Глава 1

1

Желтый Дракон пылал закатом, светло-желтая полоса, почти сплошное золото, протянулась от края и до края горизонта, постепенно шаг за шагом сползая за его границы. Со стаканом коричневого пойла в одной руке и сигарой в другой, я стоял у перил большой дворцовой террасы, с которой открывалась эта панорама заката Желтого Дракона и вид на бесконечный аквамарин Внутреннего океана. По всему ощущалось, что дневное светило не желает прерывать своей дневной активности на спокойствие и сонливость ночи. Но течение времени неумолимо, как и постоянный накат волн на берег Внутреннего океана, которые с мерным и грозным рокотом одна за другой на него обрушивались, пытаясь оторвать и унести в бездонные глубины океана хотя бы маленький кусочек суши, чтобы на секунду задержать течение всемирного времени.

Но все усилия океана, как всегда, были напрасными. Сколько времени прошло с того времени, когда первая океанская волна обрушилась на берег, желая его уничтожить, стереть с лица земли, никто уж и не помнит, но противоборство суши и океана продолжается и до сего дня. Вот и сегодня светило Желтый Дракон, который олицетворяет собой день, и присоединившийся к нему океан, в который раз проигрывали битву времени, наступающей ночи, за право царствовать двадцать четыре часа в сутки. Они сейчас уступали ночи, чтобы завтра утром снова торжественно взойти на дневной трон, чтобы океанскими волнами дробить скалистый берег.

Несмотря на величественность открывавшейся передо мной картины сражения двух великих начал, дня и ночи, на душе и сердце скребли дикие кошки. Хотелось со всего размаха швырнуть в какого-либо этот чертов бокал с отвратительным пойлом, чтобы увидеть, как исказится от боли лицо придворного, а сам он будет продолжать мне угодливо улыбаться и кланяться. А эту отвратительную сигару, к табаку я обычно не притрагиваюсь, швырнуть на пол и с глубоким злорадством растереть ее в мелкие крошки каблуком сапога, оставив грязное черное пятно на чистом и волшебно белом полу веранды.

Но ничего этого я, разумеется, не делал!

Многие годы своего регентства, после исчезновения Артура и убедительной победы монархии в четырехлетней гражданской войне, научили меня сдерживаться, не проявлять своих истинных чувств на глазах у публики, у людей. В данный момент я совершенно один находился один на этой веранде, но прекрасно сознавал, что ни на одно мгновение не выпадал из поля зрения дворцовой прислуги, своих приближенных и придворных. Эти люди всегда находились поблизости, под рукой, но в данную минуту они оставили меня одного не по тому, что боялись моего общества, а потому что прекрасно знали причины этого моего бешенства, злости и желания никого не видеть.

В комнате, за моей спиной и двери, которой были широко распахнуты, умирал Филипп, мой старый друг и боевой товарищ!

Его жизнь уже ничто не могло спасти!

Пятнадцатилетний парнишка, нанесший Филиппу смертельный удар стилетом в живот, был сыном его лучшего друга. Так получилось, что у Филиппа не было своих сыновей, а этот парень часто к нему приходил, чтобы с ним поговорить и узнать его мнение по тому или иному животрепящему для паренька жизненному вопросу, которых у подростков бывает великое множество в этот период их жизни. Филипп имел трех дочерей, которые до безумия любили отца, но по этим же вопросам они советовались только с матерью. А моему другу, видимо, требовалось общение и с парнем, поэтому, несмотря на свою загруженность работой, он всегда находил время, чтобы принять сына своего друга и выслушать его. Он не раз говорил мне, что очень хотел бы, чтобы и в его семье появился такой бы паренек, но жена в категорической форме отказывалась говорить с Филиппом на эту тему.

Воспользовавшись наивностью и внушаемостью пятнадцатилетнего подростка, неизвестный маг закодировал его на убийство, разумеется, ни словом не предупредив того о последствиях своего поступка. Он также не ему сказал, что стилет отравлен и что человек, получивший ранение этим оружием, обречен на жесточайшие предсмертные муки и страдания. Лезвие стилета было покрыто неизвестной субстанцией, которая постепенно отравляла человеческий организм какой-то субстанцией, не имевшей противоядия.

Филипп, несмотря на то, что вот уже более полутора десятков лет занимал пост директора Службы безопасности Империи, все еще в силу своего характера и воспитания продолжал доверять людям. В определенной мере он доверял даже арестантам, обвиняемым в измене родине, а также людям, проходящим по делам его службы. Он всегда находил время, чтобы встретиться и выслушать этих несчастных, так как очень хотел знать, что эти люди думали, когда совершали государственные преступления или изменяли родине, прежде чем выносить решение об их виновности или не виновности, чтобы в дальнейшем передавать их дела в имперский суд.

Когда ему доложили о том, что планируется его убийство, то Филипп первым же делом связался по разговорнику с отцом подозреваемого, своим лучшим другом, и переговорил с ним, а мальчишку пригласил к себе на собеседование. Разумеется, Филипп мог бы, вернее, должен был бы не приглашать этого паренька к себе "на собеседование", а поручить соответствующим чиновникам своей службы провести служебное расследование. И только после того, как получил бы или узнал бы необходимую информацию, он мог бы, себя обезопасив, встречаться и переговаривать со своим юным протеже.

Но, как часто случается, до конца не отданные отцовские чувства сыграли злую шутку и взяли вверх, заставили Филиппа поверить в то, что этот хороший, по его мнению, разумеется, мальчик не способен на убийство какого-либо человека. Их встреча и беседа проходили в атмосфере дружбы и чистосердечного признания со стороны подростка. Он рассказал обо всем, что знал, а именно о встрече с неизвестным человеком, который произвел на него приятное впечатление. Правда, парень так и не смог вспомнить и рассказать, откуда и почему вдруг возникла такая симпатия к совершенно неизвестному человеку, с которым он ранее ни разу не встречался. Он также не мог вспомнить, о чем они беседовали во время множества кратковременных встреч, которые продолжались не более пятнадцати минут и каждый раз происходили в новых местах. Парень не мог вспомнить и того, кто же именно из его друзей познакомил его с этим таким симпатичным незнакомцем.

Любому начинающему магу сразу же стало бы понятно, что во многих местах память этого подростка заблокирована, и его нужно остерегаться до тех пор, пока блокировка не будет снята. Филипп же не был сильным магом, он обладал определенными познаниями в искусстве магии, поэтому понадеялся на свои силы и попытался самостоятельно взломать эту блокаду. К глубокому нашему сожалению, эта его благородная попытка ни к чему не привела.

Именно в этот момент поведение подростка коренным образом изменилось, неизвестно откуда в его руках появился стилет, а глаза сузились и прищурились, как у охотника, высматривающего свою жертву. Отец попытался остановить и встать на пути сына, но тот ужом проскользнул мимо отца. В этот момент Филипп находился спиной к отцу и сыну-убийце, но по отражению в боковом зеркале он заметил, как парень стремительно обошел отца и сближается с ним с его спины. Не раздумывая, Филипп нажал тревожную кнопку на своем письменном столе, а сам попытался нырком в сторону уйти с дороги убийцы. В этот момент маленький звереныш и нанес подлый удар стилетом из-за спины Филиппа в его живот.

Отец этого звереныша не выдержал самого зрелища убийства, в тот момент, когда отравленный стилет его сына на половину лезвия вошел в живот Филиппу, он скончался от разрыва сердца.

Охрана Филиппа, ворвавшаяся в кабинет, в секунду скрутила подростка, который к тому времени не сопротивлялся и который успел снова превратился в наивного пятнадцатилетнего паренька. Парень стоял на дрожащих ногах и с глубоким недоумением в глазах рассматривал свои руки, которые были в крови. Он также недоуменно смотрел на тело своего отца, безжизненно распростертое перед ним на полу.

А в этот момент Филипп пытался руками попридержать тонкую струйку крови, бегущую из маленькой трехгранной ранки на своем животе.

2

Филиппу тут же была оказана медицинская помощь, но маг-целитель имперской службы безопасности тревожно качал головой, наблюдая за тем, как изменяется цвет бегущей из ранки крови. К себе на помощь он тут же вызвал других целителей Службы безопасности, все вместе они долго совещались, что-то обсуждали, вновь и вновь осматривая ранку, ни разу к ней не прикоснувшись руками. А затем консилиум магов целителей вынес потрясший ума всех вердикт. Стилет, оружие убийства, был отравлен неизвестным современной медицинской науке ядом.

К этому времени Филипп уже не мог стоять на ногах, его аккуратно уложили на кушетку, на которой он обычно ночевал, когда работал ночами.

Узнав о покушении на друга, я тут же потребовал, чтобы магическим порталом Филиппа срочно доставили в мой особняк на океанском побережье. Практически через десять минут Филипп на носилках и в сопровождении большой группы врачей и придворных магов-целителей был переправлен в мой особняк.

Полковник Герцег, командир императорской охраны, лично сопроводил Филиппа и его эскорт в отведенные им покои. Врачи и маги-целители тут же растворились в уголках помещения, когда в него вошел я, чтобы осмотреть и переговорить с другом. В тот момент Филипп еще не выглядел смертельно раненым человеком, он пока еще был бодр и жизнедеятелен. Ни у него, ни у его сопровождающих врачей и магов даже и мысли не было о том, что этому человеку осталось жить всего десять часов. Это сразу же показал мой осмотр раны Филиппа, а главное ее состояние.

Одного взгляда оказалось достаточным для того, чтобы определить, что мой друг Филипп уже не жилец на этом свете, тихая смерть постепенно уничтожала один внутренний орган этого человека за другим. Субстанция, нанесенная на лезвие стилета, подобно ржавчине на металле, поедала и разъедала организм Филиппа. Не было никакой возможности остановить эту смерть или несколько ее задержать магическими средствами. Поэтому было не трудно догадаться о том, что очень скоро душа Филиппа навсегда покинет этот мир земной. В момент моего Филипп первый раз потерял сознание, но я не стал приводить его в сознание, так как ничего утешающего я не мог сказать своему старому другу.

Герцег, мой гном телохранитель, который свою жизнь без остатка посвятил мне, охраняя мою особу, возник перед глазами и, склонив голову с пробивавшейся лысиной на макушке, замер в ожидании распоряжения.

— Найди Анжелу и ее дочерей, срочно пригласи их сюда. Они должны присутствовать, когда он будет нас покидать.

На эти слова Герцег поднял глаза полные слез, словно хотел задать один только вопрос, но я отрицательно покачал головой и сказал:

— Пойми, дружище, в этом случае даже я ничего не могу поделать.

В дальних углах помещения послышался шепот переговаривающихся людей, а один из сопровождавших Филиппа магов даже осмелился заступить мне дорогу, когда я, так и не переговорив с Филиппом, отправился на веранду. Этот был мужчина зрелого возраста, который на рукаве служебного сюртука имперской Службы безопасности носил генеральские знаки различия. Об этом маге мне часто и много рассказывал Филипп. Он совершенно случайно на него натолкнулся, когда тот тяжелораненым валялся и практически умирал на поле первого танкового сражения нашей гражданской войны. Может быть, полученное ранение, а может быть, этот парень нес в себе драгоценный магический дар, но, выздоровев, он уже не покидал Филиппа, перешел на работу в имперскую службу безопасности. За десяток лет службы он прошел путь от простого оперативника до одного из руководителей этой службы, одновременно развивая и совершенствуя свой магический дар.

По-видимому, Снег, так Филипп из-за ранней седины называл своего товарища, подслушал мой разговор с Герцегом и в этой связи у него возникли вопросы. Тогда я на ментальном уровне вскользь бросил этому магу:

— Внимательно присмотрись к зрачкам его глаз, такое воздействие на них оказывает обильно выделяемая отравой синильная кислота. Человеческие организмы не воспринимают этой субстанции, один за другим они сейчас прекращают функционировать. Когда перестанет биться сердце и функционировать головной мозг, то наступает смерть человека.

Снег бросился к постели, на которую уложили пока еще недавно бодрившегося его боевого командира и товарища. Магу хватило малой доли секунды, чтобы разобраться в существе дела и понять, что надежды на спасение Филиппа нет. Он остался стоять на коленях перед постелью, преклонив колени и склонив голову в знак выражения глубокого горя и сочувствия по поводу ухода из жизни их командира. Вслед за Снегом на колени становились и склоняли головы врачи и маги-целители, которые находились в этом помещении и сопровождали Филиппа в его последнем путешествии по этой земле.

В этот момент Филипп обрел сознание и, обратив внимание на стоящих перед ним на коленях людей, моментально обо всем догадался. Возникшая тишина время от времени прерывалась тяжелым дыханием раненого, который в этот момент исповедоваться со мной на ментальном уровне.

— Барк, мне не хочется покидать этот мир земной! Его нельзя было бы назвать райским местом, но он стал мне очень близок и родным за те годы, которые я в нем существовал. Твое появление в нашем мире изменило мою жизнь, я, наконец-то, стал востребованным человеком, много помогал тебе в осуществлении твоих планов и начинаний. Благодаря тебе у меня появилась цель в жизни. За те годы, что мы провели вместе, я многое успел сделать и сейчас горжусь этими делами. Я горжусь тем, мне удалось создать прекрасно организованную и отлично функционирующую имперскую Службу безопасности, которой не дал превратиться в кровожадного монстра по устранению политических и личных противников императора. Сегодня эта имперская служба безопасности непоколебимо стоит на защите законных интересов государства и его народа. После моего ухода генерал Снег в определенной мере может возглавить эту службу, через некоторое время он созреет и для того, что войти в твое ближнее окружение и тогда сможет полностью меня заменить. Но в тоже время не очень спеши передавать в его руки руководство и все бразды правления разведывательными, контрразведывательными имперскими службами и департаментами. Как бы этот парень не сломался от обилия вседозволенности?! Прости меня, но я так и не сумел узнать, кто убил Импертриссу, твою маленькую Ланочку и что, в конце концов, произошло с Лианой. Очень часто эту тему мы обсуждали с Герцегом и не раз мы приходили к единому мнению о том, что исчезновение Артура и нападение на летнюю имперскую резиденцию дело рук одной и той же организации, одного человека. Но это придется выяснять уже тебе вместе со Снегом, а сейчас мне предстоит долгий, тяжелый и не нужный разговор с Анжелой. Анжела склочная и дурная баба, она тебе не помощница, а вот дочери-девчонки, в них что-то есть, обрати внимание на среднюю Анну, всевышний многое заложил в ее разум и подарил магический дар. А теперь прощай мой друг!

Незаметно смахнув слезинки из глаз, я поднял к губам отвратительное пойло, под названием виски, и сделал большой глоток, тепло по горлу побежало в желудок.

В этот момент полковник Герцег вместе с целым выводком женщин крался вдоль каменной стены веранды, всеми силами стараясь не привлекать моего внимания. Но еще до появления этой группы людей на веранде я слышал возмущенный голос женщины, которая громким шепотом орала на гнома, упрекая его в насилии над личностью слабой женщиной, а также тем, что она не понимала, зачем ее и ее дочерей волокут в этот рассадник имперского разврата. Вслед за гномом и женщиной чинным шагом выступали три симпатичные девчонки — восемнадцати, пятнадцати и тринадцати лет — Анастасия, Анна и Ольга, три дочери Анжелы и Филиппа.

Я мало интересовался семейными делами и проблемами своего друга Филиппа. По моему разумению, любой мужчина не должен выносить свои семейные проблем на общую публику. Но скандалы, устраиваемые Анжелой своему супругу, немедленно становились достоянием широкой общественности, не по вине Филиппа, разумеется, а в связи с поведением самой Анжелы и ее родственников.

Филипп женился рано и по любви. Он с детства обожал и во всем подчинялся этой подвижной рыжеволосой соседке Анжеле, которая рано потеряла своих родителей, Родители Филиппа обеспокоились положением своей юной соседки и тринадцатилетнюю девчонку с согласия Императора перевезли в свой древний замок на постоянное место жительства. Когда Анжеле стукнуло семнадцать, она родила Филиппу свою первую дочь Анастасию. Каким-то образом Филипп умудрялся делить свою жизнь между военной службой в имперской авиации и семейной жизнью.

До поры до времени ему удавалось ловко и счастливо лавировать между этими двумя полностью противоположными сферами своей жизни, супруга Анжела ржала ему дочерей, а он поднимался по военной карьерной лестнице. Когда он стал самым молодым полковником истребительной авиации Империи, судьба столкнула Филиппа со мной и коренным образом изменила его жизнь.

Двадцать четыре часа в сутки он стал проводить в служебном кабинете, повсюду сопровождает меня, у него не остается времени на Анжелу и дочерей, чего жена, разумеется, не пожелала терпеть. Начались семейные скандалы, Анжела обвиняет супруга во всех грехах, в изменах, и не желала верить в то, что служебные обязанности мужа занимают все рабочее и свободное время Филиппа. Моя попытка объяснить Анжеле обстоятельства служебных обязанностей Филиппа потерпели полное фиаско, а я стал ее личным врагом, превратился в нечистую силу, которая сломала ее семейное счастье и отобрала мужа.

Вот и сейчас Анжела всячески поносила меня и не желает понять то, что так упорно повторял полковник Герцег о том, что ее муж Филипп при смерти. Когда гном с Анжелой скрылись в дверях комнаты Филиппа, три сестрицы его дочери сделали четкий разворот через правое плечо и размеренным шагом решительно направились ко мне. Этот девичий маневр не оказался неожиданностью для меня. Как только они ступили на веранду, я тут же уловил их желание переговорить со мной по одному очень важному делу. За три шага до меня девицы синхронно остановились и низко поклонились мне.

— Государь, — начала Анастасия, не обратив ни малейшего внимание на то, что я попытался возразить этому обращению.

В настоящий момент я был высшим исполнительным лицом в Империи, пять лет назад Август отрекся от императорского трона, а Артур, по случаю того, что пока его еще не разыскали, этого трона не занял. В качестве имперского регента ко мне могли обращаться титулом "высочеством", но не имели права называть императором или государем.

— Ты обязан выслушать нас и принять меры. Папа всегда хорошо к нам относился и выполнял любую нашу просьбу. Пока он был жив, мы не боялись мамы, потому, что папа ни за что на свете не позволил бы ей над нами издеваться или сделать что-то либо во вред нам. Он часто нам говорил, что мы сами определим свое будущее, а мы верили этим его словам. Но Герцег только что нам сообщил, что папа умирает, а это означает, что мама вскоре наследует все семейные дела маркизов де Готье, в этом качестве она будет вправе определять и наши женские судьбы. Если я через полгода становлюсь совершеннолетней и, в какой-то мере смогу влиять на свое будущее, то Анка и Ольга будут находиться в ее полной власти еще много лет.

Я посмотрел на младших сестер де Готье, которые синхронно вздернули носики и отчаянно посмотрели мне прямо в глаза. Никогда не знал, что Филипп и его дочери имели столь непосредственное отношение к этому самому богатому семейству Империи, но почему он тогда не стал банкиром, а пошел служить в имперскую авиацию простым летчиком истребителем?

— Мы любим маму, но она сумасшедшая и несчастная женщина, полностью свихнувшаяся на почве ревности к отцу и к тебе, Государь, и с ней мы не можем больше жить или оставаться под ее рукой. Мы посоветовались между собой и решили жить с тобой, поэтому мы готовы прямо сегодня переехать в твой особняк в Эдвардсе. Ты сам решишь, в каком качестве мы трое будем находиться при тебе, в качестве жен, наложниц, любовниц или любимых дочерей, но при одном условии, если решишь сделать нас своими женами или любовницами, Ольга должна еще подрасти до пятнадцати лет. Этим мы все сказали. Да, не забудь своему Сашке сказать, чтобы выделил гвардейцев и транспорт для нашего переезда к тебе.

С этими словами три грации четко и синхронно через левое плечо сделали разворот кругом и, сексуально покачивая попами, замаршевали прочь от меня. А я в этот момент старался восстановить ход здравых рассуждений в голове: из-за нелепого покушения при смерти мой близкий друг и товарищ, на плечах которого держалась вся имперская Служба безопасности, а три его дочери открыто набиваются ко мне в жены, чтобы вырваться из рук матери, сходящей с ума. Ради своей свободы эти глупые девчонки намерены наделать большие глупости в своей жизни, поэтому их нельзя оставлять в руках матери и им нельзя предоставлять полную свободу действий, а то наломают таких дров, о чем будут долго жалеть и страдать по этому поводу. Этой своей девчоночьей выходкой они не оставили мне свободу выбора, я поднял ко рту наручный коммуникатор прямой связи с полковником Александром Хлыщом и передал ему:

— Сашка, прикажи подготовить помещения для сестер де Готье, с сегодняшнего дня они будут жить в моем особняке. Лучше всего, чтобы они проживали вблизи друг от друга, чтобы их постоянно обслуживала одна служанка. Желательно, чтобы она была лет сорока-сорока пяти, чтобы была не дура, но и особенно не выеживалась, представляясь светской дамой. Девчата должны доверять и делиться с ней своими женскими тайнами, а то, каково им будет жить в мужском коллективе. Сестры де Готье должны воспитываться в строгости и морали, иметь неограниченный кредит и доступ ко мне в любое время. — Негромко продиктовал я автоответчику, Сашка был опять чем-то занят и не ответил на мой вызов.

2

Генерал Снег вошел в кабинет и, вежливо склонив голову, замер у порога. Некоторое время я не обращал на него внимания, так как все еще находился под впечатлением воплей Анжелы по поводу того, что я сгубил ее мужа, совратил его с пути истинного. Я не знал, что конкретно представляет собой это женщина, к которой до поры до времени относился совершенно нейтрально. Она была женой моего лучшего и надежного друга Филиппа де Готье, и это было его личное дело решать, с кем ему жить и рожать детей, но сегодняшние скандалы заставили меня несколько по-иному взглянуть на поведение этой женщины. Когда она на секунду прекратила свои крики и вопли о несчастной женской доле и судьбе, я тихим голосом ей сказал:

— Мадам, я выражаю искренние соболезнования по случаю кончины моего друга и товарища и вашего супруга, маркиза Филиппа де Готье. Согласно завещанию в свое распоряжение вы получите все земли, замки и особняки в столице и капиталы, которые принадлежали Филиппу, которыми вы вольны распоряжаться, как вам заблагорассудиться. Но, — в этом месте я сделал логическую паузу, — ваши дочери с этого момента будут проживать в моей резиденции в Эдвардсе. Это решение окончательное и обсуждению не подлежит. — Уже отходя от женщины, которая застыла в неком ступоре, пытаясь осознать и оценить произнесенные мною слова, добавил. — Они могут быть возвращены вам только по решению имперского суда, которому и я подсуден. В дальнейшем все вопросы по этому делу прошу обсуждать с моими адвокатами.

После этого разговора Анжела де Готье меня больше не интересовала, став еще одним пройденным этапом моей жизни.

Генерал Снег, по всей очевидности, понимал, о чем я думал в этот момент, поэтому никак не торопил, чтобы я обратил внимание на его появление. Но он глубоко ошибался, смерть Филиппа была вопросом номер один сегодняшнего дня, имперская Служба безопасности не могла долго оставаться без руководителя. Но и назначать на этот пост человека, который мне недостаточно известен, могло стать фатальной ошибкой. Но столько времени обдумывать уже практически принятое решение, в какой-то мере означало неуверенность в самом себе и своих действиях. Я перенес взгляд своих глаз на генерала безопасности. Внешне этот мужчина симпатизировал мне, среднего роста, крепкого телосложения, высокий лоб и квадратный подбородок говорили о том, что он не лишен ума, способен принимать решения в критической обстановке. Но насколько этот человек предан мне, насколько он согласится выполнять мои приватные просьбы, выходящие за рамки имперского законодательства? Но в данную минуту у меня на примете не было другого человека, который смог исполнять обязанности директора имперской Службы безопасности в той манере, которая требовалась бы мне. Поэтому приходилось рисковать и делать Снега директором имперской Службы. Только практикой можно было бы проверить, был ли я прав или не прав в этом вопросе.

— Генерал, ты не мой человек! Ты человек Филиппа де Готье, который нашел и вырастил тебя в недрах своей службы, но сейчас у меня нет другого человека или придворного сановника, которому я мог бы доверить этот важный государственный пост в имперской иерархии. И я вынужден, понимаешь, вынужден назначить тебя директором имперской Службы безопасности во времена, когда только приступаю к созданию своей политической и государственной власти. А это означает, что, если ты окажешься неспособным руководить этой имперской Службой так, как я этого хочу, или захочешь предать меня, то сейчас я лично закладываю мину замедленного действия в основание всех своих политических и государственных завоеваний и достижений будущего, в само основание своей власти. Но я не собираюсь просто так и кому угодно передавать эту власть, я буду за нее бороться до последней капли крови. Она может перейти только в руки моего пропавшего пятнадцать лет назад сына. Теперь я надеюсь, что ты можешь понять и оценить это мое решение о необходимости сотрудничать с тобой, а не с каким-либо иным лицом.

— Государь, позвольте мне в нескольких словах выразить вам свою благодарность за доверие и за назначение меня директором имперской Службы безопасности. Хочу заверить вас в том, что я стану достойным преемником Филиппа де Готье и буду выполнять обязанности руководителя Службы в полном соответствии с имперским законодательством и вашими личными пожеланиями.

Мне понравился ответ этого парня, в нескольких словах он объяснил свою позицию и понимание всех возникающих с его назначением проблем. Но в будущем мне совершенно не хотелось играть с ним в шарады и ребусы, я не хотел терять времени на то, чтобы он правильно понимал прямые ответы на прямые вопросы.

— Снег, начал я, — обратился я к новому директору имперской Службы безопасности, — не спеши, пожалуйста, с началом чисток подразделений имперской Службы безопасности по своему пониманию и разумению. Сначала войди и вживись в эту Службу, найди ее слабые места и слабых оперативников, чтобы со временем от них, избавиться определи свои приоритеты в ее работе. Основное внимание обрати на внутреннюю контрразведку. Я с одним генералом планирую пару интересных боевых операций и мне крайне не хотелось бы, чтобы секретная информация утекала бы к нашим возможным противникам. Затем займись созданием службы внешней разведки. Среди своих людей поищи руководителя для этой службы, познакомь меня с ним, тогда и определимся с основными целями и задачами этой новой службы. Не подумай, что я не доверяю тебе и хочу лично курировать эту службы. Нет. Она будет находиться только под тобой, ты будешь ее полновластным куратором. Но сейчас еще рановато говорить о ее специфике работы и задачах. Что касается покушения на Филиппа, даю тебе неделю разобраться в этом деле и узнать, кто именно стоит за его убийством. Для видимости, на родственников семейства этого пятнадцатилетнего убийцы обрушь вся тяжесть судебных обвинений, лиши их земель и богатства, если они таковые имеют. Главное добейся того, чтобы другие наши враги боялись бы совершать подобные действия и заранее задумывались бы о последствиях. Мне очень не хотелось бы этого делать. Но Филиппа убили в тот момент, когда он был очень мне нужен. Я не думаю, но подозреваю, что до некоторых людей дошла информация о кое-каких предстоящих событиях, вот они решили действовать, пытаясь меня остановить на половине пути.

Снег сидел и внимательно слушал мои наставления, он ничего не записывал, а запоминал каждое мое слово. Уже завершая беседу, я сделал смысловую паузу, предоставляя новому директору имперской Службы безопасности задать наводящие вопросы, ведь ставя перед ним и его Службой задачи, в отдельных случаях я не углублялся в детали, но Снег промолчал и вопросов не задал. Он сидел и, молча, смотрел на меня, по-видимому, ожидая, дополнений.

Я поднялся из-за рабочего стола и начал прохаживаться по кабинету, одновременно раздумывая о том, сказать или не сказать Снегу о том, что планирую на ближайшее или далекое будущее. В последнюю минуту решил воздержаться и в течение недели посмотреть, как пойдет у него работа, а также как будут развиваться наши с ним взаимоотношения. Снег поднялся на ноги и вышел из-за стола одновременно со мной, чтобы, стоя, глазами прослеживать за моими перемещениями по кабинету. Я был чуть выше его ростом, поэтому, когда подошел к нему, чтобы пожать руку, слегка наклонил голову вбок. Генерал щелкнул каблуками сапог, вытянулся в струнку и пожал мою руку. Аудиенция подходила к концу, я вернулся за свой рабочий стол и размашисто подписал Имперский Указ о назначении Иеремии фон Шульца на пост Директора Имперской Службы Безопасности.

3

Когда за генералом Снегом захлопнулась дверь кабинета, то в него тут же вломился Сашка с большой кружкой кофе в руках, он вразвалку прошел к моему столу и, нагло, расположившись в кожаном кресле, начал докладывать о событиях сегодняшнего дня:

— Анжелу увезла "скорая" из дурдома. Только санитары из дурдома смогли справиться с этой слабой женщиной. Десять здоровых гвардейцев так и не сумели ее вышвырнуть из резиденции, двое из них на целый день оглохли от ее визга и воплей, а трое гвардейцев вдрызг и вкось имеют такие расцарапанные лица, что денька три не смогут на людях показаться. Врачи целители на всякий случай проверяют этих ребят, не было ли какой-либо заразы на ногтях этой ведьмы, а то ведь парни могут погибнуть в самом расцвете сил. Фифочек устроил, как просили, — но увидев раздражение на моем лице, Сашка тут же поправился, — Сестриц семейства де Готье устроил, как ты того и просил. Каждая из них получила по комнате, которые расположены на втором этаже в коридоре напротив твоих покоев. Караул гвардейцев, охраняющий твои покои, увеличен на две единицы, чтобы охранять и покои этих девиц. Девчонкам покои понравились. Старшая из них от радости стала глазки караульным строить, но средненькая ей что-то на ушко прошептала, Анастасия сразу же прекратила заниматься садомазохизмом. Ее надо срочно к делам пристраивать, а то от безделья она начнет приставать к мужикам и от нечего делать кружить им головы. Поэтому я предлагаю, экселенц, чтобы ты посадил Анастасию на место своей секретарши, пускай покрутится, выполняя твои распоряжения, а то все Сашка сделай этой, Сашка сделай то. А средненькую и младшенькую сестричку отправим в школу, пусть доучиваются! Гувернантку им еще не нашел, завтра утром из деревни вызову свою крестную мать, по возрасту она им подходит. Да и ума у нее достаточно, чтобы поставить на ноги сестричек и вовремя наставлять их уму-разуму.

Удивительное дело, но мне всегда нравилась болтовня полковника Александра Хлыща, моего адъютанта. Трепаться он был большой мастак, говорит, казалось бы, пустые слова, но в них прослеживается интересная информация. С его слов я хорошо знаю, что происходит во дворце или в моем особняке в Эдвардсе. Да и сегодня все, что он рассказал, мне было интересно выслушать и впитать. Очевидно, подобным многословием парень докладывал мне о выполнении моих заданий, предупреждал о формирующихся проблемах, как в бытовой сфере, так и на государственной арене.

Вот и сейчас в разговорах о семействе де Готье он ни словом не затронул смерть Филиппа, который пару часов назад отдал богу душу в присутствии дочерей и завтра будет похоронен в столице Империи. Все приготовления для его похорон осуществляются в соответствии с утвержденным мною планом. Сашка хорошо знал, как я относился к Филиппу, поэтому не позволил себе в его адрес и адрес его родственников сказать и лишнего словечка.

Выслушав Сашку, я вновь поднялся из-за рабочего стола и направился к выходу из кабинета. Сашка тоже вскочил на ноги и с кружкой кофе в руках помчался вслед за мной.

На втором этаже удобно расположился усиленный, сейчас в нем насчитывалось пять человек, а не три, как обычно, караул из гвардейцев, которые при виде меня и Сашки вытянулись в струнку, гордо выпятив грудь и подобрав под поясные ремни свои животы. Я кивнул подбородком ребятам, приветствуя их в ответ, быстрым взором обежав их обмундирование — ярко-красные камзолы, зеленые штаны, черные сапоги и с белым плюмажем черные треуголки. Все они были вооружены палашами и дротиками с железными наконечниками. Дворцовые гвардейцы по уставу не имели современного оружия и охрану Императора несли, имея на руках оружие тысячелетней давности. С ними все было в порядке, уставных нарушений в обмундировании и оружии не наблюдалось, поэтому я доброжелательно принял доклад ефрейтора, командира караула, и пожал его руку за старание и рвение, проявленные на службе.

Сашка показал мне две светелки для младшей и старшей сестричек де Готье. Помещения были достаточно большими по площади, светлыми и с удобствами в ванной комнате. Но в этих помещениях ощущался резкий запах не уюта и дискомфорта. Можно было отыскать следы пребывания девчонок в комнатах, но, по всей очевидности, это их пребывание было кратким, они зашли сюда, чтобы посмотреть, что это за помещения и тут выбежали из них. Когда я с Сашкой вышел в коридор особняка, то внезапно услышал слова песни, несущейся из третьей комнаты.

Это были слова народной песни о трудностях жизни в Империи крестьянского народа, которому ничего не остается делать, как быть угнетаемым и содержать на своем горбу феодалов и помещиков. Песня тянулась на высокой ноте, тональностью вызывая у слушателей жалость и слезы к беспощадно угнетаемому народу.

Стоя в дверях, я наблюдал за развернувшейся перед моими глазами композицией из трех прекрасных девушек, которые тесно обнявшись, сидели на постели и громко распевали эту народную песню страдание. Запевала Ольга, а Анастасия и Анна поддерживали ее сопрано. По моим щекам покатились слезы, так славно смотрелись эти девчата и так великолепно они выполняли негритянский спиричулз.

Я, правда, не знал, плакать мне или смеяться в этой ситуации, девчонок было до боли в сердце жаль, сегодня они потеряли любимого отца, ушли от матери. На это следовало иметь большую силу мужества, а они, в принципе, были еще крохами, не познавшими реалей настоящей жизни.

 

Глава 2

1

Сразу же после похорон Филиппа мне пришлось срочно вылететь в провинцию Нуару, расположенную на самом юге Империи. Провинция представляла собой шесть городов по миллиону жителей в каждом, а все остальное пространство провинции было покрыто тропическими лесами — джунглями. Кроме этих городов в провинции не было ни одного поселка или деревни.

Транспортное сообщение между городами провинции, а также с другими городами Империи осуществлялось только воздушным путем — авиалайнерами. В свое время имперский Сенат обсуждал предложение одного старого сенатора, который предлагал, отдать эти города на откуп джунглям, а жителей городов расселить по другим имперским провинциям, где люди могли бы жить без угрозы для своих жизней. Сенатор, к сожалению, умер, о его предложении забыли, а жители городов Нуару и по сей божий день сражаются с животным и растительным миром джунглей. Они бились не на жизнь, а на смерть, чтобы сохранить неприкасаемой площадь своих городов от постоянно наступающих джунглей. Даже во времена Гражданской войны, когда позиционные бои шли на четыре пятых территории Империи, население этих шести имперских городов не прекращали борьбы с джунглями за свое выживание.

Вчера вечером пришла весть, что один из шести городов перестал отвечать на запросы извне, а спутниковые фотографии показывали, что вся его территория накрыта пылевым облаком. Авиалайнер с пассажирами из-за этого облака пыли и отсутствия коммуникации с аэродромными службами не смог приземлиться в городском аэропорту, и вынужден был со всеми пассажирами возвращаться обратно. К тому же один из пилотов авиалайнера при заходе на посадку будто бы увидел странную картину. При очередном порыве ветра, который на секунду разорвал пылевое облако, то в его разрывах наблюдатель заметили, что взлетно-посадочная полоса аэродрома покрыта тушами множества непонятного вида животных. Другой пилот этого же авиалайнера подтвердить сообщение своего коллеги по экипажу не мог, так как ничего не видел.

Министр внутренних дел Империи и бывшая телевизионная ведущая Поли в провинции Нуару объявила чрезвычайное положение, а в город Ренон была направлена специальная исследовательская группа, которая была десантирована сегодня рано утром. Эта исследовательская группа должна была выяснить, что же произошло в городе, почему связь с ним прекратилась. Ведь миллион жителей это вам не шутка, а если в городе и произошла какая-либо глобальная катастрофа, то хоть один человек, но должен был бы там выжить и связаться по каналам связи с соответствующими имперскими службами. Но до настоящего момента, ни из города, ни от группы десантников каких-либо сведений или информации не поступало. Десантированная группа так и не вышла на связь, не подтвердила факта своего приземления в черте замолчавшего города.

ВВС Империи подключились к разгадке тайны произошедшего в Реноне, каждые пятнадцать минут город облетали истребители, которые снижались до высоту пятидесяти метров над землей, но пылевое облако оставалось непроницаемым для глаз пилотов, а аппаратура машин сходила с ума и показывала, что угодно, за исключением, того, что там вершилось на самом деле.

Единственным шансом узнать, что же в Реноне произошло, стал мой космический истребитель, немного более модифицированный аналог нашего с Ирреком первого истребителя, который исчез вместе с моим сыном Артуром.

Еще в середине Гражданской войны мне удалось восстановить эту машину, ведь практически вся имперская промышленность была в моем распоряжении. Но я не хотел, чтобы граждане Империи знали о моем тайном желании вернуться на родину. Поэтому все работы по проектированию и производству машины осуществлял по следующему принципу, каждый делал свое дело, но никто не знал, чем конкретно занимается сосед. Отдельные предприятия разрабатывали и собирали, скажем, отдельные блоки двигателя, но никто и никогда не видел и не знал о потенциальных возможностях двигателя в полном сборе. К концу Гражданской войны я совершил на этом истребителе несколько десятков боевых вылетов, в основном разведывательного характера. Но эта секретная разработка позволила сконструировать и пустить в серию новый истребитель "Коршун", который на завершающем этапе Гражданской войны позволил нам подавить мятежную истребительную авиацию и завоевать превосходство в воздухе.

С тех пор, где бы я не находился, этот истребитель всегда был рядом под моей рукой. Если я по каким-либо причинам не мог его перегнать на новое место, то мой ко-пилот Ансе совершал эти перелеты. Хотелось бы здесь отметить, что Анс не был подобно Ирреку виртуальным существом, а был простым деревенским парнем, который с детства мечтал о полетах в воздухе и в безвоздушном пространстве. Пять раз он подавал заявления на зачисление его в имперскую летную школу, но каждый раз получал категорический отказ по причине несоответствия своего социального происхождения, он был деревенщиной, которая не могла быть имперским пилотом.

Филипп из своих источников, узнав о существовании такого упрямого парня, на шестой раз помог ему поступить в летную школу, а когда тот закончил ее с отличием, то представил мне новоиспеченного сержанта-пилота. С тех пор этот деревенский парень служит моим личным пилотом, к сегодняшнему дню он вырос до майора имперской авиации.

На борту истребителя, летящего к Ренону, находились еще два человека, полковник Хлыщ, который, не спрашивая моего разрешения, нагло взошел на борт машины, и полковник Герцег. Основной задачей нашего полета являлось выяснение того, что же произошло с городом и его жителями, потом мы должны были отыскать безопасную площадку для приема, или самолетов, или хотя бы для десантирования новой группы ученых и их охраны.

В течение пары часов с севера мы опускались на юг, Ансе пилотировал машину и развил высокую скорость, в три раза превышающую скорость звука. Он хотел было совершить космический прыжок, но я не разрешил, так как планировал прибыть в Ренон на рассвете с первыми лучами Желтого Дракона.

Из темноты ночи мы вынырнули на подлете к границе провинции Науру, сбросили скорость до нормальной и дальше полетели, уже особо не торопясь и направляясь к городу Ренон. На дальних подступах к этому городу, мы увидели, как по маршруту нашего полета появилась и стала быстро увеличиваться серая гора. По мере приближения к ней, она росла и росла, пока не превратилась в серое чудовище, затмевающее лучи восходящего Желтого Дракона. Анс сообщил, что мы не сможем приблизиться к Ренону, если не окунемся в эту серую гору, которая колпаком прикрыла город и прилегающие к нему окрестности. Я посоветовал ему особо не торопиться с проникновением в эту гору пыли, а попытаться выяснить из чего она состоит, не являются ли эта взвесь каким-либо минеральным образованием, которая могла бы повредить наш истребитель, а главное, сможет ли в этой пыли дышать человек?!

Через несколько минут мы получили результаты анализов, выданные аппаратурой нашей машины. Проведенные анализы говорили, что эта гора или облако пыли только внешне выглядела очень опасной и грозной, человек мог достаточно долго в ней находиться и дышать без видимого ущерба своему здоровью. Взвеси пыли не имели основы минеральных образований, поэтому можно было бы утверждать, что они были виртуальными частицами, по своим размерам приближающиеся к атомам. Но каждая частичка этой взвеси была окружена веществом, подобно планете с атмосферой, которое по своему химическому составу было аналогично воздух, за одним небольшим исключением. На прямой запрос, опасно или не опасно это химическое соединение здоровью человека, электронный анализатор заколебался и через некоторое время ответил, что данное химическое соединение не опасно здоровью человека. Впервые в своей жизни, я как-то не поверил показаниям приборов своей боевой машины.

Таким образом, мы могли смело входить в это облако пыли, которое уже полностью скрыло Желтый Дракон, но я распорядился о том, чтобы все члены нашего экипажа пользовались бы респираторами для дыхания. Эти респираторы представляли собой пластиковые шлемы, которые прикрывали только голову, оставляя другие части тела открытыми.

Истребитель медленно прошел в облако, все сразу потемнело вокруг нас и приняло настороженные тона. Машина по спирали устремилась к земле, альтиметр уверенно показывал семьсот метров до поверхности земли. Но сколько бы времени не проходило и на сколько метров мы не опускались, прибор высоты по-прежнему уверенно показывал одну и ту же высоту. Это был первый случай в моей жизни, когда отказывал такой самолетный прибор, как альтиметр. Никогда прежде ничего подобного ни со мной, ни с моими знакомыми пилотами ничего подобного не происходило. Я внимательно осмотрел показания других приборов и датчиков на приборной доске истребителя, все было в норме, за исключением показаний альтиметра. При осуществлении спуска теперь приходилось надеяться только на свое зрение. Анс прекратил спиральное снижение машины и перевел ее на вертикальный спуск, по сантиметрам теряя высоты. Все мы носами прилипли к иллюминаторам, пытаясь в этой пылевой мути разглядеть землю.

Так мы промучились практически целых два часа, но земли пока еще не было видно. В один из моментов я ощутил чей-то внимательный взгляд на себе, но, сколько бы я не вглядывался в эту серую муть вокруг нашего истребителя, ничего подозрительного там не заметил. Когда я подумал, что это снижение будет продолжаться до бесконечности, истребитель что-то качнуло, и чуть-чуть развернуло. Сашка Хлыщ глухо и в пьяной тоске произнес:

— Все! Приехали!

Как не удивительно, но этот наглец оказался прав. Мы действительно приземлились. Анс потянулся за штурвалом и перевел двигатель на работу в холостом режиме. Пора было собираться идти пешком на разведку местности.

Передвигаться в этом пылевом облаке приходилось практически на ощупь, перед глазами постоянно колыхались фрагменты пыли, перекрывая всю видимость. Так мы и шли в этой серости, связанной одной цепочкой. Прежде чем отправиться в путь, мы включили все маяки и опознавательные сигналы на истребителе. Убедившись, что маяки и опознавательные сигналы работают хорошо и позволяют быстро отыскать нашу машину, независимо от расстояния, на котором ты от нее находишься. Даже мой наручный маяк свободно выходил на спутник и мгновенно через этот спутник связывался с истребителем, определяя его координаты и место нахождения. Что также позволило нам определиться в том, что мы действительно добрались до города и находимся всего в нескольких шагах от периметра внешних оборонительных траншей защитников Ренона.

Пятнадцать минут передвижения в требуемом направлении и вскоре мы выходим к траншеям защитников города. Лихой Сашка Хлыщ, который возглавлял нашу цепочку, первым же и свалился в такую траншею. Если бы не богатырская сила гнома Герцега, то он, наверняка, разбил бы себе лицо от этого падения, но Герцег удержал его на привязи, позволив телу Сашки мягко скользнуть в траншею, где он тут же вскочил на ноги.

Обследование этой траншеи показало, что она находится в целости и сохранности. Тяжелое пехотное вооружение, как-то минометы, тяжелые энергометы и станковые пулеметы, гранатометы, находилось на своих местах, и было в полном порядке. Сашка не удержался и пальнул из одного гранатомета, граната взревела и нырнула в пылевую серость, но ее разрыва мы, как, ни прислушивались, так и не услышали.

Только в это мгновение мне показалось, что мою голову вдруг обхватила чужая рука и крепко ее сжала. От боли заломило виски. Но сжатие и боль через малую долю секунды исчезают бесследно, я так до конца и не был уверен в том, а было ли оно, это объятие?! Это обстоятельство смутило меня, что я не поинтересовался тем, а что именно мои друзья и сопровождающие ощущали в этот же момент. В этот момент мы все вылезли из траншей и, посовещавшись в отношении того, куда двигаться дальше, решили заняться поиском штаб обороны города. Его компьютеры могли сохранить какую-либо информацию о происходивших ранее в городе событиях.

Мы еще раз попытались определиться по карте, и вышло, что до штаба идти было всего около километра. В этот раз нашим направляющим гидом стал полковник Герцег, он все же представитель подгорного народа, родился в горных пещерах и половину жизни провел в их темноте. Поэтому он с детства научился ориентироваться в полном мраке, в результате чего наше передвижение к цели, немного ускорилось. Но по дороге нам стали встречаться странные вещи. Вначале Герцег наткнулся, сильно, на этот раз, ушибив ногу, на странный металлический стержень, который своей конфигурацией напоминал старинное ружье, нечто вроде пищали, но пищалью оно не было. Во-первых, этот предмет был в полный рост гнома и даже чуть выше и, во-вторых, его с трудом оторвали от земли тот же матюгающийся Герцег и скромно молчащий Сашка.

Так и не разобравшись в том, что это был за найденный предмет, мы продолжили свой путь, а Анс отметил эту пищаль дополнительным маячком. После пищали нам стали постоянно встречаться трупы рептилий — то ли крокодилов, то ли аллигаторов, но в отличие от известных мне рептилий, которые умели только ползать, эти рептилеобразные передвигались в вертикальном положении.

После такого вывода, острый холодок мурашек пробежал по моей спине, я даже поежился от этого неприятного ощущения.

2

Найденное нами штабное помещение подверглось полному разгрому неизвестным противником, в живых там не осталось ни единого человека. Когда мы вошли в здание штаба, то нам сразу бросилось в глаза, что люди яростно сражались за каждый его квадратный метр и оставляли то или иное штабное помещение только в том случае, когда защитников совсем не оставалось, их вытеснили или они погибали.

Сейчас же мы собственными глазами увидели, что при защите этого штаба, погибли все штабные офицеры и рота его охраны. Мне же почему-то бросилось в глаза, что во всех помещениях этого штаба собралось очень мало пыли, там даже сохранялась нормальная видимость. Полковник Герцег нашел выключатель света и тут же им щелкнул. Вспыхнувшее освещение, потолки штабных помещений стали подсвечиваться дневным светом, еще более повысило видимость в этих помещениях.

По сохранившейся обстановке в разгромленных помещениях можно было судить, что на штаб было совершенно неожиданное нападение. Совершенно неожиданно для себя люди в штабных помещениях вынуждены были защищать свои жизни и жизни своих товарищей, хотя они были несколько не готовы к этому. Во-первых, в ближайших от входа комнатах наблюдалась наиболее страшные картины, когда людей попросту вырезали когтями-ножами. Отгрызали зубами им головы и конечности, наносили страшные резаные и колотые раны потому, что нападающими были животные, прямоходящие рептилии.

Труп первой рептилии, убитой выстрелами в глаз, мы обнаружили в третьей от входа в штаб комнате. Она лежала в центре помещения, вытянувшись во весь свой немалый рост, хотя была среднего телосложения. Рептилия имела вытянутую треугольной формы морду, два глаза, брови, высокий лоб и очень широкий рот с тремя рядами зубов, губ же вокруг рта практически не было. К тому же эта рептилия была одета в маскхалат окраски джунглей, в талии перепоясанная ремнем с бляхой, нож в чехле с одной стороны и два изогнутых стержня в кобуре с другой стороны, на голове черный берет. В руках у рептилии не было никакого оружия, по всей очевидности, в сражении с людьми она пользовалась одними только лапами-руками.

Одним словом, перед нами на полу лежал солдат, погибший от неожиданного выстрела в упор, прямо в глаз. В районе груди рептилии на маскхалате виднелись несколько черных точек от попаданий пистолетных и автоматных пуль. Но этот вражеский солдат все-таки скончался от одиночного выстрела в его глаз, а не от попаданий в грудь, которые к тому же так и не стали ранениями.

Я стоял над вражеским солдатом и не понимал, что здесь произошло, откуда могли появиться прямоходящие рептилии и почему они напали именно на этот город. После кратких раздумий я приказал Ансу сфотографировать этого боевика, подумать о том, как бы его можно было бы доставить в морозильник истребителя. Если же это окажется невозможным, то придется рептилию раздеть, сложить его обмундирование и амуницию в отдельный мешок, чтобы забрать с собой. Сам же вместе с Герцегом и Сашкой продолжил осмотр штабных помещений.

