1

Час, проведенный Василием в компании Пантелеймона и его ближайших соратников в Измайлово, позволил ему слегка расслабиться. Он открыто разговаривал с людьми на темы, действительно волновавшие его душу, защита родины от вражеского вторжения, организация вооруженного сопротивления на оккупированных врагом советских землях! Да и помощники Пантелеймона оказались умными, думающими людьми, сумевшими, государственные интересы поставить выше своих воровских понятий, своих собственных интересов. Васька был уверен, что все эти трое бывших воров сумеют вместе с Пантелеймоном быстро перевоплотиться в мнимых партизан, предателей родины с тем, чтобы немецкую разведку ввести в заблуждение!

Перед расставанием Васька сказал Пантелеймону:

— Ну, вот и все! Возможно, я больше с тобой, Пантелеймон, никогда не увижусь! Сколько продлится война, то бог ее знает?! Нам остается теперь переговариваться по рации, да мысленно обмениваться информацией! Перед расставанием хочу еще раз тебе напомнить, теперь ты для всех предатель родины, пособник фашистов, душегуб и злодей! Кто бы к тебе не обращался, не говорил, что с Большой земли пришел к тебе связным, никому не верь до тех пор, пока со мной не переговоришь по этому вопросу!

— Не будь таким грустным перед расставанием, Миша…

— Я не Миша, Пантелеймон!

— Извини, брат, но другого твоего имени я не знаю! Правда, если ты не против, то я могу обращаться к тебе, как к штандартенфюреру СС!

— Откуда ты это знаешь? — Искренне удивился Васька.

— Ты, наверное, забыл нашу первую встречу в Минске, на которую ты заявился верхом на мотоцикле, эсэсовский мундир проглядывался под плащом фельджандарма!

— Ну, что ж, тогда зови меня, по-прежнему, Михаилом! Да, и перед нашим расставанием я все же хочу услышать пару слов о твоем генерале. Вовремя нашей ночной беседы ты в одном из своих рассказов о переходе фронта, говорил о том, что с тобой провел беседу какой-то генерал?!

— Да, это был довольно-таки молодой комбриг! Никак не могу вспомнить его фамилию, в памяти хорошо сохранилось одно только его имя — Андрей! Даже отчества не помню, настолько я тогда был взволнован! Ведь тогда мне грозил настоящий расстрел! Дивизионные разведчики меня поймали на нейтральной полосе, когда я ее переползал. Их командир взвода решил выслужиться, показать себя героем перед своим начальством! Он меня лично доставил в штаб 102-й стрелковой дивизии. Там он командиру дивизии доложил о том, что им захвачен переодетый немецкий разведчик на нейтральной полосе! Вот тогда со мной и побеседовал этот самый странный комбриг. Несколько раз в ходе допроса он прямо-таки мне намекал, что будет мне благодарен, если я ему помогу перейти к немцам! Ты, Миша, можешь мне не поверить, но командир советской дивизии мне ясным языком намекал об этом! В ходе нашего разговора я понял, что он со мной говорил таким открытым языком только потому что уже принял решение, меня живым не выпускать из землянки Особого отдела своей дивизии! Но мне сильно повезло, немецкая авиация начала бомбежку месторасположение штаба дивизии. Во время бомбежки был убит часовой, полуразрушена землянка, в которой меня содержали! Словом, мне удалось бежать, я чудом остался в живых!

Васька некоторое время постоял на одной из аллей Измайловского парка, наблюдая за тем, как с каждым шагом от него отдаляются четыре человека! Эти люди могли бы стать его хорошими друзьями, но не стали! Война разлучила их!

Когда Пантелеймон со своим соратниками скрылся из вида, тяжело вздохнув. Васька направился к ближайшему выходу из парка. Там сел на трамвай, со множеством пересадок с одного трамвайного маршрута на другой он добрался до московского центра. Васька вышел на трамвайной остановке, расположенной прямо напротив недавно построенного здания Совнаркома на Моховой. Через витрину гастронома, он понаблюдал за тем, как у этого здания осуществлялся развод караула, а затем по тротуару от гостиницы «Москва» с деловым видом направился к гостинице «Метрополь». Когда он прошел гастроном, расположенный в здании гостиницы Москва, то увидел свободную таксофонную кабинку.

