1

По приказу Ивана Васильевича Болдина в то время командарма 50-й армии 217-й стрелковой дивизии был выделен участок обороны окраин города Тулы в промежутке от Калужского до Одоевского шоссе, по юго-западной окраине этого древнего русского города.

Первые бои за Тулу начались на ее южной окраине с раннего утра 30 октября.

После сильной артиллерийской подготовки, немецкие бомбардировщики и штурмовики нанесли бомбоштурмовые удары по боевым порядкам советских войск. Затем в наступление пошли немецкие танками, гренадеры немецкой пехоты. Свой основной удар противник наносил вдоль Орловского шоссе. В наступление пошли два пехотных батальона немецких гренадеров, они были поддержаны сорока — пятьюдесятью танками. По направлении Гостеевка — Тула наступали батальон пехоты и тридцать танков, вдоль Сталиногорского шоссе пошли в атаку вражеские мотоциклисты при поддержке тринадцати танков.

В ходе начавшихся боев на окраине Тулы сводный отряд тульской милиции, оборонявшийся на высоте 167,0, в результате сильного артиллерийского обстрела понес тяжелые потери. Из-за больших потерь отряд был вынужден отойти в район железнодорожного вокзала города. Высводившийся участок городской обороны заняли полки 217-й стрелковой дивизии под командованием полковника Михаила Алексеевича Грачева. К четырнадцати часам этого же дня часам немцы прорвали оборону Тульского рабочего полка, их танки вышли на южную окраину города. Казалось бы, судьба Тулы была предрешена, еще небольшое усилие немецкой стороны и наступающие танки и пехота начнут бои в самом городе. Перед городским советом обороны ребром встал вопрос о начале эвакуации населения города.

279-ю разведывательную роту капитана Игоря Дубасова командир дивизии полковник Грачев был вынужден снова бросить в бой в качестве стрелкового подразделения. Разведроте отвели именно тот участок обороны, центром которого была высота 167.0. На деле эта высота представляла собой простой, не такой уж высокий холм, сзади и по бокам он бы окружен жилыми зданиями. Разведрота рысью пробежала несколько городских улиц, на одной из них разведчики столкнулись с отступающими милиционерами. Капитан Дубасов очень спешил занять траншеи, только что оставленные этими милиционерами. Поэтому он не остановился, не остановил своей роты для того, чтобы переговорить с милиционерами, от них узнать об обстановке не передовой.

Разведчики вовремя успели занять траншеи высоты 197.0.

Взвод сержанта Васильева, имея в своем составе шесть бойцов, одним из последних спрыгнул в траншею, недавно оставленную милиционерами-добровольцами. Бойцы взвода вслед за своим сержантом тут же побежали на левый фланг траншеи. Пробегая по траншее, Васька, бойцы его взвода порой натыкались на тела милиционеров, погибших от немецкого артобстрела. Таких тел было немного, но они все же были, отступавшие в спешке их товарищи, видимо, так и не успели их подобрать, забрать с собой.

Вскоре Васька со своим взводом добежал до левого фланга траншеи, там он остановился. Первым делом внимательно осмотрелся вокруг, решая, как в этом закоулке распределить бойцов по позициям. К слову сказать, что эта траншея во время немецкого артобстрела получила небольшие повреждения. Только день работы кайлом и лопатой, траншея будет вновь восстановлена. Выделяя своим бойцам сектора обстрела противника, Васька подробно им разъяснял, когда и по каким целям было бы лучше стрелять из винтовок, а по каким целям и в каких ситуациях можно было бы вести огонь из автоматов. Так он вместе со своими бойцами переходил от одной огневой позиции к другой, пока не уперся в гнездо противотанкового ружья. Его расчет погиб от разрыва немецкого снаряда, этот расчет, видимо, так ни разу не выстрелил по вражеским танкам.

Наводчик-стрелок расчета лежал на стене траншеи, он был убит осколком снаряда, пробившим его каску и голову. Заряжающий расчета лежал на дне траншеи, неподалеку от наводчика, его тело было почти засыпано землей. Когда его откопали, то все бойцы его взвода и сержант Васьков увидели еще один осколок снаряда, торчавший у него из груди. Васька от других разведчиков краем уха уже слышал о том, что первые такие противотанковые ружья начали поступать в действующую армию. С большим трудом ему удалось разжать руки наводчмка расчета, чтобы из его рук забрать противотанковое ружье!

Держа противотанковое ружье в своих руках, Васька обратился к бойцам своего взвода со следующим предложением:

— Парни, давайте, наведем порядок в этой своей траншее! Сначала мы подберем тела всех погибших милиционеров, снесем их в одно место, чтобы там их могла бы забрать похоронная команда. Затем возьмем в свои руки кайла и лопаты, чтобы свою траншею привести в божеский вид. Выроем в ее стенах «лисьи норы». В них будем укрываться от вражеских артобстрелов. Несколько позже начнем строительство взводной землянки с теплой крышей, чтобы в ней мы могли бы отсыпаться по морозным ночам. Словом, парни, нам пора приниматься за работу, так как в этой траншее нам придется провести много дней и ночей! С этими словами сержант первым взялся за лопату, ею принялся заделывать большую дыру в одной из стенок траншее. Вскоре вместе с ним работали все шестеро бойцов его взвода!

Заделав дыру, Васька с лопатой в руке отошел в сторонку, чтобы не помешать бойцам собирать, выносить из траншеи тела погибших тульских милиционеров. Он занялся противотанковым ружьем, для начала стал его внимательно рассматривать, временами приноравливаясь к его прикладу. Это противотанковое ружье очень походило на большую винтовку, в несколько раз увеличенную в размерах. Оно имело длинный ствол, затвор с магазином на пять патронов и приклад, только все эти детали были большого размера. Да и оно весило более двадцати килограмм. С ружьем, имеющим такой длинный ствол, такой тяжелый вес много не побегаешь по полю боя, охотясь на вражеские танки! Еще раз взвесив на своих руках это ПТРС, Васька отставил его в сторону, осторожно прислонив его к стенке траншее. Сам же еще раз обошел траншею, выбирая огневую позицию для этого ПТРС, одновременно он пытался разыскать его боекомплект, в том хламе, скопившемся на дне траншеи.

В этот момент саперными лопатками Афанасий Носов и Евгений Слюсаренко откапывали из-под завала тело погибшего заряжающего противотанкового расчета. В откопанных подсумках они нашли два запасных магазина по пять 14,5 мм патронов, двадцать патронов россыпью. Оба магазины и патроны они передали сержанту. Тело погибшего красноармейца они переложили на брезентовую плащ-палатку, осторожно ее подняли и понесли на другой конец траншеи. Васька же остался на месте, он внимательно рассматривал, белой тряпочкой протирал бронебойные патроны от пыли и грязи. Эти патроны в его руке смотрелись весьма внушительно!

На время оставшись один, Васька достал из футляра немецкий бинокль, только что подаренный ему капитаном Игорем Дубасовым. Этим биноклем капитан как бы его поблагодарил за свое спасение! Облокотившись локтями на бруствер траншеи, он приник к окулярам бинокля. С высоты холма открывалась отличная панорама пространства, по которому вот-вот должны были пойти в атаку немецкие танки. Хорошая оптика этого немецкого бинокля ему позволила даже рассмотреть шоссе Орел — Тула, по которому немцы сейчас пытались прорваться в центр Тулы. По интенсивному передвижению немецких бронетранспортеров и танков, н трудно было догадаться, что немецкое командование вот-вот начнет новую танковую атаку, желая любой ценой взять этот древний русский город.

Осмотр немецких позиций позволил Ваське составить представление о наиболее опасных местах обороны его взвода! Тогда он окончательно решил, где должна быть огневая позиция его трофейного МГ 13. Вот только с этим трофейным пулеметом ему, видимо придется расстаться в ближайшее время, так как к нему у него заканчивался запас патронов. На этой позиции рядом с пулеметом он оставил еще и винтовку СВТ 40. Она ему приглянулась в основном из-за того, что имела, правда, слабенький, но все же снайперский прицел.

Еще раз взглянув на только что сооруженную огневую позицию для своего трофейного МГ 13, Васька сам же себе одобрительно покивал головой. Получилась отличная огневая позиция. С вершины холма открывалась прекрасная панорама, с этой позиции он практически мог вести огонь, перекрывая опасные направления, ими могла бы воспользоваться вражеская пехота.

