— 1 —

Король Лесь Первый сидел в кресле и все это время не отрывал взгляда глаз от лица генерал-адмирала, своего побратима Ивэна. В ходе разговора он несколько раз пытался выпытать у генерал-адмирала, кого же именно он собирается назначить на должность главного сыщика королевства. Его королевское величество прекрасно было осведомлено о том, что этот молодой генерал-адмирал также плохо, как и сам король русинов, разбирается в полицейском сыске. Полагаться в этом деле на бывшего министра королевской полиции было также нельзя, этот надутый индюк каким-то образом сам завяз по уши в заговоре. Именно его полицейские вместе с королевскими охранниками приходили в королевский дворец, чтобы арестовать короля и королеву русинов.

Сейчас же перед королем и генерал-адмиралом стояла проблема, чтобы быстрее разобраться в том, был ли вообще этот заговор или его все же не было?

И Лес, и Ивэн единодушно сошлись на том, что Витуш практически, наверняка, покушался на королевский престол и для исполнения своих планов привлекал многих королевских вельмож и сановников. Только во всем этом нужно было бы основательно разобраться, а для такого дела следовало бы все-таки привлечь специального человек, который смог бы, докопавшись до источника, отделить зерна от плевел.

В этой сложной ситуации, когда все было запутано, король Лесь Первый, совершенно неожиданно для своего побратима предложил, произвести показательную казнь десятерых явных заговорщиков. По его мнению, эта казнь послужила бы другим уроком, что это означает, когда покушаются на монаршую власть. Одновременно, считал Лесь Первый, следует проводить негласное, тайное расследование неудавшегося заговора. Ивэн категорически отказался поддержать такое королевское предложение, заявив, что тот или иной человек не может быть казнен, пока королевский суд не установит долю его вины по участию в заговоре.

Король Лесь Первый особенно и не настаивал на своем сверхжестком решении. Выслушав мнение своего первого заместителя, он поднялся со своего тронного кресла и в присутствии приближенных громко заявил о том, что министерство полиции переходит в ведение генерал-адмирала. Но король не остановился на одном этом удивившем всех заявлении и, дождавшись, когда прекратятся удивленные восклицания сановников, уже тихим голосом добавил, что надеется на то, что через неделю ему будут представлены результаты этого полицейского расследования. В заключение своей тронной речи Лесь Первый также совершенно неожиданно уже для всех присутствующих придворных заявил о том, завтра отправляется на фронт, чтобы немного развеяться от столичной скуки, а генерал-адмирал Ивэн будет его замещать на период времени его отсутствия в столице.

О фронте сейчас Ивэн уже особо и не беспокоился, второй день войска русинов развивали контрнаступление и, практически не встречая сопротивления младовских дружинников, продвигались к столице княжества Игл. Недельки через две королю русинов придется подумать о том, кто станет во главе этого княжества. В этот момент в голове генерал-адмирала всплыла одна небольшая мысль-воспоминание.

Ивэн поднял голову и ближайшего к нему дворцового лакея вежливо попросил найти Власту и женщину к нему пригласить. Лакей сделал свои глаза ужасно страшными и едва слышно пробормотал:

— Сир, вы имели в виду министра безопасности Власту Терентьевну? Но, как можно…

Но Ивэн пристально взглянул на лакея и он под этим взглядом правителя прямо-таки на глазах людей растворился в воздухе, умчался искать королевского министра безопасности.

А Власта уже стояла перед Ивэном, невинно потупив взор, а затем подняла голову с умопомрачительной прической и вопросительно посмотрела ему в глаза.

— Власта Терентьевна, — произнес Ивэн, — мне нужно срочно разыскать, некого и бывшего в свое время ближайшим воеводой князя Млада, Авдокима, было бы желательным его бренное тело доставить ко мне для приватного разговора.

Власта подошла к столу, оперлась на него руками и долго смотрела в глаза Ивэну. Затем она ошеломленно потрясла головой, словно сбрасывая с себя наваждение, и глухо произнесла:

— Да, этот Авдоким в дребезги пьян! Он и еще три молодца рядом с ним. Они в такой же степени опьянения, что и их воевода.

— Все эти люди мне потребны, Власта Терентьевна.

