1. Последствия Фарсала

Победа при Фарсале сделала Цезаря главой римского государства, прекратив вынужденное военное двоевластие. Хотя сам Цезарь послал в сенат только сухое донесение, не желая отмечать победу в гражданской войне, в Риме широко отметили и победу, как таковую, и окончание борьбы «двух принцепсов».

Строились планы пожизненной диктатуры Цезаря и пятилетнего консульства, однако Цезарь, видимо, стал только dictator rei gerendae на достаточно длительный срок. Решение принял сенат, а конкретное назначение произвел консул П. Сервилий. Т. Моммзен считает, что это была диктатура «для устройства государства» (rei piblicae costituendae), как и у Суллы (именно такое добавление было сделано знаменитым немецким историком в Капитолийских фастах), не ограниченная конкретным сроком. Напротив, У. Вилькен, видимо, с большим основанием полагает, что вторая диктатура имела иные функции, военные (rei gerendae) или направленные против возникшего мятежа (seditionis sedandae). В пользу мнения У. Вилькена говорит то, что в период этой диктатуры Цезарь пробыл в Риме не более 2–3 месяцев, остальное время заняли его кампании в Египте, азиатских провинциях и в Африке. Диктатура не была бессрочной — Дион Кассий пишет, что она была дана на год вместо положенных 6 месяцев и пролонгирована еще на год осенью 47 г. (Dio, 42, 20–21). Судя по надписям, еще в 46 г. Цезарь был diet. II.

В известной степени, диктатура была наградой за победу, однако в римском праве магистратура всегда оказывалась фиксацией статуса и власти. Вместе с тем, она была и формулировкой определенной задачи: Цезарю предстояло урегулировать положение практически во всех провинциях огромной державы, а возможно, и проводить принципиальные гражданские реформы, пополнения сената и кадровые перестановки. Ни консул, ни проконсул подобных прав не имели. Кроме того, Цезарь получил трибунскую власть (Dio, 42, 20–21), дающую ему целый ряд дополнительных возможностей: право законодательной инициативы, право вето, определенную демократическую традицию и, наконец, ту особую связь с народом, которая по-прежнему сохранялась у бывшего правозащитника и дилера популяров, ставшего теперь полновластным главой государства. Было бы неправильным полагать, что в 48 г. Цезарь престал быть тем демократическим лидером, которым он был в 59 г., просто задачи, стоящие перед ним стали более масштабными, а решение проблем Италии и Рима переросли в решение проблем народов Средиземноморья. По сути дела, Цезарь только теперь мог приступить к этим вопросам.

Новое положение создавало и новые проблемы. Только теперь Цезаря восприняли как победителя. В доказательство этому граждане начали свергать статуи Помпея и Суллы (Suet. Iul., 75; Plut. Caes., 58; Dio, 42, 18; Polyaen, VIII, 23, 31). Впрочем, диктатор немедленно пресек эту практику, а позже отдал приказ восстановить все пострадавшие памятники. К власти пришло новое цезарианское правительство. Начальником конницы стал Марк Антоний, а консулами 47 г. были легаты Цезаря Кв. Фуфий Кален и П. Ватиний. Кален, участник галльских кампаний, также сражался в Испании в 49 г. и теперь действовал в Греции (Caes. В. С, III, 26; Cic. Phil., VII, 17), П. Ватиний был союзником Цезаря еще с 63 г. (Cic. Sest, 114) и играл роль его «политического офицера». В 59 г. Ватиний был инициатором закона о галльском наместничестве, в 55 г. он стал претором, одержав победу над Катоном (Cic. Fam., I, 9; 19; Liv. Epit., 105; Plut. Cato, 42; Pomp., 52), в 54 г. был обвинен в подкупе, но оправдан благодаря поддержке триумвиров, а с 51 г. считался легатом Цезаря. В 48 г. после отплытия подкреплений на помощь Цезарю во главе с Антонием и Каленом, Ватиний стал комендантом Брундизия (Caes. В. С, III, 10). Наместниками в Испании стались Лепид и Кв. Кассий Лонгин, в Галлии — Децим Брут.

Политика «милосердия» продолжалась, но, в отличие от кампаний 49 года, Фарсал стал первым большим сражением с серьезными потерями. Цезарь, как и ранее, помиловал пленных, но, вероятно, не столько он сам, сколько его окружение и новая политическая элита стремились показать, что политика «милосердия» имеет свои пределы. Впервые с начала войны помпеянцы и их союзник Юба были объявлены врагами отечества (Dio, 42, 20–21). На смену военному «двоевластию» приходит борьба единственной законной власти против мятежников.

Серьезность военных проблем никоим образом нельзя приуменьшать. Ключевое значение имела проблема самого Помпея, оставался его флот, фактически не понесший серьезных потерь. Второй проблемой была проблема восточных провинций, добровольно и принужденно оказавших помощь помпеянцам и дававших им войска и материальные ресурсы. Установление новой власти должно было пройти бескровно и быстро. Некоторые регионы представляли особую опасность. В борьбу вмешались вассальные цари и внешние силы. Сохранялась возможность парфянского вмешательства. В Африке набирал силу царь Юба. Как показали дальнейшие события, опасность представляли даже такие зависимые правители, как Фарнак Понтийский и египетские претенденты на престол.

Неспокойно было и в Италии. Уже в 48 г. ставший претором Целий Руф возглавил движение должников, пытаясь сорвать урегулирования Цезаря. В 60–50-е гг. Руф принадлежал к кругу Катона и Цицерона, и его судьба достаточно характерна для немалой группы политиков, мечущихся между разными лагерями. В молодости он получил образование под руководством Цицерона и Красса (Cic. Cael., 9, 12), в 63 г. пытался сблизиться с Катилиной, но затем вернулся к Цицерону (Ibid., 10, 11). В 50-е гг. Руф вместе с Милоном и Сестием был одним из ближайших сподвижником Цицерона, что, впрочем, не мешало ему стать любовником знаменитой Клодии. В 54 г. роман закончился бурным процессом, когда Клодия обвинила Целия в попытке ее убить. В 52 г. Целий защищал Милона, а в 49 г., вопреки советам Цицерона, поддержал Цезаря, бежав к нему вместе с Антонием и Квинтом Кассием (Dio, 41, 3, 2). В 48 г. Целий стал проявлять недовольство Цезарем и в феврале 48 г. написал в Эпир Цицерону о намерении выступить против него (Cic. Fam., VIII, 17).

Целий нанес удар в достаточно больное место — долговую политику Цезаря и проблему кассации долгов, которую правительство пыталось так гибко решить. Он обнародовал проект об уплате долгов без процентов в течение 6 лет (Caes. В. С, III, 20). Консул Сервилий и магистраты выступили против. Продолжая популистские действия, Руф уже открыто предложил сложение годовой квартплаты и отмену всяческих долговых обязательств (III, 21). Целий организовал нападение на Требония, бывшего городским претором и занимавшегося решением долгового вопроса, и прогнал его с форума (Ibid.).

Консул Сервилий оказался верным соратником Цезаря. Целий был исключен из сената, после чего Сервилий пресек его выступления (Ibid.). Теперь Целий выступил открыто, соединившись со своим старым союзником Милоном, начавшим собирать отряды гладиаторов. Целий прибыл в Казилин и пытался поднять восстание на Капуе, но горожане решительно воспротивились его планам (Ibid.). Если Целий еще пытался выступать как защитник и лидер народного движения, то Милон открыто начал восстание, объявив себя сторонником Помпея. Против него был послан легион во главе с Кв. Педием. Из-за лакуны в тексте Цезаря, мы не знаем некоторых деталей. Милон погиб во время осады города Козы в области Фурий, а Целий пытался склонить к мятежу жителей Фурий и галльских всадников Цезаря, но был ими убит (III, 22). Хотя эта опасная попытка была ликвидирована, возможность использования помпеянцами или другими силами вполне реальной проблемы задолженности продолжала оставаться (см также Dio, 42, 23–24).

Впрочем, наиболее острой продолжала оставаться проблема помпеянских лидеров. Остатки помпеянской армии начали собираться вокруг Катона, бывшего комендантом Диррахия. Сборным пунктом стал остров Коркира, где находилась главная база флота. Вскоре здесь было уже 10 000 солдат и 300 кораблей. На Коркиру прибыли все лидеры помпеянцев, Сципион, Лабиен, Афраний, Петрей, старший сын Помпея Гней и др. На первых порах они пытались закрепиться в Греции, где столкнулись с войсками Фуфия Калена, которого Цезарь еще до Фарсала послал для занятия Средней Греции. В распоряжении Калена были 15. когорт Кассия Лонгина и Кальвизия Сабина и, вероятно, какие-то другие войска. Вся средняя Греция перешла на сторону Калена, ему сдались Дельфы, Орхомен и Фивы, хотя некоторые города (точно неизвестно, какие) продолжали сопротивление (Caes. В. С, III, 55). Здесь находился и помпеянский наместник П. Рутилий Луп, в начале 49 г. помогавший Помпею в Италии (I, 24).

Помпеянцы пытались атаковать Патры и закрепиться в Пелопоннесе, однако Кален успешно продолжал операцию. Он взял Афины и Мегары и выбил противника с Пелопоннеса. Катон принял решение отплыть в Африку, где предполагал соединиться с войсками Аттия Вара и Юбы. Войска хотели объявить командующим Катона, но тот уступил Сципиону как старшему по рангу (Dio, 42, 10; 13–14; Арр. В. С, II, 87; De v. III, 80; Veil., II, 54; Flor, IV, 2 64–66; Plut. Cato, 55–57; Liv. Epit., 111–112). Африка должна была теперь превратиться в главный фронт борьбы с Цезарем. Впрочем, многие помпеянцы прекратили борьбу: одни, как Брут, сдавшись Цезарю, другие, как Цицерон, вернувшись в Италию.

Сам Помпей избрал другой путь. По не вполне ясным причинам, он бежал в противоположном направлении. Если это могло оказаться случайностью, то едва ли случайным было то, что его планы никак не были связаны с бывшими соратниками, трения с которыми особенно обострились при Фарсале (Арр. В. С, II, 66; Dio, 41, 53–56; Veil., II, 56). Положение Помпея было достаточно трагично: продолжая борьбу с Цезарем, готовым на мир с ним лично, он отошел от собственной партии, среди которой оставались его собственный сын, тесть Сципион и такие близкие люди, как Афраний и Петрей. Впрочем, далеко не все оставили Помпея. С ним находились Лентул Спинтер, Лентул Крус, Фавоний и др. Помпей бежал в Лариссу, жители которой просили его не вступать в город (Caes. В. С, III, 102; Арр. В. С, II, 81; Plut. Pomp., 75). Прибыв в Амфиполь, Помпей начал мобилизацию местного населения, либо для отвода глаз, либо действительно пытаясь задержать преследующего его Цезаря (Caes. В. С, III, 102), однако оттуда он отправился в Митилену, где забрал жену, Корнелию и младшего сына (от брака с Муцией) Секста (Ibid.; Plut. Pomp., 73–74). Там же он узнал об отпадении царя галатов Дейотара. В Митилене Помпей задержался на два дня, затем он достал несколько судов и направился на Кипр и Киликию. Здесь вместе со своим окружением он стал обсуждать дальнейшие планы (Caes. В. С, III, 102). Вариантами были Парфия, Африка и Египет. Парфянский вариант был отвергнут — по всей вероятности, Помпей не рассчитывал втянуть в эту державу в войну (Ibid., III, 82). Известную роль сыграл и субъективный фактор. Наши источники обращают особое внимание на нежелание Помпея везти в Парфию молодую жену, Корнелию, бывшую, к тому же, вдовой Публия Красса (Veil., II, 53; Арр. В. С, II, 83; Plut. Pomp., 76). По неясной причине, Помпей отверг и наиболее надежный вариант Юбы и принял решение бежать в Египет, где стояла сильная 20-тысячная армия Габиния. Помпей смог взять отряд солдат на Родосе, здесь же к нему присоединились около 60 сенаторов (Plut. Pomp., 60). Родосцы и киприоты в помощи отказали (Caes., III, 102). «Парфянский вариант» окончательно сорвался из-за позиции провинциалов. Антиохия, а затем и другие города Сирии, приняли решение не пускать к себе Помпея и его союзников (Ibid.). Позиция жителей провинций вполне.объяснима, если учесть произвол находившегося там наместником Сципиона и разграбление храмов (III, 32–33). После этого Помпей отправился в Пелузий, где стояло войско царя Птолемея XIII, воевавшего против Клеопатры (Caes. В. С, III, 103; Liv. Epit., 112; Veil., II, 53; Арр. В. С, II, 85–86).

 

2. «Египетская авантюра» (август — октябрь 48 г.)

За событиями в Египте вполне определенно закрепился образ «египетской авантюры», предпринятой Цезарем, главным образом, ради любви, или, по крайней мере, страстного увлечения Клеопатрой, что и стало причиной, в общем, бессмысленной войны. Появляется и другая оценка: длительное и «неоправданное» пребывание Цезаря в Александрии привело к острому политическому кризису и ухудшению положения в ряде провинций, из которого Цезарь вышел с величайшим напряжением сил. Можно безоговорочно согласиться только с последним — кризис конца 48 г. и события 47 г. оказались тяжелым испытанием для новой власти, впервые ставшей властью в полном смысле этого слова.

Мнение о войне «из-за Клеопатры» или «ради Клеопатры» ведет свое происхождение от беллетризированной традиции античной историографии и встречается у Плутарха, Светония и Аннея Флора. Плутарх пишет, что очень многие писатели отрицали военную необходимость кампании, а другие считали виновными в ней царских придворных во главе с Потином (Plut. Caes., 49). К мнению, что египетская кампания была начата из-за молодой и красивой египетской царицы, склоняется Светоний (Suet. Iul., 35; 52). Флор выдвигает две причины: любовь к Клеопатре и месть убийцам Помпея (Flor, IV, 2, 56–57).

Мнение о Клеопатре, как главной причине войны и задержки Цезаря в Александрии, стала одной из центральных идей ряда больших художественных произведений: «Цезаря и Клеопатры» Б. Шоу, фильма «Клеопатра» (1963 г.) и многих других. Эти мотивы можно найти в поэзии Дж. Г. Байрона и А.С. Пушкина. Популярная идея, сложившаяся вокруг Антония, переносится и на Цезаря. С другой стороны, многие исследователи отрицают этот мотив, ставя на место «великой любви» трезвый политический расчет.

Тема Клеопатры и Цезаря будет затронута позже, заметим, сейчас, что до появления Цезаря в Египте знаменитый полководец и красавица-царица попросту не были знакомы лично. Египетская царица была для Цезаря не более, чем вассальной правительницей, которая могла быть лишь «шахматной фигурой» в сложной системе управления римской державой и борьбе за власть с помпеянцами. Клеопатра не представляла никакой реальной силы (эти сведения Цезарь, видимо, имел) и его больше интересовала позиция Птолемея XIII и его окружения.

