миленький палисадничек, как-то очень не красиво! — не обошлась без издёвки Селена, втаскивая мага обратно в комнату за шкирку.

Понимая, что спорить — бесполезно, а объясняться долго, Алактус просто сел прямо на полу и скрестил ноги, злобно буравя взглядом женщину.

— Так что же ты удумал, милый мой? — перешла к главному вопросу Селена.

— Мне по делам надо! — буркнул мужчина, не веря тому, что ему приходится отчитываться перед какой-то бабой. Сам себя проклинал за слабоволие перед амазонкой.

— По каким таким делам? — настаивала она.

Маг взвыл, пару раз приложился лбом об пол, и, наконец, выдал:

— Поговорить кое с кем. Тайно!

— Ну, так бы и сказал, — пожала плечами амазонка. — Только карманы выверни перед тем, как выходить будешь!

— Ты опять за своё? — завопил Мойрус. — Я тебе, что дитя малое?

— Нет, — совершенно спокойно ответила на его оскорблённое подвывание та. — Просто вор! К тому же, без стыда и совести!

Последние слова припали, как раз на момент изъятия из карманов волшебника серебра и злата, принадлежащих королевскому дворцу.

— И что же ты купить на это хотел?

— Да что ты с ней панькаешься! — рассерженный голос принадлежал демону, явившемуся из окна. — Заклинанием в лоб, и пусть лежит, отдыхает!

— Я тебе вот сейчас, как припечатают, кулаком в лоб, будешь отдыхать в тёмно кладовой, — мило улыбнулась амазонка, обещая увеселение, о котором Шисей ещё ни разу не слышал, поэтому всерьёз задумался. — Хотите, идите, вас никто не держит!

Селена развернулась и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Она уловила запах грядущей беды. Поэтому далеко не ушла. Притаилась за поворотом, дожидаясь, когда демон и маг выглянут, чтобы удостовериться в её отсутствии.

— В прятки играешь? — вопрос у самого уха, чуть не заставил женщину вскрикнуть, так что подкравшийся получил кулаком под дых.

— За что? — пропыхтел бог.

— Тише надо быть и проще! — выглянула из своего укрытия она.

Мойрус и Шисей действительно приоткрыли двери. В коридоре было пусто.

— Обиделась, — выдохнул маг.

— Зачем она тебе вообще понадобилась? — злобно фырчал демон. — Никогда не поверю, что ты нуждаешься в защите. Тебе магии и меня мало?

Судя по глухому удару, мальчишка получил смачную затрещину.

— Нужна! Сам поймёшь! — туманно объяснил Алактус и парочка снова скрылась за дверью.

— Очаровательно, — сцедила сквозь зубы, недовольная такой постановкой дел амазонка.

— А я тебя предупреждал! — за нравоучения Вей снова поплатился, приобретя очередной синяк на смертном теле.

— У меня к тебе просьба, — повернулась к нему Селена, и потащила за собой в свои покои, где очень быстро стала собираться в дорогу: накинула плащ, спрятала меч в ножны, убрала кинжалы и прочее. Её душу терзали очень нехорошие опасения. «Как бы не ступил маг на тропу Тьмы, от которой так бежит!» — стучала по вискам мысль. Впрочем, Вей прекрасно понял её намерения.

— Пойдёшь за ветром, — сказал он и снова испарился.

Намереваясь узнать правду, Селена покинула дворец Добрана Златоусого и, стараясь быть незаметной, растворилась в толпе. Маг и демон тоже канули в море незнакомых лиц, разноцветных плащей, шумящем многоголосье. Возможно, неугомонные товарищи амазонки приняли иной облик. Она надеялась, чтобы он не оказался вражеским.

Ветер мягко подталкивал женщину двигаться сквозь торговые ряды, вглубь рынка, указывая путь. У старого, двухэтажного дома с запертыми ставнями, амазонка остановилась. Невидимый проводник затих, а это означило окончание поисков. Селена обошла строение в поисках менее людного уголка, где ей будет удобнее вспомнить тренировки по ловкости. Скептически оглядев стену, почти без выступов, Селена мечтала стать дикой кошкой, и отрастить острые длинные когти, которые пригодились бы сейчас. Но за неимением лучшего амазонка постаралась вскарабкаться на крышу, цепляясь за единственные имеющиеся выступы — запертые окна. Только она ухватилась, подтянулась, как её левая нога попала в капкан.

— Зарядку делаешь? — насмешливый голос знакомыми властными интонациями окликнул амазонку.

Она выругалась тихо, но очень злобно, заставив остановившего её мужчину глупо рассмеяться.

— Тебе заняться не чем? — вернулась обратно на землю Селена, набросившись на усатого блондина. — Уже успел расправиться с заговорщиками? Налоги расписал? Мирные и торговые договоры заключил?

— Ты хуже моих советников! — белоснежная улыбка медленно сползала с физиономии мужчины.

— Возвращайся во дворец! Здесь опасно! — невежливо зарычала на него Селена.

— Ты, между прочим, с королём говоришь! — напомнил сердитый Добран.

Амазонка смерила его взглядом. Сейчас перед ней стоял самый обычный человек, каких на здешних улицах пруд пруди, разве что одежда его новее выглядела.

— Слышь, король, а корона где? — выказывала непочтительность женщина.

— Во дворце осталась, — ответил властелин Южных Врат.

— Вот и иди ты… во дворец, за короной! — послала по конкретному адресу Добрана она, и снова вознамерилась лезть на стену.

— Я тебя арестовать могу за проникновение на чужую собственность! — король явно не собирался никуда уходить и тем более возвращаться в опостылевший замок.

— Отвянь! — донеслось сверху и тут нервы Златоусого не выдержали вопиющего хамства амазонки. Он полез следом за ней, чтобы поймать и… в общем, научить хорошим манерам по средствам ремня и подзатыльника (в лучшем случае). Но девица, быстро справившись с препятствием, залегла на крыше, приоткрыв маленькое окошко. А когда Добран попытался высказаться по поводу её поведения, его больно пнули ногой в причинное место, цыкнув, чтоб не шумел.

— Не мешай! — вместо извинения прозвучало после этого жестокого действия.

Селена сосредоточенно шпионила за своим нанимателем.

Прямо под разлёгшимися на крыше колоритными шпионами — амазонкой и королём — находилась небольшая, тёмная комната, напоминающая кладовку, заставленную мусором. В центре бардака стояла кровать, занавешенная дырявым, очень ветхим на вид, балдахином. Как раз перед сим кошмарным сооружением в глубоком поклоне замерли двое: мальчишка и мужчина. Конечно, оба были знакомы амазонке. Они прикрывали лица платками, то ли чтобы не дышать клубящейся в помещении пылью, то ли опасаясь заразы, от которой страдал хозяин дома.

— И никак не обойтись? — спросил маг.

Селена досадно прикусила губу, понимая, что пока возилась и препиралась с властелином, пропустила значительную часть весьма интересного разговора. Но, похоже, её хозяин был не рад полученной информации. Маг выглядел измученным, а глаза его горели безумным блеском судорожного поиска благополучного выхода.

— Нет! Жертва должна закрыть портал своей кровью. Призови души мира. Зови богов, и пролей на алтарь кровь. Тьма придёт на твой зов. Вот тут тебе понадобятся все твои силы, чтобы обмануть её. — Старческий голос мешался с кашлем и бульканьем.

— Зачем я нужен ей? — этот вопрос интересовал не только Мойруса, но и богов, амазонку и всех, кто был в курсе надвигающейся угрозы.

— Что ты слышишь? — помешал узнать ответ Добран.

— Твою ж мать… — разозлилась амазонка и выстроила целый замок из грубых непечатных слов, которыми пользуются грузчики в порту. Глаза короля стали большими и круглыми, а уши красными. С первого взгляда было понятно — проникся уважением.

Селена отвернулась, глянула снова в окошко, но маг и демон уже покинули тёмную комнатушку.

— Отдай по собственной воле и обретёшь гораздо большее! — эти слова предназначались самой амазонке. Селену пробрало холодом до самых костей от брошенной оракулом фразы. — Ни одну дверь нельзя запереть навсегда!

Трухлявое полотно, скрывающее постель, резко пало, являя иссохшее сморщенное существо с двумя головами: мужской и женской. Слепые глаза, обращённые к амазонке, затягивали в плен разум. Селена не смела пошевелиться. Её сердце на несколько секунд впустило в себя страшный могильный холод, веющий от будущего. Она поняла, совершенно ясно: финал истории печален и кровав. Наверное, никто не сможет уйти живым от Тьмы.

Только голос оракула стих, и кровать под телом странного создания развалилась. Осыпающиеся требухой ткани, дерево и прочее погребли провидца, ставшего пылью. Селене вдруг подумалось, что он просто сбежал из этого мира, чувствуя смертельную опасность, словно мышь, унёс свои лапки с тонущего корабля.

Впервые отважной женщине из вольного народа стало страшно, по-настоящему страшно. Настолько, что в жилах стыла кровь. Селена нервно толкнула сапогом короля, и тот сполз к краю, спрыгнул вниз, протянул руки, чтобы поймать амазонку. Но она не нуждалась в его помощи, приземлилась на ноги, и метнулась к углу дома, продолжая слежку. Добран, терзаемый любопытством, тоже заглянул через её плечо.

— Жертва? — фыркнул мальчишка рядом с красивой белокурой женщиной. — Вот зачем тебе понадобилась она! Ты нарыл эту информацию в свитках уже здесь. Но там, на Перехрестье, зачем взял её?

— Подозревал, что понадобится именно такая плата. Боги всегда просят что-то взамен. Что-то ценное. — Хрипло прошептала графиня Прелестная. — А что может быть ценнее человеческой жизни? Тем более той, что находится под личной охраной самих же богов?

— Не боишься, что они тебя проклянут за посягательство на её жизнь?

— Я проклят ещё до своего рождения, — совсем грустно вздохнула блондинка. — И вообще, молчи! Без тебя тошно! — очень зло и совершенно не мелодичным голосом приказала богатая дама, посещавшая оракула.

— Это же… — догадался король.

— Да. Он! — подтвердила амазонка, впиваясь зубами в итак опухшую нижнюю губу.

Смешанные чувства тревоги, обиды, злости на окружающее, ощущение неминуемой гибели — отразились на лице женщины. Она прислонилась к стене спиной и воздела глаза к небу. Судьба сейчас решала в какую сторону делать поворот, и Селена слышала скрип оборачивающегося колеса — медленный и мучительный.

— Предательство, — слово, донесённое ветром, резануло по сердцу, раздражая и зля ещё больше.

— Хорошо, хоть не принялся поучать! — шёпотом промолвила амазонка, общаясь с невидимым собеседником, и усмехнулась сама себе.

— Тебя тревожит что-то? — это уже Добран заинтересовался реакцией воительницы.

Она обернулась к нему, рассматривая лицо сквозь дымку собственных мыслей. Они увели её очень далеко от этого города, прямо в грядущее, где маг вонзит в неё кинжал, чтобы скормить Тьме, или же она сама пожертвует кровь ради так любимого ею мира.

— Что будешь делать? — встревоженный голос ветра, повторил королевский вопрос.

Селена улыбнулась не весело — опасно, хитро и коварно, гордо. В её глазах разгорался огонь сумасшествия. Ведь то, что она собиралась сделать…

Дверь дома снова хлопнула, и «шпионы» увидели, как графиня вернулась в хибарку, теряя свой привлекательный облик. За ней следовал паж. А за ним торопились в гости подозрительные типы в балахонах. Амазонка облизнула пересохшие окровавленные губы, достала меч и крепче перехватила эфес. Она чуяла битву, и радовалась ей, как забаве. Выдохнув, ринулась в клубы поднявшейся пыли, прямо в гущу разбушевавшейся драки. Разве мог Добран стоять в сторонке и позволить амазонке одной наслаждаться хорошей потасовкой, по которой он истосковался за время своего мирного царствования?! Нет! Король тоже скользнул в распахнутые двери.

Пыль туманом поднялась над полом, да так, что ничего нельзя было разглядеть. А между тем, до ушей Златоусого доносились отборные ругательства и звон стали. Они смешивались с, на редкость, чуждыми мелодичными словами на непонятном языке. И только шёпот смолкал — то справа, то слева загорались и гасли огромные цветные шары, блестели молнии, ищущие жертву. Больше всего Добрана впечатлили мерцающие огненные глаза, какого-то карапуза покрывавшего матом всех без исключения, кто только попадался на его пути. Повелитель не сразу узнал в этом матёром хулителе пажа графини.

Шаг за шагом Добран продвигался, отбивая невидимые атаки магов, снова чувствуя, как дремавший до сего момента воин в его душе радостно восстаёт. Он втянул носом запах битвы. Прошёл вперед, и, наконец, увидел первого достойного противника. Человек в фиолетовом плаще стоял к нему спиной и угрожающе тыкал пальцем в сторону скалившейся амазонки. Король мог поклясться всеми ведомыми ему богами, что у женщины сейчас удлинились клыки и глаза стали звериными. Она, словно решив оправдать его догадки, зарычала, оберегая, мага. Тот валялся на полу у стены, пострадав от нападок незнакомцев. Над поверженным сидел такой же взбешённый, как амазонка, паж, готовый разорвать любого, кто подойдёт к его господину. Противник зашептал и через секунду с его ладоней сорвался светящийся шар, наметивший целью Селену. Она выставила меч вперёд, наивно считая, что обычное лезвие сможет отбить магию… Но если бы это было так, Добран не получил бы шрам на правом плече в день, когда схлестнулся в поединке с архимагом Ашелота.

— Дура! — прошипел, утвердившись в своём замечании Злаутоусый, и метнулся к злобному колдуну, сбив того с ног. Под натиском его величества мужчина закряхтел и, близко рассмотрев королевскую печатку на правой руке Добрана (кстати, оставившую чёткий след на коже промеж глаз), выпал в небытие. Повелитель отвлёкся. Услышал жуткий свист и, обернувшись, с удивлением обнаружил, что меч амазонки действительно отбил магическую атаку. Светящийся шар с недовольным шипением срикошетил, впиваясь в другого колдуна, облачённого в такой же фиолетовый плащ. Мужчину парализовало. А потом из-под капюшона повалил дым, и враг рухнул вверх ногами на пол. Добран успел уложить на лопатки ещё нескольких бойцов туманного, а точнее пыльного фронта, прежде чем пелена, скрывающая происходящее, осела. Все замерли. Паж хлестал своего хозяина по щекам, таким грубым методом пытаясь привести его в чувства. Способ оказался действенным. Мойрус, покачиваясь, поднялся. Селена немного расслабилась и опустила меч. Но… на этом битва не окончилась. Фиолетовых гостей было достаточно, чтобы рассредоточившись, они окружили своих жертв, а явившаяся прямо из стены позади амазонки баба, ухватила мага за грудки, встряхнула, как куклу, и ухмыляясь своему фокусу, протянула скрипучим голоском:

— Ал, миленький, сколько лет, сколько зим?

— Здравствуй Бри, давно не виделись. Я как раз думал, а почему бы не зайти к тебе в гости. Проведать, так сказать… — как ни в чём ни бывало, отозвался ей тот.

— Сразу видно, что это твои друзья! — фыркнула Селена, пнула ногой в живот валяющегося на полу колдуна, и, не позволив ему встать хотя бы на четвереньки, уселась сверху (ну, не на грязный же пол в чистых штанах!).

— Да, — как-то обмяк, поставленный на ноги Мойрус и почесал темечко. — Я бы сказал, давние знакомые!

— Нас не представили, — нагло влезла в разговор, покинувшая стену дама, обращаясь к амазонке. — Бриджитта Хотик! Глава гвардии Ашелота.

— Большая шишка! — протянула с издёвкой Селена, назвав своё имя, но потом метнула кинжал, впившийся во что-то, точнее в кого-то позади короля.

Добран обернулся, увидев корчащегося в муках колдуна. Тот хватал ртом воздух, силясь вытянуть из живота лезвие. По доброте душевной Златоусый, дёрнул за ручку, извлекая оружие амазонки из тела противника. Хлынула кровь и гвардеец растаял в воздухе, для того, чтобы явно воплотиться где-нибудь в лекарском крыле твердыни и оплота магии — Ашелоте. Однако по сигналу хозяйки всё же вернулся обратно и обижено нахмурил брови, не понимая, почему ему не дозволили отправиться на больничный.

— Без приказа, ни на шаг! — рыкнула на него Бри. А в следующую секунду Мойрус хлопнул в ладоши и все, поголовно, колдуны потеряли сознание.

— Жестоко! — прокомментировал Добран, склонившись над телом поверженного.

— Они спят, — махнула рукой женщина, и покосилась на амазонку.

— Если вы не против, я бы попросила во время беседы не пробовать манипулировать нами! — сухо и угрожающе обратилась Селена к капитану гвардии, поигрывая своим серебренным мечом. Рассмотрев руны и картинки, украшающие лезвие, Бри как-то нервно сглотнула и согласно кивнув, щёлкнула пальцами, снимая невольно сорвавшееся с пальцев заклятье. Добран, чувствовавший до этого сонливость, в миг отбросил путы дрёмы.

— Её магия не берёт! — тихо прошелестела Бри Мойрусу, отряхивающему штаны после валяния на полу.

— Не-а, — замотал головой мужчина. — У неё особенность такая. Так зачем ты пришла, Бри?

Демон не отходил от хозяина ни на шаг, предпочитая даже во время разговора «двух старых друзей» стоять между ними, и стрелять огненными глазищами то в одного говорящего, то в другого.

— За твоей головой! — весело, как девчонка, заявила грозная магичка. — В Ашелоте объявлена награда. Приличная такая. А тут, как раз, дошёл слух, дескать явился ты, лично. Правда, с повинной в цитадель не пришёл. Вот я сама и решила, прогуляться, разведать, чего это ты к нам не заходишь!

— Есть одна серьёзная причина, — потёр шею Мойрус, будто та самая причина уже и без мыла впивается в его горло, лишая воздуха. — Может пока обойдёмся без гостеприимства?

Бри оглянулась на спутников мага, особое внимание уделив амазонке с необычным мечом, и шумно выдохнула, опустив плечи.

— Может быть, — осмотрев своих гвардейцев, убедившись в их неподвижности, она на всякий случай, поставила ещё и невидимый заслон (чтоб уж точно никто не подслушал). Потом совсем помрачнела. Даже лицо её осунулось. — Причина, по которой ты так не хочешь посещать цитадель, она… она…

Бри посмотрела на Мойруса слезящимися глазами, отвела взгляд, и хриплым голосом заговорила:

— В Великом Совете что-то неладное творится. Все архимаги ведут себя странно. И знаешь, мне это очень не нравится. Не одной мне. Но я ничего не могу сделать сама. Тех… в общем, ИХ больше, чем нас. Помнишь, Колиуса и Райта, Хеди, Тила? Они все в шоке, трясутся при каждом звуке, спят при свечах, столько защитных ловушек и заклинаний у дверей в комнаты поставили, что даже меня чуть не пришибли. А когда закрыли верхние уровни, запретили молитвы богам света, новичков, как и мастеров, стали слишком часто собирать на подозрительные мессы, после которых они выходят совершенно чужими.

Видя пробивающийся истеричным страх подруги, маг положил руку ей на плечо, и заговорил тихим ласковым голосом.

— Как это? — заинтересовался Алактус, хотя уже знал ответ.

Капитан гвардии села на сложившийся по её велению из разломанных кусочков стул, и грустно уставилась в пол.

— Мерт, помнишь его? — Мойрус кивнул, сочувствующим взглядом коснувшись лица девушки (видимо, тот парень значил что-то для обоих). — Он был на одном таком «собрании»… А на следующий день, его глаза стали красными, налитыми кровью. Он перестал говорить, есть, пить, спать. На нас не реагировал. Только исполнял приказы и всё. Кукла, одним словом. Будто мёртвый. Даже страшно. Кажется, в нём нет ничего: ни мыслей, ни чувств. Помнишь, каким он был: весёлый, улыбчивый…

Судя по трагичным ноткам в её голосе, вышеупомянутый занимал далеко не последнее место в сердце странной колдуньи.

— Мне жаль, — прозвучал хриплый голос мага.

— Таких много, кукол. Все они ходят строем. Молчат и лишь смотрят на тебя, будто ты следующий. Это страшно Ал! — она подняла на него испуганные глаза, мокрые от слёз. Мойрус, видя подругу в таком состоянии, отшатнулся. — Мы с ребятами подсмотрели одно из этих собраний. Сначала старейшины принесли жертву — маленького ребёнка… А ведь это жуткий древний обряд некромантов. Это ведь уже давно запрещено! Потом… Из нашего светлого алтаря справедливости вырвался чёрный дым, он двигался, как змея, и проникал в глаза, уши, рот стоящих кругом магов. Те кричали, падали на колени и катались по полу, пытаясь ногтями выцарапать демона из-под кожи. Я думала, с ума сойду, старалась не кричать. Благо парни додумались наложить на нас заклятье бесплотности. Ощущения не из приятных. — Пояснила она для короля и амазонки, не сведущих в волшебных делах. — Затем всё стихло. Новобранцы лежали на полу. Мёртвые. Но через секунду встали. Все с красными глазами. Бледные и слишком уж спокойные. Я не хочу быть такой, как они! Слышишь?! — девушка впала в истерику, слёзы ручьями потекли по щекам. — Что происходит Ал? Ты же всегда всё знаешь!

Маг и амазонка переглянулись. Демон шмыгнул носом, а потом сломал какую-то палку от злости.

— Мы разберёмся с этим! — внезапно вышла вперёд Селена, и ласково улыбнулась, игнорируя печальные и ошеломлённые взгляды Мойруса и Шисея.

— Как?

Колдунья сейчас больше походила на несчастного брошенного ребёнка. Она глядела на человека, которого несколько минут назад собиралась если не убить, так взять под стражу, будто он — единственное спасение. Вот только Мойрус не разделял её убеждений. Мужчина и сам был напуган не меньше своей старой подруги.

— Алактус знает один способ, не так ли? — уставилась на него суровым взглядом Селена. — Ты ведь узнал у оракула всё необходимое?

Маг побледнел, потупил взгляд, как пристыженный мальчишка. Мало того, что он сомневался в своих силах и возможности осуществить давно уже придуманный план, так ещё и жертва раньше времени прознала о том, что друг в будущем превратится в убийцу и предателя. Мойрус отчего-то представил, как стоит над телом этой красивой, смелой женщины, а в руках держит кинжал, по которому стекает холодеющая кровь…

Он передёрнул плечами, отгоняя жуткое наваждение.

— Ты всё слышала. — Понял маг. — Тебе не обязательно участвовать! Я сам справлюсь!

— Не говори глупостей и давай собирай всё, что тебе необходимо! — бесцеремонно пнула его ногой под коленку амазонка. Алактус проглотил издёвку.

— Ничего не понимаю, — вмешался в разговор король. — Чем я могу вам помочь?

— А ты уже помог! — подмигнула ему Селена, и приобняла за плечи пристыженного мага. — Правда, Ал? Скажи-ка, дяде Добрану, кто стырил камень, украшавший его трон?

Тот обиделся и передёрнул плечами, сбрасывая её руку. Однако стал более уверенным, и больше не сомневался, тут же приступив к решительным действиям.

— Бри, собирай всех несогласных, но только проверенных магов. Завтра я приду, сдаваться в Ашелот, так что, будь готова! — выпалил он, и повернулся к королю с амазонкой. — А мы вернёмся, и приготовимся, как следует! Кстати, ваше величество, подозреваю, вам тоже придётся не сладко. Если Ашелот поглощён Тьмой, то и во дворец она постарается проникнуть.

— Уже пыталась, — напомнила Селена. — Фаворитку жалко, ну помнишь, ту с длинными когтями и красными глазами.

Брови короля резко дёрнулись вверх. Он злобно заскрипел зубами, намекая, что не позволит какой-то там Тьме завладеть его государством. Амазонка же, не дала магам разбежаться по углам, ухватив за шиворот и Мойруса, и Бри.

— Господа! — остановила их она, уже собравшихся готовить переворот в цитадели колдунов. — Я, конечно, понимаю, что вам ценнее и дороже собственная шкура, но нам с его величеством, — кивнула в сторону Добрана она, — хотелось бы знать, какими вы располагаете средствами, чтобы защитить мирных жителей хотя бы этого городка? А я не сомневаюсь, что пара-тройка фокусов у вас в рукавах припрятана!

Златоусый кивал и похлопывал лезвием меча по ладони, мол, действительно вопрос весомый. А сам корил себя за несообразительность. Ведь женщина обскакала правителя даже в вопросе обороны его собственной страны.

Маги переглянулись, поникли, но всё же дали обещание зачаровать стены и ворота. Король потом, тихонько поинтересовался у амазонки, не хочет ли она по окончании заварушки остаться при его дворе. Селена только горько улыбнулась, и ответила: «Если найдёшь меня живой, после всего, я подумаю и отвечу!». А уже ночью началось, как выразился Шисей, представление.

* * *

Враги подошли к вратам, держась в стороне от света факелов. Из ночного мрака только алыми голодными искрами сверкали глаза монстров, которых было бесчисленное множество. Сначала они просто ждали чего-то, потом внезапно взвыли. Все, как один. Жуткий звук холодил кровь в жилах. Потом она вскипала, и красными струйками лилась из ушей, носа и рта. Многие сходили с ума, бились в агонии от вопля, проникающего в сознание и, приказывающего убивать семью, близких, друзей, самого себя.

В городе вспыхивали пожары, горели дома. Их жгли слабые люди, которых дикий вой поработил без борьбы. Златоусый поднял на ноги стражников. Очень скоро в казармах не осталось никого. Все воины если не занимали места караульных на стенах, то бродили по улицам, пытаясь утихомирить буйство граждан. К удивлению, люди Южных Врат не слишком быстро поддавались манящему голосу Тьмы. Наверное, слишком боялись тех, кого видели у ворот. И никто не хотел стать подобным чудищем.

Тьма надеялась, что жертвы сами придут к ней. Но Добран был готов к её нападкам. Звери так и остались за воротами города, благодаря магам и метким лучникам, расстреливающим всё, подбирающееся на двух или четырёх ногах к их дому. Ночь все пережили достаточно спокойно.

Утром властелин Южных Врат удивился и рассердился ни на шутку, увидев, как у стен города толпится внушающая ужас вражеская армия, состоящая из отвратительных созданий с красными глазами, более напоминающих оживших мертвецов. Они медленно двигались к центральным вратам города. И мало напоминали людей. К счастью, за стенами на сторону врага пока никто не переметнулся. Ведь маги постарались на славу и обезопасили мирное население: над каждым домом висел амулет, отпугивающий зло. То были универсальные (по словам уставшего Мойруса) вещички с изображением солнца. В них горело вложенное семя огня.

Стража предусмотрительно (но скорее подталкиваемая страхом) крепче заперла вход, никого не выпуская и не впуская. Враги остановились у стен, подняли головы к небу, взвыли… И ужас ночи повторился при свете дня. От душераздирающего звука живым существам хотелось выдирать на себе волосы, перегрызть глотку ближайшим соседям. Добран отдал приказ об уничтожении мрази, раскрывшей рот на жизни мирного населения. Сначала отродий Тьмы обстреляли из луков, потом полили кипящей смолой. И когда Алактус Мойрус, Селена и их ручной демон отправились к цитадели Ашелота, Златоусый вывел свои войска навстречу врагам. Возможно бой бы закончился плохо для короля… Но ему повезло…

Как маг и пообещал Бри, утром он сам явился к главной цитадели общества волшебников. Ну, не совсем в одиночестве приехал сдаваться, а в компании амазонки. Почти под ручку, он прошёл с ней к гвардейцам, ожидавшим его буквально с распростёртыми объятиями.

— Неужто он такой дурной был?! — возмутился, прерывая рассказ, кто-то из слушателей, получил затрещину и прикусил язык.

— Наоборот, — усмехнулась я, — очень даже умный!

— И хитрый! — поддержала Фая. — Бабушка тоже у него спрашивала, неужели он так легко сдастся в руки архимагов.

— И чего ответил-то? — Кроха, перестав пускать слюни на здоровый нож, который взялся наточить где-то в середине рассказа, отвлекся от этого раздражающего мой слух занятия. Прежде чем ответить, я успела выхватить из его рук точило и спрятать под бревном. Друг в недоумении проследил за моим передвижением, но ничего не сказал.

— У меня есть план! Главное, следуй моему примеру! — процитировала сестра слова мага.

— То есть, он завёл вашу бабку в ловушку? — впервые услышала голос командующего я, и сама себя похвалила за умение красиво расписывать бабулины приключения.

Двое прошли во внутренний двор цитадели. Они вели себя сдержанно, но гордо, демонстрируя свою непреклонность. Глава ордена покинул свои покои, чтобы встретить «дорогих гостей», и почему-то ни Мойрус, ни Селена не удивились, отметив, как блестят радостью залитые кровью глаза господина верховного мага. Это было видно даже с низшей площадки, где расположились пришельцы. Им предстояло подниматься наверх, прямо в руки Зла. А система подъёма была устроена просто отвратительным, по мнению Селены, образом. Ведь ни лестницы, ни люльки для передвижения на этажи цитадели никто не предусмотрел. Взобраться на следующую площадку представлялось возможным исключительно с помощью магического портала: это когда господа колдуны чертили в определённом месте странные символы, именуемые пентаграммами, сосредотачивая на них значительную силу. Стоит только стать в центр такой «картинки», как тебя мигом перебросит куда… Ну, тут главное не ошибиться с выбором и не ляпнуть какую-нибудь глупость. А то забросит в адскую клоаку, и всё! Не выберешься.

Короче, наши отважные герои, уже услужливо протягивали ручки скалящимся во все зубы гвардейцам. Архимаг поджидал жертву. Но обломилось ему! Потому что, в рукаве Мойруса оказался… Нет! Не козырной. Просто демон, точнее сама суть огня. И вот всех приспешников Тьмы, вырвавшееся из браслета мага, пламя безжалостно сожрало, облизнулось и потребовало ещё. Однако, пока следующая партия глупцов мчалась к месту происшествия, а более смышлёные колдуны вспоминали обездвиживающее заклятия, к Селене и Алактусу пришли на помощь властелины ветра, гораны, — это орлы такие, огромные! Признаться, когда бабушка увидела птичку, ей захотелось набить магу морду — она ещё прошлый полёт на огненном пернатом не забыла — но честно пообещала себе разукрасить физиономию волшебника в яркие фиолетовые краски после эпопеи с побегом из цитадели.

— Не бойся их! — шепнул Мойрус. — Это не создания магии. Гораны, никого не трогают.

— Да? — злобно протянула амазонка. — А чего же они над нами кружат, аки мы крайне съедобная падаль?

— Ну, может они-то никого и не трогают. А вот Шисей недавно побывал у их гнезд…

Взглянув в сердито сощуренное око приземлившегося рядом с ней горана Селена, поняла отчего так плотоядно косится на неё птичка.

— Вымогатель! — фыркнула женщина, взбираясь на спину орлу.

Птицы сами поднялись в воздух, плавно набирая высоту, но достаточно быстро. Несколько мгновений и каменная площадка цитадели, казалась такой далёкой, что у Селены закружилась голова. Она мудро решила не смотреть вниз. Пролетев мимо ошарашенного и явно негодующего от такой жестокой несправедливости архимага, амазонка позволила себе поздороваться… очень изящно выстроенными пятиэтажными матами, из которых вполне можно было построить вторую волшебную цитадель.

Внизу бушевала паника — бегали гвардейцы, стреляли заклинаниями по парящим у самой крыши целям, среди послушников ещё не прошедших таинственное посвящение, делались ставки. Не пойманный гость хищно присматривался к святыне магического оплота с поистине воровским интересом. Мойрус кружил на своей птице вокруг шпиля главной башни, на самой верхушке которого был закреплён крупный кристалл.

— И чего медлишь? — не понимала кружляний вокруг да около артефакта амазонка, и так сообразив, что маг собирается стащить блестяшку.

Мойрус поморщился, разглядывая камень, прикидывая, как бы ему его украсть, но при этом не коснуться колдовством. Характер у вещицы был (впрочем, как и отдача) не слабый.

— Его голыми руками не возьмёшь, а магия… — Он нервно сглотнул. — На неё он реагирует очень агрессивно! — И побледнел, явно припомнив случай неудачной кражи. — И времени на размышления всё меньше…

Алактус бросил взгляд вниз — гвардейцы, учителя и более сильные колдуны зачем-то собрались в кучку, протянули указательные пальцы вверх, не угрожая невежам на птицах, а явно собираясь пальнуть в них какой-то очередной гадостью.

— Руки, магия, — скривилась Селена и одним ударом меча снесла тонкий металлический пик вместе с прикреплённым к нему кристаллом. — Лови! И заметь, никакой магии!

Алактус вовремя спикировал, чтобы поймать устремившийся к земле обломок.

— Полетели отсюда? — справившись со своей частью задания, уточнила о дальнейших действиях женщина, поглядывая в сторону долины. Там войска короля Добрана Златоусого старательно пытались оттеснить противников к морю, подальше от стен родных городов, и проверить, тонут ли гады в воде. Причём король не отсиживался, как привыкли другие, в укрытии на безопасном расстоянии, а бросился в бой.

* * *

Военные действия даже под руководством такого отважного правителя шли не так хорошо, как хотелось бы. Ведь он не учёл один очень весомый факт — неописуемую живучесть созданий Тьмы. Конечно, когда живые люди, встретились лицом к лицу с нависшей опасностью, от одной мысли, что эта напасть сможет пробраться в родные дома, украсть хоть единый вздох, жён, сестёр, детей, матерей — мужчины дрались яростно и неистово. Измазанные по шею чужой и своей кровью, они рычали, словно в каждом пробудился дух дикого зверя. Пронзали мечами сердца. Слушали, как взвывает вражеская толпа, теряя пешку хоть из одного своего ряда, и теряли способность вообще что-либо слышать от жуткого воя. Тем не менее, находили в себе силы сражаться дальше, даже лишившись слуха.

Но потом, праведный запал начал угасать. Потому что, выматываясь рукопашной дракой, лишь на мгновение опустив тяжёлое лезвие орудий над поверженными, воины с не менее ужасающим чувством проигрыша глядели, как убитые враги вновь поднимаются в атаку, хватаются за живых людей отвратительными когтями и… Бойцы короля смотрели в красные глаза своей смерти, чтобы спустя несколько секунд превратиться в часть Тьмы и, обратить мечи против недавних соратников.

Можете представить, каково было друзьям обнаружить лезвие в собственной груди. А когда оборачивались, чтобы увидеть лицо той скотины, похитившей их жизнь — различали черты старинного товарища, с которым росли, воровали яблоки из соседского огорода…

Отвратительно, не правда ли?

Все погибшие восставали под знамёнами Тьмы.

Многочисленная армия Добрана редела. Многие впадали в панику. Ведь никто не понимал, как победить тех, кто после гибели становится сильнее. Конца и края битве не было видно. Уже и сам король занервничал.

«Что же делать?» — вслух проронил Златоусый, наотмашь рубя мечом нападающих на него чудищ. И вдруг, откуда-то сверху, словно с неба раздался спасительный совет: «Рубите головы! Придурки!» — клич пронёсся над полем, и чёткое указание помогло уложить на землю не одну сотню прислужников Тьмы навсегда. Король один из первых опробовал подсказку и бросился в пекло битвы с новым азартом. А рядом с ним, не пойми как, плечом к плечу оказалась, амазонка.

— Смотри, чё покажу! — ухмыльнулась она, подняла свой серебреный меч высоко над головой, и прокричала боевой призыв вольных воительниц Унны. В тот же миг от лезвия во все стороны хлынуло пламя. Языки огня превратились в огромного дракона, и он, расправив крылья, и широко раззявив пасть, взмыл над толпой, чтобы вгрызться в краснооких врагов, поглощая их и испепеляя.

— Да ты, поди, тоже магичка! — пропыхтел отбивая атаку очередного ожившего трупа король.

— Не! — прикрывала ему в спину амазонка. — Это фокус редкий, и можно даже сказать одноразовый. Так что не расслабляйся!

Быстро сообразив, что к чему, командующие приказали стрелкам вооружиться огненными стрелами и пустить их на врага. К удивлению, Добрана на выручку вместе с Селеной пришли и маги. Шесть человек на огромных орлах, кружили над полем, сбрасывая вниз, на головы узурпаторов с того света сгустки пламени. Но растрачивать силу зря на одного-пятерых зомби, Мойрусу надоело. В результате он подлетел к королю и скомандовал: «Загоняйте их в круг, а мы подожжём!». Так и сделали. Объединившись силами, бойцы повелителя Южных Врат, сжимали кольцо, вынуждая красноглазых отходить к центру поляны. Маги с воздуха пролетели, описывая этот круг и зажгли огромный костёр, отделяя две армии друг от друга огненной стеной, возвысившейся над людьми на несколько метров. Рабы Тьмы сгорали, подняв дикий раздирающий душу вой. Многие люди попадали на землю, затыкая уши, чтобы избавиться от нахлынувшего желания прыгнуть в костёр к зовущим их монстрам. Даже орлы, не выдержав, опустились на землю, сбрасывая со своих спин волшебников. Добран, Селена и всё войско, включая магов, катались по орошённой кровью траве, пока Бри и её напарники не додумались накрыть кострище куполом тиши. Всех выпрыгивающих из пламени добивали ближайшие бойцы.

Дальнейшую историю о великой бойне, я не стала рассказывать. У Фаины получалось гораздо лучше описывать кто и как махал мечом, из какой именно стали выкованными, и тому подобное. Так что право повествователя я передала ей. Ведь самое интересное происходило за пределами арены войны… Но об этом лучше молчать, — всё-равно никто не поверит, а услышит — посчитает выдумкой.

 

Глава 10

Закаливание холодной водой

Все эти сказки навеяли тоску по родному дому. Не по людям, живущим в амазонской деревне. Точнее по одному единственному человеку достойному грусти о нём. Как-то среди всей этой толпы, греющейся у костра, стало совершенно промозгло, холодно и не уютно. Будто была я совсем одна среди пустыни.

— Так почему же не Селена ваша предводительница? — заинтересовался Кроха, перекрикивая общий хор, оживлённо обсуждающих нашу историю вояк.

Командующий тоже об этом задумался и искрящимся взглядом оглядел сначала меня, затем Фаю, обнаружив в наших смущённых лицах что-то интересное.

— Она поначалу и была… — тут же ответила сестра, но, бросив взгляд на мою недовольную физиономию, прикусила язык. — В общем, были у неё причины.

Были! И ещё какие. Одна из них — моя мать, наследница Селены Прекрасной, предательница, бросившая племя ради мужчины, и даже не ради короля, принца, а простого музыканта. Она ушла, поставив собственное счастье на первое место, поправ амазонские законы преданности собственному племени. Конечно, её никто не понял. О любви, как таковой, наши женщины вообще имели смутное представление. Потому и, жили вдали от мужчин. Я же прекрасно впитывала волшебные искры, тепло и нежность между обоими родителями, когда они склонялись над моей колыбелью. Пусть говорят, что маленькие дети ничего не запоминают, а я помню, совершенно чётко.

Вторая причина бабушкиного отступления от управления — я. Слабенький, чахлый и своенравный ребёнок, чахоточная внучка доблестной амазонки, а вскоре — худший подросток, отказывающийся принимать уставы, навязанные предводительницей. В общем, мы обе постарались в соревновании по подмачиванию бабулиной репутации в грязи собственных недостойных поступков. Но мать я не виню. Хоть и считаю, что любовь — болезнь, внушающая сильным слабость, а немощным иллюзию силы, и, в конечном счёте, убивающая и тех, и других. Но это если им совсем не повезёт. С другой стороны, а что я вообще могу знать об этой чуждой магии?

Сколь бы не сопротивлялся Кроха, моему желанию покинуть кострище и отправиться спать, ему пришлось меня отпустить, после того как я аргументировала своё желание удалиться вмазав ему ногой по правому колену. Руки он сразу убрал и с кривовато-печальной ухмылкой, не совсем осознанно пробубнил:

— Понял. Спокойной ночи!

Я поблагодарила его, и повернулась к Фае, краем глаза заметив, что господин советник всё это время тайком внимал нашему с подругой рассказу, стоя около своей палатки. Войка в этот момент лезла из шкуры вон, как лиса пританцовывая возле несговорчивого петушка, уговаривая его отправиться к ней в пасть, то есть в постель, эээ… в шатёр, к нему. Едва заметно Тайрелл кивнул мне и, поддавшись ласковым просьбам, скрылся за тканью шатра. Я же отправилась к самодельному походному ложе под злобное подхихикивание соплеменниц, обсуждающих мои навыки очаровывания, опробованные на вояке-верзилы. Пожелав им «чтоб языки к утру поотсыхали!», я умастилась между стволом берёзы и Фаей (на всякий случай, если горе-ухажёр, вздумает ластиться средь ночи!). Ну и так, уж на совсем всякий случай, рядом положила бабушкин меч.

Несмотря на воцарившуюся тишину, тёплую Файкину спину по соседству, и мягкий настил веток подо мной, уснуть я не смогла — сердце ныло, и противное чувство отдавалось внизу живота. Только отстегав себя по щекам, удалось уговорить сознание отключиться.

* * *

Люблю начало нового дня, потому что первые лучи солнца всегда приносят много новостей. Но в моём случае не слишком приятные.

В лицо пахнуло несвежим, дурно пахнущим спёртым воздухом, заставив меня с демоническим желанием рвать и терзать, расплющить глаза, и осесть на лежаке. Обнимая берёзку, как ни в чём не бывало, со слащавым выражением на лице, в опасной близости со мной, дрых нахал, которого по чистой случайности, какой-то слепой обозвал Крохой. Этот переросток ещё и храпел, широко раскрывая пасть, с неровными зубами. И всё это прямо перед моим носом.

Дар пакостничества рвался наружу. Вытащив у Файки из-под головы, сумку, а из неё старый грязнючий носок (бабушкино изобретение), я аккуратненько с художественным вкусом затолкала в широко раззявленную пасть сию гадость. Храпеть почему-то стали только громче. Тогда моё терпение лопнуло.

— Фая… — позвала я толкая подругу локтем в бок.

Подруга нехотя перевернулась, открыла глаза и, чуть не задушила меня, увидев Кроху за моим плечом, подготовленного, как свинка для зажарки, только с носком вместо яблока.

— Это мой носок? — даже спросонья она узрела свою вещь.

Я пожала плечами, пояснив, что просто пыталась таким образом заткнуть шум.

— Но он же теперь весь в слюне… Фу! — скривилась она. — Ты что? Ничего другого запихнуть ему в глотку не могла? — несмотря на то, что Фая перешла на повышенный тон, Кроха даже не шевельнулся. Только почесал ляжку, и вернул руки под щёку.

— Прости. Но мои носки пока чистые! — оправдывалась я.

— А я свой, этот вообще теперь отмыть не смогу! — разозлилась она, и рывком высмыкнула из пасти спящего предмет спора. После чего с благоговейным ужасом и пренебрежением двумя пальцами выбросила обслюнявленную гадость в кусты.

Тут хррррр достигло своего апогея. В смысле, пришлось заткнуть уши. Сдерживать порывы гнева было невмоготу, и я не удержалась от соблазна, пожелала воздыхателю добрейшего утрица: недолго думая, пнула ногой нахала, которому, между прочим, разрешения на стоянку подле моей гордой персоны никто не давал! Точный прицел навести не удалось, так что, к своему разочарованию, я промахнулась и угодила ногой по дереву. Схлопотав ушиб, прыгая на одной ноге, я моментально проснулась. Кроха же лениво потянулся, зевнул и под Фаино предательское хихиканье уставился на танцующую дикие танцы амазонку.

— Доброе утро! — радостно провозгласил товарищ, глядя на то, как я подвывая, потираю ногу. — А что случилось-то?

— А это зарядка такая! У нас, амазонок, такое по утрам практикуют! — веселилась Фая.

По-детски надутые пельмени-губы Крохи вынуждали излить душу на понятном всем лексиконе, известном, как матерный.

— Тебя разбудить хотела! — прорычала я, но следующее откровение здоровилы просто вызвало приступ истерического смеха за моей спиной.

С невозмутимым выражением на лице эта глыба посоветовала:

— Если хошь, меня разбудить, так не ногой надо. — Улыбался парень, потягиваясь и вставая с земли. — Меня в школе даже холодной водой окатить пробовали… правда, я потом пробователей этих в вёдрах поискупал!.. Ты лучше дубиной какой. Размахнись хорошенько и прямо по лбу. Вот сюда! — Судя по небольшому бугорку, на его лоб уже покушались. То есть описанный приём побудки испробовали. Кроха одним рывком поставил меня на обе ноги. Несколько секунд, переваривая информацию, я простояла ровно, но как только сознание окончило трапезу и обработало услышанное, правая нога напомнила, что она жутко болит… Я снова оказалась на земле.

Честно, я так и не поняла шутил ли он, но после общения с не менее внушительным его другом Славой, узнала, что легенды о Крохе в казармах ходили ещё и не такие. Богатырь просто! Стальные цепи рвёт голыми руками, способен головой пробить дубовую дверь (И ему хоть бы хны! Небось никто не удосужился объяснить парнишке, как правильно этим органом пользоваться надо), меч поломать тоже может — складывалось впечатление, что он совершенно не понимает, что с силищей неуёмной делать. А потом стало ясно, зачем принцу в поход этого богатыря выдали — наверное, двери в своей школе все переломал, а в лесу кроме деревьев валить больше нечего, вот и сплавили грозу военной казармы в поход, чтобы казну не разорил.

Ногу пришлось помазать одной из самых сильнодействующих бабушкиных мазей — хорошо заживляющей и жутко воняющей. Спустя час боли как не бывало, а запашок остался, и Файка всё время морщила нос, когда подходила ко мне ближе, чем на три шага. Всегда мучилась вопросом, то ли действительно сильные травы бабушка намешала, то ли болячки от одного запаха бегут?

Советник вынырнул из своего шалаша, бодрый, гладко выбритый, но серьёзный до жути. Будто он не тайный подсказыватель умных мыслей, а сам принц чистокровный. Вместе с командующим они что-то увлечённо обсуждали сгруппировавшись ещё с несколькими мужиками возле палатки принца. Тот вынырнул, послушал о чём говорят, помотал головой, и спрятался обратно в укрытие. Настасья тоже не показывалась, так как лично приставила себя к величественной персоне, и всячески охраняла того, из-за кого этот дурацкий поход и состоялся. Да и я бы нос на улицу не высовывала, валяясь на подушках в тепле, на мягком. Но я не принц. Что касается Войки, то эта шпионка вышла гордой и сияющей из шалаша советника, будто её только что повысили в чине. Противно смотреть было!

Кухарь готовил очередное вариво. От доносившегося запаха скручивало живот. Переглянувшись, мы с Фаей решили, что не голодны. Но тут планы на завтрак изменились. Советнику (светлая у него голова!) пришла мысль поохотиться, и он собирал желающих. Кроха примчался к нам, танцуя от счастья, потому что его брали с собой, мало того, ещё и отправили за нами.

— Пошли! Покажешь, как амазонки охотятся…

Восторг бил ключом, и пока мы его не разделяли. Фая пожала плечами, выдав: «А почему бы и нет?!» У меня же желания плестись с этим верзилой за Тайреллом и его компанией не было никакого.

Тут на меня уставились глазами брошенной собачонки. А мне всегда так жалко зверушек! Пришлось согласиться. Наши следопытки уже в полном обмундировании для охоты, с намазанными какой-то яркой гадостью губами, озорно строили глазки советнику, распихивающему по пряжкам жилета ножи. Сегодня он выглядел, как самый простой парень: в потёртых кожаных штанах, и тёмной коричневой куртке с множеством застёжек до пояса, а поверх накинул жилет с острыми кинжалами. Волосы туго стянул шнурком и только короткие локоны раздвоенной чёлкой непослушно выбивались, спадая на лицо из-под кожаного обруча. Охотится советник собирался налегке, никаких топоров или мечей не брал. Смелый какой! Бросив на меня беглый взгляд, Тай с недовольной миной отвернулся. Меня это почему-то задело больше, чем Настькины глупые шутки.

Вообще-то, ноющая внизу живота интуиция подсказывала, что брести через кусты с вывихнутой ногой и бегать вслед за мужиками — идея очень плохая. К тому же, здесь начинается владение царя Ихтиара… Но недовольная физиономия Тайрелла, пробудила во мне интерес, посмотреть на что ещё способен Советник, кроме красивых речей.

…А выяснилось, что охотник он превосходный. И я, прихрамывая, плелась позади толпы, не поспевая. Тайрелл двигался практически бесшумно, ножи метал метко, а животных чувствовал словно хищник. Он напоминал мне хитрого лиса, знающего все секреты леса. Привычная лучезарная улыбка советника сменилась целеустремлённой сосредоточенностью. Он знал, чего хотел и как этого добиться, чётко надвигаясь на желанную цель.

Крупная, упитанная цель, ничего не подозревая, мирно колупалась в земле под дубом. По сигналу поданному Ольгердом охотники окружили кабанчика, сжимая кольцо, и гоня к советнику, стоявшему в центре с ножом в руке. Смотреть на смерть несчастного не доставляло лично мне никакого удовольствия. Зато остальные ободряюще хлопали, хваля ловца. Кроха не отходил от Фаи.

Тай предстал в облике безжалостного холоднокровного убийцы. Расправленные плечи, напряжённые мышцы, гордое ожесточённое лицо, блестящие глаза… Это видение вызвало во мне отвращение и страх. Я даже не стала выходить из своего укрытия в кустарнике, чтобы присоединиться к ораве танцующих над трупом стервятников. Развернулась и едва опираясь на повреждённую ногу зашагала прочь, предпочитая охотиться на собственные мысли. Однако отвратительный запах мази привлёк внимание более крупной дичи, чем поверженная на полянке за моей спиной. Этот вепрь был огромен, клыкаст и явно проснулся не с того копыта… Налитые кровью глаза нацелились на меня, обвиняя в гибели мелкого кабана. Убежать с ушибленной ногой я не смогла бы, как бы не хотелось. Выход виделся один: кто-то должен умереть. Я пока планировала пожить, так что пришлось взяться за лук и положить стрелу на тетиву.

Прости животное!

Стрела угодила прямо в лоб, пробив плоть, вонзившись в голову вепря. Но упрямая скотина так же, как и любой человек жаждала быть, и упрямо неслась на меня. И я бы так или иначе пострадала от неё. Но в нескольких миллиметрах от меня свистнул нож, впился в копыто раненого животного, лишив опоры, и обрушив на землю. За спиной стоял всё такой же бесстрастный Тайрелл. Он замер в броске, как атлет или изваяние. Ждал, когда я брошусь его благодарить, и… не дождался! Я подошла к ещё живому вепрю, тихо пообещав облегчение, вытащила нож и перерезала горло.

Ненавижу это!

Бросив принадлежащий советнику кинжал на землю, я не оборачиваясь, ушла.

Долго блуждая витиеватыми тропинками, толком не осознавая, где нахожусь, я думала о том, как отвратительна смерть, и как легко приятное улыбчивое лицо превращается в грубую каменную маску. Неужели и внутри он такой? А все эти улыбки, доброжелательность — обман?

В очередной раз я поклялась не произнести и слова рядом с этим человеком.

Мрачная картина окружила меня со всех сторон: дубы, тёмное небо, обрыв под ногами и чёрное бездонное озеро. Казалось, что там во тьме прячется настоящее зло, слизкое, противное, серо-зелёное, зубастое, протягивающее ко мне щупальца, рассматривающее пустыми глазницами.

Кто знает, может моя смерть уже здесь? Притаилась, дышит в спину, ждёт когда обернусь…

— Что скажешь, а? — обернулась я, встретившись лицом к морде с вестником смерти, рожа которого слишком напоминала медвежью.

Захрипев, поднявшись на задние лапы, медведь распахнул костедробильные объятия… Запах бабушкиной мази притягивал животных лучше, чем женские хитрости-духи мужчин! Второй раз за день, я не знала, что делать.

Однако госпожа в чёрном осталась без завтрака в виде глупой амазонки, потому что чьи-то крепкие загребущие руки, схватили меня раньше медведя, увлекая куда-то назад. Рухнув со скалы в тёмные, и как выяснилось, жутко ледяные, воды, вынырнув и барахтаясь, я поняла, что на плову меня держит советник.

— К берегу! — отплёвывая воду, сориентировал он, указав направление суши.

Плыть было легко из-за растерянного багажа — лук и колчан со стрелами трагично канули в пучине жуткого озера.

Припав к илистому песку, я пыталась понять, кто меня сглазил?

Тай выкрутив на себе одежду, уселся рядом. Здесь сильно обдувало ветром, и вскоре у меня застучали зубы. Под пристальным взглядом советника, я тоже выкрутила свои вещи, и села на не менее холодную землю.

— Ллллук, утттттонннннулллл… — язык самопроизвольно добавлял буквы в каждое изрекаемое слово.

— Зато жива! — губы Тая посинели, но в отличие от меня он прекрасно владел собой, и не выказывал никаких признаков слабости, вроде склонности к замерзанию после купания в ледяной воде.

Я обхватила колени, спрятав лицо, в безнадёжной попытке согреться. Подлый пронизывающий ветер издевательски поддувал со всех сторон.

— Иди ко мне! Садись мне на ноги! — приказным тоном произнёс парень.

— Чего? — взбунтовалась нетронутая женская натура хамоватой амазонки. Даже заикание исчезло. Советник недовольно покосился на меня, перевёл дыхание, вспомнил, с какой ненормальной имеет дело, и пояснил:

— Так мы оба согреемся! — уже более вкрадчиво звучал его голос.

Нехотя, я подползла к нему и исполнила просьбу. Он же без дозволения принялся быстро и умело расшнуровывать моею куртки, сунул руки под рубаху. Обхватив за талию, дёрнул на себя, так что мне оставалось только обнять его за шею, когда наши тела прижались одно к другому. Горячее дыхание ободряюще раскатилось от шеи, спускаясь вниз под одежду, обволакивая грудь. Его руки грели мою поясницу. Теперь я сама пыталась сделать что-то для него, стараясь по возможности обогреть ему спину.

— Только не спи! — шепнул он.

— Знаю. Не учи учёного! — ерничала я, пригревшись в его объятиях.

— Ори? — снова заговорил парень. — Тебе раньше не приходило в голову покинуть Унну?

Тревожный вопрос, о котором я много думала в своё время, так и не отыскав ответа. Я уткнулась носом ему в плечо.

— Приходило. Но это моя родина…

— Значит, после завершения похода с нами, ты вернёшься обратно?

— Не знаю. Наверное.

— И чем займёшься? Станешь врачевательницей в деревне, где тебя ненавидят? — его забота о моём будущем перешла все границы. Мало того, навела на мысль, что для меня совершенно нигде нет места, ведь если моя личность так ненавистна амазонскому племени, то где искать укромный уголок?

— Ты хотел ткнуть меня носом в мою ничтожность? Поздравляю, у тебя получилось! Придурок! И вообще я, обещала с тобой не разговаривать! — вспомнила я давешнюю клятву.

— Кому это ты обещала? — на «придурка» он почему-то не обиделся, что наталкивало на забавные мысли по этому поводу, а вот моя предстоящая игра в молчанку его задела.

— Не важно! Ты что молча сидеть не можешь? — оборвала я, и меня от обиды сильнее сжали.

— Ты такая… ершистая! — не подобрал более подходящего слова он, хотя могу поспорить, выбор был неограничен нормами приличного.

— Смотри не поцарапайся!

— Твоё ехидство иногда, просто бесит. — Разозлился парень, получивший вместо «спасибо, что спас» — «жаль, что не утонул вместе со мной!».

— Что значит иногда? — встрепенулась я, упражняясь в колкостях, чтобы разогреть язык. — Я прилагаю все усилия, чтобы раздражать тебя… Вас… постоянно!

Вместо того, чтобы вступить со мной в дискуссию о моей гаденькой личности, длине языка в метрах, и количестве на нём типунов, советник со свойственным ему спокойствием поинтересовался:

— Интересно зачем?

Об этом я и сама не знала, просто тянуло наговорить ему всякого.

— Чтобы тебе жизнь малиной не казалась! — сорвалось само собой.

— Поверь, она и до тебя была не сахаром! — от того, как он это сказал, мне стало стыдно. Но мольбы о прощении застряли в горле. Я долго молчала, боясь пошевелиться.

— Кхе, кхе, — прокашлялся кто-то рядом, и мы оба подняли головы.

В шаге от нас стоял командующий, своим кашлем тонко намекая на интимность обстановки (таковой она выглядела в очах обступивших: обнимающиеся на берегу озера, сладкая парочка, очередная победа советника и т. п.). Амазонки с хищными взглядами обсуждали моё непристойное поведение во время охоты, и то, что скажет Войка, когда узнает, кто попытался отбить у неё красавчика. Фая одобрительно лыбилась, в то время как недовольный чем-то Кроха злобно пинал камень, удерживая за своей спиной здоровенный грязный мешок с уже разделанными тушками. Остальная часть охотников скалилась во все зубы, с преувеличенным уважением глядя на сластолюбца советника, умудрившегося не только достойно показать себя во время охоты, но и совместившего полезное с приятным. Вся эта глупая ситуация заставляла меня краснеть… Тай, пригревшись, без особого желания разжал руки. Я встала и мгновенно задрожала от холода. Тем не менее, по примеру советника, я сделала вид, будто не чувствую ветра, и это не мои зубы цокают сами по себе.

— Если вы закончили, может, вернёмся? А то парни голодные! — по-дружески, тайком подмигивая Тайреллу, предложил командующий.

При слове «голодные» около десяти пар глаз уставились на мою промокшую, облепившую грудь рубаху, выдающую своим просвечиванием все подробности нижнего белья (кстати, отсутствующего). Я поспешила запахнуть куртку. Тут мой стыд резко прекратился — Тайрелл демонстративно выкручивал сапоги, заслоняя меня собой от общего обозрения. Командующий снял с себя светлую выделанную куртку и протянул мне:

— Одень!

Я гордо отказалась, что едва слышно прокомментировал советник: «Зря! Замёрзнешь!». Но я была непреклонна, горда, да и вообще — характер у меня тот ещё! В общем, как выяснилось, повела себя словно самая настоящая полноценная дура — через две секунды замёрзла, даже челюсти выбивали ритм для танцев.

Дорогой обратно Тай держался как ни в чём не бывало, я же плелась рядом с Фаей и дрожала, кивая и мотая головой на все расспросы, которыми засыпала подруга. Только Кроха надулся и со мной не разговаривал. Но уже в лагере, когда я скидывала с себя мокрое, он вспомнил, что всё-таки дружит, даже вызвался сушить вещи, отчего и пострадали мои штаны, подпаленные у костра.

Советник скрылся в шатре, куда с неуёмным рвением помочь шмыгнула и Войка. Настасья покинула своего принца, предпочитая обсудить с сёстрами недавние события. То есть просто сплетничала в своё удовольствие, бросая на меня косые взгляды. Мне сейчас на неё было наплевать, пусть во мне хоть дыру прожжёт, может согреюсь…

Я спряталась за своей кобылкой от посторонних взглядов. В сумке отыскала вторые, старые выцветшие, но сухие штаны, льняную рубаху. А вот куртки и сапог, к сожалению никто мне не положил. Так что, пришлось слоняться босиком, пока обувь стечёт, а одежда пропарится у костерка.

Кухарь, любитель всяческих каш, не сразу обрадовался возможности приготовить что-то мясное, долго, внимательно и с ненавистью присматривался к принесённым тушкам. Голодные вояки пообещали съесть его самого, если он в течении ближайших нескольких мгновений не состряпает съестного. Кухарь на языке воинов, то есть очень грубо, рассказал товарищам служивым, где находится дорога к одной милой старушке, почему-то всегда упоминаемой всуе. Воины замолчали и просто жадно таращились на вредного старикана, превратившегося в мясника, орудующего топором.

Несмотря на то, что я сидела у костра, согреться не могла абсолютно. Теперь меня трясло от температуры, бросало то в холод, то в жар, ломило кости, ныли суставы — в общем, лихорадка брала своё. К общему отвратительному состоянию добавилась головная боль, которой поспособствовали друзья, решив помахать мечами рядом со мной.

Тихо зверея, я добрела до сумки, достала бутылку «Черногорочки» — лучший бабушкин рецепт, настоянный на отборном спирте. Несколько глотков облегчили страдания, а спустя час я была готова петь пошлые частушки. Фая и Кроха рассматривали меня, будто обнаружили на моём лбу два рога, как у демона и уже подозревали о наличие хвоста…

Спустя ещё несколько часов, когда войско тронулось в путь, волшебное и бодрящее действие горячительного напитка отпустило мой захворавший разум. На душе обнаружился гаденький осадок, доводивший если не до слёз, то до безумной злости на несправедливый мир, на слишком громко поющих птиц, однообразные спины впереди и прочее. Так что, в седле я сидела до безобразия нервная, недовольная севшими сапогами, совершенно не досушенной курткой и наглой рожей Крохи рядом. А он даже не догадывался, как дико чесались руки хлопнуть по крупу его лошадь, чтоб она брыкнулась и скинула нахального седока. Представив, как верзила гонится за лошадкой, потирая ушибленный зад, я злорадно заулыбалась. Моё внезапно ставшее счастливым лицо напугало друзей, Фая и Кроха, опасливо покосились в мою сторону и, постарались отдалиться, проехав вперёд.

Боевое настроение и лихорадка не покидали ни на секунду. Всю дорогу меня колотил озноб, хотелось пить и спать. Перед глазами всё кружилось в дикой пляске, но стиснув зубы, я заставляла тело сидеть ровно и не падать. По хорошему счёту, нужно было бы лечь, замотаться в тёплое одеяло и выпить настойки, а ещё лучше помазаться ею. Но следующая остановка представлялась не скоро.

Приказ о привале прозвучал, когда стемнело. Принц и Настасья удалились в шатёр его высочества. Всем было понятно зачем, а некоторые непонятливые пытались подглядеть конкретную причину, но получили подзатыльники от бдящего порядок командующего. Я наблюдала за ним, рассуждая, что заставляет проникаться таким уважением, идущим из самой глубины души, к этому служивому. Каждый раз, когда стройный невысокий сероглазый блондин проходил мимо меня, так и хотелось выровняться по стойке смирно и дать клятву служить в рядах его армии верой и правдой. Но врождённая вредность прятала несогласованные с ней инстинкты, маскируя ехидными смешками или непроницаемой маской отрешённости.

Кухарь принялся за своё чёрное дело, колдуя над котлом или зачахая над ним, — по виду не понятно было. Кроха поймал меня как раз, когда я сваливалась с лошади. Поставил на ноги. От дальнейшей помощи я отказалась, заявив, что чувствую себя великолепно. Мне поверили на слово и отпустили, наблюдая, как «совершенно здоровая» амазонка спотыкаясь, плетётся к ближайшему бревну. Умастившись у костра, я намеревалась осуществить ранее задуманное — замотаться в тёплое и напиться с горя… лекарств. Но всё было против меня. Это «всё» звали Войкой. Вид у неё был надменный, она нервно покусывала губы, что натолкнуло на мысль: ей нужна я, но заговорить со мной — ниже её достоинства.

— Встань и иди за мной! — надрывающимся приказным тоном заявила шпионка, пнув ногой бревно под моим бренным телом. — Пойдём, знахарка. Твои услуги нужны господину советнику!

— А я не хочу никуда идти! — чихала я, в прямом смысле слова, на всякие обязательства. Саму бы себя вылечить для начала.

Войка разозлилась и пнула меня в спину, из-за чего я разлила настойку.

— Вставай, Хворь проклятая. — От ломаных приказов амазонка перешла к оскорблениям и шантажу. — Ты обязана исполнять мои приказы! Ты — ничтожество! Я постараюсь, чтобы Мудрейшая узнала обо всём, что ты творишь. Выпрут тебя, как твою мать-предательницу, и будешь по лесу слоняться, а может подстилкой для мужиков кабачных станешь! — рычала она.

Я бы встала и подчинилась, по собственной воле, если бы меня нормально, по-человечески попросили. Но Войка задела за живое, дважды. Моя усталость, её грубость и предвкушение ночи на холодной земле, довели эмоции до предела. Нервы лопались, как струны на старой лютне. Со всей силы вмазав по ногам туго соображающей шпионки, я повалила её на землю и вцепилась в горло медленно сжимая пальцы. Лицо поверженной побагровело. Выпученные от ужаса глаза языкатой идиотки, молили отпустить — просить она никогда не стала бы, да и не могла, в сложившейся ситуации. Вокруг было слишком много свидетелей. Все взгляды обратились к нам. Фая положила руку мне на плечо, стараясь сгладить ситуацию.

— Чтоб ты знала, моя мать сама ушла! Никто её не выгонял. И если ещё раз с твоих поганых губ слетит хоть одно упоминание о ней, то на твоём личике чего-то будет не хватать! Глаз, например. А может и появится пара хороших шрамов. Поняла? — от злости даже зубы заныли, так сильно сжались челюсти.

Фаина рука на плече, требовательно потянула назад. Зная, что Войка ничего не посмеет сделать против нас двоих, а точнее троих, ведь за Фаей, угрожающей громадиной, стоял Кроха, я отпустила её. Разжав руки, поднялась, не сводя глаз со шпионки, осевшей и потиравшей шею. Она смотрела на меня разъярёнными покрасневшими глазами, но не могла и слова сказать.

Подхватив сумку со снадобьями, я быстро пошла к шалашу советника. Думала, добить, чтоб лекарства не тратить. Я застала его врасплох, сидящим за складным походным столом. Он не сразу понял, кто перед ним, вскочил с места и уставился на меня. Мой взъерошенный вид и покрасневшие от лихорадки бешеные глаза заставили мужчину задуматься: настолько ли он нуждается в помощи знахарки, чтобы быть случайно отравленным? Пока мы таращились друг на друга, в шалаш, споткнувшись, влетела шпионка. Её лицо уже приобрело обычный матовый цвет, но синяки от моих пальцев остались на шее. Встав возле ошарашенного советника, она выдохнула и официальным тоном произнесла, напустив на себя пафоса:

— Господин советник плохо себя чувствует. Вылечи его!

Я слушала скрестив руки на груди с видом: «Чтоб у тебя язык отсох!». Она про себя, видимо, подумала: «Чтоб у тебя глаза повылезли». Так мы и стояли, мысленно занимаясь членовредительством.

Посчитав, что мне уши заложило, шпионка повторила ещё раз, грубее и громче:

— Доставай свои зелья и лечи, ничтожество!

— Ты ещё ногой топни! — посоветовала я, и она бы топнула. Такое хамское поведение соплеменницы, ниже её по статусу, взбесило до предела. Стиснув зубы, она готовилась броситься на меня, но в перепалку неожиданно вмешался Тай. Он выдвинулся вперёд и, перехватив мой взгляд, мурлыкающим голосом позвал по имени:

— Ори!

При упоминании сокращенного моего имени, да ещё и устами советника, шпионку ввергло в ступор. Я наблюдала, как у Войки медленно лезут на лоб глаза. Она была готова подавиться собственной желчью. Лишённая дара речи, шпионка таращилась на, казалось бы очарованного ею, мужчину в данный момент протягивающего руки к другой.

— Утреннее купание мне не пошло на пользу. Ты сможешь помочь? — ясное дело, ему было так же плохо, как и мне. Только советник не имел права показывать свою слабость.

Я прошла мимо шокированной таким панибратством амазонки, застывшей аки статуя. Тайрелл улыбнулся. И я начала с осмотра: его лицо блестело от пота, глаза горели болезненными огоньками, но казались всё ещё зеркалами трезвого разума, щёки окрасились румянцем. Я положила ладонь ему на лоб, но проверить есть ли жар, не смогла — меня и саму морозило. Попробовала пойти другим путём и прикоснулась к его лбу губами — если его и температурило, то горячими губами горячий лоб я не смогла прочувствовать.

— Войка, — пришлось обратиться к посторонней помощи, чему не были рады ни я, ни случайный помощник. — Поцелуй его!

На меня уставились сразу двое. Растерянная шпионка приблизилась к губам не менее удивлённого советника, искоса глядящего на меня, и явно посылающего разгневанный вопрос: «Ты совсем рехнулась?»

— Да не в губы! — опомнилась я. — В лоб целуй! Мне нужно узнать есть ли жар!

Войка фыркнула, Тай облегчённо вздохнул.

— Кажется, горячий, — промямлила она.

— Так и думала. Неси ведро горячей воды! — скомандовала я, роясь в сумке в поисках маленькой глиняной баночки.

Слушаться меня, естественно, никто не горел желанием, и шпионка изобразила: «Знаешь, куда ты можешь засунуть свой приказ?». Я бросила взгляд на Тая, мгновенно среагировавшего:

— Войка, исполните просьбу! — сладко улыбнулся он, я только покачала головой — похоже, с женщинами он всегда обращался слишком обходительно, за что они его и боготворили, поддаваясь чарам красивой улыбки, исполняя все, что ни попросит мужчина, и даже, если дамам сие совершенно не по душе. На примере Войки я убедилась, что власть его над нами воистину велика. Правда, на меня его чары не действовали, потому что у меня неправильное устройство организма. Так все говорят!

Сестра скрылась с глаз долой.

— Снимай рубаху! — воскликнула я, не обращая внимания на странное слащавое выражение застывшее на физиономии советника. — Тебе ещё и уши лечить надо?

Хмыкнув, он всё же послушался, скинув одежду на подушки, служившие ему походным ложем. Но как он это сделал! Медленно и красиво, будто я не лечить его собиралась, а чем-то другим заниматься. Вот же гад!

Надо сказать, что фигура у него привлекательная. Почти безволосая грудь, крепкий торс. Я даже подумала, что если бы меня постигло сумасшествие, и я согласилась на последнее испытание, то выбрала бы его для любовных игрищ.

— Предупреждаю, сейчас будет холодно, — злорадно пообещала я, встав за его спиной, и медленно размазала по широкой спине серую жижу. Он не поморщился, даже не шелохнулся, а потом мне вообще показалось, что он спит стоя. Его голова была опущена на грудь, за спадающей чёлкой, и выбившимися из хвоста локонами, я никак не могла рассмотреть лицо. Встав перед ним, я поймала внимательный взгляд на себе: он смотрел на меня. А меня тянуло к нему прикоснуться, но глупые желания с лёгкостью подавлялись противным внутренним голосом: «А вы здесь совсем одни! А знаешь, к чему это может привести?..» Я нахмурилась.

Тай схватил меня за кисть руки, сделав шаг в мою сторону. Я смотрела на него с замиранием сердца, боясь пошевелиться. Воцарилась смущающая тишина. Он ничего не говорил. В моей же голове впервые гулял ветер по просторам выжженных колкостей, которых раньше здесь копилась тьма-тьмущая.

За спиной раздались шаги, хлюпы. Не стоило даже оборачиваться, чтобы понять чей нож-взгляд, торчит в моей спине. Принесло Войку… в смысле, она принесла воду. Шпионка злобно глядела на нашу немую сцену, а подлый Тай не двигался, даже не посмотрев в её сторону. Я совершенно не понимала, что происходит, но губы зачесались, сделать гадость на зло шпионке и поцеловать так опекаемого ею советника. В этот момент он как раз сделал ещё один шаг вперёд, по-прежнему удерживая меня. Я струсила скорее, чем успела что-либо сделать.

— Спасибо! Оставьте нас! — не поворачиваясь к шпионке, произнёс Тай.

Так и не скажешь, что больной. Приказы отдаёт как вполне здоровый!

Объятая жуткой ненавистью сестра выскочила из шатра, помышляя о мести. Так что этой ночью меня ожидали все краски издевательств, может быть даже настоящий холодный клинок всаженный под рёбра… Ну, а если её фантазия всё же развита, в чём я лично сомневаюсь, то она придумает какое-нибудь изощрённое возмездие, вроде выдёргивания волос из моей головы меленькими пучками, отравы в киселе, и обязательно — выколупывание глаз соперницы тупым предметом.

— Подожди, — шёпотом заговорил Тай, и перебросил огромный серебряный перстень с изумрудом и странными символами, висевший на его шее, за спину. — Продолжай. У тебя хорошо получается.

Он убрал руку, а я опешила, чувствуя себя то ли слишком больной и слабой, то ли напуганной, — короче меня стало трусить сильнее. Он же маняще улыбался. Совладав с собой, я продолжила процедуру, в то время, как советник внимательно следил за движениями моих рук на своей груди.

— Всё. Теперь садись! — парень безропотно уселся на раскладной стул, продолжая следить за тем, как я стаскиваю с него сапоги, склонившись у его ног. Бросив сушёных листьев в горячую воду и, сунув ноги подопытного… то есть больного в ведро, я укутала мужчину в одеяло, нашедшееся под подушками.

— Держи! — наполнив кубок, стоявший на столе, бабушкиной «Черногоркой», я подала его советнику.

Он собрался отпить из него, когда очередная блажь стукнула мне в голову.

— Не боишься быть отравленным? — бокал остановился в миллиметре от губ. Зелёные глаза хищно впились в меня. Повелевающим движением он протянул кубок мне на пробу. Я пожала плечами, осушила налитое, и… хлопнулась на пол, для пущего эффекта изображая умирающего (с предсмертным хрипом хваталась за горло и выпучивала глаза). Советник заволновался, бросился ко мне. Чуть не перевернул ведро. Стоя на одном колене, убрал пряди волос закрывавшие моё лицо, и сильно удивился, обнаружив меня в добром здравии, злорадно хихикающую. А чего ещё ожидать от такой язвы?

Подло смеясь, я встала, чтобы налить ему ещё один бокал. Тай принял позу оскорблённого и обиженного, сев рядом со мной на земле. Раздосадовано покачал головой. Наверное, избавиться хотел, да я обманула.

— Держи! Я не собираюсь тебя травить. — Подмигнула я, уже разворачиваясь, чтобы уйти, но была поймана на половине оборота.

— Вернись! — приказал голос советника. — Ты тоже больна!

— С чего ты взял? — отмахнулась я.

— У тебя губы горячие были, когда ты целовала меня… — заявил он.

Дар речи внезапно испарился, оставив вместо себя тупое безмолвие. Пока я пыталась найти, что ответить, меня развернули лицом. Настала его очередь издеваться, притворяясь лекарем. Тай заулыбался, предвкушая забаву. Но отчего-то медлил, внимательно меня рассматривая, будто намекая.

— Что? — опешила я.

— Сама не догадываешься? — намекнул он. — Мазь давай!

— Зачем? — в голове как-то не укладывалось, что советник собирался делать.

— Ты, конечно, можешь выйти туда, попросить Фаину намазать тебя, что конечно, порадует воинов. Можешь ещё попросить смельчака Кроху… — увещевал, размеренным спокойным тихим голосом Тайрелл. — Думаю, он согласится без раздумий. Привычки думать у него вообще нет…

Я слушала его аргументы, и безудержная фантазия тут же обрисовала услышанное: сначала Фая, ломает мне пару костей под предлогом массажа, а потом Кроха, с одичавшими глазами, не верящий своему счастью, пялится мою голую спину, и в конце-концов, толпа вояк, наблюдает за всем этим и пускает слюни.

Меня передёрнуло. Тай расценил всё в свою пользу:

— Либо, это могу сделать я. Здесь. Где тебя никто не увидит. Согласна?

Аргументы победили. Но тут я задумалась: а если ему Войка надоела, и он решил меня заманить к себе, на подушки? Позволить ему прикоснуться ко мне, означало — поражение! Я раздиралась между: согласиться и остаться рядом с без сомнения красивым и не менее коварным мужчиной или гордо уйти, заработав себе воспаление?

— Не переживай. Я хорошо воспитан, чтобы ты там ни думала обо мне! — догадавшись о моих мыслях, советник развернул меня спиной и задрал рубаху. — Придержи.

Я ухватилась за край. В отличие от меня, он постарался сделать процедуру более приятной. Прежде чем нанести мазь, согрел ладони дыханием, и нежно прикоснулся к коже. Его руки заскользили так приятно, мягко поглаживая, а затем настойчиво втирая мазь, что мне мгновенно стало тепло. Даже слишком — щёки покраснели, в ушах зазвенело. Глаза сами закрывались.

— Поворачивайся! — его голос заботливо просил послушаться, и я словно зачарованная, покорялась.

Без задней мысли, уже задирая рубаху, я обернулась, и тут поняла: первое, в шалаш снова занесло Войку, второе, — я и сама себя спереди могу намазать!

Амазонка вбежала, резко остановилась, попыталась поверить своим глазам, которые явно не отвечали за изображение окружающего, либо дали какой-то сбой. Потому что шпионка несколько раз протёрла их кулачками, но изменений не последовало. Мы как стояли — один полуобнажённый, вторая готовая раздеться — так и замерли. Желчь, отравляющая существо сестры, судя по бардовому нездоровому лицу, поднималась к мозгу, грозясь хорошенько стукнуть по нему мочой.

С некоторым трудом, проанализировав ситуацию, я поняла, что её так задело и, сама ужаснулась: советник, самый желанный мужчина для амазонок, выбрал на эту ночь недотрогу-девку, которая лгала, яростно открещиваясь от того, чем сейчас собиралась заняться. Я покраснела не то чтобы до кончиков ушей, но мои волосы приобрели яркий огненный оттенок. Застыв в глупой позе — задрав рубаху — я посмотрела на Войку, потом на Тая. Последний загадочно улыбался.

Шпионка окатила советника таким холодным взглядом, что купание в ледяной воде чёрного озера могло показаться просто парной ванной. Впрочем, его это совершенно не задело. Тайрелл прокашлялся и опустил руки.

— Войка, вы что-то хотели? — вежливо, но грубовато поинтересовался он.

— Не нужно ли вам ещё что-нибудь? — почтительным, и загробным голосом промямлила сквозь зубы шпионка.

Мне захотелось убежать отсюда, однако рывок был подавлен: мужская рука ухватила меня за талию, уверенно потянув на себя. Я глупо взмахнула руками и попятилась назад.

— Мы сами справимся. Вы можете отдохнуть. Я итак слишком много от вас просил сегодня. — Он уставился на неё, вежливо намекая, что пора бы покинуть помещение.

Какой бы шпионка не была тупой, но догадалась, что от неё хотят избавиться. Развернувшись на пятках, она зашагала прочь уверенной походкой убийцы, который ещё навестит меня однажды ночью, когда внезапный и якобы беспричинно глубокий сон охватит бренное тело, а потом совсем незаметно для окружающих он превратится в вечный покой при помощи умелых рук шпионки.

Я хотела последовать её примеру и быстро смыться отсюда, не только из палатки, даже из лесу.

— Ты никуда не пойдешь! — предупредил Тай, опередив мой порыв.

— Это почему? — разозлилась я.

— Во-первых, ты знахарка, а я твой больной. — И это говорил человек, который только что принял на себя роль лекаря. — Во-вторых, я приказываю остаться! — Этого я могла ослушаться совершенно спокойно. У меня с детства аллергия на приказы — я на них чихаю! К тому же, сомневаюсь, что Тай поссорится из-за меня с Мудрейшей и наябедничает ей, дескать, не подчинилась повелению остаться наедине. Но! Снаружи, меня ожидала страшная месть бешеной амазонки, драться с которой на равных не позволяла простуда, подхваченная этим утром.

Без особого желания пришлось признаться хотя бы самой себе, что я едва стою на ногах, и жутко хочется спать. Так что во избежание встреч с Войкой и осталась с советником, подумав так: начнёт он приставать, я ему чего-нибудь веселящего в бокал подсыплю — в кусты бегать до самого Ладониса будет.

