1

Василий пришел в сознание, когда крестьянская телега, на которой его везли, под вечер въезжала в Минск. Игорь Ефграфович сидел на облучке телеги, он уверенно держал в руках вожжи и правил кобылой, которая неторопливо шла, перебирала копытами. Доктор выглядел, как простой белорусский крестьянин, спутанные седые кудри, мятый костюм, пиджачок с заплатами на рукавах. Он сидел на облучке и себе в бороду напевал какую-то мелодию, одновременно Рожнов в мысленном диапазоне вел разговор с Альфредом Нетцке.

Васька удалось перехватить окончание их разговора, чтобы он смог бы догадаться о том, что этот разговор шел о его ране, о том, как Альфред лечил его изнутри.

— Ну, и как там, Альфред, удалось ли тебе добраться до зоны поражения?

— Я не только туда добрался, но и неплохо там поработал! Пока, Вася, был без сознания, я действовал в полном соответствии с твоими рекомендациями, доктор. Первым делом нашел и выбросил пулю из раны, срастил частично раздробленную кость, локализовал кровопотерю, затем рану хорошенько дезинфицировал, убирая из полости раны грязь, свернувшуюся кровь, остатки нитей нашего мундира. Честно говоря, хорошо, что Василий был без сознания, это беспамятство было гораздо лучше любого наркоза, чем, скажем, действие хлороформа. Парень не почувствовал никакой боли, пока я возился с его раной. Сейчас на это место изнутри любо-дорого смотреть, кровотоки восстановлены, гематомы отсутствуют, еще два — три дня для восстановления нормального количества крови в его организме и тогда эта рана полностью заживет. Вот только не знаю, как долго повреждение кости его будет беспокоить.

— Все нормально, друзья! — Василий вмешался в ментальный разговор доктора Рожнова и своего Альфреда. — Боль в районе раны все еще присутствует, но она уже не зашкаливает, как было до того момента, когда я потерял сознание. Видите, я ее могу терпеть, сейчас не мечусь в бреду, не стону и не кричу дурным голосом! Мозги просветлели, я снова начал соображать! Думаю, что уже часа через два — три и я смогу подняться ноги, а завтра пойду на работу! Спасибо тебе, Альфред, за все твое старание!

— Не спеши, паренек! — Снова включился в разговор Игорь Ефграфович. — И так твое выздоровление идет семимильными шагами. Но со своим здоровьем тебе лучше в игры не играть. Не надо спешить и вставать на ноги, когда у тебя такая громадная сквозная рана в левом плече. Два — три дня постельного режима, можно даже вызвать врачей из немецкого военного госпиталя для консультаций. Только после этого ты можешь подниматься на ноги, чтобы заниматься повседневными делами. А сегодня, Вася, ты уж изволь немного потерпеть, полежать в постельке. Да и скажи, какой у тебя адресок в этом Минске? Не найдешь ли ты мне при себе местечко, чтобы я мог бы там переночевать, а также дворик, где моя кобылка могла бы провести ночь.

— Не волнуйтесь Игорь Ефграфович все будет организовано должным образом! -

Этими словами Василий постарался успокоить своего друга, сельского врача. Его прежние таланты полностью восстановились, поэтому он уже давно ощущал внутреннее беспокойство Игоря Ефграфовича Рожнова по поводу ночлега в Минске, в этом городе Рожнов последний раз бывал еще при советской власти. Сегодня, проживая в белорусской провинции, Рожнов никогда еще не встречал такое большое количество немецких солдат и офицеров, как сегодня вечером при въезде в Минск.

Поэтому, когда пост полевой жандармерии остановил его телегу для проверки документов, то Игорь Ефграфович совсем разволновался. В своих двух карманах он никак не мог найти соответствующую справку из своего сельсовета. Всем было хорошо видно, что этого крестьянина от испуга тряслись руки.

— Штабс-фельдфебель, прошу подойти ко мне! — Негромким голосом приказал Васька.

Командир поста фельджандармерии неохотно подошел к телеге. Но, когда он увидел лежащего в ней раненого майора, то его поведение мгновенно изменилось. Штабс-фельдфебель полевой жандармерии вытянулся во фрунт и отрапортовал на немецком языке:

— Господин майор, штабс-фельдфебель Кнутке, вместе с дежурными по посту фельджандармерии проводит проверку документов, как у военнослужащих, так и у гражданских лиц!

С некоторым трудом правой рукой Васька из внешнего кармана своего майорского кителя достал свою офицерскую книжку и, молча, протянул ее штабс-фельдфебелю. Его офицерская книжка была слегка заляпана его же кровью. Штабс-фельдфебель Кнутке с большой осторожность взял эту книжку и внимательно ее изучил от корки до корки. Когда он снова поднял свои глаза, то Василий негромко проговорил.