Теперь настала пора Ваське заняться поиском огневой позиции для ПТРС. Искать ему долго не пришлось, такая позиция нашлась на крайнем левом фланге этой взводной траншеи. Там он поначалу саперной лопатной разравнял бруствер. Затем той же саперной лопатой Васька выкопал небольшую площадку, на ней установил свой ПТРС, затем начал помечать углы секторов выстрелов из противотанкового ружья!

— Правильно мыслишь, Василий! Именно с этого направления на позицию твоего взвода могут пойти танки! — Голос Альфреда Нетцке возник в Васькиной голове. — Только ты уж постарайся огневые позиции бойцов своего взвода отодвинуть подальше от этого места. Как только ты выстрелишь из ПТРС, то артиллеристы, танкисты это место постараются сравнять с землей! Своим бойцам ты, Вася, прикажи им огонь по наступающей пехоте противника вести в основном из карабинов и винтовок. Такой огонь редок, но более эффективен, немецкие гренадеры его страшно не любят.

— Спасибо за совет, Альфред! Я обязательно им воспользуюсь!

— Вася, мне из Берлина совсем недавно напомнили о том, что мы уже должны были быть в Москве! Мол, только зря тратим время, принимая участия в боях по обороне Москвы!

— Слушай, Альфред, я прямо тебе хочу сказать о том, что моя родина в опасности, я должен стать на ее защиту, выполняя свой долг советского гражданина! Вот отобьем немца от столицы, тогда и займемся нашими шпионскими делами!

— Вася, перестань шутить, отбрехиваться от серьезного вопроса! Весь Абвер знает, что штандартенфюрер СС Альфред Нетцке в звании сержанта Рабоче-Крестьянской Армии сражается с немецко-фашистскими войсками, наступающими на Москву. Ты своим взводом уничтожил диверсионно-разведывательную группу капитана Клауса Шуманна! Когда Седому доложили об этом инциденте, ты знаешь, что он ответил?

— Не знаю, Альфред, и меня это сейчас не интересует!

— Ну, вот видишь, а адмирал тогда сказал: «Оставьте Нахтигаля в покое, он прекрасно сам знает, что должен делать!»

— Это, что у меня появился новый шпионский псевдоним?

— Не у тебя одного, Василий, а у нас обоих! Ты же знаешь, что мы не разделимы!

— Альфред, кто же тебе об этом сказал? Я слышал несколько иное, что воины «Аннербе» способные на многое!

— Согласен с тобой только в том, что солдаты и офицеры дивизии СС «Аннербе» на многое способны, но не на все!

— Значит ты, Альфред, не против того, чтобы я стал простым солдатом этой дивизии СС?!

— Вася, ты не совсем корректно выразился! Тебе следовало бы сказать, что: «ты и я, мы оба стали офицером высокого ранга дивизии СС «Аннербе».

— Хорошо, Альфред, этот интересный разговор мы продолжим несколько позже. Если ты сейчас моими глазами взглянешь на это поле, то увидишь, что мой противник, а это твои соплеменники, Альфред, зашевелился. Они готовят новую атаку на позиции моего взвода. Да и к тому же бойцы моего взвода возвращаются в траншею. Так что, штандартенфюрер СС, мы сейчас распрощаемся, только не забывай подсказывать, что я должен делать в той или иной ситуации в ходе боя!

— Пока, Василий, до нашего нового разговора, мы обязательно его продолжим. Я же пока вынужден находиться в тиши твоего сознания, то, пользуясь случаем, немного в нем покопаюсь. Может смогу разыскать истоки твоего понимания «гражданского долга»?! Так как очень надеюсь на то, когда-нибудь начну тебя больше понимать, даже несмотря на то, что ты русский, а я для тебя «фриц», проклятый немец!

2

Полковник Михаил Алексеевич Грачев, командир 217-й стрелковой дивизии, вместе с бригадным комиссаром Дмитрием Васильевичем Васильевым, а также майором Виталием Ковальчуком, начальником Особого отдела дивизии, вышел на школьный двор, чтобы встретиться, поговорить с только что прибывшими дивизионными разведчиками. Всего несколько минут назад к нему в кабинет забежал майор Ковальчук, возбужденным голосом ему доложил:

— Товарищ полковник, разрешите доложить, в штаб дивизии только что вернулись дивизионные разведчики!

— Ну, и что в этом такого, майор? На то они и разведчики, чтобы возвращаться после выполнения боевого задания. — Довольно-таки сердито полковник прореагировал на появление своего особиста, он его не любил.

Когда майор Ковальчук без стука ворвался в его кабинет, Михаил Алексеевич беседовал с комиссаром Дмитрием Васильевым. Они обсуждали ситуацию на своем участке фронта, спорили о том, передадут ли или не передадут его в подчинение Западного фронта?! Люди любит, когда их прерывают на середине слова! Поэтому Михаил Алексеевич неодобрительно посмотрел на майора Ковальчука, так невежливо ворвавшегося в его кабинет. К тому же этот майор-чекист был единственным командиром его дивизии, назначенный на свою должность без предварительного с ним согласования его кандидатуры.

— Товарищ полковник, рота капитана Игоря Дубасова совершила поистине героический поступок! Всю ночь она отбивала атаки противника, пытавшегося на правом фланге дивизии, через Николо-Жупань прорваться в тыл дивизии. За эту ночь они сожгли два немецких танка, положили на землю до роты противника. Более того, совершая переход в Одоев, его рота нарвалась на диверсионную группу противника. Она ее уничтожила, взяв пленным живого немецкого диверсанта. Сейчас этот бывший майор РККА дает показания, как стал немецким диверсантом! На первом же нашем допросе он раскололся. Он только что признался, что их диверсионной группе было поручено найти, уничтожить командующего Западного фронта генерала армии Георгия Жукова!

— Интересные вещи ты, майор, рассказываешь! Давненько у нас в дивизии не случалось подобных случаев! За одну только ночь совершить столько подвигов! Только разведчики на такое способны! Ну, и кто у них особо отличился? Как ты думаешь, комиссар, может быть, нам стоило бы отличившихся разведчиков наградить медалью «За отвагу?!

— Следует обязательно подумать над этим вопросом, Михаил Алексеевич! — Охотно согласился с мнение командира дивизии бригадный комиссар Василев.

Полковник Грачев тут же по телефону приказал дивизионным радистам его срочно связать со штабом Западного фронта. И, если имеется такая возможность, то он хотел бы переговорить с самим Георгием Константиновичем.

К удивлению, всех собравшихся в кабинете, это соединение произошло, чуть ли не через минуту, так как оказалось, что в данный момент командующий Западным фронтом с инспекцией находился в штабе Западного фронта, расположенного в Туле. Полковник Грачев в кратком разговоре с Георгием Жуковым доложил тому о предотвращенной его дивизией попытке немцев прорвать линию фронта в районе деревни Николо-Жупань. Уже в конце разговора полковник, как бы между прочим, упомянул об уничтожении разведчиками его дивизии немецкой диверсионной группы! При этом он с особым удовольствием говорил, что основной задачей этой диверсионной группы было уничтожение командующего Западным фронтом!

В ответ Георгий Жуков поблагодарил полковника Грачева за своевременную информацию о планах немецкого командования, пообещав его за это наградить орденом. На информацию о готовящемся на него покушении генерал не обратил должного внимания, сказав, что этим вопросом должны заниматься особисты.

Довольный разговором с Г.К. Жуковым, полковник Грачев предложил бригадному комиссару Васильеву вместе с ним встретиться с разведчиками, поблагодарить их за проявленный героизм. Всех бойцов разведроты наградить медалью «За отвагу». Разговаривая с комиссаром по этим вопросам, полков Грачев ни разу не посмотрел в сторону майора Виталия Ковальчука. Слишком уж большое количество, по его мнению, якобы дезертиров, самострелов, потенциальных предателей родины этот майор-особист со своими чекистами отловил и расстрелял в его дивизии!