— Что мне сегодня все приказывают? — для приличия бушевала я, и на правах знахарки ткнула пальцем в плечо больного: — Ноги в горячее, пока вода не остыла, а то ты мне всю медицину на нет сведёшь!

Тайрелл улыбнулся, снова сел на стул и сунул ноги в ведро, наблюдая, как я запихиваю выхваченный из его рук пузырёк обратно в сумку.

— Возьми стул вон там, — указал он пальцем за стол, рядом с которым стоял второй такой же раскладной стульчик с тряпичной спинкой. Я потащила сидение за собой, поставив его перед советником.

— Садись рядом, я не кусаюсь. — Слащаво улыбался он. — Мне казалось, что амазонки не имеют представления о стеснении вообще!

— Меня за амазонку не считают… — хорохорясь, я поставила стул в шаге от мужчины и уселась, доставая из сумки недопитый бутыль «Черногорки».

— Почему? — удивился он, отдавая мне свою кружку.

Только я раскрыла рот, как советник с абсолютно серьёзным сосредоточенным видом, ухватил меня сначала за одно ногу, потом за другую, положил их себе на колени, и стащил с меня сапоги. Если наше общение так уязвило самолюбие Войки то, что она сказала бы сейчас?

Не успела возразить, как мои ноги оказались поверх его в ведре. Тут выяснилось, что Войка принесла не просто горячую воду, а кипяток, которым и обвариться можно. Причём Тай преспокойно сидел, безропотно терпя сие издевательство.

— Ты с ума сошёл? — вытащив ступни из кипятка, завопила я. — Как ты терпишь это? Ты что сказать не мог, что так горячо?

— Ты же сама сказала, ноги прогреть нужно! — невозмутимо ответил он, поражая выдержкой.

— А если бы я сказала, что лучший способ лечения — прыжки с верхушки дерева, головой вниз, прицелившись в камень? Ты бы прыгнул? — взбесилась я, не понимая, как он вообще может так безропотно подчиняться приказам, тем более моим. Нашёл кого слушаться.

С загадочным видом Тай склонился, зачерпнул рукой воду, и, омывая мои ноги, тихонько произнёс:

— Может быть и прыгнул… В зависимости от того, как бы ты попросила…

Сказать, что у меня в тот момент челюсть отвисла — не сказать ничего. Она просто с хрустом отпала и укатилась под стол. Наверное, и глаза вылезли из орбит, когда я смотрела на лицо советника, произнёсшего речи полоумного.

— Так ты не ответила, — сменил тему он, воспользовавшись моим замешательством.

— Потому… Есть причины. — Мысли совершенно запутались. Я глотнула «Черногорочки», в надежде, что она поможет мне расслабиться и развяжет язык. Меня безумно смущала вся эта ситуация: гордый мужчина, занимающий высокое положение в обществе, представитель другого государства, воин снизошёл до того, чтобы мыть какой-то простолюдинке, пусть и свободной женщине, ноги. Даже Крохе с его простотой и недалёкостью не пришло бы в голову коснуться моих ступней, хотя бы по той причине, что все мужчины, оставшиеся на улице, считают себя выше любой женщины. Что же делает Тай? Без стеснения, на равных говорит со мной, делит ведро, питьё, кров.

— Не хочешь рассказывать и не надо. — Хмыкнул он, помня главное правило: лучший способ разговорить молчуна, сделать вид, что тебе не больно-то и хочется узнать его секрет. Поэтому советник мгновенно переметнулся на другую болезненную для меня тему: — А что ты наплела там в лесу? Я ничего не понял.

Настойка пошла не туда, куда предполагалось, и я чуть не подавилась, закашлявшись. Тайрелл оставил мои ноги в покое, уселся удобнее, отобрав у меня кубок, и отпил из него.

— И хорошо, что не понял. — Подозрительный взгляд сбоку требовал разговора на чистоту, «Черногорка» явно была на стороне советника, и тут понеслось: — Наши бабы с ума посходили. Одна хочет от тебя ребёнка, вторая на одну ночь согласна. Говорили, что ты можешь одним только словом девку в койку уложить.

Я с подозрением уставилась на ловеласа. Тай расхохотался, чуть не подавившись напитком.

— Теперь понятно. Ты меня боишься! — поразительно, какие выводы может сделать мужчина за несколько секунд беседы и всего-то после двух глотков «Черногорки». Я попыталась его разубедить, рассмеялась, но нервно и очень неправдоподобно. Зелёные глаза сузились, став на секунду принадлежностью лесного хищника.

— У тебя фантазия похлеще, чем у Файки!

Отплатив той же монетой, я тоже сощурилась, глядя из-под бровей на советника. Мы буравили друг друга взглядами, но победитель так и не выявился — оба потянулись к кубку за моральной поддержкой «Черногорки».

— Говорят, что отпив из одного бокала, люди могут читать мысли друг друга… — Зачем-то выдал Тай, задумчиво глядя на сосуд в его руке.

— Мои мысли тебе лучше не знать! — отрезала я, доливая настойку.

— Тебе есть, что скрывать от меня? — он подтянул мой стул ближе к себе.

Захотелось сказать что-то гадкое, но чувства смешались, когда его рука коснулась моего плеча: советник накинул на меня часть одеяла, в которое закутался сам.

— С чего ты взял, что я тебя боюсь? — вырвалось у меня. Мужчина ликовал. Потаённое выходило наружу.

— Потому что, даже сейчас не смотришь мне в глаза. — Проникновенно произнёс он, придвигаясь всё ближе. От его голоса у меня мурашки побежали по коже. Такое я не могла оставить без издёвки и развернула стул. Тай, опиравшийся о спинку чуть не рухнул носом вниз. Собравшись с духом, я посмотрела прямо в зелёные глаза, которые почему-то имели на меня странное воздействие. Считается, что сглазить могут только кареокие, но стоило Таю пройти мимо, как я либо спотыкалась, либо влипала в какие-то неприятности. Как это ещё назвать, как не сглазом?

— Будем играть в гляделки! Посмотрим, кто из нас трус!

— Это не моргать, что ли? — уточнил советник, устроившись удобнее. — Хорошо.

На какое-то время его глаза завладели мной всецело. Я видела своё отражение, будто больше ничего вокруг не существовало, а была только я, где-то там, внутри всей этой зелени. Излучаемое тепло, затягивало в ловушку. Я поняла почему, девушки стремятся получить его. Хотя бы потому, что приятно чувствовать себя единственной на всём белом свете, каковой сейчас ощущала себя я. Интересно, что он видел в этот момент? А если Тай прав по поводу разделения посуды, и сейчас читает мои мысли?

Тайрелл закашлял, но взгляд его не дрогнул. У меня же собирались слёзы, чесались коленки, дрожали мускулы…

— Может быть, расскажешь что-нибудь, а то скучно становится? — попросил он.

— Лучше ты рассказывай! — внутри меня время возникало странное желание делать всё наперекор. Если бы он сказал сейчас: «Ты боишься меня поцеловать», я бы без раздумий бросилась к его губам. Надеюсь, он не воспользуется этим.

Продолжая заглядывать мне в глаза, он коснулся моей коленки рукой, от пробежавшего тока, я моргнула и, игра закончилась.

— Так не честно! — запротестовала я, но кто меня слушал! Тай только улыбнулся, ухватился за ножку моего стула и вернул его в прежнее положение — как можно ближе к себе.

— Что тебе может быть интересно?

Разлившееся тепло, расслабленное состояние, странное чувство чего-то родного, пробудило воспоминания о родителях. Ни одна другая амазонка не могла похвастаться памятью об отце. А у меня он был, я видела его, знала и до сих пор помнила. Интересно, какие семьи в обычном мире, за пределами амазонской деревни? Какая семья у Тая? Хотя его обычным крестьянином считать нельзя, но всё равно интересно!

— Расскажи о своих родителях, — такая тема разговора немало удивила советника. Он даже несколько минут изучал моё лицо, чтобы удостовериться, что это действительно интересующий меня вопрос.

— Действительно? — усомнился он.

— У вас о таком говорить не принято?

— Ну, знаешь, просто мало кто этим интересуется. Особенно девушки. Такими вопросами, как правило, занимаются их мамаши, когда собираются выдать замуж. Ты за меня замуж собралась?

— Обалдел?! — огрызнулась я. — Просто у амазонок отсутствует понятие «семья». Есть сёстры, наставницы, единая Мать — богиня, и мать-предводительница. — Объяснила я.

— И правда, — задумался парень. — Я уже и забыл.

Тай пожал плечами, и начал рассказ:

— Отец был строгим, мудрым, но когда уставал от этого мы вместе садились на лошадей, искали тихое местечко для охоты или рыбалки. Он научил меня кое-чему, остальное я постигал, наблюдая за ним. — Мой слух резануло слово «был», по которому я догадалась, что Тай одинок. Я не стала высказывать сожаления, вряд ли они ему нужны. Ни одно слово горечи ещё не возвращало близких с того света!

— А мама? — подталкивала к продолжению разговора я, кутаясь во вручённый мне кусок одеяла, уже не смущаясь близости. — Как они нашли друг друга?

Тайрелл улыбнулся воспоминаниям. Бросил на меня тёплый взгляд и, продолжил говорить уже не отводя глаз, полных воодушевления.

— Мама… — Вздохнул он, сладко улыбнувшись и, опустил глаза. — Она была дочерью посла другой страны. Отец возвращался с охоты, проезжал мимо их имения, и там, на балконе стояла она. В белом платье, отливающем серебром. Её каштановые волосы разметал ветер, а в руках она держала самую обычную ромашку. Отец понял, что без этой девушки никуда не уедет. Она тоже знала, что свяжет свою судьбу именно с ним, и специально уронила цветок. Отец поймал его и войдя в дом, сразу заговорил о помолвке. Никто из них об этом не жалел до самого конца. — Лицо Тая снова омрачила тень прошлого.

— Они были счастливы?

— Да. Прошло больше пяти лет, как его отравили…

— Кто?

— Не знаю, пока. Но когда узнаю… — Тай хотел сказать, что обязательно отомстит. — А твои? Говорят, твою мать выгнали из племени из-за связи с мужчиной.

— Не выгнали! Сама ушла. — Огрызнулась я. — А познакомились они на последнем испытании. На лю… — Тут я подумала, что не стоит выдавать все секреты амазонок, и попыталась вытащить ноги из ведра. — Мне, пожалуй, пора. Воду нужно вылить по дороге. Спасибо, что э… помог.

Подлый советник ухватил меня за лодыжку. Пришлось рухнуть обратно, и наблюдать, как Тай молча обтирает мои ступни.

— Всё-таки боишься! — бросил язвительное заявление в мой адрес он.

В праведном гневе, я поднялась со стула готовая расцеловать его в доказательство своей отваги перед мужчиной! Но по язвительной ухмылочке стало понятно, что именно этого он и добивается. Значит моё неуёмное и непонятное противоборство мимо его внимания не проскользнуло.

— Не поможешь мне? А то что-то спину ломит… — советник неправдоподобно заохал, потирая поясницу.

Я села на корточки и обтёрла его ступни. От меня не убудет, особенно учитывая то, что я вроде бы его лечу.

— Ты хочешь сделать меня рабыней? — осведомилась я, грозно размахивая грязным полотенцем перед его носом.

Тай льстиво улыбнулся.

— Нет. Просто приятно, когда за тобой ухаживает девушка… — Судя по вернувшемуся блеску в зелёных глазах, он совершенно выздоровел.

— Так позови Войку. Она вон как из шкуры лезет, чтобы тебе услужить.

— А мне не хочется! Может, ты мне больше нравишься! — советник выжидательно рассматривал, как я нервно кусаю губы в попытке придумать ответ. Меня хватило только на то, чтобы фыркнуть.

— Тебе сложно ухаживать за человеком, спасшим тебе жизнь?

— Я бы делала это по собственной воле…

— От тебя дождёшься!

— Так не меня надо было спасать! — возмутилась я.

— А кого? Медведя?

Мы оба замерли. Фантазия уже весело разгулялась и нарисовала картинку, согласно которой Тай толкает меня в озеро, спасая медведя, а потом драпает сломя голову от щедрых благодарностей косолапого, которого только что лишили обеда в виде несообразительной амазонки. Видимо, чтение мыслей имело место быть, потому что мы рассмеялись одновременно.

— Ладно, спокойной ночи! — попрощалась я, собираясь покинуть шатёр в приподнятом расположении духа, словно целый вечер провела со старым другом. С собой прихватила ведро.

— А мне совершенно не хочется спать! Не составишь мне компанию? Или боишься провести ночь наедине с мужчиной? — змей-искуситель, наверное, был его родственником, оставалось проверить раздвоенный ли у советника язык.

Я развернулась на пятках, резко выпустила из рук ведро, которое расплескалось, как только очутилось на земле. Мужчина стоял, сложив руки на груди и, ехидно улыбался. Он с лёгкостью управлялся с правилами игры «Взбеси амазонку». Ему удалось меня задеть.

Я подошла ближе, с вызовом глядя на него.

— Уясни! Я ничего не боюсь… кроме очень больших пауков… — я скопировала его позу, и мы несколько секунд мерились взглядами. Когда меня снова одолело смущение, я постаралась сосредоточить внимание на чём-нибудь другом и посмотрела на подушки, лежащие, как раз у моих ног.

— И как ты на таком можешь спать? — заинтересовалась я, и тут только поняла, к чему сама же направила разговор. Советник просиял.

— А ты попробуй, и поймёшь.

Деваться было некуда: уйду — скажет, испугалась и до конца похода будет на смех подымать, а мне амазонок с их дурацкими шутками по поводу моей неполноценности хватало; останусь — попаду в его ловушку.

Я медленно опустилась на подушки, легла на спину, осмотрела тряпичный потолок. Было слишком странно и мягко. Тай продолжал стоять, склонив голову на бок, наблюдая за моим копошением. Чтобы ему было веселее и удобнее, я швырнула в него одной из подушек. Парень посмеялся, а потом улёгся рядом, подперев голову рукой.

— Ну как? — спросил он.

— Ничего. Только слишком уж мягко. Между прочим, твои воины там, на улице спят на земле и лежаках из веток и листьев. — Может совесть его загрызёт раньше, чем это придётся сделать мне?

— Твои амазонки тоже! Пока ты здесь со мной на подушках отдыхаешь! — осознав, что дал мне шанс сказать: «Что ж, тогда я к ним, чтоб всё по честному было» — и уйти, советник спохватился: — Страшно?

Я замотала головой и, он придвинулся ближе.

— А теперь? — его рука легла мне на живот.

— Тебе будет тяжело! — с напускной серьёзностью произнесла я, чем пробудила немалый интерес.

— Что тяжело? — уточнил он.

— Говорю, без руки тяжело, наверное, будет. Не поесть нормально, да и меч особо не удержишь! — я перевела жалеющий взгляд на уже заранее оплаканную конечность.

Тай рассмеялся, но руку убрал от греха, то есть от меня, подальше.

— Больше не буду! Честное слово! — пообещал искуситель.

— Почему ты отказался от Войки? — для поддержания разговора поинтересовалась я: в голове как-то не укладывалось, как мужчина может отвергнуть такую женщину. С любого задания Войка возвращалась победительницей, а на площади столб её побед мог похвастать количеством зарубок с Настасьиным.

— Разве я ей нужен? Ты об этом не задумалась? — его глубокомыслие меня поражало всё больше. Хотя по поводу «нужен — не нужен» можно было и поспорить. Раньше мне не доводилось видеть сестру в таком боевом настроении из-за мужика.

— Ну и что! Разве мужчинам не нужно только одно? — я не договорила, Тай и так понял.

— Не всем и не всегда. Иногда есть моменты, когда на это можно закрыть глаза. Но я не все! — Конечно, он считал себя выше остальных, и как минимум на две головы повыше принца с его гордостью. Но, что тогда он хочет от меня?

— Какую игру ты затеял? — неожиданно спросила я, испортив ему настроение.

— О чём ты? — не понял он.

— Зачем я здесь? Просто из спортивного интереса? Потому что не падаю в общую кучку поражённых твоей обходительностью женщин? — в принципе, причина напросилась сама собой, но вот собеседнику она не пришлась по вкусу.

— Нет. Но кое в чём ты права. Я ни во что не играю с тобой. Ты другая. Тебе не нужен мужчина чтобы доказать свою целостность, показать силу. Ты сильная даже в гордом одиночестве. Думаешь, не как все. Мне порой интересно становится, что творится у тебя в голове. Именно поэтому ты здесь. Мне с тобой не скучно! — Он говорил искренне, на одном дыхании, задетый недоверием, а я слушала развесив уши, чувствуя как земля поднимает меня к его уровню. — Ну, вот подумай сама. Тебе приятно общаться с человеком, который соглашается с каждым твоим словом, как кукла, которую дёргают за ниточки?

Я покачала головой, в знак того, что такие люди не имеют собственного мнения, и вряд ли можно почерпнуть что-то новенькое из подобного знакомства.

— Вот и вся причина. Прими её, если хочешь, а не нравится, продолжай строить догадки, всё больше запутаешься в глупых домыслах. — Закончил свою речь он, заставив меня устыдиться.

Повисла гнетущая тишина, в которой я мысленно отпустила себе минимум две затрещины за идиотское поведение. К Таю вернулось хорошее настроение, и, умастившись на боку, он произнёс:

— Ты не прошла испытание по… — Последнее слово, обозначавшее любовные игрища, он намеренно пропустил. — Вот почему ты меня боишься!

— И это я путаюсь в глупых догадках! — съязвила, надула губы и оскорблённая в самых нежных чувствах, перекатилась на бок, чтобы больше не видеть довольное лицо советника.

— Да успокойся ты! В отношениях между мужчиной и женщиной нет ничего такого… — Тайрелл замолчал, задумался, и уже более вкрадчивым голосом спросил: — А почему ты отказалась проходить это испытание?

— Фая язык за зубами держать вообще не умеет! — догадалась я о причине его осведомлённости. — Неужели женщина должна настолько себя не уважать, чтобы спать с кем придётся? — возмущённая оборотом разговора, я уселась на подушках, терзая одну в руках вместо шеи предавшей подруги, и горла советника. — Почему же тогда амазонки называют себя свободными, если скованы дурацким сводом правил и обрядами?! Меня это бесит! Чтобы получить священный знак на лице я должна познать мужчину, который познает меня. А если я ему не доверяю? А если он мне не нравится? У моей матери был лишь один мужчина за всю жизнь — отец! Он был первым, её посвящением, а потом они вместе ушли на войну…

Удивлённый такой яростной речью советник тоже приподнялся.

— Ты совершенно другая. Отличная от обычных, и от амазонок тоже. — В глазах Тайрелла читалось уважение. Его почему-то моя неполноценность наоборот, вдохновляла, а не отталкивала. — Ложись, а то опять жар появится!

Я позволила уложить себя на подушки и укрыть одеялом. Не понятно было, кто кого лечит, но чертовски приятно.

— Сам бы замотался! — напомнила я.

Тайрелл оглянулся, но второго одеяла не нашлось, так что он смущённо пытался примоститься рядом.

— Только если позволишь… — робко заговорил советник.

— Ложись уже! И без твоих выходок! — предупредила я.

Тай поклялся не приставать, лёг рядом, стараясь не прикасаться ко мне.

Больше мы не говорили. Молчали. В том шатре, наверное, закончился мир — так мне показалось, потому что окружающая темнота была безликой и бесшумной, безжизненной. А внутри маленького нашего пристанища, как ни странно, я чувствовала себя уютно…

На подушках действительно хорошо спалось, потому что сон сморил меня совершенно нежданно — как только голова утонула в мягком голубом шёлке. Помню, был он странным. Кажется, я продолжала говорить с Таем, а он заставлял меня читать какой-то стих: про дорогу, ноги, пыль, руки, судьбу… И чего только не присниться после бабушкиной «Черногорки»!

Тай спал мирно, сладко, даже жалко было его будить. Так что трогать его я не стала. Между прочим, ночью он действительно вёл себя прилично. Зато я ворочалась с бока на бок и проснулась немало удивлённая. Советник лежал на спине, с мирным ангельским выражением на лице. Я же, на боку, умудрилась забросить на него ногу, руку и половину тела, уткнувшись головой в так хорошо пахнущее сиренью, крепкое плечо мужчины. Он только большим пальцем левой руки придерживал меня за кисть, покоящуюся на его груди. Если так посмотреть, то это ему в пору было смущаться меня.

Я встала, стараясь его не потревожить, натянула на ноги носки, сапоги, схватила ведро и пошла на улицу, — поздороваться с остальным миром, который ожил после ночи.

Вылив воду из ведра, я поставила его и стала заправлять рубаху в штаны. Оказалось, что единственным страдающим бессонницей был Кроха, сидевший у потухшего костра, с мрачным видом. Он лениво помахивал мечом. Интересно, кого он представлял в своей больной фантазии на месте несчастного полена, на которое то и дело опускалось лезвие?

— Караул несёшь? — поинтересовалась я, подойдя ближе.

Кроха был явно не в духе: то ли голодным спать лёг, то ли кому-то в картишки проигрался.

— Он несёт! — доморощенный богатырь дёрнул за руку, видящего третий сон стража. Тот никак не отреагировал, только на другой бок перевернулся и умастился удобнее, прижимая к сердцу пустой бутыль самогона.

— Понятно… — подумать только, и эти мужики день назад готовы были горло драть, доказывая, что мимо них в карауле ни одна муха не пролетит. Да тут, целое стадо вепрей могло пробежать, а им хоть бы хны. Нет, с мухами они справлялись хорошо — храп стоял такой, что жужжания и слышно не было…

— Как ночь провела? Теперь твоя очередь советнику грелку заменять? — пробасил обозлённый парень, а меня словно водой окатило.

— Весело, — ответила я, стараясь свести всё к шутке. — Я, он и ведро. Представляешь, он у вас извращенец оказывается…

На Кроху моё чувство юмора не произвело никакого впечатления. Ни одна мышца на его мрачной физиономии не дёрнулась.

— Не смешно! — Кроха подскочил на ноги, бросил меч, и надвигаясь на меня разъярённым быком, заставил пятиться. Я задрала голову, чтобы поглядеть на него. — Тебе понравилось с ним? Будешь теперь вместо этой вашей..?

— Что на тебя нашло? Ты, что лез на дерево, да с дуба рухнул? Что ты мелешь? — Он даже не подумал успокаиваться, и напирал с ещё большей силой, что меня совершенно взбесило и я не выдержала: — Да если между нами что-то и было, стала бы я об этом на весь лес орать. А с тобой это обсуждать вообще не собираюсь! С каких пор свободная амазонка должна отчитываться перед какой-то деревенщиной?

— А ты значит ложишься только с вельможами? — ерепенился верзила, выходя из себя. Я ждала, когда у него пена изо рта пойдёт — бешенство объяснило бы такое поведение. Но признаков предполагаемой болячки не проявилось.

— Ах ты!.. — Доведённая до приступа бешенства (болезнь явно перекидывалась по воздуху), я вмазала Крохе смачную пощёчину, несмотря на то, что ради сего мне пришлось подпрыгнуть. Его не осчастливило рукоприкладство с моей стороны, и две здоровенные ручищи схватили меня за ворот, подняли и встряхнули.

— Пусти немедленно! — промычала я трепыхаясь в воздухе, когда меня как тряпичную куклу оторвали от земли.

— Доброе утро! — прервал нашу милую утреннюю беседу грозный голос советника. Как молния средь ясного неба, он разорвал в клочья ссору.

Кроха резко выпустил меня из рук, и я грохнулась на траву с высоты своего роста прямо к ногам советника, тактично подавшего мне руку. Выразительно злобным взглядом он осмотрел причину моего падения.

— Угу… — брезгливо кивнул ему великан и снова уселся на бревно возле костра, продолжая с ещё большим увлечением долбить мечом по полену.

— Как себя чувствуешь? — участливо поинтересовался Тай, то и дело неодобрительно поглядывая на Кроху, что-то бормочущего за моей спиной и противно лязгающего оружием по деревяшке.

— Лучше. А ты? — потирая больное место, ответила я, сама же помышляла отомстить переростку. Может навоза ему в сумку насыпать?

— Тоже хорошо. Только весь пропах твоей мазью… — Тайрелл оттянул угол куртки и принюхался. Отвратительным запах ему не казался и нос он не морщил, но для приличия покапризничал.

— Конечно, это тебе не запах сирени! — брякнула я, и глаза советника сощурились, отыскивая нечто на моём лице. И найденное ему понравилось. Тай заулыбался ещё шире.

Откуда ни возьмись, а конкретнее — с лежака в десяти шагах — появилась Фая. Габаритная амазонка вписалась между нами. От её искрящейся улыбки во всё лицо я сразу нахмурилась. Счастливая, как удав после обеда, она с ног до головы осмотрела советника, потом схватила его за руку и начала трясти с благоговейным глупым выражением, приговаривая:

— Спасибо! Я так рада! Так рада! Вы просто… — не найдя подходящих слов, Фая бросилась обниматься.

Тайрелл, не сумев вовремя отойти в сторону, бросил на меня испуганный вопросительный взгляд, терпя крепкие объятия амазонки. Я показала, что тоже считаю подругу сумасшедшей, и новизны в этом нет!

Расправившись с советником Фая переключилась на меня. Но я была проворней и, увидев, что медвежьи объятия распростёрты для следующей жертвы, постаралась избежать этой страшной участи — быть задушенной собственной подругой. Быстро отскочила влево. При второй попытке пришлось спрятаться за широкой спиной Тайрелла.

— Что на этот раз тебе приснилось? — Фая остановилась, встретилась взглядом с Таем, но отвечать не стала.

— Поздравляю! — загадочно попрощавшись, амазонка развернулась и приплясывающей походкой отправилась обратно к лежаку, собираться в дорогу.

Глядя вслед подруге, я встретилась с шокирующим открытием. Пять пар глаз расчленяли меня на куски. Делали это медленно и с наслаждением. В них искрились жуткая зависть вперемешку с ненавистью. Только двое смотрели с более человечным желанием прибить, как только советник скроется из виду. Я сообразила…

— М… Они думают, что мы с тобой… — Поразительно быстро догадался Тайрелл, улыбка которого всё растягивалась и растягивалась по лицу.

Так стыдно мне не было ещё никогда. Не в силах отыскать укрытие, я схватила за запястье мужчину и повела за собой. Так и думала, что его козни откликнутся мне неприятностями!

— Куда ты меня тащишь? — возмущался Тай, но шёл следом.

— Нам нужно поговорить! — отпустила его около шалаша. — Из-за тебя они считают, что мы…

— Что мы провели ночь вместе. — Закончил фразу проницательный советник. Парень приготовился выслушать всё, что я собиралась на него излить. Сложив руки на груди, он с улыбкой рассматривал моё сгоравшее от стыда лицо. Конечно, ему ведь никогда не испытать такого.

— Насколько я помню, остаться со мной, было твоим личным решением! — выдал он и у меня зубы клацнули от возмущения. Самое обидное, что советник прав: не сделал ведь ничего, не применял ко мне силу, — просто говорил.

Я почувствовала, как волосы на затылке становятся дыбом. Столько времени потратить, убеждая собственное сознание мыслить трезво и не поддаваться на его фокусы, не слушать его речи, а потом легкомысленно попасться в умело расставленную ловушку. Я же прекрасно знала, кто он и каким оружием пользуется при обольщении. Не была бы амазонкой, затопала бы ногами как маленькая, обозвала «дурачком» и убежала прочь. Но взрослой женщине, воительнице, такое поведение не подобает.

— Ты всё это сделал, чтобы поставить себя ещё выше в глазах своих вояк? Показать какой ты у нас мастер?

Такой упрёк разозлил советника. Но годами натренированный самоконтроль вернулся в течении секунды. Тай снисходительно улыбнулся, и позволил себе заговорить тоном мудреца беседующего с сельским глупышом.

— Смешная.

Внутри меня проснулся вулкан, захотелось наглядно продемонстрировать какой «весёленькой» я могу быть, когда прихожу в бешенство.

Не обращая внимания на мои выпученные глаз, рычание и сжатые кулаки, готовые приласкать по рёбрам, мужчина невозмутимо продолжил.

— Верь в это, если тебе так хочется. Но, боюсь, придётся тебя разочаровать! Из чего ты делаешь проблему? Насколько я понял из вчерашнего разговора, то теперь все будут считать твой обряд посвящения завершённым.

Лучше бы он об этом не напоминал. От дополненной причины устыдиться показалось, что багровая краснота с меня вообще никогда не сойдет. И кто дёрнул меня за язык всё это выболтать? «Черногорка» бабушкина виновата! Больше никогда к ней не притронусь!

— Хочешь, в доказательство, могу поцеловать тебя при всех? — судя по тому, что советник уже подступил ближе и положил руку мне на талию, моё разрешение не сыграло никакой роли. Он успел прислониться к моей щеке, и я отпрыгнула как ошпаренная, наступив ему на ногу.

— Я не собираюсь целоваться со всякими… колючими нахальными типами! — переводя сбившееся дыхание, гордо заявила я, медленно отступая назад.

Так я выяснила, что мужчины народ сволочной, хитрый и колючий, особенно по утрам, когда о бритье ещё не было речи.

— Мне вечером тебя ждать или тыкву? — издевался советник, выкрикивая мне вдогонку.

— Тыквы, к сожалению, у вашего кухаря закончились! — огрызнулась, размышляя над перспективами, как украсить ночь для господина советника. Интересно, где в этом лесу можно найти черепок и кости?

Стоило отойти от Тая, как тараном в меня врезалась Войка. Схватила за горло и вдавив спиной в ствол дерева. Можно сказать, я слилась с ним в единое целое, чувствуя себя частью природы, и ощущая каждой клеточкой тела зазубренки на коре.

— Чтоб я больше тебя возле него не видела! — ей безумно хотелось добавить «Он мой!», но что-то не позволяло, возможно, то, что Тай был сам по себе. — Он под моей опекой. Так распорядилась Мудрейшая!

Мне собственно было по боку. Но шею очень неприятно давили. Кровь уже пульсировала в висках. Войка резко разжала пальцы и, я, медленно сползая по стволу, откашлялась.

* * *

В этот раз наша колонна двинулась вперёд с таким рвением, что не останавливалась на постой ради обеда, как об этом не умолял всех кухарь. А молил он жалобно и противно, и по началу, даже принц было повёлся на уговоры, но под серьёзным и суровым взглядом собственного советника, поклявшегося перед королевой, что доставит изнеженный груз к невесте, оба перестали конючить.

Движение хоть и было медленным, но вполне богатым на события. После утренней стычки, Войка не раз подъезжала ко мне с приглашением от Тайрелла, составить ему компанию во главе колонны. Говорила она это трижды с неизменно мученическим лицом и кровожадными мыслями последнего отчаявшегося разбойника, спрятанными за маской ледяной непоколебимости. Её коробило от того, что вовсе не я напрашиваюсь в общество советника, а он сам требует моего внимания. Чтобы позлить шпионку, я принимала задумчивый вид, считала на пальцах «хочу — не хочу, пойду — не пойду, пошлю — не пошлю». Но, в конце концов, отказывалась.

Моё вертихвостничество подстёгивало любопытство сплетниц. Следопытки Марта и Мирра не отставали с глупыми вопросами. Эти две надоедливые мухи готовы были раскалённым железом пытать, лишь бы узнать подробности проведённой с советником ночи. Не вслушиваясь в сладкие уговоры, обещания выменять информацию на какую-нибудь безделушку, я потратила три часа на бесплодные мечты об огромной божественной мухобойке, прихлопывающей жужжащих близняшек. Но как бы я не рассматривала кудрявые облака, орудие справедливости из них так и не явилось. Фая ехала рядом абсолютно солидарная с сёстрами-амазонками, сгорая от желания послушать забавную байку о прохождении мной последнего экзамена на зрелость. Счастливая физиономия подруги породила ещё одну тайную фантазию о божественной осе, спутавшей пухлые щёчки Фаи с цветком… Но и оса не явилась. А жаль!

— Расскажи, какой он? Нежный или грубый? — предположения Марты не затихали ни на секунду. Я лишь кивала, а она сама придумывала умопомрачительную историю о моём расставании с девичеством.

— Своенравный, — вырвалось у меня, и обе близняшки превратились в назойливых клещей, которые раз уж вцепились, не отстанут, пока не напьются крови.

Кроха, прослышав тему разговора, брезгливо сплюнул в сторону и повёл коня вперёд. После утренней беседы мы помирились, но имя советника стало вызвать у него аллергическую реакцию в виде чесотки обоих кулаков и лезвия меча. Так что при нём я помалкивала о Тае, но сделать ему пакость за полученный стресс, не отказалась и до сих пор продумывала месть.

— Расскажи, как всё было! — требовательно завопила Мирра, как раньше, когда она была ещё совсем маленькой и не могла отобрать у Марты любимую игрушку (деревянный меч). Тогда она падала, билась в истерике головой об землю и, бросалась песком, — за что в результате и получила от сестры требуемый предмет… прямо в глаз — шрам до сих пор красовался от брови до щеки розовой полосой.

— Хорошо, — сдалась я. — Сначала я попросила его снять рубаху…

У меня получалось не хуже, чем у заезжего менестреля. Говорила я с придыханием, наблюдая, как в такт моей льющейся песней речи лица амазонок вытягиваются, становясь до невозможности глупыми: рты раскрыты, глаза — две узкие полоски, слюни текут, щёки краснеют…

— Как он выглядел?

Я вспомнила крепкую грудь, плечи, спину, за которой какая-нибудь придворная дама чувствовала себя как за каменной стеной, в совершенной безопасности. Потом его опущенную голову, затуманенный взгляд, будто он только что проснулся от сладкого сна. Почему-то щёки мои казались горячими. Я сглотнула слюну, смягчая пересохшее горло, и продолжила всё с той же издевательской льстивой интонацией:

— Поджарый такой. Фигура такая. Красивая! — именно этого от меня ожидали, и я отдала требуемое без всякого зазрения совести. А Тай пусть ещё спасибо скажет за растущую популярность. Может от меня отцепится. Что он там сегодня говорил? Видеть и этой ночью хочет? Так я явлюсь. Во всей красе! Только сначала отыщу необходимые атрибуты этой самой красоты, наряжусь, и когда он уснёт, обязательно приду. А как поцелую — век помнить будет! Главное, чтоб заикаться не начал.

— Что дальше то? — перебила Мирра.

— Я достала мазь… — Близняшки немного смутились, но благодаря распутной фантазии истрактовали всё в иной форме, а вот Фая заподозрила неладное и насторожилась (улыбка исчезла моментально, глаза подозрительно сузились). — И начала… медленно…втирать…

Следопытки с остекленевшими глазами, представляли себя на моём месте. Я веселилась от души. Знал бы Тай, как его только что слюной облобызали, пусть даже в мечтах! Интересно, икается ему сейчас?

— Потом так же натёрла его гладкую грудь…

Кроха впереди чуть не удушил лошадь, смыкая за поводья и перекрутив их в узлы. Он так раскашлялся, что я на секунду вышла из образа рассказчицы.

— Я хотела уйти, но он схватил меня за руку, и… — Сделав многозначительную паузу, убедилась, что близняшки внимательно хлопают ресничками, челюсти раззявлены, уши развешены, — пришла к выводу, что пора закругляться: — Он помог мне, натер спину и, мы до утра грели ноги в ведре с отваром по бабушкиному рецепту.

Судя по громкому щелчку соприкоснувшихся зубов, следопыток расстроило окончание повести. Это разочаровало всех кроме Крохи. Очередная смена его настроения вернула неугомонного верзилу в ряды моих друзей.

— Ты издеваешься? — завопила Марта, свирепея и краснея.

Я пожала плечами и загадочно улыбнулась. Следопытки всё равно не поверили в то, что между мной и советником ничего не было. Они не понимали, как можно упустить такой шанс.

— Значит, честно рассказывать всё не собираешься! — фыркнула Мирра, подстегнула кобылу и вернулась на своё место, позади лучниц, замкнув колонну. Марта последовала её примеру, и вскоре возле меня освободилось место для прежних товарищей по безделью.

— Не было ничего, — догадалась Фая, тяжело вздохнув. — Ну, почему ты не можешь быть как все?

Подруга всегда следовала навязанным правилам, и меня пыталась заставить. Но с годами поняла, что это совершенно безуспешная кампания, к тому же, не редко я сама заставляла ее немного отступать от амазонских канонов. Мне нравилось плыть против течения с желанием обратить поток воды в обратную сторону. Я верила, что могу это сделать! А кто не верит, пусть подождёт и сам всё увидит.

— Ну, неужели он не проявил к тебе никакого интереса? — рассуждала вслух подруга, словно была моим врагом. Фая анализировала моё поведение. — Это ведь ты на самом деле оттолкнула его, да?

— Фая! — прорычала я. — Да что вы все так на нём зациклились! Пошёл этот советник знаешь куда?..

— Если укажешь маршрут более чётко, могу поехать! — донёсся голос откуда-то спереди.

Из-за широких плеч наездников, ехавших впереди и заслонявших весь обзор, появилась улыбчивая физиономия Тая. Не дождавшись меня, он решил приехать лично. Вальяжно облокотившись о рожок седла, советник заигрывающе подмигивал. Фая и другие амазонки встретили его, как первый луч весеннего солнца после затяжной холодной зимы. Кроха, наоборот, узрел в нём грозовую тучу на чистом горизонте, того же мнения придерживалась и я, только в моём воображении эта тучка загадочно ухмылялась, суля ураган.

— Вы не против, если я проедусь с вами? — обратился он не ко мне, а к моей подруге и следопыткам, тут же пропустившим его в свой круг. Лебезить перед девушками он умел лучше любого другого дамского угодника. Наверное, приловчился к этому делу, соблазняя строптивых придворных дам.

Врождённая вредность не позволила мне остаться в этой компании и, натянув поводья, я повела лошадь вперёд, к блаженному счастью Крохи. Его просто распирало от гордости, что хоть в чём-то он победил советника. После утренней стычки, я долго размышляла, и поняла причину его озлобленного отношения к персоне Тайрелла. По стечению глупых обстоятельств, этой причиной была я. Фая успела мне намекнуть дважды, на всякий случай если я сразу не уловлю суть брошенного ею: «Он влюбился в тебя по уши». Нет, смысл я поняла, но что с ним делать? С проявлениями любви, испытанными на собственной шкуре, я пока не сталкивалась.

Тут примчалась Войка. Оценив, моё удалённое положение от советника, она вздохнула с облегчением и пристроилась в шеренгу воздыхательниц.

— Вот бы ещё поохотиться! — мечтал верзила.

Его стремление разделил Славик, ехавший по правую руку от меня, промычал что-то нечленораздельное. Кроха принялся описывать прошлую охоту, и как ни странно похвалил советника. О дальнейших событиях и наших с Таем обниманиях, он решил не вспоминать, проглотив душащий его ком. Зато Славик о тактичности вообще не слыхивал, весело размышляя на тему моих недавних приключений.

— А список побед советника растёт! — зря он это сказал. Кроха побагровел. — Я думал, ты в его капкан не попадёшься. Построптивей будешь! Ан нет, и эту кобылку оседлал! Э, каков! Вон теперь за других принялся! — длинный язык Славика мог довести куда угодно, а сейчас скорее отправить своего хозяина в преисподнюю.

Увидев разъярённую рожу Крохи, я только и успела пригнуться, когда здоровенный кулак, размером с мою голову пронёсся в воздухе, нанеся не малый ущерб плечу соседа. О том, что такие движения могут затруднить дальнейшее продвижение нашей шумной тройки, ему было невдомёк. Согнувшись в три погибели, я хотела увести Ши. Но Кроха толкнул мою кобылу в бок, а она соответственно прижалась к коню Славы. Последний (в смысле, конь) дёрнулся с перепугу в сторону и чуть не скинул с себя ездока. Тот удержался. Но пока парни дрались надо мной, мне оставалось только прижиматься к шее Ши, стараясь тихонько и незаметно увести нас обеих подальше. С большим усилием мне удалось провернуть задуманное. Я пришла к выводу, что самое спокойное и надёжное место — рядом с командующим. После чего самовольно пристроилась за его спиной под суровыми.

— Почему здесь? — приказным тоном спросил серьёзный блондин, бросив на меня грозный взгляд через плечо.

— Потому что не там, — огрызнулась я, и, испугавшись длины собственного языка, тут же постаралась исправить положение: — Туда ваш советник приехал, так что тишины и порядка там никакого.

Командующий Ольгерд впервые рассмеялся, но быстро вернул себе вид злобного воеводы.

— Пока ты была там, этого тоже не наблюдалось. Собираешься и здесь мне дисциплину разлагать? — серые глаза смерили меня с высоты, изучая намерения глупой девчонки. Я опустила голову, стыдливо рассматривая поводья в руках.

— Не правда! — отпиралась я. — Честное слово, буду вести себя прилично!

— Я не воспитатель! — отрезал он, отворачиваясь.

Мне стало обидно. Командующий бросил короткий взгляд, улыбнулся в усы и более не разговаривал. Я восприняла этот знак, как позволение остаться. Радость от перемены места уже спустя двадцать минут сменилась назойливой идеей, что тишина и стук копыт доконают меня быстрее, чем тот, хохот, доносящийся сзади. Командующий время от времени поглядывал на меня, тайком ухмыляясь, — ждал, когда лопнет моё терпение и, я нарушу обещание. Но язык, как бы я его не прикусывала, отказывался притворяться мёртвым, и начал болтать:

— А зачем королю амазонки, если у вас итак не маленькая компания? Украдут, что ли вашего принца? Или принцесса его того? — не выдержала я, и услышала, как подавившись смешком, командующий всё же рассмеялся. Однако ко мне он повернулся насупленный и серьёзный. Только смешливые глаза выдавали истинное не подобающее военачальнику настроение.

— Мне было интересно, сколько же ты продержишься, — я явно не разочаровала его ожиданий, но в собственных глазах упала ниже копыт моей же лошади.

— Ну, скучно как-то! — пробурчала я, будто мне семь лет, и оправдываюсь перед Мудрейшей за объедание святого сада.

— Это дисциплина! Она не должна быть весёлой! В армии не до смеха. Ты же из боевых, или у вас другие законы?

— Нет, дисциплина у нас тоже есть, — чтобы не унизить своё племя, покаялась я, пришлось признаться в собственной строптивости. — Ладно. Вы правы. Это я. Всё я…

— Ничего. Иногда, действительно, очень скучно. — Неожиданно признался собеседник, сменив холодность на примирительную улыбку. Мне полегчало, я тоже заулыбалась. Теперь мы ехали наравне и болтали о глупостях.

— Так почему же понадобились амазонки? — снова вернулась к теме я. — Принц так мешал королю, что он решил от него избавиться, а нас пригласили, чтоб он точно не вернулся?

— Королю? — задумался Ольгерд. — Можно и так сказать. Но думаю, у него были совсем другие причины.

— Какие? — допытывалась я.

— Не знаю…

— Значит, он что-то замышляет! Войну?

— Нет! — каменная маска снова появилась вместо приветливого выражения. — Наш король никогда не ввяжется в войну из-за интриг или по любому другому недопустимому поводу. Он слишком печётся о своих подданных, чтобы так легко распоряжаться чужими жизнями!

Похоже, к монарху командующий относился как к божеству, боготворя, и не позволяя очернять его светлое имя. Я смутилась, осознав ошибку, и постаралась вернуть расположение собеседника.

— Простите! — покаялась я. — Вы так о нём говорите…

— Я знаю его очень хорошо! Поверь мне, таких людей, как он, слишком мало! Он лучший воин, друг и человек. Таких властителей больше не найдешь.

Он говорил это с такой уверенностью, будто готов был положить собственную жизнь за своего короля. У меня мурашки пробежали по коже. Правитель Карры теперь представлялся мужчиной лет 40, а то и старше, усатым, бородатым, со светлыми, как у командующего, но пронзительными, суровыми глазами, распознающими обман, предательство и пускающего этими глазами искры в предателей отчизны. Истинный повелитель, в золотой короне, увенчанной драгоценными камнями. При виде которого хочется пасть ниц и говорить только правду, потому что ложь он почувствует, как запах немытых портянок — за версту.

Моё долгое молчание вызвало неподдельный интерес командующего. Вкрадчиво он наблюдал за изменениями на моём лице.

— Ой, я задумалась… — рассеяно улыбнулась я.

— Это хорошо! Не люблю безмозглых! — то ли похвалил, то ли обидел он. — Слушай, я заметил одну интересную вещь. У всех амазонок на лице есть знак. Это что-то отличительное или просто украшение?

— Клеймо… — с презрением промямлила я. — То есть знак племени. Каждая каста с гордостью носит свою руну. У одних на запястье, у других, как у следопыток — на лице, у шпионок… Э… в общем это…

Моё смущение веселило командующего куда больше, чем шутки-прибаутки, которыми я пичкала его несколько минут назад.

— Ты тоже относишься к касте шпионок? — почему он причислил меня именно к ним непонятно, но я обиделась до глубины души, и даже ещё глубже, если есть куда.

— Нет! — открестилась я. — Почему вы так решили?

— Ты же только что рассказывала о расположение этого знака. На запястье у тебя его нет, на лице тоже, значит…

— Ничего это не значит!

— Не понимаю. Знак — отличительная черта племени, касты, — который принимают с гордостью. У тебя к нему почему-то отвращение, а стоило упомянуть шпионок, так ты ещё и разозлилась. Отчего? — теперь он напоминал мне советника. Только манера вести себя другая. Командующий более сдержан, слишком спокоен.

— Чтобы получить эту глупость… то есть благо, нужно пройти ряд испытаний.

— Значит, ты не прошла. — Смекнул он.

— Я и не старалась.

Командующий нахмурился. Я снова дала повод усомниться в доблести собственной воинской натуры.

— Нельзя слепо следовать чужим приказам! Особенно если считаешь их не верными, противоречащими собственным убеждениям! — пояснила я в своё оправдание, и его колкий взгляд снова сменился рассудительным вниманием.

— Говоришь, как наш король! — с каким-то неуловимым уважением заключил он.

— А вы иногда советника напоминаете! — упрекнула я.

— Ну, с кем поведёшься… — развеселился мужчина.

Увлёкшись разговором, я и не заметила, что упомянутый уже давно ехала позади нас. Впрочем, он сам дал о себе знать, окликнув командующего по имени.

— Ольгерд, давай устроим привал. Темнеет уже, — судя по расстроенному голосу, Тайрелл не слишком был доволен общением с амазонками.

Командующий кивнул и отослал разведчиков вперёд. Уже через несколько минут, они вернулись, чтобы проводить отряд к поляне. Я же, удрав от Крохи, и спрятавшись от Фаи, метнулась в кусты на поиски костей и черепа. Отыскать их хотела до темна.

Обшарив ближайшие чащобы, желаемой амуниции так и не нашла, пришлось возвращаться с пустыми руками, по дороге придумывая шутку взамен неудавшейся. Шла, думала, да остановилась. Чуткий слух уловил слабое, предсмертное поскуливание из-за веток волчанника. За кустом, издыхая, лежал здоровенный чёрный волк с коричневой прожилкой посреди лба на морде, будто кто-то измазал в краске руку и приложил ладошку к его морде.

Распахнутая пасть, на зубах которой гнездились мухи, запёкшаяся кровью рана на рёбрах и закисшие грязью сомкнутые глаза — свидетельствовали о мучительной смерти. Но, тем не менее, животное подавало признаки жизни.

Подходить к раненому волку очень глупо и опрометчиво. Он может сделать последний рывок, чтобы утащить с собой на тот свет хоть одного проклятого человека. Но мои ноги уже сами несли меня к хищнику. Ему стоило только раскрыть пасть и глупая амазонка стала бы его последним ужином.

Зверь хрипло зарычал, оскалился и попытался повернуть ко мне голову. От него жутко смердело. Мухи поднялись вверх, противно жужжа.

— Тише. Я не причиню зла… Хотя, ты наверное, это уже слышал. — Говорила с ним я, присаживаясь на колени. Меня понимали. Волк больше не шелохнулся, наблюдая за моими движениями, краем глаза.

На шее и лапах несчастного виднелись залысины от оков. Судя по глубоким и круглым краям, раны на рёбрах нанесли острым предметом с четырьмя шипами, глубоко вошедшими внутрь, разодрав мышцы и проломав кости. Над ним кто-то долго издевался, а потом либо выкинул, либо зверь сам сбежал.

Медленно, чтобы не вызывать подозрения, я потянулась к мешочку на поясе мазями. Зверь зарычал, но, увидев флакончик в моих руках, смолк безразлично преклонив голову к земле. Я отыскала подорожник и ещё несколько подходящих листьев, чтобы сделать нечто вроде повязок. Отчистив раны, смазала мазью, той пахучей, прикрыла не менее ароматной травой, перевязала листьями. Всё зависящее от меня, сделала. Потом сходила к ручейку, принесла в кувшинке свернутого листа воды, и дала зверю напиться.

— Прости, но это всё, что я могу.

Сидеть с ним ночь напролёт я не могла. Хотя бы по той причине, что если бы меня бросились искать (а на это могли решиться только Фая и Кроха), то обнаружили подругу рядом с умирающим зверем. Его добили бы, не смотря на мои мольбы не трогать несчастного. Волки почему-то никому не нравятся.

Последний раз окинув взглядом умирающее существо, я ушла.

Возвращаясь на поляну, я всё думала о бедолаге. Кто мог так издеваться над диковинкой? Ведь не каждый же день попадается вот такой огромный волк! Может он принадлежал какому-нибудь идиоту-циркачу? Что за люди!

Только я ступила на освещенную поляну, как меня за шкирку ухватила Войка. Шатры советника и принца уже были расставлены, вояки кривляясь, перемалывали челюстями гадость, приготовленную кухарем. А Войке видите ли заняться было не чем.

— Да не нужен мне твой советник! — с ходу начала я, чтоб уж раз и навсегда упредить причины негодования сестры.

— Уповай на Богиню, чтобы это было так, иначе тебе конец! — прошипела она и потащила меня за собой мимо моих ошарашенных друзей. — Он разыскивает тебя уже несколько часов.

— Что ему на этот раз нужно? — промямлила я вслух.

Меня втолкнули в его шатёр, как узника в тюрьму. У входа стояла Настасья, а следовательно принц Улиан о чём-то беседовал с советником. Увидев меня, оба мужчины смолкли и обернулись. Тайрелл был недоволен, Улиан не уступал ему в плохом настроении. Подчёркивая своё бесповоротное неодобрение по обсуждённому вопросу Тай стоял скрестив руки на груди, показывая жестом, мол, совершенно не собирается соглашаться на предложение принца. Его глаза хищно сощуренные одарили меня холодностью. Я не могла понять, отчего такие перемены? Лучше бы он ухмылялся как раньше! Разбираясь в том, что же сделала, разозлив советника, совсем не обратила внимания на подошедшего впритык принца. Он оценивающе оглядел меня с ног до головы, особое внимание уделил ягодицам, и подчёркнуто надменно, будто лошадь на рынке выбирал, подытожил:

— Очаровательно! Может быть и мне обратиться за твоей помощью, знахарка? Ночи становятся такие холодные…

— В любую минуту я к вашим услугам, ваше высочество! — заулыбалась я, оторвав взгляд от Тая. — Есть один хороший действенный рецепт для мужской силы… Ну, чтобы ночи такими холодными не казались… — Принца перекосило, но я продолжила, на радость советнику, на лице которого постепенно растягивалась улыбка. — Нужно съесть толчёного лука с чесноком, обмазаться мёдом, закусить свежей рыбой и ровно в полночь, при свете полной луны, выйти на поляну круглой формы и обязательно пройтись голышом вокруг водоёма!.. Хотя, есть и упрощённый вариант. Насобирайте пчёл или комаров в штаны. Это произведёт тот же эффект…

Тай уже давился от смеха, а принц и Войка багровели от негодования. Его высочество отпустил напоследок презрительные взгляды в мою сторону, затем Таю. После чего гордо махнув подолом своего плаща, вышел прочь. Я уставилась на вполне здорового советника. Он быстро вспомнил, что должен изобразить больного и тут же ссутулился, придал физиономии трагичность, схватился за сердце, и стал причитать:

— Голова болит, сердце ноет…

Я деловито осмотрела его. Когда нагнулась, чтобы послушать, как бьётся его сердце, он гордо выровнялся. Как великий врачеватель осмотрела уши, язык (оказался, кстати, не раздвоенным), глаза, руки… Короче, делала вид, что действительно собираюсь его лечить. А потом с печальным видом заявила:

— Что же ты раньше молчал, что так серьезно болен?! — Тай испугался, помрачнел, внимательно вслушиваясь в мои пророчества. — Это не излечимо!

Советник, побледнев, как простыня, сел на стул, любезно подставленный Войкой. Кстати, та тоже была немало напугана моими словами.

— По крайней мере, я точно с этим ничего сделать не могу!

Повисла мучительная пауза. Тай переосмысливал всю свою жизнь, а я наслаждалась моментом, чтобы произнести следующее:

— Хитрость не лечится травами!

Лицо мужчины исказилось непонятной, но жутко смешной гримасой. Одна из подушек полетела прямо в меня, но я увернулась. Тогда он резко встал, бросился ко мне, и как ни странно, поймал.

— Глупая шутка! — сквозь смех сказал он.

— Зато я вижу, что ты здоров, причём абсолютно!

Тай отпустил меня. Стёр с лица улыбку, и проникновенно рассматривая, честно признался, что ему нужна моя помощь:

— У меня действительно болит голова.

Я развернулась к выходу, но меня остановил встревоженный голос:

— Ты куда?

— Сделать отвар…

Он успокоился и не стал препятствовать.

Войско уже привычно расселось у костра, внимая историям моей подруги. Фая в красках рассказывала о битве, о подвигах, мужестве и хитростях воинов отстаивавших будущее родных городов. Опуская ту подробность, что боролись они не только за свои семьи, а за будущее всего человечества. Ведь как сказал бабушке Вей, это Зло хотело пробраться в наш мир и овладеть им, сделав своим полем для игр, жертвоприношений и тьмы, которую оно за собой вело.

Взяв у заворожено слушающего кухаря воды, я вернулась обратно к советнику. Он лежал на подушках, задумчиво рассматривая складки потолка. Войка тоже сидела рядом, разглядывая мужчину исподтишка — потолок её не интересовал. Теперь понятно, почему сестра так «прогибается» и на меня обозлилась.

Я прокашлялась, тонко намекнув о своём присутствии. Тай сел, жизнерадостно улыбаясь и совершенно забыв, какой он «самый больной человек на свете». Меня этими улыбочками не проймёшь. Больше я на этот фокусы не поведусь! Главное всё делать быстро, оставить заварку и сбежать. Таким был мой план…

Под пристальным вниманием соплеменницы, совершенно открыто мечтавшей всадить мне в спину нож, я наполнила кружку для советника. Он принял её из моих рук и беспечно собрался сделать глоток. Но как всегда (язык мой — повод бед моих) мне вздумалось повторить недавнюю шутку. Дождавшись, когда он отопьёт, поинтересовалась:

— Вкусно? — он кивнул, и тогда я продолжила: — Знаешь, чем грозит ложь знахарке?

Он замер.

— Узнаешь, когда допьёшь! Заодно и врать разучишься…

Тай поперхнулся. Схватил меня за руку, и встряхнул.

— Что ты туда подсыпала?

— Ромашка, мята. — Его озлобленность перекинулась и на меня. Говорила я точно также, стиснув зубы. Он же повалил меня на подушки, зажав руки над головой, и поднёс кружку к моим губам, насильно пытаясь проверить на мне моё же средство.

— Не веришь?

Войка была недовольна увиденным. В принципе, я тоже. Ведь на мне своевольно разлёгся этот красавец писанный! Сестра, тем временем, старательно скрывала чесотку в руках, которую утолить можно только об эфес меча, а ещё лучше потереть ладоши об мою голую шею.

Я покорно сделала глоток, но меня не отпустили, внимательно разглядывая малейшие изменения мимики.

— Сказала же: ромашка и мята. Больше ничего!

Честное признание не изменило моего незавидного положения. Хотя, я заметила, что во взгляде Тая не было никакой злости, он просто играл со мной. Гад! Советник прижимался всем телом, что жутко смущало. Стараясь отвлечься от возникавших эмоций, я пыталась отыскать непривлекательные черты его внешности (раз уж так близко его лицо). В результате, только подметила, что он побрился. Любопытство взяло верх, я высвободила одну руку (в этот момент Тай перестал сильно сжимать мои запястья) и прикоснулась к его подбородку. Мягкий, даже приятно трогать.

Советник улыбнулся.

— А чего это ты на ночь глядя побрился? — не выдержала я, и с боку донеслось раздражённое фырканье.

Тай, наконец, меня освободил, я смогла сесть. Он выровнялся рядом, допивая настойку, поглядывая то на меня, то на Войку.

— Чтоб подушки не исколоть! — выдал коварный тип.

Или Войку во время повторного прохождения любовных игрищ! — ехидно добавила я, оставив этот комментарий не озвученным.

— Понятно! — меня хватило только на кивок.

— Ты свободна! — вдруг сказал советник.

Мне повторять дважды не нужно. Приказ я поняла, встала и собралась уходить с чистой совестью — план удался. Как хотела: заварку принесла, и быстро ушла, не задерживаясь и не болтая. Но тут Тайрелл внёс некоторую поправку в собственные слова.

— Не ты!

Я обернулась. Войку опять посылали, и это её злило. Её впору было показывать детям в качестве примера: «Вот так, детки, выглядит бог ужаса, Бабай».

Она считала наше общение с советником — заговором чистой воды. К сожалению, развеять её додумки мне не суждено, как и избежать с ней встречи в неравном бою за право владеть мужчиной (хоть мне оно совершенно ни к чему!).

Сестра старалась скрыть бурю ненависти и злобы овладевшую ею. Поклонилась и вышла, на прощание, одарив меня презрением.

Тай сидел среди подушек из голубого шёлка и пристально на меня смотрел.

— Что ты затеял на этот раз? — повторно спросила я, чтобы окончательно уяснить, чего от меня ожидают.

— Опять за своё? — расстроился он. — Не веришь? Почему ты такая?

— А ты почему такой? — уставилась на него я.

— Какой? — уточнил он. Ему было интересно услышать какого я о нём мнения, поэтому объяснение его разочаровало.

— Притворяешься. Постоянно!

Тай отвернулся. Вздохнул и решил открыться:

— Притворяться меня вынуждает общество, в котором я вырос. Позволь тебе рассказать кое-что о жизни в стенах замка. Каждый дворянин желает власти, и пойдёт на всё, чтобы этого добиться. Все будут улыбаться тебе, хвалить, просить о помощи и говорить, какой ты хороший… Но только отвернёшься — оболгут, предадут, и возможно, убьют. Чтобы выжить в этой темнице, нужно учиться пользоваться тем же оружием. Быть в два раза хитрее, умнее, расчётливее! Так что, прости, если задел тебя…

Сейчас Тайрелл не притворялся. Я представила, как тяжело приходилось начинающему молодому советнику. Наверняка, чтобы занять свой пост парню пришлось пройти не одно унижение, найти выход из грозящих казнью передряг и постоянно следить за чистотой собственного имени, в то время, как враги ночи на пролёт только и строили планы, как бы свергнуть заносчивого мальчишку. Советник — должность серьёзная, влиятельная.

Кто постоянно находится подле властелина судеб? Кто принимает участие в вынесении приговоров? Кого мучает совесть, если допустил ошибку и невинного человека приговорили к повешению? Конечно, советнику при короле. Мысли правителя заняты ведь другим. А ведь находятся такие очаровательные людишки, стремящиеся донести свою правду до короля. И не важно, что она искривлена призмой их собственного алчного сознания. Они очень хотят задурить повелителю мозги и править страной, если не собственными руками, то при помощи послушной куклы. Думаю, таких вот «злодеев» на родине Тая было предостаточно. И ему приходилось сражаться с ними. Если хорошенько подумать, то становится ясно, отчего именно его отправили в путешествие вместе с принцем. Женишок же дурень — и пары-тройки слов нормально связать не сможет. А Таю, наверняка, придётся следить за всеми разговорами на балах, и тихонько нашёптывать правильные политически корректные речи. А что будет, когда Улиан познакомится с принцессой? Неужто и тут несчастному советнику придётся прятаться за пологом и подсказывать, как соблазнить будущую супругу?

Ох, не лёгкая у него работа! Я положила руку на его плечо — пытаясь таким детским жестом успокоить.

— Ещё ты мудрый, справедливый, смелый! Быстро находишь подход к любому. Можешь увлечь за собой… — Добавила я, чтобы он не подумал, будто хороших качеств не заметила. — Ты анализируешь всё происходящее. С лёгкостью делаешь выводы, и чаще всего правильные. Может быть, поэтому люди идут за тобой, прислушиваются, уважают.

Тай заулыбался, смущённо встряхнув головой.

— Было у кого учиться!

Я вспомнила слова Тая о его отце, и поняла, что тем самым мудрым учителем был он.

Потом советник внимательно посмотрел мне в глаза, и снова повторил вопрос:

— А ты не признаёшь границ, и не принимаешь правил. Для тебя нет разницы между богатыми и бедными. Будь перед тобой сейчас король, а не я, ты бы вела себя также расковано. Ты честная. — Отплатил целым списком комплиментов он, забыв, как не так давно жаловался, что я ершистая и вредная.

Я застеснялась. Чаще мой слух услаждали упрёки. Все считают меня глупой, пустой, ленивой. Только Тай видел меня особенной.

— Поэтому мне хочется проводить с тобой время. — Он придвинулся ближе, положил руку поверх моей, и я замерла, боясь пошевелиться.

Слава Богине, именно этот момент командующий Ольгерд выбрал для того, чтобы явиться в шатёр советника. Застав нашу немую сцену, он попросил прощения за вмешательство и, потупив взгляд, собрался уходить. Но Тай остановил его.

— Ольгерд, ты что-то хотел обсудить? — обернулся к нему он.

Я вздохнула с облегчением. В этот раз от притяжения советника меня спас его же друг! О, Богиня, неужели он так коварен? Неужели это твой великий муж, Линкаран, наделил сына своего каким-то хитрым оружием, чтобы он мог с лёгкостью затуманивать здравый рассудок твоих дочерей, Всевышняя?

Пока я молилась, командующий то и дело посматривал на меня, едва заметно улыбаясь в тонкие усы.

— В нескольких часах езды — деревня. Можем завтра сделать там остановку и набрать провизии. Если ты не против. — Проговорил он.

— Хорошо. — Согласился Тай.

— Спокойной ночи! — поклонившись, Ольгерд вышел.

Тай повернулся ко мне, а я всё ещё глядела вслед покинувшего нас командующего.

— Почему он всегда такой мрачный? — задумалась я, и Тай ехидно улыбнулся.

— Ну, сегодня же он смеялся, когда ты ехала с ним. Кстати, это первый раз я видел его таким расслабленным в обществе женщины, за очень долгий период времени!

— Вот и я о том же! Амазонки обычно производят на мужчин, ну, сам понимаешь какое впечатление… — попыталась изложить свою мысль я.

— В смысле, интерес и желание? — всё равно уточнил Тай.

— Да! — буркнула я. — А он… Его не интересуют ни Войка с её пышными формами… Даже ты попал в её сети! Он же не смотрит в их сторону совершенно. Он, что, не любит девушек?

Тай развеселился так, что согнулся пополам, схватившись за живот. Я пнула его, в надежде, что он успокоится.

— Нет, Ори! Ольгерд смотрит на женщин, просто с тех пор, как… — советник перестал смеяться. — Хорошо, я расскажу тебе всё от начала до конца. Когда я был маленьким, то часто проводил время в доме Ольгерда. Его отец бел жестоким и кровавым военачальником. Война была его призванием! Но даже в обычной спокойной жизни он оставался таким же кровожадным, как на поле брани. У него было много жён и все они умерли не своей смертью. Мать Ольгерда на его глазах выбросилась из окна, доведённая до безумия побоями и издевательствами отца. Генерал Дот очень любил причинять боль слугам и всем, кто его окружал. Ему нравилось наблюдать за страданиями, играть с чувствами людей. Спасало только одно — он часто уезжал, принимая участие в разных военных кампаниях. Только после его отъезда в поместье наступал рай. Тогда мы познакомились с Элиной, дочерью прачки. Красивая, добрая девушка. Мы оба влюбились в неё, и часто проводили время вместе. Но когда подросли, она выбрала Ольгерда.

— Странно! — съязвила я.

— Думаешь? — нахмурился он.

— Прости. Я буду молчать. Продолжай!

— Ладно. — Он набрал больше воздуха, тяжело вздохнул и заговорил. — Так вот. Свои чувства, ясное дело, они хранили в тайне. Тебе, наверное, будет не понятно. Но в нашем обществе не принято любить — часто женятся из корыстных побуждений. А неравные пары дворянина и простолюдинки осуждаются. Да и страшно было подумать, что сотворил бы генерал с непокорным сыном и его женщиной. Не знаю, догадывался ли он?! Но долго это не могло продолжаться. Мы хотели увезти Элину. Уже всё продумали до мельчайших подробностей. Ольгерд собирался отправиться на службу в королевскую армию, и забрать девушку с собой. Там обосноваться недалеко от корпуса и жениться на Элине. Тогда бы они жили вдали от отца, и никто не помешал бы их счастью.

Тай задумался. Его лицо стало печальным настолько, что мне захотелось его утешить, остановить развитие болезненной темы. Но он слишком втянулся в водоворот прошлого.

— В тот день мы отправились на охоту. Мы не знали, что генерал вернулся и уже приметил молодую, красивую прачку. Он взял её силой. Слуги рассказывали, что крик стоял на всё поместье. Но никто из слуг не посмел вмешаться. А когда мы вернулись…

Он нервно сглотнул, уставился на свои руки, будто винил их за то, что подвели. Затем ломал пальцы, крутил кружку, но, так и не успокоившись, продолжил:

— Она… Нам пришлось вытаскивать её из петли в конюшне.

Тай снова замолчал. Я представила насколько было больно не только ему, а в первую очередь командующему. У самой сердце сжалось.

— Ольгерд порывался убить отца. Мне пришлось потратить всю свою силу убеждения, чтобы уговорить его остановится, доказывая, что, убив его, он станет таким же негодяем. Ольгерд послушался и на какое-то время притворился достойным сыном. А спустя два года генерал лежал на смертном ложе, сражённый (хотя я считаю, что его так боги наказали) жуткой болезнью, весь в язвах, и просил прощения у отпрыска. Но Ольгерд сказал, что никогда не простит смерти двух любимых женщин: матери и Элины. Дот умер захлебнувшись собственным бешенством. Тогда же мы оба дали клятву на могиле Элины, что постараемся исправить жестокое общество хоть немного. В общем, с тех пор Ольгерд и не заглядывается на других женщин.

— Потому что до сих пор любит её? — завершила я вместо Тая.

— Да, — кивнул он.

Драматическую тишину нарушил мой желудок, громко поведав свою печальную историю голодания с раннего утра.

— Я сейчас! — Тай вскочил на ноги и бросился к выходу. — Сиди здесь и никуда не выходи!

Вроде его кто-то послушался! Я тут же поднялась и высунула длинный любопытный нос на улицу, подсматривая за советником.

Весь лагерь спал и видел седьмой сон. У костра лежали двое охранников, а над ними караулил Кроха. Тайрелл тихо двигался к повозке, на которой дремал кухарь, крепко прижимая к груди кусок безумно вонючего сыра. Советник воровато огляделся, сунул руку в один из мешков, пошарил там и, извлёк что-то съестное. Так же быстро и незаметно он вернулся к шатру. Я плюхнулась на подушки, усиленно делая вид, что сижу тут одна-одинёшенька, скучаю. Он с порога раскрыл мой обман, но ничего говорить не стал. Сел рядом и протянул буханку хлеба. Я разделила её пополам, протянув ему кусок.

— Удивительно, что ты всё ещё здесь! — отщипнув от хлеба, сказал он. — Чтобы удержать тебя мне постоянно приходится что-то выдумывать. Это так утомляет, ты даже представить себе не можешь.

— А зачем меня удерживать? Ты просто разговаривай со мной! — не подумав, сказала я и только сейчас поняла, почему он так странно на меня смотрит — он то и пытался со мной говорить, только я не слушала. — Прости!

Он протянул мне руку, ладонью вверх и сказал:

— Ори, я предлагаю тебе дружбу! Ты примешь её?

Я перевела взгляд выше, заглянула в его зелёные глаза: тёплые, мягкие, хранящие безумно важную тайну, которую тут же предлагают разгадать, зазывая весёлыми огоньками. Я поняла, что отказаться просто не смогу!

— У амазонок же могут быть друзья мужчины? — испугавшись моего продолжительного молчания, уточнил Тай.

— Могут! — я положила свою руку в его ладонь. Он повеселел.

— Но спать я здесь не буду! — на всякий случай предупредила я.

— Как хочешь! — согласился он, принимая моё мнение.

Только я поднялась, как вспомнила, что и кто меня ожидают там, во дворе! Войка, наверное, единственная, не спит, мечтает о моей гибели. Трусливо захотелось жить и как-то отсрочить встречу с безумной соплеменницей. Я покосилась на распластавшегося среди подушек советника, отчего-то задумчивого и печального.

— Спать я здесь не буду… Но не сегодня! Так что подвинься! — Пихнув его в бок, я умастилась рядом, стараясь не глядеть на Тая. Но слышала, как он улыбался.

— Я не против! — раздался его голос над моим ухом.

— Только держи руки при себе! — предупредила я.

— Хорошо!

Повисла тишина. Сон не шёл по мою душу.

— Расскажи мне ещё одну историю о твоей бабушке. Что-то, чего я ещё не знаю… — Попросил он.

— Нашёл сказочницу! — Недовольно пробурчала я, и развернулась к нему лицом. — Но одну, и ты уснёшь!

 

Глава 11

Невидимая битва

Фая рассказывала сегодня историю о битве Златоусого, обороне Южных Врат, зачистках, проводимых за стенами города. Наверное, как всегда вдавалась в подробности, повествуя о мечах, кольчуге, и как отменно владели приёмами парни из армии великого короля. Ей всегда запоминается только то, что связано с оружием. Я же храню в памяти другие эпизоды.

Сразу после помощи Златоусому компания колдунов, опасаясь слишком настырного и совершенно ненужного внимания архимагов, продавших свои души, направилась к долине. Обычной, и ничем не примечательной. Таких сотни на нашем материке. Где именно она находится та самая, сказать сложно. Ведь Мойрус и его товарищи использовали магию передвижения, в которой бабушка совершенно не разбиралась. Да и некогда ей было вникать в тонкости волшбы. Знала она только то, что Алактус заплатил пятью годами жизни, отведёнными ему Всевышней, за раскрытие секрета, как запечатать мрак. Во всяком случае, такое условие в обмен на свои услуги ему поставил оракул — то странное существо в старом здании.

Не будем отвлекаться. Так вот. Десять человек небольшого отряда шли на смерть, прекрасно понимая, что никто не вернётся. Что ждало бы, если бы они не пошли на отчаянные меры? Потерять себя, подчиниться неизвестности — это казалось страшнее гибели. Останься они и смирись с участью, их поглотила бы Тьма. Возможно и мы не сидели бы сейчас, не говорили, если бы много лет назад горстка волшебников, амазонка и демон, не пожертвовали бы собой ради будущего.

Все шли молча, думали. Конечно, боялись. Кому хочется вот так добровольно отдать себя на растерзание, зная, насколько больно будет, тяжело и, что света впереди нет, надежды на счастье, любовь — тоже?

«Но если не мы, то кто?» — чётко отпечатывались мысли на лицах колдунов. Только мерный шум тяжёлых крыльев огромной птицы отвлекал их иногда от мрачных раздумий, и люди поднимали головы, чтобы в очередной раз посмотреть на улыбчивое лицо восседающей на горане амазонки. Она, судя по настроению, собиралась на пикник, а не на верную гибель.

— Ты могла и не идти с нами! — так, чтобы она это слышала, сказал предводитель магов известный многим как Алактус Мойрус.

— Могла?! — язвительно усмехнулась амазонка, зная, что он лжёт самому себе и ей заодно. — А кого же тогда принесёшь в жертву? Себя? Но ты ведь тоже в меню.

Маги опять опустили головы. Светловолосая девчушка по имени Лорина, крепко сжала руку идущего рядом кареглазого мага — Сетона. Старший брат отговаривал её от опасного похода, но сам же понимал, что оставить сестру просто не на кого. К тому же, Лорина оказалась фантастически упрямой. Селена застала сцену красивейшего скандала, когда колдуны только собиралась покидать стены славного города, правил которым Добран Златоусый. Тогда летели не только заклинания и камни, но и пух и перья — малявка превратила брата в курицу и грозилась ощипать. Курица очень обиделась и выросла на глазах до размеров крупной лошади. Погоняла девчонку по двору и чары мигом сняли!

— Чему ты радуешься? — не понимала раздражённая поведением амазонки Лорина, у которой сердце из груди выскакивало только при одной мысли о беде, чьи лапы уже широко распростёрлись. Другие тоже поддержали её вопрос любопытством.

Улыбка Селены стала ещё шире.

— Предпочитаю наслаждаться возможностью дышать, смотреть на красоту леса и чувствовать ветер на своём лице! — пояснила амазонка ни капельки не задетая сердитыми взглядами снизу. — Нужно ценить и любить то, что есть…

— Пока есть! — очень громко вписался голос демона. — Радуйся, а то не успеешь!.. А то перед смертью не надышишься!

— Точно! — внезапно заставила орла спикировать немного ниже, прямо к Мойрусу Селена, и злобно покосилась на вспыхнувший крошечный огонёк у его плеча. Тот тоже глядел на женщину. — Алактус, а не окажешь ли мне маленькую услугу? Я вспомнила, что не сделала одну очень важную вещь в этой жизни!

— Какую? — тяжело вздохнул маг.

— Всегда мечтала выпороть одного наглого маленького демонёнка!

— Маленького? Демонёнка? — тут же взбесился Шисей, полыхая так ярко и неистово, что грозился из язычка свечи превратиться в костёр негодования. — Да ты знаешь сколько мне лет, писюха?!

Волшебники подавили накативший хохот, и придушенно хрюкнули.

— Да я старше тебя настолько… Да тебя на свете ещё не было, когда я поглощал дома твоих прадедов!

— Ага, а потом пресытился и решил попыхтеть в камине. Отпуск устроил, лет эдак на четыреста! — кивнула понимающая амазонка, но сверкнула ехидцей в глазах.

— Да я… Да я… — возмущался демон.

— В горле пересохло? Может водички дать? — и Селена протянула ему откупоренную фляжку, подумывая «совершенно случайно» опрокинуть немного воды на демона огня.

— Хватит вам уже! — прервал их перепалку Алактус. — Что вы всё время собачитесь?

— А нам так жить веселее! — пожала плечами Селена опять набирая высоту. Демон вспыхнул ещё разок и успокоился.

Вскоре отряд самоубийц сделал привал. Точнее их дорога окончилась у здоровенного чёрного провала в земле. Волшебники столпились вокруг ямы, гадая, какой та глубины. Шутница Селена не нашла ничего умнее, чем швырнуть туда камешек. Все замерли, прислушиваясь. Но звук падения так и не донёсся. Мойрус пожурил женщину за выходку, на что она ответила: «Какая разница? Она ведь всё равно знает, что мы идём!» И была права. Если это и есть портал, через который в мир пришла Тьма, то организованный амазонкой стук в дверь, должен был приманить хозяйку к топтавшимся на пороге гостям. Действительно. Какой смысл таиться, если Зло в курсе готовящегося переворота.

На долгие часы затаилось ожидание. Маги рассредоточились по поляне, вокруг ямы и, судорожно вглядываясь в её чёрное слепое око, замерли изваяниями. Селена сидела на земле, обтирая лезвие меча, и искоса посматривала на подготовку Мойруса. Он раскладывал перед собой амулеты, артефакты, всякие драгоценности и что-то шептал над ними, а потом выкладывал кругом, выставляя предмет перед каждым из друзей. «Скольких гадёныш обокрал!» — покачала головой амазонка, подсчитав количество сокровищ, и краем глаза заметила камешек, некогда отобранный ею у главаря клана воров Ночного Ворона. Изумилась, разозлилась, покосилась на мага. Мойрус грустно как-то на неё взглянул и пожал плечами, мол, ничего не мог с собой поделать — дурная привычка!

Бри обречённо глядела в небо. Оно наливалось пунцовыми красками, предвещая кровавую жатву. Солнце медленно скатывалось за деревья, прощаясь со своими детьми и желая им выдержать страшное испытание. На лицах мужчин играли желваки. Кто-то в приступе страха кусал губы, орошая подбородок собственной кровью. Каждый боролся с демонами внутри себя: страхом, трусостью, ненавистью, неверием… На какой-то миг ножки Лорины развернулись по направлению к тропинке. Она нервно покосилась на путь отступления, и не выдержав подбежала к брату, ухватив его за рукав, с силой дёрнула.

— Пойдём отсюда! Пожалуйста! — кричала девчонка, срываясь на слёзы, и упираясь пятками в грязь, не в силах сдвинуть парня с места. Тот только грустно на неё посмотрел и покачав головой, слабо улыбнулся. Сетон поцеловал сестру в лоб и тихо прошептал:

— Прости. Я должен!

— Уходи отсюда! — внезапно врезался в слух, заставив амазонку дёрнуться, голос ветра.

— Могу повторить то же самое, только что сказанное тем магом своей сестре! — нахмурилась Селена.

— Прошу тебя! — в мелодичном подвывании мягкого ветерка, слышались отчаянные мольбы.

— А кто спасёт тебя, твою семью, мою семью и сотни других семей? Людям нужна защита богов, а богам помощь людей! — с такой же горькой улыбкой, какой одарил девочку маг, проговорила Селена невидимому собеседнику, чувствуя, прикосновение прохладной руки на своём плече. — Вспоминай меня иногда! — попросила она кого-то.

Ветер стих. Амазонке стало тяжело на душе и больно, словно она осталась совершенно одна в пустыне. Но горестные думы, прервал маг. Мойрус поднялся и с решимостью отдал приказ:

— Простите всех, кто вас обидел. Сейчас, иначе не успеете. И убейте демонов в себе, чтобы Тьме не было за что зацепиться. Потому что ещё немного, — он указал на багровеющее небо. — И начнётся!

— Шисей прячься, смерть твоя пришла! — не выдержала Селена.

— Чего? — тут же показался тот.

— Ну, хозяин твой сказал, демонов мол, замочить надо до наступления темноты! Так, что давай миленький!

Алактус в который раз воздел глаза к небу, спрашивая у богов, почему у его спутников такой склочный характер? Демон тем временем, наградил амазонку сложным и заковыристым высказыванием, что та невольно смолкла и глупо моргала, постепенно краснея.

— Вот так подбодрил! — тихо выдала она, и, наконец, по площадке прокатился облегчённый смех магов.

— Ладно! Шутки в сторону, — выдохнул Мойрус. — Готовьтесь!

Гнетущая тишина давила бы на уши, если бы столпившиеся у бездны обращали на неё внимание. Но все ушли в глубины собственных душ, искоренять давнее зло, скопившееся за краткие годы существования на бренной земле немногочисленных товарищей по несчастью. Бри пыталась простить родителей, считавших её проклятой, и того парня, который предал её, став на сторону Тьмы. Лорина злобно косилась в сторону брата, а тот одним взглядом просил прощения за грядущую смерть, и что её прихватит с собой на другую сторону света. Остальные так же тяжело переносили последние минуты затишья. Селене было перед кем извиниться. Она призывала богов, обращалась к Всевышней, к её супругу Линкарану, просила смиловаться над магами, над всеми живыми существами, и только о себе не успела попросить. Не зная, услышали ли её молитву, женщина открыла глаза и ужаснулась.