Зашел в нее, двухкопеечную монету Васька опустил в монетоприемник таксофона. Через некоторое время он начал шевелить губами, притворяясь, что с кем-то разговаривает. На деле Васька в этот момент начал вызывать Татьяну Метелину в мысленном диапазоне. Ему пришлось снова удивляться, Татьяна Яковлевна довольно-таки быстро отозвалась на его зов!

— Сержант, ты что теперь совсем не дашь мне жизни, будешь то и дело меня теребить, вызывать телепатически?

— Извините, Татьяна Яковлевна! На у меня имеется к вам небольшая просьба!

— У нас что теперь получается, ты, сержант, как немецкий шпион, теперь пытаешься превратить меня в свою соучастницу! Нет, такого не будет никогда, я никогда не предам своей родины! Понимаешь ли ты, говорю по слогам: «я ни-ког-да я этого не сделаю»!

— Да и не собираюсь вас делать соучастницей какого-либо преступления, Татьяна Яковлевна! Моя эта просьба касается твоей погибшей подруги Лизы!

— Ну, и что это за просьба?

— Мне хотелось бы узнать фамилию, отчество и имя командира 102-й стрелковой дивизии? Ты, наверняка, можешь это сделать, не привлекая к себе внимания!

— Дело не в том, что эту информацию я могу получить, не привлекая к себе внимания! Меня больше волнует, какое отношение командир этой дивизии может иметь к Лизе?

— Как я предполагаю, что именно он является хорошо знакомым Анны Андреевны! Именно он немало поспособствовал Лизе в устройстве на работу, во всем другом! В свое время я в Берлине слышал о неком бывшем работнике советских правоохранительных органов, работавшим на немецких разведчиков через германское посольство в Москве! Тогда его фамилия была Колосков, его звали Иван Иванович!

— Сержант, ты, что действительно был в Берлине! Ты, что действительно немецкий шпион?

— Татьяна Яковлевна, я вас прошу об одном небольшом одолжении с тем, чтобы знать, кто же предал Лизу? Этот Колосков никогда не был генералом, с началом войны он потерял связь с немцами, так как же ему все-таки удалось предупредить немце о полете Лизы в Белоруссию, когда у него с ними не было связи?!

— Хорошо, сержант, я чувствую, что мне легче выполнить твою просьбу, иначе ты от меня не отвяжешься! Не прерывай контакта, я только сделаю один телефонный звонок.

Васька больше не мог задерживаться в кабинке таксофона, рядом с ней остановилась женщина, явно желающая, воспользоваться таксофоном. Ему ничего не оставалось, как повесить трубку на рычаг таксофона, покинуть кабинку. Женщина тут же заняла кабину таксофона, а Васька решил перейти Моховую улицу, снова посидеть на лавочке в скверике у Большого театра. Пока ему было совершенно некуда торопиться.

Он еще не дошел до скверика, когда Татьяна Метелина снова появилась на канале мысленной связи:

— Сержант, похоже, ты прав, Колосков Иван Иванович работал в НКВД до 1940 года. Уволился в связи переходом на партийную работу, работал вторым секретарем по идеологии Гродненского обкома партии ВКП(б). В июне 1941 года обучался на курсах при Высшей партийной школе. В первый же день войны ему восстановили прежнее воинское звание «комбриг», назначили командиром 102-й стрелковой дивизии. Теперь тебе остается только выяснить вопрос, каким это образом он поддерживает связь с немцами, да и вообще поддерживает ли он такую связь?

— Спасибо, Татьяна Яковлевна, за помощь! А теперь я должен с вами попрощаться!

— Неужели, ты больше не будешь меня беспокоить, сержант? Я этому попросту не поверю. Последние две недели я только о тебе и думала? Знаешь, что, сержант, называй меня Таней, давай перейдем на «ты»?!

