Сара и Анна кричали два с половиной часа, объединившись против депрессии своей подруги. В Джулии проснулась только злость на крикливых девчонок, а чтобы окончательно не поссориться с ними, она ушла из дома. Блуждания по улицам в одиночестве, в итоге привели ее к Жоржу. Помявшись у порога в нерешительности, беглянка все же постучалась в двери. Еще раз постучала. А потом выяснилось, что в гостях у стилиста сидел фотограф Гарольд, он то и открыл двери украинке. Мужчины пили чай в гостиной, уставленной многочисленными цветами, папоротниками, фиалками и другими растениями. Жорж сидел в плетеном кресле, одетый в халат поверх пижамы, и вид у него был не очень цветущий.
— Присаживайся! — пригласил хозяин, а Гарольд подсунул девушке чашку.
— Плохо выглядишь! — заявил Жорж. — Рассказывай!
— Ну, я больше не певица, — начала она.
— Знаю, и очень расстроен по этому поводу. Не пробовала поговорить с Генри? Может, он успокоится и возьмет тебя обратно?
— Не хочу я с ним разговаривать. — Разозлилась девушка. — Не хочу быть куклой, у которой достаточно нажать кнопку, и она будет петь и плясать, улыбаться…
— Смешная! — хмыкнул стилист, добавив в кружки немного коньяка себе и девушке. — А зачем ты, собственно, решила стать певицей тогда? Не знала, что быть звездой — мастерское притворство? Что там за блеском на самом деле покалеченные судьбы? О чем ты думала, когда пришла к Генри?
— Хотела отомстить, — пожала плечиками Джулия, удивив заявлением мужчин. — Бывшему парню. Он тоже певец. Я с дуру ляпнула, мол, смогу его затмить, отберу у него так любимую им музыку… Скоро даже забыла об этом. Но так судьба сложилась, что меня привели к Харману. Потом я хотела стать певицей из вредности, чтобы насолить Блайду. А потом узнала его лучше, и мне захотелось быть такой, как он, или хотя бы хоть на чуточку приблизиться к нему.
— Да, с этим Блайдом, я смотрю, у вас все очень странно! — заметил Гарольд. — А что ты сейчас будешь делать?
— Все спрашивают, — горько усмехнулась Джулия. — Не знаю. Наверное, вернусь домой…
Мужчины смолкли.
— Идиотка! — выдал свой вердикт стилист и не на шутку разозлился, даже лицо покрылось красными пятнами. — Запомни мои слова! Притворяться быть сильным — великое искусство. А просто быть сильным — необходимость для каждого. Ты мне казалась сильной! А сейчас разочаровываешь меня! Неужели ты только притворялась?! Я думал, ты бойкая, сможешь добиться всего! Ты же талантлива! Ты… ты…
Он вдруг поднялся, прекращая разговор, и двинулся к кухне, чтобы там от досады и злости либо тяпнуть еще немного коньяка, либо что-нибудь разбить. Судя по звукам, то под руку стилисту попалась фарфоровая тарелка.
Джулия чуть не расплакалась. Она подняла глаза на Гарольда. Фотограф жестом показал, что не стоит расстраиваться, мол: сама понимаешь, наш друг бывает вспыльчив!
Из соседней комнаты донесся жуткий звук. На кухне что-то падало, гремела посуда. Разбивались тарелки за тарелками, потому что Жорж, потеряв равновесие, ухватился за шкаф с посудой и повалил его на пол. Гости бросились на помощь, и обнаружили друга распластавшимся на полу. Он хватал ртом воздух, не мог пошевелиться и дергался, будто в конвульсии, хватаясь за сердце.
— Звони в скорую! — выкрикнула Джулия, падая на колени рядом со стилистом. Ей было дико страшно. Она совершенно не понимала, что нужно делать. Поэтому просто подхватила мужчину за плечи, укладывая голову друга себе на ноги. — Что с тобой? Чем мне помочь тебе? Продержись немного! Гарольд! Звони же!
Фотограф итак уже называл адрес, нервно поглядывая на друзей.
— Джу… — пытался заговорить Жорж, мертвой хваткой цепляясь за рукав девушки. — Будь… Не притворяйся…
— Я буду, буду. — Обещала она, ощущая, как напрягается его тело. — Потерпи немного. Сейчас приедут…
Но уже было поздно. Глаза мужчины больше ничего не видели…
— Жорж? — робко позвала его девушка, не позволяющая себе думать о худшем. — Жорж?
На кухне стало слишком тихо. Гарольд сжал в руке телефон.
Врачи не успели. Приехали и констатировали смерть — инфаркт.
— Он давно болел, наблюдался у врачей… — говорил час спустя Гарольд, глядя, как накрытое тело друга выносят из дома. — У него было уже два инфаркта. Чудом перенес. Он мало кому признавался. После второго практически перестал работать. Потом Генри выдернул его из дома и привел тебя.