Началось…

Из бездны, словно щупальца, поднимались клубы разумного чёрного дыма. Извиваясь, каждая призрачная клешня-змея выбирала себе жертву. Маги почему-то не замечали происходящего, замерли в оцепенении, словно впали в дрёму. Тьма пользовалась замешательством, проникая в их тела, заставляя с ненавистью впиваться взглядами друг в дружку. Компаньоны уже собирались проливать кровь. Только Мойрус и Селена оказались не настолько привлекательны для Зла. Точнее, для них у врага был совсем другой план, о чём они узнали уже мгновением спустя, когда перед Алактусом возник его двойник.

— Ну, здравствуй брат! — ухмыльнулся второй Мойрус.

Маг шумно втягивал носом воздух, как загнанный дикий бык, не собирающийся сдаваться без боя. Селена стояла достаточно близко, чтобы видеть, как его глаза затягивает чёрная пелена, буквально превращая их в провалы. Алактус готовился напасть. Посланник Тьмы прекрасно понимал это, и за секунду до вспышки пламени он исчез, чтобы снова появиться уже за спиной того, кого некогда назвал родственником. Остальные маги тоже разбились по парам. Причём Селена обратила внимание на одну очень важную особенность: оружие обращалось в сердце самого близкого и родного человека. Сетон, так переживавший за сестру, уже указывал на неё ритуальным кинжалом.

— Ты сейчас ведёшь к тому, — прервал меня внимательно вслушивающийся в повествование Тай, — что здесь есть нечто общее между легендой о двух братьях, в незапамятные времена принёсших страшную жертву?

— Да! Ты ведь знаешь, эту историю? Зекий и Ровий — родные братья. Любимым их занятием было — соревноваться во всём. Если один изобретал колесо, то второй придумывал телегу. Постоянная зависть и ревность привели к тому, что один из братьев заключил договор с неведомой силой и принёс ей в дар жертву, чтобы получить тайные знания. На алтарь он пролил кровь брата, перерезав тому горло. Так вот кровь родного человека стала пропуском для Тьмы. Дальнейшая история известна всем, кого в детстве запугивали этой сказочкой. Зекий действительно приобрёл знания, которые его и погубили. Он изобрёл машину, поднявшую человека в небо. Случайно на ней забрёл в страну чудовищ, которые им благополучно позавтракали. Но знаешь, что самое интересное? Я думаю, что Тьма жила в нём давно. И если уж говорить совсем на чистоту, то есть у меня подозрение, что попытавшись просчитать всё семейное древо предков печально известного Мойруса, выясниться, что далёким прадедом его был именно Зекий… Но продолжим.

Итак, Селена смотрела на ужас, творившийся вокруг неё, и впервые не знала, что делать: вмешиваться в драку близнецов или растягивать остальных, не позволяя им уничтожать друг друга. Вдруг колыхание лёгкого ветерка отвлекло её внимание. Она увидела, как его порывы заставляют дрожать чёрный дым, разбивают его на мелкие частички. Женщина крепче сжала меч. Луч поднявшейся луны благословил лезвие, придавая ему свечение звёзд.

— Я не справлюсь без тебя! — заговорила она с кем-то невидимым. — Пожалуйста!

И тогда ответом на её мольбу поднялся ветер. Сильный. Он кружил по площадке, где шла битва и сгонял чёрный дым в центр. А там уже стояла Селена и своим светящимся мечом притягивала Тьму, танцуя у края бездны. Лезвие выписывало красивые круги, словно чертя в воздухе загадочные знаки. Дым принял её приглашение. А когда меч амазонки вонзился в землю перед ногами женщины, то все частички Тьмы просочились в её тело, оставив в покое магов. Те с ужасом оглядывали поляну и друг друга, шокированные случившимся. По команде всё ещё отбивающегося от близнеца Мойруса, они заняли свои места и принялись нараспев читать заклинание, призывая души всего живого присоединиться в помощь.

У бездны согнувшись над землёй, крепко сжимая зубы и опираясь на меч, обжигающий руки, стояла амазонка. Глаза её налились кровью, и густые багровые слёзы стекали по щекам. Ветер трепал волосы, кружа вокруг неё, но ничем не мог помочь. Ведь сражение происходило внутри женщины. Тьма раздирала её изнутри, а она не шевелилась, не кричала, хотя адская боль туманила рассудок. Она чувствовала как мрак заполняет лёгкие, впивается когтями в печень, почки, подбирается к сердцу… Кашель вырвался из горла вместе с кровью… Голоса в голове приказывали подняться и обратить меч против недавних друзей. Рабыня повиновалась, казалось бы, покорно прошла к Мойрусу. Он даже не заметил её, увлечённый сражением с братом. Слишком сконцентрировался на чтении заклинания.

Пение магов стало громче и перешло на новый уровень, а вместе с этим воздух пропитался волшебством, и поляна загорелась синим призрачным сиянием, окутавшем людей словно туман. Артефакты расставленные по кругу словно звёзды зажигались светом один за другим.

— Твоя смерть пришла! — радостно проговорил, отвлекающий на себя внимание Говен, заметив, как амазонка с красными глазами подобралась к незащищённой спине брата, как уже примерилась, чтобы вонзить лезвие в плоть. Но прежде чем она смогла нанести удар, её охватило пламя Шисея, безжалостно терзая и пытаясь испепелить предательницу. Женщина в миг превратилась в ходячий костёр, но всё же позволила мечу испить чужую кровь… Кровь мага… Кровь Мойруса… Кровь Говена, в котором жила Тьма. Алактус, смотрел как его близнец, широко раскрыв рот, медленно распадается на мелкие куски, словно грязь, опадая на землю. Вот только рука погибающего, удерживающая кинжал, всадила лезвие между рёбер брату. А потом Говен исчез. От него остался только балахон. Алактус опустился на колени, зажимая рану рукой. Шисей, оставив терзать огнём амазонку, отступил, наконец, осознав, что она никогда бы не предала их дружбы. Почти превратившаяся в огарок, рядом с магом стояла женщина, плачущая кровавыми слезами.

— Никто не сможет управлять мной! — проговорила она, не в силах разжать от боли челюсти. — Покончим с этим!

— Но… Я не… — отшатнувшись и с горечью глядя на неё проговорил Мойрус.

— Делай, маг! — рявкнула на него совсем чужим голосом амазонка, возвращаясь к краю бездны.

Мойрус сжал волю в кулаке и поддержал речитатив друзей. Сейчас каждый протянул правую руку вперёд, ладонью к верху и ритуальным кинжалом полоснул по коже, позволяя амулетам напитаться свежей кровью, отданной по собственной воле. Тьма взбесилась, поднимая из глубин все самые страшные кошмары. Они набрасывались на волшебников, потроша разум. А Селена стояла, готовясь к финалу… к прыжку в пропасть. Мойрус с трудом смог преодолеть наваждение ужасов, и подошёл к ней.

— Прости, — прошептал он, занося над женщиной нож.

Не дожидаясь его действий, она сама пошла навстречу лезвию, приняв его в самое сердце. Синева очерченной поляны, сменилась багровой краснотой, и женщина, расставив руки, словно опалённая солнцем птица рухнула вниз. Прямо в бездну.

Маги так и не смогли выйти из транса. Их глаза сияли голубым холодным огнём. Губы без остановки шептали слова заклятья. Лорина бросилась на брата с кулаками, пытаясь вывести его из этого состояния, но не смогла. А спустя ещё несколько мгновений все присутствующие на поляне пали замертво отдав остатки сил чёрной бездне, чтобы закрыть проход.

— Подожди! — возмутился Тай. — По твоим словам, Селена погибла. Но я видел её живой. Может я чего-то не понимаю?

— Ну, — я пожала плечами. — Она и сама не могла объяснить, что именно произошло. Но на рассвете её тело, исцелённое от ожогов нашли на поле брани у стен королевства Южных Врат. Отыскал её лично Добран и проследил, чтобы храброй амазонкой занимались лучшие лекари. Думаю, если ты внимательно слушал и помнишь, как бабушка вместе с Златоусым подсматривали за магом, Оракул тогда сказал нечто очень важное, по поводу отдающего и жертвующего. Короче, боги смилостивились. Ведь жертва касалась и их тоже. Они дали бабушке ещё один шанс на новую жизнь. А доблестная и уже легендарная Селена пришла в себя в палатах дворца. Король не забыл напомнить ей о своём предложении разделить судьбу и трон, даже пытался соблазнить. Но… Ба провела в его дворце около месяца, может двух, и, однажды, утром исчезла из его палат.

— А он искал её, и так не женился, — подытожил советник, грустно вздохнув. — Жестоко! Я думал это так, красивая легенда…

— Каждый сам выбирает свою судьбу. Она сделала выбор. А что касается легенд, то в каждой из них есть доля правды. Просто рассказчики обычно замалчивают некоторые моменты.

Тай ещё раз шумно выдохнул и уставился отсутствующим взглядом в пол.

— Ладно, — ткнула его в плечо я, чтобы хоть немного отвлечь от тягостных дум. — Давай спать.

 

Глава 12

«Окстись! Ящер!»

Когда настало время просыпаться, нас, измотанных ночной беседой, разбудила Войка. Я порадовалась тому, что по-прежнему нахожусь рядом с советником — при нём рука моей соплеменницы не поднимется в покушении на мою никчёмную жизнь. Так что план был совершенно чётким — держаться поближе к Таю пока ярость Войки не убавится. Короче, тактика моя заключалась в том, чтобы притвориться «валенком»: беззаботно болталась вокруг советника, шутила и обсуждала погоду. Он то и дело посматривал сначала на свою «ярую поклонницу», потом на меня и ехидно ухмылялся. Стоило Войке оставить нас на пару минут, как Тай принялся за своё. Преградив мне путь, злорадно поинтересовался:

— Тебе так понравилось моё общество, что ты не торопишься меня покидать?

Могу поклясться, что этот подлец итак знал причину моего пребывания рядом с ним, и просто из вредности надо мной издевался. Я изобразила гримасу страсти и, прижавшись к его груди, заговорила томным голосом:

— За эту ночь, я поняла, что просто не могу больше находиться вдалеке от тебя! — после чего перешла на обычный тон, оттолкнув его от себя. — Есть просто одно недопонимание, которое нужно устранить, только позже…

— Из-за Войки? — выдал себя советник.

— Вот спрашивается, если заметил, чего притворяться? — разозлилась я, и вышла из шатра.

С сестрой по оружию всё равно пришлось пообщаться. Во время завтрака, она схватила меня за шиворот, потребовала, чтобы я взяла с собой меч, и мы, почти как подруги, в обнимку, отправились на прогулку в кусты. Где, скрывшись от посторонних, приняли боевые стойки для атаки.

— Не нужен он мне! — защищаясь, объясняла я, когда Войка со всей свойственной ей яростью нападала, орудуя мечом, как топором. Ветки вокруг разлетались в разные стороны. Меня их участь обходила стороной — пока я целеустремлённо защищалась, парируя удары.

— Он должен быть моим! — рычала она, распаляясь в своей злости.

— Забирай, — милостиво позволила я, не успела проследить за манёвром, поэтому пропустила удар и, лезвие вспороло кожу на плече, распоров рубаху и оставив на руке ровную рану. Пошла кровь.

— Если он не отвечает тебе взаимностью, претензии выставляй не мне! — разозлилась я, бросившись на неё. Войку мой порыв напугал. Глаза её округлились, когда лезвие моего меча перед лицом сестры выписало равномерные круги в обе стороны, как двойное колесо. Она подставляла свой клинок лишь для защиты, отступая. В результате мне удалось сгруппироваться, и неожиданно ранить её в ногу. Бой на несколько секунд прекратился.

— Зачем ты вертишься вокруг него, если он тебе не нужен? — обиженно спросила она, придерживая рану.

— Воя, — устало ответила я, опуская меч. — Была бы моя воля, я бы к нему вообще не подходила! А почему ты так вьёшься вокруг него?

Она снова заняла позицию, приглашая к продолжению. Я подавила усталость и не желание драться с ней, даже позволила ей атаковать первой. Чем она с удовольствием воспользовалась, обрушив на меня одну из своих неповторимых техник владения мечом — «поток»: когда лезвие плавно и неожиданно меняет траекторию, обтекая твою защиту, колит цель. Я поняла, что она всерьез настроена прикончить меня. Пусть раньше одна из лучших, Войка, считала меня ничтожеством, о которое и руки марать не стоит. Но сейчас, она без оглядки бросилась атаковать лучшими приёмами. И на кого тратятся все эти силы? — На глупую соплеменницу. Сделав для себя открытие, я всё же не понимала из-за чего сыр-бор и, изредка отвечая на удары, пятилась, выжидая момент и размышляя, почему бы и не поддаться?

В разгар нашей «мирной беседы» из кустов появилось любопытное лицо Тая. Оценив ситуацию, он встревожился.

— Что вы делаете?

— Разговариваем, не видно? — отбив очередной удар, грозивший оттяпать мне пол правой руки, ответила я.

— Может, прекратите? — не пожелал удалиться он.

— Тай, — обратилась я, — Уйди!

Он последовать моему хоть и грубому совету не собирался — наоборот, нагло уселся на траву, и стал наблюдать, сжимая эфес собственного меча, будто размышлял в какой момент лучше втиснуться между нами. Мои нервы сдавали. Драться при свидетелях не слишком приятно, учитывая, что оный — причина драки.

Войка сдаваться не намеревалась тоже, и присутствие Тая её совершенно не смущало. Последнее я определила по силе ударов. Она хотела доказать, что сильнее и мужчина должен принадлежать ей! Мне оставалось только защищаться, ведь убить соплеменницу, да ещё и по такой глупой причине — проклятье.

Бессмысленная дуэль могла продолжаться бесконечно. Как ни странно, усталости я не чувствовала, а Войка была так взвинчена, что меч не опустила бы даже перед снизошедшей к ней Богиней. Так что, передо мной стоял выбор: подыграть и сдаться, либо победить — но зачем?

Тем не менее, всё решилось само-собой: Войка сделала выпад, ставший для неё серьёзной ошибкой. Дальше подействовала наработанная годами техника: шаг, удар, обманный удар, поворот — удар, и враг на земле, а ты держишь остриё лезвия прямо у его горла. Она лежала, глядя мне в глаза, прерывисто дышала, ожидая конца и не веря в случившееся.

— Тебе не понять! — прошептала сестра, совладав с собой. На глазах у неё собирались слёзы — такое я видела впервые.

Моя рука дрогнула. Да я и не собиралась убивать её. Наоборот, мне вдруг стало безумно жаль противницу, которая лишилась собственной гордости из-за мужчины. Я убрала меч и предложила свою руку, чтобы она смогла опереться. Но гордая шпионка оттолкнула примирительный жест, стёрла выступившую на губах кровь (она нервно кусала губы во время боя), и ушла. Проходя мимо советника, вскочившего на ноги, Воя печально посмотрела на него. Но он даже головы не повернул — все её усилия насмарку! Таю никто не нужен. Ни одна женщина не займёт в его душе достаточно места, чтобы вытеснить боль, причинённую тем миром, в котором он живёт. А после этой идиотской стычки со мной, Войку вполне могут опустить в ранге. Надо бы этому как-то помешать…

— Выяснили отношения? — недовольно поинтересовался Тай.

— Не совсем, — переводя дыхание, ответила я, решая, как поступить дальше. — А чего ты такой недовольный, не пойму.

Он действительно выглядел странно: напряжённая осанка, сложенные на груди руки, мышцы играющие на скулах, насупленные брови.

— Ничего… — пробурчал советник, и после многозначительной паузы сцедил: — Уже ничего!.. Пойдём!

Не разберёшь его. Что он опять себе надумал? Злой, как чёрт.

Я пожала плечами и пошла за ним следом. Отыскав Войку среди амазонок, отвела её в сторону и предложила никому не рассказывать о случившемся.

— Я проиграла, значит — проиграла! — ответила она, отвернувшись от меня, чтобы демонстративно зашнуровать мешок.

— Но… Для тебя же это было так важно. Может не стоит об этом никому знать?

Войка ничего не сказала, поставила ногу в стремя. В моём сочувствии она не нуждалась. Я расстроилась ещё больше. Наверное, стоило проиграть. И какая оса меня укусила, вспомнить последние уроки по ближнему бою?

* * *

Мы уже ехали по дороге к деревеньке, о которой вчера рассказывал командующий.

Дружба с советником обязывала ко многому. Например, ехать позади свиты принца, в которую теперь входила ещё и Войка. Я смотрела ей в спину и пыталась понять, что заставило её так неистово себя вести. Но в голову ничего путного не приходило. Выйдя из пучины раздумий, приводивших в упадок моё настроение, я прислушалась к разговорам окружающих. Фая и Кроха обсуждали, возможное сходство лошадиных задов с выражениями лиц обеих горделивых амазонок из свиты принца. Командующий Ольгерд, посчитав, что его высочеству Улиану и так достаточно охраны (впереди, возглавляли колонну трое здоровенных скучающих вояк и две следопытки из нашей общины), предпочёл вести беседу о погоде, мечах и модных спортивных течениях с Тайреллом. Моя кобылка плелась рядом с Хором советника. Чёрный скакун с единственным белым пятном на лбу, не зря был прозван именем ночного мракобеса — этот конь обладал жутким характером, совладать с коим не мог и сам Тайрелл. Моя Ши была практически одного с ним роста, хоть в её роду и были замечены тяжеловозы. Несчастная моя девочка косилась на скакуна с опаской, потому что этот гад несколько раз пытался толкнуть её в круп, своим мощным задом. Замечая хитрые манипуляции своего коня, Тай каждый раз пресекал его порывы, издавая странный звук языком. Самое интересное, что Хоро понимал его, но всё равно подозрительно хищно косился на Ши — съесть, что ли, хотел? Никогда не встречала плотоядных коней, но не удивляюсь, если этот гад из такой братии.

Мои друзья плелись рядом, ведь в одиночестве сопровождать высокопоставленного нового друга без своих старых, менее властных, я отказалась. Причём Фая была в восторге, а Кроха сопел под нос, мысленно заплевав советнику всю спину.

— Может быть и с ночёвкой остановимся там? Мы ведь не на войну собираемся. — Предложил командующий, прервав тему соревнований.

Я, наконец, поняла почему он внушает мне такое глубокое уважение: помимо, суровой внешности и уверенности в каждом жесте, в нём тоже хранилась нераскрытая тайна, часть которой я уже знала.

Тай кивнул, соглашаясь на его предложение.

— Уль… — крикнул он, но тут же осёкся и исправил манеру обращения к принцу едущему впереди. — Ваше высочество, как вы считаете, может, переночуем сегодня в деревне? Думаю, Ихтиар будет не против, если мы временно воспользуемся его гостеприимством.

— Даже если он об этом и не узнает… — исподтишка прокомментировала я, чем заслужила неодобрительный взгляд командующего, а потом и Тая, и тут же покаянно опустила голову.

Возможность поспать в более или менее приближённые к привычным для принца условиям, осчастливила его высочество как манна небесная. Он даже в седле подпрыгнул. Но его самозабвенная персона, конечно, не могла выказать такую низменную тягу к перинам, поэтому принц обошёлся одобрительным жестом руки. Ольгерд обогнал свиту и отдал приказание.

— Господин советник снизойдёт до ночлежки в харчевне? — я, конечно, не могла промолчать.

— Ты же будешь рядом! — его самодовольную улыбочку хотелось стереть чем-нибудь острым. Может быть, потому что на всех она действовала обезоруживающие, и на меня в том числе — являлось причиной моего отчаянного сопротивления.

— А тебе, что одному страшно? Бабуя боишься? — другой на его месте, типа Крохи, сразу стал бы отнекиваться, доказывать какой сильный и смелый. Но — нет. Тай присмотрелся ко мне и улыбнулся.

— Конечно. А вдруг, он из-под кровати как вылезет…

Советник изобразил «страшно мне страшно!», чем рассмешил меня. Когда я успокоилась, он всё с той же красивой улыбкой изучал моё лицо.

— Что? На монстра Бабуя похожа? — нахмурилась я, не привыкнув к такому вниманию.

— Нет. Просто… — до конца он так и не договорил, зацепив моё любопытство. Уловив момент, замолчал, хитро сверкнув глазами. Потом отвернулся, чтобы передать какой-то тайный код подмигиванием Ольгерду.

Войско грянуло в тихую деревеньку шумным облаком саранчи. Оголодавшие воины бросились в ближайшую и единственную харчевню, что совершенно взбесило ревнивого кухаря, пообещавшего приготовить такое варево, от которого всё войско на неделю в «окопы» заляжет. Советник, вместе с командующим обосновались на втором этаже небольшого и обветшалого домишки местного трактирщика, естественно служившего ему не только личными хоромами, но и рабочим пространством. Никто не сомневался, что его высочеству предложат заночевать в доме главы этого селения (только там отыскались перины), причём самого главу нагло выпхнут во двор. Толстенький невысокий мужичок, усатый, с пробивающейся сединой, безропотно отправился проводить предстоящий вечер всё в том же трактире, подальше от склочной жёнки.

Нас же с Файкой отправили проситься на постой к местной ведьме. По крайней мере, её таковой считали. Оно и понятно. Дом её выглядел очень отпугивающе: обросший паутиной, покосившийся, крыльцо накренилось, и главное — повсюду к потолку были подвешены связки различных трав, чеснока и лука. Я бы приняла бабку за самую обычную знахарку, целительницу или травницу, если бы не злющие глаза и действительно потусторонняя внешность. Скрюченная старушка, очень преклонного возраста с длинными спутанными косматыми седыми волосами, укутанная в дряхлые лохмотья, стояла в нескольких шагах от калитки, пристально рассматривая двух глупых амазонок, топчущихся и не решающихся заговорить. Не приятно было ощущать на себе взгляд этой змеи. Я поморщилась и получила локтем в бок — Фая переложила на меня миссию увещевания старой карги. Сделав шаг вперёд, я напомнила себе, что к старшим нужно иметь уважение, и приветливо поинтересовалась:

— Есть ли в вашем доме, бабушка, свободное место?

Невинный вопрос не возымел ответа. Старуха лишь сощурилась.

Фая отступила назад, спрятавшись за моей спиной. Тоже мне, рыцаря нашла!

— Примите нас на ночлег, пожалуйста! — умоляющее заныла я, и кажется, нытьё подействовало (если не на жалость, то на нервы).

На нас смотрели с прежней неприязнью, но старуха скрипучим, как не смазанная дверь, голосом промолвила:

— Проходите… — И гаденьким намёком добавила: — Коли не боитесь!

Прозвучало это не то как вызов, не то как издевательство. Я так и не определилась. Но гостеприимством в этой деревушке не пахло вообще, так что выбирать не приходилось. Тем временем хозяйка развернулась к нам спиной и медленно зашагала к дому, причитая о больных суставах, старости и полагающихся её возрасту недугах. Мне стало интересно, сколько прожила и повидала на этом свете ветхая женщина. Но спрашивать не стала — боялась узнать правду.

За изъеденной временем покосившейся деревянной дверью обитало облако пыли и смрада. Паутина в каждом углу была хорошо продуманной частью обстановки, прикрывающей трещины в стенах. Я чихнула, и тут же услышала «Не хворай, деточка», после чего тот же скрипучий голос отвернувшейся старушки добавил: «Занесут мне тут хвори всякой». Меня это разозлило до боли — в детстве я здоровьем не могла похвастаться, а другие амазонки за это обзывали «Ори — хворь» или просто «Хворь». Сработал защитный рефлекс — повернуться и ответить так, чтобы обидчик язык прикусил. Но упомянутую часть тела пришлось прикусывать самой, — всё таки в гостях, и СТАРШИХ НАДО УВАЖАТЬ.

Нас провели в отделённую, справа от кухни, комнатушку, в которой давно никто не жил, кроме плесени, пауков и прочих. Старушка предпочитала спать на печи. Так что мы приняли дар почти безропотно.

Расчихавшись Фая выскочила на улицу, и вернулась обратно уже с самодельным веником. Промчавшись мимо замершей в ужасе старушки, она нырнула в облако пыли и объявила нечистой силе войну до победного конца или минимум — порядка в избе. Но бабка, ни с того ни с сего, завопила как резаная, когда Фая стала собирать веником паутину в передней. Чтобы больше не нервировать старушку битва за освобождение мира от грязи временно передислоцировалась в нашу комнату. Пока выметались пыль и всяческий мусор из-за двери доносились причитания: «Что делают! Что делают паразитки!».

Не любила бабушка чистоту, очень не любила! Может потому, что за долгие годы пауки и тараканы стали её единственными собеседниками, а честолюбивые амазонки многолапых друзей крова лишали!

Спустя какое-то время причитания за дверью прекратились. Я даже испугалась, не случилось ли чего со старушкой. Может мы своей уборкой так заставили её понервничать, что у несчастной сердце схватило?

Мы выглянули: в кухне полным ходом шла готовка позднего обеда. Файкин желудок мгновенно и очень громко отозвался на запах бульона.

— Деточки, сидайте за стол. Что стоите? — более умасленный, но такой же скрипучий старческий голос застал нас врасплох в дверном проёме, принюхивающихся и вытирающих слюни. Обе мы рухнули на грязный пол, не удержавшись на ногах от такой разительной перемены — на лице карги скалилось подобие улыбки, смахивающей больше на оскал злобного животного.

Меня её внезапная благосклонность насторожила. Пока я раздумывала над поведением хозяйки, Фая уже умастилась за столом перед манящей полной тарелкой каши отваренной на бульоне. Судя по запаху, это было что-то очень съедобное. Даже меня взял в плен изголодавшийся аппетит, насильно притащив к столу и усадив. Но трезвый и пытливый разум всё ещё оценивал заманчивую пищу. Старушка отвернулась к нам спиной. Я схватила подругу за руку. За ту, которая уже тащила ложку ко рту. Меня едва не прибили! Сестра может и оторвать пальцы за попытку лишить её завтрака, обеда, ужина или просто куска хлеба!

Подруга непонимающе уставилась на меня. Хорошо хоть по лицу не съездила.

Я покачала головой. Фая замерла, ожидая пока порошок из маленького серого мешочка украсит золотистую кашу мелкими чёрными крупинками. После походов в компании недоверчивого мага и дружбы с одним известным королём-ловеласом, моя бабушка увлекалась изготовлением лекарственных порошков, спасающих от отравлений различными ядами. Ей даже удалось вывести хитрый рецепт от несметного количества смертельных отваров.

Когда старушка снова повернулась к нам лицом, Фая с жадностью уминала угощение.

— Так вкусно! — похвалила стряпню амазонка, набив рот приправленной кашицей.

Морщинистое лицо старушки исказилось разочарованной гримасой. Не ожидала она, что её блюдо так понравится гостьям.

В этом доме расслабляться особо не стоило, и надеюсь, Фая тоже это поняла.

Осилив кашку, мы поднялись из-за стола. Отблагодарив, готовую кусать локти хозяюшку, сытые и добрые амазонки вышли на улицу осмотреться.

Вот, что показалось мне здесь ненормальным — количество молодых девушек. Лучше сказать отсутствие девок, как таковое.

— Интересно, у них тут, что мор недавно прошёл? — Фая думала о том же, вышагивая вдоль длинной улицы.

— Ага. Их всех наша хозяйка накормила! — пошутила я, оглядываясь по сторонам. Но ни в одном дворе молодой девицы я так и не заметила.

— Кстати, об этом! Что это было в каше-то?

— Самой интересно. А ещё больше — за что и по что нас так невзлюбили. Не за уборку же травить!

Мы переглянулись и, вспомнив причитания старухи, расхохотались. Неужто и правда, за то что в её хате прибрались, она решила отправить нас хозяйничать на тот свет?

Но смех прервала грустная тишина — нам ведь предстояло провести ночь у этой карги. Мало ли что ей вздумается устроить под покровом темноты.

Уже более медленно мы двинулись вдоль заборов, опустив головы и размышляя, как бороться с вредной бабой. Почти дойдя до частокола ограждающего территорию селения, Фая остановилась, указывая куда-то вдаль. Шестеро мужиков угрюмого вида, вели двух печальных девиц. В руках ведущих были верёвки, на лицах ведомых — слёзы и истерика. Процессия напоминала похоронную, без самого виновника «торжества».

Внезапно из-за угла ближайшего дома выбежал, спотыкаясь и падая, раскрасневшийся парень. Догнал мрачную восьмёрку.

— Стася, если тебя ему отдают, я тоже жить не буду! — вопил истеричный молодой человек, напоминающий по размерам Кроху. Он хлопнулся на колени перед длиннокосой девушкой. И оба теперь заревели навзрыд, ещё и подружка влюблённой за компанию дополняла своими всхлипами слезливую какофонию.

— Уди Ростик отсель, не до тебя сейчас! — отпихивал жениха старик, стараясь не смотреть в глаза пареньку.

— Батя, одумайтесь! Это же дочь ваша, единая! Отпустите её со мной, мы уедем, она жива останется! — слёзно умолял хлопец.

— Чего это они? — не выдержала я, обращаясь к подруге, но та уже надвигалась на шумную толпу, примерив личину судьи.

— Эй! Мужики! — Фаина своим зычным голосом испугала несчастных представителей «сильного пола» (как они любят себя называть) настолько, что они скучковались за спинами рыдающих девах.

— Пади прочь, дева! — буркнул на неё старец, который только что усмирял истеричного воздыхателя собственной дочери.

Подруга насупилась, сжала кулаки… Но тут вмешалась я.

— Милейшие, что это у вас тут происходит?

— Идите к своим! Это наши дела! Вам в них — зась! — сунул Фаине под нос кукиш старик, и та сморщившись отвела его руку в сторону, в мою. А старец продолжил уже более печальным голосом, глядя куда-то в лес. — Староста не велел посвящать гостей!

Меня, как известно, приказы никогда ещё не останавливали. Я только шире заулыбалась, ближе подходя к главарю сумасшедшей шайки.

— А может это он зря? — Подначивала я, заметив, что дед итак сомневается. — Авось мы чем поможем! Вижу горе у вас тут, дяденька!

Старичок призадумался, почесал репу, оглядел наши с Файкой пояса, мечи на них, и сдался.

— Ящер злой у нас объявился. Уже год как девок требует! По две в месяц. Вот дочь свою приходится лично вести, — шмыгнул носом мужик.

— Кто такой этот ваш ящер? — не поняла Фая, представляя душегуба, в полном обмундировании, а того хуже — шайку бандитов, скрывающихся под гордым названием «ящуров пещерных».

Мужики покосились на неё, как на больную — Фая сладко ухмылялась, чувствуя битву. А судя по тому, как качалась её правая рука, она уже мысленно сражалась с четырьмя ящурами одновременно.

— В лесу гад живёт, — ткнул пальцем один из мужиков, в сторону чащи, из которой мы прибыли.

Странно, ведь мы не сталкивались с бандитами, хоть и долго шли! Может они нас побоялись, да решили не связываться с такой многочисленной толпой? А главарь их, Ящер этот, наверное за хитрость прозвище получил. Интересно, чего же Ихтиар не выслал сюда войско, чтоб разобраться? — раздумывала я.

— И что же он грозный такой? — Фаю невозможно было напугать, каким-то негодяем. — Что он вам такого сделал, что вы его боитесь?

— Грозится село сжечь, — опечалился дяденька, пиная ногой камешек.

По лицу подруги проскользнула хищная тень. Я приготовилась к предстоящим глупым подвигам во имя непроходимых деревенских тупиц.

— И что вы с девицами делаете?

— В лес ведём, к назначенному месту, потом привязываем к дереву… И всё! — вздохнул главный.

— Всё! — печально вздохнули, вторя ему, мужики.

При этом слове девицы взревели с утроенной силой, и я заткнула уши.

— Цыц! — прикрикнула на них Фая, а когда вой утих, предложила. — А давайте-ка поменяемся. Девушек вы отпустите, а мы вместо них пойдём.

У меня челюсть отвисла.

— Фая, ты сдурела? — оттащив её в сторону, уточнила я.

— Да чего там! — подбадривала меня подруга. — Что мы, с каким-то дармоедом не справимся? Мы же амазонки! Ты ж знаешь, Ори, я пятерых положить в миг могу!

— Ага, стоит только гороха наесться с бабушкиного огорода и к этим пятерым задом повернуться. — Злилась я. — Фая, но!..

Обрадованные мужики, уже прыгали вокруг нас, примеряясь, как бы связать глупых амазонок, запросто отдающих себя Ящуру. Предыдущие жертвы, не веря своему счастью, неслись прочь из убогого селения.

Пока Фая радостно связывала нас, показывая «неучам мужицким», как правильно узлы вязать надо, я смотрела на неё раззявив рот, и точно понимала — она тронулась рассудком! Если он у неё вообще когда-то был, то его, наверняка, прихватили те трое беглецов, чьи пятки сверкали за оградой села.

Окончательное убеждение, в том что Фая слетела с катушек посетило меня непосредственно в лесу, когда мы обе стояли привязанные к дереву и подруга с блаженной улыбкой на лице поинтересовалась у, не менее довольных таким оборотом событий, мужиков:

— Слышь дед, когда ваш Ящур придёт-то, долго ждать?

— Скоро, детка, ты главное, кричи громко! — с подозрительно хитрой интонацией произнёс старик, скрываясь в кустах.

* * *

Час стоим — никого. Два стоим — не торопится наш бандит за своим налогом. Фая запела от тоски. Тут-то Ящур и появился. Был он ростом не просто велик, а достигал рогами третьих веток на соснах. Именно — рогами! Потому как явилось за нами чудище с хвостом, пастью, когтистыми лапами и прочей атрибутикой нечисти. Дышало оно огнём и плевалось, вращало красными глазищами, внушая страх. Громко выругавшись, Фая в миг разорвала путы и с боевым кличем: «Окстись, гад!», бросилась на пришельца из сказок. Мне потребовалось времени чуть побольше, чтобы прийти в себя, убедиться, что зрение не подшучивает надо мной, и я не заразилась от Фаи слабоумием. Но огромный ящер действительно стоял на прогалинке и подруга бесстрашно дубасила его мечом по лапам, пасти и всему, что только напрашивалось на удар меча. Отвязавшись, я бросилась ей на помощь — Фая у меня только одна, хоть и со странностями. Когда я подоспела, она уже отрубила монстру один рог. И, взгромоздившись на его шее, победоносно рассказывала чудищу о его печальной кончине, коя последует в ближайшее время. Быстротой и реакцией ящур не обладал, так что забраться ему на спину не составило особого труда. А вскарабкавшись на хребет, я обнаружила кое-что интересное. Кстати, Фая сделала открытие одновременно со мной. Слишком легко отрезав второй рог ящуру, она присмотрелась и удивлённо заявила:

— Деревянный! — от досады всадила лезвие меча по самую рукоять в башку чудища она.

И тут началось совершенно невообразимое. Из пуза монстра вылез кричащий и недовольный мужичок, на носу которого красовались круглые толстые стёклышки, делавшие его глаза пучеглазыми, как у лягушки. Он бегал вокруг внезапно поникшего и объятого пламенем монстра, грозил нам кулаком и поносил такими словами, что у меня уши в трубочку свернулись.

— Нелюди! Сломали! — единственное не входящее в перечень неприличностей, уловил мой пристыженный слух.

Мы переглянулись, спрыгнули вниз. Фая поймала дяденьку за грудки и встряхнула. Но прежде, чем мы смогли чего-то внятного от него добиться, на полянке стало не протолкнуться: из кустов появились знакомые шумного мужичка. Они наставили на нас свои мечи, угрожая расправой. А потом какой-то гад подкрался сзади, и видимо, саданул мне по шее. Дальше был только красный туман…

* * *

С трудом разлепив глаза, я увидела подругу, сидящую рядом.

— Фая, тебя лечить надо! — первое, что сорвалось с моих губ, как только вспомнились события, приведшие нас непонятно куда. Кстати, а куда?

— Меня? Я покрепче буду! А вот тебя немножко надо подлечить! — спокойно ответила она, и прислушавшись к ощущениям, я заподозрила неладное.

Прикоснулась к губе — больно! На пальцах осталась кровь. Болели левая нога и рёбра. А ещё ныла спина, но это, как выяснилось, из-за того, что я лежала на холодном камне. Усадив своё тело, прислонившись к стене, я осмотрелась. Тёмное помещение, едва освещённое лучами солнца — пещера; толпа барышень в возрасте от 15 до 20 — пленницы. Значит, мы в логове ящура!

— Девушки из селения? — уточнила я, указав в сторону толпы.

— Да. Они здесь давно. — Поразила своей осведомлённостью подруга, явно не терявшая времени зря. — Эти подлецы всё хитро продумали. Их хренов изобретатель смастерил ту мерзость, машину с обликом гада. Компашка бандюганов отправляла его и нескольких своих на охоту. Те угрожали, показывали трюки с огнедышащим Ящуром, приказывали отдавать продукты и девок в жертву ненасытному монстру, за что зверь якобы оставит деревню в покое. — Рассказывала подруга, заглушая подвывание какой-то пленницы.

— Зачем им это всё? — я увидела, что свет пробивается сквозь решётчатую заслонку, перекрывающую единственный выход из этого холодного пристанища умалишённых.

— Кого-то продают в рабство, кого-то оставляют так, для собственного услаждения. — Разъяснила Фая.

— Так, с этим, всё понятно. Что будем делать? — я надеялась, что у неё есть хоть какой-то план действий, и главное, отличный от предыдущего.

— Для начала, заткнём этот скулёж! — зарычала подруга. От нытья девицы моя и без того болевшая голова, пошла кругом.

Навзрыд ревела деваха в сером платье. Она покачивалась, обхватив колени руками у соседней стены. Остальные рабыни избегали этой истерички, потому она хныкала в гордом одиночестве. Мы подошли к ней, подавляя желание стукнуть.

— Прекрати пузыри пускать! — рявкнула на плаксу Фая, и та поперхнувшись очередным «ааааа», замолчала, теперь уже икая.

— Девки, вы чё собираетесь здесь остаток молодой жизни провести? Поднимайтесь! — Пыталась пробудить боевой дух Фая. — Давайте вместе одолеем этих подонков, которые наживаются на нашей девичьей красе! Накостыляем им! Покажем, где раки зимуют! — подруга сейчас обращалась ко всем присутствующим, но от неё просто отмахнулись.

— Ну и дуры! — буркнула я, и на моё мимолётное высказывание последовало больше реакции, чем на Фаину проникновенную речь. Добрая половина униженных рабынь стала окружать нас тесным кольцом, потирая кулаки о ладони.

— Э! Бабы! Вы чё совсем голову потеряли? — не выдержала Файка, встав впереди меня. — Не тем силу показывать собираетесь! Против мужиков, бандитов, которые вас сюда затащили биться надо!

— А чего она обзывается?! — вставил всё тот же печальный голос, сопроводив высказывание хлюпаньем сопливого носа.

— Потому что так и есть! — спокойно подтвердила мою мысль подруга, из-за чего круг несогласных стиснулся вдвойне. — Кто был там?

— Ну, я. — Отозвалась кудрявая барышня лет 17, крупная, пышная. Даже не верилось, что попалась она так глупо в чью-то ловушку. Представляю, как её пол села мужиков в лес волоком тащили, как бурёнку! Небось вместо обычной верёвки цепью приковывали к дереву. Она одна бы уложила с десяток глупцов только взмахом толстенной косы. Да видно умишка не хватило — не догадывалась, наверное, о силушке своей.

— Сколько их?

Кудрявая задумалась. Считать она умела плохо и стала загибать пальцы. Так как на одной руке не хватило, она переключилась на другую, а потом обратилась за помощью к рядом стоящей подруге по несчастью. Теперь они вместе загибали пальцы, чтобы подсчитать количество душегубов. К ним и ещё одна присоединилась.

Я нервно хихикнула.

— Четырнадцать, — не замедлила с ответом девица.

Фая внимательно посмотрела на предоставленные «живые счёты», поджала губы, дабы не сказать чего дурного, и заговорила:

— Значит шестнадцать!

Девки переглянулись, но спорить не решились.

— Нас — двадцать восемь! И чё ж вы, дуринды, ещё не собрались, да не отмутузили тех уродов? Вам, что, домой совсем не хочется? — потребовала ответа она. Последовавшее затяжное молчание, помимо счёта, отчётливо добавляло к общему перечню недостатков баб проблемы с мыслительным процессом, как таковым.

— А у меня матушка дома больная! — опомнилась светловолосая красотка в потрёпанной рубахе.

Тут девице неожиданно стали вспоминать былую жизнь, из которой их так жестоко вырвали. Снова воцарился ор, перекрываемый жутким воем и иканием.

— Короче! Слушайте меня внимательно! — Фае, наконец, удалось собрать это стадо мычащих деревенских коров, в более-менее грозное войско…

* * *

От ора, сотрясавшего стены темницы, лично я бы на месте охранников просто свихнулась, потеряла дар речи или же честно бежала прочь. Но эти самонадеянные идиоты, с дуру, ломанулись к нам, считая, что двое хлипких мужиков смогут успокоить женскую истерию. Естественно, дверь осталась приоткрытой. Пока бандит-охранник вытаскивал меч, чтобы угрожающе взмахнуть им, Фая уже саданула его по шее и он рухнул на каменный пол смешно закатив глаза. Бабская революционная команда вырвалась на свободу, круша и ломая всё на своём пути. Мы с подругой шли впереди орудуя отобранными мечами, так как наши находились неизвестно где, ведь при поимке их отобрали.

Фая развеселилась не на шутку, лупя выскакивающих против неё бандюганов, отпуская им щелбаны, дёргая за носы. Узрев в амазонке угрозу, остальные тати предпочли нападать на более хрупких девушек. К их великому разочарованию, таких больше не было: уставшие от долгих месяцев заключения и издевательств женщины, настолько озверели, что готовы были разорвать обидчиков голыми руками и у них это очень хорошо получалось.

Моему наблюдению пришёл конец. Какой-то идиот выбрал меня в качестве тренировочной куклы, выбив из колеи, а заодно, и сбив с ног, — короче, вмазал прямо по уху. Обычно, я человек спокойный, но если меня разозлить, моментально вспоминаю чья внучка и кто обучал меня бою!..

Лысоватому, но жутко наглому мужику пришлось отбиваться. Подлец озверел в край, вогнал меня в пот, орудуя двумя мечами сразу. Все было бы хорошо, если бы не подключившийся к нашей игре молодой кучерявый парнишка, худой и проворный. Вдвоём они прижали меня к стене. В таких случаях, важно умение быстро двигаться. Это мне удавалось замечательно, но не долго. Уворачиваться и наносить удары — сложное занятие, когда оба твоих противника ничего не смыслят в честном поединке и норовят устроить подлость. Не знаю, как, но эта наглая кучерявая морда, смогла меня задеть. Брошенный со злости нож, полоснул по плечу, по тому же, куда этим утром угодил меч Войки. Потекла кровь. Враги раззадорились: раненую жертву легче забить двум охотникам. Не учли они одного — когда женщине больно она приходит в ярость сравнимую со всепоглощающей ненавистью дикого животного.

Подбрасывая камни с пола носком сапога, я одновременно отбивалась мечом. Самодельные «ядра» вывели из строя лысого дяденьку, подбив ему глаз и ещё один очень важный орган, за который он схватился обеими руками, бросив оружие. Но он пока не стремился покинуть наше с его энергичным молодым коллегой общество.

С кудрявым всё обстояло сложнее. Он хорошо знал своё дело, и мечом работал быстро! Я выбивалась из сил. Оглянулась, в надежде на поддержку. Но Фая была слишком занята, чтобы просить её помощи.

Меня снова задели, теперь полоснув по шее.

— Это знаете ли, некрасиво! Двое мужчин на одну женщину! — раздался рядом знакомый голос. Я отвлеклась и пропустила удар кулаком в живот.

И вот я на полу, а Тай отдувается за двоих. Оказывается, поблизости развлекался Кроха, составляя компанию Фае. Вместе они раскидывали бандитов направо и налево голыми руками, соревнуясь, у кого кучка поверженных больше будет.

Я поднялась и помогла советнику добить бандитов. Работать с ним в паре оказалось очень интересно. Он угадывал каждый мой шаг и страховал, иногда позволяя пнуть своего рыжего противника, скажем, меж ног. Удивляясь нашему тандему, главарь стоя на коленях перед Таем, только взглядом спросил: «А как же поединок один-на-один? Как же мужское братство и всё такое?». На что советник соизволил ответить:

— Ну не могу я отказать даме в таком удовольствии! — и озорно подмигнул бандиту, вырубив его ударом колена в нос.

— Вяжи их! — крикнула Фая своим бойцам в юбках.

— Ранили? — повернулся ко мне Тай, когда оба наших врага лежали лицом вниз.

Я молчала, совершенно опешив, потому что не понимала, откуда он здесь взялся. В душе воевали странные чувства, отражающиеся ноющей тяжестью внизу живота и бешеным ритмом сердца — ему вдруг стало тесно в груди. Тай коснулся рукой моей окровавленной шеи. Я резко дёрнулась в сторону. А он обижено на меня скосил свои зелёные глаза и прикусил нижнюю губу.

Тем временем, разобравшись с негодяями, толпа оголтелых девах, на волне общего сумасшествия жаждала продолжить избиение мужчин. В их поле зрения попал никто иной, как Тай, стоявший около меня. Я и раньше обращала внимание, как на него реагируют женщины, но чтоб вот так! Казалось, что все они одержимы. С горящими ненавистью и глупостью глазами толпа безумных баб надвигались на парализованного шоком от увиденного советника. Он попятился. Пришлось влезть между ним и стадом сумасшедших. Я выдвинулась вперёд, преграждая путь бывшим пленницам с угрожающе поднятым мечом.

— Он свой! Не трогать! — рявкнула я, и что-то в их общем разуме щёлкнуло, девушки переключились на Кроху, весело обсуждавшего с Фаиной бой. Но осознав приближение беды, его защитила подруга. Так что деревенским наложницам пришлось успокоиться.

— Иди сюда! — потянул меня за локоть советник, не сводя глаз с окровавленного плеча. Вытащив платок, он аккуратно перевязал мне руку, а потом краем рукава стёр кровь вокруг раны на шее. — Объясни, зачем вы влезли в это? — спокойным ровным, глубоким голосом говорил он, продолжая процедуру. Лицо его было суровым, но излучало кроткую едва уловимую нежность. Мне стало страшно, отчего я тут же насупилась.

— Ты считаешь, что это я затеяла? Почему во всём обязательно нужно винить меня?

Он внимательно осмотрел моё лицо, изучая признаки негодования. И только печально покачал головой.

— А кто?

— Фая! Ей приключений захотелось! И вообще, почему, ты сразу на меня подумал? Откуда вы тут появились? — нервничая, я говорила быстро, сбивчиво и слишком много. Оттого советник приложил к моим губам ладонь, чтобы хоть самому слово вставить.

— Твой друг забеспокоился, — кивнул он в сторону Крохи. — Потом кто-то сказал нам, что две добрые амазонки решили пожертвовать собой ради селения. Мы и пошли за вами. Точнее дошли до того дерева, к которому вас привязали, а потом увидели двух странных мужиков, и решили проследить.

Он замолчал. Его взгляд по-прежнему «ощупывал» моё раненое горло.

— Ори, я тебя очень прошу! — Настоятельно требовал сосредоточится на нём Тай. — Больше никаких походов за справедливость и прочее!.. Пока вы идёте с нами, никаких лишних приключений на задницы! Мы вас наняли помочь, и я отвечаю за вас. — Сглотнув слюну, в помощь пересохшему горлу, проникновенно проговорил он.

— Тай?

— М? — промычал он, на мой зов, ожидая от меня чего-то явно другого, нежели слов:

— Сначала поговори с Фаей. Я действительно не причём! — буркнула я.

Отказавшись от идеи спорить с упёртой амазонкой, доказывать, что я не права и тому подобного, Тай просто развернулся и зашагал от меня подальше. Мне стало тоскливо и больно от этого его пренебрежения. Я как минимум рассчитывала полчасика попрепираться. А он, игнорируя меня, подошёл к человеку, придумавшему Ящура.

— Это ты сконструировал машину, что стоит, прикрытая ветками у входа? — поинтересовался он, нагнав на себя серьёзности.

Человек гордо задрал подбородок.

— Я. А что?

Тай сменил гнев на милость, приглядываясь повнимательнее к изобретателю.

— Механик! — при этом слове стёклышки с носа пухлого дяди скатились вниз. Он снова посмотрел на стоявшего пред ним мужчину, наконец, узрев в нём не простого воина, а знатного дворянина, разумного, учёного мужа.

— Если пообещаю хорошую плату, пойдёшь ко мне? — неожиданное предложение советника, понравилось горе-изобретателю больше, чем возможная расправа деревенских жителей.

— А платить ты ему будешь двадцатью наложницами в месяц? — съязвила я, выглядывая из-за плеча Тая. Но кроме механика на моё высказывание никто не отреагировал.

— Сколько платить будешь? — глазки, оправленные толстыми стёклами, заблестели, как у дикого зверя.

— Десять золотых в неделю. А как вернёмся в королевство, у тебя будет личная мастерская! Но работать будешь честно, на благо государства, договорились? — поставил условие Тай, а мужичок посмотрел на меня.

— Эта с тобой будет?

Тай тоже на меня посмотрел, смерив холодным взглядом. Он уже высказал своё недовольство по поводу нашего с Фаей прибывания в логове бандитов, и конечно, злился. Вот только почему-то именно на меня, а Фае даже слова не сказал! За что я на него обиделась.

— Они сопровождают нас в Ладонис, — отмахнулся советник, и мне до чесотки в руках захотелось отпустить ему затрещину.

— Согласен! — обрадовался горе-изобретатель.

— Тай, он, что с нами теперь пойдёт? — возмутилась я.

— Светлый разум везде пригодится! Я правильно говорю? — развязывая мужичка, уточнил советник.

— Правильно, хозяин. — Уже лебезил перед нанимателем тот.

— Как звать тебя?

— Каноний, господин! — раболепно поклонился советнику механик.

— О! Быстро вы нашли общий язык. Пойду я от вас! — буркнула я, оставив эту парочку наедине обсуждать композиционные хитрости деревянного Ящура.

Разговор их затянулся до самой деревни. Каноний посвящал Тая в премудрости, рассказывая о смеси, которой обработал монстра и, как смастерил аппарат, пускающий огонь из пасти.

У главных ворот деревни столпились мужики и старухи, глазея, как двадцать восемь баб гордо конвоируют связанных, избитых и униженных бандитов, выдававших себя за чудо-монстра Ящура. В награду за возвращение женской половины общества деревенский староста приказал накрыть в харчевне стол и потчевать героев. Мне до этого не было дела.

Я закрылась в комнате, уселась на кровать, закрыла глаза, мечтая подремать и совершенно позабыв о злобной бабке-хозяюшке, которая подозрительно тихо себя вела. Но как только я уходила в мыслях от бренного мира, являлся образ Тая, перематывающего мою руку платком. Пришлось подниматься, плестись в темноте к корыту с водой и умываться, чтобы отогнать наваждение. А потом посмотрела в окно и в голове образовался порядок.

За окном светила луна. Звёзды сияли. Я засмотрелась на них, отыскав, наконец, покой в той далёкой красоте чёрных небес. Странный шорох в передней напугал меня до заикания. Подкравшись к двери, я прислонилась к щелочке, стараясь разглядеть причину возникшего шума. Стройная высокая фигура в белых одеяниях почти не касаясь земли, двигалась ко входной двери.

Решив, что любопытство не порок, я отправилась следом за загадочной персоной. Ведь интересно же откуда молодая красивая женщина появилась в ветхом домике чокнутой старухи. Конечно, за то время пока нас с Фаей не было могло многое измениться и, скажем, каргу навестила давно покинувшая её внучка… Но как-то не верилось, что у этой ведьмы есть дети!

На улице никого не было — народ чествовал героев и героинь в харчевне. Женщина в белом плыла именно туда. Наверное, тоже хотела присоединиться к компании. Но я ошибалась. Она остановилась против входа, прячась в тени деревьев. Мне пришлось сделать то же самое.

Спустя несколько минут сквозь толпу пьяных гуляк протиснулся командующий Ольгерд. Он шёл прямо к протягивающей к нему руки даме в белом. Оказавшись в объятиях друг друга, они пошли в сторону леса, будто были давно знакомы.

Я строила догадки. Ведь не припоминаю ни единого словечка из рассказа Тая о его благородном друге и некой таинственной особе женского пола, появившейся после смерти Элины. Ведь считалось, что Ольгерд всё ещё чтит память о погибшей любви. Или она не умерла? Может, вся история была выдумкой для окружающих, даже для Тая, и эти двое спокойненько проводят времечко прячась от людей по ночам?

Не хотелось прерывать романтичный порыв настрадавшегося командующего, но чуяло моё сердце: неприятности близко. Поэтому, я и последовала за влюблёнными, отставая на десять шагов.

Грозное рычание за спиной заставило временно прекратить слежку, остановиться и очень медленно обернуться. Огромная псина со сверкающими глазами хищно скалилась, глядя на меня.

— Я слишком худая, чтобы меня есть! — попыталась отговорить зверя я, наивно полагая, что описание скудного меню, заставит его сходить поискать пищу посолиднее.

Аккуратно ступая, псина двинулась ко мне. Чтобы не дать ей повода лишить меня жизни, я не шевелилась. Когда зверь подошёл ближе — сел, согнув переднюю лапу, будто здороваясь. На его роже было что-то вроде улыбки. Я смотрела на чудного пса. Он, кажется, подзывал меня к себе. Осторожно сделав шаг, я подобралась к нему ближе и рассмотрела в этой псине — волка, ещё вчера сдыхавшего под кустом в лесу. Но это не мог быть он. Ведь тот зверь умирал, и такие раны вряд ли излечились бы за короткое время. Коричневая полоска на морде, не типичная для представителей волчьей братии, убедительно свидетельствовала о том, что именно его я встретила во время похода, там во тьме чащи. Дабы у меня больше не возникало сомнений, габаритное создание повалилось на спину и задрало лапы к верху, требуя, чтобы ему погладили пузо. С опаской, я выполнила его просьбу, и даже повеселела. Мне всегда хотелось иметь собаку, к тому же умную.

Волк преданно смотрел мне в глаза, пытаясь передать послание.

— Считай, что твоё «спасибо» принято. Можешь идти! И не надо было меня искать! — сказала я животному, и развернулась, чтобы уйти. Но это создание лесное покорно, словно на поводке, плелось за мной. Каждый раз, когда я поворачивалась, он садился и делал вид, будто совершенно не понимает слов: «Иди отсюда! Кыш!».

Командующий и его странная пассия почти скрылись из виду, попав под тёмное покрывало ночного леса. Я ускорила шаг, не стараясь больше прятаться. Меня подгоняло что-то невидимое, будто ветер шептал: «Ты можешь не успеть!». Достигнув более-менее подходящего укрытия, я была крайне смущена, когда застала любовную сцену на самом откровенном моменте. Вдалеке от посёлка, на траве лежал оголённый по пояс командующий. Над ним нависла та красивая женщина. Описывать чем они занимались, не буду, потому что, поняв, решила уйти. И оставила бы их наедине, если бы не Великая Мать, пожелавшая показать мне кое-что интересное. Она выпустила вестницу Луну из плена единственной тучи на небе. Её свет спустился сквозь ветви деревьев прямо на любующуюся парочку. В этот момент женщина подняла лицо к небу, и оно стало древним, морщинистым, уродливым до безобразия. Волк рядом со мной пронзительно завыл, разрушив планы отвратительной любовницы. Она резко поднялась на ноги, обратив взор ко мне.

— Ну, спасибо, дружок! Помог! — поблагодарила я прижавшего уши волка. Он пристыжено глядел на меня. Ага. Сам испугался.

Я схватила первое, что попалось под руку — крупный камень и швырнула его в тётку из ночного кошмара. Она двигалась медленно, но силищи в ней было немерено! Стоило мне выйти к ней и подойти, как дамочка схватив меня за ворот, подняла над землёй, да хорошенько встряхнув, придвинула свою страшную рожу к моему лицу. Из раскрытого рта донеслось зловоние старинного могильника. Так пахнут только трупы. У меня всё закружилось перед глазами и я беспомощно обвисла в её худосочных руках. Она же делала своё дело. Сквозь пелену помутившегося зрения, я видела, как бледный свет от меня поглощается ею. Я теряла силы и сознание… А она приобретала мою жизнь.

Рычание, удар. И я падаю. Лежу на траве, возле командующего, а спасённый мною волк, защищает жизнь глупой амазонки, решившей, что справится в одиночку с нечистью.

— Очнись! — хлестала по щекам я воина.

Он открыл глаза. Они были совершенно белыми, и я испугалась, что для него уже слишком поздно принимать хоть какие-то меры. Но постаралась и сделала всё, что могла: била его по щекам и громко ругалась матерными словечками из недавно услышанных от Канония. Как ни странно, это подействовало. Ольгерд моргнул, приобрёл человеческий вид, однако продолжал лежать, отсутствующим взглядом рассматривая небо.

Моего спасителя отбросили прочь. Тот отлетел, шваркнувшись об землю с жутким звуком, и жалобно заскулив, волк исчез в кустах. Я не знала ранен ли он, но надеялась, что жив. Упыриха, или кем она там была, бросилась на меня, схватив за горло. Она вжала меня в землю, отбирая остатки дыхания. Я барахталась, задыхалась, пыталась отбиться, но ничего не выходило — хватка упырихи была слишком сильной.

Командующий всё лежал и не подавал признаков вменяемости. Он напоминал живой труп. Мне даже стало обидно: меня тут, понимаете ли, убивают, а ему — совершенно это не интересно! Отдыхает, небо, звёздочки рассматривает!

Что-то изменилось в его состоянии. Голова повернулась в мою сторону. Серые глаза сосредоточились на моём красном лице, и мужчина, наконец, поднялся. Отбросив от меня упырицу, он потянулся за единственным оружием, которое можно найти в лесу — палкой. Разъярённая ведьма кинулась к Ольгерду, наставившему на неё деревяшку. Ему удалось пригвоздить женщину к дереву. Рогатина держала её за шею, так что сделать нам что-либо она не могла. Но кое-что ей удалось: обе её руки потянулись к голой груди командующего. Они хрустели, будто в них ломались кости, удлинялись и вот когтистые пальцы впились в кожу, расцарапывая, пуская кровь. Запах страха и боли доводил упырицу до экстаза, она извивалась и хохотала. Командующий терпел, но всё же дрогнул, отпустив рогатину. Женщина было бросилась к нему, но в моих руках удачно оказалась внушительная дубина, которой я со всей дури, размахнувшись, вмазала по хлипкому телу уродины. Она пролетела с метр и упала. Поднявшись, женщина что-то услышала, оглянулась и испугано пыталась бежать. Но что-то или кто-то, стоящее в темноте и скрывающее свой облик не позволило ей уйти. Наоборот, манило, требовало, приказывало прийти! Ведьма рыдала, скребла когтями по земле, но шла. Мы сидели с Ольгердом и просто смотрели. Может быть неведомое нечто и нас околдовало, поэтому мы не могли двинуться. Но мы не проверяли. А упырица скрылась во тьме кустарника… До нас донёсся странный, пугающий шепот, всхлипывания и всё стихло… Гнетущая атмосфера ночного леса перестала запугивать двух уставших воинов.

— Кажется, это конец! — заключила я.

Командующий кивнул.

— Уходим отсюда!

Я была с ним согласна, как никогда! Ольгерд поднял свои рубаху, перепачканный мундир и мы двинулись к селу. Командующий шёл с трудом. Я предложила свою помощь, шмыгнув ему под правую руку, и перехватив за торс. Он не сопротивлялся, принимая это молча.

— Не думала, что у вас такой дурной вкус! — пыталась пошутить я, и он улыбнулся.

— Сам не ожидал! — согласился мужчина. — Последнее, что помню — лицо Эли…

Его голос надломился, а я продолжила вместо него.

— Элины?

Ольгерд удивился моей осведомлённости. Пришлось объяснить.

— Тай… — сдала я, и постаралась исправиться. — То есть господин советник рассказал. Не злитесь на него… Просто…

— Ничего! И не смущайся так, я давно заметил, что вы общаетесь не по уставу! — примирительно заговорил он. — Но обидеться на него стоило бы. Хотя… А как ты во всё это вмешалась?

— Скучно было. Услышала шум за дверью и…

Тут меня осенило! А ведь упырица вышла из дома старухи… Значит, она и та ведьма как-то связаны. Может быть о нашей хозяйке не с проста слухи ходили о её сговоре с потусторонним миром. Стоит, наверное, проверить. Если в доме нет, значит…

Мы дошли до пригорка, поднялись по склону. В лесу завыл волк. Я обернулась. Услышав голос зверя, с моей груди будто сняли что-то тяжёлое. Видимо, вот каково оно оно — чувствовать ответственность за того, кого приручил!

— Вот… блин! — выругался над моим ухом командующий, и я повернулась, чтобы рассмотреть, что его так расстроило.

В поле зрения попала крепкая мужская фигура. Ссутулившийся, сжимающий кулаки мужчина при ближайшем рассмотрении оказался Тайреллом, советником Каррским. Он был чем-то серьёзно озабочен. Глядел на нас. Увиденное так его расстроило, что плюнув в сторону Тай очень быстрым шагом вернулся в харчевню.

— Чего это он? — не понимала я.

— Я разберусь с ним, не волнуйся! — заверил командующий и попытался избавиться от моей поддержки. Я остановила его, не позволив уйти.

— Чего мне волноваться?

Он как-то странно на меня посмотрел, поджал нижнюю губу в попытке сказать нечто, но удержал, рвущиеся звуки. Ольгерд раздирался между другом и помощью. Рассудив, что в таком виде являться в харчевню плохая идея — начнётся суматоха, будут расспрашивать о произошедшем, но отвечать на какие-либо вопросы не готов ни один из нас — он выдохнул и решил обождать.

— Вам, между прочим, нужно раны обработать. Идёмте!

* * *

В доме было тихо и пустынно. Ничего пока не объясняя командующему, я занялась обработкой его ран. Не глубокие отметины, рассекающие кожу на груди особого вреда здоровью мужчины не нанесли. Были, конечно, и более серьёзные — пять дыр от когтей на рёбрах. Слава Богине, они не гноились.

— А где хозяйка? — осмотрелся по сторонам командующий.

— В лесу. Или вы уже всё забыли?

Судя по округлившимся глазам, до него только сейчас дошло, что та страшная тётка и моя ведьма-хозяйка — одно лицо.

— Вы ещё не поняли? Я как раз хотела об этом рассказать, когда на горизонте явился наш драгоценный господин советник.

— Наш? — рассмеялся, поддразнивая меня, он.

— Хорошо, ваш!

От смеха командующий схватился за больные рёбра.

— Почему ты так сразу смущаешься? — высмеял меня он, я туже затянула повязку, намеренно сделав ему больно.

— Надеюсь, до завтра её тело не найдут, а советник никому не расскажет, что видел нас выходящими из леса. А то грозит нам с вами за убийство, знаете что? Пусть она даже и ведьмой оказалась — ничего не сможем доказать.

— Почему ты считаешь, что она мертва?

— А вы считаете, после всего этого она жива? — возмутилась я. — Заметили, как она не хотела идти туда? Она боялась. Кого или чего может бояться такая, как она? Только смерти, собственной!

Слова мои прозвучали очень убедительно и эхом пронеслись по пустой комнате, однако у командующего возникли новые вопросы.

— Почему нас должны казнить? Мы же не смогли даже толком дать ей отпор?

— Сомневаюсь, что кроме наших следов, там обнаружатся ещё чьи-то. Смерть, наверняка, не оставляет отпечатков. Хотя…

Там могли оказаться следы зверя, и вполне возможно, что если и обнаружат изуродованное тело, то: во-первых, не узнают в нём именно нашей хозяйки; во-вторых, могут посчитать, что растерзал её дикий зверь. Теоретически, мы будем чисты. Собственные умозаключения сняли тяжкий груз с моих плеч. Но посвящать в мысли командующего я не стала. О волке лучше никому не знать!

— Фух, — мой вздох заинтриговал мужчину. — Если что, завтра я скажу, будто видела, как она уходила за травами в лес, и не вернулась. Вам придётся хорошенько скрывать раны, чтобы никто их не видел!

— А моё отсутствие объяснить тем, что мы были вместе? Тай меня убьёт! — в сторону шепнул он, схватившись за голову.

— Вряд ли! — грубо оборвала его терзания я. — Вы же лучшие друзья! Пусть спасибо скажет!

Успокаивала я командующего, а сама всё думала, что завтра мне припишут соблазнение ещё и этого хладнокровного мужчины. Причём сама же буду подыгрывать и нагло врать, мол, действительно всю ночь валялись в койке. Вот до чего я докатилась в своём стремлении помочь уважаемому человеку.

— Ори, — позвал он и у меня мурашки пробежали по коже. — Что именно тебе рассказал Тай?

Лицо командира мрачное, бледное, усталое, в дополнение ко всему осунулось. Он почему-то сам решил поднять болезненную тему разговора.

Опасаясь за его душевное состояние, я постаралась как можно мягче пересказать ему услышанную историю любви, и чуть не подавилась глотком воздуха услышав в конце:

— Она носила моего ребёнка… — побледнев произнёс он, и опустил голову.

Дополнение к и без того трагической повести сразило меня наповал. Я потеряла дар речи. Подумать только, он был заложником собственного прошлого. Не знаю почему, но я представила себя сначала на месте несчастной погибшей девушки, а потом перепрыгнула в шкуру командующего. Это было очень неприятно. И возможно, всё случившееся со мной до настоящего дня теперь можно назвать «весёленьким спокойным прошлым», по сравнению с жизнью Ольгерда.

— А сегодня вы увидели её… — промямлила я, догадываясь, что он мог испытать при виде призрака.

— Да. Там в лесу… — Такой сильный и всегда спокойный воитель, сейчас содрогался от слов, вырывающихся наружу. — Я хотел умереть. Давно хотел…

Командующий не знал, как спрятаться от моего взгляда, поэтому отвернулся, но продолжал говорить, уже без остановок. С хрипом и дрожью ему давались тяжкие речи.

— Что бы ни говорил Тайрелл… Я не слушал и не верил ему. Стыдно признаться, но я делал вид, что всё хорошо. Разве можно жить и стремиться к чему-то, если твой смысл существования убит, жестоко, твоим же родичем? Столько раз по ночам, когда меня никто не донимал, в темноте, я молился богам, чтобы они забрали мою душу. Позорно примерялся к ядам. Пару раз даже действительно чуть не отравился. Но выжил. Тайрелл убедил меня, что я ещё здесь нужен, раз боги не позволяют мне распрощаться с миром. Я спрашивал, в чём же тогда моё предназначение? А он сказал: «Ты же не оставишь друга одного в беде!» Я понял, что ему не кому довериться кроме меня. Я не мог предать его. Вот и держался. Теперь появилась ты. Второй человек, которому он доверился. Значит, разглядел в тебе что-то такое, что заставило его сбросить маску. Я принял его выбор, но не понимал почему. А сегодня… Я видел тебя, отчаянно сражающуюся за ещё один глоток воздуха, не понимающую… Ты лежала там в лесу, в твоих глазах было столько злости, желания жить, веры, что всё можно изменить даже в такой безвыходной ситуации. Тай тоже такой. Я не мог так просто сдаться и отдать тебя ей. Я понял, что должен защитить тебя. Хотя бы ради него!

В моих ушах его голос звенел на фоне тишины. Ни петухов, ни лая собак я не слышала. Только осипший шепот, позорно признающийся в слабости.

— Вы бы хоть разок подумали о себе! — отвернулась я, когда серые глаза уставились мне прямо в душу. — Смерть — значит сдаться. Значит трусость!

— Ты разочарована во мне?

Я присела рядом, рассматривая алые цвета горизонта в окне напротив. Соврать, сказав «нет» — как-то язык не повернулся. Не знаю, смогла бы ли продолжать существовать не будь у меня бабушки, Фаи, и ещё некоторых личностей. Наверное, очень тяжело быть пустым изнутри и одиноким.

— Не совсем. — Со вздохом проговорила я, и ободряюще ему улыбнулась. — Вы — человек. А у нас, простых смертных, куча недостатков! У меня их просто море, которое не переплыть!

Он рассмеялся моей попытке успокоить его шуткой.

— Знаете, что бы ни случилось, вы должны всегда быть сильным! В мире много интересного. Не стоит заканчивать свой путь так и не переступив через порог дома.

Ольгерд уставился на меня с неподдельным интересом, и я вдруг поняла почему. Так что поспешила ретироваться.

— Это не мои слова. Кое-кто очень мудрый сказал.

Тот же человек говаривал: «Борись девочка! Борись и не хнычь! Вставай, когда тяжело. Улыбайся, когда больно и хочется разреветься. Держись до последнего. Верь, что ночь не вечна, и солнце обязательно поднимется на небосвод! И пусть боятся тебя враги!»

Я смотрела в окно, и тихо улыбалась — большой солнечный диск поднимался на небо, обещая тепло.

После пережитого приключения командующий перестал быть для меня идолом поклонения. Ольгерд — обычный человек, со своей тайной, которую порой становится слишком тяжело нести одному. Всем нам нужен провожатый, который подаст руку помощи или просто подставит плечо, когда ноги совсем откажутся идти.

— Я была убеждена, что вы настолько сильный, что ничто и никто не сможет сломать вашу волю. — Призналась я. — Сравнивала со сказочным героем… Но, оказалось… А и не важно это! Ведь и герои плачут.

Своим резким скачком с лавки на пол, я не на шутку его испугала. Командующий уставился на мою ехидную физиономию и протянутую руку.

— Все мы идём по дороге, на которой одни ухабы, да кочки. Садним ноги до крови, но идём. Могу предложить себя в качестве провожатой на некоторое время, чтобы помогать залечивать раны и обходить особо увесистые камни!

Он сначала не понял к чему я всё это говорю. Потом всерьёз задумался, а я отвлеклась. В открытое окно подул ветер, освежая пыльную комнату, охлаждая моё покрасневшее лицо. Он напоминал вдох надежды, счастья. Улыбка так и растягивалась, даже щекам стало больно.

— Заслужить дружбу и уважение другого человека нужно уметь. — Внезапно заявил мужчина. — Я хочу заново заслужить твоё уважение. Я согласен! Но тогда и сам стану проводником тебе.

— Согласна! — мы пожали руки, закрепляя наш тайный договор.

К обеду количество моих друзей, как и врагов, увеличилось. Тайрелл злился, играл в молчанку, делал вид, что мы совершенно не знакомы. Ольгерд дважды пытался с ним заговорить, но товарищ детства изображал гордого обиженного советника и отворачивался. Я поддерживала командующего, особенно когда появился староста и поинтересовался у Фаи не видела ли она нашу хозяйку. Присмотревшись к мундиру на груди Ольгерда и убедившись, что повязки не выпирают, я честно соврала, как и было обговорено, мол видела ветхую бабулю уходящей в лес. Она не возвращалась, а мы всю ночь просидели с командующим, попивая чай. По войску прошёл шепоток по поводу «чая». Тай скрипнул зубами и вскочил прямо с земли в седло, после чего не оборачиваясь припустил трусцой в сторону ворот. Лица моих подруг по оружию вытянулись после услышанного о моих отношениях с командующим. Войка немного успокоилась. Реакцию на это сообщение Крохи описывать совсем не хочется, потому что я точно знала, что в чёрный список врагов добавилось ещё одно имя. Но на этот раз, моё собственное. Парень отказался со мной разговаривать до Ладониса.

— С ним тоже ничего не было, так ведь? — блеснула знанием моих повадок Фая, подъехав ко мне ближе, когда мы галопом скакали, пытаясь нагнать взбесившегося советника. Улиан уже второй час подпрыгивал на лошади моля о пощаде, но Тай только шипел на него и принц печально хлюпал носом. Сейчас командующий подъехал к другу, чтобы в очередной раз объясниться. Но по всей видимости был послан далеко, надолго и без тормозка, да ещё и пешком! Ольгерд повторил жест Улиана: опустил голову и ретировался поодаль, искоса поглядывая в спину советника.

— Фая! — обсуждать с подругой командующего не входило в мои планы.

— Так что же вы делали всю ночь? — не отставала она.

— В чумного играли! — буркнула я, и дальнейшие расспросы прекратились на время, так как к нам присоединился сам Ольгерд.

— Всё так плохо? — обратилась я, и мужчина вздохнул. — Ну, хочешь я в него чем-нибудь запущу?

— Мне не до шуток! — проговорил он.

— Кто сказал, что я пошутила? Сомневаешься в моих способностях? — меня такое неверие оскорбило. Я даже не поленилась снять сапог и прицелиться, когда Тай резко обернулся. Пришлось притвориться, что камень вытряхиваю. Ольгерд впервые рассмеялся.

— Ничего! Подождём, пока он успокоится! — предложил мужчина.

Ждать — не трудно! Так как разговаривать с Таем у нас не получалось, мы сгруппировались у костра, общаясь между собой. Оказывается, когда командующий расслаблен, то становится компанейским шутником. Ольгерд рассказал мне не одну военную байку, я ему — прибаутки из общины амазонок. Мы смеялись, делясь разными историями, то и дело ловя на себе неодобрительные взгляды сестёр, воинов и, конечно, же Тая. Кстати, он не особо скучал без нас: чтобы не смотреть на наши счастливые лица советник спрятался в своём шатре, куда через несколько секунд прошмыгнула Войка. Могу предположить, что они там крепко подружились. И не один раз!

— Снова упустила свой шанс! — объявилась рядом подруга, когда я смотрела на спящего возле меня командующего. Он напоминал обиженного ребёнка, жмущегося ко мне, в надежде на жалость. Я даже провела рукой по его волосам, заверяя его в поддержке.

— Ты о чём? — проигнорировав многозначительный хмык подруги, уточнила я.

— С ним Войка. Он столько сил потратил на то, чтобы…

Пришлось её прервать. Я догадалась о чём заведена речь, раньше, чем завершила предложение Фая. Чуть не сорвалась на крик, но чтобы не тревожить сон измотанного Ольгерда, оглянулась и тихо зашипела:

— Фая! У неё есть что-то к нему! Вот и пусть! У меня — нет! Поэтому я здесь, а она — там! Всё понятно? И иначе не будет! Как бы тебе не хотелось изменить положение вещей! — разговоры о советнике действовали уже не просто раздражающе, а выводили из себя. Чтобы больше не общаться на эту тему, я решила пройтись до ближайших кустов.

Только скрылась в кустарнике, отошла подальше от храпящей толпы, туда, где есть ещё слабое свечение костра — как пожалела об идее прогуляться столь поздно и одна. Я замерла, сжимая эфес меча. Из глубокой тьмы на меня надвигались две голубоватые светящиеся точки. Это был волк, большой и голодный. Он скалил слюнявую пасть, предупреждая, что одно малейшее движение и амазонка легко превратится в ужин… Но прямо передо мной, преграждая траекторию прыжка врагу, возник огромный, в два раза больших размеров, волк с коричневой полосой. Тот — первый, просто обалдел от такого скопления голодных тварей на душу населения. И видимо, решил: «А ну его этот ужин! Пора садиться на диету!». Так что, поджав хвост, быстро улепётал восвояси.

— От тебя, оказывается, может быть толк! — в качестве награды я почесала за ухом мохнатого лесного великана. Эта наглая морда ухмылялась от удовольствия, вывалив язык на бок. — Значит, с тобой всё в порядке, а то я уже волновалась, что та страшная тётка убила тебя!

Он недовольно заскулил, объясняя, что никакие упырихи не смогут причинить ему вред.

— И чего ты за мной увязался? Ладно! Пойдём-ка поищем с тобой яблочек!

Мы нашли дикую яблоньку. Сочные плоды я сбила палкой, и усевшись под деревом, поделилась с охранником. Раньше мне думалось, что волки едят только мясо. Но этот был особенным. А может просто за компанию со мной мусолил самое большое яблоко, зажав его между лап. Я устроилась у него под боком. Моментально согрелась и почувствовала, как меня начинает клонить в сон.

— Вот ты можешь мне сказать? Почему все эти дуры, так увлеклись советником? Войка стала какая-то странная из-за него. Нервная. Переступает через собственную гордость, готова перед ним на коленях ползать… — жаловалась я зверю, засыпая. Он мотнул головой и уставился на звёздное небо.

Тёплая шерсть, мерное дыхание, знание, что меня никто не тронет, пока он рядом — и я позволила себе уснуть посреди тёмного леса, пригревшись возле огромного волка. Но проснулась спустя час, вспомнив, что мне всё же необходимо вернуться в лагерь. Мои просьбы не вылезать из засады и держаться в стороне зверь игнорировал. Он следовал за мной до самой стоянки.

— Не показывайся им на глаза! — предупредила я. — Ты же знаешь, какие люди жестокие. Так что будь поблизости, но не приближайся ни к кому! А я тебе позже принесу поесть… Если ты конечно, сильно голодный. Потому что готовка нашего кухаря, это, знаешь ли, жуткая штука!

Он закрутил головой, с интересом вслушиваясь в мои слова. Возможность поесть что-то более менее приличное ему понравилась.

 

Глава 13

Примирение

Впервые проснулась я не от пинков, ни от храпа, а от приятного запаха жаренного мяса. Желудок отозвался на него преданным урчанием, и я открыла глаза, усаживаясь удобнее на земле. Первое, что отловил цепкий взгляд — на костре парились несколько очень аппетитных кусочков шашлыка, надетые на палки. Командующий и советник завтракали неподалёку от меня, смеясь и что-то увлечённо обсуждая.

— Я вижу, вы помирились! — подобралась к ним ближе, чтобы палочка с мясом меня не миновала. Добрые мужчины протянули мне завтрак. Я уже собралась откусить, увидела небольшие перемены в лицах обоих друзей. Тай усиленно работал челюстями и тут же ёжился от боли. На его губе застыла кровь.

— Что с губой?

— Мирились! — хохотнул Ольгерд, и я заметила, что у этого синяк на щеке.

— Интересный способ! — прокомментировала я.

— А главное, действенный! — рассмеялся Тай, толкнув друга в плечо, и тот схватился за рёбра.

— С утра вепря поймали? — кивнула я на остатки мяса перед собой, стрескав уже три сочных куска.

— Нет, волчатина, — беспечно ответил советник, и я почувствовала, как съеденное уже поднимается к горлу, чтобы явиться на свет в самом неприглядном виде. До кустов я домчалась с невиданной скоростью, а за моей спиной смеялись двое друзей.

Неужели, мой волк… Они его?..

Сердце колотилось, как сумасшедшее. Я оперлась о дерево, пытаясь прийти в себя. В руке всё ещё сжимала палку с жутким шашлыком. Из кустов показалась встревоженная морда, и тут же ткнулась мне в колено мокрым носом. Я перевела дух, и успокоилась.

— Тень! — кличка для зверюги придумалась сама собой. Я упала перед ним и обхватила за шею. Волк радостно вильнул хвостом, а потом лизнул меня в щёку.

— Всё хорошо, — выдохнула я, поднявшись на ноги.

А наглая волчья харя стащила у меня из рук остатки несостоявшегося завтрака.

