Когда настало время просыпаться, нас, измотанных ночной беседой, разбудила Войка. Я порадовалась тому, что по-прежнему нахожусь рядом с советником — при нём рука моей соплеменницы не поднимется в покушении на мою никчёмную жизнь. Так что план был совершенно чётким — держаться поближе к Таю пока ярость Войки не убавится. Короче, тактика моя заключалась в том, чтобы притвориться «валенком»: беззаботно болталась вокруг советника, шутила и обсуждала погоду. Он то и дело посматривал сначала на свою «ярую поклонницу», потом на меня и ехидно ухмылялся. Стоило Войке оставить нас на пару минут, как Тай принялся за своё. Преградив мне путь, злорадно поинтересовался:

— Тебе так понравилось моё общество, что ты не торопишься меня покидать?

Могу поклясться, что этот подлец итак знал причину моего пребывания рядом с ним, и просто из вредности надо мной издевался. Я изобразила гримасу страсти и, прижавшись к его груди, заговорила томным голосом:

— За эту ночь, я поняла, что просто не могу больше находиться вдалеке от тебя! — после чего перешла на обычный тон, оттолкнув его от себя. — Есть просто одно недопонимание, которое нужно устранить, только позже…

— Из-за Войки? — выдал себя советник.

— Вот спрашивается, если заметил, чего притворяться? — разозлилась я, и вышла из шатра.

С сестрой по оружию всё равно пришлось пообщаться. Во время завтрака, она схватила меня за шиворот, потребовала, чтобы я взяла с собой меч, и мы, почти как подруги, в обнимку, отправились на прогулку в кусты. Где, скрывшись от посторонних, приняли боевые стойки для атаки.

— Не нужен он мне! — защищаясь, объясняла я, когда Войка со всей свойственной ей яростью нападала, орудуя мечом, как топором. Ветки вокруг разлетались в разные стороны. Меня их участь обходила стороной — пока я целеустремлённо защищалась, парируя удары.

— Он должен быть моим! — рычала она, распаляясь в своей злости.

— Забирай, — милостиво позволила я, не успела проследить за манёвром, поэтому пропустила удар и, лезвие вспороло кожу на плече, распоров рубаху и оставив на руке ровную рану. Пошла кровь.

— Если он не отвечает тебе взаимностью, претензии выставляй не мне! — разозлилась я, бросившись на неё. Войку мой порыв напугал. Глаза её округлились, когда лезвие моего меча перед лицом сестры выписало равномерные круги в обе стороны, как двойное колесо. Она подставляла свой клинок лишь для защиты, отступая. В результате мне удалось сгруппироваться, и неожиданно ранить её в ногу. Бой на несколько секунд прекратился.

— Зачем ты вертишься вокруг него, если он тебе не нужен? — обиженно спросила она, придерживая рану.

— Воя, — устало ответила я, опуская меч. — Была бы моя воля, я бы к нему вообще не подходила! А почему ты так вьёшься вокруг него?

Она снова заняла позицию, приглашая к продолжению. Я подавила усталость и не желание драться с ней, даже позволила ей атаковать первой. Чем она с удовольствием воспользовалась, обрушив на меня одну из своих неповторимых техник владения мечом — «поток»: когда лезвие плавно и неожиданно меняет траекторию, обтекая твою защиту, колит цель. Я поняла, что она всерьез настроена прикончить меня. Пусть раньше одна из лучших, Войка, считала меня ничтожеством, о которое и руки марать не стоит. Но сейчас, она без оглядки бросилась атаковать лучшими приёмами. И на кого тратятся все эти силы? — На глупую соплеменницу. Сделав для себя открытие, я всё же не понимала из-за чего сыр-бор и, изредка отвечая на удары, пятилась, выжидая момент и размышляя, почему бы и не поддаться?

В разгар нашей «мирной беседы» из кустов появилось любопытное лицо Тая. Оценив ситуацию, он встревожился.

— Что вы делаете?

— Разговариваем, не видно? — отбив очередной удар, грозивший оттяпать мне пол правой руки, ответила я.

— Может, прекратите? — не пожелал удалиться он.

— Тай, — обратилась я, — Уйди!

Он последовать моему хоть и грубому совету не собирался — наоборот, нагло уселся на траву, и стал наблюдать, сжимая эфес собственного меча, будто размышлял в какой момент лучше втиснуться между нами. Мои нервы сдавали. Драться при свидетелях не слишком приятно, учитывая, что оный — причина драки.

Войка сдаваться не намеревалась тоже, и присутствие Тая её совершенно не смущало. Последнее я определила по силе ударов. Она хотела доказать, что сильнее и мужчина должен принадлежать ей! Мне оставалось только защищаться, ведь убить соплеменницу, да ещё и по такой глупой причине — проклятье.

Бессмысленная дуэль могла продолжаться бесконечно. Как ни странно, усталости я не чувствовала, а Войка была так взвинчена, что меч не опустила бы даже перед снизошедшей к ней Богиней. Так что, передо мной стоял выбор: подыграть и сдаться, либо победить — но зачем?

Тем не менее, всё решилось само-собой: Войка сделала выпад, ставший для неё серьёзной ошибкой. Дальше подействовала наработанная годами техника: шаг, удар, обманный удар, поворот — удар, и враг на земле, а ты держишь остриё лезвия прямо у его горла. Она лежала, глядя мне в глаза, прерывисто дышала, ожидая конца и не веря в случившееся.

— Тебе не понять! — прошептала сестра, совладав с собой. На глазах у неё собирались слёзы — такое я видела впервые.

Моя рука дрогнула. Да я и не собиралась убивать её. Наоборот, мне вдруг стало безумно жаль противницу, которая лишилась собственной гордости из-за мужчины. Я убрала меч и предложила свою руку, чтобы она смогла опереться. Но гордая шпионка оттолкнула примирительный жест, стёрла выступившую на губах кровь (она нервно кусала губы во время боя), и ушла. Проходя мимо советника, вскочившего на ноги, Воя печально посмотрела на него. Но он даже головы не повернул — все её усилия насмарку! Таю никто не нужен. Ни одна женщина не займёт в его душе достаточно места, чтобы вытеснить боль, причинённую тем миром, в котором он живёт. А после этой идиотской стычки со мной, Войку вполне могут опустить в ранге. Надо бы этому как-то помешать…

— Выяснили отношения? — недовольно поинтересовался Тай.

— Не совсем, — переводя дыхание, ответила я, решая, как поступить дальше. — А чего ты такой недовольный, не пойму.

Он действительно выглядел странно: напряжённая осанка, сложенные на груди руки, мышцы играющие на скулах, насупленные брови.

— Ничего… — пробурчал советник, и после многозначительной паузы сцедил: — Уже ничего!.. Пойдём!

Не разберёшь его. Что он опять себе надумал? Злой, как чёрт.

Я пожала плечами и пошла за ним следом. Отыскав Войку среди амазонок, отвела её в сторону и предложила никому не рассказывать о случившемся.

— Я проиграла, значит — проиграла! — ответила она, отвернувшись от меня, чтобы демонстративно зашнуровать мешок.

— Но… Для тебя же это было так важно. Может не стоит об этом никому знать?

Войка ничего не сказала, поставила ногу в стремя. В моём сочувствии она не нуждалась. Я расстроилась ещё больше. Наверное, стоило проиграть. И какая оса меня укусила, вспомнить последние уроки по ближнему бою?

* * *

Мы уже ехали по дороге к деревеньке, о которой вчера рассказывал командующий.

Дружба с советником обязывала ко многому. Например, ехать позади свиты принца, в которую теперь входила ещё и Войка. Я смотрела ей в спину и пыталась понять, что заставило её так неистово себя вести. Но в голову ничего путного не приходило. Выйдя из пучины раздумий, приводивших в упадок моё настроение, я прислушалась к разговорам окружающих. Фая и Кроха обсуждали, возможное сходство лошадиных задов с выражениями лиц обеих горделивых амазонок из свиты принца. Командующий Ольгерд, посчитав, что его высочеству Улиану и так достаточно охраны (впереди, возглавляли колонну трое здоровенных скучающих вояк и две следопытки из нашей общины), предпочёл вести беседу о погоде, мечах и модных спортивных течениях с Тайреллом. Моя кобылка плелась рядом с Хором советника. Чёрный скакун с единственным белым пятном на лбу, не зря был прозван именем ночного мракобеса — этот конь обладал жутким характером, совладать с коим не мог и сам Тайрелл. Моя Ши была практически одного с ним роста, хоть в её роду и были замечены тяжеловозы. Несчастная моя девочка косилась на скакуна с опаской, потому что этот гад несколько раз пытался толкнуть её в круп, своим мощным задом. Замечая хитрые манипуляции своего коня, Тай каждый раз пресекал его порывы, издавая странный звук языком. Самое интересное, что Хоро понимал его, но всё равно подозрительно хищно косился на Ши — съесть, что ли, хотел? Никогда не встречала плотоядных коней, но не удивляюсь, если этот гад из такой братии.