Разумеется, полковник Грачев не знал о том, что, как только разведрота передала ему плененного немецкого диверсанта, то майор Ковальчук, проявляя собственную инициативу связался с наркоматом внутренних дел СССР. Он попросил дежурного командира по наркомату соединить его с приемной самого наркома. В тот момент Лаврентия Павловича не оказалось на месте, вместо него трубку взял начальник охраны наркома, полковник Жихарев. Виталий Ковальчук в подробностях ему рассказал о том, что его особистами была разгромлена немецкая диверсионная группа, что ими взят пленный. Особо он упомянул о том, что эта диверсионная группа получила задание найти и уничтожить генерала Жукова. Выслушав майора, полковник Жихарев ему пообещал полученную информацию донести до ушей наркома, что вскоре он сам с ним свяжется, передаст ответ наркома по этому запросу.

Примерно через час из Москвы перезвонили, дежурный командир наркомата зачитал майору Ковальчуку распоряжение Лаврентия Павловича Берии, правда, это поручение было подписано его первым заместителем Виктор Семеновичем Авакумовым. В распоряжении говорилось: «пленного немецкого диверсанта, а также командира разведчиков, его пленившего, срочно доставить в Москву! Майору Ковальчуку, командиру Особого отдела, приказываю больше ни с кем не разговаривать по этому вопросу»! В заключение разговора дежурный по наркомату командир сказал, что это поручение он фельдъегерской связью отправить его в дивизию. Таким образом, получилось, что Лаврентий Павлович, а также его первый заместитель Виктор Семенович своими десницами как бы коснулись сержанта Василькова, хотя никто из них троих об этом не имели ни малейшего представления!

Несмотря на то, что все еще себя плохо чувствовал, болела рана в левом плече, а также ныли ушибы лица и тела, капитан Игорь Дубасов все же вышел на построение своей роты, когда перед ней должно было появиться командование дивизии. Роту он выстроил двумя шеренгами, сам начал расхаживать перед этими шеренгами, ожидая появления командира дивизии.

Полковник Грачев в дворе появился, его сопровождали бригадный комиссар Васильев, а также майора Ковальчук. Сначала прошелся вдоль строя героев-разведчиков, внимательно всматриваясь в их лица. Он сразу же обратил внимание на то, что количество бойцов разведроты сильно сократилось. Перед ним в строю стояли всего лишь двадцать пять из ста двадцати бойцов, положенных ей по уставу. Всматриваясь в лица разведчиков, Михаил Алексеевич понимал, что три месяца войны каждого бойца из этой двадцатки героев превратили в настоящего суперсолдата. На которого можно было бы положиться в любом бою! Каждый из этих парней, побывав в десятках разведпоисках, проводимых в тылу врага, теперь может дать фору, по крайней мере, десяти фрицам. Это они только что доказали на практике, встретившись, без потерь со своей стороны уничтожив диверсионную группу противника! Из десяти диверсантов девятерых они отправили на небеса, а одного сумели взять!

Завершив свой проход перед строем разведчиков, полковник Грачев отошел на несколько шагов назад и, встав перед центром ротного строя, обратился к ним с пламенной речью:

— Товарищи красноармейцы, позвольте мне, командиру вашей дивизии, поблагодарить вас за проявленную храбрость в боях с немецко-фашистскими оккупантами. Я также хочу вас поздравить с очередной победой над нашим врагом! Этой победой вы доставили мне, пожилому человеку, истинное удовольствие, настоящую радость! Своим примером вы сумели доказать, что немцев можно бить! И мы с вами будем их беспощадно бить и уничтожать, как нас учил великий Ленин! Наш вождь и учитель товарищ Сталин! Наша великая и родная коммунистическая партия большевиков! В этой связи я принял решение всех вас, двадцать пять бойцов разведроты наградить солдатской медалью «За отвагу»! В этой связи я приказываю командиру роты, капитану Игорю Дубасову, заполнить наградные листы на всех рядовых красноармейцев, младших командиров роты, наградные листы направить мне на подпись! Вы же молодцы-удальцы продолжайте также славно, героически сражаться с немецко-фашистскими оккупантами во имя нашей окончательной победы над врагом, во имя товарища Сталина!

После этого небольшого митинга, довольные проделанной работой, командир и комиссар дивизии сели в дивизионную «Эмку», под охраной комендантской роты, поехали в Тулу. Туда прошлой ночью уже отошли два полка дивизии, а третий полк должен был вот-вот отправится в дорогу. Перед своим отъездом командир дивизии разрешил разведчикам пообедать. После обеда сразу же выдвигаться на шоссе Одоев — Тула для пешего марша на Тулу.

Само собой, получилось так, что сразу же после уничтожения немецкой диверсионной группы, еще на марше в Одоев сержант Новосельцев, временно исполнявший обязанности командира разведроты, сержанта Василькова как бы произвел в командиры взвода, передав ему в подчинение еще двух автоматчиков из своего бывшего взвода. Капитан Дубасов уже в Одоеве, приняв обратно в свое подчинение разведроту, этот приказ сержанта Новосельцева подтвердил своим устным распоряжением. Таким образом, на третий день своего пребывания на фронте Васька стал командиром взвода!

Была окончательно разрешена проблема с уральскими призывниками Иваном Понкратенко и Афанасием Носовым. Бригадный комиссар Дмитрий Васильев принял у них воинскую присягу перед самым своим отъездом в Тулу. Здесь же во дворе уральские призывники с немецкими «шмайсерами» в руках, в присутствии свидетелей, своих новых сослуживцев по разведроте, взволнованными голосами произнесли присягу красноармейца Таким образом, из призывников, минуя полагавшиеся им курсы боевой подготовки, эти молодые уральцы сразу же перешли в разряд бывалых, успевших повоевать красноармейцев! Даже бойцы разведроты, прошедшие огонь, воду и медные трубы, стали уважительно к ним относится!

В ожидании обеда Игорь Дубасов распустил строй, разведчики тут же разбрелись по двору здания школы. В нем располагался штаб дивизии, убывшего в Тулу. Разведчики, несмотря на то, что в этот октябрьский день было не так уж холодно, но из-за противного, пронизывающего ветерка, они укрывались от него за стенами школьного здания.

Дивизионного повара Якова Мягкова штабные красноармейцы за его спиной всегда уважительно называли Яковом Николаевичем. В недавнем довоенном прошлом он был главным московским поваром, работал шеф-поваром ресторана гостиницы «Метрополь». Полковник Грачев его увел буквально из под носа генерала Еременко, он предложил Якову Николаевичу стать главным поваром всей его дивизии. Тот по своей серости, глупости согласился, на деле вышло так, что армии он предпочел дивизию. Вот уже тритий месяц кряду старшина Мягков мыкался, готовя обеды, ужины и завтраки командирам штаба дивизии. Порой ему приходилось заниматься готовкой, находясь под бомбами вражеской авиации. Да и как оказалось, на фронте ему приходилось в основном готовить различные каши овсяную, гречневую или перловую каши. Правда, порой в перерывах между боями, когда ему удавалось где-нибудь украсть бесхозную курицу, то он из нее он готовил изумительное соте с грибами! Оно у него получалось таким вкусным, что штабные командиры, поедая этот московский деликатес, вспоминали мирные времена, облизывая свои пальчики!

Со вчерашнего дня Яков Николаевич был, как никогда, разозлен действиями немецкой авиации. Под самый вечер немецкий штурмовик «Юнкерс 87» вдруг открыл на него охоту. Этот проклятый фриц по черному дыму, валившему из трубы походной кухни, выследил ее месторасположение. В тот вечер из-за недогляда бойцов, занимавшихся поиском дров для топки кухни, притащили сырые поленья и бросили их в топку. Вот она, проклятая, на ночь глядя, задымила, из ее трубы черными клубами повалил дым, словно она была пароходом. Фрицевский штурмовик на этот дым сбросил пятидесятикилограммовую бомбу, эта бомба в воздух подняла стол под навесом. За ним по вечерам, на свежем воздухе любил поужинать командир дивизии, полковник Михаил Алексеевич Грачев вместе со своим комиссаром и другими штабными командирами.

Вчера же вечером Яков Николаевич расстарался, на ужин он приготовил наваристый украинский борщ с чесночными пампушками, а также вкуснейшую домашнюю ветчину. Все эти яства Яков Николаевич выставил на стол под навесом. Борщ, домашняя ветчина погибли смертью храбрых от взрыва бомбы! Так что вчера ему пришлось командира дивизии, комиссара и штабных командиров кормить перловой кашей с говяжьей тушенкой. От стыда и обиды Яков Николаевич был готов чуть ли не сквозь землю провалиться, когда полковник Грачев прилюдно его поблагодарил за эту отлично приготовленную солдатскую кашу.