— Ну, что ж смотри…

С этими словами Власта завела унылую мелодию заклинания и сделала три паса рукой. Послышался громкий грохот железа о мраморный пол. Это откуда-то сверху на мраморный пол дворца свалились три дружинника князя Млады. Они были при полном вооружении, отсюда и звук железа, и в обмундировании княжеских дружинников, но все три тела были абсолютно недвижимы. Последним с потолка и с особенно сильным грохотом на мраморный пол дворца свалился сам воевода Авдоким. С большим трудом Ивэн в очертаниях лица этого последнего воина рассмотрел воеводу Авдокима.

По всей очевидности, со времени их последней и такой случайной встречи воевода крепко пил горячительные, не переставая, напитки домашнего производства. Он и забыл, что, хоть изредка, но и за собой надо было бы присматривать. Вот морда его и заросла щетиной, в результате чего лица Авдокима было невозможно разглядеть в этой черной и седой путанице волос бороды, усов. бакенбардов и шевелюры. Воевода медленно, но верно терял образ человеческий!

Власта внезапно принюхалась и, зардевшись, словно красна девица на выданье, зажала носик своим кулачком, и поторопилась скорее покинуть это дворцовое помещение. От только что прибывших мужиков несло не одним только перегаром от водки.

На раздавшийся грохот железа, в помещение интереса ради заглянул дворцовый мажордом, которому Ивэн успел тут же приказать:

— Обезоружить, раздеть, отмыть в бане и этого. — Ивэн пальцем ткнул в Авдокима, — через час доставить ко мне трезвым и способным думать, рассуждать. Я хочу с ним поговорить.

Через час в Авдокиме появилось что-то человеческое, по крайней мере, он сподобился узнать Ивэна и сообразить, что каким это образом вдруг оказался во дворце русинов, а не пребывал, по-прежнему, в штаб-квартире войск князя Млады. Воевода полулежал в глубоком кожаном кресле, был одет в чистую косоворотку и порты, от него несло таким сильным запахом одеколона, что можно было бы подумать о том, что на него истратили весь дворцовый запас мужского одеколона. В помещении, помимо Ивэна и Авдокима, находились еще четыре гвардейца полковника Делори, которые не спускали глаз с младовского воеводы. Ивэн же расхаживал взад и вперед перед Авдокимом и размышлял о том, как бы эдак похитрее начать разговор с этим человеком.

— Почто позвал-то? Аль нужда, какая во мне возникла? — Послышался голос Авдокима.

Ивэн резко развернулся и, подойдя к креслу, в котором полулежал Авдоким, заглянул мужику в глаза, они были совершенно пусты и ничего не выражали. Не отводя глаза в сторону, Ивэн установил мысленный контакт и начал медленно погружаться в сознание воеводы, чтобы и там обнаружить абсолютную пустоту. Нет, Авдоким свой мыслительный поддерживал на совершенно нормальном уровне, мог понимать, соображать и даже планировать все свои действия, но в данный момент этот человек ничего не хотел и не планировал. Он очень хотел умиреть, но еще был не в состоянии покончить жизнь самоубийством, так как считал подобный уход из жизни не для добра молодца.

Ивэн обнаружил и причину этого жизненного безразличия и апатии.

Воевода Авдоким после тридцати лет верной службы своему князю Младе, у которого в дружине стал тысяцким, а также практически вторым или третьим человеком во всем младовском княжестве. Но в награду за свою верную службу, его семья, жена и дочь, походя, были убиты этим князем изувером. Да и к тому же этот щенок, князь Млад, при всем дворе орал своему воеводе о том, что тот в своей семье развел крамолу. Что он вырастил дерзкую дочь, которая вместо того, чтобы ему покорно и верно служить наложницей, перерезала себе горло.

А воеводовской Анютке было всего тринадцать лет!

Легкой тряской головы воевода Авдоким выбросил Ивэна из своего сознания и проворчал:

— Ну, нашел там и узнал, чего хотел? Не люблю я, когда по твоей головушке всякие лазают. Ничего там нет, кроме моих мыслей, о которых я только знать должен.

Ивэн тихим голосом извинился, что без разрешения, прочитал некоторые его мысли. В нескольких словах он пояснил воеводе, что хотел бы с ним обсудить одну небольшую проблему.

— Ну, что ж давай обсудим! Я не против. Но почему ты хочешь говорить в присутствии этих четырех гвардейцев? Мне кажется, что этим парням здесь делать нечего.

Ивэн таким же негромким голосом попросил парней гвардейцев оставить их наедине.