Мои друзья плелись рядом, ведь в одиночестве сопровождать высокопоставленного нового друга без своих старых, менее властных, я отказалась. Причём Фая была в восторге, а Кроха сопел под нос, мысленно заплевав советнику всю спину.

— Может быть и с ночёвкой остановимся там? Мы ведь не на войну собираемся. — Предложил командующий, прервав тему соревнований.

Я, наконец, поняла почему он внушает мне такое глубокое уважение: помимо, суровой внешности и уверенности в каждом жесте, в нём тоже хранилась нераскрытая тайна, часть которой я уже знала.

Тай кивнул, соглашаясь на его предложение.

— Уль… — крикнул он, но тут же осёкся и исправил манеру обращения к принцу едущему впереди. — Ваше высочество, как вы считаете, может, переночуем сегодня в деревне? Думаю, Ихтиар будет не против, если мы временно воспользуемся его гостеприимством.

— Даже если он об этом и не узнает… — исподтишка прокомментировала я, чем заслужила неодобрительный взгляд командующего, а потом и Тая, и тут же покаянно опустила голову.

Возможность поспать в более или менее приближённые к привычным для принца условиям, осчастливила его высочество как манна небесная. Он даже в седле подпрыгнул. Но его самозабвенная персона, конечно, не могла выказать такую низменную тягу к перинам, поэтому принц обошёлся одобрительным жестом руки. Ольгерд обогнал свиту и отдал приказание.

— Господин советник снизойдёт до ночлежки в харчевне? — я, конечно, не могла промолчать.

— Ты же будешь рядом! — его самодовольную улыбочку хотелось стереть чем-нибудь острым. Может быть, потому что на всех она действовала обезоруживающие, и на меня в том числе — являлось причиной моего отчаянного сопротивления.

— А тебе, что одному страшно? Бабуя боишься? — другой на его месте, типа Крохи, сразу стал бы отнекиваться, доказывать какой сильный и смелый. Но — нет. Тай присмотрелся ко мне и улыбнулся.

— Конечно. А вдруг, он из-под кровати как вылезет…

Советник изобразил «страшно мне страшно!», чем рассмешил меня. Когда я успокоилась, он всё с той же красивой улыбкой изучал моё лицо.

— Что? На монстра Бабуя похожа? — нахмурилась я, не привыкнув к такому вниманию.

— Нет. Просто… — до конца он так и не договорил, зацепив моё любопытство. Уловив момент, замолчал, хитро сверкнув глазами. Потом отвернулся, чтобы передать какой-то тайный код подмигиванием Ольгерду.

Войско грянуло в тихую деревеньку шумным облаком саранчи. Оголодавшие воины бросились в ближайшую и единственную харчевню, что совершенно взбесило ревнивого кухаря, пообещавшего приготовить такое варево, от которого всё войско на неделю в «окопы» заляжет. Советник, вместе с командующим обосновались на втором этаже небольшого и обветшалого домишки местного трактирщика, естественно служившего ему не только личными хоромами, но и рабочим пространством. Никто не сомневался, что его высочеству предложат заночевать в доме главы этого селения (только там отыскались перины), причём самого главу нагло выпхнут во двор. Толстенький невысокий мужичок, усатый, с пробивающейся сединой, безропотно отправился проводить предстоящий вечер всё в том же трактире, подальше от склочной жёнки.

Нас же с Файкой отправили проситься на постой к местной ведьме. По крайней мере, её таковой считали. Оно и понятно. Дом её выглядел очень отпугивающе: обросший паутиной, покосившийся, крыльцо накренилось, и главное — повсюду к потолку были подвешены связки различных трав, чеснока и лука. Я бы приняла бабку за самую обычную знахарку, целительницу или травницу, если бы не злющие глаза и действительно потусторонняя внешность. Скрюченная старушка, очень преклонного возраста с длинными спутанными косматыми седыми волосами, укутанная в дряхлые лохмотья, стояла в нескольких шагах от калитки, пристально рассматривая двух глупых амазонок, топчущихся и не решающихся заговорить. Не приятно было ощущать на себе взгляд этой змеи. Я поморщилась и получила локтем в бок — Фая переложила на меня миссию увещевания старой карги. Сделав шаг вперёд, я напомнила себе, что к старшим нужно иметь уважение, и приветливо поинтересовалась:

— Есть ли в вашем доме, бабушка, свободное место?

Невинный вопрос не возымел ответа. Старуха лишь сощурилась.

Фая отступила назад, спрятавшись за моей спиной. Тоже мне, рыцаря нашла!

— Примите нас на ночлег, пожалуйста! — умоляющее заныла я, и кажется, нытьё подействовало (если не на жалость, то на нервы).

На нас смотрели с прежней неприязнью, но старуха скрипучим, как не смазанная дверь, голосом промолвила:

— Проходите… — И гаденьким намёком добавила: — Коли не боитесь!

Прозвучало это не то как вызов, не то как издевательство. Я так и не определилась. Но гостеприимством в этой деревушке не пахло вообще, так что выбирать не приходилось. Тем временем хозяйка развернулась к нам спиной и медленно зашагала к дому, причитая о больных суставах, старости и полагающихся её возрасту недугах. Мне стало интересно, сколько прожила и повидала на этом свете ветхая женщина. Но спрашивать не стала — боялась узнать правду.

За изъеденной временем покосившейся деревянной дверью обитало облако пыли и смрада. Паутина в каждом углу была хорошо продуманной частью обстановки, прикрывающей трещины в стенах. Я чихнула, и тут же услышала «Не хворай, деточка», после чего тот же скрипучий голос отвернувшейся старушки добавил: «Занесут мне тут хвори всякой». Меня это разозлило до боли — в детстве я здоровьем не могла похвастаться, а другие амазонки за это обзывали «Ори — хворь» или просто «Хворь». Сработал защитный рефлекс — повернуться и ответить так, чтобы обидчик язык прикусил. Но упомянутую часть тела пришлось прикусывать самой, — всё таки в гостях, и СТАРШИХ НАДО УВАЖАТЬ.

Нас провели в отделённую, справа от кухни, комнатушку, в которой давно никто не жил, кроме плесени, пауков и прочих. Старушка предпочитала спать на печи. Так что мы приняли дар почти безропотно.

Расчихавшись Фая выскочила на улицу, и вернулась обратно уже с самодельным веником. Промчавшись мимо замершей в ужасе старушки, она нырнула в облако пыли и объявила нечистой силе войну до победного конца или минимум — порядка в избе. Но бабка, ни с того ни с сего, завопила как резаная, когда Фая стала собирать веником паутину в передней. Чтобы больше не нервировать старушку битва за освобождение мира от грязи временно передислоцировалась в нашу комнату. Пока выметались пыль и всяческий мусор из-за двери доносились причитания: «Что делают! Что делают паразитки!».

Не любила бабушка чистоту, очень не любила! Может потому, что за долгие годы пауки и тараканы стали её единственными собеседниками, а честолюбивые амазонки многолапых друзей крова лишали!

Спустя какое-то время причитания за дверью прекратились. Я даже испугалась, не случилось ли чего со старушкой. Может мы своей уборкой так заставили её понервничать, что у несчастной сердце схватило?

Мы выглянули: в кухне полным ходом шла готовка позднего обеда. Файкин желудок мгновенно и очень громко отозвался на запах бульона.

— Деточки, сидайте за стол. Что стоите? — более умасленный, но такой же скрипучий старческий голос застал нас врасплох в дверном проёме, принюхивающихся и вытирающих слюни. Обе мы рухнули на грязный пол, не удержавшись на ногах от такой разительной перемены — на лице карги скалилось подобие улыбки, смахивающей больше на оскал злобного животного.

Меня её внезапная благосклонность насторожила. Пока я раздумывала над поведением хозяйки, Фая уже умастилась за столом перед манящей полной тарелкой каши отваренной на бульоне. Судя по запаху, это было что-то очень съедобное. Даже меня взял в плен изголодавшийся аппетит, насильно притащив к столу и усадив. Но трезвый и пытливый разум всё ещё оценивал заманчивую пищу. Старушка отвернулась к нам спиной. Я схватила подругу за руку. За ту, которая уже тащила ложку ко рту. Меня едва не прибили! Сестра может и оторвать пальцы за попытку лишить её завтрака, обеда, ужина или просто куска хлеба!

Подруга непонимающе уставилась на меня. Хорошо хоть по лицу не съездила.