Но к этому времени Васька ушел с мысленного канала связи. Его голова сейчас была занята совершенно другими мыслями, размышлениями. Он знал о том, что агентурная сеть Волхва, вернее ее московское ветвление, уже находится под колпаком Лаврентия Павловича и его НКВД. Но он все же решил рискнуть через эту агентурную сеть отправить свое новое сообщение в Берлин! Колосков, если он связывался с Берлином, то он мог это сделать, только воспользовавшись радиопередатчиком Волхва. Других передатчиков, насколько он был наслышан, работающих из Москвы, у Абвера попросту не было!

— Альфред, как ты думаешь, я прав или не прав, рассуждая подобным образом?

— Скорее всего ты прав, Василий, чем не прав! — С какой-то унылой грустью согласился Нетцке. Только не появляйся на явке в ГУМе, как мне кажется, эта явка только что была провалена. Ищи Волхва в другом месте, только он может подтвердить или не подтвердить истинность той или иной информации.

— Кто такой Волхв, где его искать?

— Ты с ним только что встречался! Фотоателье в ГУМе — это его конспиративная явка, его передатчик находится совершенно в другом месте. Он тебя обманул, сказав, что радиопередатчик находится в соседнем помещении, в фотостудии.

— Где я смогу найти этого Волхва?

— Точного адреса не могу сообщить, я его попросту не знаю. Но кто-то из моих старых друзей по Абверу однажды проговорился, что Волхв постоянно обитает где-то в районе 1-го Самотечного переулка.

Васька поднялся на ноги, покинул скверик перед Большим театром, прошел до Петровки, по ней поднялся до Садового кольца. Пересек его по пешеходному переходу. А затем повернул направо, на Делегатскую улицу. По этой улице спустился до 1-го Самотечного переулка, а затем медленно пошел по этому переулку. Одновременно он начал мысленно сканировать одноэтажные или двухэтажные деревянные жилые строения, стоявшие по обеим сторонам этого переулка. Он почти прошел переулок, когда в строение N 20 ему показалось, что своим сканирование он коснулся чего-то знакомого?! Разумеется, мысленное сканирование ни в коей мере не позволяло ему с большой точностью определять местонахождение любого человека. Васька же понадеялся на то, что это его сканирование в какой-то мере позволит ему Волхва выделить из общей массы народа, проживавшего по этому Самотечному переулку.

И как бы в подтверждения его предположения, мысленный скан издал непонятную трель, когда он проходил мимо этого деревянного строения, имевшее два жилых этажа. На всякий случай Васька прошелся до конца переулка, сканируя оставшиеся жилые клоповники. Скан никак не изменял тональности своего издаваемого звука, когда он прошелся мимо оставшихся домов. Тогда он снова вернулся к дому N 20, дважды обошел его вокруг. Трель скана звучала снова и снова, она даже усиливалась, когда он это строение обходил с внутренней стороны. Со стороны двора. На первом этаже этого строения располагались четыре жилых комнаты с отдельным входом каждая. В каждой такой комнате проживало целое семейство, муж, жена и дети. На окнах этих комнат висели чистые белые занавесочки. На втором этаже строения справа от лестницы окно такой комнаты было наглухо задрапировано черной светомаскировкой, через него не проникал ни единого лучика света. Ваське было трудно себе представить, что в этой комнате вообще кто-то обитает!

Присмотревшись, он обратил внимание на одну интересную деталь, она была едва заметной для человеческого взгляда. Он тут же свое зрение сделал бинокулярным, что позволило ему хорошо рассмотреть медную проволоку. Эта проволока выходила из одного уголка окна этой комнаты, а затем эдак незаметно поднималась на крышу этого деревянного строения. Васька нутром почувствовал, что эта медная проволока является радиоантенной. Только после этого убедительного доказательства того, что он находится на верном пути, разыскивая логово Волхва, решился посетить, осмотреть эту комнату на втором этаже.

