Всегда в делах-заботах, помогает другим, не редко забыв о себе.

Ее окружают люди (и даже мужчины). Но она — его маленькая колдунья, птичка-невеличка — выглядит одинокой. Нет. Она улыбается. Только в глазах ее столько печали, что улыбка горше и горше. Да такие перемены были открыты лишь для особо близких — прочим не дано.

Другие парни, заметив, что его — Варна — нет рядом, зазывали ее на гуляния. Пару раз Лиина все же ходила, поддавшись уговорам. И могла бы поступить, как большинство женщин — попробовать быть любимой другим или просто встречаться с кем-то, только бы насолить бывшему любимому. Вон Иван пытался завоевать ее внимание. Неуклюже, конечно. Кто ж девушку спаивать будет на свидании, да еще и сам надирется? Полез к ней с поцелуями…

Только послала ведь его девчонка, и красиво как — безжалостно! У Варна прям душа радовалась!

Вот только сердце охотника болело, когда он видел ее совсем одну: у реки, выполаскивающую белье или с ведрами у колодца. Она тосковала по нему. И он знал о том. Знал, и нарочно не приходил. Потому что злился. Пытался спрятаться в своем доме, отвлечься охотой от мыслей. Да выбираясь на крыльцо каждый день, шел по проторенной, знакомой тропе, вроде как по делам (воды набрать, зверя подстрелить, ловушки проверить), и сам не замечал, как так или иначе выходил туда, где была Она! А она делала совершенно будничный вид (именно что притворялась — Варн сразу замечал ложь), хлопотала по хозяйству и даже не пробовала развеяться в шумной компании — не отведывала угощений, над шутками не смеялась, песен с девушками не распевала, а уходила домой, предпочитая долгие разговоры с мудрой Радмилой, уборку, готовку, стирку. Вечерами, когда молодые разбивались на пары и гуляли по деревне, она сидела на скамье около дома и баюкала Сережку, напевая ему колыбельные степей. Мальчишка ничего не понимал в незнакомой ему речи, но засыпал в руках девушки, которая была ему и матерью, и сестрой старшей.

Да! Признаться, он и сам скучал по ней: игривым огонькам в ее глазах, звонкому смеху и тонкому голосу, по запаху ее кожи, по ласке ладоней, касавшихся его щеки, по огню ее редких поцелуев.

Но, несмотря на свою тоску, Варн никак не мог простить ее…

И не только он один.

Иван вот уже второй день намеревался увидеть на дне бутыля правду: за что Лиина с ним так не хорошо поступила?!

Бутыль — один за другим — оказывались пустыми, а на дне — ни записочки, объяснившей бы почему эта ненормальная девица дала отворот-поворот, еще и в самую морду расхохоталась! Ну, чем? Чем он плох?

Сокол ведь!

— И клюв, как у него, и грудь — колесом… И вообще, хвост ты, Ваня, распустил, как петух… Ощипанный! — хохотал в пьяной голове голос девушки, зля парня и распаляя желание подвигов… неблаговидных.

— У, зараза! — ударил кулаком по столу Ваня.

Степа только и успел пронаблюдать внезапный прыжок самогона, а затем его неминуемое приземление… Мимо… На землю… И вдребезги.

Парень схватился за голову и раскрыл рот не в силах описать товарищу боль вселенских масштабов, свалившуюся на его сердце одним щедрым махом… то есть ударом кулака. Хотя описание сорвалось с его губ, да и то в непечатном словце. А потом:

— Убить! — завопил Степан, бросаясь на Ваню.

— Не. Она ж баба. Вдарить пару раз, канеша, можно было… Но я баб не трогаю… — отказался от предоставленной идеи парень, проигнорировав попытки пьяного друга ухватить его за горло и немного подержаться со всей силы. Только то, что у Степана двоилось в глазах, уберегло Ваню от неминуемой кончины… А вот Ваню, глядя на гримасничавшего дружка, тянущегося к нему лапищами, стали посещать уж больно не хорошие мысли.

— Вот и я к ней с лучшими намерениями! — покачал головой парень и тычь — усадил ударом ладони в лобешник Степу. — Отказала!

— Стервь! — высказался в большей степени о натуре друга собутыльник, но удар пришелся лучшим стимулятором мозговой активности и парень сразу выдал гениальную идею: — А ты не терпи такого отношения к себе! А ты ей отмсти!