— На десятом километре шоссе Вилейки — Минск мы попали в партизанскую засаду. В самом начале боя мой водитель мотоцикла, обершарфюрер СС Эрнст Ланге, погиб. Вот его документы! Его труп, а также наш мотоцикл все еще находятся на том самом месте, где партизаны устроили нам засаду. Мне же пришлось одному отбивать их атаки. Слава бога, что они атаковали нас не очень большими силами и вовремя сообразили, что им меня так просто не взять, Партизаны отошли и вскоре скрылись в лесу. Но, а я получил серьезное ранение.

— Вашу информацию о партизанской засаде, господин майор Нетцке, я обязательно и тотчас же передам по каналам фельджандармерии. Позвольте также узнать, чем я и мои подчиненные жандармы могли бы вам сейчас помочь. Если хотите, то я могу организовать эскорт и вас доставить в первый же ближайший госпиталь, чтобы врачи могли заняться вашей раной. — Бойко отрапортовал штабс-фельдфебель Кнутке.

— Спасибо, штабс-фельдфебель, но в госпиталь сейчас я не поеду! Этот бедолага доставит меня на квартиру, где меня уже ждут доктора. Они и решат, стоит ли мне ложиться в госпиталь, или же свою рану я смогу излечить амбулаторно!

На всякий случай Васька прошелся по закоулкам сознания этого жандарма в звании штабс-фельдфебеля. Он чуть ли не вскрикнул от удивления, когда обнаружил, что этот штабс-фельдфебель ни на йоту ему не поверил. Случилось так, что сегодня с утра до позднего вечера рота фельджандармерии, в составе которой служил этот штабс-фельдфебель, зачищала дорогу Минск — Вилейки. Ротные мотоциклетные патрули десятки раз проезжали мимо того места, в котором, по сообщению майора, партизаны якобы устроили свою засаду. Никакого там мотоцикла, убитого эсэсовца или россыпей стреляных гильз там не было обнаружено. Во-вторых, фельджандарм попросту не поверил и тому, что хотя бы один человек, тем более, армейский офицер, мог бы остаться в живых после того, как попал в партизанскую засаду. И последнее, фельджандарм не поверил всему рассказу майора Нетцке, когда тот отказался поехать на лечение в госпиталь.

— Вася, сколько раз я тебе говорил о том, что с рядовыми и унтер-офицерами Вермахта так не общаются, как только что ты нам продемонстрировал. Они привыкли к несколько иному обращению, в котором слова «спасибо» и «пожалуйста» отсутствуют. Позволь мне завершить этот разговор, а не то вместо квартиры или госпиталя, тебя заберут в криминальную полицию для объяснений по доносу этого жандармского штабс-фельдфебеля.

— Хорошо, Альфред, поступай, как хочешь!

— Штабс-фельдфебель, что за допрос ты здесь на людях мне устроил? Я почти на грани потери сознания, поэтому не собираюсь терять на тебя свое драгоценное время. Так что приказываю, верни мою офицерскую книжку, документы Эрнста Ланге и поднимай свой ублюдочный шлагбаум. А пока можешь записать мое звание, фамилию и адрес и сообщить в Минск! Как только мы тронемся с места, ты, штабс-фельдфебель, можешь бежать в минское СД, чтобы настрочить на меня свой рапорт-донос.

Совершенно нехотя, жандармский штабс-фельдфебель вернул майору Альфреду Нетцке офицерскую книжку, документы шарфюрера СС Ланге. Он затем долго стоял на дороге, наблюдая, как крестьянская телега медленно катила по дороге, чуть ли не до упора заполненную военным автотранспортом. Заметив в телеге раненого офицеры, водители грузовиков этой крестьянской телеге вежливо уступали дорогу! Метров через двести дорога незаметно перешла в одну из минских улиц. Тогда штабс-фельдфебель развернулся и направился к рации, установленной в деревянном сарайчике, стоявшем неподалеку от шлагбаума. Внутри сарайчика радист возился с рацией, что-то в ней налаживая. Штабс-фельдфебель дружески хлопнул радиста по плечу и его попросил:

— Зигфрид, свяжи меня с минским СД, я хочу переговорить с гауптштурмфюрером СС Вольфгангом Дереком. Когда соединишь, то позволь мне с ним переговорить наедине.

Зигфрид согласно кивнул головой, он тут же принялся вызывать узел связи минского СД. Штабс-фельдфебель Кнутке никогда не был его другом, но, когда он появляется на людях в мундирах то одного, то другого рода войск, то с таким человеком лучше было не спорить и, молча, делать все, что тот не попросит. Вскоре гауптштурмфюрер Дерек был на связи, Зигфрид передал микрофон рации Кнутке и покинул сарайчик. Перед этим он проделал кое-какие манипуляции с микрофоном рации. Теперь, чтобы собеседники могли бы общаться между собой, они должны были бы кричать. Выйдя из сарайчика на достаточно дальнее от него расстояние, Зигфрид остановился, достал из нагрудного кармана пачку солдатских сигарет и прикурил одну из них. Вскоре из сарайчика послышался крик штабс-фельдфебеля Кнутке:

— Вольфганг, а ты сейчас хорошо меня слышишь? Очень хорошо, а теперь слушай меня, майор Нетцке только что проехал мой пост на простой крестьянской телеге. У него серьезная рана в плече, но в госпиталь он ехать не захотел! Наш Эрнст погиб, я видел его документы. Они все в крови! Так что теперь ты ничего не узнаешь о том, с кем этот абверовец встречался в Вилейках и зачем вообще туда ездил! Думаешь туда направить своих парней? Ну, что ж это правильно. Заодно они выяснят, есть ли там партизаны и как погиб наш Эрнст Ланге.