С другой стороны, египетская кампания, часто подвергается критике, как неоправданная авантюра Цезаря, необъяснимая с рациональных позиций и поставившая на карту результаты великой Фарсальской битвы. В более жесткой форме эта позиция выражена Т. Моммзеном и М. Гельцером, в более мягкой — С.Л. Утченко и B.C. Дуровым, считающими египетское интермеццо простительной слабостью великого человека и ситуацией, когда живой человек брал верх над политиком.

Соглашаясь с последним утверждением (Цезарь действительно был «живым человеком» в политике, а не «безгрешным вождем», в чем была, впрочем, не только слабость, но и сила), признаем, что большая любовь могла бы изменить планы Цезаря. Суть была в том, что, плывя в Египет, он еще не знал и не мог знать об этом чувстве. Более того, для появления диктатора в Александрии была совершенно иная очевидная причина: он пришел туда, преследуя Помпея, и именно Помпей привел Цезаря в Египет. Вопрос Помпея был действительно первостепенен, он был готов продолжать войну, а захват и сдача Помпея (а именно так ставил вопрос Цезарь) могли бы привести к окончанию войны или, хотя бы облегчить победу. Наоборот, появление Помпея в Египте или Парфии было чревато новым витком военных действий.

Фактически сразу после Фарсала Цезарь начал преследование Помпея, взяв с собой для быстроты передвижения минимальные силы, 6 легион и конницу (Caes. В. С, III, 102). Как в свое время Александр сразу после Гавгамел начал свою гонку за Дарием, Цезарь посвятил все свои усилия погоне за Помпеем. И в том и в другом случае, это было единственно правильным решением, и, как ранее Александр, Цезарь опоздал. Сразу после Фарсала ему сдались несколько важных союзников Помпея, фракийский царевич Садал, сын Котиса, каппадокийский царь Ариобарзан и правитель Галлогреции Дейотар, отряды которых составляли значительную часть кавалерии Помпея (Dio, 41, 63). Судя по тому, что Цезарь спокойно прошел через Македонию, сопротивления ему не было и здесь.

Еще более успешно действовала сирийская эскадра Гая Кассия. Использовав тактику брандеров, Кассий атаковал стоявшую у Мессаны эскадру Л. Помпония и всю ее уничтожил. Возможно, это было самое серьезное поражение цезарианцев на море. Помпеянский военачальник пытался атаковать город, но отступил, получив известия о Фарсале (III, 101). После этого он напал на Вибон, где стояли корабли П. Сульпиция Руфа. легата Цезаря с 55 г., участника испанского похода 49 г. и претора 48 г. (Caes. В. С, I, 74). Сражение с Сульпицием было не столь удачным: Кассий поджег 5 кораблей, но сам потерял 4 корабля в результате контратаки и едва сумел спастись (III, 101).

Помпеянский флот распадался. После Фарсала ничего не слышно об эскадрах Кассия и Д. Лелия, последний, вероятно, тоже сдался и появился вновь только в 42 г. Египетские корабли вернулись на родину, то же самое сделали родосцы, которые потом поддержали Цезаря. Часть флота ушла с Катоном в Африку, хотя, возможно, там было много грузовых кораблей (Арр. В. С, II, 87). Ахейский флот Л. Скрибония Либона и М. Октавия уже не мог контролировать море и переместил операции в Иллирик.

Цезарь продолжал преследование. По собственному признанию, он пробыл в провинции Азии несколько дней, известно, что он посетил Илион, родину Энея, родоначальника Юлиев. Вместе с тем, одно важное решение он все же принял — подати с провинции, разоренной помпеянцами, были сокращены на треть (Plut. Caes., 48), а Книд, родина его учителя Артемидора, был освобожден от них вообще (Ibid.). Наместником Азии стал Домиций Кальвин. Исследователи отмечают появление в провинции многочисленных статуй, подчеркивающих происхождение Цезаря от богов, Артемиды и Ареса. Впрочем, это был достаточно обычный стиль отношений восточных провинциалов с римским наместником. В Азии Цезарь узнал, что Помпей отправился на Кипр и предположил, что тот решил направиться в Египет. Тогда (или еще ранее) Цезарь вызвал из Ахайи (от Фуфия Калена) еще один легион и 800 всадников, родосские и азиатские корабли (Caes. В. С, III, 106).

Тем временем, примерно к октябрю 48 г. Помпей прибыл в Египет и обратился за помощью к Птолемею, стоящему с войсками у Пелузия и воевавшему против своей сестры Клеопатры. В совете участвовали евнух Потин, управлявший финансами Египта и бывший фактическим главой гражданского управления, командующий армией царя Ахилла и ритор Теодот, воспитатель царя Птолемея. Было принято решение об убийстве Помпея. Предложение высказал Теодот. Само убийство было поручено Ахилле и бывшему римскому центуриону Луцию Септимию, ранее служившему в пиратской войне под командованием Помпея.

Пиратский флот и войско выстроились вдоль берега. Под предлогом мелководья Помпею подали небольшую лодку, в которой находились Септимий и, возможно, Ахилла, которые приветствовали Помпея от имени царя. Помпей был обеспокоен. Тогда же он произнес стихи Софокла (Plut. Pomp., 78–79). Во время встречи, Септимий нанес удар, возможно, это сделал и Ахилла. Помпей погиб на глазах жены и своих приближенных. Вскоре были схвачены и несколько его друзей, в том числе Лентул Крус. Остальные спаслись бегством (Caes. В. С, III, 102; Liv. Epit., 112; Veil., II, 53; Flor, IV, 2, 51–52; Арр. В. С, II, 83–86; Plut. Pomp., 74–79).

Хотя источники объясняют решение царского совета желанием угодить Цезарю (Арр. В. С, II, 84) или, по крайней мере, не участвовать в войне на стороне Помпея (Caes. В. С, III, 104), решение было самым опасным шагом, который вообще могли предпринять египетские власти. Наиболее соответствующим обстановке было бы решение отказать Помпею в убежище (к нему и склонялся совет) или даже интернировать его с целью выдачи Цезарю. Это было явной демонстрацией лояльности и, конечно, бы предотвратило войну. Даже поддержка Помпея была бы более разумным решением — в случае неудачи, египетское правительство могло сослаться на вынужденность ситуации, как это делали многие вассалы Рима и, в конце концов, добиться прощения.

Напротив, убийство Помпея стало грубейшим нарушением принципов отношений вассального царя с Римом, основанных на подчинении римлянам и невмешательстве в их высокую политику. Более того, речь шла не об обычном магистрате, а о человеке, занимавшем особое положение в римской системе ценностей. Формально Помпей оставался великим полководцем, высокопоставленным сенатором и трижды консуляром, а в глазах многих римлян, даже бывших сторонниками Цезаря, он был таким и de facto. С точки зрения права это было убийство высокопоставленного лица и, несомненно, означало casus belli. Какие бы чувства не испытывал Гай Юлий Цезарь, диктатор Цезарь, глава римского государства, должен был хотя бы внешне (а лучше — реально) начать «войну мести». «Война из-за Клеопатры» на самом деле была «войной из-за Помпея».

Убийство стало ударом лично по Цезарю и в политическом, и в человеческом плане. Оно резко нарушало политику clementia, наносило удар по престижу диктатора и его партии, а известные «выгоды» от гибели Помпея (на них и могло рассчитывать окружение царя) намного перевешивались невыгодами. Помпей был бывшим родственником Цезаря, и, видимо, довольно трудно представить то сочетание совершенно искреннего ужаса, скорби и ярости, которое должно было охватить победителя при виде головы Помпея. Надо полагать, что решение о войне было принято в этот момент. Цезарь не мог не понимать трудностей кампании, особенно, в условиях общей ситуации и при учете его сил, однако любое другое решение было опаснее. Цезарь должен был на время упустить из-под контроля ряд важных аспектов политики, но это было мало по сравнению с образом соучастника убийства Помпея. Уклонение от войны нанесло бы и удар по образу непобедимого полководца. Из бессмысленной по сути война становилась неизбежной, не вести ее было бы для Цезаря чем-то близким к политическому самоубийству. Мертвый Помпей оказался опаснее живого и именно он втягивал Цезаря лучше, чем, наверное, сделал бы это при жизни. Это был удар по clementia Caesaris, египтяне не дали ему сделать то, чего он, наверное, больше всего хотел, пощадить живого Помпея и протянуть ему руку.

Действие египетского правительства могло быть одним из двух: грубейшим просчетом, основанным на полном непонимании ситуации или вполне осознанной целенаправленной политикой. Для понимания этого необходимо хотя бы кратко остановиться на отношениях Рима и Египта.

Эти отношения имеют долгую историю. Первый договор между Римской республикой и царством Птолемеев был заключен в 273 г. до н.э. В то время Рим еще не завоевал Италию и находился в преддверии Пунических войн, а Птолемеевский Египет достиг своего расцвета. Птолемеевский Египет был второй державой эллинистического мира. Большие внешние владения (Киренаика, Кипр, Келесирия, многочисленные укрепленные пункты в Эгеиде и Анатолии) делали его эллинистической сверхдержавой, в которой египетские традиции сочетались с принципами державы Александра. Птолемеи были самыми богатыми правителями эллинистического мира, возможно, у них был самый сильный флот. Александрия стала одним из самых процветающих торговых и промышленных центров Средиземноморья и городом с полумиллионным населением.

Александрия была и крупнейшим портовым центром, через который велась транзитная торговля с Аравией, Парфией и Индией. Первые Птолемеи создали Мусейон и александрийскую библиотеку, превратив свою столицу в центр эллинистической науки, культуры и образованности, где работали крупнейшие ученые этого периода.

Долгое время Рим не имел серьезных контактов с Египтом. Римляне были заняты Пуническими войнами, а Птолемеи — войнами с Селевкидами. Рим вышел из Второй Пунической войны гегемоном Средиземноморья, Египет стал быстро приходить в упадок. Кризис начинается при Птолемее IV Филопаторе (221–204 гг.), когда Египет выдержал тяжелую войну с Селевкидами, держава которых резко усилилась при Антиохе III (223–187 гг.). Ухудшалась экономическая конъектура: важные партнеры Птолемеев на западе (Сицилия, Карфаген) были потеряны, началась инфляция, вскоре после битвы при Рафии (217 г.) начинается серия восстаний местного египетского населения в Фиваиде и Нубии.

II век характеризуется нарастанием зависимости Египта от Рима. Первый кризис начался после смерти Птолемея IV и начала правления малолетнего Птолемея V (204–180 гг.). Перед смертью Птолемей IV сделал римлян опекунами малолетнего сына, а зимой 203/2 гг. Филипп V и Антиох III договорились о разделе заморских владений Птолемеев. Селевкид получал Кипр и владения Птолемеев в Киликии и Сирии, а Филипп — Киклады и побережье Фракии. Египет участвовал во 2 Македонской войне (200–197 гг.), с которой и начался новый этап отношений с Римом. В 90–80-е гг. II века Рим разбил двух сильнейших противников Египта, Селевкидов и Македонию. После 3 Македонской войны (171–168 гг.) Рим все больше становится хозяином восточного Средиземноморья. В 167 г. римский ультиматум спас Птолемеев от полного разгрома их Антиохом IV Эпифаном. После этого, проблема Селевкидов перестала существовать, а в середине 40-х гг. Птолемеи даже пытались завладеть Сирией.

Тем не менее, появились новые проблемы. В Египте прогрессировал внутренний кризис, начались восстания местного населения. Птолемеи все больше зависели от Рима, а внутри самой династии шли острые конфликты. Эти явления продолжались в период длительного правления Птолемея VIII Эвергета Фискона (145–116 гг.), ставшего временем династических конфликтов, путчей, восстаний и упадка экономики. После смерти Фискона Египет чуть не распался. Престол был разделен между вдовой царя, Клеопатрой III и ее сыновьями, Птолемеем IX Сотером и Птолемеем X Александром. Около 100 г. до н.э. царство распалось на три части: Египет под властью Птолемея X (101–88 гг.), Кипр под властью Птолемея IX (116–107 гг.) и Кирена под властью Апиона, незаконного сына Птолемея VIII. В 96 г. Апион умер, завещав Кирену Риму, в 74 г. здесь была образована римская провинция. Политический упадок сопровождался культурным, еще в 145/4 гг. Птолемей VIII выселил из Александрии греческих ученых.

Последняя фаза кризиса началась в 88 г. Восстание в Александрии покончило с правлением Птолемея X, еще одно восстание началось в Фиваиде. К власти пришел Птолемей IX, объединивший Египет и Кипр (88–81 гг.). В 80 г. Сулла резко дестабилизировал положение в Египте, навязав дочери Птолемея Беренике брак с сыном Птолемея X, Птолемеем XI Александром. Александр уничтожил Беренику и был убит восставшими александрийцами на 18 день правления. Трон Лагидов получил Птолемей XII Неос Дионис по прозвищу Авлет (Флейта) (80–51 гг.), правление которого проходило под знаком наступления римлян. Идея аннексии Египта становилась все более явственной. В 65 г. это хотел сделать Красс, в 59 г. Птолемей стал «другом и союзником» Рима, но в 58 г. Катон осуществил аннексию Кипра. В том же году Птолемей Авлет был свергнут в результате восстания, и только в 58 г. Авл Габиний вернул его к власти. В Египте оставалась сильная римская армия, а диоикетом, контролировавшим египетские финансы, стал всадник Г. Рабирий Постум. Египет имел огромный долг Риму в 17, 5 млн. драхм (70 млн. сестерциев). В 51 г. умер Птолемей Авлет, наследниками царя стали его дети, Птолемей XII Дионис и его сестра Клеопатра. Почти одновременно с гражданской войной в Риме началась гражданская война в Египте. Птолемей добился успеха — примерно 20-тысячная армия, пополненная выходцами из Сирии, Киликии и самого Египта, а также — уголовными элементами и беглыми рабами, была использована для защиты династии (Caes. В. С, III, 110).

В этой ситуации убийство Помпея стало вызовом, четким сигналом для римлян, что новая власть не желает вмешательства в свои внутренние дела. Этот вызов римской политике поддержали почти все: армия Ахиллы, население Александрии и соперничающие придворные партии.

Цезарь прибыл в Александрию вскоре после Помпея. У него было 2 малоукомплектованных легиона (3 200 пехотинцев), 800 всадников и 35 кораблей (из них 10 родосских) (Caes. В. С, III, 106). Когда ему предложили голову Помпея, он отвернулся и заплакал, а потом взял кольцо знаменитого полководца (Liv. Epit., 112; Veil, II, 54; Dio, 42, 34–38; Арр. В. С, II, 89, Plut. Caes., 48–49). Вопрос о войне был решен, оставался более сложный вопрос — как ее вести.

Наступление на Египет всегда была проблемой для любого завоевателя: сильная армия, защищавшая Пелузий, могла выдержать любое нападение, Александрия была неуязвима с моря, а любое вторжение в страну могло быть удачным только в случае внутренней помощи и успешной дипломатии. Ранее подчинить Египет удалось только трем завоевателям: ассирийцам в 674–669 гг., Камбизу в 525 г. и Александру в 332 г. Ассирийцам так и не удалось укрепиться в Дельте, Камбиз прорвался через Пелузий благодаря огромному численному превосходству (Hdt., III, 1), Александр занял страну без боя. Цезарь на это рассчитывать не мог.