— И как? — нахмурился Ваня. К сожалению дать ему по голове, чтобы наладить мыслительный процесс было некому — Степа промахивался.

— Опозорим… — слетело словечко с пьяных губ.

Иван мигом представил каким образом может провернуть озвученное, сально ухмыльнулся, но потом услышал:

— Как встарь! Как бабам гулящим делали! Чтоб вся деревня знала, что она такая! Помажем ворота дегтем.

На том и порешили. Деготь отыскали у кузнеца… чуть не схлопотав молотом, пущенным воришкам вдогонку. Нашли подходящую кисть — старый веник. И отправились восстанавливать справедливость…

— Крась! Щедро крась! — посмеивался, вкушая месть (попахивающую дурно), Иван.

Степан уже изгваздался в дегте и никак не мог понять, почему мстят другим, а вроде как ему самому! Ведь теперь отмыться от дегтя и его запаха удастся далеко не с первой попытки.

— Крашу. А ты уверен, что это ее ворота? Кажись, у них лавка с другой стороны от входа… — наконец, засомневался Степан, проделав почти всю грязную работу за товарища.

Иван перестал ухмыляться и лучше присмотрелся к месту преступления.

— Какая разница — ночью все дворы одинаково выглядят! — резонно заметил он, да только поздно.

— Слышь, Ванька, тут петушок на воротах резной… — нащупал важную деталь художник.

— И че? — не понимал простых вещей выпивший парниша.

— А то, что это ворота Еремея Федотыча. Он нам за такое пятно на их чести знаешь чего сделает?! Оторвет кое-что нужное — (Степа кивнул вниз) — а ненужное прицепит — (намекая о ненужном, он постучал пальцем по лбу) — и скормит свиньям. И Никола подвяжется! — руки красителя задрожали.

Ваня особого страха не испытывал, возможно из-за горячительного подбадривателя.

— Тогда бросай, пошли к нужным воротам… — однако он слегка огляделся… на всякий случай. Вроде за ними никто не следил, а значит и по щам надавать некому.

Блюстители мужской гордости двинулись дальше. Только вот отыскать те самые ворота не удалось. Даже после очередного вливания самогона. Точнее именно по этой причине. Ну и из-за того, что луна как-то тускло светила сегодня. На всякий случай, чтоб уж точно не промазать, отважные и не очень трезвые мстители испачкали еще в трех дворах ворота, забор и даже будку вместе с храпящим псом (предварительно налив ему в миску огненной), а когда добрались до дома Радмилы…

— И че делать? — озадачился Степан, оглядывая свое будущее «полотно» для художеств.

— Мажь. — Подбивал его Ваня, удерживая равновесие на шатающейся земле. Она брыкалась как норовистая кобыла, пытаясь сбросить парня.

— Так ворот нет. Чего красить то? Калитка и все тут. — Ворчал художник. Он был более трезвым по сравнению с другом.

— Да вози веником, чего застыл! — подначивал зачинщик развлечений. — У тебя отлично получается! — не забывал при том нахваливать товарища Иван.

— Да! А мыть, наверное, еще лучше получится! — также похвалил кто-то Степана. — Ну чего вылупились? За водой шагайте! И не думайте свалить!

Она вертелась перед зеркалом в комнате, рассматривая округляющийся с каждым днем животик. Срок пусть и не большой, но совсем скоро любому станет заметно, что Лиина прибавила в весе, и почему-то только в одном место.

«Да, да. Прибавила в весе. Вот у вас жир на попе откладывается, а у меня весь жирок перекочевал сюда!» — продумывала оправдания девушка. Однако, как объясниться потом с Варном? До него слухи тоже дойдут. Да и люди не идиоты, все поймут. И донесут до охотника.

— Да! — устало протянула она. — Не везет тебе с мамашами! Одна — дура — сама топилась, вторая — других топит. Все ж теперь решат, что ты у меня от него. А он тут совсем не при чем. И что делать? Бежать будем? Не знаю, как тебе, а мне здесь слишком уж нравится.

Лиина приложила руку к животу. Сегодня ее не тошнило, что можно было принять за одобрение малышом плана остаться в деревне.

— Значит, после обеда поговорим с Радмилой. — Смирилась с неминуемым Лиина, и признаться, испытала страх. Боялась увидеть разгневанной свою хозяйку. От этой боязни ей сделалось дурно. Кровь отхлынула от лица, губы побелели. Ноги онемели, руки двигаться отказывались. В общем, паника чистой воды. Пришлось даже пощечину себе отпустить, чтобы прийти в чувства.