В тот момент телега Рожнова сворачивала в подворотню дома, где была квартира генеральши Пучковой. Семена Нечипоренко не было дома, он только что, по словам Катерины Васильевны, покинул квартиру и куда-то отправился. К большому сожалению, Катерина Васильевна не добавила, что перед уходом Семену перезвонил какой-то гауптштурмфюрер Вольфганг Дерек. Так что Ваське пока еще не удалось узнать, на кого именно работает его ординарец и телохранитель Семен Нечипоренко!

Пришлось по окрестностям искать мужчин, которые могли бы раненого немецкого офицера поднять на пятый этаж. Время было уже позднее, вот-вот должен был начаться комендантский час. Катерине Васильевне за кусок хлеба удалось найти четырех мужиков, двое из которых почему-то были в командирской форме РККА, но без знаков различия. К этим мужикам тут же начал набиваться в друзья Игорь Ефграфович Рожнов.

Лифт в этом доме был, но он, разумеется, не работал. Поэтому пятерым мужикам пришлось немало попотеть, всех вокруг обложить матом, чтобы такого здоровяка, как деревенского гармониста Ваську, в образе немецкого майора, завернутого с головой в одеяла поднять на пятый этаж. Когда Ваську бросили в разобранную Катериной Васильевной постель, то все пять мужиков без сил опустились на стулья, расставленные вокруг большого круглого стола в гостиной. Перед каждым мужиком стоял граненый стакан, заполненный до краев водкой, большой кусок черного хлеба, с намазанным толстым слоем деревенского масла, и большим куском селедки.

— Вздрогнем, мужики! Большое Вам спасибо за то, что смогли поднять на этаж раненого человека!

Выпить стакан водки Рожному помещал Васька своим телепатическим шепотом.

— Игорь Ефграфович, ты, пожалуйста, не отпускай от себя этих двух командиров Красной Армии. Они только что убежали из пушкинских казарм! В Минске они никого не знают. Этой же ночью их найдут, арестуют и снова направят в городской лагерь для военнопленных. Они нам могут сильно пригодиться, один из них командовал пехотным батальон, второй — из полковой разведки. Ты их приголубь и оставь на ночь, за ночь с ними мы сумеем договориться! А от других мужиков постарайся быстрее избавиться, это мещане, они от страха перед оккупантами под юбками у жен прячутся. Если ты сможешь это сделать, то вычеркни у них из памяти все то, что имеет к нам отношение.

В этот момент в гостиной появилась Катерина Васильевна, она сразу же увидела, что водка выпита, закуска съедена, но пара мужчин была расположена к продолжению банкета! Генеральша, словно подслушала телепатический разговор Василия и Рожнова, она тихим, но уверенным голосом произнесла:

— А теперь, господа мужчины, пора и честь знать! Работа выполнена и оплачена, так что вы свободны!

— Хорошо, хозяйка! — Тут же засуетился Игорь Ефграфович. — Но нам же нельзя всем пятерым сразу выходить на улицу, сразу же привлечем к себе внимание патрулей! Давайте, я сначала провожу двух наших помощников, а затем еще двух, тогда на нас никто не обратит внимания!

2

— Получил твой рапорт, Альфред, но все-таки, что с тобой случилось в Вилейках? Что это была за засада, что за ранение ты получил, после которого на второй день уже хочешь встать на ноги?! У меня в этой связи имеется вопрос, сможешь ли ты послезавтра принять участие в совещании, проводимом в штабе группы армий «Центр»? На этом совещании будет рассматриваться вопрос о партизанских диверсиях в ближнем армейском тылу. Мне бы хотелось, чтобы ты заранее, скажем, за день до начала совещания приехал бы в Борисов, чтобы мы могли бы с тобой вдвоем заранее поработать над этой темой, чтобы на совещании выступить единым мнением. Да и для твоей только информации, в этом совещании, возможно, примет участие сам фюрер!

— Курт, пожалуйста, ты особо не волнуйся в отношении меня! За мной никто не охотился, я попал в совершенно случайную засаду. К тому же засада была устроена красноармейцами окруженцами, а не партизанами. А красноармейцы, как ты и сам хорошо это знаешь, пока еще не научились воевать партизанским методам. Поэтому они не сумели добить меня раненого, а прекратив бой, ушли в лес. Меня подобрал проезжающий по дороге местный крестьян, он привез меня в Минск. Да, между прочим, этот самый крестьянин очень интересный человек. Прежде работал доктором психиатром в местной больнице для душевнобольных, а сейчас подвизается на мелкой должности писарем в каком-то самоуправлении.