Я покачала головой. Фая замерла, ожидая пока порошок из маленького серого мешочка украсит золотистую кашу мелкими чёрными крупинками. После походов в компании недоверчивого мага и дружбы с одним известным королём-ловеласом, моя бабушка увлекалась изготовлением лекарственных порошков, спасающих от отравлений различными ядами. Ей даже удалось вывести хитрый рецепт от несметного количества смертельных отваров.

Когда старушка снова повернулась к нам лицом, Фая с жадностью уминала угощение.

— Так вкусно! — похвалила стряпню амазонка, набив рот приправленной кашицей.

Морщинистое лицо старушки исказилось разочарованной гримасой. Не ожидала она, что её блюдо так понравится гостьям.

В этом доме расслабляться особо не стоило, и надеюсь, Фая тоже это поняла.

Осилив кашку, мы поднялись из-за стола. Отблагодарив, готовую кусать локти хозяюшку, сытые и добрые амазонки вышли на улицу осмотреться.

Вот, что показалось мне здесь ненормальным — количество молодых девушек. Лучше сказать отсутствие девок, как таковое.

— Интересно, у них тут, что мор недавно прошёл? — Фая думала о том же, вышагивая вдоль длинной улицы.

— Ага. Их всех наша хозяйка накормила! — пошутила я, оглядываясь по сторонам. Но ни в одном дворе молодой девицы я так и не заметила.

— Кстати, об этом! Что это было в каше-то?

— Самой интересно. А ещё больше — за что и по что нас так невзлюбили. Не за уборку же травить!

Мы переглянулись и, вспомнив причитания старухи, расхохотались. Неужто и правда, за то что в её хате прибрались, она решила отправить нас хозяйничать на тот свет?

Но смех прервала грустная тишина — нам ведь предстояло провести ночь у этой карги. Мало ли что ей вздумается устроить под покровом темноты.

Уже более медленно мы двинулись вдоль заборов, опустив головы и размышляя, как бороться с вредной бабой. Почти дойдя до частокола ограждающего территорию селения, Фая остановилась, указывая куда-то вдаль. Шестеро мужиков угрюмого вида, вели двух печальных девиц. В руках ведущих были верёвки, на лицах ведомых — слёзы и истерика. Процессия напоминала похоронную, без самого виновника «торжества».

Внезапно из-за угла ближайшего дома выбежал, спотыкаясь и падая, раскрасневшийся парень. Догнал мрачную восьмёрку.

— Стася, если тебя ему отдают, я тоже жить не буду! — вопил истеричный молодой человек, напоминающий по размерам Кроху. Он хлопнулся на колени перед длиннокосой девушкой. И оба теперь заревели навзрыд, ещё и подружка влюблённой за компанию дополняла своими всхлипами слезливую какофонию.

— Уди Ростик отсель, не до тебя сейчас! — отпихивал жениха старик, стараясь не смотреть в глаза пареньку.

— Батя, одумайтесь! Это же дочь ваша, единая! Отпустите её со мной, мы уедем, она жива останется! — слёзно умолял хлопец.

— Чего это они? — не выдержала я, обращаясь к подруге, но та уже надвигалась на шумную толпу, примерив личину судьи.

— Эй! Мужики! — Фаина своим зычным голосом испугала несчастных представителей «сильного пола» (как они любят себя называть) настолько, что они скучковались за спинами рыдающих девах.

— Пади прочь, дева! — буркнул на неё старец, который только что усмирял истеричного воздыхателя собственной дочери.

Подруга насупилась, сжала кулаки… Но тут вмешалась я.

— Милейшие, что это у вас тут происходит?

— Идите к своим! Это наши дела! Вам в них — зась! — сунул Фаине под нос кукиш старик, и та сморщившись отвела его руку в сторону, в мою. А старец продолжил уже более печальным голосом, глядя куда-то в лес. — Староста не велел посвящать гостей!

Меня, как известно, приказы никогда ещё не останавливали. Я только шире заулыбалась, ближе подходя к главарю сумасшедшей шайки.

— А может это он зря? — Подначивала я, заметив, что дед итак сомневается. — Авось мы чем поможем! Вижу горе у вас тут, дяденька!

Старичок призадумался, почесал репу, оглядел наши с Файкой пояса, мечи на них, и сдался.

— Ящер злой у нас объявился. Уже год как девок требует! По две в месяц. Вот дочь свою приходится лично вести, — шмыгнул носом мужик.

— Кто такой этот ваш ящер? — не поняла Фая, представляя душегуба, в полном обмундировании, а того хуже — шайку бандюганов, скрывающихся под гордым названием «ящуров пещерных».

Мужики покосились на неё, как на больную — Фая сладко ухмылялась, чувствуя битву. А судя по тому, как качалась её правая рука, она уже мысленно сражалась с четырьмя ящурами одновременно.

— В лесу гад живёт, — ткнул пальцем один из мужиков, в сторону чащи, из которой мы прибыли.

Странно, ведь мы не сталкивались с бандитами, хоть и долго шли! Может они нас побоялись, да решили не связываться с такой многочисленной толпой? А главарь их, Ящер этот, наверное за хитрость прозвище получил. Интересно, чего же Ихтиар не выслал сюда войско, чтоб разобраться? — раздумывала я.

— И что же он грозный такой? — Фаю невозможно было напугать, каким-то негодяем. — Что он вам такого сделал, что вы его боитесь?

— Грозится село сжечь, — опечалился дяденька, пиная ногой камешек.

По лицу подруги проскользнула хищная тень. Я приготовилась к предстоящим глупым подвигам во имя непроходимых деревенских тупиц.

— И что вы с девицами делаете?

— В лес ведём, к назначенному месту, потом привязываем к дереву… И всё! — вздохнул главный.

— Всё! — печально вздохнули, вторя ему, мужики.

При этом слове девицы взревели с утроенной силой, и я заткнула уши.

— Цыц! — прикрикнула на них Фая, а когда вой утих, предложила. — А давайте-ка поменяемся. Девушек вы отпустите, а мы вместо них пойдём.

У меня челюсть отвисла.

— Фая, ты сдурела? — оттащив её в сторону, уточнила я.

— Да чего там! — подбадривала меня подруга. — Что мы, с каким-то дармоедом не справимся? Мы же амазонки! Ты ж знаешь, Ори, я пятерых положить в миг могу!

— Ага, стоит только гороха наесться с бабушкиного огорода и к этим пятерым задом повернуться. — Злилась я. — Фая, но!..

Обрадованные мужики, уже прыгали вокруг нас, примеряясь, как бы связать глупых амазонок, запросто отдающих себя Ящуру. Предыдущие жертвы, не веря своему счастью, неслись прочь из убогого селения.

Пока Фая радостно связывала нас, показывая «неучам мужицким», как правильно узлы вязать надо, я смотрела на неё раззявив рот, и точно понимала — она тронулась рассудком! Если он у неё вообще когда-то был, то его, наверняка, прихватили те трое беглецов, чьи пятки сверкали за оградой села.

Окончательное убеждение, в том что Фая слетела с катушек посетило меня непосредственно в лесу, когда мы обе стояли привязанные к дереву и подруга с блаженной улыбкой на лице поинтересовалась у, не менее довольных таким оборотом событий, мужиков:

— Слышь дед, когда ваш Ящур придёт-то, долго ждать?

— Скоро, детка, ты главное, кричи громко! — с подозрительно хитрой интонацией произнёс старик, скрываясь в кустах.

* * *

Час стоим — никого. Два стоим — не торопится наш бандит за своим налогом. Фая запела от тоски. Тут-то Ящур и появился. Был он ростом не просто велик, а достигал рогами третьих веток на соснах. Именно — рогами! Потому как явилось за нами чудище с хвостом, пастью, когтистыми лапами и прочей атрибутикой нечисти. Дышало оно огнём и плевалось, вращало красными глазищами, внушая страх. Громко выругавшись, Фая в миг разорвала путы и с боевым кличем: «Окстись, гад!», бросилась на пришельца из сказок. Мне потребовалось времени чуть побольше, чтобы прийти в себя, убедиться, что зрение не подшучивает надо мной, и я не заразилась от Фаи слабоумием. Но огромный ящер действительно стоял на прогалинке и подруга бесстрашно дубасила его мечом по лапам, пасти и всему, что только напрашивалось на удар меча. Отвязавшись, я бросилась ей на помощь — Фая у меня только одна, хоть и со странностями. Когда я подоспела, она уже отрубила монстру один рог. И, взгромоздившись на его шее, победоносно рассказывала чудищу о его печальной кончине, коя последует в ближайшее время. Быстротой и реакцией ящур не обладал, так что забраться ему на спину не составило особого труда. А вскарабкавшись на хребет, я обнаружила кое-что интересное. Кстати, Фая сделала открытие одновременно со мной. Слишком легко отрезав второй рог ящуру, она присмотрелась и удивлённо заявила:

— Деревянный! — от досады всадила лезвие меча по самую рукоять в башку чудища она.