Сил было слишком мало. Вся армия сражавшаяся при Фарсале, насчитывала 20–25 000 человек (Caes. В. С, III, 89–90). Значительную часть ее, включая лучшие легионы галльской армии (8, 9 и 10) было необходимо отправить в Италию, какие-то войска следовало оставить в Греции. В результате, на помощь Цезарю смог прибыть только 37 легион из бывших помпеянских солдат, посланный Домицием Кальвином (В. Alex., 10–11; Plut. Caes., 49; Dio, 42, 39).

Обстановка накалялась. Между римлянами и египтянами начались стычки, римлянам давали испорченные продукты. Цезарь также пошел на обострение, потребовав от Египта внешний долг. Он согласился простить 7, 5 млн. при условии, что 10 млн. драхм ему выплатят немедленно. Потин обещал, но советовал римлянам оставить Египет. Обе стороны тянули время. Потин тайно вызвал армию Ахиллы (Caes. В. С, III, 106), Цезарь тоже готовился к борьбе. Его план стал одной из самых оригинальных операций в античной истории.

Римский командующий воспользовался тем, что его отряд сумел войти в столицу. Римляне заняли стратегические позиции в центре города, в их руках был царский дворец и прилегающие кварталы, чуть позже Цезарь внезапным ударом захватил остров Фарос со знаменитым маяком. Остров соединялся с городом дамбой (Caes. В. С, III, 111; Flor, IV, 2, 57; Dio, 42, 34; Plut. Caes., 49). Этот район был связан с морем, и Цезарь получал все необходимое благодаря флоту. Небольшой отряд отборных войск должен был оттянуть египетскую армию к Александрии и заставить ее открыть сухопутную границу у Пелузия, через которую должны были войти подкрепления, набранные Митридатом Пергамским. Если учесть, что Митридат прибыл уже в январе-феврале 47 г., то он, вероятно, получил такой приказ вскоре после прибытия Цезаря.

Военные меры сочетались с политическими. Исследователи указывают, что часть занятых римлянами районов приходилась на кварталы иудейской общины, которая поддержала Цезаря и во многом помогла ему выдержать осаду. Вместе с тем, Цезарь начинает искать опору в самой египетской верхушке. Птолемей и его окружение были в положении заложников. Согласно завещанию Птолемея Аулета, наследниками должны были стать старший сын и старшая дочь, Птолемей XIII и Клеопатра, а Цезарь выступил, как третейский арбитр и исполнитель воли покойного царя (Caes. В. С., III, 108). Клеопатра могла стать союзником Цезаря и политическим прикрытием его действий. Разумеется, и она сама увидела способ обеспечить власть.

Источники дают разные версии относительно инициативы той или иной стороны. Цезарь скорее склонен приписать инициативу себе (В. С., III, 103), той же версии придерживается Плутарх, впрочем, рассказывая о романтическом приключении царицы (Plut. Caes., 48–49), Дион Кассий скорее склонен видеть инициативу Клеопатры (Dio, 42, 34). Интересно, что Аппиан и Веллей Патеркул этого эпизода не упоминают. Между Цезарем и Клеопатрой начался роман, и на протяжении всей войны египетская царевна находилась в ставке римлян.

Согласно Цезарю, вступление в город армии Ахиллы произошло как раз в. момент разбирательства вопроса о престолонаследии. По требованию Цезаря, царь послал к Ахилле двух приближенных, Диоскорида и Серапиона, один из которых был убит, а второй ранен (Caes. В. С., III, 109). Последовательность событий у Плутарха примерно такая: встреча Цезаря и Клеопатры, а затем сговор Ахиллы и Потина и начало войны (Plut. Caes., 49). Дион Кассий дает уже другую последовательность: прибытие Клеопатры к Цезарю, их роман, тайная связь Потина и Ахиллы, вызов египетской армии и ее прибытие в город (Dio, 42, 34–36). Различие весьма важно, поскольку именно при этой второй версии, Александрийская война становится «войной из-за Клеопатры». Есть все основания считать, что армия была вызвана практически сразу по прибытии Цезаря, и ей понадобилось определенное время, чтобы дойти до столицы. От Пелузия до Александрии примерно 200 км по прямой и, вероятно, значительно больше, если учесть характер египетской дельты. После этих событий, Цезарь немедленно овладел особой царя. Птолемей и его окружение стали заложниками и, вместе с тем, Цезарь выступал, как защитник правящей семьи от восставшей армии и народа (Caes. В. С., III, 110). Началась Александрийская война.

 

3. Александрийская война (конец 48 — март 47 г.)

Армия Ахиллы заняла город. Горожане, отношение которых к египетской армии было явно неоднозначным (Caes. В. С., III, 110), тем не менее, оказали ей активную поддержку. Небольшой отряд Цезаря оказался в смертельной опасности, ему пришлось противостоять 20-тысячной армии Ахиллы, немалую часть которой составляли бывшие римские солдаты, поддерживаемой населением огромного полумиллионного города. К Ахилле бежали младшая дочь Птолемея XII Арсиноя и ее воспитатель, евнух Ганнимед. Потин постоянно поддерживал контакты с Ахиллой и был казнен по приказу Цезаря (Caes. В. С., III, 112; Арр. В. С, II, 90; Dio, 42, 39; Plut. Caes., 49).

Возможно, первое столкновение было одним из самых опасных. Ахилла атаковал дворец и гавань, чтобы захватить военные корабли. В гаванях находилось около 50 кораблей, ранее посланных на помощь Помпею и теперь вернувшихся в город, еще 20 кораблей предназначались для охраны Александрии. Атака на дворец была отбита, Цезарь занял Фарос, однако удержать гавань он не мог. Перед отступлением римляне подожгли корабли, включая те, которые были в доках (Caes. В. С., III, 111). Дион Кассий пишет о непрерывных сражениях и это, видимо, соответствует истине (Dio, 42, 38). Первая опасность была отражена, началась длительная осада.

Римляне приступили к строительству укреплений, часть домов была снесена, строились «мускулы» и крытые «черепахи». Цезарь вызвал флот с Родоса, Киликии и Сирии, критских стрелков и набатейскую конницу, он начал свозить метательные машины и укрепился во дворце, примыкающем к нему театре и на Фаросе (В. Alex., 1). Александрийцы начали мобилизацию, в город свозилось оружие и метательные машины, вооружались рабы, все улицы и переулки были перегорожены валом высотой в 40 футов (около 15 м.), строились подвижные башни (Ibid., 2).

Вскоре руководство повстанцев сменилось. Ахилла был убит, власть перешла к Арсиное и Ганимеду. Ганимед встал во главе осаждающих. По его приказу были заложены подземные каналы, а затем машины александрийцев пустили в область, занятую Цезарем, огромное количество соленой воды, что вызвало панику римлян (В. Alex., 5–6). Цезарь приказал рыть колодцы, кроме того, воду стали подвозить морем (Ibid., 7–9; Plut. Caes., 49).

На помощь Цезарю прибыл посланный Домицием Кальвином 37 легион из бывших помпеянских солдат. Когда корабли не могли войти в гавань, Цезарь вышел навстречу им со своим флотом. Александрийцы пытались атаковать его со вновь построенными кораблями. Произошел морской бой, в котором особенно отличились родосцы. Одержав победу, военные корабли отвели на буксире грузовые суда (b. Alex., 10–11; Plut. Caes., 49; Dio, 42, 39). Теперь римский отряд был усилен и, похоже, мог уже не опасаться фронтального столкновения.

Новый план Ганимеда был связан со строительством флота, который мог бы отрезать римлян от снабжения. В рекордный срок сторожевые и старые суда были переделаны в военные корабли, и египтяне вывели в море флот из 22 квадрирем и 5 квинкверем, добавив к ним мелкие суда. У Цезаря было 34 корабля (8 понтийских, 5 киликийских, 12 азиатских и 9 родосских) (В. Alex., 13). Оба флота разделяла отмель, и противники заняли выжидательную позицию. Наконец, блестящий маневр родосских кораблей Эвфранора позволил флоту Цезаря перейти отмель. В морском сражении александрийцы потерпели поражение (В. Alex., 14).

Теперь Цезарь атаковал ту часть Фароса, которая находилась в руках александрийцев. Остров был атакован с двух сторон, с суши и с моря. Атака была успешной, и остров удалось захватить. После этого римляне атаковали мост, связывающий Фарос с городом. Туда же двинулись большие силы александрийцев и корабли. Римляне не выдержали натиск противника, началось бегство. Возможно, это был самый драматический момент осады. Один из кораблей затонул вместе с людьми. Римляне потеряли 400 солдат и примерно столько же моряков. Возможно, именно во время этого сражения начался пожар Александрии, во время которого сгорела Александрийская библиотека (В. Alex., 17–21; Plut. Caes., 49, Dio, 42, 40).

Птолемею удалось убедить Цезаря отпустить его к повстанцам. Римский полководец согласился, после чего царь открыто возглавил александрийцев. Хотя Цезарь казался обманутой стороной, он просто более четко обозначил противостояние (В. Alex., 23–4). Позиционная война продолжалась, продолжались и морские бои, в одном из которых погиб Эвфранор (Ibid., 25).

Хотя некоторые исследователи критикуют Цезаря за то, что в решающий момент он положился на восточные войска (других у него просто не было), Митридат Пергамский успешно справился с поручением. Собрав войска в Сирии и Киликии, в январе-феврале 47 г. он появился в Палестине, где соединился с правителем Иудеи Антипатром, приведшим 3-тысячный отряд, и союзными отрядами из Аравии (Jos. Ant., XIV, 8, 1). Будучи враждебно настроены к Помпею из-за разрушения Иерусалимского храма в 62 г., иудеи активно поддержали Цезаря. Армия Митридата и Антипатра взяла Пелузий (В. Alex., 26) и двинулась в дельту Нила. Главные силы египетской армии оказались между двух огней и выступили против Митридата, осадив его лагерь. Цезарь вышел из Александрии на соединение с прибывшей армией (Ibid., 27–28).

Сражение в дельте Нила (26–27 марта 47 года), видимо, представляло собой два последовательных столкновения. Оно началось с наступления египтян на лагерь Митридата, отраженного войсками последнего (В. Alex., 27; Jos. Ant., XIV, 8, 2). Согласно Иосифу Флавию, в сражении особенно отличился левый фланг Антипатра, сумевший даже перейти в наступление. Согласно автору «Александрийской войны», после этого к месту сражения подошел Цезарь (В. Alex., 28).

Птолемей попытался остановить римлян, послав к реке конницу и легкую пехоту и пытаясь помешать переправе. Германские всадники переправились чуть ниже по реке, в то время как легионеры начали переправу (Ibid., 29). После победы Цезарь занял ближайший к лагерю укрепленный холм, а затем атаковал лагерь. Исход битвы решил обходной маневр трех когорт Карфулена (Ibid., 30–31). Египетская армия бросилась спасаться на корабли, которые начали тонуть под тяжестью скопившихся на них людей. Во время этого побоища погибли царь и Ганимед (В. Alex., 30–31; Flor, IV, 2, 60; Veil., II, 54; Арр. В. С, II, 90; Piut. Caes., 49).

Цезарь вернулся в Александрию. После разгрома армии, горожане спокойно приняли победителя. Александрийцы сложили оружие, оставили укрепления и сдались. Правителями Египта стали Клеопатра и ее младший брат Птолемей XIV, а для поддержания римского управления, Цезарь оставил в стране 2 или 3 легиона во главе с Руфином. Арсиноя была низложена. После победы Цезарь пробыл в Египте еще 2 месяца, совершив вместе с Клеопатрой плавание по Нилу. Огромная флотилия из 400 кораблей проплыла по реке, видимо, посетив Мемфис, Файюм, Абидос и Фивы (Suet. Iul., 35, 1; 52, 1; 76, 3; Арр. В. С, II, 90; Dio, 42, 44). Поездка Цезаря в обществе египетской царицы была его первым отдыхом за долгие годы. Несомненно сказался его интерес к путешествиям и желание посетить страну древнейшей цивилизации. Египет был местом паломничества греческих ученых и интеллектуалов классической эпохи: его посетили Гомер, Пифагор, Солон, Гекатей Милетский, Геродот, Платон. В эллинистическое время Александрия стала центром мировой науки. Цезарь, в известной степени, хотел продолжить эту культурную традицию.

Война и поездка по Нилу имели еще одно следствие. Цезарь смог оценить значение Египта, который позже во многом обеспечил «экономическое чудо» Империи. При Августе годовой доход от Египта составлял 35 млн. денариев (140 млн. сестерциев), то есть четверть дохода державы. Наряду с Сицилией и Африкой, Египет стал поставщиком хлеба в Рим, он поставлял 20 млн. модиев пшеницы в год и снабжал хлебом восточные провинции и армии. Цезарь нашел один из тех «локомотивов», которые вывели из кризиса экономику республики и обеспечили небывалый подъем I–II вв. н.э. Открывались определенные перспективы и для изолированной и деградировавшей державы Птолемеев, которая получала возможность интеграции в огромный римский мир и перспективу роста. В эпоху Империи в плане экономики Египет, видимо, достиг или даже превысил уровень Египта первых Птолемеев.

Цезарь смог обеспечить лояльность Египта, по крайне мере, при своей жизни. На троне находилась сильная правительница, усвоившая основные принципы его политики и (что было редкостью среди Птолемеев) популярная даже среди местного населения. Как это часто бывало в его истории, коренное население Египта не участвовало в перипетиях Александрийской войны, а Александрия даже, может быть, более, чем какая-либо другая столица, отличалась от страны, которой она управляла. Отношения Цезаря и Клеопатры имели не только личный характер. Можно спорить о том, что в них было: очарование стареющего полководца молодой красавицей, чувственное начало, страсть, интеллектуальная и духовная близость или трезвый политический расчет с одной или с обеих сторон — анализ эмоциональной стороны весьма гипотетичен и скорее является задачей писателя-романиста, нежели историка. Последнему остается констатировать другое — их отношения были основаны на четком осознании исключительной важности друг друга и глубоком совпадении интересов. Клеопатра поняла, что судьба Египта решается в Риме (позже она попытается решить судьбу Рима из Египта), а Цезарь не менее четко осознавал, что Египет становится одной из основ системы римских восточных территорий. Завоевание Египта (а оно началось при Цезаре) было не менее важным, чем завоевание Галлии. Если Клеопатра могла мечтать о прежнем величии Птолемеевского Египта, то Цезарь мог думать об экономическом потенциале Египта тех времен, интегрированном в римское общество. Наконец, Клеопатра была обязана Цезарю не только своей властью, он в полной мере создал ее как политика, и, возможно, как женщину, и до конца своих дней она, несомненно, находилась под влиянием его многогранной незаурядной личности. Для Цезаря это, вероятно, было самое сильное увлечение, по крайней мере, второй половины его жизни.