Внутренняя лестница строения полусгнила, она громко поскрипывала, трещала, вот-вот была готова развалиться под ногами Васьки. Тем не менее, он сумел-таки подняться на второй этаж, не производя особо громкого шума. Затем он немного постоял перед дверью, нужной ему комнаты, привыкая к темноте, одновременно прислушиваясь ко всему тому, что сейчас могло бы происходить в комнате. Сколько бы времени он не стоял, прислушиваясь, за дверью этой комнаты сохранялась мертвая, настороженная тишина! Хотя Васькин сканер уверенно подсказывал, что она не пуста, что в ней сейчас кто-то находится!

Почему-то в этот момент Васька шагнул в сторону, дверь же этой подозрительной комнаты внезапно широко распахнулась. На ее пороге стоял тот самый знакомый Ваське старик с благообразной бородой, с внешностью русского раскольника. Но этот старик в своей правой руке держал немецкий парабеллум.

— Кто здесь? Пристрелю, как собаку, каждого, кто посмеет нарушить мой покой! — Он проговорил на русском языке.

— И меня тоже, уважаемый штурмбанфюрер СС Фридрих Ланге? — Проговорил Васька на немецком языке, выходя из густого сумрака.

— Что вы здесь делаете, господин штандартенфюрер? — В свою очередь удивился Фридрих Ланге, по кличке «Волхв». — Вам же не положено знать, где я временно обитаю!

— Все тайное, рано или поздно становится явным, господин Ланге! Я прошел следом за вами, господин штурмбанфюрер, а вы этого даже не заметили! Вы, что собираетесь разговор со мной, да еще на немецком языке, провести прямо на этой лестничной клетке?

— Проходите! — Совершенно неохотно согласился Фридрих Ланге. — Поговорим в моей крысиной норе!

— Уже находясь в комнате, Васька дождался момента, когда Фридрих Ланге закроет дверь на замок и, практически не замахиваясь, ребром ладони рубанул его по горлу. Немецкий разведчик тут же потерял сознание, парабеллум выпал из его рук, упал на потертый ковер. Его тело Васька подхватил за подмышки, аккуратно усадил на стул, стоявший почему-то в центре комнаты. В куче хлама, скопившегося в одном из углов этой каморки, он разыскал длинный конец веревки. Ею стал перевязывать ноги и руки немца. Этой же веревкой привязал его к столу. Для того, что гауптштурмфюрер не кричал, Васька забил ему в рот в кляп. Сдеоанный из носового платка.

Он внимательно осмотрел комнату, нашел радиопередатчик, тот был замаскирован под обычный патефон. Раскрыл его и положил на стол, чтобы энкеведешники его не очень долго бы разыскивали. Отошел к окну, но не стал с него срывать светомаскировку, затем он сосредоточился, послал новый мыленный зов, вызывая Татьяну Метелину. И на этой раз она практически сразу же ответила:

— Привет, сержантик, ты же всего лишь пару часов назад пообещал мне, что не будешь больше меня беспокоить!

— Извини, Татьяна…

— Мы же договорились, что ты будешь обращаться ко мне, как к Тане!

— Извини меня, Таня! Но у меня срочное, важное к тебе дело! Срочно получи группу. Вместе с группой выезжай по адресу: 1-й Самотечный переулок дом N 20, квартира N 8. Здесь вы найдете немецкого разведчика Фридриха Ланге. Своему новому начальнику, Павлу Судоплатову, можешь сообщить, что он может начинать свою операцию «Гейне». И последнее, комбриг Колосков сдал немцам нашу Лизу. К сожалению, сейчас мы не можем его достать, он бросил свою дивизию в окружении, сдал ее немцам, сам добровольно сдался в плен! А сейчас прощай, у меня нет времени, я должен, как можно скорей, покинуть Москву! Прощай, Таня, не поминай лихом!

— Откуда, ты узнал, что я только что получила новое назначение? И все же, как тебя по-настоящему зовут, сержант, чтобы позже мне было бы, кого вспоминать?