Везде мы видели одну только смерть, но почему-то погибали и умирали одни только люди. Нигде более на нашем скорбном пути нам не встречались трупы представителей вражеских сил. Рептилии уничтожали, в пух и прав разносили все, что встречалось на их пути. Они легко переворачивали шкафы с документами, рвали коммуникационные линии связи и приводили в негодность офисные терминалы.

Все это время я пытался понять, что же конкретно эти рептилии искали в данном штабе, почему они появились именно в этом месте. Но устроенный ими бедлам и кровопролитие носили бесцельный характер, животные солдаты уничтожали все, что не попадало в их лапы. Только в одном месте они повели себя несколько по иному, в помещении спутниковой связи. Это мы установили по сохранившимся записям в компьютерах с камер наблюдения.

Рептилии силой вытеснили из помещения людей, которые обслуживали спутниковое оборудование и некоторое время, от десяти до двадцати минут провели в нем. И только после этого продолжили свою вакханалию убийств, добивая оставшихся в живых штабистов и солдат охраны штаба.

Всего рептилий было четыре и по просмотренным записям выходило, что одна из них была рептилия самка, которая и командовала всей этой группой убийц. Второе, что до души поразило меня, это был последняя запись пребывания рептилий в штабе. Когда оставшаяся в живых тройка покидала здание штаба, то ни одна из рептилий не обратила ни малейшего внимания на своего погибшего собрата. Все рептилии прошли к выходу из штаба, даже не взглянув на погибшего товарища.

Но, может быть, это я слишком по-человечески подошел к описанию поведения рептилеобразных животных?!

По переговорнику я связался с Ансом и поинтересовался, где он находится в данную минуту. В этот момент он затаскивал труп рептилии в морозильник, так на своем сленге мы называли криогенные камеры для длительного сна, которыми обычно пользуются во время длительных космических перелетов. Я попросил его срочно связаться со спутником и выяснить, чем конкретно рептилии занимались, находясь в штабной комнате спутниковой связи. Пока Анс занимался поисками ответов на наш запрос, мы попытались по сохранившимся телекоммуникациям связаться с другими штабами обороны Ренона, радиоэфир ответил нам дикими завываниями. Кто-то глушил его радиопомехами, не позволяя вести переговоры по рации. Полковник Сашка Хлыщ продолжал возиться с одним из терминалов, в какой-то момент послышался его победный крик-вопль, ему удалось-таки включить терминал и связаться с другим терминалом, находившимся на противоположном конце города.

— Кто ты? Можешь ли поговорить с нами? Мы только что прибыли в город и пока не понимаем, что здесь произошло, одна только пыль кругом. — Печатал на клавиатуре терминала Сашка и тут же отправил сообщение по электронной почте.

— Я тяжело ранен и умираю. Погиб весь мой город, я совершенно случайно остался в живых, но умру через пару часов. Никто не знал, что нельзя дышать этой пылью, которая так внезапно поглотила город и все его окрестности. Люди, появление этой пыли восприняли, как шутку и целый день не обращали на нее внимания. А она все густела и густела, пока не превратилась в серое месиво, сразу же стало невозможным выходить на улицы города. Люди сидела по домам и через окна наблюдали, как пыль захватывает улицы города, отрезая людей от всего мира, друг от друга. Только на второй день начали умирать самые слабые по здоровью люди, но никто об этом не знал и даже не подозревал. Когда стали уходить в мир иной остальные люди, причем массовым характером, забеспокоилось руководство и заставило ученых провести тщательный анализ пыли. Ученые выяснили, что пыль убивает и что уже поздно принимать какие-либо профилактические меры. Таким образом, жители города оказались обречены на смерть. Отсутствие стабильного контакта с внешним миром, это неразумная борьба с животным и растительным миром джунглей привели к тому, что Ренон погиб, более миллиона людей навсегда покинули обетованную землю. Мне удалось спастись из-за нового водолазного костюма, испытания которого я проводил. То время, которое я проводил в нем, продлило мою жизнь, но когда я снял его с плеч, то тут же оказался обречен на смерть, как и остальные жители города.

Сашка поинтересовался у этого и пока еще живого жителя Ренона, что он слышал или видел когда-либо ходячие на задних ногах рептилии, на что мы получили короткий ответ "нет" и абонент отключился от связи, по всей очевидности, навсегда.

На руке запиликал разговорник, меня вызывал Анс.

— Барк, — сказал он, — Эти рептилии пытались передать через наш спутник сигнал "SOS" и вызвать помощь. Аппаратура, установленная на этом спутнике, была очень старой и с ней веками не проводилась профилактика, поэтому сейчас трудно сказать, прошел или нет, этот сигнал. К сожалению, мне было также невозможно определить координаты, куда мог пойти этот сигнал. Но в любом случае можно было бы сказать, что у нас проявилась серьезная проблема.

Оставалось только выяснить, взаимосвязаны или нет эти два события — появление пыли, которая мгновенно, в течение всего пары дней, убила миллионное население имперского города, и нападение рептилий на главный штаб обороны Ренона.

Мне не давала также покоя и информация о пилоте, который видел множество животных на взлетно-посадочной полосе местного аэродрома.

Я снова связался с Ансом и у него поинтересовался тем, не может ли он от штаба, в котором мы сейчас находились, проложить нам маршрут по мертвому городу до аэропорта. Сам же Анс должен был на истребителе перелететь в аэропорт и ожидать там нашего появления. В ответ Анс подтвердил такую возможность, но предложил до аэропорта добираться на бронеавтомобиле, несколько из которых находилось в гараже штаба городской обороны, а сейчас остались бесхозными. К тому же Анс оказался готов, установить на бронеавтомобиль мощный маячок и быть готовым контролировать наше передвижение по этому погибшему городу, одновременно давая регулярные советы по направлению движения.

В гараже мы выбрали тяжелую бронемашину на гусеничном ходу с малокалиберной пушкой в башне и тремя крупнокалиберными пулеметами, укрепленными стационарно.

В данный момент бронемашина, медленно переваливаясь с боку на бок, везла нас в аэропорт. Я занял место механика-водителя, пытаясь через переднее ветровое стекло рассмотреть, что же нас ожидает впереди на дороге. Но это были напрасные попытки, пыль загустела до такой степени, что порой мне казалось, что, если бы не мощность двигателя бронеавтомобиля, то мы вообще никуда не смогли бы добраться. Очень походило на то, что пыль сгущалась только в местах нахождения людей, но я пока еще не знал, как это проверить.

Несколько раз я запрашивал о том, какая видимость на высоте полета истребителя, но что Анс неизменно отвечал "ноль видимости". Однажды бронемашина остановилась, упершись бампером в чью-то тушу. То, что это было нечто живое, становилось понятным из-за того, что бронемашина понемногу, но продвигалась вперед, а Анс сверху информировал нам о том, что аппаратура истребителя не фиксирует каких-либо препятствий перед нашей бронемашиной. Я опять-таки не знал, что следует делать в подобном случае, но Сашка легко решил эту проблему. Он выпустил короткую, из трех снарядов, очередь из пушки прямо по ходу бронемашины, в результате чего проблема разрешилась сама собой. Послышался вопль боли и нам никто больше не мешал в продвижении вперед.

Городской аэропорт встретил нас напряженной тишиной, вокруг его зданий-терминалов скопилось тысячи частных глайдеров, машин на воздушной подушке, флайеров. Общественный транспорт, представленный в основном обесформленными громадными коробками для перевозки пассажиров, занимал отдельную дорожную полосу движения. По неизвестной нам причине у множества флайеров и глайдеров были разбиты окна, покорежены двери, а многие были сдвинуты с дорожных транспортных полос в кюветы.

Не раз и не два во время движения между терминалами в аэропорту наша боевая единица, бронемашина сбрасывала под откос дороги некоторую брошенную на дроге транспортную рухлядь. Но следует заметить, что пыли в районе аэропорта было не так уж много, как, скажем, в самом центре Ренона, сквозь пыльное облако просматривались силуэты зданий терминалов аэропорта. Но на этой картинке было совершенно безлюдно, нельзя было найти ни единого человека. Особо следует отметить, что в аэропорту, как и в самом городе, отсутствовали трупы или останки людей. Подъездные пути к аэропорту были сплошь захламлены транспортным железом, но нигде не было видно, ни единого трупа человека, собаки или кошки. Эти домашние животные бесследно исчезли вместе со своими хозяевами, людьми.

Мы решили не останавливать перед главным зданием терминала аэропорта, так как через большие стеклянные окна здания было хорошо видно, что в нем не было людей. Решили ехать дальше на взлетно-посадочную полосу, которая находилась в полутора километрах от этого здания, где в свое время один из пилотов авиалайнера увидел множество животных. К этому времени бронемашина привыкла к нам и стала воспринимать нас за свой экипаж десантников, она явно повеселела и, гулко шлепая траками по асфальтобетону, доставила нас к взлетно-посадочной полосе.

В этот момент в моем сознании возникло лицо красивой, но незнакомой мне чернокожей женщины, которая взглянула мне в глаза и серьезным голосом произнесла:

— Малыш, сейчас тебе угрожает настоящая опасность, было бы лучше, чтобы ты срочно покинул бы это место и укрылся бы где-либо. Помнишь, я тебе рассказывала о древних магах своей родины, так вот один из них обосновался неподалеку от тебя, а сейчас готовиться забрать твою жизнь и жизни твоих боевых друзей, как совсем недавно это он проделал с жителями этого города, лишив всех горожан радости существования. Это страшное создание моего мира можно поразить только одновременным ударом нескольких десятком современного энергетического и стрелкового оружия. Повторяю, поразить, но не убить. Генерал и опаловые глаза передают тебе свою любовь и счастье в твоей новой жизни. — С этими словами женщина подняла веки с удлиненными ресницами, зрачки ее глаз проникли в мою душу, на долю секунды я потерялся во временном пространственном континууме.

Сашка удобно, я даже сказал бы, несколько нагловато, развалился на сиденье стрелка-радиста бронемашины, изредка поглядывая в перископ прицела малокалиберной пушки и спаренного с ней станкового пулемета. Полковник Герцег что-то бормотал себе под нос и набивал пулями очередной магазин к своему автомату. По разговорнику я связался с Ансом и договорился с ним поддерживать постоянную связь по коммуникационному каналу, которые вывел на общий коммутатор-распределитель бронемашины.

С этого момента Анс и каждый член экипажа бронемашины были в курсе происходящих событий в воздухе, в бронемашине и в аэропорту. Анс, будучи в истребителе, вывесил машину в трехстах метрах над взлетно-посадочной полосой, чтобы наблюдать за всем происходящим на этой полосе. Видимость, несмотря не некоторое общее просветление, оставалось весьма ограниченной. Анс говорил, что на полосе что-то происходит или на ней кто-то находится, но не мог ничего рассмотреть в деталях. Он несколько раз пытался опустить машину несколько ниже, но я строго запретил ему этого делать.

В какой-то момент, когда бронемашина достигла взлетно-посадочной полосы аэропорта, я почувствовал чудовищное давление на свой головной мозг. Будто, кто-то схватил меня за самую черепушку и начал сдавливать ее мощными руками. Давление на голову было настолько сильным, что я вынужден был бросить управление бронемашиной и с кресла водителя свалиться на пол, зажимая голову обеими руками из-за сильнейшей боли. Герцег первым услышал мой хрип и, бросив мгновенный взгляд в мою сторону, увидел меня, валяющимся в скрюченном положении на полу десантного отсека бронемашины. Одним прыжком он занял сиденье механика-водителя, чтобы избежать прямого таранного удара о столб, на который крепились силовые и коммуникационные кабели. Движением руки он вывернул руль бронемашины, уводя машину от столкновения со столбом и всеми этими кабелями, а затем выжал тормоз. Сашка от резкого торможения едва не вылетел из своего сидения стрелка-радиста. Он сильно приложился лбом к металлической выпуклости, в результате чего возник ушиб, который тут же начал наливаться великолепным синим цветом с желтым оттенком. Мои ребята не сразу сообразили по поводу того, что со мной произошло, и почему я безвольной куклой слетел на пол бронемашины с водительского сиденья. Позднее и я не мог в свою очередь чего-либо им объяснить, так как внезапно обрушившаяся на меня головная боль блокировала все мои рецепторы.

Я продолжал валяться на затоптанном полу десантного отсека бронемашины, не в силах выпрямиться или вымолвить слово, язык совершенно не подчинялся мне. В этот момент мне казалось, что древний старик с одним только глазом старается им заглянуть в мои глаза. Душою я понимал, что, если это ему удастся, то окажусь в его полной власти, тогда он сможет сделать со мной все, что ни пожелает, а главное лишит меня воли к жизни. Словно зачарованный, я наблюдал за тем, как медленно и под скорбную музыку поднимается веко единственного глаза старика. Еще несколько мгновений и глаз полностью откроется, и тогда я превращусь в духоподчиненного старика, его живым зомби. Не я, а он будет властвовать моим телом и моими мозгами. Старик столько времени ожидал этот момента перевоплощения, что никогда в жизни не отказался бы от того, чтобы не поместить свой дух в новом теле. Сражаться или бороться с ним было бы бесполезным делом, к тому же я не знал, где срывается злой дух, что он собой в данный момент представляет.

Мне стало понятно, что на деле произошло с городом Реноном и его населением, кто и почему напал на его жителей и куда они подевались. Миллион развоплощенных душ, — это страшная, нечеловеческая плата за возможность прожить еще сто дополнительных лет. Старый колдун, пользуясь тем, что жители города увлеклись борьбой за свое выживание с животным и растительным миром джунглей и ни на что более не обращали внимания, сумел перебраться через периметр обороны, чтобы на ментальном уровне в определенный момент внезапно обрушиться на жителей города. Ему удалось захватить под свою руку, подавив волю к жизни практически миллиона человек. Лишенные воли люди сами шли к этому колдуну, чтобы в дополнение к своей душе передать в его распоряжение и свои тела, свою бренную плоть.

Именно взлетно-посадочная полоса аэропорта позволяла колдуну в короткий период времени обработать плоть десятков, сотен тысяч людей одновременно, за один только день этот злой дух переработал плоть миллиона людей. Город Ренон перестал существовать, люди умирали безболезненно, они даже не знали, что навсегда покидают этот мир.

Веко глаза старика было уже приподнято и ему осталось только направить взгляд своего уцелевшего глаза в нашу сторону, чтобы забрать наши души, причем нам нечем было противостоять этому колдуну. Пересиливая сильнейшую головную боль и сопротивление собственного тела, я мысленно ухватил Сашку за плечо, чтобы подвести его руку к кнопке открытия огня из малокалиберной пушки. Пушка коротко порычала, выбросив вперед около десятка снарядов, а сверху Анс интуитивно использовал катапульту истребителя, чтобы нанести энергетический удар по площади взлетно-посадочной полосы. Я увидел, как исказилось болью морщинистое лицо старика-колдуна, он сгинул в неизвестном направлении, коротко мне, бросив на прощанье:

— Увидимся через сто лет!

Боль сразу же покинула мою голову, но я так и не смог распрямить свое тело, настолько его мускулы и конечности оказались скованными колдовскими чарами.

Окончательно я пришел в себя, когда услышал голос Анса, который в этот момент переговаривался с Герцегом и информировал его о результатах обстрела из энергетической катапульты взлетно-посадочной полосы аэродрома. По словам Анса, получалось, что обстрел с борта истребителя не принес особых результатов, так как выстрел из катапульты производился при плохой видимости. Анс видел только белый след от сгустка энергии, мгновенно прочертивший прямую линию в пылевом облаке. Никакой вспышки пламени от разрыва сгустка при попадании в цель он не увидел, а аппаратура истребителя не зарегистрировала сам факт попадании я в цель. У Анса создалось впечатление, что он все-таки во что-то попал, но это что-то было таким огромным, что оно без особого труда поглотило в себя всю энергию энергетического сгустка. Сразу же после этого пылевое облако начало редеть и видимость начала улучшаться.

3

С высоты птичьего полета Ренон смотрелся замечательно, множество современных зданий из бетона и стекла вырастали прямо из улиц и поднимались на двадцать-тридцать этажей, Они, как и городские улицы были беленькими и чистенькими, словно только что вышли из-под душа. Мне всегда нравилась эта блочная система строительства, когда одно здание составляло блок и по его сторонам проходили широкие проспекты и узкие улицы. В таком городе было невозможно заблудиться, ты всегда найдешь дорогу даже из самого, казалось бы, удаленного места. Ренон не строился на берегах океана или какой-либо большой реки, его здания вырастали непосредственно из зарослей джунглей.

Но сегодня этот город превратился в монумент памяти своим погибшим жителям, сегодня в нем не было ни единого человека, который мог бы полить из шланга его улицу или площадь, чтобы, хотя бы на время, противостоять экваториальной жаре и городской духоте. Не было ни одного человека, который мог бы с мачете в руках противостоять вторжению джунглей в город. Джунгли — это весьма агрессивная среда, но и ей, вероятно, потребуется около года, чтобы под своей массой уже сегодня поглотить городские кварталы, улицы и площади. Я собственными глазами видел, как черная пантера, или животное очень похожее на черную пантеру, охотилась на серну на центральной площади Ренона, а окраины уже оккупировали стаи шакалов и гиен.

По всей очевидности, выстрел Анса из катапульты истребителя все же достиг цели и попал в померещившегося мне старика-колдуна, но, к сожалению, не добил его до конца, вынудив древнего старца прекратить свою ментальную атаку на город и его жителей. Старик колдун бежал, своевременно исчезнув в бескрайних зарослях джунглей провинции Нуару. Искать его там было совершенно бесполезно, так как колдун был способен принять вид любого животного, а ты об этом никогда не смог бы догадаться. Но этот его побег говорил и о том, что данное нападение на город и уничтожение миллиона человек, ни чем не было связано с нападением рептилий на главный штаб защиты городского периметра. Сегодня было уже невозможно возродить город, вернуть к жизни его погибших жителей, так как их души и сознания ушли путешествовать по другим мирам, но в этот город они уже никогда не смогут вернуться. Люди в других городах Империи будут часто вспоминать о трагедии, постигшей Ренон, рассказывая своим детям страшные вымыслы, легенды и сказки.

Сделав прощальный круг над Реноном, Анс направил истребитель на восток, в сторону Эдвардса, одновременно набирая высоту.

Весь экипаж машины был при деле, Анс за штурвалом, включив автопилот, наблюдал за тем, как истребитель летел по маршруту. Сашка допивал бутылку рома, последнее время он пристрастился к этому напитку и теперь каждый вечер приглашал всех нас, вместе с ним распить бутылку рома перед своим уходом в постель.

Если в первый день желающих было много, мы еще не были столько близко знакомы с этим экзотическим напитком, поэтому прирожденный интерес посоветовал нам продегустировать новый для всех алкоголь и вынести по нему суждение. Последующие вечера Сашка пил латиноамериканский ром в полном одиночестве, но больше из-за своего ослиного упрямства, как сделал это и сегодня. Герцег, по старой привычке, причащался беленькой водочкой, по привычке хряпнув граненый стаканчик тут же отправлялся на боковую. Ну, а я вынужден был все вечера проводить за чтением имперских бумаг и документов. Если бы эти бумаги подавались бы в аккуратном порядке и предварительно просматривались бы кем-либо, то я не терял бы столько времени на их просмотр. Однажды я не выдержал и посоветовал Сашке Хлыщу, со всем вниманием относится к докмуентам, которые приходят ко мне на рассмотрение, и со всем тщанием готовить их к моему рассмотрению. Но мой кровный адъютант заявил, что у него нет лишнего времени заниматься всей этой имперской галиматьей, что у него образование три класса приходской школы, что я сам мог бы готовить эти бумаги для своего просмотра. Причем, в конце своего заявления он обязательно добавлял, что мне пора обзаводиться собственной секретаршей.

Сейчас я просматривал пересланные мне электронной почтой документы, а сердце радовалось, что все письма были подколоты друг к другу в хронологическом порядке и аккуратно разделялись по тематике. Через пятнадцать минут работа была завершена, я оглянулся через плечо, посмотреть, осталось ли что-либо в бутылке Сашке, было бы неплохо принять горячительного на ночь, но, ни Сашки, ни бутылки рома за плечом уже не было. Один только Анс клевал носом в экран монитора, досматривая очередную серию о приключения Рембо. Герцег спал, запрокинув голову на подголовник своего кресла, из принципа он никогда не ложился в постель, пока я держался на ногах. Вот хитрый гном и научился спать стоя, сидя, полулежа, в любом положении, пока я работал.

Аккуратно уложил документы в пересыльный пакет, вставил пакет в отверстие для отправки электронной экспресс-почтой и нажал кнопку "отправить". Моя работа на Империю сегодня была завершена. Я поднялся с кресла, потянулся всем телом и направился в душевую. Герцег на полном автомате поднялся на ноги и с закрытыми глазами поплелся вслед за мной. Время от времени он утыкался носом мне в спину или протягивал руку вперед, чтобы нащупать меня и проверить, не сбежал ли я куда.

Когда следующим утром наш истребитель вырисовался над Эдвардсом, то я вспомнил о том, что недавно лично обещал генералу Мольту присутствовать на его дне рождения. Но трагедия Ренона, которую мне пришлось расследовать, затмевала все привычные, запланированные ранее дела.

Бутылка рома ни в коей мере не сказалась на дееспособности моего адъютанта Сашки Хлыща, ему всегда очень нравилось по утрам попадать в дерьмо в прямом и косвенном смыслах. Когда я его спросил, какое сегодня число, он ответил мне "нормальное", тогда я поинтересовался, как это нормальное число связано с генералом Мольтом?! Губы Анса дрожали от еле сдерживаемого смеха, когда он наблюдал, как Сашка на пальцах обеих своих рук вел непонятные расчеты, то он загибал пальцы на одной руку, то проделывал аналогичную процедуру на другой руке. Результат не получался, каждый раз на обеих руках оставалось разное количество загнутых пальцев. Тогда Сашка прибег к испытанному деревенскому способу, он начал тереть свой дубовый затылок. Вот тут мы все и смогли увидеть, как на его лице стало проявляться выражение осмысленности, и он задал мне вопрос, который хотел переложить на мои плечи:

— Что будем дарить старику, экселенц?

Первым перестал смеяться Герцег, он синхронно с Ансом начал почесывать затылок. Все мы знали дерьмовый характер генерала Мольта, который будучи главнокомандующим всеми видами вооруженных сил Империи, отказался присваивать себе более высокий чин, так как решил до конца жизни оставаться в чине бригадного генерала. Видите ли, этот провинциальный генерал во времена Гражданской войны наголову разбил все мятежные армии, командующими которыми были его однокашники по Академии Генерального Штаба Империи. Так вот этому бригадному генералу доставляло громадное удовольствие видеть и слышать, когда ему козыряли, при его виде дрожали и вытягивались в струнку, часами просиживая в приемной, более высокие воинские чины, типа полного генерала Империи с четырьмя звездами на погонах, маршала или адмирала Империи.

Так вот этот дрянной старикашка в генеральских погонах истрепал мне все нервы, ему все не нравилось, все я делал не так, как ему хотелось, а теперь мне требовалось найти такую вещь, которую он в день своего восьмидесятилетия принял бы в качестве подарка. Этим своим вопросом Сашка просил меня подумать о том, не осталось ли в Империи какой-либо провинции, которую можно было бы подарить герою Гражданской войны. За время своего регентства ни одному имперскому сановнику я не подарил и клочка имперской земли и, как ни хорош был в своем деле бригадный адмирал Мольт, дарить провинцию ему я ему не собирался. Но на всякий случай попросил Сашку, запросить столицу о статусе провинции Науру. Сашка тут же бросился к терминалу связи с Министерством Юстиции Империи, где в секунду сформулировал и направил соответствующий запрос в адрес министерства.

Анс, недовольно вздыхая, поплелся на пилотское место, так как по настроению экипажа и по некоторым случайно услышанным словам понял, что сегодня в Эдвардсе нам делать было нечего, предстоял полет в штаб-квартиру Вооруженных Сил Империи. Лететь было совсем недалеко, минут тридцать лету, не более, но на этом пути следования было столько радарных станций, ракетных и орудийных батарей, что одни только ответы на запросы военных о нашей принадлежности и цели полета эти тридцать минут по своей длительности увеличились в три раза. Хотя все в армии, от простого рядового до бригадного генерала Мольта, отлично знали, что такой истребитель принадлежит Регенту Империи и другого такого в мире больше не существует.

Но по прямому приказу Мольта каждый пост, батарея или что-либо еще, носящее погоны и находящиеся в подчинении бригадного генерала Мольта, были обязаны запросить или потребовать, чтобы истребитель приземлился с тем, чтобы старший офицер поста лично убедился в том, что Регент Империи самолично находится на борту истребителя. Только после этого мне разрешали лететь до следующего поста, где ритуал моего опознания повторялся, таким образом, вся эта процедура происходила десять раз подряд при полете до штаб-квартиры Вооруженных Сил Империи и обратно в Эдвардс…

Однажды, уже на обратной дороге из штаб-квартиры Вооруженных Сил Империи, у Анса не выдержали нервы от этой утомительной дороги и утомительных опознаний, и наш истребитель по-воровски прошмыгнул над последним воинским КПП, промчался над ним на огромной скорости. Ребята на КПП с испуга направили разгромную докладную бригадному генералу. Что тут началось, Мольт поднял всю армию по боевой тревоге, запретил любые перелеты над территорией Империи, а меня засыпал угрожающими докладными и записками. Пришлось Анса лишать лейтенантского чина и в шею гнать из имперской армии Мольта. Только на третий день нам удалось успокоить старого генерала, вернуть Анса в армию, присвоив ему капитанский чин. Но с тех пор Анс, ни разу не преступал предначертаний грозного генерала, несмотря на все мои мольбы и просьбы.

Пока продолжался этот идиотский перелет, я продолжал размышлять о подарке, который можно было бы подарить деду генералу. Только в момент последнего на этом пути досмотра и опознания я, переговорив вкратце, с Герцегом пришел к решению этого вопроса.

На аэродроме штаб-квартиры Вооруженных Сил Империи нас встречал сам бригадный генерал Мольте. Несмотря на пронизывающий ветерок из степей, генерал на аэродром явился в одном только легком френчике, кепи на лысой голове было надвинуто на самые глаза. Мольт встретил меня словами:

— Молодой человек, а что это вы себе позволяете? Вас пригласили прибыть в десять часов двадцать две минуты, а вы со своей сворой прилетели ровно в десять часов. Почему, спрашивается, я должен бросать запланированные дела и лететь вас встречать в аэропорт?! Нет, я не хочу слышать вашего извиняющегося голоса. Опять и опять вы повторяете старые ошибки. Полководец обязан быть точным, исключительно точным в планировании своего времени, в противном случае вы никогда не выиграете ни одного сражения. Хорошо, что у вас имеюсь я, человек, который за свою жизнь не проиграл ни одного боя. Но и я должен быть пунктуальным, когда встречаюсь с людьми или веду войска в бой…

Я стоял, понурив голову, и ногой чертил на асфальтобетоне звездочки и черточки. Сейчас лучше всего было бы молчать и сохранять полное спокойствие, не дать генералу повода придраться к чему-нибудь еще, тогда в этом случае разнос затянется на полчаса, не меньше. Я стоял и молчал, прислушиваясь к тому, когда затихнет голос бригадного генерала Мольта, военного гения Империи, который не проиграл ни одного сражения или боя. Воспользовавшись случаем, Мольт пригласил меня на празднества по случаю его юбилея.

— Да, молодой человек, иногда вы все же думаете и принимаете неплохие решения. Вы поступили абсолютно правильно, удочерив дочерей Филиппа, и правильно намекнули мне, что их необходимо пригласить на мой юбилей. Но этим меня, старого человека поставили в тупик, я теперь не знаю, кого из них сделать королевой празднества. Может быть, всех троих? Ну, что я подумаю по этому вопросу и письмом сообщу о своем решении. А теперь прошу следовать за мной.

Генерал резво развернулся и вприпрыжку помчался к лимузинам, стоявшим неподалеку. В соответствии с имперским протоколом Император или лицо, заменяющее его, то есть я, не должны ходить пешком, а передвигаться старыми колесными лимузинами. Генерал хорошо изучил имперский протокол и ни на шаг не отходил от него. Вот и сейчас нам нужно было сделать всего десять шагов, чтобы через центральный вход войти в штаб-квартиры Вооруженных Сил Империи, но теперь из-за протокола придется двадцать шагов топать до лимузина, десять минут ездить кругами по транспортным развязкам в сопровождении военного эскорта, а затем тридцать шагом снова идти к императорскому входу. Мои бойцы, Анс, Герцег и Сашка все время прятались за моей спиной и при взглядах Мольта, бросаемых в их сторону, ужимались до невероятных размеров, становились невидимками, так они боялись этого маленького человечка. Ведь в Мольте было чуть более метра шестидесяти роста, он был чуть-чуть ниже Герцега.

Вслед за бригадным генералом Мольтом мы перешагнули порог штаб-квартиры Вооруженных Сил Империи, где нас встретили звуки имперского гимна, и батальон спецназа при полном вооружении торжественно промаршировал перед нами. Генерал светился от счастья, не каждый раз ему удавалось со мной все эти штучки проделывать, обычно я жесткой рукой пресекал на корню все его попытки прогнать меня через ритуалы торжественных встреч и проводов монарха. Но сегодня бригадный генерал Мольт был нужен мне в расслабленном виде, поэтому я стоял рядом с ним и на все лицо улыбался проходящим мимо гориллам, которым невозможно было бы назвать простыми солдатами. Если генералу потребуется еще жертва в лице одного из моих друзей, то я уже решил Ансом не рисковать, парень много пережил, имея дело с генералом, Герцег пока еще мне нужен, а вот Сашку, пожалуйста…, может этот парень чему-нибудь научится, помимо рома хлебать.

4

Официальные торжества по случаю восьмидесятилетнего юбилея нашего главнокомандующего уже продолжались третий час, все это время мне пришлось просидеть на ужасно жестком троне, что уже сказывалось на моем состоянии здоровья.

Генерал Мольт свой юбилей обставил в полном соответствии с правилами придворного этикета и протокола. Вначале он сделал вступительное слово, здесь хотелось бы отметить, что, если Мольт и умел воевать, то выступать перед публикой ему бы не следовало бы. Две тысячи присутствующих, среди которых было много высокопоставленных жен и любовниц, сидя на стульях, заснули на второй минуте выступления генерала и проснулись за минуту до его окончания.

Но следует заметить, что генеральское вступительное слово продолжалось чуть менее двух часов, только бравый бригадный генерал Мольт был способен говорить два часа к ряду, и в сплошной тишине, которая в течение всего его говорения не нарушалась, ни единым хлопком или зевком слушателей. Старик генерал был чрезвычайно доволен, давненько его никто так внимательно не слушал, время от времени он поворачивался лицом ко мне и говорил мне прямо в лицо, что лучшего генерала, чем он, Империя еще не имела. Когда он закончил говорить, то проснувшийся зал обрушился аплодисментами, о души рукоплескали и рядовые, и генералы.

Мое выступление с перерывами на аплодисменты продолжалось десять минут. За это время я пару раз высказал гордость по поводу того, что такой великий генерал в одних с нами рядах. В заключение заявил, что решил наградить бригадного генерала Мольта назначением его на пост наместника провинции Нуару, вкратце рассказав о произошедшей там катастрофе и гибели миллиона граждан Империи. Зал правильно понял, что бригадный генерал Мольт покидает пост главнокомандующего Вооруженными Силами Империи, поэтому мое решение принял, встав на ноги и аплодируя в течение двадцати минут. А Мольту очень понравилось новое назначение, ведь в ближайшее время войн не предвиделось, а провинция Науру позволяла ему снова продемонстрировать свои военные способности. Он бросился с поцелуями благодарности ко мне, но целоваться с мужчиной в присутствии двух тысяч гостей мне показалось немного неудобным, поэтому, ломая график проведения генеральских торжеств, я объявил о завершении официальной части и начале концерта.

За кулисами я увидел Сашку Хлыща, который был окружен сонмом красивейших женщин. Размахивая рукой, другая у него, как всегда была занята бокалом с коричневой жидкостью, он что-то увлеченно рассказывал им. Женщины были сплошное внимание, они с видимым удовольствием слушали его рассказы, правда, некоторые из них искоса бросали взгляд и на меня, подходящего к этому цветочному кружку. Не обращая на меня ни малейшего внимания, мой адъютант коротко бросил в мою сторону:

— Подожди секунду, экселенц, переговорю с бабами и буду в твоем распоряжении!

Эта фраза выбила меня из седла, Сашка был мне совершенно не нужен, я подошел только взглянуть на этих женщин, а этот кретин своими словами ставит меня в неудобное положение. Но пока я размышлял, как отомстить Сашке, словами или действием, как вдали мелькнула фигура Анастасии, старшей дочери Филиппа. Анастасия тоже заметила меня и, помогая себе локтями в этой сутолоке гостей генерала юбиляра, решительно направилась ко мне. Добравшись до меня, она повисла на моей руке и на виду у всех, чмокнув меня в ухо, сказала:

— Дорогой, я так давно не видела тебя и очень соскучилась. Как прошла твоя поездка в Науру? Анна и Ольга с нетерпением ждут твоего возвращения. Они хотели полететь на юбилей генерала Мольта вместе со мной, но потом решили остаться дома, вдруг ты вернешься домой, а дома никого не будет?!

Вначале я немного растерялся, ни от кого в зале не скрылся этот совершенно не дружеский поцелуй и интимный разговор на ушко. Потом уже сам обнял за плечи девушку, поманил пальчиком ближайшего ко мне молодого офицерика, который на полусогнутых ногах подлетел к нам и вытянулся в струнку по стойке смирно. Анастасия, молодость всегда любит молодость, рассмеялась от старательности, проявленной молодым воином, и невинно потупила свои глазки. Я взял парня за плечо, притянул его к себе и тихо сказал:

— Разжалую в рядовые, если после этого вечера эта девушка будет недовольна тобой и проведенным с тобой временем, или получишь чин капитана, если она будет счастлива с тобой и забудет о моем существовании.

— Но как же, Государь… — начал тянуть молодец в офицерском мундире второго лейтенанта.

— Исполняй приказ Государя и не задавай глупых вопросов, молодой дурак?! — Тут же послышался голос Сашки за моей спиной. Вслед за ним поблизости мелькнула недовольная и бородатая морда гнома Герцега, а из-за его спины к нам присматривался Анс.

Анастасия взяла руку парня в свою руку, кинула на меня стервозный взгляд и, сексуально покачивая бедрами, удалилась с новоиспеченным кавалером в залу для танцев. А я свободно вздохнул, кажется, что на сегодня все основные дела были сделаны, можно было бы подумывать о возвращении в Эдвардс. После гибели Лианы я особо женщинами не интересовался, хотя иногда приятно было посмотреть, хотя бы на то, как Анастасия сегодня покачивала бедрами. Но в то же время у Анны, хотя она была и средней дочерью Филиппа, младше Анастасии, получалось это гораздо сексуальнее. Мысли об Анне всколыхнули меня, но я собственными руками тут же задавил в себе эту мысль, не престало взрослому, сорокалетнему мужчине, да и к тому же монарху, думать о пятнадцатилетней девчонке!

Пока я размышлял, вокруг меня начал собираться народ, здесь была и Поли, Министр внутренних дел Империи со своим новым любовником, Инео, Министр финансов Империи с женой, Сиси, Министр торговли Империи с женой одинокий Снег и многие другие, но я пока не видел Вакса, молодого генерал-лейтенанта, самого многообещающего ученика Мольта. Герцег в очередной раз прочитал мои мысли и на секунду исчез из поля зрения, чтобы тут же вернуться с интересующим меня генералом. Вакс явно стеснялся и боялся в открытую подходить ко мне, окруженному столь значительными и важными правительственными особами и имперскими министрами.

Тогда через головы людей, я рукой показал ему, что хочу переговорить с ним. Очень нерешительно Вакс вторгся в толпу и медленно начал продвигаться ко мне. Когда он приблизился, то я обнял парня за плечи, Вакс в чем-то, особенно в росте, очень походил на своего учителя Мольта, мы отошли от толпы на несколько шагов в сторону, чтобы переговорить подальше от чужих ушей.

Но только мы отошли от толпы на несколько шагов, то неожиданно между нами и толпой выросли люди в черной униформе и с одним погоном на правом плече. Эти были здоровенные бугаи полностью, которые выстроились в стенку, предоставив мне и Ваксу свободно пообщаться, не страшась быть услышанными незнакомыми людьми. Парни стояли, повернувшись к нам спиной, а лицом к толпе, в свободной позе, широко расставив ноги и руки сведя за спиной. Сначала я не понимал, как и многие другие люди, откуда появились и что это за молодцы, но увидев поблизости спокойное лицо генерала Иеремию фон Шульца, которого многие знали как Снег, сразу догадался, чья эта работа.

С Ваксом мы беседовали в течение нескольких минут. За это время я рассказал ему, что пост главнокомандующего Вооруженными Силами Империи ликвидирован, что вновь воссоздается Генеральный Штаб Империи, главой которого в ближайшие часы имперским указом будет назначен он, генерал-лейтенант Тени Вакс. С этого момента он будет подчиняться только мне, начнет заново строить вооруженные силы, первым же делом сократив все пехотные подразделения и ориентируясь на создание штурмовых, десантных и мотострелковых корпусов. В ответ на это, Вакс поинтересовался:

— Государь, вы по-прежнему не отказываетесь от своих планов на будущее?

Казалось бы, это был очень легким вопросом, но на деле затрагивал такие глубины придворной жизни и жизни всей Империи, что его нельзя было оставлять без ответа или давать поспешный ответ. Я уже давно решил, что пойду именно этой дорогой. Поэтому задумчиво пожевал губами, поднял взгляд своих глаз вверх и только затем утвердительно кивнул подбородком. Вакс вытянулся, приложил руку к непокрытой голове, отдавая воинский салют-подтверждение на готовность исполнять приказания своего монарха. Встреча и разговор с этим человеком были истинными целями моего появления на торжествах старого генерала, теперь можно было со спокойной душой возвращаться домой в Эдвардс.

Мои ребята были готовы следовать за мной, хоть бы и к черту на кулички, правда, Сашка и Герцег были опять немного пьяноваты. Сашка был пьян по причине, что иным человеком он по вечерам и не бывал, а вот Герцега, по всей очевидности, сильно задело появление этих новых парней в черной униформе, которые прикрыли нас от подслушивания другими разговора с Тени Ваксом. Поэтому гномьий полковник, немного перебрал хересу, но пока держался на ногах, он даже помог Сашке взобраться по пандусу в истребитель. Анс уже находился в машине, которая была готова взлететь в любую минуту. Мы уже были готовы к взлету, оставалось только закрыть люк в салон и занять свои места, как Анс шепотом сообщил мне, что к нашей стоянке на большой скорости приближается колесный автомобиль, один из тех лимузином из императорского эскорта. Герцег всполошился и потянулся к своему старому и верному карабину, он был готов умереть, даже находясь в этом пьяном состоянии, за своего соверена и старого друга.

Но подлетевший к истребителю автомобиль уже успел врезаться передним бампером в одну из стояночных опор машины. С водительского сиденья вывалился тот самый молоденький офицеришка, которому мы доверили Анастасию, и который, смешно прихрамывая, обежал кругом машину и с переднего пассажирского сидения вытащил Анастасию, чтобы на руках ее тащить на борт истребителя. К сожалению, люк в салон оказался небольшого размера, а парень с Анастасией на руках никак не мог в него вписаться. По какой-то причине Анастасия не хотела идти ногами и громко требовала, чтобы на кровать ее возложили с рук.

Когда офицерищко набил себе очередную шишку на лбу, но, так и не сумел протиснуться во внутрь салона со своим драгоценным грузом, к люку подошел я и суровыми глазами взглянул на разгулявшуюся девицу. Увидев выражение моих глаз, Анастасия громко ойкнула, тут же соскочила с рук парня на ноги и, как ни в чем не бывало, зашагала в свою каюту, даже не попрощавшись со своим кавалером. А тот в полном бессилии свалился на пандус, глазами, брошенного тигра, смотря вслед уходящей девицы. Девки они всегда такие, сначала попользуются, наделают грехов, превратят парня в тряпку, а потом идут себе прочь, сексуально покачивая бедрами. А бедный офицеришко как лежал без сил у входного люка на пандусе, так и продолжал лежать, с ужасом в глазах посматривая на меня, видимо, так и не сумел объездить эту козу.

Нам нужно было срочно взлетать, ну, мы и не могли бросить этого парня под сопла нашего истребителя, поэтому я протянул руку, схватил парня за шиворот и, словно полудохлого кутенка, швырнул его вовнутрь салона. Люк захлопнулся, Истребитель начал подниматься в воздух. Тут послышался девичий визг, сквозь который прослушивались отдельные слова:

— Вы, что изверги погибать его на пандусе оставили? А ну-ка прекратите взлет.

Анс был в шлемофоне и этого девичьего крика не слышал. А я спокойно стоял у люка, терпеливо ожидая продолжения концерта. Анастасия влетела в тамбур и готова была наброситься на меня, но споткнулась об ноги все еще валяющего на полу и находящегося без сил офицерика, не каждый парень сумеет столько времени на руках таскать восемнадцатилетнюю дуреху. Девчонка со всего размаху грохнулась на колени, ее лицо оказалось рядом с лицом молодого офицера, они тут же начали безудержно целоваться и свидетели были им совершенно не нужны.

 

Глава 3

1

Четыре дня, проведенные вместе с Ансом, Герцегом и Сашкой стали для меня настоящими днями отпуска от государственных дел. Сразу же по возвращению в Эдвардс наступили рутинные рабочие дни, когда мой день был расписан по часам и минутам и ты уже не принадлежал самому себе.

Когда император Август отошел от управления Империей, то о своем решении он рассказал мне в приватной беседе и просил не делать из этого своего решения всенародных празднеств, подобно тем, которые прошли в связи с победой в Гражданской войне. Август также показал мне проект своего имперского указа о передачи всей полноты власти в Империи некому полковнику Барку. Резким росчерком пера он подписал указ, передал его мне в руки, и хотел было удалиться, но я остановил его вопросом, которого он совершенно не ожидал:

— Август, а чем вы теперь будете заниматься?

Бывший Император замер на месте, он уже стоял на пороге и был готов навсегда покинуть свой бывшей коронный зал, совершенно не думая о последствиях своего решения и о дальнейшей своей судьбе. Уже бывший Император развернулся всем телом ко мне и честно признался:

— Я пока еще не думал об этом вопросе. Полагал, что оставаться рядом с тобой было бы большой ошибкой. Ты за эти годы значительно вырос, как политический деятель и руководитель такого крупного государства, как Империя. Если я тебе нужен, то скажи, чем бы ты хотел, чтобы я занимался. После смерти жены, Императриссы, разгоревшаяся Гражданская война какое-то время занимала мои мысли, но эту войну планировал, начал и выиграл ты, Барк. Все это время мне приходилось при тебе играть роль великого Императора великой Империи. А ты именно и только ты разруливал все сложные ситуации и положения этой междоусобицы. Генерал Мольт на сто процентов уверен, что именно его военный гений позволил нынешнему руководству Империи выиграть все главные и не главные сражения этой войны, но он глубоко ошибается в этом вопросе. Это ты, Барк, руками или, вернее, головой генерала Мольта проводил и побеждал на полях сражениях. Ну, да ладно, похоже, я немного увлекся анализом политической ситуации в твоей ныне Империи и в своих размышлениях ушел не совсем в ту сторону, куда ранее планировал. Ответ на твой вопрос Барк, очень прост, мы родственники и я буду делать все, что тебе необходимо, и ты хотел, чтобы я это делал.

Прежние отношения со своим тестем, Императором Августом, я всегда строил через призму своих взаимоотношений с Лианой, моей жены и его дочерью. Во время налета неизвестного противника на летнюю императорскую резиденцию погибла Императрисса и Лана, моя дочь, их останки были обнаружены, но бесследно исчезла беременная третьим ребенком Лиана и мой сын Артур. Будучи иномирянином и супругом Лианы и в соответствии с законодательством Империи я был не праве когда-либо занимать императорский трон и легально править Империей. Наш с Лианой сын Артур уже имел полное право стать самодержавным императором Империи. Будучи его отцом я получал право на так называемое "регентство", стоять во главе государства в качестве Регента до тех пор, пока мы не найдем Артура и не передадим в его руки принадлежащее ему право на императорский трон. В свете этих обстоятельств бывший император Август никогда не был моим противником по отношению к императорскому трону и к верховной власти. Но в тоже время Август никогда не был моим сторонником, в такие моменты я всегда вспомнил слова Императриссы о слабохарактерности своего супруга. Неужели, еще в те времена, когда мысли о своем будущем и будущем Империи только формировались в моей голове, эта женщина уже знала о том, как будут развиваться политические события, что настанет время, когда будет решаться судьба ее непутевого мужа?!

Бывший император спокойно стоял под моими взглядами, правда, словно от холода, он плотнее закутывался в длинный и черный шерстяной плащ. Упомянув слово "родственники", он тем самым сказал мне, что никогда не станет моим политическим противником или сторонником, но такая ситуация меня в тот момент меня очень устраивала. В задумчивости я кивнул головой, соглашаясь со всем тем, что он перед этим мне говорил и сказал:

— Хорошо, Август, я согласен на твое предложение "ни войны, ни мира" в отношениях между нами, в дальнейшем буду стараться вести себя таким образом, чтобы не нарушить сегодняшней договоренности. Ты добровольно передаешь мне верховную власть в Империи, но должен подписать новый указ о том, что уходишь в отставку, — при этих слова Август заметно вздрогнул, — а я становлюсь Регентом Империи. Что же касается тебя, то за тобой остаются все императорские привилегии и льготы, за небольшим исключением, с этого дня тебя будет охранять специальный батальон гномов. — Август скорбно улыбнулся, он понимал, что получил далеко не полную свободу. — Но ты будешь вправе передвигаться и ездить, куда и когда захочешь, не испрашивая на то моего специального разрешения. Но я хотел бы поручить тебе одно щекотливое дело, а именно займись поисками Лианы и Артура.

Прямо с посадочной площадки, построенной на крыше особняка, мне пришлось поспешить на заседание ближнего императорского Совета, который сегодня обсуждал вопросы военного строительства. Сашка раскомандовался своей армией имперских ординарцев и адъютантов, которая безделу металась по приемной Малой совещательной залы, уже через секунду он стоял передо мной и протягивал мне кипу листов бумаги. В этой кипе я отыскал список присутствующих на заседании Ближнего Совета, пробежал его глазами. Практически собирались присутствовать одни вторые лица, там не было ни руководителя Имперской службы безопасности, ни Министра внутренних дел или Министра Обороны.

Говорить о таком значительном вопросе, как о военном строительстве в Империи со вторыми лицами для меня был нонсенс. Сашка начал бледнеть на глазах у всех присутствующих в приемной людей, он всегда нутром заблаговременно чувствовал, когда его будут бить. А у меня уже чесались кулаки, так огромно было желание заехать ими по этой обожравшейся ромом физиономии. Полковник Александр Хлыщ лично отвечал за организацию и проведение подобных заседаний, как сегодняшняя встреча ближнего Совета.

— Гнать всех в шею вон! — Коротко бросил я этому Хлыщу. — Чтобы через час все были бы здесь, в зале, включая и юбиляра Мольта.

Будучи до глубины души взбешенным открывшимися в последнюю минуту обстоятельствами, я хотел было уйти в свои покои, принять душ и переодеться, но на самом пороге комнаты нос к носу столкнулся с улыбающейся Анастасией, которая, громко и весело смеясь, тащила за собой уже знакомого мне юношу в лейтенантском мундире. Я застыл на месте, готовый взорваться в любую секунду, смотря в светящиеся счастьем глаза девицы и этого парня. Поднял к верху правую руку и щелкнул пальцами. Пока Анастасия недоуменно смотрела на мои манипуляции рукой, сбоку от меня возник Сашка, который с таким сожалеющим видом посмотрел на Анастасию, что даже мне стало ее немного жалко.

— Приказываю, завтра утром призвать в имперскую армию эту…особу, — из-за своего гнева я забыл, как называть Анастасию на военном языке, — первым делом, она должна принять воинскую присягу. Присвойте ей чин третьего лейтенанта. Укажите ее постоянное место работы и строго ее предупредите, что рабочее место она может покидать только с моего личного разрешения. А этого, — подбородком я кивнул в сторону трясущегося от страха офицерика, — срочно отправить на курсы батальонных командиров и присвоить ему чин капитана. До окончания курсов — никаких встреч с женским полом. Помимо полагающихся после окончания курсов экзаменов, это парень должен сдать дополнительный экзамен на настоящего мужчину. Встреча с третьим лейтенантом разрешается только тогда, когда он выдержит экзамен на настоящего мужчину. До того момента больше не хочу, ни видеть и ни слышать об этой сладкой парочке.

Ровно через час зал заседания ближнего Совета был заполнен нужными мне людьми, правда, все они выглядели или немного пьяными, или сильно помятыми. Один только генерал Снег пребывал в хорошем настроении и был в отлично выглаженном черном костюме, с белым платочком в кармане пиджака и с большими черными очками на глазах. Заметив, что я внимательно изучаю его фигуру, генерал демонстративно снял темные очки с глаз, тем самым высветив два синяка под обоими глазами. Видимо, парень попытался сопротивляться исполнителям моего распоряжения.