Лиина скользнула за двери. А там, как раз Радмила, как обычно по утрам, уже успела переделать кучу дел, и в данный момент нарезала овощи на салат.

— Ну не избежать правды! — подумалось Лиине. — Подойти, лечь на стол и сказать: «Режь меня, мамка, беременная я!»… — пришла в голову идея.

— Что ты там бормочешь? — заинтересовалась хозяйка, услышав движение позади.

Лиина опустила голову, подошла к столу, и как-то не задумываясь о том, что делает, уже закинула ногу, чтобы осуществить недавно озвученное — усесться вместо огурцов на дощечке.

— Куропаткой себя возомнила? — спросила Радмила, оглядев странную девицу и ее движения. — Ну, залезай. Сейчас ощиплю, сварим из тебя бульончик. Правда, не слишком то жирный он получится. Хотя… — женщина внимательнее рассмотрела девушку. — Ты в весе слегка прибавила. Может еще чего вкусного получится.

Лиина сразу опомнилась. Хихикнула нервно. А потом неожиданно обняла женщину, прижавшись как к родной матушке, с которой, к сожалению, Лиине не повезло.

— Мне нужно тебе кое-что рассказать. Только обещай не злиться и не кричать. Попробуй поверить. Хорошо? — зашептала она.

— Ты как Сережка. Ты тоже горшок разбила… ночной… полный? — Радмила даже принюхалась.

Рассмеявшись, Лиина слегка отодвинулась.

— Ну, как маленькая! — покачала головой хозяйка. — Раз хочешь что-то сказать, то говори. Не боись, за такие мелочи ругать не буду. Но если очень хочешь, можешь постоять в углу.

— Я… — бормотала Лиина, нервно теребя подол сарафана и чуть ли не притягивая юбку к самому носу, чтобы спрятаться от пытливого взгляда хозяйки. — У меня… Будет… Эх. Начну с самого начала. В общем, когда я сюда попала… Ты же знаешь, что я не местная? Так вот, когда я попала в город, то встретила одну девушку. Она не хотела жить. Пыталась утопиться…

— Это была ты? — сразу в лоб спросила Радмила.

— Нет… — растерялась Лиина, потом слегка задумалась и ответила противоположное. — То есть не совсем… Может быть… Спасти я ее хотела, а она — нет. В общем, обещание я ей дала… а оно проблемное, но хорошее.

Лицо Радмилы было напряженным. Она очень пыталась понять, о чем ей говорят настолько ломано и скомкано, переварить информацию, склеить кусочки, но не удавалось сложить общую картину.

— Так. Погоди. — Сдалась она, потирая переносицу. — Сходи-ка за водой к колодцу. К дальнему. Заодно мысли в порядок приведешь. А потом снова попробуем поговорить.

— Ладно. — Выдохнула девушка.

Взяв коромысло и поцепив на него пустые ведра, Лиина повесила палицу на плечо и вышла во двор, где тут же остолбенела увидав дивную утреннюю картину «Работягам не спалось». Главные персонажи чудо-полотна толкались плечами у калитки, возя по ней тряпками и постоянно ссорясь.

— Че? Не спиться? — спросила девушка.

На нее посмотрели четыре красных, опухших глаза в обрамлении серых кругов. Очи говорили самостоятельно, хоть и беззвучно, мол: «Шла бы ты, милая…»

— Я, собственно, туда… — Выдала Лиина, угадав мысли парней. — К колодцу.

И прежде чем услышала «Так проваливай живее!», попросила:

— Пройти дайте!

Работяги подвинулись, уступив дорогу, что-то проворчали вослед, и снова вернулись к насущным заботам.

«Веселое утречко!» — думала девушка, подняв лицо навстречу ласковому солнышку. Сощурилась, посмотрев на светило, на плывущие безмятежные облачка.

— Скажу как есть. Не буду врать! — глубже вдохнула сладкий воздух и постаралась запомнить ощущение умиротворения и покоя.

Поклонилась Клавдии, спешащей выгнать корову Мурку из двора на поле. Животина сегодня проснулась явно не с того копыта и упиралась, отказываясь топать на луг за зеленой травой. Она бы предпочла, чтобы ей завтрак в стойло принесли.

— А вы ее по крупу! — посоветовала девушка.