После отъезда Цезаря, Клеопатра родила сына, которого назвала Птолемей Цезарь, более известного под прозвищем Цезарион (Plut. Caes., 49). В 44 г. маленький Птолемей Цезарь стал соправителем матери под именем Птолемея XV. Это был шокирующий римлян, но очень подходящий для Египта переход власти. Страной правила возлюбленная Цезаря, а в перспективе власть переходила к его внебрачному сыну, которого диктатор по римскому обычаю признал своим. Судьба распорядилась по-иному: после смерти Цезаря, Клеопатры вышла за те рамки могущественной вассальной царицы, которые, в общем, определил для нее Цезарь, и попыталась решать судьбы Рима, а затем погибла в борьбе за власть. Птолемей Цезарь был казнен в 30 г. до н.э. по приказу другого сына Цезаря, усыновленного диктатором Октавиана Августа. Император Август ускорил процесс аннексии Египта Римом, тем более, что после Актийской войны царство Птолемеев стало завоеванным противником. Управление Египтом находилось под личным контролем принцепса и осуществлялось через префекта Рима, подотчетного лично Августу и его преемникам. Войска подчинялись римским легатам легионов. На низовом уровне гражданской администрации сохранялась старая система, восходящая к Птолемеям.

Неотложные дела требовали отъезда Цезаря. Главной угрозой стал африканский фронт. При поддержке Юбы Сципион, Катон, Лабиен, Афраний и другие помпеянские военачальники собрали примерно 60-тысячную армию. Надо заметить, что определенные меры Цезарь принял. Наместник Испании Кв. Кассий Лонгин получил приказ отправиться в Африку и начать военные действия (В. Alex., 51–52). У Кассия было 5 легионов, кроме того, он мог использовать силы наместника Ближней Испании М. Эмилия Лепида (Ibid.) и мавританского царя Богуда. Непопулярность наместника, нестабильность в провинции, а, возможно, и прямая агитация помпеянцев, вызвали смуты в Испании, сорвавшие эти планы. Не менее тревожные события назревали в Азии, где слабая армия Домиция Кальвина не могла сдерживать нашествие понтийского царя Фарнака. Неспокойно было в Италии, где начались волнения должников и недовольства собственной армии Цезаря. Опасная ситуация продолжала оставаться в Далмации. Помпеянские «борцы за свободу» были готовы опереться на любую силу, будь то египетские или нумидийские правители, иллирийские или испанские племена, восставшие рабы и криминальные элементы. Эта «тотальность» войны и определила драматизм событий 47–45 гг. Вместе с тем, египетская кампания выбила из этой цепи одно из важных звеньев. Задержка Цезаря в Александрии во многом усилила кризисные явления, но кризис мог бы стать еще опаснее, если бы диктатор принял другое решение.

 

4. Фарнак (март — октябрь 47 г.)

Дестабилизация затронула восточные провинции, Иллирию, Испанию и, наконец, собственно Рим. В 47 г. возобновились волнения должников, во главе которых встали Долабелла и Требеллий. Долабелла принадлежал к кругу «золотой молодежи», его друзьями были Антоний, Курион и Целий Руф. Вместе с тем, Долабелла был зятем Цицерона. В начале 49 г. он присоединился к Цезарю и одним из первых прибыл в его лагерь (Cic. Fam., XIV, 14, 1; Att., VII, 13, 3), а затем неудачно действовал в Иллирике. В 48 г. Долабелла участвовал в кампании в Греции (Cic. Fa., IX, 9), сражался при Фарсале и вернулся в Рим (Cic. Phil., И, 75).

В 47 г. Долабелла стал трибуном (Cic. Att., VI, 10). Также как и Целий Руф, он предложил кассацию долгов и снижение платы за жилье. Не очень успешный политик и военный, Долабелла решил компенсировать это популистскими лозунгами. Против Долабеллы выступил другой трибун, Л. Требеллий. Борьба продолжалась до осени и доходила до открытых схваток на улицах. Долабелла уже видел себя в роли Клодия (Dio, 42, 29–30; Liv. Epit., 113).

Оба консула, Ватиний и Кален, находились вне Италии. Главным лицом был начальник конницы Цезаря Марк Антоний. По сути дела, он должен был поддерживать более разумную позицию Требеллия, но личная дружба связывала его с Долабеллой. Кроме того, начались волнения в армии. Быть может, одной из причин, повлиявших на окончательный выбор Антония, стала супружеская измена его жены Антонии, дочери Антония Гибриды и двоюродной сестры самого начальника конницы, с Долабеллой (Cic. Phil., II, 99; Plut. Ant, 9). В конечном счете, Антоний провел senatusconsultum ultimum, а после этого ввел в город войска и подавил выступление. Впрочем, окончательно волнения утихли только с прибытием Цезаря (Dio, 42, 27–32; Арр. В. С, II, 98).

Весьма опасным было положение в Испании. После роспуска помпеянских армий, в провинциях было много людей, готовых воевать против Цезаря. С другой стороны, толчком к возмущению стали произвол и вымогательство наместника Дальней Испании Кв. Кассия Лонгина (В. Alex., 48–49). На Кассия было организовано покушение. Это случилось как раз тогда, когда он получил приказ Цезаря переправить войско в Африку через Мавретанию и Нумидию. Группировка Кассия насчитывала 5 легионов: 2, 20, 21, 30 и так называемый «туземный» легион (Ibid., 51; 53–54). Этот легион был набран еще Варроном, из бывших помпеянских солдат состоял и 2 легион (Ibid., 53). 20, 21 и 30 легионы состояли из италийских новобранцев. Еще один легион, 5-ый, набрал сам Кассий, видимо, желавший сделать его своей главной опорой, была собрана и кавалерия (Ibid., 50).

Покушение произошло в базилике в Кордубе. Один из заговорщиков, Минуций Силон, нанес Кассию два удара кинжалом, после чего на наместника набросились все остальные. Был убит ликтор, получил ранение легат Кв. Кассий, сам Лонгин получил еще несколько ран и был спасен своими телохранителями (Ibid., 52–53). Один из руководителей заговора, Л. Латеренсий, прибыл в лагерь туземного и 2 легионов, ненавидевших Кассия, и сообщил им о гибели последнего, фактически подняв их против цезарианской администрации (Ibid., 53).

Вскоре выяснилось, что Кассий жив. Латеренсий отправился к нему. 30, 21 и 5 легионы оказались лояльны, вскоре к ним присоединился и 2 легион (Ibid., 54). Заговорщики были казнены, лишь некоторые откупились деньгами (ibid., 55). В числе казненных были Латеренсий, Л. Рацилий и Анней Скапула (Ibid., 55).

Эти события происходили еще до Фарсала. Оправившийся от ран Кассий готовился к походу. В этот момент туземный легион взбунтовался открыто, к нему присоединились 4 когорты 5 легиона. Инсургенты выбрали командующим Т. Тория из Италики (Ibid., 57). Кассий послал легата Кв. Кассия в Гиспалис, а квестора М. Клавдия Марцелла Эзернина — в Кор дубу. Через некоторое время пришло известие об отпадении Кордубы и Марцелла, а Торий привел мятежные войска в Кор дубу и открыто заявил о поддержке Помпея (Ibid., 58). Легионеры написали на щитах имя Помпея, однако жители Кордубы вышли навстречу солдатам и заявили, что враждебны только Кассию. Марцелл также заявил, что поддерживает Цезаря. Мятеж удалось направить только против наместника, лояльность Цезарю сохранялась (Ibid., 59). Объявив Марцелла претором, мятежники расположились у Кордубы (Ibid.).

Кассий был вынужден обратиться за помощью к пропретору Ближней Испании Лепиду и царю Мавретании Богуду, а сам начал операции против Кордубы (В. Alex., 60–61). Обе армии маневрировали. Кассий отступил к Улии, куда подошел и Марцелл. Используя тактику Цезаря, Марцелл начал окружать противника укреплениями. Вскоре к Кассию подошла конница Богуда, а затем — сильная армия Лепида из 35 когорт с конницей (ibid., 62–63). Лепид выступил в качестве посредника. Марцелл сдался Лепиду, Кассий после колебаний также пошел на перемирие. Марцелл и Лепид прибыли в Кордубу, а в Дальнюю Испанию прибыл новый наместник, Гай Требоний (Ibid., 640. Лишившись власти, Кассий отправился в Малакку и погиб во время плавания (Ibid. См. Dio, 42, 15; 43, 1; 29). Опасное развитие событий было остановлено, однако поход в Африку был сорван окончательно. Гражданской войны в Испании не произошло, что во многом было заслугой Лепида. В изложении автора «Александрийской войны», вероятно, отражавшей официальную позицию правительства, чувствуется явное обвинение против Кассия и весьма прохладное отношение к его противникам. Недовольство вызвали и действия Марцелла. Дион Кассий сообщает, что он был отправлен в изгнание, а затем возвращен (Dio, 42, 15; 43, 1; 43, 29). Напротив, Лепид получил титул императора и триумф (Dio, 48. 1–2). Позже он станет консулом 46 г. и начальником конницы, превратившись в лицо, равное самому Марку Антонию.

Последним этапом военных действий в Адиатике стали операции в Иллирике. Здесь продолжали действовать остатки флота Помпея, опиравшиеся на местные племена. Еще в 48 г. Цезарь послал в провинцию квестора Кв. Корнифиция с 2 легионами. Корнифиций достаточно успешно действовал против местных повстанцев и флота Октавия (В. Alex., 42). Впрочем, положение оставалось серьезным, и Цезарь распорядился направить подкрепления из новобранцев во главе с Габинием (Ibid., 43). На сей раз опыт и энергия не помогли этому, в общем, способному военачальнику. Армия Габиния терпела неудачи, в одном из сражений он потерял около 2 000 солдат и с трудом добрался до Салон, сохранявших неизменную верность Помпею, где через несколько месяцев умер от болезни (Ibid.).

Октавий активизировался. Он заключил союз с мятежными иллирийцами и попытался захватить провинцию. Некоторые города, прежде всего, город Исса, поддержали помпеянцев. Октавий осадил Эпидавр и в это время Корнифиций обратился за помощью к консулу Публию Ватинию (Ibid., 44; 47).

Действия Ватиния были обусловлены крайней нехваткой солдат и кораблей. Ядром его войска стали собранные в Брундизии находившиеся на лечении ветераны Цезаря, а большая часть кораблей представляла собой переделанные на военный лад обычные весельные суда. Создав этот флот, Ватиний начал освобождать города Далмации. Ватиний заставил Октавия снять осаду Эпидавра (В. Alex., 4). Возле острова Тавриды произошло морское сражение, в котором флот помпеянцев был разгромлен. Как это часто бывает в военной истории, победа на море была одержана благодаря абордажному бою. Только захваченных кораблей было около 10 (Ibid., 45–47). После победы Ватиний подошел к главному форпосту противника, городу Иссе, который вскоре сдался (Ibid., 47). Остатки флота Октавия ушли в Грецию, а оттуда через Сицилию — в Африку, где приняли участие в Африканской войне конца 47–46 гг., а Ватиний вернулся в Брундизий.

Если положение на западе сумели восстановить легаты Цезаря, то в восточных провинциях началась новая война. Примечательно, что именно Цезарю было суждено завершить Митридатовы войны. На востоке находились главные противники Рима, Парфия и Понтийское царство. Они не приняли участия в войне на стороне Помпея, хотя последний обращался к обоим, однако и те и другие воспользовались внутренним положением Рима для решения своих территориальных вопросов. Сын Митридата, Фарнак II, пришедший к власти в 63 г. в результате свержения и убийства отца, долгое время был лояльным союзником Рима. Царство Фарнака было ограничено Боспором, и царь даже отказал Помпею в помощи, однако после ухода римских войск, как и Птолемей, решил изменить модель отношений с Римом и, насколько это возможно, восстановить царство своего отца Митридата.

После Фарсала Цезарь поручил управление Азией Гн. Домицию Кальвину, ставшему фактически ответственным за политику Рима на востоке. Впрочем, главной задачей Кальвина стало обеспечение помощи и снабжения армии Цезаря в Александрии. Кальвин имел в своем распоряжении 2 легиона из бывших помпеянцев, один из которых (37-ой) он отправил в Александрию. Как раз в это время начинается вторжение понтийцев в Малую Армению и Каппадокию. Каппадокией управлял Ариобарзан III Благочестивый Филоромей (54–42 гг.) из относительно недавно (с 96 г.) установившей свою власть династии Ариобарзанидов. В Галатии правил Дейотар, активный сторонник Рима, фактически создавший из разрозненных княжеств Галатское или Галлогреческое царство. Лукулл и Помпей дали ему царский титул и расширили владения (Cic. Deiot, 5, 13; 37; Phil., II, 37, 94; В. Alex., 68). Малая Армения стала частью царства Дейотара. В 51–50 гг. он оказал Риму помощь против парфян, а в 49–48 гг. (это прекрасно учитывал Фарнак) оба царя были союзниками Помпея. Ариобарзан дал 500 всадников, Дейотар — 600, еще 300 привел его зять Таркондарий Кастор (Caes. В. С., III, 4). Впрочем, теперь и Дейотар, и Ариобарзан обратились за помощью к цезарианскому наместнику.

Домиций поддержал царей и, потребовав от Фарнака очистить Каппадокию и Малую Армению, начал собирать войска. Ядром армии Домиция были три легиона, из которых остался один (36-ой). 37 легион был послан в Александрию морем, третий легион (номер неизвестен) шел в Египет через Сирию, но прибыл лишь к концу войны (видимо, после армии Митридата Пергамского). Чтобы усилить армию, Домиций включил в нее два так называемых легиона, которые набрал Дейотар, «вооружив их и обучив по римскому образцу» (В. Alex., 34). Ариобарзан и Дейотар дали по 100 всадников (дать больше они просто не могли). Легат П. Сестий набрал в Понте еще один легион, видимо, состоящий из местных уроженцев, небольшие подкрепления пришли из Киликии (Ibid.).

Узнав о планах Домиция, Фарнак очистил Каппадокию, но отказался уходить из Малой Армении. Впрочем, его планы изменились, когда он выяснил, что лучшая часть армии ушла к Цезарю. Вместе с тем, Фарнак боялся столкновения с римлянами и предложил отложить вопрос до прибытия Цезаря, однако Домиций выступил из Коман, вошел в Каппадокию и, двигаясь по лесистым дорогам этой горной страны, дошел до Никополя в Малой Армении (В. Alex., 35–36).

Подойдя к Никополю, Домиций расположился в 7 милях от города. Продолжая уверения в желании мира, Фарнак стал готовиться к бою. На перевале, через который проходила римская армия, была устроена засада из конницы и отборной пехоты, а в ущелье царь направил большое количество мирных жителей и скота. Домиций выдержал паузу, не покидая лагеря. Фарнак увел засаду и разбил лагерь у города. Туда и подошла армия римлян (В. Alex., 36–7). Именно в это время Домиций получил послание Цезаря с требованием немедленно идти к нему на помощь в Александрию (Ibid., 38). Гонцы были перехвачены Фарнаком, и царь также узнал о ситуации.