Министр внутренних дел Империи Поли или, если быть более точным, Катрин Наливайко, Поли — это был ее галовизионный псевдоним, выглядела великолепно, грудь четвертого размера была видна всем издалека, а ноги росли…Ј ну, прямо из-под затылка. Министр внутренних дел выказывала полную готовность к работе и незаметно для всех изводила бригадного генерала Мольта. Между этими двумя существовала магическая связь, они не могли ни секунду пробыть друг без друга или рядом друг с другом. Вот и сейчас молодая женщина пыталась нащупать какой-то объект в генеральских галифе, Мольт яростно отбивался, но при этом они оба старались не привлекать к себе внимания других лиц.

Постучав карандашиком по бокалу с соком, которые стояли перед каждым участником совещания, я попросил общего внимания всех присутствующих. Двенадцать человек синхронно повернули головы в мою сторону таким образом, чтобы я хорошо видел их вдумчивость и озабоченность предстоящим обсуждением супер важного вопроса по военному строительству. Только сейчас я заметил, что отсутствует главный докладчик военный министр Гийом.

В последние года производственные дела клана гномов получили такое блестящее продолжение и развитие, что мультимиллиардер Гийом больше внимания уделял промышленному развитию клана гномов, а не военного строительству Империи. Сделав на полях своих записок краткую запись о том, что Сашке следует набить морду за то, что своевременно не уведомил о неприбытии Министра обороны Империи гнома Гийома.

Пришлось мне самому в течение двадцати минут говорить о необходимости превращения имперских вооруженных сил в современную мобильную армию, где основной тактической единицей становятся корпуса — мотострелковый корпус, десантный корпус, танковый корпус, а Империя делится на военные округа — Северный, Восточный и Южный. Много и долго говорил о вкладе бригадного генерала Мольта в развитие вооруженных сил Империи и о решении Тайного Совета предложить его кандидатуру на пост имперского наместника провинции Науру, о назначении его командующим Южного военного округа.

Генерал Мольт к этому моменту успокоился. Катрин либо добилась своего, либо она уже оставила мужика в покое. Он сидел и внимательно слушал то, что я о нем говорил, время от времени поднимая кверху свою тонкую руку, видимо, у него имелось замечание по моему выступлению, либо ему что-то в этом выступлении не совсем понравилось. Но и в том и в другом случаях, его появление на людях и обращение к ним было бы нежелательным событием, поэтому я сделал вид, что не заметил поднятой руки генерала Мольта, у нас всегда найдется время переговорить тет-а-тет позже.

По деталям реформирования вооруженных сил Империи выступил генерал-лейтенант Тин Вакс, который в течение часа промывал мозги присутствующим, говоря о необходимости подобного реформирования, он демонстрировал графики, таблицы, математические расчеты. Особый интерес среди заседавших в зале людей вызвала армейская команда, которая принесла и расставила по специальным стендам экземпляры нового вооружения для имперской армии. Все встали с мест, подходили к стендам, рассматривали оружие, а некоторые брали его в руки и прицеливались. После того, как этой же командой все оружие и стенды были унесены, именно Вакс предложил усилить Западный военный округ, передав в распоряжение его командующего несколько штурмовых корпусов. Все присутствующие охотно и по инерции проголосовали за это предложение, а также и за назначение на пост командующего округа никому ранее неизвестного генерала Романова. Только бригадный Мольт в этот момент успел громко, на весь зал пробормотать:

— Да это же генерал "Атака", ну и кого же мы собираемся атаковать на этот раз на этом проклятом Западе. — И через паузу добавил. — Неужели настала очередь Океании!?

Но здесь к ведению совещания снова подключился я, заговорил о необходимости воссоздания Генерального Штаба Империи и о назначении на этот пост генерал-лейтенанта Тина Вакса. Этот генерал был хорошо известен всем присутствующим и, хотя назначение начальника Генштаба всегда рассматривалось, как политическое решение, в зале не нашлось людей, которые возражали бы в отношении назначения на столь высокий пост Тина Вакса. Ни один человек не обратил внимания на ироническое бормотание старого генерала Мольта, который с этого момента официально стал имперским наместником в провинции Науру.

2

День все продолжался, но по-прежнему не переставал удивлять меня своими неожиданностями!

Совещание ближнего Совета продлилось до полуночи. Когда оно завершилось, то я не спешил покидать зал совещаний, переговариваясь, перешептываясь с хорошо знакомыми и близкими мне людьми. Мне очень хотелось бы, чтобы бригадный генерал Мольт обратился бы ко мне со своими так не заданными им во время заседания вопросами. Но я не видел его поблизости от себя, да и было похоже на то, что в зале его уже не было.

Удивленно подняв брови, я посмотрел на Сашку, который вертелся поблизости, но прилагал все усилия, чтобы не попадаться мне на глаза. Он подкрался ко мне со спины и прошептал на ушко, что Катрин Наливайко захомутала старого генерала и сразу после окончания совещания она увезла его с собой. Эта информация серьезно обеспокоила меня, мне совершенно не хотелось, чтобы старый боевой друг и товарищ, с которым мы немало испытали, кочуя с одного фронта на другой в Гражданскую войну, из-за каких-то политических недомолвок и недоговорок превратился бы в моего оппонента. Я собрался уже было заорать и потребовать, чтобы Мольта срочно доставили ко мне живым или мертвым, но вовремя спохватился и вспомнил о других средствах воздействия на людей, заметив, мелькнувшего вдали генерала Снега. Бровями я указал Сашке на фигуру генерала безопасности.

— Хочу завтра утром получить подробную информацию, где и с кем провел ночь Мольт, о чем они говорили?

Сашка кивнул в ответ и вьюном понесся выполнять задание, вскоре я видел его перешептывающимся со Снегом. Повернув голову направо, я увидел Инео, который направлялся в мою сторону. Нам было о чем с ним переговорить, но не в этом бедламе и на глазах этих людей. Увидев озабоченное выражение моего лица, Инео притормозил и вопросительно приподнял бровь. Взглядом, отыскав Иррека, который уже почти совсем превратился в человека, я бросил ему мысленную фразу:

— Переговори с Инео, скажи ему, что нам лучше будет поужинать завтра, где-нибудь в глуши, подальше от глаз светского общества.

Получив ментальное подтверждение о получении информации, я увидел, как Иррек дружески хлопнул Инео по плечу, и они вдвоем направились подальше от меня.

Мне больше нечего было делать в зале заседаний, и я в сопровождении четырех неразговорчивых и до ушей вооруженных гномов отправился в свои покои. Не заходя в гостиную, сразу же отправился в ванную комнату, где снова принял душ и переоделся в свободный белый халат. Некоторое время ранее рядом со мной во время принятия водных процедур, бритья и переодеваний всегда находился один молодой человек, который называл себя мажордомом и всячески старался мне услужить в мелочах. Вначале мне это нравилось, любому человеку понравится, когда рядом с ним находится другой человек, который в любой момент готов тебе помочь, даже в самых незначительных вещах. Но этот парень один раз превысил свои служебные полномочия, непонятно почему он решил согреть мне на ночь и постель, пришлось брать его за шкирку и выкидывать из дворца. Избави бог от помощи таких услужливых мажордомов! Вот и сегодняшний вечер ничто не нарушало тишины в моих покоях, за исключением, разве что, плеска воды в ванной комнате, но мне хотелось с кем-то поговорить, поделиться мыслями по тому, или иному вопросу.

Не включая верхнего света, прошел в спальню. В дальнем углу просматривалась постель, которую кто-то уже приготовил для меня на ночь, покрывало было снято и аккуратно сложено на стуле, который стоял рядом с постелью, ближний ко мне угол одеяла был отогнут. В спальне стояла идеальная тишина, но мне показалось, что помимо меня в ней находился еще один человек. Этот человек, по всей очевидности был чем-то взволнован, и его присутствие выдавало частое дыхание. Не меняя направления и темпа своего продвижения, я подошел к постели и отбросил загнутый угол одеяла, чтобы освободить для себя место, одновременно внимательно следил за обстановкой в спальне.

Спальня была большой по площади и очень просторным помещением, кому-либо прятаться в этом помещении было бы рискованным делом, его легко можно было бы обнаружить. Кровать оставалась единственным местом, где мог бы прятаться тайный лазутчик, но мои боевые инстинкты сохраняли спокойствие, мне казалось, что в этом помещении в настоящий момент моей жизни ничто не угрожает. Я еще раз внимательно осмотрел спальню, чтобы окончательно убедиться в том, что, если лазутчик где-либо и скрывается, то единственным таким местом могла бы быть постель. Полумрак плотно покрывал большую часть спальни, вторая половина моей постели также куталась в нем, скрывая девчонку пятнадцати лет.

Анна, средняя дочь Филиппа, накрылась с головой одеялом и, затаив дыхание, думала, что я никогда не смогу ее найти в таком интимном месте, а когда окажусь в постель вместе с ней, то будет уже поздно говорить что-либо в свою защиту. Единственным выходом из этого положения для меня стало бы официальная женитьба на этой малютке. Так думала Анна, лежа в моей постели и терпеливо ожидая меня, своего будущего мужа.

А я стоял перед своей постелью и никак не мог решить, как мне поступать в этом случае?! После минутных размышлений, не произнося ни слова, развернулся и тихо покинул спальню, из комнаты охраны выкинул всех бородатых гномов вместе с их полковником Герцегом и разлегся на дощатом топчане. Ночь проспал крепко и без пробуждений.

Утром проснувшись, первым кого увидел, был бригадный генерал Мольт, который хватал Герцега за китель и орал на него:

— Гад, признавайся, кто тебя заставил следить за мной? Всю ночь твоя нечисть бродила за мной и моей девушкой и фотографировала нас в неположенных местах и разных ракурсах. Не Империя это, а засранное государство неучей во главе с недоучкой Регентом. Неужели вы могли подумать, что я предатель и за мной надо следить. Сейчас пойду к Барку и пожалуюсь ему на тебя и твоих вонючих гномов шпионов. Ведь я поймал твоего первого соглядатая, набил ему морду и просил его передать тебе, Герцег, что за мной следить не надо, а…

Именно в этот момент Мольт изволил, заметить мое появление, вернее, то, как я поднимаюсь на ноги с топчана комнаты охраны, одетый в белый и сейчас немного грязноватый банный халат. Я потянулся телом так, что все услышали потрескивание моих костей и хрящей. Прошел к столу в центре комнаты, рукавом халата сбросил с него на пол все хозяйство и оружие гномов охранников, отчего рукав халата поменял окраску — белую на черную. И громко потребовал завтрак на троих, после чего широким жестом руки пригласил генерала Мольта и Герцега к столу, позавтракать вместе со мной.

Первым сел за стол и прищуренным взглядом наблюдал за рассадкой за столом двух друзей соперников. Мольт пристроился слева от меня, а Герцег — сел напротив. Все это время за спиной раздавался скрип двери, это гномье бородачье Герцега по очереди дивились тому, как это так Регент завтракает со своими придворными генералами за их гномьем столом.

Слуги бегом, со всего дворца, по которому уже разнеслось, что я спал не в спальне и что у меня плохое настроение, тащили подносы с чайниками, кофейниками, молочниками, кашами, вареньями и джемами, тостами, деревенской колбасой и сыром. Я был голоден, поэтому, не обращая внимая на своих гостей, схватил со стола большой ломоть хлеба, положил на него масло, колбасу и сыр и с, урчанием в животе, откусил большой кусок, который с трудом начал пережевывать. Мольт с уважением посмотрел на меня, налил себе немного кофейку, сотворил себе тоненький бутербродик с сыром и скромненько начал его жевать. Он уже успел позавтракать, а сейчас демонстрировал скромность и непредвзятость. Герцег своим боевым ножом отхватил большой куш деревенской колбасы, налил лохань чаю и стал неторопливо поглощать колбасу, запивая ее чаем с блюдечка.

Я не заметил, как Сашка объявился в комнате охраны, он вынырнул откуда-то из-за моей спины и под правую руку подсунул тонкую пачку листов бумаги с напечатанным текстом и десятком фотографий. Справа от меня стол был заставлен различными тарелками и блюдами с кашей, поэтому смотреть снимки и одновременно читать донос в том месте было очень неудобно. И я, действуя машинально, перенес эти листочки бумаги налево, где было больше свободного места, чтобы приняться за чтение. Это была докладная генерала Снега о ночных похождениях бригадного генерала Мольта и Министра внутренних дел Поли, которые сразу же после совещания отправились ужинать в самый дорогой ресторан Эдвардса.

Поужинав, эта парочка решила немного поразвлечься и отправилась в местное казино, где Министр проиграла большую сумму денег, а генерал наоборот, выиграл большую сумму денег, которые передал под расписку проигравшей женщине для покрытия долгов. Но дело в казино было не выигрыше или проигрыше, там парочка веселилась напропалую, каталась на русских горках, проваливалась в каверны ледников, пряталась в комнатах смеха. Парень, который писал отчет о похождениях моих друзей, обладал даром писания и несколько иронически описывал приключения своих поднадзорных. На несколько минут я увлекся чтением и разглядыванием фотографий, что перестал жевать свой небольшой бутербродик, но в этот момент услышал рядом с собой пыхтение и требование Мольта:

— Ну, Государь чего застыл на одном месте, давай переворачивай страницу. Интересно же ведь, почитать о своих собственных приключениях!

Я повернул налево голову и увидел бригадного генерала, читающего донос о самом себе и просматривающего фотографию, на которых был отснят в ту минуту, когда в одних трусах стоял на коленях, а у него на загривке высидела божественная красавица Катрин Наливайко. Эта фотография, как и другие, была вполне приличной, женщина была практически одета, на ней была блузка с широко расстегнутым воротом, трусики, ну знаете, которые, если внимательно присмотреться, то их можно и увидеть, и красные сапоги до колен. Я смотрел на старика генерала и в душе позавидовал ему, в восемьдесят лет сажать себе на загривок эту кровь с молоком, не боясь инфаркта, не каждый сможет. Теперь было понятно, что именно Катрин на совещании разыскивала в его генеральских брюках. Мои мысли были прерваны замечательным сопрано, которое произнесло следующие слова:

— Муж мой, ну почему же вы меня вовремя не разбудили? Мне было бы так приятно позавтракать в такой замечательной компании. — Уже одетая Анна стояла в проеме двери и невинными глазами смотрела на меня.

Из сразу ослабевших рук выпали и по полу рассыпались листки бумаги с напечатанным текстом и фотографии, я сидел на скамье с голыми ногами на полу и не знал, что мне делать. Бригадный генерал Мольт, молча, переводил взгляд своих серых глаз с меня на Анну и с Анны на меня. Я с большой надеждой посмотрел на Герцега, который понимающе подмигнул мне, вскочил на ноги и потрусил к Анне. Затем он начал что-то нашептывать девчонке на уши, видимо, вешать очередную лапшу, и, делая страшные глаза, постарался увлечь ее обратно в спальню. Как только они исчезли за дверью, я забросил правую руку за спину и, за портки схватив Сашку, пристроившегося за спиной, выволок эту гадину перед собой. Не особо размахиваясь, врезал ему по скуле и заорал на него благим матом:

— Скотина, ну, сколько можно обещаниями кормить. Ведь я просил тебя найти приличную женщину воспитательницу для сестер де Готье! Где же твоя деревенская крестная. Они же по одной сходят с ума. Ты, что хочешь, чтобы и Ольга что-нибудь натворила. К тому же, где она находиться, я ее не видел со вчерашнего утра. Сашка, прошу тебя, реши, как можно быстрее, эту проблему, привези из деревни свою крестную и пусть она немедленно займется девчонками.

Сашка, словно змея, выскользнул из моих рук и только я его видел, но очень скоро дверь снова распахнулась и на пороге объявилась дородная женщина с мягким приятным лицом. Она посмотрела на меня и приветливо улыбнулась. Несмотря на плохое настроение, мои губы начали вытягиваться и выгибаться, чтобы сформировать ответную улыбку. Мы так и стояли, улыбаясь друг другу, а в моей душе восстанавливалось спокойствие, теперь мне не нужно беспокоиться о сестрах Готье, дочерях Филиппа. У них появилась гувернантка, которая, как я это почувствовал, хорошо знала, как вести себя и воспитывать этих сирот девчонок.

3

Разговор по душам у меня с бригадным генералом Мольтом получился наилучшим образом, во многом этому способствовал прочитанным им вместе со мной донос имперской Службы безопасности о его ночном загуле совместно с Министром внутренних дел. Совместное чтение доноса повысило настроение старика, и он даже возгордился тем, что стал такой важной фигурой в Империи, что за ним уже шпионят. Он попросил у меня пару фотографий на память, уж очень они хорошо получились у тайного фотографа. Протягивая ему отобранные фотографии, я от всего сердца пообещал ему, больше не выпускать его из поля своего зрения.

Когда, наконец-то, мы с генералом остались одни в этой замызганной и грязной комнате для гномов охранников, потому что приступившая к работе воспитательница тут же из моей спальни устроила детскую для сестер сироток, а в тронном зале производилась большая утренняя уборка, где наговорились с ним от всей души. Я не скрывая, рассказал своему старому другу о произошедших событиях в провинции Науру и попросил его эту провинцию взять под свою руку, превратить ее в источник молодого пополнения для вооруженных сил Империи. Ведь с малых лет жители провинции с оружием в руках защищали свои жилища от наступления растительного и животного мира джунглей, они получали замечательную физическую закалку, вырабатывали характер сильных бойцов.

Затем я попросил его создать и развернуть в провинции скрытую сеть для поиска рептилиобразных, которые с голыми руками напали и уничтожили наш штаб обороны периметра Ренона. Замороженный труп одного из рептилиобразных, доставленный в Эдвардс, сейчас тщательно изучался имперскими учеными, которые после первых же исследований стали заверять меня в том, что мы столкнулись с космической расой инопланетян. Таким образом, Мольт должен был в обязательном порядке разыскать рептилий и вступить с ними в контакт. Я акцентировал его внимание на то, что рептилий нельзя всех уничтожить, хотя бы одно существо, но оно должно сохраниться в живых для получения информации и установления контакта.

Мольт, аж, раскраснелся от предвкушения новых приключений в джунглях. Он совершенно забыл о том, что ему вчера исполнилось восемьдесят лет, и от радости он прыгал вокруг меня, словно опять превратился в деревенского мальчишку. В заключение беседы я также попросил генерала, встретиться с Августом и поинтересоваться, как идут его дела, чем он конкретно занимается, и как его можно было бы в дальнейшем привлекать к работе. Меня, по-прежнему, чрезвычайно мучила душевная боль в связи с потерю сына Артура, до сих пор не было никакой ясности, что с ним произошло, где он находится и чем занимается в настоящий момент. Иными словами мы с генералом провели секретные переговоры, в которых достигли полного взаимопонимания. В результате проведенных переговоров обе стороны были глубоко удовлетворены достигнутыми договоренностями.

Когда Мольт покинул меня, было уже далеко за полдень. Пора было обедать, но есть совершенно не хотелось, так как совсем недавно мы все плотно позавтракали.

Иррек сообщил, что ужин с Инео состоится в районе семи часов вечера и назвал адрес ресторан.

В этот день Герцег выглядел не лучшим образом. Если всегда он был в отлично отглаженной униформе полковника имперской Службы Охраны и выглядел молодцом, то сегодня он больше походил на потертый сухарь, много суетился, много перемещался трусцой и много трепался по пустякам со своими молодцами. У каждого бойца он лично проверил оружие и подсумок с гранатами и запасными магазинами для автоматов. А для поездки на ужин он выбрал бронеавтомобиль на гусеницах, когда я ему назвал адрес ресторана.

Он с укоризной посмотрел на меня, хотел было сделать какое-то замечание, но безнадежно махнул рукой и продолжил готовиться к поездке. Я видел, как его бойцы таскали в бронеавтомобиль ручные гранатометы. Над кабиной водителя бронемашины установили крупнокалиберный пулемет, а второй в кормовом отсеке. Получалось так, что Герцег собирал своих бойцов не на охрану меня в ресторане, а на какое-то сражение. Но вот уже много лет зная своего Герцега, я не задавал ему лишних вопросов. Парень обладал даром предчувствия, мне не стоило бы каким-либо образом подвергать сомнению этот его дар, поэтому я спокойно взирал на предотъездную суету.

Ресторан располагался за пределами города в сельской местности, но пользовался большой популярностью у горожан. И в этот вечер он был забит до отказа, на его парковке наблюдалось множестве элегантных флайеров, глайдеров, колесных экипажей и машин на воздушной подушке. Наша бронемашина напоминала подсадного кукушонка в этой шикарной кампании элитного транспорта, сплошь черная и с грязными разводами по бортам, с пулеметами наверху и бородатыми десантниками, которые, не вылезая из десантного отсека, наблюдали за подъезжающими гостями и посетителями ресторана. Герцег не разрешил мне пока покидать бронемашины, а бронеавтомобиль медленно объезжал здание ресторана. В какой-то момент полковник ткнул рукою в темноту и сказал, что они появятся отсюда. Я не совсем понял, что он имел в виду, но его гномы сразу же разобрались в том, что имел в виду их командир и хором загалдели, внимательно всматриваясь в темноту ночи.

Когда я наконец-то вошел в ресторан, то сразу увидел Иррека, который топтался поблизости у входа, ожидая меня. Он проводил меня в дальний и комфортный угол ресторана, где за столиком нас ожидал Инео. Я занял место напротив него, а за моей спиной оказалась каменная кладка задней стены ресторана, а слева панорамная витрина открывала вид на панораму ночного Эдвардса.

Я не сказал бы, что этот провинциальный город был очень красивым, но, проживая в нем достаточно долгое временя, полюбил его за эту провинциальную тишину, размеренный и не торопливый образ жизни, а также за то, что его горожане никогда не лезли тебе в душу со своими вопросами и предложениями. Вот и сейчас все посетители, разумеется, узнали меня, но, ни один из них не бросился жать мне руки и не толкал в бок своих собеседниц, чтобы затем показать им на меня пальцами.

Инео вкратце отрапортовал мне о состоянии на данный момент благосостояния и финансов Империи. Картина вырисовывалась очень интересная. В принципе, все было в полном ажуре, налоги регулярно поступали, экономика и торговля развивались и также приносили в бюджет государства большие прибыли. Как Министр Финансов Империи Инео был очень доволен состоянием баланса имперских финансовых средств, но одна маленькая деталь, незаметная для глаз любителей, но которая его немного беспокоила. На имперском рынке сразу же после гражданской войны появилась мощная финансовая корпорация, которая до настоящего времени скупала акции других частных корпораций и компаний в области строительства космических кораблей.

Эта корпорация обладала, казалось бы, неисчерпаемыми средствами. В этом месте Инео напомнил мне, что в свое время аналогичным образом и при моей поддержке работал на имперском финансовом рыке. Обладая такими средствами, данная корпорация к настоящему моменту поглотила весь частный бизнес, связанный с разработкой и производством многофункциональных космических кораблей. А вчера он, Инео, совершенно случайно узнал, что "Галактик Мануфэкчурер" приобрела кое-какие акции, и что чуть ли не перекупила имперский трансгалактический холдинг.

Имперское законодательство запрещает осуществление подобных сделок и трансакций. В свое время я настоял на приеме закона, согласно которому частный инвестор мог бы приобрести акции имперского предприятия исключительно в одном случае, только при согласии обеих палат Сената Империи. То, о чем мне сейчас рассказывал Инео, во многом напоминали наши с ним совместные действия на этом же рынке до начала гражданской войны. Тогда мы скупили столько частных и государственных предприятий, что наши противники так и не смогли оказать нам достойного финансового противодействия, а мощный и надежный промышленный тыл позволил нам победить в гражданской войне.

Появление "Галактик Мануфэкчурера", прежде всего, говорило о том, что у нас появился настоящий противник, который имеет большие финансовые средства и политическую поддержку в имперском Сенате. Мне всегда не очень-то нравилась политическая возня с сенаторами, поэтому интуитивно я избегал встречаться и общаться с ними, предпочитая военные сферы Империи. Но не зря же народ говорит, где тонко, там и рвется, вот я и получил пока еще небольшую проблему, которую нельзя оставлять на завтра.

Я поинтересовался у Инео, не может ли он посоветовать, как нейтрализовать финансы этой корпорации, узнать, кто именно санкционировал продажу акций частнику имперского холдинга. Одновременно связался с Анастасией, которая с этого дня в чине третьего лейтенанта начала работать моим личным секретарем, и попросил подготовить документы по этой купле-продаже акций, а также созвониться с Рексом, председателем верхней палаты Сената Империи, и договориться на сегодня о встрече с ним.

Когда элегантный флайер, производства предприятия гномов, с Инео и Ирреком скрылся за поворотом дороги, я направился к бронемашине, которая неподалеку ожидала меня. В этот вечер мне предстояла еще одна встреча, перезвонила Анастасия и сказала, что сенатор Рекс ожидает меня в своем кабинете на восьмом этаже здания Сената на центральной площади Эдвардса. Поэтому я не стал интересоваться у Герцега, почему он не поменял бронеавтомобиль на более комфортабельное транспортное средство. Разве что ли, в годы гражданской войны я регулярно пользовался бронемашиной или истребителем для своих деловых поездок, но в те времена гремела война и нападения врагов или диверсантов можно было ожидать в любую минуту. А сейчас мирное время и никто на нас не собирался нападать.

Только я подумал об этом, как броня бронемашины гулко загрохотала от попадания первых пулеметных пуль. Мы оказались в перекрестном прицеле двух станковых пулеметов, один из которых был установлен на придорожном пригорке, а второй вел интенсивный огонь с грузовика, замаскированного под торговый трейлер с крупной надписью "Молоко" на его борту. Этот трейлер я запомнил, когда мы подъезжали к ресторану. Двигатель трейлера был не в порядке и два мужика, подняв капот моторного отсека, возились в нем, лиц их было не видно, а два крупных выставленных зада, постоянно меняли позы. Герцег небрежно буркнул что-то в микрофон шлемофона, я даже не заметил, когда этот хитрец натянул этот шлемофон на голову.

Сверху прогремела длинная пулеметная очередь, огоньки черных попаданий наискосок перечеркнули надпись "Молоко" и трейлер загорелся, наш пулеметчик стрелял бронебойными и зажигательными пулями одновременно. Но второй вражеский пулемет продолжал лепить в корму нашей бронемашины, от этой его стрельбы перекосился люк десантного отсека бронемашины, и никто из бойцов гномов не мог покинуть бронеавтомобиль. Они открыли стрельбу через боковые бойницы, а десантный отсек вскоре заполнился синеватым дымом и запахом пороха.

Герцег выхватил из рук стрелка трубу гранатомета и через пассажирскую дверь выскочил из бронеавтомобиля. Вскоре последовал выстрел из гранатомета, и второй пулемет замолк, пули перестали стучать по броне. Кто-то из гномов ударом каблука сапога ловко высадил люк десантного отсека и гномы один за другим с оружием в руках наперехват посыпались из бронемашины, но по ним уже никто не стрелял. Когда я вылез наружу, то первым делом увидел горящий трейлер и два трупа в черных комбинезонах, скрючившихся неподалеку от грузовика.

Герцег снова буркнул какое-то приказание и четыре гнома бойца редкой цепочкой потянулись к придорожному пригорку, который укрывала ночная чернота. Вскоре эта четверка вернулась, таща за собой один труп в черном комбинезоне и заклинивший станковый пулемет. Что-то очень знакомое было в этом пулемете, я не выдержал, подошел к нему. Данный пулемет был собран на одной из линий гномьего комбината, которые поставлялись только внутренним войскам МВД Империи.

Я схватил Герцега за плечо и пальцем ткнул в пулемет.

Герцег сначала не сообразил в чем тут дело, но, когда и до него дошло, то он судорожным движением выхватил из кармана разговорник. Он соединился с Гийомом и сообщил ему, что срочно направляет ему заклинивший пулемет, и ч то в этой связи следует провести служебное расследование по вопросу, когда пулемет был собран и в какую часть внутренних войск МВД передан. Взглянул на меня и тихо добавил:

— Гийом, это очень срочно! Государь хочет получить информацию поутру.

Бойцы Герцега загрузили пулемет в бронемашину, в этот момент к нам подошли три бронемашины, одна с эмблемой имперской Службы Охраны, а две других с эмблемой имперской Службы Безопасности.

Громилы, выскочившие из двух последних машин, окружили меня плотным кольцом, но полковник Герцег, не обращая на них ни малейшего внимания, пригласил меня садиться в бронемашину с эмблемой имперской Службы Охраны и ехать на встречу с сенатором Рексом. В этот момент на место происшествия стали прибывать машины и люди из различных имперских учреждений и служб для расследования случившегося. Уже занеся ногу, чтобы сесть в бронемашину, я увидел полицейского генерала Уокера и громко окрикнул его. На окрик старый полицейский подскочил ко мне и вытянулся в струнку, словно бывалый вояка, а моя гномья охрана стеснительно отошла в сторонку.

— Роберт, проследи, как пойдет следствие. Мне нужна точная информация о ходе этого расследования из независимого источника. Найди в своем департаменте ребят, которым полностью доверяешь, и попроси их внимательно, повторяю, очень внимательно посмотреть со стороны, как будет идти следствие. Свяжись с Гийомом и от него получи информацию, он знает, какую именно, по этому делу. Завтра в одиннадцать будь у меня. — После этих слов я скрылся в бронемашине, а генерал полиции отправился исполнять приказание.

 

Глава 4

1

Перед самым высоким зданием центра провинциального городка Эдвардс остановились три бронемашины, две из которых с эмблемами имперской Службы Безопасности на бортах c обеих сторон прикрывали третью с эмблемой имперской Службы Охраны. Как только бронемашины остановились, из них выскочили люди в черных комбинезонах, шлемах и с автоматическим оружием в руках. Они выстроились двумя шеренгами, между которыми группа гномов провела мужчину чуть выше среднего роста.

По выражениям лиц охранников и гномов можно было судить, что ребята были сильно напряжены и в любую секунду могли открыть огонь на поражение. Но, слава богу, ничего такого не произошла и я, мужчина в черном комбинезоне и чуть выше среднего роста, прошел в здание Сената. Местная охрана здания Сената моими людьми была оттеснена в углы вестибюля и, держа резиновые дубинки в руках, с неодобрением и, я бы сказал, с некоторым испугом наблюдала за бесцеремонным вторжением и действиями моих гномов и охранников в черных комбинезонах.

Гномы затолкали меня в кабину лифта, Герцег нажал на панели цифру "восемь" и лифт бесшумно заскользил наверх, оставив сотрудников имперской службы безопасности в вестибюле, ожидать следующего лифта.

Сенатор Рекс, его полное имя Регул Рексоул, ожидал меня в своем гигантском кабинете, наверное, самом большом кабинете Империи. Одетый по последнему писку моды, этот старый прожженный политик встречал меня в своей приемной, не дав мне возможности полюбоваться статью его личной секретарши.

Прирожденная платиновая блондинка, голубые глаза и стройная фигура, все ярко выраженные женские качества этой молодой женщины превращали ее в опаснейшее оружие в руках старого сенатора. Он специально встал рядом с ней, чтобы мое внимание обязательно коснулось бы и этой красивой девушки, а Рекс на ее фоне выглядел поджарым и спортивным мужчиной среднего возраста. Хотя, ему уже было за семьдесят лет, но деньги и политическое влияние в немалой степени способствовали его долгожитию.

Я просто кивнул сенатору и на ходу протянул ему руку для рукопожатия, заставив его тем самым двигаться за мной. При этом сделал вид, что не заметил и должным образом не оценил красоту и стройность секретарши. Но в душе пожалел, что из-за разбитого мною лица Сашка не смог сопровождать меня, а, то бы поручил ему, этому шалопуту, узнать номерок личного разговорника этой секретарши.

Сенатор предложил мне устроиться за кофейным столиком, в углу его громадного кабинета. Столик был сервирован на двоих человек. Я без предварительного вступления напрямую объяснил Рексу проблему, которая привела меня к нему. Старый сенатор внимательно выслушал меня. По его лицу было заметно, что ему не очень-то понравилось подобное начало разговора, который получался слишком открытым и который на какой-то стадии потребовал бы от него высказываться более четко и определенно. Но мы не были столь политически близки и довольно-таки часто критиковали друг друга в своих выступлениях на публике. Такая позиция позволяла сенатору Рексу успешно укреплять свои собственные позиции, так называемого независимого демократа, и удерживать позиции руководителя всего имперского Сената.

Но я этому человеку дал понять, что в данной ситуации, когда имеются свидетельства существования среди депутатов нижней палаты и сенаторов движения моих оппонентов, то Рексу следует быть или со мной, или против меня. Вот такая постановка дела Рексу и не нравилась. Он всячески уходил от ответа на этот вопрос, оттягивал время шутками и прибаутками, но я, словно бульдог, вцепился в сенатора, вновь и вновь повторяя вопрос, желая узнать, с кем он.

В конце концов, Рекс очень вежливо и в некоторой мере уклончиво заговорил о том, что такое положение дел немыслимо, добавив при этом, что Сенат и Империя едины. Я не дурак и хорошо понял, что этим девизом сенатор Рекс некоторым образом подвергал сомнению мое происхождение и восход к вершинам императорской власти. Регент Империи для него — это не Император.

Я призадумался на краткий период мгновения, решая, добивать или не добивать своего визави до логического конца, но решил сохранить добрые отношения, которые завязались в этом разговоре.

— Хорошо, — сказал я, — таким образом вы сенатор, пытаетесь доказать, что человек пришедший извне не имеет возможности должным образом подтвердить свое происхождение. Но мой сын Артур имеет прямое право наследования Императорского трона и, когда он займет этот трон, то я уйду, отойду в сторону и дам ему возможность взойти на трон. А вы, сенатор, приведете имперский Сенат к присяге новому Императору, и тогда уже не будете подвергать сомнению происхождение внука императора. По праву родства я занял пост Регента Империи и будут нести этот крест на плечах до того момента, пока Артур не отыщется. Сейчас, сенатор, вы заявили, что будете до конца верны Империи, и я принимаю ваше заявление и верю, что вы окажете должную поддержку работе правоохранительных органов Империи по розыску государственных преступников. Независимо от того, будут или не будут эти преступники иметь депутатскую неприкосновенность, они будут наказаны. Сейчас мне будет нужна ваша помощь, а немного позже и верность. Так, что вы подумайте, пока у вас есть время, если посчитаете возможным придерживаться иных точек зрения, которые не совпадают с моими точками зрения, то вам придется уйти с этого поста и из политики. Империю ожидает эпоха консолидация и выхода на новые этапы политического и военного развития. Что касается военной стороны, то у меня есть люди, разумеется, верные мне, которые преобразуют армию. Я прямо говорю, что у меня нет людей, которые имели бы большой политический или общественный авторитет для политического преобразований государства, но, если потребуется, то я смогу найти таких людей. Может быть, даже и за деньги.

В этом месте сенатор Рекс предложил мне выпить чайку или кофейку, чтобы в его голове могли бы уложиться только что высказанные мною мысли. Он не созрел еще для того, чтобы давать заверения в дружбе и верности, ему требовалось время еще раз все хорошенько продумать, поэтому решил прибегнуть к испытанному методу отвлечения внимания мужчину — к красивой женщине.

Секретарша вплыла в кабинет с подносом в руках, на нем были кофейники, молочники, круассаны и другая домашняя выпечка. По всей очевидности, таких красивых женщин специально обучают искусству соблазнения мужчин. Она вышагивала упругим шагом, меня еще удивило, как это женщины могут ходить на таких высоких каблуках, все ее тело переливалось и играло. Голову готов был отдать на отсечение, что под этим деловым костюмом-платьем ничего больше не было.

Чтобы поставить поднос на стол, ей пришлось наклониться. Я слишком долгое время был без женщины и начал забывать, что это такое, но сейчас во мне полыхнула страшная страсть, схватить эту молодицу и завалить. А она, словно почувствовав эту так и бушующую во мне мужскую страсть, открыто демонстрировала передо мной все свои прелести. Краем глаза я наблюдал за Рексом, который в свою очередь не отрывал своих глаз от меня и своей секретарши.

И именно в этот напряженный момент он поинтересовался, что сегодня вечером произошло с моим эскортом.

— Я слышал, что ваш эскорт обстреляли. Как вы себя чувствовали под этим обстрелом, и кто решился напасть на вас, мой Государь!?

Детская уловка, этим вопросом он предоставил мне возможность раскрыться во всей своей воинской красе перед этой красавицей, дать мне возможность, представиться перед ней бывалым воякой и супер мужчиной. Но лично мне никогда не нравились подобные методы, приводить в восхищение наивных молодых женщин, да и сам не очень-то любил хвастаться. Поэтому я постарался закамуфлировать свое возбуждение этой женщиной и буркнул в ответ пару непонятных слов сенатору, который моментально понял, что я не хочу говорить на эту тему. Разговор с ним был практически завершен, но было рано уходить, мне показалось, что Рексу очень понравился сам факт моего визита к нему, так как это он мог использовать в своих целях. А мой ранний уход сторонние наблюдатели могли посчитать, как неудачу переговоров, ни мне, ни сенатору этого было совсем не нужно. Поэтому перешли на общие темы для светских бесед, стали говорить о погоде, о том, что происходит в столице и Эдвардсе.

Моя встреча с сенатором Рексоулом растянулась еще на три четверти часа, уже перед самым уходом, стоя у порога его кабинета, я неожиданно задал ему вопрос:

— Сенатор, а что вы думаете по поводу введения военного положения в Империи и отмене принципов демократического правления?

Но этим вопросом я совершенно не удивил своего собеседника, он моментально сконцентрировался и ответил мне, как бы вопросом на вопрос.

— А вы, что, Государь, собираетесь взять полноту власти в Империи в свои руки?

Рексоул был настоящим политиком, его было невозможно поймать на крючок, задавая неожиданные вопросы. А сейчас своим контр вопросом он поставил меня в неудобное положение, врать ему не хотелось, а говорить правду было еще рано. Поэтому я громко рассмеялся и вышел в приемную, где Герцег подбивал бабки к секретарше-красавице сенатора. Полковник хорошо понимал, что ему ничего в этом вопросе не светит, но было скучно сидеть в приемной и ожидать, когда за стеной завершится беседа, поэтому он и пытался завязать отношения. Но при моем появлении, гномы вскочили на ноги, привели оружие в боевую готовность и все вместе мы зашагали к лифтам. К этому времени коридор от дверей спикера Сената до лифтов был заполнен людьми в черных комбинезонах, которые выстроились в две шеренги, пропуская нас к лифтам. Я сделал заметку на память, переговорить со Снегом, чтобы он прекратил подобные безобразия, мне совершенно не требовался шум, гам и столпотворение народа при моих передвижениях.

2

Гийом давно уже бросил заниматься делами Министерством обороны Империи, дела клана гномов настолько занимали его внимание и время, что ему уже не хватало двадцати четырех часов в сутки на работу. После окончания гражданской войны он был вынужден все больше и больше дел по министерству обороны перекладывать на плечи своих заместителей, что неизбежно привело к тому, что в настоящее время один раз в две недели он показывался на совещании в министерстве обороны. В принципе генеральный штаб неплохо справлялся с руководством вооруженных сил Империи, поэтому я начал подумывать о ликвидации министерства обороны и о передаче всех министерских дел в генштаб Тину Ваксу. Вакс и сам был не против того, чтобы генштаб занялся и вопросами, которое ранее курировало министерство обороны, он неоднократно говорил мне, что для этого ему потребуется один опытный экономист-промышленник, который стал бы работать под его руководством в ранге первого заместителя и занимался военно-промышленными вопросами.

На самом деле реформа вооруженных сил Империи уже давно началась, новые люди выдвигались на новые должности, но я пока еще не решил главного, так как не получил принципиального согласия Сената Империи на эти преобразования.

В соответствии с законодательством Империи, подобные масштабные реформы могли производиться только с согласия Императора и под контролем Сената Империи. В таком случае мне пришлось бы брать в свои руки всю полноту верховной власти в Империи, становиться узурпатором, но я пока внутренне не был к этому готов. Вчера я вкратце обсудил этот вопрос с сенатором Рексоулом, и он в конце разговора пообещал мне, что он и его политические сторонники поддержат мое начинание.

Поэтому последний вопрос Рекса перед нашим расставанием я поделил на две части. Если в первой части сенатор заявил, что готов признать меня государем, но не императором Империи, то во второй части он просил меня не торопиться с взятием власти в свои руки. Естественно я правильно понял, что опытный политик хотел этим сказать, он меня предупреждал от неосторожных и поспешных шагов в политической сфере, а военную сферу оставил на мое попечение. Честно говоря, будучи на его месте, я особо не спешил бы с подобными не осторожными заявлениями, так как, по моему мнению, политика и армия едины и неразделимы.

Герцег принес мне хорошую новость. Нам не нужно было лететь к Гийому в тмутаракань. Несколько месяцев назад гномы построили шикарный небоскреб на окраине Эдвардса, и превратили его в штаб-квартиру своего клана. Герцег сообщил мне, что сейчас Гийом находится в своем кабинете этой штаб-квартиры и ждет моего появления.

Этот небоскреб в сто этажей был виден из любого уголка нашего провинциального городка. Некоторым жителям Эдвардса небоскреб нравился, а некоторым не нравился, но по праву частной собственности — гномы провели переговоры, откупили земельный участок, согласовали с главным архитектором городка его внешний облик и осуществили строительство небоскреба, который в момент превратился в главную достопримечательность нашего провинциального городка. Следуя примеру гномов, другие роды и кланы Империи стали выкупать землю и закладывать фундаменты своих штабных небоскребов. Муниципалитет Эдвардса, чтобы сохранить уникальность своего центра, был вынужден принять специальное постановление, согласно которому, строительство небоскребов все, кто не пожелал бы, могли вести только на северо-западе городка в специально отведенном квартале. Получилось так, что штаб-квартира гномов расположилась на просторной площадке с хорошими подъездными путями и паркингами, а другие небоскребы строились более скученно.

Гийом находился в своем рабочем кабинете и с тремя своими коллегами обсуждал какой-то производственный вопрос. Увидев меня входящим, он моментально отпустил собеседников и, не вставая с кресла, поинтересовался, какого черта я приперся к нему без предварительного предупреждения. В свою очередь не обращая внимания на его не очень-то гостеприимное высказывание, я прошел через весь кабинет и присел в кресло, стоящее напротив его рабочего места.

— Гийом, сколько уже лет ты у меня Министр обороны? — Я задал ему неожиданный вопрос.

— На следующей неделе будет пятнадцать? — И старый гном тяжело вздохнул, время пробежало очень быстро.

Он постарел и сегодня был не тем уже Гийомом, с которым я встретился первый раз. Мужик сильно постарел, обрюзг и с большим трудом передвигался самостоятельно. Практически все свое время он проводил в кабинете, решая простые и сложные проблемы своего клана гномов. За это время гномы расширили промышленное производство, по старой своей привычке полезли в банки, страховые общества и ломбарды.

Одним словом, сегодня клан гномов превратился в один из самых богатых кланов Империи, но он пока еще проигрывал другим имперским кланам в политическом и социальном авторитете и престиже. Гномы не очень охотно избирались депутатами и сенаторами имперского Сената, становились судьями. А в журналистике я не знал ни одного гнома, который неплохо владел бы пером или управлялся с микрофоном. Но денег у ребят было столько, что у меня не хватало слов описать богатство гномов. Имперское галовидение на треть принадлежало клану гномов. Но главные деньги гномы делали все же на разработках недр планеты и производстве космических и воздушных летательных аппаратов.

Гийом все время держал меня в курсе полагающихся мне процентных отчислений и всегда интересовался, почему я так плохо отношусь к заработанным деньгам. Но деньги мало интересовали меня, на втором миллиарде кредитов я полностью перестал интересоваться этим вопросом, официально поручив Герцегу вести приход и расход моих денег. Вначале полковник все расчеты производил самостоятельно, каждый вечер перед сном грифельным карандашом что-то записывал в тетрадку в клеточку, но очень скоро совершенно запутался в расчетах и, недолго думая, поручил их своему племеннику, которого по слабости зрения имперская армия отказалась принять в свои ряды бойцов. Парень оказался умницей, неплохо разбирался в финансах, очень скоро у меня появилась управляющая компания и инвестиционный холдинг, в котором работали до нескольких сот штатных сотрудников и не только гномов.

Однажды мой министр финансов Инео поинтересовался, не знаком ли я с неким парнем по имени Пент, который за десять лет существования своей фирмы "Сокол" превратил ее в крупный холдинг, а сам вышел в десятку богатейших людей Империи. Причем этот парень, по словам Инео, ведет агрессивную инвестиционную политику и пока ему удается осуществлять, казалось бы, самые провальные проекты. Он выходит сухим из воды и делает деньги там, где другие теряют все свои имущество. Я честно признался, что не знаю такого человека и не слушал о его компании, но в этот момент услышал легкое покашливание Герцега за моей спиной. Повернув голову и увидев смущенное лицо своего гнома полковника, я понял, что смолол очередную глупость. Заикаясь, Герцег полушепотом пояснил мне и Инео, что его племянника, которому я лично поручил заниматься своими финансами, зовут Пентом.

Тут же сообразив, что к чему, а также то, что своим вопросом и информацией поставил меня в неловкое положение, Инео посоветовал мне, больше не беспокоиться, что он лично встретиться с этим Пентюхом и включит его в свою команду. С того времени прошло немало лет, сегодня мое личное состояние увеличилось до сорок миллиардов кредитов, а у меня так и не нашлось времени встретиться с Пентом, который к настоящему моменту стал значимой финансовой фигурой в империи и официально считался членом команды Инео, министра финансов Империи. Ни один человек в Империи не знал, что корпорация "Сокол", которая сегодня весомо входит в десятку крупнейших корпораций Империи, на сто процентов лично принадлежит мне. А Инео время от времени говорил, что этот мальчик гном далеко не дурак и неплохо разбирается в инвестициях.

В продолжение разговора с Гийомом я поинтересовался у него, а кого именно он видит на своем месте министра обороны Империи. В душе я предполагал, что этот престарелый гном будет настаивать, чтобы этот его министерский пост занял бы другой гном, но получил ответ, что лучшей кандидатуры, чем сенатор Рексоул у меня нет. О таком варианте замены Гийома на посту министра обороны я даже не думал, но что-то в совете моего старого друга гнома прозвучало весьма убедительно. Мне требовалось некоторое время на его обдумывание, я взял бутылку с минеральной водой, ногтем пальца небрежно сколупнул пластиковую пробку и набулькал себе полный стакан, но прежде чем его выпить сказал:

— Хорошо, Гийом вернемся к этому варианту твоей замене чуть позже, а сейчас мы должны решить один и очень важный вопрос. Войска генерала Романова отмобилизованы и сосредоточены в запланированных местах, но у них пока нет транспорта для своевременного выполнения, стоящей перед войсками задачи. Когда ваше производство поставит Романову давно обещанные антигравы и тяжелые гравитопланы? Нам не следует затягивать свои планы по вводу войск Империи в королевство Океании, так как руководство этого королевства может неправильно понять наши добрые намерения и отмобилизовать свою армию. Романов без твоих гравитопланов не сможет выбросить десантную дивизию на столицу королевства, а наши штурмовые и мотострелковые дивизии будут слишком медленно передвигаться по всей территории королевства без твоих антигравов, и это может привести к ненужным жертвам.

— Государь, антигравы и гравитопланы уже получены армейскими экипажами, которые прошли необходимое обучение и подготовку по управлению этими новыми транспортными средствами. Завтра они уже будут у Романова, но у меня есть один вопрос, который я все время, пока состоял в вашей команде, боялся задавать тебе. Зачем тебе нужно это королевство Океания? Кроме океанской рыбы там ничего нет, народ беден и перебивается с воды на хлеб. Только королевская камарилья имеет некоторый достаток, к тому же король происходит из знатной династии. Наше вторжение может привести к всенародному сопротивлению агрессору, то есть нашей Империи и тогда ты можешь обагрить свои руки в народной крови. Многие люди отвернуться от тебя, твоих начинаний и проклянут тебя. Зачем, Государь, тебе это надо?

Я сидел в кресле и пил воду из стакана, не отрывал взгляда от лица своего старого друга, лгать ему не мог, а говорить правду, но сможет ли старый гном понять эту правду и вместе со мной разделить груз ответственности за принимаемые решения. А главное, если сегодня Империя не решит свои вопросы с окружающими ее государствами, то завтра эти государства станут гораздо более сильными и не согласятся, как это сделал король Океании, принять наше покровительство.

Гражданская война сумела реформировать имперские вооруженные силы, они перестали быть плохо вооруженными с отвратительной воинской дисциплиной подразделениями, появилось новое вооружение. Появились, хвала заботам и опеке бригадного генерала Мольта, новые офицеры, способные организовывать и проводить операции практически на всех уровнях, от батальонных до фронтовых операций. И, если всем этим не воспользоваться сегодня, то снова наступит застой, стагнация и гибель государства. Государство живет видоизменяясь, и, если изменений не происходит, то оно умирает. не противника достойного Империи, то его следует выдумать. Тогда и только тогда Империя будет развиваться, а ее граждане процветать и богатеть.