— Я тебя сейчас по крупу! — вякнула бабища, напоминавшая по размерам кузнеца, и вместо того, чтобы толкать корову сзади, таки ударила ее лозиной по боку, после чего уставилась на советчицу. Мурка чуть на дыбы не встала, как норовистая лошадка. Резво драпанула… обратно в стойло, решив, что в заборе слева будет очень хорошо смотреться новый вход. Только проделать дырку в нем не получилось, а вот повалить все строение — да! Клавдия завопила белугой на всю деревню, и если еще кто-то спал, то точно проснулся. Лиина могла поклясться, что слышала, как Никодим (живущий на противоположной стороне улочки) рухнул с лавки, матеря петухов женского пола. Впрочем, не до клятв было сейчас. С минуты на минуту должна была последовать «благодарность» советчице, и потому Лиина прибавила шагу.

Общий колодец находился в самом конце (или начале улицы — смотря с какой стороны смотреть), у ворот. Им редко пользовались — в основном приезжие. Зачем Радмила послала ее сюда? Просто она понимала, что Лиине нужно собраться с мыслями.

Девушка опустила одно ведро, второе. Зачерпнула воды. Поставила полные на землю, чувствуя, как сводит поясницу от напряжения. Все-таки поднимать такую тяжесть в ее положении не стоило, да никому ведь не признаешься.

Прицепила на крючки ведерца и только хотела повесить тяжесть себе на плечи, как коромысло ловко перехватили. Его приняло на себя крепкое и выносливое плечо светловолосого мужчины. Все еще хмурого мужчины. Сердитого на прошлое. Но желанного.

— Ты пришел? — даже понимая, сколько боли и зла она причинит ему в дальнейшем, Лиина обрадовалась, она бы и замуж за него пошла… только пока не придумала, как остаться. А сейчас хотелось броситься к нему, повиснуть на шее, крепко-крепко обняв, и шептать о своих чувствах, о тоске по нему. Да только знала, как отнесется к тому мужчина, и держалась на расстоянии, запретив себе всякие, излишние вольности, смущающие любимого.

— Да. — Варн смотрел свысока все таким же колючим и холодным взглядом.

«Зато смотрит! Зато рядом!» — утешала себя девушка.

Он понес воду, уйдя на несколько шагов вперед. Лиине оставалось только семенить за ним, чтобы не отставать.

— Я больше не буду спрашивать. — Сказал охотник. — Я подожду, когда ты сама все расскажешь.

Ее сердце ликовало и, будто собственными крыльями обзавелось. Варн понимал. Теперь он посмотрел на нее, идущую рядышком — с теплом и любовью, заботой, как раньше. Ора громко вскрикнул, пролетев над головами людей. Он приветствовал девушку, и одобрял действия хозяина. Как и ему, птице не хотелось больше расставаться с Лииной.

— Молодцы! Орлы! — похвалил охотник работяг, когда пара дошла до дома. — А теперь, расступитесь.

Ваня и Степан, скрипя зубами, но безоговорочно принимая чужое превосходство, посторонились. Даже калиточку открыли, только поклоны перед мужчиной не били.

— Это чего они? Ты их заставил? Зачем? — догадалась Лиина и посыпала вопросами.

— Я? Я здесь не при чем! — отмахивался охотник. — Они просто вечером не могли уснуть. Решили заняться полезным чем-нибудь. Я посоветовал…

— Настоятельно так, да? — ухмыльнулась девушка, бросив взгляд на Ивана с опухшей нижней губой.

— Любезно! — поправил охотник, припомнив точный удар по ребрам нахала. — Помыть вашу калитку, смазать петли. А еще, — уже громче заговорил он, обращаясь к вздрогнувшим от его голоса парням. — Вы Еремею тоже службу сослужите, если не трудно. А то я шел, гляжу — все ворота, какой-то подлец измазал дегтем. Не порядок ведь! Да и Еремей расстроится, всю деревню на уши поднимет, чтоб узнать чьи это шалости…

Лиина раскрыла рот. Парни покраснели, схватили ведро, тряпки побежали к дому старосты.

— Они что? Обмазали нашу калитку?

— Не думай об этом. Сами испачкали — сами вымыли. — Подтолкнул ее к крыльцу Варн.