Фарнак расположил войска между двумя глубокими рвами глубокими боевыми порядками по изобретенной им самим схеме. Позиция его была защищена с флангов. Фронт понтийцев представлял прямую линию, за которой в центре и с обоих флангов стояли резервы в три прерывистых линии (В. Alex., 37–8). Домиций, поставленный перед необходимостью вступить в сражение, также выстроил свои войска: 36 легион стоял на правом фланге, «понтийский легион» на левом, в центре находились войска Дейотара (В. Alex., 39).

Сражение при Никополе (декабрь 48 г.) закончилось поражением римлян. 36 легион атаковал царскую конницу, стоящую вне рва, отбросил ее, обошел боевые порядки понтийцев, перешел ров и ударил с тыла. Видимо, аналогичный маневр должен был осуществить понтийский легион, однако при переправе через ров он был почти целиком уничтожен. Основная масса понтийцев обрушилась на «легионы» Дейотара, отошедшие с большими потерями (В. Alex., 40), а затем — на победивший 36 легион, который, отбиваясь, отступил к подножию гор (В. Alex., 40). После поражения, Домиций с остатками армии через Каппадокию ушел в Азию.

«Побывав почти во всех более значительных городах, Цезарь определил людям, оказавшим ему услуги, награды от имени государства и от себя лично, произвел расследование и вынес приговоры по прежним местным тяжбам; соседним с провинцией царям, тиранам и династам, которые все поспешили к нему, он обещал свое покровительство, возложив на них обязанность охранять и защищать провинцию, и они простились с ним, полные дружественных к нему и к римскому народу чувств» (В. Alex., 65). Последнее замечание весьма показательно, у правительства было слишком мало сил.

Из проблем обороны особое значение имели две, Парфия и Фарнак. Вторую проблему диктатор собирался решить сам, ситуация с парфянами была сложнее. Ород II пока сохранял спокойствие, что, возможно, было вызвано пребыванием Цезаря на востоке. Диктатор оставил в Сирии всего один легион (видимо, тот, который послал к нему Домиций) под командованием Секста Юлия Цезаря, своего племянника и внука консула 91 г. Секст Юлий участвовал в испанском походе 49 г. (Caes. В. С., II, 20), принял сдачу войск Варрона и теперь исполнял должность квестора. Как показали события следующего года, этих сил было мало, а потому позиция других провинций и вассалов была особенно важна.

Особое значение в политике Цезаря и его победе сыграла Иудея, как сами иудейские правители, так и диаспора в Александрии. Недавно завоеванная страна была враждебна не только Помпею и оптиматам, но и Риму. Политика Цезаря в Иудее отличалась конструктивностью и продуманностью. Это был курс на интеграцию страны в римскую систему, причем, интеграцию плавную и не нарушающую национальные особенности народа. По всей вероятности, подробный отчет Иосифа Флавия отражает реальную ситуацию (Jos. Ant., XIV, 10).

После победы у Нила, Гиркан получил титул первосвященника, золотую статую и венок, а Антипатр — статус римского гражданина (Jos. Ant., XIV, 8, 2). Ряд решений Цезаря показывает удивительное для столь краткого знакомства со страной понимание сути религии, древних традиций и ключевых проблем истории иудаизма. Все иудеи Римской державы получали свободу вероисповедания и право жить по своим обычаям, иметь общие кассы и отправлять богослужения (Jos. Ant., XIV, 10, 8). Диктатор подтвердил правомочность всех древних, т.е. ветхозаветных законов (XIV, 10, 1). Иудаизм стал religio licita («дозволенной религией»), а особое разрешение касалось городов (в основном, греческих), где находилась иудейская диаспора (XIV, 10, 7).

Гиркан и его потомки были признаны первосвященниками и этнархами, в ведение которых входили все вопросы культа (XIV, 10, 2). Цезарь запретил пребывание в Иудее войск и взимание дани (XIV, 10, 3), разрешил укреплять Иерусалим и строить стены, упорядочил систему налогов (XIV, 10, 5–6) и постановил освободить иудеев от военной службы (XIV, 10, 11). Согласно Иосифу Флавию, за решениями правительства последовали постановления городов, признающие право местных общин на отправление культа и устанавливающие отношения с собственно Иудеей. Такого рода постановления были приняты в Эфесе, Сардах, на Косе, в Лаодикее, Траллах, Милете, Пергаме, Галикарнассе и, возможно, в некоторых других городах (XIV, 10, 10–26). Иудеи Александрии получили полные права гражданства в своем городе (XIV, 10, 1).

Политика Цезаря стала основой политики Рима в Иудее и установления общих принципов отношений, которые впоследствии были нарушены. Именно их нарушение привело к трагедии Иудейских войн 66–70 и 132–135 гг. н.э. Светоний сообщает, что после смерти диктатора иудеи еще долго собирались на его пепелище (Suet. Iul., 84). Хотя все эти мероприятия принимались на протяжении всей диктатуры Цезаря (47–44 гг.), начало им было положено после победы в Александрии.

Мероприятия в Иудее освещены в источниках значительно лучше, чем действия Цезаря в других провинциях. Из Сирии Цезарь прибыл в Киликию. Как и в Испании, он собрал в Тарсе представителей провинциальных общин (вероятно, и здесь римляне делали это впервые). Из Киликии он направился в вассальную Каппадокию, пробыл два дня в ее столице Мазаке и достиг Коман, где находился главный храм Кибелы. Сам факт внимания высшего должностного лица Рима к местным культам также было символом новой политики. Цезарь помнил, что Ариобарзан III оказал помощь Помпею и уравновесил властные функции каппадокийских правителей. Царь сохранил власть, но Малая Армения, пока что отнятая Фарнаком, была передана брату Ариобарзана Ариарату. Ариарат стал наследником престола, и после смерти брата в 42 г., стал царем Каппадокии (46–36 гг.).

На границе Галлогреции произошла встреча с, наверное, главным союзником Помпея, Дейотаром. Последний явился к Цезарю без знаков царского сана в одежде подсудимого и молил его о прощении. Цезарь разговаривал с ним весьма жестко (в обычной манере римских вассалов царь доказывал вынужденность своих действий), но, в конце концов, объявил о помиловании. Хотя тетрархи остальных областей оспаривали право Дейотара на царский титул, Цезарь отложил этот спор и вернул галатскому правителю его царские одежды (В. Alex., 67–68). Одной из причин мягкости Цезаря было желание использовать войска Дейотара в войне против Фарнака.

На этом проблемы Дейотара не кончились. В 45 г. его обвинили в покушении на жизнь Цезаря во время остановки последнего во дворце царя после победы над Фарнаком. Инициаторами обвинения стали зять Дейотара Брогитар и отец другого зятя, Таркондария Кастора. Дейотара защищал Цицерон. Царь был оправдан, вопрос о его власти даже не ставился. После смерти Цезаря Дейотар получил подтверждение своего статуса. Он поддержал Брута и Кассия в 44–42 гг., но снова сдался триумвирам после Филипп. В 40 г. Дейотар умер.

Прибыв в Понт, Цезарь начал подготовку к войне с Фарнаком. Силы, которыми он располагал, мало отличались от тех, которые имел Домиций Кальвин, однако превосходили их качественно. Ядром армии стал отборный 6 легион, прошедший Александрийскую войну, но сократившийся до 1000 человек. Два легиона (одним из них был 36-ой) были взяты из армии Домиция Кальвина, один был составлен из бывших легионов Дейотара (В. Alex., 69).

Фарнак тянул время, рассчитывая на нехватку времени у Цезаря, и начал переговоры. Царь даже предложил Цезарю золотой венок и (что было сочтено оскорбительным) руку одной из дочерей (Арр. В. С, II, 91). Согласно «Александрийской войне» диктатор потребовал очищения Понта и возвращения разграбленного имущества римских граждан и союзников (В. Alex., 70), другие авторы скорее считают, что Цезарь вообще не был склонен к какому-либо компромиссу (Арр. В. С, II, 91; Plut. Caes., 50; Dio, 42, 46–48).

Армии встретились у города Зелы, где ранее потерпели поражение войска Г. Триария. Фарнак расположился на холме, где прежде находился лагерь Митридата. В пяти милях расположился Цезарь, а на рассвете следующего дня он занял место, где много лет назад стояли войска Триария. Это был психологический ход, который полностью оправдался (В. Alex., 72–73). Фарнак выстроил свои войска перед лагерем и начал спускаться по крутому склону в долину, что поразило Цезаря, а затем вошел в долину, после чего понтийцы начали атаку, поднимаясь на холм, где стояли римляне (Ibid., 74–75).

Вперед были брошены серпоносные колесницы, Фарнак, видимо, рассчитывал на эффект внезапности. Тем не менее, Цезарь быстро принял ответные меры. Колесницы были осыпаны множеством стрел и метательных снарядов, а сверху атаковали легионеры. Первый успех обозначился на правом фланге, где стоял 6 легион, затем начался разгром левого фланга и центра понтийской армии, многие воины были передавлены своими же. Войско Фарнака было наголову разгромлено (В. Alex., 75–77; Flor, IV, 2, 62–63; Liv. Epit., 113; Арр. В. С, II, 91; Suet, lul, 36, 2; Dio, 42, 46–48; Plut. Caes., 61).

После победы Цезарь послал свое знаменитое донесение в сенат: (Veni, vidi, vici) («Пришел, увидел, победил»). Сражение при Зеле состоялось 2 августа 47 г. По иронии судьбы именно Цезарь завершил Митридатовы войны, начатые Суллой и продолженные Лукуллом и Помпеем. Армия Цезаря намного уступала армиям этих полководцев, и в донесении, несомненно, прозвучала скрытая ирония по поводу неэффективности сулланского правительства, более 20 лет воевавшего с понтийцами. Цезарь, возможно, вспомнил свою молодость, когда он, молодой популяр, с величайшим трудом пробивал себе путь наверх, а Рим рукоплескал победам Лукулла и Помпея. Аппиан развивает эту тему, приписывая Цезарю несколько другие слова: «О, счастливый Помпей! Так значит, за то тебя прозвали Великим, что ты сражался с такими людьми при Митридате, отце этого человека!» (Арр. В. С, II, 91). Цезаристская пропаганда, несомненно, использовала этот успех, чтобы показать мыльный пузырь военной славы Помпея. Когда в 46 г. Цезарь праздновал понтийский триумф, публика смеялась (Арр. В. С, II, 102).

Фарнак бежал на Боспор и был убит своим сатрапом Асандром (Dio, 42, 47). Династия Митридатитов закончилась. Царем Боспорского царства стал верный союзник Цезаря Митридат Пергамский (В. Alex., 78), получивший и часть владений Дейотара (Ibid., 78). После победы над Асандром, он вступил в свои владения. Через Галлогрецию и Вифинию Цезарь прибыл в Азию. Автор «Александрийской войны» лаконично сообщает, что диктатор «разобрал и решил спорные вопросы и определил права тетрархов, царей и городов» (В. Alex., 78), после чего через Грецию направился в Италию. Хотя некоторые действия Цезаря (устройство власти в Египте, Боспорском царстве и урегулирование в Иудее) имели долгосрочную перспективу, было очевидно, что мероприятия на Востоке носят временный, «противопожарный» характер. По-иному действовать было невозможно. К восточной политике Цезарь вернется в самом конце жизни, когда речь пойдет о долгосрочном урегулировании в этих провинциях.

 

5. Африканская кампания (октябрь 47 — март 46 гг.)

Посетив Афины и Коринф, 26 сентября 47 г. Цезарь прибыл в Италию и высадился в Таренте. По дороге он встретился с Цицероном, который вернулся в Италию после Фарсала. Здесь и произошло их примирение.

Прибытие Цезаря успокоило долговые волнения (Арр. В. С, II, 92; Plut. Caes., 51), по пути он получал почести от городов и частных граждан. Рим получил надежду на начало стабилизации. Долабелла наказан не был, более того, Цезарь даже частично провел в жизнь его программу, снизив задолженность по квартплате и несколько улучшив положение должников. Впрочем, диктатор еще раз дал понять, что кассации долгов не будет (Dio, 42, 50).

Короткое пребывание в Риме стало началом административных реформ и кадровых перестановок. Согласно Диону Кассию, Цезарь увеличил число преторов до 10 (Dio, 42, 51), что было, вероятно, связано с ростом числа управляемых им провинций. Персональные перемены имели, наверное, не менее важный характер.

В 49–48 гг. происходит выдвижение новой, достаточно сильной и влиятельной группы сторонников диктатора, к которой принадлежали его молодые помощники, Антоний, Курион, Кассий Лонгин, Долабелла, Целий Руф и др. Оказав немалые услуги Цезарю в этот период, эта «золотая молодежь» связанная с Клодием, а ранее — с Катилиной, претендовала на награды в виде власти, денег, материальных благ и возможностей «демонстративного потребления». В определенном смысле эта группа оттеснила как старшую часть его сторонников, не участвовавшую в Галльских войнах (Аврелий Котта, Л. Юлий Цезарь, Домиций Кальвин), так и старшее поколение легатов, консервативных исполнительных служак типа Фуфия Калена, Фабия Максима или Каниния Ребила. Цезарь пытался поддерживать определенный баланс и в первые годы войны, назначая в качестве консулов Сервилия (48 г.), Калена и Ватиния (47 г.) и давая реальную власть «золотой молодежи».

Последняя причиняла ему немало проблем. Опасения общества перед лицом перспективы проскрипций, грабежей или кассации долгов были связаны именно с этой группой, и, пока она была у власти, заявления самого Цезаря звучали не очень убедительно. Были и другие проблемы. Курион мужественно сражался в Сицилии и Африке, но хотя Цезарь не винит его в некомпетентности, его метод ведения войны и конечный результат, естественно, не могли его устраивать, учитывая крайнюю чувствительность Цезаря к потерям. Куриона больше не было, Гай Антоний неудачно действовал под Куриктой, он вернулся в Рим, но до 44 г. не получал никаких серьезных поручений. Квинт Кассий Лонгин вызвал мятеж в Испании и погиб. Целий Руф дошел до прямой измены, а Долабелла вызывал популистские выступления и пытался заигрывать с оппозицией. «Золотая молодежь» сходила со сцены, и отчасти этому решил способствовать сам Цезарь.

Прибыв в Италию, он произвел важную кадровую перестановку, отстранив от власти самого значительного и сильного представителя этой группы, Марка Антония. В 49 г. Антоний управлял Италией, de facto став вторым человеком в цезарианской партии, в 48 г. он был фактически вторым человеком в восточной армии, в 47 г. он стал magister equitum (Plut. Ant., 8; Cic. Phil., VII, 62; CIL. I. p. 440). Цезарь имел немало оснований быть недовольным своим заместителем: беспорядки в Риме, постоянные кутежи и личное обогащение, покупка по дешевой цене дома Помпея, откровенно шокирующие Рим любовные похождения (Plut. Ant., 9–11). Конечно, полного отстранения Антония не было, он сохранял достаточно сильные позиции в руководстве, и реально заменить его было некем. Тем не менее, положение «второго» поколебалось. Человека, способного его заменить, Цезарь увидел в Эмилии Лепиде, оценив его способности в мирном урегулировании кризиса в Испании.