— Ты меня извини, Альфред, о твоем крестьянине переговорим потом, когда совещание закончится!

— Да, ты не волнуйся, Курт! Со мной все в порядке, завтра приеду к тебе в Борисов. У меня уже есть мысли по вопросу развития партизанского движения на наших территориях. Пока я лежал, стенографист записал кое-какие мои мысли по этому поводу. Так что ты завтра их можешь посмотреть. Если что непонятное, то обсудим. Где посчитаешь необходимым — дополним!

— Отлично! Я так и подумал, что у тебя уже имеются интересные мысли по этому поводу! Ну, что ж завтра встретимся и обсудим твои мысли. Ты где собираешься остановиться?

— В этом вопросе мне нужна твоя помощь, Курт! Чтобы особо много не передвигаться, чтобы не беспокоить свою рану, мне хотелось бы снять квартиру в Старо-Борисове. Но там без соответствующего разрешения СД можно и не надеяться на положительное решение вопроса!

— Я понял твою проблему, постараюсь ее решить в самые ближайшие часы. Сразу же сообщу, какая для тебя забронирована гостиница. Так что до завтрашней встречи, Альфред!

Васька перевел дыхание, передал телефонную трубку Семену, который ее положил на рычаги. После своего отсутствия в тот вечер, когда Василий вернулся раненым в Минск, вахмистр Семен Нечипоренко никуда уже более не отлучался, он ни на шаг не отходил от своего шефа, выполняя его малейшее пожелание. Вот и сейчас он сидел у постели раненого шефа, внимательно прислушиваясь к его разговору с фон Круге.

— Собирайся в дорогу, Семен! Завтра утром выезжаем на совещание в Борисов. Предупреди Германа, чтобы никаких проблем у нас с Майбахом не было!

— Господин майор, а когда вы займетесь трудоустройством Шумастера? Его вчера в комендатуру вызывали и интересовались, на каком это основании он возит какого-то там майора на своем шикарном автомобиле, на таких машинах положено ездить одним только генералам!

— Слушай, Семен, не старайся меня вывести из себя, этими своими глупыми напоминаниями. Я хорошо помню о шатком положении Германа, но только с первого сентября начнет функционировать моя организация. Только тогда он станет моим персональным водителем согласно штатному расписанию. И последнее, Семен, как там продвигается ремонт нашего особняка. Всего пару дней не видел Димы Осипова, а кажется, что уже год прошел!

— Да там, все в абсолютном порядке, господин майор! Ваш Дима категорически отказался брать на стройку пленных красноармейцев. В городе он нашел какую-то строительную артель, рабочие которой работают сутками напролет. Здание уже в лесах, разрушенные стены разобраны, строительный мусор убран. Сейчас из пригорода ждут кирпич и другие ремонтно-строительные материалы. Завтра, в крайнем случае, послезавтра, рабочие начнут восстановление и перестройку внутренних помещений и разрушенных внешних стен. Так что бригадир рабочих говорит, что перестройка особняка будет завершена где-то к первому сентября, числа двадцать шестого — двадцать седьмого августа.

— Приятно слушать такие слова, Семен! Вот, что значит хорошо подобранные люди, которые отлично знают свое дело и умеют хорошо работать!

— Да, сам себя не похвалишь, никто тебя не похвалит! А что вы, господин майор, собираетесь делать с этим сельским придурком, у которого лошадь ночью сожрали.

— Семен, не смей так плохо говорить об Игоре Ефграфовиче, он хороший и добрый человек, неплохо разбирается в своей профессии! Этот сельский доктор спас мою жизнь, он совершенно случайно на меня наткнулся и, рискуя своею жизнью, меня, раненого немецкого офицера, привез в Минск! Я не знал, а тебя в тот момент не было дома, вот я ему и посоветовал лошадь оставить во внутреннем дворике нашего дома. Если бы ты был дома, то тогда тебе пришлось бы спать в телеге, охранять его кобылу! На, да, ладно, хватит вспоминать о плохом! Семен, ты не мог бы меня оставить, что-то я устал, мне захотелось поспать!

На следующее утро Васька самостоятельно, без чужой помощи, с пятого этажа спустился на первый этаж, дошел до машины и сел на заднее сиденье. Когда он откинулся на спинку сиденья Майбаха DS7, то в тот момент его сердце страшно колотилось, оно так и грозило выскочить из его груди! Оно так часто билось, что парень с трудом дышал, а слой пота покрыл все его тело. В этот момент Игорь Ефграфович белым платком вытирал пот с Васькиного лица, а свою правую руку положил ему на левую грудину. В какой-то момент Василию даже показалось, что эта докторская руку держит его сердце, не позволяя ему превышать установившуюся частоту биения.

— Дыши ровно и полной грудью! Не спеши делать вдохи и выдохи, как бы тебе этого не хотелось бы! Помни, что ты не задохнешься, воздуха тебе хватит! Еще минута, ты выровняешь дыхание, биение сердца придет в норму!