Четыре гвардейца, молча, покинули дворцовый кабинет генерал-адмирала. Некоторое время Ивэн продолжал расхаживать по своему кабинету, потом подошел и устроился во втором кожаном кресле и, как на духу, начал выкладывать Авдокиму все свои проблемы. Вероятно, в воеводе Авдокиме сохранилось много отцовских чувств, он был захвачен рассказом Ивэна.

Разговор этих двух столь разных и по возрасту, и по характеру людей продолжался очень долго. Но было заметно, что Авдоким проявлял к нему несколько скептический, но очень серьезный интерес. По его понятиям, мальчишка, сидевший напротив него, говорил об исключительно интересных для него вещах. По крайней мере, Ивэн предлагал ему возможность отомстить за жену и дочь, а на данный момент для воеводы это было главным.

Затем к разговору присоединился Мишель де Резоньяк, который с громадным удивлением поглядывал на Авдокима, но на его вопросы отвечал честно и правдиво.

Затем состоялось заседание королевского правительства, на котором премьер-министр Мишель де Резоньяк объявил о том, что королевским эдиктом в составе правительства произведены некоторые изменения. Одним из его заместителей и одновременно министром внутренних дел стал воевода Авдоким.

— 2 —

Широкая общественность никак особо не прореагировала на назначение Авдокима, бывшего воеводы князя Млады, министром внутренних дел королевства Русинии, почему-то именно так с этого времени королевство Леся Первого стало официально называться на международной арене.

Но сам король Лесь Первый тут же связался с генерал-адмиралом Ивэном и поинтересовался тем, правда ли это, и почему побратим принял такое решение? Ивэн рассказал королю о своих мыслях по этому поводу, выделяя три основных причины для принятия такого решения. Первое, Воевода Авдоким умнейший человек, отлично разбирающийся в полицейском сыске, как криминальном, так и в политическом, несколько лет у князя Млада занимался этими вопросами. Второе, в настоящее время он единственный человек, имеющийся у нас под рукой, который способен размотать весь клубок политических и криминальных вывертов заговорщиков. Принимая это во внимание, а также то, что заговорщики были непосредственно связаны с самим князем Младом, то именно Авдоким, который хорошо знал характер князя и его окружения, мог бы быстро разобраться во всех хитросплетениях связей заговорщиков. И последняя, третья причина, почему Иван остановил свой выбор на воеводе Авдокиме…

Далее Ивэн подробно рассказал королю Лесю Первому о семейной трагедии этого человека, который потерял все жизненные цели и начал превращаться в животного. Но в этот момент Ивэн вдруг почувствовал, что побратим уже потерял интерес к разговору о Авдокиме, первых двух обстоятельств для него оказалось вполне достаточными, чтобы принять и одобрить решение Ивэна.

Не успел Ивэн положить на стол магический артефакт связи, по которому только что разговаривал с Лесем, чтобы приняться за рассмотрение королевских бумаг, как на него на ментальном уровне вышел его второй побратим ксанфянин Тахир, который сообщил о том, что только что умер великий хан ксанфян. Далее Тахир заговорил о том, что в свое время единственная дочь хана была убита наемниками короля Генриха Второго, который планировал захватить русиновские территории и стать их королем. У великого хана не осталось более прямых наследников на престол каганата Ксанфа, а его отец является одним из наследников по родственной линии престола каганата, он старший брат умершего хана. Но отец сейчас стар и немощен и не имеет должной поддержки в войсках каганата.

Ивэн уже начал догадываться о том, с чем будет связана просьба Тахира. На данный момент у него в резерве оставалась одна только гренадеро-пластунская бригада, которую он мог бы отправить на поддержку притязаний отца Тахира. Но бригада была чисто пешим подразделением и не смогла бы в должной степени помочь отцу Тахира в борьбе за верховную власть в каганате. Армия Ксанфа представляла собой одну только конницу, степняки этого государства не признавали существование пехоты в качестве отдельного рода войск.

Но Ивэн оказался только частично прав.

Тахир действительно попросил военной помощи, но он хотел бы также, чтобы Ивэн вместе с пехотной бригадой прибыл бы на курултай по выборам нового хана Ксанфа, который пройдет через две недели. Тахир хотел, чтобы Ивэн весом своего авторитета поддержал бы кандидатуру его отца. Немного подумав, Ивэн согласился. К этому времени король Лесь Первый должен был бы вернуться с фронта и снова заняться руководством своего королевства. А он тогда бы мог на недельку посетить каганат Ксанф, чтобы ближе познакомиться со степняками.