В 46 г. Цезарь в третий раз стал консулом, его коллегой стал Лепид. Чуть позже Лепид стал начальником конницы, оставаясь им до окончания диктатуры Цезаря (Plut. Ant., 10; Cic. Fam., XIII, 6, 3). Отношения между Антонием и Цезарем были, видимо, достаточно прохладными. Антоний не участвовал в Африканской и Испанской войнах, что, конечно, отстраняло его от армии. Примечательно, что другой «недовольный», Требоний, даже предложил ему участие в заговоре. Антоний не согласился, но Цезарю не донес (Plut. Ant., 10; 13). Только к 44 г. отношения стали улучшаться, Антоний стал консулом этого года, а в завещании диктатора он оказался наследником второй степени (Suet. Iul., 83; Dio, 44, 35; Flor, IV, 4; App. В. С, II, 143; Liv. Epit., 116). Цезарь хотел продемонстрировать сохранение личной дружбы. Вместе с тем, хотя Антоний и должен был занимать определенное место в новой политической системе, на роль преемника или «заместителя» он уже не предназначался.

Проблема новой политической элиты уже вставала перед диктатором. Старые союзники и легаты принадлежали к уходящему поколению, выдвинутая началом войны молодая элита также понесла большие потери и, главное, не устраивала самого Цезаря. После Фарсала наметился компромисс с частью бывших помпеянцев. В этой ситуации Цезарь начал искать новых, желательно молодых помощников. Этот процесс произошел позже, но, вероятно, думать об этом он стал уже в период второй диктатуры. Смещение Антония было сигналом консервативным и умеренным кругам, что ожидаемых ими эксцессов не будет.

Коллизия, затронувшая элиту, повторилась на нижних этажах, в армии Цезаря. Наверное, именно этим объясняются последние события. Цезарь столкнулся с тем, чего раньше не было — мятежом собственных войск. Более того, восстали элитные части галльской армии. Точно неизвестно, кто именно принял участие в мятеже, можно лишь с уверенностью сказать, что в их числе были лучшие легионы, 9 и 10, прошедшие с Цезарем все кампании галльских и гражданских войн. Профессиональная армия выдвигала свои требования: отставку и денежные награды. Самым подробным сообщением об этих событиях является рассказ Аппиана. Легионеры двинулись к Марсовому полю, посланный к ним для переговоров претор Г. Саллюстий Крисп (будущий историк) с трудом спасся бегством. Согласно Диону Кассию, два сенатора были убиты. Плутарх пишет о гибели двух преториев, Коскония и Гальбы. Мятежники продолжали путь к Марсовому полю. Цезарь взял один из верных легионов (видимо, новобранцев) и занял ключевые позиции в городе (Арр. В. С, II, 93; Plut. Caes., 51; Dio, 42, 52).

Приняв эти меры (Цезарь, видимо, всерьез опасался грабежей и мародерства), диктатор выступил навстречу войскам. Встреча показала великолепное знание психологии солдат. Мятежники были обезоружены уже началом разговора, когда Цезарь в обращении назвал их «гражданами» (cives), а не «соратниками» (commilitiones), как он это обычно делал, и спросил об их требованиях. Растерявшиеся солдаты попросили об отставке, на что командующий заявил, что распускает их и выдаст все положенное после триумфа, который будет праздновать с другими войсками. Легкость, с которой Цезарь отказался от своих элитных частей накануне тяжелой войны, произвела на солдат очень сильное впечатление. Воины прекратили мятеж, заявив, что готовы служить ему дальше и стали просить прощения. Цезарь не уступал, особенно жесткую позицию он занял по отношению к 10 легиону. Лишь после долгих уговоров, Цезарь согласился. Аппиан даже сообщает о децимации мятежных частей 10 легиона, но из других источников (В. Afr., 54) этого не следует. Так или иначе, мятеж был подавлен. В столкновении с армией командующий одержал полную победу, вместе с тем дав понять, что его власть не будет военной диктатурой (Арр. В. С, II, 94; Liv. Epit., 113; Plut. Caes., 51; Suet. Iul., 70). Позже в Африке Цезарь довел эту историю до конца, а ряд офицеров и центурионов 10 легиона (Г. Авиен, А. Фонтей, Т. Салиен, М. Тирон, Г. Клузинат) были с позором уволены из армии (В. Afr., 54). Мятеж и сопровождающие его обстоятельства отражают и общее положение. Став государственной властью, Цезарь нуждался в более сильной армии, с другой стороны, его галльская армия все же несла потери (как бы ни старался избежать их Цезарь), старела и нуждалась в отставке. Выдержать более чем 10-летнюю службу, полную невероятно тяжелых войн, даже если учесть великолепные боевые качества войск, их преданность командующему и его исключительную заботу об армии, было крайне трудно.

Начиная гражданскую войну, Цезарь имел 9 легионов, после Корфиния к армии добавились еще три (Caes. В. С., I, 23), затем его армия пополнилась еще тремя (Ibid., I, 25). К концу 49 г. у Цезаря было 6 легионов в Испании (Ibid., I, 39), 3 у Массалии (I, 36), 4 имел Курион (I, 30), 1 был у Валерия Орки и Сардинии (I, 30) и 15 когорт у Г. Антония. В общей сложности, в 49 г. у Цезаря было 15, 5 легионов, 9 из которых составляла галльская армия. В 48 г. армия Цезаря насчитывала минимум 12 легионов в Италии (III, 2) и минимум 5 — в Испании (В. Alex., 53), 3, 5 легиона погибли в войнах 49 г. В 47 г. в Испании и Греции находилось по 8 легионов, 3 стояли в Египте, 1 — в Сирии, 3- в Азии. В 46 г. в Африканской войне участвовало 10 легионов, а число войск в восточных провинциях, видимо, сохранялось. Галльская армия в 47–46 г. и после уже составляла меньшую, хотя и лучшую часть армии Цезаря. По подсчетам П. Брюнта, уже в 49 г. Цезарь имел не менее 24 легионов (видимо, ближе к концу), в 48 г. их стало 27–31. а с 44 г. — не менее 34.

Хотя Цезарь заботился о минимизации потерь, они все же были. Галльская армия понесла определенные потери в Испании, под Массилией и в Греции, вынося основную тяжесть военных кампаний. Некоторые косвенные свидетельства указывают на это. Перед Фарсалом (впрочем, и до него) Лабиен уверял, что от этой армии осталась незначительная часть: многие погибли в Галлии (в 52–50 гг. пополнение едва ли было адекватно), многих унесли повальные болезни в Италии, другие были распущены (Caes. В. С., III, 87). Речь, конечно, имела пропагандистский характер, но доля правды в ней есть. В другом месте нечто похожее повторяет уже сам Цезарь: «Да и эти силы были посажены далеко не в полном составе, так как многие от стольких войн в Галлии сделались неспособными к службе, далее немалых жертв потребовал длинный путь из Испании, наконец, суровая осень в Апулии и в окрестностях Брундизия после пребывания в здоровых местностях Галлии и Испании вредно отозвались на санитарном состоянии всей армии» (Caes. В. С., III, 2). Лабиен утверждал, что в Брундизии из больных ветеранов составляли целые когорты (III, 87). В 47 г. Ватиний, действительно, составил основную массу своей армии из находящихся на излечении старых солдат (В. Alex., 44). 6 легион Цезаря, прошедший все его кампании, видимо, с начала Галльских войн, насчитывал в 47 г. менее 1000 человек (В. Alex., 69). Боевой путь 6 легиона в Галльских войнах восстановить нелегко. Судя по номеру, он появился довольно рано, хотя в 57 г. 6 легиона еще не было (Caes. В. С., II, 23). Он мог появиться в том же 57 г. или в 54 г. В 51 г. легион уже был (Caes. В. С., VIII, 4), вероятно, он участвовал в кампании 52 г., а поскольку легионом командовал Т. Секстий, то можно предположить его наличие уже в 54 г. (Caes. В. С., VI, 1). В гражданскую войну легион участвовал в испанской кампании 49 г. (в Испании или под Массилией), сражался в Греции при Диррахии и Фарсале, прошел осаду Александрии и сыграл решающую роль при Зеле.

Африканская война была первой войной, в которой ветеранские легионы составляли меньшинство. Из 9 легионов, сражавшихся в Африке, четыре относились к галльской армии (9, 10, 13 и 14), тогда как пять были новыми войсками (5, 25, 26, 28 и 29) (В. Afr., 60). Кроме того, галльская армия старела: тем, кому в 58 г. было 18 лет, к 46 г. было уже 30.

Сразу после прибытия в Рим, Цезарь начал подготовку к войне. В период с 49 г. помпеянцы сколотили сильную армию, особенно выросшую после прибытия разбитых при Фарсале помпеянцев. Согласно автору «Африканской войны», армия Сципиона насчитывала 8 легионов (В. Afr., 20). Ту же цифру называет Аппиан (Арр. В. С, II, 96), оценивающий численность кавалерии в 20 000 человек, в основном, ливийцев (Ibid.). Согласно «Африканской войне», эта конница насчитывала 10–15 000 человек (В. Afr., 19–20). Число легковооруженных, вероятно, примерно соответствовало коннице. По подсчетам П. Брюнта, 3 легиона были у Вара, Катон прибыл с 15 когортами, еще 5, 5 легионов были набраны из провинциалов, среди которых было много неримлян (напр. гетулов) (В. Afr., 35). Возможно, легионов было больше: около 2 легионов стояли в Гадрумете (Ibid., 2), гарнизоны стояли и в других городах. В одном из мест «Африканской войны», которое издатели часто считают вставкой, упоминается 12 легионов (Ibid., 19). Впрочем, несмотря на многочисленность, легионы помпеянцев не отличались высокой боеспособностью, и главной ударной силой стала армия Юбы.

Согласно «Африканской войне», Юба сформировал 4 легиона на манер римских, по Аппиану, у царя было 30 000 пехоты (Арр. В. С, II, 96). Главной силой нумидийцев была кавалерия и легковооруженные. Нумидийцы составляли немалую часть конницы Сципиона, кроме того, Юба имел 20 000 собственной кавалерии (Арр. В. С, II, 96) и множество копейщиков. Автор «африканской войны» именует их equitatus infinita et levis armaturae magna vis (B. Afr., 1). Наконец, в армии царя было 60 или 120 слонов (Арр. В. С, II, 96; В. Afr., 1). Поскольку армия Юбы составляла едва ли не главную силу помпеянской армии, царь требовал и соответствующего положения.

Плутарх пишет, что помпеянские военачальники «прислуживали Юбе» (GspaTieiiaoDai tov IoPav) и только Катон мог позволить себе независимое поведение (Plut. Cato, 57). Ту же тему развивают Цезарь (Caes. В. С., II, 44) и автор «Африканской войны» (В. Afr., 57). По требованию Юбы, Сципион перестал носить пурпурный плащ полководца (Ibid.). По всей вероятности, Юба чувствовал себя полным хозяином всей провинции, возможно, считая ее платой за помощь в войне с Цезарем. Похоже, что царь мало сомневался в том, что «борцы за свободную республику» откажутся пойти на такую уступку. Африка регулярно разорялась как нумидийцами, так и самими помпеянцами (В. Afr., 26; 27). Автор «Африканской войны» цитирует письмо Цезаря: «Если не подать союзникам скорой помощи против преступных и коварных врагов, то от Африки не уцелеет ничего, кроме голой земли, не будет даже кровли, под которой можно будет укрыться» (В. Afr., 26). Грабежи, опустошения, казни, разрушение городов, тактика «выжженной земли» — все это увидели Цезарь и его армия в захваченной помпеянцами и Юбой провинции.

Диктатор прибыл в Лилибей уже в середине декабря 47 г. Цезарь спешил, его палатка стояла у самого морского берега. Началась поспешная концентрация армии и флота. Вскоре в его распоряжении было уже пять или шесть легионов, причем, только один из них состоял из ветеранов (В. Afr., 1–2). Выйдя из Лилибея, флот направился к Африке. Первая переправа прошла не совсем удачно. Высадка происходила в районе Гадрумета, где стоял сильный гарнизон Гая Консидия Лонга. Сам Цезарь высадился с 3 000 человек (Ibid., 3) и начал собирать рассредоточенные по побережью войска.

Гарнизон Гадрумета достигал 2 легионов. Консидий отказался от переговоров. Город был прекрасно укреплен, постоянно приходили известия о подходе царской конницы (Ibid., 4–5). Сильный отряд конницы Юбы примерно в 2 000 человек прибыл в Гадрумет для получения жалования (армия царя во многом оплачивалась за счет провинции), а затем занял лагерь, оставленный Цезарем, и пытался атаковать высадившийся отряд. Небольшая конница цезарианцев (около 200 человек) отбросила противника. Отбиваясь от кавалерии нумидийцев, Цезарь отступил и 1 января 46 г. разбил лагерь возле города Руспины (Ibid., 6), а затем достиг Лептиса (Ibid., 7). Жители Лептиса подчинились диктатору. В район Лептиса и Руспины начали подходить корабли (Ibid.). Часть кораблей под командованием Рабирия Постума были отправлены в Сицилию, а отряд военных кораблей должен был разыскивать грузовые суда (Ibid., 8). Претор Г. Саллюстий Крисп был послан к острову Керкине для организации снабжения хлебом (Plut. Caes., 52; Dio, 42, 56–58).

2 января Цезарь оставил в Лептисе 6 когорт Гая Сазерны и перевел обоз в Руспину, а сам с 7 когортами на кораблях отправился в поисках флота, сумев обнаружить и привести в гавань Лептиса новые транспорты с войсками (В. Afr., 10–11). Имея уже 30 когорт, 400 всадников и 300 стрелков, Цезарь выступил в поисках продовольствия (Ibid., 11; Liv. Epit., 113; Арр. В. С, II, 95). Когда он немного отошел от Руспины, цезарианцы были атакованы конницей противника.

Сражение при Руспине состоялось 4 января 46 г. Противником Цезаря был его бывший легат Лабиен, ранее сражавшийся против него в Греции. Лабиен пытался повторить тот план, который дал столь удачный результат в борьбе с Курионом. Атака проводилась двумя волнами. Первым эшелоном командовал Лабиен. У него было 1600 галльских и германских всадников и 8000 конных нумидийцев. За ним шла вторая волна — 1600 всадников Марка Петрея и, вероятно, 7–8000 легковооруженных пехотинцев и пеших и конных стрелков (В. Afr., 19).

Лабиен выстроил линию из конницы, в рядах которой было много легковооруженных, на флангах стояли усиленные отряды кавалерии. Цезарь построил пехоту в боевую линию с кавалерией на флангах (Ibid., 13). Конница Лабиена стала растягивать боевую линию и обходить неприятеля с флангов, а в центре пехота Цезаря попеременно подвергалась атакам конницы и пехоты. Легковооруженные составили основу боевого порядка помпеянцев, а конница то отступала, то наоборот атаковала противника. Постепенно кавалерия Лабиена взяла неприятеля в кольцо, а цезарианцы, построив каре, отбивались от вражеских атак. Сражение развивалось по катастрофическому сценарию, и, казалось, что разгром Куриона должен был повториться (Ibid., 14–16).

