О, города, сны неуловимые… ветер, всполохи в небе, дорога домой… нет ничего постоянного — станции, перегоны… светлые глаза, улыбка — прощай, милый мой.

говорить, говорить, говорить, задыхаясь от смеха, в жаркий сумрак окно отворить — воздух с мёдом замешан. зной такой загустевший — стекло, как же пчёлка летает?. говорить, говорить… так легко, как, вообще, не бывает.

вечером ты приходишь с работы домой, усталая, садишься на крыльцо, а там, высоко в небе, птицы летят… что тебе надо от меня, Господи?..

Реален мир — рукой могу потрогать, я это знаю, знаю даже то, что тщетно искать лето — оно было, стрекозы над водой, песок горячий… а вот и доказательство — на лицах еще загар, он живо нам напомнит, что лето есть реальность, только где же оно теперь?.. — схоластика, увы; и слезы лить напрасно, как закончить нелепо затянувшийся сей стих? — неловко улыбнуться… между нами, реальна лишь улыбка под луной.

конечно же, это обычно — февраль… утром встанешь, вновь вьюга над черной дорогой, над полем, но мнится, что это не так. и силишься мнительность эту отбросить — ну, снег там, ну, ветер, ну, ветер… запнешься на слове, на звуке, слетевшем с небес.

повсюду белый свет, штакетник заборчика, зеленые кусты есть подтверждение того, что и на самом деле повсюду белый свет, возникший за неделю по прихоти…

и тебе не спастись… север, полночь, лиловое небо — все стремится куда-то, застыв в неподвижности… ты в чьей же власти?.. не спрашивай… у Бориса и Глеба лучше свечку поставь от своей простоты.

огни, летящие куда-то в ночь — другая жизнь, забытая… — о, тщетны мольбы наши — как сон, как озаренье, видение потерянного рая возникло вдруг в душе моей больной. блаженные да доживут. аминь.

с утра туман, снег рыхлый, без дорог мир, крики галок, и терять все это… Боже, сохрани.

слышь, как они играют, здорово как играют, душу тревожат. здорово как играют, словно для нас играют, что ж, а похоже. мальчик на саксофоне, да и вон тот, патлатый, тот, что на барабане, с рожей, слегка помятой. ах, как они играют, Господи, Боже.

День яркий, но, бог мой, какой холодный ветер с арктических морей, ни облака, лишь свет, пустынны пляжи… Ну, что ж, пора и мне, пространство стадиона минуя, потом вверх по улочке кривой брести… Знать бы куда…

еще живу… снег падает на волосы и тает, в сознании, разорванном на части, снег… снег… да одинокий след, ведущий в никуда.

И то, что нет ответа я знаю… дождь идет, дымок от сигареты напомнит, что нас ждет. Но дело и не в этом, не в том, что дождь идет, а в том, что нет ответа, ответа нет… лишь этот неслышный дождь идет.

Окон зарево, город вечерний, слова, ускользающий смысл их, смех милый, и о чем-то невнятно лепечет листва, и ведь знал же о чем, да забыл я. Я забыл, что все это не сон, наяву протянулися наискось тени, я забыл, что и сам в этом мире живу… свет закатный, колонны, ступени.

радости мои случайны, радости мои с печалью; бытие и без меня обошлось бы… или… или желтый лютик на могиле, не из этого ли дня.

Камни дороги, дождь спозаранок… ты и не знаешь, что я еще жив, да и к чему тебе… клочья тумана виснут на ветках сырых. И ничего не поделаешь, только тупо смотреть, как стекает вода вниз по откосу…

Улицы пестрые, шумные — дней моих явь или сон; треплет флажки — вы подумайте — ветер с обеих сторон. Не обращая внимания на эту странность, живу, путая мироздание с каплей, упавшей в траву. Зыбкое марево разума так иногда всколыхнет… где же я?.. ах, вот ведь рядышком крутятся дети, народ.