Этот день практически ничем не отличался от других дней жизни молодого генерал-адмирала. С утра до вечера его Ивэн собирался провести в своем кабинете, принимая и беседуя с людьми и рассматривая королевскую переписку. Мишель де Резоньяк нашел и прислал ему чуть-чуть его старше русина, чтобы тот поработал его секретарем. Молодой Пинес тут же наладил работу ивэновской приемной, запретил допуск к нему каких-либо лиц, которые рвались просто встретиться и поболтать с генерал-адмиралом по различным пустяковым вопросам. Эти вопросы Пинес решал самостоятельно, минуя своего руководителя. Причем, этот парень отлично разбирался в дворцовой иерархии. Он эффективно пользовался этими знаниями, часто перенаправляя просителей к тем чиновникам королевского двора или королевского правительства, которые обязаны были рассматривать и принимать решения по этим вопросам.

Одним словом, приемная генерал-адмирала мгновенно освободилась от лишних и ненужных людей, чиновников и сановников. У Ивэна же появилось свободное время для того, чтобы поразмышлять, прежде чем принимать то или иное государственное решение. По крайней мере, Ивэн нашел время и зашел в кабинет премьер-министра Мишеля де Резоньяка, чтобы его поблагодарить за молодого Пинеса.

Затем по дороге в свой кабинет Ивэн зашел в кабинет министра обороны Лана Пучено и снова был приятно удивлен тем обстоятельством, что в этот момент в кабинете министра проходило совещание. Собравшиеся офицеры и русиновские промышленники обсуждали вопрос о создании бронемашин, подобия вражеских червей, которых уничтожили артиллеристы Линго. Но самого капитана Линго на совещании не было, видимо, забыли пригласить.

Пучено правильно понимал свою задачу, начать производство и поставку в войска таких бронемашин для поддержки наступления пехоты, но он не детализировал своих взглядов на этот вопрос. Поэтому Ивэн попросил слова и рассказал о плюсах и минусах бронетанковых войск и попросил промышленников, буквально в самые ближайшие дни, разработать и выпустить в армию пару десятков легкобронированных машин, в которой могли бы разместиться десяток, отделение, пехотинцев.

Покидая, кабинет министра обороны Пучено, Ивэн почувствовал на себе удивленные взгляды присутствовавших на совещании офицеров и промышленников. Они, вероятно, не предполагали, что этот семнадцатилетний генерал-адмирал так много знает об армии и об ее оснащении.

В коридоре дворца Ивэн неожиданно лицом к лицу столкнулся с новым министром внутренних дел воеводой Авдокимом, который куда-то спешил по своим делам. Авдоким был чуть выше ростом Ивэна, но широк в плечах и весьма грузным человеком. Конечно, до министра иностранных дел и торговли Пятени воеводе Авдокиму было еще далековато, но и у него имелся пивной животик довольно больших размеров. Авдоким остановился и трое его башибузука, которые его повсюду его сопровождали, остановились в полуметре за его спиной, исподлобья поглядывая на генерал-адмирала. По их лицам было заметно, что этим головорезам Ивэн почему-то не нравиться, они ему явно не доверяли. Этими сорвиголовами были именно те дружинники собутыльники воеводы, которых колдунья Власта Терентьевна случайно подхватила магическим порталом и перенесла в королевский дворец.

Не обращая внимания на своих башибузуков, а также на их злобные взгляды, бросаемые на Ивэна, министр внутренних дел подошел к мальчишке и царственным жестом распростер свои руки для отцовского объятия. Чему Ивэн не замедлил последовать, он даже в душе своей боялся признаться тому, что этот в недавнем прошлом душегуб дорог ему и действительно напоминает ему отца. Крепко прижав Ивэна к груди, Авдоким затем отодвинул парнишку от себя, посмотрел ему в глаза, отвел его в сторонку и озабоченно произнес:

— Всего два дня я занимаюсь и веду личные допросы заговорщиков. Но уже сейчас по ходу допросов с пристрастием чувствую, что охота велась не на вашего короля Леся Первого, а на тебя сын мой. Пока у меня еще нет такого материала, в котором напрямую подтверждались бы мои догадки. Но уж очень сильные мужи участвовали и поддерживали этот заговор. Там имеются следы и моего бывшего князя Млады, но не он это дело затевал, слишком мелок для этого дела оказался. Сегодня я выяснил, что со спикером королевского сейма работал некий купец ксанфянин, по имени Дрызгал. Он спикеру сейма такие деньжищи на заговорщицкие дела отваливал, что мало не покажется! На них можно было бы всю нашу планету Аврору купить. И знаешь, за что? Да за ту колесницу небесную, которую ты, оказывается, на Аврору пригнал и прятал в чертовом омуте в течение почти пяти лет! Я еще в те времена догадывался о том, что ты, Ивэне мой, не совсем простой деревенский мальчишка!