Гийом сидел вполоборота ко мне, правой рукой поглаживал седые усы и бороду, мне даже показалось, что, углубившись в свои мысли, он перестал меня слушать. Но я оказался не прав, Гийом повернул лицо ко мне и сделал знак рукой, чтобы я продолжил говорить.

— Гийом, поверь мне, этот шаг вынужденная мера с нашей стороны. Я не хочу сказать, что, если мы промедлим, то королевство Океания нападет на Империю, но ты должен поверить, что действия наших вооруженных сил — это, прежде всего, профилактическая мера. Очень прошу поверить мне в том, что генералу Романову даны четкие указания по действию имперских войск на территории королевства. Вооруженных столкновений с народом королевства не будет, это я могу обещать тебе совершенно точно. Сейчас я не могу говорить о конечных результатах предпринимаемых действий.

3

В этот момент в кабинет Гийома влетела его охрана и мой Герцег. Гномы на бегу кричали нам страшными голосами, чтобы мы срочно ложились на пол кабинета. Не задавая лишних вопросов, вместе со своим креслом я повалился на пол, а Гийом поднял удивленно голову на своих людей, собираясь, видимо, поинтересоваться у них, а что собственно происходит и почему он должен ложиться на пол?! Старик не последовал старому доброму правилу, вначале поступать так, как нам советовали, то есть сначала мы должны выполнять требования, а уж потом выяснять, что же случилось. К этому времени Гийом постарел, заматерел и решил, что все на этом свете подчинено ему и тут же за это поплатился своею жизнью.

Он не стал бросаться на пол, а остался в своем кресле, наблюдая за тем, как разлетается в стеклянную крошку и ссыпается вниз громадное панорамное окно его кабинета, которое ранее казалось несокрушимой стеной здания. Сквозь подающую стеклянную крошку проявились два стрекозиных тела, которые зависли прямо напротив окна кабинета Гийома, на пятидесятом этаже небоскреба. Как только крошка полностью опала и пилотам этих вертолетов-стрекоз стала видна внутренность кабинета, то снова заработали многоствольные пулеметы.

Первая струя пуль вымела все в том месте, где несколько мгновений тому назад сидел я, а вторая разорвала на мелкие части тело моего старого друга. В моей голове мелькнула и тут же пропала мысль, а почему умер Гийом. Ответ был явно очевиден — за дружбу со мной. Этот гном умер за то, что в течение почти двух десятков лет повсюду следовал за мной. Всеми силами поддержал меня в трудные минуты моей жизни и, не раздумывая, становился членом моей команды в борьбе за Империю. И всегда приходил на помощь тогда, когда я в ней особенно нуждался.

Непонятная сила подняла меня на ноги, а вокруг хлестал металлический ливень из крупнокалиберных пуль, заставила сделать несколько шагов к проему, которая всего несколько секунд назад перекрывала стеклянная стена, мне очень хотелось посмотреть в глаза человеку, который только что убил самого близкого мне друга. Гийом был первым человеком, которого я встретил на Гадесе. К сожалению, блистеры кабин пилотов и стрелков вражеских оказались сильно тонированными стеклами, за ними ничего не было видно, поэтому я был не в силах рассмотреть лица убийц своего друга. А в этот момент на сетчатке глаза возникла прицельная сетка с перекрестием по центру и различными установочными данными — расстоянием до целей, порядок поражения этих целей. К этому моменту я совсем забыл о существовании энергометов и более десяти лет ими не пользовался. Но сейчас мне не потребовалось и мгновения, чтобы вспомнить, как ими пользоваться, и для чего предназначены эти тонкие стволы, неожиданно выросшие на моих плечах. Через долю секунды на месте левой стрекозы-убийцы расцвел черный шар с огненными прожилками и послышался мощный разрыв, вниз посыпались отдельные вертолетные детали, а из разорванной на части кабины вертолета не выпал ни один человек. Пока я еще не знал, был ли этот вертолет беспилотным или он управлялся человеческим экипажем, но, если такой экипаж имелся, то он погиб.

Вторая машина тут провалилась вниз, всеми способами стараясь уйти из зоны действия моего прицела. Удивительное дело, своими глазами я этой машины не видел, но прицел четко держал ее в своем захвате, демонстрируя все исполняемые вторым вертолетом маневры уклонения от наземного огня. Наитием я почувствовал, что этим вертолет пилотирует опытный экипаж, прошедший профессиональную подготовку в вооруженных силах Империи. Вертолет, практически касаясь стеклянной стены гномьего небоскреба, со снижение пытался уйти на противоположную сторону здания, чтобы уйти от моего поискового луча, и ему, в конце концов, удалось это сделать.

Герцег, вбежавший в кабинет вместе с охраной Гийома, подскочил ко мне и шепнул на ухо о необходимости срочно покинуть штаб-квартиру гномов, которая подверглась не только воздушному налету, в результате которого погиб Гийом, но и наземному нападению. Командир охранников Гийома оторвал свою руку из-под уха моего друга гнома и на мой вопросительный взгляд негативно потряс бородой.

Понятно, Гийом мертв, и на данный момент клан гномов обезглавлен.

Я посмотрел Герцегу в глаза и, не отрывая своих глаз, жестко указал ему на то, что беру в свои руки всю полноту командования по обороне небоскреба, что временно принимаю на себя обязанности магистра клана гномов. Герцег от услышанных слов широко раскрыл глаза, но он хорошо знал по опыту работы со мной, что, приняв решение, я практически никогда его не меняю, послушно козырнул правой рукой, но тут же предложил мне покинуть это опасное помещение. В принципе, я был согласен с предложением своего телохранителя, так как организовывать оборону в насквозь простреливаемом помещении было заведомо глупым делом и я было двинулся, чтобы покинуть кабинет, как в проеме окна возник силуэт второго вертолета. Работало все бортовое вооружение, кабинет снова заполнился разрывами малокалиберных снарядов, которые сметали все на своем пути. Снова помещение заполнилось грохотом разрывов, криками и стонами погибающих или раненных гномов.

Как только в сетке прицела на сетчатке глаза возник прицел, и второй вражеский вертолет завяз в перекрестие этого прицела, я выпустил целую очередь энергетических сгустков из своего наплечного энергомета. Через долю мгновения и этот вертолет исчез в мощном разрыве. В помещении сразу же установилась относительная тишина, стало возможным разговаривать, не повышая голоса, только сильный ветер из окна не давал возможности и в дальнейшем использовать кабинет Гийома в качестве штаб-квартиры клана гномов. Внутреннее ощущение подсказывало мне, что враг больше не будет атаковать кабинет Гийома, полагая, что после атак штурмовых вертолетов, там вряд ли кто выжил. Я приказал, вынести из помещения трупы погибших охранников, срочно залатать оконный проем и прибраться в кабинете.

Пока выполнялись мои распоряжения, подошел к Гийому, который, по-прежнему, сидел в своем любимом кресле, задумчиво склонив голову на грудь, которая была иссечена пулями. Несколько мгновений я простоял перед своим старым другом, вспоминая о прошлом, о встречах с ним и все еще в глубине души надеясь, что мой Гийом сейчас откроет глаза, улыбнется и поприветствует меня своей улыбкой. Но ничего этого не происходило, тогда я протянул руку и опустил веки на его глазах, затем сделал шаг в сторону, вытянулся в струнку и торжественно приложил правую руку к своей груди.

Со слезами на глазах, я наблюдал за тем, как уносили в вечность старого и доброго гнома, который сумел из пьяной грязи подняться до высот первого сановника и самого богатого человека моей Империи.

 

Глава 5

1

Если судить по поступающей информации и докладам охраны штаб-квартиры клана гномов, магистром которого я только что стал, то небоскреб гномов стал центром атак пока еще неизвестного противника. Были, правда, атакованы и несколько других зданий в городе, но атаки на них производились ослабленными силами и носили отвлекающий характер. Не теряя даром времени, я завязал на себя все военное командование гномами и попытался установить относительный характер в том бедламе, который установился в небоскребе.

Почувствовав сильную руку, гномы несколько успокоились и начали вооружаться. Оружие, легкие карабины и автоматы выдавались всем молодым гномам, которые работали или случайно в этот момент оказались в здании, но вскоре этот процесс прекратился, оружия оказалось не так уж много. Хорошо, что все гномы, по моему настоянию, проходили военную подготовку в школах и высших учебных заведениях. Поэтому все получившие оружие гномы хорошо знали, как с ним обращаться. Вскоре передо мной застыла шеренга гномов в два ряда, их оказалось сто восемьдесят два гнома.

Я несколько раз прошелся перед строем, вглядываясь в лица ребят, застывших в строю и не спускающих с меня своих глаз, Эти ребята ничем не отличались от людей, разве только что они были невысокого роста. Они стояли плечом к плечу в строю, готовые выполнить любой мой приказ, а у меня в этот момент непонятная боль раздирала душу. Передо мной было всего две возможности: первая, бросить в бой этих неподготовленных ребят и всех до одного положить их на землю, и, вторая, незаметно, без боя покинуть здание небоскреба, сохранив жизнь этим замечательным гномам, но навсегда ославив их клан, как трусливых и неспособных сражаться воинов.

К сожалению, армия могла вмешаться и разрулить возникшую ситуацию, часа через два или три, не раньше. Но эти два-три часа унесут жизни большинства этих парней, которые еще не знали женской ласки и еще ни разу не брились. Я стоял и задумчиво смотрел на этих парней. В этот момент ко мне пришла гениальная мысль о том, как не уходить из здания, но и не бросать этих молокососов в лобовые атаки на противника.

Я развернулся к Герцегу и приказал ему в своем взводе и взводе охраны здания небоскреба найти обстрелянных бойцов и этих ребят поставить под их командование. Затем забаррикадировать, чем только возможно, нижние этажи небоскреба и вести огонь на поражение противника только с закрытых позиций, тщательно оберегая каждого нашего стрелка. Глядя в глазу Герцегу, я подчеркнул, что лично он и его бойцы будут отвечать за жизнь каждого молодого гнома. Что-то дрогнула в глазах полковника гнома, который столько времени находится уже рядом со мной, что сразу же догадался о том, что я задумал.

А я же в свою очередь понял, что мой Герцег принял приказ к исполнению и сделает все возможное, что эти молодые парни не погибли бы зря. Он теперь будут ухаживать и присматривать за ними, как несушка за яйцами своей кладки. Но оставался еще один вопрос, на который Герцег хотел бы иметь прямой ответ. Полковник понял поставленную перед ним задачу, но одновременно он хотел знать, а чем я буду заниматься в этот момент.

Повернув глаза в сторону, я сказал Герцегу, чтобы он выделил в мое распоряжение семь-восемь своих обстрелянных бойцов. Через минутную паузу, которую полковник Герцег использовал для обдумывания моего распоряжения, послышался его чуть хрипловатый голос:

— Полковник Барк, пятнадцать лет я нахожусь рядом с тобой и охраняю твою жизнь от посягательств извне. Не раз мы находились в таких ситуациях, когда наша гибель была неизбежна, но каждый раз из всех катавасий мы выходили живыми и здоровыми. Во многом это происходило потому, что мы доверяли друг другу и правильно распределяли силы противника между собой. Почему сегодня ты предлагаешь мне прятаться вместе с этими молодыми ребятами в укрытиях, а сам хочешь напрямую столкнуться с противником, чтобы отстоять честь и славу подгорного народа. Но подпорный народ — это мой народ, который и тебе предложил находиться под его крылом. Но ты не гном, а человек, поэтому я не могу выполнить этого твоего распоряжения. Мы будем сражаться вместе и до конца!

В этот момент послышались приближающиеся по этажу выстрелы. За дверью кабинета Гийома заговорили два ручных пулемета, это охрана Гийома вступила в бой. А бойцы Герцега неторопливо достали несколько пар бухт тонкого каната, закрепляя концы за различные металлические предметы, а другие концы, сбрасывали вниз в проем разбитого стекла. Вскоре мы все выстроились у канатов, проверили оружие и первые бойцы исчезли в проемах, спускаясь вниз по канатам.

Прежде чем скользнуть по канату вниз, я внимательно через проем посмотрел, что происходит внизу и ахнул от неожиданности. Две армейские бронемашины появились из-за поворота и, заняв позиции по разные стороны улицы, замерли в ожидании, когда гномы коснутся ногами поверхности улицы, чтобы открыть по ним огонь на поражение.

Мы намеревались, спустившись вниз, взять противника, который уже прорвался на первые этажи небоскреба, в клещи, атаковать его со спины. С появлением этих двух бронемашин получалось так, что сами попадали в засаду.

Недолго раздумывая, я взял канат в руки и соскользнул вниз, одновременно восстановив на сетчатке глаза прицельную сетку своих огнеметов. На первых же метрах скольжения по канату я открыл огонь по бронемашинам. Сгустки энергии в доли секунды первую бронемашину превратили в огненный костер, тут же послышались страшные вопли сгорающего экипажа. Но вторая бронемашина машина отъехала назад и от моего огня укрылась под козырьком входного в здание портала, чтобы вести по спускающимся гномам огонь из пулеметов. Очереди крупнокалиберного пулемета ранили трех скользящих вниз гномов, их тела тут же сорвались с канатов.

Оставались доли секунды до момента, когда остальные гномы Герцега должны были коснуться асфальта улицы, но бронемашина усилила пулеметный огонь, открыли огонь автоматические карабины и автоматы.

Мне ничего не оставалось делать, как вслепую вести огонь по противнику, спрятавшемуся за козырьком входного портала. Я выпускал одну очередь из трех энергосгустков за другой, улица за козырьком входного портала моментально превратилась в буйство огня, горели машины, небольшие магазинчики и люди. Я хорошо слышал крики о помощи, стоны, но не прекращал своего отвлекающего огня. Когда два человека в комбинезонах армейского спецназа выбежали из-под козырька и, опустившись на колени, приготовились открыть огонь из автоматических карабинов, то на их головы свалился бородатый гном, который сбил этил парней с ног и автоматной очередью разнес их головы в тактических шлемах. Но гнома тут же расстрелял крупнокалиберный пулемет бронемашины, который своих грохотом перекрыл все другие звуки, стоны раненных, ругань солдат, крики о помощи гражданских и вопли женщин, которые случайно оказались в этом страшном месте. Тело гнома было буквально разрезано пулеметной очередью на части, асфальт покрылся кровью противника и моего только что погибшего бойца.

Надо же было такому случиться, но я обеими ногами влетел в это кровавое пятно на асфальте и, не удержавшись на ногах, кубарем покатился по улице. Пулеметчик бронемашины первым сообразил, что я для него представляю наибольшую опасность и попытался перенести на меня огонь своего пулемета, но не все так просто было. Угол здания небоскреба перекрыл ему сектор обстрела, таким образом, я оказался вне вражеского огня, но вынужден был открыть огонь по противнику в комбинезонах армейского спецназа, который заполнил вестибюль здания небоскреба и вел огневой бой с охраной здания.

Краем глаза я заметил, как упавший на козырек входного портала полковник Герцег, воспользовавшийся ручным гранатометом, сверху поразил вторую бронемашину, которая прекратила пулеметный огонь, но не загорелась. Полковник спрыгнул с козырька ко мне на улицы и, окинув ее взглядом, прошептал:

— Из семи нас осталось всего трое!

Сначала я не понял значения его слов, но осмотревшись, догадался, что четверо гномов погибли, так и не достигнув земли. Прошло всего две минуты боя, а мы потеряли уже четыре опытных бойцов. Причем это только из нашей команды, и незнамо, сколько людей из охраны небоскреба — штаб-квартиры клана гномов. Но противник уже потерял две бронемашины и около десятка бойцов.

Пока Герцег и его боец, постреливая, не давали возможности противнику свободно передвигаться по вестибюлю здания, я по тактическому шлему пытался связаться с полковником Александром Хлыщом или комендантом города. Полковник не отвечал, комендант взял трубку, но услышав мой голос, он тут же бросил ее обратно на рычаги. Сразу стало ясно, что этот человек не на нашей стороне и что с ним бесполезно говорить о направлении военных нам на помощь.

Самое удивительным оказалось то, что Анастасия тут же ответила на мой вызов, как только я набрал номер своей приемной. Ее голос звучал безлико, но в нем и не слышалось страха или испуга из-за происходящих вокруг событий. Она внимательно выслушала мои распоряжения, подтвердила их получение и пообещала проследить за их исполнением.

Очень скоро послышались звуки сирен полицейских машин, которые большой гурьбой стали быстро приближаться к небоскребу клана гномов, по мере приближения охватывая его со всех сторон. Люди в армейском обмундировании, которые атаковали нас, были поражены действиями городской полиции и не оказали полицейским нарядам вооруженного сопротивления. Таким образом, штаб-квартира гномов была повреждена, но не захвачена противником, а к нам в плен попало около ста вооруженных людей и одетых в форму армейского спецназа, которыми они, разумеется, не были.

2

Вслед за полицейскими прибыл и мой армейский спецназ, которым командовал майор Кохлер. Еще до Гражданской войны майор перешел на службу в имперскую армию и занялся созданием батальона специально обученных ребят. Мало кто в армии слышал или знал о майоре Кохлере и его ребятах, батальон базировался под Эдвардсом, чтобы всегда быть у меня под рукой, но маскировался под обычную ремонтно-транспортную роту. Если какой-либо человек и появлялся на территории этой роты, то никогда уже не возвращался обратно. В свое время Гийом случайно узнал о майоре и моих намерениях создать спецбатальон и, пользуясь дружескими отношениями со мной, не раз пытался внедрить в это подразделение своих гномов.

В течение пяти лет тренировок, один год в мирных условиях, а четыре года в условиях Гражданской войны, был набран штатный персонал, подобрано вооружение и батальон официально был включен в состав регулярных частей Вооруженных Сил Империи. В империи было немного офицеров, которые держали в руках документы по этой тематике, но никогда не видели и не знали, что на самом деле представляет этот батальон и кто им в действительности командует.

Триста пятьдесят отлично натренированных и профессионально подготовленных парней в возрасте от двадцати двух до сорока лет, все имели офицерские звания, были разбиты на три роты и полуроту тяжелого вооружения. Они в совершенстве владели холодным и огнестрельным оружием, неплохо разбирались в тактических вопросах, а главное они, не раздумывая, выполняли все мои задания. Майор Кохлер лично подбирал себе ротных и взводных командиров, на которых в любой ситуации мог положиться и каждый из них был готов в любую минуту заменить своего командира батальона.

Подразделения батальона Кохлера прибыли на гравипланах, которые свободно передвигались по земле и могли совершать перелеты по воздуху. Бойцы батальона, быстро высыпав из десантных отсеков гравипланов. Одна рота разбилась на штурмовые тройки — гранатометчик и два поддерживающих его автоматчика и вступили в огневой контакт со все еще удерживающими вестибюль небоскреба людьми в комбинезонах армейского спецназа.

Две другие роты окружили здание небоскреба, установили вокруг него крупнокалиберные пулеметы, малокалиберные зенитные орудия для встречи наступающего извне противника. Полицейская армада незаметно для самой себя перешла в подчинение этих армейских ребят, она была разбита на несколько отдельных групп, каждая из которых концентрировалась в ближайшем городском скверике или парке. Полицейские тут же занялись привычных для себя делом, они стали наводить порядок среди гражданского населения.

Много гражданских лиц было убито и ранено, когда мы по канатам спускались из окон небоскреба, чтобы зайти атакующего нас противника со спины. Полицейские вызвали представителей городской медицинской службы, вскоре все свободное пространство у гномьего небоскреба было занято небольшими желтыми палатками, где городские хирурги делали срочные операции. Было восстановлено и организовано движение городского общественного транспорта, частный транспорт отсекался и направлялся по другому маршруту. Пару раз я мог наблюдать мелькавшего вдалеке старого полицейского генерала Уокера, то он беседовал с Кохлером, то раздавал поручения своим коллегам. Мы оба были заняты делом, поэтому не спешили друг к другу, чтобы просто потрепаться. В душе мне понравилась распорядительность Уокера и эффективность работы его полицейских.

К тому же сейчас во всем я мог положиться на майора, который обладал достаточными знаниями, чтобы принимать самостоятельные решения. Когда на поле боя появились первые журналисты и съемочные камеры галовидения, то я решил покинуть это место, предоставив Кохлеру самому разбираться с этой хитрой братией. К тому же мне очень не хотелось бы, чтобы журналисты слишком рано узнали о гибели Гийома и о нападении на штаб-квартиру клана гномов.

Анс уже подогнал мой истребитель на площадь перед небоскребом и, чтобы спрятать его от чужих глаз, набросил на него желтую палаточную ткань. Под этим покрывалом истребитель сильно походил на медицинскую палатку. Я с Герцегом и его бойцом скрылись в этой палатке и очень скоро она начала медленно уходить за оцепление спецбатальона, бойцы которого хорошо были знакомы с шутками и трюками Анса, которые он проделывал со своим истребителем, поэтому свободно пропустили его за оцепление.

Когда истребитель поднимался в воздух вдоль стеклянной стены небоскреба, со мной по телекоммуникационной системе спутниковой связи связался генерал Романов, который с деловым видом доложил о готовности войск Западного военного округа пересечь государственную границу королевства Океании. Задав свой вопрос, Романов выпрямился и посмотрел мне прямо в глаза. Я не отвел своих глаз от этого генеральского взгляда, но и не спешил отвечать на его вопрос. Настала важная минута моей жизни, к которой я шел все свою жизнь в этом новом для меня мире.

Я был простым летчиком-истребителем, мечтал о полетах в атмосферах и в космосе. Судьба забросила меня на планету Гардель Желтого Карлика и круто изменила ход мой жизни. Я встретил и полюбил, казалось бы, простую девчонку, но которая оказалась единственной дочерью Императора, Империя которого катилась к закату. Она подарила мне сына и дочь, хотела подарить еще одного ребенка, но кто-то отобрал у меня всех моих детей и эту славную девчонку. Вот тогда мне и пришлось вступить в борьбу с неизвестным противником за свою жизнь, я стал Регентом Империи и начал поиски своих потерянных родственников. Уже в те времена у меня стала зарождаться мысль, что узурпация верховной власти позволит мне удержаться на плаву, вернуть процветание в Империю, а главное — найти сына и жену. Но для этого требовалось к Империи присоединить другие государства и королевства, пока еще существовавшие на Лебеде.

По-прежнему глядя в глаза генералу Романову, я очень медленно склонил голову. Романов абсолютно правильно понял это движение моей головы, приказ о переходе границы подтвержден, и с этого момента я перестал для него существовать, он выпрямился, отдал мне честь и сел в кресло штабного терминала. Его губы зашевелились, он доводил до сведения своих командиров о поступившем приказе. Впервые в истории войн на планете Гардель войска Империи перешли государственную границы другого государства. Нажав кнопку, я отключил связь с генералом Романовым. Мы немало с ним провели время, обсуждая возможные вопросы и проблемы передвижения войск по иностранной территории, теперь дело было за генералом.

Вновь вспыхнул экран монитора дальней связи, меня вызывал бригадный генерал Мольт. Как только на экране появилось лицо старого друга, я не дал ему и слова сказать, а тут же начал делиться с ним своими самыми потаенными мыслями о своей роли в Империи. С каждой минутой рассказа лицо старого генерала делалось строже и строже. Наше беседа завершилась его словами, что он глубоко сожалеет о том, что слишком мало времени уделял мне, так как мое воспитание и образование имеет немало огрехов, и тут же отключился. Что конкретно имел в виду под этими словами Мольт, я так и не понял.

Наш перелет через центр Эдвардса показал, что внизу в городе сохраняется спокойная обстановка, не наблюдается каких-либо передвижений войск или столкновений. Некоторые граждане вышли на улицы и с беспокойством смотрели в сторону небоскреба гномов. Даже отсюда были видны повреждения здания на пятидесятом этаже и отдельные выстрелы в той стороне. Анс спокойно посадил истребитель в яблоневом саду моего личного особняка, где нас встретила дежурная охрана из очередной семерки бородатых гномов. До парней еще не дошла информация о произошедших в штаб-квартире клана гномов событиях, поэтому ребята смеялись и весело махали руками, приветствуя нас. Но их лица стали строже, черты лица посуровели, когда они увидели меня, Герцега и оставшегося в живых бойцы. Мужики тут схватились за автоматы, передернули затворы, проверяя, есть ли патроны в магазинах, и плотно окружили нас, чтобы довести до крыльца особняка.

Двери в мой рабочий кабинет были широко распахнуты, в приемной секретаря и кабинете не было посетителей. Одна только Анастасия сидела за секретарским столом, перебирая бумаги для доклада их мне и складывая их в удобном для чтения порядке. Девчонка была в черном мундире имперской Службы безопасности в погонах младшего лейтенанта. Мундир чертовски хорошо сидел на этой девице, прекрасно подчеркивал узкую талию, а сапоги — длинные ноги. Анастасия знала об этом и крутилась под ногами, где надо и где не надо, чтобы этим грязным мужиках еще раз продемонстрировать свою прекрасную женственную фигуру. Ничем, не выразив своей восхищенности по поводу нового облика девушки, ну, не до этого было, я пролетел в кабинет и тут же уткнулся в свой рабочий терминал, который связывал меня с имперскими министерствами, службами и департаментами.

Сашки не оказалось поблизости, поэтому пришлось самому обзванивать всех и выяснять, что важного произошло в Империи в последние часы. Один только генерал Снег выразил обеспокоенность событиями, произошедшими в штаб-квартире клана гномов в Эдвардсе, он даже поинтересовался, не был ли я там в тот момент. Иеремия фон Шульц был не простым человеком. Он имел свободный доступ ко многим вещам, но сам не спешил делиться с другими этой информацией.

Сашка появился, когда я разговаривал со Снегом, он вежливо протиснулся на свое место за терминалом и начал разговаривать с дежурными сотрудниками других имперских министерств и служб, предоставив мне возможность, вести разговоры с первыми лицами, случайно оказавшими на службе. Постепенно становилось ясно, что события в Эдвардсе носили единичный характер, в других городах и весях Империи было спокойно и ничего серьезного не происходило. Мало кто знал о нападении на штаб-квартиру гномов и абсолютно никто не знал, что происходит на границе с королевством Океании.

3

Сюжеты о произошедших боях в штаб-квартире клана гномов бесконечной чередой шли в прямой эфир по всем государственным и частным каналам галовидения. Обычная повседневная жизнь Империи была внешне очень скучной и непривлекательной. Ничего особо интересного в рутинные дни не происходило, люди работали, как и всегда, и их жизнь в этот день мало чем отличалась от жизни в предыдущий. Криминал был давно подавлен правоохранительными органами и полицией и практически сошел на нет, больше не происходило заказных убийств, которые так щекотали нервы мещанам, ни у кого на улицах не крали и ни за кем не гонялись.

Простому обывателю внезапно стало скучно и неинтересно, его совершенно не интересовали государственные или политические новости, так как, по его мнению, это была пропаганда властных структур, направленная на то, чтобы запудрить ему мозги. Его не интересовали и светские новости о богатых и супер богатых людях Империи, ни один обыватель не верил, что кто-нибудь в нашей Империи мог бы законопослушным путем стать богатым или выдвинуться во властные структуры.

Обыватель ничему не верил, зевал во весь рот и скучал о райских кущах.

Первые же репортажи из гномьей штаб-квартиры, общие планы трупов, раненых, множества полицейских на месте события, немедленно привлекло внимания широкой публики. Люди сидели по домам и, не отрываясь, смотрели галовизоры, шли в бары и кафе, чтобы вместе с друзьями вновь увидеть интересные кадры, а гномы стали общими любимцами. Когда кто-нибудь из обывателей видел бородатого гнома, то немедленно бросался к нему, чтобы поручкаться и выразить свое обывательское восхищение его воинским мастерством.

В одном из репортажей одна бедная журналистка с испуга ляпнула, что штаб-квартира гномов подверглась нападению целой дивизии инопланетян и почему-то показала в эфире сделанные от руки зарисовки воинов-рептилий, с которыми мы столкнулись в погибшем Реноне. Имперская Служба безопасности Снега не пропустила мимо глаз этот репортаж и вместе со своими предположениями выложила его мне на стол. В ответ я потребовал внимательного наблюдения за этой перепуганной девушкой журналистской и установить все ее деловые контакты, чтобы попытаться выяснить, откуда она узнала о воинах-рептилиях.

Под вечер этого же дня в моем особняке собрались все гномы, имевшие авторитет и вес в своем клане. Всего набралось человек двести. Гномы пришли в сапогах и при полном вооружении. Даже полковник Герцег сообразил, во что превратится собрание этой вооруженной до зубов толпы, если своевременно лишить друзей оружия. Ему потребовалось часа два-три, чтобы, где лестью, где угрозами, а где и убеждением просить своих соотечественников проходить в большой банкетный зал моего особняка без оружия. Я не стану вдаваться в тонкости ведения этого собрания. Гномы доверяли и верили мне, но я не мог манипулировать этими бедными головами до бесконечности. К тому же их клан сегодня владел миллиардами кредитами, в его введении находились сотни предприятий, на которых работали не одни только гномы, но и сотни тысяч простых людей.

Только после многочасовой работы с этими гномьими авторитетами нам удалось их убедить ничего не менять в сложившейся иерархии власти в клане, только теперь место Магистра, которое ранее занимал Гийом, стал занимать его одаренный племянник Пент. А мне, в этой связи, пришлось, скрепя зубами, освободить этого парня от работы с моими финансами, чтобы он смог все свое время посвятить работе на клан.

Несмотря на поднимающийся над горизонтом Желтый Дракон, близился долгожданный рассвет, а я отправился в спальню, чтобы поспать хотя бы пару часиков.

Генерал Романов до настоящего момента меня особо не беспокоил, последнее его сообщение было о том, что наши войска пересекли королевскую границу и углубились до шестидесяти километров на территорию Океании. Серьезных столкновений с войсками местного короля пока еще не происходило. Но из столицы королевства постоянно неслись глухие угрозы, старый король принародно выразил глубокое сожаление по поводу того, что у него не оказалось достойного наследника мужского рода, чтобы поднять народ королевства на защиту родину. Я не лез в советчики Романову, предоставив ему широкие полномочие по командованию войсками и для приема решений.

Одновременно через Иррека пытался воздействовать на государственное галовидение, чтобы оно пока не обращало внимания на события в районе границы с королевством Океания, и чтобы журналисты больше внимания уделяли рассказам о нападении на гномью штаб-квартиру.

Подойдя к спальне, я осторожно заглянул в ее дверь. Последнее время Анна стала проявлять чудеса выдумки и изобретательности по обводу вокруг пальца своей гувернантки Розы, близкой родственницы моего адъютанта Александра Хлыща.

Сбылись мои ожидания, гувернантка Роза стала членом моей семьи и воспитательницей девочек. Она ни на секунду не расставалась с ними, словно мать заботилась о них, кудахтала над каждой ссадиной и царапиной. Несколько неодобрительно относилась к их обучению в школе разным наукам, по деревенским понятиям, хорошая девица — это та девица, которая хорошо убирается, стряпает, рожает детей и ухаживает за мужем и детьми. Роза научилась четко, по-военному, приветствовать Анастасию и даже пошила себе шелковое платье, которое по своему фасону напоминало лейтенантский мундир Анастасии. На какое-то время мне стало спокойно за девчат, я даже начал думать, что теперь все уладится, и я смогу в благой манере воспитывать сестриц де Готье.

Но тут произошел небольшой облом, совершенно случайно выяснилось, что Роза посчитала Анну достаточно взрослой девушкой, чтоб быть моей женой или наложницей, чтобы рожать мне детей. Она сама одела ее в ночное платье и отвела ее ко мне в спальню.

Что тут началось!

Два дня подряд Сашка ходил с побитой до крови рожей, на коленях умоляя меня простить его за глупую деревенскую родственницу, но он не виноват, что она оказалась свободомыслящей женщиной. Какое-то время мне пришлось ночевать вместе с гномами охранниками, но и они восстали против моей придури и потребовали, чтобы я больше не покушался их отдых в их сторожке.

Спальня оказалась свободной, Анны там не было.

Я вошел в нее, принял контрастный душ и залез под простыню. Заснул практически мгновенно, как только голова коснулась подушки, и мне приснился дивный сон. Некоторое время я спал один и никто меня не беспокоил.

Но затем бесшумно отворилась дверь спальни и на пороге появилась обворожительная маленькая женщина. Она была очень молода и красива, иссиня черные волосы опускались на ее женские плечи, чтобы подчеркнуть их белизну. Грудь женщины имела большие соски, а живот был до удивления плоским и опускался ровной поверхностью до белого пушка, Ноги были длинными, не толстыми или тонкими, а самыми что ни на есть живыми формами. Эта маленькая женщина подошла к постели и некоторое время смотрела на мое тело, едва прикрытое простыней. Она протянула руку и коснулась моего обнаженного плеча, между нашими телами прошла мгновенная мощная волна обоюдного притяжения. Более пятнадцати лет я не касался живой женщины и постепенно стал забывать, что это такое, а эта женщина, по-видимому, еще не знала мужчины в своей жизни.

Легким движением плеча она сбросила с себя что-то невидимое, прикрывавшее ее тело и легла рядом со мной. Некоторое время мы лежали на расстояние друг от друга, женщина не отрывала своих глаз от моего лица, пытаясь что-то в нем отыскать. В глубине души я решил не торопить события и посмотреть, что будет происходить с нами дальше, хотя истосковавшееся по женщине тело рвалось в бой. Но, по всей очевидности, женщина не знала, что делать дальше, она лежала сбоку и не отрывала своих глаз от меня. Я начал чувствовать смущение, как краснота покрывает мои щеки, но темнота ночи надежно скрывало все это. Женщина придвинулась ближе ко мне и положила свою голову на плечо. Теперь она касалась меня всем своим телом, но я не сказал бы, что оно пылало страстью, а мне приходилось сдерживать свое естество всеми возможными силами. Женщина еще плотнее придвинулась ко мне и кончиками своих пальцев приступила к изучению моего тела. Первым делом она проверила, на месте ли находится голова. Пальцы быстрым движением пробежались от затылка до лба, перебирая каждый волосок. На секунду задержалась на глазах, а затем ее пальцы смело перебежали по носу, коснулись губ и по подбородку упали на грудь.

В этот момент я несколько охладел, но оставался в боевом положении, мне просто стало интересно, что же, в конце концов, хочет получить от меня эта женщина. Ей очень понравилась эта наша игра в мужчину и женщину, но сама эта женщина пока еще не представляла того, какой силой ее тело обладает над мужчинами и как оно играет их чувствами, поэтому она была весьма целомудренна в своих прикосновениях ко мне. По всей видимости, женщина только осваивала эту женскую науку, но делала это с непогрешимостью своего подросткового восприятия действительности. Наигравшись с волосами на груди, ее пальцы продолжили движение к животу, который еще не превратился в пивной животик, но уже сделал несколько роковых шагов по этому направлению. Поэтому мне пришлось поджать его, чтобы достойной встретить женские пальчики. Но пока я занимался самовосстановлением кипарисовой стройности своего живота, пальцы женщины миновали это мужское место и столкнулись с непонятным для нее предметом. Это столкновение вначале вызвало у нее панику, которая чуть ли не перешла в обычную женскую истерику.

По ее поведению можно было судить, что эта женщина не знала, с чем это таким столкнулись ее пальчики! Затем ее тело стремительно и, по-кошачьи, изогнулось и, по-прежнему крепко удерживая это непонятный мужской предмет в своей руке, она приблизила свои глаза к этому непонятному для нее предмету, чтобы вблизи и внимательно его рассмотреть, наклоняя его, то в одну, то в другую стороны. Вся моя спальня скрывалась в полутьме, один только ночник освещал ее так, чтобы по ней можно было бы на ощупь передвигаться.

Но это стремительное движение кошачьего тела женщины на малый момент времени было освещено светом ночника. Я увидел огромные полу прикрытые веками глаза, красивейшее на свете лицо, красивые узкие плечи, точеную фигурку и женскую грудь, что в полной мере продемонстрировало мне красоту, привлекательность и. грациозность этого тела.

В долю секунду древние инстинкты мужчины взяли свое, и я превратился в дикаря охотника, ловца и оберегателя семейного очага. На лету перехватил женщину, губами впился в ее губы. Женщина была ошеломлена моим натиском и не сопротивлялась, вернее, не успела оказать сопротивление, так как сама стремилась к тому, чтобы принадлежать мне. Она только слабо застонала, когда я случайно и в порыве страсти во время поцелуя слегка надкусил ее губу. С неожиданно проявившейся силой она вырвалась из моих объятий и опрокинула спиной на подушки.

Вскоре ее тело оказалось на мне, но я совершенно не ощущал его веса и никак не мог насладиться тяжестью и нежностью ее груди. Я целовал то одну, то другую ее грудь, но никак не мог взять одновременно в рот оба соска, что незнамо как бесило меня. А женщина открывалась и требовала все большей и большей ласки и нежности. В какой-то момент я почувствовал, как она поплыла и перестала ощущать реальность. Это произошло, когда мы оба слились в единое целое.

 

Глава 6

1

Галовидение и пресса Империи дорвались до новостей из королевства Океании. Первой нашей журналисткой, которая неведомыми путями, прорвавшись через заградительные кордоны наших войск, одной из первых этой братии очутилась в Лиме, столице королевства Океании, стала та репортерка, которая рассказала широкой общественности об инопланетянах воинах.

Имперская служба безопасности генерала Снега и Министерство внутренних войск Империи Поли до сих пор разбираются, как это произошло, кто же в этом был виноват. В телефонном разговоре без видеизображения, мне очень не хотелось, чтобы министр Наливайко видела на экране мое помятое, после бессонной ночи лицо, наш разговор превратился в сплошной кошмар. К тому же меня бесконечно мучила мысль, а кто же была эта ночная незнакомка, не Анна ли? На мой вопрос, каким образом журналистка оказалась в Лиме и что она сейчас там делает, Поли нагло мне заявила, что заградительные отряды МВД Империи были выставлены в соответствии с приказом Регента. Но эти отряды действовали вслепую, так как ни одно официальное лицо из окружения Регента не проинформировало, ни министра внутренних дел, ни начальника штаба имперских внутренних войск о целях и задачах этих заградительных кордонов. Мне пришлось заткнуться и проглотить эту горькую пилюлю, но я отыгрался на генерале Иеремии фон Шульце, руководителе имперской Службы безопасности.

Разговор с ним также прошел без включения видеоэкрана, не давая ему возможности высказать и слова, я потребовал, чтобы он срочно сформировал специальную группу и отправил ее в столицу королевства Океании, в распоряжение майора Кохлера, батальон которого расквартирован на окраине столицы. Эта группа должна взять под свой контроль поток информации из оккупированного нами королевства с тем, чтобы народ Империи считал себя освободителем этого несчастного королевства.

Иеремия или генерал Снег начал даже заикаться, получив мой приказ. Первое, он ничего не слышал о вводе наших войск в королевство Океании, второе, этот приказ противоречил всем его жизненным принципам демократической жизни. Генерал не мог поверить моим словам об насильственной оккупации другого государства, но не стал принимать скоропостижного решения о своей отставке, а решил вначале разобраться в сущности дела и только потом, принимать окончательное решение. Снег подтвердил получение приказа и отключился от связи.

В этот момент за моей спиной скрипнула дверь, я оторвался от своего терминала и обернулся посмотреть, кто осмелился потревожить меня столь рано утром. Это были полковники Герцег и Александр Хлыщ, которые с явным осуждением рассматривали мое лицо и морщили носы.

Я проснулся час назад. К этому времени был один в своей постели. Громкий писк терминала разбудил меня. Генерал Романов сообщил, что его войска подошли к окраинам столицы королевства и пока еще не встречали сопротивления, хотя вокруг наших войск постоянно слышатся возгласы гражданских лиц об организации народного сопротивления агрессору.

К такому развитию событий мы готовились заранее, и пока все шло в полном соответствии с нашими планами. Но в конце генерал вскользь упомянул о какой-то девице-репортере третьего канала государственного телевидения, которая сейчас находится в Лиме и берет интервью у старого короля. После прекращения связи я перезвонил Ирреку, который еще не ложился спать, и поинтересовался у него этой девицей. Мой старый друг отделался от меня, сказав, что девушка талантливая журналистка и сейчас находится в командировке по важному заданию.

После разговора с Ирреком я и почувствовал этот запах гари. Иррек уже давно стал относиться ко мне несколько критически из-за моей глубоко промонархической позиции в укреплении императорской власти в Империи. Он иногда даже позволял себе на людях критиковать меня и мои взгляды на будущее государства. Вот и в этот раз, по всей вероятности, узнав кое-что о моих намерениях поглотить королевство Океанию, он подготовился к этим событиям и заранее направил девчонку в Лиму для подготовки критического материала по моим несанкционированным народом Империи действиям по отношению к этому королевству. Убеждать Иррека, изменить свое решение было безнадежно, насильственно затыкать рот галовизионному магнату, значимому сановнику Империи и моему ближнему соратнику я не собирался, поэтому решил действовать с другого конца палки.

Я снова связался с Поли и посоветовал ей прилично одеться, чтобы вылететь со мной в Лиму, столицу королевства Океании. Ошарашенная таким приказом министр внутренних дел Империи Катрин Наливайко только кивнула головой в ответ на мое распоряжение.

Проникшие без разрешения в мое помещение оба полковника переглянулись и также бессловесно покинули мои покои, видимо, решили собираться в дорогу. Через полчаса я уже шел к истребителю, который по-прежнему находился на стоянке в яблоневом саду. Вокруг него собралась куча народа. Министр внутренних дел Империи Катрин Наливайко уже была у истребителя, одетая в темно-зеленый и наглухо застегнутый мундир рядового внутренних войск, погон на ее мундире не было.

Она нервно курила, о чем-то переговариваясь с бригадным генералом Мольте, который, по всей видимости, пришел проводить подругу. Генерал полковник Иеремия фон Шульц, молча, стоял в окружении пяти сотрудников службы безопасности Империи. Полковник Герцег с семью гномами бойцами охранял ближние подступы к истребителю, с подозрительностью в глазах наблюдая за собравшимися людьми.

Как только я показался на дорожке, ведущей к стоянке истребителя, все разом замолчали, повернули голову в мою сторону и с удивлением в глазах смотрели за моим приближением. Видимо, я выглядел очень хорошо после этой сладкой, но бессонной ночи, чем и привлек внимание своих подчиненных и друзей.

В этот момент за спиной послышался еще один хлопок входной двери особняка звуки шагов нескольких людей. Обернувшись, я увидел тетушку Розу в сопровождении младших сестер де Готье, средняя Анна тоже выглядела невыспавшейся и несколько помятой, но глаза ее сияли. Заметив меня впереди, она, словно нахулиганившая девчонка, вырвала свою руку из-под пальцев руки Розы и помчалась ко мне. В мгновение ока, подлетев ко мне, Анна приподнялась на цыпочках, ткнулась носом под моим ухом и прижалась всем, таким уже знакомым телом ко мне. Это было настолько неожиданно и одновременно настолько непосредственно проделано, что в первые мгновения я не знал, как на это следует реагировать, а затем уже было поздно каким-либо образом реагировать на поведение этой девочки, которая несколько часов тому назад стала моей женщиной. Это понял не только я, но и все меня окружающие люди.

Все заулыбались и начали перешептываться, высказываясь о красоте и непосредственности Анны. Гномы бородачи, не хуже своих начальников и командиров, поняли, что на их глазах произошло какое-то важное событие, они одобрительно загудели, искоса поглядывая на меня с Анной.

Салон истребителя был забит людьми до отказа, но все с достоинством переносили неудобство перелета. В Империи пока еще не было другого транспортного средства, которое за пару часов совершило бы перелет из Эдвардса в Лиму, столицу королевства Океании.

Анна пристроилась на моих коленях и, не отрываясь, наблюдала за работой Анса, время от времени поглядывая в иллюминатор сбоку от нее. Помимо нас в пилотской кабине на приставных стульчаках сидел генерал Снег со своими людьми. Он несколько раз с интересом посмотрел в сторону Анны, а затем ушел в свои мысли. Его сотрудники были молодыми офицерами оперативниками и еще не научились, сдерживать свои чувства или скрывать свои мысли. Один из офицеров безопасности широко раскрытыми глазами любовался Анной, он пришел в себя и перестал смотреть на нее только после того, как другой офицер толкнул его в бок и что-то прошептал ему на ухо. Парень покраснел до кончиков ушей и опустил к полу свои глаза.

Несмотря на перегруженность истребителя, мы за каких-то два часа с минутами долетели до Лимы. Обычный пассажирский лайнер совершил бы этот перелет за пять часов. Когда мы пересекли границу Империи, то нас встретили имперские истребители и сопроводили до своего аэродрома, где мы и совершили посадку.

Романов был очень занят и для встречи со мной прислал своего заместителя, который в нескольких словах доложил обстановку и на карте показал расположение наших корпусов и дивизий. По словам этого генерала, получалось, что королевская армия все-таки развалилась, но так и не начала боевые действия с нашими подразделениями. Королевская армия, прямо на глазах наших командиров, превращались в неорганизованные толпы крестьян, которые бросали свое легкое и тяжелое вооружение в местах расположения частей, а сами разбредались по своим деревенькам. Кое-где наши части не успевали оприходовать это брошенное оружие, и оно бывшими королевскими солдатами растаскивалось по всему королевству, грозя революционными проблемами в будущем.

Генерал Романов в данный момент, в частности, занимался проблемой разоружения одной крупной королевской части, он вел личные переговоры с королевскими офицерами, поэтому сам и не смог приехать на встречу ко мне. Я поблагодарил за информацию его заместителя и отпустил его, поинтересовавшись, как можно было бы добраться до Лимы.

К этому времени Снег со своими людьми исчез в неизвестном направлении. Ну, и правильно сделал, а то бы мне пришлось бы надрать его тощую задницу за непоспешное исполнение полученного задания. Министр внутренних дел Катрин Наливайко вплотную занялась проблемами своего министерства в зоне государственных границ, ни ее, ни ее людей вблизи тоже не было видно. Вкратце, переговорив с майором Кохлером, его батальон охранял эту базу и собирался выступать, чтобы взять столицу королевства Лиму под свою охрану, я попросил Герцега достать бронемашину, чтобы, пользуясь свободной минутой, съездить на прием и пообедать со старым королем Океании.

Дорога от базы истребительного полка до столицы Лимы оказалась полностью свободной, на ней не было ни одного пешехода или гражданского транспортного средства. Анс остался с истребителем на базе, готовый поднять истребитель в воздух в любую минуту, чтобы вытащить нас из засады или западни. Вместе с Анной мы сидели на внешней броне армейского ТА-50 и в окружении бородатых гномов наблюдали за дорогой и королевскими деревеньками, проносившимся по сторонам дороги.

Еще до выезда с базы Герцег где-то достал и притащил новенькое обмундирование для молодого бойца. В секунду Анна переоделась а эти обновки в десантном отсеке бронемашины, моментально превратившись в маленького мальчишку сорванца с длинными волосами и большими синими глазами. Сапоги ей были чуть велики, а брюки великолепно обтягивали ее бедра, на которые стали искоса коситься даже мои гномы телохранители. Наброшенная на девичьи плечи военная тужурка без погон идеально подходила этому парнишке. Завязав свои роскошные волосы сзади в лошадиный хвост, мальчишка-девчонка попыталась выхватить из рук одного из бородачей автомат, чтобы полностью превратиться в вояку, но последнее ей не удалось, гномы расставались со своим оружием только после своей гибели.

Герцег что-то неодобрительное пробурчал себе в усы, но, глядя на меня, неловко сунул Анне маленький офицерский пистолетик в поясной кобуре. Анна моментально превратилась в прекрасную амазонку.

В полях, на своих наделах работали, не разгибая спин, семьи крестьян, которые не обращали на нас никакого внимания. Они работали по принципу, не засеешь сегодня поле, завтра семья останется голодной.

Когда вдали показались столичные пригороды, я приказал остановиться на пригорке, чтобы со стороны рассмотреть столицу королевства Океании, но смотреть оказалось особо не на чего. Лима ничем не напоминала нашу столицу Саану с ее широкими, многоэтажными и многоярусными улицами. Лима больше напоминала средневековый город крепость с маленькими щелями улицами в один только ярус среди каменных зданий, из окон которых на улицы выливались помои, человеческие испражнения. Сегодня в этом городе проживало около ста тысяч граждан королевства, и он практически по крыши домов был завален человеческими отбросами, свалками поломанной мебели.

Мы еще не въехали в город, а от него шел сильный запах смрада. Я не понимал, как такое количество людей постоянно могли жить в таком неухоженном месте, где отсутствовала канализация и другие удобства для человеческого жилья, а ведь в Лиме рождались и умирали люди!

Находясь на пригорке, я решительно отверг мысль о въезде на бронемашине в этот город, улицы которого были совершенно не приспособлены для передвижения военного транспорта и техники. Поэтому я связался с майором Кохлером и проинформировал его о проблемах, которые ожидали его батальон в Лиме, столице королевства Океании. На что парень, твердо ответил мне, что никто и не планировал ввод батальона в Лиму на транспорте. Ведь его батальон был пехотным батальоном и приучен передвигаться на своих двоих. Пристыженный полученной моралью от какого-то майришки, я решил больше не влезать в дела генерала Романова, а самому заняться поиском короля Океании Одина Первого.