2

Васька успел в сознании Волхва, когда его привязывал ко стулу, раскопать информацию касательно своего возвращения в Берлин. В этом послании и Берлина говорилось, что он будет эвакуирован гидросамолетом, который совершит посадку на Окулово озеро, находившееся в Архангельской области. Гидросамолет приводнится на озере через три дня, чтобы его забрать на свой борт! Поэтому Васька не стал ожидать, когда Волхв придет в сознание, он больше ему был не нужен. Мысленно переговорив с Татьяной Метелиной, он тут же покинул эту комнату, более похожую на каморку папы Карло!

Когда Васька спускался по лестнице, то ему никто не встретился. Когда же он вышел во двор, то столкнулся с двумя глазастыми подростками лет четырнадцати, во дворе игравшими в чеканку. Они лишь мельком скользнули по нему взглядами. Но по самому себе Васька хорошо знал о том, что в этом возрасте подростки особенно любопытны, внимательны, познавая мир вокруг себя! Поэтому он был твердо уверен в том, что эти двое очень хорошо запомнили черты его лица, телосложение, осанку. Они непроизвольно для самих себя стали свидетелями того, что он именно в это время выходил из дверей подъезда этого дома-строения. Оперативники НКВД, наверняка, проводя опрос всех жителей этого дома, рано или поздно выйдут и на этих двух пацанов. Те обязательно его вспомнят, опишут в деталях! В конечном итоге, рано или поздно оперативники НКВД в нем опознают сержанта Василькова!

К тому же Васька был в этом уверен, что сам Волхв, как только придет в сознание, из-за чувства глубокой обиды и мести, не будет молчать! Он обязательно энкеведешникам расскажет о штандартенфюрере СС Альфреде Нетцке, о его неожиданном появлении в его убежище. Правда, штурмбанфюрер Ланге не знал, не мог знать того, кто же он такой на деле, ему не было понятно словосочетание «Окулово озеро», не знал, где это озеро находится. Словосочетание «Окулово озеро» было употреблено в берлинское шифровке, как отправная точка его возвращения в Германию. В душе Васька лелеял надежду на то, что энкеведешные оперативники не сразу докопаются до сути всего того, что здесь произошло до их появления. Что у него будет достаточно времени, чтобы одним из воинских эшелонов добраться до Архангельска. А оттуда на перекладных до Окулова озера.

Ради этого Васька сегодня уже мог бы покинуть Москву, но у него оставалось еще одно, последнее дело. Которое он должен был бы завершить! Он вместе с Альфредом пришел к мысли о том, что он должен был бы вернуться в Берлин с письменным ответом Иосифа Сталина адмиралу Канарису!

— Я бы на твоем месте, Вася, напревал бы на все эти дела, собрал бы свои шмотки, отправился бы на вокзал, искать попутного эшелона, следующего до Архангельска! — Поделился с ним своей сокровенной мыслью Альфред Нетцке. — Ведь Серый все-таки уже получил ответ от Сталина!

— Да, возможно, он и получил ответ от Сталина! Но этот ответ пришел к нему, минуя нас! Другими словами, наполовину выполненное задание, командованием не считается выполненным! Это в свою очередь означает, что я вместе с тобой, Альфред, не выполнил просьбы Седого. Поэтому он получает возможность решать, привлекать ли нас или не привлекать к дальнейшей работе в рамках этого задание. Иными словами, я и ты, мы с тобой никогда не станем генералом! Чуть позже о нас забудут или же произойдет то, что гораздо хуже, о нас начнут ноги вытирать!

— В чем-то ты прав, брат Василий! Я очень не хочу, чтобы об нас вытирали бы ноги! Это было бы слишком унизительным для профессионального разведчика! Но, что тогда мы с тобой, дорогой Васенька, должны предпринять, чтобы получить письменный ответ от товарища Сталина?

— На время, на сегодняшний вечер превратиться в советского чиновника, весь свой трудовой день проводящего в хранилище архива!

— И как это мы можем достичь? Как мы сможем изменить свои ипостаси?