В этот момент Авдоким и Ивэн стояли уже в одном из углов помещения и со второго этажа через стекло окна наблюдали за отбытием на фронт королевского кортежа. Королева Веста стояла на дворцовом крыльце, изредка платком смахивала слезы, так и бегущие из ее прекрасных глаз. Таким же, но свежим белым платком она красиво помахивала вслед своему венценосному мужу и королю Лесю Первому, отбывающему на фронт, чтобы принять, капитуляцию воинства Млады. Королева хотела сопровождать мужа и на фронт, но королевские врачи из-за ее беременности, о которой уже знала вся столица, запретили ей и шаг делать из дворца.

Министр Авдоким еще раз внимательно посмотрел на Ивэна и сказал:

— Так, что это очень хорошо, что ты в дорогу собираешься! Да, к тому же еще в гости к ксанфянам. Но там, у степняков, тебе тяжело придется, помимо розысков купца Дрызгала, на тебя еще пара покушений состоится. Но этими покушениями будет заниматься мой офицер по специальным поручениям по имени Дядько. С этой минуты и до конца твоей жизни Дядько повсюду будет тебя сопровождать, даже, когда ты пойдешь в сортир. Эй, Дядько, иди, познакомься с твоим новым заданием.

— 3 —

Все дни последующей недели генерал-адмирал Ивэн вместе с министром обороны Ланом Пучено не слезал с плеч владельца завода по производству военного транспорта. Но, как и все другие дела в королевстве Русиния, военного завода, как такового, еще не существовало. Было две клетушки подвального помещения в одном из бараков, в котором проживали приезжие рабочие из других государств Авроры. Они строили столицу королевства Русинии, а десяток мелких магов этого военного завода должны были разрабатывать и ставить на поточную линию производство бронетранспортеров для пехоты. Вначале Ивэн и военный министр вместе с ним полагал, что этот завод сумеет наладить производство боевых машин пехоты, на которые он посадит гренадеро-пластунскую бригаду, и вместе со всей этой бригадой на БМП сможет отправляться в Ксанф.

Но в первый же день недели эти чертовы мелкие маги ничего не придумали и ничего не изобрели. Оказывается, они понятия не имели о том, что же собой представляет бронетехника и военный транспорт. Ивэну с утра следующего дня пришлось самому браться за дело и на больших листах бумаги рисовать в масштабе различные виды боевых машин. Он полагал, что, если он что-либо нарисует, то эти военные маги изобретатели внесут свои изменения и смогут сразу же производство того или иного вида боевых машин поставить на магический конвейер. Но опять этого не произошло, маги тупо смотрели на рисунки и ничего не предлагали. Видя, что дело совсем плохо и что в Ксанф ему придется отправляться вместе с никому не нужной в степях и пустынях Ксанфа пехотой, Ивэн мимоходом поинтересовался у владельца военного завода, а сколько в среднем получает маг изобретатель и маг конвейерщик. Когда услышал ответ, то Ивэн сразу же понял, что по своей вине он зря потерял полтора рабочих дня.

Ивэн вежливо обратился к Дядько, который теперь повсюду его сопровождал, и попросил, как можно быстро собрать вместе все десять магов этого военного завода. Практически через минуту Дядько радостно и очень громко отрапортовал, что все маги собраны и его ожидают в соседней помещении.

Когда генерал-адмирал Ивэн перешагнул порог того помещения, то ему стало дурно и он первым делом схватился за сердце.

Десять магов военного завода стояли на коленях, с руками замкнутыми на затылках, безучастно рассматривающими рисунок грязного пола. По этой их позе можно было сразу же догадаться о том, что эти маги уже просчитали и хорошо знали о том, что сейчас их собираются казнить. Четыре молодца Дядька с обнаженными палашами прохаживались между двумя рядами стоявших на коленях магов, готовые любого мага в любую секунду лишить головы. Многие маги уже попрощались с жизнью и по их щекам текли слезы.