И тут началось совершенно невообразимое. Из пуза монстра вылез кричащий и недовольный мужичок, на носу которого красовались круглые толстые стёклышки, делавшие его глаза пучеглазыми, как у лягушки. Он бегал вокруг внезапно поникшего и объятого пламенем монстра, грозил нам кулаком и поносил такими словами, что у меня уши в трубочку свернулись.

— Нелюди! Сломали! — единственное не входящее в перечень неприличностей, уловил мой пристыженный слух.

Мы переглянулись, спрыгнули вниз. Фая поймала дяденьку за грудки и встряхнула. Но прежде, чем мы смогли чего-то внятного от него добиться, на полянке стало не протолкнуться: из кустов появились знакомые шумного мужичка. Они наставили на нас свои мечи, угрожая расправой. А потом какой-то гад подкрался сзади, и видимо, саданул мне по шее. Дальше был только красный туман…

* * *

С трудом разлепив глаза, я увидела подругу, сидящую рядом.

— Фая, тебя лечить надо! — первое, что сорвалось с моих губ, как только вспомнились события, приведшие нас непонятно куда. Кстати, а куда?

— Меня? Я покрепче буду! А вот тебя немножко надо подлечить! — спокойно ответила она, и прислушавшись к ощущениям, я заподозрила неладное.

Прикоснулась к губе — больно! На пальцах осталась кровь. Болели левая нога и рёбра. А ещё ныла спина, но это, как выяснилось, из-за того, что я лежала на холодном камне. Усадив своё тело, прислонившись к стене, я осмотрелась. Тёмное помещение, едва освещённое лучами солнца — пещера; толпа барышень в возрасте от 15 до 20 — пленницы. Значит, мы в логове ящура!

— Девушки из селения? — уточнила я, указав в сторону толпы.

— Да. Они здесь давно. — Поразила своей осведомлённостью подруга, явно не терявшая времени зря. — Эти подлецы всё хитро продумали. Их хренов изобретатель смастерил ту мерзость, машину с обликом гада. Компашка бандюганов отправляла его и нескольких своих на охоту. Те угрожали, показывали трюки с огнедышащим Ящуром, приказывали отдавать продукты и девок в жертву ненасытному монстру, за что зверь якобы оставит деревню в покое. — Рассказывала подруга, заглушая подвывание какой-то пленницы.

— Зачем им это всё? — я увидела, что свет пробивается сквозь решётчатую заслонку, перекрывающую единственный выход из этого холодного пристанища умалишённых.

— Кого-то продают в рабство, кого-то оставляют так, для собственного услаждения. — Разъяснила Фая.

— Так, с этим, всё понятно. Что будем делать? — я надеялась, что у неё есть хоть какой-то план действий, и главное, отличный от предыдущего.

— Для начала, заткнём этот скулёж! — зарычала подруга. От нытья девицы моя и без того болевшая голова, пошла кругом.

Навзрыд ревела деваха в сером платье. Она покачивалась, обхватив колени руками у соседней стены. Остальные рабыни избегали этой истерички, потому она хныкала в гордом одиночестве. Мы подошли к ней, подавляя желание стукнуть.

— Прекрати пузыри пускать! — рявкнула на плаксу Фая, и та поперхнувшись очередным «ааааа», замолчала, теперь уже икая.

— Девки, вы чё собираетесь здесь остаток молодой жизни провести? Поднимайтесь! — Пыталась пробудить боевой дух Фая. — Давайте вместе одолеем этих подонков, которые наживаются на нашей девичьей красе! Накостыляем им! Покажем, где раки зимуют! — подруга сейчас обращалась ко всем присутствующим, но от неё просто отмахнулись.

— Ну и дуры! — буркнула я, и на моё мимолётное высказывание последовало больше реакции, чем на Фаину проникновенную речь. Добрая половина униженных рабынь стала окружать нас тесным кольцом, потирая кулаки о ладони.

— Э! Бабы! Вы чё совсем голову потеряли? — не выдержала Файка, встав впереди меня. — Не тем силу показывать собираетесь! Против мужиков, бандитов, которые вас сюда затащили биться надо!

— А чего она обзывается?! — вставил всё тот же печальный голос, сопроводив высказывание похнюпыванием сопливого носа.

— Потому что так и есть! — спокойно подтвердила мою мысль подруга, из-за чего круг несогласных стиснулся вдвойне. — Кто был там?

— Ну, я. — Отозвалась кудрявая барышня лет 17, крупная, пышная. Даже не верилось, что попалась она так глупо в чью-то ловушку. Представляю, как её пол села мужиков в лес волоком тащили, как бурёнку! Небось вместо обычной верёвки цепью приковывали к дереву. Она одна бы уложила с десяток глупцов только взмахом толстенной косы. Да видно умишка не хватило — не догадывалась, наверное, о силушке своей.

— Сколько их?

Кудрявая задумалась. Считать она умела плохо и стала загибать пальцы. Так как на одной руке не хватило, она переключилась на другую, а потом обратилась за помощью к рядом стоящей подруге по несчастью. Теперь они вместе загибали пальцы, чтобы подсчитать количество душегубов. К ним и ещё одна присоединилась.

Я нервно хихикнула.

— Четырнадцать, — не замедлила с ответом девица.

Фая внимательно посмотрела на предоставленные «живые счёты», поджала губы, дабы не сказать чего дурного, и заговорила:

— Значит шестнадцать!

Девки переглянулись, но спорить не решились.

— Нас — двадцать восемь! И чё ж вы, дуринды, ещё не собрались, да не отмутузили тех уродов? Вам, что, домой совсем не хочется? — потребовала ответа она. Последовавшее затяжное молчание, помимо счёта, отчётливо добавляло к общему перечню недостатков баб проблемы с мыслительным процессом, как таковым.

— А у меня матушка дома больная! — опомнилась светловолосая красотка в потрёпанной рубахе.

Тут девице неожиданно стали вспоминать былую жизнь, из которой их так жестоко вырвали. Снова воцарился ор, перекрываемый жутким воем и иканием.

— Короче! Слушайте меня внимательно! — Фае, наконец, удалось собрать это стадо мычащих деревенских коров, в более-менее грозное войско…

* * *

От ора, сотрясавшего стены темницы, лично я бы на месте охранников просто свихнулась, потеряла дар речи или же честно бежала прочь. Но эти самонадеянные идиоты, с дуру, ломанулись к нам, считая, что двое хлипких мужиков смогут успокоить женскую истерию. Естественно, дверь осталась приоткрытой. Пока бандит-охранник вытаскивал меч, чтобы угрожающе взмахнуть им, Фая уже саданула его по шее и он рухнул на каменный пол смешно закатив глаза. Бабская революционная команда вырвалась на свободу, круша и ломая всё на своём пути. Мы с подругой шли впереди орудуя отобранными мечами, так как наши находились неизвестно где, ведь при поимке их отобрали.

Фая развеселилась не на шутку, лупя выскакивающих против неё бандюганов, отпуская им щелбаны, дёргая за носы. Узрев в амазонке угрозу, остальные тати предпочли нападать на более хрупких девушек. К их великому разочарованию, таких больше не было: уставшие от долгих месяцев заключения и издевательств женщины, настолько озверели, что готовы были разорвать обидчиков голыми руками и у них это очень хорошо получалось.

Моему наблюдению пришёл конец. Какой-то идиот выбрал меня в качестве тренировочной куклы, выбив из колеи, а заодно, и сбив с ног, — короче, вмазал прямо по уху. Обычно, я человек спокойный, но если меня разозлить, моментально вспоминаю чья внучка и кто обучал меня бою!..

Лысоватому, но жутко наглому мужику пришлось отбиваться. Подлец озверел в край, вогнал меня в пот, орудуя двумя мечами сразу. Все было бы хорошо, если бы не подключившийся к нашей игре молодой кучерявый парнишка, худой и проворный. Вдвоём они прижали меня к стене. В таких случаях, важно умение быстро двигаться. Это мне удавалось замечательно, но не долго. Уворачиваться и наносить удары — сложное занятие, когда оба твоих противника ничего не смыслят в честном поединке и норовят устроить подлость. Не знаю, как, но эта наглая кучерявая морда, смогла меня задеть. Брошенный со злости нож, полоснул по плечу, по тому же, куда этим утром угодил меч Войки. Потекла кровь. Враги раззадорились: раненую жертву легче забить двум охотникам. Не учли они одного — когда женщине больно она приходит в ярость сравнимую со всепоглощающей ненавистью дикого животного.