Только мужчина ступил на порог, как из спальни выбежал в одной рубахе Сережка и бросился к нему. Гость вовремя успел поставить ведра и подхватить налетевшего на него мальчишку, принять приветствия и обнимания. Здесь охотник чувствовал себя, как дома — желанным и родным. А Ора — хозяином, потому что шастал по столу, цокая когтями и проводя досмотр Радмилиных продуктов.

— Не. Ну, я все понимаю. Но не могли вы, молодые люди, свою курицу со стола убрать? — возмутилась повариха. А птицу возмущало полученное прозвище. Ора захлопал крыльями, демонстрируя негодование по этому поводу.

— Иди сюда, проверяльщик! — намотав на руку полотенце, Лиина позвала ястреба и тот гордо удалился со стола, перелетев к девушке. На Радмилу он смотрел теперь искоса — обижался. Женщина только головой покачала, не хватало ей еще и обидчивых куриц!

— Садись, Варн. Сейчас кушать будем! — заботливая хозяйка пригласила гостя за стол, и все снова вернулось на круги своя: Лиина хлопотала вместе с Радмилой, Варн придумывал занятия для Сережки, пуская на девушку пылкие взгляды. С его возвращением охотника в доме будто бы стало теплее. Даже хозяйка так считала. Хотя, если честно… Она думала, что Варн никогда не вернется в деревню после смерти его жены.

Ближе к вечеру, наконец-то, Лиина осуществила то, о чем так долго мечтала, будучи в ссоре с охотником. Когда все парочки вышли для прогулки (и явно дабы позлить тех, у кого пары нет), она вышла на улицу, зная, что уж сегодня некому завидовать! Варн сидел на скамейке, дожидаясь пока девушка уложит Сережу спать. Сидел он один. Смотрел под ноги.

— О чем задумался? — позвала его девушка, сиявшая яснее и светлее луны.

— Иди сюда. — Он протянул руку, поймал Лиину и усадил себе на колени. Она и отважиться на такое не могла, считая мужчину слишком уж замкнутым и чтящим правила. А тут вдруг… И откуда только такое раскрепощение?

Лиина прижалась к нему, обняв за плечи.

— Ты ведь больше не уйдешь?

— Нет. Я решил так: даже, если ты не принимаешь меня, я буду оставаться здесь, до тех пор, пока не увижу, что ты больше не хочешь меня видеть. — Сказал он, и не смог не задеть волнующую тему. — Объясни мне почему ты отказываешься принять меня. Я тебе не мил?

— Варн, — прошептала она, прижавшись лбом к его лбу. — Все гораздо хуже — я люблю тебя, дуралей. Так сильно, что мне дышать сложно, когда тебя нет, и плакать хочется. Просто знаю, что принесу тебе несчастья. Так что не проси выйти за тебя, не ходи за благословением к Радмиле. Забудь об этом. Наверное, через полгода мне придется уйти отсюда. Давай просто побудем счастливыми.

— Тебе обязательно уходить? — он не подал вида, но сердце, словно тряпку, выкрутили, больно сжав невидимыми руками.

— Я обещала.

— Обещание — не клятва. — Заметил он. — Кому ты дала его? Я хочу поговорить с ним.

— Мой хороший! — поцеловала его Лиина. — Я уже просила и умоляла…

— Своих родителей? — предположил мужчина.

— Нет. Они давно умерли. — Отвернулась она, чтобы не показывать насколько живы старинные обиды и тревоги, приносящие коротким упоминанием много боли. — Я обещала тому, кто спас меня. Когда все для меня было кончено и я сама была готова отдать душу, он пришел и забрал у смерти.

Варн надолго замолчал. Слова ее казались какой-то сказкой, а тот, кто играл роль спасителя — пожалуй, дьяволом.

— Ты от него убежала? — отбросив первые возникшие ассоциации, мужчина сразу представил себе некоего тирана, мучившего девушку, которую приютил.

— Это вышло случайно. — Рассказывала Лиина, наконец, восполняя пробелы в ее собственной истории, о которой Варн толком ничего не знал. — Я не хотела бежать… То есть, думала о побеге, но в шутку. Я хотела посмотреть мир, как он изменился. А вышло так, что оказалась слишком далеко и вернуться уже не получалось.

Помолчав немного охотник нашелся с ответом на речь Лиины.

— Я не отпущу тебя. Так как ты не отпускаешь меня дальше, чем на несколько метров. — Крепче сжал объятия Варн.

— Разве держу? — рассмеялась Лиина.