Дивизионный повар Мягков оттаял душей, заулыбался, когда к его кухне подвалила орава голодных дивизионных разведчиков. Парни были такими голодными, что были готовы съесть самого повара. Ну, а вот их покормить Якову Николаевичу было попросту нечем. Сегодня утром перловую кашу на завтрак доели штабные командиры. Сама кухня была собрана, была готова к тому, чтобы походным порядком следовать к новому месту расположению штаба дивизии. Только для того, чтобы ее снова хорошенько раскочегарить, требовалось не менее часа времени. Но этого часа в распоряжении разведчиков не было, через тридцать минут они должны уже быть на марше по дороге на Тулу. И тогда Яков Николаевич вспомнил о том, что у него в загашнике сохранился целый бидон со вчерашним борщом, к нему великое множество чесночных пампушек.

Вскоре разведрота шла по дороге Одоев — Тула, вокруг разведчиков распространялся такой сильный чесночный аромат, что нормальный человек мог его услышать за версту! Капитан Игорь Дубасов именно Васькин взвод выделил для сопровождения, охраны дивизионной кухни. Они следовали по шоссе, слегка отстав от основной колонны разведроты. Яков Николаевич решил не терять времени и, пока походная кухня находилась в процессе передислоцирования на новую позицию, разжечь ее топку, хорошенько прогреть, чтобы по прибытии на место сразу же приступить к приготовлению горячего ужина.

— Вась, ты не мог бы попросить своего повара, сделать так, чтобы его кухня так сильно бы дымила! Пилоты «Юнкерсов 87» могут обратить внимание на черный дым, который так и валит из трубы его походной кухни! Если же они обратят на это внимание, тогда всем нам несдобровать!

— Извини, Альфред, но не могу! Понимаешь, я не могу его попросить! Яков Николаевич добрейший души человек, лучший повар во всем мире! Готовит такие солдатские каши, что голова от них кружится! Но, как кочегар, он совсем никакой! В дровах не знает толка, в них он совсем не разбирается! Так что говорить с ним на эту тему совершенно бесполезно!

— Ну, что ж, Вася, тогда на себя пеняйте, что имеете такого нерасторопного повара!

Мысленно произнес Альфред Нетцке, при этом он, сильно обидевшись, замолчал! Столько времени он сожительствует с этим русским Васькой, но до сих пор так до конца не разобрался в его характере! Когда в разговоре его русский друг Васька произносил слово «авось», то Альфред переставал его понимать, что именно он под этим своим «авось» он имел в виду?!

И, словно в подтверждение мыслей Альфреда Нетцке, над походной кухней проскользнула хищная тень, отброшенная немецким лапотником. Пара «Юнкерсов 87» вынырнули из облаков, один из них пролетел прямо над походной кухней. Его пилот, поставил свой штурмовик на крыло. Видимо для того, чтобы лучше рассмотреть свою цель! Затем он ушел на разворот для выхода на боевой заход. Яков Николаевич не обратил на это ни малейшего внимания. Повар продолжал подбрасывать сырые полешки в топку кухоньки, мурлыкая себе под нос мелодию из фильма «Три танкиста».

Немецкую авиацию Яков Николаевич всегда презирал, он ее попросту не замечал, пока она его не трогала! Здесь следует также упомянуть о том, что русские шоссе были не только извилистыми, узкими, но они часто проходили по вершинам крутых косогоров и холмов. Они, то круто взбирались наверх очередной возвышенности, косогора или холма, то не менее круто опускались вниз по склону косогора или холма. В тот момент Одоевское шоссе, походная кухня на ней, только что взобрались на высочайший косогор. Иными слова, дивизионная кухня, а также взвод красноармейцев сержанта Василькова представляли собой цель, отлично видимую пилотом немецкого штурмовика!

— Вась, послушай моего совета! Во имя сохранения жизни бойцов твоего взвода, жизни этого упрямого повара, а также и своей жизни, прикажи своему взводу спинами залечь на землю, приготовиться к открытию огня из винтовок по атакующему немецкому штурмовику. Сбить его вы не собьете, но этим своим поведением вы сможете испугать его пилота, тогда он свернет с курса, не станет вас атаковать!

На этот раз Васька воспринял дружеский совет своего симбионта-немца. Он отдал приказ бойцам своего взвода, лечь на землю, свои автоматы отложить в сторону, а винтовки приготовить в бою. Он также не забыл приказать, чтобы бойцы прицеливание по вражескому самолету вели бы с учетом времени полета пули, а также скорости полета самого штурмовика. То есть прицел винтовки бойцам следует выставлять на три-четыре корпуса штурмовика вперед.

Немецкому пилоту капитану Люфтваффе Юлиусу Крюге в прошлом месяце исполнилось ровно тридцать лет, из них шесть лет он на своем «Юнкерсе 87» провоевал в Испании, Польше, Франции и в Дании. С первых же дней он воюет на Восточном фронте, за это время он успел немало повидать, повоевать. Своими собственными глазами он не раз наблюдал, как при одном только появлении его штурмовика над той или иной дорогой, краснопузые разбегались по кустам и дорожным перелескам, оставляя на дороге свои танки, грузовики и артиллерию! Он же со смехом пролетал над ними, бросал бомбы с пикирования, стрелял из пулеметов. Пока еще ему здорово везло, обратно он всегда возвращался без единой царапины!

Сейчас же капитан Юлиус Крюге был немало удивлен поведением этого сброда. Краснопузые, видимо, сопровождали кухню, которую он вчера не добил, закончился боекомплект его штурмовика! Эти же, так называемые красноармейцы, вдруг разлегся на шоссе с винтовками, стволами направленными в небо, то есть в него, в его штурмовик! Этот сброд явно собирался обстрелять его штурмовик из этих своих «пукалок»!

Разумеется, бравый капитан Люфтваффе не приостановил, не свернул в сторону, атакуя на своем штурмовике. Он только сильнее сжал руками оба рычага, рычаг пилотирования и рычаг управления двигателем, ногами поработал педалями. Следуя его приказам, штурмовик сделал горку, высотой в пятьсот метров, чтобы с с этой высоты, отвратительно завывая своей сиреной, начать пикировать на цель. Именно в этот момент красный сброд открыл огонь из пулемета и винтовок. Пулеметные пули попали в радиатор двигателя штурмовика. Из-за полученных повреждений двигатель запарил. Одна из винтовочных пуль поразила лоб капитана Юлиуса Крюге, его голова глухо, мертво стукнулась о плексиглас остекленения пилотской кабины.

Штурмовик же только что погибшего пилота «Юнкерса 87» продолжил боевое пикирование, но бомб из-за смерти своего пилота он так и не сбросил. Благодаря едвали ли не полной автоматизации процесса пикирования, выхода из него, «Юнкерс 87» на высоте в триста пятьдесят метров самостоятельно вышел из пикирования. Некоторое время он пролетел, придерживаясь направления на город Тулу. Когда его двигатель от перегрева окончательно, то штурмовик камнем рухнул на землю всего лишь в трехстах метрах от дороги Одоев — Тула

3

Словно детсадовская нянька, Васька не поленился, с каждым из шести бойцов своего взвода прошелся по траншее. Он показывал им расположение огневых позиций каждого бойца своего взвода. Подробно каждому бойцу разъяснял, что тот или иной боец на своей огневой позиции сможет сделать? Подробно им рассказывал о секторах обстрелов, как во время боя каждый из них мог бы помогать другому, когда вести огонь то из винтовки, когда — из автомата по наступающему противнику.

Васька вместе с ними прошелся по всем путям возможного отхода взвода. Как следует покидать траншею, когда немецкие гренадеры в нее ворвутся. Он сам лично продемонстрировал, как следует передвигаться под вражеским обстрелом! Как преодолевать минное поле, пользуясь неровностями рельефа?! Васька рассказал, на своем примере демонстрировал, как следует скрытно вести наблюдение за противником, не демаскируя при этом своей огневой позиции! На это обучение у него ушло три часа времени.