Подбрасывая камни с пола носком сапога, я одновременно отбивалась мечом. Самодельные «ядра» вывели из строя лысого дяденьку, подбив ему глаз и ещё один очень важный орган, за который он схватился обеими руками, бросив оружие. Но он пока не стремился покинуть наше с его энергичным молодым коллегой общество.

С кудрявым всё обстояло сложнее. Он хорошо знал своё дело, и мечом работал быстро! Я выбивалась из сил. Оглянулась, в надежде на поддержку. Но Фая была слишком занята, чтобы просить её помощи.

Меня снова задели, теперь полоснув по шее.

— Это знаете ли, некрасиво! Двое мужчин на одну женщину! — раздался рядом знакомый голос. Я отвлеклась и пропустила удар кулаком в живот.

И вот я на полу, а Тай отдувается за двоих. Оказывается, поблизости развлекался Кроха, составляя компанию Фае. Вместе они раскидывали бандитов направо и налево голыми руками, соревнуясь, у кого кучка поверженных больше будет.

Я поднялась и помогла советнику добить бандитов. Работать с ним в паре оказалось очень интересно. Он угадывал каждый мой шаг и страховал, иногда позволяя пнуть своего рыжего противника, скажем, меж ног. Удивляясь нашему тандему, главарь стоя на коленях перед Таем, только взглядом спросил: «А как же поединок один-на-один? Как же мужское братство и всё такое?». На что советник соизволил ответить:

— Ну не могу я отказать даме в таком удовольствии! — и озорно подмигнул бандиту, вырубив его ударом колена в нос.

— Вяжи их! — крикнула Фая своим бойцам в юбках.

— Ранили? — повернулся ко мне Тай, когда оба наших врага лежали лицом вниз.

Я молчала, совершенно опешив, потому что не понимала, откуда он здесь взялся. В душе воевали странные чувства, отражающиеся ноющей тяжестью внизу живота и бешеным ритмом сердца — ему вдруг стало тесно в груди. Тай коснулся рукой моей окровавленной шеи. Я резко дёрнулась в сторону. А он обижено на меня скосил свои зелёные глаза и прикусил нижнюю губу.

Тем временем, разобравшись с негодяями, толпа оголтелых девах, на волне общего сумасшествия жаждала продолжить избиение мужчин. В их поле зрения попал никто иной, как Тай, стоявший около меня. Я и раньше обращала внимание, как на него реагируют женщины, но чтоб вот так! Казалось, что все они одержимы. С горящими ненавистью и глупостью глазами толпа безумных баб надвигались на парализованного шоком от увиденного советника. Он попятился. Пришлось влезть между ним и стадом сумасшедших. Я выдвинулась вперёд, преграждая путь бывшим пленницам с угрожающе поднятым мечом.

— Он свой! Не трогать! — рявкнула я, и что-то в их общем разуме щёлкнуло, девушки переключились на Кроху, весело обсуждавшего с Фаиной бой. Но осознав приближение беды, его защитила подруга. Так что деревенским наложницам пришлось успокоиться.

— Иди сюда! — потянул меня за локоть советник, не сводя глаз с окровавленного плеча. Вытащив платок, он аккуратно перевязал мне руку, а потом краем рукава стёр кровь вокруг раны на шее. — Объясни, зачем вы влезли в это? — спокойным ровным, глубоким голосом говорил он, продолжая процедуру. Лицо его было суровым, но излучало кроткую едва уловимую нежность. Мне стало страшно, отчего я тут же насупилась.

— Ты считаешь, что это я затеяла? Почему во всём обязательно нужно винить меня?

Он внимательно осмотрел моё лицо, изучая признаки негодования. И только печально покачал головой.

— А кто?

— Фая! Ей приключений захотелось! И вообще, почему, ты сразу на меня подумал? Откуда вы тут появились? — нервничая, я говорила быстро, сбивчиво и слишком много. Оттого советник приложил к моим губам ладонь, чтобы хоть самому слово вставить.

— Твой друг забеспокоился, — кивнул он в сторону Крохи. — Потом кто-то сказал нам, что две добрые амазонки решили пожертвовать собой ради селения. Мы и пошли за вами. Точнее дошли до того дерева, к которому вас привязали, а потом увидели двух странных мужиков, и решили проследить.

Он замолчал. Его взгляд по-прежнему «ощупывал» моё раненое горло.

— Ори, я тебя очень прошу! — Настоятельно требовал сосредоточится на нём Тай. — Больше никаких походов за справедливость и прочее!.. Пока вы идёте с нами, никаких лишних приключений на задницы! Мы вас наняли помочь, и я отвечаю за вас. — Сглотнув слюну, в помощь пересохшему горлу, проникновенно проговорил он.

— Тай?

— М? — промычал он, на мой зов, ожидая от меня чего-то явно другого, нежели слов:

— Сначала поговори с Фаей. Я действительно не причём! — буркнула я.

Отказавшись от идеи спорить с упёртой амазонкой, доказывать, что я не права и тому подобного, Тай просто развернулся и зашагал от меня подальше. Мне стало тоскливо и больно от этого его пренебрежения. Я как минимум рассчитывала полчасика попрепираться. А он, игнорируя меня, подошёл к человеку, придумавшему Ящура.

— Это ты сконструировал машину, что стоит, прикрытая ветками у входа? — поинтересовался он, нагнав на себя серьёзности.

Человек гордо задрал подбородок.

— Я. А что?

Тай сменил гнев на милость, приглядываясь повнимательнее к изобретателю.

— Механик! — при этом слове стёклышки с носа пухлого дяди скатились вниз. Он снова посмотрел на стоявшего пред ним мужчину, наконец, узрев в нём не простого воина, а знатного дворянина, разумного, учёного мужа.

— Если пообещаю хорошую плату, пойдёшь ко мне? — неожиданное предложение советника, понравилось горе-изобретателю больше, чем возможная расправа деревенских жителей.

— А платить ты ему будешь двадцатью наложницами в месяц? — съязвила я, выглядывая из-за плеча Тая. Но кроме механика на моё высказывание никто не отреагировал.

— Сколько платить будешь? — глазки, оправленные толстыми стёклами, заблестели, как у дикого зверя.

— Десять золотых в неделю. А как вернёмся в королевство, у тебя будет личная мастерская! Но работать будешь честно, на благо государства, договорились? — поставил условие Тай, а мужичок посмотрел на меня.

— Эта с тобой будет?

Тай тоже на меня посмотрел, смерив холодным взглядом. Он уже высказал своё недовольство по поводу нашего с Фаей прибывания в логове бандитов, и конечно, злился. Вот только почему-то именно на меня, а Фае даже слова не сказал! За что я на него обиделась.

— Они сопровождают нас в Ладонис, — отмахнулся советник, и мне до чесотки в руках захотелось отпустить ему затрещину.

— Согласен! — обрадовался горе-изобретатель.

— Тай, он, что с нами теперь пойдёт? — возмутилась я.

— Светлый разум везде пригодится! Я правильно говорю? — развязывая мужичка, уточнил советник.

— Правильно, хозяин. — Уже лебезил перед нанимателем тот.

— Как звать тебя?

— Каноний, господин! — раболепно поклонился советнику механик.

— О! Быстро вы нашли общий язык. Пойду я от вас! — буркнула я, оставив эту парочку наедине обсуждать композиционные хитрости деревянного Ящура.

Разговор их затянулся до самой деревни. Каноний посвящал Тая в премудрости, рассказывая о смеси, которой обработал монстра и, как смастерил аппарат, пускающий огонь из пасти.

У главных ворот деревни столпились мужики и старухи, глазея, как двадцать восемь баб гордо конвоируют связанных, избитых и униженных бандитов, выдававших себя за чудо-монстра Ящура. В награду за возвращение женской половины общества деревенский староста приказал накрыть в харчевне стол и потчевать героев. Мне до этого не было дела.

Я закрылась в комнате, уселась на кровать, закрыла глаза, мечтая подремать и совершенно позабыв о злобной бабке-хозяюшке, которая подозрительно тихо себя вела. Но как только я уходила в мыслях от бренного мира, являлся образ Тая, перематывающего мою руку платком. Пришлось подниматься, плестись в темноте к корыту с водой и умываться, чтобы отогнать наваждение. А потом посмотрела в окно и в голове образовался порядок.

За окном светила луна. Звёзды сияли. Я засмотрелась на них, отыскав, наконец, покой в той далёкой красоте чёрных небес. Странный шорох в передней напугал меня до заикания. Подкравшись к двери, я прислонилась к щелочке, стараясь разглядеть причину возникшего шума. Стройная высокая фигура в белых одеяниях почти не касаясь земли, двигалась ко входной двери.

Решив, что любопытство не порок, я отправилась следом за загадочной персоной. Ведь интересно же откуда молодая красивая женщина появилась в ветхом домике чокнутой старухи. Конечно, за то время пока нас с Фаей не было могло многое измениться и, скажем, каргу навестила давно покинувшая её внучка… Но как-то не верилось, что у этой ведьмы есть дети!