После первого визуального знакомства с Лимой, я понял, что ни один король никогда не будет жить в городе человеческих отходов. Поэтому я попросил Герцега залезть в терминал нашей бронемашины, чтобы найти адрес ближайшей королевской резиденции, которая, как оказалась, к нашему счастью, располагалась всего двадцати минутах езды от нашего пригорка.

Разумеется, королевская резиденция располагалась в предгорьях, где чистый горный воздух хранил королевские носы от запаха человеческих нечистот, которыми были завалены городские улицы столицы.

Вначале пыльная дорога сменилась на брусчатку, а затем появился нечто похожее на асфальтобетон. Вскоре дорога уперлась в большие деревянные ворота, и дальше нам некуда было ехать. Мы долго сигналили клаксоном бронемашины, но нам также долго никто не отвечал, хотя чувствовалось, что за этими воротами своим чередом шла своя жизнь.

Мы уже собирались дать короткую пулеметную очередь, чтобы клаксон нашей бронемашины был бы услышан, но, в конце концов, наша настойчивость победила и в приоткрытом окошке двери, в воротах имелась маленькая калитка для прохода одного человека, появилось лицо человека, которое вежливо поинтересовалось, чего мы желаем. Полковник Герцег в нескольких своеобразных словах объяснил этому человеку, что Регент Империи желает пообедать с королем Океании. После таких слов человек за окошком долго кашлял, а затем, заикаясь, произнес, что донесет до своего повелителя пожелание Регента Империи.

2

Королевская резиденция Одина Первого представляла собой небольшой комплекс зданий уникальной архитектуры, раскинувшихся на небольшой пощади в предгорьях. Вся эта площадь была огорожена высоким частоколом с одними воротами.

Нас сразу же повели в самое большое здание, где, по всей видимости, располагался банкетный зал и малые столовые. Анна с громадным любопытством в глазах вертела своей головой, внимательно разглядывая высаженные деревья и кустарники, клубы и цветники, изучала, как устроены пешеходные дорожки и как работала прислуга.

Со стороны прислуги нас окружала сплошная вежливость и страх, который они пытались глубоко запрятать, но у них ничего не получалось. Павда, победители, которые без единого сражения наголову разгромили королевскую армию, и в течение всего пары дней территория всего королевства оказалась под пятой их армий, не выглядели монстрами потустороннего мира или каннибалами, как об этом всего несколько дней назад кричала королевская пресса и галовидение.

Меня с Анной и трех гномов охранников во главе с Герцегом провели внутрь центрального здания. По своей прессе они хорошо знали меня в лицо, но ничего не слышал о существовании Анны, поэтому все их внимание сосредоточилось на этой девчонке, а не на мне. Нас привели в помещение с большими окнами в розарий, внутренней прохладой и удобными креслами, сказав, что король Один Первый скоро выйдет к нам.

Сидя в комфортабельном кресле, я наблюдал, как гномы автоматчики рассредоточились по углам этого помещения, взяв под прицел опасные сектора и участки. Полковник Герцег неподвижно застыл за моей спиной, прикрывая от возможного нападения мою спину. Одна лишь Анна не участвовала, в этой так много раз разыгрываемым нами спектакле-пантомиме, в котором все участники досконально знали свои места и роли. Она же продолжала бесконечно кружить по комнате, рассматривая и принюхиваясь к растениям на подоконниках и в кадках, ощупывая каждую интересную ей финтифлюшку на камине и на столиках. Видно было, что в этом помещении Анне все было интересно, поэтому она и не собиралась ограничивать свое женское любопытство. Продолжая этот осмотр помещения и предметов в нем, Анна, время от времени, вспоминая о моем существовании, подскакивала ко мне, быстро целовала меня в щеку и продолжала свой осмотр.

Во время очередного поцелуя, дверь в гостиную приоткрылась и на пороге появилась фигура человека на костылях, который на секунду застыл у входа, внимательно осматривая присутствующих. Несколько секунд своего взгляда он подарил мне и Герцегу, не обратив ни малейшего внимания на гномов автоматчиков, застывших в своих углах и готовых при первой же опасности вступить в бой. Минуту и больше старик любовался Анной. Затем безнадежно махнул рукой и обратил ко мне со следующими словами:

— Черт побери, но я не знаю, как к вам обращаться? Не могу же я называть вас милорд, как ни как, но меня никто не свергал с престола и я по-прежнему храню королевское достоинство. Вы не император и я не могу обращаться к вам, как "величество" или "высочество", так как не приносил ленной клятвы и вы не мой сюзерен?!

— Тогда, называйте меня просто полковник Барк или Регент, как вам будет угодно, а ленную клятву вам предстоит произнести завтра утром, когда к этому будет все подготовлено вашим придворным протоколом. — Спокойный голосом прервал я возмущение старика.

Имперская Служба безопасности очень постаралась, готовя для меня детальную информацию по Одину Первому, королю Океании. В первых же строках его досье говорилось о том, что король очень любит ошеломлять людей, с которыми ранее не встречался. Он также любит, притворяться и показываться на людях дряхлым стариком на костылях. Одину было за шестьдесят, но он далеко не был дряхлым стариком. Слишком поздно его отец уступил ему королевский престол, до этого момента доведя все королевство до полной ручки — каждый год по войне и в результате крестьянские поля стали плохо возделываться и давать плохие урожаи, а это означало, прежде всего, недоимки по налогам и слабое королевское войско.

Всего за десять лет своего правления Один Первый сумел вывести свое королевство из провалов финансовых и экономических бедствований, позволил государству чуть подняться на ноги, а в последующие десять лет окончательно вырвать королевство из полосы нужды и нищеты.

— Полковник или Регент? — Один в задумчивости повторил мои слова и отбросил костыли в сторону. — Ну, что же полковник, а не пообедать ли нам и тогда вы сможет больше рассказать нам о своих намерениях в отношении короля королевства Океании. Кого вы желаете пригласить помимо нас на этот обед. Теперь вы являетесь хозяином этой королевской резиденции и вправе определять состав гостей на обед.

— Один, ты прекрати ерничать и глумиться над своими гостями, — сказал я, — обедать будем в узком кругу — ты и я, Анна и Власта.

На последнем имени у Одина раскрылся рот, он прошамкал что-то беззубым ртом, но ничего не сказал. Власта и была та журналистка, которая только что завершила учебу на факультете журналистике Имперского Университета и своим первыми репортажами и уже била рекорды по раскрытию государственных тайн и секретов Империи. Майор Кохлер перехватил один одну почтовую бандероль с записанной кассетой, но пока не нашел оборудования просмотреть материал, но я почему-то был уверен, что на кассете запись именно того интервью с Одиным, которым так меня интересовал.

Власта оказалась симпатичной двадцатилетней девушкой в очках, в наши времена и в нашей Империи было практически невозможно встретить человека в очках, современная медицина научилась корректировать зрение человека на генном уровне. Она спокойно, но в некоторой степени безразлично встретила наше появление в столовой, где уже восседала одна за столом, сервирированного на четыре персоны. По лицу и поведению Власты чувствовалось, что девушка очень устала. Когда мы все устроились за столом и попробовали апетайзеры, то я решил брать бразды правления беседой с Одиным в свои руки, не оставляя ему надежды на другой исход дела.

— Уважаемый Ваше Величество, — начал я свою хорошо подготовленную речь, — через двадцать минут имперский батальон пехоты войдет в столицу Лиму вашего королевства, не для того, чтобы разгребать кучи человеческого навоза, которым запружены улицы столицы Океании. Рядовой состав батальона — это специально обученные люди, которые знают все виды холодного оружия и обучены владеть этим оружием. Добавлю к тому же, этот батальон уже не раз выполнял специфические операции, после которых бесследно исчезали люди. В зависимости от договоренности, которая может быть достигнута между мной и вами, Ваше Величество, будут определяться и дальнейшие действия этого батальона. Я не собираюсь низвергать вас, Ваше Величество, с престола, уничтожать королевство Океанию. Я предлагаю вам, Ваше Величество, добровольно включить королевство в состав Империи на правах добровольно присоединившейся территории, сохранить свой монархический титул и свой престол. В этой связи вы, Ваше Величество, объявляете о своем решении и завтра в десять часов утра приносите ленную клятву мне, вашем сюзерену. Королевство Океания будет существовать до момента вашей смерти. Как только вы покинете нас, то королевство превратится в новую провинцию Империи. — Я сделал паузу, а затем продолжил.

— Прошу извинения за то, что краду ваше время, отпущенное вам на раздумья по моему предложению, но хотел бы добавить кое-какую, столь требуемую вам информацию. Ваша гвардия только что сложила знамена у ног генерала Романова и в полном составе поступила на службу новому правителю королевства. Ваше интервью Власте Новичковой не выйдет в эфир по причине перехвата материала моими секретными службами. Теперь, Ваше Величество, настало время ваших размышлений и для принятия окончательного решения по судьбе королевства. В вашем распоряжении десять с половиной минут.

— Что будет с моей семьей? — Едва слышно просипел Один, который не ожидал, что обед может превратиться в нечто подобное.

— В зависимости от вашего решения, Ваше Величество. — Коротко ответил я.

Меня очень интересовала реакция журналистки Власты на происходящие на ее глазах события, но девушка в течение всего разговора оставалась инертной и малоподвижной. Она практически не произнесла ни одного слова, словно не понимала, о чем мы с Одиным разговариваем. В тоже время Анна же не находила себе места, она внимательно прислушивалась к каждому нашему слову, всем своим маленьким женским сердцем жалела несчастного короля Одина и в ее глазах стояли слезы, с ужасом поглядывая на меня. В этот момент журналистка Власта словно проснулась от долгого сна, она пошевелилась, медленно подняла на колени свою сумочку, которую, входя, бросила у ножек своего стула и стала копаться в ней.

— Наверное, ищет свой носовой платок?! — В этот момент подумал я.

Но вместо носового платка в ее руках оказался большой пулевой пистолет, очень похожий на девяти миллиметровый "Магнум" трех вековой давности, который она с трудом удерживал его в руках. Пистолет оказался тяжелым предметов для женских рук, и его дуло ходило ходуном из стороны в сторону. Власта из-за дрожи своих рук никак не могла прицелиться мне в грудь.

Я никогда не бывал в ситуации, когда кто-нибудь хотел убить меня, брал оружие в руки и из него целился в грудь. Выстрел мог грянуть в любую секунду, а я хорошо знал, что может натворить пуля из такого крупнокалиберного пистолета, надежды, остаться в живых не было никакой. Анна прекратила плакать и ужасом переводила взгляд своих красивых глаз с меня на Власту и с Власты на меня. Пятнадцатилетний ребенок впервые в жизни оказалась в такой ситуации и ничем не могла помочь меня, спасти свою жизнь.

Король Один Первый, если судить на характер его поведения, не был проинформирован Властой Новичковой о том, как она жестоко собиралась поступить со мной. Появление "Магнума" в руках журналистки, ввело короля в полный ступор, старик совершенно не знал, что следует делать в такой ситуации, да и он не собирался спасать моей жизни.

Я не ощущал страха перед смертью большей частью потому, что в душе не верил, что в данный момент умру и навсегда покину этот мир. Я был на сто процентов уверен в том, что Власта попытается выстрелить из пистолета, но она сделал ошибку, выбрала слишком тяжелое для ее рук оружие, из которого никогда не стреляла и с которым не могла справиться в данную минуту.

Но и я оказался не прав, первой выстрелила не Власта, а стрелял майор Кохлер, который в этот напряженный момент приоткрыл дверь и вошел к нам в столовую. Он приложил доложить, что резиденция окружена и без моего разрешения никто не может ее покинуть. Увидев направленный в мою сторону пистолет, майор действовал, как простой солдат или как отлично натренированный профессиональный убийца, начал стрелять, чтобы потом выяснить, а что же здесь происходит. Из выброшенной по направлению к Власте его руки послышалось негромкое шипение, а затем все было окончено.

Правая линза очков Власты разлетелась вдребезги, осколки линзы перемешались с частицами глазного яблока девушки, в глазнице журналистки образовалась кровавая дыра, через которую толчками потекла кровь. Власта мгновенно умерла, в доли секунды выпущенная игла смертельно повредила головной мозг девушки, она не почувствовала никакой боли. Кохлер стрелял из последней разработки имперских ученых для армейских спецчастей Империи иглового пистолета "Гюрза". Больше от неожиданности произошедшего, нежели от понимания и принятия своей смерти, Власта поднялась на ноги со струей крови, бьющей густой струей из глаза, уронила на пол свой "Магнум", и, схватившись руками за голову, повалилась на пол. Молодая женщина отдала господу богу свою жизнь, не сумев полностью разобраться, что конкретно произошло в этой королевской столовой.

Король Один Первый пытался что-то сказать, но взглянув на меня, а потом на труп журналистки, что-то прошептал себе под нос и отвернулся к окну. Он больше не мог сопротивляться и оказался внутренне сломленным человеком.

Дикий девичий крик прорезал тишину помещения.

Это кричала Анна, нервы которой не выдержали зрелища убийства молодой женщины, она в конвульсиях вскочила со стула на ноги и потеряла сознание.

3

Церемония произнесения ленной клятвы королем Одиным Первым Регенту Империи проходила на центральной площади Лимы, столицы королевства Океании. С большим трудом саперы нашего оккупационного корпуса сумели очистить от вековой грязи, нечистот эту площадь, осушить ее, завести дерн, в результате чего в самом центре феодального города возникла красивая лужайка. С утра на лужайке выстроились пара подразделений гвардии королевства и танковый полк, на всякий случай с боезапасом, Вооруженных Сил Империи.

Ровно в десять утра, знаете ли ведь, что все галовизионные трансляции прямого эфира не будут начинаться и заканчиваться в точно объявленное заранее время, то рекламодатели навсегда покинут галовизионные каналы, и тогда подобные торжественные церемонии некому будут транслировать, центральной на площади Лимы появился король Один Первый. Разодетых в пух и прав королевские одежды, он вихляющейся походкой прошелся к помосту, установленному перед войсками и в кратком обращении к народу своего королевству, сказал, что находясь в здравом уме и рассудке, а также заботясь о народном благе и процветании, решил добровольно войти в состав свободных государств Империи.

После этой речи из десяти слов, король Один на негнущихся ногах направился ко мне, а я в этот момент стоял перед танковым полком. Когда развалина король упал передо мной на колено и произнес слова ленной клятвы, я вытащил большой двуручный меч и возложил его на правое плечо Одина, но сделал это не очень осторожно. Один Первый, король Океании, от боли и тяжести меча перекривил лицо и послал меня, куда подальше.

Я хорошо понимал, что это старый человек, но очень умный человек никогда не простит мне его личного позора на центральной площади столицы его королевства. Поэтому в знак будущей и вековой дружбы между нашими народами, я за счет государственного бюджета Империи построил трехэтажный особняк на окраине Лимы, где расположился королевский филиал имперской Службы безопасности. Триста сотрудников имперской Службы безопасности, получавшие самые высокие зарплаты, верой правдой служили Империи по искоренению зла, предательства и вероотступничества в высших эшелонах власти имперской провинции Океания.

Что касается Анны, то мы, как я думаю, после всего того, что она видела происходило время обеда с Одиным Первым, мы расстались с этой девочкой и больше никогда с ней не встретимся. Проза жизни Регента Империи оказалась не для тонких чувств этой девушки и она сама поняла, что не выдержит напряжения такой жизни рядом с таким человеком, как я. Когда из столовой ее в свою комнату уводил Герцег, она на секунду задержалась, подошла ко мне и прошептала;

— Извини меня, но, кажется, я во многом была не права! Мне пока не следует спешить замуж.

Затем повернулась на каблуках сапожек и, сексуально покачивая бедрами, надолго исчезла из моей жизни. В тот же вечер в сопровождении достойного эскорта Анна вылетела в Эдвардс обычным пассажирским лайнером, где собрала свои вещи и вместе с тетушкой Розой и младшей сострой Ольгой вылетели в столицу Саану. В столице они все поселились в одном из домов, принадлежавших семейству де Готье и стали вести независимый от меня образ жизни.

Никто, разумеется, из широкой публики точно не знал, что побудило короля Одина Первого включить свое королевство в состав имперского содружества. Бродило множество предположений и догадок, но все они были на уровне фантастики и не имели под собой ни малейшего основания, чтобы их можно было бы принимать в качестве достоверных утверждений. Двор короля Одина Первого и сам короли ни с кем не встречались и ни о чем на эту тему не говорили.

Мой Сашка представителям прессы нахально врал в глаза, утверждая, что я на рыбалке с близкими ко мне людьми. Возникло одно небольшое недоразумение, оказывается, я был совершенно не прав, когда говорил Одину, что мои службы перехватил подготовленный Властой материал — интервью с ним о возможных последствиях имперского вторжения в королевство Океанию. Материал по спутниковым каналам был перегнан в Саану и в этот же вечер, когда умерла Власта, шел в эфир по каналу частного галовидения. Вся имперская демократическая общественность приготовилась проклинать меня, как узурпатора власти, подавителя демократических свобод и моих генералов, как агрессоров. Но она не успела этого проделать, когда на следующее утро имперское галовидение начало прямую трансляцию о добровольном присоединении королевства Океании к Империи и о принесении ленной присяги Одиным Первым.

Демократическая общественность открыла рот… и тут же закрыла его, говорить было не о чем. Правда, мне перезвонил сенатор Рексоул, спикер обоих палат имперского Сената, чтобы поинтересоваться именем нового спикера имперского Сената. Когда он напрямую задал мне этот вопрос, то на этот раз мне пришлось широко открыть рот… и заткнуться. Я, разумеется, планировал такую операцию, но несколько позже, в октябре следующего года, не мог же этот старый сенатор настолько далеко заглядывать в эту имперскую политику, чтобы просчитывать мои действия. Но к этому времени я уже научился у своего Сашке одной хорошей вещичке — врать напропалую. Поэтому, смеясь, предложил сенатору, чтобы он собрал манатки из сенатского кабинета и что даю ему на это денька два-три не более. Потом подумал немного и добавил, что, если в эти дни не пришлет ко мне на ночь свою секретаршу, то может уже завтра собирать свои вещи и покинуть здание имперского Сената.

Я видел, как от таких слов позеленел Александр Хлыщ, которому в этот момент полковник Герцег в деталях рассказывал о покушении Власты на мою жизнь, хотя сам не присутствовал при этом и понял, что так с политиками не шутят. Мне захотелось успокоить старикана и сказать, но тот уже бросил трубку разговорника.

Таким образом, имперская пресса и галовидение оказались в нулевом тупике в теме присоединения королевства Океании к Империи, не было ничего сказано о генерале Романове и его войсках, но совершенно неожиданно для меня журналисты прицепились к Анне и моему одиночеству. Оказывается всю пишущую и снимающую братия беспокоило, почему рядом с Регентом Империи отсутствует достойная женщина, которая всячески заботилась бы обо мне, оберегала бы от опасности превращения в злобного самодура которая несла просвещение и образование в народные массы. Оказывается, появление Анны де Готье в моем окружении приветствовалось всеми имперскими журналистами и все они стали терпеливо ожидать, когда Анна займет полагающее ей официальное место. Многие журналисты в своих статьях и обзора давали очень привлекательные картины моего возможного единения с Анной. И когда в одной вечерних столичных газет прошла статья о последних перемещениях Анны, то журналисты и их читатели решили, что это я решил избавиться от бедной девочки, которая столь положительно начала влиять на мой несносный характер эгоиста и самодура.

Взбесившись от прочитанной статьи, в которой было столько много правильного, я смял ее в комок и швырнул в улыбающуюся морду Сашки, который старательно придерживал тени, не выставляя напоказ очередной синяк под глазом, и направился в ванную принять душ и приодеться. Уже выходя из комнаты, увидел, как Сашка вместе с Анастасией судорожно разворачиват комок опять в газету, чтобы дочитать до конца статью обо мне и Анне.

Я только успел скинуть верхнее белье и собирался включить воду душа, как приоткрылась дверь и в ее проеме появилась морда с синяком, которая вежливо улыбаясь заявила, что ко мне на прием проситься такая краля, в этот момент Сашка сделал весьма красноречивый жест рукой. Увидев мои удивленные глаза, морда с синяком добавила, что краля явилась со всеми своим вещами и в любую минуту готова приступить к работе. Только сейчас до меня дошло, на что конкретно намекал Сашка, иносказательно он связывал появление этой женщины с моим разговором со старым сенатором. Значит и старик не очень-то доверяет мне, раз решил обезопасить себя присылкой своей секретарши, не дав ей и лишнего дня на сборы!

Подумав немного, я решил не отказываться от подарка судьбы, сказочная ночь, приснившаяся позавчера мне столь ярко напомнила мне о женщинах и их существовании, что уже был не в силах противиться всем этим обстоятельствам. Ничего не ответив этой морде с синяком под глазом, я включил воду и стал принимать душ.

Когда я опять вошел в приемную своих же покоев, то передо мной открылась чудная картина. За маленьким чайником столиком восседала секретарша-красавица старого сенатора, а у ног ее стоял большой баул, по всей видимости, с одеждой. Красавица приехала ко мне не одну ночь, поэтому и захватила немного одежды с собой. Она сидела, прямо выставив свои идеально сложенную спину, и пила чай с лимоном. Блюдечко и чашку с чаем она держала на весу, время от времени совершая небольшие глоточки. От горячего чая ее губы распухли и раскраснелись, как обычно происходит после неистовых мужских поцелуев. Она сидела в полоборота к двери, чтобы я, только переступив порог приемной, сразу бы обратил внимание на ее красивую и стройную фигуру с осиной талией. Удлиненное пальто было расстегнуто именно в том место, чтобы продемонстрировать высокую грудь и узкую талию.

Была только середина дня, но при виде этой секретарши ярким пламенем расцвели все мои мужские чувства, я не хотел больше ждать, а хотел, желал обладать этой женщиной прямо сейчас. Анастасия, сидя за своим столом, почувствовала и поняла, что мне нужно от этой красотки, которая со своими вещами так неожиданно появилась в ее приемной, полностью выбив ее из колеи рутинной работы. Она громко фыркнула и по уши зарылась в бумаги на своем столе, чтобы не видеть всего этого безобразия.

Секретарша тоже почувствовала мой взгляд и на секунду замерла в неподвижности, словно приемная антенна спутникового комплекса, принимая в себя сигналы мужского организма, я стоял в трех шагах от ее столика, и одновременно демонстрируя длину своей великолепной шеи и красоту профиля лица. Затем, не произнося ни слова, красавица грациозно поднялась на ноги, вяла меня за руки и мы вдвоем, словно старые знакомые так и держась за руки, направились в мои покои, В этот день мы больше не показывались на людях, не отвечали на вызовы внутренней связи, до утра следующего дня на дверях моих покоев висела яркая бумажка с надписью "don't bother", словно на ручке номера в шикарном отеле.

Нелли, так вали секретаршу старого сенатора Рексоула и мою новую наложницу, как будто у меня их ранее было много, других наложниц, хорошо понимала свое положение при моей особе и не претендовала на большее. В середине нашей первой ночи, когда мы оба немного устали и я по мужской привычке начал проваливаться в сон, Нелли легко и грациозно перекатилась на другую половину постели, встала на ноги и настежь раскрыла окно. В это время года ночная прохлада была не такой уж морозной, но сквозняк из открытого окна ощущался и на моей половине постели, тут же лишив меня сна. А эта девушка обнаженная стояла под этой струей прохлады и даже не ежилась. В ее руке появилась сигарета, но запах табака не потревожил моих ноздрей, по всей очевидности, Нелли закурила дамские сигареты, запах табака которых мог чувствовать только сама курящая женщина.

Я перевернулся на другой бок тела, накинув на себя легкое, но очень теплое одеяла. Знаете ли, береженого бог бережет. Нелли никак не прореагировала, а продолжала безмолвно стоять у открытого окна, вглядываясь в безбрежную темноту ночного неба. Облака, по всей очевидности, затянули это небо, так как было не видно ни единой звезды. В этот момент послышался голос Нелли, которая решила, рассказать о самой себе.

По ее словам получалось, что в мире мужчин красивой женщине нельзя существовать в нужде и сплошной бедности. Мужчины восхищаются красотой этой женщины и предпринимает всевозможные меры, чтобы обладать ею, не задумываясь при этом, смогут ли обеспечить ее и ее детей. Женщина, подчинившаяся таким мужчинам, переходя из рук в руки, медленно поднимается по лестнице социального обеспечения и к тридцати годам душой и телом превращается в больную морально и физически старуху. Мужчины воспользовались ее слабостью, но оказались неспособными обеспечить ее и ее детей в этой жизни. Нелли сразу же поняла этот жизненный постулат, когда сын ее работодателя потащил ее на сеновал, чтобы воспользоваться ее женской слабостью. Тогда в ее мозгу вспыхнуло понимание того, что вслед за сыном к ней начнет приставать сам работодатель, который уже не раз подбивал бабки к ней, а за ним появиться другой мужчина… второй, третий и так до бесконечности. Причем ни один мужчина не давал ей денег для поддержания жизни или для жизни в лучших социальных условиях, все они хотели получить ее тело и в полной мере насладиться им.

Ценой громадных усилий, многих синяков и ссадин на лице и теле, Нелли избавилась от своего первого, так и не состоявшегося любовника и, бросив весь свой жалкий скарб, бежала из этой деревни в город. Едва на только прошла городские ворота, как ей настойчиво стали предлагать шикарную жизнь на постоялых дворах, в трактирах и тавернах. Но девушка уже не верила всем этим обещаниям и искала свой собственный путь жизни в этом мире мужчин и ее красота немало помогла ей в этом.

С большим трудом она получила мелкую работу на государственном канале галовидения, ее обязанностью было встречать и провожать приглашенных на передачу политиков и общественных деятелей Империи. Разумеется, немало этих людей падало на колени перед такой красавицей и предлагали ей разделить с ними жизнь, но голоса этих людей были созвучны голосу ее первого неудавшегося насильника. Сенатор Рексоул предложил ей высокооплачиваемую работу, на которую она согласилась и уже выплатила сенатору все дивиденды по этому предложению и стала свободной, обеспеченной женщиной, пока я случайно не зашел в ее приемную.

Нелли, докурив, выбросила сигарету в открытое окно и вернулась ко мне в постель. Я моментально почувствовал, насколько промерзло ее тело. В нем не осталось ни островка тепла, соски груди промерзли настолько, что больно оцарапали мой язык, когда я начал их ласкать. Именно в этот момент я почувствовал, что Нелли раскрепостилась, перестала внутренне оберегаться и стала таять в моих руках. Она перевернулась на спину, широко раскинула ноги и ввела в себя мое естество и стала творить с ним такие вещи, что вскоре иссушила, меня до капли забрав в себя все мои мужские накопления. Даже после всего этого она не выпускала меня из себя, руками лаская мое лицо и волосы на голове, приподнимая грудь для моих поцелуев и ласк губами.

Когда утром мы вдвоем пошли в душ, где раз за разом помогали друг другу намыливать свои тела, одновременно продолжая заниматься любовью. Несмотря на нашу близость, я чувствовал, что Нелли находится под давлением какой-то проблемы, поэтому, воспользовавшись секундой, когда мы только целовались, то спросил ее:

— Что за проблема беспокоит тебя, дорогая?

— Будучи Регентом Империи, ты можешь делать все, что не захочешь. Ты попросил, я пришла к тебе и не хочу тебя покидать. Ты стал моим кумиром, моим богом! А я простая женщина, настанет время, когда моя красота и привлекательность увянут, и я стану тебе не нужна. Будучи женщиной, я не могу зарабатывать денег себе на жизнь и на свое будущее. Что касается денег вообще, то их у меня никогда не было и никогда не будет. Покинув тебя, я снова вернусь к этой своей нищенской жизни, постоянному пребыванию в нужде. Лично я к этому привыкла, но что будет с твоими детьми, которых я рожу для тебя. Они не смогут постоянно пребывать при тебе и вынуждены будут перебиваться с гроша на грош, проживая со мной?

— Титул баронессы Штальнгальдт, особняк в столице и жилой замок в средней провинции, четыреста тысяч кредитов ежемесячного вспомушествования и миллион кредитов единовременного пособия. Этого будет достаточно, баронесса, чтобы вы пожили некоторое время со мной? — Спросил я.

Делая подобные предложения, я чувствовал себя не совсем в своей тарелке, эти условия нашего договора сильно задевали одну струнку в глубине души моей своим столь откровением. По лицу Нелли можно было прочитать, что и она была недовольна тем обстоятельством, что ей пришлось поднимать и вести подобный разговор со мной. А я не мог из-за каких-то бытовых мелочей отказаться от Нелли, которая была шикарной женщиной, которая могла бы стать отличной матерью моих детей. Я не жалел каких-то жалких кредитов, так как не собирался вообще отпускать Нелли от себя.

 

Глава 7

1

Совещание генерального штаба подходило к концу. В его начале генерал Романов в деталях доложил схему действия имперских войск в королевстве Океании, в паре мест доклада коллеги Романова вежливо похлопали ему за верную оценку ситуации и принятое решение. Затем последовали долгие доклады об изменениях, произведенных в подразделениях Вооруженных Сил Империи и мы совсем уже подошли к последнему вопросу о назначении Начальника Генерального Штаба ВС Империи, как я вмешался и предложил последний вопрос перенести на следующее совещание, которое должно было состояться через три месяца. Меня активно поддержал спикер имперского Сената Рексоул, которого я лично пригласил на это совещание, но ни я и ни сенатор не имели права голосов на этом совещании военных. Тогда поднялся с места сам генерал Романов и поддержал мое предложение о переносе. Романов был молод и носом чувствовал, что я затеваю какую-то стратегическую авантюру, но не успел ее обсудить с ним.

Таким образом, у меня появилось время на реформацию Министерства обороны. Прошло около месяца с момента убийства Гийома в штаб-квартире клана гномов. Расследование, проведенное следователями и дознавателями Иеремии фон Шульца, дало сногсшибательный результат — на гномов напали лесные егеря королевства Океании. Один Первый выпучил глаза, когда напрямую я у него спросил о лесных егерях и о их сшибке с моими гномами. Люди Снега в королевстве Океании разыскали случайно уцелевшего командира роты лесных егерей, лейтенанта Лесли.

Парень случайно наткнулся на наш патруль при переходе границы королевства Океании и королевства Синих. Лейтенант не сопротивлялся, да и при нем не было оружия, но рассказывал странные вещи, его рота погибла в полном составе, кроме него никто не спасся, от воздушного налета имперских штурмовиков и последующего столкновения с батальоном имперских внутренних войск. Люди Снега тут же провели и обнаружили, что документы штаба генерала Романова не содержали никакой информации о штурмовке имперскими ВВС королевских егерей Океании и о столкновении подразделения имперских внутренних войск с военным подразделением королевства Океании. Майор Кохлер срочно взял под опеку бедного королевского лейтенанта Лесли, доставил его в Эдвардс, где человек умирает на глазах своих следователей, не успев вымолвить и слова.

На некоторое время я был вынужден отставить в сторону это не доведенное до конца расследование убийство моего друга Гийома и заняться более насущными вопросами создания имперского кабинета министров.

Вот уж в течение длительного времени Империей руководил укороченный кабинет, в котором практически отсутствовал председатель правительства, а я негласно исполнял его должность. О с уходом политической сцены Императора Августа, когда я официально занял никому не понятную должность Регента Империи, правительство превратилось в сборище имперских министров, которые непосредственно выполняли мои решения, особо не оглядываясь на Сенат и законодательство Империи.

Империя за годы моего правления превратилась в мощное военное государство. Вооруженные силы Империи, которые были хорошо организованы и хорошо управлялись, превратились в ведущую силу государства. Политика и политические силы были подавлены, ушли на второй план и постепенно превратились в сдерживающие развитие Империи начала. Они имели единственное окно для своего появления на публике и своих высказываний — двухпалатный имперский Сенат. Я полагал, что с усилением военного могущества Империи, значение имперского Сената, будет падать, но уже через десять лет был вынужден признать свою неправоту в этом вопросе.

Имперский Сенат сумел не только сохранить свое влияние, но и укрепить, усилить его, негласно, разумеется. Он был по-прежнему лишен возможности взаимодействия с имперской частной и государственной прессой, но значительно усилился в законодательной деятельности. Даже я бы не сказал, что принимаемый ими законы были ненужными, тянули бы Империи назад, не способствовали бы ее расцвету.

Инео был очень хорошим Министром Финансов Империи, но уж слишком долго занимал эту должность, опираясь на свое самомнение, он начал ошибаться в проводимом им курсе финансовой модернизации Империи. Не посоветовавшись со мной, он стал сокращать финансирование имперского Сената, чем немедленно воспользовались мои противники в этом институте власти. После некоторых размышлений и колебаний я предложил одаренному племяннику Гийома Пенту занять должность Министра Финансово Империи, а Инео уйти в отставку, чтобы чуть позже стать Министром Обороны Империи.

Голосование в имперском Сенате по вопросу отставки Инео с поста имперского министра финансов прошло без сучка и задоринки, но нижняя и верхняя палата Сената единогласно отказались утверждать Пента на его новом министерском посту. Сенаторы не имели достаточной информации о самой личности Пента и его способностях. Можно было бы поступить, как до этого я всегда поступал прежде, добиваясь своей цели, обратиться к спикерам палат Сената и заставить их подписать соответствующие бумаги. Но в этот раз я решил посмотреть, что получиться, если пойти навстречу требованиям имперского Сената.

Пент сидел в кресле напротив меня и неторопливо глоток за глоточком попивал мое любимое кофе. Когда Анастасия сообщила, что в приемной меня ожидает Инео и Пент, которых я не приглашал, но которые заявились и просятся на прием сами, то решил воспользоваться ситуацией, встретиться и переговорить с Пентом, чтобы понять, что же он собой представляет этот финансовый гений. Я попросил Анастасия немного подождать и, не выключая интерком, чтобы Анастасия хорошо слышала, закончил разговор с Нелли, которая была уже на втором месяце, но об этом, разумеется, пока никто не знал, а уж потом сообщил ей, что приму Пента, а Инео попросил Анастасию записать первым из приглашенных назавтра.

Пент вошел ленивой походкой и озираясь по сторонам. Он никогда не приходил ко мне сюда, раньше мы коротко пересекались на разных имперских тусовках, поэтому сказать, что знакомы было можно, но что знакомы на короткой ноге было нельзя. Парень был близорук и носил очки для коррекции зрения, этими очками он напомнил мне момент гибели Власты Новичковой и то, что я до сих пор не переговорил по этому вопросу с Ирреком. Открыл электронный ежедневник и сделал короткую запись о необходимости встречи с ним. А Пент уже устроился в кресло перед моим столом и не знал, куда ему девать маленький портфельчик. Будучи гномом, которые всегда сильно озабочены своим внешним видом и тем, как их принимают в гостях, этот тип людей Пента из-за желания произвести благоприятное впечатление на окружающих носят никому не нужные портфели.

Как только он бросил этот портфельчик к ножкам кресла, я поднялся на ноги, вышел из-за стола и широким радушным жестом предложил гному перейти к чайному столику, чтобы окончательно выбить его из привычной колеи поведения. Как вы понимаете, чайный столик и стулья вокруг него были рассчитаны на обычных людей, а гномам столик был великоват. Прибежавшая по моему зову Анастасия, чтобы еще больше ввергнуть в смущение моего гостя, где требуется, подложила подушечку, в результате чего Пент оказался на горке, позволяющей ему пить чай, но одновременно и заставляющая гнома постоянно быть начеку, как бы ему не соскользнуть с этой подушечки.

Но теперь с ним можно было вести открытую беседу, так как парню не хватало времени на серьезное обдумывание моих вопросов и своих ответов на них. Когда я попросил Пента рассказать свою биографию, то парень просто перечислил даты рождения, учебы в школе, получения высшего образования, занимания различных должностей в различных частных компаниях и мне это очень понравилось.

Затем мы беседовали о роли финансов в государственном строительстве. Последнее время мне казалось, что я многое знаю и могу свободно ориентироваться в имперской иерархии, но только не в финансовой области. Мне всегда казалось, что известные всему миру олигархи и магнаты правят бал в финансах Империи, но я, по словам этого близорукого парня, ошибался. Никому не заметные личности управляли финансовыми потоками в моей Империи, имена которых я не слышал и с кем никогда не встречался.

Разговор с Пентом становился все более и более интересным, но приближалось время обеда, которое я обещал провести вместе с Нелли. Немного колеблясь, я связался с Анастасией и попросил ее найти нам поблизости ресторан, где мы с Пентом могли бы пообедать, не прерывая интересного разговора. Попросил ее также созвониться с баронессой Штайнгальдт и предупредить ее, что не могу сегодня пообедать с ней. И в заключении, попросить Герцега, взять с собой небольшое количество телохранителей, чтобы не пугать своим видом и оружием других посетителей ресторана, где мы будем обедать.

Ресторан "У Павла" оказался небольшим заведением на десять столиков. Мы с Пентом расположились чуть в глубине и далеко в стороне от входной двери. Место для нас выбирал полковник Герцег, а он всегда делал этот, обязательно сообразуясь с определенными положениями устава своей службы имперской охраны. Четыре гнома автоматчика превратились во внешнее оцепление, своим видом и оружием распугивая прохожих на улице, а четверо других расположились за отдельными столиками вокруг нас. Хозяин заведения пытался протестовать против размещения телохранителей внутри таверны и хотел добиться оплаты за занятые столики, но добиться денег у жадных гномов, это все равно что ножницами для бумаги снять кожу у крокодила.

Пент даже не заметил нашего перемещения в таверну, он настолько был увлечен нашим разговором, а главное — вниманием с моей стороны. В таверне мы провели три часа и все это время я выслушивал первоклассную информацию, о существовании которой ранее и не подозревал. Во мне зародилась и постепенно начала приобретать формы одна небольшая мысль, а именно делать Пента Министром Финансов Империи было неразумно, на этом посту он не смог бы руководить финансовыми потоками Империи, их ему никто бы не доверил. Я взял разговорник, извинился перед Пентом и набрал старика Рексоула. Когда он ответил, то поинтересовался не смог ли он найти молодого депутата, который, по его мнению, мог бы занять пост Министра Финансов Империи, но был бы достаточно гибким в мышлении, чтобы впоследствии на этом посту принимать нестандартные решения. Сенатор стал заикаться от моего неожиданного звонка и предложения, но сумел произнести, что через десять минут с нужным мне человеком прибудет ко мне и разорвал связь.

Пока Пент за обе щеки уминал холодный гуляш, по всему было видно, что парень проголодался, я посмотрел на Герцега, чтобы предупредить его о прибытие сенатора и нужным нам человеком.

Таверна мне понравилась и очень не хотелось перебираться обратно в свой кабинет, где все обрыдло. Да и Анастасия вместе Сашкой и с терминалом связи в этот момент устраивались в дальнем углу таверны. Гномов телохранителей во внешнем периметре сменили "убийцы Кохлера", так стали называть бойцов спецназа батальона майора Кохлера, которые вначале стреляли на поражение, а затем интересовались "кто идет?". По улице прогрохотали две бронемашины и, развернувшись задницами ко входу в таверну, выключили двигатели и замерли на месте. Только по движению хищных дул крупнокалиберных башенных пулеметов можно было судить, что они по горло забиты десантом. Над зданием закружили гравитопланы, которые сменялись каждые полчаса и в мгновения ока могли превратиться в истребителей-перехватчиков.

Ровно через десять минут зазвенел мой разговорник и деловой голос Анастасии сообщил, что сенатор и сопровождающий его мужчина прибыли для встречи со мной.

Когда я увидел сопровождающего сенатора мужчину, то едва не подавился смехом. Чуть увеличенный Пент следовал по пятам Рексоула, которого в свою очередь охватила оторопь, когда он увидел сидящего рядом со мной Пента. Старый политик едва не свалился на поданный ему Сашкой стул. Этот звонок по разговорнику, который мог прослушать любой мой и его враг. Эта внезапная встреча в таверне, вон вдали уже показались съемочные группы галовидения, которые не отводят своих камер от дверей таверны. И это подобие кандидатур на пост Министра финансов повысили верхнее давление у старого политика. Пришлось звать дворцовую скорую помощь, которая в секунду привела в нормальное состояние старика Рексоула.

Рексоул представил мне свою кандидатуру на пост Министра Финансов Империи, которым оказался мужчина очень похожий на Пента. Я нутром чувствовал, что Рексоул ловит рыбку в темной воде, что он, наверняка, протаскивает кандидатуры своего родственника. В паре фраз я сформировал свои условия, при которых его ставленник мог бы занять этот пост, старик картинно поднялся на ноги и протянул мне руку для пожатия. Тем самым он согласился с тем, что Пент становится главным куратором денежного кругооборота в должности Министра Финансов Империи.

На площади перед таверной послышались возмущенные крики журналистов, которые требовали свободы слова и съемок. Я вопросительно посмотрел на старика сенатора, а он на своего сопровождающего молодого человека. Именно молодой человек уверенно кивнул головой на мой безмолвный вопрос, не хотят ли они предстать перед журналистами и дать интервью по этому поводу.

Убийцы Кохлера продемонстрировали высокий профессионализм, они создали пул, отобрали для него одну съемочную группу, тщательно осмотрели аппаратуру и ощупали журналистов на предмет поиска оружия. Особенно тщательно они щупали тела журналисток, проверяя каждый миллиметр их тел, а те в ответ лишь только хихикали, разве можно было отказывать таким мужчинам. Съемочной группе дали только три минуты протокольных съемок — было отснято мое рукопожатие с Рексоулом и его интервью, в котором он успел только сказать, что с Регентом Империи достигнуто уникальное соглашение, которое знаменует конец военной диктатуры в Империи и вход в имперское правительство первого гражданского министра.

В этот вечер каждый канал государственного и частного галовидения считал своей честью полностью продемонстрировать этот сюжет, а мне очень скоро надоели все эти звонки поздравления, раздававшиеся в связи с моим уникальным решением. Я поручил Сашке отвечать на эти звонки, а сам отправился к Нелли, которая уже спала, но радостно и тепло приняла меня. Каждую мою новую встречу с этой женщиной, я открывал в ней что-то новое и поучительное. Вот сегодня, еще находясь в ней, я поинтересовался, как чувствует мое потомство, а в ответ получил большую лекцию о физиологии зарождения и появления людей на белый свет.

2

Я еще и еще раз прочитывал и снова перечитывал информацию генерал-полковника Снега по Министерству Внутренних Дел Империи. Последнее время люди министерства довольно таки часто попадали в ситуации, когда упоминались их имена в связи с проведением секретных операций имперской Службой безопасности, Генштаба Вооруженных Сил Империи и некоторых моих зарисовок на ландшафте.

В записке на десяти страницах было много чего написано, упомянуто немало горячих фактов или событий, но ничего из написанного нельзя было предъявлять МВД в качестве твердых утверждений или секретных наработок. Эти десять страниц очень походило на очередную министерскую отписку, что мне, разумеется, совершенно не понравилось. Я выбежал в приемную в диком раздражении и, нервно тыкая запиской в лицо Анастасии, потребовал от нее, чтобы она нашла и наказала человека, написавшего такую записку.

Сашка спас Анастасию от моих наскоков, он взял эту проклятую записку из моих рук, ручкой обвел кругом имя человека, ее подписавшего, и снова грубо сунул записку мне обратно в руку. То, что записка была подписана Иеремией фон Шульцем, я знал и до этого момента, но мне хотелось знать, какой оперативник готовил ее с первой и до последней строки и почему этот оперативник пришел к таким выводам.

Я попросил Анастасию срочно связать меня со Снегом и, не здороваясь, я попросил его прислать ко мне и как можно быстрее человека из его службы, который готовил эту записку. На что получил шокировавший меня ответ, что такого человека не существует, так как записка готовилась группой людей из различных подразделений имперской Службы безопасности. Немного призадумавшись, я несколько изменил форму своей просьбы и попросил генерала прислать эту группу людей в бункер запасного командного пункта, которым еще пока не использовался, но был в списке безопасных мест для проведения встреч на уровне Регента Империи. Встречу назначил на завтра на десять часов утра.

Первым вопросом организации встречи обеспокоился полковник Герцег, который прямо поинтересовался, почему встречу с аналитиками ИСБ я решил провести в этом бункере. Ничего вразумительного я и не мог ответить этому настырному гному, но, сделав важное лицо, сказал, что решил проверить, в каком стоянии находятся стратегические объекты нашего государства. Все хорошо помнили недавнее добровольное присоединение королевства Океании, поэтому гном полковник решил, что я задумал нечто аналогичное и на время осуществления нового стратегического проекта будут укрываться и командовать из бункера. Герцег всегда был скромным человеком и не любил задавать лишних вопросов и, не мудрствуя лукаво, приказал из этого бункера выбросить все развлекательные заведения и в течение двадцати четырех часов снова превратить его в стратегический командный бункер.

Он проинформировал Министерство Обороны и Генштаб о, якобы, мною, принятом решении и принялся а работу. Имперская служба Охраны и полиция в этот раз действовала агрессивно и настойчиво, силой захватывалось каждое отдельное помещение или комнату командного бункера и оттуда также силой выбрасывались люди, работавшие в этом помещении, и торговое оборудование. Пятнадцать лет тому назад, сразу же после окончания Гражданской войны этот бункер специальным распоряжением Императора был демилитаризован и передан в частные гражданские руки. С тех пор он превратился в развлекательный и торговый центр, ставший весьма и весьма популярным у столичного населения.

В течение десяти часов бункер был очищен от посетителей, торговцев, товара и в него пришли строительные и ремонтные бригады. В восемь часов утра Сашка лично посетил этот бункер и в целом признал его готовым для проведения встречи с аналитиками ИСБ, отобрал для этого место вокруг фонтана у центрального входа в бункер. Когда к десяти часам туда прибыл и я, то уже стояли столы с терминалами на десять человек, а за терминалами уже сидели семь женщин и трое мужчин различного возраста и социального положения.

Первым делом, я попросил всех представиться мне. Первой на ноги поднялась ухоженная женщина средних лет, которая представилась, как старший полковник Нечаява и сказала, что, как аналитик, в основном занимается "государственной изменой". Поднимались на ноги и говорили о своих обязанностях аналитика сначала женщины, а уж потом мужчины. Затем я достал записку по МВД и попросил каждого аналитика пояснить мне по этой записке, что в ней написано. Разумеется, не один аналитик, который сейчас находился передо мной, демонстрируемую мною записку в глаза не видел, только после некоторого изучения трое из них в этой записке нашли фразы или предложения, которые некоторое время назад они формулировали.

Затем я быстро опросил своих аналитиков, что они думают о роли и месте МВД в системе властной структуры Империи. Аналитики пришли к единому мнению о том, что МВД должно существовать в имперской властной структуре, но не в таком виде, в каком это министерство сейчас находится. Три основные причины мешают руководству МВД осуществлять правильную властную политику: оно слишком военизировано, оно слишком большое и не гибкое и руководство МВД в иные времена проводит политику, противоречащую стратегическим целям Империи.

На этом наша первая встреча с аналитиками и завершилась, я не стал выяснять у этих людей, как же тогда получилось так, что полученная мною записка была дописана другими лицами.

Когда я вернулся в дворец, Инео находился в приемной и дожидался встречи со мной, которую я перенес на полдень. При виде меня, он включил галовизор и переключил его на канал, где шла новостная программа. Дикторы программы говорили о непонятном решении имперских властей по закрытию популярного развлекательного центра, а дальше шли кадры о насильственном выселении людей с нажитого места — люди, волокущие товар из помещений бункера, солдаты и вооруженные гномы, требующие быстро очистить помещения. Я поинтересовался у Инео тем, а кто является владельцем этого помещения и попросил меня соединить с этим человеком. Инео не стушевался, а достал разговорник и на память быстро набрал номер, передал разговорник мне и сказал, что этого человека зовут Лео. Разговорник соединился на втором звонке:

— Леопольд на рубке?! — Послышалось в разговорнике.

— Здравствуйте, Лео! Инео позволил мне связаться с вами по своему разговорнику, чтобы я мог извиниться перед вами за принесенный дискомфорт, в связи со своим желанием провести встречу в бункере, который вы к этому времени превратили в развлекательный и торговый центр. Я готов возместить нанесенный таким решением ущерб, подготовке счет и направьте его в мою канцелярию. Спасибо. — Я готов был уже отключиться от разговора, ведь я уже извинился, когда услышал на трубке:

— Кто это говорит? Неужели господин Регент! Прошу вас не бросайте трубку разговорника, я так мечтал переговорить с вами одному делу. Не могли бы мы встретиться и побеседовать о настоящем деле?

Я задумался на секунду, сегодня и завтра все мое время уже расписано, как и вся следующая неделя, послезавтра будет суббота, которую я обещал провести с Нелли, но я полагаю, что Нелли не будет особо возражать, если два часа я посвящу этому Леопольду, интересно всегда встречаться с новым человеком.