Тогда Ивэн извинился за грубые действия своих подчиненных, попросил всех магов подняться на ноги и произнес перед ними короткую речь:

— Уважаемые военные маги довожу до вашего сведения следующую информацию. С этого дня ваша зарплата увеличена в тысячу раз. Таким образом, вы можете стать богатыми и независимыми русинами, но если в течение четырех дней сумеет произвести пятьдесят боевых машин пехоты, которые могут передвигаться по имеющимся дорогам со скоростью восемьдесят километров в час и по бездорожью — пятьдесят километров в час. В каждой машинах можно было бы разместить до отделения пехоты. Если кто-либо из вас чувствует, что не может этого сделать, то прошу сейчас объявить об этом и мы постараемся найти ему замену. Если же вы сейчас беретесь за дело, но не сможете его выполнить, то через пять дней вами займутся вот эти люди. — Ивэн головой кивнул в сторону четверки удальцов, так и не убравших свои палаши в ножны.

Военные маги выполнили свое обещание, через четыре дня пятьдесят БМП были переданы на освоение в гренадеро-пластунскую бригаду, и такая высокая зарплата была им сохранена. Двое из магов в этот же день приходили к Ивэну в кабинет и предложили на рассмотрение свое изобретение, некое магического подобие огнестрельного пистолета. Ивэн с ними провел более половины дня, выясняя технические параметры этого изобретения, и с большим в душе сожалением предложил магам дальнейшие вопросы по своему изобретению решать с министром обороны королевства. Когда маги уходили, то Ивэн успел заметить, что их остановил Дядько и завел с ними беседу. Ивэну было просто некогда досконально разбираться с этим делом, и выяснять, чего Дядько хотел от этих бедных и несчастных магов, так как уже спешил встречать короля Леся Первого, возвращающегося с фронта.

Его величество Лесь Первый оставался, по прежнему, верен себе. Как-то незаметно для самого себя и окружающих Лесь Первый стал много думать и говорить о самом себе. Он искренне верил в то, что королевские войска под его командованием нанесли смертельный удар по княжеству Игл, в результате чего князь Млад бросил столицу и бежал в неизвестном направлении. По возвращению в столицу своего королевства Лесь Первый радостно обнял своего побратима и благословил его на поездку в Ксанф, после чего он все внимание уделял только своей Весте и самому себе.

Вернувшись в кабинет, Ивэн дождался, когда Пинес отправится домой и пригласил к себе Дядько, с которым решил переговорить перед поездкой в Ксанф. Но неожиданно для самого себя, может быть, из-за ностальгии о прошлой жизни, он расчувствовался и многое рассказал Дядько об отце и матери, о младшей сестренке и бабке. Разговор неожиданно получился долгим и было совершенно непонятно, что Ивэн от такого разговора хотел получить. Но офицер по особым поручениям министерства внутренних дел королевства Русиния Дядько хорошо понял, что генерал-адмирал Ивэн хотел от него получить.

Он вытянулся в струнку и с чувством в голосе произнес:

— Будет исполнено ваше высокопревосходительство!

На следующее утро, когда Матерьсвета еще полностью не поднялась над горизонтом, Ивэн с армейской торбой за плечом и в сопровождении четырех бойцов Дядька спустился на королевский двор. Там он аж присвистнул от удивления, на дворе стояла новенькая боевая машина пехоты, а рядом с ней важно расхаживал Дядько, изредка сапожищами постукивал о баллоны машины. За рычагами управления машиной сидел какой-то молодой боец в гренадерской форме. Он ловко выскочил из-за рычагов и для Ивэна услужливо приоткрыл дверцу в салон. Прямо с хода Ивэн протиснулся внутрь салона машины и удобно расположился в одном из шести больших кресел. Вслед за ним в салоне появился Дядько со своими бойцами, они также расположились в креслах.

Заревел двигатель машины, послышался звук переключения рычагов и машина тронулась с места. Осматривая салон, Ивэн тотчас же обратил внимание на то, что эта БМП не была серийной машиной, в связи с чем имела некоторые изменения. Все серийные машины имели остов, колеса и двигатель, десять бойцов, по пять человек с каждой стороны, сидели сзади, а впереди в такой открытой кабине сидели — водитель и арбалетчик. Скорострельный арбалет был закреплен у арбалетчика над головой, ему оставалось только подняться на ноги и стрелять, нажимая на спусковую скобу и меняя обоймы с энергетическими болтами. В случае дождя на этой машине разворачивалась парусина, скрывающая бойцов от дождевых капель.