— Держишь. Крепче всего. Держишь около людей, около этой деревни. Я ведь мог и не возвращаться. — Честно признался он. — Но с того момента, как ты посмотрела на меня в поле, я больше не могу просто уйти. Кажется, даже Ора выбрал тебя для нас.

Девушка вспомнила ту встречу, покраснела. Она млела и немного терялась перед этим мужчиной, когда он все же отбрасывал условности, прикасался к ней. Его длинные пальцы ласково очертили овал ее лица, опустились к шее, и широкая ладонь легла на затылок, привлекая. Мягкие губы тронули ее, как ручеек, когда утоляют жажду. Они двигались требовательно и жадно. А хозяин поцелуев совсем не стеснялся того, о чем подумают соседи, снующие в полумраке, освещенном лишь светом окон.

— Как же все-таки приятно наблюдать за молодыми! — раздался голос Радмилы, мигом прекративший страстный порыв и напугавший влюбленных до чертиков. Лиина аж подпрыгнула на коленях Варна, едва не свалившись мимо — на землю. Мужчина подхватил девушку, удержав. — Вот, когда я была молода…

— Слушай, матушка, может тебе и впрямь молодость вспомнить, да сходить на свидание? Я даже знаю одного отличного ухажера! — слегка разозлилась на нее Лиина, чуть не послав напрямую.

Радуясь темноте, скрывавшей его лицо, Варн ткнулся любимой в плечо, вздрагивая от смеха. Иногда склоки Радмилы и Лиины затмевали даже выступления ярмарочных шутов! Слушаешь — и можешь пузо надорвать.

Радмила Меркуловна выпучила глаза. Приготовилась с головой уйти в длительный диалог.

— О, как осмелела! — всплеснула руками женщина, усаживаясь рядом на скамейку и принимаясь причитать. — Я ее, как дочь воспитываю… Слушай, может тебя пару раз ремнем отлупить, а? Ну, так, чисто в воспитательных целях. Чтоб стыдно было с мужиками по темным закуткам обниматься…

Лиина второй раз за вечер покраснела. Испугалась, что мужчина, которого из-за размолвки не было рядом почти четыре дня, подумает о ней бог весть что. А Радмила тому и рада — вон улыбка от уха до уха!

— А она еще с кем-то обнималась, кроме меня? — как и ожидалось, влез в разговор Варн.

Хозяйка хитро сощурилась, выдержала паузу… Лиина жестом показала ей, что одно необдуманное слово и их дружбе конец, если охотник уйдет!

— Не, милок, только с тобой! — смилостивилась Радмила. Хотя мужчина и так знал правду. Он ведь говорил — не уходил далеко. И всегда наблюдал. Лиину в компании других парней он видел всего раз. — Только вот приходил тут Иван…

Лиина схватилась за голову. Хотела уже рвать на себе волосы… Спохватилась, решив, мол, краше от приобретения проплешин не станет, и у Варна будет лишний повод бросить ее.

— Как пришел, — строго начал охотник. — Так и ушел… Сразу, как ворота домыл, смазал. И ушел.

Девушка рассмеялась, вспомнив утро и работяг, а еще, как Еремей нахваливал работников за энтузиазм, не зная о ночном приключении тех самых энтузиастов. Узнал бы — и ходить парням в дегте дней пять… еще и перьями бы их обсыпал!

— Почему вы все здесь? — потирая сонные глазки, перед взрослыми возник ребенок. Он стоял босыми ногами на земле, рубаха висела на нем, как платье.

— Да вот ждали, когда ты присоединишься. — Хихикнула Лиина, спускаясь на скамейку с колен мужчины и принимая в объятия Сережку. — Спи, маленький.

— Я не маленький! — заявил ребенок, устраиваясь удобнее.

— Вот спи сладко, чтобы стать большим и сильным.

— Как Варн? — уточнил Сережа.

Лиина перевела взгляд на охотника.

— Да. — Кивал пример для подражания и крепче обнимал девушку за плечи.

— Хорошо, когда вся семья в сборе, — тихонько проронила улыбающаяся Радмила и посмотрела в чистое звездное небо.

Лиина не могла не согласиться. Большего счастья на свете не сыщешь. И большей печали не найдешь, чем потерять все это по собственной или чужой воле. Девушка тоже подняла голову, но не ради красот небес, а чтобы встретиться взглядами с черной птицей, сидевшей на ветке яблони, которая распростерла ветви над скамейкой и забором.