Цезарь произвел неожиданный маневр. Когорты резко растянули фронт, разрезав неприятельское кольцо. Кавалерия Лабиена стала отступать. Цезарианцы отогнали противника, вернулись, восстановили боевой порядок и стали отходить в лагерь. В этот момент на них обрушилась вторая волна, кавалерия и пехота Петрея и Гнея Кальпурния Пизона, ранее бывшего проквестором Дальней Испании в 49 г. (В. Afr., 17–18). Помпеянцы возобновили атаки, мешая противнику вернуться в лагерь (Ibid., 18). Цезарь предпринял общую контратаку, помпеянцы были отброшены, после чего цезарианцы отступили в лагерь (В. Afr., 18–19; арр. В. С, II, 95). Лагерь был укреплен, в него свозились метательные снаряды и машины с кораблей, походили отряды стрелков и легковооруженных, свозился хлеб (В. Afh, 20–21).

Помпеянцы стали усиливать свою военную группировку. Главные силы Сципиона, находившиеся поблизости от Утики, выступили к Гадрумету (В. Afr., 20, 24; Dio, 43, 3; Арр. В. С, II, 96). Через несколько дней они соединились с Лабиеном и Петреем. Конница помпеянцев полностью господствовала на пустынной местности. Цезарь занял оборону в лагере. У него возникли проблемы с продовольствием и фуражом. Солдаты Цезаря были вынуждены кормить животных морской травой (В. Afr., 24). В дополнение ко всему на помощь Сципиону выступил Юба (Ibid., 25).

Впрочем, и у цезарианцев были некоторые удачи. По инициативе Катона, Гн. Помпей-младший с 30 кораблями отплыл из Утики в Мавретанию и вторгся в царство мавретанского царя Богуда. Двухтысячный отряд рабов и либертов подошел к городу Аскуру, но был отброшен его жителями, после чего Помпей отплыл к Балеарским островам (Ibid., II, 23). У Цезаря появился новый союзник, П. Ситтий Нуцерин, бывший катилинарий, отправленный в Мавретанию еще Катилиной (Sail. Cat., 21) и с тех пор участвующий в борьбе местных царьков за власть в качестве наемника (Арр. В. С, IV, 54). Теперь вместе с другим мавретанским царем Бокхом Ситтий вторгся в Нумидию. Отряды Ситтия занимали Цирту и города гетулов. Это наступление заставило Юбу уйти в свое царство, оставив у помпеянцев только 30 слонов (В. Afr., 25, Dio, 43, 3).

Лабиен и его конница контролировали местность. Конница даже атаковала Лептис, но была отброшена, а Сципион вызывал противника на бой (В. Afr., 29–32). На сторону цезарианцев перешел город Ахулла. Цезарь направил в Ахуллу отряд Гая Мессия, после чего город был осажден помпеянцами (Ibid., 33). Вскоре претор Саллюстий Крисп прислал цезарианцам большое количество хлеба (Ibid., 34). Быть может, еще более важным было прибытие второго эшелона, 13 и 14 легионов, 800 галльских всадников и 1000 пращников и стрелков (Ibid., 34). Чувствуя себя более сильным, диктатор вышел из лагеря (Ibid., 37–38). Все эти события происходили в конце января.

Цезарианская армия выступила к Руспине, двигаясь вдоль морского побережья, а затем по вершинам горного хребта, и стала укрепляться поблизости от помпеянского лагеря (Ibid., 38–39). Сципион и Лабиен построили в передовой линии кавалерию, сзади стояла пехота. Сражение кавалерии закончилось победой цезарианцев (Ibid., 39–40), после чего обе армии начали маневрировать в районе занятого помпеянцами города Узиты (Ibid., 41–42).

Юба принял новое решение. Оставив часть войск под командованием Сабуры против Ситтия, он выступил с главными силами на помощь помпеянцам. Юба подошел с тремя легионами, 800 всадниками с «уздечками», большей частью своей легкой кавалерии и 30 слонами. Прибытие царя вызвало панику в цезарианской армии, которая вскоре прошла, некоторые источники сообщают об остроумной речи Цезаря, в которой он сильно преувеличил силы Юбы, вызвав смех своих солдат (Suet. Iul., 66; Polyaen, VIII, 23; 19).

Бои у Узиты продолжались. Цезарь в основном продвигался по горам. Лабиен устроил ему засаду при переходе через лощину и оливковую рощу, однако потерпел неудачу (В. Afr., 50). Обороняясь укреплениями от конницы, Цезарь подводил укрепленные линии к Узите, где находилась продовольственная база Сципиона (Ibid., 51). В какой-то степени он повторял вариант Диррахия. Во время отхода части цезарианских войск в лагерь, кавалерия Юбы и Лабиена снова обрушилась на неприятеля, но ее снова удалось отбросить (Ibid., 52).

Цезарь получил новое подкрепление. Это были его отборные 9 и 10 легионы (Ibid., 53). Теперь его армия насчитывала 10 легионов, что превышало силы во время кампании 48 г. Происходит еще одна перемена: в армии Сципиона начинается дезертирство воинов из племени гетулов, в свое время бывших клиентами Мария (В. Afr., 35; 55). Вскоре гетульские солдаты подняли восстание своего племени против Юбы, заставив его послать часть сил на борьбу с инсургентами. После этого около тысячи гетулов из конницы царя перешли на сторону Цезаря (Ibid., 56).

Теперь Цезарь мог перейти к более решительным действиям. Вначале он попытался вызвать противника на открытое сражение. Сципион не уклонился. Обе армии выстроились друг против друга. Цезарь применил то же построение, что и при Фарсале, причем, третья линия, стоящая на расстоянии от двух первых, сдвинулась к левому флангу, а один легион (5-ый) и легковооруженная пехота стояли на левом крыле, где находилась большая часть конницы противника. Сципион, поставив в центре легионы, усилил фланги конницей и легковооруженными. Нумидийцы стояли и во второй линии за пехотой. Сципион и Лабиен явно учили уроки Фарсала и хотели повторить сражение при Руспине в более крупных масштабах (Ibid., 59–60). Впрочем, битва не состоялась, обе армии простояли почти весь день и стали отступать в лагерь. Перед концом дня, когда нумидийцы начали атаку на правом крыле, на них обрушилась конница Цезаря, которая, впрочем, увлеклась погоней и была удачно контратакована противником (Ibid., 61). Война затягивалась.

 

6. Тапс (март — июнь 46 г.)

Помпеянцы и нумидийцы использовали ту же тактику, которую ранее использовал Югурта: основной акцент делался на действия конницы, во главе которой стояли Лабиен, Петрей и Афраний. Цезарь противопоставил им тактику Метелла и Мария, постепенное занятие городов и укрепленных пунктов и выдавливание противника, сочетавшееся с политическими акциями. Впрочем, стороны попробовали силы и в морском сражении. Аттий Вар вывел эскадру из 55 кораблей из Утики и отплыл к Гадрумету. Помпеянцы атаковали грузовые корабли Цезаря в Лептисе и сожгли те, которые стояли далеко от гавани (В. Afr., 52). Цезарь поспешно направился к Лептису и собрал флот, атаковав Вара, направившегося в Гадрумет (В. Afr., 63). Несколько кораблей Вара были захвачены, после чего Цезарь успешно атаковал гавань Гадрумета, нанеся противнику значительный урон (Ibid., 63–64).

Цезарианские фуражиры успешно избежали засады, устроенной Лабиеном, после чего диктатор несколько изменил план действий. Оставив гарнизоны в Лептисе, Руспине и Ахулле, он направил две эскадры, Л. Циспия и Кв. Аквилы к Гадрумету и Тапсу для начала их осады с моря (В. Afr., 67). Затем он уничтожил свой лагерь и двинулся к городам Аггар и Зета (В. Afr., 67–68). Лабиен и Афраний снова атаковали своей конницей, под давлением которой Цезарь отступил в лагерь (Ibid., 68–69). Возле Сарсуры он опять подвергся атаке Лабиена, но сумел взять город (Ibid., 75). Позже ему пришлось отступить от Тиздры к Аггару, а затем Цезарь захватил другой город, Табену (Ibid., 76–77). В это время к нему подошло последнее подкрепление, 4000 легионеров, не сумевших переправиться со своими частями, 400 всадников и 1000 пращников и стрелков (Ibid., 7).

Сципион уклонялся от сражения, а кавалерия Лабиена снова дала бой цезарианской коннице (Ibid., 78). 4 апреля 46 г. Цезарь двинулся к Тапсу, где стоял гарнизон П. Вергилия. Теперь город был окружен с суши и с моря. Именно здесь и наступила развязка (Ibid., 79–80).

Цезарь осаждал Тапс. Сципион стал укреплять лагерь между болотом и морем, в местности, труднодоступной для кавалерии. Цезарь послал часть флота, чтобы атаковать помпеянцев с тыла (В. Afr., 80). Дальнейшее не совсем ясно. 6 апреля Цезарь выстроил войска перед лагерем, построение напоминало Фарсальское сражение. На правом фланге стояли 9 и 10 легионы, на левом — 13 и 14. На флангах находилась конница, легковооруженные и по 5 когорт 5 легиона, специально обученного действиям против слонов (Ibid., 81). В центре стояли легионы новобранцев.

Как сообщает автор «Африканской войны», инициатива атаки принадлежала самим солдатам, увидевшим беспорядок в неприятельском лагере. Цезарь даже удерживал их, но элитные легионы, стоящие на правом крыле, по собственной инициативе бросились вперед, и только тогда командующий отдал приказ о наступлении. Какая-то часть помпеянцев, видимо, успела построиться, во всяком случае, стрелки и пращники правого фланга обратили в бегство слонов, повернувших на собственное войско (Ibid., 82–83). Вылазка гарнизона Тапса была отбита. Атакующие легионы Цезаря заняли лагеря Сципиона и Юбы, а затем взяли и третий лагерь противника. Собственно говоря, сражение превратилось в резню (В. Afr., 86; Plut. Caes., 53; Dio, 73, 7–9; Eutr., VI, 2; Liv. Epit., 114). Согласно Флору и Плутарху, Цезарь вообще не мог руководить битвой из-за припадка эпилепсии. Только Аппиан дает несколько иную картину сражения. Он сообщает, что незадолго до битвы Юба, узнав, что мавретанские отряды Бокха взяли Цирту, удалился в свое царство, оставив Сципиону 30 слонов. Само сражение было тяжелым, Цезарь победил только к вечеру, а лагерь противника был взят в ночном сражении (Арр. В. С, II, 86–87).

Автор «Африканской войны» пишет о 10 000 погибших помпеянцев (В. Afr., 86), согласно Плутарху, погибло 50 000 противников (Plut. Caes., 53). Аппиан сообщает даже о 80 000 (Арр. В. С, II, 97). Потери цезарианцев были невелики (согласно В. Afr., 86–50 человек). Так или иначе, это был полный разгром. Армия Цезаря показала себя совершенным механизмом, уже способным действовать самостоятельно. Она же и вышла из-под контроля, устроив резню противников.

После сражения при Тапсе началось уничтожение помпеянских командиров. Перед Тапсом были выстроены 64 захваченных слона, а на сходке Цезарь благодарил и награждал своих солдат. Впрочем, Вергилий не сдавался (В. Afr., 86). Победитель разделил силы: три легиона Г. Каниния Ребила оставались у Тапса, 2 легиона Домиция Кальвина, консула 53 г. и участника войны с Фарнаком, осадили Тиздру, а остальные во главе с самим Цезарем и М. Валерием Мессалой Руфом, вторым консулом 53 г. выступили к Утике.

В Утике разыгрался еще один акт этой драмы. Как было сказано ранее, Катон, бывший с февраля 47 г. комендантом Утики, после Фарсала был главным центром притяжения разбитых помпеянцев на Коркире (Plut. Cato, 55–56), несколько позже к нему присоединились Афраний и Лабиен (Dio, 42, 10). Все они высадились в Кирене (Plut. Cato, 56), где соединились с Метеллом Сципионом и Варом. Катон, которому было предложено верховное камондование, настоял на назначении Сципиона (ibid., 57; Арр. В. С, II, 87).

Став комендантом Утики, Катон превратил ее в главную базу помпеянцев к Африке. В городе были сильны процезарианские настроения. Юба и Сципион хотели его разрушить, но Катон добился сохранения Утики (Plut. Cato, 58). После Тапса он получил письмо от Юбы и Сципиона. Оба послали к Утике сильный отряд конницы, а Сципион двигался с флотом (Ibid., 60; В. Afr., 87). Конница Сципиона жестоко расправилась с жителями города Парады, устроив посреди города огромный костер, на котором были сожжены все горожане (В. Afr., 87). После этого, всадники направились к Утике. Население города сочувствовало Цезарю, Катон не мог полагаться и на управлявший городом Совет 300 (Plut. Cato, 61).

Согласно автору «африканской войны», Катон выгнал из города множество народа, а Совет 300 содержался у него под стражей (В. Afr., 87). На этих людей напала конница Сципиона, однако горожане отбили ее атаку камнями и палками. Тогда всадники ворвались в Утику и начали повальную резню находившихся в городе людей. Как сообщает Плутарх, они требовали уничтожения всего городского населения, угрожая, в противном случае, покинуть город. Катон, все еще рассчитывавший превратить Утику в антицезарианский форпост, пытался задержать конницу в городе и организовать сопротивление горожан (Plut. Pomp., 62–63). Как пишет автор «Африканской войны», всадники продолжали грабежи и убийства, после чего Катон был вынужден откупиться, дав им по 100 сестерциев и позволив уйти из города (В. Afr., 87).

В Утику бежали остатки армии Сципиона. Катон пытался организовать оборону, но желания сражаться не было. Жители Утики обещали своему коменданту ходатайствовать за него перед победившим Цезарем (В. Afr., 88). К городу подошли 2 легиона Марка Октавия, бывшего командующего ахейской эскадрой помпеянцев (Plut. Cato, 95). Катон посоветовал жителям сдаться Цезарю, ему советовали сделать то же самое, ни у кого не было сомнения в помиловании (Ibid., 65–66).

Теперь наступил финал, самоубийство Катона, подробно описанное Плутархом, Аппианом, Дионом Кассием и автором «Африканской войны». Сдав дела утикийским властям и своему квестору Луцию Цезарю, Катон принял ванну и поужинал, потребовав, чтобы ему оставили на ночь кинжал. Его последним чтением был диалог Платона. Прочитав, он пронзил себя кинжалом. На стон сбежались близкие. Врачи сумели сделать уникальную операцию, вложив выпавшие внутренности и сшив разорванные части тела. Дождавшись, пока его оставят, Катон разорвал руками швы и умер (Plut. Cato., 69–70; Арр. В. С, II, 98–99; Dio, 43, 10–12; Liv. Epit., 114; В. Afir., 83). Жители Утики, спасенные им от уничтожения озверевшими помпеянцами, устроили Катону торжественные похороны (Plut. Cato, 71–72, Арр. В. С, II, 98–99).