Эта же машина, в которой сейчас находился Ивэн имела очень серьезный недостаток, он с бойцами находился в закрытом помещении и, как командир, он ничего не видел, что происходит за стенами этой кабины. Но только Ивэн об этом подумал, как стены салона стали совершенно прозрачными, да и водитель за рычагами, оказывается, хорошо их слышал и мог даже отвечать на их вопросы.

Вскоре машина доставила их в лагерь расположения гренадеро-пластунской бригады, где капитан Жив отрапортовал о том, его бригада готова к выдвижению на русино-ксанфянскую границу. Ивэн пригласил капитана в командирскую машину, и вскоре первая автоколонна на планете Аврора запылила по проселочной дороге, поднимая громадный клуб пыли.

— 4 —

В русиновской деревушке Россь автоколонна гренадеро-пластунской бригады была встречена группой разведки малой орды, которой командовал чебурджи Йомен, и королевским министром иностранных дел и торговли Пятеней. Если первая встреча с малой ордой входила в рамки предварительных договоренностей и была ожидаемой, то вторая встреча с Пятеней для генерал-адмирала Ивэна оказалась полной неожиданностью.

Но Ивэн и вида не подал по этому поводу, он не бросился даже обниматься с Пятеней. По независящим от него причинам выполнить это было совершенно невозможно. Из-за своей любви к пиву Пятеня постоянно прибавлял в ширине своей талии, поэтому им пришлось ограничиться крепким рукопожатием. Но это рукопожатие получилось искренним и дружеским. После чего Пятеня сразу же стал напрашиваться Ивэну в спутники, словно он точно знал о том, что этот молодой генерал-адмирал едет в столицу Ксанфа на похороны умершего великого хана. Хотя следует заметить, что Ивэн об этой своей предполагаемой поездке особенно широко не распространялся.

В связи с просьбой Пятени Ивэн поручил Дядько и его людям решить две проблемы, чтобы Пятеня мог бы дальше с ними путешествовать в столицу Ксанфа то, для этого нужно было расширить проем входного люка БМП и в два раза увеличить посадочную поверхность одного из кресел в салоне командной машины. Затем он попросил у Пятени извинения в связи с тем, что сейчас будет вынужден его на время оставить и вместе с чебурджи Йоменом Ивэн отправился к командиру бригады капитану Живу решить последние вопросы перед расставанием.

Гренадеро-пластунская бригада из деревни Росси должна была вначале переправиться через великую реку, а затем следовать в лагерь расположения малой орды Ксанфа, которой командовал ага-паша Тахир. Она должна была находиться в этом лагере до тех пор, пока ее присутствие не потребуется в столице каганата. В этом случае бригада должна была бы добраться до столицы часа за три-четыре, при движении по степи на высокой скорости.

В ходе встречи и разговора с капитаном Живом были утрясены все остававшиеся нерешенными вопросы дальнейшего взаимодействия. Особое внимание Ивэн уделил вопросам поддержания связи с капитаном Живом. На собственном опыте он не раз сам убеждался в том, что успех предприятия во многом зависит от качества и своевременности обмена информацией. Поэтому на всякий случай он с капитаном Живом договорился о том, что при малейшим нарушении или блокировке работы магических устройств связи, то они свои действия начнут координировать через посредство Власты. Уж этой колдунье, как понимал Ивэн, никто на всей планете Аврора не сможет заткнуть язык и не дать ей вволю наговориться с тем человеком, с которым она пожелает.

Чебурджи Йомену и его степнякам пришлось расседлывать своих верховых ящеров и оставлять их в русиновской деревушке, а самим рассаживаться по боевым машинам бригады. Ивэн собственными глазами наблюдал за тем, как степнякам вообще не хотелось этого делать. Они топтались на месте, до последней минуты оттягивая момент посадки в машину. Закрыв глаза, плевались через левое плечо. А потом закрывали глаза и втискивали свои зады на сиденья между бойцами русиновской бригады. Пластуны и гренадеры незлобно подшучивали над воинами степей и пустынь, но и в то же время подбадривали их, говоря, что машина быстрей верховых ящеров и в минуту доставит да лагеря.