Задавая свои вопросы, ответами бойцов Васька проверял, поняли ли бойцы взвода все эти его объяснения, советы?! Проработав все вопросы с каждым бойцом в отдельности, Васька затем их собрал всех шестерых вокруг себя, чтобы сказать:

— Бойцы, эта траншея — должна стать нашей крепостью. Чтобы ее отстоять, мы должны стоять насмерть, ни на шаг, не отступая перед врагом! Чтобы выстоять, в любом бою мы должны поддерживать друг друга! В этом наша красноармейская сила и мощь! Будем драться до последнего патрона, до последней капли крови и, поверьте мне, враг не пройдет! Мы будем драться даже и в том случае, когда немецкие гренадеры ворвутся в нашу траншею! Отступать нам некуда, позади нас наша родина! Эту траншею мы покинем только в том случае, если будет на то приказ нашего командира!

— Слушай, Василий! А ты, оказывается, умеешь красиво, убедительно говорить с солдатами, словно ты стал комиссаром. Или как вы их теперь называете политруком! — Не удержался и съязвил Альфред Нетцке.

— Альфред, ты что бестолочь, что ли какая?! Сколько раз тебе нужно говорить о том, что в Рабоче-Крестьянской красной Армии служат красноармейцы, не какие-то там солдаты! — Васька сердито одернул своего немецкого друга и симбионта, Альфреда Нетцке.

— Солдаты служат во всех армиях этого мира! Никто из них не стыдится, когда его называют солдатом! А что касается политруков, то они имеются только в этой твоей РККА!

Но в этот момент Василий как бы забыл о его существовании, он даже не отреагировал на очередную колкость своего немецкого друга.

Закончив краткий курс обучения бойцов азам боевого искусства, Васька вместе с ними приступил к строительству землянки с крышей с накатом из бревен. Работая кайлом, он рыхлил землю, помогая бойцам Носову, Слюсаренко, Суркову и Жарову копать достаточно глубокую яму под землянку. Тем временем боец Иван Понкратенко ползал за траншеей, собирая стволы деревьев, порубленные немецкими и нашими снарядами. Эти стволы они собирались использовать под строительство крыши землянки. Боец Леонид Смирнов находился в другом торце траншеи, там он наблюдал за фрицами, присматривая, не собираются ли они идти в атаку? Одновременно этот боец, из подобранных железяк сооружал печку-буржуйку для поддержания тепла в землянке в холодные зимние вечера и ночи.

Помогая бойцам своего взвода рыть землянку, Васька, работая калом, ук ним присматривался, прислушивался к тому, о чем они говорят во время земляных работ. Его особенно интересовали четыре парня, только вчера ставшими бойцами его взвода. По их рассказам о самих себе они ему показались совсем неплохими парнями. Один из них, Евгений Слюсаренко, был из Магадана, Роман Сурков, — из солнечного Сочи, Сергей Жаров из подмосковного Подольска, а Леонид Смирнов — из Омска. Эти четверо парней были на один — два года старше своих сослуживцев с Урала, каждый из них до войны успел отрубить в рядах РККА по два года. Свою армейскую службу они начали в Приволжском военном округе, затем их перевели служить в Хабаровский край. Они уже собирали вещички, чтобы после дембеля вернуться домой, как началась эта страшная война! Где-то в сентябре их посадили в эшелоны, по транссибирской магистрали повезли на запад страны. Целый месяц они все четверо провели в учебном полку, обучаясь воинской специальности «автоматчик», после обучения в полку их распределили в 217-стрелковую дивизию.

Во время перекура Васька у новичков поинтересовался:

— Как вам давалась армейская служба в довоенное время? Почему после второго года службы вы не стали младшими командирами?

Бойцы Роман Сурков и Сергей Жаров мечтали только о том, как можно быстрей вернуться в родные края, где их ожидали любимые жены. Боец Евгений Слюсаренко дослужился до старшины! Но вскоре погорел на самоволке. Ровно год назад он познакомился с хорошей девчонкой. Они встретились еще раз, однажды прогуляли всю ночь напролет, читая друг другу стихи. Когда боец вернулся в казарму, то там его уже ждали. Несколько позже на губе он узнал о том, что именно в тот вечер в полку работала армейская комиссии по дисциплине. Ну дальше все было понятно, старшину Слюсаренко разжаловали в рядовые красноармейцы.

Землянка была наполовину вырыта, когда боец Смирнов сообщил о том, что на немецкой стороне наблюдается движение бронетехники. Побросав лопаты, бойцы и сержант разбежались по своим огневым позициям. Там они принялись готовить в бою свое оружие. Практически в это же время немцы открыли артиллерийский огонь. Своим огнем они принялись обрабатывать оборонительные позиции пехоты соседней 290-й дивизии, занимавшей окопы и траншеи слева от позиций 217-й стрелковой дивизии.

Васька, приложив бинокль к глазам, наблюдал за тем, как позиции их соседей практически полностью скрылись в облаках пыли, поднятой разрывами снарядов немецкой артиллерии.

— Противник, или мои соплеменники, как ты, Васька, недавно выразился, этим артиллерийским валом разрушают оборону 290-й дивизии, уничтожают ее живую силу. — В голове Васьки возник назидательный голос Альфреда Нетцке. — Уничтожив окопы и траншеи передовой, этот артиллеристский вал покатится дальше, глубже в оборону наших соседей. Он обрушится на окопы второй и третьей линий дивизионной обороны! Только после этого, как меня учили, в атаку двинутся танки. Танки должны пробить прорехи в советской обороне, только после танков в дело вступит немецкая моторизованная пехота. Этой пехоте предстоит вести бои уже в пределах городской линии, в жилых кварталах Тулы. Так что, Василий, имей в виду, что очень скоро наступит очередь для работы твоего пулемета. Она наступит, когда немецкие гренадеры поднимутся в атаку!

Смотря в бинокль, Васька хорошо видел, как ситуация на поле боя стремительно развивается, изменяется чуть ди не каждую минуту! Нанеся мощный артиллерийский удар по траншеям, окопам 290-й дивизии, немецкое командование свои танки отправило в атаку на оборону этой дивизии. Двенадцать полугусеничных бронетранспортеров Sd.Kfz.251 следовали вслед за тридцатью средними танками.

На поле боя в настоящий момент работали только два или три «Максима», они открыли отсечный огонь по немецкой моторизованной пехоте. Но пулеметные пули только щелкали, рикошетили бронированных бортов бронетранспортеров «Ганомаг», не нанося особого вреда живой силе противника.

Тогда по приказу полковника Грачева дивизионная конная батарея 76 мм орудий срочно переместилась на левый фланг 217-й дивизии. Эта батарея практически с ходу открыла заградительный огонь по вражеским танкам, первыми снарядами она подожгла один вражеский танк, тем самым поумерив пыл других немецких танкистов! Несколько «Ганомагов», стараясь уклониться от артиллеристского огня этой советской батареи, принялись маневрировать по полю. Пара — тройка «Ганомагов» заползли на участок обороны взвода сержанта Василькова, но расстояние до них оставалось все еще большим. Васька, действуя по наитию, схватил в охапку свое ПТРС, мощными прыжками он понесся к небольшому холмику, расположенному в четырехстах метрах левее от своей траншеи. Вслед за ним бежал боец Роман Сурков, добровольно вызвавшийся стать вторым номером расчета ПТРС. В сидоре, висевшим за спиной у этого бойца, находились оба запасных магазина, двадцать запасных патронов для ПТРС.

Запыхавшийся от быстрого бега, Васька рухнул на этот самый холмик, сильно ударившись локтями, коленями о промерзшую землю. Не обращая внимания на боль, он первым делом установил ПТРС на сошки и, ожидая красноармейца Суркова, осмотрелся кругом. Если уж честно говорить, то этот холмик мало чем улучшил его позицию для ведения огня из противотанкового ружья. Своим огнем Васька разве что мог обстрелять эти три «Ганомага», случайно залезшие в сектор обороны его взвода.

Предварительно проверив укладку патронов в обойме, переданную ему бойцом Сурковым, Васька аккуратно ее вставил в затвороприемник ПТРС. Затем он приклад противотанкового ружья приложил к своему плечу, стал прицеливаться. В качестве своего первого выстрела он выбрал третий, самый дальний от себя «Ганомаг». В какой-то момент его сознание помутилось, Васька почему-то вдруг вспомнил полковника орангутанга, командира его спецкурсов, когда тот поучительно произносил: «Наиболее уязвимые места бронетранспортеров — это ведущие катки гусениц и сами гусеницы, слабая защита моторного отделения и радиатора двигателя. Желательно прицеливаться и стрелять в броню корпуса между первым и вторым опорными катками гусеницы, а также между шестым и восьмым. Если разбить первый опорный каток, то бронетранспортёр потеряет ход, но сохранит боеспособность. Если попасть в нижнюю часть бронекорпуса бронетранспортера, которая имеет наименьшую толщину брони, то может быть поврежден двигателя и произойти его возгорание. В этом случае бронетранспортер может полностью выгореть».