Катон был особым явлением среди противников Цезаря. Имея репутацию высокоморального человека, он был духовным идеалом и моральным авторитетом для многих республиканцев, а мужественная смерть сделала его символом стойкости. Намерение Цезаря пощадить Катона было несомненным, в этом, видимо, не сомневался никто, включая самого Катона (Plut. Cato, 72; Caes., 54). Своей смертью он не дал противнику проявить это милосердие. Катон и «катонизм» стали главной идеологией сопротивления Цезарю, постепенно эта идея приобрела глобальный характер борьбы «свободы» и «человеческого достоинства» против «тирании». Мертвый Катон стал мучеником и в этом смысле он был опаснее живого Катона. Еще при жизни Цезаря появились два панегирика знаменитому республиканцу, авторами которых были Цицерон и Брут.

Цезарь, видимо, попытался объяснить свою правду. Катон продолжал оставаться врагом. В 45 г. диктатор взялся за перо, написав трактат «Антикатон» в 2 книгах. К сожалению, трактат до нас не дошел, но по фрагментам и другим упоминаниям о Катоне можно составить примерное представление о том, что думал о нем диктатор. Человек огромного личного мужества, Цезарь, несомненно, оценил его в противнике, он явно не хотел смерти Катона, но он не хотел и его морального торжества.

От «Антикатона» дошло несколько отрывков. В маленьком отрывке из Авла Геллия (IV, 16) Цезарь наделяет Катона тремя негативными качествами: высокомерием (arrogantia), надменностью (superbia) и жаждой власти (dominatus). В другом месте он пишет о склонности Катона к пьянству (Plin Epist., III, 12), чего не отрицает и Плутарх. Цезарь писал о роскоши Катона, скрываемой за его бескорыстностью и суровостью нравов (Plut. Cato, 35), его корыстолюбии и моральной нечистоплотности (Ibid., 52; 56). Образ лицемера, несомненно, присутствовал в его характеристике Катона и, возможно, (с основанием или без оного) Цезарь придал ему образ, сходный с мольеровским Тартюфом.

В «Гражданской войне» Катон упоминается несколько раз. Вначале он фигурирует как деятель переворота начала января 49 г., где, в принципе, ставится в один ряд с другими лидерами помпеянского путча. Ему не дает покоя старая вражда к Цезарю, ради которой он готов на все, что угодно, и провал на консульских выборах (Caes. В. С., III, 4). Второе появление Катона — его командование в Сицилии. Эпизод рассказан не без сарказма. Катон активно готовится к отражению войск Куриона, но, узнав об их подходе, критикует Помпея за развязывание ненужной войны, и, тем не менее, бежит к Помпею в Грецию (Caes. В. С., I, 30). В «Африканской войне» (можно считать, что произведение отражает точку зрения Цезаря) описано, как Катон пытается навести элементарный порядок в городе и организовать оборону, а затем кончает с собой. Сцена описывается не без традиционной дани уважения. Автор говорит о редкой честности, отличавшей его от остальных помпеянских лидеров и уважении к нему жителей Утики (В. Afr., 89). Впрочем, Катон оказывается и достаточно жестоким человеком, спокойно изгоняющим на растерзание нумидийской коннице множество безоружных людей, а в финальной сцене самоубийства видна жестокость уже к самому себе (Sail. Ер., II, 9).

Стремление превратить Катона в идеал республиканца и римлянина охватило не только Цицерона и Брута, но и некоторых цезарианцев. В «Заговоре Каталины» Саллюстий показывает Катона вторым героем наравне с Цезарем. Безупречная жизнь, строгость, твердость, умеренность, чувство долга и суровость, противопоставление и сопоставление с милосердием, энергией и благодеяниями Цезаря — таковы особенности личности великого республиканца (Sail. Cat., 54). Где-то проскальзывает и другое: активное добро, которое несет Цезарь, противопоставлено репрессированному морализму Катона. В другом письме, более близком к событиям, Катон оказывается для Саллюстия (или Псевдо-Саллюстия) лишь звеном в цепи помпеянских «ничтожеств». «Лишь ум Марка Катона, изворотливого, речистого, хитрого человека не вызывает у меня пренебрежения. Эти качества дает греческая образованность, однако доблести, бдительности и трудолюбия греки совершенно лишены» (Sail. Epist., II, 9).

Возможно, здесь и кроется главное. Катон для Цезаря был символом узколобой, консервативной, ошибочной и пагубной политики, отвергающей все конструктивное и новое. Цезарь не отделял Катона от остальных помпеянцев: разрушительная война, жестокость, сулланский стиль, прямая национальная измена и, в конечном счете, полная античеловечность. «Порядочность» и «моральные устои» Катона, его действительное неприятие жестокостей своих союзников всегда уступали «необходимости» борьбы за общее дело, которое Катон санкционировал своим имиджем «морального героя».

В поединке с мертвым Катоном Цезарь скорее потерпел поражение. Позже в триумфе он пронес изображение Катона среди вражеских трофеев (Арр. В. С, II, 101). Возможно, это было «недосмотром» или политической ошибкой, и Цезарю было удобнее взять на себя вину за самоубийство Катона, ставшее следствием духовного тупика, в который он зашел. Цезарь отказался от этого компромисса, следуя своим модальным убеждениям и стремясь отстоять свою правду. В готовности следовать своим этическим принципам он ничем не уступал своему противнику и, будучи готов на политическую реабилитацию Катона, диктатор решительно восстал против его моральной реабилитации. Это принесло новый миф, идею мужественного «борца за свободу» против «цезаристской тирании». История запомнила мужественную смерть Катона, забыв о зверствах его соратников и том обстоятельстве, что хотя «великий республиканец», несомненно, их осуждал, в конечном счете, он всегда оправдывал их во имя «государственной необходимости», «ради государства», как любил говорить он сам.

После гибели Катона, командующим в Утике остался Л. Юлий Цезарь, весьма своеобразная фигура в семье самого диктатора. Луций был сыном Л. Юлия Цезаря, консула 64 г. и дальнего родственника Цезаря. В 49–47 гг. Луций-старший был сторонником своего родственника, хотя и весьма умеренным. В 49 г. он был его легатом (Caes. В. С., I, 8), в 47 г. — городским претором (Dio, 42, 30). Луций-младший оказался в лагере Помпея. В 49 г. он еще пытался сохранить нейтралитет, выполняя роль посредника (Caes. В. С., I, 8; Cic. Att., VII, 13а, 2; 14, 1; 16, 2; 17, 2; 18, 2; 19; VIII, 12, 2; Dio, 41, 5), чуть позже он командовал эскадрой у Вара в Африке (Caes. В. С., I, 23). Теперь, подчиняясь неизбежности и следуя приказу самого Катона, он вышел навстречу победителю во главе толпы горожан (В. Afr., 83–89; Plut. Cato, 66; Dio, 43, 12). Вскоре Луций был убит. Цицерон пишет о сознательной воле Цезаря (Cic. Fam., IX, 7, 1), Светоний использует слово dumtaxat («быть может»), а из контекста скорее следует, что и здесь этого приказа не было (Suet. Iul., 75). Аналогичная неясность и в тексте Диона Кассия (Dio, 43, 12). Из предложения, которое он ранее сделал Катону, следует, что Луций-младший едва ли ожидал расправы (Plut. Cato, 66). В «Африканской войне» сказано, что он был помилован (В. Afh, 29).

Помпеянские твердыни сдавались цезарианцам. Мессала ввел войска в Утику. Выйдя из Тапса, Цезарь занял Узиту, где обнаружил большие запасы продовольствия и боеприпасов, а затем — Гадрумет. Все пленные были помилованы (Suet. Iul., 75; В. Afr., 89), включая семью Консидия Лонга, сына Катона и сыновей Брута Дамазиппа, а также — ряд сенаторов (Г. Цецина, Г. Атей Капитон, М. Аквиний, Л. Целлы (отец и сын), М. Эппий) (В. Afr., 89). Довольно интересна судьба трех братьев Лигариев, показавшая перипетии гражданской войны.

Лигарии были новыми сенаторами из сабинского рода. Один из них, Тит Лигарий, квестор 56 г., сохранял во время войны нейтралитет и оставался в Риме (Cic. Lig., 5, 34), второй, Публий Лигарий, был на стороне Помпея. В 49 г. он служил в Испании у Афрания и попал в плен (Caes. В. С., I, 87), в 48 г. он был у Помпея в Греции, а после Фарсала бежал в Африку к Вару. В 46 г., попав в плен у Гадрумета, Лигарий был казнен (Caes. В. С., II, 88; В. Afr., 64). Особенно интересна судьба третьего брата, Квинта Лигария. В 50 г. (еще до войны) Кв. Лигарий был легатом Консидия Лонга в Гадрумете (Cic. Lig., 2, 4; 30–34), а затем стал легатом Вара (В. Afr., 5). Примечательно, что хотя Квинт Лигарий был помилован, он оставался в изгнании. В 45 г. Цицерон произносил речь «За Лигария». Процесс против него начал Кв. Элий Туберон, которого Вар и Лигарий не пустили в Африку. Лигарий был помилован. В 44 г. после Ид марта он примкнул к заговорщикам (Арр. В. С, IV, 22). Позже оба Лигария стали жертвами проскрипций триумвиров (Ibid., IV, 22–23).

Цезарь вошел в Утику, ободрив и поблагодарив жителей за поддержку. Имущество «трехсот» должно было быть конфисковано, но Цезарь ограничился штрафом в 200 млн. сестерциев, который им предстояло выплатить в течение трех лет (В. Afr., 90). Размеры контрибуции свидетельствовали о достаточно больших возможностях местных олигархов.

Юба и находившийся с ним Петрей бежали в Заму. В городе находились дворец и гарем царя, сюда он свез деньги драгоценности и построил сильные укрепления. Готовясь к войне, Юба соорудил в центре Замы огромный костер и собирался сжечь на нем свое имущество, жен, детей, сокровища, а также — все население города (В. Afr., 90). Горожане закрыли перед царем ворота. Юба угрожал, затем он попросил впустить его в город, но, не добившись успеха, отступил (Ibid.). Жители Замы отправили послов к Цезарю с заявлением о полной готовности сдаться и просьбой о помощи. На следующий день Цезарь с конницей выступил в царство Юбы. На пути ему сдавались войска царя и нумидийские вожди (В. Afr., 91). Цезарь прибыл в Заму, где ему сдались царские всадники (Ibid.).

Находившийся в Тиздре Консидий Лонг бежал из города в царство Юбы, но был убит сопровождавшими его гетулами. Сдался комендант Тапса Вергилий (Ibid., 93). Юба бежал, его сторонники покидали царя один за другим. Оказавшись в безвыходном положении, Юба и Петрей сразились на мечах. Петрей убил царя, а затем покончил с собой (Ibid., 94; Liv. Epit., 114; Flor, IV, 2, 68; App. В. С, II, 100; Dio, 43, 8).

С другой стороны наступал Ситтий Нуцерин. В сражении он разбил войска победителя Куриона Сабурры. Погиб сам полководец. В Мавретании Ситтий столкнулся с полуторатысячным отрядом Афрания и Фавста Суллы и устроил им засаду. Помпеянцы были разбиты, оба предводителя попали в плен и были казнены Ситтием (В. Afr., 95). Цезарь сохранил жизнь жене Фавста Помпее, дочери Помпея Магна (Flor, IV, 2, 90). Светоний (Suet. Iul., 75, 3) и Флор (Ibid.) сообщают, что Афраний и Фауст были казнены по приказу Цезаря. Флор также сообщает о гибели Помпей, хотя точно известно, что она умерла в 35 г., находясь в Сицилии с братом Секстом.

Сципион вместе с несколькими приближенными, Юнием Брутом Дамазиппом, претором 49 г. Л. Манлием Торкватом и Плеторием Цестианом, направлялся морем в Испанию, но был атакован флотом Ситтия и погиб (В. Afr., 96). Согласно Аппиану, он покончил с собой, будучи захвачен противниками (Арр. В. С, II, 100).

Итак, Африканская война, отличавшаяся большей жестокостью, чем все прочие, завершилась. Ее результатом было уничтожение большинства оптиматских и помпеянских лидеров: погибли Сципион, Катон, Афраний, Петрей, Юба и Сабурра. В Испанию бежали Лабиен, Аттий Вар и сыновья Помпея, Гней и Секст. Гней Помпей с эскадрой направился в Испанию еще в начале войны (В. Afr., 22), он неудачно действовал на Балеарских островах и уже летом 46 г. обосновался на юге Испании. Лабиен, Вар и Секст Помпей прибыли позже. Вместе с тем, несмотря на жестокости войны, Цезарь продолжал политику dementia (Dio, 43, 13; Suet. Iul., 75; Veil., II, 55).

Спокойствие в Африке было восстановлено. Главные города, поддержавшие помпеянцев, были наказаны штрафом. На Тапс был наложен штраф в 200 млн. сестерциев, 3 млн. платила область этого города, 8 млн. платил Гадрумет, Лептис был наказан поставкой трех миллионов фунтов масла, Тиздра заплатила штраф хлебом (В. Afr., 97). Вместе с тем, в провинции был восстановлен мир, началось экономическое оживление. Возобновились поставки африканского зерна в Италию и Рим, что окончательно решило экономические проблемы. К середине I в. н.э. 8 месяцев в году Рим существовал за счет африканского зерна (Jos. BJ. II, 386). Диктатор попытался восстановить традиционную инфраструктуру страны. По его приказу началось восстановление Карфагена, который должен был стать центром провинции. Во II в. н.э. Карфаген стал огромным мегаполисом с населением в 500 тыс. человек. Цезарь и Азгуст вывели 19 колоний в Африку и 12 — в Нумидию и Мавретанию, что способствовало закреплению римского господства. С другой стороны, Утика получила латинское право.

Цезарь надолго решил проблему обороны провинции. В Заме диктатор устроил аукцион имущества Юбы, сдал в аренду царские пошлины и наградил жителей города. Нумидийское царство прекратило свое существование, превратившись в провинцию Новая Африка (Africa Nova). Первым ее наместником стал Саллюстий Крисп в ранге проконсула (В. Afr., 97; Арр. В. С, II, 100; Dio, 43, 9). С этого времени вплоть до конца II века н.э. угрозы африканским провинциям не существовало.

1 июня 46 г. Цезарь покинул Утику и через два дня прибыл в главный город Сардинии, Харалис. В Сардинии он пробыл довольно долго, наложив штраф в 10 млн. сестерциев на жителей городов, поддержавших помпеянского командира эскадры Л. Насидия. Налог был увеличен с традиционной десятины до 1/8. 29 июня диктатор отплыл из Харалиса. Плавание оказалось достаточно долгим. Цезарь прибыл в Рим только в конце июля.