— Выплюнь гадость! — потребовала я, понимая, что отбирать у голодного волка еду — смертельная ошибка. Он вильнул задом, игриво зазывая следовать за ним, но мясо из пасти не выпустил, жуя его на ходу. Гадёныш сожрал часть своего собрата и даже не скривился! Хотя, может парни и пошутили на счёт волчатины?

Тень вывел меня к озеру, красивому и чистому. На глади воды блестели блики солнца. Водоём переливался золотом и серебром. Пели птицы, где-то усердствовали дятлы, и звук их кропотливой работы разносился по окрестностям. Волк сидел рядом довольный, подметая пушистым хвостом землю, и изредка поглядывая на меня.

— Что ж…

Я сбросила с себя штаны, куртку, сапоги. Оставшись в одной рубахе, медленно вошла в прохладную воду. Погружалась в озеро, отбрасывая прочь всё, что висело тяжким грузом: стычку с ведьмой, разочарование в командующем. А в воде плавали маленькие обитатели пруда. Не избалованные человеческим вниманием, они подплывали совсем близко, виляя красивыми чешуйчатыми хвостами, будто сами напрашивались в руки.

— Ты рыбу ешь? — обернулась я к волку, разлёгшемуся на берегу. Он приподнялся на передних лапах и склонил голову на бок, в знак того, что слушает меня внимательно. Я рассудила это, как утвердительный ответ.

Поймав одну рыбину, выкинула её на сушу, а неблагодарное животное начало с ней играться, подталкивая лапами и подбрасывая в воздух. Только когда рыбёшка перестала сопротивляться неминуемой кончине, волк надумал полакомиться. Я посмеялась, наблюдая за его баловством, удивляясь, как легко и быстро между нами возникло взаимопонимание. Хотя чему тут удивляться? Ведь все мы дети одной Богини. Плохо только одно, что с животным гораздо проще найти общий язык, чем с некоторыми людьми. С человеческими особями больше проблем.

Я посмотрела на голубое чистое небо, пытаясь разглядеть там лицо Великой Матери. Мне, казалось, что в такой хороший светлый день, она обязательно должна улыбаться. Но она, коварная, пряталась за пушистыми облачками.

Небо было отражением того озера, в котором стояла я. Хотя, тут можно было поспорить, кто кому подражал. Я полностью расслабилась, представляя себя облачком, плывущим по бескрайним просторам небес.

«Земные проблемы меня не касаются. Потому что я — часть неба, гонимая ветром».

Позволив воде держать меня на поверхности, я наслаждалась чувством невесомости. Практически растворилась на пограничье небес и озера. И тут…

— Так вот куда ты пропала!

Я чуть действительно не пропала. Расслабленное тело превратилось в камень и быстро пошло ко дну, — от испуга, в попытке схорониться. Исчезнуть под водой мне не дали, вытащили и поставили на ноги.

— Не везёт тебе с водоёмами! — заключил советник, придерживая меня одной рукой.

Я вырвалась, гордо заявив, что мои проблемы с водой только из-за него. А если он ещё раз так подкрадётся неожиданно, я и в кружке утонуть смогу. Ну, как минимум — захлебнуться. В перерывах нашего препирательства, я то и дело посматривала на берег — волка там не было. Спрятался, почуяв чужака. А потом я заметила, как шевелится камыш, и между коричневых шишек куста торчат острые уши зверя.

— Я думал тебе от нашей шутки по поводу мяса, совсем плохо стало, — рассматривая меня заигрывающими зелёными глазами, говорил советник.

— Конечно, стало. Вот не видишь разве, я теперь бога озера задабриваю… — Отмахнулась я.

— И как интересно? — поинтересовался парень.

— Рыбу ловлю! Не понятно что, ли?

— Интересно, ты его задабриваешь, воруя из его же царства жителей! — хмыкнул позади меня Тай. — А потом, что делаешь?

— Божеству же и жертвую! — мохнатое божественное творение тем временем, дотрескивало в кустах остатки первой рыбёшки. А Тай стал рядом со мной, тоже отлавливая рыбу и, следуя моему примеру, бросал её на берег в камыши. Что-то подсказывало, — мифическое божество моё нажрётся до отвала и станет такое раздобревшее — даже лапы передвигать не сможет! Я покосилась на камыши. Волк высунул морду. Тай тоже повернулся, поглядеть, но в камыши ничем привлекательным ему не показались.

— И как же это неприступный господин советник решился снизойти до разговора с командующим? — ехидничала я, гоняясь по мелководью за ускользающей добычей.

Тайреллу везло. Его рыбалка была успешнее — поймав изворотливую гадину, он сунул мне её прямо под нос, демонстрируя ловкость. Я оценила её косым взглядом, приняла, и, прицелившись, метнула рыбу в камыши.

— Дар Духу леса! — пояснила я, напустив на себя торжественности, и снова отвернулась.

— А почему я не должен был с ним разговаривать? Мы друзья с детства. К тому же, я действительно вёл себя не совсем… — говорил он, вылавливая вторую рыбёшку.

— Совсем как идиот? — не смогла обойтись без замечания я. — И что же заставило вас разгневаться на собственного друга, господин советник?

— Ори? — его пронизывающий до глубины души голос, заставил меня смолкнуть, остановиться и повернуться.

Советник не смотрел на меня, бросая очередную рыбину в камыши. Я заметила, что парень даже не отдаёт себя отчёта в том, что делает. А объевшийся волк наверное, уже смотрит на прибывающую летучую рыбу с отвращением и подпихивает обратно к воде.

— Это правда? То, что мне рассказал Ольгерд?

— А что он рассказал? — уточнила я, чтобы на всякий случай, знать о чём соврать.

— Ты спасла ему жизнь?

— Смотря, с какой стороны посмотреть. Мне кажется, мы оба в этом преуспели.

— Я хотел сказать тебе… — Он вдруг подошёл ближе. — Спасибо, что стала для него смыслом жизни.

— Ошибаешься! Я только стала ему другом… вот и всё! — отчего-то разговоры с ним смущали меня. Так что, во избежание продолжения разговора в таком духе, я брызнула ему в лицо водой. Им же овладело весёлое буйство и господин советник резко впал в детство, превратившись в мальчишку лет шести. Он смеялся и брызгался так, что мне пришлось от него убегать. Вода залила глаза, и я выставила руки вперёд, защищаясь, когда надоело носиться по мели. Поток прекратился. Я робко расплющила веки: Тай смотрел на меня, склонив голову. Мне не понравился его взгляд — он вызвал во мне незнакомые чувства, тревожные. Будто его взгляд, или даже весь он, несёт мне опасность. А через мгновение советник поплатился за навеянные тревоги. Волна брызг от меня полетела ему в лицо. Тем не менее, парень совсем разыгрался, нырнул под воду и оказался уже около меня, застав врасплох.

— А ты бесстрашная! — внезапно похвалил он, схватив меня за плечи.

— С чего вдруг? — не понимала я и пыталась вырваться из его загребущих ручищ. Его обнаженное мокрое тело было слишком близко, что не категорически мне не нравилось.

— Пиявок не боишься, — пояснил Тай.

О странных ощущениях вызванных его прикосновением я забыла в миг. Может быть моим наставницам надо было чаще употреблять волшебное слово «пиявки» на тренировках, чтобы развить мою скорость или уговарить меня на те же испытания… Потому что сейчас я за секунду отбросила прочь посторонние мысли и повисла на шее советника, подхватившего меня, как пушинку. Он не возражая, держал меня над водой, ехидно ухмыляясь.

— А что это у тебя за кольцо? — с наигранным интересом, я теребила украшение в руках. Тай хохотал.

— Ты значит, так на меня запрыгнула, чтобы рассмотреть поближе кольцо? — ехидничал он, и резко убрал руку от моей спины — я сильнее обхватила его шею, чтобы не рухнуть в воду. — Это досталось мне от отца. — Придушенно пробормотал советник.

— Понятно, — стыдно признаться, но я была готова на что угодно, только бы не опускать ноги к пиявкам. Даже терпеть близость советника! Пиявки гораздо хуже! Я верила в это, пока Тай не сказал следующее:

— Ори, я пошутил… Здесь нет пиявок!

Моё перекошенное лицо, наверное, стало для него сигналом к бегству. Он бросил меня и помчался прочь. Но я не собиралась прощать ему обиду. Мы носились по колено в воде, как маленькие дети, брызгаясь, обливаясь… Веселье прервал Ольгерд. Он стоял на берегу и наблюдал.

— Развлекаетесь?

— Присоединяйся! Вода просто божественная! — зазывал его Тай, прекратив баловаться.

— Нет, спасибо. Пора бы вернуться. Вас там Войка везде ищет. — С издёвкой произнёс тот.

— Это лишний повод побыть здесь подольше! — озорно усмехался советник.

— Бабник! — мои мысли, произнесённые вслух, донеслись до Тая, и он брызнул мне в лицо водой.

— Гад! — не унималась я, что веселило его ещё больше.

— И пиявок не боитесь!.. — донеслось скучающее с берега.

Не знаю, как, но я снова оказалась на руках советника.

— Ори, он пошутил! — успокаивал меня Тай, явно желая избавиться от ноши, внезапно повисшей на его шее.

Ольгерд демонстративно вытащил из воды на кончике палки что-то жирное и коричневое. Меня передёрнуло. Командующий с извинением, отпечатавшимся во взгляде, улыбнулся. Тай понёс меня на берег, поставил на землю и насмешливо заметил:

— Значит, пиявок боишься! Ведьм нет, а пиявок — да!

— А ты ничего не боишься, да? — обиделась я.

— Боюсь, но у этого скорее нет физической формы. — Честно ответил он.

— Не думал, что ты боишься какого-то червячка! — продолжая тыкать палкой в слизкого кровопийцу, рассуждал командующий, и ему хватило фантазии подсунуть мне практически под нос эту пакость. Я испуганно дёрнулась в сторону, наступив Таю на ногу.

— Слушай, а почему это ты ему не устраиваешь такую истерику, как мне! — вдруг удивился советник.

— А у нас с ним отношения особые! — съязвила я, и меня за это оторвали от земли, потащив обратно к воде.

Впрочем, бросить меня ему не удалось, я вцепилась не хуже той пиявки. Обхватила ногами торс, руками — шею. Он почему-то заулыбался.

— Попытаешься бросить меня, я потащу тебя с собой! — предупредила я.

— Тогда можем так до вечера стоять. Приятно, когда меня вот так обнимают. Даже просыпаются инстинкты…

Если он хотел меня смутить, то у него это прекрасно получилось. Я покраснела, но рук не разжала. А стоило только засомневаться и слегка ослабить хватку, как я почувствовала — лечу. Потом приземлилась с громким хлюпом, нырнув обратно в воду.

Вылезая из озера, я, как можно правдоподобней, изображала кикимору болотную, жутко злую и голодную! Оба мужчины давились смехом.

— Придурок!

— Хватит обзываться! — насупился он. Глаза выдавали, что на самом деле Тай зол, и серьёзно. Я уже научилась читать его эмоции.

На короткое время умолкла, села на песок, чтобы обсохнуть. Советник топтался рядом, тоже пытаясь спрятаться от ветра. Злость его, впрочем, быстро прошла и он подбросил мне свою куртку. С непривычки к такой заботе, я долго возмущалась по поводу такого беспокойства и чрезмерной обходительности. И всё же успокоилась, придя к выводу, что так этот дамский угодник отморозит себе что-нибудь и перестанет к девкам лезть. Так ему и надо!

Я укуталась в его куртку и очень злорадно ухмыльнулась.

— Думаю, теперь можем пойти немного медленнее, — заявил командующий, странно как-то улыбаясь.

— Почему это? — вмешалась я в их разговор.

— А зачем торопиться? — ответил мне Тай.

— Да мы итак как черепахи ползём! Или принц уже передумал жениться? Так дойдёт до того, что мы ещё и развернёмся! — возмущалась я, не замечая резко испорченного моим высказыванием настроения двух мужчин. — Что ж он у вас отказывается выполнить долг перед своим государством?

Тай и Ольгерд переглянулись и в миг помрачнели.

— Может, пока мы доберёмся, всех приличных принцесс разберут! — моё бормотание развеселило их, но призрачной горькоты не стёрло. — Такое впечатление, что это вас собираются захомутать брачными узами!

— Ещё одно слово, и я тебя опять в озеро брошу! — не выдержал Тай.

Мне не слишком хотелось продолжать знакомство с местными пиявками, и я мудро промолчала.

— Она права, в каком-то смысле, — вздохнул Ольгерд.

— Да, но в наше путешествие можно внести кое-какую поправку! — загадочно улыбнулся ему Тай.

Друг заподозрил хитрость, но ничего не понял.

— Что ты придумал?

— Есть одна идея! Вот приедем в Ладонис, и ты об этом узнаешь первым! — ехидно заявил парень.

— А что скажет её величество по поводу твоей выходки? — сурово поинтересовался Ольгерд. Я перестала улавливать суть их разговора, поползла к кустам, переодеваться. Волк действительно так объелся, что встретив меня, блаженно повалился на спину, задрав лапы кверху и демонстрируя полный живот.

— Обожрался, да? — почесала подставленное пузо я. — Стыдно должно быть!

В ответ блаженно заскулили, игнорируя упрёки.

— Рада, что тебе понравилось!

— Ты что, с ума сошёл? — донеслось до меня, и выглянув из камышей, я обнаружила мужчин яростно спорящими.

— Вы миритесь или только собираетесь поспорить? — вмешалась я. Друзья обернулись. Ольгерд окинул меня недовольным взглядом, потом Тая, и тихо произнёс, опустив голову:

— Я поддержу тебя во всём, но не хочу, чтобы получилось, как… сам, понимаешь.

Командующий побрёл в обратную сторону не оборачиваясь. И что, спрашивается, они тут не поделили, пока меня не было? Я посмотрела на Тая, тот пожал плечами, поднял с земли куртку, и позвал идти с собой. Не сказала бы, что настроение у него ухудшилось из-за спора, но лёгкая хмурость появилась.

В лагере опять пришлось терпеть зависть из-за появления в компании советника. Фая довольная, подбежала и первое, что спросила:

— Было?

— Посмотрим, — задумалась я, закатив глаза, и, загибая пальцы, стала перечислять: — Перебранка — была. Купание — было. Рыбалка — тоже была. Ну, ещё там были пиявки и командующий… А что тебя конкретно интересует?

Фая посмотрела на моё наивное детское личико, сплюнула под ноги, и пошла седлать коня. Я потешалась над ней, а Кроха стоял рядом и куксил губы, как обиженный ребёнок.

Ольгерд и Тай ещё долго о чём-то шептались за завтраком, не соглашались, спорили, и как два заговорщика оглядывались по сторонам. А когда рядом проходил принц, замолкали, глядя каждый в свою тарелку. Не нравилось мне их поведение.

До вечера мы просто ползли, а не ехали. Каноний всю дорогу болтал о каких-то новых приспособления с советником, а тот уже мысленно придумывал, где их можно использовать в будущем по возвращении в родное королевство. Я откровенно скучала. Сначала плела косы Ши, потом подбивала Фаю спеть, но только из-за испуганного и злого взгляда Ольгерда, отказалась от этой идеи. Правда, вот Фаю пришлось ещё часик разубеждать в том, что пение — не такая уж и необходимая часть увеселения скучающих воинов. Командующий, как и многие, до сих пор придерживался мнения, что наши с подругой вопли — орудие устрашения, а не услада для ушей! В общем, Фая согласилась держать рот на замке, но только за возложенный на алтарь искусства рогалик, пожертвованный кухарем. Правда, он не особо горел желанием кому-то что-то жертвовать. Рогалик скорее всего отобрали у несчастного, с боем, двое хлипких ценителей музыки. Не бывает искусства без жертв — это истина. Зато такие, как мы, «творцы прекрасного» никогда не останутся голодными. Стоит только открыть рот…

Фая коварно округлила губы, и ей тут же подали кусок сала. Подруга ехидно сделала вид, что вообще-то собиралась зевнуть, но от такого угощения, в принципе, отказываться грешно! А петь… У неё даже в мыслях не было!

Я тихо давилась смехом, косясь в сторону довольной подруги, поделившейся куском заработанного.

На очередном привале, моя сестра увлеклась игрой в чумного с Крохой, заранее обговорив возможные варианты исполнения желаний: «Чтоб никаких лобзаний!». За игрой внимательно следили все, ожидая проигрыша. Но, как выяснилось, мои друзья поставили на кон многочисленные ножи, и прочее. Так что игра оказалось очень скучной. Советник и командующий удалились на прогулку, продолжать свой душевный разговор. Я стояла в сторонке, тоскуя и не зная, чем себя занять. И тут увидела сверкающие в густом кустарнике волчьи глазища. Тень, как обычная тень, ходил по пятам. Наверное, сейчас ему было очень скучно, как и мне. Незаметно я скользнула в гущу. Волк оказался рядом.

— Привет, хитрюга! Тень! Бесшумный, подкрадываешься незаметно, такой же тёмный и всегда рядом. — Прокомментировала его повадки я.

Зверь повернулся ко мне спиной, подставляя бок и, посмотрел так, будто предлагал разделить с ним мелкую шалость. Заключалась она в том, чтобы прокатиться с ветерком. Рука заскользила по густой шерсти, волк носом подталкивал меня залезть ему на спину. Я решилась, взобралась, боясь раздавить его своим весом. Но он оказался крепче любой кобылы. Впору седлать и ездить!

Тень рванул с места на такой скорости, на которую не была способна даже моя лошадка. Перед глазами мелькали ветки, деревья. Ветер свистел в ушах. От испуга я зажмурилась, обхватила волка за шею, прижимаясь, чтобы не слететь со спины животного. Когда я осмелилась посмотреть на окружающее нас безобразие, мы как раз обгоняли косулю. Волк следил за мной краем глаза и, убедившись, что наездница перестала бояться, перешёл в такой галоп, от которого голова не просто кружилась, а могла остаться где-то далеко позади от тела… Мне начинало казаться, что я лечу. Волк подо мной двигался плавно и аккуратно, так что глупая амазонка (то есть я) осмелилась выровнять спину и раскинуть руки в стороны, вообразив себя птичкой. Ветер дул в лицо, обдувал со всех сторон, передавая ощущение настоящей свободы. Сердце рвалось прочь из груди. Потому что не сиделось ему в запертой клетке, когда вокруг так хорошо, когда небо такое прекрасное и солнышко такое яркое… и…

Солнышко блеснуло в глаза и, возомнившая себя птичкой, амазонка камнем полетела вниз. Хорошо, хоть за ветку умудрилась ухватиться. На ней я и повисла, ошарашено взирая с дерева на землю. А до туда было падать и падать! И как я здесь спрашивается, оказалась? Что-то не верится, что волки летают… Тень действительно не имел крыльев, зато очень эффектно перепрыгивал с одной ветки на другую, будто весил не больше воробышка.

Зубастый «птенчик» проскакал по деревьям ещё несколько метров, когда понял, что чего-то весомого недостаёт… Например, меня! А я на тот момент уже вполне обосновалась на ветке дуба и прекрасно себя чувствовала, как перепёлка — мозг от испуга сжался до размеров горошинки, отказываясь мыслить в подобных ситуациях. Благо рефлексы не подвели. Тень сел под деревом, задрав голову наверх в ожидании пока амазонка соизволит спуститься или свалиться с «небес» на землю. Я как раз задумывалась о том, как бы оказаться внизу, при этом не слишком пострадав. Но заметила сладкую парочку, настолько поглощённую обсуждением секретов, что десяток добрых молодцев, сгруппировавшихся в кустах и обнаживших мечи, им казался местной разновидностью кустарника. Ясное дело, ребятки с дубинами отнюдь не прохлаждались, а поджидали выгодный момент, чтобы напасть. Я тихонько перелезала ниже.

— Ты уверен, что это он? — шептались двое мужиков очень бандитской внешности: перебитые носы, узкие глазки, лица в таких шрамах, что складывалось впечатление, будто на их физиономиях играли в крестики-нолики ножами.

— Точно он! Я тебе говорю! Хватаем, отбираем цяцьку и перерезаем глотку! — мгновенно сориентировался второй дружок.

Первый подал сигнал подельникам, и те посыпались из-за деревьев и кустов, окружив двух друзей. Ольгерд стал позади советника, готовясь прикрыть его спину, а Тай уже вынимал из-за пазухи метательные ножи.

— Здравствуйте, здравствуйте, залётные! — ласково протянул один из главарей, и второй подпел ему в тон:

— Здравствуйте, пока можете! Не долго вам осталось!

Толпа только собралась навалиться на жертв, как пронзительный свист нарушил планы. Бандиты замерли. Главари таращились во все глаза. Причина шума явилась для обозрения лично, выступив из зарослей. Надменная ухмылка и одиночество непрошеной гостьи расслабило нападавших, и заставило напрячься жертв.

— Кто ты? — на всякий случай уточнил дяденька с большим таким ножом в руке, напоминающим тесак. Тай стукнул себя по лбу.

— Я дух этого леса! — соврала я. — Вы нарушили покой. Как думаете, что сделает с вами рассерженный лесной дух? — и постаралась изобразить властолюбивое злое существо. Подражая Тени, наклонила голову и посмотрела на мужиков, придавая взгляду звериной остроты.

— Да ты сумасшедшая девка! — расхохотался бандюган, перехватив рукоять тесака покрепче и выставив ногу вперёд, чтобы сделать шаг.

Сбоку грозно зарычали. Толпа нервно дёрнулась в сторону, боясь нападения волков. В том, что хищники бродят стаями, никто не сомневался, а мой волк умело имитировал шум целой толпы своих собратьев. Пока мужичье соображало, Тень метнулся через кусты, спугнул сидящих на ветвях птиц и те шумной гурьбой вспорхнули ввысь. Теперь всеобщее внимание переметнулось к пернатым. Я же оставалась неподвижной, дескать всё это моих рук дело, бойтесь меня! Тут ещё и ветер для полного устрашения подул, прямо из-за моей спины словно тоже хотел поиграть. Так что у присутствующих мурашки по коже пробежали от благоговения перед моей скромной персоной.

— Лес волнуется! Лес будет мстить! — припугнула я, тихим, гортанным голосом.

— Кузьма, може, ну их, этих?! — трусливо поинтересовался один из компании бандитов, бросая дубинку на землю и аккуратно пятясь к ближайшему кусту. А там его встретил Тень. Раздавшийся вопль окончательно убедил мужичков побросать свои палицы и улепётывать на всех парах подальше из проклятого леса.

Тай и Ольгерд стояли уставившись на меня. Когда бандиты, все до единого, скрылись, парни надумали заговорить.

— Ори? — процедил удивлённый советник, искренне надеясь, что я не сошла с ума. Оставлял-то он меня в полном здравии на поляне.

— Как дела? Погода чудесная… — избегая лишних вопросов, я обошла друзей и рассматривая деревья, побрела дальше. Мне было очень интересно, что именно хотели отобрать бандиты, у кого и почему. Но для этого стоило их догнать, напугать и только потом задавать вопросы.

— Ты куда? — спросил Тай, всё же посчитав, что за время его отсутствия мой мозг окончательно расплавился на солнышке.

— Гулять. Я же говорю, погода хорошая! — и растворилась в зарослях. Тень мгновенно оказался рядом. Я успела прыгнуть ему на спину и схватить за загривок. Он взял след трусливых бандитов, не нуждаясь в моей просьбе. Мне казалось, что у нас с волком одна жизнь на двоих и чувства одни, только тела разные.

Тень выскочил на тропинку, догнал одного из главарей. Увидев несущегося на него здоровенного волка с девицей на спине, тот свято уверовал в существование лесного духа. Пал ниц и взмолился о пощаде.

— Зачем вы напали на тех мужчин? — скатившись со спины зверя на землю, я схватила испуганного до смерти дядьку за ворот и потребовала ответа.

— Нам заплатили! — завопил он и перекрестился. — Не убивай меня лесная душа, не надо! Я же ничего не сделал!

— Кто?

— Откуда мне знать? Нам атаман сказал, мы и сделали… — буркнул бандит, отворачиваясь от меня, но от придирчивых глаз голодного животного не спрятался. — Я делал, что велено.

Перед волчьими очами он готов был выложить любую правду, лишь бы зловонное дыхание смерти не коснулась его. Временно исполняющий обязанности Пожинательницы подсунул скалящуюся пасть ближе и бандит зажмурился, дёрнувшись в моих руках. Больше он действительно ничего не знал.

— Бесполезно, — вздохнула я отпустив дядьку. — Тень, может проведём гостя?

Волк опустил голову, и скалясь пошёл на бандита. Тот чуть в штаны не наделал, когда понял, что «проводить» его собираются в дальний и скоропостижный путь, откуда ещё никто не возвращался. Стоило Тени только рыкнуть, как наш несчастный помчался прочь со всех ног, не оглядываясь. Довольный показательным выступлением волк уставился на меня, ожидая похвалы и весело виляя пушистым хвостом.

— Злющий ты мой! — хихикнула я. — Ладно, развлеклись и хватит! Возвращаемся. Пока меня искать не кинулись.

Меня действительно собирались искать. Тай уже поднял мужиков. Темнело, а беглой амазонки никто не видел. Вынырнув на полянку, я присела рядом с подругой и, как ни в чём не бывало, стала вместе с ней щипать ломоть хлеба.

— Что тут происходит? Куда это они собираются? — кивнула в сторону отрядов поисковиков я, делая вид, что сижу тут уже давненько.

— Тебя искать! — хмыкнула Фаина, а потом обернулась и посмотрела на меня, словно только что поняла с кем разговаривает. Подруга расхохоталась, предвкушая скандал.

Тай увлечённо отдавал приказы, пока не повернул голову в нашу сторону. Но, когда он меня увидел, его лицо так изменилось: брови сошлись на переносице, глаза злобно заблестели, уголки губ потянулись к низу. Советник сильно разозлился. Он быстрым, твёрдым шагом направился ко мне, а я поняла, что сейчас меня, наверное, будут убивать. Вскочила на ноги и попятилась. От первого удара подобранной с земли лозиной, вовремя увернулась.

— Тай, ты чего? — убегала от разъярённого советника я, на радость и потеху окружающим.

— Кто тебе разрешил уходить одной в лес, когда там разбойники толпами ходят? — рычал Тай, а я очень быстро нашла защитника — спряталась за спиной командующего. Впрочем, он не особо вступался за провинившуюся девицу, но и Таю не помогал меня поймать.

— Лучше бы «спасибо» сказал, что спасла! — оббежав вокруг истукана Ольгерда, обижено заявила я. Тай всё-таки схватил меня, посмотрел прямо в глаза, так что у меня дыхание перехватило.

— Дура! — прорычал он сквозь зубы, бросил лозину и удалился в шатёр.

— Чего он опять на меня злится? — бурчала я.

— Не совсем на тебя, скорее на самого себя. — Пояснил мне командующий. — Мы пытались тебя найти. А тебя и след простыл. Лучше пойди, помирись с ним.

— Ещё чего! — фыркнула я. — Ты его спаси, так ещё и приди задницу подставь, чтоб по ней плетью отходили, потому что у кое-кого плохое настроение! Да ни за что!

Я гордо вернулась к подруге. Фая подвинулась, разрешая мне присесть.

— Чего это он тебя вздумал гонять? — заинтересовалась она.

— Я в мужчинах не разбираюсь. У него поди спроси, какая блажь ему в голову стукнула! — меня угнетал факт такого отношения. Вот же придурок!

Лучшим способом отвлечься, я сочла глоток «Черногорки». Но до поклажи было не дотянуться. Ши унюхав на мне запах волка пятилась, брыкалась и отказывалась видеть во мне свою хозяйку. Пришлось срочно ложиться спать.

Сны естественно снились только о тепле, еде и бабушкиной настойке. Я гналась за бутылем, у которого внезапно отрасли ноги. Догнать никак не получалось, а бабушкина настойка ещё и гадко хихикала — издевалась подлая. В итоге «Черногорка» спряталась за складками внезапно возникшей ткани. Я тоже туда заглянула и только потом поняла, что нахожусь в шатре. Догадаться, в чьём, не составило труда, вот только самого хозяина не было. Но больше всего меня удивило собственное сердце, подозрительно и болезненно ёкнувшее.

От «сладкой» дрёмы меня пробудил шорох. Я резко открыла глаза, чтобы понять, где нахожусь. Сквозь пелену отступившего отвратительного сна, со вздохом облегчения осознала, что я всё-таки на грешной земле, которая, кстати, ничуть подо мной не нагрелась. Подлый ветер пронизывающе поддувал со всех сторон. Наконец, разобравшись в обстановке, я поняла откуда доносился странный звук, разбудивший меня. Рядом сидел задумчивый Тай и, колупал угольки в костре палкой.

— Это тебе желчь спать не даёт! Был бы добрее… — протянула я, но привычной реакции не последовало.

— Ори, — не поворачивая ко мне головы, произнёс он. — Не делай больше так!

— Чего не делать?

— Не уходи одна! — процедил парень.

Я смотрела, как отблески огня играют на его лице, путаются в волосах, придавая теплоты хмурому виду советника. Таким он редко бывал.

— А я не одна была… — после моего заявления зелёные глаза впились в меня недоверчивым укоризненным взглядом. — Со мной был дух леса!

Тай рассмеялся. Наверное, вспомнил, как испугались бандиты, и убегали сверкая пятками. При виде его улыбки с души свалился груз.

— Вставай, — поднялся советник и протянул мне руку. Я за неё ухватилась, но только потом поинтересовалась зачем. Надо было сначала думать! Меня перекинули через плечо и заявив, что «мы идём спать!», понесли в шатёр. Я поняла, что утром меня ждёт если не гильотина, то долгая и болезненная казнь с четвертованием.

— У меня спать мягче, чем на сырой земле! — убеждал он.

Так и быть я согласилась, и нагло заграбастала самую мягкую подушку.

 

Глава 14

Долгожданная встреча

Снова в пути. Солнце безжалостно парит. Ветер устроил себе выходной или просто издевался над нашей плетущейся по тракту колонной. В такую жару даже Фая не пела, она намотала на голову какую-то тряпку, чтобы хоть как-то спрятаться от палящих лучей. Вид у неё при этом был грозный и смешной одновременно.

Толстого кухаря разморило, он уснул в своей телеге. Лошадь привычно плелась за хвостом впереди едущего. Товарищи по несчастью (коим так же как и мне не посчастливилось наслаждаться музыкальным храпом) пытались усмирить кухаря, несколько раз бросая в него орешками и прочей мелочью — отвратительный звук только усиливался. Тогда один из умников, пристроился рядом с обозом и стал свистеть. Храп прекратился, но только воин отъехал, как какофония возобновилась. В результате несчастного свистуна заставили сопровождать кухарскую повозку — «а то смерть!» от рук своих же братьев по оружию.

Мне вся эта парилка была нипочём, потому что я увлечённо спорила с Тайреллом. Мы соревновались в турнире по колкостям. А свидетели этого веселья — командующий и Каноний — вели счёт игры. И если Ольгерд, уже привыкший, просто посмеивался, то горе-изобретатель закатывал глаза, фыркал и придумывал к моей персоне новые эпитеты.

— Ты такая вредная! — в итоге, не выдержал Тай.

— Скажи мне что-то новое! — усмехнулась я.

— Новое? — Он задумался, что-то прикидывая в уме, а потом выдал: — Хорошо. Есть такой дракон, он не страшный, и вреда причинить не может, даже детям позволяет с ним играть. Они обычно привязывают к его лапе верёвку и бегают за ним, когда он летит…

— Жестокие дети! — хмыкнула я, и Каноний злобно расхохотался, посчитав меня полной идиоткой. Я поспешила разуверить его. — А дракон часом этот не из ткани?

Лицо Тая вытянулось — не удалось запудрить мне мозг! Я тихо торжествовала, когда выдала советнику следующую фразу.

— У нас таких воздушными змеями называли в деревне! А некоторые, особо отважные воительницы, делали больших змеев, способных выдержать человеческий вес и с помощью них поднимались в небо, устрашая противников и заодно, разведывая, где находятся войска врага. А ещё пару раз такие штуки использовали, для громоотвода во время грозы.

Судя по задумчивости командующего, я только что выдала военную тайну, потому что Ольгерд уже продумывал, как эту информацию использовать и где. После чего недоверчиво покосился на меня, а затем на Канония, прикидывая, сможет ли механик смастерить такую штуковину для кого-нибудь из разведчиков, что весом помельче.

— Ладно. — Не сдавался Тай. — У нас в Карре есть такая штука: у реки стоит огромное волшебное колесо, которое крутится само по себе, а потом…

— Это ты сейчас про водяную мельницу? — уставилась на него круглыми глазами я, как на придурошного. Мельницами пока еще не все города да сёла обзавелись.

— Откуда ты знаешь? — к разговору уже стал прислушиваться и Каноний.

— Знаю, — пожала плечами я, и загадочно ухмыльнулась.

— А про такую? — уже не выдержал наш драгоценный механик Каноний, и тоже решил меня испытать. — Есть труба с двумя концами: широким и узким. Смотришь в узкое, направляя куда-нибудь широкое, и видишь, что творится в другой стране!

Ну, с последним он явно преувеличил, хотя, могли же за такое время и усовершенствовать…

— Подзорная труба! — выпалила я, гордясь своими знаниями. И все трое мужчин уставились на меня с неподдельным интересом. Каноний прикусил язык, медленно краснея и кипятясь от злости. Чтобы добить этого зазнайку окончательно, я пояснила:

— А видеть далеко с её помощью можно из-за кристалликов или стёклышек, которые находятся внутри! Это раньше кристаллами пользовались, но теперь есть стеклодувы изготавливают специальное выпуклое стекло. Знаешь, что это такое? Да? Хорошо! А называют его — увеличительным стеклом. Если прислонить к чему-нибудь мелкому, то оно покажет тебе предмет более крупным. Вот так вот! А ещё мы, как-то на вылазке в горы использовали его, чтобы жабу поджарить!

Я даже достала из мешка свой экземпляр и продемонстрировала. Каноний решил больше со мной не общаться до конца его жизни. Я поддерживала и уважала его мнение.

— Откуда ты всё это знаешь? Ты же из Унны практически никуда не выбиралась! — недоумевал Ольгерд, встав на сторону друга.

— Ну, скажем так, птичка на хвосте принесла… Очень большая птичка! — ухмыльнулась я.

Потешаться над друзьями, я перестала сразу же как увидела, выехавшего нам на встречу странно одетого, смуглого странника. От коня до внешнего вида — всё в нём было непривычным. Крепкий мужчина в лёгких зелёных шароварах, заправленных в высокие сапоги до колен, в простой льняной рубахе чёрного цвета. Она не скрывала, а наоборот открывала взгляду крепкую грудь, и серебренные амулеты. Его голову украшал подвязанный накось платок. Из длинных чёрных прядей волос выбивались цепочки украшений. Любят же некоторые мужчины цяцьки на себя навешать, похлеще иных модниц! У этого даже в левом ухе — серьга из жемчуга висела, а на запястьях красовались большие браслеты из тёмного металла с какими-то необычными рунами.

Хищные глаза проезжего уставились прямо на меня, когда он поравнялся с нашей компанией. Что-то напомнил мне этот взгляд. Что-то очень далёкое…

— Ори! Ты меня вообще слушаешь? — раздражённый голос Тая требовал внимания.

Я отвернулась к советнику, рассеяно заморгав, и судорожно пытаясь вспомнить, о чём шёл разговор.

— Чего ты орёшь, я не глухая! — Тай посмотрел на меня так, будто я уже сделала, что-то заведомо плохое, достойное укора. Обиделся.

— Ну, чего он опять? — взвыла я, обращаясь к единственному, кто мог объяснить поведение советника. Но Ольгерд только пожал плечами, загадочно улыбнувшись в ответ.

Я снова оглянулась, чтобы посмотреть на подозрительного путника. Его фигура ещё не скрылась вдали. Почувствовав мой взгляд, он едва заметно повернул голову. Этот человек кого-то мне напомнил…

Когда настало счастливое время, и объявили постой, Фая, Кроха и прочие попадали на траву в тени деревьев, блаженно вздыхая, и поглощая последние запасы воды. Тай с Ольгердом были заняты установкой шатра советника, а я подумала, что грех не воспользоваться таким моментом, когда за мной никто не следит. Попятившись к кустам, я рассчитывала, встретить своего волка, и побродить по лесу, отправившись на поиски родничка или приличного озерца, чтобы искупаться. Но случилось непредвиденное. Сильные руки схватили меня, затаскивая в чащу. Рот мне предусмотрительно закрыли, дабы не вопила, как резанная. В качестве мести наглому похитителю, я слюнявила его ладонь, не позволяющую мне и пискнуть. Похититель оттащил меня на приличное расстояние от лагеря.

— Фу! — проговорили мне в самое ухо. — От тебя пахнет псиной, потными мужиками и… сиренью?

«Бандит», наконец, отпустил меня, позволив увидеть его лицо. Но если уж так хотелось поговорить, то не нужно было злить меня! Реакция была молниеносной. Поэтому подумать я толком не успела — выхватила меч и набросилась на похитителя. Им оказался… тот самый давешний наездник. Все мои удары, он с лёгкостью обходил, просто уворачиваясь, избегая их, парируя. Его забавляла моя злость, и от нападок мужчина получал не малое удовольствие, ухмыляясь во все белоснежные ровные зубы. Он извлёк собственный меч так быстро, что я даже не успела моргнуть, когда оружие очутилось у него в руках. Противник чётко и выверено наступал, нанося удары, от которых не каждый смог бы отбиться. Приходилось пятиться, но так можно было загнать себя в угол… Что, собственно и вышло — я упала. Последующие события просто не укладывались в моей голове: в нашей перебранке появился третий — им был Тай. Путник, честно говоря, просто обалдел (о чём свидетельствовало поднятие угольно-чёрных бровей чуть не на самую середину лба), увидев несущегося на него взлохмаченного парня, явно подражающего лесным татям — Тай, видимо, торопился, и пробирался через кусты, поэтому множество веток, листьев и репьёв застряли в его волосах. Выглядел он смешно и жутко одновременно.

Не раздумывая, советник набросился на шокированного похитителя. Но стоило Таю махнуть мечом, как соперник виртуозно парировал удар, а иной раз вообще исчезал из поля зрения нападавшего. Таю так и не удалось хотя бы коснуться противника.

— Вот от кого пахнет сиренью! — заключил мужчина, впритык приблизившись и понюхав его. Как только тот поднял меч, чтобы ударить, наглец отодвинулся, позволяя разрезать лишь воздух.

— Ну, всё! Хватит! — тяжело вздохнула я, но услышал меня только странник, загадочно подмигнув. Тай же был твёрдо намерен уничтожить цель, ну или победить её. Последняя не собиралась ни уничтожаться, ни подчиняться, и коварно нападала, то ставя подножку, то появляясь из-за спины.

— Тай! Остановись! — взмолилась я, в надежде, что мой вопль коснётся его ушей.

Советник разозлился не на шутку, стиснул зубы и попёр на противника, как бык, а тот изобразил серьёзную мину, будто воспринимает всё должным образом, хотя я уже знала, что при желании он остановит надоевший бой, одним движением руки. Пришлось подождать пока мальчики не наиграются.

Несколько раз путник повергал господина советника на землю, — более грубо изъясняясь — укладывал на лопатки, ехидно хихикая в лицо поверженной жертве. Тая это бесило до невозможности, он вскакивал и с новым напором бросался на пиратского вида брюнета.

— Тай! — очередная попытка так и не дала результатов. Рявкнув на меня: «Не вмешивайся!» — вышедший из себя советник наступал на обидчика. Но тут случилось то, чего я ожидала: путнику надоело баловаться. Во время нападения, он едва уловимо, сделал поворот, пропуская парня вперёд, и выхватил у него меч. Советник рухнул на землю без оружия, а противник игриво орудовал обоими мечами, демонстрируя свои внушающие уважение возможности. Путник бросил на меня многозначительный взгляд, я опустила голову — объяснить сейчас Таю, что игра окончена невозможно. Советник крайне редко выходил из себя (проверено на личном опыте!). А тут он был просто не свой от злости, но расчётливый разум убедительно твердил ему: «Противник гораздо сильнее!». Так что парень воспользовался передышкой и несколько секунд посидел на травке, раздумывая, как поступить. И видимо, что-то придумал.

Тай снова встал, решив перейти к кулачному бою. Путник устало вздохнул, бросил оружие на землю, и принял стойку. Но стоило парню подойти, как враг не долго думая, подпрыгнул, и перемахнув через советника, оказался за его спиной. Челюсть Тая со скрипом рухнула вниз. Я закрыла лицо руками, подглядывая за шокированным советником сквозь пальцы. Он совершенно точно понимал, что нормальный человек не может так прыгнуть с ровного места, не приложив никаких усилий! Я же это не только понимала, но и прекрасно знала.

— Кто ты? — ошалело выкатывая глаза, сдавленно произнёс парень.

Путник повернулся ко мне. В его взгляде читался саркастичный вопрос: «Ты ему скажешь или это сделаю я?».

— Как же с вами сложно, мужчины! — бубня, я вышла вперёд, заняв пространство между недавними противниками. — Тай, знакомься, это Шелест! Он… э… — Как бы ему так объяснить, чтобы не вызвать приступ сумасшествия или чего-хуже? Ладно. Скажу, как есть! И набрав больше воздуха, всё-таки произнесла: — Он — вампир!

Лицо Тая в этот момент не то чтобы перекосилось и побледнело, скорее переливалось самыми разными оттенками. Ему не верилось, что такое возможно. Ведь вампиры — сказки. Их давно нет! А когда и были, так… А были ли они вообще? Больше чем уверена, что советник считал вампиров — выдумкой бабушек для запугивания непослушных малышей. А тут вдруг выяснилось, что «выдумка»-то живая, реальная и кусается небось…

Шелест растянул на физиономии коварную улыбку от уха до уха, продемонстрировав выпущенные клыки (пользовался он ими редко, только, когда был ранен), и протянул бледному советнику руку в знак примирения.

— А ты хорошо дерёшься! Не каждый вот так долго может протянуть против меня! — оценил по достоинству вампир.

Тай долго смотрел на предложенную ему ладонь и не знал, стоит ли принимать сей сомнительный знак внимания. Но, видимо, из любопытства (чтобы проверить, существует вампир или так — воображение после завтрака разыгралось!) пожал руку Шелесту. Тот довольный фактом перемирия, принялся за меня.

— Так пока меня не было, ты тут женихами обзавелась! — мужчина панибратски похлопал меня по плечу. У меня чуть с непривычки ноги не подкосились. Скажу, давно я его не видела, и уже отвыкла от такого общения.

— Не говори глупостей! Тай просто друг! — насупилась я, но Шелест всё равно гаденько ухмыльнулся — не поверил. Тогда я пошла в атаку, зная, что от глупых сальных шуточек на эту тему не отмашусь. — А где тебя носило пять лет? Я думала, что ты вообще не вернёшься?!

Он ещё шире заулыбался, подошёл, схватил меня, прижимая к груди и погладил по голове.

— Ты волновалась! — радостно прошептал он, а потом резко поднял, оторвав от земли, и закружил. — Кстати, ты выросла! Такая фигура!

— Э! Руки прочь! — оттолкнула его я, и попыталась стоять ровно. Деревья всё ещё описывали вокруг меня круги.

Тут в наш разговор вмешался пришедший в себя Тай.

— И как давно вы знакомы? — он внимательно следил за нами, делая известные только ему выводы.

— Ну, лет… — вампир с деловитым видом стал загибать пальцы на руках, я толкнула его в плечо.

— Мы встретились, когда мне было лет шесть. С тех пор Шелест занимался моим воспитанием, когда меня в очередной раз выгоняли в лес за какие-то проступки. О нём никто не знает. Он — мой секрет.

— Ага, выдуманный друг! — хихикнул он.

— Кстати, бабушка, всё время удивлялась, почему я так часто влипаю в неприятности и, меня выгоняют из селения. — Припомнила я, покосившись на наставника.

— Да! Я научил её многим приёмам! — с гордостью произнёс вампир, а потом как истинный учитель подметил. — У тебя до сих пор слабая левая рука! Ну, это мы исправим. Будешь тренироваться каждый день.

Я тихо завыла, а Тай недовольно оглядел вампира, только что осознав одну важную, но не озвученную вещь — нахальный упырь собирается присоединиться к нашему отряду.

— Минуточку! — сама мысль о присутствии нелюдя в рядах свадебной армии, Таю пришлась не по вкусу. — Кто сказал, что тебе позволят?

— А кто мне запретит? — не переставая улыбаться, задал встречный вопрос вампир и положил руку на эфес широкого искривлённого меча.

— Я! Я ответственный за эту миссию! — Тай выступил вперёд, показывая, что запугать его не так-то и просто. Это он пока плохо Шелеста знал!

— Ты, наверное, ничему не учишься. Ты не сможешь мне ни приказать, ни запретить! Я пойду туда, куда пойдёт она! — заявил вампир, и дёрнул меня за локоть, подтащив к себе. Ухмыляться он перестал, сузив хищные глазищи на советника, который, как ни странно, оказался чуть ниже его ростом.

Атмосфера накалялась. Мужчины сжали меня с двух сторон, причём в упор не замечая, увлечённые игрой в «Убей меня взглядом!».

— Так! Мальчики! Успокойтесь! — пришлось на скоро искать решение проблемы и попытаться убедить хотя бы Тая. — Слушай, если Шелест поедет с нами, мы только выиграем от этого. Лучшего воина не отыскать.

— Ори, мне с тобой и Фаей проблем хватает! — чуть ли не орал советник, переведя взгляд на меня.

— Вот! Одной проблемы ты точно лишишься. Шелест присмотрит за мной! — и едва слышно (вампир-то точно различил каждое слово) прокомментировала, — Этот ни на шаг не отпустит…

— И если надо на поводок посажу! — подтвердил он.

Став свидетелем последней фразы, Тай с облегчением вздохнул. Подумал, и всё же решился.

— Хорошо! Но никто не должен знать, кто ты на самом деле! — мудрый господин советник сдался, дозволяя «упырю неприкаянному» (видимо, думал, что Шелест не услышит отпущенную о нём фразочку) пристроиться к нашей честной компании. А тот на радостях снова сгрёб меня в охапку и крутил вокруг своей оси, пока я окончательно не стала сливаться с окружающей листвой, по крайней мере цветом лица.

В лагерь мы вернулись втроём. Дорогой, я размышляла о голодном волке, и что не видела его уже давно, а так же придумывала правдоподобную ложь о персоне новоприбывшего. Шелесту уделили внимание все, кто только не был занят. Даже кухарь, — отвлёкся от готовки и повернулся к нашей троице. У амазонок загорелись глаза при виде такого шикарного мужчины-воина, как мой друг. Ещё бы, статный, красивый, сильный, наверняка, отважный — не зря же таскает с собой странное оружие! Кстати, последнее привлекло больше вояк, которые с любопытством рассматривали разнообразные кинжалы и прочее, развешенное на поясе моего наставника. Шелест вёл за собой коня, и пытался рассказывать мне забавные глупости, какие повидал, странствуя по миру. На пристальные взгляды он не обращал никакого внимания, увлеченный рассказом о соблазнении пиратки, от которой два года не мог отделаться, и чуть ли не вплавь был готов пересечь океан, дабы больше не встречаться с прилипчивой любовницей. Мне же от впившихся в нас взглядов было жутко неуютно и хотелось спрятаться за спину друга.

Тай подал сигнал заворожено глядящему на нас командующему, и через секунду они оба скрылись в шатре советника. Кажется, Ольгерда сейчас будут просвещать по поводу нашего гостя со всеми вытекающими подробностями.

Шелест привязал скакуна рядом с Ши, и безошибочно направился к моим друзьям. Фая и Кроха смотрели на него, как на явление божества, спустившегося на землю. Подруга стеснительно краснела, под взглядом чёрных очей вампира.

— Вы друзья Орианы? — поинтересовался он, коварно употребив моё полное имя. Подруга, не замечая, что стоит с раскрытым ртом, закивала, чуть не проглотив муху.

— А откуда ты… — откашлявшись, хотела спросить Фая, и я напряглась, зная продолжение вопроса, и то, что Шелест ответит не задумываясь — правду.

— Он — родственник моего отца. Нашёл меня не так давно. Мы общались один раз. Когда я на испытание в Хренушки ходила. А теперь, вот решил навестить, племянницу, — опередила раскрывшего рот вампира, я. Тот на «племянницу» странно покосился и хитро ухмыльнулся. Фая очень подозрительно восприняла эту новость, но пока вдаваться в подробности, а тем более устраивать допрос с пристрастием при посторонних, не отважилась. Впрочем, её оскорбил тот факт, что я умолчала о Шелесте.

Благо, Кроху никто не учил манерам и, он, поддавшись первому вспыхнувшему инстинкту, потянулся к поясу вампира.

— Шо это за покорёженный меч? — ткнул пальцем в железную цяцьку здоровила.

— Это, друг мой, сабля! — ухмыльнулся Шелест, изымая из-за пояса короткое изогнутое лезвие, чтобы показать парню. Вампир свободно пользовался самыми разными видами оружия, поэтому за спиной обычно таскал два коротких меча, метательные ножи можно было обнаружить практически на каждом участке его одежды хитро припрятанными и замаскированными. А вот сабля — это нечто новое в его арсенале.

— Такими штучками балуются пираты бескрайних морей! — перебрасывая из одной руки в другую причудливое орудие, хвастался Шелест.

Я успокоилась, с облегчением вздохнула и одарила Кроху самой доброй и тёплой улыбкой. Тот моментально покраснел до цвета спелого помидора и отвернулся ко всё подметившему и хохочущему вампиру. Рядом со мной оказалась Фая, краем уха слушающая увлечённых мужчин. Она не забыла гаденько поинтересоваться:

— Кто это такой?

— Ну, понимаешь… — замялась я, и ответ прогремел над лагерем свирепым и злым голосом принца. Его высочеству стало скучно, и он решил пройтись до шатра советника. А тот как раз обсуждал с командующим Шелеста. Конечно, пронырливый принц услышал то, что ему не полагалось.

— Вампир! — во всю глотку вопил бледный и перепуганный Улиан, прячась за спину своей охранницы. Он совершенно точно определил незнакомца в рядах своих подданных и ткнул в него пальцем, повторив вопль, только при этом добавив: — Убить его!

Волна страха накатила первой, второй — тошнота. Я бросила испуганный взгляд на друга, скривившегося, и уже вытащившего меч. Все, кто стоял в округе, если и не поверили в бред, озвученный его высочеством, то из интереса бросились к нам, сжимая в подозрительно тесное кольцо. Слава оказался проворнее и пустоголовее остальных, посчитав, будто справится с легендарным вампиром своей хлипкой «рогатиной». Он метнулся к нам, едва не сбив меня с ног, и приставил к груди Шелеста остриё меча. Тот скосил глаза на лезвие, подумывая стоит ли вообще руки марать об этого дурня.

— Попался! — самодовольно промычал воин.

— Тронешь его, и тогда я трону тебя! — мой голос притормозил разгорячённого вояку. Он, как и другие, не ожидал такого подвоха — одна из своих бросается в защиту упыря. Фая и Кроха стояли совершенно ошарашенные, и не понимали, что происходит, поэтому пока бездействовали. Шелест сделал первый шаг, выбил меч из рук недотёпы Славика и, миновав его, бережно отодвинул меня себе за спину. Он с лёгкостью отбивался от двух осмелившихся бросить ему вызов, а я пока только прикрывала его тылы, так сказать.

Ещё немного и разгорелась бы настоящая драка, если бы не советник, выскочивший из шатра на крики. Оценив ситуацию, и мгновенно сообразив, кто именно спровоцировал неразбериху, отпустил принцу солидную затрещину — тот чуть не рухнул на землю. Интересное у них, однако, общение!

— Прекратить! — в один голос вместе с командующим рявкнул Тай. Воины перестали махать мечами, но опустить их боялись. Ольгерду пришлось гортанным рёвом начальника заставить непонятливых вернуть оружие в ножны. Он встал, заслонив собой вампира, и очень так злобно поглядывая на подчинённых, рявкнул.

— Что тут происходит? — вышел из себя командующий.

— Ну, так сказали вампир, мы и того… — буркнул один из воинов, стыдливо потупив взгляд.

— Что «того»? — вспылил Ольгерд, и окликнул из толпы ответственного. — Старшина!

Перед командующим возник маленького роста коренастый крепкий мужичок с реденькой чёрной бородкой и блестящими залысинами. Он стоял по струнке, привычно готовый отдуваться за ошибки своих подопечных.

— Кто дал приказ набрасываться на гостей? — рычал на старшину командующий.

— Не было никакого приказа! — чётко отозвался мужчина, даже глазом не моргнув.

— Тогда разберись, что творится с твоими воинами! С каких пор доблестные вояки верят в сказки? — продолжал воспитательную работу Ольгерд. — Или мне на твоё место гнома назначить?

— Приказ понял! Искоренить суеверия! — прозвучало в ответ на упрёк, и старшина быстро разогнал толпу.

Я тяжело вздохнула — на этот раз обошлось. Вот только Ольгерд посмотрел на меня так, что впору было зарыться в землю по самые уши. Командующий, ничего не сказав, вернулся к советнику, доступно объяснявшему принцу: «… ты же не маленький! Нет никаких вампиров! Я образно говорил. Ясно? Чего орать было, как резаному?»

— И вот это вы собираетесь женить? — оценил принца Шелест, пряча оружие. — По-моему, его замуж выдавать надо!

Мой смешок слетел с губ и растворился в тишине, как только я повернулась и увидела за плечом вампира две полные разочарования пары глаз. Фая и Кроха молча смотрели на меня и лже-вампира, а потом развернулись, перенесли свои вещи на другую сторону поляны. Заметив моё печальное лицо, оценив причину такого настроения, Шелест положил мне руку на плечо, сказав только: «Прости!».

Трещал костёр, и, казалось бы, всё должно было как-то успокоиться. Мало кто поверил в сказочку с дальним родственником, и к Шелесту настороженно приглядывались. Вояки никак не хотели усмиряться — добровольно-принудительная дружба с упырём их не грела. А так как убивать его запретили, драться в честном поединке — бессмысленно, то мужики просто сели играть с Шелестом в кости, а заодно пытались проверить все известные им суеверия о вампирах. К общему расстройству, подсунутая вместе с куском мяса головка чеснока была привселюдно поглощена и, мерзкий вампирюга при этом не поморщился! После перешёптываний кто-то из оравы умников придумал новую затею. Хитрец, якобы случайно, обронил рядом с Шелестом святое перехрестие стихий.

— Ой! — наигранно завопил вампир, хватаясь за сердце, и мужики радостно потирали руки: «Нашли таки управу на упыря проклятого!». Но шок на лице Шелеста резко сменился человеческим интересом. Он наклонился, поднял крест, придирчиво рассматривая каждый изгиб.

— Кто же таким добром разбрасывается?! Серебренный! — вертя в руках находку, потешался вампир.

Зная, что я наблюдаю, Шелест подмигнул мне и положил подобранный крест в нагрудный мешочек. Он веселился больше этих суеверных глупцов. Мужичьё охало, и игра «Обдури вампира» продолжалась.

— Скучаешь? — подсел ко мне Тай, протягивая жаренное на палке мясо.

После инцидента с длинным языком принца, на меня все недобро косились. Даже Фая и Кроха не подходили, считая обманщицей, предательницей и кем ещё похуже. По отношению к подруге, я действительно была не права: столько лет утаивать, что не просто не боюсь мужчин, не презираю их, а даже дружу с представителем давно забытой опасной расы. Хорошо, что хоть Тай не отказался от меня. Я приняла угощение из его рук и вгрызлась в самый сочный кусочек.

— Нет. Как раз, наоборот, веселюсь! Интересно за людьми наблюдать.

Тай тоже посмотрел на толпу заговорщиков, придумывающих очередную пакость, дабы насолить упырю. Тот делал вид, что слух у него самый обычный — человеческий, ковырялся палкой в костре и исподлобья поглядывал на меня, внимательно прислушиваясь.

— Можно спросить? — немного помолчав, поинтересовался советник.

— Спрашивай, — догадаться, о чём хочет поговорить Тай — не сложно. Но, признаюсь, начало меня очень удивило.

— Шелест — это же не настоящее его имя…

— Ты слышал от кого-то легенды и сумел распознать правду? — присмотрелась к советнику я. Ему не нравился этот разговор, да и присутствие вампира его удручало.

— Хочешь завести дружбу с вампиром, господин советник? — пошутила я, но Тай даже не улыбнулся. Ему не нравился враг рода человеческого. Самое обидное, что переубедить его сейчас я не смогу.

Что ж, если он хочет узнать правду — расскажу. Отбросив шутки в сторону, я искренне попыталась в более-менее светлых тонах описать длинную историю появления у моего друга такого прозвища и, собственно, почему вампир им пользуется:

— Не верь, будто вампиры чудовища, жадные до крови. Её они пьют лишь, когда ранены. То есть во время битв. Впрочем, наши прадеды именно в такой обстановке с ними и познакомились. Думаю, за некоторые особенности люди наградили их чертами диких зверей, в итоге сделав из истинных воинов сказочных монстров. На самом деле, они почти такие, как мы. Тоже дети Великой Матери и её супруга. Просто в отличие от нас, они — любимцы Линкарана. Настоящее имя «первенцы богов», как называют свою расу вампиры, раскрывают лишь тем, кто вскоре умрёт от их руки. — Начала я, и тут же нахлынули воспоминания. Холод… Испуг… Боль… — Например, победив кого-то в честной битве, вампир склоняется к павшему от его меча и называет своё настоящее имя, для того, чтобы тот, оказавшись в другом мире, передал это имя проводнику. А он, выслушав всю правду о прошедшем бое, перескажет её божественному отцу, Линкарану, который оценит поединок. И, когда победитель тоже окажется за чертой жизни, Проводник будет знать, куда его направить. По крайней мере, такими сказками кормил меня Шелест. Сами прозвища вампиры получают от своих первых жертв на испытаниях. Есть ещё одна причина, по которой вампир открывает кому-то постороннему своё имя — если хочет связать судьбы или души.

Тай напряжённо молчал и, мне подумалось, что он хочет услышать больше, поэтому продолжила.

— А… «Шелест»… Прозвище, данное за… — Нужно было как-то объяснить ему, чтобы не выказать собственных переживаний. Я замялась в нерешительности, пытаясь подобрать слова. — Когда он пьёт тебя, ты слышишь шелест листьев под ногами идущей за тобой Смерти.

Мой болезненный взгляд обратился к вампиру, а рука машинально потянулась к давно затянувшимся шрамам. Шелест всё слышал, несмотря на то, что был далеко. Он поднял на меня полные такой же боли и сожаления глаза, как мои собственные, устремлённые к нему. Мне не хотелось видеть на его лице это горькое выражение, и я попыталась скрасить страдание слабой улыбкой. Со своей стороны, чтобы не расстраивать меня, он сделал вид, будто всё в порядке и вернулся к игре — теперь была его очередь обманывать.

— Он… Он кусал тебя! — Открытие настолько поразило советника, наблюдавшего за нашим молчаливым общением с вампиром, что он подскочил с места и уставился на меня так, словно перед ним сидел живой труп. Может, я и плохо выгляжу, но на мертвеца вроде не похожа. Я разозлилась, дёрнула Тая за рукав. Шелест тоже не замедлил с реакцией: напрягся, внимательно вслушиваясь, и готовясь при первой же возможности встать рядом со мной, заслоняя собственным телом в случае беды — вампир опекал меня всегда и от всего, иногда так рьяно, что без его ведома даже за порог селения ступить нельзя было. Тай посмотрел на Шелеста с такой ненавистью, что мне стало обидно за наставника.

— Успокойся! — приказала советнику я, ещё раз дёрнув за рукав. — Сядь.

Тай никак не мог понять меня, но сел и нашёл в себе силы дослушать историю до конца. Вот только больше не смотрел на меня. Наверное, ему противно было даже находиться рядом с той, которая так легко и просто отдалась в руки грязного упыря, стала его пищей и при этом не считает сие непотребство чем-то омерзительным. Но для меня Шелест всегда будет лучшим из людей, самым лучшим из мужчин, и тем, кого я могу назвать своей семьёй.

— Что тут такого? Не понимаю, почему ты так бесишься!

— Что? — снова подпрыгнул он, и пришлось силой вернуть Тая на место. Привычная выдержка советника дала конкретную трещину — он не мог сдерживать эмоции, что осложняло общение.

— Я же жива! В вампира не превратилась! Насколько мне известно, это вообще не возможно. Нет, конечно, какие-то специальные ритуалы раньше существовали, да и то, проводились при помощи магов. Но тех уже давно нет. Так что… — убедить его в том, что от вампирского укуса ничего отвратительного не происходит, не получилось. Советник всё равно считал Шелеста исчадием адской бездны.

— Как это произошло? — потребовал Тай, хотя, судя по лицу, я могла поклясться — он не хочет слышать о моём прошлом. И зачем только так над собой издеваться?

Я могла бы промолчать. Но… Меня просто накрыло волной воспоминаний.

Жёлтые листья осеннего леса. Успокаивающий запах свежести, принесённый ветром откуда-то от родника. Шорох пожухлой листвы под сапогами… А потом… Жуткая картина навсегда врезавшаяся в память крохотной болезненной девчушки: два тела, лежащие на берегу озера — одно принадлежало мужчине, другое — оленю с разорванной глоткой.

— Мне было шесть. Наставницы выгнали за ворота села, за драку с Настасьей. Они сказали, что я должна остаться одна, что природа научит меня ценить своих сестёр. Несколько дней я просто бродила. Потом сильно проголодалась, и впервые пыталась охотиться. Поиски еды привели к озеру, где во время отбывания подобных наказаний я ловила рыбу. Там, на берегу лежали два тела: животного и человека. Я подошла ближе, чтобы рассмотреть. До этого я не видела мужчин. Помнила только, размытый образ отца и всё. Мне стало интересно и я дотронулась до лежащего. Всё его тело было сплошной раной. Кто-то сильно потрудился, превращая его в решето. Дырки от наконечников стрел кровоточили. Я подумала, что он умер. Но… Он резко поднялся, схватил меня. Я не могла даже пошевелиться. Чувствовала дикую боль в шее, как разрывается кожа… Помню, серое небо, грозовые тучи, закрывающие солнце и убаюкивающий шелест листвы… А потом я проснулась в пещере. Он сидел у костра, что-то готовил. Увидев, что я очнулась, поднёс мне еду, назвал своё имя, и сказал, что отныне всегда будет обо мне заботиться, что мы связаны. — Я вспомнила его лицо тогда. Оно совсем не изменилось: такое же молодое, только теперь не такое испуганное, тревожное выражение на нём, а более уверенное и спокойное. Я улыбнулась памяти и краем глаза заметила взволнованного Шелеста. — А второй раз…

Тай побледнел настолько, что я поняла, какую грандиозную ошибку допустила. Он только начал примиряться и успокаиваться, а я достала такой огромный мешок с солью и щедро отсыпала горсть на свежую рану. Но слов было уже не вернуть! Советник вскочил, сжимая кулаки и с бешенством глядя на меня.

— Второй? — прошипел сквозь зубы Тай, похоже, возненавидевший меня окончательно.

— Ты сам спросил. Успокойся! — обиделась я, осознавая, что и этого друга потеряла навсегда. Всё же я договорила начатое. — Второй раз случился, когда он снова появился в наших краях. Раненый. Я сама, пошла на это. Не могла же я оставить его умирать, после всего что было. Шелест стал моим наставником, практически заменил отца, и был другом. Смогла бы я просто стоять и смотреть, как он истекает кровью? Ты бы смог, бездействовать, если бы Ольгерда ранили?

— Это разные вещи! — злился Тай, но по глазам я заметила, что зёрнышко правды всё-таки попало в его помутнённый рассудок, и позже, он сам осознает правильность моих поступков. Сейчас переубеждать его было бесполезным занятием. Так и не определившись, что делать с услышанным, не зная пока, как вести себя со мной и с Шелестом, советник ушёл, тихо ругаясь.

— Дурак! — брякнула ему вслед я.

— Думаешь, ему будут сниться после рассказанного тобой приятные сны? — раздался насмешливый голос вампира рядом. Я улыбнулась ему, и пожала плечами.

— Сглупила. Надо было притвориться, что язык прикусила! — согласилась с другом я.

Шелест присел рядом, всматриваясь в огонь.

— Я думал, что ты не помнишь… — тихо заговорил вампир, стараясь не смотреть на меня. Те воспоминания приносили ему боль, и он надеялся, что с возрастом хотя бы я забуду о прошлом.

— Шелест, — мне очень не хотелось видеть на его лице клеймо печали. — Я не жалею! Поверь…

Но он не мог понять этого, как и Тай, отказывающийся принимать саму возможность дружбы между мифическим кровожадным существом и его потенциальной едой. Но Шелест был гораздо мудрее! И сейчас он смотрел на меня тёплым взглядом, нежным и ласковым, согревающим лучше огня, изгоняющим одиночество.

— Если бы мне захотелось всё изменить, — продолжила я. — То не жертвовала бы собой во второй раз. Я прекрасно понимаю, что раненый вампир вряд ли оставит жертву живой после испития.

Шелест удивлённо и испугано покосился на меня, а потом обнял, поглаживая по голове, и целуя в макушку.

— Ты у меня такая взрослая! — по-отечески проговорил он.

Мы оба не большие любители слюнявых моментов. Уже через секунду весело смеялись, рассказывая друг другу последние новости. Я поведала ему о том, как угораздило меня стать частью свадебного отряда, как поиздевалась при первой встрече над Тайреллом. Шелест хохотал от души, а потом, сузив глаза, сделал отвратительное замечание, после которого пытался спрятаться от моего гнева.

— У нас появился жених! — ляпнул вампир, и я швырнула в него палкой, валявшейся у моей ноги. Он не только увернулся, но и поймал летающий предмет, вернув мне его тем же образом.

Когда настала его очередь рассказывать байки из жизни, то я над ним подшучивала. Рассказ о приключениях друга увлекал и казался куда более привлекательным моих заунывных будней в обществе амазонок. Я слушала мужчину с благоговением, словно он был заезжим философом, донёсшим весть о Рае, куда все мы отправимся.

— Хотя на самом деле… Я давно собирался бросить всё и вернуться. — Подмигнул Шелест. Мне тоже хотелось его увидеть, ведь какое-то время подумывала, что мой друг бросил меня. Мужчина улыбнулся, и продолжил рассказ о приключениях в пустыне Нанжару, о глупом недопонимании с местным племенем аборигенов и, как эти кровожадные душегубы, чуть не поджарили вампира на костре, чтобы затем съесть и перенять его силу, воинский опыт и бесстрашие.

Так продолжалось достаточно долго, пока друг не заметил, что его слушательница тихо посапывает у него на плече. Меня подняли на руки и куда-то понесли. Шелест сел под деревом, чтобы было удобнее, уложил меня себе на колени и укутал своим плащом, как маленькую. Мне вспомнились дождливые дни в изгнании, когда мы вот так прятались в пещере, заменявшей дом. Детство, кажется, вернулось ненадолго. Не такое уж и плохое оно у меня было! А всё благодаря Фае и Шелесту. Кстати, надо будет найти подход к подруге, когда она немного успокоится.

Я приоткрыла один глаз, посмотрела на спящую Фаину, прижимающую к груди меч — не факт, что в вампира она поверила, но на всякий случай решила подстраховаться. Мне стало смешно от этого, но потом я увидела Тая. Он стоял у шатра, глядя прямо на нас. На его лице застыло жуткое выражение из смеси обиды, злости и разочарования.

— Шел… — попыталась спросить кое о чём я, но вампир итак прекрасно меня понимал, будто читал мысли.

— Не волнуйся! — Заверил друг. — Он ничего не сделает ни мне, ни тебе! Ну, этой ночью он точно ничего не сделает! Спи!

Уснуть было сложно. Думать, что Тай среди ночи, вооружившись топором, колом и крестом, увешается чесноком и придёт за зубами Шелеста, очень не хотелось, но картинки сами появлялись перед глазами.

Спала я чутко, и час спустя, услышала крадущиеся шаги. Искренне надеялась, что это не Тай из моих фантазий за ожерельем из вампирских зубов пришёл. Кто-то остановился рядом с нами, и по инерции рука моя потянулась к рукояти ножа, спрятанного в сапоге.

— Брось каку! — гаркнул Шелест и я раскрыла глаза от удивления.

В метре от нас замер рядовой юнец дико испуганный коварностью упыря. У его ног валялся обронённый кол. Сообразив, что попытка членовредительства закончилась провалом, он бросился прочь, спрятался в ближайших кустах и только глазами сверкал оттуда. Я подавилась смехом.

Высвободившись из объятий вампира, подняла оставленное орудие покушения и собралась его выкинуть подальше, как…

Тай выскочил из шатра в одних штанах, чтобы разобраться в причине шума. Я в который раз оценила статную фигуру и покраснела, замерев на месте, с зажатым в руке колом, обращённым остриём к вампиру. Шелест мгновенно сориентировался, и заржал. Тай посмотрел на меня, на кол, потом на вампира, бьющегося в истерике, и насупил брови. Что-то не складывалось в этой картине. «Чем двое ненормальных занимаются среди ночи?» — наверное, подумал он. Шелест решил подлить масла в огонь, и, оголяя грудь, как можно громче заговорил, с придыханием:

— Воткни его в меня ещё раз! Жестокая! Я так люблю тебя, а ты!.. — он драматически выкатывал глаза и кусал губы, а потом ещё и добавил: — Я испытываю такое удовлетворение, когда это делаешь именно ты!

У меня чуть уши в трубочки не свернулись. Щёки покраснели, брови едва ли не на лбу сошлись в очень неприличном знаке. Вот ведь извращенец! А он, не долго думая, обратился к человеку, ради которого и была разыграна эта сцена.

— Господин советник хочет к нам присоединиться?

Тай злобно сплюнул себе под ноги, и скрылся в шатре, костеря вампира на чём свет стоит.

— Зачем ты так с ним? — укоряла я довольного своей выходкой друга, и выбросила отвратительный предмет прямо в костёр. — С него на сегодня достаточно потрясений!

— Почему ты так его защищаешь? — внимательнее присмотрелся ко мне Шелест. — Моя маленькая девочка влюбилась?

— Во-первых, я уже не маленькая! Во-вторых… Я сейчас возьму тот кол, который так сильно тебе приглянулся! — пригрозила я.

— Молчу, — скорчил серьёзную мину вампир, снова раскрыл для меня свои объятия.

До восхода солнца мы предотвратили три покушения на наши драгоценные жизни, и одну кражу сала. Последнее стало для нас не только открытием, но и проблемой, потому что воришкой оказалась Фая. Причём во время кражи она спала! Сало вытащить из рук невменяемой подруги так и не удалось. А когда сновидица решила обесчестить сундук с общими продуктами, Шелесту пришлось треснуть её по лбу куском колбасы. В голове подруги что-то переключилось, и она вернулась на место, спать. Впрочем, сало так и осталось намертво замурованным в объятиях амазонки.

К утру рядом с нами собралась груда заточенных брёвен, а ещё мечи, арбалет, и один наскоро сколоченный крест. В сторонке сопели прочно связанные хозяева всего этого барахла.

Кухарь только-только протёр глаза, как толпа голодных мужиков окружила его лежак со всех сторон, требуя завтрак. Меня же решили оставить не только без полноценного питания, но даже без перекуса. Шелест ухватил, как маленькую за шиворот и потащил в кусты. Я сопротивлялась, упиралась и цеплялась руками за ветки деревьев. Но наставник был неумолим.

— Сначала тренировка! — заявил вампир, и я поняла, что спокойная жизнь только что помахала мне ручкой. Пока Шелеста не было меня пять лет никто не мучил!

Вампир надыбал где-то две здоровенные дубины и нещадно гонял меня по лесу. Набрасывался из-за кустов, чтобы я научилась чувствовать опасность. Но такими темпами, я с лёгкостью научилась ощущать шишки, ссадины и синяки на своём теле. Потом он припомнил вчерашнюю перепалку, и злорадствовал, пока я упражнялась крутя меч левой рукой, отбивалась от коварных нападок вампира-садиста. Вдоволь наиздевавшись, Шелест сжалился над распластанным у его ног телом.

— От тебя пахнет! — поморщился он, принюхиваясь. — Пошли купаться!

Ну, вот этому я была рада. Чего-чего, а окунуться в воду мне хотелось безумно. Шелест поднял меня и поволок к ближайшей речушке. Мы дошли до высокого берега и остановились. Здесь шумел небольшой водопад. Было прохладно и хорошо. Я скинула с себя вещи, только потом обратив внимание на задумчивого вампира, всё это время осматривающего меня с ног до головы и в обратном порядке.

— А ты очень выросла! — в очередной раз выдал он, сверкая глазами так, будто увидел перед собой кусок аппетитного мяса. Я смутилась того, что стою перед ним в одной рубахе. После комментария, этот «взрослый», оставшись в одних подштанниках, схватил меня за руку, довёл до обрыва и заявил:

— Прыгаем на счёт «три»!

Но то ли он до трёх считать не умел, то ли считал в уме, но меня скинули в воду между «раз» и «не утони!». Я поняла, что вампир явно где-то ошибся. Стоило мне вынырнуть, протереть глаза, как меня снова обрызгали — Шелест нырнул в реку как здоровенный валун.

— За год морской службы, ты на воду не насмотрелся! — мстительно поддела вампира я, и тот из вредности, нырнул, подплыл сверкая хитрющими глазищами, схватил за шею, притянул ближе (я понятное дело совершенно растерялась), а потом меня подержали под водичкой… и пока не задохнулась резко отпустили. Видимо, достала его та пиратка, раз он так реагирует! Откашлявшись и проморгавшись, я хотела было броситься на него и… Этого подлого упыря нигде не было. Вот же подлец! В воде и то, как на суше себя чувствует.

Меня окликнул свист. Шелест стоял на уступе водопада во всей красе, и ухмылялся. Увидели бы его мои озабоченные сёстры сейчас, мгновенно забыли бы и советника, и принца. Второго такого красавца, как Шелест, на свете не сыщешь: атлет, струи водопада стекают по крепким мышцам, в глазах зазывающие огоньки, ровные загорелые не костлявые ноги, сильный торс. Такого увидишь, сама в его руки сдашься и счастлива будешь, что в рабыни взяли для ночных услад! Теперь понимаю, почему его пиратка целый год отпускать не хотела. У меня и у самой внизу живота заныло. Но в отличие от других, я знаю Шелеста с детства. Просто сейчас как-то иначе посмотрела, — как на мужчину. И жутко застеснялась, а чтобы скрыть это позорное чувство нырнула под воду, делая вид, что нет меня здесь — так камешек на дне валяется. Шелест, конечно, развеселился пуще прежнего. Вместо того, чтобы держаться от меня подальше, специально лип, подымал на руки, раскачивая над водой… а потом откалывал, какой-нибудь подлый фокус, вроде в самый неожиданный момент резко бросал меня там, где поглубже.

* * *

Гладь взбаламученной воды покрылась кругами. Я стояла, стараясь предугадать, откуда произойдёт очередное нападение. То, что пряталось под водой, обладало недюжинной силой. Нужно было приготовиться дать отпор. Вот мелькнуло что-то белое. Я затаилась. Сердце сжалось в предвкушении атаки.

Боковое зрение вовремя обратилось к берегу, где в тени деревьев затаился наблюдатель. Его появление спугнуло меня. Я растерялась, различив в фигуре знакомые черты. Тай сделал шаг вперёд, более не скрываясь, и представ пред моими очами. Он был не весел и держал руки за спиной. Последний факт меня немного задел. Неужто пришёл закончить то, на что оказались не способны глупцы, помешавшие нам выспаться?

Как раз в этот момент «акула» внезапно вынырнула из воды, заслоняя мне вид на советника. Вытащив кинжал, Шелест принял стойку, готовясь защищаться или лучше — напасть. Тай не шевельнулся, наблюдая за явлением вампира.

— О! — наконец, опомнился наставник, расслабляясь и опуская лезвие. — Господин советник! Хотите искупаться?

— А ты так просто к ней никого не подпустишь, правда? — сузив глаза обратился исключительно к Шелесту Тай.

Вампир мерзко ухмыльнулся.

— Правильно думаешь! Она — моя. Но ты можешь попробовать к ней приблизиться. — Игриво пригласил он.

— Надеюсь, что вы о реке сейчас говорите! — вмешалась я, обойдя Шелеста сбоку, и уставилась на кинжал в его руках. — Интересно, откуда ты его достал? Учитывая, что на тебе кроме подштанников ничегошеньки нет!

Шелест смущённо хихикнул, и я поняла, что даже в нижнем белье у него есть потайной карманчик, куда прячется оружие. Коварный вампир резко ушёл под воду, чтобы избежать допроса.

— Ах ты! — поздно спохватилась я. Шелест уже был у водопада. — Попадёшься ты мне!

Тай всё ещё стоял на берегу, не сводя с меня внимательного изучающего взгляда.

— А ты чего стоишь? — рыкнула на него я. — Или господин советник предпочитает ванны речкам? Ну, извините, чем богаты тому и рады!

— Отчего же! — повеселел Тай, скидывая сапоги. За считанные секунды он оказался без одежды и плюхнулся в водоём, забрызгав меня похлеще Шелеста.

Теперь меня топили двое и по очереди. Сначала парень, а вампир только наблюдал, и иногда отпускал советы, которыми советник с удовольствием пользовался. Прохладная река действовала на мужчин чудесным образом. Они оба успокоились и расслабились, примирившись с обществом друг друга. Меня подкидывали на руках и бросали в реку. Всё это сопровождалось брызгами и смехом. Никто не вспоминал, что есть такая большая разница между нами: людьми и вампиром.

Потом мы отсиживались на берегу, обсыхая, чтобы вернуться в лагерь.

— Таких как ты ещё много? — нарушил тишину Тай.

— Достаточно. И не все они, такие как я… — и вампир уточнил, — добрые по отношению к людям.

— Шелест — исключение из правил! — хихикнула я. Меня всегда распирало от гордости, когда он находился рядом. К этому примешивалось ещё одно очень интересное чувство уверенности, что со мной всё будет в порядке, пока Шелест прикрывает мою спину.

— Да, лисёнок! — подмигнул мне наставник и приобнял за плечи. Он вёл себя как любящий родитель. Тай отвёл взгляд, его смущала наша идиллия.

— Почему ты не убил её? — глядя куда-то вдаль, задал болезненный вопрос советник, и вампир скривился от причинённой словами и воспоминаниями боли. Я толкнула парня.

— Не стоит! — упрекнул меня Шелест. — Он хочет знать причину, и это его право. В первый раз, когда это произошло, я пил пока не насытился. Человеческая жизнь для меня ничего не значила, но… Я слушал, как стучит её сердце и понял, что когда оно затихнет я стану зверем и всё разумное, что во мне есть уйдёт вместе с её жизнью. Мы действительно дичаем, когда теряем смысл жизни. А я понял, что не могу отобрать у неё дыхание. Я отнёс её в пещеру, смотрел на бледное детское личико, вспоминал прошлое, а потом выхаживал, пока она не пришла в себя. Она шокировала меня! — вампир усмехнулся. — Люди после таких происшествий, особенно дети, не просто пугаются и бегут прочь, а считают тебя чудовищем. Этот же ребёнок, — Шелест улыбнулся, придвинув меня к себе и, привычно чмокнул в макушку, взъерошил уложенные в косу волосы. — Она прижалась ко мне, ища защиты, спокойно ела из моей тарелки и никому ничего не говорила о поселившемся в окрестностях убийце. Во мне даже появилось странное ощущение, что мы предназначены друг другу. Словно мы — составляющие одного целого. Поначалу, каждый день, когда она уходила в деревню, я с готовностью ждал, когда придут вооружённые до зубов амазонки, и я приму своё наказание за грехи прошлого. Но она никому ничего не говорила. Я подумал, что она просто забыла о том, что произошло… Но вчера, выяснилось, что помнит…

— Шелест, я… — слова комом застряли в горле. А он поднялся на ноги, накидывая рубаху и забирая оружие.