Удивительное дело, Васька прислушивался к успокаивающему голосу доктора Рожнова, а вместе с этим голосом выравнивалось его дыхание, биение сердца. Ему становилось лучше. Полностью восстановились зрение и слух. Он сразу же увидел сильно обеспокоенное лицо Семена Нечипоренко, который через раскрытую дверцу автомобиля заглядывал в салон.

— Семен, все в порядке! Я нормально дышу, значит жив! Мы можем отправляться в дорогу! Теперь я знаю, я уверен в том, что доеду до Борисова и смогу там поработать. Не в полную силу, разумеется, но смогу фон Круге подготовить к совещанию! Так что мы можем трогаться в дорогу!

Тем временем Игорь Ефграфович снял свою руку с груди Василия, откинулся на спинку сидения и закрыл глаза. Всем своим видом демонстрируя, что будет отдыхать, пока они будут в дороге. Но Васька хорошо чувствовал, что доктор пока еще не покинул его сознания. Он занимался там конкретным делом, подобно бобру в лесном ручье строил запруду из хвороста, обмазывая ветви илом, поднятым со дна. Так и Рожнов, этот человек, казалось бы, сейчас спал или дремал, удобно откинувшись на спинку заднего сиденья Майбаха, а на деле занимался очень серьезным делом. Сейчас он в Ваське восстанавливал его дар, магические способности. Помимо того, что Василий уже умел, слышать чужие мысли, разбираться в настрое другого человек и определять говорит ли ему тот или иной человек правду или попросту лжет, он пытался передать Василию искусство пирокинеза, телекинеза и телепортацию.

Одновременно Игорь Ефграфович продолжал возиться с раной Василия. Он не мог, был не в силах сделать так, чтобы она полностью закрылась, зарубцевалась. Такое мог сделать только настоящий маг, а не простой и никому неизвестный сельский доктор психиатр, хотя можно было сказать и такое, что Игорь Ефграфович настоящий маг волшебник. Если магию можно было бы оценивать баллами, то Рожнов уже давно был выше уровня среднего мага, но он пока еще не достиг высшей ступени, магистра. Но в чародействе, как чародей целитель, или как чародей учитель, Игорь Ефграфович был уже сейчас недосягаем.

Где-то в районе десяти часов утра Майбах DS7 с пассажирами въезжал в Старо-Борисов. По дороге его несколько раз останавливали патрули фельджандармерии и СС, но дело ограничивалось проверкой документов и парой — тройкой вопросов к пассажирам автомобиля. Правда, на все вопросы отвечал вахмистр вспомогательных войск Семен Нечипоренко, причем, каждый раз он отвечал на немецком языке, без какого-либо акцента. Васька в эти разговоры не вмешивался, так как в основном был поглощен тем, что Рожнов творил с его раной, а также теми новыми знаниями в области магии, которые доктор постепенно вливал в его сознание. Но при въезде в Старо-Борисов их остановил пост фельджандармерии, которым командовал штабс-фельдфебель Кнутке. Улыбаясь, Карл Кнутке, приложив правую руку к брови, щелкнул каблуками сапог и радостно отрапортовал:

— Господин майор, рад вас видеть живым и здоровым! Сегодня вы прекрасно выглядите! Гауптштурмфюрер СС Вольфганг Дерек передает вам свой личный привет и искренне сожалеет о том, что из-за множества дел не может вас встретить. Он хотел бы лично передать вам информацию о том, что минское отделение СД РСХА не возражает в отношении вашего двухсуточного пребывания в Старо-Борисове. В этой связи вам и вашим людям забронировано размещение в одном из пансионатов, куда вас сопроводят! И последнее, господин гауптштурмфюрер СС, просил довести до вас специальную информацию. В том случае, если вас пригласят принять участие в совещании, то вы с собой на заседания не должны брать никакого оружия, ни огнестрельного, ни холодного оружия! Перед каждым заседанием сотрудниками СД будет проводиться специальная проверка на наличие оружия! Желаю вам всяческих успехов, господин майор!

Майбах DS7 остановился перед тем же самым крыльцом у того же здания, в котором останавливался Василий в свои прошлые посещения Старо-Борисова. На крыльцо вышел хозяин пансионата, он склонил голову, ожидая, пока Васька поднимется по трем ступеням на крыльцо. Эти три ступени наверх Василию дались гораздо легче, чем его спуск с пятого этажа здания, на котором располагалась квартира генеральши Пучковой! Он даже сумел протянуть руку и крепко пожать руку хозяина пансионата.

— Мне звонили из СД, рассказали о том, что совсем недавно вы, господин майор, получили тяжелое ранение в грудь! Поэтому они попросили меня о том, чтобы я вас разместил бы в комнатах первого этажа, тогда вам не будет нужно каждый раз подниматься по лестнице в свой номер. Так что по коридору проходите направо, там вас ждет горничная, которая покажет ваши апартаменты. Ваши люди будут размещены в комнатах этого же этажа. Вот только, господин майор, этот ваш белорусский крестьянин, он не упоминался в документах. Поэтому я пока не знаю, где его разместить!