— Хорошо, Инео, ваш коллега, знает номер телефона моей приемной. Я смогу встретиться с вами утром в субботу. Позвоните секретарю и договоритесь о деталях встречи в субботу. До свидания, Леопольд и до встречи. — И отключил номер.

Разговор с Инео затянулся надолго, так как парень не понимал значения, поэтому и не соглашался на назначение Министром Обороны Империи. Он говорил мне, что совершенно ничего не понимает в войсках, их маневрах и передвижениях, для него, что автомат, что гаубица — это одно и то же оружие, которое он никогда в руках не держал. Я пытался убедить его в том, что Вооруженные Силы Империи, прежде всего, — это финансовые потоки, которыми следует управлять, что он, как финансист уже умеет это делать, а во всем остальном ему поможет генерал Романов.

Разумеется, Инео не мог переубедить меня в обратном и согласился на пост Министра обороны Империи.

Сенатор Рексоул и его братия в Сенате с первого раза прослушали и утвердили Инео в качестве Министра Обороны Империи. Одновременно имперский Сенат утвердил в качестве Министра Финансов Империи некого Флатье, который оказался родным племянников старого политика. Рексоул лично позвонил мне по этому вопросу, чтобы лично донести до меня эту важную информацию, заодно предложив мне начать думать о кандидатуре председателя имперского правительства, при этом намекнув, что таковая у него имеется.

Но я решил не торопить события.

Леопольд был настоящим мафиози, носил оружие в предплечной кобуре, все пальцы рук были украшены громадными золотыми кольцами. Он был мужиком под два метра ростом, с плечами с косой саженью и толстыми пальцами сосисками, которыми за просто так ломал пятаки. Охрана остановила его перед загородней резиденцией, где располагалась баронесса Штайнгальдт. А я приехал к ней на субботу и воскресение, и долго обыскивала этого доброго молодца. Баронесса с интересом смотрела на этот обыск, но она чувствовала себя не очень хорошо, беременность все же, поэтому решила не участвовать в завтраке с Лео, а заняться кое-какими своими делами.

Когда Леопольда все же допустили ко мне, то парень был гол, как сокол, разве только что одна одежда осталась на нем. К этому времени он уже не хотел завтракать, а хотел только говорить со мной. Мы расположились с ним на первом этаже, где я, попивая кофе с молоком, мог слушать его рассказ. Лео очень мало говорил о своей жизни, а в основном говорил об изобретении, которое сделали его два знакомых гнома. Парень готов был вложить в это изобретение все свои деньги, так он был уверен в том, что изобретение дело доброе, имеет большое будущее и принесет немало денег.

Я немного заскучал, так как не ожидал, что встреча и разговор с новым для меня человеком будет идти только о неизвестном мне изобретении, которое совершенно меня не интересовало.

Но Леопольд оказался очень интересным типом человека, он умел зажигать людей и заставлял их проявлять интерес в той области, которая их не интересовало. Вначале я поинтересовался, что это за гномы, затем, что конкретно эти гномы изобрели. По приблизительному описанию Леопольда можно было бы предположить, что речь идет об изобретение антигравов — двигателей для полетов в гравитационных полях планеты.

Эта информация заинтересовала меня и я спросил у Лео, где проживают эти два мастера и можно ли их посетить сегодня, чтобы краем глаза взглянуть на сделанное изобретение. По словам парня, гномы жили недалеко, если взять городское такси, то туда можно было бы добраться за два часа. В этот момент я понял, что мои благие намерения в отношении того, что сегодня проведу время с Нелли, идут ко дну, ведь теперь я не успокоюсь до тех пор, пока не увижу гномов и их изобретения.

Набрал номер разговорника баронессы и вкратце переговорил с ней, она сухо ответила, что занимает место наложницы и я ей за это плачу достаточно много кредитов, чтобы она принимала меня таким, какой я есть. Только женщины способны на то, чтобы в нескольких словах выложить мужчине столько яда по поводу их взаимоотношений. К тому же следует добавить, что ты разговаривал с женщиной, которая вынашивала твое дитя.

Пока я мучался разговором с Нелли, появился Герцег вместе с Ансом и спокойно стоял в стороне, ожидая нового распоряжения. Вскоре все мы и взвод бородачей телохранителей были в истребителе и летели по адресу, который подсказал Леопольд,

Перелет не занял долгое время, почему я решил лететь этой машиной, а не ехать городским такси, и мы приземлились во дворе неказистой кузницы. Толи мы прилетели очень рано, толи поздно, но двор был абсолютно пуст, а двери к кузницу были заперты на большой амбарный замок. Леопольд воспринял все эти обстоятельства совершенно спокойно, не суетясь, он засунул два пальца в рот и по-зверски свистнул. Давненько никто так не свистел рядом со мной! От такого свиста и мертвого можно было поднять, но этот двор, куда мы так беспардонно и без разрешения хозяев вторглись, так и оставался безлюдным. Правда, что-то загремело на заднем дворе и вскоре перед нами появились два маленьких гнома.

Все свое время пребывания на Лебеде звездной системы Желтого Дракона я был окружен гномами, которые всегда были рядом со мной и не на секунду оставляли меня одного. Поэтому я настолько привык постоянно видеть эти бородатые личности вокруг себя, что и не мыслил существование какого-либо мира во вселенной без присутствия гномов. Я привык видеть и жить с мужественными мужиками небольшого роста, способными постоять за самих себя и своих друзей, но то, что предстало перед нами было смеху подобно.

Два гномика, представшие перед нами, не имели усов и бороды, не имели мощного телосложения, но их тела обладали удивительно соразмерными конечностями — руками, ногами и головой, их лица имели мелкие черты, большие глаза, делавшие их похожими на девчонок. Словом перед нами были не гномы, а карлики, о существовании которых я много слышал, но пока еще не встречал. Обе эти пародии на человечков к тому же были до беспамятства пьяны. Они смотрели на толпу людей и гномов, которые незваными гостьями появились у них во дворе и не понимали, зачем мы здесь появились и что нам от них было надо.

Первым кто сообразил, что требуется сделать, чтобы достичь взаимопонимания сторон, стал мой мафиози Леопольд, который не потерял присутствия духа и, засучив рукава, принялся вразумлять своих гномов.

Я присел на складной стульчик, который вытащил из салона истребителя и принес мне Герцег, закурил слабую сигаретку с фильтром и, посматривая за действенными водными процедурами, которые Лео проводил со своим друзьями, внутренне расслабился и почувствовал, как последняя усталость и настороженность покидали мое тело и голову. Я находился среди друзей и людей, которые видели во мне просто человека или друга, даже развлекая Нелли, которая решила родить мне ребенка, я чувствовал, что она родной и одновременно не родной мне человек. Именно поэтому согласился жить по договору с ней, а не по жизненному согласию.

Водные процедуры были успешно проведены и завершены, карлики пришли в себя, а Лео стал по пояс мокрым. Кто-то из гномов Герцега бросил ему новый армейский комбинезон и предложил ему переодеться, а то вечера были прохладными. Лео переоделся и на наших глазах превратился в гориллу, он оказался крупным человеком с хорошо развитой мускулатурой, и армейский комбинезон ему идеально подошел. Но теперь перед нами была грозная горилла, чрезвычайно опасная в бою, а не законопослушный городской мафиози. Особенно убийственно на этом человека выглядело кашемировое пальто, с которым Лео не мог расстаться и которое он натянул прямо на свой новый комбинезон.

Я подошел к карликам, протянул им руку для пожатия и представился:

— Полковник Барк, в настоящее время исполняю обязанности Регента Империи.

Оба малыша, не отрывая своих глаз от меня, пожали мне руку и поочередно представились:

— Чук.

— Гек.

— Да вы ребятки не стесняйтесь, Барк свой парень, и прилетел со мной посмотреть на то, что вы тут наизобретали. Чук, тащи свои железки и вместе с Геком покажи, как они сами летают по воздуху. — В наше знакомство вмешался Леопольд.

Карлики вопросительно посмотрели мне в глаза, я утвердительно мигнул веками, и они тут ускакали за угол дома, где тут же загремели кровельными листами железа. Появились они через некоторое мгновение, но оба уже не выглядели такими чистенькими карликами, какими их сделал Лео.

Первым, похоже, появился Гек, который вышел из-за угла, правой рукой направляя лист кровельного железа, который летел по воздуху. Этот лист железа был загружен какими-то механическими частями и агрегатами. Чтобы не упасть от неожиданности, я снова присел на складной стульчик, чтобы не выдать своего смущения. Вслед за Геком появился Чук, который тащил на себе много различного инструментария. Все это железо и инструмент приятели карлики сбросили посреди двора и принялись собирать какую-то конструкцию. Двадцать минут они, молчали, гремели всем этим железом и, когда конструкция была собрана, бросили инструмент на землю и похоже, что это был Чук, который залез на конструкцию.

Он что-то подергал на конструкции, она как-то странно заревела и стала медленно подниматься в воздух. Когда конструкция достигла высоты человеческого роста, то стала летать по двору из угла в угол, а иногда совершала полет по кругу. Из-за рева этой конструкции ничего не было слышно, жестом я показал Чуку, а может быть это был Гек, спускаться и дать мне попробовать конструкцию в полете.

Чук пожал плечами и пошел на снижение, ногой задев затылок Лео. Управление этой конструкции было совершенно не сложным, держись за шарик и думай, куда хочешь лететь и тогда я решил показать этим ребятам, как нужно было бы летать. Только притронувшись к шарику, который оказался у меня почти под задницей, я приказал ему резко набрать высоту в пятьсот метров. Высота была набрана, что касается конструкции, то с ней все было в порядке, а вот то, что касалось моей задницы, то тут появилась большая проблема, она превратилась в сплошной синяк из-за резкого ускорения при наборе высоты. Между моей задницей и этой конструкцией отсутствовали амортизационное сиденье, пилотской кокон и другие приспособления нейтрализации этого ускорения.

Горилла Лео взял меня на свои могучие руки и, нежно убаюкивая, донес до истребителя, где положил на мягкий диванчик в салоне и в таком виде доставил обратно в столичную резиденцию вместе с карликами, с которых я приказал, не спускать глаз.

3

На полпути между столицей Сааной, столицей Империи, и провинциальным городком Эдвардсом началось закрытое строительство. Был огорожен высоким забором большой участок земли, а на заборе появилась надпись крупными буквами "Private Ownerships. No tresspassing". Вскоре на этом участке земли были вырыты несколько фундаментов для жилых и производственных зданий, котлованы для хозяйственных построек, глубокие траншеи и колодцы для теплотехнических трасс и энергетических коллекторов. На глубине ста метров под землей был собран атомный реактор, конструкция которого была пока еще неизвестна на этой планете, но реактор нормально функционировал и выдавал достаточное количество электрической энергии для обогрева и для строительства.

Строительство велось в основном на глубине, в короткий период времени был построен многоэтажный исследовательский центр и гостиница для приезжающих гостей и ученых, постоянно работающих в этом исследовательском центре. На поверхность выходили только пара зданий, которые сверху были накрыты непроницаемым куполом.

Этот центр был максимально автоматизирован и роботизирован, специальное оборудование проводило все необходимые тесты и анализы, без прямого вмешательства человека. Даже если внешние наблюдатели умудрялись проникнуть через внешний купол и вести наблюдение за территорией центра, то никогда не могли бы сфотографировать или отметить появления человеческого существа на территории центра.

Организация рабочей деятельности центра осуществлялась без появления человека на поверхности или вне стен здания лабораторного центра или жилого комплекса, где люди выполняли поставленные перед ними цели и задачи полностью изолированные от других людей. Каким бы не был серьезным проект в рамках его осуществления в центре могли находиться не более четырех человек. В основном здесь работали два инженера карлика Чук и Гек, а в случае необходимости и по их просьбе к работе по какому-либо проекту привлекались большие коллективы ученых. Горилла Лео поддерживал тесные связи с имперской мафией, всячески демонстрируя свою подотчетность перед этой организацией, одновременно он осуществлял непосредственный контроль по охране этого исследовательского центра.

Я часто посещал центр во время и после завершения его строительства. Уже на первых шагах своей деятельности получаемые результаты были ошеломляющими, но здешний мир был еще не готов к открытиям, сделанными в этом секретном центре. Я хорошо понимал, что центру требуется отличный научный руководитель, чтобы корректировать и направлять его деятельность. Когда на одном из приемов по случаю очередного успешного шага по развитию имперской науки, я столкнулся с одним старичком, который мне очень понравились, особенно его поведение и манера строить взаимоотношения с людьми.

Пользуясь своими неограниченными возможностями в вопросе получения дополнительных сведений по персоналиям, я попросил генерала Снега подготовить мне очередную справку по этой личности. Справка получилась очень короткой, на половину страницы и все, что в ней говорилось, это называлась фамилия, имя и отчество, а дальше коротко и ясно было написано "ведущий ученый физик, сделавший сотню открытий в области изменения спектра светового луча, получившие промышленное применение. Имеет острый ум, склонный к научным открытиям. Финансово независим". Игорь Матвеевич Ратько охотно принял мое приглашение посетить один исследовательский центр, провел в нем целый день и охотно согласился взвалить на свои плечи научное руководство этим центром.

А у меня сразу же освободились руки для других дел и я вплотную занялся Министерством Внутренних дел Империи, которое все больше и больше беспокоило меня.

Этим же вечером я перезвонил генералу Мольте и поинтересовался у него, как идут его дела в провинции Науру. По всей очевидности генерал оказался доволен моим звонком, в свои времена мы дни и ночи проводили вместе, обсуждая фронтовые проблемы и принимая решения по имевшимся проблемам.

Сегодня, когда все успокоилось, Гражданская война прошла и Империи ничто не угрожает, когда Мольте постарел и отошел на вторые роли, мне приходится чаще общаться с другими людьми, нежели с этим стариком генералом. Я воспринимал это болезненно, но еще болезненней воспринимал это обстоятельство сам генерал.

Я поинтересовался, нашел ли Мольте инопланетян. На что старик ответил мне, что его аналитики очертили район, в котором действуют инопланетяне рептилии. Одна стрекоза, беспилотный летательный аппарат, зарегистрировала их присутствие в одном месте, но когда попыталась их сфотографировать, была ими уничтожена. Стрекоза была уничтожена имперским лучевым оружием, спутник засек этот выстрел, что говорит о том, что инопланетяне вооружились нашим оружием, так как готовятся провести достаточно долгое время в джунглях Науру.

Сейчас Мольте потихонечку готовит дивизионную операцию по осторожному вытеснению инопланетных рептилий на более свободное от растительности место, где и произвести их захват. Получив все необходимые ответы на интересующие меня дела, я реши просто потрепаться со стариком и мы с ним проговорили практически ни о чем часа два. В ходе этого разговора я понял, что Мольте, из-за возраста, получил отставку у Катрин Наливайко, что этот развод с неофициальной женой переживает до сих пор, стараясь не выставлять на общий обор своих чувств по этому поводу. Старик чувствовал себя одиноким и никому не нужным человеком, ведь своих детей у него никогда не было.

Во время этого разговора у меня пару раз появлялась и все пыталась пролезть на язык одна интересная мысль, но я понимал, что сейчас не время предлагать какую-либо надежду своему старому приятелю. Но завершив разговор с Мольтом, тут же перезвонил Ратько и пару минут обсуждал с ним некую возможность. Старый ученый с интересом воспринял мою мысль, сказал, что обязательно посоветуется с Чуком и Геком по этому вопросу и пообещал со временем проинформировать о возможности решения такой проблемы.

Не откладывая дело в долгий ящик, я поднял всю информацию по Министерству внутренних Дел Империи и стал, не торопясь, ее просматривать заново. В кабинете, кроме меня, никого не было, поэтому я выключил весь верхний свет, оставив в качества источника освещения одну только настольную лампу с зеленым абажуром на рабочем столе. А сам для работы удобно расположился за вторым, запасном терминале, стоящим в дальнем углу кабинета. Пару раз поднимался на ноги и готовил себе кофе с молоком. Материала по МВД была целая куча и более, но я никуда не спешил, а пытался прочитать или, по крайней мере, наискосок просмотреть содержание всех важных и не очень важных бумажек, хранившихся в досье терминала. На четвертый час такой работы решил размяться и посмотреть, что происходит в моей приемной.

Едва приоткрыв дверь, я тут же замер на пороге, перед моими глазами открылась увлекательная картина, какой-то детина обнимал полуобнаженную Анастасию и взахлеб целовал, а его руки разыскивали что-то в ее корсете и в ее офицерских бриджах. Девице ужасно нравилось это беззастенчивое нарушение порядка несения государственной гражданской службы в приемной рабочего кабинета Регента Империи, она как-то странно всхлипывала и, прикрыв глаза, страстно целовалась с этим амбалом, не обращая внимания на уже допущенные нарушения в форме дежурного секретаря — расстегнутый до пупка мундир и спущенные до колен бриджи.

— Ну чего ты уставился, Ваше Величество? — Не открывая глаз и продолжая целоваться с детиной, произнесла полуобнаженная красотка, она даже не попыталась оторваться от своего ухажера.

— Чего тут такого, чего ты раньше не видел? — Уже более разборчивым голосом произнесла Анастасия, она перестала целовать своего кавалера, лица которого я, по-прежнему, не видел.

— Девчонка целуется с парнем, ну, и немного ему кое-что позволила. Ведь эта красавица девочка, — тут Анастасия мазнула взглядом на находящееся справа от нее зеркало, и, удовлетворенная увиденной картиной, продолжила свою мысль, — вот уже пятый час она корячится за рабочим столом от ничего неделания. Не может покинуть своего рабочего места в то время, как ее босс кайф ловит от непонятно чего, за плотно закрытой дверью своего кабинета. Ему все нипочем, он гений, которому наплевать на заботы и страдания своих подчиненных. Один Марсик, помнит обо мне и, сломя голову, бежит со службы к своей девушке, чтобы совместить приятное с полезным.

Анастасия рукой, уверенной в себе девицы, отталкивает от своей груди голову своего кавалера. Совершенно не стесняясь, она в течение нескольких минут демонстрирует свою прекрасную девичью грудь с красными, помятыми от поцелуев и торчащими в разные стороны сосками, а затем убирает ее в корсет, наглухо до самого горла застегивая лейтенантский мундир. Я, по-прежнему, глупо стою у порога, придерживая дверь, и наблюдаю за стриптиз-спектаклем, который бесплатно устроила мне секретарша или, как тетушка Роза неоднократно называла эту красавицу в моем присутствии

— "Невинное дите"!

Невинному дитяти осталось последнее действие, на глазах двух состоявшихся мужчин, натянуть на себя бриджи, которые болтались у колен девицы, а чтобы ухватить эти офицерские портки Анастасии следовало нагнуться и продемонстрировать так любимую мужчинами часть женской фигурки.

И что вы думаете, что она попросила нас отвернуться, чтобы проделать это физическое упражнение?

Ничуть не бывало!

Анастасия идеально изогнулась, демонстрирую нашим глазам свою обнаженную часть тела и, в замедленном темпе, стала натягивать эти так опротивевшие ей офицерские бриджи.

Я вызвал своего личного адъютанта полковника Александра Хлыща, который к этому времени уже успел нажраться рома и попросил его вызвать караул, а этих обоих, я кивнул на Анастасию и амбала, я приказал на ночь посадить на гауптвахту, чтобы утром, на свежую голову разобраться с их сегодняшними нарушениями воинского устава.

Сашка лихо козырнул мне в ответ, начал дико кричать и ругаться, в результате чего в мою приемную набежал разный народ — дежурная прислуга, караул гвардейцев, придворные сановники и дежурные по дворцу журналисты. Я начал с ненавистью посматривать на своего адъютанта, надо же было ему так напиться, чтобы из мухи сотворить слона, из-за ничего поставить на уши весь дворец. Положение спасла Нелли, которая, полностью одетая, словно и не ложилась спать, а дело-то происходило во втором часу утра, спокойно стала выяснять ситуацию. Затем она попросила разойтись по спальням и не мешать Регенту работать. Она повторила приказ караулу посадить амбала и Анастасию на ночь в гостевые комнаты дворца, но в разные комнаты, так как гауптвахты в нашем дворце никогда не бывало. Причем последнее заявление Нелли делала присутствующим журналистам, хищно поглядывая на них.

На этом все успокоились и разошлись из приемной. Анастасия некоторое время сопротивлялась исполнению дворцовым караулом приказа об ее одиночном заключении на ночь. По всей видимости, девочка была намерена продолжить, сочетать приятное с полезным. Она требовала, чтобы караул ее и амбала посадил бы в одиночную камеру, мотивируя свою просьбу боязнью ночных домашних животных, мышей и крыс.

Кинув взгляд в мою сторону и по лицу, прочитав, что я не поддерживаю просьбы своей любимой секретарши, начальник караула, расправив пошире плечи, ведь всегда так трудно не запятныным выйти из сложной дворцовой интриги, и повел арестованных ночевать в отведенные им гостевые комнаты.

Совершенно незаметно для себя, я вновь остался один одинешенек в приемной своего рабочего кабинета столичного дворца. Работать уже не хотелось, так как было очень поздно и уже не было настроения. Незаметно покидая приемную, Нелли не пригласила меня к себе и это ее поведение очень меня обидело. Поэтому вернувшись в кабинет, я бросил на диван одеяло и подушку и, едва моя голов коснулась подушки, заснул глубоким сном.

Утром меня разбудил голос диктора одного из частных каналов галовидения, который громко говорил о ночном переполохе в регентском дворце. Бойкий корреспондент сообщил, что наемные киллеры проникли в святая святых столичного дворца Регента Империи, в приемную его рабочего кабинета. Тут показали мое странно помятое лицо. По тревоге поднятый дворцовый караул, перебивка: лицо бравого начальника караула гвардейцев, захватили налетчиков живыми, перебивка: Анастасия — со спины и крупный план ее кавалера.

Увидев эту перебивку, я от удивления широко раскрыл рот, тщедушный лейтенантишко заматерел и превратился в майора имперского спецназа. Заканчивался репортаж, удивленным заявлением корреспондента о том, во дворце Регента нет тюремных камер и даже гауптвахты для временного содержания провинившихся. Нелли очень кратко и очень убедительно сказала, чтобы арестованных, в качестве временной меры, разместили в гостевых комнатах дворца. Такого обмана, и дезоинформирования общественности на галовидении я еще не видел, призадумался на мгновение, вспоминая образ Нелли в этом репортаже. Теперь с уверенностью могу сказать что над сюжетом поработал не мальчишка журналист, а настоящий имиджмейкер — Нелли была проработана и показана таким образом, что выглядела она решительной женщиной, способной на принятие решительных мер на фоне своего мужа тюфяка, она чем-то напоминала Императриссу.

Я присел за терминал, набросал электронное письма Ирреку с просьбой подготовить мне список все лиц, кто работал и снимал сюжет, прошедший по принадлежащему ему галоканалу. Похоже, я поступаю неправильно, постоянно, откладывая встречу со своим другом. Накопилось слишком много вопросов, которые следовало бы с ним обсудить, а не то, будет совсем поздно и я смогу потерять своего старого друга. Я только успел отправить письмо по адресу, как приоткрылась дверь и на пороге появилась красавица, моя секретарша.

За ночь в Анастасии что-то изменилось в ее внешности. Она стала более серьезной девушкой. Прежде всего, и я понял это сам, моя секретарша больше не собиралась носить военной формы или мундира. Сейчас на ней был легкий деревенский сарафанчик, который подчеркивал красоту этой молодой девушки и женские округлости ее фигуры, до колен не скрывал ее ног. Да и в новой одежде Анастасия чувствовала себя гораздо свободнее и раскрепощенной. Но в ней не было слащавой вычурности или услужливости.

— Ваше Величество, с утра нас подняла с постелей, не дает спать и рвется на прием к тебе Катрин Наливайко, Министр Внутренних Дел Империи. Она хочет знать, когда ты примешь ее и нужно ли ей брать кого-либо из министерства на этот прием?

Интересное дело? Рвется на встречу ко мне и в то же время интересуется, кого из своих любовников брать с собой? В принципе, я не был еще готов встречаться с Поли, которая сегодня была уже не была той знаменитой ведущей галовидения. Катрин Наливайко до поры до времени удовлетворяла меня в качестве министра силового министерства Империи, была верна и в меру своих сил и возможностей исполняла обязанности Министра внутренних дел Империи. С таким громадным министерством и министру мужчине было бы трудно было бы справиться, а Катрин удавалось обещать и держать свои обещания. Если потребуется, то можно всегда отыскать недочеты или огрехи в работе любого имперского ведомства, министерства или департамента. Но пока руководитель этого ведомства, министерства или департамент лично удовлетворял тебя, входил в ближний круг твоих соратников и не подводил по мелочам, такого человека можно было терпеть вблизи себя.

Но, когда этот человек уже больше не вписывался в круг твоих соратников, то такого руководителя обязательно нужно следует поменять на другого человека, который будет верно тебе служить. Но если бы вы только знали, как это трудно найти достойную замену своему бывшему другу или соратнику. Прежде всего, требуется сила воли для того, чтобы самому признаться в том, что этот или другой человек, который в свое время был твоим вторым "я", больше не соответствует занимаемой должности. Никто рядом с тобой, когда ты являешься полновластным Императором или Регентом Империи, не скажет всей полной правды, а каждый исполнитель будет говорить только то, что ему выгодно лично или выгодно кругу его соратников, стоящими за его плечами.

Иногда, я даже полагаю, что мне удалось бы дольше времени сохранять верность своего Министра внутренних дел, если бы я переспал с Поли и она родила бы мне ребенка. Но когда мы с ней впервые встретились и она стала имперским министром, то я любил и был любим другой женщиной. В тот же момент, когда мне потребовалась женщина, то Катрин вовсю развлекалась с другими мужчинами на стороне. Я же не смог, да и не желал этого делать, чтобы преодолевать своего несколько иного отношения к этой женщине, так ее приближать к себе.

Я еще раз посмотрел через плечо на стоящую в дверях столь изменившуюся Анастасию и сказал ей, чтобы на следующий звонок Катрин Наливайко она отвечала бы так, что я буду готов с ней встретиться в понедельник в 17.00 по столичному времени. Анастасия сделала вид, что тщательно записывает в блокнотик мои слова, но по ее поведению было заметно, что она ожидает еще каких-то слов от меня. Я хорошо понимал, что эта пигалица, которая практически на моих глазах превращается в настоящую женщину, не была бы женщиной, если не желала бы выслушать от меня комментарий по поводу ее изменившейся внешности. Настоящие женщины, внеся изменения во внешность своей личности, с нетерпение ждут, когда близкие ей люди выскажутся по этому поводу, ведь не зря говорят, что женщины любят ушами, а не глазами.

Так и не дождавшись от меня комментария по поводу своей внешности. Анастасия возмущенно фыркнула и убежала к своему терминалу, который разрывался от звонков. Как только за ней захлопнулась дверь, я поднялся на ноги и пошел взглянуть, что происходит в приемной. К тому же мне следовало помыться и переодеться, а для этого нужно было через приемную Анастасии, перейти в свои покои. Когда я открыл дверь в приемную и вошел туда, там никого, кроме Анастасии, не было. Повернувшись к ней лицом, я тихо произнес:

— Анастасия, ты прекрасна!

И девчонка расцвела на моих глазах.

 

Глава 8

1

Что меня поразило, так это то, что на встречу, Катрин Наливайко пришла немного подвыпившая, чего раньше с ней никогда этого не случалось, министр себе этого просто не позволяла. Сначала я не мог разобраться, в чем же тут дело, почему в моем только что проветренном кабинете появился какой-то странный и дополнительный запах.

Когда целые дни и ночи тебе приходится проводить в этой рабочей комнате, то вскоре ты привыкаешь ко всему, что в ней находится, к рабочему столу, креслам и стульям, мебели и чисто офисной обстановке, но и также ко всем запахам своего кабинета, которые были постоянными и практически никогда не менялись.

Сейчас же пару раз я незаметно для присутствующих людей принюхался, пытаясь разобраться в том, откуда появился этот совершенно новой для меня запах. Я никак не ожидал, что этот новый запах, который чем-то напоминал горький вкус гортензии, следует связать с появлением в моем кабинете Катрин и лица, ее сопровождающего. Это был Брит Йорк, высокий и грузный генерал-полковник внутренних войск, в настоящий момент он был командующий Внутренними войсками МВД Империи. В какой-то момент, снова проходя мимо этой парочки, министра и его заместителя, которые стояли на ковровой дорожке кабинета у стола, я вновь хорошо услышал этот тяжелый запах можжевельника, которого никогда не было в моем кабинете.

Вероятно, Министр и генерал перед тем, как явиться ко мне на аудиенцию, ради храбрости приняли на грудь пару бокалов джина-энд-тоника.

Такой поворот обстоятельств мне совершенно не понравился.

Не потому, что я был идеологическим врагом пьянства, всегда придерживаясь принципа, перед важными и значимыми государственными делами и встречами ты должен иметь, свежую голову. Сейчас же передо мной находились женщина и мужчина, которые занимали одно из самых высоких государственных постов в имперской иерархии. Она была Министром внутренних дел Империи, а он Командующим Внутренними войсками МВД Империи, в его подчинении находилось почти 80 тысяч рядовых и офицеров. Если говорить об этом военным языком, то это составило бы две армейские группировки с легким и тяжелым вооружением, бронетехникой и авиацией. Обычно министр внутренних дел мало занимался вопросами Внутренних войск Империи. Его в основном беспокоили стратегические вопросы развития государства, поддержание должного общественного порядка законопослушания на территории Империи. Министр внутренних дел ставил командующему Внутренними войсками МВД Империи четкие цели и задачи для решения частных или тактических вопросов в этой сфере. Но та большая военная сила, которую этот командующий держал под своим командованием, автоматически превращала этого человека в одного из столпов имперской государственной власти. Я был вынужден тщательно изучать биографии многих людей, подобных Бритту Йорку генералов, прежде чем позволить им занять тот или иной государственный пост в Империи.

Да, и сама Катрин Наливайко свято следовала дедовских заветам, она приближала к себе только проверенных людей или она таких людей назначала на значимые посты в своем МВД, с которыми съела не один пуд соли. Но не в этом случае, мне до сих пор не доложили, кто же именно рекомендовал Йорка на этот пост, и почему министр Наливайко так быстро согласилась с его кандидатурой. За время работы со мной в качестве Министра внутренних дел Империи Катрин набралась большого опыта бюрократической работы в имперских властных структурах и, превратившись в опытную лису большой имперской политики, уже больше не совершала детских ошибок, доверяясь неизвестным людям. Со временем она научилась сама определять, как использовать или с какой целью привлекать того или иного человека в министерство внутренних дел.

К тому же, если судить по внешнему поведению мой старой знакомой, которую я уже не стал бы называть своей подругой, хотя не раз и не два у меня возникала очаровательная идея, забраться к этой женщине под юбку. Но окружающие меня люди могли бы немного не так интерпретировать мое это фривольное поведение, превратив легкий флирт в большую любовь. Да, и Катрин в свое время, на практике проверив наши взаимоотношения и возможный потолок их развития, пришла к твердому убеждению, что у нас с ней нет будущего, которое она хотела бы получить.

С тех она перестала стесняться и в моем окружении стала позволять себе появляться со своими ухажерами и любовниками, которые были видными представителями мужских половин своих рас, родов и кланов.

Со стороны я спокойно наблюдал за всеми преображениями моего министра внутренних дел, а также за тем хвостом ее мужчин пассий, который регулярно менял свое оперение. В среднем официальный любовник Катрин Наливайко свою позицию фаворита при дворе министра внутренних дел удерживал от шести месяцев до одного года, но бывали и более короткие случаи, когда только что появившийся фаворит уже на вторую неделю исчезал в безвестности. Когда я однажды поинтересовался одним таким случаем, то в глазах Катрин вспыхнуло настоящее бешенство, и в ответ министр коротко и небрежно бросила мне, что парню понравилась другая женщина. Мне очень не понравился такой ответ, и этот непонятный огонь бешенства в красивых глазах Наливайко, но я не стал запрашивать специального расследования того или иного случая. Так как, в конце концов, на тот момент находившийся у власти Министр внутренних дел вполне меня удовлетворял, поэтому я был в определенной степени удовлетворен ее работой.

Да и сама Катрин, последнее время я уже не называл ее сценическим именем Поли, за время своего пребывания во властных структурах Империи выросла в значительного имперского сановника. После Гражданской войны в северных предгорьях произошло несколько крупных крестьянских восстаний, которые вначале отказались платить налоги империи, а затем подняли руки, вооруженные вилами, на представителей имперской власти. Тогда министр внутренних дел решила подавить эти недовольства населения не штыком пехотных частей Внутренних войск Империи, а одноместными легкими бомбардировщиками.

По горным селам, заявившим о неподчинении Регенту Империи и о своем выходе из состава Империи, независимо от времени дня и ночи работала эскадрилья таких бомбардировщиков, пилотами которых были женщины. Через три дня селяне горцы попросили дать передышку, чтобы похоронить погибших односельчан-бунтовщиков. Как мне доложили позднее, именно Катрин Наливайко разработала эту идею бесконтактной борьбы с бунтовщиками, встречалась с женщинами пилотами, объясняла им пагубность таких мужских решений и воплотила ее на практике. Через три дня, в передышке бунтовщикам министр отказала, после объявления о начале восстания, горные села были стерты с лица земли, а оставшиеся в живых женщины, старики и дети, были переселены в другое место.

Таким образом, Катрин была одаренным министром внутренних дел, неплохо справлялась со своими обязанностями и делами на этом государственном поприще. Правда, после расставания с генералом Мольтом, она сильно изменилась, что нельзя уже было оставлять без внимания. Мой старый приятель гном Гийом любил часто повторять, что я набрал отличную команду управляющих Империей, затем он задумывался на краткое мгновение и продолжал, что рано или поздно, но меня предадут, и первой в ряду этих предателей будет стоять Поли.

Бирт Йорк был не только мужчиной крупного телосложения, но и мужчиной с мозгами. По всему было видно, что перед встречей он неплохо поработал с Катрин, чтобы она провела встречу со мной на высшем уровне. У нас хватило времени, чтобы в деталях проработать практически все вопросы, которые стояли перед Министерством внутренних дел Империи и не нашли в них, что-либо противоречащего общим целям и задачам министерства. Империя в настоящее время полностью восстановила промышленность и экономику, которые особенно пострадали в ходе Гражданской войны.

В этой связи резко пошла верх состоятельность граждан и крестьян. Населения увеличилось до 80 миллионов человек, большая его часть, по-прежнему, проживала в сельской местности. Условия проживания крестьянского населения мало чем отличались от условий проживания городского населения, современный комфорт и уют был в одинаковой мере доступен и в городе, и на селе. Но крестьянские общины оставалась наиболее сплоченными и консервативными слоями общества, именно они составляли основной костяк или опору Империи. Они резко отрицательно воспринимали все городское, хотя строили и проживали в больших семейных домах повышенного городского комфорта и уюта.

Крестьянство неплохо относилось к Регенту Империи только потому, что Императрисса лично благословила свадьбу своей дочери со мной. Но во время Гражданской войны крестьянская молодежь охотно шла новобранцами и волонтерами в войска моего противника в то время, когда мне приходилось изыскивать пополнение в городах.

Когда Гражданская война завершилась народной победой, а если уж быть честными до конца, то победой безусых мальчишек из городских пригородов с винтовками в руках, которые мгновенно воспринимали военные науки и очень быстро из солдат поднимались в офицеры. Так, что до завершения военных действий, в моих войсках попросту не хватало рядовых, но было много офицеров. В то время, когда в войсках моего противника наблюдалась противоположная картина, у них не хватало молодых офицеров — от лейтенанта до полковника.

Жизнь — очень сложная вещь, я не успел проследить, как через пять лет после окончания Гражданской войны, внутренние войска Империи в основном состояли из крестьянских полков. Катрин Наливайко постоянно находилась рядом со мной, я никогда, даже в самые спокойные времена, не отпускал ее далеко от себя. Иногда сам подбирал людей ей в заместители, просил главу ИСБ Иеремию фон Шульца ни на секунду не спускать глаз ни с Внутренних войск Империи, ни с Министра внутренних дел Империи, ни с офицерского или рядового состава.

2

Пять лет назад мне с большим трудом удалось окончательно вывести из подчинения МВД Империи Управление городской полиции. Поли закатывала мне одну истерику за другой по этому поводу, пытаясь доказать, что указ Регента Империи неправомочен, нарушает основные положения имперского законодательства. Генерал полковник Ричард Уокер, которого своим указом я назначил главой УГП, поступал в непосредственное подчинение администрации Регента Империи, городская полиция должна была, по-прежнему, заниматься обеспечением общественного порядка в имперских населенных пунктах и городах.

Когда я подписывал указ о переподчинении городской полиции, я совершенно не имел в виду, что запрещаю деятельность Внутренних войск Империи в населенных пунктах Империи.

Но получилось так, что после издания этого указа Внутренние войска МВД Империи уже не имели по своей собственной инициативе появляться в населенных пунктах и городах. К тому времени все имперские тюрьмы были уже выведены за пределы городских территорий, а общественный порядок на улицах больших и маленьких городок поддерживался местными Управлениями городской полиции. Только после соответствующего разрешения Управления городской полиции внутренние войска могли появиться на улицах любого населенного пункта или города для подавления противоправных действий населения, если таковые действительно имели место.

Брит Йорк сидел рядом с Катрин Наливайко, внимательно вслушиваясь в мой разговор с министром, стараясь не пропустить мимо ушей важной детали или определенного вопроса. А разговор по мере продолжения становился все более и более напряженным, несмотря на кажущуюся легкость наших с министров вопросов и ответов. Катрин Наливайко старалась сохранить неизменной организационную структуру Внутренних войск Империи, а мои вопросы, затрагивающие количественный и качественный состав, вооружение и месторасположение Внутренних войск на территории Империи, министром встречались чуть ли не откровенной враждебностью. Брит Йорк прилагал усилия для того, чтобы нашему разговору с министром не дать выплеснуться за рамки дружеской беседы и превратиться в прямую конфронтацию.

Мой длительный опыт сотрудничества со своими соратниками научил и не раз помогал мне находить выход из, казалось бы, тупиковых ситуаций, там, где реального выхода из такой ситуации не существовало. В таких случаях я прибегал к помощи вопросов шпилек, которыми старался вывести собеседника из себя и, когда он или она доходили до состояния белого каления, задавал главный вопрос. И тогда перед моим собеседником вставала дилемма, какой ответ дать на этот вопрос! Он мог ответить только ложью или сказать правду, а часто бывало и так, что я уже знал правдивый ответ. И тогда мой собеседник вдруг осознавал, что врать или играть словами передо мной больше нельзя, если он собирается и дальше со мной работать.

Но сегодня этот проверенный метод ведения бесед не сработал. Как только наступал момент истины, Катрин была уже готова раскрыться и поделиться со мной стоящими перед ней проблемами, то к нашей беседе тут же подключался Брит Йорк. Он давал вариант ответа, который позволял министру Катрин говорить только одну половину правды и нарождавшееся взаимопонимание между мной и Катрин тут же исчезало. Двумя-тремя своими, никому не нужными вопросами, генерал внутренних войск Брит Йорк поставил ситуацию с министром внутренних дел на грань полного идиотизма, чем он не помогал делу, а еще более его запутывал.

По поведению Катрин я мог судить о том, что ей не нравилась общая направленность нашей беседы, но она и не хотела разрывать наши взаимоотношения, мы все же полтора десятка лет мы проработали вместе, в той или иной степени доверяя и помогая друг другу.

Почему же сейчас во мне растет недоверие у министру внутренних дел Империи, к стратегической политике, проводимой ей в качестве этого полномочного имперского министра? Поэтому во время разговора она постоянно уходит от разговора о том, как дальше собирается осуществлять руководство министерством внутренних дел Империи и о той политике, которой будет придерживаться, пока будет занимать этот пост?

Каждая последующая минута нашей беседы способствует зарождению в глубине моей души и укреплению уверенности в том, что сегодня мы с Катрин напрасно встретились для обсуждения каких-либо проблем. Эта встреча еще раз подтвердила, что время министра Катрин прошло, что на ее место мне следует подыскивать нового министра внутренних дел.

— 3 -

Александр Хлыщ, выутюженный до остроты брючной стрелочки молодой человек, без единого синяка под глазами, во что трудно было вообще поверить, вот уже несколько раз официально заглядывал к нам в кабинет. Всем своим видом этот придворный удалец демонстрировал свое удивление по поводу длительности этой беседы.

Сколько бы раз в прошлом я не принимал Катрин Наливайко в качестве Министра внутренних дел Империи, наши беседы продолжались максимум минут двадцать, тридцать не более. Все принципиальные вопросы обговаривались заранее и наши встречи проводились в основном для того, чтобы мы подтвердили достигнутые договоренности или обозначили бы новые проблемы, которыми займутся служащие министерства внутренних дел. А сегодня мы говорим и говорим, конца и края этой говорильне пока не было видно. Причем с каждым часом наши лица становятся скучнее и более сконфуженными.

А Сашка заглядывает в кабинет и хочет получить бумаги или документы для дальнейшей проработки и, не обнаружив таковых, впадает в полнейшее недоумение по данному вопросу, а зачем вообще была нужна эта встреча с МВД Империи?! К тому же мой адъютант к этому времени уже успел превратиться в настоящего придворного бюрократа. Его лучше не кормить, этот придворный ворюга прекрасно информирован о том, где при дворце себя можно бесплатно прокормить. Ты ему лучше дай ему возможность поучаствовать в какой-либо дворцовой интриге, вот тогда он расцветет!

Но я не обращал внимания на все эти проявления внимания и заботливости со стороны своего адъютанта бюрократа и ломал голову по вопросу того, как бы половчее прекратить эту беседу трепотню с Катрин. Лучше было бы встретиться с ней где-нибудь на стороне, подальше от чужих глаз и ушей, чтобы по-родственному разрешить наши проблемы.

Но тут снова Брит Йорк вмешался в наш разговор, он предложил посетить один из военных лагерей Внутренних Войск Империи, чтобы ознакомиться на деле с реальным положением внутренних войск в Империи. Должен был бы признаться, что такое предложение несло в себе какой-то провокационный характер. Но я мгновенно за него ухватился, вечер у меня был свободен и я был не прочь провести его на свежем воздухе. Но тут стала возражать министр Катрин, которая посчитала, что этот лагерь пока еще не готов к достойной встрече Регента Империи. На что я весело ответил, что имперский протоком и этикет мы можем отбросить в сторону, а посещение лагеря и знакомство с Внутренними войсками будем рассматривать, как частную встречу. В этой связи отдал соответствующее распоряжению своему аппарату по организации такой поездки.

На этот раз я оставил в покое, не стал будировать своих гномов вместе с полковником Герцегом. Но последнему шепнул на ухо, чтобы он вместе с Ансом и своими телохранителями в истребителе сопровождал мое неофициальное посещение лагеря Внутренних Войск Империи, оставаясь вне поля зрения имперских армейских локаторов и локаторов внутренних войск МВД Империи. Герцег хитро улыбнулся, никак не прокомментировал мою шутку в отношении локаторов и тут пропал из моего поля зрения.

Майор Кохлер возглавил мой эскорт, а вместе с собой, на всякий пожарный случай, захватил роту своих "убийц", командиром которой оказался, ну вы, наверное помните того юношу офицеришку, которого Анастасия совратила с пути истинного и превратила в секс-террориста.

Уже на первых минутах нашего полета, я понял, что допустил серьезную ошибку и зря заранее не предупредил Кохлера о том, чтобы он в этой поездки не поощрял бы установление каких-либо родственных связей.

В эту минуту послышался счастливый девичий визг, все находившиеся в штабе люди секунд на двадцать перестали что-либо слышать, попросту оглохли. А счастливая Анастасия висела на шее несчастливого капитана и помахивала своими несколько длинноватыми ножками. Все бы ничего и этот девичий визг можно было бы пережить, если бы в этот момент несчастный капитан Митчелл не докладывал бы майору о готовности своей роты к выдвижению на вражеский объект.

Да, майор Кохлер имел настоящий нордический характер, целых двадцать секунд он простоял неподвижно, но с широко раскрытым ртом, а затем прослушал до конца рапорт своего подчиненного, в самых неподходящих местах прерываемый звуками смачных поцелуев. Я стоял в сторонке и ожидал, когда майор Кохлер коснется супер важного вопроса — ведь, Анастасию никто и никуда не приглашал!

— Экселенц! -

В этот момент послышался за моей спиной осторожный Сашкин голос.

— Нужно тебе срочно принимать решение, а то Настька нашего "убийцу" с мыльным порошком сотрет с лица земли. Со вчерашнего вечера она с ним не встречалась и целый день впустую ожидать новой встречи, это не по ее силам. Да и тебе в случае чего тоже достанется, экселенц! -

На этой много обещающей ноте Сашка и завершил свое обращение.

Майор Кохлер по достоинству и глубоко оценил мое своевременное вмешательство в его спасение и с этого момента стал почему-то меня, как и Сашка, называть "Экселенцем".

Собрался громадный эскорт, семь гравитопланов с живой силой охраны, восемь гравоприводов с бронетехникой сопровождения, четыре истребителя прикрытия с шумом и грохотом устремились в начавшееся темнеть небо, а воздушная разведка уже была над местом нашей высадки и контролировала передвижение, как единицы бронетехники, так и единицы пехоты или десанта.

Брит Йорг всем сердцем заверял нас в гостеприимности встречи, которая нас ожидает на этой базе внутренних войск МВД Империи.

Вскоре вся громада моего эскорта начала приземляться на маленьком пятачке взлетно-посадочной полосы авиабазы этого лагеря. Капитан Митчелл повсюду меня сопровождал и в это время был совершенно не похож на "убийцу Кохлера". Он вежливо поддерживал меня за локоток, направляя в нужную сторону, а иногда сдувал пылинку с моего мундира. Но когда мы вошли в одно штабное помещение, где случайно нос к носику столкнулись с Анастасией, то Митчелл попытался драпануть через заднюю штабную дверь от своей невесты. К сожалению, именно через эту дверь в штаб заходила целая группа бойцов во главе с самим майором Кохлером. Митчелл сумел-таки сбить на пол Кохлера и двух шедших за ним бойцов, но уронить на пол всю группу в целом оказался не в состоянии, тут его подхватила Анастасия и капитан навсегда оказался в плену у этой девицы.

А дальше было уже не так интересно и развитие событий пошло своим обыденным путем. Нас познакомили с лагерем и воинским контингентом, расположенным в этом лагере. В лагере располагалась пятая дивизия внутренних войск МВД Империи, оснащенная по последнему слову вооружения. Три пехотных полка, два штурмовых десантных полка, полк тяжелых бронемашин, артиллерийские системы эту дивизию Внутренних Войск Империи превращали в полноправную армейскую дивизию.

 

Глава 9

1

Охоту, как вид императорского развлечения, я никогда не любил и всегда по возможности избегал от участия в этом мероприятии. Почти за пятнадцать лет руководства Империей пару раз я с друзьями выезжал на охоту, но так и ни разу не вставал на охотничью тропу. Этот вид спорта или времяпрепровождения был для меня совершенно неприемлем. Иногда мне, защищая самого себя или своих друзей, приходилось убивать двуногих животных врагов, но у меня не поднималась рука на то, чтобы убить любое беззащитное животное, даже волка.

Еще в приемной мне пришла неожиданная мысль, на время покинуть столицу и уехать куда-нибудь в глубинку, где мог бы вплотную заняться проблемами Министерства внутренних дел и его руководителями. Когда появилась Нелли, я предложил ей вместе со мной слетать на охоту на северного медведя. Территория Империи простилась далеко на север до Ледового океана, на берегу которого обитал северный медведь, который питался рыбой в океане, был мощным животным. Только две недели в году белый медведь подпускал к себе самку, чтобы продлить свою династию, а все остальное время оставался бродячим угрюмым бирюком. Причем не каждый охотник, вооруженный современным оружием, искал встречи с таким животным.

Нелли, видимо, тоже несколько устала от дворцовой жизни, и с радостью в глазах восприняла мое предложение, на пару суток смотаться на север и поохотиться там. Она тут же поинтересовалась, а кого я оставлю блюсти свои интересы за время своего отсутствия, чем поставила меня в тупик. Прежде, я никогда не думал о том, кто мог бы меня замешать на время моего отсутствия. Отделавшись шуткой на ее этот вопрос, я приказал ей бежать в свои покои и собираться на охоту. Смеясь, моя женщина развернулась и почти трусцой помчалась в свои покои, тем самым продемонстрировав мне, что ее тело на третьем месяце беременности пока еще сохраняло грацию и изящество движения. Она была желанна.

Анастасия заметила именно этот мой взгляд Нелли вслед, женщины всегда замечают не то, что иногда хотелось бы мужчинам, и возмущенно фыркнула ей вслед, мол, не только она такая красивая и грациозная. А я находился в полном смятении этим ее проклятым вопросом, кто может заменить меня в мое отсутствие?! В приемную ввалился Герцег и поинтересовался, сколько гномов телохранителей брать с собой.