— Всё детки, давайте одевайтесь и двигаемся! — продолжать болезненный разговор он не хотел. И я понимала его. Шелест направился к тропинке.

— Тай! Какого лешего ты такие вопросы задаёшь?! Не видишь, что ты с ним сделал?! — напустилась я на парня.

— Ори, он так тебе дорог? — спросил меня советник. — Почему ты тогда так себя повела?

Вопрос был простым, но объяснить в двух словах трудно. Сказать, что рядом с Шелестом стоял в тот день дух моего отца? Признаться, что я никогда не боялась смерти, и, что с давних пор чувствую, будто та роковая встреча была предначертана? Я оглянулась вслед удаляющемуся вампиру. Он ссутулил плечи, смотрел себе под ноги — прислушивался, напряжённо ждал моего ответа, словно от этого зависило всё. И я не замедлила.

— Потому что нужна ему! Не спрашивай откуда я знаю. Просто знаю, что так должно быть и всё! Поверь, чтобы ни случилось, я не отступлю от него ни на шаг! Я всегда буду на его стороне. Буду скучать, если он снова соберётся уехать, но не покажу ему этого. Буду тосковать и плакать, но не обмолвлюсь и словом, чтобы не расстраивать его. Потому что он — часть меня. И так правильно!

— Откуда ты знаешь, что правильно? — удивился Тай, поднимаясь.

— Сердце! Если хочешь узнать, верны ли твои решения, слушай, что оно говорит! — этой мудрости меня научила бабушка. Я встала, натянула штаны, накинула кожаный передник на бёдра, в котором так удобно было прятать меч, и бросилась догонять расстроенного вампира. Тай не отставал. Поравнявшись с Шелестом, мне захотелось, чтобы мужчины отбросили хмурые маски с лиц.

— Тай? — коварно посмотрела на советника я, и он приготовился принять вызов. — Наперегонки?

Он рассмеялся, мол, что за детские глупости! И рванул с места, не дожидаясь команды «вперёд». Выругавшись, я помчалась догонять его. Позади раздался дикий хохот вампира. Спорю, добежав до финиша, увидим его ухмыляющуюся физиономию, при этом он ещё и отпустит фразочку, типа: «Какие же вы всё-таки дети… медлительные!». Сам, небось, найдёт кратчайший путь и даже напрягаться не станет.

Я мчалась, разминаясь с деревьями на миллиметр. Мы уже поравнялись с Таем. Он бежал такой довольный, что напоминал мне лань: дикий и свободный. Забавно было наблюдать за ним. Как только краешки его глаз обратились ко мне, я снова сосредоточилась на дороге, на которой всегда поджидают опасные повороты и ситуации… Но поздно!

Всего одна секунда. Маленький и молниеносный укус и…

Боль в правой ноге адским пламенем жгла мышцы, отдаваясь бешеным нечеловеческим злобным пульсом в голове и всём теле. Я рухнула на землю, подтягивая к себе извивающееся тело змеи, вцепившейся в мою ногу, и придушила её. Тай и Шелест подоспели практически одновременно. Вампир не раздумывая стащил с меня сапог, закатил штанину до колена и всосался в ранку.

— Ищи, чем перевязать ногу! — сплёвывая яд, гаркнул он на Тая.

Советник и не подумал обижаться, разорвал свою шёлковую рубаху и, подвинув вампира, обвязал двумя повязками бока укуса, чтобы оставшийся яд не распространился дальше. Парень сел рядом со мной, я схватила его за руку, чтобы стерпеть боль.

— Всё! — заявил вампир, поднимая меня на руки, и тут же запричитал. — Только ты можешь найти в лесу единственную самую смертоносную змею, и она обязательно ужалит тебя так, что прокусит и кожаные штаны и…

— Пусти меня, я сама могу идти! — зарычала я. Шелест разозлился, отпустил. На ногу я стала, но простояла ровно две секунды — это всё, на что хватило сил. Вампир отвернулся и отошёл немного. А я рухнула на землю, и насуплено уставилась в спину наставника. Тай сделал шаг ко мне, чтобы предложить помощь, но злобный голос вампира пресёк попытку: «Не смей! Если она может встать, пусть идёт!».

Я встала, нога болела. Сжав кулаки, я сделала несколько шагов, потом выровнялась и постаралась идти ровно. Правда, всё время прихрамывала. Тай следовал за мной, чтобы подхватить в случае чего. Он был гораздо жалостливее упыря! В результате, я споткнулась и оказалась на земле, упав на колени. Шелест не смог долго изображать злого, и вернулся. Он присел передо мной на корточки, протянув руки вперёд.

— Горе ты моё луковое! Хоть ты и выглядишь, как оформившаяся женщина, но ведёшь себя, как ребёнок! Ты разрешишь мне позаботиться о тебе? — получив одобрительный кивок, вампир снова поднял меня. — Думал, что подрастёшь и станешь более нежной! А тут…

На причитания Шелеста я перестала обращать внимания. Вцепилась в его плечи и чувствовала себя вполне защищёно, как в детстве.

Фая увидев, что меня несут, раздумала обижаться и бросилась хлопотать вокруг. Я прикинулась умирающей. Шелестом прокомментировал мою игру очень не лестным образом. Кроха подтянулся к подруге и вздыхал над моим правым ухом. На вопрос: «Что случилось?», я отвечала: «Вампиры напали! На силу отмахались. Один грызануть, скотина, успел» — и демонстрировала змеиный укус, ехидно косясь на Шелеста. Друзья охали и ахали, пока более внимательно не рассмотрели слишком подозрительную схожесть вампирьих следов со змеиными клыками.

— Вот дура! — фыркнула Фая, толкнув меня в плечо.

— Может и так, но могла бы ещё подыграть! — расстроилась я. — Дай мою сумку!

Пока мазалась заживляющими бабушкиными мазями, заметила, что Шелест с Таем вполне нормально общаются.

* * *

Дорогой я спала, а Шелест вёл Ши, присматривая, чтобы я не вывалилась из седла. Я слышала, как подъехал Тайрелл, и мужчины заговорили о последних новостях: на соседнем острове воюют за свободу два народа (глупцы не понимают, что к концу перепалки будет больше потерь, чем завоёванных земель), на юге умельцы смастерили новые смертоносные машины. Я ненавидела само слово «война» — это самое глупое, что может быть на свете. Пусть нас с детства учат этому ремеслу, и меч порой заменяет опору, но я не понимаю, зачем отбирать жизни у тех, кто так похож на тебя.

Голоса двух мужчин успокаивали, убаюкивали. И я сладко, но очень неудобно дремала, пока не услышала заданный Таем вопрос:

— Значит, это благодаря тебе она в курсе последних событий и изобретений!

Догадливый! Он сейчас с интересом осматривал ту самую «птичку», которая рассказывала мне обо всём, что сама видела в дальних странах.

— Моя девочка не должна была вырасти глупой деревенщиной, только и умеющей мечом махать! Я не для этого её растил! — гордо заявил Шелест.

— А для чего? — тут же уловил самое интересное Тай. И на некоторое время затаилась тишина. Наверное, вампир, как всегда, ограничился коварной усмешкой. Что, конечно же, заставило Тая сделать свои выводы. — Она для тебя не только дочь, так ведь? Ты…

По голосу советника, я поняла, что мысль пришедшая ему в голову совершенно не понравилась.

— Да, я надеялся, что она станет моей… э спутницей, — и немного помолчав, видимо, проверяя, сплю ли я, договорил. — Если, когда-нибудь она посмотрит на меня, как на мужчину, то я буду рад сделать её своей женой. Но это зависит только от её желания. Слышишь? И не притворяйся, что спишь!

Пришлось открыть глаза. Сладко потянувшись, выровнялась и перехватила поводья из рук Шелеста. Оба мужчины с настороженным интересом смотрели на меня, ожидая ответа.

— Что вы так орёте! Спать же невозможно! — наивно похлопала ресничками я. Но вампира ведь не обманешь.

— Так что ты скажешь? — всерьёз заинтересовался он, и на меня уставились сразу три, а то и четыре пары глаз (если считать подругу и Кроху, ехавших позади). — Тебя не пугают мои планы? Господина советника, вот, они очень смущают.

Тай на эту фразу что-то пробурчал, но в Шелесте совесть спала крепко, и могу поспорить, была связана врождённым коварством. А раздражать и всячески подначивать парня другу вообще очень нравилось. Однако, сейчас серьёзный мужчина ждал вердикта.

— А должны? Ты же сам даёшь мне выбор! — ухмыльнулась я вампиру. — Это ты должен переживать, выберу я тебя или нет.

Шелест рассмеялся. Он вполне ожидал подобного заявления.

— Ну, если выберешь другого, то ему придётся мириться со мной до конца его дней! Потому что, я свою маленькую девочку не оставлю!

Тай закатил глаза, видимо представляя нашу семейку. За моей спиной подло хохотнула Фая — её фантазия среагировала живее моей и в два раза быстрее воображения советника. Я обернулась и увидела ещё одну перекошенную физиономию — Кроха, подслушавший разговор, судя по всему, передумал женихаться. Что ж, меня такая расстановка дел устраивала.

 

Глава 15

Танец Чёрной бабочки

В пути меня посещала жуткая ревность. Вампир, которого я не видела столько лет, переметнулся в лагерь мужиков и ехал в компании советника и командующего. Им было очень весело втроём. Мало того, эта троица умудрялась слинять куда-нибудь на привалах. Тайные встречи мужского клуба видимо, весело проходили, потому что возвращаясь, они вываливались из кустов перепачканные и лыбились во все зубы (даже Ольгерд, с которым такое настроение случалось крайне редко!). Меня же с собой не только не брали, так Шелест ещё и имел свойство издеваться, утверждая, что я встречаю их как разгневанная женка и меч в моей руке впору заменить скалкой. А я жалела, что в руках именно меч, потому как от него на ухмыляющейся физиономии вампира остались бы не синяки, а здоровенные раны. Так что, злая и недовольная, я просто удалялась в сторону, слушала болтовню Фаи и Крохи. Они не скрывали злости на меня, но и не отталкивали. Остальные амазонки игнорировали, как и прежде.

Когда становилось совершенно тоскливо, я исчезала в зарослях. Волк всегда поджидал меня где-нибудь на отдалённой территории, чтобы не привлекать лишнего внимания. Вместе мы носились по лесу, распугивая бродяг, птиц и животных. Меня удивляла выносливость Тени, способного на немыслимые фокусы, вроде сумасшедшей скорости, прыгания по деревьям и прочего. Как-то пришла в голову мысль, что я оставила бы прошлое, деревню и судьбу воительницы, и променяла бы всё это на увлекательную жизнь с волком среди дикой природы. Не знаю почему, но возвращалась, неохотно прощаясь со зверем. Приходила раньше вампира, заранее выкатавшись в траве или поболтавшись в болотце, чтобы заглушить запах волка на себе.

— Хороший он мужик оказывается! — заявила Фая, кивнув в сторону вампира, когда мы ехали в колоне. Если меня тихо ненавидели, то Шелеста, почему-то обожали все без исключения. — Да и тебе он нравится! Вон как губы надула, глазища злые, горят! Ревность на твоём лице не каждый день увидишь!

— Откуда ты знаешь, что это ревность? — буркнула я.

— Ну, ты так губы надувала, когда Настька себе щенка забрала нашей сторожевой псины, на которого ты раньше глаз положила, да бабуля взять его не разрешала.

Помню тот момент. Мне тогда так хотелось вцепиться в светлые космы наглой амазонки и дёрнуть! Можно, в принципе, попробовать такую эмоциональную разрядку с вампиром. У него благо волос длиннющий, есть за что смыкнуть.

— Нам тогда лет по семь было или шесть, — отмахнулась я. А сейчас я уже взрослая, и у меня есть свой собственный волк. Кстати! Я выпрямилась, поднимаясь в стременах, оглядывая окружающее. Признаков присутствия Тени не было. Сердце щемило. Внутри внезапно всё схватило судорогой. Леденящее чувство вцепилось в мои внутренности, крепко сжимая и подсказывая о грядущей беде.

Шелест обернулся, щурясь и молча меня рассматривая. Тай и Ольгерд продолжали обсуждать подкинутую им тему кораблей, вампир же перестал участвовать в разговоре, настороженно за мной наблюдая.

— Ори? — позвал он. — Тебя что-то тревожит?

— Нет, — опустила голову я, борясь со страхом и чувством безысходности.

Теперь и советник с командующим повернулись. Шелест же устремил взгляд в чащу, втянул носом запах донёсшийся с ветром, и пришпорил коня, посоветовав Ольгерду отдать приказ, двигаться быстрее и заночевать в ближайшем селении.

— Орь, — снова одёрнула меня Фаина. — Он же действительно… Ну… Я никому не скажу, честно!

Фая осенила себя святым перехрестьем и выжидательно уставилась на меня.

— Я слышала ваш разговор с советником, — вдруг призналась она, каясь и опуская голову.

— Тогда чего спрашиваешь? — разозлилась я.

— Хочу просто от тебя всё лично услышать.

— Ну, правда. Почему ты думаешь, я так часто в детстве болела, а эти дуры меня обзывали «Орь-Хворь»? — припомнились злобные выкрики, саданувшие шумом по слуху, будто и сейчас меня преследовала толпа беснующихся сестёр, пытавшихся доказать свои силу и превосходство за счёт более слабого соплеменника.

— И ты так запросто позволяла ему тобой кормиться? — от её слов волнение о волке смешалось с болью прошлых воспоминаний.

— Да! И сделаю это ещё раз, если понадобиться! — в край разозлилась я. — Если тебе понадобиться моя кровь, я и тебе нацежу. В баночку!

Сестра скривилась. Смолкнув, я выдвинулась немного вперёд, чтобы выбраться из пут чужих взглядов. У меня было только одно желание мчаться прочь, скакать в неизвестность. Или отправиться на поиски Тени? Но стоило мне попробовать натянуть поводья и отъехать совсем на немного от общего строя, как Шелест с упрёком, требовал вернуться обратно.

Душа не находила себе места и до самого селения, повстречавшегося на нашем пути. Я настороженно ловила взглядом всё, что только шевелилось в кустах. Но Тень куда-то исчез!

Город был чуть больше моей родной деревни. Отличался только рыночными рядами, да количеством харчевен с постоялыми дворами, на которые наши мужики и польстились. Но заинтересовало их и ещё кое-что.

Ярко размалёванные девицы в платьях, открывающих плечи, повываливались из окон единственного на всю округу борделя. Они правильно расценили появление на улице новых клиентов. Воины лыбились и уже выбирали себе пару на ночь, правда пока только устно. Принц недоверчиво и брезгливо косился на сомнительное увеселение местных мужиков, и в итоге предпочёл всё ту же Настасью. И прав! Так хоть заразу никакую не подцепит.

— Эх, сейчас заселимся, а потом пойдёт по бабам! Я бы не отказался от кружки холодного пива в одну руку и тёплой груди в другую! — выдал впереди голос вампира. Меня как молнией не пришибло, когда я это услышала. Шелест повернулся, увидев мою перекошенную мину и оправдался: — У нас, мужчин, есть свои потребности! И не смотри на меня так!

— Знаю я ваши потребности, сначала на поле брани мечом помахал, а потом «кинжалом» под простынёй! — отпустила я комментарий в сторону, и Фая тихо расхохоталась, добавив к моей тираде:

— А некоторые даже не кинжалом, а так… иголочкой…

На это даже Кроха обиделся. А Шелест тем временем повернулся к Тайреллу.

— Ну, что господин советник? Устроим «осмотр местных достопримечательностей»? — и жестом показал, какие именно «примечательности» его интересуют, начиная от размера, до формы. — Ты ж небось тоже без бабы давно? Так побаловать надо силушку молодецкую!

Тай ничего не ответил, но как только вещи оказались брошенными в комнатах, развесёлая троица скрылась за дверьми борделя. В нашей же с Фаей спаленке появился Кроха. Моих друзей интересовали другие злачные места славного города — кузницы и оружейни.

— Ты злишься на советника или на вампирюгу? — уточнил Кроха, оценив мой тоскливый вид. Его тоже оказалось сложно обмануть сказкой про папиного родственника.

— Ни один, ни другой меня сейчас не заботят! — огрызнулась я.

— Тогда ай-да с нами! — махнул рукой парень, указывая в какую сторону «ай-да» делать нужно. Но Фая подметив абсолютное отсутствие настроения с моей стороны, дёрнула его за локоть, потащив к двери. Стоя одной ногой за порогом, она произнесла:

— Оставим её думать о советнике и голой девице в борделе!

Летящая подушка с плюхом врезался в закрывающуюся древесную преграду. Из коридора донёсся хохот и быстрые тяжёлые шаги. Друзья покинули меня в одиночестве. Я же села у окна, в надежде заметить где-нибудь поблизости Тень. Вскоре сумерки сменились ночным мраком. На улицах зажглись факелы, чтобы гости города, отведя душу в харчевне, знали, куда идти в поисках ночлега и не обгадили чей-нибудь забор по дороге. Всюду блуждали парочки, девицы кокетливо оглядывались по сторонам, ища подходящее тёмное местечко, куда можно затащить своего мужика. Я в очередной раз убедилась, что порывы и инстинкты основной части населения каждой страны повёрнуты только в одну сторону! В левую! Стоит прислушаться к шёпоту любого «живого» куста или деревенскому сеновалу, чтобы подтвердить мои слова. Я выбралась из комнаты. Проходя мимо борделя, приостановилась. У меня мурашки пробежали по коже. Даже холодом внезапно обдало. На втором этаже из распахнутого окна раздавались голоса: женский хихикал и вздыхал, а мужской принадлежал Таю. Я замерла. Дыхание спёрло. Казалось, будто на грудь повесили такой здоровенный камень, который я не в силах снять сама. Ещё хуже стало, когда из соседнего окна раздались более будоражащие вздохи и мычание — там точно был Шелест. Поддавшись порыву бежать прочь, я двинулась дальше, минуя улицу за улицей, пока, наконец, не выбралась из этого сумасшедшего места на окраину города, вдаль от озабоченных людей.

Сердце всё ещё щемило болью. Лесная чаща казалась тихой. Только филин где-то интересовался, где спряталась его еда. Ветки деревьев клонились под дуновением ветра. Ближайший ко мне куст зашевелился, я подбежала, но оттуда выскочила перепуганная лисичка и шмыгнула обратно, не пожелав общаться с ненормальной амазонкой.

— Тень! Тень! — на зов никто не откликался.

Так грустно и плохо мне ещё не было. Волк наверняка попался в капкан или упал в яму! Лежит где-нибудь и умирает.

Слёзы покатились по щекам. Ноги задрожали, и пришлось сесть на траву. Я всё вглядывалась в темноту леса, в надежде, что волк вот-вот появится.

— Снова в одиночестве? — вопрос напугал меня до потери пульса. Но сам парень взволновался не меньше, увидев моё заплаканное лицо. Тай уселся рядом, положил мне руку на плечо, которую я тут же стряхнула. Его это обидело, и он тоже повернулся к лесу.

— Что ты здесь делаешь? — подобрав под себя колени, и положив подбородок на руки, спросила я.

— Увидел тебя из окна… — он решил, что лучше не уточнять из какого. — Позвал, но ты не оборачивалась. Торопилась, и я решил догнать тебя.

— Зачем ты меня звал? Чтобы я подержала вам свечку? — мне так было неприятно с ним сейчас разговаривать, вот послать подальше — это куда проще!

— Ори, почему ты плачешь? — тихо спросил он.

— Потому что мне плохо! — пробурчала я, спрятав лицо, чтобы советник больше не мог ничего разглядеть. — Знаешь, когда людям плохо, они позволяют себе плакать.

Я закрыла глаза, и из темноты явилась жуткая картина: мёртвый волк, проткнутый острыми палками в яме, над тушкой роятся мухи-падальщики. Стало ещё хуже, и я вскочила на ноги, поддаваясь инстинкту идти в лес и искать труп животного. Тай схватил меня за руку, заставив оглянуться и снова сесть.

— У тебя что-то болит? — переживал советник, не выпуская мою руку из своей. От его прикосновения по телу разлилось тепло, но какое-то беспокойное. Я задрожала, стиснула зубы. Зелёные глаза приковали всё внимание к себе.

— Иди, я согрею тебя, — он попытался притянуть меня ближе. Но я заметила, что рубашка его была все ещё растрёпанной, даже не заправленной в штаны. И в ушах прозвенели подслушанные под окнами борделя звуки. Меня передёрнуло. Я вывернулась, села в нескольких шагах от него, снова обняла колени и попыталась отогнать мысли о страшной гибели волка. Не мог же такой сильный зверь, который передвигается быстрее самой крепкой лошади, способный лазать по деревьям, глупо попасться в ловушку?! Подняла голову к звёздному небу и взмолилась Всевышней Матери вернуть мне Тень.

Тай сидел тихо, но не уходил. Он тоже погрузился в свои мысли.

Молитва к Матери сняла боль, и я, наконец, смогла посмотреть на советника более спокойно. Интересно, о чём он подумал, увидев меня из окна? Что его заставило бросить разгорячённую девицу и броситься на мои поиски?

Наше молчание нарушил Шелест.

— Вот вы оба где! — он уселся между нами, посмотрел на лес, потом на небо, и ничего нового не заметив, заговорил к Таю: — А я-то думаю, чего это за стенкой так тихо. И главное, потом барышня так разочарованно звала тебя, говорит ты умчался в неизвестном направлении. А ты, оказывается, за моей девочкой пошёл! Оно понятно. Ори, конечно, красивая, но для таких вещей ещё маленькая…

Шелест развлекался, а мы с Таем молчали. Вампир принёс весь шум города с собой, точнее один он умудрялся создать в нашей размеренной сладкой тиши шум целой толпы.

— Ори? — искоренив в своей интонации сарказм и ехидство, Шелест повернулся ко мне. — Почему твоё сердце так медленно и болезненно стучит?

— Откуда ты знаешь? — уставилась на него я.

— Детка, даже если я за семи морями, я знаю о тебе всё! — обнял меня вампир, и в его руках мне стало ещё спокойнее. Хоть болезненная крупинка по прежнему оставалась внутри.

— Не обманывай, признайся, что тебя тревожит! Ты ведь такая ещё с дороги, — его карие тёплые глаза изучали моё лицо.

— Да так, — вздохнула я, — Просто… Боязко.

— Всё будет хорошо! Я с тобой! Я не дам тебя в обиду! — меня поцеловали в щёку. — Идём!

Шелест поднялся, и не дожидаясь меня, направился обратно в город. Тай продолжал сидеть, не оборачиваясь. Оставлять его здесь одного мне очень не хотелось. Вдруг ещё и этот друг потеряется. Мучиться и из-за него не собираюсь.

— Тай! Пойдём! — на мою протянутую к нему руку, советник печально посмотрел, а потом ухватился, но поднимаясь, так дёрнул, что я врезалась ему в грудь. А Тай, прижал меня, обхватив за талию, и шёпотом произнёс:

— Не хочу, чтобы ты плакала!

Потом он отпустил меня, развернулся и направился обратно к городу. Я стояла глупо и бездумно глядя ему в след, пока он не вернулся и не потащил меня за собой.

В харчевне среди посетителей оказались и наши сёстры, резво поглощавшие квас кувшинами на спор с вояками. Мы заняли свободный столик. Вампир и советник сели по бокам от меня, заказали себе крепкого вина. Я поймала взгляд сидящей напротив Войки. Он был болезненный и устремлённый к Таю. Красавица-амазонка сильно изменилась после дуэли между нами. Она перестала задирать меня, только вот так молчаливо и грустно пялилась.

— Выпей что-нибудь! — шепнул советник, а вампир расторопно подсунул кружку кваса. Предложенное я отодвинула, и когда Шелест отвернулся, стащила у него из-под носа вино.

— Маленьким нельзя! — напустился на меня вампир, но в ответ я только наивно захлопала ресничками, сжимая кружку обеими руками, чтобы не отобрал. — Напьёшься, отлуплю! Или вон, сдам тебя советнику. Он лучше справится.

Я покосилась на поджавшего от злости губы Тая. Тот ничего не ответил и отпил вина, повернув голову к танцующей на столе девице.

— Кстати! А ты научилась? — толкнул меня в плечо вампир, тоже краем глаза оценив танцовщицу.

— Чему? — не сообразила я.

— Ну, есть же у вас танец такой… Как он там называется? Ты пыталась его разучить, тренируясь в лесу. — Напомнил мне Шелест, и я зарделась, надеясь, что ему и в голову не придёт попросить…

— Танец? Я хотел бы посмотреть! — раздалось с боку, и наградой советнику был уничижительный взгляд.

— Ни за что! — отрезала я, но тут вмешались подслушивающие нас сёстры.

— Если хотите посмотреть, как танцуют настоящие амазонки, пусть для вас Войка спляшет! — весело подзадорила Марта и толкнула в плечо опустившую до пола глаза соседку. — Она лучшая среди нас.

Но Тай твёрдо настаивал на том, что танцевать должна почему-то я. Подлый вампир соглашался, издевательски мне подмигивая, выпихивал из-за стола.

— Шелест, ну хотя бы ты не издевайся! — взмолилась я, но друг скинул меня со стула, аргументируя свою жестокость, невинной фразой:

— Я тоже хочу посмотреть, чему ты научилась!

— Пусть станцуют обе! — внезапно решил советник. Войке конечно было приятно, его внезапное внимание, но я отказывалась развлекать толпу.

— Здесь места мало для двоих! Пусть танцует Войка, у неё это действительно лучше получается! — упрямилась я.

— Ори, вы станцуйте, а мы решим. — Взял меня за руку Тай, заглядывая в глаза. Моё тело снова покрылось мурашками, как несколько часов назад за околицей города, когда ему вздумалось лезть обниматься.

— А место мы вам обеспечим! — поддакивал вампир, отдёргивая Тая за плечо.

— Хорошо, — сквозь зубы процедила я. — Но знайте, что этот танец называется «Чёрная бабочка», и видевшие его мужчины, обычно в конце умирают.

Последний комментарий произвёл эффект на многих присутствующих, и они по добру, по здорову стали разбредаться.

Мы с Войкой ушли переодеваться. Традиция требовала соблюдения правил, а амазонки относились очень серьёзно к подобной демонстрации силы. Мы обрядились в длинные юбки с разрезами по бокам. Они шились из специальной ткани, на первый взгляд тяжёлой, но лёгкой. Кожаные широкие пояса, украшенные железными фигурками одевались поверх на бёдра. С них свисали крохотные колокольчики, звенящие при движении. Во время обучения нас заставляли двигаться так, чтобы ни один из них не производил шума. Звон дозволялся только в определённых моментах танца, чтобы приковать внимание мужчины к телу. Торс оголялся. Только грудь прикрывал достаточно открытый окаймлённый украшениями лифчик, в который при необходимости прятались ножи, бутылочки с ядом или смоченные зельем иглы.

Амазонки распускали длинные волосы, сплетая всего две-три тонкие, которые всё равно скрывались под локонами. В них тоже пряталось смертоносное оружие. Затем наносилась боевая раскраска. Особенно подчёркивались глаза. Их нужно было выделить углём, сделав больше похожими на звериные. Так как зеркала рядом не было, пришлось довериться Войке. Я боялась, как бы она не нарисовала мне чего непотребного на лице. Но похоже, она ответственно подошла к этому делу и кроме глаз не касалась ничего.

— Воя, почему ты сдалась? — спросила я и её рука дрогнула. — То есть, ты же так хочешь его, и так легко отказалась…

— Молчи! — прорычала она.

— Но, что тебе стоит забрать его себе? Ты одна из лучших, самая красивая, сильная, умелая соблазнительница…

— Думаешь, я не пыталась? — процедила сквозь зубы сестра. — Ори, даже если бы я и хотела… Одного моего желания не достаточно! — вздохнула она, впервые не употребив ко мне ни одного ругательного слова. — Его взгляд всегда устремлён к тебе. Я не знаю, что он такого видит, но этого не изменить.

— Не правда! — противилась я.

— Ты ещё маленькая, чтобы понять! — вздохнула сестра, отворачиваясь. — Если бы прошла последнее испытание, может по-другому смотрела бы на всё и не задавала идиотских вопросов. Всё! Готова! Идём! И не опозорь меня!

Я пошла за ней, чувствуя себя действительно рядом с сестрой, со старшей.

Мы возникли в дверях харчевни, как две дьяволицы пугающие и завораживающие одновременно. В зале народу стало поменьше. Шелест подметил, что многие поспешили покинуть заведение сразу после моего замечания по поводу финала танца. Так что остались только смелые и очень любопытные. Они все смотрели на нас, а сёстры засвистели и захлопали в ладоши. На руках советника сидела девица, нежно и страстно нашёптывая что-то ему на ушко. Он слушал, а потом действительно посмотрел на меня: сначала мимолётно. Но секундой спустя всё изменилось. Его глаза остановились на мне. На его лице засияла слащавая улыбка, доводящая моё неуравновешенное состояние до нервной дрожи.

— Вот видишь! — поддела меня Войка.

— Мне не нравится, когда он так смотрит! — отвернулась я от советника.

— Потому что маленькая ещё. А тебя не задевает то, что на его коленях другая? — Войка пыталась что-то спровоцировать, но я не понимала, что конкретно.

В зал вошли Кроха с Фаей. Подруга показала одобряющий мой внешний вид жест. Кроха тоже, только не знаю, что означала отвисшая челюсть, с которой капали слюни. Наверное, понравилась. Друзьям я поклонилась, заняла своё место в центре круга из столов.

— Шелест? — окликнула мужчину я, и он догадавшись, бросил сначала мне, а потом и Войке свои сабли.

Мы обе замерли. Взгляды встретились. Сабли поднялись в воздух, указывая остриями друг на дружку, будто стремясь соединиться. Смысл танца заключался в том, чтобы наши движения, колыхания юбок, взмахи мечей напоминали зрителям трепет крыльев бабочек.

Наши же сёстры смастерили музыкальные инструменты из всего что только попалось под руку: кружек, какого-то тазика и столов. Для аккомпанемента нам нужны были исключительно барабаны. Кто-то из девушек нашёл стеклянную бутылку и она смогла оттенить грубый ритм.

Медленный стук, напоминающий тайный шифр между союзниками, затаившимися в засаде для нападения, стал началом. Кто-то из присутствующих мужланов попытался вставить своё веское слово «Давай девка пляши!», как был вознаграждён метко брошенным Войкой кинжалом. Тот пролетел в миллиметре от уха крикуна, присмирив и заставив сесть. Больше нам никто не мешал.

Я чувствовала пробуждение дикой энергии, где-то внутри себя. Движения становились текучими, как у ручейка. Сабля помогала ориентироваться, двигаться в пространстве, словно она — моё продолжение. Ритм ускорялся. Зазвенели колокольчики на бёдрах. Первые звонкие удары лезвий — сабли всё же встретились и поприветствовали друг друга. Стальные перезвоны чарующе перемешивались с тактом самодельных музыкальных инструментов. Я не сразу осознала, что танцую с закрытыми глазами. Голос Тая вырвал меня из оков музыки.

— Почему они так одеты? — наклонился к Шелесту он.

— То есть раздеты? — поправил его вампир, и всё же пояснил. — Собираясь на войну или битву с врагом (чаще мужского пола), они оголяют животы, одевают длинные юбки, распускают волосы и наносят священные рисунки на лицо. С одной стороны это делается, чтобы сбить мужчин с толка. Тогда они смотрят, как ты, на живот, приоткрытую грудь. Согласись, движения бёдер завораживают. Враг расслабляется, — как истинный знаток амазонских хитростей, рассказывал Шелест, пока мы с Войкой танцевали. — И не замечает спрятанные в складках длинных юбок ножи, меч или ещё что-нибудь такое.

Своим комментарием он напомнил мне ещё одно важное и неотъемлемое правило «Чёрной бабочки» — околдовать, заставить желать, влюбить, не оставить выбора. Что-то надломилось в сознании. Спрятанная до сих пор дикарка взяла верх. Может быть в этом виноват ритм, а может и нет. Но…

Тай смотрел на меня, и я позволила ему насладиться зрелищем. Я склонилась к нему, удерживая равновесие сабли на своей груди. Видела, как ненасытно он пытается утолить возникшую жажду вином, затем тянется ко мне. Остриё сабли усмиряет его пыл, угрожающе замирая у шеи.

— Змея! — одарил комплиментом Шелест, взглянув в глаза дикарки — в мои глаза… Я выбила носком обнажённой ноги кружку из его рук, подхватила её в воздухе, задержав на изгибе ступни, аккуратно поворачиваясь на одной ноге вокруг оси с саблей над головой. Описав круг, подбросила посудину вампиру, немного расплескав вино. Шелест был не просто доволен, его глаза сверкали почти так же, как у многих мужчин в этой комнате. Войка подбросила саблю в воздух, сделав оборот, взмахнула краем юбки и опустившись на колени, выгнув спину. Поймала лезвие кончиками пальцев рук. Завороженные зрители охнули. Я вернулась к ней, чтобы исполнить последние движения.

Шелест и Тай увлеклись созерцанием оголённых тел, не обращая внимания на окружающих. Даже девица на коленях советника зачарованно следила за танцем, раскрыв рот. Я же не упустила из виду подозрительного лощёного парнишку, пристроившегося за спиной Тая. Стоило сделать вынужденный поворот в такт музыке, и взгляду открылась иная картина: парень тонкими палочками аккуратно извлёк из-под рубахи Тая ниточку с перстнем, бережно срезал кольцо и отодвинулся, протискиваясь под стенкой к выходу. Мы с Войкой как раз в этот момент кружились с саблями. Один поворот — вор у двери. Второй поворот — он переступает порог. Третий, приседание на одно колено — и сабля метко пущенная в сторону выхода, минует застывшего вышибалу. Музыка стихла, а с улицы громко прозвучал мат означающий, что я попала!

Шелест вскочил первым.

— Я, конечно, понимаю, что танец предполагает жертву, но можно же было и без этого обойтись! — прокомментировал вампир, бросаясь на улицу.

— Нельзя было! — огрызнулась я, опережая его.

За нами во двор высыпались и остальные посетители харчевни. Вор сидел на земле у забора и вопил, рыдая в три ручья, при виде опухшей окровавленной культяпки, которая когда-то была ладонью. Его рука, пригвождённая к забору саблей, истекала кровью. Увидев меня мужчина завопил ещё громче.

— Метко! — оценила за моим плечом Фая.

— Странный выбор жертвы! И чем он тебе не угодил? — раздался голос вампира, не торопившегося на помощь моей жертве. За ним толпились все, кто сидел в харчевне. Интересно же, посмотреть, кого пришибла кровожадная амазонка.

— Или он ей, наоборот, очень понравился! — хихикнула одна из сестёр, кажется Марта.

— Верни! — прошипела я вору, хватаясь за рукоять сабли, и выставила перед его лицом раскрытую ладонь.

— Средь бела дня! — запричитал вор.

— Ночи! — поправил его вампир, но с места не сдвинулся.

— Средь ночи, на глазах у всех убивают! Это нападение! Это заговор! — не унимался горлопан.

Я расшатала в его руке лезвие. Кровь полилась ручьями и вор снова заныл.

— Если не заткнёшь пасть и не вернёшь то, что украл, я тебе и вторую руку продырявлю! — пообещала я. Дикарка, пробуждённая танцем, всё ещё верховодила моим телом.

— Сдурела ты девка! Обозналась! Ничего у меня… Ай!

Я провернула лезвие в несчастной, и без того повреждённой, конечности. От воя жертвы даже Шелест дрогнул, и попытался меня остановить.

— Где? — потребовала я. — Если не отдашь, я обыщу твой хладный труп и сама всё найду.

Мой грозный вид впечатлил вора, но он до последнего отказывался сдаваться, предпочитая позицию нападающего.

— С тебя шкуру снять за такое надо! Мужика на тебя нет, чтоб как взял… — и описал всё, что со мной должен сделать не один, а как минимум пятеро мужиков, причём одновременно. Я от злости дёрнула саблю, перед этим расшатав её, чем причинила двойную порцию боли воришке.

— А ты знаешь, что во многих странах ворам отрубают руку?! — тихо прошептала я ему прямо в ухо. — Так какой мне тебя лишить? Целой или уже раненой?

Шелест внимательно слушал, понимая, в чём причина переполоха. Вор испуганно уставился на меня, сознавая, что бешеная амазонка может ещё кое-что отрубить, — ей только топор в руки дай. Но сабля его тоже впечатляла.

— Нет у меня ничего! — отказывался он признаваться.

— Да? Тогда кое-чего ещё не будет! — пообещала я, эффектно взмахнув саблей, и была остановлена Шелестом.

Вор нервно сглотнул, и вытащил из-за пазухи перстень, передав его мне. Однако, никто кроме меня и Шелеста так и не увидел причину кровопролития. Больше мне было не интересно беседовать с негодяем. Дикарка успокаивалась. Развернувшись, я прошла сквозь толпу, остановилась около советника.

— Держи, — сунув перстень Таю, я отправилась переодеваться. А он не сразу понял, что именно я ему вернула.

— Почему ты на испытаниях такого не показывала? — заговорила Войка, увязавшаяся за мной следом.

— Зачем? Чтобы стать шпионкой? — хмыкнула я, проходя в комнату.

— Почему бы и нет?

— Не хочу. Не хочу стать однажды вещью в руках какого-нибудь правителя, власть, законы, которого мне будут чужды. — Я умылась, освежив не только лицо, но и чувства в целом. — Войка! Тебя никогда не смущало то, что мы называем себя племенем вольных женщин, но скованы тысячами правил и законов? Поверь, моя мать была гораздо свободнее нас с тобой, когда её выгнали.

Войка задумалась. Она присела на кровать, поглощённая мыслями, и некоторое время молчала, пока я переодевалась в привычную одежду и заплетала косу.

— Знаешь, ты не такая плохая! Странная, но не худшая из нас! — встала, наконец, сестра, направилась к двери. — Возможно, ты сумеешь заслужить моё уважение!

Она вышла, а я осталась стоять посреди комнаты. За окном, со стороны леса раздался пронзительный волчий вой. Он был полон боли и муки. Я сорвалась с места, но тут же вернулась, чтобы взять походную сумку с лекарствами.

Он звал меня. Ему было плохо. Где-то там, в лесу выл мой волк. Предчувствия оправдались. Теперь меня никто не мог остановить, и я бежала через весь город, сломя голову, за ворота, через луг, прямо во тьму леса. У кромки пришлось остановиться, достать из сумки огниво и смастерить что-то вроде факела. Волк продолжал выть. Я шла на его голос, надеясь не потеряться и найти. Ветер поддувал в спину, словно направлял. Борясь с торопливостью, я шагала осторожно между веток.

Забравшись достаточно далеко вглубь, я испугалась, что заблудилась. Но тут из тьмы, на свет факела вышел огромный волк. Он надвигался грозовой тучей, пригибаясь к земле, будто хотел напасть.

— Тень? — трусливо сорвалось с губ. Но это был не он. Похожий, здоровый зверь и он собирался вцепиться мне в горло. Я застыла, понимая, что желание увидеть Тень только что привело меня в западню, из которой не выбраться живой.

Эхом злобное рычание отдавалось позади. Мне потребовалось несколько минут, чтобы понять — ещё один волк пришёл полакомиться. Меня окружили. Дыхание второго зверя я чувствовала спиной, поэтому не осмеливалась шелохнуться.

Первый, чёрный волк, бросился вперёд, и я дёрнулась в сторону. До меня ему дела, как выяснилось, не было. Ему в горло, с полной готовностью, впился клыками, выскочивший из ниоткуда, другой зверь с отметиной на башке. В нём я признала своего друга. Но второй противник вмешался в поединок. Нападая на Тень он саданул его зубами в бок. Скулёж прервался жутким рычанием. Трое волков закружились передо мной, скалясь и, не осмеливаясь напасть. Я зажимала рот рукой, чтобы не кричать. А потом очень испугалась за Тень и, не помня себя, шагнула вперёд, размахивая перед зверюгами факелом. Они с ненавистью глядели на меня жёлтыми глазами. Я зарычала так же, как это делал мой волк. Он выскочил из-под моей руки и набросился на чёрного зверя, повалив его. Трепал за загривок и пускал кровь. Второй попытался вмешаться, но был остановлен грозными рыком. Волки поняли, кто здесь вожак. Они отступали, оставляя территорию за Тенью.

Он стоял спиной ко мне до тех пор пока не убедился, что враги окончательно ушли и не вернутся. Потом обернулся, сел и посмотрел на меня с таким укором, что напомнил мне Шелеста с его нравоучениями.

— Где тебя носило? Псина ты неблагодарная! — разревелась я, падая рядом с волком на колени. Он подставил мне шею, в которую я тут же упёрлась лбом, перебирая пальцами непослушную твёрдую шерсть. Волк отодвинулся, лизнул меня в щёку, силясь объяснить, что с ним теперь всё в порядке, и не стоит так волноваться.

«Видишь? Я сижу перед тобой. Со мной всё хорошо!» — говорил он одним только взглядом. А потом тут же и развенчал эту ложь. Он уткнулся носом в мою сумку, повернул голову в сторону раненого бока. Я занялась его лечением.

Дорога обратно заняла гораздо меньше времени, потому что меня вёл волк, терпеливо выслушивающий в свой адрес обидные слова. И, наверное, жалел, что не может ответить.

Мы расстались у ворот. Зверь привычно растворился в темноте. Но в сей раз я не переживала — странная уверенность в нём, твердила о победе над любыми страхами и врагами. Перед тем, как подняться в комнату, я остановилась у колодца и опрокинула на себя целое ведро холодной воды. Колодезная, она была с душком. Я надеялась, что это отобьёт от меня волчий запах, на случай если столкнусь с Шелестом. Он ведь не забудет упрекнуть, задать тысячу неприятных вопросов и ещё отругать за то, что подвергла себя опасности.

— Где ты была? — вампира не было видно, а вот господин советник поджидал меня у входа.

— Где была, там меня уже нет! — я опрокинула на себя ещё одно ведро.

— Ори! Я же тебя просил! — злился Тай, подошёл ближе, с вызовом уставившись мне в глаза.

— Да с Фаей я была! С Фаей! — отмахнулась я, и отговорка вполне бы прошла, если бы подруга не появилась в самый неподходящий момент. И нет же, чтобы тихонько пройти мимо, она ещё и поинтересовалась, чем мы с советником таким заняты. Тай посмотрел на меня, как будто хотел отрезать мой длинный лживый язык. Ощутив напряжённость атмосферы, подруга тактично оставила нас одних. Или лучше сказать меня одну сражаться с приставучим мужчиной.

— Ори! Где ты была? — ещё ближе подошёл он, повторяя вопрос.

— Ладно, сдаюсь. Я уходила. Но, пожалуйста, ничего не говори Шелесту! Он меня просто убьёт! — взмолилась я, давя на жалость. А Тай сложив руки на груди, смотрел на меня сердито и подозрительно.

— Думаешь, я тебя после такого оставлю в живых? — выдал он, приблизился вплотную, плотоядно улыбнувшись. — Хорошо, я ничего ему не скажу, если ты ещё раз станцуешь для меня так, как сегодня в харчевне.

У меня брови на лоб полезли. Он же подставил лицо слишком близко к моему. Его горячее дыхание касалось моей щеки. Я видела сейчас только губы. Пошевелиться боялась — вдруг меня, как и других, охватит желание поцеловать его? И, как на зло, к этому всё шло. Я нервно сглотнула в помощь пересохшему горлу, сделала шаг назад он — вперёд.

— Хорошо. Но не сейчас! — не знаю, почему согласилась, но слова вылетели сами собой.

— Ты обещала, помни об этом! — не отходил он.

— Что она тебе обещала? — от этого вопроса, я дёрнулась в сторону, чуть не упав в колодец. Тай подхватил меня, не позволив рухнуть вниз.

Шелест стоял в нескольких шагах от нас. Он уставился на руку советника, придерживающую меня за пояс. Я отодвинулась от Тая, как застуканная на чём-то неприличном девица. Вампир насупил брови, перевёл взгляд на меня.

— Никуда не уходить, — почти не соврал Тай. Ведь когда-то я действительно обещала ему не убегать. Парень весело улыбнулся, надеясь обратить всё в шутку… что очень не понравилось вампиру.

— Тогда она тебе соврала! — авторитетно заявил Шелест, подошёл, схватил меня за руку и поставил перед собой, обнюхивая и осматривая, как пёс-поисковик. — Ответь мне, милое дитя…

Начало фразы и интонация предвещали скандал, плавно переходящим в наказание ремнём по заднице.

— Кто тебя так сильно испугал какое-то время назад? — попробуй проведи вампира. Я замялась, попыталась дёрнуться — бес толку! Шелест убедился в своей правоте и, ожидая услышать ложь, продолжил допрос, предлагая свою версию. — Ты хочешь сказать, что наш господин советник напугал тебя до такой степени своими ухаживаниями?

— Шелест, оставь её! Ничего же не случилось! — вступился за меня Тай.

— Но могло! Или случилось, но теперь мы сможем узнать об этом, только отлупив кого-то по румяной заднице! — распалялся вампир. И в том, что он применит пытку, я не сомневалась.

— Тай, — попятилась к советнику я, цепляясь за его рукав, в надежде, что при посторонних Шелест не осмелится проявить свои садистские наклонности воспитателя. — Можно, я буду спать у тебя?

— Что? — взревел вампир, багровея от злости. Он так покраснел, что мне показалось — взорвётся. — Не испытывай моё терпение, девчонка! Марш в свою комнату и до утра не показывайся! С мужиками она спать собралась, ты посмотри!

Вампир разорался, ругаясь на всю улицу. Он уже стягивал обещанный моему мягкому месту кожаный ремень. Я прошмыгнула мимо взбешённого мужчины к ступенькам дома, радуясь умелому ходу — переведение стрелок на советника! Стоя уже на пороге, обернулась и подлила масла в огонь.

— А мы с ним уже вместе спали!

Лицо Шелеста вытянулось, глаза округлились, потом наоборот резко и опасно сощурились. Ремень он перехватил покрепче. Слова просто проглотил, потом нарочито медленно повернулся к советнику, чтобы излить весь запас ругани на него. Тай пятился к колодцу. Смеяться ему явно больше не хотелось. Пусть побегает от вампира, может к утру и выкинет из головы любовь к танцам.

 

Глава 16

Что на уме у волка?

Принц спал практически до обеда, нежась в постели, потому что знал — как только встанет, опять отправится в дорогу. Так ли он хотел жениться? Судя по тому, как плелось наше войско в Ладонис, его высочество не особо жаждал расставаться со свободой.

Войско уже было в сборе. Все толпились в харчевне, наслаждаясь последней возможность отпить холодного пива, кваса и поесть то, к чему руки нашего штатного кухаря не прикасались.

— О! Вон твои мужчины! — толкнула меня в бок Фая.

Советник, командующий и вампир сидели за столиком под окном. Судя по сонным, но вполне довольным, физиономиям товарищи прибывали в таком положении до самого утра со вчерашнего вечера. Кроха рядом со мной что-то злобно пробурчал то ли по поводу «моих», то ли «мужчин». Пришлось пнуть его в гору мышц, именуемую животом.

Вампир оторвался от созерцания странной жидкости в своей тарелке, расхотев питаться неподдающемся объяснению и анализу месивом. За столиком по этому поводу пошутил Ольгерд:

— Может тебе чей-нибудь крови нацедить… для приправы? — шутил он, умудряясь сохранять при этом достаточно серьёзное выражение лица. Вампир и сам уставился на него, пытаясь разобраться. После чего взгляд Шелеста обратился ко мне. И я поняла, что жертву для «сцеживания» уже нашли. Пришлось изобразить из себя призрак и искать убежище за спинами друзей.

— Вот же паразит! До сих пор злится! — в сердцах брякнула я.

— А коли и так, что он с тобой сделает? — хмыкнула Фая.

— О! У Шелеста богатая фантазия! Такое ни одному инквизитору не снилось! Поверь!

Вздохами тут не поможешь, надо как-то миновать голодного упыря…

— Товарищи, а давайте-ка так мимо, мимо и к стойке! — подталкивала я друзей, и они глупо улыбаясь, стенкой заслоняли меня от испепеляющего вампирского взгляда, аккуратно двигаясь к стойке.

— Что ты такого вчера натворила, за что тебя теперь распять хотят? — хихикнула Фая, оглядываясь на троицу позади. В нас усиленно высверливали дырки пристальными взглядами. Мне даже начало чудиться, будто я превращаюсь в здоровенный кусок очень знатного сыра. По отверстиям сразу можно было убедиться, — мой сорт для знати.

— А за что святых распинают? За добрые дела! — отмахнулась я, схватив так вовремя подсунутую харчевником кружку.

— Так где тебя на самом деле носило? — Кроха тоже был в меру любопытен.

— Гуляла я… Гуляла!

— С кем? — уточнил парень и, дабы не ссориться, попытался оправдаться. — Ну стали бы они все на тебя так нападать, коли знали с кем ты шлялась ночью!

Я хотела треснуть его прямо по лбу кружкой. Но вспомнила не такой давний инцидент раннего утра, когда я прыгала на одной ноге, а этот детина посоветовал в следующий раз подобрать для удара оглоблю покрепче. Применять силу к великану мне враз расхотелось. А тут ещё на плечо легла такая тяжёлая рука, что я чуть под стойку не рухнула, по весу опознав её владельца.

— Если думаешь, что спряталась от меня, то глубоко ошибаешься! С этого дня у тебя не будет времени на мелкие пакости! — Шелест смотрел на меня, мысленно цепляя на шею мифическую цепь. Даже глоток холодного кваса не дал отпить. Отобрал кружку, схватил за шиворот и под общие аплодисменты мужичья выволок на улицу. Отпустив, он стал снимать пояс, чтобы завершить вчерашнее начинание.

— Ты чего это собираешься делать? — я, конечно, догадывалась, что именно он удумал, но как-то тяжело верилось, что посмеет сделать это при сёстрах! Хотя с него станется…

— Где ты вчера была? — начал он, наступая.

— С советником! — соврала я.

— Врёшь! Вы встретились с ним только у колодца. Где ты пропадала четыре часа? — он замахнулся, я отскочила, увернулась от следующей попытки полоснуть меня по мягкому месту. Ремень со свистом рассёк воздух в миллиметре от моей драгоценной попы. Ещё чуть-чуть — и придётся ехать лёжа, поперёк лошади.

— Откуда ты знаешь? — пряталась от разгневанного вампира я, заметив, что подлый советник наблюдает за всем сложив руки на груди. Тай стоял впереди любопытных на крыльце, получая удовольствие от воспитательного процесса. Небось мотал на ус, как с нерадивыми амазонками правильно общаться надо. Но пусть только попробует так со мной поговорить и это ему аукнется! Лупить меня ремнём — привилегия исключительно Шелеста. Кстати, он гонялся за мной, как лис за курицей по курятнику, грозясь сцапать.

— Откуда? Да на тебе его запах был едва уловим!

— Сцена ревности! — ляпнул один из мужиков.

— Щаз он ей покажет, как мужские одёжи носить да от мужа к другим бегать! — поддакивал другой, и услышавший это Шелест, рявкнул на обоих: «Заткнулись!».

Противостоять вампиру я могла, но не долго, поэтому когда он отвлёкся, прыгнула ему на спину, пытаясь чуть-чуть придушить. Ну, совсем немножко.

— Так его Ори! — радостно поддержали моё решение сёстры, вывалившись из окон.

— Тихо! — разозлилась я, болтаясь на спине Шелеста.

— Шел, чего ты разозлился? Ничего же плохого не случилось! — попыталась вразумить его, но как результат: расслабилась и была перехвачена, поставлена спиной к коварному упырю, крепко держащего свою жертву.

— С каких пор у тебя от меня секреты? — прорычал он, замахиваясь для удара.

— Так вот из-за чего весь сыр-бор?! — оказывается вампир злился, потому что я не хочу рассказывать, где была. Шелест успокоился только после того, как шлёпнул меня по заднице ремнём. Очень больно между прочим! Я взвизгнула, а толпа мужиков похвально шумела, славя упыря, покорившего амазонку. «Покорённая» подло саданула по лодыжке победителя, и тот рухнул спиной вниз на землю. Теперь хвалили меня, сёстры.

— У меня ведь должны быть какие-то женские секреты. — Улыбнулась я, протягивая вампиру руку, и он грубо дёрнул меня на себя. Мы оба оказались на земле.

— Женские говоришь? — хихикнул подо мной Шелест. — Да! Пожалуй, ты больше не маленькая. И вес у тебя совсем не детский!

Он скривился, изображая, что я его придавила. Того и гляди сейчас расплющит — ему несчастному дышать тяжело. От удара кулаком в плечо легче ему не стало, но кривляться прекратил. Я всё же поднялась и помогла встать вампиру.

— Это не отменяет наказания! — положив руку мне на плечо, заявил вампир. И он не шутил!

Каждый привал надо мной издевались, как могли. Шелест гонял меня по площадке, не давая присесть: бег, бой на мечах, на саблях, на кинжалах, рукопашный, отжимания, взбирание на дерево на спор, приседания. Он даже за моим питанием следил. На второй день я была готова взвыть и лезть на дерево вешаться. Но подлый вампир по такому случаю предусмотрительно отобрал у меня шнурки и запретил Фае делиться своими.

— Почему ты не дашь ему отпор? — тоскливо наблюдала за моим избиением Войка. Она сидела на бревне рядом с Фаей и Крохой, грустно смотревших на «тренировку» по методу Шелеста (сначала они надо мной потешались, но теперь уже сочувствовали). В меня швырнули кинжалом и я, спохватившись, отмахнулась от него мечом.

— Думаешь не дала бы, если б знала как? — отражая следующий летящий в меня кинжал простонала я, сосредоточив всё внимание на лезвии мелькнувшем практически перед самым носом.

— Ну, у него же должно быть какое-то слабое место, — подала идею Войка.

Шелест в этот момент как раз бросился ко мне, орудуя двуручным мечом. Ещё шаг и я падаю на колени, подвывая.

— Ай, ай, ай….

Вампир тут же рухнул подле меня, отбросил в сторону оружие и, отнимая мои руки от лодыжки. Хотел разглядеть, где и как сильно я поранилась. Я бросила довольный взгляд на Войку и одними только глазами указала, что это единственное слабое место вампира — мои слёзы. Сестра рассмеялась, бросив в сторону «мухлёвщица», и ушла к следопыткам. А Шелест догадавшись, что я притворялась, отпустил затрещину, дабы неповадно было пугать наставника.

После тренировки меня бросили в ближайшее озеро — проклятый упырь называл это «помыться». Но на самом деле просто швырял меня в воду и оставлял там отмокать, пока запах пота не улетучится. В худших случаях, тренировка продолжалась даже в водоёме.

Вечером, когда все укладывались спать, я улучила момент, когда мой наставник, слишком занятый разговором с командующим, выпустил из поля зрения замученную им девчонку, и шмыгнула в шалаш советника. Тай уже спал, поэтому, когда я попыталась его подвинуть, начал неосознанно лапать представшее перед ним тело. Получив хорошую оплеуху, мгновенно проснулся и понял, кто «ласково» пробудил его.

— Ори! — спохватился он. — Что ты тут делаешь?

— Ты сам предлагал мне здесь спать, считай, что я решила оказать тебе честь и воспользоваться гостеприимством! — отнимая у нерасторопного сонного советника подушки, разложила их вокруг себя, как гнездо.

— Достал тебя Шелест, да? — сочувствие в его голосе едва ли не заставило меня разрыдаться.

— Он садист! Надеюсь, сюда он не сунется! — вздохнула я, уткнувшись лицом в мягкую подушку, и поняла, что сейчас сознание покинет меня.

— Ори? — раздалось за полотном, отделяющим нас от остального мира. — Я знаю, ты там! Выходи!

Всё-таки припёрся. Но я сдаваться не собиралась! Застонав, испугала Тая, а потом заставила краснеть, потому что, перевернувшись на спину, повторяла стоны более проникновенно, с чувством и расстановкой. Вампир ведь всё прекрасно слышал! Советник молчал, но после пинка по коленке, тоже правдоподобно подыграл. Терпению Шелеста пришёл конец на «третьей ноте страсти». Он ворвался в шалаш, хотел устроить скандал, а может даже и всыпать мне плетей. Но увидев, что мы с Таем просто валяемся, издевательски похихикивая, выпустил пар, успокоился.

— Я так понимаю, ты собираешься спать тут! — сурово подметил вампир и я кивнула. — С ним!

Окинув Тая взглядом, я повернула голову обратно к Шелесту, снова утвердительно качнула головой.

— Ну, не выпихивать же его из его же шалаша! — отчеканила я. Тай наверняка подумал, что моей наглости просто нет предела.

— Ладно, — вздохнул вампир. — Можешь спать здесь. Но не надейся увильнуть от утренней тренировки!

Волшебное слово «тренировка» действовало раздражительно. Рука сама подхватила подушку и метнула её в лицо вампира. Тот поймал предмет и швырнул его обратно.

— Господин советник! — обратился Шелест перед уходом к Таю. — Руки держи при себе! Ясно?! А то мало ли что…

— Это ты про свою привычку бродить во сне с топором? — подыграла наставнику я.

— Да, с большим таким! — рассмеялся вампир и ушёл, оставив, наконец, меня в покое.

— А вы похожи во многом, — ни капельки не испугался угроз Тай, как всегда анализируя происходящее. — Теперь понятно откуда у тебя такой характер.

— С Шелестом поживёшь, ещё не таким станешь! Это он пока добрый. А когда злится, фиг от него спрячешься. — Мычала я, погружаясь в сладкий сон. — Это уже который раз я вот так засыпаю с тобой. Ты — моё тихое убежище!

— Ты сегодня слишком добрая! — встревоженно произнёс он, беспокоясь о моём душевном состоянии.

Где-то совсем близко звучал его голос. На моих плечах оказалось покрывало, оно пахло так же приятно, как мужчина рядом со мной — сиренью. Этот запах полностью окутывал, обволакивал.

— Нет. Просто уставшая… — последнее, что произнесла я.

Мои тайные надежды проспать утреннее избиение потерпели крах. Шелест не только попытался меня разбудить, но и, осознав, что из шалаша выходить я не собираюсь, припёрся за мной лично. Глупо было надеяться на тактичность наставника и неприкосновенность личного пространства советника.

— Ори, вставай! До восхода солнца у нас есть время на тренировку! — бодро заявил Шелест.

Я перевернулась на бок, уткнувшись в тёплую грудь мужчины. Рядом спал Тай. Он только один глаз открыл, чтобы злобно посмотреть на вампира, устроившего шумиху в такую рань.

— Хватит к нему прижиматься! Вставай я сказал! — дёрнул меня за ногу наставник.

— Шелест, ну будь человеком! Солнце же ещё не поднялось! — мычала я, только отчаяннее цепляясь пальцами в рубашку советника.

— А я не человек, я вампир!

— Ты изверг! — промычала я, потом раздалось предупреждающее рычание и меня потащили из шалаша. Сопротивляться было бесполезно. Я позволила выволочь себя на улицу, затащить в ближайшую, подходящую для тренировки, с точки зрения Шелеста, полянку вдалеке от лагеря, дабы не мешать остальным спать. Первую попытку треснуть меня носком сапога в бок я с лёгкостью избежала, откатившись к кусту. А дождавшись, когда вампир возьмёт лозину и попытается отлупить, вскочила на ноги, сыпанув ему в глаза песок.

— Ах, ты! — подавился ругательством Шелест, протирая лицо. Только он пришёл в себя, как успел несколько раз отлупить меня лозиной. Между делом ему захотелось поговорить.

— Вы что всю ночь так и проспали? — ехидно подводил к интимной теме наставник. — И когда ты до этого оставалась в его шалаше тоже ничего не происходило?

— А что должно было происходить? — наивно поинтересовалась я. И зря! Потому что вампир немного покраснев, заулыбался.

— Поцелуи, обнимания, раздевания и… — нанося удар за ударом, ответил он.

— Шелест! Я не хочу говорить об этом! — мой отказ совпал с нападением, и задумавшийся вампир пропустил удар, любезно позволив мне ткнуть его в грудь палицей. Наставник похвалил за достижение, но потом распалился другим азартом.

— Он тебе нравится? — фехтуя палкой вместо меча, набросился он, отвесив мне подзатыльник, когда я оступилась.

— Шелест! Лучше драться, чем обсуждать с тобой мужчин! — моя палка пришлась ему по боку, и вампир развернулся, присматриваясь с какой бы стороны зайти, чтобы побольнее треснуть.

— А с кем тебе ещё, как не со мной, о них говорить! Тем более, что пообщавшись с твоим советником, я кое-что узнал! — подмигнул Шелест, заинтриговав. — О! Вижу, заинтересовалась.

— Не правда! — фыркнула я и ярость, с которой отразила попытку покуситься на моё мягкое место, убедила друга в противоположном.

— Значит, нравится. Но ты пока слишком маленькая, чтобы это понять. В следующий раз, когда останетесь наедине, поцелуй его! Поймёшь, насколько он тебе интересен… А потом… — гаденько ухмыльнулся вампир, умудрившись перехватить меня, и сжать запястья, притянув к своей груди. — Потом он всё сделает сам.

— Фу! Шелест! — брыкнулась я. — Обязательно об этом говорить во время тренировки? Лучше замучай меня поединком, а не болтай!

— Ты, наверное, целоваться не умеешь! Так я сейчас научу! — этим предложением он взбесил меня окончательно, получил под коленку носком сапога. Я сбежала. Шелест игриво пошёл на меня, всё же намереваясь поцеловать.

— Не смей! — предупредила я, и не заметила, как оказалась перед мужчиной на коленях. И почему эти гадкие ветки всегда так неожиданно и коварно подкрадываются? Всё время об них спотыкаюсь.

— Значит, запоминай! — приготовился наброситься вампир, сладострастно ухмыляясь. Но произошло неожиданное: мужчина остановился и оскалился, показывая острые клыки. На его пути возник волк. Зверь зарычал, ощетинился, приготовился прыгнуть и вцепиться Шелесту в глотку. Хотя если проследить за взглядом Тени, целился он намного ниже. Наставник с ужасом воззрился на зубастое чудовище, помышляя, как его быстро и без особых усилий убить. Волк же обернулся ко мне, удостоверился, что со мной всё в порядке и снова уставился на вампира. Видимо, волк расценил нашу перебранку вполне похожей на настоящую борьбу и решил вступиться за честь хозяйки.

— Оборотень! — вырвалось у Шелеста. Я огляделась, но страшного получеловека-полузверя двухметрового роста с длиннющими клыками, шипами вдоль хребта и жуткими горящими красными глазами не обнаружила. Единственный зверь здесь…

— Не двигайся! — приказал вампир. — Сейчас я с ним разберусь!

— Шел, а может не надо? — взмолилась я. — Он же хороший!

Стоило вампиру сделать шаг вперёд, как волк зарычал громче предупреждая: «Одно движение и мир лишится отвратительного злого упыря!».

— Тень! Не надо! — зверь отозвался на мой голос, но отходить не стал. Просто сел и с тем же хищным взглядом осматривал ошарашенного Шелеста.

— Тень? — взревел вампир. — Ты его знаешь? Ты что его приручила? — он не знал психовать, ругаться или смеяться, поэтому ходил из стороны в сторону, обращаясь не столько ко мне, сколько разговаривая сам с собой. — Это же оборотень! Они отвратительные существа, с неустойчивой психикой. Нападают на людей! В считанные секунды могут перегрызть тебе горло и вырвать сердце…

— Тень не такой! — вступилась за своего охранника я и почесала волка за ухом. Тот блаженно закатил глаза, смешно дёрнул задней лапой и повилял хвостом. Но на Шелеста всё равно зло косил жёлтым глазом. — Большой пёс и что тут такого? О вампирах тоже много чего рассказывали. Но что-то не заметила, чтоб ты превращался в летучую мышь, ел людей и в могилах копался!

— Вампиры — это другое! — не нашёл иного аргумента друг и уставился на идиллию «волк и амазонка». — Отсядь от него! Может у него блохи!

Тень рыкнул и положил морду мне на колени. Мы переглянулись со зверем. Мне тоже казалось, что у оборотней не может быть таких насекомых.

— Он чистый! — подтвердила я мысленный порыв негодования волка.

— Он оборотень, а ты с ним обращаешься, как с дворовой псиной! — ругался наставник.

— А что мне его в цепи заковать? С каких пор ты стал таким бессердечным? — я на него обиделась. Шелест посмотрел на мои надутые губы. Сердце вампира резко обнаружилось, больно ёкнув в груди — отцовские чувства взыграли. Он сменил тактику.

— Божиня! За что ты наказываешь меня этой непослушной девчонкой? — взмолился вампир, обращаясь к облакам над головой. Ещё немного побубнив, он, наконец, успокоился, замер, посмотрел на меня.

— Как ты его называешь? Тень? — подошёл к нам Шелест, присел на корточки и совершенно неожиданно, бесцеремонно задрал волку заднюю лапу, чтобы заглянуть ему под хвост. У Тени глаза на лоб чуть не вылезли. Он оскалился и хотел уж было отгрызть наглецу руки, но я схватила его за загривок.

— Это же кобель! — заключил вампир. — А «Тень» имя для сучки!

Волк разозлился не на шутку, услышав в свой адрес такое оскорбление. Но Шелест на этом не остановился, продолжив тираду.

— Ему бы больше «Кошмар» подошло! — прищурился и треснул по носу оборотня. — У какая харя!

Шелест поднялся на ноги, а волк зарычал, пытаясь пояснить, что кличка его вполне устраивает старая, а заглядывать под хвост — в высшей степени хамство — он же глупому вампиру в штаны нос не совал! Тут жёлтые глаза коварно сузились, волк подошёл к замершему в размышлениях мужчине.

— Какого!.. — взбесился вампир, отпрыгивая в сторону. — Он меня пометил!

Факт оказался настолько обескураживающим, что Шелест даже не стал мстить. Он в недоумении осматривал мокрую штанину и косился на оборотня, всё ещё не веря, что «жуткий монстр» стоит прямо перед ним и не собирается его разорвать на части — только поиздеваться. Оборотень сидел напротив вампира, склонив голову на бок, и ехидно ухмылялся, высунув язык.

— Вот же скотина! — процедил сквозь зубы Шелест, после чего двинулся к ближайшему родничку, чтобы отстирать штаны. Но запах всё равно остался. Как бы друг ни тёр, ни полоскал, а штаны пришлось выбрасывать. Чем он и занялся, по возвращению на место привала, всю дорогу костеря меня и моего волка.

Появившись на поляне Шелест продолжал бурчать себе под нос ругательства, и конечно, все заинтересовались, чем я его опять прогневила, особенно учитывая тот факт, что вампир быстро скинул с себя штаны и достал новые. Я плелась следом, опустив голову. Тай с Ольгердом поочерёдно переводили взгляд с меня на Шелеста, боясь даже представить произошедшее.

— Ори, что… — вопрос Фаи оборвался в самом начале.

Внушающих размеров волк за моей спиной показался ей опасным, бешеным и готовым напасть. Кроха вместе с подругой, плюс ещё несколько человек, схватились за ножи. А Тай не раздумывая метнул один из своих любимых кинжалов. Тень поймал его зубами и сплюнул мне под ноги. На советника он злобно зарычал, мол, так принимать гостей не принято! Голосом здравомыслия откликнулся Шелест:

— Да побросайте вы ножики. Это её новая игрушка! — примирительно заявил он и лениво отпил глоток из фляжки. — Большая, клыкастая, вонючая игрушка!

Тень на этот комментарий злобно рыкнул, что сподвигло Шелеста добавить следующую колкость:

— И блохастая!

Думаю, в ближайшем городе вампиру придётся покупать ещё одну пару штанов, и сапоги, потому что оборотень уже помышлял, как бы изгадить и эти свежие…

— Да, подруга, ты тащишь из леса всё подряд! — ухмыльнулась Фая, осмелившись подойти ближе.

— Ну, спасибо! — буркнул на это Шелест.

— Прости, — опомнилась подруга.

Волка окружили амазонки с интересом рассматривая огромную псину. Он терпеливо сидел и так же внимательно оглядывал их.

— Откуда он взялся? — разговаривал с Шелестом Тай.

— Из леса! — натягивал сапоги вампир, развалившись на травке. — А ты думал, она по ночам к мужикам бегает? Нет, наша святая наивность под луной с волком по лесу шастала. Так ведь?

Упёрся укоризненным взглядом в меня он, и советник последовал его примеру, только с большим удивлением. Я обижено отвернулась. Ещё не хватало, чтобы они оба решили меня воспитывать.

— Учти! Кормить, мыть и выгуливать сама будешь! — крикнул Шелест.

— А я что делала всё это время! — огрызнулась я, и только потом осознала, какую ошибку допустила. Шелест в мгновение ока оказался рядом со мной. Был он жутко злой, и плохо себя контролировал. Я испугалась.

— Что ты только что сказала? — он схватил меня за запястье и больно сжал.

Тень вскочил с места, оскалив клыки. Вампир посмотрел на него, решив не нарываться на неприятности. После этого инцидента Шелест не разговаривал со мной до самого вечера. Я успела за это время передохнуть от тренировок, но устать от поездки. Ши учуяв запах оборотня противилась и не позволяла мне оседлать её. Пришлось ехать верхом на Тени. Вампир делал вид, что злиться, но это не мешало ему присматриваться. Видимо, сообразив, что оборотень действительно мне ничего не сделает, он успокоился. К ночному постою Шелест окончательно пришёл в себя. Тренировки продолжались, как и раньше.

 

Глава 17

Тайная и открытая несправедливость

Два меча против одного. Врагам дозволено всё, мне — только маленькие хитрости. Они наступают яростно и удары сыплются непредсказуемо. Приходится двигаться быстрее обычного, не давать застать себя врасплох. Шаг назад, стойка, перенос веса на другую ступню — удар сапогом по жирной заднице врага. Свист лезвия — присела, уклонилась — голова осталась на месте, значит можно двигаться дальше.

— Сидеть! — приказал Шелест волку, рвущемуся мне на помощь. — Пусть сама справляется.

— Это же не честно! — единственное, что я смогла себе позволить воскликнуть, когда два придурка избравшие меня главной целью неслись тараном.

Дожидаюсь, когда подойдут ближе, резко ухожу вниз, бью по ногам. Оба мужика летят на землю, попутно вспахивая её носам.

— Думаешь, тебе будут попадаться правильные и честные враги? Жизнь вообще несправедливая штука, дорогая моя! — звучит в ответ на мой вопль.

Две грязные физиономии поднимаются. Они больше похожи на овощи недавно выкопанные из огорода.

— Почему я не могу тренировать её? — не понимает Тай логики моего наставника.

— Потому что господин советник у нас слишком жалостливый, особенно к некоторым! — обрывает его попытку вмешаться вампир. Толпа воинов взвывает от удовольствия, видя, как на меня идут взвинченные до беспамятства их соплеменники.

Мне надоело притворяться жертвой. Второе дыхание открылось. Рассчитав промежутки между ударами сердца, попыталась двигаться, быстрее обычного, бить — точно. Наклон. Меч прошёл в миллиметре от моей шеи. Присела, сбила с ног одного воина. Поднялась, ударила в кадык — повалила второго. В который раз я осталась единственной твёрдо стоящей на ногах. Уже приготовилась принимать похвалу от наставника, как хлынул дождь. Холодные капли окатили меня с головы до ног, умывая и очищая от пота и грязи. Тай мгновенно подсуетился, набросив на меня свой плащ. Впервые, я была ему настолько благодарна, что чуть не бросилась обниматься. Но возникший рядом волк, рычанием вернул мой разум на место.

Навес устанавливали все. Никто не отлынивал. Такого единства женского и мужского общества раньше никогда не наблюдалось. Войско собралось под тканевой крышей, передавая по кругу согревающий самогон, припасённый кем-то из мужиков. Снова понеслись шутки, былины, грубые и сальные истории о завоеваниях противоположного пола. Причём амазонки оказались более склонными к пошлостям, заткнув мужичьё за пояс. Смешно было наблюдать, как здоровые, напоминающие по размерам шкафы, дяденьки краснеют и стеснительно опускают глазки к долу.

Мы с Шелестом сидели в сторонке, в уже привычной тёплой компании друзей, в число которых входили Тай, Ольгерд, Фая и Кроха. Каноний притаился поблизости, подслушивая, и пытаясь стащить у кухаря приличный кусок колбасы. Знал бы он из чего та сделана!.. Но пусть для него открытие станет сюрпризом. Принц присоединяться к общему веселью отказался и устроил собственный праздник на троих, позвав в свой шатёр не только Настасью, но и Войку.

Тень лежал у моих ног, принюхиваясь то к напиткам плескавшимся в кружках, то к запаху каши в тарелках, то просто так — к аромату лесной сырости. Что-то растревожило его. В глазах зверя блестела странная мысль о возможной беде. Я погладила волка. Глядя на него, мне стало вдруг жутко интересно откуда растут «ноги» у суеверий и слухов:

— Шел, а почему вы так не любите оборотней?

Вампир чуть не подавился. Отнял кружку от губ, заглянул внутрь, скривился, раздумывая стоит ли устроить мне, а заодно и окружающим, небольшой урок истории. Потом попросил подлить ему пойла, тяжело вздохнул и бросив подозрительный взгляд на Тень заговорил.

— Видишь ли, много лет назад. Когда наши культуры были ещё полноценны, не измучены войнами и вмешательством иных цивилизаций наша раса жила более-менее спокойно. Мы не пускали в нашу жизнь людей, охотились. Если ты хотел показать себя сильным воином, для этого стоило всего-навсего пройти ежегодное «хадешти» — обряд инициирования, в котором принимали участие абсолютно все, и женщины тоже. Они у нас сильные и отличные воины. В одном из таких поединков, я встретил Эстею. Она была лучшей из лучших. Длинные белые, отливающие серебром луны, волосы и почти чёрные глаза. Когда я увидел её впервые…

Шелест оживился, будто в нём зажёгся яркий огонь. Клыкастая улыбка просияла на лице, делая мужчину моложе и привлекательнее. Парни тоже заулыбались. Каждый представлял по-своему прекрасную воительницу вампирского племени.

— Мне показалось, что сама Богиня спустилась на землю. Я позволил Эстее победить себя в поединке. А потом… потом мне потребовалось вызвать её второй раз, чтобы решить нашу дальнейшую судьбу. В результате мы поженились. Иногда, ты напоминаешь мне её! — Подмигнул он. У меня пересохло в горле. Жуткое предчувствие, что в истории друга нет доброго и хорошего финала завладевало сердцем, а то в свою очередь, напуганное, подавало сигнал — готовиться к слезам.

Уголки его губ опустились. Взгляд снова приковал хмель в кружке. Казалось, там со дна пузырьки напитка поднимают на поверхность какие-то видимые только одному Шелесту картины. И он всматривается в них, пытаясь понять, как так всё обернулось?

— Но не об этом. В хадешти всегда участвовал король. Побеждая каждого осмелившегося бросить ему вызов, он доказывал своё право на трон. Его звали… Впрочем, для вас это не важно. Скажу только, что у него было довольно странное прозвище для правителя, — Клевер. Он был не только храбр и отважен, но очень разумен. При нём наша раса процветала. Хотя многие не были согласны с его, как они выражались, «пассивной политикой». Я же так не считал и следовал за ним. Тогда я был начальником его личной стражи. Однажды город обошёл слух о кровавых демонах, пробравшихся в селения оборотней, живущих на окраине. Говорили, что они нападают стаями на всех, не только на людей, но и на вампиров. Раздирают их, выедают внутренности. Мы смеялись над этими бреднями сумасшедших. Клевер никогда не верил в необъяснимое, предполагал, что кто-то таким образом просто пытается навести хаос. Но когда патрульный отряд вернулся в казармы не полным составом… Уцелевшие были ранены и несли такой бред! Они с точностью повторяли те слухи, которые до нас уже доходили. Я приказал проверить пригородные посёлки, в которых по предположению завелись, так называемые, демоны. Но разведка не вернулась… живой. Через двое суток, у городской стены все воины замерли, поражённые ужасом. Из-за деревьев медленно один за другим появлялись они, во многих можно было разглядеть знакомые черты. Среди оборотней у нас тогда имелись друзья. А в тот день, они пришли по наши души. Скрюченные тела перевёртышей внушали отвращение даже у опытных воинов: удлинённые конечности, кости шипами торчащие сквозь кожу на спине, на хребте, вытянутые изуродованные морды и красные глаза — зрелище не приятное. Клевер выпалил: «Предатели» — и приказал уничтожить их, пока они не уничтожили нас. Зараза поразившая оборотней не должна была проникнуть за стены нашего города.

Мне это описание что-то напомнило. И видимо, не мне одной. Ольгерд и Тай переглянулись, но не прерывали речи вампира. Каноний, уже не скрываясь, подсел ближе.

— Они замерли и не движимые, как жуткие статуи сидели у ворот. Ждали. В них стреляли из луков, сжигали. Но на смену одним приходили другие.

— Чего ждали? — не выдержала я.

— Когда поднялась луна, ворота открылись. Стражники были мертвы. Нас предали свои же. Те ребята, которые лежали в лазарете, из первого взвода, отправившегося на разведку стали такими же, как оборотни. Зараза проникла в наш дом. Мы бились, отстаивая город больше двух суток. Убитых сжигали на кострах, раненых приходилось добивать и тоже сжигать. Костры горели везде, грозясь проглотить вместе с брошенными в них телами и весь лес. Мой сын исчез в одном из тех костров. Клевер приказал отстроить стену такую, чтобы ничто и никто не смогло нарушить покой вампирского общества. Оборотней было приказано уничтожать всех до единого. Может это было зря. С горяча. Но Клевер потерял в том нашествии жену. Её ранили, заразили бешенством, и королю лично пришлось лишить любимую женщину жизни. Конечно, он хотел мстить. Я его прекрасно понимаю! Так началась война. Хорошо вооружённые отряды, облачённые в железные доспехи выезжали на зачистки и уничтожали селение оборотней за селением. В свалке тел были даже дети… Но мы не могли позволить, чтобы зараза, распространяемая перевёртышами росла.

— Красные глаза… — задумчиво протянул Каноний. — Это кровоизлияние в мозг. Они даже теоретически не могли двигаться. Это же смерти подобно. Если это конечно, не какое-нибудь другое заболевание.

Все повернулись к нему. Каноний смущённо потупился.

— Это было не бешенство! — сорвалось предположение с Фаиных уст. — Э, ну, ты же помнишь бабушкины истории…

— Это только байки! — фыркнула я. Нет, конечно, многое правда, но про Зло и демонов… Это преувеличение, украшающее сказку.

— Все в этом мире объяснимо! — заявил Каноний.