На улице никого не было — народ чествовал героев и героинь в харчевне. Женщина в белом плыла именно туда. Наверное, тоже хотела присоединиться к компании. Но я ошибалась. Она остановилась против входа, прячась в тени деревьев. Мне пришлось сделать то же самое.

Спустя несколько минут сквозь толпу пьяных гуляк протиснулся командующий Ольгерд. Он шёл прямо к протягивающей к нему руки даме в белом. Оказавшись в объятиях друг друга, они пошли в сторону леса, будто были давно знакомы.

Я строила догадки. Ведь не припоминаю ни единого словечка из рассказа Тая о его благородном друге и некой таинственной особе женского пола, появившейся после смерти Элины. Ведь считалось, что Ольгерд всё ещё чтит память о погибшей любви. Или она не умерла? Может, вся история была выдумкой для окружающих, даже для Тая, и эти двое спокойненько проводят времечко прячась от людей по ночам?

Не хотелось прерывать романтичный порыв настрадавшегося командующего, но чуяло моё сердце: неприятности близко. Поэтому, я и последовала за влюблёнными, отставая на десять шагов.

Грозное рычание за спиной заставило временно прекратить слежку, остановиться и очень медленно обернуться. Огромная псина со сверкающими глазами хищно скалилась, глядя на меня.

— Я слишком худая, чтобы меня есть! — попыталась отговорить зверя я, наивно полагая, что описание скудного меню, заставит его сходить поискать пищу посолиднее.

Аккуратно ступая, псина двинулась ко мне. Чтобы не дать ей повода лишить меня жизни, я не шевелилась. Когда зверь подошёл ближе — сел, согнув переднюю лапу, будто здороваясь. На его роже было что-то вроде улыбки. Я смотрела на чудного пса. Он, кажется, подзывал меня к себе. Осторожно сделав шаг, я подобралась к нему ближе и рассмотрела в этой псине — волка, ещё вчера сдыхавшего под кустом в лесу. Но это не мог быть он. Ведь тот зверь умирал, и такие раны вряд ли излечились бы за короткое время. Коричневая полоска на морде, не типичная для представителей волчьей братии, убедительно свидетельствовала о том, что именно его я встретила во время похода, там во тьме чащи. Дабы у меня больше не возникало сомнений, габаритное создание повалилось на спину и задрало лапы к верху, требуя, чтобы ему погладили пузо. С опаской, я выполнила его просьбу, и даже повеселела. Мне всегда хотелось иметь собаку, к тому же умную.

Волк преданно смотрел мне в глаза, пытаясь передать послание.

— Считай, что твоё «спасибо» принято. Можешь идти! И не надо было меня искать! — сказала я животному, и развернулась, чтобы уйти. Но это создание лесное покорно, словно на поводке, плелось за мной. Каждый раз, когда я поворачивалась, он садился и делал вид, будто совершенно не понимает слов: «Иди отсюда! Кыш!».

Командующий и его странная пассия почти скрылись из виду, попав под тёмное покрывало ночного леса. Я ускорила шаг, не стараясь больше прятаться. Меня подгоняло что-то невидимое, будто ветер шептал: «Ты можешь не успеть!». Достигнув более-менее подходящего укрытия, я была крайне смущена, когда застала любовную сцену на самом откровенном моменте. Вдалеке от посёлка, на траве лежал оголённый по пояс командующий. Над ним нависла та красивая женщина. Описывать чем они занимались, не буду, потому что, поняв, решила уйти. И оставила бы их наедине, если бы не Великая Мать, пожелавшая показать мне кое-что интересное. Она выпустила вестницу Луну из плена единственной тучи на небе. Её свет спустился сквозь ветви деревьев прямо на любующуюся парочку. В этот момент женщина подняла лицо к небу, и оно стало древним, морщинистым, уродливым до безобразия. Волк рядом со мной пронзительно завыл, разрушив планы отвратительной любовницы. Она резко поднялась на ноги, обратив взор ко мне.

— Ну, спасибо, дружок! Помог! — поблагодарила я прижавшего уши волка. Он пристыжено глядел на меня. Ага. Сам испугался.

Я схватила первое, что попалось под руку — крупный камень и швырнула его в тётку из ночного кошмара. Она двигалась медленно, но силищи в ней было немерено! Стоило мне выйти к ней и подойти, как дамочка схватив меня за ворот, подняла над землёй, да хорошенько встряхнув, придвинула свою страшную рожу к моему лицу. Из раскрытого рта донеслось зловоние старинного могильника. Так пахнут только трупы. У меня всё закружилось перед глазами и я беспомощно обвисла в её худосочных руках. Она же делала своё дело. Сквозь пелену помутившегося зрения, я видела, как бледный свет от меня поглощается ею. Я теряла силы и сознание… А она приобретала мою жизнь.

Рычание, удар. И я падаю. Лежу на траве, возле командующего, а спасённый мною волк, защищает жизнь глупой амазонки, решившей, что справится в одиночку с нечистью.

— Очнись! — хлестала по щекам я воина.

Он открыл глаза. Они были совершенно белыми, и я испугалась, что для него уже слишком поздно принимать хоть какие-то меры. Но постаралась и сделала всё, что могла: била его по щекам и громко ругалась матерными словечками из недавно услышанных от Канония. Как ни странно, это подействовало. Ольгерд моргнул, приобрёл человеческий вид, однако продолжал лежать, отсутствующим взглядом рассматривая небо.

Моего спасителя отбросили прочь. Тот отлетел, шваркнувшись об землю с жутким звуком, и жалобно заскулив, волк исчез в кустах. Я не знала ранен ли он, но надеялась, что жив. Упыриха, или кем она там была, бросилась на меня, схватив за горло. Она вжала меня в землю, отбирая остатки дыхания. Я барахталась, задыхалась, пыталась отбиться, но ничего не выходило — хватка упырихи была слишком сильной.

Командующий всё лежал и не подавал признаков вменяемости. Он напоминал живой труп. Мне даже стало обидно: меня тут, понимаете ли, убивают, а ему — совершенно это не интересно! Отдыхает, небо, звёздочки рассматривает!

Что-то изменилось в его состоянии. Голова повернулась в мою сторону. Серые глаза сосредоточились на моём красном лице, и мужчина, наконец, поднялся. Отбросив от меня упырицу, он потянулся за единственным оружием, которое можно найти в лесу — палкой. Разъярённая ведьма кинулась к Ольгерду, наставившему на неё деревяшку. Ему удалось пригвоздить женщину к дереву. Рогатина держала её за шею, так что сделать нам что-либо она не могла. Но кое-что ей удалось: обе её руки потянулись к голой груди командующего. Они хрустели, будто в них ломались кости, удлинялись и вот когтистые пальцы впились в кожу, расцарапывая, пуская кровь. Запах страха и боли доводил упырицу до экстаза, она извивалась и хохотала. Командующий терпел, но всё же дрогнул, отпустив рогатину. Женщина было бросилась к нему, но в моих руках удачно оказалась внушительная дубина, которой я со всей дури, размахнувшись, вмазала по хлипкому телу уродины. Она пролетела с метр и упала. Поднявшись, женщина что-то услышала, оглянулась и испугано пыталась бежать. Но что-то или кто-то, стоящее в темноте и скрывающее свой облик не позволило ей уйти. Наоборот, манило, требовало, приказывало прийти! Ведьма рыдала, скребла когтями по земле, но шла. Мы сидели с Ольгердом и просто смотрели. Может быть неведомое нечто и нас околдовало, поэтому мы не могли двинуться. Но мы не проверяли. А упырица скрылась во тьме кустарника… До нас донёсся странный, пугающий шепот, всхлипывания и всё стихло… Гнетущая атмосфера ночного леса перестала запугивать двух уставших воинов.

— Кажется, это конец! — заключила я.

Командующий кивнул.

— Уходим отсюда!

Я была с ним согласна, как никогда! Ольгерд поднял свои рубаху, перепачканный мундир и мы двинулись к селу. Командующий шёл с трудом. Я предложила свою помощь, шмыгнув ему под правую руку, и перехватив за торс. Он не сопротивлялся, принимая это молча.

— Не думала, что у вас такой дурной вкус! — пыталась пошутить я, и он улыбнулся.

— Сам не ожидал! — согласился мужчина. — Последнее, что помню — лицо Эли…

Его голос надломился, а я продолжила вместо него.

— Элины?

Ольгерд удивился моей осведомлённости. Пришлось объяснить.