— Не беспокойтесь, господин Квецинский, по столь малому поводу! Этот белорус одну ночь поспит на диване в моих апартаментах!

3

— Слушай, Василий, в области магии или духоборства я сделал для тебя все, что мог! Теперь ты должен только тренироваться. Эти тренировки разума или духа тебе будут нужны в основном для того, чтобы ты в полной мере освоил те дарования, которые я в тебя заложил. Желательно тренироваться с утра и до вечера, каждый день, пока не станешь настоящим магом, чародеем. -

Это поздно ночью Игорь Ефграфович продолжал свою духовную работу, телепатически нашептывая в сознание Василию все новые и новые знания. Во всей квартире один только сельский доктор Рожнов не спал. Он хорошо знал, что по возвращению в Минск снова отправится в свои Вилейки, что он больше никогда ни с Василием, ни с его друзьями он уже больше не встретится. В 1942 году он вступит в партизанский отряд майора Демченко, практически на второй день своей партизанской жизни он погибнет, подорвавшись на противопехотной мине.

Майор Нетцке, или попросту Васька, спал на самой большой кровати в квартире с белоснежным постельным бельем. Рана его больше не беспокоила, совещание в Старо-Борисове прошло на высшем уровне, поэтому этот молодой парень спал глубоко, широко раскинувшись на кровати, и как-то по-детски подложив ладонь под щеку.

Семен Нечипоренко похрапывал в чулане при входе в квартиру, со шмайсером в обнимку. Кто-то из местных магов, работавших на железнодорожном вокзале Минска, за одной дойчмарку ему нагадал о том, что однажды он погибнет, вовремя не дотянувшись до своего автомата, так и не сумев себя защитить. С тех пор Семен не расставался со своим шмайсером, даже когда спал по ночам в своей постели!

Водитель Герман Шумастер эту ночь проспал на заднем сиденье своего Майбаха DS7, аккуратно застелив его солдатским одеялом. Ему снился сон, что он стал персональным шофером генерал-майора Нетцке, который последнее время чем-то занимался во Франции. Там во Франции Герман чувствовал себя действительно счастливым человеком!

Катерина Васильевна спала в своей, дамской комнате, бывшей спальни советских времен. Женщина спала несколько беспокойно, так как ей снилось, что ее муж, генерал Петр Николаевич, снова нашел себе ПМЖ, что по возвращению ей придется снова доказывать свои официальные права на этого генерала.

Игорь Ефграфович приютился на продавленном диване в самой маленькой комнате генеральской квартиры, которая метражом более походила на чулан, чем на жилую комнату. Тем не менее, доктору Рожнову было тепло и уютно под шерстяным солдатским пледом. Когда Василий отсутствовал, он встречался и обедал с Куртом фон Круге, а затем они оба принимали участие в совещании то доктор практически не вылазил из ванны, в горячей воде отмокая от повседневной грязи, мыслями уходя далеко в будущее или прошлое. Поэтому, когда ученик по вечерам возвращался в апартаменты, то Рожнов набрасывался на него с удвоенной силой, запихивая в сознание Васьки все новые и новые магические знания.

Ваське же в ту ночь приснилось совещание, только что проведенного оперативным отделом штаба группы армий «Центр». В первой половине дня на совещании выступали такие известные генералы Вермахта. как генерал-полковники Герман Гот, командующий 1-й танковой армией, Хайнц Вильгельм Гудериан, командующий 2-й танковой армии, Адольф Штраус, командующий 9-й полевой армии. Эти генералы практически в одно слово говорили о том, что тыловые транспортные артерии их армий все чаще и чаще начали подвергаться нападениям, как красноармейских подразделений окруженцев, так и партизанских отрядов. В этой связи они были вынуждены отвлекать с фронта боевые части для сопровождения и охраны колонн и железнодорожных составов с горюче-смазочными материалами, так как охранные дивизии не справлялись с этой задачей.

Председательствующий на совещании генерал-фельдмаршал Федор фон Бок в своем кратком слове, подтвердил появившиеся сложности во фронтовом снабжении, упомянутые в выступлениях его командующими армий. Затем фельдмаршал предложил сделать перерыв на обед, после чего продолжить совещание выступлениями представителей тыла и квартирмейстерских служб.

Во второй половине совещания председательствовал генерал от инфантерии Максимилиан фон Шенкендорф, право выступить первым он почему-то предоставил не самому представителю Абвера, майору Курту фон Круге, а майору Нетцке, его заместителю. Василий прекрасно понимал, что оба генерала в предварительном порядке обсудили вопрос его выступления. В течение тридцати минут ему пришлось рассказывать о реальной ситуации, которая сейчас существовала на территориях, оккупированных Вермахтом. А также о том, что в настоящий момент реальную опасность представляют именно окруженные красноармейские части, которые в иных случаях сохраняют артиллерию и даже танки, которыми наносят неожиданные удары по тыловым коммуникациям группы армий.