Генерал-адмирал Ивэн стоял на том же самом холме, где чуть более года назад он во второй раз встретился с Тахиром, и наблюдал за тем, как ловко степняки справлялись с переправой его бригады на другой. Боевые маги степняков создали портал переноса, соединивший оба берега великой реки. Спускаясь с пригорка, на котором стояла Россь, боевые машины одна за другой ныряли в сиреневую завесу магического портала, чтобы через секунду уже появиться на противоположном берегу реки. Вскоре с Ивэном связался капитан Жив, чтобы отрапортовать об успешной переправе всех пятидесяти боевых машины пехоты через реку и о том, что бригада следует далее по своему маршруту.

После этого сообщения Ивэн развернулся и медленно побрел в деревушку, где они должны были переночевать и завтра рано утром пересечь границу с каганатом Ксанфом, чтобы поспешить в столицу степного каганата, чтобы вовремя прибыть на похороны великого хана. В эту минуту же Тахир вместе со своим отцом должен был покидать центральное стойбище своего рода и большим караваном в сто тягловых ящеров тоже отправляться в столицу Ксанфа. Они договорились о том, что, не смотря на то, что на похороны в столицу Ксанфа прибудут одновременно, но до поры до времени не будут на публике проявлять своих дружеских отношений.

Пятеня своими шутками и прибаутками скрасил вечер Ивэна в этой маленькой деревушке русиновских купцов миллионеров и оптовиков. Он за чаем, а Пятеня, разумеется, за пивом просидели в деревенской харчевне до того момента, пока Матерьсвета не скрылась за горизонтом. Еще тогда, когда за окнами харчевни сильно потемнело, то в обеденном зале внезапно появилось внутреннее освещение из небольших белых шариков. Удивленный Ивэн поинтересовался у Пятени, а что это такое? Росский купец к этому времени так плотно пополнил запас пива в своем теле, что, несмотря на то, что через пару кружек оно потечет через край, все еще сохранял ясность и разумность своего рассуждения. Пятеня пояснил, что эти шарики наполнены каким-то газом, что их нужно хранить под солнечным светом день, а ночью накопленной световой энергией они будут освещать любое помещение. Что десять таких шариков его хорошо знакомый ксанфянский купец Дрызгал подарил хозяину этой харчевни, вот тот и пользуется такой возможностью освещать бесплатным подарком обеденный зал своей харчевни.

В этот момент Ивэн почувствовал, как где-то глубоко в его душе зашевелилось чувство предосторожности. Вчера об этом Дрызгале говорил министр внутренних дел Авдоким, утверждая, что тот был главным меценатом заговора. А сейчас выясняется, что тот же Дрызгал к тому же был доброй душой, которая ни с того ни с чего дарит хозяину какой-то придорожной харчевни такой дорогой подарок, как внутреннее освещение для харчевни. Ивэн нутром почувствовал, что в этом жесте доброй воли ксанфянского купчика, наверняка, был какой-то непонятный ему подвох. Но он не всполошился и не стал особо интересоваться ни личностью Дрызгала, ни его подарком хозяину харчевни, они с Пятеней продолжали спокойно сидеть за столом, попивая, он чаек, и министр — пивко.

Когда они оба уже покинули харчевню, собираясь немного поспать перед дорогой, то Пятеня внезапно произнес, пристраиваясь для привычного дела слива излишней влаги в темном уголке улицы:

— Знаешь, друг Ивэн, что-то мне сегодня тяжеловато было сидеть в харчевне и пить нефильтрованое пиво. Пиво-то хорошее сварил хозяин, я бы мог его еще столько же выпить. Но вот все время, пока мы с тобой за столом сидели, то мне показалось, что за нами кто-то наблюдает и внимательно слушает, о чем мы с тобой говорим. Может быть, я уже старею, а Ивэн?

Ивэну хотелось заверить друга в том, что он не стареет, что и ему также показалось, что за ними наблюдают и подслушивают, но парень промолчал. Одновременно с ними харчевню покинул местный житель Росси и не очень-то спешил сходить с крыльца харчевни, чтобы поспешить домой. Ивэн внимательно посмотрел в глаза Дядько, который ни на шаг от него не отходил, и тот совершенно неожиданно утвердительно кивнул ему в ответ головой.

Они ночевали не в деревенской гостинице, а в доме росского купца и королевского министра иностранных дел Пятени, который по своему убранству не уступал королевскому дворцу в столице. После горячей ванны, Ивэн пристроился в уголке гигантской кровати гостевой комнаты дома Пятени, чтобы моментально забыться глубоким сном.