— Альфред, постарайся, напряги свою личную память! Постарайся вспомнить, в каком помещении происходила твоя беседа с Иосифом Виссарионовичем?

— А какое это может иметь значение?

— Да, ты, Альфредушка, не ломайся! Напряги свою помять и вспоминай. Вспомни хотя бы к примеру, сколько было окон в кабинете товарища Сталина?

— Я был слишком взволнован этой встречей, поэтому не могу с большой уверенностью… Хотя, как мне сейчас кажется, их было три, но все они были плотно занавешены белыми гардинами. Ну, а какое отношение количество окон в кабинете Сталина может иметь к твоим планам получить его ответ на обращение Седого?

— Это означает, что наш дорогой вождь, товарищ Сталин тебя принимал в своем кабинете, расположенном на втором этаже здания Совнаркома, бывшего здания Кремлевского Сената! Как разведчик, ты, Альфред, обязан знать о том, что все слова товарища Сталина протоколируются или, по крайней мере, стенографируются. Что товарищ Сталин очень редко сам своей рукой пишет какие-либо письма, для этого у него имеется его личном секретариат! Сотрудники этого секретариата способны написать любое письмо. Но для такого дела в этом секретариате обязательно найдутся безымянные, безголосые секретари. Товарищ Сталин лишь проверяет, правильно ли в письме выражена та или иная его мысль! Только после этого он подписывает такое письмо, его же личный секретариат ведет их учет, контролирует исполнение того или иного дела, а также хранит переписку, документы подшивает к делу.

— Почему ты, Вася, так подробно мне рассказываешь обо всей этой чиновничьей ерунде? Эти вещи я хорошо, Вася, понимаю, но никак не могу понять причем здесь задание Седого, секретное делопроизводство товарища Сталина, а главное, причем здесь я с тобой?

— Тогда, Альфред, попытайся найти ответ на такой простой вопрос. Зачем мне понадобилось демаскировать, залезать в схрон германского посольства?

— Чтобы добыть новые для себя документы!

— Правильно, Альфред! Но это не полный ответ на мой вопрос! Так что ты еще немного поломай свою голову, правда, мне очень жаль, что она у нас одна на двоих, над тем, что я еще оттуда забрал?

— Деньги в портфеле!

— Два правильный ответа, за это тебе полагается награда! Вот только жаль, что я эту награду не могу повесить тебе на грудь! В любом случае ты, Альфред, самый настоящий молодец! Практически моментально дал ответ на мой вопрос, что была за причина с моей стороны вскрывать и спускаться в подземелье склада, устроенного Германским посольством в Москве в канун войны! Открою тебе полную правду, Альфред, миллион советских рублей мне потребовались, чтобы одному незаметному советскому чиновнику оплатить маленькую услугу!

— Ты, что, Вася, нашел человека, готового за миллион рублей продать документы из секретной переписки самого вождя советского народа!

— Коррупция, предательство появились на земле вместе с зарождением человечества на нашей планете! Ни то, ни другое не отделимы друг от друга! Генерал Ширмахер мне по секрету рассказал о своем племяннике, работающего в личном секретариате товарища Сталина совсем неприметным клерком. Так вот этот племянник занимается совсем никчемной работой, копии документов он расшивает по различным папкам! И этот маленький неприметный советский клерк медленно умирает от сифилиса!

— Но от него более десяти лет тому назад уже придумали вакцину?! На сколько я помню, эта вакцина была изобретена в конце двадцатых годов!

— Да, это так! Во многих странах эту страшную болезнь вот уже почти десять лет лечат антибиотиком, шесть-семь уколов, ты снова можешь радоваться жизни! Но, к сожалению, это не совсем так у нас в Советском Союзе! В стране попросту не хватает лекарств! В принципе, и у нас этот антибиотик можно достать, но, как говорится, за очень большие деньги!

— За миллион рублей! Да они с ума сошли, требовать с него такие большие деньги!