Майор Нетцке особо выделил и подчеркнул, что партизанские отряды только зарождаются на оккупированных территориях, но пока они слабы и разрознены. Но со временем именно партизаны станут проводить основные диверсии и наносить тяжелые удары по тыловым коммуникациям Вермахта. Если с окруженными красноармейцами можно бороться фронтовыми частями и подразделениями, так как те и другие на практике применяют практически одни и те же тактические приемы ведения боевых действий, то с партизанами этого уже не получится. Эти народные мстители пользуются одним приемом, нанеся неожиданный удар по противнику, они тут же скрываются в неизвестном направлении. Чтобы локализовать партизанский отряд, нужно было бы знать, точное месторасположение его основного лагеря базирования и сочувствующих среди местного населения. Для получения такой информации требовалось иметь большую агентурную сеть среди местного населения.

Свое выступление майор Нетцке завершил словами, в которых сказал, что в настоящее время Абвер успешно работает над созданием агентурной сети из гражданских лиц, проживающих на оккупированных территориях. Сотрудники Абвера ведут систематический сбор информации по партизанским отрядам, местам расположения их лагерей, а также по физическим лицам из местного населения, которые с партизанами поддерживают контакты. В целях дискредитации партизанского движения в глазах местного населения Абвер сегодня работает над созданием лжепартизанскийх отрядов, которые будут набираться из числа военнопленных или из заключенных тюрем, которые были захвачены немецкими войсками. В настоящий момент Абвер работает над разработкой идеи о создании специальных антипартизанских групп из военнослужащих Вермахта для точечной борьбы с партизанской разведкой, диверсионно-разведывательными группами, малыми партизанскими отрядами. Уже от своего имени майор Нетцке добавил, что такие антипартизанские группы можно было бы, по его мнению, назвать «охотничьими группами» или ягдкомандами.

Офицеры и генералы, присутствующие на совещании, хорошо, с явным интересом и с одобрением восприняли выступление столь молодого майора Абвера. Во время совещания никто, разумеется, не аплодировал докладчику, выступления происходили в абсолютной тишине. Когда же майор Нетцке закончил делиться своими мыслями, то сразу же после его выступления тишина нарушилась голосами офицеров и генералов, которые принялись с одобрением и вполголоса переговариваться между собой. Генералу фон Шенкендорфу пришлось даже карандашом постучать по стакану с водой, привлекая внимание и напоминая участникам совещания о том, что свои мнения он могут высказать в кулуарах после завершения выступлений основных докладчиков.

Майор фон Круге поднялся на ноги и, кивнув головой, Максимилиану фон Шенкендорфу, быстрыми шагами покинул зал совещания. Васька моментально догадался, что теперь именно ему придется отвечать на все вопросы участников совещания после выступления докладчиков. Вопросов было много, но он справился с этой задачей, уверенно отвечал на генеральские вопросы.

Затем выступил представитель СД, штурмбанфюрер СС Мартин Борке, который служил командиром батальона танковой дивизии СС «Рейх», 2-й танковой армии генерал-полковника Хайнца Гудериана.

Василий, несмотря на то, что его лучший немецкий друг и симбионт Альфред Нетцке считал, что в эсэсовских частях служат одни из лучших солдат и офицеров Германии, сам к эсэсовцам относился с большим предупреждением. Он всегда полагал, что эсэсовец — это, прежде всего, садист, ирод рода человеческого, который, ради достижения своих непонятных целей, готов поднять руку на гражданское население, предать человечество, уничтожая под корень отдельные народы и расы. Васька предположил, что Мартин Бурке в своем выступлении будет в основном настаивать на осуществлении только карательных мер по подавлению партизанского движения.

Такой подход к делу его не интересовал, поэтому Васька не стал слушать выступления этого штурмбанфюрера, а углубился в мысли по поводу своего только что состоявшегося выступления. Но в какой-то момент он глазами обвел помещение, чтобы сразу же обратить внимание на то, как офицеры и генералы внимательно слушают выступление этого эсэсовца. Тогда Василий прислушался к тому, о чем говорил Мартина Бурке:

— В настоящий момент на оккупированных территориях сохраняется равный баланс отношений между советским гражданским населением и военнослужащими Вермахта. Иными словами, мы их не трогаем, они нас не трогают. На ближайшее время у нас запланированы акции с представителями еврейского народа, которые, наверняка, вызовут чувство неприятия у гражданского населения оккупированных территорий, так как мы пока подобных акций еще не проводили! Если сейчас верховное командование Вермахта выступит с предложением о том, что гражданскому населению советских оккупированных территорий сохранить примерно такие же права, которые имеют население таких оккупированных стран, как Франция, Норвегия или Бельгия, то одним только этим мы завоюем большие симпатии населения, права которого полностью подавлялись при советской власти. А это в свою очередь может означать, что это население не будет в должной степени поддерживать, предоставлять информацию и продовольствие так называемым партизанам и вражеским диверсантам, и саботажникам!