— Это из-за меня! — всхлипнула девушка, усаживаясь на грязные ступени. — Он занервничал…
— Нет! — хотел успокоить ее мужчина. — Он уже неделю лежал дома. Плохо себя чувствовал. Переносил все сам, на ногах и отказывался идти в клинику. Даже меня видеть не хотел. Я буквально вламывался сегодня к нему! Джули, ты меня слышишь? Ты не виновата!
Она была парализована шоком и смотрела на свои руки, ей все казалось, что они грязные. Медсестра напоила девушку успокоительным, отчего та стала походить на зомби. Гарольд попытался приобнять свою музу, но она отшатнулась.
— Прости, — испуганно оглянулась Джулия. — Лучше, если…
— Я понимаю, — кивнул он.
Но на самом деле никто сейчас не смог бы заглянуть в бездну ее души. Да и не захотел бы. Даже Гарольд, называющей себя «ловцом», ничего не заметил: ни ненависти к собственной судьбе, ни смирения, ни прощания… Он думал, что все обойдется, что она сильная, какой ее считал Жорж.
Уже давно стемнело. А он лежал в палате и смотрел на людей, медсестер, бродивших по коридору. Он ждал ее. Прокручивал в голове план: сначала притворится спящим, чтобы не спугнуть девушку, потом заговорит с ней. Но Джулия появилась позже, чем обычно. И почему-то не стала переступать порог палаты. Стояла в дверях, облокотившись плечом о косяк, и смотрела на притворщика, не замечая признаков игры.
— Снова твоя смена? — насмешливо поинтересовался Уилл, увидев девушку. Он встал напротив, и Джулия развернулась к нему лицом. Теперь Эрик мог наблюдать не таясь. Он знал, что друг сейчас заговорит с ней, и вопросы будут интересные, а ответы еще интересней!
— Привет! — ее голос звучал слишком тихо, смешивался с хрипотцой, и больше не излучал никаких эмоций.
— Говорят, ты собралась уезжать, — завязал разговор Уилл, и Блайд напрягся.
— Да, — опустила голову она, укоренив страх в сердце музыканта своим ответом. — Уже собрала вещи. Сара, глупая, пыталась спрятать мой паспорт. Наивно полагала, что я не найду его среди ее нижнего белья.
Горькая усмешка, от которой щемит сердце.
— Что-то произошло? — заподозрил док, и Джулия сползла по стенке, присев на корточки. Уильям тоже опустился, чтобы видеть ее лицо.
— Сегодня, — с трудом выжала из себя девушка, запрокинул голову назад, чтобы не позволить слезам вырваться на свободу. — Жорж умер… У меня на руках…
Блайд чуть не вскочил с кровати. Он сам не понимал, какая сила все еще удерживала его от рывка. И почему-то продолжал лежать неподвижно, следить за происходящим, будто шпион. Уилл краем глаза заметил растерянность друга, но ничего не сказал, сосредоточившись на девушке.
— Я пришла к нему… Хотела поговорить, попрощаться… Там был Гарольд. Мы пили чай. Общались. Он выругал меня за нерешительность, за то, что опустила руки. А потом. Пошел на кухню. Получилось, что мы простились навсегда. — Она не смогла сдержать слез. Они лились без привычных в таких случаях всхлипываний. Просто катились по щекам из неморгающих глаз. — Я во всем виновата. Все, к кому я ни прикоснусь, страдают. Сначала Сара, потом Он, — девушка кивнула в сторону палаты, — теперь Жорж. Не хочу думать о том, кто будет следующим. Если я уеду, все наладится.
— Думаешь, станет лучше? — хотел было упрекнуть ее Уилл, но оказалось, что он не так понял.
— Им, станет лучше. Однажды мне сказали, что лучше бы я и не появлялась на этот свет… Возможно, этот кто-то был прав. — Выдала Джулия и хотела произнести что-то еще, но внезапно в ее поле зрения попалась примечательная фигура худощавого мальчишки. — Черт возьми!
Взвыв, девушка поднялась, выровнялась и проявила немного эмоций, скрывая измученность и усталость. Утерла слезы рукавом. Она не хотела, чтобы ребенок, сейчас бодро шествующий к ней, видел, насколько ничтожна та, кем он так восхищался раньше.
— Так! — протянула суровая бывшая учительница. — Что ты здесь делаешь?
Подросток растянул на физиономии самодовольную ухмылку и преданно заглянул девушке в глаза.
— Мег рассказала, что ты здесь, — пританцовывал на месте мальчишка. Джули недоверчиво изогнула бровь, и Джош добавил в ответ правду. — Ну, хорошо, она рассказала об этом мисс Мэри, а я подслушал.