— Ну, я думаю, что это он с испугу запросил миллион рублей! До моего с ним разговора он уже смирился с мыслью о своей преждевременной смерти! После разговора он, наверняка, воспрял духом, у него появилась маленькая надежда! Когда я разговаривал с этим генеральским племянником, то мы, в конце концов, все-таки договорились, я ему — деньги, а он мне — информацию! Сегодня мы должны с ним пересечься в метро, обменяться портфелями в толпе пассажиров прямо в вагоне на перегоне между станциями Смоленская — Арбатская.

К этому времени Васька уже вышел на Садовое кольцо, на троллейбусной остановке стал ожидать прибытие очередного троллейбуса маршрута «Б». Из-за военного времени городские власти увеличили временной интервал между троллейбусами. К появлению Ваське на троллейбусной остановке скопилось человек тридцать, в основном это были женщины. Когда подошел троллейбус, то эти москвички проявили бойцовский характер. Они терпеливо дождались, когда из троллейбуса спустится последний пассажир, выходивший на этой остановке, а потом мощным штурмом его взяли! Ваське в самую последнюю секунду все-таки удалось одной ногой встать на его ступеньку, а рукой уцепиться за поручни. В другой руке он продолжал держать портфель с деньгами.

Вскоре троллейбус маршрута «Б» тронулся с места, покатил по Садовому кольцу по направлению к площади Восстания, Смоленской площади. Из незакрытых его дверей свисали несколько пассажиров, мужчин и женщин, не сумевших уместиться в его салоне! На каждой остановке свято соблюдалась своего рода церемониал. Не уместившиеся в салоне троллейбуса пассажиры позволяли сойти других пассажирам, прибывшим на нужную им остановку, после чего они первыми поднимались в салон троллейбуса, а за ними неорганизованной толпой уже лезли новые пассажиры. Пассажиры, не попавшие в салон троллейбуса, по-прежнему, зависали в незакрытых дверях этого троллейбуса.

Ваське понравилась езда на троллейбусе, когда он сохранял возможность дышать свежим морозных воздухом, стоя на подножке троллейбуса в раскрытых дверях. Молодым же москвичкам, не попавшим в салон троллейбуса, почему-то вдруг понравилось, проявляя присущую им женскую слабость, повисать на руках этого удалого молодца. Они плотно прижимались к нему своей грудью, зазывающе поглядывая ему прямо в глаза. Васька ежился под этими смелыми женскими взглядами, всем своим телом он изворачивался, как только мог, чтобы они случайно не догадались бы, что ради них он был на все готов!

Своим приставанием его донимали не одни только слабые женщины, его соратницы по троллейбусной ступеньке, но и кондукторша троллейбуса! Васька еще удивлялся тому, как могла такая хорошо упитанная женщина, да еще в годах, так свободно передвигаться по троллейбусному салону, забитому до упора, словно там никого не было?! Тем не менее, эта кондукторша после каждой остановки пробиралась к нему, тихо, правда, этот ее тихий голос почему-то был слышен всему троллейбусу, она ему напоминала об необходимости купить проездной билет!

Но, находясь в висячем положении, стоя одной ногой на ступеньке троллейбуса, одной рукой держась за поручень, а в другой руке у него был портфель с деньгами, Васька был лишен возможности достать мелочь из кармана шинели. После третьей остановки ему на помощь пришла одна из москвичек, блондинка, не спрашивая у него на то разрешения, она своей рукой залезла в его правый карман шинели. Эта блондинка, видимо, была опытной женой, хорошо знала, что именно в этом кармане мужчины обычно хранят всякую денежную мелочь! У нее широко раскрылись глаза в тот момент, когда ее рука нащупала в кармане Васькиной шинели пистолет Вальтер. Заглянув в глаза Васьки, она в них что-то прочитала, поэтому не стала истерично кричать, вытаскивать пистолет из кармана! Она попросту еще глубже засунула свою руку в карман, нащупала пятак, его достала и попросила соседку передать его кондукторше.