Не отвечая на его вопрос, я попросил Анастасию срочно связаться с майором Кохлером и попросить его срочно явиться в приемную, который тотчас ответил на вызов и сказал, что выходит к нам. С майором и полковником я разговаривал в своем кабинете, куда мне пришлось вновь вернуться. В течение пятнадцати минут обсуждался вопрос прикрытия моей охотничьей поездки на север. Кохлер моментально разобрался в сути дела, предложил свой, совершенно неожиданный для меня и Герцега вариант охраны северной имперской резиденции, который был единогласно принять.

Оставшись в кабинете один на один с полковником Герцегом, я повторил ему вопрос Нелли, не называя, разумеется, источника этого вопроса. Гном вначале захихикал и зацыкал зубами, но затем впал в глубокую и мрачную задумчивость, с каждой минутой становясь боле злым и мрачным гномом. Затем поднялся на свои короткие ноги, подошел ко мне и произнес одно только слово, глядя мне в глаза:

— Мольт.

Гном был абсолютно прав, один только бригадный генерал Мольт мог бы меня замещать на время моего отсутствия в столице, когда я буду на охоте. Я тут же схватился за разговорник и связался с бригадным генералом. Разговор получился коротким, Мольт, как военный человек, быстро разобрался в создавшейся ситуации и пообещал уже вечером прибыть в столицу для утряски имеющихся вопросов и проблем, а также для того, чтобы принять на себя временное управление Империей.

В ходе пятнадцатиминутных переговоров мы полностью изменили протокол организации и проведения охоты Регента Империи на северного медведя. Вооруженные силы Империи должны были выделить специальный борт для перелета всей группы из столицы на Север, а затем военными вертолетами перевезти Регента и сопровождающих его лиц, а также несколько журналистов в специальную северную резиденцию.

В столичном аэропорту я с Нелли на краткое время встретились с бригадным генералом Мольтом, который только что прилетел в столицу, чтобы временно замещать меня на посту главы Империи. Никаких особых ритуалов по передачи власти пока еще не было придумано, поэтому мы просто пожали друг другу руки и разошлись, я на самолет, вылетающий на север, а Мольт во дворец.

Нелли ничем не выдала своих чувств по отношению к этой встрече, она небрежно протянула Мольту руку для рукопожатия и, практически не останавливаясь, продолжила свой путь к стойке нашего авиалайнера. Она так и осталась чуть холодноватой и отдаленной женщиной, которая была углублена в свои размышления. Но была красива, одета в длинное белое платье до пят, которое только подчеркивало стройность ее идеальной фигуры. Поверх белого платья на ее плечи была небрежно наброшена шуба-накидка без рукавов из рыжего лисьего меха. Признаюсь откровенно, было очень приятно держать под руку эту женщину и сердцем осознавать, что она принадлежит одному только тебе.

Во время перелета на авиалайнере я немного расслабился и выпил несколько стопок отличного виски. После чего остальная часть воздушного путешествия прошла в каком-то тумане — мы-то приземлялись, то взлетали, а затем снова садились, переходили из одного самолета в другую и снова взлетали. Я окончательно пришел в себя, уже находясь во дворе северной резиденции, когда вместе с Нелли по заснеженному крыльцу и сеням мы проходили в теплый дом имперской резиденции.

Эта резиденция была построена совсем недавно и там еще никогда не появлялись такие властные имперские сановники, которые прилетели вместе со мной. Еще во дворе резиденции все сопровождающие лица были рассортированы и расселены своеобразно занимаемому должностному положению и общественному статусу. С журналистами прислуга этой резиденции с первой же минуты начала обращаться так, словно они были важными имперскими чиновниками, а журналистам это ужасно понравилось.

Нелли, скинув на пол свою лисью шубку, распростерлась на громадной теплой оттоманке и приходила в себя после всех этих перелетов и переездов. Мне же очень хотелось подняться на второй этаж и усесться за терминал, где, наверняка, скопилось много информации для чтения и принятия решения, но я хорошо понимал, что мой уход, станет последним днем в нормальных отношениях с этой женщиной, бушующей матерью моего ребенка. Но и набрасываться на будущую маму, чтобы тут же изнасиловать ее и почувствовать себя настоящим "мачо", было бы не делом настоящего мужчины. Вот я и ходил кругами вокруг своей будущей жертвы, не зная, как привлечь ее внимание,

Мы были одни во всем доме, и никто нас не беспокоил. Ужин будет подан в восемь вечера и от нас зависело, будем ли мы ужинать одни или вместе со всеми лицами, прибывшими с нами. Нелли поднялась на ноги и принялась обследовать наше помещение, она поднималась на второй этаж, спускалась на нулевой уровень, везде совала свой симпатичный носик, но при этом не обращала на меня ни малейшего внимания. Вот тогда-то я и раскусил суть этой женщины, Нелли была энергичной и толковой женщиной, но она устала от постоянного пребывания и скучной жизни наложницы в столичном дворце.

Нелли искренне обрадовалась нашей совместной поездке на север, так как у нее впервые появилась возможность увидеть новые места и встретить новых людей. Но северная имперская резиденция оказалась продолжением золотой клетки столичного дворца, там были немного другие люди, но они мало отличались своими характерами от людей и чиновников имперской столицы.

Только сейчас Нелли начала понимать, какую же она совершила страшную ошибку, подписав со мной договор о продаже самой себя в мою золотую клетку. Она в своей жизни еще не встречала мужчины, которого полюбила бы до смерти, и была готова отдать за него свою жизнь, поэтому и совершила эту ошибку. Деньги, власть и внешняя притягательность позиции официальной наложницы Регента Империи, словно магнит, влекли ее, затмили ей глаза. Она пока еще не ощущала разницы между любовью и сексуальным обладанием мужчиной.

Вот и сейчас она металась по всему дому, стараясь отдалить минуту нашей близости. Нелли нравились наши с ней появления на людях, где она была красивее многих женщин, а глаза мужчин повсюду сопровождали ее. Ей нравились красиво одеваться, вращаться в обществе прелестных дам и кавалеров, посещать официальные приемы, банкеты, празднования, где она имела возможность демонстрировать великолепную стать своего тела и осанки. Но в последнее время я стал обращать внимание на то, что и Нелли потихоньку меняется. На второй месяц нашей совместной жизни, она гордо заявила, что беременна. С этого момента я заметил, что Нелли перестали нравиться наши ночные буйства, она всячески старалась их избегать или сокращала их время, выполнив, так называемый, супружеский долг она отворачивалась лицом от меня и тут же засыпала.

Понимая, что и сейчас мне ничего не светит, я поднялся на ноги, сказал Нелли, что пойду, прогуляюсь, и, натянув на себя комбинезон спецназовца, отправился во двор резиденции. На дворе было темно и безлюдно, слышалось одно только посвистывание порывов ветра и скрип покачивающихся на фонарных столбах фонарей. Из тени вынырнул полковник Герцег, он сам был на лыжах и в руках он держал вторую пару лыж. Не здороваясь с полковником, я злобно прикрепил предложенные мне лыжи к ботинкам, и мы вдвоем отправились за ворота резиденции.

Нас никто не провожал, а ворота открывались и закрывались автоматически с пульта, который Герцег держал в руках. Через пару километров нас встретил лыжник. При виде нас, он помахал рукой и мы заскользили вслед за ним. По выверенным движениям полковника Герцега, я понял, что спутниковая навигация работает уверенно, и мы следуем правильным маршрутом. Вскоре носками лыж мы уперлись в снежное изваяние, которое оказалось штабной бронемашиной на воздушной подушке. В двух шагах от нас распахнулся люк бронемашины, яркий свет из которого ослепил нас. На ощупь мы сбросили лыжи и забрались внутрь бронемашины, где нам руки тут же принялся жать небезызвестный майор Кохлер.

Домой я вернулся за полночь, Нелли уже крепко спала. Я не стал ее будить, а спустился на первый этаж, включил в сеть терминал и принялся за работу. Материала для рассмотрения и принятия решения было довольно много, но я переслал его Мольту, чтобы старик не скучал и по ночам занимался государственными делами, а сам сконцентрировался на информации по МВД.

Эта гигантская государственная структура никак не отреагировала на мой отлет на охоту на север, а ведь должна была бы. По крайней мере, МВД должно было усилить полицейское охранение северной имперской резиденции, но ничего этого не было сделано. Зато по непонятным причинам, полк штурмовиков Внутренних Войск Империи передислоцировался на другой аэродром. Больше в информации по МВД ничего интересного не было, на секунду я оторвал голову от терминала и прямо перед собой увидел глаза Нелли, в которых клубились злость и бешенство:

— Почему ты, Барк, так поступаешь? Бросаешь меня одну в этом пустом и холодном доме?

Отвечать мне не хотелось, я, молча, подошел к своей официальной наложнице, поднял на руки и перенес на оттоманку, где мы и провели остаток ночи, занимаясь любовью. Поначалу Нелли неохотно отвечала на мои ласки и поцелуи, но женское начало вскоре взяло свое и теперь уже она не давала мне и секунды передышки, любила меня всем своим сердцем и телом.

2

В соответствии с планом регентской охоты на утро следующего дня был запланирован выход охотничьей партии на берег Ледового океана, но мы с Нелли, разумеется, даже и не проснулись к этому времени. Поэтому и поход к берегу океана задержался на два часа.

К этому времени желающих сходить и посмотреть, что собой представляют океан и северный медведь, особо не было, число желающих сократилось до минимума, до двух человек — до меня и одного сумасшедшего журналиста, которому делать было нечего, поэтому он решил смотаться вместе со мной к этому самому океану. Нас сопровождали два егеря, которые по предварительной информации о них самих, знали практически все о растительном и животном мире Севера. Мы четверо некоторое время потолкались во дворе резиденции, но вскоре натянули лыжи и под взглядами людей, которые так и не решились покинуть жилые помещения, чтобы высунуть свой нос на свежий морозец в двадцать градусов ниже ноля, заскользили за открывшиеся ворота резиденции.

Я чувствовал себя замечательно, ничего во мне не болело и ноги, равномерно двигали лыжами, легко несли меня в снежную даль. Вокруг не было видно ни одного деревца или большого кустарника, один только снег кругом. Но я не сказал бы, что вокруг расстилалась одна только равнина, встречались высокие курганы, покатые холмы, а также глубокие овраги.

Местные егеря отлично знали местность и без компаса отлично ориентировались на ней. Один из них скользил впереди, прокладывал нам всем лыжню, и, соизмеряясь с моим скользящим шагом, вырабатывал темп нашего продвижения вперед с тем, чтобы за один скользящий шаг продвинуться на как можно большую единицу длины. Вскоре я заметил, что журналист начал сдавать в ходьбе на лыжах и замедлять наше продвижение к океану. Эта жизнь в большом городе, комфорт современной цивилизации быстро превращали организм современного человека в слабый придаток современной жизни, который был неспособен к борьбе с природными явлениями и длительным пребыванием на лоне природы. Пару раз нам пришлось останавливаться, давать передышку ногам и пить крепкий и горячий чай или кофе из термосов, чтобы восстановить силы. Что касается физического состояния моего организма, то я не сказал бы, что во время перехода на лыжах чувствовал себя супер отлично, но хорошо знал, что мне хватит сил мне без остановки достичь берега Ледового океана.

Одним словом, вместо того, чтобы в течение часа, как это планировалось ранее, достичь океана, мы ползли до него чуть более пары часов. Но какова была радость молодого журналиста, в этот момент мне даже показалось, что я где-то с ним встречался, когда земля под нами внезапно сменилась на льдины и ледяные торосы. У берега они застыли неподвижно ледяной массой, а чуть далее от берега плавно изгибались и колебались, под действием океанской вольны. В этом ледяном месиве было трудно разглядеть или определить линию прилива, где кончался берег из гальки, и начиналась водная поверхность самого океана. Да нам этого было уже особо и не нужно, сам факт, что мы находимся на берегу Ледового океана, принес немало волнений и радости, и мы с журналистом даже немного погордились своим первопроходством.

Некоторое время мы постояли на берегу океана, палками от лыж потрогали ледяные наросты на прибрежных валунах и, сняв лыжи, походили взад и вперед по самому берегу, боясь ступить в ледяное месиво, а то, вдруг, провалимся в под лед. Через десять минут делать на этом первородном берегу было больше абсолютно нечего.

И тогда к работе приступили наши егеря. Первым делом они заставили нас снова надеть лыжи, и повели, куда-то в сторону от берега. Шли мы недолго и вскоре наткнулись на небольшую хибару, которая практически полностью была утоплена в прибрежных скалах и совершенно не просматривалась со стороны. Егерям пришлось немного потрудиться, откопать вход в хибару, который был занесен снегом. Удивительное дело, эти егеря были, как и мы, одеты в комбинезоны армейских спецназовцев, ничего не тащили на себе, но, когда требовалось, то неизвестно откуда в руках у них появлялись термосы с горячим чаем и кофе, хибара для отдыха усталых путников или лопаты для откапывания входа в убежище. Вскоре, мы все четверо находились в этой хибаре, где было уже тепло и можно было бы сбросить с себя комбинезон спецназовцев, а егеря быстр стали доставать из небольшого холодильника продукты и начали готовить обед на скорую руку.

Когда мы сели обедать, один из егерей снова натянул на себя комбинезон и исчез в снежной пыли, к этому времени за стенами хибары поднялся сильная вьюга. Вернулся он через полчаса, когда мы уже попивали чайку с вареньем и сказал, что погода на океанском берегу совсем испортилась и идти обратно в имперскую резиденцию на лыжах по такой поземке нельзя. Поэтому, добавил он, присаживаясь к столу и принимаясь, есть только что разогретый суп, нам лучше переночевать под теплой крышей, а утром отправиться в обратный путь, предложил егерь. Я поинтересовался, а как же нам быть с охотой на белого медведя.

— Бродит здесь поблизости парочка медведей. — Вступил в разговор второй егерь, который за целый день не произнес ни слова. — Да, только, кто с ними справится. Самец, такая громадина, что с ним лучше вообще не сталкиваться, а вот его самочка, уже в положении она и далеко убежать не сможет, но у нас нет людей, чтобы организовать хорошую охоту.

Я хотел было спросить, а почему так получилось, но вспомнил, что мне захотелось выгулять Нелли в самую последнюю минуту и, организуя поездку на Север, я тоже никого не слушал, когда мне говорили о разумных сроках организации охоты на такого крупного зверя.

В середине ночи я проснулся от удушья, охватившего меня, кто-то набросил на мою голову подушку и, навалившись всем телом на нее, не давал мне глотнуть свежего воздуха. Я попытался выскользнуть из-под подушки, но мне этого пока никак не удалось сделать этого. В глазах уже начало темнеть, а в висках сильно застучало от недостатка кислорода, а легкие разрывались и требовали новой порции воздуха. В какой-то момент в голове возникла ясная мысль о том, что, если в данный момент я не предпринему конкретных действий, чтобы освободиться от подушки, то на дальнейшие попытки у меня просто не будет сил. Я чуть расслабился, мой противник, который держал подушку на лице, воспринял это, как знак потери мною сознания, и он тоже чуть-чуть расслабил свою хватку.

Упершись пятками ног и локтями рук в топчан, на котором спал, я резко выбросил вперед и вверх голову с подушкой на ней. По всей видимости, мой противник оказался значительно легче меня, и мне удалось оторвать его от топчана и подбросить вверх. Дальше было делом чистой техники, не зря же я в течение вот уже почти двадцати лет занимался рукопашным боем. Когда верхняя часть тела противника достигла зенита своего подъема, я кулаком правой руки сильно ударил его в подреберное пространство, тем самым заставив его заняться восстановлением собственного дыхания и на долю секунду забыть обо мне.

Я вывернул голову из его объятий и позволил свежему воздуху заполнить свои легкие. Через мгновение восстановилось мое дыхание. Парень, который пытался по-тихому задушить меня, сделал большую ошибку, ему следовало бы ударом ножа сразу же покончить со мной, а не мучиться с этой подушкой! Сейчас тело его лежало рядом со мной на топчане, а его плечи с головой свесились к полу, не давая мне возможности определить, кто был мои противником. Я без шума соскользнул с топчана и повернул голову парня к себе — это был журналист, который сейчас был очень похож на лейтенанта королевских егерей Океании, который единственный из всей свои части попал в плен к людям генерала Романова. В то же время Один Первый, бывший король Океании утверждал, что в его войске никогда не было подразделения егерей. Глаза лейтенанта задвигались, он начал приходить в сознание, но мне не был нужен живой враг и ребром ладони я сильно ударил под ухом. Голова дернулась и застыла неподвижно, с лейтенантом было все кончено.

В темноте я попытался осмотреться в помещении, но тот свет, который падал из единственного окошка, не давал возможности рассмотреть что-либо в такой темноте. На ощупь я двинулся в сторону очага, наверняка, так сохранилась пара угольков, раскочегарев которые я смогу зажечь свечу. Углей оказалось достаточно и вскоре, когда разгорелась свеча, я убедился, что кроме меня и трупа журналиста в хибаре никого нет. Все мои вещи находились на своих местах. Я быстро натянул на себя комбинезон и лыжные ботинки, но посмотрев на ручные часы, они показывали только три часа ночи, решил еще рано по такой темнотище возвращаться в резиденцию.

Чтобы переждать время, еще раз осмотрел, теперь уже при свете свечи, внутренность хибары. Внутри помещения не сохранилось ничего, что напоминало бы, что нас было четверо. Бесследно, вместе со всеми своими вещами исчезли оба егеря, а журналист превратился в лейтенанта королевских егерей.

От мощного удара сотряслась входная дверь хибары, кто-то вызывал меня на наружу и хотел переговорить со мной. Особо не рассуждая, я прошел к двери и потянул ее на себя, дверь легко открылась. На небе светили две луны, одна большая, а другая маленькая, которые зависли практически над головой. Прямо передо мной стоял белый медведь, это была глыба белого снега и льда. Медведь стоял на четырех лапах, а его голова находилась на уровне моего лица.

Странно, но я совершенно не боялся этого существа, который мог бы убить меня движением своей лапы. Убийство меня не стояло в ланах медведях, по всему его настрою и поведению чувствовалось, что он хотел бы переговорить со мной. Но, как и о чем мы могли говорить, когда он и я, мы являлись разными существами.

Медведь взревел и резко мотнул из стороны в сторону головой, я не понимал, что этот хищник хочет получить от меня. Тогда животное замерло на месте и вперило взгляд своих глаз в мои глаза. Голова помутнела, закружилась, все полетело кувырком, и я очнулся, лежа на снегу перед дверью хибары, дверь которой была распахнута настежь. С большим трудом поднялся на колени, оперившись лбом в снег, страшная головная боль начала покидать эту неразумную голову. Минут через пять я мог уже думать, головная боль уходила маленькими пригорстнями. Когда ко мне вернулась способность последовательного рассуждения, то я первым делом проверил, который сейчас час, так как темнота по-прежнему держалась на небосклоне. Первая луна уже исчезла за горизонтом, а вторая коснулась его. Если я и встречался с северным медведем, то с ее момента прошло часа три-четыре, а лежание на снегу и при морозе минус двадцать пять градусов, разумеется, не могло принести чего-либо хорошего моему организму. Но я не чувствовал себя особо больным или переохлажденным человеком, после того, как встал на ноги, энергия в теле только прибывала.

Да и с моей памятью что-то произошло!

И тут я все вспомнил!

Северный медведь, бывший царь своего исчезнувшего с лица земли государства, долго беседовал со мной на различные темы. Он рассказал, как несколько сотен лет назад был обманут одной получеловеческой расой, в результате чего потерял государство и свой народ. Полсотни лет назад этот враг начал войну за Империю. До определенного времени у него все получалось, и могущество Империя стало клониться к закату, за очень короткое время она превратилась в прогнившее и корруптированное государство, и была уже практически готова исчезнуть с лица земли. Но мое неожиданное появление, женитьба на дочери Императора, рождение сына и дочери, а также то, что я стал вмешиваться в ее управлением и тем самым спас Империю от самоуничтожения.

Эти обстоятельства заставили противника пойти на неординарные меры — была убита Императрисса и моя дочь Лану, был вынужден бежать и скрываться мой сын Артур, а Лиана с другим ребенком, пока еще не родившимся сыном, оказалась заброшена в иную галактику, где по настоящее время борется за свое и нашего сына выживание. Моя победа в Гражданской войне, усиление личной власти в Империи, введение регентства заставили моего противника, а это произошло лет пять назад, захватить руководство уважаемого клана медведей и через этот клан повести борьбу со мной за трон Империи.

Подавленный весом полученной информации, я вскочил на лыжи и побежал обратно в резиденцию.

3

Первой на дороге мне встретились все еще продолжавшие гореть остатки легкой бронемашины на воздушной подушке. Из моторного отделения в небо вырывались черные языки пламени, а внутри ее время от времени что-то грохало, в результате чего металлический остов бронемашины сильно или мелко подрагивал. Из бронемашины успел выскочить только раненный механик-водитель, который отполз от нее на несколько шагов, он так и умер, уткнувшийся шлемофоном в белый сугроб снега. Остальные члены экипажа не успели выскочить и сгорели живьем в бронемашине. Штурмовик, по всем пониманиям, выскочил из-за того кургана и, прижимаясь плотно к земле, чтобы его ранее времени не обнаружила фазированная антенна бронемашины, атаковал этот замаскированный снегом и льдом объект.

По предварительной договоренности майор Кохлер снарядил и выставил во внешний периметр охранения четыре ТА 50, - легкие бронемашины на воздушной подушке, вооруженные тринадцати миллиметровой высоко скорострельной пушкой, двумя крупнокалиберными пулеметами и четырьмя управляемыми легкими зенитными ракетами "Hellfire USR". Экипаж машины четыре человека и восемь хорошо обученных десантников. Эти бронемашины были разбросаны по периметру вокруг имперской резиденции и специальным образом вморожены в землю, истребительный радар или радар современного имперского штурмовика не могли обнаружить эти бронемашины.

А сейчас я собственными глазами наблюдал, как догорает одна из этих грозных бронемашин. Устало вытерев пот со лба, я снова стал на лыжню, оставленную десантниками бронемашин, которые были должны, каждые полчаса обходить внешний период охранения, и, не оглядываясь, помчался по ней. Вторую бронемашину я не видел, но аналогичное черное пламя на горизонте и запахи жженой резины и пластика подсказали мне, что и вторая бронемашина на воздушной подушке окончила свою короткую жизнь на этой земле. Два человека в обгорелых комбинезонах, но без лыж, встретились мне на лыжне, они медленно шли в сторону имперской резиденции, опасливо поглядывая по сторонам. Это были остатки экипажа второй сгоревшей бронемашины на воздушной подушке. Я очень торопился вернуться в резиденцию, чтобы взять на себя руководство операцией по отпору, напавшему на нас противника. Но задержался на секунду, когда услышал слова одного из уцелевших танкистов, который с ненавистью проговорил:

Мы засекли этот штурмовик в километре от нашей позиции и уже собирались выпустить две зенитные ракеты, как штурмовик пошел на вираж, чтобы продемонстрировать два имперских красных ромба, и одновременно ответил на наш запрос "я свой". Завершив вираж, этот "я свой" и бабахнул по нашей бронемашине двухсоткилограммовую бомбу. Рекс не смог вылезти, у него были перебиты две ноги, а сержант Нойс умер у нас на руках из-за большой потери крови. У него была полностью оторвана рука, а также было множество осколочных ранений. Вот он и не выжил

Один из выживших членов экипажа тащил с собой ручной десантный пулемет с коробкой патронов на пятьсот штук. Я на секунду приостановился коло них. Оба танкиста втянулись и лихо козырнули мне. Я показал им направление движения к имперской резиденции и попросил более внимательно смотреть по сторонам. Когда снова становился на лыжню, парень протянул мне свой пулемет и сказал, что он скорее понадобиться, на лыжах я быстрее добегу до резиденции.

Имперская резиденция горела, между зданиями суетились гражданские и военные люди, одни занимались тушением горящего центрального здания, в котором остановились мы с Нелли, другие выносили людей и складывали их в один ряд, а потом накрывали. По двору раздавался громкий голос майора Кохлера, который давал краткие распоряжения и люди тут же бросались их выполнять. Взвод его спецназовцев рыл окопы за забором резиденции и устанавливал там дополнительные пулеметы.

Я знал, что в резиденции имеется много оружия, поэтому был совсем не удивлен, как спецназовцы Кохлера откуда-то вытащили два зенитных пулемета и сейчас неторопливо снаряжали их пулеметными лентами. Ребята приволокли также две старые ракетные зенитные установки, сейчас пара бойцов монтировала направляющие рельсы и ручной прицел для этой установки. Я обратил внимания на то, что во дворе нигде не было видно Герцега и его гномов. Со спины, это получилось совершенно случайно, подошел к майору Кохлеру и задал ему вопрос:

— Майор, куда подевался Герцег со своими парнями, ведь, как кажется, он не должен был отходить от меня ни на шаг, а его не видел уже целую вечность и успел соскучиться? И вообще, майор, что за бардак здесь произошел? Откуда появились эти раненые и убитые люди?

Кохлер, аж подпрыгнул на месте, услышав мой голос и мои вопросы. Сколько бы раз мы не встречались и в какой бы обстановке не происходили эти встречи, майор Кохлер всегда демонстрировал чудеса выдержки и хладнокровия. Этого человека ничем нельзя было удивить, а тут он вот уже минут пять разглядывает меня и, похоже, что не верит своим глазам.

— Ваше Высочество, вы живы? — Были его первые слова на мои вопросы. Затем этот человек взял себя в руки, стер с лица удивление и его глаза тут превратились в невыразительное синеватое стекло глаз профессионального убийцы. Он вытянулся, вскинул правую руку к сердцу и, преклонив колено, начал докладывать.

— Рано утром с побережья прибыли два егеря и сообщили о вашей и журналиста гибели. —

Не поворачивая головы, он коротко бросил себе за спину,

— Арестовать их, — и продолжил свой доклад. — Если судить по ранам, полученными этими егерями, то на них напал медведь, большой медведь, и сильно задрал этих парней. Словом, эти егеря, едва живые добрались до резиденции и принесли грустную новость о вашей гибели в лапах северного медведя. Ваша наложница Нелли тут начала собирать спасательную экспедицию на побережье, но за несколько минут до рассвета на резиденцию совершил налет имперский штурмовик. Он сделал один единственный боевой заход и выпустил все имеющиеся на борту ракеты по зданию, где располагались вы, Ваше Величество, и ваша Нелли. В результате этого налета Нелли погибла, а мы с большим трудом вытащили ее тело из пламени пожара, охвативший ваш дом. Во время налета погибли также два гнома, пять моих солдат и ранено шесть человек гражданского персонала.

Майор легко поднялся на ноги и предложил мне следовать за ним. Я еще не пережил полученной информации о гибели Нелли, и последовал за Кохлером, словно собачка на поводке. Через несколько шагов мы остановились перед кучей женской одежды, майор нагнулся и отвернул полу лисьей шубы. Нелли лежала прямо на спине, ее глаза были закрыты, лицо было чистым без синяков и царапин, мне даже показалось, что сейчас она откроет глаза и спросит, почему меня так долго не было. Но ничего не произошло, глаза оставались закрытыми. Я потянулся, чтобы снять с ее тела всю шубу, но Кохлер воспротивился и тихо сказал:

— Не надо этого делать. Там ничего нет. Ракета попала непосредственно в ее тело, превратив его в сплошную рану. Она умерла мгновенно и совершенно не мучилась.

Несколько минут я простоял над телом женщины, с которой я прожил всего несколько месяцев, с которой должен честно признать, что жизнь не сложилась, как хотелось бы. Но эта женщина за короткое время сумела стать мне дорогой и нужной. Внезапная потеря ее, подобно удару молотом по голове, обрушилась на меня, но я пока еще не понимал сути произошедшего и не мог должным образом оценить значимости этой личной потери.

Дикая усталость навалилась на плечи, холод разлился по телу и достиг сердца, ноги и руки мелко дрожали и я начал заваливаться в обморок. Майор Кохлер не позволил этому совершиться. На глазах у всех собравшихся людей он резко протянул мне руку, якобы, поддержать и не дать мне упасть, но движение его руки было настолько резким и быстрым, что никто не успел заметить, как ладонь майора сильно саданула меня в грудь. В обморок я не упал, но мне потребовалось некоторое дополнительное время, минуты две-три, чтобы отойти от этого удара.

В этот момент из-за какого-то забора вынырнул полковник Герцег со своими гномами бойцами, и я вновь оказался в привычном окружении своих телохранителей. А Герцег доложил, что сразу же после налета штурмовика вызвал Анса с истребителем, который уже прибыл и готов поступить в мое распоряжение. Я кратко перекинулся информацией с майором, и мы решили, покинуть резиденцию, срочно эвакуировав всех людей. Гномы Герцега стали было загружать носилки с телом Нелли в салон истребителя, но я остановил их и поинтересовался, куда подевались сопровождавшие нас журналисты. Герцегу потребовалась минута, чтобы выяснить, что ребята из службы прессы и галовидения никуда не прятались, достойно повели себя во время налета, им удалось даже снять пролетающий над нами штурмовик, а сейчас они вместе с людьми майора Кохлера собираются покидать эту резиденцию.

Я попросил найти и привести ко мне старшего этой группы, который через мгновение стоял передо мной. Еще безусый мальчишка, он быстро схватить суть мой просьбы, и пообещал все сделать так, как я хотел бы, но тогда его группа должна задержаться в резиденции еще на час — полтора чтобы подготовиться к трансляции в лучшем виде. В течение получаса была развернута телевизионная аппаратура, через спутник произошли соединения со студиями частного и государственного галовидения, а также редакциями ведущих имперских газет и полилась информация из нашей резиденции о налете.

Неоднократно демонстрировался штурмовик, выпускающий ракеты по резиденции, погибшие и раненые солдаты и гражданские люди, крупным планом давалось лицо Нелли с закрытыми глазами. Репортажи и сообщения завершались кадрами, прибытия и разворачивания десантного батальона, который прибыл на современных транспортных средствах и был вооружен оружием последней модели, а также текстовыми сообщениями о том, что в этой связи Регент Империи сегодня поздно вечером выступит по галовидению с последней информацией по этому вопросу.

Как только последний репортаж прошел в эфир, телевизионная аппаратура была собрана и загружена в гравитоплан для возвращения в столицу, а моя группа на истребителе, на борту которого находилось тело Нелли, уже летела в Саану. Позвонил Инео, министр обороны Империи, и проинформировал, что в связи с последними событиями в отдельных районах Империи и, в частности, в столице Империи введено военное положение, ограничено передвижение гражданских лиц и ведется патрулирование городских кварталов.

Я попросил Инео связать с генералом Романовым, чтобы он своими дивизиями и корпусами блокировал бы часть гарнизонов Внутренних Войск Министерством внутренних дел Империи. После разговора с Инео связался с генералом Снегом и поинтересовался, что он думает в связи с произошедшими событиями, на что получил удивительно интересный ответ. Специальные части имперской Службы Безопасности блокировали один полк штурмовой авиации, находящийся в подчинении МВД Империи и произвели аресты командного состава. В результате проведения дополнительных расследований выяснилось, что четыре офицера этого полка дезертировали, сейчас ведется их розыск. Более детальную информацию Снег обещал лично представить по моему появлению во дворце.

Связался с генералом Романовым и приказал ему, немедленно приступить к выполнению операции "Вывод". Лицо Романова налилось кровью, он поднялся на ноги и, приложив правую руку к груди, с придыханием заявил, что его армейская группа войск готова к исполнению приказа Регента Империи и, в соответствии с предварительным планом, через два час пересечет государственную границу.

Только я завершил разговор с Романовым, как на экране терминала связи появилось заплаканное лицо Анастасии, которая снова оказалась в так ненавистном ей черном мундире лейтенанта. На заднем плане маячил адъютант Сашка. Анастасия сказала, что со мной хочет переговорить генерал Мольт. Через секунду я уже общался по разговорнику с Мольтом, который выразил мне глубокое соболезнование в связи с гибелью Нелли и сказал, что столица сошла с ума. Люди вышли на улицы, чтобы выразить свой личный гнев поведением врагов Империи и личных врагов Регента.

Поэтому он, как мой заместитель принял решение о вводе в столицу военных подразделений для наведения общественного порядка и прекращения уличных погромов. Генерал находился в приподнятом настроении и был решительно настроен на применение самых жестких мер по прекращению уличных бесчинств. Я поддержал решение Мольта и сказал, что через двадцать минут уже будем во дворце.

И в этот момент на экране терминала появилось лицо Катрин Наливайко, министра внутренних дел Империи. Мы договорились о том, что она срочно прибудет во дворец и лично доложит о положении дел в Империи.

Как только истребитель приземлился, Сашка схватил меня и потащил внутрь дворца, оставив Герцега и встречавшую нас Анастасию заниматься останками Нелли. Мы уже почти бежали по дворцовому коридору, а мне все слышалось, как завопила, заплакала Анастасия при виде того, что осталось от моей наложницы. Приемная была битком забита людьми в гражданской и военной форме. При нашем появлении мгновенно замокли разговоры, люди поднялись на ноги и мрачным молчанием поприветствовали меня. В дверях кабинета появился мой заместитель по регентству бригадный генерал Мольт и рукой стал махать мне, чтобы я быстрее проходил в кабинет.

— Где указ? — Бросил я через плечо Сашке.

Тот начал было чесать затылок, видимо, сразу не сообразил, о чем идет речь, потом подбежал к столу Анастасии, открыл ящик стола и достал оттуда синюю папку. С синей папкой в руках я вошел в кабинет к Мольту, обнял его за плечи и поцеловал в макушку, так как генерал ростом был не очень высок, его голова была на уровне моих плеч. Глаза генерала увлажнились и он начал что-то мне говорить о том, как приятно встретить приятного человека, но я заткнул ему горло синей папкой, которую передал ему в руки. Старик машинально раскрыл ее и вытащил оттуда заполненный и подписанный регентский указ. Прочитав текст, мой генерал покраснел, словно рак в кипятке, и завопил на весь кабинет:

— Какой такой генералиссимус? Какой такой главнокомандующий имперскими вооруженными силами?

 

Глава 10

1

— "Это варварское нападение вооруженных сил демократической республики Калции на безоружных граждан Империи явилось актом открытого произвола со стороны ее гражданского и военного руководства. Штурмовая авиация Калции, пользуясь северной непогодой, проникла в глубину нашей территории и подвергла штурмовке имперскую резиденцию, где я в этот момент вместе с семьей занимался рыбьей ловлей. В результате ничем не оправданного нападения мне случайно удалось избежать гибели, но погибла моя невеста, урожденная баронесса Штайнльгальдт. Враг просчитался, он надеялся одним ударом избавиться от руководства Империи и, воспользовавшись неразберихой в руководстве Империи, расчленить ее на отдельные провинции и захватить отдельные территории. Но этого не случилось и никогда не случится, я приказал генералиссимусу Мольту из элитных частей Вооруженных Сил Империи создать ударно-штурмовой кулак и обрушить его на Демократическую Республику Кальцию, чтобы покарать наглость агрессора. Как только что сообщил мне генералиссимус, час назад наши войска без сопротивления со стороны противника пересекли государственную границу, и вышли на территорию республики, которая совершила этот акт вандализма и позора. Справедливость восторжествует, победа будет за нами!".

Я так внимательно наблюдал за своим появлением на галоэкране и выступлением по имперскому государственному и частному галовидению, что не обращал внимания на тех людей, которые сейчас находились в одном со мной помещении. Я очень боялся произвести негативное впечатление на имперский народ неправильным произношением того или иного слова или фразы из своего обращения к народу Империи. Не по своей воле я оказался в Империи, хитал, имперский язык, был моим неродным языком, который я знал, но в совершенстве, поэтому я очень боялся неправильным произношением того или иного слова превратиться в народное посмешище! Но, похоже, обращение Регента Империи получилось именно таким, как требовалось.

Инео, Министр обороны Империи, специально обратился в имперский Университет, который выделил преподавателей хитальского языка, которые в качестве консультантов следили за ходом моей работы по галозаписи выступления. Они по слову просеивали его текст, проверяли правильность произношения ударного слога, делали немало замечаний по значению слов, использованных в тексте. Это выступление я, вероятно, повторил не менее трех сотен раз, прежде чем его произнес перед галокамерами, за которыми стояли проверенные профессионалы своего дела.

К тому же Инео оказался именно тем человеком, который убедительно мне доказал, что мое первое записанное выступление было самым правильным и по порядку использованных слов и по произношению. Я от ужаса дрожал всем телом, был весь мокрым от пота, когда диктор имперского галовидения объявил о моем выступлении, и я появился на галоэкране перед всем своим народом. Теперь волнения позади, выступление произнесено, народ Империи узнал правду о своем внешнем враге и о том, что имперские войска двинуты в бой, чтобы дать решительный отпор спровоцированной провокации.

В отличие от королевства Океании, Демократическая Республика Кальция по своей территории, если сравнивать ее с территориями, которые принадлежали нашей Империи, была небольшим горным государством. Ее недра не были богатыми, в них совсем не было ни нефти или газа, или каких-либо других полезных ископаемых. Народ республики был беден, но горд и весьма воинственен, в основном состоял из различных горских кланов, которые ничем не обладали, я имею в виду — промышленность или экономику, Воины этих кланов высокопрофессионально пользовались своим холодным оружием, ненавидели фазерные карабины и автоматы, это-то в наш век огнестрельного и лучевого оружия. Но кальциане были ужасно воинственными и гордыми людьми, которые жили по законам своей деревушки и других законом не признавали. Правда, последнее время из-за бедности своей они начали исподтишка нападать на приграничные села и деревни своих соседей, чтобы отвести душу — немного пограбить и увести в полон женщин и детей.

Но получилось так, что по территории Демократической Республики Кальции прошли транспортные артерии, коридоры и путепроводы, по которым из другого соседнего государства в Империю вывозилось нефть, газ и ядерное топливо. Это топливо мы использовали для поддержания в боевом состоянии наш военно-космический флот, а также оно использовалось для создания ядерного оружия. Таким образом, военно-стратегическое развитие Империи во многом предопределялось политическим настроем руководства Демократической Республики Кальции.

Добавлю от себя, что, если бы руководство этой республики правильно понимало бы порядок поддержания нормальных взаимоотношений с Империей, то Республика могла бы жить-поживать на одни только проценты от арендной платы за эти транспортные артерии коридоры.

Империи только хотелось бы иметь гарантию того, что Демократическая Республика Кальция приложит все силы для того, чтобы по их вине не происходило бы непреднамеренных задержек поставок стратегического сырья и топлива в Империю. Что легко можно было бы организовать, подписанием соответствующего Договора о дружбе и сотрудничестве. Но на практике получалось не так, как хотелось бы, ситуация с Кальцией ухудшалась день ото дня, дошло до того, что мы даже не знали, кто же персонально является главой этой Демократической Республики. Наши секретные агенты исчезали, как только пересекали государственную границу Кальции.

Пять лет назад нами была создана специальная ударная армейская группа генерала Романова, которая должна была решить некоторые спорные территориальные или пограничные проблемы нашей Империи с соседними государствами. Если королевство Океании стояло под номером "один", то решение проблем с Демократической Республикой Кальция стояло под номером "два" в списке боевых задач войск генерала Романова.

Пошли вторые сутки, когда дивизии генерала Романова, перейдя имперскую границу, тут же погрязли в мелких непрекращающихся столкновениях с бойцами армии Свобода, так гордо называли себя солдаты народно-освободительной армии Демократической Республики Кальции. Горные дороги оказались непроходимыми, сплошные каменные лавины и горные завалы напрочь их перекрывали. Практически под сплошным обстрелом неуловимых и невидимых вражеских солдат, бульдозеры метр за метром расчищали горные дороги, дивизии делали шаг вперед, чтобы через пятьсот метров уткнуться в новый горный обвал.

Все это время генерал Романов, получая вот такого характера донесения из своих частей, оставался спокойным, как удав в зоопарке. Он поднял по тревоге все свои разведывательные силы и бросил их на выяснение местонахождения позиций пехотных подразделений НОА Демократической Республики Кальции, а имперская истребительно-штурмовая авиация наносила бесконечные удары по населенным пунктам, в основном по горным деревням, разумеется, а также по возможным местам расположения военных гарнизонов и армейских баз. Но результаты разведки оказывались нулевыми. Генерал же отказывался рисковать имперским корпусом или дивизией своей армейской группировки и без предварительной разведки отправлять их на вражескую территорию.

В результате, пара-тройка имперских дивизий по двум дорогам пробивались вглубь горной Республики, проходя до одного километра в день, при этом ежедневно теряя до пяти егерей и гренадеров. Вскоре Романову надоели мои постоянные звонки, он вежливо попросил меня, заняться своими государственными делами, оставив его и его войска на некоторое время в стороне от своего внимания.

Было довольно-таки обидно получать подобные советы от своего же генерала, но я понимал, что Романов был прав в том, что и ему нужно время, чтобы досконально разобраться с тем, что же начало твориться на границе при нашем вторжении в Кальцию. Поэтому я благоразумно прислушался к его совету, решив, что, пока генерал будет разбираться и наводить порядок в имперских войсках на границе, я должен до конца разобраться с Катрин Наливайко.

Империи срочно требовался новый Министр внутренних дел!

По этому поводу многие люди могли сказать, что, принимая такое решение, я сошел с ума. В те дни, когда Империя только вступила в кровопролитную войну с соседним государством, заниматься вопросами, которые затрагивали внутренние устои существования самой Империи. Но я хорошо помнил слова северного медведя, в прошлым бывшего великим царем, который потерял свое государство и превратился в изгоя, только из-за боязни нарушить честное слово монарха и оставил в живых внутреннего врага. К тому же я не стремился становиться монархом, просто своему сыну я должен передать великую империю!

Майор Кохлер с введением в Империи военного положения срочно убывал в военный городок, чтобы на базе своего батальона "убийц" развернуть бригаду специального назначения, основной задачей которой стала бы системная борьба с терроризмом и бандитизмом.

Перед отъездом майора мы с ним и Сашкой, который, по-прежнему, старался споить нас ромом, просидели на дворцовой кухне всю ночь, где доели остатки ужина, запивая их различными винами. Сашкин ром мне просто в горло не лез! Поэтому весь вечер Сашке досталась вся бутылка, из-за чего он превратился в саму любезность, много пил, но не пьянел, и по ходу нашей беседы один за другим выдавал замечательные советы. Ведь в свое время именно эта дворцовая пьян предложила батальон "убийц" Кохлера развернуть в бригаду, так как в скором времени Министерство внутренних дел Империи ожидают страшные времена.

Тогда я удивленно раскрыл и долго не мог закрыть свой рот на это Сашкино высказывание о страшных временах для МВД Империи, так как до того времени еще не принял окончательного решения, что же делать с Катрин.

А майор Кохлер восторженно посмотрел на моего белобрысого адъютанта и подумал о том, что в этом парне имеется нечто такое, чего не может быть в простых людях. Затем мы оба практически одновременно решили, что в Сашкином роме имеются некие полезные ингредиенты, которые в этом алкаше пробуждают ясновидение и пророчество. Ведь, когда Сашка Хлыщ трезв, то становится остолоп-остолопом, ничего не понимает и ничего не соображает, способен только на то, чтобы девке под юбку залезть. Ну, никаких проблесков государственного мышления!

Уезжая Кохлер, со мной он оставил капитана Митчелла, которому я уже подготовил новое назначение, но сейчас об этом было бы еще рано говорить, пусть Анастасия поломает голову над тем, в кого же именно я ее персонального хахаля хочу превратить. Тем более сам капитан уже не раз ко мне подходил и слезно умолял защитить его от Анастасии, которая пользуется его любовью, но не любит.

Я связался с полковником Герцегом и поинтересовался, как у него обстоят дела и готов ли его гномий полк к выступлению. На что мой наставник и телохранитель радостно прохрюкал о том, что все в порядке, гномий хирд уже высаживается вблизи цели, что в данный момент гномы разгружают свое тяжелое вооружение.

Услышав, о чем я переговариваюсь с полковником Герцегом, капитан Митчелл что-то прокомандовал по внутренней связи офицерам и бойцам своей роты "убийц", которые тотчас же засуетились и начали собираться в дорогу, один за другим подтягиваясь к своим гравитационным бронетранспортерам и грузовикам.

По разговорнику Герцег сообщил мне, что его хирд приземлился прямо на ВВП учебного лагеря Внутренних войск МВД Империи, что он потребовал, чтобы все воинские подразделения лагеря сложили оружие и сдались бы его воинам. Но тут же горестно добавил, что этого, вероятнее всего не произойдет, ведь в его хирде было четыре с половиной тысячи гномов воинов, пятнадцать орудий полкового и дивизионного калибра, сто бронемашин, но ни одного истребителя или штурмовика для прикрытия своих сил воздуха или штурмовки позиций противника.

Рота Митчелла прибыла на место расположения центрального лагеря Внутренних войск МВД Империи перед самым рассветом. Еще в предутренней темноте я встретился с полковником Герцегом, которого до этого момента никогда не видел таким встревоженным и озлобленным гномом. Он провел меня на центральный командный пункт управления войсками. Оказавшись в штабном модуле бронетранспортера, я первым делом попросил себе горячего кофе, а потом уткнулся носом в штабной терминал, чтобы ознакомиться с обстановкой.

Одного взгляда на экран терминала было достаточно, чтобы догадаться о том, что Катрин Наливайко находится в лагере и лично руководит расстановкой обороняющихся войск. Было смешно и горестно наблюдать за тем, как только что занявшее оборонительное укрепление подразделение внутренних войск тут же его покидало, чтобы переместиться в совершенно другое место. Причем, по дороге это подразделение лоб в лоб сталкивалось с другой частью, которое также меняло свою позицию.

Но внутренние войска имели прекрасную военную подготовку, офицеры великолепно знали свое дело. Они потихоньку забирали командование войсками в свои руки, возвращаясь к ранее разработанным планам и схемам обороны лагеря. Вскоре и паника в лагере прекратилась, воинская дисциплина и профессиональная подготовка сделали свое дело. Перед нами находилась дивизия внутренних войск Империи, готовая к обороне со всеми полагающимися атрибутам оборонительной позиции — пулеметными и ракетными гнездами, огневыми позициями артиллерийских и энергетических орудий, колесными и гусеничными бронеавтомобилями, зенитными батареями, а также двумя батальонами устаревших тяжелых танков.

Внезапное падение на пол кофейной чашки и звук ее осколков, разлетающихся по комнате, привело меня в чувство реальности.

Наша атака этого противника была смерти подобна!

Слишком мало нас оказалась!

Четыре тысячи супер солдат гномов не смогут долго обороняться, если на них бросятся почти двадцать тысяч солдат внутренних войск под воздушным прикрытие двадцати современных штурмовиков. Два часа штурмовики, наверняка, покончат с моими солдатами, и некому будет пленить некогда прекрасную и очаровательную Катрин Наливайко и ее любовника Брит Йорка. От понимания всей этой ситуации у меня задрожали руки, холодные струйки пота побежали по моей спине. Пьяный Сашка и на этот раз проявил проницательно, догадался о том, с кем мне сейчас хотелось бы переговорить. Он нагло моих дрожащих рук забрал разговорник, набрал номер и, не спрашивая разрешения, соединил меня с генералом Мольтом, который почему-то в эту ночь еще не ложился спать.

По всей очевидности, этот гений военного искусства, пока меня замещал на посту Регента Империи, совал свой нас в мой личный архив документов и многое из них узнал. Как вы понимаете, в этих документах я высказывал некоторые мысли не для широкой публики. Свою речь генералиссимус Мольт начал словами:

— Ну. Как Демократической Республике Кальции ты яиц еще не надрал? Месяцев шесть — восемь тебе предстоит драться с регулярными частями НОАК, а потом года три-четыре будешь выщипывать из своей задницы партизанские занозы. Правда урановое топливо к этому времени ты будешь получать на на регулярной основе. Так, в какое же дерьмо ты снова попал, дорогой мой ученик? И почему этот великий гномий хирд сегодня оказался под самой задницей Брита Йорка? По всей очевидности, полковнику Герцегу тоже захотелось стать еще одним имперским генералиссимусом, но только гномьем? Так скажи, этой своей старой и любимой сволочи, что война — это не его, а мое искусство, что ему нечего лезть в полководцы, когда твоя судьба — это доживать свой век гномом-миллиардером.

Надо обладать страшным и одновременно бесстрашным характером, чтобы в небольшую единицу времени на широкую публику выдать столько государственных секретов! Да, за одно только касание к малой части этой информации людей расстреливали или вешали без суда и трибунала.

Один только алкаш Сашка мгновенно осознал важность и значимость этого момента! Он тут же схватил в руки грифельный карандаш и записную книжку, чтобы, время от времени слюнявя языком грифель чернильного карандаша, заносить в список подозрительных лиц имена людей, имевших глупость оказаться в настоящий момент в штабном бронеавтомобиле. Время от времени он многозначительно поглядывал на меня, словно советовался по вопросу, как будем поступать с тем или иным человеком, то есть будем его вешать или расстреливать? Естественно через секунду в салоне штабной машины никого не было, последним поймали Герцега, который хотел бежать через трюмный спасательный люк.