— Э… — нарушил сдавленный и неуверенный голос Тая, все внимание переключилось на него. Советник замер с чашей в руке, не решаясь поднести её ко рту. Волк сидел напротив и внимательно смотрел на парня, рыча каждый раз, когда тот пытался отпить из кружки. Все замерли, ожидая, когда Тень обрастёт шипами, начнёт брызгать слюной и попытается кого-нибудь съесть.

— Ори? Это твой зверь, чего он хочет от меня?

— Не знаю, может ты ему нравишься, — предположила я, сама не имея ни малейшего представления, о чём думает этот комок шерсти.

— Нравишься в качестве ужина, — не мог промолчать Шелест. Тай нервно сглотнул.

Тень продолжал внимательно на него смотреть, вытянул шею, понюхал запах исходящий от чаши, а потом резко дёрнул лапой, выбив из руки советника сосуд и расплескав по земле напиток. После чего с чувством выполненного долга вернулся ко мне, умастившись под ногами. Тай обескураженно глядел на волка.

— И что это было? — всё же сорвалось с его губ.

— Тупая псина, что с него взять! — отозвался Шелест и в ответ получил злющий оскал. — И не смей на меня рычать! Понятно?! А то спать будешь на улице, под дождём!

Тень обижено положил морду мне на колени. В его глазах блестело коварство. Шелест заметив это чуть челюсть на пол не уронил.

— Ты ещё пометь её, как дерево! — обратился к волку вампир. — Тебе уж придётся мириться с тем, что нас здесь много и она тебе не принадлежит.

Все захихикали, а Тень с Шелестом продолжали мериться взглядами. Я себя чувствовала костью, за которую дерутся две псины. Того гляди, схватят и пойдут где-нибудь под кустом закапывать для сохранности.

— Всё! Прекратите оба! — разозлилась я.

Не сказала бы, что мои вопли подействовали, но на какое-то время они успокоились. Потом товарищи разместились под пологом спать. Шелест не рискнул примоститься рядом, недоверчиво относясь к соседству с волка, занявшего свободное вокруг меня место. Я решила игнорировать их перебранку и уснула. Снились мне этой ночью жуткие кошмары!

В отсутствии петухов утром нас разбудила очень грубая ругань вампира, метавшегося по площадке и собиравшего свои перепачканные грязью вещи. Я спохватилась, обнаружив, что волка рядом со мной нет. Выскочила к другу.

— Шелест, что случилось?

— Эта блохастая скотина решила проверить насколько велико моё терпение! — рычал вампир, рассматривая поднятые из лужи штаны.

— Ты же не думаешь, что это он! — но по ярости в его глазах поняла, что он совершенно не сомневается. — И где он?

Шелест только ткнул пальцем в сторону дерева. Я и все стоящие за моей спиной подняли головы. Там на четвёртой или пятой плотной ветке восседал волк. На морде, оскалом расплылась ухмылка. Теперь и мои сомнения исчезли.

— Тень, спускайся! — топнула ногой я. Волк недоверчиво поглядел на меня, но всё же решил снизойти до нашего общества, в один прыжок оказавшись у моей левой ноги.

— Придержи его, — закатывал рукава Шелест, чтобы наброситься на оборотня и наказать за выходку. — Сейчас я его!..

— Не надо! Пожалуйста! Шелест, это он из-за того, что ты его всё время обзываешь! — вступилась за преданного, но шкодливого зверя я, представив, что может придумать в воспитательных целях мой наставник. А Тень вполне легко избежал наказания, взгромоздившись, как птичка опять на дерево.

— Только спустись, гадёныш! — пригрозил Шелест.

Волк хмыкнул, наблюдая с ветки, как вампир собирает вещи, и остался на своём месте, удивляя окружающих возможностью передвигаться по ветвям аки белка.

Навес стянули, уложили назад в повозку. Волк отказывался слезать с дерева, пока вампир не успокоится. А я стояла над выгоревшим пятном травы и размышляла, не замечая, как ко мне подкрадывается Шелест. Изначальным его мотивом было отчитать меня по полной программе, но так как я не реагировала, он тоже заинтересовался подозрительным узором.

— И о чём ты думаешь? — спросил вампир.

— Скажи мне, если я ошибаюсь, — начала я. — Разве это не то самое место, где сидел Тай, и где Тень опрокинул его кружку?

Шелест зарычал при одном только упоминании о волке, но пришёл к выводу, что я права. Присел на корточки, потрогал кончиками пальцев пятно. Принюхался. Скривился.

— Ладно, — не любил он признавать ошибочность собственного мнения. — От твоего оборотня иногда может быть польза. Ты скажешь об этом советнику?

— Что вы собираетесь мне сказать? — как всегда вовремя явился он.

Мы с Шелестом сплочёно встав плечом к плечу, заслонили след яда от взгляда Тайрелла.

— Что уже пора ехать, — за ложь я получила тычок в спину.

— Значит, не скажешь! — в самое ухо проговорил вампир. Я отомстила ему пинком по ноге. Тай закатил глаза и направился к лошади, чтобы избежать наблюдения очередной семейной сцены. А Шелест после осмотра пятна, перенюхал все свои вещи, в надежде дать толковое объяснение поведению моего оборотня. Но только пришёл к выводу, что «вонючий комок шерсти» ненавидит его и специально перепачкал вампирье имущество. Мне же казалось, что таким образом Тень проявлял привязанность к моему наставнику. Согласна, очень своеобразно он это показывал. Что касается нашей находки, то упорно мы молчали. Тем не менее, к малейшим проявлениям чего-то необычного относились бдительно. Тень назначили главным по ядам. Он ещё пару раз лишил Тая обеда, а также ужина и завтрака. Советник постепенно принимал сторону вампира в мнении об оборотных. Когда же мужчины отправлялись на охоту, мы с волком шли следом и присматривали за ними. Как-то травители, явно отчаявшись воздействовать незаметно на здоровье господина советника, отважились на отчаянные меры…

— Здоровый гад! — рассматривал тушку дикого кабана, подбитого метким броском ножа, Шелест. Он склонился к зверю, вытаскивая из шеи поверженного кинжал.

— А ты хорош! — оценил вампир умение Тая метать оружие.

Мы с Тенью стояли рядом с советником, по левое плечо, не довольные тем, что нам не дали полноценно участвовать в травле. Шел вернул нож другу.

— Меня учил лучший мастер! — похвастался Тай, расплываясь в улыбке от похвалы такого воина, как мой наставник.

— И кто же… — не успел спросить вампир, отвлекаясь на летящую прямо в спину собеседника стрелу. Он поймал её в миллиметре от цели, злобно скосив глаза сначала на остриё, потом на меня. Я перехватила древко и спрятала, пока Таю не пришло в голову обернуться. Благо, он сейчас увлечённо вытирал кинжал, не замечая нашего тайного сговора.

— Мой отец научил, — не дослушав вопроса, всё же ответил парень и повернулся к Шелесту. Тот растянул на физиономии умильную ухмылочку, не на шутку заставив советника засомневаться в собственной принадлежности к мужскому полу — слишком слащаво скалил клыки вампир. С вопросительным взглядом — «Чего это он?», Тай обратился ко мне. Я пожала плечами, мол, ничего не знаю. Может ориентация у него нестандартная. Мало ли, к каким новомодным штучкам он привык за времена странствования.

— Тень? — я предпочла говорить с волком. — Не хочешь прогуляться?

— Куда это она? — удивлённый всем этим, спросил у вампира Тай, при этом стараясь держаться от подозрительного мужика в стороне.

— Бабочек ловить! — хмыкнул Шелест. — Ты лучше расскажи мне, кто тебе такие побрякушки изготовил!

Пока друг отвлекал внимание советника, мы бросились в те самые кусты, откуда вылетела стрела. Но, к сожалению, никого там не обнаружили. А Тень перенюхал чуть ли не пол леса в поисках следов, и свернул обратно на стоянку. Что навело на мысли о предателе внутри нашей армии.

Покушения повторялись с регулярной настойчивостью. Таю просто повезло, что мы с вампиром всегда находились рядом. Правда, когда Шелест намеревался и по зову природы отлучиться вместе с советником, тот протестовал и орал, как ошпаренный. Мы с Тенью караулили Тая у шатра. Об нас он, собственно говоря, и спотыкался по утрам. Чтобы прекратить мои ночлежки у входа в его личные апартаменты, парень приглашал, присоединиться к нему, как только стемнеет. Я кивала, соглашалась, но грозилась прийти с волком и вампиром, так как без них на сеновал или на подушки, ни за что не пойду! Его не радовала перспектива провести романтичное (как он выразился) время суток в таком тесном кругу. А потом, нападения прекратились на какое-то время…

Лошади двигались медленно. Принц на ходу спал в своём седле. Настька посматривала на него, как уставшая нянька на шумное и жутко глупое дитя. Фая с Крохой мирно беседовали немного позади, скучая от однообразия, тихо делились вслух фантазиями о нападающих на нас бандитах и прочих увеселениях. Тень брёл рядом со мной, демонстрируя моей кобыле, что даже если ей и не нравится его присутствие, он всё равно не покинет хозяйку. В общем, Ши смирилась.

Мужчины вокруг меня тосковали, осматривая окружающее их убранство леса. А вот, например, вампиру приглянулась я…

— Кстати, — спохватился наставник, оглядев мои сумки, висящие на боках кобылы. — А где твой лук? Ты что в поход отправилась безоружная?

Тай отвёл глаза в сторону. Я замялась, не зная, что и соврать так, чтоб не сильно больно получить от наставника. Ольгерд хихикнул, вспомнив, какими нашёл нас с его дружком на берегу озера.

— Так, — сердито протянул Шелест, покосившись на нашу троицу. — Куда ты дела лук?

— Ну, в общем, — зная, что не миновать оплеухи, я никак не могла придумать правдивую ложь, пришлось признаваться. — Мы ходили на охоту. На нас напал медведь. А кое-кто столкнул меня с обрыва в озеро. Там лук и утонул.

Глаза Шелеста сначала округлились, потом заискрились яростью.

— Я, между прочим, упал туда вместе с тобой! — внёс поправку в мой короткий рассказ советник.

Но вампиру плевать было на озеро и падение с высоты.

— Ты не смогла справиться с медведем? — завопил чуть ли не на весь лес Шелест, и скривился. — Ты меня позоришь!

— Но, Шел… — оправдаться мне не дали. А слыша разговор на повышенных тонах, даже оборотень за меня вступился, зарычав рядом с лошадью вампира. Та шарахнулась в сторону, чуть не сбив с пути командующего на его скакуне.

— Я тебе порычу! — прикрикнул на него вампир. — И не заступайся за неё! Если эта дурёха не может медведя повалить, оружием направо-налево разбрасывается, как её вообще из дому выпускать можно?

Тут волк странно так на меня покосился, будто поддерживал вампира и совершенно солидарно разделял его мнение о моей расхлябанности.

— Спелись блин! — вырвалось у меня. Фая, Ольгерд и Тай обратили внимание на абсолютно схожие выражения на физиономиях представителей мифических рас. Все давились смехом, а моя сладкая парочка, обменявшись недоумевающими взглядами, синхронно фыркнула — что послужило очередным повод для общего веселья.

— Вот интересно было бы посмотреть, как вы вдвоём медведя завалите, — раздалось позади нас.

Спустя час, в моих мыслях вместо медведя падал Кроха, потому что эта его идея выгнала нас с гордым Шелестом в лес на поиски злобного и голодного зверя для наглядной демонстрации умений. Мишка мирно занимался своими делами у себя в берлоге, не подозревая о нежданных гостях. Мы с Шелестом потоптались на пороге его дома, раздумывая, как бы выманить хозяина на улицу. Идей было море: от ловли на живца (им почему-то представляли меня) до приманки в виде здоровенного улья (но связываться с пчёлами никто из нас не хотел).

— Ну и что делать будем? — пнув камень, поинтересовался вампир. Моя ухмылка придала ему настроения…

А через двадцать минут вояки, включая моих сестёр, обнимали деревья: кто повыше полез, кто пониже свисал, дёргая ножками. Внизу на поляне развлекался медведь.

Всё началось с маленькой рыбки выброшенной в центр лагеря. Вторая такая угодила прямиком в шалаш принца. Любитель перекусить, медведь, сунул мохнатую морду к очень не гостеприимному Улиану. Его высочество не понимая, что зверь хотел поздороваться и поинтересоваться, не видел ли тот аппетитную рыбёшку, орал как резанный. Потом — улепётывал шустрее всех. Только самые смелые попытались окружить бушующую зверюгу. Мы с Шелестом стояли в сторонке, преспокойно наблюдая за суматохой и уплетали яблоки. Тень сел между нами, склонив голову и изредка бросая на нас вопросительные взгляды: «Вы не собираетесь вмешиваться? Нет? Ну и ладно! Пусть сами разбираются».

— Покажешь своим сёстрам, как медведя валить надо в два касания? — спросил Шелест, отбирая у меня огрызок. Это был не столько вопрос, сколько приказ.

Учитывая то, что повторно испортить репутацию наставника мне не позволено, пришлось идти на медведя, расталкивать столпившихся вокруг него, прыгать на спину, болтаться, как клещ на шее. И всё ради трёхсекундной манипуляции. Ткнуть двумя пальцами в точку на шее, — медведь рухнул на землю. А я, соответственно, вместе с ним, только верхом на его тушке. Воцарилась гробовая тишина. Все замерли. Взгляды скользили по мне, по медведю подо мной и в обратном порядке. В этом молчаливом признании моего мастерства Шелест, благородно протянув руку, помог мне подняться со спины спящего зверюги. Он снова вернул яблоко. Правда, успевшее превратиться в огрызок.

— Вот скажи мне, — подошла к нам Войка. — Почему ты раньше всего этого не показывала?

— Потому что, кое-кто сказал мне, что быть всегда первым, быть человеком, перед которым преклоняются — плохо! — по крайней мере так говорил Шелест, исходя из собственного опыта. — На того, кто находится всегда на виду, полагают слишком много надежд. Что ломает личность в случае провала. — Я повернулась к вампиру. — Тот, кто сказал мне это хотел, чтобы я сама выбирала свой путь, была собой и не взваливала на плечи то, что не способна вынести.

— Вообще-то, я хотел, чтобы твоё детство продлилось дольше! — рассмеялся Шелест. — Но в основном ты сделала правильные выводы.

— Нам всем есть, чему у тебя поучиться! — выдала сестра и отозвала в сторону Настасью, чтобы поговорить.

— И почему ты не справилась с тем медведем, из-за которого потеряла свой лук?! Я между прочим на него столько времени убил! — потребовал ответа наставник, припомнив сколько сил потратил лично изготавливая для меня оружие.

— Я ногу подвернула, — призналась, потупив взгляд и надув губы. Знаю, как мои гримасы действуют на вампира. Наставник мгновенно отбросил прочь суровость и повернулся к советнику.

— Спасибо, — сказал он Таю.

Тот промолчал.

Я обратила внимание, что сёстры после осмотра спящего медведя подозрительно на меня озирались. Даже Фая вела себя странно. Она не с первой попытки отважилась на разговор. Только после четвёртой фразы «Ну, Фая-яяяяяяя!», сопровождённой моим унизительным подвыванием, сестра остановилась поодаль от вновь сгруппировавшихся рядом с костром мужчин.

— Знаешь, после этого трюка с медведем, — её взгляд скользил повсюду, только не касался меня. Это безумно раздражало! Хотелось схватить подругу, и вынудить смотреть прямо в лицо.

— Все боятся тебя. Никто не знает, на что ты способна! А ещё ты слишком долго нас дурачила… — проговорила она отчуждённым голосом, лишив меня слов и способности дышать.

— И ты… ты тоже! — разозлилась я окончательно, и больше не хотела ничего слышать от неё. — Ты — та, которая росла со мной, с которой я делила хлеб и дом!

— Вот именно, — буркнула она. — Несмотря на это, ты скрывала от меня столько всего!.. Прикидывалась бедной-несчастной!.. Я не хочу с тобой даже говорить! Я не знаю тебя, Ори!

Жутко хотелось разрыдаться. Волк почуял моё настроение и встал позади, а когда я нырнула в кусты, рванул следом. Знаю, Шелест тоже с лёгкостью учуял мою боль, но решил не вмешиваться, дав так необходимое пространство для обдумывания собственной жизни. Он был прав. Мой мудрый вампир! А оборотень знал другой замечательный способ сбежать от мук и заключался он в самом обычном побеге…

Я забралась на спину волку, упёрлась лицом в шерсть и, крепко обхватив за шею, плакала, пока он нёсся на сумасшедшей скорости сквозь лес, прочь от людей, бывших друзей и проблем. Вокруг мелькали деревья, кусты. Ветер свистел в ушах. Мы мчались так долго, что я совершенно потеряла ориентир. Впрочем, мне было всё равно! А потом Тень остановился и лёг на какой-то крошечной поляне у ручья. Я же позволила себе нареветься вдоволь. Подпирая меня с одной стороны и поскуливая, волк прижимался, согревая, пытаясь показать, как сильно обожает и поддерживает. Знаю, уж он точно никогда меня не бросит, несмотря на мою дружбу с его врагом или принадлежность к расе-тиранов, которые издевались над ним. Он просто видит во мне Меня и никого другого!

— Почему всё так? Разве можно не доверять тому, с кем прожил пол жизни? — задала риторический вопрос волку я. Он только посмотрел на меня своими огромными умными глазами, и на удивление ответил:

— Ты ведь уже была замечена во лжи, вот теперь и пожинаешь плоды!

Я проморгалась и даже уши протёрла. Но, как выяснилось, слова вылетали вовсе не из пасти оборотня. Тень обернулся, указывая на вампира. Шелест прошёл вперёд, занял место рядом со мной, положил руку на плечо и продолжил.

— Она зла на тебя, потому что ты долгое время утаивала от неё знакомство со мной. Притворялась слабой, больной. На самом деле оказалась сильнее её самой. Более ловкой, хитрой. А теперь, когда всё всплыло наружу, она не знает, верить ли твоим словам.

— Но, если бы я рассказала… — опять всхлипнула я.

— Да. Никто не знает, что произошло бы. — Вздохнул друг и наставник, сорвав травинку, повертел её в руках. — Но мне приятно, что ты ценишь меня больше всех остальных.

Я примостила голову на его плече. Мы ещё какое-то время наслаждались тишиной вокруг, нашим единением, когда во всём мире могли существовать только мы одни, и исключительно друг ради друга. Даже небо показалось мне таким же, как много лет назад. Тёплое плечо Шелеста, его ласка — наверное, единственное, что может излечить от любой тоски, боли или мук. Всунувший слюнявую харю между нами, оборотень красноречиво объявил о наличии в моём распоряжении ещё одного утешителя, на которого можно положиться. Мне было радостно, а вот вампир, как всегда, ругался и щедро сыпал оскорблениями — слюни моего второго защитника стекали липкими тягучими струями по плечу мужчины. Ритуальный танец Шелеста — «Чтоб ты сдохла мерзкая волосатая тварь!» — по площадке в поисках ближайшего ручейка сопровождался вполне довольным оскалом внимательно следящего за действием волка. После стирки одежды мы снова вернулись на стоянку.

Уже прилично стемнело и костры запылали ярче. Воины и сёстры рассредоточились у огня, прячась от неприятного прикосновения сквозняков. Впрочем, меня демонстративно игнорировали все, кроме командиров: Тая, Ольгерда и Настасьи с Войкой. У них моя скромная, невзрачная (а в данный момент ещё и заплаканная) персона вызывала повышенный интерес. Причём, если судить, по перекошенной физиономии старосты, то у неё любопытство спорило с яростью, ненавистью и недоверием. Шелест не отходил ни на шаг. Мы заняли место в отдалении, чтобы не нарушать покой лагеря. Вампир заботливо набросил мне на плечи свою куртку. Волк умастился на ноги, согревая. Крепкое плечо мужчины рядом, послужило подушкой и на короткое время я выпала из агрессивно настроенной реальности.

 

Глава 18

Даже в цвете неба есть опасность

Не могу сказать, что в последующие два дня моя участь изгнанницы сильно изменилась. Фая и Кроха продолжали бойкот. Зато Войка всё чаще присоединялась к нашим с Шелестом беседам. Тай и Ольгерд вообще никогда не уподоблялись подавляющему большинству, поэтому из списка друзей не исчезли. Ну и Каноний никуда не делся, по той простой причине, что всюду ходил за советником, как привязанный. Изобретателя чем только не обижай — не уходит! Проверено мной. Дважды.

Мы продолжали свой путь медленно, скучно. От не меняющегося пейзажа начинало тошнить. И тут, на третий день, случилось! Не мог наш малоуважаемый и совсем не почитаемый принц продержаться без каких-нибудь глупостей. Чудак умудрился подхватить в походе простуду. Причём, где он её отыскал вообще не понятно. Последние несколько дней стояла такая жара, что о прохладе можно было лишь мечтать. Но его высочество очень натурально потел, надувал сопли пузырями и сканудил, пока терпению Тайрелла не настал конец. Воздержавшись от желания добить больного, он кивнул командующему. Ольгерд послал разведку, а потом мы дружно въехали в портовый городишко. Судя по мечтательной физиономии принца Улиана, «врождённая простуда» радовалась наличию гостиниц, постоялых дворов и самое главное — перин!

Впрочем, все мы были совершенно не против прервать изнурительное и глупое путешествие по дебрям лесным ради наслаждения городским квасом, услаждения слуха песнями и прочими весьма привлекательными вещами из разряда недоступных в чаще. Горожан амазонками здесь не удивишь — они совершенно спокойно к нам относились. Единственное неудобство — меня не хотели пускать на постоялый двор с волком. Пришлось потратить уйму времени, чтобы убедить хозяина в порядочности зверя и поведать о том, что кроме вещей Шелеста Тень ничего не портит, не жуёт и не обгаживает. Слушавший всё это вампир недовольно сплюнул себе под ноги, и побрёл первым делом на рынок. Хозяина гостиницы мы с Тенью взяли измором, и он таки выделил нам комнатушку, в которой кроме кровати, портить было нечего. Когда я расположилась, бросила сумки на пол и сама увалилась на постель, в дверь тактично постучали.

— Войдите! — после моего крика, в помещении появилась Фаина.

Потупив взор, и шаркая ножкой перед собой, здоровая женщина, с накачанными мышцами, которым позавидует не один воин, корчила из себя оскорблённую трёхлетку.

— Ну? — приподнялась на локтях я.

— Короче, это… — начала она. — Я того… Зря, в общем… Мы же с тобой, всё-таки…

— Я поняла!

Если бы не прервала её мычание, то она бы до утра бубнила.

— Дружба? — протянутая рука не осталась одинокой и соединилась с такой же тёплой, но жёсткой ладонью.

— Ага! — радостно кивнула сестра. — Мы тут, это…

— Слушай! — фыркнула я на неё. — Общение с Крохой не идёт тебе на пользу. Ты что, забыла, как с нормальными людьми разговаривать?

— А чё сразу я? — влетел в мою комнату оскорблённый парень, смешно надув губы-пельмени.

— А подслушивать не хорошо! — подловила его я. — Говорите, зачем пришли?

— Гулять хотели. Пойдёшь? — подмигнула Фаина.

— Знаю я ваши гульки. Дальше оружейни и нос не сунете! — я опять забралась на кровать с ногами.

— Не! — заверила подруга. — Мы хотели сначала похавать шо-нить!

— Похавать! — передразнила, а потом посмотрела на волка, при одном только упоминании о еде, тот пустил слюни. — Ладно! Пошли!

Стоило спуститься на лестницу, как нашими планами заинтересовалась Войка. Караулила, что ли?

— Куда это вы? — потребовала ответа она, в миг оказавшись рядом.

— В одно очень таинственное место! — подмигнула я, смутив сестру. — Хочешь с нами?

Она не знала, вестись ли на мою провокацию, но решила, что если останется — пропустит самое интересное. И согласилась. Так в нашем коллективе численность амазонок увеличилась. Мы вывалились на улицу, обсуждая, куда отправимся первым делом.

— А давайте, что ли отметим примирение? А? — обычно я не горю желанием выпить. Но по такой жаре, думаю, это лучший способ пообщаться и утолить жажду.

— Я тебе сейчас как отмечу!.. — раздался позади голос Шелеста.

Испугавшись, я чуть не запрыгнула на плечи Крохи. Медленно обернулась.

— О! Неразлучная троица! — мои драгоценные товарищи Шелест, Тай и Ольгерд при полном параде, уже куда-то намылились — и тут, вдруг, напоролись на нас. За ними выскочил Каноний, явно навязывая своё общество, от которого первым открещивался, как мог, вампир.

— Куда это вы собрались? — заинтересовалась я, и мужчины переглянулись.

— Маленькая ещё! — получила в ответ от наставника.

— Ну и ладно! У маленьких есть свои планы! Пошли! — скомандовала я, зазывая друзей на путешествие куда-нибудь в сторону забегаловки. Неожиданный захват загребущих ручищ, вернул меня на исходную точку, приподняв над землёй.

— Куда, я спрашиваю? — сурово, как отец у неугомонного чада, поинтересовался Шел.

— Гулять! Пусти! Ну, Шелест! — вертелась, подвешенная в его руке я. — Скучно же в комнате сидеть! Пусти!

— Ты уверена? — всё же разжал пальцы вампир, наконец, вспомнив, что мне не шесть лет!

— Да! Не волнуйся! Со мной Тень, а ещё Фая, Войка. И Кроха. А его один раз увидишь, несколько дней икать будешь!

Предмет разговора сначала ухмыльнулся, будто похвалу услышал, а потом понял — издеваются! И надулся от обиды. Мы захихикали. Даже волк счёл это смешным и бодро завилял хвостом.

— Ладно. Но пусть с вами, хотя бы, Каноний пойдёт! — поставил условие друг.

Наверное, у меня челюсть отвалилась, потому что Ольгерд не сдержал смешок. А я не на шутку разозлилась. Значит, решил скинуть ненужный балласт на меня? Э нет!

Я сложила руки на груди и уставилась на вампира с вызовом, ясно давая прочитать в моём взгляде: «Сам с ним возись!»

— Это ещё зачем? — на всякий случай спросила я, хотя подразумевала — а хрен тебе! Во всяком случае, тон мой ясно демонстрировал мысли по поводу навязанной ноши.

— Ну, — рассмеялся Шел, пряча смешок в кулак. — Если вы пятеро попадёте в неприятности…

— В чём я не сомневаюсь! — тихо подметил командующий, за что я мысленно пообещала ему это припомнить. Почуяв неминуемую месть, Ольгерд поутих и отошёл за плечо вампира.

— Но он же не помощник в драке! — вставила своё веское слово Фая.

— А он и не будет помогать, — рассмеялся ехидный наставник. — Он будет громко кричать, как это умеет.

— Тогда, — подключился к разговору Тай, — мы первыми узнаем о беде!

— Боюсь, сначала об этом узнает весь город! — буркнула я, заставляя изобретателя возненавидеть меня ещё больше. — Пусть с вами идёт! Может отвлечётся от науки на что-нибудь… эм другое!

Шелест подавился, представив изобретателя в покоях какой-нибудь легкомысленной дамы, домогающейся его немытого тела.

— Всё ясно! — поймала я вампира на нечистых помыслах. — В бордель значит. Вот и берите его с собой! А нам лишний не нужен! Мы ушли.

И прежде чем наставник, и иже с ним, смогли хоть слово сказать, развернулась на пятках и побрела, куда глаза глядят — а они, между прочим, приметили интересную вывеску «Пьяная сирена»! Мне стало очень любопытно, кто же споил несчастную обитательницу морских пучин и главное — чем! Выяснять этот вопрос, мы собрались все вместе. Как оказалось, сирены в заведение не заглядывали, а вот пьяных было здесь хоть отбавляй. В основном за столиками сидели моряки, но присутствовали и другие личности. Вроде укрывшихся от посторонних взглядов в самом тёмном углу зала мужчин. Укутанные в балахонистые одежды, они очень хотели притворяться тенями, но я заметила их сразу же!

Кроха заказал кваса, и довольно сощурился, отпив глоток. Мы тоже попробовали — вкусно! Час спустя мне стало так хорошо… Прекрасно понимаю сирену, польстившуюся на здешнюю выпивку! Пока я расслаблялась, в Войке проснулось желание посоревноваться.

— Давай на спор! — предложила она, избрав меня целью своих коварных развлечений. — Кого не возьмёт, тот победил!

— Хорошо! Дуэль, так дуэль! — согласилась я.

Войка махнула рукой харчевнику, требуя принести орудие убиения зачатков здравомыслия. Право выбора предоставила мне, и пал он на вино. Сестра внесла поправку, потребовав крепкого. Хозяин умчался за стойку, предвкушая весёленькое зрелище. Амазонки в здешних местах, как ни крути, а диковинка.

— Орь, — заволновалась Фаина. — Ты же хмелеешь от одной только чарки.

— То бабушкин хмель! — также шепотом ответила ей. — От него и бог окосеет!

— Ну, — неуверенно пожала плечами сестра, но согласно хмыкнула, предоставляя мне пространство для манёвров. — Как знаешь!

— Знаю! — не сводя глаз с соперницы, подтвердила я.

Наш стол тем временем обрастал кружками и кувшинами, любезно предоставленными лично хозяином заведения. Он так проникся спором, что принёс выпивки сверх меры. А я, окинув взором количество спиртного, засомневалась в своих силах. Но отступать… слишком скучно!

Войка уже придвинула наиболее понравившуюся партию наполненных кружек. Фая и Кроха отсели. А вот другие посетители наоборот, развернулись в нашу сторону. Волк, недовольный такими переменами, завертелся под столом и заскулил.

— Девочки, а на что спорите-то? — заинтересовался харчевник, застывший рядом.

— На право быть первой! — заявила Воя.

— Ты опять? — просто не верилось, что мы начинаем всё сначала. Мне казалось, будто вопрос о том, кому принадлежит Тай, решён. Но если сестра хочет победить, почему бы и не поддаться на этот раз?

— Не брюзжи! — подвинула ко мне кувшин она.

— Опять он! — злобно простонал Кроха где-то справа, догадавшись, кто послужил причиной спора, и отсел подальше. Тень тоже присоединился к нему — обиделся, что я ничего не ем, а значит и ему быть голодным. А так как спиртное поглощается нами не из праздности, то и из кружки полакать никто не даст. Зверь сложил лапки и умастил морду поверх, чтобы хоть наблюдать за всем.

Фаина сыграла роль судьи и подала знак, по которому мы с Войкой схватились за кружки и принялись опустошать поделённое поровну вино. После шестой чарки — мужичьё вокруг разделилось на два лагеря, скандируя «Пей давай, пей давай!». Поддерживали с одной стороны сестру, с другой — меня. Не забывали делать ставки.

— Ничья! — удивлённо и весело провозгласила, перекрикивая толпу Фая.

Зрители печально вздохнули, думая, что забава кончилась. Но Войка нашла в себе силы подняться, чтобы заявить (почти не икая):

— А теперь докажи свою трезвость! — выпалила сестра, глядя на меня сверху вниз. — Танцуем!

Мне, если честно, двигаться не хотелось (разве что в туалет сбегать). Я уже несколько минут боролась с зовом природы. А тут предлагают вилять бёдрами посреди харчевни… Не хочу!

Мужики, которыми полнился зал, радостно потирали руки. Они мигом приготовили место в самом центре. Столы, лавки — всё отодвинули. Зрители заняли места. До этого упёрто изображавшие безразличие, люди в потёртых капюшонах подались вперёд, чтобы не пропустить зрелище. Кроха тоже вернулся в изначальное положение — поближе к нам. Только Тень взвыл и неестественно для волка, прикрыл морду лапами.

— Цыть! — приказала ему я, а то ещё побежит Шелесту жаловаться. А кому нужно, чтобы злобный вампир испортил всё веселье?

Войка уже стала в центре образовавшейся пустоты. Удивительно, но на первый взгляд (на мой — опьянённый так точно!) она выглядела совершенно трезвой. Только глаза, в которых блестели хищные огоньки, выдавали её истинное состояние. Тем не менее, одурманенная, она оставалась собой — опасной амазонкой, метким стрелком.

Брошенный под ноги менестрелю нож подтолкнул мужчину к действиям — он провёл пальцами по струнам, заставляя инструмент запеть старую мелодию о доблести, самопожертвовании и любви. Второй нож вгрызся в поверхность стола в миллиметре от моей руки, требуя подняться и присоединиться к сестре. Хочешь, не хочешь, а придётся плясать.

Долгие века наши прабабки путешествовали с цыганами, учились искусству танца в гаремах у хитрых и коварных женщин султаната (у настоящих правительниц). И даже прекрасное искусство совместили с военным. Вот даже не припомню, есть ли хоть один танец без применения оружия!

Я достала меч из ножен, поднялась, прошла к сестре. Очень стараясь не шататься, встала напротив. Войка двоилась перед глазами. Чтобы соединить двух сестёр воедино пришлось на них напасть! Хотя выпад попал в блок. Сестра кружилась вокруг своей оси, уворачиваясь от каждой атаки. Затем настала её очередь.

Красивые, плавные движения сочетались с сильными, точными ударами мечей, всегда останавливавшихся в миллиметре от тел. Такое правило — не ранить! В нашем случае, только мастерство позволило бы окончить танец без единой царапины. Пока нам везло. Но…

Один из тех товарищей в капюшонах внезапно решил присоединиться к нашему дуэту. Ему посчастливилось войти в круг и остаться невредимым, когда лезвие не очень-то трезвой амазонки (то есть моё) замерло у его горла. На секунду мы оба застыли, разглядывая друг друга. Под выцветшей тканью нельзя было рассмотреть лица: незнакомец серьёзно укутался, будто от ветра и посторонних взглядов, скрыв свою сущность, за платком. Возможно, он прятал жуткие шрамы.

В следующее мгновение, я поняла, как глубоко заблуждалась: он приподнял голову, и на меня уставились безумно красивые глаза цвета… Нет. Это сложно описать. Наверное, небо и вода — все завидовали этому яркому оттенку. Я только однажды видела такое. Когда-то давно Шелест принёс мне маленький блестящий камушек. Он назвал его лазурит. А сейчас на меня глядели два таких «камешка», оправленные в обод чёрных ресниц. Они сияли на фоне смуглой кожи.

Незнакомец прятал не уродство под тёмными одеждами, а красоту. Единственный минус привлекательной внешности — шрам, рассекающий бровь и полосой опускающийся на щёку — всё равно придавал скрытому особый шарм.

Небесная лазурь рассматривала меня с интересом игрока.

Я вовремя очнулась, и сделала шаг назад, почуяв опасность.

— Ори? — удивлённо окликнула сестра.

И с новым аккордом всё закружилось в неистовом ритме. Незнакомец достал из-за пояса два изогнутых длинных кинжала. Пользовался он ими мастерски, умудряясь не открыть лица и наступать на нас, двигаясь при этом быстро и точно. Его плащ кружился в воздухе, напоминая крылья птицы. Отточенные движения завораживали и заставляли внимательнее относиться к танцору, держащему в руках оружие.

Какое-то время мы отбивались с натугой — атаки оказались достаточно сильными и безжалостными. А потом мы с сестрой переглянулись и синхронно бросились на танцора, позабыв о развлечении, и довольствуясь желанием проучить наглеца, вмешавшегося в наше веселье.

Тень, почувствовав моё недовольство, выбрался из своего укрытия, ощетинился, зарычал, готовясь напасть на того, кого считал опасным. Но пока выжидал.

Сестра оказалась замечательной напарницей. Если бы между нами ещё в детстве не пробежала чёрная кошка с пустым ведром, возможно из нас получился бы великолепный дуэт!

Незнакомцу, похоже, наше общество пришлось по душе. Он игриво отражал выпады, с лёгкостью наступал, ни разу не поранив ни одну из нас. Мужчина, не забыв уделить внимание обеим партнёршам по танцу, очаровывал своей галантностью. Нас троих увлекало происходящее, втягивая в игру. Кто знает, сколько бы мы смогли так кружиться на потеху окружающим…

Пять, как минимум кружек назад, я и Войка, похвалили бы достойного противостоять нам мужчину. Но! Когда земля, таверна и прочее напоминало карусель, и сильно хотелось забыть обо всём и сбегать в кустики — мы злились на то, что нас не отпускают по нужде, а заставляют танцевать до конца. Нашему партнёру просто не судьба была выйти в финале победителем! Войка метнула нож, заставляя его пятиться и отпрыгнуть. Но там, где он искал спасения его уже поджидал мой кинжал. Мужчина остановился, оценил нашу меткость по достоинству, лестными, но нецензурными словами, ухмыльнулся под скрывавшем губы платком, и вернулся в центр сцены. Причём партнёршей избрал меня. И когда я ловко выкрутившись, прижала к его шее лезвие меча, держа его поперёк горла, он, задорно подмигнув, указал взглядом куда-то вниз. С ума сойти! Его кинжал метил мне прямо в сердце! Незнакомец ехидно усмехнулся, напомнив этим Шелеста.

— Таааак! — протянул знакомый голос, из-за моей спины.

А вот и лёгок на помине! Только подумала и вампир тут как тут.

Мы с танцором одновременно дёрнулись в стороны, поворачиваясь к явившейся угрозе лицом. Я при виде злобной физиономии наставника начала непроизвольно икать. Брови вампира многообещающе нахмурились, предвещая очень миленькую «беседу» ремнём по мягкому месту.

— Что тут происходит? — начал Шелест, затем, уловив носом достойный внимания запах, стал дотошно принюхиваться к стоявшему подле меня мужчине. Тот не шевелился, ожидая дальнейшего развития событий. И дождался — вампир без разрешения сбросил с его головы сначала капюшон, а потом и платок, продемонстрировав присутствующим портрет идеальной мужской красоты: сочетание грубости и нежности, азарта, степенности — долгий список достоинств заключался во внешности незнакомца.

Вьющиеся густые тёмные волосы рассыпались по плечам, несмотря на то, что хозяин пытался подвязать их тонким шёлковым голубым (в тон глазам) платком. Действительно шрам над бровью совершенно не уродовал смуглого лица, с тонкими чертами и пухлыми губами. В правом ухе этого чуда красовалась длинная золотая серьга с бирюзовым, нет — лазурного цвета, драгоценным камнем. Точь в точь таким, какой мне в детстве подарил вампир.

Парень весело подмигнул мне с намёком, мол, как я тебе?. Я поняла, что не просто нагло его разглядываю, а делаю это с не эстетично отвисшей челюстью.

— Кёрт? — несколько обозлёно, и в тоже время радостно, промямлил вампир. — Что ты здесь делаешь, старый морской пёс?

Мужчины бросились обниматься. Я же стояла в сторонке, наблюдала и размышляла над словом «старый». Этому парню на вид, максимум, лет двадцать. Ну, может, двадцать пять от силы. Войка подобралась ко мне ближе, и с тем же недоумением вопросительно кивнула в сторону чуть ли не целующихся товарищей. Я пожала плечами — сама ничего не понимаю!

Тень навострил уши и внимательно следил за вампиром, присев у моих ног.

— Что тут происходит? — повторение было озвучено господином советником.

Тай протолкался сквозь толпу и мгновенно нашёл виноватых во всех смертных грехах. Пьяные амазонки синхронно икнули, в попытке оправдаться. Фая и Кроха подавились смехом. Советник не сразу заметил нового персонажа. Тот же, высвободившись из дружеских объятий вампира снова уставился на меня.

— Ты её знаешь? — спросил он у Шелеста, словно я вообще — так для мебели тут стою.

Вампир заметно занервничал. На его скулах дёрнулись мышцы. Крепко сжав пальцы на плече парня, он оттянул того назад и угрожающе прошипел прямо в лицо:

— Даже не смей к ней приближаться!

Всех, включая меня, советника, Войку и Фаю с Крохой, очень заинтересовала такая реакция. Я уж точно знала, что если наставник на кого-то шипит, и выходит из себя (казалось бы без причин), значит, человек представляет собой серьёзную опасность. Мне всё же стало очень любопытно, как и чем угрожал моей скромной персоне явившийся непонятно откуда «лазурный парень» — старинный товарищ Шелеста. А знакомы они, по всей видимости, давно. Даже внушительный злобный рык вампира ничуть не испугал этого Кёрта. Наоборот, подстегнул интерес к моей пьяненькой икающей личности.

— Только не говори, что из-за неё ты сбежал от Огненной Шайи! — взбодрился, он и, скрестив ноги, нагло опёрся о плечо сердитого упыря.

Вампир оскалился, но тут же покачал головой, явно подумав про себя: «Безнадёжен! Всё равно полезет, хоть в глаз ему дай! Кстати, а может стоит, ну… в глаз?» — и так очень нехорошо поглядел на парня, не подозревавшего о мыслительном процессе бывшего товарища, что мне стало боязно за целостность бесспорно притягательных и очень красивых лазурных глаз. Пока Шелест думал, его друг ближе и ближе подходил ко мне, пока не наткнулся на преграду в виде о-очень недовольного господина советника и не менее впечатлительного оборотня, которому синеглазый жутко не понравился.

— Значит, она какая-то особенная! — несмотря на окружающих меня людей, хитрец обошёл нашу компанию кругом, рассматривая меня, как товар на рынке.

Мой неконтролируемый «ик», будто подтвердил его слова. Фая гаденько захихикала за столом. Ей-то хорошо, а меня, судя по перекошенной физиономии Шелеста, минут через пять четвертуют. Боюсь, что даже советник к этому благому делу присоединится.

— Ори! — на ярость, звучащую в голосе вампира, я смело ответила очередным «иком», и, испугавшись собственной смелости, закрыла рот ладошкой. Но подлый «ик» всё равно прорывался даже сквозь закрытый руками рот, добавляя импульс всему телу. Так что я вдобавок ко всему ещё и затряслась.

Шелест хищно сузив злющие глаза, подошёл. Вытянул шею, принюхаться… Прежде, чем он унюхал аромат опьянения, за меня вступилась сестра и со всей мочи поразила чуткий нюх вампира дыханием дракона-алкаша. Мужчина поморщился, прищепил нос двумя пальцами и, недовольно покосился на Войку, в которой порыв защитницы мигом улетучился. Теперь Шелест точно знал, что пила я не одна.

— Сколько? — потребовал ответа воспитатель.

— Кхе, кхе, — донеслось из-за столика с сорока двумя пустыми кружками и тремя опустошёнными кувшинами.

— Предательница! — сорвалось у меня, а Фая подняла за это тост. Отомстила значит.

Челюсть Шелеста медленно потянулась к полу, демонстрируя нам с Войкой длинные вампирьи клыки. А потом его зубы внезапно соединились, опасно щёлкнув, как капкан, расставленный на волка. Кстати, Тень предусмотрительно спрятался за меня. Трус!

— Значит слишком взрослой себя возомнила! — Шелест наступал, мы втроём с Войкой и Тенью пятились назад.

Вампир угрожающе стягивал со штанов ремень. Посетители харчевни довольно облизнулись — столько зрелищ за один день! Не зря зашли именно в «Пьяную Сирену»!

Тут Тень всё-таки вспомнил на чьей он стороне и выскочил, скалясь на Шела.

— Не лезь! — зарычал на него воспитатель. — Ты за ней присматривать должен был! Остановить в случае чего. А ты…

Пристыженный волк опустил морду и отошёл в сторонку, мол, мне вместо неё пить нужно было? Так не давали! Я чуть не поперхнулась пьяным «иком» вперемешку со смехом, представив, как оборотень сидя за столом опустошает кружки, постепенно хмелея и начиная подвывать.

— Шелест! — на плечо разбушевавшегося наставника легла рука советника.

«Пронесло!» — подумала я, пока не услышала:

— Давай лучше я! — и Тай пояснил: — А то ненароком убьёшь, утром сожалеть будешь. Голову пеплом посыплешь.

Я возмущённо икнула. Оба мужчины уставились на меня. Злобно сверкнули карие и зелёные глаза.

— Хорошо, — согласился вампир, отдавая меня на милость советника.

А вот я не согласна! И продемонстрировала это нервным иканием, выпучив глаза на воспитателей. Если Шелест мог отлупить по заднице и успокоиться, а потом и сам же со мной поплакать, то чего ждать от Тая, я даже представить не могла. Сначала выпорет, попутно читая нравоучения, и где-нибудь на позорном столбе прицепит… Не хочу! Меня — амазонку и так унижать!..

Впрочем, Тай уже перекинул моё сопротивляющееся тело через плечо, как мешок, и понёс прочь из харчевни. По ботинкам, шагающим за нами следом, я определила, что от нас не отставали Войка и Ольгерд. А за ними бодренько перебирали мохнатые лапы волка.

Проплывая пьяной сиреной мимо Фаи, я нескладно пообещала отомстить. На что подруга отозвалась, поклявшись ждать с нетерпением!

Мы вышли на улицу. Кто сам, а кого и вынесли. Какое-то время я болталась на плече мужчины и придумывала страшную, жестокую мстю сестре-предательнице. Но вверх ногами не получалось уцепиться ни за одну подходящую идею.

— Слышь, мудрый советник! — постучала я кулачком, как в дверь, по его ягодицам. — А ты ничего не забыл?

Тай остановился. От резкого движения земля и небо поменялись местами в моём сознании.

— Что? — раздражённо буркнул он.

— Я в одиночку выпила два кувшина и двадцать одну кружку вина!

— И одну, нет, две — кваса! — подправила мои подсчёты Войка.

— Спасибо! — ласково попыталась улыбнуться ей я, упираясь руками в поясницу Тая, чтобы хоть немного выровняться.

— И? — не понял он.

— И… — кривлялась я, опять повиснув. — Не боишься, что я подпорчу твои сапоги, штаны?..

После затишья, меня мигом вернули в вертикальное положение, под аплодисменты сестры по несчастью. Однако суровый вид командующего, прервал её веселье, присмирив амазонку, заставляя вспомнить о чести и долге перед отчизной, племенем и самой Великой Матерью.

— Ты меня разочаровываешь! — завёлся читать мне морали прямо посреди улицы Тай, не обращая внимания на любопытных прохожих.

Я приготовилась выслушивать долгую речь и села… на землю, скрестив ноги, причём не забыла изобразить саму серьёзность. Он подавился собственными словами, прочитав на моём лице отражённые мысли: «А мне по барабану! Давай, рассказывай о кораблях, бороздящих просторы морей, о давно убитой совести и тому подобном».

— Ори, — советник присел рядом на корточки, всматриваясь в мои глаза, будто собирался ругать, а молить о благоразумии. — Я же просил тебя не влипать в неприятности. А ты…

— А мы не влипали! — медленно с расстановкой ответствовала я. — Мы тан-це-ва-ли! А этот… неприятность… или приятность? Пока не определилась. Сам к нам прилип! А мы, что? Мы ничего! Просто танцевали! Ик!

Тая перекосило. Он разозлился не на шутку. Меня жестоко дёрнули за локоть, вынуждая подняться. Затем потащили в гостиницу, проволокли по ступенькам и, бросив на постель, впустили в комнату волка. После чего заперли. Впрочем, сейчас мне было хорошо, и я не возражала против одиночества.

Но спустя час… Вино испарилось из моего мозга и на смену счастливой пьяной эйфории, пришёл немилостивый дядя Бодун — бог жестокий и мстительный, явно житель пустыни, так как меня дико сушило. Он принёс мне в подарок головную боль, тошноту и ненависть ко всему окружающему, в первую очередь — к соседям, ругающимся и явно дерущимся. Хотелось сходить к ним в гости и помочь — прибить обоих!

Упёршись в двери носом, вспомнила, что заперта. Расстроилась. Накрыла голову подушкой, надеясь приглушить шум. Мигрень отчётливо билась в висках.

Именно это благоприятное время для посещения выбрала наша староста — Настасья. Она орала два с половиной часа, распинаясь об уставе амазонок, о чести и прочих словах, которые моё сознание отказывалось воспринимать. Радовало, что выслушивала всё это не одна — рядом сидела посрамлённая сестра, Войка, которую староста привела с собой. В общем, по степени продвижения речи мы с ней зеленели на глазах. Когда Настасья думала, что нас пробрало от её криков, на самом деле обе мечтали только о колодце с прохладной водой.

Не знаю, что именно — мечтательный вид или слюни, стекающие по подбородкам — привлекли внимание старосты. Она резко остановилась. Оскорблённая в чистейших чувствах предводителя, ткнула в меня обличительным перстом:

— Ты! — зашипела она. — Сначала эта ложь. Мужчины. Ты так их ненавидела и опасалась. А сама водила шашни, каждую ночь бегала к этому… к вампиру! Предала наши устои! Предпочла сёстрам — мужчину! Училась у него мастерству, пренебрегая нашими матерями! На их уроках ты притворялась ничтожеством, а на самом деле…

Староста захлебнулась негодованием, но, как мне кажется, завистью к моим умениям.

— Ты вся из лжи! Как твоя мать-предательница! Ты достойна только одного — «одинокой ямы»! Как только вернёмся, мы предадим тебя суду старейшин и даже твоя бабушка тебя не спасёт, ни вампир — никто! Слышишь? А я уж постараюсь, предоставлю все сведения о твоих похождениях Матери. Пусть знает, чем ты прославилась. Начиная со скандалов, допущенных при посторонних, до твоих любовников. Я расскажу и о ночах с советником, и о ночах с командующим, и вампиром. Я всех перечислила? Тебя заклеймить мало! Со скалы надо сбросить. Ты противоречишь собственной сущности амазонки.

— Да что ты знаешь, о моей сущности! — вспылила я, устав слушать её вопли. Даже с места сорвалась. Очень хотелось сейчас вцепиться ей в горло. Вместе со мной поднялся на лапы и волк. Староста испугалась.

— Воя, ты видишь, насколько мы «свободны»? — теперь я тыкала в Настасью пальцем. — Нам дозволено выбирать только собственную смерть, а в остальном племя свободных женщин может только подчиняться законам. Ты хочешь этого? Тебе всё ещё нравится быть амазонкой, а?

Мой гнев обратился к другой сестре.

— Говоришь, я — ложь! А то, что ты слепо следуешь за враньём, установленным Мудрейшей в качестве закона — нет? Ты хоть понимаешь, что амазонки — те же невольницы, рабыни, которых подкладывают владыкам в постель? Да в принципе любому, кто владеет нужной информацией. Не такой ли приказ тебе отдала Мудрейшая на собрании, когда мы только выходили в поход? Она ведь чётко сказала это!

Сестра подавилась вдохом.

— Ты останешься под домашним арестом, до первой же стоящей битвы, в которой обязана отчиститься! — гордо вскинув белокурую голову, заявила она, сквозь стиснутые зубы и ушла, хлопнув дверью.

— Нет, Воя, мы не можем даже умереть спокойно. Чем заколотиться, в каком месте, выберет если не сама Мудрейшая, то твоя сестра!

Я упала на кровать. Ничего другого, впрочем, и не ожидала. Что касается «очищения», то никто не заставит меня гибнуть за чужие убеждения. Нет! Уйду вместе с Шелестом — он никому не позволит меня обидеть. Вот только не попрощавшись расставаться с Фаей и с бабушкой больно.

— Прости. Если бы я не предложила… — запнулась взволнованная сестра.

— Успокойся! Это случилось бы в любом случае, даже не пей мы столько. Уверена, что я нашла бы неприятности и посолиднее! — заверения всё равно не красили атмосферу угнетённости, так что я поднялась и, достав походную сумку, начала в ней поиски одного небольшого пузырька.

— Что ты делаешь? — муки совести временно уступили место интересу, и Войка заглянула в кипы вещей и бутылёчков, разбросанных по полу.

Достав небольшой пузырёк, я показала его сестре и коварно ухмыльнулась.

— Травиться будем! — хихикнула, сделав глоток, я. Войка хотела схватить меня за руки. Я отступила назад, нелепо обняла воздух и рухнула лицом вниз.

— Зачем? — промычала она, ожидая приступов отравления, колик и прочего.

Но кто сказал, что я собираюсь умирать? Травиться — да! Но зачем же так рано расставаться с замечательным сумасшедшим миром?

— Дура! — моя насмешка показалась ей оскорбительной. — Попробуй!

Войка нехотя потянулась за пузырьком, принюхалась — удивилась, потом отпила глоток и расплылась в довольной ухмылке.

— Голова больше не болит! — заявила она.

Мы расположились на полу, попивая бабушкину лечебную настойку.

— Я уже было подумала, что ты и впрямь…

— Хочу отравиться? Ты плохо меня знаешь. Во-первых, мне не позволит этого сделать Шелест. Сам прибьёт скорее.

— Да. Он у тебя такой! — закивала амазонка. — Слушай, ты ни о чём не жалеешь?

— Не-а! — у меня и мыслей таких не возникало. — Ничуть! Он — самый верный и преданный друг. Такие не у каждого человека есть. И мне всё равно, что он мужчина. И плевать, какой он расы!

Волк обижено заскулил.

— Два друга! — поправилась я. — И мне плевать какой они расы!

Довольный оборотень перекатился на спину, задирая лапы к верху. Намёк мы поняли и почесали пузо.

Бабушкина настойка закончилась, как и силы моей сестры, сражающейся с подступающим сном. Войка мирно похрапывала на моей кровати. А я сидела у окна, смотрела в небо. Там на улице, сгущались сумерки. Гудели весельем таверны, харчевни и постоялые дворы. Только я сидела в тишине и скучала. Мягкое место не просто чувствовало неприятности, а требовало приключений! И кое-кто глубоко заблуждается, полагая, что замки и засовы дверей заставят меня вести себя прилично. Для неприличностей есть окно! Так-с…

— Тень! Иди-ка сюда!

Волк поднялся, приблизился, я оседлала его, как лошадку. Прижалась к шее, молясь не свалиться при прыжке. Он ехидно поглядел на меня, насмешливо фыркнул и взяв разбег от стены, выпорхнул из оконного проёма, аки большая волосатая птичка. Внизу зверь мягко приземлился на лапы. Я же скатилась с его спины под брюхо, после чего просто распласталась в пыли. Тень вопрошающе о моём здоровье посмотрел на ненормальную хозяйку, нависнув сверху.

— Нормально всё! — буркнула я, но встать не смогла. Сначала поднялась на четвереньки. Голова серьёзно кружилась. Полёты на оборотнях — вещь впечатляющая. Шерстяная морда, ехидно следила за моими поползновениями. Смогла таки подняться.

— Всё! Пошли! — мне удалось совладать с собой и продолжить движение… в сторону приключений. Те собственно поджидали меня в ближайшей таверне, куда я собралась направиться за «лекарством» от тоски.

И вот крадёмся мы по подворотням за порцией вина — клин ведь клином вышибают! Оба стараемся казаться незамеченными. И нам удавалось это, пока кое-что очень интересное не заставило нас остановиться, коварно и зло похихикать. Чудная, безумно романтичная сцена предстала перед нашими взглядами. Грозная, непоколебимая ответственная староста попирает закон амазонок о плотских усладах прямо в грязном закоулке! Какой-то мужчина беззастенчиво лапал мою сестру.

— Кхе, — подала голос я, спугнув ловеласа. Он замер, отвернулся и убрал ручонки от выпуклостей Настасьи.

— Ты! — обратила на меня внимание амазонка. — Ты должна быть под арестом!

— А ты… — я намекнула на стоящего к нам спиной мужчину. — Должна быть сама знаешь где, сама знаешь с кем, согласно приказу Мудрейшей. А-а-а… — издевательски протянула я, делая шаг вперёд. — Поняла! Ты вышла на разведку. Тогда простите, что помешала!

Сделала вид, будто собираюсь уходить, потом притормозила и, как бы невзначай, предложила:

— Может, когда ты будешь жаловаться на меня Мудрейшей, заодно и о своих «славных подвигах» расскажешь?

Как и предполагалось, Настасья не дала мне уйти. Она поняла, что крепко попала, вляпалась по самые корни блондинистых волос. Я развернулась, с удовольствием наблюдая за краснеющей от злости физиономией. Староста давилась от ненависти ко мне.

— Давай так, — перешла к делу я, не дав сестре придушить меня. — Я притворяюсь, что ничего не видела, а ты отменяешь мой арест. Стенами и запертыми дверями меня всё равно не удержать!

— Ах ты! — зашипела она. — Нет! Я не пойду на поводу у предательницы!

— Как хочешь! — пожала плечами я, снова изобразив безразличие, и собираясь оставить старосту наедине с её внеплановым любовником. И, конечно, замедлила шаг, чтобы не забыть довести праведную амазонку до белого коленья. — Мне терять нечего! «Одинокая яма», клеймо, полёт со скалы во имя искупления и прочие наказания… Столько планов. И как только успеть?..

Чертовски весело быть дикой кошкой, играющей с мышью. Напустила на себя шарма, обернулась и с милой улыбкой процедила сквозь зубы:

— Другое дело — ты! Доверие Мудрейшей, власть… И наравне с этим: порок, запятнанная репутация… Всё из-за какой-то мимолётной интрижки, и одной очень болтливой предательницы. Матушка, наверное, не обрадуется, да? Узнает, что её приказ нарушили ради тисканий с «не категорией» в подворотне. Представляю её лицо!

— Ты не посмеешь! — топнула ногой, взбешённая амазонка.

— Я? — притворно удивилась, оскорбилась и выдала, уже более бодро, растягивая губы в гаденькой ухмылке: — Конечно, посмею! А ты сомневаешься?

— Я сама тебя убью! — зарычала Настасья.

— Вот так, без суда и следствия старейшин? — для убедительности даже головой покачала, чтобы поиздеваться над ней. Как ни странно, она сдалась — осознала бессмысленность своих угроз.

— Ладно. Я согласна! — выпалила Настасья.

— И ещё одно, Войку тоже перестанешь доставать.

Староста кивнула.

— Завтра, когда придёшь ко мне, и будешь громко ругаться, я честно подыграю, чтоб никто не смог тебя упрекнуть. — Моё благородство довело её до кипения. — И это ещё не всё! От кувшина вина моя память шалит. А от двух — я способно забыть даже как тебя зовут, а не только то, что видела несколько минут назад…

Для убедительности я наивно захлопала ресничками, растянув на физиономии детскую улыбочку, от которой старосту чуть не стошнило. Она сплюнула под ноги и бросила в мою требовательно раскрытую ладонь горсть монет. После чего гордо удалилась прочь, передёрнув плечами от догнавшего её вопля:

— До завтра! Я буду ждать!

Представляю, как она намается бедная до утра! Но вот, почему-то, мне совершенно её не жаль!

— Ну что, дружок, — это адресовалось волку, довольно вилявшему хвостом, — пойдём и купим вкусненького?!

— Кхе, кхе, — прокашлялся кто-то рядом, и я только сейчас обратила внимание на мужика тискавшего недавно Настасью. Он, вальяжно скрестив руки на груди, прислонился плечом к каменной кладке дома и уставился на меня, демонстрируя не только белоснежные зубы, но и безумно яркие глаза, цвета…

— Лазурит? — предательски вырвалось у меня, и челюсть дезертировала к полу, резко и больно, саданув по коленкам. Вот так новость! Вот так встреча! Обалдеть! Могу поспорить — не Настасья его соблазнила, а он её!

Тень внимательнее присмотрелся к мужчине, принюхался, чихнул, подтверждая, что я не ошиблась.

— Вообще-то, Кёрт! — поправил мой возглас пират. Но мне было плевать! Никто уже не переубедит. Прозвище шло ему куда больше, чем настоящее имя.

— Это всё из-за тебя! — обеденную неприятность я мигом приписала ему в заслуги. Если бы ему не стукнула блажь в голову, и он не полез к нам танцевать — никаких проблем не возникло. Напились, поплясали бы и рухнули спать в гостинице, принесённые, если не Фаей, то собственными ногами. А так — нет! Скандал! Обвинения! Головная боль… Кстати, она вернулась с удвоенной силой. Надо как-то бороться с этим. И скорее. Всё. Прочь. Подальше от этого красавчика, пока руки не зачесались набить ему физиономию, и украсить её парочкой новых шрамов.

Развернулась, и гордо вскинув голову, побрела к таверне. Подлец не отставал. Ещё и вздумал мне лекцию о правилах поведения прочитать.

— Надо было взрослых слушаться! И не пить так много! — пытался поравняться со мной (несмотря на мой бег) он.

Я крепче сжала кулаки, отговаривая себя остановиться и влепить ему по морде сапогом с правой ноги, да в левый глаз. Гибкость у меня благо позволяет такие фокусы демонстрировать.

— Отвали! — ограничилась я.

— Не хочу! — послышалось упёртое и детское в ответ.

Тут-то я действительно остановилась, чтобы пустить в парня предупредительный злой взгляд. Но эта непробиваемая скотина только расплылась в сальной ухмылочке. Плюнув ему под ноги, я продолжила движение.

— Я искал тебя! — заявил он, не отставая.

— Да? — понимаю теперь почему вампир в харчевне при разговоре с ним только головой качал. — Тебя разве не просили не приближаться ко мне?

— Просили! — хмыкнул, не придавая значения угрозам моего наставника, Лазурит. — Кстати, хотел спросить: ты женщина Шелеста?

Чуть не поперхнувшись, я умудрилась споткнуться.

— Я? — но предпочла уклониться от ответа (есть шанс, что нахал от меня скорее отвяжется). — Не совсем. И тебя это не касается!

В попытке прервать глупейший разговор, я всё же успела добежать до дверей таверны, раньше, чем с губ пирата слетело хоть одно слово. А там, протолкнулась сквозь толпу пьяниц (не без помощи вышагивающего впереди с клыками наголо оборотня). У стойки потребовала выдать мне два, нет, лучше три, кувшина вина.

— Так всё же?! — раздалось настырное сбоку.

Достойным ответом ему было бы вмазать чем-нибудь по скалящейся физиономии. Но жертвовать на это две попавшие мне в руки прохладные сосуды очень не хотелось.

— Того второго, который тебя унёс? — предположил Лазурит.

— Да ничья я! — не выдержала моя душа. — Своя собственная! Отвали по хорошему, а?

— А если откажусь, побьёшь? — рассмеялся он, и внезапно впился в мои губы, таким поцелуем, что голова закружилась. Потом, когда я пришла в себя — рассердилась. Мы с Тенью простить подобное не могли. Волк цапнул мужчину за ногу, а я добавила локтем по, склонившемуся ко мне, темечку. После чего с чувством выполненного долга мы покинули разгульное заведение, дабы не попадаться на глаза наставнику (он ведь в самый неподходящий момент может откуда угодно вынырнуть, со своим боевым кличем: «Та-а-ак!»), и не влипать в неприятности. Их нам итак, с лихвой хватало.

На моей кровати всё ещё мирно сопела сестра, и естественно, ни моего исчезновения, ни возвращения не заметила. Зато свеженькой бутылке вина обрадовалась, как младенец молоку. Собственно, именно так она и присосалась к горлышку, поправляя здоровье. До утра мы радовались нашему заключению, наслаждались задушевными разговорами. А на рассвете, Войку от меня забрали, чтобы я не учила старшую сестру плохим вещам. Наставник, исходя из своих представлений о воспитательных мероприятиях, ко мне не заходил. Видимо, боялся прибить ненароком. Так что, находясь в одиночестве, я просто развалилась на кровати и уставилась в потолок. Подозрительные пятна на нём как нельзя лучше способствовали мыслительному процессу. Чтобы думалось веселее, я плевала семечки. Но перед глазами отчего-то возникала недавняя сцена в таверне и кое-чьи красивые глазки. Потом прокружились воспоминания о танце, о мастерстве, силе, меткости отчаянного пирата.

— И чего ему от меня надо? — на вопрос ответил притворщик-волк, валявшийся на полу. Он скептически хмыкнул, мол, знаем мы этих мужчин! Да. Знаем!

Дверь приоткрылась. В неё вошёл Тай, а мой шерстяной охранник хоть бы ухом повёл — продолжил изображать половик с хвостом.

— Я смотрю, ты мучаешься совестью, — насмешливо проговорил он, присаживаясь на край кровати.

— Загрызла просто, сволочь. Не знаю, как дальше жить! — подыграла я, продолжая сплёвывать те самые «муки» в импровизированный мешочек. — Пойду, наверное, в колодец брошусь, и отравлю собой жизнь остальным.

— Ори! — усмехнулся Тай, но потом внезапно стал слишком серьёзным.

Вот не люблю, когда он так на меня смотрит, сразу хочется исполнить вышеописанное. Проникновенные зелёные очи, мягкое прикосновение к моей руке и — всё! Чары пошли в ход, а я, как дура, только и могу ресничками хлопать.

— Я хочу взять с тебя серьёзную клятву! — начал мужчина. И если бы не Настасья со своим угрюмым личиком, возникшая за его спиной, чесс слово — поклялась бы в чём угодно. Но советник обернулся на нашу старосту и понял, что пора ему и честь знать отседова! Режим соблюдать надо! А то, какое это воспитание?

— Извини, — прошелестела более бодренько я, принимая вертикальное положение для встречи с госпожой судьёй. — Зайди попозже, сейчас меня тут казнить будут.

Советник подскочил на ноги и решительно прикрыл меня собой, намереваясь сначала отговорить старосту, а потом и защищать меня. Настёна покосилась из-за его плеча на меня, намекая: «Отошли ты его ко всем чертям!»

— Тай, так надо! — короткая фраза подействовала. Единственное, что он спросил:

— Уверена?

Я только улыбнулась. Не сомневаюсь, что после осмотра принесённого Настасьей хлыста, он подумал, будто я спятила и на неприятности сама нарываюсь. А последующие полтора часа вся гостиница и её постояльцы наслаждались дикими воплями, доносящимися из моей комнаты. Они уверовали в избиение непокорной амазонки. Щелчки хлыста, натыкавшегося на препятствия, доказывали подозрения. В разгар моего наказания в комнату ввалился Шелест, демонстрируя свою ярость клыкастым оскалом. Но увидев нас с Настасьей мирно валяющихся на кровати и потягивающих вино (при этом староста тоскливо ударяла хлыстом по стене, а я каждый раз сопровождала это душераздирающим «Ой! Больно! Больше не буду! Пощады!»), вампир подавился смехом и, пройдя вперёд, захлопнул за собой дверь.

— Давай ещё пару ударов, — обратился он к Настасье, — и закругляйтесь, а то мне советничка держать надоело. Рвётся спасать. Говорит, сердце кровью обливается.

Нагло отобрав у меня бутылку, сделал глоток и насмешливо подмигнул.

— Вишь, как волнуется за тебя!

— Никак не могу понять, — встряла в разговор староста. — Так вы с ним?..

— Маленькая она ещё для такого! — вместо меня ответил Шел, и сестра ему поверила. А мне стало обидно. Сколько можно: то советником попрекают, то маленькой обзывают! Вот возьму и как…

— Только посмей! — пригрозил вампир, догадавшись о моих помыслах по надутым губам. — Я пошёл. И если он заглянет, ты уж притворись несчастной и оскорблённой!

— Не волнуйся! — хмыкнула я. — Ни он, ни ты меня в ближайшие несколько дней не увидите. Наказание, как ни как!

Наставник был доволен, и со спокойной совестью покинул комнату. Потом ушла и Настасья, а мы с Тенью остались совершенно одни, никому не нужные, всеми забытые… Ну, почти. Когда в окно влетели перевязанные верёвочкой цветы и рухнули на пол, мы с волком переглянулись, интересуясь, кому бы из нас они предназначались. Оборотень понюхал подарочек, чихнул — ему такие знаки внимания не нравились. Я подошла, чтобы поднять букет, нагнулась, разогнулась и встретилась взглядом с блестящими глазами цвета лазури. Пират умастился на подоконнике, весело мне улыбаясь. Почему-то возникло желание толкнуть его и посмотреть, как он будет лететь вниз.

— Чего тебе надо? — прорычала я, сжав цветы, вместо рукояти меча.

— Проходил мимо. Слышал ты тут не скучала! — нахал без разрешения слез с подоконника, прошагал мимо скалившегося волка и уселся на кровати. — Твои сторожевые псы тебя покинули…

Тут не выдержал Тень, принял боевую стойку и грозно зарычал, дав понять, что «псы» может и заняты, зато волк всё ещё здесь!

— Милая собачка, — бросил взгляд на оборотня Лазурит.

— Он — не собачка! И посторонних не любит!

— А Клыкастый и Мрачный значит не посторонние, — обозвал Тая с Шелестом пират. — Тогда я тоже не хочу им быть! Познакомимся поближе?

И как кот, требующий ласки, перекатился на живот, потянулся к моему поясу, балуясь, дёрнул за край на себя.

— А с моим сапогом ближе познакомиться не хочешь? — огрызнулась я.

— Строптивая! Ты мне нравишься! Теперь понятно, почему Шел-бурелом, так тебя оберегает! — выдал пират, и вот тут-то я уже сама подсела к нему.

— Бурелом? — часть жизни вампира, в которой я не принимала участия, всегда оставалась для меня загадкой. Но на мои вопросы Шелест никогда не отвечал. Так почему бы не выпытать ответы у этого пирата?

Я постаралась быть соблазнительной, насколько это возможно, подсела к мужчине, предоставляя ему великолепный осмотр «пейзажа», проглядывающего сквозь распахнутый ворот рубахи. Лазурит нервно сглотнул, уставившись на моё декольте.

— Леди, полегче! Я всё-таки моряк! — пробубнил он, перестав улыбаться. — Я расскажу тебе всё, что ты хочешь!

Меня такое положение дел вполне устраивало, и мы проболтали с Лазуритом до самых сумерек, совсем позабыв о еде. Смеялись вместе, когда он рассказывал о своём первом знакомстве с вампиром на палубе судна под названием «Дырявое корыто». Как известно, название корабля влияет на его судьбу, так что парни имели честь присутствовать при его кончине — «Корыто» пошло ко дну, когда Шелест и Кёрт устроили на нём драку, и действительно проделали не одну дырку в палубе.

«Чисто случайно вышло! — прокомментировал с наивной улыбкой пират. — А капитан был тупой и жадный! Так что… Так ему и надо! Затонули бы и без нашей с Шелом помощи!».

С тех пор двое отважных моряков измерили бескрайние водные просторы, испортили пару-тройку кораблей, прибились к пиратам, точнее — пиратке, той самой Шайе. Она не могла выбрать одного из них, поэтому не стала заморачиваться и оставила обоих мужчин в своей постели. Их какое-то время это вполне устраивало, а потом надоело. Шелест дважды пытался сбежать, и каждый раз попадал в бурю, причём успешно противостоял причудам природы, за что и прозвали его Буреломом. Третий побег увенчался для вампира отсиживанием мягкого места на твёрдом песке необитаемого острова. Там его снова нашла и вернула в свои объятия Шайя. Кёрт долго потешался, описывая радостную встречу пиратки и упыря, закончив рассказ тем, что следующим утром от вампира и след простыл.

— А что же Шайя? — интересовалась я, уже несколько часов, как перестав стесняться его близости. Даже не замечала, что он позволяет себе выводить какие-то невидимые рисунки на моей ладони или, к примеру, игриво сплетать мои ноги со своими. Волк, слушая рассказы пирата, вообще уснул, и в особо напряжённых местах, подвывал сквозь сон, дёргал лапами.

— Долго смотрела на черту горизонта, надеясь, что он вернётся, — высокопарно протянул он, накручивая на указательный палец локон моих волос. — Ну и костерила по чём свет стоит!..

— Она была красивая?

Лазурит рассмеялся, и заглянул мне в глаза.

— Нет! Ты красивее!

Мне, конечно, было приятно. Но, стоило его руке коснуться щеки, как я вспыхнула от смущения. У двери послышались шаги и голоса. Мужчины, а точнее Тай с Шелестом, собирались меня навестить и что-то бурно обсуждали. Их появление, отбило у пирата всё желание целоваться (ведь именно это он собирался сделать, когда начал придвигаться ближе).

— Прячься! — скомандовала я, понимая, чем мне грозит его присутствие в данный момент.

— Куда? — шёпотом поинтересовался парень, оглядев пустую комнату. Выбор был невелик, и Кёрт полез под кровать, а волк, опасаясь за моё здоровье, прикрыл его собой (внизу шумно вздохнули — пирата придавили).

Вампир и советник вошли в комнату без стука. В руках один держал тарелку с едой, на которую мой желудок отозвался радостным урчанием — совсем позабыла о том, что хоть иногда нужно питаться. Хорошо, когда есть такие верные друзья!..

— Мы принесли тебе немного вкусненького, — протянул с улыбкой Тай, не обращая внимания на закружившего по комнате вампира. Он обнюхивал углы около окна. Я же следила краем глаза за Шелестом, отгоняя навязчивую мысль: «Унюхает и найдёт! И тогда — всё пропало!»

— Спасибо! — не отводя глаз от наставника, поблагодарила я Тая. — Так о чём ты хотел меня попросить утром?

Советник сник, а Шелест резко прекратил кружиться, как муха, — замер ехидно созерцая замешательство товарища. Я, довольная отвлекающим манёвром, быстро уплетала кашу и кусок мяса. Тай загнанным зверем уставился на Шелеста, потом на меня.

— Позже поговорим! — резко развернулся парень и скрылся в коридоре.

— Бессовестная! — прокомментировал вампир, покачал головой, и вдруг обнаружил нечто не вписывающееся в скудную обстановку моих покоев. — Откуда цветочки?

Вот тут меня передёрнуло. Положение спас оборотень, высунув из-под кровати морду, добрёл до державшего букет в руках вампира. И, изображая бурёнку на выгоне, принялся жевать растения, преданно заглядывая упырю в глаза. Челюсть Шелеста предательски отвалилась. Я воздержалась от лишних слов, давясь кашей, вперемешку с диким смехом.

— Надо же, как много я не знаю об оборотнях! — сцедил сквозь зубы мужчина, и так ошарашенный, вышел за дверь.

Тень отплёвывал траву. Кёрт выглянул из укрытия. Но видимо слишком рано мы все обрадовались. Потому что в комнату влетел сердитый вампир и, шипя, вытащил пирата за ухо, водружая на ноги перед собой.

— Что это значит?! — потребовал ответа Шелест, но не дал никому оправдаться. — Принёс ей цветы, хочешь голову задурить?

— Ничего подобного, я… — успел вставить пару слов Лазурит. Но ему более не посчастливилось продолжить разговор с моим наставником.

— Молчать! — приказал тот, и пират, зная характер вампира, как никто другой, предпочёл послушаться. — Я тебя предупреждал?

— Шелест, — мой молящий оклик притормозил надвигающийся на пирата здоровенный кулак.

— Ты! — рыкнул на меня он. — Я бы на твоём месте, не стал так…

Мужчина оглянулся на бывшего друга, потом снова вернулся ко мне, выпустив того из цепких пальцев. Со словами «А-ну пойдём!» — меня выволокли в коридор и прижали спиной к стене. Мужчина был в бешенстве, и тихо шипел мне прямо в лицо.

— Играть с чувствами советника! — покачал он головой, закончив фразу, брошенную в комнате.

— Чего? — от злости я чуть дёрнулась, но меня сгребли в охапку и хорошенько встряхнули.

— Не пожалей об этом! — злился Шел. — Кёрт не просто пират. Он наёмник. И если уж слез с корабля на сушу, значит, у него есть заказ. А как ты думаешь, кто у нас самый популярный мужчина прошлой недели? И между прочим за вчерашний день я успел отбить три нападения и две попытки отравления! Сегодня всего лишь одну. И почти поймал убийцу. Как тебе?

— Ты же не хочешь сказать, что это… Что Лазурит хочет убить…

Тот, чьё имя я хотела произнести, явился сам, и удивился, увидев нас перешёптывающимися у двери под стеночкой.

— А почему не там?.. — кивнул на комнату Тай.

— Чтоб эта псина не подслушала! — нагло соврал Шелест, потом отпустил фразу в мой адрес: — Будь осторожна, если оставляешь его рядом!

После чего, прихватив с собой советника, удалился. Я смотрела ему в след, не веря собственным ушам и тому, что Кёрт может оказаться… Хотя почему «может»? Так ведь и есть — наёмник! Как он орудует кинжалами я прекрасно видела ещё во время танца. Разве не убедительное доказательство? И цель его появления здесь тоже не вызывает особого сомнения. Но вот другой интересный вопрос: зачем ему я? Чтобы через меня добраться до советника? И как же он себе это представляет?

Не отыскав ответа, я вернулась в комнату. Лазурит сидел на кровати, глядя в окошко. А против него застыл скалящимся изваянием оборотень. Я сделала шаг вперёд и не придумав ничего умнее, чем напрямик спросить пирата, выпалила на одном дыхании:

— Ты наёмный убийца?

Он спал с лица. Серьёзный и мрачный поднялся, подошёл ко мне, чтобы смотреть прямо в глаза.

— Да, иногда я бываю и таким. Всё зависит от награды… — совершенно спокойно проговорил мужчина, коснувшись моей щеки тёплой рукой.

— Кто твоя цель, ты мне не скажешь, — утверждение сопровождалось его кивком. — Это не я и, не Шелест. Так ведь?

Лазурит снова подтвердил мои предположения.

— К принцу ты тоже равнодушен.

— А у вас есть ещё и принц? — насмешливо поинтересовался он.

— Не делай из меня дуру! В нашей компании есть только один человек, на которого покушаются… И это…

Его палец коснулся моих губ, запрещая произносить имя. Кёрт озорно ухмыльнулся, обхватив меня за талию и прижал к себе.

— Если ты всё время будешь рядом, возможно, я ничего и не смогу сделать… — прошептал он, склоняясь к моей шее. Кожа покрылась мурашками от его горячего поцелуя.

— Кстати, об этом! — оттолкнула его подальше, чтоб руки не распускал. — Я-то тебе зачем?

Загадочная улыбка должна была послужить мне ответом. Но я плохо понимала подобные знаки, так что потребовала подробных объяснений — для тугодумов, к коим сейчас себя относила.

— Утром меня кое-кто чуть не поймал. — Снова изображая из себя шаловливого кота, он плюхнулся на кровать. — Пока я здесь, с тобой, он не станет ничего предпринимать…

— Ну, это вряд ли! Поверь, Шелест в последнее время не скупится на наказания. — Обнадёжила его я, чтоб не расслаблялся и не надеялся уйти невредимым.

— Ошибаешься. — Ухмыльнулся пират, схватил и потянул меня за руку, усаживая рядом с собой. — Увидев, что я тебе понравился…

Он выждал паузу, наслаждаясь моим предательски правдивым румянцем. Получил пинок по колену. Скривился.

— Оставил меня на твоё попечение. Так что, можем заключить с тобой договор! Я не трогаю, этого твоего… но только, если тебе удастся удержать меня возле себя два дня.

— Почему именно два дня? — самой стало интересно.

— Потому что ровно через это время мой корабль отплывает!

— Так. Предположим, что я приняла твои условия. Но как я могу тебе доверять?

— Я честно отвечал на все твои вопросы до этого момента? — лазурные глаза внимательно рассматривали меня, приманивая озорными огоньками.

— Ладно! Договорились! Но только попробуй!.. — пригрозила ему кулаком, а он ухватив за руку, разжал пальцы и поцеловал их.

— Почему ты так печёшься о нём? — заинтересовался Кёрт, не выпуская меня из объятий. Впрочем, это был очень хороший способ удержать его — обнимать все два дня.

— О нём? Ну… Он спас жизнь мне, я — ему. А ещё мы друзья. — Чёткий ответ лежал где-то на поверхности, но как только мои мысли к нему тянулись, ускользал. — Да и ответственность я какую-то за него чувствую.

— И всё? — весело подмигнул Лазурит.

— Ты сейчас получишь! — на мою угрозу он только рассмеялся.