Следуя этим своим воспоминаниям, Васька прицелился в нижнюю часть бронекорпуса своей цели, плавно выжал спусковой крючок ПТРС. Противотанковое ружье выстрелило, неожиданно резкий удар приклада ружья в его плечо отозвался сильной болью по всему телу. Он еле-еле сдержал свой стон от этой боли, но ни на секунду не отрывал своих глаз от цели. Этот бронетранспортера, как ни в чем не бывало, продолжал ползти к траншеям соседей. От обиды Васька прикусил нижнюю губу до крови, снова начал прицеливаться по тому же «Ганомагу». В этот момент перед немецкими бронетранспортерами вдруг выросли три столба разрывов 76 мм снарядов. Это по «Ганомагам» начала вести огонь артбатарея 217-й стрелковой дивизии. Ее пристрелочный залп лег с безукоризненной точностью.

Командиры «Ганомагов» тут же увеличили дистанцию между бронетранспортерами, построили их наподобие шахмат, вперед ушли орудийные «Ганомаги», вслед за ними следовали пулеметные БТРы. Второй залп дивизионной артиллерии совпал со вторым выстрелом Васьки. Этот упрямец «Ганомаг» тут же загорелся, но Васька не знал, отчего он загорелся, то ли от прямого попадания в двигатель артиллерийского снаряда, то ли от бронебойно-зажигательной пули ПТРСа сержанта Василькова. Горящий немецкий бронетранспортер остановился. Тут же распахнулась задняя дверца его десантного отсека, из нее горохом посыпались гренадеры десанта. Выскакивая из десантного отсека, немецкие гренадеры разбегались по обе стороны от своего горящего бронетранспортера.

Артбатарея 217-й дивизии перешла на беглый огонь по вражеским бронетранспортерам с пехотой на борту. Очень скоро от ее огня загорелся второй бронетранспортер, но и его десант заблаговременно покинул свой БТР. Поле боя усеяли фигурки немецких гренадеров, идущие в атаку на полупустые окопы и траншеи 290-й стрелковой дивизии.

В этот момент Василий почувствовал, что он несколько запаздывает с открытием флангового огня по наступающим вражеской пехоте. Тем не менее, он тщательно прицелился в днище крайне левого БТРа и, задержав дыхание, снова выжал спусковой крючок своего противотанкового ружья. В грохоте разрывов артиллерийских снарядов выстрела ПТРС никто не услышал, но «Ганомаг» вдруг замер на поле боя, из его моторного отделения в небо взмыл легкий дымок. Этот дымок вскоре налился черным цветом, в небо стали подниматься клубы черного дыма, это загорелось его высокооктановое топливо.

Лежавший рядом с Василием рядовой красноармеец Роман Сурков неожиданно вскочил на ноги. Виляя, словно заяц, кланяясь каждой пуле он стрелой помчался, поскакал по пересеченной местности, придерживая направление на горящий вражеский бронетранспортер. Василий хотел было его остановить грозным командирским окриком, но в этот момент заметил, что пулеметчик горящего «Ганомага» свой пулемет разворачивает в сторону бегущего красноармейца. В обойме ПТРСа осталась последняя пуля, он прицелился и выстрелил по вражескому пулеметчику, чтобы не дать ему возможности подстрелить бойца Суркова. Его 14.5 мм бронебойно-зажигательная пуля попала вражескому пулеметчику в лицо, она практически снесла его голову с плеч, во все стороны разлетелись осколки человеческого черепа, кровяные брызги. Расширенными от ужаса глазами Василий наблюдал происходящим, за тем, как он только что лишил человека головы.

— Роман, — во весь свой голос прокричал Васька, увидев, что Сурков с двумя цинками пулеметных лент выскочил из немецкого БТРа, — беги обратно прямо в нашу траншею! Там мы встретимся!

Из-за сильного вражеского огня Василий весь обратный путь в свою траншею прополз на животе, волоча за собой ПТРС. Когда он вспрыгнул в траншею, то все бойцы его взвода находились на своих местах, они были готовы в любую минуту открыть огонь по наступающему противнику!

— Молодцы, ребята! Враг скоро появится перед нами, так что будьте готовы к открытию огня по вражеской пехоте! Ждите моей команды! И ничего, братья, не бойтесь, мы умеем воевать не хуже, чем немецкие гренадеры! Нам смерть не страшна, за нами родину, за не мы не страшимся умереть!

Поощряя бойцов своего взвода, одного хлопая ладонью по плечу, другого ласково толкая кулаком в бок, сержант Васильков прошел к позиции своего пулемета, которая располагалась за поворотом траншеи. Он остановился, как раз на этом повороте, мертвенная пелена покрыла кожу его лица. Рядовой красноармеец Роман Сурков лежал на бруствере траншеи, свесившись в нее своей головой. Видимо, в таком положении он находился порядочное время, пож ним на дне траншеи головы натекла большая лужа крови.

Васька, отшвырнув ПТРС в сторону, стремительно сорвался с места, подбежал к Роману. Но все, что он успел сделать, так это приподнять его голову, посмотреть в глаза умирающему красноармейцу. Зрачки глаз Романа Суркова внезапно сузились, видимо, он узнал Василия, а его губы прошептали:

— Товарищ сержант, я выполнил твой приказ, цинки с пулеметными патронами доставил по назначению! Теперь из своего трофейного пулемета ты можешь стрелять, сколько душе угодно! А я умираю, немецкая пуля меня догнала, когда я попытался выпрямиться, чтобы спрыгнуть в траншею. Передайте моей маме, что я погиб, защищая Москву, товарища Сталина, всю нашу советскую родину!

— О какой гибели ты, Роман, сейчас говоришь? Ты ранен, но не смертельно! Сейчас я позову санитара, он перевяжет твою рану! Потом мы тебя отправим в госпиталь, где тебя прооперируют и поставят на ноги!

— Не надо, товарищ сержант, никого не зовите! Я знаю о том, что я умру через пару минут! Во внутреннем кармане у меня лежит письмо от мамы! Я очень тебя прошу, ты сам напиши ей письмо! Своими словами ей объясни, что со мной произошло! Если она получит официальное письмо уведомление о моей смерти, то и она умрет, у нее очень слабое сердце!

На секунду опустились веки глаз Романа Суркова, Василий в этот момент даже подумал, что парень умер, но через секунду его веки снова поднялись. И в его глазах Василий увидел смертную муку и тоску:

— Я не хочу умирать, товарищ сержант! — Едва слышно прошептали губы этого сочинского парня. — Но, видимо, моя судьба — погибнуть на поле боя! Товарищу Сталину будет не стыдно узнать о том, что рядовой красноармеец Роман Сурков пал на поле боя с его именем на устах!

— Роман, ты не умрешь…

— Поздно, товарищ сержант! Я уже не чувствую ни ног, ни рук, пусто и холодно в моей груди. Работает одна только моя голова! И последнее, что я хочу сказать и посоветовать тебе, товарищ сержант, перед тем, как окончательно закрою глаза! Никогда больше немецко-фашистских захватчиков не называй немцами или германцами. Никогда их солдат не называй гренадерами или стрелками, особенно, когда разговариваешь с красноармейцами своего взвода! Женька Слюсаренко — профессиональный стукач, в Особый отдел дивизии он уже накатал телегу по поводу твоих высказываниях и оговорках. Он просил и меня подписать это письмо, но я отказался! Прощай мама, прощай товарищ сержант, прощай дорогой товарищ…!

4

Первого декабря 1941 года стал очередным трудным днем в обороне Тулы. Немцы постоянно атаковали защитников города, то в одном, то в другом его секторе обороны. Они пытались захватить этот советский город, чтобы своими танками пройти на Москву с Южного направления. Сегодня Васька собственной шкурой почувствовал, что немецкие атаки стали по непонятно какой причине вялыми. Сегодня в них не ощущалось той силы или мощи, которые были присуще вчерашним немецким атакам. Он успел расстрелять всего лишь один магазин МГ 13, как утренняя немецкая атака захлебнулась, гренадеры, потеряв всего несколько человек, вернулись обратно в свои окопы и траншеи. Более полусуток они носа своего не показывали, не поднимались в новую атаку. Поле боя опустели, перестала работать немецкая артиллерия, исчезли танки и «Ганомаги» с пехотой на борту. Тем не менее, бойцы его взвода оставались на местах, не уходили на отдых в землянку.