— Тай… — сдала я, и постаралась исправиться. — То есть господин советник рассказал. Не злитесь на него… Просто…

— Ничего! И не смущайся так, я давно заметил, что вы общаетесь не по уставу! — примирительно заговорил он. — Но обидеться на него стоило бы. Хотя… А как ты во всё это вмешалась?

— Скучно было. Услышала шум за дверью и…

Тут меня осенило! А ведь упырица вышла из дома старухи… Значит, она и та ведьма как-то связаны. Может быть о нашей хозяйке не с проста слухи ходили о её сговоре с потусторонним миром. Стоит, наверное, проверить. Если в доме нет, значит…

Мы дошли до пригорка, поднялись по склону. В лесу завыл волк. Я обернулась. Услышав голос зверя, с моей груди будто сняли что-то тяжёлое. Видимо, вот каково оно оно — чувствовать ответственность за того, кого приручил!

— Вот… блин! — выругался над моим ухом командующий, и я повернулась, чтобы рассмотреть, что его так расстроило.

В поле зрения попала крепкая мужская фигура. Ссутулившийся, сжимающий кулаки мужчина при ближайшем рассмотрении оказался Тайреллом, советником Каррским. Он был чем-то серьёзно озабочен. Глядел на нас. Увиденное так его расстроило, что плюнув в сторону Тай очень быстрым шагом вернулся в харчевню.

— Чего это он? — не понимала я.

— Я разберусь с ним, не волнуйся! — заверил командующий и попытался избавиться от моей поддержки. Я остановила его, не позволив уйти.

— Чего мне волноваться?

Он как-то странно на меня посмотрел, поджал нижнюю губу в попытке сказать нечто, но удержал, рвущиеся звуки. Ольгерд раздирался между другом и помощью. Рассудив, что в таком виде являться в харчевню плохая идея: начнётся суматоха, будут расспрашивать о произошедшем, но отвечать на какие-либо вопросы не готов ни один из нас, он выдохнул и решил обождать.

— Вам, между прочим, нужно раны обработать. Идёмте!

* * *

В доме было тихо и пустынно. Ничего пока не объясняя командующему, я занялась обработкой его ран. Не глубокие отметины рассекающие кожу на груди особого вреда здоровью мужчины не нанесли. Были, конечно, и более серьёзные — пять дыр от когтей на рёбрах. Слава Богине, они не гноились.

— А где хозяйка? — осмотрелся по сторонам командующий.

— В лесу. Или вы уже всё забыли?

Судя по округлившимся глазам, до него только сейчас дошло, что та страшная тётка и моя ведьма-хозяйка — одно лицо.

— Вы ещё не поняли? Я как раз хотела об этом рассказать, когда на горизонте явился наш драгоценный господин советник.

— Наш? — рассмеялся, поддразнивая меня, он.

— Хорошо, ваш!

От смеха командующий схватился за больные рёбра.

— Почему ты так сразу смущаешься? — высмеял меня он, я туже затянула повязку, намеренно сделав ему больно.

— Надеюсь, до завтра её тело не найдут, а советник никому не расскажет, что видел нас выходящими из леса. А то грозит нам с вами за убийство, знаете что? Пусть она даже и ведьмой оказалась — ничего не сможем доказать.

— Почему ты считаешь, что она мертва?

— А вы считаете, после всего этого она жива? — возмутилась я. — Заметили, как она не хотела идти туда? Она боялась. Кого или чего может бояться такая, как она? Только смерти, собственной!

Слова мои прозвучали очень убедительно и эхом пронеслись по пустой комнате, однако у командующего возникли новые вопросы.

— Почему нас должны казнить? Мы же не смогли даже толком дать ей отпор?

— Сомневаюсь, что кроме наших следов, там обнаружатся ещё чьи-то. Смерть, наверняка, не оставляет отпечатков. Хотя…

Там могли оказаться следы зверя, и вполне возможно, что если и обнаружат изуродованное тело, то: во-первых, не узнают в нём именно нашей хозяйки; во-вторых, могут посчитать, что растерзал её дикий зверь. Теоретически, мы будем чисты. Собственные умозаключения сняли тяжкий груз с моих плеч. Но посвящать в мысли командующего я не стала. О волке лучше никому не знать!

— Фух, — мой вздох заинтриговал мужчину. — Если что, завтра я скажу, будто видела, как она уходила за травами в лес, и не вернулась. Вам придётся хорошенько скрывать раны, чтобы никто их не видел!

— А моё отсутствие объяснить тем, что мы были вместе? Тай меня убьёт! — в сторону шепнул он, схватившись за голову.

— Вряд ли! — грубо оборвала его терзания я. — Вы же лучшие друзья! Пусть спасибо скажет!

Успокаивала я командующего, а сама всё думала, что завтра мне припишут соблазнение ещё и этого хладнокровного мужчины. Причём сама же буду подыгрывать и нагло врать, мол, действительно всю ночь валялись в койке. Вот до чего я докатилась в своём стремлении помочь уважаемому человеку.

— Ори, — позвал он и у меня мурашки пробежали по коже. — Что именно тебе рассказал Тай?

Лицо командира мрачное, бледное, усталое, в дополнение ко всему осунулось. Он почему-то сам решил поднять болезненную тему разговора.

Опасаясь за его душевное состояние, я постаралась как можно мягче пересказать ему услышанную историю любви, и чуть не подавилась глотком воздуха услышав в конце:

— Она носила моего ребёнка… — побледнев произнёс он, и опустил голову.

Дополнение к и без того трагической повести сразило меня наповал. Я потеряла дар речи. Подумать только, он был заложником собственного прошлого. Не знаю почему, но я представила себя сначала на месте несчастной погибшей девушки, а потом перепрыгнула в шкуру командующего. Это было очень неприятно. И возможно, всё случившееся со мной до настоящего дня теперь можно назвать «весёленьким спокойным прошлым», по сравнению с жизнью Ольгерда.

— А сегодня вы увидели её… — промямлила я, догадываясь, что он мог испытать при виде призрака.

— Да. Там в лесу… — Такой сильный и всегда спокойный воитель, сейчас содрогался от слов, вырывающихся наружу. — Я хотел умереть. Давно хотел…

Командующий не знал, как спрятаться от моего взгляда, поэтому отвернулся, но продолжал говорить, уже без остановок. С хрипом и дрожью ему давались тяжкие речи.

— Что бы ни говорил Тайрелл… Я не слушал и не верил ему. Стыдно признаться, но я делал вид, что всё хорошо. Разве можно жить и стремиться к чему-то, если твой смысл существования убит, жестоко, твоим же родичем? Столько раз по ночам, когда меня никто не донимал, в темноте, я молился богам, чтобы они забрали мою душу. Позорно примерялся к ядам. Пару раз даже действительно чуть не отравился. Но выжил. Тайрелл убедил меня, что я ещё здесь нужен, раз боги не позволяют мне распрощаться с миром. Я спрашивал, в чём же тогда моё предназначение? А он сказал: «Ты же не оставишь друга одного в беде!» Я понял, что ему не кому довериться кроме меня. Я не мог предать его. Вот и держался. Теперь появилась ты. Второй человек, которому он доверился. Значит, разглядел в тебе что-то такое, что заставило его сбросить маску. Я принял его выбор, но не понимал почему. А сегодня… Я видел тебя, отчаянно сражающуюся за ещё один глоток воздуха, не понимающую… Ты лежала там в лесу, в твоих глазах было столько злости, желания жить, веры, что всё можно изменить даже в такой безвыходной ситуации. Тай тоже такой. Я не мог так просто сдаться и отдать тебя ей. Я понял, что должен защитить тебя. Хотя бы ради него!

В моих ушах его голос звенел на фоне тишины. Ни петухов, ни лая собак я не слышала. Только осипший шепот, позорно признающийся в слабости.

— Вы бы хоть разок подумали о себе! — отвернулась я, когда серые глаза уставились мне прямо в душу. — Смерть — значит сдаться. Значит трусость!

— Ты разочарована во мне?

Я присела рядом, рассматривая алые цвета горизонта в окне напротив. Соврать, сказав «нет» — как-то язык не повернулся. Не знаю, смогла бы ли продолжать существовать не будь у меня бабушки, Фаи, и ещё некоторых личностей. Наверное, очень тяжело быть пустым изнутри и одиноким.

— Не совсем. — Со вздохом проговорила я, и ободряюще ему улыбнулась. — Вы — человек. А у нас, простых смертных, куча недостатков! У меня их просто море, которое не переплыть!

Он рассмеялся моей попытке успокоить его шуткой.

— Знаете, что бы ни случилось, вы должны всегда быть сильным! В мире много интересного. Не стоит заканчивать свой путь так и не переступив через порог дома.

Ольгерд уставился на меня с неподдельным интересом, и я вдруг поняла почему. Так что поспешила ретироваться.

— Это не мои слова. Кое-кто очень мудрый сказал.