Дальнейшие двое суток мы были неразлучны. Болтали о всяких глупостях, смеялись, делали тайные вылазки и набеги на продуктовые палатки, лакомились фруктами. С наступлением темноты выбирались на крышу, любовались звёздами. Я позволяла себе играть роль почемучки и доставала его расспросами о жизни моряка, пиратском кодексе и прочем, что только приходило в голову. Кёрт с удовольствием рассказывал: о команде, смешливом коке, приготовившем однажды пойманную парнями акулу; о драке с гвардейцами одного портового городка. Я представляла себя участницей его приключений, и наверное, слишком весело улыбалась, потом что Лазурит принялся уговаривать меня бросить всё и уйти с ним. Но, как бы не прельщала перспектива, бросить близких я бы не смогла. Кёрт обижался… первые две минуты, а потом принимался за своё и расписывал прелести пиратской жизни в самых ярких красках. Чем больше мы проводили времени вместе, тем крепло ощущение, будто знакома с ним целую вечность. Не буду лукавить, меня тянуло к нему. Очень! Я привязывалась к легкомысленному моряку. А он позволял себе обнимать вольную амазонку, которой отчего-то и в голову не приходило оттолкнуть. Мало того. Я разрешала целовать себя.

В часы, когда накатывала усталость и безумно хотелось спать Лазурит, наоборот, казался бодрячком. Чтобы не потерять его из виду, и удержать рядом, приходилось идти на отчаянные меры — я ложилась спать, крепко сжимая его руку. Он умащивался рядом, наглел до такой степени, что сгребал меня в объятия, и говорил вроде: «Знаю, один классный способ, как подарить девушке яркие сны!». Я обещала ему не менее перспективные сновидения, только с пересчитыванием звёздочек, после того как получит от меня кулаком в глаз. Рядом очень убедительно рычал Тень. Кёрт смолкал, утыкался носом в моё плечо, и мурлыкая какие-то стихи (явно из морских баллад) засыпал сам. Не знаю, о каком способе он там намекал, но пожаловаться на сны не могла: в них мерно колыхалось море. Оно было такого же цвета, как и глаза пирата.

Проблема в том, что второй ночью, я почувствовала его отсутствие. Точнее, Тень разбудил, намекая на пропажу одного красивого, но кровожадного наёмника. Я открыла глаза — Кёрта действительно не было в комнате. Рука сама потянулась к мечу, перехватывая эфес крепче. Где искать мужчину с глазами цвета лазури, я знала совершенно точно.

Он скрыл своё лицо также, как в таверне, платком. Сжимал саблю в руках и готовился войти, широко распахнув дверь к советнику. Мои шаги он, конечно, услышал. Я не стала таиться, прислонилась к стене, помахивая мечом.

— Прости, детка, ты так сладко спала, улыбалась во сне, что я не решился тебя будить! — обернулся пират, освобождая лицо от ткани, чтобы я в полной мере насладилась его красотой.

— И ушёл даже не попрощавшись? — мой меч описал круг.

— Прости милая! — он, как шаловливый мальчишка, пожал плечами и подмигнул.

— Может прогуляемся? — предложила я, намекая на продолжение разговора вне стен постоялого двора.

— С удовольствием! Пойдём посмотрим на звёзды!

С лукавой улыбкой, пират протянул мне руку. Я осознанно пошла на этот шаг, и оказавшись рядом, не упустила шанса ткнуть ему лезвие под рёбра, чтоб не глупил. Он в свою очередь сделал то же самое.

Мы вышли в темноту улицы, под слабый свет луны, с удивлением обнаружившей странную парочку на земле. Мы удалились от публичных мест, чтобы никто не смог помешать выяснению отношений. Тень двигался следом за мной, не отставая ни на секунду, прикрывая тыл. Отыскав подходящую площадку недалеко от конюшен, Кёрт выпустил мою руку из своей и занял место в самом центре пустоши, задрав голову к небу.

— Не злись! — тихо говорил пират. — Я тебе честно признался в своих намерениях. Ты вполне смогла бы меня удержать, поверь. Просто, я должен был сделать это. Я — наёмник. Я получаю за это деньги.

Когда он обернулся, всё закружилось в дикой пляске. Сталь выбивала сумасшедший ритм, искря при поцелуях. А мы двигались по кругу, не уступая в силе. Я действовала на уровне рефлексов. Мне совершенно не хотелось его ранить. Даже сердцу больно становилось при одной только мысли, что хоть и случайно, но причиню ему вред. Он же игриво улыбался, парируя мои выпады, и гримасничая, когда я рычала.

— Ори? — голос Шелеста заставил нас замереть, направив лезвия к горлу друг друга.

— Да? — не оборачиваясь и не отводя взгляда от пирата, протянула я, переводя дыхание.

— Что вы делаете? — этот голос принадлежал командующему. Значит мои драгоценные друзья вернулись с очередной прогулки.

— Мы? — Кёрт подмигнул, ожидая моей лжи, и я порадовала его. — Звёздами любуемся!

— Ори, я… — под ногами вампира скрипнул песок, заявляя о желании вмешаться в нашу «идиллию».

— Нет! — остановила вампира. — Всё хорошо Шелест! Идите!

— Ты уверена? — после продолжительной паузы, сквозь зубы процедил наставник. Он ведь не дурак, чтобы купиться на очевидную ложь.

— Да, Шел! Уверена, — тихо и сдержанно пролепетала я, когда сердце больно сжалось.

Мужчины медлили, раздумывая стоит ли вмешиваться. Но вампир мудро рассудил оставив нас с пиратом наедине. Только их шаги затихли, как Кёрт впился поцелуем в мои губы. Я опешила от такой постановки боя, оттолкнула его от себя и приготовилась атаковать.

— Давно об этом мечтал! — провёл пальцами по губам он, сладко улыбнувшись. — Минут десять. Ты — сладкая!

Лёгкое отступление, помутнённый от желания большего взгляд, не помешали ему отражать мои нападения, и стребовать ещё два поцелуя. Во время последнего, я поняла, что произошло нечто странное. Лазурит вдруг, крепко сжал моё плечо, упёрся в шею лбом и прерывисто задышал. Я хотела дёрнуть меч на себя, но с удивлением обнаружила, что это не так-то просто. Он будто застрял. Звук падающих в пыль капель заставил меня содрогнуться от ужаса. Смотреть вниз было страшно. Тем не менее…

Лезвие моего меча жадно пило кровь пирата, впившись ему в бок. Причём направлял его сам мужчина. Он, наконец, поднял голову, и криво улыбнулся, с болью глядя мне в глаза.

— Ты что? Ты зачем? — вопросы срывались один за другим. Кёрт крепче прижал меня к себе.

— Завидую ему! — хрипло говорил пират, опираясь на меня. — Я хотел, чтобы ты за эти два дня забыла о нём. Даже убил бы, ради этого. Хотел, чтобы согласилась уехать со мной. Я ведь не могу без моря. А ты… Мне показалось, что ты для меня…

— Дурак! — я глупо расплакалась, дрожа, как лист на ветру. Хотела поклясться, что отправлюсь с ним хоть на край света, лишь бы он жил.

Кёрт улыбнулся, выронил саблю и нежно провёл ладонью по моей щеке, вытирая мокрые следы от слёз.

— Ты плачешь из-за меня. Приятно! — и снова припал горячими губами к моим. — Ты пока единственная женщина, которой удалось оставить сразу два шрама: на моём теле, и в моём сердце. Ориана, теперь аккуратно посади меня на землю и вытащи меч.

Мне казалось, что происходящее сон. Глупый кошмар. Я сплю в комнате на втором этаже, а когда открою глаза, Кёрт будет лежать рядом живой, здоровый, улыбчивый. Даже ущипнула себя несколько раз, прогоняя наваждение. Но пират действительно истекал кровью у меня на руках. Мало того, пока я пыталась перевязать рану, ошмётками своей рубахи, он потянулся, разломал свою серьгу и протянул мне её часть.

— Ты будешь помнить меня, так, как буду помнить о тебе я! — сказал он.

Я приняла его дар, рыдая над парнем, а он мужественно терпел боль и кровопотерю. Потом свистнул и к нам подбежал серый конь. Собрав все силы в кулак, Кёрт поднялся, влез в седло, попросил меня подать ему саблю. Повиснув на спине лошади в последний раз улыбнулся мне на прощание.

— С твоим советником всё будет хорошо!

— А с тобой? — испуганно прикрывая рот руками, выдавила из себя я.

Он нежно коснулся моей щеки кончиками пальцев.

— Не переживай! Я приду к тебе во сне! — пообещал пират, и ударил коня по крупу. Тот понёс раненого хозяина к пристани.

В моей голове стоял гул. Сердце билось как-то по-особому больно. В нём словно поселилась пустота. Я долго стояла на месте нашей битвы, не понимая, что же делать дальше, не обращала внимания на скулёж волка. Окружавшее меня до этих пор, казалось не важным, не существенным, глупым. Внутри обосновалась медлительность.

Я просидела на площадке у конюшни, рядом со следами его крови на земле, до самого рассвета. Потом решительно поднялась и пошла искать мастера, который сделает для меня серьгу. Конечно, вид растрёпанной девицы, с окровавленными руками и золотой побрякушкой, да ещё и явившейся не свет ни заря, жутко переполошил не только добродушного седого дядьку, но и всех его домочадцев. Не знаю, что он рассмотрел на моём лице, однако, за работу не просто взялся, а уже через несколько часов передал мне в руки хорошо сделанное украшение. К тому времени, я успела умыться и причесаться, благодаря заботливой хозяйке. Средних размеров серьга с ярким лазурным камешком вонзилась в ухо, умело проколотое старшей дочкой мастера. Моё спокойствие при процессе всех удивило. Расплатившись, я спокойно ушла. Волк пристроился хвостиком и следовал за мной, стараясь не надоедать.

В харчевне меня разглядывали заинтересованными взглядами, но боялись. Это было слишком заметно. Возможно, их пугала здоровенная «собака», всегда сопровождающая меня. А может и моя мрачная физиономия. Здесь присутствовали и друзья: Фая с Крохой сидели через два столика от того, который выбрала я. Смущённо смотрели на меня, не решаясь подойти. Да и запрещено им. Я ведь всё ещё под арестом, якобы. Впрочем, мне совершенно не хотелось ни с кем разговаривать. Вряд ли они смогли бы понять отчего внутри меня так пусто. Самой хотелось знать ответ.

Я выбрала себе не приметный столик, махнула рукой хозяину, и тот кивнул разносчице, засуетившейся около стойки. Через несколько мгновений передо мной стояла кружка хмеля.

— С ним всё будет хорошо! Не волнуйся! — на плечо легла тяжёлая, но такая нежная рука вампира. — Я знаю Кёрта. Он изворотливый, как угорь!

Шелест сел напротив, и тоже сделал заказ.

— Тебе идёт его серьга, — улыбнулся мужчина.

— Может… — Харчевня, люди, всё казалось бесцветным, а в голове суматошно билась одна единственная мысль, которую я и озвучила. — Моё место не здесь? Если его нет в лесах, на суше, то стоит отправиться в море?

— К нему? — недовольно нахмурился друг, и я, наконец, подняла на него мокрые глаза. — Да, зацепил он тебя серьёзно! Ран вроде не видно, но тут, — и он похлопал себя двумя пальцами по груди, — тут шрам останется. Но от подобного никто не умирал. Так что не кисни!

Вампир внезапно перевёл взгляд на кружку, поживал губы, а потом тихо проговорил:

— Наверное, ты тоже оставила метку в его сердце, если он пошёл на такой подвиг — обмануть заказчиков. Спорю, вернулся сейчас на судно, рассказал всем байку, как дрался с целой армией телохранителей жертвы и только и смог, что удрать раненым.

При упоминании о ране Лазурита, пришлось опустить глаза. Слёзы подло норовили брызнуть фонтанами, а истерика затянуться.

— Денег он за не исполненное не вернёт. Он же пират, как-никак. Так что думаю, всё будет в порядке! — ободряюще подмигнул Шелест. — Ты единственная, кому он сделал такой драгоценный подарок: кровь и золото. Парень влюбился!

Как ни странно, но последние слова друга немного меня успокоили. Даже румянец бодренько полыхнул на щеках. Вампир рассмеялся, отпил кваса, скользнул по переполненному залу взглядом, а потом вообще озорно подмигнул мне, расплываясь в гаденькой ухмылке.

— Кстати, о твоём вопросе. Ну, о месте. — Напомнил Шелест. — Оглянись назад и ответь на него сама!

Коварное предложение пробудило во мне любопытство. Я повернулась и увидела в дверном проёме Тайрелла. Серьёзные и колючие зелёные глаза смотрели прямо на меня, обижено, будто в чём-то обвиняя. Взглядом мазнули по серьге в моём ухе.

— Чего это он?

— Вообще-то, — ехидно начал вампир. — Он в таком настроении (весьма печальном и раздражительном) уже вторые сутки подряд. Тебе ведь некогда было! Ты же была занята нашим бравым пиратом!

— Ты чего? — пнула его в колено под столом я, но подлый упырь очень вовремя передвинулся на другой край лавки, уступая место советнику. Так, что носком сапога моя нога очень болезненно поздоровалась с коленом Тая. Тот сцепил зубы от боли, но не проронил ни звука.

— Очень мило! — фыркнул он. — Я тоже рад тебя видеть! Тебе объявили амнистию?

— А тебя кто-то укусил в то место, на котором сидишь? — сорвалась у меня.

Его глаза опасно сузились, предвещая скандал. Мне вдруг стало интересно, насколько возможно вывести господина советника из себя и уже выстроила план подрыва его терпения. Шелеста, по-видимому, тоже одолевало любопытство, потому что он даже не подумал меня останавливать.

— А ты этим же местом, судя по всему думаешь! — выдал свирепеющий с каждой секундой Тай.

— Ого! — обрадовался вампир, усаживаясь удобнее и смакуя квас. — Продолжайте. Так интересно смотреть, как вы ссоритесь!

Советник медленно, как змея, готовящаяся напасть, скосил глаза на него, фыркнул и резко вскочил на ноги. Затем буквально вылетел на улицу. Тень поднялся, взглянул на меня вопросительно, мол: чего это тут происходит? Я пожала плечами, но решила проверить действительно ли господин советник рехнулся. Вампир тихо хихикал, наслаждаясь устроенным показательным выступлением заезжих шутов в нашем с Таем исполнении. Заметив, как я поднимаюсь, просто пожелал удачи. К чему она мне, я так и не поняла. Но уверенно преследовала Тая по улице, периодически доставая его воплем: «Эй! Ужаленный! Тормози! У тебя уже подошвы дымятся!» Тень умудрялся при этом пару раз обогнать советника и вернуться ко мне. Даже решил облегчить мне труд и задержать упёртого торопыгу, цапнув его за штанину. Благородный порыв увенчался отборной руганью рухнувшего Тая.

— Ушибся? — склонившись над пыльным мужчиной едко поинтересовалась я, и его совсем понесло… прямо по улице, на бешеной скорости. Можно было повторить попытку добить несчастного, но для этого догнать, а мой интерес к его персоне как-то резко и бесповоротно погас. Причиной тому — интереснейшая драка в проулке у торговых рядов. Там очень сердитой пятёрке бандитской наружности противостоял высокий, немного худощавый, на мой взгляд, мужчина.

Подумаешь, драка! Сказали бы многие. Но! То с каким достоинством и превосходством одиночка управлялся с нападками чем-то недовольных дядек — выше всякого восхищения. Во-первых, на его лице не дрогнул ни один мускул. Шелест неоднократно говорил мне: «Бойся врага, который не показывает своих эмоций, усталости и злости!». Ведь никогда не знаешь, сколько силищи прячется в таком вот хладнокровном и расчётливом существе. Во-вторых, двигался мужчина чётко, точно, проворно, едва уловимо. В-третьих, он не вынимал меч из ножен! Хотя он у него имелся и болтался за спиной. Против клинков, дубины и топора отчаянный воин отбивался посохом, то и дело раздавая тумаки неповоротливым головорезам. Те же, дебилы, не оставляли желания хотя бы ранить его, исходя на бешенство. Я бы на их месте просто отошла в сторонку и задумалась. Кстати, для меня осталась загадкой причина, по которой воин не решался оголить лезвие своего оружия. Неужели считал пятерых бандитов не достойными обагрить кровью его меч? Или он настолько самоуверен в своём превосходстве, что надеется справиться исключительно палицей? Ну ладно, таким очень увесистым посохом… Но что это меняет?!

Мужчина, продолжая сохранять невозмутимое спокойствие, и не меняя позы «гордого ястреба», практически танцевал в опасном круге. Его длинные чёрные, как смоль волосы, сплетённые в тугую косу, метались хвостом скорпиона, раздавая пощёчины наглецам, позарившимся на его покой.

Тонкие черты лица, полные величественной строгости, искривлённые в презрительной усмешке губы, глаза, на миг сверкнувшие каким-то потусторонним огнём… Не знаю, почему, но меня это зрелище настолько зачаровало, что я остановилась, любуясь неравным сражением уже вполне удачно грозящимся окончиться в пользу прекрасного незнакомца.

— Чего ты?… — раздался рядом голос, выводя из транса созерцания. Горемычный мой советник, оттаял и вернулся, заинтересовавшись пропажей надоедливого «хвоста» в лице наглющей амазонки и её волка.

— Мастер! — с примесью зависти и уважения, причмокнула я, и вовремя схватила Тая. — Стой! Подумай! Тебе понравится, если кто-то помешает твоей забаве?

— Какая забава?! — возмутился он, несколько испуганно оглядываясь на происходящее. — Пять на одного! Это же не честно! Ему нужно помочь!

— Согласна! — кивком подтвердив его мысли, я подняла увесистый камень и прицелившись метнула. Поразила замешкавшуюся в замахе с топором цель. Очень плешивая и удивлённая «цель» смешно закатила глаза, пытаясь рассмотреть, какая же птичка так увесисто приложила его по голове? Так и не увидев летучей твари «изгадившей» ему лысину, дяденька завалился на бок. Отдохнуть решил! А почему бы и нет? Пусть проспится! Авось перестанет на людей кидаться.

В этот момент, заметив, как один противник грузно осел на землю, мастер краем глаза оценил нашу с Таем застывшую композицию «Двое в проулке не считая собаки… то есть волка», и неожиданно подмигнул. Лирическое отступление завершилось быстро. Поймав второе дыхание он расправился с четырьмя головорезами, аккуратно приложив кого об стену, кого об колено, и с чувством настоящего художника ухитрился утрамбовать все пять тел в произведение, названное мною лично «Куча-мала», рядышком с горой мусора. Очень символично! Впрочем, там им и место.

— Обалдеть! — выдавила из себя я, минуя цепкие руки советника, на пути к поразившему моё воображение человеку. А он сначала скосил серьёзные глаза на Тая, потом глянул на волка, как-то совсем тепло и нежно, по-отечески, что ли, и в финале — удостоил чести меня.

С кончика языка уже срывались накатившие вопросы, но прежде, чем я хоть один озвучила, позади мастера раздался встревоженный, чуть капризный женский оклик:

— Локай! Ты опять оставил меня одну!

Мужчина в миг сменил суровую, отчуждённую и холодную маску на лице, более живой и чувственной. Медленно обернулся, и мы все смогли лицезреть невысокую красавицу в фиолетовом плаще, стоявшую немного позади мужчины. Из-под капюшона волнами струились тёплого каштанового цвета волосы, ниспадающие чуть ли не до колен. Пухлые губы по-детски выпятились, выказывая всё недовольство поведением спутника. Фиалковые глаза сверлили мастера из-под насупленных идеальных чёрных бровей.

— Ты же знаешь, как я не люблю, когда ты… — она запнулась, и наконец, обратила внимание на нас. Негодование пропало, и сия дамочка ни с того ни с сего бросилась обниматься. Я опешила, когда меня тискали в объятиях. Хотя секундой спустя моё недовольство улетучилось, а его место заняло приятное чувство чего-то родного, кровного, дорогого и приятного. Женщина немного отодвинулась, оценила моё замешательство и глупейшую улыбку. Затем посмотрела на Тая и Тень, мило им улыбнулась. Встав по правую руку от молчаливого воина, представилась:

— Меня зовут Ринара, а это мой муж Локай!

— Э… приятно, — ошарашено протянула я. — А мы знакомы?

Странное ощущение давней утерянной дружбы не покидало ни на секунду. Пока я размышляла, в диалог вмешался Тайрелл, оттеснив меня себе за спину.

— Прошу прощения. — Извинился за моё поведение он. — Я Тайрелл из Карры. А мою спутницу зовут Ориана. Вы ведь не местные, правда?

К таким выводам он пришёл, оценив внешний вид незнакомцев и в первую очередь их специфический гардероб. Мастер, прозванный Локаем, носил светлые шаровары и лёгкие сапоги из мягкой кожи, а ещё яркую тунику красного цвета, длинную, почти до колен, и прятал перечисленное под развивающимся плащом. Женщина носила скромное, но изящное платье. Никаких украшений. Только старинные свадебные браслеты из серебра, исчерченные древними рунами. Такая мода не принадлежала территории здешнего королевства. Да и подобная открытость, как и сдержанность — не являлись особенной чертой характера местных жителей.

— А вы наблюдательны! — без особых эмоций подметил слишком сдержанный Локай. — Мы действительно не отсюда.

— Но собираемся в Ладонис, — выпалила его взбалмошная жена. — Навестим родных.

Мы с Таем переглянулись. Вот ведь совпадение. Или нет? Мигом вспомнились все попытки душегубства, направленные на моего товарища, последний инцидент с Лазуритом, — и весь запал от восхищения персоной сильного воина, сник. Теперь я смотрела на незнакомцев с некоторой опаской, пытаясь просчитать шансы возможного предательства. К примеру, их план, втесаться в нашу компанию, втереться в доверие, а потом тихонечко перерезать горло чиновнику из Карры. Я перевела взгляд на Тая, а этот болван взял и ляпнул:

— Наш путь ведёт именно туда.

Ринара лёгким плавучим движением перетекла к нему и заглянула в глаза. Мило улыбаясь, она наивно похлопала пушистыми ресничками и слёзно так попросила:

— Вы позволите нам присоединиться? Дорога до Ладониса весьма опасна для одиночек. А вместе веселее. Надёжнее.

Чурбан по имени Тай мигом растаял и пролепетал согласие. Чтобы убедиться в его совершенной невменяемости, я даже обошла парня и пощёлкала пальцами перед его носом. Он скосил на меня недовольные глаза.

— Подумать только! — едко процедила я. — Потерял разум от одного только взгляда!

— На себя посмотри! — злобно прорычал парень, намереваясь припомнить мне недавнее. — Сама на мужиков таращишься, как…

— Ты… — попытку моего взрыва прервала Ринара.

— И часто они так? — к нашему с советником удивлению, вопрос был обращён оборотню, проскулившему ответ, мол: частенько скубутся, но я привык. После чего женщина мечтательно закатила глаза, вернулась к мужу и прижавшись к его плечу пробормотала: — Ревность порой становится хорошим стимулом для искренних чувств!

Одновременно подавившись застрявшими в горле словами, мы с Таем вытаращились на болтушку.

— Ри! — с укоризной покачал головой Локай, и обернулся к нам. — Так вы позволите присоединиться?

— Да. Мы выезжаем завтра на рассвете. — Выдал инструкции советник и поведал, где будет происходить сбор коллектива, направляющегося в Ладонис. Странная парочка раскланялась и быстро исчезла из нашего поля зрения, вот тут-то я припомнила кое-что важное.

— Нельзя так легко принимать в свою свиту кого попало! Ты же не знаешь, кто они на самом деле. А вдруг они разбойники или воры?

Тай вышагивал к месту нашего поселения, и на меня реагировал, как на жужжащую муху. Волк перебирал лапами рядом с парнем, только поворачивая уши в сторону источника звука — меня или советника.

— Да? — саркастично ухмыльнулся парень, — А когда ты чуть не бросилась тому мужику на шею, вопя: «Мастер! Мастер!» — передразнивал он, — ты об этом совершенно не думала!

— А чем думал ты, когда пригласил их?

По мечтательной гримасе, заставшей на его физиономии, мне стало совершенно ясно, что мыслительный центр у него переместился ниже головы. Впрочем, остаток дня он позволил именно этому органу руководить своими действиями. И между прочим, сразу же после нашего возвращения, рванул за компанию с Шелестом развлекаться в ближайший бордель. Так как испортить моей сладкой парочке (точнее весёлому трио, если причислить к ним Ольгерда) настроение я не могла, то отправилась спать. Впервые, отказавшись от мелких пакостей. Стоило задремать, как пришли Фая с Крохой. Долго извинялись, стыдились своей покорности глупому приказу старшей сестры и клялись в вечной дружбе. Интересовались моим новым украшением. За что и были изгнаны из того клоповника, который временно заменил мне комнату. Сразу по исчезновению друзей, явилась Войка. Она уселась рядом на кровати, и очень тактично спровоцировала на откровенную беседу по душам о загадочном хозяине золотой серьги. А мне необходимо было поделиться хоть с кем-нибудь своей болью, так, что правда полилась из меня, как вода из источника. Ну, многое, я умолчала. Например, о второй профессии Кёрта, а так же о персоне, по чью душу он пришёл. Но самое сокровенное рассказала… И мне стало немного легче. Войка просидела со мной почти до самого утра. Я же спала и видела прекрасный сон: корабль в море. У правого борта, спиной ко мне, стоял мужчина. Его одежда развивалась. Лицо прятал голубой платок. Пират медленно обернулся, и я увидела светлые, тёплые глаза, цвета лазури. Он убрал защищающую от солнца ткань и мягкие губы улыбнулись мне. Только мне одной…

 

Глава 19

Бодрое утро

Рассвет вернул меня в маленькую комнатушку на втором этаже постоялого двора. Вернул меня не совсем такой, как раньше. Во всяком случае желание испортить кому-нибудь спокойную жизнь — никуда не делось. Мало того, мигом нашлись целых три кандидатуры, на которые можно было направить своё негодование. Оглядевшись по сторонам, и удостоверившись, что Войка спит на моей кровати, а волк вполне бодро машет хвостом, чувствуя грядущие неприятности, я вынырнула за дверь. Спустя несколько минут, крадучись, медленно, на носочках, я целенаправленно передвигалась по коридору, стараясь, по возможности, не хихикать. Тень очень не хотел упустить забавы, поэтому плёлся за мной следом. План был до безобразия… то есть, гениального простым.

Зная, как весело провёл ночь мой драгоценный наставник, я скользнула в приоткрытую дверь его комнаты. Шелест спал. Спал голышом, лёжа на животе. А рядом дремало так измотавшее его «веселье» в количестве двух штук, облепивших торс мужчины руками и ногами. Физиономия вампира светилась самодовольством даже во сне. Ух, как он сейчас обрадуется! Хорошо, что вчера выпил прилично — утром у него после обильного спиртного инстинкты притупляются.

Я заняла более-менее безопасное место подальше от кровати и поближе к выходу (чтобы бежать отсюда, пока не отгребла ремнём по заднице). Набрала побольше воздуха и, как свистнула! А волк ещё и подвыл. Так что комнатка наполнилась диким шумом, вырывающим душу наружу, или наоборот, загоняющим сердце в пятки…

Голые девицы попадали с кровати, словно листва по осени с деревьев. Шелест в очень даже приглядном виде вскочил на ноги, хватаясь за сабли, которые всегда лежали под подушкой. Он так и замер стоя на кровати с оружием и кое-чем ещё наголо! Тень, пребывая в шкодливом настроении, гонял по помещению, таская в зубах штаны вампира, на случай если тому придёт в голову одеться. И чтоб проучить злого дядьку выкинул одежду из окна.

Краснея и хихикая одновременно, я попыталась придать своей физиономии серьёзности, заявив:

— Вставай, Шел! Пора на тренировку!

Мне красочно описали предстоящую резню с моим участием, вместо той самой тренировки. А потом ещё и рассказали о грядущем спарринге в крапиве, где мой голый зад надолго запомнит, каково мужика будить ни свет ни заря. Теперь у меня даже уши стали ярко бурого цвета.

Девицы, увидев здоровенного волка, бросились прочь, а я последовала их примеру — следом мчался голый Шелест с совсем не отеческими и тем более не дружескими намерениями.

Мне удалось преодолеть приличное расстояние, пока на моём пути не возникла преграда, в которую я не замедлила вмазаться лицом. Надо сказать, что препятствие было тоже не особо одето, а даже раздето по самый пояс.

— И тебе доброе утро! — крепко прижимая меня к себе, поздоровался Тай.

— Та-ак! — прорычали позади. От испуга я чуть не забралась советнику на шею. Парень перевёл взгляд на добежавшего отважного воина, у которого из одежды были только две сабли. При виде голозадого вампира советник смутился, сжав меня ещё сильнее.

— Что-то у тебя это словечко, прям, любимым стало! — откликнулась я, но повернуться не смогла.

— Какого лешего, ты подняла меня в такую рань? — начал переходить на злобное шипение вампир.

— Значит тебе можно, а мне — фигушки? — высвободилась из объятий Тая, посмотрела на наставника… И опять покраснев, отвернулась, предпочитая вырисовывать пальцем кружочки на голой груди советника. Тот терпеливо молчал, переводя недоумевающий взгляд с меня на бешеного вампира.

— А ну, повернись ко мне! Смотри в глаза, когда я с тобой разговариваю! — выдал Шелест, и я чуть не поперхнулась. Как же! В глаза ему смотри! Не поднимаются они! А глупо пялиться на кое-что пониже и хвастаться пунцовым румянцем я не собираюсь. Так что уставилась на Тая. Он давился нервным смешком.

— Не буду я с тобой разговаривать, пока ты не оденешься! — Буркнула я, даже не оборачиваясь.

— А я не могу одеться, — ехидно подметил вампир. — Твоя псина выкинула мои вещи из окна.

— А-я-яй, не хорошо то получилось! — замотала головой я, причмокивая губами, и зная, что Шелест сейчас взбесится окончательно.

— Вы двое, можете объяснить, что устроили с утра по раньше? — не выдержал Тай.

Шелест, как на зло, подошёл, чтобы я могла разглядеть его во всей красе. Пришлось степенно спрятать лицо на груди Тая. Впрочем, он сильнее меня обнял.

— Ничего особенного, советник! — рявкнул вампир, ловким движением схватил меня, отцепил от парня и бросив на плечо, поволок, брыкающуюся, обратно к себе в комнату.

— Пусти, голозадый! — тарабанила по его пояснице я, не желая знакомиться с румяными мужскими ягодицами, так сказать «нос к…» или «лицом к лицу».

На сопротивление, конечно, никто не обратил внимания. Меня бесцеремонно, как мешок, бросили на кровать. Волка за шкирку выкинули из помещения и закрыли дверь перед его носом. Шелест с угрожающим и очень обнажённым видом надвигался прямо на меня. Я попыталась вжаться в стену, прикрывая глаза.

— Сейчас я тебе покажу, как следует мужчин будить! — и навалился сверху, сжав мои запястья над головой.

— Шел, прекрати! Пошутили и хватит! — умоляла я, пиная его ногами.

— А если я больше не шучу?! — его губы нежно коснулись моей шеи.

— Пусти немедленно! — пинок коленом был пойман и блокирован.

Вампир на меня шикнул, а потом так тихонечко и гаденько похихикивая, сказал:

— Спорим, вышибет дверь! — и коварно ухмыльнулся.

Я не поверила своим ушам. Шелест отпустил мои руки, но всё ещё нависал, ехидно отсчитывая: «Три, два, один…»

Дверь с грохотом вылетела из проёма, явив злого до безумия Тая. Парень прошёл к кровати, вытащил нож и приставил к горлу вампира. Тот сверкнул глазищами, что предвещало смерть наглецу. Но потом Шелест передумал устраивать кровопролитие, подло рассмеялся и, отведя лезвие от горла двумя пальцами, перевалился на спину, откинувшись на подушки рядом со мной.

— Видишь, на что он готов ради тебя! — посмеиваясь, заявил довольный собой мужчина, заложив руки за голову. А потом обратился к ничегошеньки не понимающему советнику. — Ты допустил две ошибки сразу. Первая — я никогда не обижу мою девочку! Мы можем драться, ссориться, кричать друг на друга, но я никогда не причиню ей вреда! — Для стоящего и скалящегося за спиной советника оборотня, Шелест повторил громче: — Ты тоже должен это понять. Иди лучше принеси мои вещи обратно! Морда слюнявая!

Волк фыркнул стрельнул злым взглядом в наглого вампира и вильнув хвостом, побрёл выполнять требование. Надо сказать штаны он принёс, вот только обслюнявленные настолько, что наставник их побрезговал даже в руки брать.

— Во-вторых, — продолжил Шелест, отыскивая свежую одежду. — Если бы ты действительно вмешался в нашу с ней перепалку, я оторвал бы тебе руку, и этот чудный ножичек оказался бы у тебя в спине!

— Ах, ты придурок! — озвучила я более цензурные слова, застрявшие комом в горле благовоспитанного советника. После чего пнула вампира в бок, схватила Тая за руку и потащила вон из комнаты.

С Шелестом после утреннего инцидента мы оба принципиально не разговаривали. Он же спустя час присоединился к нам в харчевне. При виде наставника, я непроизвольно прильнула к советнику. Тай выдвинулся вперёд, слегка меня прикрывая. Сидящий в нашей компании Ольгерд внимательно осматривал нас обоих, сожалея, что пропустил утреннюю эпопею голозадых клоунов.

— Ну что вы оба такие мрачные! — не выдержал игры в молчанку Шелест. — Я же пошутил! Эй, советник, прекрати обижаться. Вон Ори знает, что это была шутка.

Они оба повернулись ко мне, чтобы лицезреть на моей физиономии красноречивую гримасу, означающую: «Не понимаю я тупых шуток!». Тай рассмеялся, следом за ним и вампир. А потом советник обратился к Шелесту и угрожающе произнёс так, что даже у меня мурашки по телу пробежали:

— Ещё одна подобная шутка, и ты проснёшься утром без чего-то очень важного!

Не знаю почему, но вампир повеселел, как будто ему не оторвать часть тела грозили, а пришить! Растянув на лице клыкастую улыбку, Шелест подобрел.

— Рад видеть, что вы так друг за друга держитесь! — хихикнул он, натолкнув меня на мысль о слишком тесном размещении наших тел на одной скамейке. Я отодвинулась, вампир расхохотался, Тай помрачнел. Шелест сверкал на него очами и подмигивал.

— Доброе утро! — радостный женский голосок, прекратил наши душевные метания. У стола стояла Ринара бодрая и жизнерадостная. Улыбчивыми глазами она осмотрела всех четверых, не забыв подмигнуть пятому — сидящему под столом, волку. Тот, как маленький щенок при виде хозяина, довольно завилял хвостом. Мужчины приветствовали женщину молча, но одинаково: глупейшие ухмылки синхронно растянулись на их физиономиях.

— Доброе! — более лаконично поздоровался возникший из ниоткуда Локай, и парни нахмурились, почувствовав снизошедший «облом» в виде законного супруга. Я очень тихо, и надеюсь, незаметно, злорадствовала.

Недоумевающие взгляды с немым вопросом: «Кто это?» — вонзились в советника. Ему пришлось объяснить, что сии господа поедут отныне с нами до самого Ладониса. Друзья расстроились. А дорога показала кто есть кто. Шелест, Ольгерд и Тай смотрели на Локая с безмерным уважением, после первого же привала. Он удосужился посвятить парней в некоторые премудрости мастера меча, и других предметов, из которых можно сделать оружие: от деревянной ложки, до вонючей портянки. Наблюдая за ними, мне удалось сделать некоторые выводы: 1. Мужчины есть мужчины, и у них явно имеется какой-то тайный клуб побратимов, 2. Они все помешаны на драках и доказательстве личного превосходства, 3. Локай прекрасный учитель и никогда не выходит из себя. Вообще. Даже если сильно постараться. Во всяком случае, моя попытка увенчалась всего на всего лукавой насмешкой над потугами взбесить его.

Что касается, Ринары, то… Её странное поведение заставляло задуматься. Мне казалось, что она немного не в себе. В смысле, чокнутая. На всю голову! Как-то утром, я застала дамочку разговаривающей с травой… Да-да! А ещё она частенько разговаривала с Тенью. Он вообще практически не отходил от неё. Меня, по выражению Фаи, раздирала ревность. Ну, и одиночество.

Но однажды, моя тоска исчезла… В тот миг, когда я вспомнила людей в дальнем углу харчевни, Лазурита. Его профессию — наёмник. И самое главное — в день нашего знакомства с ним были посторонние люди, о которых мне ничего не известно. Если они не наёмники, то скорее заказчики. Могут ли Ринара и Локай быть ими?

Я стала более внимательно присматриваться к нашим новым товарищам.

 

Глава 20

Даже с того света можно передать весточку

Не могу сказать точно, когда поселилось в душе это отвратительное ощущение, словно слизкие, холодные щупальца тянутся к спине, пытаясь ухватиться. Судя по тому, что не одна я стала слишком часто озираться назад, сомнений в наличии слежки не возникало. Вампир с его прекрасным слухом уловил что-то, но пока не подавал вида. Он иногда замолкал посреди разговора с Ольгердом и прислушивался, бросая на меня многозначительные взгляды. Прекрасно понимая намёки, я пристроилась поближе к советнику. Тай как-то странно отнёсся к моему «ненавязчивому» соседству, ехидно усмехнулся и завёл беседу о трудном характере отдельных амазонок. Правда, уже после второй поддёвки, не услышав привычной колкости в ответ, очень удивился.

Моё тело превращалось в пружину, готовую при надобности сорваться с места. Не говорю уж о живом интересе волка, едва не срывавшегося на бег и периодически клянчившего разрешения, сгонять на разведку. Наша настороженная тройка с каждой минутой теряла самообладание, намереваясь броситься с ножами и клыками на первый подозрительный куст. Мы облепили дорогого друга со всех сторон, смущая несчастного советника, постепенно приходящего в ужас от поведения неадекватных личностей.

— Ори? — напряжённая атмосфера не смогла пройти мимо внимательного ко всему Ольгерда. Он очень тихо поинтересовался у меня: — Что происходит?

— Ась? — притворилась глухой тетерей я.

— Ори! — не выдержал воин.

— Ты ничего не чувствуешь? Может пора бы сделать привал, а? — наверное, мои огромные глаза, сказали ему больше, чем он хотел услышать. Так что через полчаса мы уже разбивали шалашы на небольшой поляне. Сумерки опускались на лес, и мы с волком ждали, когда стемнеет окончательно. Игнорируя друзей, призывы присоединиться к ужину, мы оба замерли у кромки света от костров. Шелест подкрался неслышно.

— Будьте аккуратны! — последнее напутствие перед важной миссией, и мы шагнули в темноту.

Я взобралась на спину оборотню, и тот превратился в порождение ночи. Он умело прыгал по деревьям, не создавая лишнего шума, и не чувствуя моего веса. Как бы страшно ни было находиться на высоте, я отчаянно пыталась всмотреться в мрак, царящий внизу. Волк уловил посторонний запах и в два прыжка оказался на земле, пригибаясь к траве. Я последовала его примеру и сползла со спины зверя, предпочитая передвигаться ползком. В нескольких метрах от нас, на небольшом свободном от деревьев пятачке, горел маленький костёр, а вокруг сидели четверо. Все в тёмных плащах с капюшонами. Компания бурно обсуждала планы на последующие дни.

— К нему невозможно подобраться! — жаловался один из мрачных личностей. — С ним постоянно кто-то рядом. Особенно этот странный мужик. В прошлый раз он поймал мою стрелу одной рукой! Даже не глядя на неё!

— Мой отравленный дротик он то же отбил! — поддержал компаньона сосед.

— Значит теряете хватку! — злобно процедил главарь шайки.

— Нет! Я могу хоть сейчас это доказать. А тот… Он не человек! — выпалил в отчаянии и по большей части от обиды первый говоривший. Ясное дело, обсуждаемая персона — один очень хорошо знакомый мне вампир.

— Хватит! — Рявкнул главарь. — Нам заплатили не за оправдания! Если мы не можем подкрасться незамеченными к цели, то нужно уничтожить препятствия и действовать открыто. Шу, ты возьмёшь на себя девку с волком, а ты, Га, того самого неуязвимого мужика, как ты говоришь. И если в этот раз тебе не удастся его завалить, я лично опробую на тебе твои же яды! Что касается, цели, то им займётся Ша! Он в отличие от вас не лясы точит, а делает, что приказано.

— Это потому, что у него языка нет! — заржали мужики. Тот самый Ша, как выяснилось лысый сухой дядька с горячечными глазами, так обиделся на коллег, что метнул маленький дротик прямо в шею одному из насмешников. Головорез пал замертво, кувыркнувшись через голову.

— Ша, не горячись так! — примирительно похлопал по плечу убийцу главарь. — Теперь мне самому придётся заняться устранением вампира. Что же, посмотрим, насколько он хорош…

«Ах, займёшься?! Да я тебя за Шелеста, порву, как тузик грелку!» — меч очень удачно оказался под рукой, и я приготовилась рвануть через кусты и перегрызть горло каждому из наглых наёмников. Но не смогла преодолеть расстояние, и даже вывалиться из кустов. Меня, аки нашкодившего котёнка, схватили за шкирку, и подняли в воздух. Краем глаза я заметила волка, примерно в таком же положении, проплывающего словно пушинка по воздуху. Я и вскрикнуть не успела… А может и не могла…

Это, конечно, глупо, но неведомую силу, я попыталась отпинать, боднуть затылком — короче сделать хоть что-то, чтобы успокоить нервы. Однако ничего не помогало.

— Твою же ж… — хотела выругаться я, наконец, почувствовав опору под ногами, и не замедлила повернуться к… Локаю! Хмурый воин упёрся в меня взглядом, красноречиво намекающим на мою абсолютную непригодность в воинском деле. На меня так Шелест частенько смотрел, когда хотел отругать. Этот молчал.

«Предатель!» — чуть не сорвалось у меня.

Заметив мой ступор, он покачал головой, опережая мысль о его причастности к компании головорезов, и прислонив палец к губам, просил молчать. Как раз в этот момент товарищи убийцы, вспомнили о зове природы. Двое примостились в тех кустах, где мы с Тенью прятались. Под журчание струек, они умудрялись обсуждать грядущее убиение меня и моих друзей, словно малевали картинку маслом. Ребятки собирались укокошить нас во время следующей охоты. Поодиночке. Причём для вампира у них нашлась особая штучка, способная угробить здоровье шести очень сильным медведям — яд, короче говоря. Я о таком слышала от бабушки. Но достать его практически невозможно. Только за очень большие деньги. Вот и возник вопрос: кому настолько богатому и чем допёк мой товарищ???

Когда бандиты ушли, я так и продолжала бы стоять, аки статуя в кущах, размышляя о долгой и жестокой мести. Но Локай развернулся и двинулся в сторону лагеря. При этом бесцеремонно потащил меня за собой, волоча за ворот рубахи.

— Да пусти ты! — болтаясь в его стальной хватке, у меня начинало складываться впечатление, что я козявка, а не амазонка. Обидно! Далее последовало столько ругани, что у него вполне могли уши в трубочку свернуться. Тем не менее…

— Ну, дядя Локай! Ну, пустииииии! — подействовал на него исключительно мой вой, подхваченный голосом волка. Меня отпустили резко и неожиданно. Настолько неожиданно, что я потеряв равновесие, рухнула на землю. А он стоял напротив и… смеялся, хватаясь за живот. Роняя слёзы от веселья.

При первой встрече я и подумать не могла, что этот доблестный, вечно мрачный, сосредоточенный и чрезмерно серьёзный воин может так истерично ржать! Даже Тень удивился.

— Ну, чего? — обиделась я в очередной раз, а Локай замотал головой и, продолжая хохотать, скользнул в кусты. Мы последовали за ним. Тут настала пора второму удивлению: дорога обратно с ним заняла меньше времени, чем моя поездка верхом на оборотне! Странно… В лагере уже успели приготовить ужин. Локай подошёл к своей жене, кстати, встретившей смешливого супруга с таким же шокированным выражением лица, какое, наверное, было у нас с Тенью при виде его громкого «хи-хи». У Ринары брови на лоб полезли от созерцания весёлой истерики её сильного мужчины. Я же села на пенёк и задумалась.

— На, съешь пирожок! — прямо перед моим носом покрутили выпечкой. Не первой свежести, кстати.

— Нет, спасибо! — буркнула неблагодарная я, рассматривая зелёные пятна на снеди.

— Ну, как хошь, — заявил Кроха и с удовольствием запихнул эту гадость себе в рот. Мой желудок свело в приступе тошноты.

— Эй! А что это ты со мной решил заговорить? Запрет отменили?

— Не могу смотреть, на тебя такую… — верзила присел рядом, на бревно, продолжая жевать.

— Какую? — не могу сказать, что меня слишком уж интересовал этот вопрос — он сам слетел с губ, а простодушный товарищ поспешил объяснить в меру своих речевых способностей.

— Ты ведёшь себя, будто свежеподнятый из могилы труп. — Заявил Кроха, не останавливаясь в своих рассуждениях. — Ходишь вокруг да около, мычишь, рычишь… Хорошо, хоть на людей не бросаешься, как этот твой…

Я могла бы съязвить, вроде: «А что в вашей деревне были инциденты поднятия из могил? Или лично знаком с парочкой живых покойников?». Но, около нас возникла местная сумасшедшая — Ринара. Танцующим шагом она подошла ко мне и, глупо улыбаясь, напялила на мою голову здоровенный веник, точнее венок, сплетённый из разных трав, найденных вокруг нашего лагеря. Сказав: «Спасибо, что научила его смеяться!» — женщина утанцевала в обратном направлении, оставив меня с чётким ощущением, что пора мне выбирать другую профессию, например — шута!

— Я немного странно себя чувствую. Это пройдёт! — заверила я Кроху, проводив чокнутую Ринару взглядом. Друг насупил брови — до него намёки доходят только на третьи сутки. Однако на сей раз дело пошло быстрее. Потому что, он улыбнулся и похлопав меня по плечу, отправился обсуждать кулинарные шедевры кухаря с Фаиной.

С венка прямо пред мои светлы очи внезапно спустился на тонкой ниточке паук. Наверное, хотел поздороваться и поинтересоваться, когда я в последний раз мыла голову, так как вознамерился поселиться в моих волосах. Я была против сдавать в аренду свою прическу и чуть не завопила, стаскивая с себя украшение. Миленько, конечно! Ничего не скажешь. Вот где Ринара только надыбала веник этот, а?

В процессе потрошения злосчастного подарка, не удивилась, откопав среди веточек переплетения молодую крапиву — благо она головы не касалась. Меж лекарственных, кстати, ромашек, обнаружилось одно очень редкое порождение лесных растений — бессмертница. За что цветку дали такое название не понимаю! Потому как свойства у него совершенно противоположные имени. Отвар из семян и лепестков бессмертницы вовсе не дарует, как полагали многие алхимики (пухом им земля!), продление жизни. Наоборот, он замедляет процессы в организме, останавливая сердце ядом, растворившимся в крови.

Говоря о названии. Оно появилось после того, как двое придуравошных влюблённых, наевшись его нектара, умерли, дабы их никто не смог разлучить. Вот же придурки! Нельзя было просто уехать куда подальше? А люди стали говорить, мол влюблённые самоубийцы теперь вечны, и прибывают под защитой Всевышней.

Я посмотрела на Шелеста, увлечённо болтавшего с Ольгердом и Таем, перевела взгляд на цветок в своих руках и ещё раз подумала над словами Крохи…

* * *

Утром намечалась охота. Наёмники точили ножи, предвкушая торжественное убиение одной компании. Но главное слово в предложении — «намечалась». Потому что охоту резко пришлось отменить и устроить похороны. Бандиты немного расстроились.

Вампир проснулся раньше всех. Хотя не совсем так. Он просто первым подпрыгнул на своём лежаке, когда волк поднял шум, душераздирающе взвывая над своей хозяйкой. А она лежала бледная-бледная и не дышала. Сёстры-амазонки с ужасом наблюдали, как упырь, прижимая к себе хладный труп их соплеменницы, рычит и раскачивается сидя на земле, причитая что-то вроде: «Никому тебя не отдам! Ты при жизни была только моей и после смерти останешься!». Естественно, он никому не позволил прикоснуться к телу любимой, но мёртвой амазонки. Шокированные друзья скончавшейся не могли поверить собственным глазам. Советник и командующий вместе со старостой вольных женщин пытались уговорить горемычного вампира позволить провести обряд прощания, как подобает — по традиции. Но всё было тщетно. Казалось, будто Шелест сошёл с ума. Он чуть не подрался с Ольгердом и Тайреллом, зато набил Крохе синяк на пол физиономии, когда тот осмелились приблизиться к телу девушки. Волк скалил клыки, буквально копируя поведение чокнутого упыря, но на свой собачий манер. А потом, вампир поднял труп на руки и ушёл в лесную чащу.

— Говорю тебе, он вслед за ней в огонь бросится! — перешёптывались амазонки, глядя в след мужчине и волку.

— Она была для него смыслом жизни! — шмыгнув носом, надрывным голосом проговорила Войка, впервые ласково посмотрев на Фаю.

Никто не осмелился пойти за вампиром.

Следующие два дня прошли для оставшихся на этом свете в скорби. По крайней мере печалились друзья ушедшей в небытие амазонки, гадая, что за неизвестная тихая болезнь посетила лагерь ночью, отобрав дыхание у девушки. Крупный парень по имени Кроха припомнил, будто покойница за несколько часов до гибели жаловалась на дурное самочувствие. Другие мигом подхватили идею о хвори, отметив странное поведение почившей. И только командующий, посматривая на бледную физиономию советника, прекращал досужие разговоры на корню, грозя внеочередными нарядами по кухне и ночными дежурствами.

На третий день войско далеко отошло от места, где разводили погребальный костёр. После случившегося советник несколько раз упоминал о том, что лучше вернуться на родину и прервать путешествие. Принц был с ним совершенно согласен. Но ещё немного поразмыслив, изменившийся до неузнаваемости Тайрелл из Карры снова настаивал на продолжении пути. Его неуверенность бросалась в глаза. Как и тоска, которую он отчаянно хотел скрыть от посторонних, прячась на привалах в своём шатре.

Настала ночь. Тайрелл лежал на подушках и сосредоточенно рассматривал темноту в складках полотнища, отделявшего его от реального мира. Во мраке горящей свечи он наслаждался одиночеством и красным очень крепким вином, припасённым из королевских запасов, тайно вывезенных из столицы. Погружённый в собственные мысли советник даже не заметил, как в его покои прокралась тень. Она возможно хотела причинить ему вред, убить или ранить. Или просто из любопытства заглянула на огонёк. Немного помедлив, гостья подошла к ничего не подозревающему мужчине и…

— Кто ты? Что здесь делаешь? — перекинув пришельца через себя, и прижал к его горлу один из своих маленьких метательных ножей, Тайрелл потребовал ответа. Но всмотревшись опьянённым взором в лицо, прикрытое капюшоном понял, кого пытается запугать.

— Вот это приветствие! — ирония в женском голосе окончательно сбила его с толку.

— Ори, — произнёс он и неожиданно впился в мои губы, целуя так, что несчастный мой рассудок, до конца не оправившийся после дурмана бессмертницы, грозился снова раствориться в безумии. Но разве возразишь, когда тебя крепко обнимают, и так нежно целуют? Я чуть не забыла, зачем воскресла и пришла. Короче, я просто позорно обмякла под его напором.

— Тай, я… — прохрипел голос, когда его губы, наконец, оказались далеко от моих.

— Ори? — снова повторил он, более трезво соображая. — Ты — жива!

После снизошедшего на него откровения советник вскочил, и стянул с себя ремень. Я так и не поняла, за что именно меня собирались отлупить: за воскрешение из мёртвых без спроса?

Во всяком случае дать своё мягкое место в обиду дважды я не могла, поэтому бегала вокруг подушек по всему шалашу от разгневанного Тая.

— Это такая шутка? Да? — психовал он, размахивая ремнём. — Ты хотя бы представляешь, что я чувствовал?

— Да прекрати ты! Остановись! — цыкнула на парня я, устав от погони, запуталась в подоле собственного балахона и рухнула на пол.

Из-за завесы шатра очень вовремя донёсся голос Шелеста:

— Эй! У вас там всё в порядке?

— Да! Не волнуйся! — шёпотом ответила ему я.

— Ведите себя тише! — напомнил вампир.

Тай окончательно протрезвел. Голос Шелеста подействовал на него очень эффективно. Советник бросил ремень, сел, обхватив внезапно заболевшую голову руками. Потом спрятал лицо в ладонях. Я уже подумала, что ему совсем плохо стало.

— Тай! — окликнула я, подкрадываясь ближе.

— Не приближайся ко мне! — очень обидно прошипел он. Мне это принесло жуткую боль. Я не предпринимала попыток заговорить. Спряталась в уголке, прикрывшись складкой завесы и следила за ним. Он долго сидел в одном положении. Не двигался. Потом потушил свечи, откинулся на подушки и молча лежал в темноте. На меня тишина давила, а совесть под шумок достала напильник и давай терзать душу.

— Тай, — осмелилась окликнуть его я. — Ты правда волновался?

— Чёрт! — ругнулся он, но удержал голос на уровне шёпота. — Ори, а как ты думаешь?

— Ну, прости.

Что ещё я могла ему сказать?

Спустя секунду его злость на меня и мои угрызения совести отошли на второй план, когда припомнился обжигающий поцелуй. Разве так встречают друзей, только что вернувшихся с того света? К тому же, если проанализировать все детали, так он ни с кем меня не спутал. Ещё и отлупить хотел! Что всё это значит?

Тай сошёл с ума! — Совершенно чёткая, ясная мысль мигом сформировала следующую — советника надо спасать не только от нападок всяких там наёмников, но и расстройства рассудка.

Кстати, об убийцах. Только мы замолчали, как густая темнота шатра всколыхнулась — в нашей компании появился третий. Новая тень в балахоне шагала неслышно, вытащила маленький нож (явно отравленный), добралась до «спящего» Тая и замерла, примеряясь к удару. Настал мой черёд выходить на арену: я ткнула лезвие меча под горло ночному гостю.

— Не шевелись!

Вампир не медлил, нырнул под полог шатра и оказался рядом. Зажёг свечу, чтобы мы все могли видеть пришельца. Мужчина с тремя шрамами на лице, стиснув зубы, ожидал своей участи, сверля наше трио полными ненависти глазёнками. Ещё бы! Мы ведь с Шелестом сорвали гениальный план… в очередной раз.

— Кто тебя прислал? — начал допрос советник.

Тихий дружок попытался вырваться и наделать шума. Отбросил меня, вмазав локтем по лицу. Метнул свой нож в Тая, но Шелест аккуратно поймал оружие в полёте в миллиметре от груди советника. А дальше, бросаться в бой с нами — он правильно посчитал глупой затеей, и предпочёл смерть. Сунул в рот какой-то маленький флакончик с отравой и раздавил его зубами, проглатывая яд вместе с осколками. В следующую секунду у ног Тая лежал труп.

— Гильдия Змей! — произнёс, осматривая тело, вампир, отыскав на теле неудачливого убийцы соответствующую татуировку. — И кто мог на вас, господин советник, натравить этих бравых ребят?

Тай тяжело вздохнул, пнул сапогом труп и вышел на свежий воздух. Мы переглянулись с вампиром. Не ожидая от друга такой прыти, помчались вдогонку.

— Может расскажешь о своих догадках? — дёрнула за рукав парня я, и он посмотрев мне в глаза, скривился. — Куда ты идёшь?

— К Улиану, — честно ответил советник, покусывая губу.

— О! Подожди! — раз уж наш драгоценный принц причастен, то я не смогла упустить шанс и запугать его до порчи штанов! Сбегала к костру, черпнула в ладошку золы, намазала лицо и вернулась к друзьям. Мужчины недовольно на меня покосились.

В шатёр принца я вошла первой. Здесь конечно, не так как в приюте Тая. Всё было слишком уж шикарно: не подушки, а целая перина, и ковры, стол на низких ножках, яства, бутылки вина. У входа караулила Настасья. Её своевременно обезвредил Шелест, закрыв девушке рот ладонью. Опережая Тая, я склонилась над принцем и ласковым таким, загробным голосом, позвала:

— Улиан! Улиан! Открой глазки!.. — выждала паузу, когда спящий красавец сладко потянувшись, начал отзываться, и продолжила в том же духе: — Это я, смерть твоя, пришла!

Он резко расплющил глаза, увидел мою притрушенную пеплом физиономию, заорал, как ненормальный при виде демона или призрака, и крестясь, пополз прочь, грозя завалить шатёр. А я всё надвигалась, дико хохотала, чем запугала несчастного принца настолько, что он был готов уписаться… Благо до этого не дошло.

— Оставь нас! — приказал Тай, отодвинув меня в сторону и не сводя ледяного взгляда с его высочества. — Вы с Шелестом, отойдите подальше! Нас никто не должен слышать!

Я не понимала его поведения. Вампир кивнул, вместе с Настасьей поволок и меня на улицу. У амазонки лезли глаза на лоб, пока Шелест волок её прочь. Уже на приличном расстоянии от места действия, он отпустил её и сестра в ужасе отшатнулась.

— Ты живая? — откашлявшись, выдала белокурая.

— Ну, вроде бы! — кивнула я, на всякий случай, осмотрев саму себя.

— Но мы думали…

Все эти «мы» уже проснулись и, протирая глазёнки, рассматривали явление с того света в моём облике. Локай и Ринара — единственные, кто глядел на меня с нежностью. Остальные просто глупо таращились. А Каноний, так вообще, от досады сплюнул себе под ноги.

Тем временем вопли старосты пробудили Файку. Она вскочила и спросонья бросилась обниматься. Я думала, что всё-таки увижу тропу к прародителям, если подруга не перестанет так сильно сжимать мои бренные кости. Клянусь, слышала, как они хрустят под её напористым проявлением счастья. На удивление, к ней подключилась ещё и Войка. Чего я совершенно от неё не ожидала. Вот как чья-то смерть меняет отношение людей!

— Ори? — раздался удивлённый голос командующего. — Ты жива! А Тай уже знает?

Я подумала, что если ещё и он навалится на меня с обниманиями — точно очнусь уже на том свете! Главное, чтоб Кроха не вписался в общую компанию. Но он спал беспробудно, потому что весь день глушил хмель. Всё видела собственными глазами, когда мы с Шелом следили за передвижением наших друзей, заодно и присматривали за наёмниками.

В ответ на вопрос Ольгерда, сердитый советник выбрался из шатра принца. Он ткнул в меня пальцем, показав, что собирается говорить на серьёзную тему и явно о моём вызывающем воскрешении из мёртвых — вопиющий случай!

— Видимо, знает, — тут же выдал командующий.

— Шелест, чем он опять недоволен, а? — попятилась я, боясь даже приближаться к свирепому мужчине.

— Когда ты предложила ловлю на живца, я у тебя спрашивал: «А живец не против?». А ты мне что сказала? «Кто его спрашивать будет?!». Помнишь? — насмехался вампир. — Вот теперь иди и расхлёбывай!

— Я сама не пойду! — вцепилась в его рукав, в надежде, превратиться в клеща. Но друг ловко разжал мои пальцы.

— Думаю, кузнец, ему не нужен! — хохотнул Шелест. Я обиделась и пнула его в коленку, после чего гордо отправилась на казнь. Мой карающий дождался пока я дойду, посмотрел так, словно уже трижды вбил кол в мою грудь. Усилием сдерживаясь, чтобы не отлупить меня при всех, подозвал командующего и Шелеста.

— В моём шатре! — коротко сказал он, даже не глядя на подоспевших товарищей. — Знаете, что делать?

— А то! — кивнул вампир и вместе с Ольгердом исчез за тканью.

— У меня просто нет слов! — процедил Тай. Я зажмурилась — сейчас начнёт ругаться. Но он смолк и тихо кипятился, кусая губы, сжимая кулаки.

Тело убийцы вынесли и прикопали поодаль. Запуганный мною Улиан вынырнул из своего укрытия, мелкими перебежками добрался под сердитым взором советника, до клетки с почтовыми голубями, вытащил одного. Привязал к его лапке записку и выпустил в небо. Потом снова скрылся в своём убежище.

— Больше нападений не будет! — сквозь зубы процедил Тай, и когда вампир с командующим вернулись со своей важной миссии, подав ему знак, он схватил меня за руку и втянул в шатёр. Очень грубо толкнул меня на подушки, принялся ходить туда-сюда.

— Ты! Почему от тебя столько проблем? — затянул старую песню парень. — Я за этот месяц чуть не поседел. То тебя тянет на приключения и мне приходится бегать по всему селу и лесу, чтобы узнать, что вы с Фаей отправились с драконом сражаться! То с повреждённой ногой на охоту идёшь. То за оборотнем бегаешь. Теперь это! Сколько я ещё буду нервничать из-за тебя? Ты хотя бы представляешь, что я испытал, когда Шелест унёс твоё тело жечь?

Вот это чувство ответственности за всех не доведёт его до добра! Ну, точно поседеет раньше времени!

Чтобы не бесить его, я притворилась раскаявшейся грешницей. Пока мой вид удовлетворил парня удовлетворял.

— Я после всего этого смотреть на тебя не могу, — финальная фраза. Я, поднялась и направилась к выходу. Он выпучил глаза, повернулся и остановил меня, уже стоящую одной ногой на пороге. — Ты куда?

— Ну, ты же сам сказал, что видеть меня не хочешь. Не буду мозолить тебе глаза. — Пожала плечами я, оглянувшись назад.

— Стоять! — приказал Тай, устало опустил голову и помотал ею, то ли пытаясь вытрусить какую-то нехорошую мысль, то ли удивляясь моей глупости. — Я сказал, что не могу на тебя смотреть, а не «не хочу»!

Я так и замерла на месте, ожидая дальнейшего приговора. Что-то подсказывало: советник не закончил свою речь. Он тяжело вздохнул, ссутулился, после чего сел на пол. Тай опять сделался уставшим, как несколько минут назад, здесь же в темноте.

— Иди сюда! — позвал измученный парень.

Заняла место рядом. Он взял мою руку в свои и, рассматривая линии на ладонях, постепенно успокаивался.

— Ори, у меня больше нет сил! Понимаешь? — проговорил Тай и потянув меня за плечо, уложил с собой на подушках. — Не покидай мой шатёр сегодня! Понятно?

Жалость и ноющее чувство внизу живота, заставили меня послушаться. Я действительно осталась. Всю ночь он обнимал меня, не выпуская из-под одеяла. Прижимал к себе, грел. Но стоило повернуться на другой бок, как советник просыпался, смотрел на меня злыми глазами, будто я враг народа. Качал головой, ещё сильнее прижимал меня к груди и снова засыпал. В общем, я чувствовала себя любимой игрушкой, без которой ему сложно уснуть. А потом смирилась. С ним всё-таки тепло и уютно. Короче, я уснула, примостив голову у него на плече. По шороху тканей шатра поняла, что к нам пришёл волк. Он без разрешения утрамбовался на подушках, подперев меня со спины. Тай ощупал мохнатый пуф позади меня и хмыкнул, не став выгонять обнаглевшего зверя из своей опочивальни.

Утром я всё-таки сбежала из объятий советника. Меня ждали вампир и командующий. Рядом с бдительными мужчинами у потухшего костра расположились Ринара и Локай. Шелест увидев меня, протянул ведро с водой и полотенце. Меня вдруг осенило — я ведь спать легла перепачканная золой! Красавица! И Тай ничего не сказал!

Умылась, поблагодарила друга и села на бревно, к нему поближе, не забыв поблагодарить Ринару, за красивый венок, в котором отыскалась веточка бессмертницы. Женщина ласково улыбнулась и снова прижалась к плечу мужа. Вампир не имевший обыкновения доверять нашему местному кухарю, умудрился где-то добыть грибов и сейчас собирался поджарить их, нанизывая на прутья.

— Выспалась? — подмигнул наставник, а Ольгерд смущённо прокашлялся.

— Вроде бы! — выдохнула я, вспомнив каково было спать рядом с Таем. Покраснела.

— Я слышал, как он на тебя ругал!

— Да! Была бы его воля, водил бы на поводке! — фыркнула я, рассматривая грибы на палочках.

— Глупая, но ничего, ещё поймёшь, почему он так заботится о тебе. Присмотрись немного и всё станет ясным! — загадочно улыбнулся Шелест.

— Что? — хотела потребовать ответа от мужчины я, но рядом внезапно занял место очень недовольный пробуждением в обнимку с оборотнем советник. Вампир, который явно слышал ругань Тая, тихонько захихикал.

— Доброе утро! — судя по тому, как он произнёс это, начало дня было вовсе не таким хорошим. Нахмуренные брови подтверждали мои догадки.

— Ну, чего ты такой кислый? — обратилась к нему я.

— Ничего, — фыркнул на меня мужчина и снова поднялся. — Возьми ведро с водой и иди за мной!

Не успела я возмутиться, как Шелест уже сунул мне в руки вышеуказанное и подтолкнул. С этого дня я помогала Таю умываться, ехала подле него, ела вместе с ним, а когда отказывалась спать в его шатре, он умащивался рядом с нами около костра. Стоило только проявить непокорность, как Тай грозился действительно привязать меня и таскать повсюду на верёвочке. Шелест смеялся.

 

Глава 21

Камень и комната

Томительное продвижение по дороге, которой, судя по всему, крайне редко пользовались, выводило из себя. Шелест разленился настолько, что наглым образом дрых в седле. Меня так и подмывало зарядить чем-нибудь по крупу его лошади… Но стоило хоть чуток приблизится, как раздавалось: «Не смей!». А только я намеревалась отъехать назад и пообщаться хоть бы с Войкой, как слова вампира, с идентичной интонацией (даже рычание скопировал!), повторял советник. Короче, я в тайне помышляла подсыпать им слабительной травки в чай на следующей стоянке.

— Впереди селение, — обратился к командующему разведчик.

Ольгерд кивнул, и повернулся к Тайреллу.

— Можем заглянуть туда и набрать воды, купить продуктов, — сказал он, мечтая съесть хоть что-то не напоминающее серую каламуть, которую наш кухарь выдавал за кашу. Я даже услышала, пение его желудка, отозвавшегося на мысли о свежем хлебе и кусочке сала.

Тай подавил улыбку. Из нашей большой компании нормально питался только привередливый принц. Но судя по зеленоватому оттенку лица, последние два дня ему пришлось кушать «кашку». Улиана тошнило, как и всех. Чтобы довести к невесте этого хлипкого представителя мужского населения (но по большей части из-за собственного желания нормально поесть) мы всё-таки отправились к деревне. Естественно, армия сонных мух, которыми мы являлись, прибавила ходу, предвкушая еду.

Однако селяне встречали нас распятыми и мёртвыми у самых ворот. Только сытые вороны лениво каркали нам приветствия. С ужасом осматривая оживший наяву кошмар, наша колонна медленно продвигалась по центральной улице, пока Шелест не притормозил коня около храма. Там прямо на двери был распят священник. На его груди кровью запеклись древние символы, и кажется мой друг мог их прочесть. И не только он! Локай тоже заинтересовался адской надписью. Отпущенный им комментарий, остался загадкой для нас, но произвёл шокирующее впечатление на вампира. Он помрачнел и прикусил губу. Я поняла только одно: это плевок в лицо богам.

— Пожалуй стоит похоронить их! — почти шёпотом произнёс Тай. У меня мурашки по коже пробежали. Складывалось ощущение, что в этом месте открылись врата в иной жуткий мир. Зловоние так и сочилось, распространяясь на версту вокруг, обещая живым погибель. Я даже невольно придвинулась к советнику. Мужчины, повинуясь его приказу, слезли с лошадей и принялись ломать столбы, стаскивая с них трупы. Мы с сёстрами не остались без дела — складывали погребальный костёр. Ринара читала молитвы над телами и вместе с Локаем подожгла хворост под огромной свалкой трупов.

После похорон, оставаться в пустынном селении никому не хотелось. О еде не вспоминали. А вот лица маленьких детей, их родителей, стариков, снились ещё долго каждому без исключения. Улиан, как самый слабый, чуть не рехнулся. Его три дня мучили кошмары и Настасья требовала от меня сонного зелья ежевечерне. Я варила его с удовольствием, чтобы избавить от криков принца нашу и без того измученную армию. Воины хоть нервно и косились на настойку, но просить не стали, не желая притуплять бдительность зельями. Признаюсь, мне тоже было не по себе и требование Тая спать рядом с ним, я воспринимала, как благодать. Лишь выманивала его из шатра, заставляя укладываться на настиле у костра. С другой стороны от меня дремал вампир, а волк занимал место в ногах. Кстати, Шелест после увиденного в деревне призраков вёл себя очень и очень странно. Он вынудил Ольгерда и Тая просидеть два с половиной часа над картой, прокладывая новый путь до Ладониса. Вампир настаивал на том, чтобы сделать приличный крюк в обход Синего Леса. Насколько я поняла, мы собирались пройти сквозь него, но Шелеста идея входить в чащу не прельщала. Он слишком нервничал. А когда я попыталась допытаться у него о причинах, меня на ночь привязали верёвкой к себе, дабы не подумала отлучаться от верного друга и наставника ни днём, ни ночью. Даже по-маленькому отойти не могла без него!

Его опека бесила и пугала больше чем ранние нападки Тая. Даже последний отнёсся к ожесточённому контролю Шелеста с опаской. А после того, как вампир буквально за шкирку вытащил троих вояк из кустов, забравшихся туда по нужде, советник задумался о возможных психических заболеваниях у представителей расы упырей (Каноний уже писал целый философский труд по этой благодатной теме, тем более, что имелся наглядный пример).

С каждым днём положение усугублялось. Шелест носился по лагерю, внушая нам ощущение военнопленных при суровом и бдительном соглядатае. Охоту он запретил, вылазки на разведку тоже, не говоря о том, что уход в лес максимум на десять шагов от места стоянки, вампир считал личным оскорблением. Естественно, люди возмущались… первые три минуты, пока кто-то из очень смелых не получал сапогом под зад и кулачищем в глаз. После — бунт мгновенно зачахал в самом зародыше. Минус заключался в том, что нам пришлось вернуться к питанию серо-зелёной кашкой!

Отказываясь от пищи, приготовленной кухарем, Каноний отвлёкся от мыслей о голоде, занимаясь конструированием очередного шедевра. Наблюдая за ним в процессе работы, я ожидала увидеть более весомый, то есть увесистый результат. А когда по земле помчалась крошечная деревянная мышка на колёсиках, причём передвигающаяся при помощи натяжной пружины внутри и заводного ключа, — расстроилась. Самодельную мелюзгу наш гений смастерил для того, чтобы подействовать на нервы моему волку. Тень следил за передвижением мыши, мечущейся у его лап, склонив морду на бок, и изредка переводя недоумевающий взгляд на меня. В глазах его читался вопрос: «И что мне с этим делать?» Каноний веселился. Правда, радовался он своей забаве, пока его смех не надоел оборотню. Зверь схватил игрушку в пасть, и смерив изобретателя таким наивным щенячьим взглядом, сделал «хрусть» несчастной мышке, после чего сплюнул её останки к ногам Канония. Какой разразился крик!.. Ещё бы, гений потратил не один день, чтобы создать подобие живого существа из дерева, а его за какие-то считанные секунды банально съели, наплевав на искусство.

— А нечего было фигнёй страдать! — назидательно сообщила я. — Тень тебе не кошка. Он — оборотень! Разумный, между прочим.

Следующие два дня у моего несчастного волка, кроме Канония, появились другие «почитатели». Голодные до мяса людишки плотоядно поглядывали на оборотня. Меня такая обстановка пугала. Волка тоже. Вскоре Тень испарился в зарослях, подальше от греха, оставив меня одну наблюдать за поразительным единодушием воинов и амазонок. В принципе, это было очень весело: все зелёные от расстройства желудка, жмутся друг к дружке и проявляют удивительную солидарность в ненависти к «тому изуверу, который пичкает нас болотной грязью!». На общем фоне резко исхудавших телохранителей его высочества, только Ринара и Локай смотрелись вполне счастливыми и довольными. Хотя я объясняла их довольный вид, выбрасыванием завтрака, обеда и ужина в ближайшие кусты.

— Чокнутый упырь! — такие крики уже стали традиционными. Я обернулась на шум: как и ожидалось, Шелест тащил за уши очередную жертву неудачного побега. Воины то и дело намеревались драпануть в лес с оружием, чтобы… впрочем, после такой голодовки, они бы сожрали оленя и без разделки.

— Ори, я хочу с тобой поговорить! — объявился рядом Тай, испортив и без того отвратительное настроение.

— Говори, — едва ли не провыла я.

— Наедине, — промычал он. Я огляделась. Все были заняты своими делами, и вокруг меня на расстоянии трёх шагов никого, кроме Тая, не наблюдалось. Он всё равно настоял. — Давай отойдём.

И кивнул в сторону кустов.

— Ты чего? — украдкой бросила взгляд на Шелеста. — Если он узнает, нам с тобой болтаться на одном суку с красными задами!

Тай задумался, тоже посмотрел на вампира, пришёл к выводу, что я не шучу и склонившись ко мне прошептал.

— На счёт три, — после этого, мы как двое заключённых, оставленные без присмотра стражника, бросились в чащу. А там, пробежав метров десять, остановились, переводя дыхание.

— Ну? — запыхавшись напомнила я.

Советник выровнялся. Выдохнул и нахмурился. Взял меня за руку. Я сначала опешила, догадываясь, что сейчас начнётся — он будет говорить о чём-то слишком важном для него или опять ругаться.

— Ори, — начал Тай, но передумал, замялся и попробовал иначе. — Я хотел те…

— Чего ты мнёшься? — его нерешительность меня раздражала. Возможно потому, что я не привыкла к растерянному Таю.

— Не перебивай! — рявкнул он, и крепче сжал мою руку. Ему это помогло успокоиться. — Есть кое-что, что ты должна знать обо мне. Во-первых…

О! Неужели у него целый список?! Я обречённо вздохнула, а он набрал больше воздуха, чтобы выдать мучившие его секреты.

Но, тайное в этот день должно было остаться не раскрытым. Потому что, за секунду до произнесённых Таем слов, из глубины Синего Леса раздался вой моего волка. И ему было больно! Он звал на помощь. Не знаю, как, но я понимала это совершенно чётко. Страх, злость, ненависть, боль…

— Ты меня слушаешь? — заинтересовался Тай.

Волк выл, рычал, скалился и сражался за свою жизнь. Ноги сами понесли меня прочь от полянки, лагеря и советника, туда, где мой друг. Не задумываясь о выборе пути или направления. Боль в сердце вела вперёд и становилась сильнее. Совсем скоро я нашла его. Точнее, выскочив на крошечную площадку, куда с трудом просачивались сквозь пышные кроны деревьев лучи солнца, я увидела, как мой оборотень, пролетев по воздуху мимо меня, с жутким хрустом врезался позвоночником в сосну позади и упал без сил подняться снова. Далее, мне было всё равно кто, зачем и почему… Бешенство заполонило моё существо и я рыча, как Тень, бросилась на угрозу с единственным кинжалом, который у меня был. Молниеносная атака и мне удалось избежать столкновения с лезвием здоровенного меча, уйдя вниз, проскользнув под ногами воинственной девицы. Не теряя времени, ранила её в ногу, и удивилась, когда враг оказалась прямо за моей спиной… Вампирша!

Её удивило моё появление, и рассердило. Она пользовалась своим преимуществом, точнее возможностями сверхчеловека: скоростью, силой, выносливостью. Мне пришлось пойти на те хитрости, которые в своё время не раз спасали мой зад от ремня, когда мы с Шелестом тренировались — банально сыпанула песок ей в глаза, после чего чудом избежав близкого знакомства моей печени и острия меча, пустила камень в противоположную от истинного направления сторону.

Вампира тяжело обмануть, но на секунду, она повелась на уловку, за что и поплатилась несколькими каплями крови. Кинжал достиг цели, резанув по коже на шее. Но не стоит недооценивать врага, особенно, если он не человек. Когда меч вспорол мне боковину, я стиснула зубы, стараясь не обращать внимания на боль и держаться на ногах. Тем не менее оказалась в плену. Соперница уже приготовилась рубить мне голову… А я не собиралась отводить глаз, из вредности орошая её свеженький костюмчик и сапоги своей кровью. И тут появился Шелест. Одним немыслимым движением он отбросил вампиршу так же, как она моего волка. Вот только в себя девушка пришла быстро и показалась из-за кустов через секунду. Злая и довольная одновременно.

— Командир Лэйтаре! Какая честь! — прошипела она, не сводя глаз с Шелеста.

Он выругался на незнакомом мне языке, повернул голову, чтобы бросить на меня взгляд, искрящийся яростью и сказать Таю, подоспевшему следом:

— Забирай её отсюда!

Руки друга сомкнулись на моих плечах.

— Простите командир! — раздался мужской голос, от ледяного звона которого, дрожью пробирало до самых костей.

Из-за деревьев вышли мужчины и женщины в серо-голубых костюмах и доспехах. Некоторые спрыгивали с ветвей деревьев, аккуратно, как кошки, приземляясь на ноги. Их кожа была бледной.

— Вы и ваши «друзья», — с иронией проговорил мужчина с пепельными длинными волосами, сплетёнными в косу, — отправитесь с нами. Советую не сопротивляться!

— Они не имеют ко мне никакого отношения! — выпалил напряжённо всматривающийся в каждого вампира Шелест.

— Нам всё равно! — хмыкнул, растянув на физиономии клыкастую улыбку блондин. — Они переступили границу и были пойманы стражем. А вы… Нам посчастливилось наткнуться на предателя, вернувшегося в родные края. — И обратился к девушке, с которой мы дрались. — Нэя, тебя ждёт награда!

Она поклонилась, оправила одежду и расслаблено опустила меч.

* * *

Мы шли по центру вампирского городка. Народ Синего Леса предпочитал строить свои дома на деревьях и внутри скал. И то были не лачужки или хижинки — нет! Огромные дома, соединённые между собой системой подвесных мостов. Всё клыкастое население внимательно следило за каждым нашим шагом. А нас конвоировали стражи. Я и волк, побитые и раненые, еле шевелили конечностями. Тень решил не унижаться перед врагами, и гордо брёл справа от меня, терпя боль. Тай целый и невредимый держался немного позади. Я прикрывая свой раненный (благо советник смастерил мне перевязку) бок, старалась идти поближе к Шелесту. Он сохранял абсолютное бесстрашие, гордо вскинув голову, вышагивал впереди. На самом деле, я знала, что он хочет заслонить нас собой.

— Тебя сегодня будут пытать, а потом казнят на глазах у всех! — радостно сообщила Нэя, бросив надменный взгляд на моего друга.

— Меня всегда удивляли твои проявления родственных чувств, сестра! — с насмешкой отозвался Шелест, и у меня отвисла челюсть, что не помешало высказаться:

— Твоя сестра?

Вампир кивнул, а девушка отвернулась. Братом она не гордилась.

— Её змеи воспитывали?

— К сожалению, нет, — вздохнул друг. — Иначе, дурной характер можно было бы хоть чем-то объяснить.

Нэя внезапно попыталась напасть на Шелеста, но её меч остановил капитан стражей — тот самый пепельный дядька. Как выяснилось, его звали Зор. Он перехватил лезвие оружия голой рукой. Потекла кровь, и девчонка испугалась. Мужчина рыкнул на неё, словно дикий зверь, усмирив пыл зарвавшейся вампирши. Она нехотя убрала меч и быстро зашагала прочь.

— Хоть кто-то нашёл на неё управу! — совершенно спокойно подметил Шелест.