Васька слушал и не верил своим ушам, как такое могло случиться, чтобы какой-то там эсэсовец агитировал бы за то, чтобы гражданское население оккупированных территорий не рассматривалось бы в качестве разменной монеты, рабской трудовой силы. С древнейших времен всем хорошо известно о том, что народ, загнанный в угол террором, жестокими наказаниями за любую провинность, берется за оружие и сражается за свою свободу и независимость до последнего воина, до последней капли крови.

Несколько позже Курт фон Круге ему в частной беседе разъяснил, почему такое случилось, чтобы СД Рейнхарда Гейдриха в лице штурмбанфюрера СС Мартина Бурке выступило на таком представительном совещании с такими революционными лозунгами. Оказывается, разрабатывая планы нападения на советский Союз, а также планы ведения блицкрига, молниеносной войны, генералы планировщики забыли в эти планы внести параграфы, в которых упоминалось бы о том, какие взаимоотношения должны были бы поддерживаться военнослужащими Вермахта с гражданским населением оккупированных земель. Когда начались военные действия, то этот вопрос встал ребром, в результате в немецком генералитете образовались два лагеря. Одни генералы выступали за более мягкие отношения с гражданским населением, другие, в большинстве своем эсэсовские генералы требовали советских людей превратить в рабов и поступать с ними соответствующим образом, наказывая за любое проявление неповиновения или неподчинения.

Вот обергруппенфюрер СС Гейдрих, накануне посещения Адольфа Гитлера Старо-Борисова, решил устроить маленькую провокацию. Он на совещание представителей Вермахта и Абвера, которое проходило в Старо-Борисове 4 августа 1941 года, направил одного из своих адъютантов, этого самого штурмбанфюрера СС Мартина Бурке, который и выступил с провокационной речью. Это дело не получило дальнейшего развития, так как именно 4-го августа Адольф Гитлер прибыл в Старо-Борисов. В штаб-квартире фюрер встретился с генералом-фельдмаршалом Федором фон Боком, а также со всеми четырьмя командующими армий группы армий «Центр». В тот момент у Гитлера болела голова по поводу взятия Киева, группа армий «Юг» застряла в укрепрайонах, построенных перед украинской столицей, и оказалась не в состоянии своими силами взять этот город.

Вечером в штаб-квартире состоялся небольшой прием, на котором должен был появиться Адольф Гитлер. Прием проводился на открытой террасе, с которой открывался красивая панорама на Березину. К громадному для себя удивлению Васька нашел имя майора Нетцке в списке приглашенных офицеров на этот прием.

Эсэсовцы, переодетые официантами, на маленьких подносиках разносили бокалы белого и красного вина, а также небольшие маленькие сэндвичи, канапе, на один только укус. Все было благопристойно, но страшно скучно. Адольф Гитлер и генералы, командующие армиями, долго не появлялись. Гости склонялись из угла в угол террасы, не зная, чем же себя занять. Некоторые из них начали потихоньку исчезать, но Васька решил держаться до последнего. Ему очень хотелось посмотреть вблизи на Гитлера, на человека, из-за которого сейчас гибли миллионы людей в Европе.

Когда солнце покатилось к горизонту, на террасе загорелось множество китайских фонариков иона заполнилась множеством рослых эсэсовцев, верный признак того, что Гитлер скоро здесь появиться. Он действительно скоро появился в сопровождении фельдмаршала Федора фон Бока, по выражению лица которого было понятно, что для него разговор с фюрером был трудной задачей. Да и Адольф Гитлер чувствовал себя не в своей тарелке, молчал и мало с кем разговаривал. Полюбовавшись закатом, отказавшись выпить бокал красного вина, он подозвал адъютанта и тому негромко заявил, что устал и хочет немного отдохнуть. Тут же начался переполох подготовки к отъезду. Васька только удивился, что столько офицеров сопровождает Гитлера и все они одновременно занимаются одним делом вместо того, чтобы разделиться и каждому заниматься отдельным делом. Словом, возникла небольшая пауза ожидания, когда будет подан автомобиль фюрера. В этот момент фельдмаршал фон Бон в толпе офицеров заметил майора Нетцке, жестом руки приказал ему приблизиться.

— Мой фюрер! — Сказал он, привлекая к себе внимание Гитлера. — Позвольте вам представить молодого, подающего большие надежды офицера Вермахта, майора Альфреда Нетцке!

Гитлер развернулся всем телом и с явным интересом начал рассматривать Василия, сам он был ростом примерно в сто шестьдесят три сантиметра, а Васька вымахал, чуть ли не под два метра. Поэтому получилась интересная и весьма впечатляющая картина встречи этих двух человек.

— Здравствуйте, молодой человек! — И Адольф Гитлер протянул Василию свою руку для рукопожатия.

В этот момент Васька, раскинувшийся на кровати, как ребенок, причмокнул губами, перевернулся на другой бок и, не открывая глаз, продолжил досматривать свой такой удивительный, познавательный и интересный сон.