Вот с такими небольшими приключениями Васька добрался до станции Смоленская. В кассе он купил билет на одну поездку, по эскалатору спускался на платформу станции. Ровно в шесть часов вечера у четвертой справа колонны он должен был встретится с Борисом, так звали племянника генерала Ширмахера. Портфелями же они должны были обменяться уже в одном из вагонов электропоезда. Ради предосторожности Васька на этой станции появился за полчаса до назначенной встречи! За это время он несколько раз обошел платформу станции, внимательно присматривался к москвичам, ожидающим прибытия следующего электропоезда или только что покинувшими электропоезд, только что прибывший с другой стороны платформы.

Примерно, в пять часов пятьдесят минут на платформе появились два милиционера. Они, видимо, сегодня дежурили на этой станции, совершали обыденный обход. Но на одну деталь их обмундирования Васька все же обратил внимание! На ремнях у них висели кобуры не с обычными «Наганами», а с удлиненными пистолетами ТТ?!

— Вась, ну, и что в этом такого? Милиционеры, как милиционеры! Обычный милицейский патруль!

— Ну, не скажи, Альфред! Удлиненные пистолеты ТТ в наши времена простым милиционерам не выдаются, они полагаются в основном командирам РККА или оперативникам НКВД. Да, и сами эти парни, кровь с молоком, призывного возраста, но не в армии. Милицейская молодежь Москвы в большинстве своем добровольцами ушла на фронт. Сегодня в милиции служат вышедшие на пенсию старики, а на этих парней приятно посмотреть! Лучше я просканирую им мозги, может спокойнее на душе станет, а не то мне что-то не спокойно на душе?!

Васька оказался прав, сканирование показало, что эти двое милиционеров из передовой группы захвата НКВД, сосредотачивавшейся сейчас в служебных помещениях станции Смоленская. Видимо, Борис, генеральский племянник своим любопытством, желанием знать, где, какие документы хранятся в архиве, вызвал подозрение у своего начальника. Тот тут же перезвоним в Московское управление НКВД и там поделился своим беспокойством по поводу нервного поведения своего подчиненного. Руководство Управления приняло решение провести операцию по аресту предполагаемого преступника и его сообщника.

Васька присел на лавочку и задумался, он хорошо понимал, что другой возможности получить копию письма товарища Сталина, написанного в ответ на предложение адмирала Канариса, вряд ли ему представиться?!

— Вася, похоже, что у нас ничего не остается, как пойти на риск! На глазах энкеведешников у Бориса забрать все подготовленные им для нас документы!

— Но этим мы подписываем ему смертный приговор! Лаврентий Павлович никого не простит, не пожалеет! Он беспощаден в любом деле, если в нем каким-либо образом затрагивается имя Хозяина! Даже, если мы получим копию письма, сумеем с ним скрыться, то Борис все равно умрет! У него будет много свидетелей, которые под присягой покажут, что он кому-то что-то передал! Для Лаврентия Павловича такие свидетельства станут веским доказательством того, что Борис совершил преступление, достойное смертной казни!

— Может быть тогда, Вася, тебе бы стоило подумать о том, чтобы подыскать кого-либо другого, кто мог бы сконтактировать с Борисом, а энкеведешники не обратили бы на этот контакт своего внимания!

— Альфред, ты о чем ты говоришь? До встречи осталось всего лишь десять минут, а ты мне советуешь поискать кого-либо другого…

В этот момент над головой Васьки послышался приятное контральто женского голоса:

— Привет! Ты, что сидишь таким задумчивым, неприступным? Тебя, что отправляю на фронт? И потом почему ты, носишь пистолет в кармане своей шинели, а не в кобуре на боку?

Подняв свои глаза, Васька увидел над собой улыбающееся лицо той самой москвички из троллейбуса. С ней он только что висел на подножке троллейбуса маршрута «Б». Это она достала пятак для уплаты за проезд в троллейбусе из кармана его шинели! Сейчас эта женщина ему показалась удивительно похожей на немецкую фрау Эльзу, она так часто ему снилась! Это были ее смеющиеся глаза, ее улыбка…!

Конец второй книги