В течение тридцати дней немецкие гренадеры рвались вперед, несмотря на активное противодействие советской обороны. Они шли вперед, переступая через трупы своих же товарищей гренадеров! С раннего утра немецкие танки, пехота на «Ганомагах» то и дело шли в атаку по приказам своих офицеров, порой казалось, что они не покидали поле боя! Немецкая артиллерия постоянно вела мощные обстрелы позиций советских войск, желая вскрыть их оборону. Порой эта артиллерия окопы и траншеи первой линии равняла с землей, уничтожая пехотк противника. Артиллеристская канонада, атаки немецких танков и пехоты не прекращались, казалось бы, ни на минуту. Командованию обороной Тулы то и дело приходилось латать дыры, прорехи своей обороны то в одном, то в другом месте!

Сегодня же утром, первого декабря 1941 года, во время первой же немецкой атаки Васька заметил, как после первых же его пулеметных очередей, хваленные немецкие гренадеры сами смяли свою же атаку. Как только советская артиллерия, пехота открыли по ним огонь, то они тут же развернулись, обратились вспять, бегом вернулись на исходные позиции! Ствол трофейного Васькиного пулемета МГ 13 не успел в достаточной мере прогреться. Когда совсем в недавние времена, его рукой нельзя было коснуться, так сильно он раскалялся во время стрельбы по наступающим гренадерам!

Сегодня же эти гренадеры особо не спешили подниматься в новую атаку. Васька и его бойцы взвода сразу же заметили, что временные интервалы между немецкими атаками очень сильно удлинились! Вчера атаки противника следовали одна за другой, практически без перерыва, порой даже перекурить красноармейцы не успевали. Сегодня же защитники Тулы стали получили в свое распоряжеие достаточно много времени на то, чтобы пополнить боеприпасы, привести в порядок свои окопы, траншеи и проволочные заграждения, поврежденные вражеской артиллерией. Сегодня защитники Тулы получили возможность принять пищу, отдохнуть и покурить, собравшись вместе взводом, в перерывах между немецкими атаками!

Сержанта Васильков арестовали в ночь с первого декабря на второе декабря 1941 года! Когда за ним пришли особисты дивизии, то в тот момент он тихо мирно спал во взводной землянке.

В течение ноября месяца Васькиному взводу приходилось держать оборону, два раза они меняли рубеж обороны. Последнее время то и дело отбивали затяжные, изнурительные атаки немецких танков, пехоты. Трижды за это время Васькиному взводу капитан Дубасов поручал произвести разведывательные поиски в тылу вражеской обороны, дважды — взять и доставить в свои окопы пленного языка! Все поставленные задачи сержант Васильков, бойцы его взвода успешно выполняли! Порой Игорь Дубасов удивлялся тому, как это им удавалось? Бойцы взвода сержанта Василькова успевали повсюду, в светлое время суток они держали оборону, отбивая атаки немца, по ночам ходили в разведку, брали языка?! О подвигах бойцов взвода сержанта Василькова, о подвигах самого сержанта стали все чаще и чаще поговаривать в дивизии, о них регулярно писали во фронтовых газетах. Причем, о каждом бойце его взвода и опять-таки о самом сержанте слагались чуть ли не легенды! О них политруки рассказывали, как о бойцах-героях, бойцах небывалой силы, ума и ловкости!

После смерти Михаила Суркова взвод разведчиков сержанта Василькова не потерял ни единого бойца, хотя порой командование дивизии бойцам его взвода поручали выполнение заданий под силу разве что полнокровному пехотному взводу или взводу разведчиков! За два дня до ареста сержанта Василькова дивизионная газета «Вперед» опубликовала статью. Корреспондент газеты, рассказывая о сержанте Василькове, о бойцах его взвода, в своей статье привел некоторые статистические данные.

Оказывается, всего лишь за месяц боев, взвод сержанта Василькова грантами и из ПТРС подбил и сжег пять немецких танков, два танка были на личном счету командира взвода. Он уничтожил двенадцать «Ганомагов», из них четыре — на счету сержанта Василькова. Взвод пулеметно-винтовочным огнем положил на землю до роты немецко-фашистских оккупантов! Все эти результаты были на счету у всего лишь шести человек, не считая трех успешных ночных разведывательных поиска, а также двух пленных фрица! Командовании дивизии уже поговаривали о направлении на ускоренные курсы лейтенантов сержанта Васильков, а также всех бойцов его взвода. Дело оставалось за малым, дождаться передышки в немецком наступлении!

Какой бы рубеж обороны взводу сержанта Василькова не приходилось удерживать, первым же делом его бойцы принимались за рытье землянки, ее обустройство, она становилась их домом! Каждая новая землянка ничем не отличалась от двух предыдущих, в ней всегда было тепло и по-солдатски уютно. Каждый из бойцов взвода сам себе обустраивал нары, на которых можно было хорошо выспаться за ночь, закутавшись с головой в полушубки, солдатские одеяла.

В тот вечер бойцам взвода пришлось самим готовить себе ужин, на печке-буржуйке, сделанной бойцом Смирновым, разогревать банки тушенки из НЗ. Двух подносчиков пищи немцы расстреляли из пулемета на подходе к их траншее. Поужинали советской тушенкой, распили бутылку водки, она и была наркомовскими ста граммами. После ужина бойцы, перекурив, разошлись по своим нарам, они сразу же заснули. Васька же некоторое время повозился на своих нарах, стоявшими прямо у входа в землянку. На душе у него почему-то было не спокойно, что-то его тревожило, он никак не мог разобраться в том, что же именно его так беспокоило. Последние ночи ему постоянно снилась Эльза с ребенком на руках. Может быть, впервые эта девчонка свой острый язычок держала за зубами, молчала. Она ничего от него не требовала, не просила, не приказывала, а только, молча, смотрела ему в глаза, словно она хотела ему что-то сказать, о чем-то напомнить! Да, и откуда у нее ребенок?

Пару раз Васька в одной только гимнастерке выходил на ночной морозец отлить, заодно покурить. В окопах, находясь в постоянном напряжение, глядя на бойцов своего взвода он начал немного покуривать, хотя крепкая солдатская махорка у него порой отбивала все желание курить. Ближе в полуночи он все же заснул. Проснулся равно за минуту до того, как в землянку ввалились четыре энкеведешного мордоворота. Он увидел их в тот момент, когда они прыгали в траншею. Это были здоровые ребята, ростом чуть ли не с него, косая сажень в плечах, с пудовыми кулаками. Правда, в мозгах у них не было ни грамма разума! Он еще обратил внимание на то, что все четверо были одеты в добротные командирские полушубки, в синие галифе и в хромовых сапогах на ногах.

Они, видимо, хороша знали расположение нар в землянке, боец Слюсаренко постарался, в деталях описывая, кто, на каких нарах спит во взводной землянке. В полной темноте эти энкеведешные мордовороты сразу же прокрались к нарам сержанта Василькова, в тот момент он якобы спал, с головой укутавшись одеялом. Словом, они внезапно, все разом на него навалились, а один из них ударом своего пудового кулака попытался Ваську нокаутировать. Тот ловким движением головы ушел из-под удара, к этому моменту Васька уже не спал. Он лежал под одеялом с закрытыми глазами, размышляя по поводу дальнейшего развития событий.

За пару секунд до того, как энкеведешные мордовороты подняли полу плащ-палатки, проходя в землянку, он решал одну дилемму, сопротивляться ли ему предстоящему аресту или не сопротивляться?!

Этой пары секунд Ваське вполне хватило, чтобы по этому вопросу посоветоваться со своим немецким другом Альфредом по этому вопросу. Ведь, Васька мог бы оказать сопротивление этим энкеведешникам, запросто раскидав их по углам землянки. Еще во время обучения на курсах спецназовца дивизии СС «Аннербе» он приобрел навыки рукопашного боя с превосходящими силами противника. Эти навыки сейчас ему могли бы позволить легко справиться с этими безмозглыми обормотами из НКВД.