Тот же человек говаривал: «Борись девочка! Борись и не хнычь! Вставай, когда тяжело. Улыбайся, когда больно и хочется разреветься. Держись до последнего. Верь, что ночь не вечна, и солнце обязательно поднимется на небосвод! И пусть боятся тебя враги!»

Я смотрела в окно, и тихо улыбалась — большой солнечный диск поднимался на небо, обещая тепло.

После пережитого приключения командующий перестал быть для меня идолом поклонения. Ольгерд — обычный человек, со своей тайной, которую порой становится слишком тяжело нести одному. Всем нам нужен провожатый, который подаст руку помощи или просто подставит плечо, когда ноги совсем откажутся идти.

— Я была убеждена, что вы настолько сильный, что ничто и никто не сможет сломать вашу волю. — Призналась я. — Сравнивала со сказочным героем… Но, оказалось… А и не важно это! Ведь и герои плачут.

Своим резким скачком с лавки на пол, я не на шутку его испугала. Командующий уставился на мою ехидную физиономию и протянутую руку.

— Все мы идём по дороге, на которой одни ухабы, да кочки. Садним ноги до крови, но идём. Могу предложить себя в качестве провожатой на некоторое время, чтобы помогать залечивать раны и обходить особо увесистые камни!

Он сначала не понял к чему я всё это говорю. Потом всерьёз задумался, а я отвлеклась. В открытое окно подул ветер, освежая пыльную комнату, охлаждая моё покрасневшее лицо. Он напоминал вдох надежды, счастья. Улыбка так и растягивалась, даже щекам стало больно.

— Заслужить дружбу и уважение другого человека нужно уметь. — Внезапно заявил мужчина. — Я хочу заново заслужить твоё уважение. Я согласен! Но тогда и сам стану проводником тебе.

— Согласна! — мы пожали руки, закрепляя наш тайный договор.

К обеду количество моих друзей, как и врагов, увеличилось. Тайрелл злился, играл в молчанку, делал вид, что мы совершенно не знакомы. Ольгерд дважды пытался с ним заговорить, но товарищ детства изображал гордого обиженного советника и отворачивался. Я поддерживала командующего, особенно когда появился староста и поинтересовался у Фаи не видела ли она нашу хозяйку. Присмотревшись к мундиру на груди Ольгерда и убедившись, что повязки не выпирают, я честно соврала, как и было обговорено, мол видела ветхую бабулю уходящей в лес. Она не возвращалась, а мы всю ночь просидели с командующим, попивая чай. По войску прошёл шепоток по поводу «чая». Тай скрипнул зубами и вскочил прямо с земли в седло, после чего не оборачиваясь припустил трусцой в сторону ворот. Лица моих подруг по оружию вытянулись после услышанного о моих отношениях с командующим. Войка немного успокоилась. Реакцию на это сообщение Крохи описывать совсем не хочется, потому что я точно знала, что в чёрный список врагов добавилось ещё одно имя. Но на этот раз, моё собственное. Парень отказался со мной разговаривать до Ладониса.

— С ним тоже ничего не было, так ведь? — блеснула знанием моих повадок Фая, подъехав ко мне ближе, когда мы галопом скакали, пытаясь нагнать взбесившегося советника. Улиан уже второй час подпрыгивал на лошади моля о пощаде, но Тай только шипел на него и принц печально хлюпал носом. Сейчас командующий подъехал к другу, чтобы в очередной раз объясниться. Но по всей видимости был послан далеко, надолго и без тормозка, да ещё и пешком! Ольгерд повторил жест Улиана: опустил голову и ретировался поодаль, искоса поглядывая в спину советника.

— Фая! — обсуждать с подругой командующего не входило в мои планы.

— Так что же вы делали всю ночь? — не отставала она.

— В чумного играли! — буркнула я, и дальнейшие расспросы прекратились на время, так как к нам присоединился сам Ольгерд.

— Всё так плохо? — обратилась я, и мужчина вздохнул. — Ну, хочешь я в него чем-нибудь запущу?

— Мне не до шуток! — проговорил он.

— Кто сказал, что я пошутила? Сомневаешься в моих способностях? — меня такое неверие оскорбило. Я даже не поленилась снять сапог и прицелиться, когда Тай резко обернулся. Пришлось притвориться, что камень вытряхиваю. Ольгерд впервые рассмеялся.

— Ничего! Подождём, пока он успокоится! — предложил мужчина.

Ждать — не трудно! Так как разговаривать с Таем у нас не получалось, мы сгруппировались у костра, общаясь между собой. Оказывается, когда командующий расслаблен, то становится компанейским шутником. Ольгерд рассказал мне не одну военную байку, я ему — прибаутки из общины амазонок. Мы смеялись, делясь разными историями, то и дело ловя на себе неодобрительные взгляды сестёр, воинов и, конечно, же Тая. Кстати, он не особо скучал без нас: чтобы не смотреть на наши счастливые лица советник спрятался в своём шатре, куда через несколько секунд прошмыгнула Войка. Могу предположить, что они там крепко подружились. И не один раз!

— Снова упустила свой шанс! — объявилась рядом подруга, когда я смотрела на спящего возле меня командующего. Он напоминал обиженного ребёнка, жмущегося ко мне, в надежде на жалость. Я даже провела рукой по его волосам, заверяя его в поддержке.

— Ты о чём? — проигнорировав многозначительный хмык подруги, уточнила я.

— С ним Войка. Он столько сил потратил на то, чтобы…

Пришлось её прервать. Я догадалась о чём заведена речь, раньше, чем завершила предложение Фая. Чуть не сорвалась на крик, но чтобы не тревожить сон измотанного Ольгерда, оглянулась и тихо зашипела:

— Фая! У неё есть что-то к нему! Вот и пусть! У меня — нет! Поэтому я здесь, а она — там! Всё понятно? И иначе не будет! Как бы тебе не хотелось изменить положение вещей! — разговоры о советнике действовали уже не просто раздражающе, а выводили из себя. Чтобы больше не общаться на эту тему, я решила пройтись до ближайших кустов.

Только скрылась в кустарнике, отошла подальше от храпящей толпы, туда, где есть ещё слабое свечение костра — как пожалела об идее прогуляться столь поздно и одна. Я замерла, сжимая эфес меча. Из глубокой тьмы на меня надвигались две голубоватые светящиеся точки. Это был волк, большой и голодный. Он скалил слюнявую пасть, предупреждая, что одно малейшее движение и амазонка легко превратится в ужин… Но прямо передо мной, преграждая траекторию прыжка врагу, возник огромный, в два раза больших размеров, волк с коричневой полосой. Тот — первый, просто обалдел от такого скопления голодных тварей на душу населения. И видимо, решил: «А ну его этот ужин! Пора садиться на диету!». Так что, поджав хвост, быстро улепётал восвояси.

— От тебя, оказывается, может быть толк! — в качестве награды я почесала за ухом мохнатого лесного великана. Эта наглая морда ухмылялась от удовольствия, вывалив язык на бок. — Значит, с тобой всё в порядке, а то я уже волновалась, что та страшная тётка убила тебя!

Он недовольно заскулил, объясняя, что никакие упырихи не смогут причинить ему вред.

— И чего ты за мной увязался? Ладно! Пойдём-ка поищем с тобой яблочек!

Мы нашли дикую яблоньку. Сочные плоды я сбила палкой, и усевшись под деревом, поделилась с охранником. Раньше мне думалось, что волки едят только мясо. Но этот был особенным. А может просто за компанию со мной мусолил самое большое яблоко, зажав его между лап. Я устроилась у него под боком. Моментально согрелась и почувствовала, как меня начинает клонить в сон.

— Вот ты можешь мне сказать? Почему все эти дуры, так увлеклись советником? Войка стала какая-то странная из-за него. Нервная. Переступает через собственную гордость, готова перед ним на коленях ползать… — жаловалась я зверю, засыпая. Он мотнул головой и уставился на звёздное небо.

Тёплая шерсть, мерное дыхание, знание, что меня никто не тронет, пока он рядом — и я позволила себе уснуть посреди тёмного леса, пригревшись возле огромного волка. Но проснулась спустя час, вспомнив, что мне всё же необходимо вернуться в лагерь. Мои просьбы не вылезать из засады и держаться в стороне зверь игнорировал. Он следовал за мной до самой стоянки.

— Не показывайся им на глаза! — предупредила я. — Ты же знаешь, какие люди жестокие. Так что будь поблизости, но не приближайся ни к кому! А я тебе позже принесу поесть… Если ты конечно, сильно голодный. Потому что готовка нашего кухаря, это, знаешь ли, жуткая штука!

Он закрутил головой, с интересом вслушиваясь в мои слова. Возможность поесть что-то более менее приличное ему понравилась.