— Ваша сестра слишком молода и импульсивна, командир. — Сдержанно ответил ему в тон Зор.

— Эх, замуж её надо, за какого-нибудь строгого мужика! — мечтательно поддержал разговор друг. — Чтоб в узде держал!

— Боюсь, таких здесь не сыщется! — отпустил колкую шуточку капитан, и оба мужчины позволили себе даже в такой напряжённой атмосфере посмеяться. Но когда показалась огромная серая скала, улыбки с их лиц спали. Я почувствовала, как Шелест напрягся. Он точно знал, что нас ожидает за стенами вампирской крепости. Понимал, что больше мы не вернёмся обратно…

Я сжала его руку. Мне почему-то безумно хотелось коснуться его ладони. Пальцы вампира крепко стиснули мои.

* * *

И начался суд… В большой холодной, а главное — сырой, зале восседали на выточенных из камня креслах (хорошая идея — никто не вздумает красть или передвигать) пять вампиров почтенного возраста. То есть на вид им можно было дать лет 120 на всех. Но Шелест уверял, что самому старшему перевалило уже за третью сотню. Правда, как оказалось, «старикашка» — просто единственный представитель старшего поколения, придерживающийся справедливых принципов прошлого, а также кодекса, оставленного ещё чуть ли не самым первым правителем их общества. Остальные упыри — нового поколения, спорить с которыми бесполезно. Объяснять что-либо — подавно.

Под стенами выстроились приведшие нас стражи.

— Капитан Лэйтаре Эндэ! — второй раз в жизни слышу полное имя своего друга и меня пробирает мурашками. — Вы обвиняетесь в предательстве и убийстве нашего почившего короля Клевера, попрании древних законов, а также вы ответите за сговор с врагом. — Главный судья, молодой парень в серебристом шлеме, кивнул на оборотня и тот зарычал. Шелест, как ни странно, погладил волка-предателя, успокаивая, и прошептал что-то вроде: «Тише. Не делай хуже!». Тень грустно посмотрел на него и снова опустил морду.

— У вас нет права на защиту. — Вступил в разговор другой вампир из пятёрки. — Вы можете только искупить свою вину перед народом, омыв священный камень на главной площади Справедливости, собственной кровью.

— Вас проведут в темницу и подготовят к казни! — смаковал фразу третий вампир, уже мысленно вонзая в тело моего друга мелкие раскалённые пруты.

Стража сделала к нам шаг.

— И всё? — возмутилась я, Тай попытался меня оттянуть в сторону. — Никакого доказательства вины? Расследования у вас не практикуются? Как же можно орошать кровью невинного человека алтарь на площади СПРАВЕДЛИВОСТИ? То есть кровью вампира…

— Смертным не позволено говорить! — внезапно оживились до этого молчавшие близнецы-вампиры. — Вас ждёт смерть за осквернение границ великого государства первенцев.

— Ах, осквернение! — дальше меня не мог удержать ни один чёртов упырь, потому что я возомнила себя славным, но очень не воспитанным животным, верблюдом (мне о нём Кёрт рассказывал), и плюнула в харю этим блюстителям законов. Правда, мой необдуманный поступок едва не закончился летальным исходом. Доведённые до приступа бешенства судьи подали сигнал стражам, чтобы прикончить меня на месте. И только старший вампир остановил неминуемое наказание.

— Они умрут не здесь! — сказал он ровным голосом, вскинув руку. — Завтра! После того, как насладятся пытками и смертью своих друзей. Сначала умрёт капитан, затем оборотень и после — они! Пожалуй, их стоит четвертовать. Или просто разорвать…

Приговор для меня закончился весёлыми звёздочками, кружащимися перед глазами…

Очнулась я в камере на коленях Тая. Он поглаживал меня по голове, и честно признаться, это успокаивало ноющую боль в висках.

— Как ты? — мягко спросил парень.

Я попыталась встать, но это оказалось весьма сложной задачей. Советник подхватил меня, приобняв, и позволив опереться о его плечо. Наконец, я смогла осмотреться. Ничего примечательного в нашей тюрьме не было: каменные стены, ни одного окошка, даже сена на полу нет, зато есть слизкие решётки, покрытые какой-то тягучей и блестящей гадостью. Волка поблизости не наблюдалось.

— Где?..

— Шелеста увели в пыточную, Тень — куда-то в другое место, — пояснил Тай, пытаясь меня крепче обнять. Я отодвинулась, а когда услышала вой, пронёсшийся по коридорам тюрьмы эхом, то забыв о боли и усталости, вцепившись в решётку.

— Ори, прекрати метаться. Иди сюда! — звал спокойный, но грустный голос Тая.

— Не могу! Когда мои друзья где-то там и им причиняют боль… Мы должны что-то сделать! — я искала решение моих бед, но в голову ничего не шло. А волк все выл, раздирая душу на части.

Советник отклеился от стены и подошёл ко мне, обхватив за плечи. Развернул, заставил меня смотреть ему в глаза. И были они такими взволнованными, дрожащими. Я не могла поверить, что он сдался.

— Нет! Только не это! — я не хотела и не собиралась верить в его пораженческое настроение. — Тай мы здесь не останемся, поверь! Просто нужно подумать и…

— Ори, я хотел тебе кое-что сказать. Давно хотел… — заговорил он, нервируя меня ещё больше. Но слава всем богам, в нашей камере появилось третье действующее лицо. Старик-вампир, седой и практически слепой, сгорбленный до самого пола, прокрался непонятно откуда, словно сквозь стены просочился. Я разинула рот и выпучила глаза, когда увидела сие явление.

— Где ж она делась-то? — озадачился старец совершенно не обращая на нас никакого внимания. Он прошёлся взглядом по помещению.

— Простите, дедушка, может, мы чем поможем? — спохватилась я. Ведь попавший сюда неведомо откуда дед, должен был знать как отсюда выбраться.

Полуслепые, но сверкающие, как у хищника во тьме глаза, оглядели меня и моего спутника. Дед дико расхохотался, явив на наше обозрение четыре оставшихся в его рту неровных зуба: два сверху и два снизу (последние торчали точь-в-точь как у мыши).

— Вы? — издевательский смешок в наш адрес, мгновенно прервался. Вампир присмотрелся внимательнее, серьёзнее, принюхался, почесал затылок. — Отчего же? — Вроде бы споря сам с собой, проговорил он. — А может и поможете! Идём!

Он махнул нам костлявой рукой, чиркнул длинным страшным когтем по стене, и открыла лаз. Я чуть не запрыгала от радости, трижды похвалив себя за сообразительность и уважение к старшим. Только хотела нырнуть за стариком, как Тай потянул меня назад.

— Пойдём, не бойся! — уговаривала его я.

По физиономии было видно, что он остался бы в темнице. Но расстаться с жизнью на эшафоте считал более мрачной перспективой, чем гибель в неизвестных подвалах. Так что Тайрелл пошёл следом за мной.

— А что вы ищите то? — мне хватило фантазии, задать этот вопрос. Мы спускались какими-то узкими коридорами, старец нёс впереди крохотного, но очень яркого светлячка. Я таких раньше не видела, а засмотревшись умудрилась споткнуться и взмахнуть руками. Но меня поймал Тай, обхватив за талию. Хорошо, что было темно потому, что от его прикосновений я краснела с тех пор, как он полез целоваться в шатре, считая меня призраком.

— Комнату, чтоб её… — и выдал такие словечки, что земля снова ушла у меня из-под ног, а Тай не выдержал — схватил меня под руку и больше не отпускал.

— Как можно потерять комнату? — злясь на весь мир, прошипел мне в самое ухо парень. — Он явно чокнутый! Зачем мы вообще за ним пошли?

— Понятия не имею, — цепляясь в его руку, я старалась не отставать от вампира. — Не видишь, дедушка уже старенький. Может у него с головой не всё в порядке. Какая разница! Давай подыграем.

— Может я и стар, но слышу великолепно! — рыкнул на нас дед, продолжая углубляться в темноту.

Не знаю, сколько мы шли, но показалось — целую вечность. Спускались ниже и ниже, ступеньки иногда упирались в сплошную стену, но стоило старичку-вампиру сделать круг рукой, и преграда поднималась или двигалась в сторону, открывая новый путь. И снова лестница, скручивалась как змея, а мы спускались от её хвоста к раскрытой пасти. Я крепче сжимала руку Тая, едва различая куда идти. Успокаивало только его ровное дыхание рядом.

Наконец, мы дошли до двери, напоминающей пасть очень страшного льва (или слишком красивого дракона), мы обнаружили пещеру до потолка набитую драгоценностями. Судя по метровой паутине, её толщине, Первенцам Линкарана и в голову не приходило хоть иногда посещать сокровищницу прошлого.

— А как хоть выглядит то, что мы ищем? — заинтересовался Тай.

Дед резко остановился. Задумался. Но объяснить толком не смог. На фоне его ломанных фраз, призванных пояснить помощнику в общих чертах вид той таинственной пропавшей «комнаты», я вдруг услышала своё имя, произнесённое на распев, приятным мужским голосом. И он не принадлежал никому из присутствующих. Я огляделась по сторонам. Однако кроме нас в округе никого не было. Тай заметил моё странное поведение и взглядом потребовал ответа, но я только замотала головой.

— Ориана! — снова позвал меня ветер.

Я затаилась. Осмотрелась. Никто не мог обращаться ко мне в комнате, заставленной барахлом, где всего-то трое человек! И двое из них общаются между собой! Или здесь кого-то придавило большим сундуком с золотом? Тогда возникает и второй вопрос: откуда придавленному известно моё имя?

— Ориана! — донёсся шепот, заставив меня подумать: «Чтоб этого кухаря с его серой гадостью и грибами! Где он их только насобирал? Да чтоб я ещё хоть раз повелась на призыв голода: „Давай же попробуй! Классная штука!“… А призрачный глюк не собирался замолкать. Я поклялась больше не прикасаться ни к каким подозрительным грибам, кашам и вообще сесть на диету из воды и хлеба.

— Ориана! — требовательно обращался ко мне призрак, наводя тихий ужас.

— Ты собираешься ответить? — не выдержали нервы старика, уставившегося на меня бледными радужками глаз.

— Что мне?.. Вы тоже слышите? — какое облегчение, узнать, что ты не единственный полоумный на этом свете. Хотя сомнительная радость. Я заулыбалась как полная дура. А Тай ничего не слышавший, испугался за моё здоровье сильнее, чем я.

— Иди, куда зовут! Такими приглашениями здесь не разбрасываются! — суровый дед подпихнул меня в спину. Тай таращился то на меня, то на вампира, чуя подвох. А голос всё звал, и не заткнулся, пока ноги не донесли мою тушку до стола с коробками и сундучками. Рука сама дотянулась до перламутровой коробочки. От неё будто исходило ласковое тепло, призывая положить ладонь на резную картинку крышки. Впрочем, именно это я и сделала, а потом отпрянула в сторону, испугавшись резкого движения под моими пальцами. Коробочка со скрипом распахнулась.

За спиной послышались шаги. Любопытные мужчины, переместились ближе, чтобы рассмотреть найденный мною клад. Судя по скрипу отпавшей челюсти вампира-старца, моя находка очень стоящая.

Из коробки прямо в потолок ударил яркий столп света.

— Чего это? — чуть ли не заикаясь, промямлила я, пятясь назад и отчаянно пытаясь отыскать спасительную руку Тая.

Старик-вампир совладал с собой, поднял пропыленную челюсть, и как-то подозрительно сузив слепые глаза, голосом искусителя выдал:

— А ты протяни руку…

Мне почему-то расхотелось следовать его совету. Но голос из коробочки доверительно окликнул:

— Ори! Подойди! Я не причиню вреда!

— Ага! — ответила я своей галлюцинации. — Протяну руку, а коробочка и захлопнется… Пальчики там в коробочке и останутся!

Чокнутый дед бесцеремонно толкнул меня. Да с такой силой, что я просто рухнула на стол, едва не приложившись физиономией об шкатулку. Покоящийся на бархате кристалл с почти не заметными рунами, вычерченными на гранях, полыхнул приятным бирюзовым светом, даже лазурным. Спрятанное ото всех чувство, засевшее в груди, после исчезновения пирата, дрогнуло, заставляя потянуться к прохладному камню. Он с благодарностью скользнул в мою ладонь.

В нём хранилось что-то, и это нечто ожило. Я чувствовала трепет тепла внутри камня. Он пульсировал, словно сердце, всё сильнее и сильнее, увереннее. Его свет стал ярче, ослепляя меня…

Не знаю, что именно произошло. Но пришла в себя я, лёжа на полу, в руках Тая. В ушах немилосердно звенело. Мир сходил с ума в пляске и только прохладные ладони советника удерживали меня в реальности. Перед глазами мелькали картинки жуткого и очень продолжительного сна. Все события в нём происходили со мной и не со мной одновременно.

Я видела, как появлялись и рассыпались в прах города, как гибли разные народы, как улыбались красивые женщины, и постепенно превращались в старух; как писались законы, проводились казни, отдавали свои жизни герои за убеждения, любимых, государя… Я была этим правителем. После всего, после стольких лет, столетий, наше общее сердце болело. Так, что хотелось вырвать его из груди… И я… То есть он… В общем, кристалл вовсе не был камнем.

— Святая божиня! — сорвалось у меня с губ, когда я отбросила драгоценность, видя в нём свежее вырванное из человека, окровавленное сердце.

— Забавно! — сказал слепой, поднимая кристалл с благоговейным трепетом. — Очень забавно! Наос Херуийэне, сделал выбор. Впервые. За сто с лишним лет!

— Чего? — в один голос протянули мы с Таем, пытаясь вникнуть в сказанное „ругательство“. А камень внезапно выскользнул из сухих рук старика и шмыгнул в мою ладонь, демонстрируя свою привязанность к выбранному хозяину.

— Какой на херу…? — я даже словом этим жутким поперхнулась, боясь произнести.

Старика перекосило. Он нервно передёрнул плечом.

— Не богохульствуй девочка! — прорычал дед. — Бери, что дают, пока дают! — после чего ехидно добавил. — Пока есть, чем брать!

Я спрятала руки за спину, а то старик рассмеялся. Белёсые глаза наводили ужас.

Вампир резко развернулся и затопал в самую темень заваленной комнатушки, на ходу бормотал историю о том загадочном „на херу…“.

— Наос Херуийэне был первым и самым великим правителем только зародившегося государства Первенцев Линкарана — нашего отца и великого бога войны и возмездия. При Херуийэне мы жили в мире с оборотнями, драконами и другими древними. Он подарил нам долгие века счастья…

Мы следовали за дедом практически на ощупь. Я цеплялась за Тая, боясь отпустить его руку, и только через несколько минут поняла, что адаптировалась к темноте. Глаза привыкли и различали стены, дверные проёмы.

— И что с ним случилось? — заинтересовался Тай, прекрасно понимая, что просто так о короле вампиров не стали бы рассказывать.

— Он умер. По собственному желанию, — внезапно сорвалось с моих губ.

Советник и старик, оба, притормозили, уставившись на меня с неподдельным изумлением. Я только развела руками.

— Тогда поведай ему, — ухмыльнулся дед, осматривая моё лицо с удовлетворением учителя, нахваливающего своего подмастерья. Тай вперил в меня вопросительный взгляд.

— Вампиры не умирают от старости, — пояснила я. — Не здесь, по крайней мере. Они живут настолько долго, что в итоге превращаются в камни, растворяясь в природе, как в своё время засыпали драконы. А Руи, — вдруг выдал непослушный язык, зацепившись за осколок чужого воспоминания, — то есть Херуийэне, он устал. Ему надоело терять сородичей, друзей и наблюдать за тем, как неумолимо меняется мир. К тому же, он был очень одинок.

Старик слушал и мрачнел. Наверное, не знал о мучившей легендарного повелителя пустоте. А она была такой явной, что если бы вырвалась наружу — превратила бы весь этот огромный лес в бесплодную пустыню. Руи очень хотел почувствовать любовь, однако достойных женщин ему не попадалось. Впрочем, у него был единственный друг, которым повелитель дорожил, называя его братом. В один прекрасный (по меркам того, кому опостылела жизнь) день…

— Он решился на отчаянный поступок. Отдал своё сердце народу, вложив в него всю мудрость, которой обладал, чтобы другие предводители могли править достойно. — Поморщилась я, и то же самое за мной повторил старик. Тай потребовал продолжения.

— И?

— Ну, сердце он, в прямом смысле, вырвал из груди. Оно превратилось в кристалл. Вот в этот! — и покрутила для наглядной демонстрации камешком перед его глазами. — Теперь понятно?

По лицу советника стало ясно, что он бы на моём месте выкинул жуткую штуковину куда-нибудь подальше.

— Хотела. Но он против! — ответила на его мысли я.

— На шею одень его! — донёсся требовательный приказ старика, и руки сами сделали своё дело, водрузив „кулон“ на положенное ему место. Камешек снова засиял мягким светом луны, стал тёплым и очень уж смышлёным. Потому что ему вдруг захотелось поиграть с моими чувствами, поселив желание наложить мою руку, как минимум, ещё на парочку вещичек из забытой сокровищницы вампиров. Клянусь, мной руководил кристалл, когда я припрятала за пазуху странненькую палицу из металла и очень подозрительный перстень. Честное слово: ну, нет у меня привычки красть чужие вещи! А тут… В общем, не хорошо получилось, да и компаньоны мои ничего не заподозрили, и не увидели. Точнее для Тая, внезапно проснувшиеся во мне наклонности, остались незамеченными, но дед — он точно слышал и чуял, и словом даже не обмолвился.

Тем временем, мы продолжали спускаться, подниматься, и снова опускаться, блуждая коридорами жуткой скалы. Мне казалось, что за очередным поворотом нас поджидает центр земли, либо ад, где парятся в котлах грешники. Старец всё бурчал что-то себе под нос, ведя задушевную беседу со своим шальным разумом, а не с нами. Тай крепко сжимал мою руку, проклиная этот чёртов поход за невестой из другого государства. Зачарованной комнаты, которую искал наш проводник никто так и не нашёл. А новая лестница вывела нас к… площади. Той самой. На которой, пока мы шастали по подземельям, собирались казнить моего лучшего друга.

— Предатель! — затянул свою речь один из пятёрки чокнутых упырей-судей. — Очисть своё имя перед богами и своими собратьями!

Шелест стоял в одной набедренной повязке, оставшейся от широких штанов. Он оглядел огромный круглый камень внизу. Сейчас ему предлагали взять нож, перерезать себе вены и птичкой прыгнуть вниз, разбившись о священную глыбу. Если быть точной, то приземлившись он бы напоролся на здоровенные шипы, торчащие из алтаря. Так, как вампиры весьма живучие, то соплеменники попросту согнули бы концы кольев, чтобы предатель не смог подняться. Он остался бы лежать неподвижно, пока вся кровь не вышла из него, превращая когда-то отважного воина в живой труп. Постепенно им овладело бы сумасшествие, а в итоге, он просто высох и скончался, рассыпавшись в пыль. Жуткая и отвратительная смерть. Откуда знаю? Ну, когда у тебя на шее болтается сердце вампира, повидавшего виды, и давно ни с кем не общавшегося (а я скажу, что в изгнание он отправился из принципа — не захотел „дружить“ с новым поколением), в голове появляются самые неожиданные картинки. Причем навеяны они совершенно точно не жарой, даже не дурманящим отвратительным запахом затхлого подземелья. С одной стороны, такое вмешательство в мой разум напрягало и бесило, но с другой — этот Наос Херу… точнее Руи, устроил мне просветительную и полезную лекцию по выживанию в вампирском обществе. Я знала, что у Шелеста есть шанс. Только друг, наверное, был не в курсе. А его сестра стояла в сторонке, рядом со своим капитаном и облизывала губы в предвкушении „забавного“ представления. Я видела всё это через щелочку в алтаре. Старик продолжал копошиться где-то поблизости, а мы с Таем прильнули к камню, подсматривая за происходившим наверху.

— Подождите! — вышел вперёд один из молодых судей, и внёс очень жестокое предложение: привести компаньонов предателя (то есть нас), вручить меч Шелу, чтобы он лично расправился с напарниками. Ну, а если откажется, то друзей убьют у него на глазах. „Минус“ этого плана заключался в отсутствии кое-кого среди тюремных стен. Поэтому жертвой Шелесту избрали оборотня, коего тут же и предоставили на всеобщее обозрение. Его морда была в засохшей крови — к представителям другой расы вампиры относились без церемоний.

Пока судьи обсуждали, как ловить беглецов, мои друзья смотрели друг другу в глаза, пытаясь прочесть мысли. Догадываюсь, что Тень сейчас ждал от Шелеста измены. Он уже приготовился биться на смерть. Скользнул взглядом по крепко сжатому мечу в руке вампира. Считая того способным на любую подлость. Но через мгновенье волк очень удивился, когда упырь отбросил оружие, разыгрывая из себя честного мученика. И мне, и Тени стало несколько легче на душе, но… Ситуацию в лучшую сторону это не изменило.

— Эй! — окликнула старика я. — Вы тоже считаете, что Лэйтаре Эндэ убил и предал короля Клевера?

— Нет, — пожал плечами тот. — Я знаю, что он этого не делал. Моего сына убили молодые, те, кто сейчас сидят в совете!

Он это так спокойно сказал, что я от негодования чуть не запустила в убогого… А собственно, не чем было треснуть дрянного старикашку — сплошные стены вокруг. Хоть сапоги снимай да швыряйся, но босиком потом по холодному полу ходить не приятно.

— Вашего сына? И вы никак не… — на скрежет моих зубов даже Тай обратил внимание.

— Ничего не сделал? — мечтательно и гаденько усмехнулся вампир. — А что я могу? Я дряхлый старик…

— И сейчас, сейчас вы ничего не сделаете? — моему возмущению не было предела, и Тай ухватил меня за локоть (на всякий случай — авось на старика с кулаками брошусь).

— Я — нет! — замотал головой дед, а потом белёсые глазищи хищно сощурились. — А ты?

— Я? — у меня даже зубы скрипнули. — А вот собираюсь! И сделаю!

Резко развернувшись к камню, я попыталась его толкнуть. Но разве уж может смертная девчонка заставить двигаться огромный валун? Старик посмотрел на мои муки и нажал на тайный рычажок — „дверца“ и открылась.

Ко всеобщему ужасу мы с Таем появились в центре арены, нагло погнушавшись над святым алтарем. Следом за нами на свет выглянул подслеповатый старик. Господа судьи так неосторожно подбежали к краю скалы и перегнулись, чтобы убедиться в полном отсутствии стыда у ненормальных беглецов, что так и захотелось крикнуть Шелесту: „Толкай их! Толкай!“

— Это они! — донеслось сверху, и я вежливо помахала ручкой, в то время как на меня совсем некрасиво, не по этикету, тыкали пальцем!

— Старик, ты с ними? — удивился самый старший из совета и насупил бровки-домики, не одобряя факт перебежки во вражий лагерь такого преклонного дедугана.

— Он тоже предатель! Его нужно казнить! — вынесли вердикт более молодые его коллеги, а наш компаньон по несчастью флегматично пожал плечами.

— Предатель говорите? — трагично выдохнул он, покачал головой и сунул руку за пазуху. Через секунду из внутреннего кармана был извлечён маленький серый мешочек. Дед демонстративно им тряхнул пару раз, и лица судей вытянулись. Потом побледнели. Затем посинели… А уже секундой спустя, все хором подтвердили, что такой мудрый учёный и, главное, верный муж рода упырского ни за какие коврижки не продал бы родину и не переметнулся на сторону предателей.

— А что там? — шепотом поинтересовался содержимым загадочного мешочка Тай.

— Да так, — продолжал разыгрывать из себя скучающего наивного деда упырь. — Один опыт…

— И очень удачный! — уважительно отметила я, прикинув себе размах этого эксперимента, после которого старик в страхе держит все население Голубых Лесов!

Он растянул на морщинистой физиономии довольную клыкастую ухмылочку.

— Для меня удачный! Для них… не очень. — Похвастался дед.

— Их надо казнить! — не унимались наверху.

— Ну так, спускайтесь сюда! — брякнула я не подумав.

Пока они лезли вниз, я нашла способ подняться, не особо себя утруждая. В алтаре оказывается было сокрыто столько секретных штучек! Например, если подвинуть один, казалось бы, совершенно не выпуклый символ в самом центре, то вся здоровенная каменная конструкция придёт в движение. И лучше у меня не интересоваться, откуда я знаю такие детали! Потому что после знакомства с кристаллом, я отвечать за себя перестала.

Глыба под нашими ногами с грохотом поднималась вверх. Дикий шум перекрывал лишь нарастающий гул голосов. Собравшиеся на площади граждане упыри выдвигали самые необычные предположения о моей наглой персоне, повелевающий камнями. Дед за моей спиной улыбался яснее солнышка — его так захватило развитие событий с нашим участием, что он совершенно позабыл о своей потере. Какая там комната, если сегодня будет переворот?!

Мы тем временем предстали пред грозны очи клыкастых главарей. Вампиры из совета, как и прочие, чуть не проглотили языки и не потеряли челюсти. Они смотрели на нас огромными круглыми глазами. Алтарь остановился, а тишина, зависшая над площадью, куполом покрывала территорию округи.

— Кхе, кхе, — напомнила я вампирам.

Шелест уставился на меня, как на больную. Судя по выражению его физиономии, если бы не ситуация и посторонние нелюди — отлупил бы.

— Стража! — мигом пришел в себя старший, и четверо бравых товарищей бесшумно двинулись к беглым заключённым. Но боязливо встали по сторонам, не предпринимая никаких действий.

— Прошу прощения, а нас нельзя казнить! — гордо заявила я судьям, потому как у меня созрел реальный план.

— Почему? — откровенно удивились те. Половина из них яростно скалилась, а другая — внимала мне с открытыми ртами.

— Потому что Богиня так завещала! — съехидничала приговорённая, и не забыла добавить. — Давайте договоримся по-хорошему!

— Что? — разъярился до предела один из совета, самый молодой и вредный. — Ты, смертная, не имеешь право нам ни указывать, ни предлагать что-либо!

— Вы бы, послушали сначала! А то орёте, как потерпевший. Не боитесь, что я расскажу о вас кое-что интересное? А?

Моё ехидство окончательно добило вампира. Он хотел было броситься и разорвать меня на части, без помощи охранников, но тут я, как бы невзначай, покрутила на пальце, извлечённым из-за пазухи камешком. Не узнать реликвию собственного племени дядьки-упыри, конечно же, не могли. Они прекрасно понимали, что находится в моих руках.

— Насколько мне известно в вашем святом уставе есть такой интересный пункт касающийся справедливости… — начала я. — Мол, обвинённый может отстоять своё право на честное имя, выборов свободу в поединке со своим обвинителем. Так может дадим капитану Эндэ шанс?

— Это устаревший кодекс! — ляпнул молодой и горячий, а старший из этой компании задумчиво опустил голову, и через секунду выдал решение:

— Законы во все времена оставались законами. Их никто не отменял!

Потом посмотрел на меня и поинтересовался:

— Откуда у вас этот кристалл?

И главное, мы вот так быстро перешли на „Вы“! А где же „ничтожная смертная“?

— Он сам её выбрал! — вышел вперёд старец.

Вампиры изумились и скрипнули зубами. Я испугалась, а Шелест с Тенью передвинулись поближе к нам — на всякий случай.

— Вы позволите мне на него взглянуть? — протянул руку мудрый вампир. Я оглянулась на старика, тот одобрительно кивнул, после чего мой кулончик перекочевал к упырю. Тот вертел его в руках, придирчиво разглядывал, а его коллеги сыпали фразами типа: „Это подделка! Этого не может быть!“. Их сомнения утомили не почившую душу Руи, и камень выскользнул из загребущих лап жадных до власти кровососов, прыгнув в мою ладонь. Вампиры с ужасом взирали на меня. Даже Шелест с каким-то неописуемым отчуждением глядел, будто впервые видел. Мне стало обидно.

— Настоящий! — сцедил сквозь клыки главный. — Пусть капитан Эндэ выберет себе противника.

Далее всё шло, как запланировано. По крайней мере, я так думала. Шел отобрал у одного из охранников меч и швырнул его под ноги самому голосистому из совета. Тот мигом вспомнил все писанные и неписанные законы, и передал право драться более сильному воину. Тому блондину, начальнику стражников, который нас приволок сюда. Но сей господин растянул на каменной, непроницаемой физиономии гаденькую ухмылку и ответил, что у него настроение не то, да и отказывающийся защитить свою честь не должен стоять у власти, если у него кишка тонка меч поднять! Пришлось этому трусу выходить в центр образовавшегося круга и готовиться к битве один на один.

— Дети Линкарана, внимайте голосу стали! Засвидетельствуйте поединок судьбы! Пусть сам великий бог, наш отец, спустится, чтобы решить, кто честен, а кто клевещет из этих двух воинов. — Громко заговорил главный, выйдя на парапет. Сняв с пояса красивый скрученный рог, несколько раз в него подул. После условного сигнала дуэлянты закружились на небольшом пяточке, норовя проткнуть друг друга мечами. Тут-то я и поняла, что молодой член совета не так прост. Ему удалось дважды ранить моего товарища. А кровососы из компашки стояли в сторонке и о чём-то шептались, изредка бросая на меня многозначительные жадные взгляды. Единственное спасение от тревог, я отыскала в Тае. Как только его пальцы крепко сжали мою руку, мне стало легче.

Воины в круге сражались насмерть. Они уже пустили первую кровь, орошая землю. Молодой предводитель так и норовил заколоть Шелеста с прыжка, угодив лезвием прямиком в шею. Но мой друг — хитрый, проворный боец, переживший не одну переделку. Он уворачивался и атаковал противника по ногам, рукам, животу и рёбрам — постепенно выводя его из строя. А потом, уловил подходящий момент, и когда упырь из совета в очередной раз подпрыгнул, пнул его ногой в живот. Парень рухнул на землю. Шелест в мгновение ока оказался рядом, наступая на горло противника.

— А теперь говори правду: кто спланировал переворот и убийство Клевера? — озверев от усталости шипел друг, грозясь проколоть мечом глаз поверженному. Вампирюга плюнул ему в лицо кровью. Шелест заскрипел зубами.

— Убейте его, капитан! — спокойно и жёстко прозвучал голос одного из бывших молодых коллег по совету. — И закончим!

— Нет! — зарычал мой друг. — Сегодня мы покончим с десятилетними обвинениями. Говори!

И сильнее придавил ногой горло противника.

— Крор подал идею… — захлёбывался кровью упырь. — Я лишь подготовил почву…

— Кто из вас, двух негодяев, убил Клевера? — допытывался Шелест, а несколько человек из стражи прикусили губы. Тот самый Крор — напарник по совету и преступлению, а также брат близнец, побледнел. Мышцы на его лице дергались, глаза горели безжалостным холодным огнём. Не дожидаясь чистосердечного признания подельника, он вдруг обратил взор ко мне, и считая, что виной бед — моё появление, вознамерился пригвоздить меня железной палкой, подобной той, которую я украла. Но Шелест всегда отличался молниеносной реакцией — метнул оружие, сбив летящий в меня предмет с траектории, и тот со звоном рухнул к ногам командира Зора. Я перевела сбившееся дыхание. Тай спрятал меня себе за спину, боясь, как бы ещё кто не проявил излишнего интереса к проблемной амазонке. Тень ни на секунду не отходил, рыча на кровососов.

Отвлекаясь на меня мой вампир чуть не поплатился жизнью. Нерадивый боец, до этого валявшийся под ногами друга, вскочил, схватил меч и со спины набросился на Шелеста. Однако, лезвие не коснулось и кожи наставника — а вот противник шмякнулся плошмя на землю с торчащим между бровей кинжалом. Шелест устремил взор к своему спасителю. Зор, довольный меткостью, развёл руками, мол, „не люблю подлости“! Нэя сцепила зубы — ох, как она сейчас ненавидела командира.

Крора обступили верные стражники честолюбивого Зора. Главный из совета снова встал на край парапета, обращаясь к жителям Голубых Лесов.

— Бог Линкаран решил, что капитан Эндэ ни в чём не повинен! Мы покоряемся воле всевышнего и снимаем обвинения в предательстве! — он повернулся к Шелесту, и воздев над ним свой короткий меч, провозгласил. — Твоё имя отныне очищенно от пятен, а твои обидчики поплатятся за нанесённые тебе обиды!

Истинных предателей приказали увести прочь. Шелесту даже одежду вернули. Нас провели обратно в каменные залы, бросили одних в просторной и слишком пустой комнате, из которой открывался вид на весь вампирский город. Красиво, хоть и необычно! Дома на деревьях и в скалах. Бегающие огоньки факелов…

Трясь!

От затрещины, отпущенной Шелестом, в картине перед глазами запрыгали звёздочки.

— Сдурел? — поинтересовалась я и получила следующий подзатыльник в доказательство невменяемости товарища. Чтобы избежать остальных ударов, я спряталась за Таем.

— Ты, дрянная девчонка! — психовал вампир, которому вернули одежду и воспитательный ремень (тут же пущенный в ход). — Что ты наворотила? А?

Старик, пребывавший всё это время в нашей компании, заулыбался.

— Прекрати меня бить! — завопила я. Ремень рассёк воздух, но не нащупав моей задницы, врезался в руку Тая.

— Шелест, и правда, перестань! — возмутился тот, потирая оставленный ремнём след. — Она, между прочим, помогла тебе!

— Да? — оскалился друг, остановился, задумался и произнёс уже с иной интонацией. — Да! Но всё могло обернуться по-другому! Кстати, а где эта волосатая, слюнявая причина всех моих проблем?

„Причина“ заскулила и тоже спряталась за широкой спиной Тайрелла. А наша ширма с интересом покосилась на трусов позади себя. Ну, ему ещё толком не приходилось видеть Шелеста в ярости. Вампир же, оглядев нашу композицию, выдохнул, опустил плечи и приземлился на каменный подоконник.

— Где ты взяла кристалл? — шёпотом спросил друг.

— Она нашла его в заброшенной сокровищнице. Куда я снёс всё ценное, после переворота. — Вмешался в разговор старик, довольно поглаживая седую бороду.

— Вот уж не знал, что ты, книжный червь, на старости лет станешь тащить всё, что плохо лежит… — хмыкнул наставник.

— Хам! — отозвался мечтательно ухмыляющийся дед. — Всегда им был, таким и остался!

— Прости, Сейол! — покаялся Шелест. — Прости за всё! — И он пустился в детали. — За то, что не уберёг Клевера, за… Я был пьян. Ты же знаешь, тогда была годовщина их смерти…

Признавался он, и я, догадывалась, о чьей именно гибели говорил мой друг — жены и сына. Спасибо Руи — показал всё в таких деталях, что мне чуть дурно не сделалось.

— Он пытался меня вразумить. Мы всерьёз поссорились. Клевер съездил мне по морде, вырубил и запер в одной из соседних комнат. Не знаю, сколько я провалялся. Но когда выполз в его спальню, он уже лежал пригвождённый к полу тремя колами… — Невидящий взор вампира остановился. — А у кровати валялась отрубленная голова.

Это Руи тоже прекрасно помнил и не забыл мне расписать душераздирающую картину, которую Шелест застал с похмелья в опочивальне короля.

— Какой я после этого друг и телохранитель? А? — сокрушался Шелест, собираясь выдирать волосы из своей шикарной шевелюры. — Он ведь тоже так говорил: „Кто кого охранять должен?! Вставай и приведи себя в порядок! Их нет, а нам с тобой нужно бороться за тех, у кого ещё есть любимые, семьи…“ Представляешь? Он, король, уговаривал меня — своего слугу!

— Ты был его другом, — сказал на это старик. — Ты не виноват! Я тоже, когда потерял Луану начал с ума сходить.

— А мне казалось, что ты всегда был чокнутым! — ляпнул Шелест, за что получил затрещину, которая вернула его в состояние кающегося грешника. — Знаешь, я сидел над ним и думал только о том, что здесь больше нет никого и ничего для меня. Все, кто был дорог, погибли из-за меня. И смысл жизни потерян. Затем ворвались охранники, увидели меня, бросились в атаку. Помню, как бежал, прыгал. Ловил спиной стрелы. Добежал до Границы. Надеялся, что меня расплющит при столкновении и этот кошмар прекратится. Но… — Вампира вдруг осенила какая-то совершенно дикая идея и он уставился на деда. — Этого не произошло! Точнее, мне было больно, когда я продирался сквозь заслон, но меня не убило. А ведь должно было!

— Ну, — Сейол собирался почесать бороду, однако его пальцы запутались в ней, как в рыбацкой сети улов. Стараясь их выдернуть, он принялся размышлять над словами моего друга. — Заклинание старое, древнее. Если его не обновлять, то в нём возникают дыры. И тебе просто повезло в одну такую пролезть.

Лицо Шелеста вытянулось.

— Послушай, — впился взглядом в старика друг. — А не мог кто-то ещё найти такую дыру в этом долбанном заборе?

— Нет! — со всей уверенностью заявил Сейол. — Никто в здравом уме не полезет к Границе!

Мы с Таем навострили уши. Советник быстро сообразил, о чём толковали вампиры. Если всё услышанное сложить, то получится следующее: вокруг леса, принадлежащего кровососам, стоит некий невидимый забор, установленный каким-то хитрым и могучим магом, а то и ещё кем-нибудь. Может быть, это даже дело рук уже знакомого мне короля Руи.

„Ну, молодец, детка! Варит у тебя котелок! — раздался в моей голове нахальный голосок. — Может ещё сообразишь, зачем я всё это сделал?“

— Ты чего? — обернулся ко мне Тай, которого я внезапно ухватила за запястье.

— Ничего! — попыталась отмахнуться я, и подумала, что если призрак вампира и дальше будет со мной разговаривать таким образом, то свихнусь к чёртовой матери.

Но всё же: зачем ему понадобилось устанавливать такой барьер между двумя мирами? Да ещё и односторонний. Ведь прошли мы сюда легко и беспрепятственно, а вот с выходом скорее всего возникнут проблемы. По словам Шелеста любой, осмелившийся покинуть вампирские угодья, обречён на смерть. Его просто „расплющит“, как выразился друг. Вот интересно, он действует так на всех или только на представителей расы первенцев?

„На всех!“ — тут же дал ответ создатель границы.

Очень мило! Получается „Заходи не бойся, выходи — не плач!“. Пробраться в логово кровопийц может каждый. Хоть огромное войско. Вот только попадёт в ловушку. Обратного пути нет, а здешние бойцы просто прижмут и всё — не было никакой армии, сгинула! Хитро! Можно не бояться покушений на земли. Но тогда и свои владения расширить вампиры не могут, как и выслать разведку в другие государства. Вот и зачем, спрашивается, такие сложности, а?

„Дети! — выдохнул Руи. — Как бы ты ни старался воспитать их порядочными, они всё равно неуправляемы. Представь, что творилось бы в мире, если бы вся эта банда головорезов шастала с мечами и клыками наголо по окрестностям! Они же в первую очередь воины! Их мясом не корми — дай в кого-нибудь железякой ткнуть. А объяснять, что подобные дырки в людских телах обратно не заделаешь, мне надоело! Пусть лучше сидят в своём уголке, устраивают междусобойчики и никого не трогают.“

Понятно. А как ты такую штуку установил? У вас, что по сей день маги водятся?

„Не было никаких магов, — фыркнул призрак в моей голове. — Зато был очень добрый дракон. Точнее она. Вот и попросил её помочь. Она мои рассуждения оценила и согласилась посодействовать.“

Пока я вела диалог с духом Руи, вампиры уже начали спорить.

— Я бы на твоём месте не был бы так категоричен. — Скрестил руки на груди Шелест и уселся удобнее. — Мы несколько дней назад заглянули в одну деревеньку. Так вот там никого живого нет! А запах стоит…

— Чего ты хотел — трупы! — пожал плечами Сейол.

— Ты не понимаешь! Там пахло нами! Вампирами! Теми, кто не может насытиться!

— Быть такого не может! Потому что этого не может быть вообще! — замотал головой старик. А Шелест хотел зарычать, но вовремя вспомнил о главной отличительной черте Сейола — упёртости. В общем, решил не спорить с ненормальным, и перешёл к делам насущным.

— Что будем делать с нашей принцессой? — насмешливо и устало задал риторический вопрос Шелест, кивнув на меня.

— Уму-разуму учить! — поддержал его старик, и они синхронно вперили в меня многообещающие взгляды.

„Попала ты детка! — прошелестел в мыслях голос Руи. — Никогда не любил воспитателей. А тебе аж двое достались. Беги, пока можешь!“ Я бы с удовольствием воспользовалась советом. Но вот куда бежать? За дверью — охрана. С окна выпрыгивать — я вам не птичка. А даже если и получится добежать до границы, то там меня ждёт магическая стена, в которую разве что только лбом пару раз стукнуться можно!

„Нельзя! Один раз стукнешься, и поминай как звали… эту кровавую кучку“ — поправил меня Руи.

— Она правда, что ли, стала избранницей Наоса Херуийенэ? — засомневался Шелест, поглядывая на кристалл, висевший на моей шее.

Дальнейший свой диалог вампиры продолжали так, словно я — предмет мебели, а Тая с Тенью вообще в счет не брали.

— Да. Он сам позвал её. За столько лет. Вдруг ни с того, ни с сего заговорил! Я его хранитель уже сколько?! — дед углубился в подсчёты своей службы кристаллу, потом махнул на это рукой. — Он со мной-то всего дважды перекинулся парой слов, и то: „Струси с меня пыль!“ или „Дерьмовые у вас правители!“. А тут… Настойчиво так зовёт! Всю подноготную о себе растрепал. На судьбу пожаловался. Представляешь? Да он никому никогда таких картинок не показывал, как этой соплячке! И чем она ему так понравилась? Кстати, а как такой ненавистник людей, как ты, — он повернулся к Шелесту, побледневшему и потупившему взгляд, — считавший их едой, равной оленям в лесу, вдруг ни с того ни с сего, затесался в их компанию и даже опекаешь?

— Как только выбрался отсюда пробежал прилично, что и сам потерял ориентиры. Мы ведь никогда не выходили за пределы. Нарвался пару раз на добрых людей, всадивших мне в спину еще насколько стрел, помимо тех, которые во мне итак торчали. Убил их… Но сил не прибавилось. Потом съел какое-то животное и отрубился. Ждал, когда сдохну. Знаешь, там, на другой стороне, мы не бессмертны. Иногда казалось, что схожу с ума. В один такой момент помутнения, понял, что сжимаю в руках, как ты выразился живую еду… пока живую. В голове что-то щёлкнуло. Её кровь всё изменила. Я понял, что смогу жить дальше. Если и она тоже выживет. Как видишь, она — простой смертный ребёнок. Но который держит меня на этом свете. И я никому не позволю, — грозно зашипел вампир, — отобрать её у меня или причинить ей вред!

Я подошла к Шелесту и села рядом. А он обнял меня крепко-крепко, втянул носом запах и шумно выдохнул. Но уже через секунду мой многострадальный затылок получил тяжёлой ладонью с размаху.

— Я тебе не говорил, что чужие вещи руками трогать нельзя? — насупился Шелест.

— А я бы его и не трогала. — Вскочила я. — Если бы меня к нему не толкнули!

— Вы объясните мне, что происходит? — всерьёз разозлился Тай, которому надоело быть третьим-лишним. Волк поддержал его воем.

— А происходит, мой дорогой друг, — соизволил вспомнить о нём вампир, — эпохальное событие. Наш драгоценный предок выбрал себе нового друга, причём смертного человека! Что идёт в разрез с нашими традициями. Теперь будем надеяться, что господа из совета не пришибут под шумок это исключение из правил.

И так неоднозначно покосился на меня.

— Понимаешь, — продолжил он растолковывать Таю. — С давних времён от одного правителя другому передавался некий кристалл мудрости, в котором живы разум и сердце великого и самого первого повелителя вампиров — Наос Херуийенэ. Камешек в нужный момент подсказывал коронованным особам, как поступить, что делать, если уж они сами не могли ничего придумать. Сейол всегда был при нём, как хранитель. И когда кристалл обиделся на всё живое, верный хранитель унёс его в неизвестном, а теперь уже известном, направлении и спрятал. Теперь же он оказался в шаловливых ручках одной маленькой амазонки.

— Дурак! — обижено буркнула я, потирая ударенное место. Тай провёл рукой по моему затылку. Я решила, что буду стоять рядом с ним, а к вампирам и шагу не сделаю.

— Поговори мне! — рявкнул Шелест. — Я тебя научу, как старших уважать!

— Ага! — ехидно вставил старик. — Сам-то научился, хам?

Наставник виновато шмыгнул носом, стыдливо зашаркав ногой по полу.

Усовестил его бывший педагог.

— Сколько я тебя не лупил, так и не запомнил ни одно правила этикета! Варвар! — Утвердился во мнении Сейол.

— Вы лупили Шелеста? — искренне восхитилась я. — А за что?

— От занятий отлынивал и по бабам шлялся! — тут же выдал дед. — И вообще, он неотёсанный чурбан, который только и может, что мечом махать!

Тут расхохотался Тай, припомнив слова вампира о моём воспитании, дескать „я не хотел, чтобы моя девочка выросла деревенщиной, способной только мечом размахивать!“

— Прошу прощения, продолжайте! — прикрыл рот ладонью советник, но смех так и рвался наружу. — И что теперь?

— А теперь, — злобно сощурился Шелест. — Кое-кому придётся понести ответственность за свои безнравственные воровские наклонности!

Я пошаркала ножкой точно также, как это делал друг. Сейол с Таем ржали в голос, а следом за ними и вампир не смог сдержать насмешки.

— Хорошо, что ещё только кристалл нашла! — выдохнул с облегчением вампир. — Если бы были найдены и остальные атрибуты…

— Эти? — извлекла из-за пазухи металлическую палку и перстень я, а наставник приготовился падать на пол и биться головой о холодные камни. Сейол хихикнул. Тай схватился за волосы.

— Спрячь и никому не показывай! — взмолился вампир, подскочил ко мне, но не успел ничего сделать. Двери внезапно распахнулись и нас с поличным застукали оставшиеся господа-председатели упырского совета. У них почему-то тоже физиономии вытянулись при виде краденного мною. Но они умудрились вернуть себе самообладание. Их старший встал перед нами с Шелестом, поклонился и вежливо так заговорил:

— Леди, позвольте представиться…

— Началось! — буркнул мой друг и сделал шаг в сторону.

— Меня зовут Малиар. Я глава Совета. — Он стрельнул злющими глазами в несдержанного на язык капитана Эндэ, а тот принялся подвывать погромче.

— И когда вы собираетесь нас убить? — прямо поинтересовалась я, а седовласый вампир, шокированный моими словами чуть ли креститься не начал.

— Прошу прощения за раннее недоразумение. Но в виду сложившихся обстоятельств, никто вас более не тронет! — заверил глава.

— Да? Но вы же только что назвали нам своё имя! А насколько я помню, вампиры его открывают тому, кого в дальнейшем планируют убить, чтобы… Хотя, с другой стороны, это значит, что вы нас признали, как равных…

— Вас никто не тронет! — убедительно так заявил дяденька и снова поклонился. — Клянусь! Присядьте, у меня к вам есть разговор.

Он кивнул в сторону каменного кресла. Из вежливости, я присела, но пожалела об этом уже минутой спустя: моя проблемная часть тела просто примёрзла к неудобному стулу. Шелест протянул мне свою куртку, чтобы я смогла подложить её. Зор, Малиар и другие внимательно за всем следили.

— Итак, леди, могу ли я узнать ваше имя?

— Э нет! Так я вам и призналась! — скорчила рожицу я. — Выкладывайте, чего хотите!

— Дело обстоит таким образом, что вы, сударыня, вовлечены в весьма тонкую политическую игру, в которой вам отведена серьёзнейшая роль! — говорил вампир, а я поглядывала на нервно шастающего туда-сюда Шелеста. Друг просто не находил себе места, и в чём причина такого неадекватного поведения, довелось узнать, когда Малиар выдал следующую фразу: — Отныне вы — олицетворение власти. Воссесть на престоле, как единоличная королева, вы не можете по той причине, что не принадлежите к роду первенцев. Мы уже распустили слух, что вы — провидица, это позволит вам всегда находиться у трона. Отныне вы будете рядом с новоизбранным королём, как…

После сказанного он приподнялся и кивнул на мужчину, стоявшего рядом с Зором. Мрачный тип, с явным выражением отвращения на лице, чуть кивнул. У меня челюсть отвалилась.

— Чего? — взвыла я одновременно с Шелестом, пропустив последние слова вампира. — Оно мне надо? Я домой хочу!

— Простите, но это невозможно! — заявил Малиар. — Более того, если вы не согласитесь на наше предложение, то ваши друзья погибнут сразу после отказа! Вы должны понимать, всю сложность ситуации. Завтра мы расскажем о вас придворным, и проведём обряд…

— Какой обряд? — прервал его речь Шелест, свирепея с каждой секундой.

Малиар стиснул зубы, и зашипел.

— Обряд „сайтэай“, — краем глаза посмотрел на меня Малиар, убедился, что я не в курсе значения этого жуткого слова, и снова уставился на моего друга. А тот был ещё как в курсе! И от злости его просто понесло. Руи же, где-то там, внутри меня, прыснул от смеха: „Да, без меня, меня женили! Когда я был частью королей, всё было проще. Особенно по ночам, в постели. Но чтоб теперь меня…“. Я залилась краской, когда услышала, что меня собираются выдать замуж за вампира итакимобразом править.

— Что?! — завопил Шелест. — Этого не будет!

Я была с ним совершенно согласна!

— Тогда она не доживёт до утра! Даже если мы назовём её избранницей Херуийенэ, её убьют! — возразил ему главный советник. — А когда она станет… — Он проглотил слова, и произнёс: — На собственность короля никто не посмеет покушаться. Побоятся.

— Ха! — рявкнул Шел. — Когда это добропорядочных граждан подобное останавливало?! Я сказал: ОНА НЕ БУДЕТ ПРИНАДЛЕЖАТЬ НИ ЕМУ, НИ КОМУ-ТО ДРУГОМУ!

Сдержанность Малиара осыпалась. Он вскочил на ноги и метнулся к моему другу.

— Позвольте узнать, какое вы отношение имеете к этой девушке?

Шелест стушевался, заскрежетал зубами, и единственное, что смог выдать в ответ:

— ОНА МОЯ! Я убью любого, кто к ней прикоснётся! И мне плевать король это или кто-то другой!

— Вы испытываете свою судьбу, капитан! — надменно вскинул брови и задрал подбородок советник Малиар, вызывая у друга желание вмазать пару раз кулаком по этой надменной цели. — За такие угрозы вам самое место рядом с вашими друзьями — изменниками и убийцами!

— Эй-эй-эй! — влезла между вампирами я. — Если я соглашусь, каждый из присутствующих здесь должен поклясться, что никого из моих друзей не тронут и пальцем! Они будут невредимы, свободны и живы!

— Погоди! — окликнул меня не согласный с моим решением Тайрелл, до которого начал доходить смысл весьма нервной беседы. — Нам надо поговорить!

Что ж… Мы отошли в сторонку, ближе к балкону. Тень плёлся следом. А вампиры, прекратив спорить и ссориться, кто следил за нами, кто просто опустил глаза, мечтая о том, когда закончится весь этот бред.

— Не смей! — взмолился Тай.

„Послушай его, детка! — поддержал советника Руи. — Ты собираешься продать себя в рабство, взамен на их жизни, но ни один из вампиров не сдержит обещания! Может только Зор… Хотя, если ему прикажут ночью всех зарезать, сама понимаешь, он выполнит приказ. Он воин! И ещё один аргумент против этой свадьбы: я ложиться в постель с другими мужиками не собираюсь!“

— Есть другие предложения? Так не истери, а предложи! Кто из нас тут самый мудрый?! — возмутилась я, выдав всё негодование вслух.

Тай онемел. Он воспринял мою агрессию на свой счёт. Руи же смолк, явно размышляя на тему: „Что делать?“ и „Как избежать свадьбы?“.

— Прости, — извинилась перед другом я. — Ты хотел что-то сказать!

— Я? — опомнился Тай. — Я не знаю, как нам отсюда выбраться, и моей мудрости на это не хватает. Знаю только одно: ты не должна идти у них наповоду. Потому что я… я… — категорично заявил он, спешился, взял меня за руку и, преданно заглядывая в глаза, сказал: — Мы подумаем немного и найдём другой выход или…

Я опустила голову, и уже не слушая Тая, размышляла о „другом выходе“. Какой он может быть? Мы в ловушке: Шелест навечно, а мы пока не умрём. Причём хуже всего придётся именно нам троим — мне, Таю и Тени. Очень сомневаюсь, что мы приживёмся там, где не нашлось места доблестному и отважному капитану личной охраны бывшего повелителя! Отсюда не выбраться. Спасибо тебе Руи! Удружил, и сам себя запер к тому же.

Всем нам конец! — завершились мои поиски спасения очень оптимистичной мыслью. Судя по грустной морде волка, он тоже думал далеко не о мясе или… Стоп! Оборотню сейчас было совершенно наплевать на наши переживания и муки — он внимательно за чем-то следил, склонив голову на бок и, как бы размышляя, мерещится или нет?». Мне тоже стало интересно, чего это он такое увидел. Но в пейзаже умопомрачительных картин не заметила, пока Руи не скомандовал: «Открыть глаза, простофиля!». И только тут-то я увидела, несколько поплывшую реальность. Пространство словно исказилось. Прозрачный квадрат двигался медленно и плавно, а потом вдруг застыл в нескольких миллиметрах от балкона. Мы с Тенью переглянулись. Тай всё ещё что-то бормотал, но меня это уже не заботило.

— Шелест, можно тебя на минуточку? — прокричала я на весь зал, стараясь скрыть свой восторг от одной жизнеутверждающей догадки.

Вампир вздохнул, опустил плечи и побрёл к нашей троице.

— Шелест! — схватила его за руку я, пытаясь подать сигнал, подмигивая, как припадочная и чуть не вешаясь на шею друга. Он смотрел на меня так, словно я от всего произошедшего свихнулась по-настоящему. — Ты должен позволить мне. Отпусти меня!

— Да ни за что! — рявкнул мужчина, пока я не пнула его по ноге.

— Тогда обещай, что ты ни за что не отпустишь моей руки!

Глаза Шелеста скользнули взглядом по моему запястью, потом по счастливой морде оборотня, который весело вилял хвостом. И задумался: а чего это мы такие довольные? Только Тай стоял мрачный. Я и его за руку ухватила.

— Вы оба никогда и ни при каких обстоятельствах не должны меня отпускать!

— Прошу прощения, — возмутился таким долгим душе излиянием Малиар. — Так каким будет ваш ответ, леди?

— Мой ответ… — проговорила я, крепко сжав ладони друзей. — Прыгайте!

Лица присутствующих вытянулись. Мужчины явно не понимали: то ли их просят прыгать от счастья, то ли из вредности будущая королева приказывает, чтобы поиздеваться. Тай и Шелест тоже не сразу сообразили. Но когда волк сиганул с балкона и растаял в воздухе, словно поглощённый невидимым зверем, — поняли. И мы, взяв небольшой разгон, повторили подвиг оборотня. Неведомое с радостью приняло нас в свои скромные покои.

Я лежала на деревянном полу и оглядывалась по сторонам. Это была такая небольшая комнатка с большими окнами и кучей рычагов. А в дальнем углу дремал какой-то красноносый вампир, обнимающий плетёный бутыль, как самое дорогое, что есть на свете.

— Комната! — удивился Тай, осматриваясь.

— Та самая, которую искал Сейол. — Подтвердила я, примиряясь к первому попавшемуся на глаза рычагу.

— Не трогай! — попытался возмутиться Шелест, но было поздно.

Тот рычаг, за который я потянула, внезапно резко накренил комнату в бок, и всё повалилось, покатилось к левой стене. Пришлось дёрнуть другой, потом третий, четвёртый. Так постепенно я и разобралась, как управлять передвижной, невидимой кабиной. А когда освоилась, переместила комнату ближе к окну, у которого с торжествующей ухмылкой на физиономии застыл Сейол, любующийся творением собственных рук. Пока другие вампиры оглядывались по сторонам, Зор мчался поднимать стражу, а кровопийцы и король препирались и кричали, старик прыгнул на подножку нашего невидимого экипажа. Так ещё одним пропавшим стало больше.

— Отойди! — подвинул меня Сейол, хватаясь за рычаги. — Это не игрушка для детей!

— Кто это здесь ребёнок? — возмутилась я.

— Поверь, по сравнению с нашим почтенным ненормальным даже дряхлый старик покажется подростком! — положил мне руку на плечо Шелест. — Ему уже лет 400, наверное, стукнуло.

— Ах ты враль! — возмутился Сейол и чуть не бросил управление, чтобы надавать бывшему ученику тумаков. — 398, чтоб ты знал!

А потом он переключился на храпящий предмет обстановки и пнул его ногой.

— Хорь, ах ты негодяй! Паршивец! Ничего тебе доверить нельзя! Нализался и спишь, а я бегаю по всем подземельям, разыскиваю… — раскричался старик, и красноносый вампир вскочил на ноги, протирая заплывшие глаза.

— Я тут охранял… — заикался он. — Испытывал проходимость….

— Знаю я, какую проходимость ты испытывал! — рявкнул на него Сейол. — Проходимость самогона! Вот сейчас проверим проходимость кулака через твою пустую черепушку!

Под ругань старика Шелест вдруг подошёл ко мне и крепко сжал в объятиях так, что у меня кости захрустели. Он жадно втянул носом запах моих волос.

— Интересно! — раздался рядом голос Тая. — Что это: волшебство или техника?

Любопытный советник внимательно рассматривал таинственную комнату, пытаясь сообразить из чего этот аппарат построен. Нашёл же о чём думать в такой момент!

Шелест отпустил меня и усмехнулся Таю, загадочно подмигнув. Тот гордо отвернулся к Сейолу.

— Зеркала, — пожал сухими плечами старик и дёрнул за очередной рычаг. Он выглядел, как капитан за штурвалом старенького, но грозного судна. — И совсем немного магии! Я придумал комнату ещё во времена Херуийенэ. Он был любителем поискать приключений на задницу в свободное от политики время.

«Эх! Были времена! — тут же отозвался упомянутый призрак. — Достали тебя дела государственные? Захотелось подвигов? Прыгнул в комнату-невидимку, добрался до границы, а оттуда…»

Меня внезапно осенило!

— Вези нас к границе! — скомандовала я, ошарашив мужчин.

— Зачем? — не понял Шелест.

— Ну, какой ты тугодум! — пританцовывала от радости на месте я. — Подумай! Сбежать, мы сбежали. Но спрятаться здесь не сможем. Нас найдут по запаху. Меня и Тень — точно! А добравшись до границы, попробуем отыскать дыру и проскользнуть через неё! У тебя же получилось…

— Ты с ума сошла! — сел прямо на пол вампир. — Ты себе совершенно не представляешь, как это больно проходить сквозь нее! Ты умрёшь и Тая с Тенью угробишь. Я сам чудом выжил!

Я присела рядом с другом.

— Не волнуйся! Все будет хорошо. Нам кое-кто поможет! — заверила вампира я, а сама мысленно обратилась к притихшему призраку: «Правда ведь?!»

«Ну не знаю, — процедил Руи. — Твой товарищ прав. Это может оказаться очень опасно и даже смертельно!»

«Но ты же отсюда выбирался! Сам несколько мгновений назад сказал!»

«Ладно! — сдался упырь-невидимка. — Думаю, будет весело с вами побродить по свету… если вы живы останетесь, после прохождения сквозь Границу!»

«Оптимист хренов!» — фыркнула я.

Сейол бросил на Шелеста вопросительный взгляд. Им обоим было очень интересно чего это я, внезапно, замолчала. Старик догадался.

— Он говорит с тобой? — заинтересовался хранитель, уже поворачивая наш загадочный экипаж в сторону границы.

— Да, — кивнула я, отгоняя оцепенение, охватывающее каждый раз, когда Руи взбредает в голову (или что там у него сейчас) со мной пообщаться.

— И ты его понимаешь? — как бы не особо веря, пробормотал старик.

— Он говорит вполне разборчиво и ругается, как Шелест! — подтвердила я. Старик довольно улыбнулся. Он уставился прямо перед собой. Шелест и Тай встали по обе стороны от меня, а волк таращился в окно, рассматривая проносящиеся под нами деревья, домики, улицы. Там внизу бушевали вампиры, не зная, где нас искать. Поэтому отряды стражей ринулись в разные стороны, прочесывая лес. А мы неумолимо двигались к Границе. Моё сердце замирало от неопределённости. Я боялась, что нам не удастся уйти. Сейол остановил комнату прямо на том месте, где мы ворвались в обитель первенцев. Не успели выскользнуть из чудо-машины, как полянку окружили ребята Зора, со своим предводителем.

— Вам не уйти! — не угрожал, а скорее констатировал факт он.

«А хрен тебе, мальчишка!» — раздался язвительный голос в моей голове, и посоветовал скрутить очень неприличный жест.

Вампиры скалили клыки, крепче сжимали оружие, а Шелест готовился к бою. Рядом с ним рычал оборотень. Тай крепко сжал мою руку, и тут… Я почувствовала такой прилив сил! Это граничило с сумасшествием.

«Одень мое кольцо, девочка!» — потребовал Руи, я полезла в мешочек за драгоценностью, и сунула палец в здоровенную печатку, куда, судя по размерам, вместились бы еще три моих пальца. Пришлось крепко сжать кулачок, чтобы кольцо не слетело.

«А теперь иди к Грани!» — направлял голос.

— Ты куда? — испугался Тай, когда я отпустила его и попятилась к невидимой стене.

— Верь мне! — единственное, о чём я могла попросить.

— Ты умрёшь! — окликнул меня голос Зора, чем несказанно удивил. Вампир выглядел испуганным. Неужто из-за меня?

По его неуловимой взгляду стражи бросились на моих друзей, хотели и меня поймать, но… Я уже стояла у Грани. И по приказу Руи, готовилась сделать самый безрассудный шаг в своей жизни.

«Будет больно!» — предупредил он.

Я ступила на Грань и сила всех стихий разом обрушилась на меня лавиной, давя, обжигая, норовя смять, уничтожить. Перстень раскалился, заблестел. Камень засиял ровным синим красным. Я ощущала, как за моей спиной встаёт высокий воин и вскидывает руки, разрывая, растягивая полотно разделяющей миры магии. Возможно, мне и не казалось, и вампиры замерли только потому, что тоже видели его.

«Терпи, девочка! Ты сможешь! — проговаривал призрак властелина. — Я буду присматривать за тобой! Так что не бойся!»

— Шел! Бегом! — прокричала я, стиснув зубы от боли, и жмурясь от яркого света.

Вампиры замерли в ужасе. Они не могли поверить собственным глазам. А Шелест, схватил за шкирку Тая и Тень и, придав им скорости пинком, бросил в образовавшийся рядом со мной проём. После чего и сам скользнул у меня под рукой, на лету, ухватив за пояс и увлекая за собой. Мы оказались на другой стороне. Лежали на земле и наблюдали, как беснуются с той стороны упыри, мечется по округе сестра Шелеста, пуская стрелы из лука в нас. Но они все превращались в пепел, стоило только им коснуться невидимой преграды. Сейол помахал нам рукой, почтительно склонился, прощаясь, и снова скрылся в своей комнатушке, пользуясь замешательством стражей.

— Вот оклемаюсь, отлуплю тебя розгами! — мечтал Шелест, валяясь около меня. А я пожелала ему помучиться ещё подольше, лишь бы мой зад остался цел и невредим.

Полежав минут пять мы смогли встать и побрели к своему лагерю, надеясь, что наши друзья не решили оставить нас в лесу.

— Тай, — вспомнился мне один момент, когда мы брели по лесной узкой тропинке. — Что ты хотел сказать мне, там в камере?

— Это уже не важно, — раздражёно отмахнулся советник.

— Хочешь, я ей расскажу! — предложил свои услуги вампир, обхватив меня за талию.

Тай злобно сверкнул глазами на Шелеста, тот гаденько расхохотался.

— Так не честно! — взмолилась я. — Даже Шелест что-то знает! Признавайся!

Но он специально ушёл вперёд, чтобы я его больше не доставала расспросами. А вампир, воспользовавшись моей рассеянностью, отпустил такую затрещину, что у меня всё перед глазами закружилось, и я чуть не вспахала носом землю.

— За что? — схватилась за голову я.

— Я тебя научу старших слушаться! — прикрикнул на меня Шелест, и я вынужденно повторила фокус Тая, помчавшись вперёд. Правда, меня поймали, уложили лицом вниз на колени и приготовились демонстрировать отцовскую любовь ладошкой по мягкому месту. Но семейную сцену прервал голос командующего.

— Что это вы тут делаете? — он стоял в окружении воинов, явно собиравшихся разыскивать нас по всему лесу, но мы очень удачно нашлись.

— Гадаем, — ухмыльнулся вампир. Тай только покачал головой, подошёл к другу и похлопал командующего по плечу, без слов показав, как рад видеть товарища. Ольгерд не обратил на это внимания, силясь сообразить, чего мы такого с упырём задумали, и где нас носило целые сутки.

— А можно гадать не на моей заднице? — ненавязчиво поинтересовалась я, и всё же получила смачный хлопок. Сидеть я после воспитательной работы не могла.

 

Глава 22

Битва всегда заканчивается потерями

Мы с Тенью медленно плелись, затесавшись между Таем и Шелестом, которые не выпускали нас из виду ни на секунду. Даже поход в кустики сопровождался упырём, причём вампир ещё и едко комментировал: «Бежит ручей, течёт ручей…» Тени было проще — задрал лапу, обгадил сапог Шелеста и гордой (но очень лохматой) ласточкой полетел в кусты, откуда тебя не вытаскивают ближайшие три часа, пока друг ищет кого ограбить на новую обувку. Я на такие подвиги была не сильна…

И главное — пожаловаться не кому! Войка, Фая и Кроха проявили сказочную солидарность с вампиром, после прослушанной повести: «Как одна дура в лес ходила, да Смерть свою нашла… Да ещё и друзьям сыскала, чтоб одной на том свете скучно не было». Подлый Руи игнорировал меня, только подозрительно сверкал противным фиолетовым оттенком. Он меня нервировал и пугал. Лишь на третий день пути, сообразила, почему камень так странно вёл себя.

До широкого тракта, ведущего к границе Ладониса, нам оставалось всего несколько шагов. Справа раскинулись утёсы, вековые горы, где-то внизу должна была плескаться река, но кажется — высохла. Впереди уже виднелись поля и широкий путь для повозок…

Вдруг Шелест, сморщив нос, обернулся, устремив взгляд на край леса.

— Они пришли за нами! — прошипел, оскалив зубы, он.

Тай и Ольгерд переглянулись. Повинуясь едва уловимому взмаху руки командующего воины быстро выстроились в шеренгу, обнажив залежавшиеся без дела мечи, достав арбалеты, дубины (это Кроха со Славиком — кухарь так вообще половником вооружился, надеясь грозным немытым оружием «начерпать» по башке любому, кто покусится на его скарб из вонючего сыра). Амазонки тоже не теряли времени. Слезли с лошадей, проверяя наличие ножей в косах, подъюбниках. Вооружившись до зубов, Войка и Настасья задвинули себе за спины принца, глупо хлопавшего сонными глазками. Он даже не подозревал, какая беда спешила по нашим следам.

— Как они прошли сквозь Грань? — прошептал Тай, вспомнив наш личный, печальный опыт.

— Значит, дыра в стене стала больше, — ответил ему Шелест, напряжённо всматриваясь в кусты черёмухи. — Настолько, что сквозь неё прошли десять или двадцать первенцев.

Я задохнулась от страха. В голове, назойливо вертелась беспокойная мысль: «Нам всем конец! Здесь и сейчас! Никого не останется в живых!». Наверное, я сильно задрожала, потому что Тай слез с коня, стащил меня на землю и отвёл в сторонку, крепко сжав мою ладонь.

— Ори, — заговорил он, заглядывая мне в глаза, словно хотел запомнить или боялся забыть, как я выгляжу. — Постарайся, чтобы тебя не ранили! Ради меня. Останься живой. Попроси его защитить тебя. И ещё одно…

Тай же снял с себя перстень на цепочке, который носил под рубахой и навесил его на меня.

— Пусть будет с тобой!

— Не смей со мной прощаться, раньше времени! — выругалась я, а когда получила поцелуй в лоб, едва не придушила его.

Я посмотрела на Шелеста, но даже этот неисправимый оптимист не смог выдавить из себя достойную ухмылку — попытался, но вышло очень страшно. Мне оставалось только скрежетать зубами, встав рядом с Фаей и Крохой. По кивку вампира, оборотень занял готовую к атаке стойку немного впереди меня. Отважная тройка — Шел, Ольгерд и Тай — выдвинулись в первый ряд, не жалея себя. А там, откуда и ожидалась опасность, ломая кусты появились они — десятки вампиров. Хуже того — раненых и озверевших вампиров. Насколько мне было известно, теряя собственную кровь, представители расы первенцев начинали сходить с ума, и рубили всех и всё вокруг без разбору. Видимо, им досталось, когда они пробирались сквозь Грань.

«Достань скилт!» — прорезался рычащий голос Руи.

— Чего? — не поняла я. На мой разговор с самой собой никто не обращал внимания — сейчас все были слишком заняты.

«Ту железяку, которую мы прихватили с тобой из подземелья! — пояснил призрак. — Вставь в отверстие кристалл и крепко держи рукоять!.. Сейчас мы будем крошить непослушных поганцев, восставших против батька!»

— Я же не умею с ним обращаться! — возмутилась я, исполняя приказ вампира, а Фая недоверчиво на меня посмотрела, справедливо полагая, что мой и без того повреждённый мозг больше не вылечить — сумасшествие наступило!

«Ты не умеешь, зато я — прекрасно владею!» — рявкнул Руи и мои пальцы сами сжались на рукоять крепко-крепко. Даже косточки побелели. Под мизинцем что-то хрустнуло и железяка вытянулась, резко превращаясь в длинный такой штык, с наконечниками по краям.

Шелест искоса глянул на сие творение вампирское в моих руках и рыкнул. Я только пожала плечами, мол, сама не понимаю, как он тут оказался, откуда вообще взялся, и какая скотина сунула мне его! Но бросить палку не смогла.

— Они смертны, как и вы! — выкрикнул друг. — Цельтесь в голову!

Первый упырь рванул к нам, напоровшись на мощный и чёткий, рассчитанный до мелочей удар Шелеста. Вампир с игривой лёгкостью отсёк башку своему соплеменнику, и тело несчастного упало на траву, украшая зелень багровыми пятнами. Поднялся дикий гвалт: выл и рычал оборотень, отдавал какие-то команды Ольгерд, амазонки разом затянули боевой клич (кажется, и я тоже кричала), матерился Кроха, обещая повыдёргивать кровопийцам всё, что только можно и нельзя, и запихать куда только попадётся, Славик с другой стороны успевал проговаривать «Ух», «Эх», «Их», «На х…»

Брызгала кровь, летели отрубленные конечности. И во всём этом адском хаосе плясала я, поражая подступающих ко мне вампиров оружием их правителя — скилтом, пульсирующим в моих руках, как живая субстанция. От его прикосновения они рассыпались прахом, а я двигалась дальше, ведомая мстителем Руи.

В какой-то момент я совсем обезумела, забылась. Перед глазами стояла багровая пелена, во рту чувствовался сводящий с ума привкус солёной крови. Она наполняла мой рот. Вдруг стало противно от самой себя! От того, что я стала такой… То есть не собой. Это ведь не я!

«Не время!» — рычал Руи в моих мыслях, но не заглушил стонов раненых и умирающих.

Моё замешательство посреди поля брани сыграло в пользу врага, и двое вампиров, навалившись разом, сбили меня с ног, роняя лицом в грязь. Я потеряла сознание. А когда пришла в себя, усаживаясь среди трупов на земле, увидела истинное отвратительное лицо Войны и Смерти.

Рядом упала Марта, которой какой-то светлоглазый вампир просто свернул шею, как деревянной игрушке. И она теперь лежит такая грустная, пустая, сломанная и смотрит на меня застывшим взглядом мертвеца. Мирра бросается на обидчика, рвёт его на куски, отсекая руки, потом отрубая ноги, и успокаивается только срезав ему голову, как бутон цветка. Но и её достаёт упырь. Другой. Он вгрызается в горло сестры и пьёт, пьёт… Она кричит, проклинает его и зовёт пресветлую Мать. А я слышу, как хрустят её кости под натиском зубов и рук врага.

Что-то жутко горячее течёт по моим щекам, и я не сразу понимаю, что это слёзы. Возле меня присаживается на колени Ринара, успокаивающе поглаживает меня по спине… Я хочу сказать ей, как мне больно от всего этого, как глупа эта битва, лишающая друзей…

Знаете, почему женщины остаются дома и не идут на войну? Потому что они — матери всего живого. Они чувствуют боль и ответственность. Когда мужчина лишает кого-то жизни, он испытывает ненависть, ярость, силу, уверенность в себе, а женщина — чувствует каждой своей клеточкой боль того, кому её причиняет. Она ощущает её наравне с жертвой. Её душа может уйти вслед за тем, кто умер от рук женщины. Мы — матери мира, и мы не способны лишить жизни собственное дитя…

Я поворачиваюсь, ищу взглядом Тая. Нахожу. Он сражается, что есть сил, против вампира, ловко орудующего своим мечом. Пятится назад. Получает лезвием между рёбер, наносит ответный удар, раня противника в шею. Но тут же ловит меч грудью и захлёбывается кровью, зажимая дыру в теле ладонями. Роняет меч. Смотрит на меня, а я не могу пошевелиться. Что-то не позволяет. От этого вдвойне горше. Огромным усилием воли, заставляю ноги повиноваться, встаю. Иду вперёд, и благодаря Руи, протыкаю одного вампира, второго… Но не могу добраться до Тая. Уже слишком поздно. Его глаза закатились. Он исчезает из поля зрения, падая куда-то назад…

«Ненавижу! Ненавижу! — пульсом отдаётся одна мысль на двоих, и зубы стискиваются до боли. — Не хочу терять!»

В груди поднимается такой шквал негодования, что никаких звуков кроме собственного болезного стука сердца не слышно. Хочется крушить, уничтожить виновных. Знаете, в чём ещё проблема женщин? Лишившись кого-то важного, мы отказываемся от всего остального, и уходим, проклиная.

Кристалл светится всё сильнее, набирая мощи. И хорошо! Я знаю, что будет, когда он засияет, как солнце!

Ещё один друг пал замертво. Славик испустив дыхание распластался прямо у моих ног…

Кровь наполнила мой рот. Гнев окутал всю душу. Кристалл вспыхнул… И никого не пощадил…

* * *

Последнее, что помнила, когда очнулась: Локай, пробирающийся ко мне и Шелест. Причём мастер, насколько я поняла, даже в такой ситуации не вытащил меч из ножен, орудуя ножнами, как наказующей дубиной.

Сейчас оба мужчины стояли надо мной, хмуря брови.

— С ней всё в порядке! — успокоила их Ринара, придерживающая мою голову у себя на коленях.

Я завертелась, подав признаки жизни. Друзья шумно выдохнули. Оборотень обрадовался больше всех, полез целоваться, облобызал всю с ног до головы и попутно чуть не затоптал. Его с трудом оттянул Шелест.

— Ну, ты мать и напугала! — пробурчала рядом Фая.

Я повернула голову. Сестра сидела на траве, придерживая разъезжающиеся края солидной раны на плече. Кроха топтался поодаль, не зная, что делать с телом погибшего друга.

Резко сев, я окинула взглядом масштабы побоища. Из десяти амазонок живых осталось только пятеро: мы с Фаей, Настасья, Войка и Рада. Мужчин тоже поубавилось — всего пятнадцать. Шелеста, Ольгерда, Локая, принца и кухаря (чудом оставшегося целым — судя по трупу с запихнутым во рту вонючим сыром, то он таки убил кого-то своей кулинарией!) я не считала.

— Как? — смогла промямлить я.

Ринара не отставала от меня, играя в заботливую мамашу, пыталась прижать к груди, но я вырывалась из её объятий. Локай, мудро рассудив, что мне нужно пространство, оттянул супругу за плечо. Она обиженно на него уставилась, пригрозив пальчиком, и вперила в меня жалостливый взгляд.

— Не знаю, что с тобой сотворил Руи, — заговорил Шелест, отвечая на мой немой вопрос о том, как нам удалось победить вампиров. — Но ты вдруг стала совершенно невменяемой! Ухватилась за скилт, выставила его вперёд, и он ослепил всех. Нам конечно этого хватило. А вот потом стало очень не по себе. Свет расширялся. Да такой густой, как туман и все вампиры, которые в него ступали — распадались…

Друг нервно сглотнул и отвёл глаза. Ему, видимо, чудом удалось избежать участи собратьев. Свет Руи притягивал ослеплённых, хотели они того или нет. А потом, словно комары или мотыльки, прилетевшие к огню — гибли.

— Ринара поймала тебя, ударила пару раз по щекам. — Продолжил вместо Шела Ольгерд.

— Я боялась, что твоя душа стала совсем пустой! — виновато пояснила женщина.

— Короче, ты упала в обморок, и всё кончилось! — завершил историю вампир.

— Спасибо, — пробубнила я своей спасительнице, и снова заскользила взглядом по площадке усеянной ужасами битвы. Чего-то не хватало. Чего-то значимого! Я никак не могла сообразить чего. Но мне было так холодно и одиноко, хоть садись и вой.

Скилт валялся обычной железной палкой рядом с моей ногой. Я подняла его, сунула за пояс. Надела обратно на шею кристалл, вновь засиявший спокойным синим светом, и случайно дёрнула за верёвку с перстнем, висевшим всё это время на мне.

— А где Тай? — сорвалось у меня.

Друзья помрачнели и отвернулись, чтобы не смотреть в глаза.

Я вспомнила! Кровь, рану на груди… Последние слова. Как держала его за руку в подземельях. Как цеплялась за него ночью, чтобы вампир не вытащил на тренировку. Как он обнимал меня согревая после купания в ледяной воде чёрного озера… И как он летел вниз, закатив глаза…

— Тай, — с бульканьем вырвалось у меня.

Я оглядывалась, и мне казалось, что он вот-вот выглянет из-за спин друзей, улыбнётся, посмотрит на меня, скажет: «Ну, ты и дура, Ори! Вытри слёзы!». И я утёрла грязь с лица. Поднялась и, кликнув Тень, направилась к тому месту, откуда он упал.

— Ты куда? — опешил вампир.

— Искать! — рявкнула я.

Меня поймали, не позволяя сделать следующий шаг. Шелест схватил за плечи, развернул к себе лицом и стал втолковывать, чтобы поняла:

— Его больше нет! Мне жаль, но ничего не поделаешь! Он УМЕР!

Я зашипела на него, заставив не на шутку испугаться. Вампир отпрянул.

— Даже если и так, — (но я отрицала это всей душой, всем сердцем отрицала!) — Я найду его!

Другу оставалось только пальцем у виска покрутить. Но он быстро вернул самообладание и приказал оборотню:

— Ни на шаг! Охранять!

Волк и так всё понял. Рванул впереди меня. Тонкий, не человеческий, нюх уже ловил след. Мы бросились к краю обрыва, потом побежали налево, нашли ухабистую винтовую тропу и помчались вниз, спускаясь к устью высохшей реки…