— Вася, как я полагаю, тебе вообще не следует даже думать о сопротивлении! В нашем случае тебе следует проплыть по течению случайных обстоятельств! Хочу посоветовать, чтобы ты со спокойной душой воспринял бы насилие над собой этих энкеведешных душегубов! Для допросов тебя, как возможного немецкого шпиона, собираются отправить в Москву! Васенька, если ты начнешь сопротивляться этим энкеведешным особистам, то окажешься в положении, когда тебе ничего не останется, как перебежать через линию к своим, к немцам! На деле это будет означать полный провал Абвера в организации нашей заброски в советский тыл! Что в свою очередь приведет к тому, что мы не выполним личного поручения Седого! Поверь мне, адмирал меня и тебя задействовал в этой операции не просто так, с панталыку! По моим ощущениям, он начинает очень большой игру, нам же в ней он отвел сыграть немалую роль!

Мысль о том, что, если он начнет сопротивляться этим энкеведешных мордоворотов, то ему придется стать перебежчиком, немецким шпионом, в глазах бойцов своего взвода, потрясла воображение Васьки! Лежа под одеялом на нарах, он, по-прежнему, притворялся спящим человеком, в этот момент на него навалились четыре энкеведешных тяжеловеса. Он опять-таки притворился, что потерял сознание, когда один из попытался кулаком ударить его по голове. Специально заготовленными для такого дела концами веревокэнкеведешники принялись вязать ему руки, ноги. Один из них накинул черный мешок ему на голову!

Васька приложил немалые душевные усилия для того, чтобы ничем не выдать своего состояния, пытался сохранить спокойствие даже в тот момент, когда мордовороты подняли его запеленатого веревками на свои руки, чтобы, как можно быстрее, его вытащить из взводной землянки. Когда черный мешок оказался на его голове, то Васька вдруг почувствовал, как только что к нему вернулась прежняя способность читать чужие мысли, ощущать настроения других людей. Темнота вокруг него сразу же просветлела. Мысли окружающих его люде, особистов, бойцов своего взвода начали помогать ему ориентироваться в пространстве или во времени!

Первым же делом Васька, осторожным проникновением в их сознания, успокоил бойцов своего взвода, начавших было хвататься за оружие, чтобы за него вступиться! Затем он пробежался по сознаниям людей, собравшихся в траншее. Это были особисты, все они сейчас стояли с оружием в руках, готовые в любую секунду открыть из него огонь по бойцам его взвода, если те начнут его защищать! Начальник Особого отдела дивизии майор Ковальчук, без предварительного согласования с командиром дивизии, решил его арестовать, как немецкого провокатора! В случае возможного разноса со стороны полковника Грачева, на руках у него имелся донос рядового красноармейца Евгения Слюсаренко! Тот тоже в данную минуту находился в траншее, сейчас он прятался за спины особистов. Когда его выносили из землянки, то Васька успел сформулировать одну мысль, успел послать ее в сознания бойцов своего взвода: Ивана Понкратенко, Афанасия Носова, Леонида Смирнова и Сергея Жарова. В этой своей мысли он им заявил:

— Ребята, я не предатель, как будут утверждать особисты, никогда им не был! И не буду! Сейчас я хочу с вами попрощаться! Вам сказать, что мы все вместе очень неплохо вместе повоевали! Но на этом наша борьба не закончилась! Мы с вами обязательно встретимся, чтобы вместе повоевать с фашистами! Ждите от меня зова!

Только Васька успел пообщаться с бойцами своего взвода, как к нему майор Ковальчук, он громким шепотом приказал своим мордоворотам:

— Быстрее, поспешите этого немецкого шпиона перетащить к нашей автомашине! Приготовьтесь его сопровождать в Москву.

Затем особист свою голову повернул в сторону, отдал приказ:

— Капитан Дубасов срочно отправляйтесь в землянку. Заставьте бойцов взвода этого немецкого шпиона сдать оружие! Его взвод мы расформировываем, красноармейцев распределим по подразделениям соседних дивизий!

Васька мельком пробежался по сознаниям мордоворотов, тащивших его на своих руках. Он несколько удивился тому, узнав, что эти здоровые тридцатилетние мужики его не били только потому, что они боялись коснуться его даже пальцем. Они его по-настоящему боялись, в этом были виноваты слухи, распространяемые по всей дивизии о нем, о бойцах его взвода, как о любимчиках фортуны! В слухах утверждалось, что разведчики его взвода, владеют всеми видами оружия, как советского, так и немецкого производства! Из трофейного пулемета сержант Васильков одним махом сбивает немецкие штурмовики, бомбардировщики. Разведчики его взвода свободно разгуливают по немецким тылам, берут пленных фрицев, когда им захочется. Одним своим мизинцем они уничтожают десятки фашистов!

По этой причине руководство Особого отдела дивизии пошло на беспрецедентные меры безопасности, планируя арест сержант Василькова. Даже руководство дивизии не было проинформировано о ее проведении! Для участия в операции был привлечен весь кадровый командирский состав Особого отдела, комендантская рота в полном составе и с оружием в руках! Майор Ковальчук предполагал, что бойцы взвода этого сержанта-шпиона возьмутся за оружие, чтобы воспрепятствовать его аресту! Именно по этой причине на выполнение этой операции особисты с собой прихватили капитана Игоря Дубасова. Своим авторитетом, как командира разведроты, капитан Дубасов должен был успокоить, обезоружить бойцов взвода сержанта Василькова. Их оставалось всего четверо: рядовые красноармейцы — Иван Понкратенко, Афанасий Носов, Леонид Смирнова и Сергей Жаров! Рядового красноармейца Слюсаренко, разумеется, уже никто не брал в расчет!

— Вася, будь осторожен, имея дело с таким человеком, как майор Виталий Ковальчук! — Немецкий характер Альфреда Нетцке не давал ему покоя, он решил снова немного поучить своего русского друга и товарища. — Ты бы лучше присмотрелся к той информации, которую майор в своем же сознании запрятал подальше от самого себя! Если бы ты, Вася был бы более внимателен, то свое внимание обратил бы на этот маленький слой информации. В нем говорится о звонке из Москвы, сделанный майором примерно месяц тому назад! О только что пришедшей бумаге из Москвы с требованием твоего депортирования, как пойманного тобой же немецкого диверсанта. В этой же бумаге содержится упоминание о тебе, но ни слова не говорится о том, в чем же именно ты обвиняешься?!

— Альфред, ну, и что во все этом интересного? Я не совсем понимаю, почему ты, Альфред, вообще обратил внимание на эту ерундовую информацию? Центральный аппарат НКВД поступил правильно, затребовав немецкого диверсанта в Москву для дальнейшей его разработки! Но при чем здесь я?

— В этом то все дело, Вася! Майор Ковальчук оказался большим хитрецом, к тому большим неудачником. Он поспешил информировать Москву о поимке немецкого диверсанта. Кажется, причем здесь ты, почему особисты тебя арестовывают? Майор Ковальчук пошел на все эти меры всего лишь по одной причине. Его головорезы-особисты во время допроса перестарались! Они до смерти замордовали диверсанта из группы Клауса Шуманна. Теперь ему приходится на тебе отыгрывать свои потерянные позиции. Поэтому он собрался тебя отправить в центральный аппарат НКВД вместо умершего под пытками немецкого диверсанта! Словом, можно было бы сказать, что майор Ковальчук оказался у разбитого корыта, как та твоя старуха из русской сказки! Именно в этот момент майор Кравчук получает донос красноармейца Слюсаренко о твоем порой странном поведении, о твоих словах в адрес немцев! Тогда он решил скомбинировать, тебя арестовать, как немецкого шпиона-провокатора. И в Москву, в центральный аппарат НКВД он намерен именно тебя, Вася, теперь тебя отправит вместо как бы случайно умершего диверсанта.

— Но я же не немецкий диверсант!

— По этому вопросу майор Кравчук рассуждает очень просто! Да, ты, сержант Васильков, пока еще не являешься немецким диверсантом! Но, пока в Москве с этим делом будут разбираться, тебя допрашивать, то пройдет достаточно много времени! Майор же за это время постарается каким-либо образом выйти сухим из этой не совсем хорошей для него истории! Он постарается облить тебя грязью таким образом, чтобы ты не смог бы выбраться из подвалов, карцеров московского НКВД!