— Господи! — с шипением вырвалось у девушки. — Значит, она не в курсе, что тебя на ночь глядя занесло в клинику! Придется звонить, оправдываться… Как ты мог?
— А он где? Можно на него посмотреть? — оживился подросток, не обращая внимания на упреки. Он вел себя так, словно его в зоопарк привели.
— Джош! — попыталась приструнить его Джулия, но совершенно неудачно.
— Я краем глаза! — заверил ребенок и шмыгнул в открытую дверь.
Блайд снова притворился спящим. А мальчишка обошел его постель трижды, как коршун жертву.
— Он мертвый? Можно его потрогать? — и тут же получил смачную затрещину от девушки.
— Прикуси язык! — разозлилась Джулия.
— Усе! — прошипел мальчишка, прикрыв рот рукой и злобно посмотрел на Джулию.
— Ух! — выругалась про себя она. — Я отлучусь на минутку. Позвоню Мег. А ты ничего, и никого не трогай!
Потом повернулась к доктору и попросила его присмотреть за мальчуганом, подозревая, что без нее, сорванец устроит тут расчленение еще живой звезды. Джош беспардонно облокотился о кровать и впритык стал рассматривать Блайда. Тот лежал смирно, надеясь, что ребенку в голову не придет какая-нибудь гениальная идея, например, закрыть ему нос или попробовать что-то еще из арсенала пыток для взрослых.
— А притворяться не хорошо! — ехидно прозвучало у самого уха пациента. Эрик открыл глаза. Уилл подавился смешком, наблюдая за этой картиной.
— Так и думал! — обрадовался мальчишка. — Не стать тебе актером! А еще артистом называешься! Хочешь, дам пару советов? Конечно, за отдельную плату!
— Джош! — тихо и сердито произнес его имя Блайд, схватив ребенка за майку. — Не дай ей уехать!
Это все, что он успел сказать, когда Джули вернулась в палату. Мальчишка стоял ошарашенный, а парень снова притворился спящим.
— Пойдем! Мег уже в панике! — позвала ребенка девушка, пряча сотовый в карман.
Он хотел взорваться привычной для него истерикой, но уже секундой спустя в его глазах заблестела жестокая, и не предвещающая ничего хорошего бывшей няньке, злость. Джош придумал план, как заставить ее остаться. Мальчик покорно последовал за девушкой, попрощался с доктором…
В коридоре к Джулии подошел Гарольд. Он очень не понравился Джошу. Но, когда мальчик приводил коварный план в действие — подставил девушке подножку на лестнице, и она полетела вниз, чудом не сломав ногу, — понял, что этот дяденька тоже не хочет прощаться с украинкой. Гарольд поднял шипящую от боли украинку на руки, собираясь отнести ее обратно в поликлинику.
— Джош, какого черта? — рычала на мальчика Джулия, потирая лодыжку.
— Ты предательница! Ты решила уехать и даже не собиралась мне сказать! — злился тот, сверкая на нее глазами.
— И поэтому ты решил спустить меня с лестницы? Да я тебя сейчас придушу просто! — бесилась от боли она. — И я собиралась с вами попрощаться! Просто хотела сделать это в Центре.
— А со мной ты не собиралась об этом поговорить? — вмешался Гарольд. — Мы, кажется, договаривались о чем-то!
— Ууу, — провыла девушка. — Вы сговорились что ли?
Она разревелась, забыв о том, что должна быть сильной хотя бы для других.
— Я больше не могу! Мне кажется, у меня скоро крыша поедет. Я не хочу есть, спать, пить. Я ничего не хочу. Только исчезнуть. Вокруг умирают, попадают в катастрофы, больницы… И причиной всему я! Я — эпицентр всех бед! Дайте мне уйти в конце концов. Дайте уйти так, чтобы я осталась приятным воспоминанием, а не кошмаром, случившимся в вашей жизни! Прошу вас!
Она все плакала и плакала, и не могла остановиться. Джош замолчал. Его нижняя челюсть мелко дрожала, выдавая инстинкт последовать примеру няни и тоже впасть в истерику. Ему было так жаль девушку, что он уже и сам винил себя в ее бедах, сожалея о доставленных неприятностях.
— Джош, Гарольд, — перестала всхлипывать она и снова тихо роняла слезы. — Дайте мне уйти. Я хотела сделать это красиво и безболезненно. Но уже не выйдет. Простите. Я вас очень люблю. Но так будет лучше!
Больше они не говорили. Гарольд пронес Джулию на руках мимо палаты Эрика. Увидев эту картину, Уилл только и смог односложно прокомментировать неудавшийся план ребенка: «Жестоко! Сломать ей ногу, чтобы оставить здесь». И Блайд был с ним согласен. Хотя сам задумался о том, на что смог бы пойти ради нее!