К тому моменту и у меня самого созрела небольшая идея и, провернув ее раза два в голове, в форме устного приказа я изложил ее содержание полковнику гному. А затем снова развернулся в сторону разговорника, откуда продолжал вещать генералиссимус, чтобы сделать небольшое заявление. Я тут же сказал этому маразматику генералиссимусу о том, чтобы он тут же заткнулся. Посоветовал ему, чтобы он в ближайшие полчаса поднял бы в воздух имперскую ударно-штурмовую авиадивизию и ударил бы по этому гребаному лагерю внутренних войск. А в заключение разговора тихо добавил, что, если генералиссимус этого не сделает, то по завершению операции Поли будет на три дня отдана растерзание имперским солдатам. Когда разговорник, наконец-то, замолчал и вокруг меня стало тихо, то я понял, что мой ультиматум достиг своей цели!

2

Как я уже говорил, наш противник, дивизия внутренних войск, давно занял оборонительные позиции и с того времени молчал, внимательно наблюдая за нашими передвижениями и действиями. Министр Катрин Наливайко и ее заместитель Брит Йорк, исходя из сложившейся обстановки, были полностью уверены в своем превосходстве, и в этой связи, по всей очевидности ожидали, парламентеров с нашей стороны.

В какой-то момент, без предварительной подготовки и выстрелов, в полный рост поднялся гномий хирд и, гулко бухая тяжелыми гномьими сапогами и громко матерно ругаясь, сломя голову, гномы понеслись на вражеские позиции. Это произошло именно в тот момент, когда Желтый Дракон появился над горизонтом, своим ярким светом рассеяв ночную темноту, то четыре с половиной тысячи гномов с одним только ручным оружием ринулись в психическую атаку.

Первые пулеметные очереди окончательно выжгли предрассветную темноту, но они прошлись поверх голов гномов, не задев ни одного нашего бойца. Имперские внутренние войска были выдрессированы воевать с людьми нормального человеческого роста. Офицеры вованы хорошо видели, что против них выступил гномий хирд, но никто им словом не упоминал о необходимости установки прицелов пулеметов для стрельбы чуть ниже человеческого роста. В результате, ни одного попадания, а когда пулеметчики начали пристреливаться, то бегущие в атаку гномы исчезли из поля зрения вражеских бойцов. Рассвет позволил увидеть, как почти четыре с половиной тысячи гномов спрыгнули куда-то вниз и исчезли из поля зрения бойцов внутренних войск.

Стрелять им было не в кого!

Пулеметная стрельба начала было затихать, а из другого вида оружия, артиллерии и минометов, так и не было сделано ни единого выстрела. Офицеры внутренних войск мгновенно догадались, где собака была зарыта и куда исчезли гномы. Они не раз гоняли своих бойцов на штурм предлагерного рва с бетонными трубами подачи в лагерь холодной воды, но было поздно реагировать на тактический маневр гномов, вованы так и не успели покинуть своих траншей и позиций.

В этот момент на их лагерь стала надвигаться целая туча бронемашин и бронетранспортеров на воздушной подушке и на гравитационных двигателях. Приподнявшись на два-три метра над землей, эти боевые машины чередой проникали через центральные ворота лагеря, а там рассыпались широким веером, обрушив сильный огонь из крупнокалиберных пулевых и лучевых пулеметов на укрепленные позиции предателей из внутренних войск. Огонь такого большого количества крупнокалиберных пулеметов буквально выжег вражеские позиции и подавил ответный огонь большинства вражеских огневых точек. В результате, на земле осталось большое количество трупов бойцов внутренних войск, несчастных вованов.

Из-за недостаточного понимания боевой обстановки и из-за недосмотра старших офицеров, которые не повели в серьезность намерений имперской стороны, в этом бою не были задействована артиллерия, огнеметы и зенитные батареи. Этот недосмотр позволил большому количеству бронемашин и бронетранспортеров прорваться на территорию лагеря и войти в тесное соприкосновение с бойцами внутренних войск. Через пять минут с начала нашей атаки противник все же сумел открыть огонь артиллерийских и зенитных орудий, огнеметов, в результате которого на землю начали падать стали бронемашины на воздушной подушке. Они оказались наиболее неудобными для ведения современного боя, были тяжелы и неповоротливы в управлении.

Таким образом, получилось, что в результате атак восьмидесяти трех бронемашин и бронетранспортеров противная сторона потеряла почти четыре тысячи своих бойцов, примерно тридцать процентов всей своей живой силы. Была полностью вскрыта или децентрализована ее оборонительная позиция, при этом имперская сторона не потеряла ни одного гнома или человека за целых сорок минут этого боя. Так как эти бронемашины и бронетранспортеры не имели экипажей, они управлялись дистанционно!

Взбешенная своим непониманием, а также невозможностью исправить складывающуюся боевую обстановку, огромнейшими потерями своих войск, Катрин Наливайко исходила грязной уличной бранью и сильными пощечинами пыталась привести в сознание и заставить действовать своих офицеров. Истерически всхлипывая, дама министр требовала, чтобы они нашли бы и уничтожили гномов этого проклятого Регента Империи.

Министр внутренних дел не жалела обещаний, которые давала молодым бойцам и пожилым офицерам, мгновенно их обогатить и завтра же повысить в офицерских званиях, если они сумеют остановить и уничтожить противника. Катрин не оставила без внимания и появления в ее штабе генерала Брит Йорка и сопровождающих его офицеров. Одетые в комбинезоны "Саламандра", офицеры генеральского сопровождения безмолвно возникли на пороге штаба министра внутренних дел с оружием наизготовку. Но только Катрин сделала пару шагов в сторону генерала, чтобы поговорить с ним по душам, как вокруг зданий комплекса дивизионного штаба неожиданно поднялась сильная стрельба из автоматического оружия.

Мгновенно оценив обстановку в министерском штабе и, не желая стать пленным атакующего хирда гномов, Брит Йорк бросил в микрофон внутренней связи лагеря короткий приказ о подъеме в воздух штурмовой авиации. Он тут же развернулся на месте и быстрыми шагами отправился в ту сторону откуда только что появился, а сопровождающие его спецназовцы схватили на руки Катрин и, не обращая внимания на ее сопротивление, потащили ее а собой в темноту ночи.

Вторая атака гномьего хирда была гораздо менее удачной первой атаки.

Несмотря на то, что штаб дивизии внутренних войск и охранявшие его воинские подразделения были практически наголову уничтожены дистанционно управляемыми бронемашинами, дивизия сохранила способность вести боевые действия. Тем более, что генерал Брит Йорк все-таки был талантливым офицером-командиром, он проявил сдержанность и, дождавшись момента, когда хирд гномов снова поднимется в атаку, преградил ему путь кинжально-перекрестным огнем пулеметов.

В утреннем свете мне было хорошо видно, как вражеские пулеметы изрешетили атакующие цепи гномов и остановили их. Один за другим гномы начали закапываться в землю, пытаясь укрыться от сильного огня противника. К тому же в лагере началось видимое простому глазу перемещение полков и батальонов этой дивизии внутренних войск. Было очень похоже на то, что на передние позиции выдвигались подразделения с наиболее опытными бойцами противника.

По всей очевидности, генерал Брит Йорк решил пойти ва-банк, с оставшимися частями дивизии он собрался покинуть этот лагерь, чтобы соединиться с остальными дивизиями внутренних войск Империи и образовать единый фронт сопротивления имперским властям.

В этот момент я понял, что одними своими гномами не смогу задержать генерала Брита Йорка и верных ему вованов, поэтому начал проклинать себя за то, что необдуманно полез в эту аферу. Хотел арестовать Катрин, на ее место поставить другого человека, в результате получил конфронтацию всех подразделений внутренних войск с сильным лидером во главе.

Я встал на ноги и в утреннем свете наблюдал за тем, как имперские штурмовики, правда, несколько устаревшей конструкции, начали штурмовать позиции окапывающихся гномов.

Пилоты этих штурмовиков практически не имели боевого опыта и свои штурмовики они выводили в атаки на гномов с ученической предосторожностью и педантичностью. Рванули султаны разрывов первых бомб и ракет штурмовиков прямо перед строем атакующих гномов, из-за чего мне стало ясно, что мои гномы продержатся еще полчаса не более. Рванули еще две более мощные бомбы, и один штурмовик почему-то встал на крыло и со смертельной медлительностью свалился в штопор. Пилот этого штурмовика больше не вел огня и не осуществлял пуски ракет, он боролся за свою жизнь. Но ему так и не удалось покинуть борт своего самолета, когда тот коснулся земли, то кверху рванула ослепительная вспышка света и грохот разрыва.

Больше штурмовики не падали, но почему-то истребителей, именно истребителей, а не штурмовиков, стало гораздо больше в воздухе над полем боем. Они пронзали небо в различных направлениях и на различных высотах, заставляя штурмовики имперских внутренних войск собираться во вращающиеся в небе круги, а затем идти на посадку. Гномы поднялись на ноги и, потрясая в воздухе своими автоматическими карабинами фазерами, что-то восторженно орали. А другие сидели на брустверах своих окопов, довольно щурились от теплого солнца и закатывали в ладонь гигантские самокрутки. Появление имперской авиадивизии поставило все точки, бой был закончен.

Чья-то рука коснулась моего плеча, и я сердито обернулся, чтобы одернуть того, кто это так панибратствует со мной? Голубые льдинки старых мудрых глаз смотрели на меня без какого-либо чинопочитания, генералиссимус Мольт на этот раз был грустен и мрачен.

— Молод ты, парень для того, чтобы в одиночестве править такой страной, как Империя! Ну, да чего ты кривишь своей мордой и не смотришь на подлые дела своих рук. Нанял бы убийцу или проткнул кинжалом живот этой своей мамочке, которая уже давно тебе не служит. К тому же, из-за столкновения с глупой бабой ты потерял не только своего Герцега, но полторы тысячи его бойцов. Ты потерял генерала Брита Йорка, который мог бы стать талантливым командиром имперской бронепехоты. Но он теперь до конца своих дней будет сражаться с тобой и твоими людьми. А главное, парень, ты только посмотри, во что превратил эту дивизию, сколько ее бойцов не за понюшку табака положила, а ведь они были верными тебе подданными, которым бог послал несчастье служить под твоим командованием. Двадцать минут кинжального пулеметного огня на поражение и половина боевого состава дивизии отправилась за поисками развлечений на небеса. Теперь, чтобы восстановить пропорциональность пополнения имперских войск, нашим женщинам придется поднатужиться и рожать в неурочное время всю эту ораву парней, которых ты растратил не за понюшку табака.

Всех бойцов взбунтовавшейся дивизии разоружили и отдельными транспортами отправили для продолжения службы по отдаленным армейским гарнизонам Империи. Офицеров дивизии арестовали и под усиленными конвоями направили на гарнизонные гауптвахты и тюрьмы для проведения расследования и выявления дальнейшей крамолы. Хуже всего досталось летчикам штурмовикам. Оказывается эти две эскадрильи штурмовиков были единственными авиационными подразделениями внутренних войск и на их счету числилось немало пакостных дел, типа налета на северную имперскую резиденцию и смерти Нелли. Я всех летчиков передал в руки людей генерала Снега, которые уже доказали, что умеют правильно обращаться и допрашивать этих офицеров, которые так рьяно выполняли указания вышестоящих начальников и командиров.

Когда вся эта мелочная работа была завершена, то в лагере оставались только я, генералиссимус Мольт и три тысячи оставшиеся в живых гномов хирда. При помощи различных механизмов и приспособлений мы стащили в центр лагеря поврежденную и не подлежащую восстановлению военную технику, скрутили, сварили ее в гигантский клубок. А на самой вершине клубка соорудили трон-лавку, на которую посадили полковника Герцега с открытыми глазами, чтобы он видел, какие военные почести Империя отдает простому гному, который свою жизнь отдал служению ей.

Три дня и три ночи одни только грому шапками носили землю на вершину этого металлического кургана, где, молча, опорожняли свои шапки и снова шли вниз за землей, пока плодородная земля полностью не скрыла ржавое железо и тело полковника Герцега.

3

Сенатор Рексоул приехал ко мне по первому звонку, мы проговорили с ним всю ночь. Анастасия подносами таскала нам чай, выпечку и, задерживаясь на пороге, чтобы подслушать мое очередное воспоминание о произошедших на севере событиях. Или в очередной раз высказать свое женское мнение по поводу того, какие мы мужики недотепы, чтобы устроить подобное. По ее мнению, два престарелых пердуна всю ночь напролет проговорили и проливали слезы почем зря по поводу смерти несчастной Нелли. К середине ночи, уже нагло устроившись за соседним столиком, чтобы уже больше не выходить из комнаты, а сидеть и спокойно слушать все то, о чем мы говорили, всхлипывала и не пропускала ни единого слова из моих рассказов.

Рексоул весь этот вечер был на грани истерики и потери сознания, правда, старик держался до последнего. Он всхлипывал и не вытирал слез, которые постоянно лились ручьем из его глаз, особенно тогда, когда я рассказывал о смерти Нелли. Старик на моих глазах прямо-таки сдавал и слабел, в иные минуты он хандрил, словно ребенок, и отказывался от всего, чтобы я или Анастасия ему не предлагали. Предлагаемая чашка чая отвергалась старческой рукой, а мне приходило в голову, что Рексоула на этой земле уже ничего не может спасти, ему ничто не может помочь, так как Нелли, оказывается, была не простой секретаршей этого политического старца, а его единственной дочерью.

Временами старик практически уже не мог говорить, так он глубоко переживал гибель своей Нелли. Но однажды его губы сумели произнести слово "дочь", а после этого сенатор долго смотрел мне в глаза, пытаясь отыскать в них надежду. Но мне пришлось еще раз утвердительно кивнуть головой, и тогда он вполголоса пролепетал:

— У дочери остался сын. Ему только что исполнилось шестнадцать. Малыш теперь совсем одинок в моем доме.

Анастасия в мгновением ока вскочила на ноги, неосторожным движением руки, разлив только что начавший кипеть чайник. Волнение, охватившее девушку, не позволяло ей вымолвить и слова, она стояла и, молча, смотрела на меня и Рексоула, размышляя, какое же ей принять решение. Да, этой девушке и не требовалось моего разрешения на благое дело, которое зарождалось в ее светлой голове, поэтому я просто ей кивнул и по наручному браслету приказал взводу дворцовых гвардейцев сопровождать выезд лейтенанта по делу службу.

Рексоул ничего не слышал и не обращал внимания на короткие переговоры и переглядывания с Анастасией, он забился в дальний угол кожаного дивана и тонким голосом жаловался неизвестно кому на свою судьбу. На то, что в таком возрасте ему приходится переживать такое горе. Мне очень хотелось встать, подойти к этому человеку и извиниться перед ним за то, что при первой нашей встречи я не совсем правильно понял его намерения, когда намеками он предложил в услужение свою секретаршу — дочь. Понимая полную бессмысленность таких извинений, я подошел к раскрытому окну и, сложив руки на груди, стал всматриваться в темноту и прохладу ночи.

Старый императорский дворец и прилегающие к нему столичные кварталы спали крепким сном, хорошо потрудившегося за день горожанина. Внизу под окном прошел гвардейский патруль, слышался один только стук сапог о брусчатку мостовой. Но внезапно в этой ночи что-то произошло, словно возникла или родилась новая жизнь. В кабинет заглянул Сашка, который одет в одну ночную рубашку и был совершенно трезвым человеком. Заметив меня у раскрытого настежь окна, парень ловко козырнул мне в спину, нарушая все воинские уставы, и помчался переодеваться.

Как только за этим человеком прикрылась дверь моего кабинета, старый имперский дворец начал немедленно просыпаться и готовить себя к незапланированному событию. Послышались звуки щелчков замков открываемых и закрываемых дверей, передвижения людей по дворцовым переходам, прислуга спешила занять места по боевому расписанию, чтобы в требуемую минуту оказаться на своем рабочем месте. Да и за дворцовыми окнами начали происходить кое-какие изменения, дворовая прислуга стала готовиться к приезду очень важного гостя.

Я не успел этому удивиться и полностью разобраться в том, почему и что именно происходить во дворце. Откуда императорский дворец и дворцовый персонал узнали о том, что сейчас я с нетерпением ожидаю своего личного гостя?

Рексоул перестал хныкать, в ванной комнате умыл лицо и сейчас вместе со мной, вглядывался в окно, ожидая прибытие своего внука. Скрипнула дверь и к нам присоединился старый и вечно бодрый генералиссимус Мольт Генералиссимус не стал расспрашивать о причинах сбора в столь позднее время придурков, это я, и старых маразматиков, это он и Рексоул, его попросту не интересовало и не волновало. Он подошел к бару, налил себе бокал отличного кьянти, опорожнил более чем наполовину, громко и удовлетворенно крякнул, а затем свой бокал долил до краев этим чудесным напитком.

За окном послышался шум подъезжающей доисторической кареты.

Мы мы хором отвернулись от старого пьяницы, и свои взоры обратили на события, разворачивающиеся за стеклами окон императорского дворца. Имперская карета, запряженная шестью великолепными рысками, подлетела к парадному крыльцу дворца и, ловко развернувшись боком, как вкопанная, замерла у дворцового подъезда, которым могли проходить только члены императорской семьи. Я же про себя негромко чертыхнулся, эта Анастасия опять своевольничает, но дворцовый ритуал уже нельзя было остановить.

В долю секунды четверка дворцовых рабочих ярко красный и ворсистый ковер раскатала от дворцового крыльца до ступенек кареты. В излучающем красоту и благолепие имперском полковничьем мундире на крыльце появился адъютант Александр Хлыщ, чтобы замереть в неподвижности в позе великого Аполлона.

Два разодетые в пух и прах имперских пажа свободным шагом прошествовали к дверце кареты и одновременным движением рук распахнули обе ее створки, а затем также торжественно ступили взад. К этому времени вдоль ковра выстроился почетный караул, тут же замерев по стойке смирно. Анастасия, словно царевна, ступила на красный императорский ковер и вслед за собой вытянула на божий свет светловолосого мальца, который, по всей очевидности, не понимал всего происходящего и не знал, как ему следует вести себя в этой императорской торжественности. Караул начал орать что-то очень радостное и восторженное, желая новоприбывшему принцу долгой жизни, добра и счастья.

Как только эта парочка поднялась на крыльцо, то Сашка в один миг разморозился из Аполлона и, схватив светловолосого юношу за руку, поволок его за собой знакомится со мной.

За это время мой полутемный кабинет, где я до этого встречался с сенатором Рексоулом, превратился в ярко освещенную залу, где собрались практически все мои друзья. Когда дверь распахнулась, то мы все одновременно повернулись в ее сторону, чтобы поприветствовать внука Рексоула и сына Нелли, молодого барона Штайнльдатля, принца Империи.

Знакомство с молодым бароном продолжалось до самого утра.

Если первый час этого процесса барон и выступал в роли настоящего буки, то следует признать, что эта роль ему весьма шла. Парень мало чего знал и ни о чем не догадывался. Он знал, что Нелли, это его мама, но, разумеется, не знал, что она одновременно являлась наложницей Регента Империи. Он нигде и ничему не учился, к своим шестнадцати годам оставался неиспорченным ребенком, совершенно не приспособленным к реалиям настоящей жизни. Но это все было поправимо, в эти годы все молодые люди могли, подобно губке могли впитывать в себя знания, умения и навыки. Оставалось только определиться, кем ему быть во взрослой жизни. Арианд, так назвала своего сына Нелли, застенчиво поделился со мной своей мечтой о том, что хотел бы стать имперским офицером броневой пехоты.

В последние дни уже во второй раз мне приходилось думать об этой броневой пехоте.

Проект броневой пехоты зародился около трех десятках лет в высших эшелонах военной власти Империи. Прославленные имперские танки покидали пьедесталы своих победных сражений и, устаревая на глазах, уходили в прошлое. Из-за своей массивности они теряли скорость передвижения, маневременность, становились легкой добычей современной авиации. Двигатель танка не мог таскать на себе мощную броню или мощное вооружение.

Но свято место пусто не бывает, на место танков пришла броневая пехота — легкие, средние и тяжелые человекоподобные транспортеры с мощным современным вооружением. Офицер через специальный разъемы на голове подключались к ЭВМ боевых машин, превращая их в настоящие боевые монстры. Империя очень осторожно шла по этому пути, не спешила человека превращать в боевую машину. За все время существование проекта броневой пехоты были сформированы всего три полка по сорок пять бойцов в бронескафандрах в каждом полку, но полки еще ни разу не принимали участие в боевых действиях.

Я поинтересовался у Арианда, кто ему советовал стать офицером броневой пехоты и получил мгновенный и очень краткий ответ — генерал Брит Йорк. Мы с моими друзьями о многом переговорили с парнем, наши беседы продолжались до шести часов утра. Каждый из нас решил принять участие в судьбе этого парнишки. Мольт решил заняться его воинским воспитанием, на первых правах сделав его своим адъютантом. Анастасия настаивала на том, чтобы Арианд переехал на ПМЖ во дворец, но его родной дед, подумав, о могущих возникнуть политических обстоятельствах, решил пока воздержаться от такого решения. Правда, чуть позже сенатор добавил, что он уже довольно старый человек и может покинуть этот мир в любое мгновение и, если такое с ним случится, то парню придется перебираться во дворец к своему отчиму.

Когда я вместе с Сашкой, который успел к тому времени переодеться в черный адъютантский мундир, спускались по главной дворцовой лестнице вниз, к главному выходу, светская болтовня в моем кабинете о том, как устроить неустроенного ребенка все еще продолжалась. Сейчас я отправлялся в войска генерала Романова, но на деле спешил в центральную имперскую тюрьму, куда временно направили Катрин Наливайко после того дурацкого бунта и боя.

Ехать от дворца до тюрьмы было недалеко, поэтому мы воспользовались бронированным лимузином и двумя офицерами имперской службы безопасности в качестве телохранителей. После гибели полковника Герцега, все гномы решили оставить меня и вернуться в горы строить свой новый мир, а моей охраной занимались все, кому ни лень. Чаще всего меня сопровождал капитан Митчелл со своими бойцы роты, которая почему-то была прикомандирована к секретариату Регента Империи, причем по личной просьбе Регента.

На четвертый поворот лимузин остановился перед большими воротами, перекрывшими туннель, ведущий вниз. Охрана центральной тюрьмы была столь настолько удивлена моим столь ранним появлением и таким малым количеством сопровождающих телохранителей, что на первый раз отказала в допуске на тюремную территорию. Но я продолжал, настаивать на своем праве, как Регент Империи, свободного посещения имперских тюремных заведений. Тогда начальник центральной тюрьмы был вынужден сам ко мне спуститься, чтобы лично удостоверить мою личность и пропустить меня в тюрьму.

Катрин мало чем изменилась с момента нашей последней встречи, разве что потеряла ранее присущую ей стервозность и министерскую истеричность. Когда я перешагнул порог ее тюремной камеры, то увидел перед собой женщину, с ногами залезшую в большое кожаное кресло и что-то вязавшую на спицах, такую тихо мурлыкавшую кошечку. Сейчас в ней легко можно был найти черты застенчивой ведущей и актрисы имперского галовидения Поли. Эту Поли судьба совершенно неожиданно вознесла до высот вершин государственной власти, и которую также решительно заключила в одиночную тюремную камеру, из которой она, вероятно, уже никогда не выйдет.

Разумеется, на Катрин не было никаких наручников или тюремной полосатой робы. Одета она была в белую, хорошо отглаженную кофточка и простую юбку чуть ниже колен. Повернув голову в моем направлении, Катрин с удивлением в глазах посмотрела на меня, но не задала никакого вопроса, продолжая мурлыкать мотив незнакомой мне песенки.

Эта спокойная тюремная Катрин понравилась мне гораздо больше другой, такой капризной и своевольной министра внутренних дел Катрин, которая так и не смогла использовать свою свободу во благо людей. Теперь она никогда не выйдет на свободу, никогда и не примет какого-либо решения, так как до конца жизни останется за тюремной решеткой. Меня больше интересовала информация, когда и какие финансовые средства Катрин со своими напарниками украла из Министерства внутренних дел Империи, кто помогал ей совершать правонарушения и уходить от наказания.

Чтобы так поступить с Поли, мне хватило одного единственного проступка преступления, которое эта женщина совершила по отношению ко мне. Когда не остановила, не задержала вооруженного столкновения своей дивизии внутренних войск с моими телохранителями гномами, тем самым предав мои личные интересы. Я буду много и в течение длительного времени неоднократно интересоваться судьбой Катрин и ее условиями пребывания в тюремной камере. Но для нее это уже не будет жизнью после ее общественной смерти, когда она отдала приказ на открытие огня по моим телохранителям. Она никогда больше не увидит солнца над головой.

Не промолвив ни слова, я развернулся спиной к этой женщине и медленным шагом направился к выходу из камеры. Я уже знал, что это была наша последняя встреча и что больше Катрин Наливайко я никогда не увижу. Сейчас мне не захотелось больше разговаривать с бывшим министром. Я также ничего не хотел знать и выяснять, почему происходили непонятные случаи, когда вместо предварительно договоренных и согласованных результатов, имперское Министерство внутренних дел сбоев преподносило совершенно другие результаты. Меня совершенно не интересовали те дела и делишки, которые Наливайко осуществляла за моей спиной. Очень скоро ее Министерство внутренних дел перестанет существовать и ни один ее человек не проскользнет в новую имперскую структуру, но для этого мне нужно найти нового министра.

А что касается будущего этой женщины, то все будет завесить от ее дальнейшего поведения, если она будет молчать, то условия ее содержания ослабнут и она получит относительную свободу, на поселении. А если дама полезет в прежнюю жизнь и начнет вспоминать далекое прошлое, то… я не хочу даже думать о последствиях.

Именно об этом сегодня я должен был переговорить Катрин Наливайко, но не переговорил, но я точно знаю, что Поли поняла значимость моего появления в ее тюремной камере. Решение же о дальнейшей своей жизни, всецело принадлежит бывшему министру, а жизнь, она покажет, какое именно Поли приняла решение!

 

Глава 11

1

Мольту пришлось снова на несколько дней задержаться в столице, а я все же решил слетать в войска к генералу Романову, чтобы добрым советом и государственной поддержкой помочь ему найти решение проблемы. Наши войска, по-прежнему, топтались на границе двух государств, они не могли прорвать обороны противника и выйти на оперативный простор для нанесения мощных ударов по противнику. Наши дивизии продолжали штурмовать маленькие, но сильно укрепленные горные деревушки и укрепрайоны, оставшиеся еще со времен ранних Империй, при этом ни на километр не продвигаясь вгубь территории противника.

Я долго решал, кого же брать с собой в эту поездку и на чем добираться до Романова. К этому времени Арианд провел полную неделю со мной во дворце, где мы много беседовали на различную тематику, парнишку же больше всего интересовало, кем же он станет в своей взрослой жизни. Я и решил этому парнишке продемонстрировать жизнь настоящих воинов в боях и на привале, чтобы этот юнец после мне не жаловался на то, что профессию офицера бронепехоты он выбрал из-за романтических начал.

Поэтому в список своих сопровождающих сразу же после Анса я внес его имя, а затем снова застыл с пером в руке. Мне нужно было написать всего только пять имен, но, как оказалось, это было очень трудно сделать.

Анастасия слишком хорошо знала о моих планах и была отлично осведомлена о моих проблемах с телохранителями, поэтому третьем номером, на место телохранителя, вписала свое имя в качестве секретаря-радистки. Если бы не ее сексуальные излишества, а без этого излишества наш мир давно оскудел детьми, эта девушка была великолепным связным работником. Она могла найти и связать меня с любым человеком в этом мире. Иногда я даже подумывал, а не присвоить ли ей очередной воинский чин, но рука не поднималась, чтобы подписать соответствующий приказ. Да полет обещал быть весьма коротким, час туда, час на переговоры в штаб-квартире Романова и час на возвращение обратно. Поэтому не стал возражать против того, чтобы и Анастасия с нами слетала бы на фронт. В самую последнюю минуту решил взять с собой и капитана Митчелла с двумя бойцами, чтобы во время полета было бы хоть с кем словом обмолвиться.

Мой космический истребитель здорово постарел, но по своим техническим характеристикам он на голову превосходил современные истребители Империи и соседних стран, да и его вооружение оставалось на прежнем уровне, ни одна машина в этом мире не имела такой импульсной пушки и энергокатапульту. Во многом благодаря стараниям Анса, эта боевая машина сохранялась в такой чистоте и в отличном техническом состоянии.

Пассажиры истребителя, за исключением пасынка Ари, уже не раз летали на нем на боевые задания и просто в командировки, поэтому все довольно спокойно отнеслись к процедурам подготовке взлета и полета. Совершенно случайно я перехватил выражение глубочайшего интереса на лице Ари, которому посоветовал забраться в заднюю кабину стрелка и там потренироваться в стрельбе из бортовой импульсной пушки.

Демократическая Республика Кальция авиации, ни боевой, ни гражданской, никогда не имела, поэтому наш полет в штаб-квартиру войск генерала Романова прошел без единого выстрела, уже через час, едва пофыркивая своими двигателями, истребитель животом, а не на полозья для приземления, коснулся ВПП штабного аэродромчика.

В штабной комнате для переговоров, куда нас пригласили адъютанты Романова, нам подали коньяк, виски, немного закуски и много фруктов. Но разговора с генералом так и не получилось, я прямо-таки кожей ощущал, что мой собеседник генерал поглощен какой-то одной навязчивой мыслью, он ни о чем не мог думать, одна только эта мысль вертелась у него в голове. Чтобы он не говорил и чтобы генерал не делал, эта мысль ни на секунду его не покидала, генерал снова и снова просчитывал "за" и "против", продумывая возможные варианты воплощения мысли в жизнь. Мне удалось-таки выяснить, что же это была за мысль, которая едва не свела с ума нашего генерала Романова.

Генерал Николай Романов пытался вывести алгоритм ведения противником оборонительных мероприятий, каждый раз он приходил к ошеломляющему результату выводу о том, что его армейской группировке противостоят всего-навсего две пехотных дивизии "Черных Воронов" старшего полковника народно-освободительной армии Демократической Республики Кальции Вальдеса. Этими двумя дивизиями Вальдес вот уже в течение недели не позволял войскам Романова пересечь границу. Каждый раз полковник готовил и наносил отлично подготовленный контрудар по нашим войскам, заставляя их вновь и вновь откатываться на прежние позиции и места расположения.

Эти неудачи вносили постоянное раздражение и досаду в сердца имперских офицеров и рядовых бойцов, заставляя их задуматься о бесперспективности вооруженного конфликта в целом, а также неверие своего командования решить эту простую, по их мнению, проблему. А по мнению генерала Романова, наш противник имел постоянный источник информации, который своевременно и регулярно информировал старшего полковника Вальдеса обо всех наших намерениях и соответствующих приготовлениях. Своевременно получаемая секретная информация Вальдесом, позволяла старшему полковнику заранее подготовиться к отражению вражеского наступления.

Романов был также прав, предполагая, что этот источник информации находится не в рядах его армейской группировки, а находился в самой Империи. И третье, мое появление в своих войсках генерал Романов воспринял, как желание Регента Империи, как можно быстрее решить эту проблему утечки ценной информации, дать вражеским войскам суровую взбучку, после чего нашими войсками нанести очередной удар на прорыв фронта противника и выхода на оперативный простор.

В чем-то генерал был прав, в чем-то нет, я знал об утечке такой информации, но не знал, кто конкретно в Империи занялся столь опасным бизнесом. И зачем это вообще ему могло понадобиться, в военное время это было все равно что рисковать собственной головой.

Генерал Романов все же нашел свободную минутку, оторвался от своей злосчастной мысли и, взяв указку в руки, принялся рассказывать о своем новом плане наступления на противника. На этот раз имперские части должны были атаковать народно-освободительную армию в самый разгар дня, обрушив на него такую серьезную артиллерийскую подготовку, чтобы с лица земли стереть живую силу противника и все его оборонительные укрепления.

Во время рассказа генерала, я продумывал возможность воспрепятствование своевременного прохода предательской информации из имперской столицы в штаб старшего полковника Вальдеса. Если принимать во внимание временные интервалы прохождения информации по маршруту — штаб Романова — Генеральный штаб Империи — штаб армейского группировки Романова, то наш противник эту информацию получил максимум за сутки и минимум за пятнадцать часов до начала самой операции. Таким образом, если говорить о реальном времени, то старший полковник Вальдес имел всего около десяти-пятнадцати часов на разработку и организацию ответного удара.

Чтобы нарушить функционирование этой цепочки, можно было бы пойти двумя путями. Первый путь предполагал, чтобы я незаметно для вражеской разведки расположить свой истребитель вблизи ставки Вальдеса и, используя его электронно-спутниковую систему обнаружения, которой не обладал другой такой же истребитель-разведчик, перехватил бы это предательское послание. В том случае, если такого перехвата не получится, то следовало бы попытаться исказить содержание этой информации до такой степени, чтобы можно было бы ввести в заблуждение командование противника. Генерал Романов принял мое предложение в помощи, но особо не полагался на положительные результаты, его штаб разработал вторую операцию по прорыву обороны противника, но данные по этой операции уже не пересылались в генеральный штаб Империи.

Штаб Романова наш истребитель покинул ранним утром, когда предрассветная темнота еще скрывала приближение ясного утра. Чуть приподняв, истребитель над землей, Анс вел его по одним только приборам, в трех метрах над землей и на большой горизонтальной скорости. Мы быстро нырнули в большой и густой лесной массив, где моментально затерялись среди больших и малых деревьев.

В самом центре этого лесного массива мы вышли к большой реке и стали неторопливо погружаться в темные речные воды. Еще ни разу до этого дня Ансу не приходилось пилотировать подводную лодку, но он великолепно справился с этой задачей. Держа верхний край блистера над водной поверхностью, Анс первоначально зрительно управлял движением истребителя в водной среде. Через некоторое время он буркнул какую-то решительную фразу и над нами исчез дневной свет, в кабине пилота стало темно. Я заблаговременно забрался в один из пилотских мешков-костюмов для перелетов в космическом пространстве и подключился к приборам управления истребителя.

Я не вмешивался в дела по управлению движением истребителя в водной среде, этим занимался непосредственно Анс, а сосредоточился по ориентации на местности при помощи спутниковой аппаратуры. Я не знаю, кто и когда запустил спутники связи, сегодня вращающиеся на орбитах Лебедя, но их аппаратура работала великолепно и безошибочно.

Очень скоро я знал точное место нахождения истребителя подводной лодки, а также место, куда нам следовало бы прибыть в самое ближайшее время. Старший полковник НОАК Вальдес обе пехотные дивизии "Черных Воронов" располагал вблизи крупного села Сиена, раскинувшегося по оба берега реки. Самый лучший деревенский дом этого села Вальдесом использовался в качестве штаба и борделя. Из дома старший полковник выселил проживавшую в нем семью старосты, поселился в нем сам и притащил в него семь деревенских девок, которые обували, одевали, кормили молодца, не отказывая ему в дополнительных девичьих услугах.

Истребитель замер в глубоком омуте под окнами этого дома. Анс передал мне дежурство и тут же от перенапряжения заснул в своем сиденье пилота. Митчелл и его бойцы немного поигрывали в карты в кают-компании, особо меня не беспокоя какими-либо вопросами. У Анастасии проявились материнские чувства, она не отходила от Ария, что-то нашептывая ему на ухо.

Незаметно прошли сутки, ничего особо серьезного пока не происходило.

2

Наступили вторые сутки нашего ожидания момента пересылки противнику разведывательной информации, сканеры истребителя работали вторые сутки подряд, но ни на что пока не реагировали.

В это утро Вальдес демонстрировал чудеса мужской потенции, на наших глазах он сменил трех своих деревенских партнерш, но ни одна из них его так и не удовлетворила. Голым он выскочил из дома и с высоты откоса, на котором стоял этот дом, ласточкой нырнул в парную воду реки. Камеры наблюдения показали этот его прыжок во всей красоте, но Вальдес долго не появлялся из-под воды. Я даже подумал, что этот идиот, видимо, все же приложился головой о какую-либо деталь внешней конструкции нашего истребителя, получил ранение или погиб. Но секс-терроист уже вынырнул из речных глубин и кролем носился по речной поверхности, пока не устал. Ползком он выбрался на берег и начал подниматься по косогору к крыльцу дома.

Шепотом я объявил боевую тревогу на борту истребителя, через минуту заработали все имеющиеся на его борту сканеры внешнего пространства. Вся электроника истребителя, его антенны внешнего наблюдения, дешифраторы сигналов включалась и приводилась в порядок для перехвата любых видов сообщений, которые могли последовать в штаб подразделения НОАК, расположенный прямо над нами. Наша электроника свободно перехватывала и дешифровала всю информацию, поступающую и исходящую от старшего полковника Вальдеса. По этой информации чувствовалось, что у старшего полковника Вальдеса отличное настроение и что он ожидает какую-то дополнительную информацию, так как не ставит боевой задачи обоим командирам дивизий "Черных Воронов" и не отдает им приказа на выступление.

В этот момент замигали несколько индикаторов на панели нашей приемной радиоаппаратуры, которые свидетельствовали о том, что с нами хотел переговорить генерал Романов.

Романов коротко проинформировал меня о том, что приступает к выполнению плана "Зед".

В этот момент в штабе НОАК, в сельском доме над нашей головой, началось непонятное движение. Вальдес начал одну за другой выбрасывать на сельскую улицу своих полуодетых девиц наложниц. Интуитивно, я приказал всем занять места по-боевому расписанию, а Ансу приказал, взять управление истребителем на себя и срочно набрать высоту в пятьсот метров над селением Сиена, чтобы разобраться в том, что же такого происходит в штабе НОАК.

Истребитель, словно пробка из бутылки, выскочил из воды и, набрав высоту в пятьсот метров, застыл над крестьянским селом на высоте в пятьсот метров. Через минуту по нашему истребителю начал вести огонь зенитный "Эрликон", замаскированный копной сена. Если бы я не воевал в Африке и не встречался с "Эрликонами" в различных боевых ситуациях, то начал бы метаться по вертикали, стараясь уйти от убийственного огня этого зенитного орудия, в результате наш истребитель был бы мгновенно подбит. А сейчас, по-прежнему, пребывая на этой же высоте, я спокойно выждал еще пару секунд, прицелился и так аккуратненько пару энергосгустков из катапульты направил в это зенитное орудие. Внизу рвануло черное пламя и "Эрликон" прекратил свое существование вместе со своим расчетом.

Вот, что значит полученный и отлично использованный боевой опыт?!

А пространство вокруг истребителя стало заливать огненные трассы пуль, снарядов и энергетических лучей. Все, что двигалось внизу, имело в руках какое-либо оружие, сейчас палило или стреляло из него в нашу сторону. Анс хотел было в ответ пройтись пулеметными очередями, но я посчитал это лишь потерей времени и приказал, сажать машину прямо у входа в штаб НОАК. Выполнение данного маневра не заняло и половину секунды, как только истребитель совершил посадку у крыльца дома, Анс открыл огонь из всех видов бортового оружия. Огонь тут же прекратился в виду исчезновения из поля зрения вражеских стрелков, а я в сопровождении капитана Митчелла направился в штаб НОАК.

В нас никто не стрелял, поэтому мы передвигались быстро и без особых опасений. Несколько крестьянских комнат с земляным полом были превращены в настоящий бардак, повсюду разбросано женское платье, черт знает, какая-то аппаратура с наушниками и антеннами. Старший полковник Вальдес в самой последней комнате, которая была его спальней, натягивал на себя галифе, но, видимо, одни штаны перепутал с другими, так как эти не налезали на задницу нашего боевого друга.

Митчелл с хода и для порядка правым кулаком врезал ему в челюсть, заставив Вальдеса припасть на левое колено. И тогда мне стало ясно, почему Вальдес не успел поменять свои портки, в освободившемся от его фигуры пространстве обнаружилось зеркало, на котором скалилось знакомое мне лицо Брит Йорка и с которым, по всей очевидности, перед самым нашим приходом Вальдес и разговаривал. Теперь я знал, кто это мутит воду в нашем кристально чистом пруду, а Йорк уже брал наизготовку мною никогда ранее не виданное оружие, чтобы покончить со мной раз и навсегда.

Из-за моей спины хлобыстнула длинная очередь из имперского легкого пулемета, которая вдребезги разнесла проклятое зеркала, и наискосок прошлась по Вальдесу. Парень согнулся в три пояса, громко захрюкал от боли и свалился к нам под ноги.

Анастасия бросила на землю свой легкий пулемет, в первый раз эта в своей жизни эта женщина стреляла по людям, и помчалась обратно к выходу на свежий воздух из этого ужасного помещения. Митчелл поднял этот маленький пулеметик, заботливо осмотрел его и закрепил в специальных зажимах на боку своего мундира. По выражению его лица было понятно, что Анастасия — это прелесть природы, но это совсем не дело разбрасываться оружием по углам помещения!

Улица легонько и в свое удовольствие постреливала куда попало!

В основном огонь уже велся крестьянами, которые собирались кучками, подбирали валяющееся на улицах села оружие и шли по своим домам выселять нежелательных гостей. Процесс выселения шел неторопливо, но планомерно, к вечеру староста окончательно восстановит свою власть над этим селом. Один такой мужик, очень похожий на местное начальство, уже выглядывал из-за угла дворовой баньки, нетерпеливо поджимая губы. Понятно, почему оно было так недовольным, двор его дома был битком забит добром и оружием, которое срочно было необходимо прибрать к крестьянским рукам. Я мотнул головой в сторону этого мужика, и Митчелл, метнувшись к нему, схватил его за плечо и бросил передо мной на колени. Крестьянин, оказавшись на коленях перед барином, а то, что я являюсь барином, староста воспринял это без дополнительных убеждений. Вкратце, я сказал этому человеку:

— Все оружие, амуниция и военные материалы принадлежат мне. Ты можешь пользоваться одеждой, обувью, строительными материалами и инструментарием. Завтра в село прибудут фуражиры, перепишут все и перераспределят трофеи по справедливости.

Я был уже на борту истребителя, который стремительно набирал высоту, когда заметил две громадные военные колонны из грузовиков для перевоза личного персонала пехотных частей НОАК и колесных бронетранспортеров, сопровождающие эти колонны. Дивизии "Черные Вороны" вышли в последний путь на свободную охоту! Я тут же связался с Романовым и приказал ему перенаселить направление главного удар, дав ему соответствующие координаты, и вызвал два полка современных имперских штурмовиков для нанесения бомбоштурмового удара по этим колоннам, добавив при этом генералу, что задержу "Черных Ворон" до подхода штурмовиков.

В этот день мне особенно везло!

Обе дороги, по которым следовали колонны "Черных Ворон", на определенном ее участке сливались в одну дорогу, чтобы через пятьсот метров разойтись по своим сторонам. Предгорье, это вам не равнина, где можно обойтись без перекрестков или никогда их не встретить. Анс выжимал из двигателей все, что только мог, и мы вовремя успели на эти пятьсот метров. Импульсная пушка подожгла первые вражеские грузовики, из которых на ходу выпрыгивали пехотинцы и из ручного оружия стреляли по нам. Бомб у нас не оказалось и до слез стало обидно, что мы, видимо, не сможем выполнить свой приказ, задержать НОАК в этом месте.

Как вдруг в наушниках шлемофона послышался молодой бодрый голос, который интересовался тем, что это за старикашка, это наш-то истребитель, старикашка, собирается здесь делать. Я не успел вмешаться в разговор и немного поостеречь сорванца, летающего на имперском штурмовике, как вмешалась эта дикая кошка Анастасия.

— Неизвестный отзовитесь и назовитесь! — Неестественно спокойным голосом потребовала она. — Вас вызывает личный секретарь-радист Регента Империи, капитан безопасности Анастасия де Готье.

Эфир на секунду притих! Затем в нем появился возмужалый голос, который резко бросил:

— Всем сорванцам держать язык на замке и в эфир без разрешения не выходить. Мадам, -

— Мадемуазель — коротко бросила в эфир Анастасия.

— Мадемуазель капитан, — повинно повторил возмужалый мужской голос, — примите мои личные извинения за выходки моих пилотов в эфире и позвольте обратиться к его Величеству Регенту. Твое Высочество, тридцатый и пятый штурмовые полки выходят на штурмовку дивизий противника. Цель хорошо видна и обозначена. Разрешите приступить к работе. Полковник Версаль!

— Работу разрешаю. — Просто сказал я.

И день превратился в ночь, тысячи разрывов бомб и снарядов скрыли от солнца, творившиеся на земле страшные вещи, когда один за другим погибали тысячи солдат и офицеров. В течение двадцати минут пятнадцать тысяч солдат и офицеров отдали господу богу свои души. Армия НОАКа потерпела такое поражение, которое никогда не испытывала за историю своего существования.

Когда взрывы прекратились, то оказалось, что наши полки потеряли несколько штурмовиков. Анастасия не выдержала и самовольно вышла в эфир со словами:

— Весельчак, отзовись! Жив ли ты? Если жив, приходи в воскресение к семи часам во дворец, там мы отпразднуем первую победу над кальцианцими!

3

Штаб армейской группы по наведению порядка в Демократической Республики Кальции за два нашего дня нашего отсутствия полностью изменился. Из тихого, застойного места, где время можно было проводить, ничего не делая, собирая букет полевых цветов на берегу тихой реки для венка любимой, он превратился в воронку страстей. Каждую секунду в его ворота въезжали или выезжали бронеавтомобили с военными курьерами, разведывательными группами или группами спецназа, взлетали или садились беспилотные разведчики, штурмовики или бомбардировщики.

Одна такая военная и, к тому же летающая, повозка мне очень понравилась, она очень напоминала самовар с длинной торчащей сзаду этой конструкции трубой. С сильным грохотом повозка промчалась прямо над нашими головами и совершила стремительную посадку у ворот штаба Романова, К ней подскочили два парня, поковырялись в корпусе и, достав оттуда какой-то длинный пакет, направились к одной избе штаба, а эта хреновина завизжала неистовым голосом и снова исчезла в солнечном небе

Еще на подлете к штабу, по разговорнику меня вывал генерал Романов и недовольным голосом доложил, что его войска выходят на оперативный простор и ему просто некогда заниматься имперским руководством. В этой связи весь штаб и его службы он предоставил в мое распоряжение, а сам вылетел на передовые позиции, непосредственно к продвигающимся вперед войскам Империи.

Несмотря на то, что генерала Романова в штабе уже не было, штаб продолжал функционировать и исполнять его решения, нас встретил начальник оперативной части штаба пожилой генерал полковник Авдотий.

Этот генерал который совершенно разумно предложил совместить приятное с полезным, сегодняшний вечер отдохнуть на полную силу, ночью провести заседание штаба по анализу сложившейся обстановки и принятия соответствующего решения, а уж утром, можно было бы и возвращаться в столицу. Мне понравилось не предложение Авдотия, а сам Авдотий, знаете, такой деревенский здоровяк, что в вширь, что в вкось. Я распустил свою команду, особо распорядившись, что вылетаем в столицу рано утром, а во всем остальном положился на Авдотия.

Сначала он организовал баньку. Первый заход был для сугрева, или как объяснял сам Авдотий для прогрева костей, сухожилий и плоти. Немного полежали на полатях, пару раз прошлись венечком друг по другу, но Авдотий остался полностью недовольный моей специальной подготовкой в этом деле и вызвал из дальнего дозора специальную команду. Когда прибыла специальная команда, то нам пришлось перейти в другую баньку, которая по внешнему виду была раза в четыре похуже первой бани. Но густота пара в этой бани затмевала даже освещение, здесь нечем было не только дышать, но что-либо увидеть в смоге. Ловкие руки подхватили меня в предбаннике, провели вглубь помещения и, добавив сушеную траву в качестве украшений по стенам, принялась за дело. Если бы я не знал точно, что рядом со мной под ударами веников на соседних полатях мечется Авдотий, то я уже бегом спасал бы свою душу. Меня с оттяжкой били веником, поили различными травяными отварами и все это продолжалось практически до самого утра.

Когда в следующий раз открыл глаза, то мы с Авдотием находились в спальной комнате, две красивые девушки прямо из рук подкармливали нас речной рыбкой, белой курицей, белым хлебом с молоком.

Все было просто изумительно!

Чувствовал я себя возрожденным человеком и был готов совершить великие подвиги, поэтому совершенно не обратил внимания на то, что меня вновь подняли с кресла и, не переодевая, повели по коридору. В тот момент на мне был замечательный махеровый белый халат и домашние тапочки.

Эта расслабленность, тишина штабных коридоров и подвела меня.

Когда впереди идущий офицер резко отступил в сторону от двери и взял под козырек, то я машинально распахнул дверь и вступил в большой зал, заставленный креслами с терминалами различного цвета и конфигураций, у которых сидело до ста мужчин и женщин в офицерской форме. Увидев открывшеюся перед глазами картину, я хотел было дать задний ход и незаметно исчезнуть из зала для проведения оперативных совещаний, но было уже поздно. Навстречу мне ревела и летела команда дежурного офицера:

— Господа офицеры! Всем стоять смирно для приветствия Верховного Главнокомандующего, Его Величество Регента Империи!

В белом махровом халате и в домашних тапках я шел сквозь ряды вытянувшихся в струнку и не дышащих молодых и старых офицеров мужского и женского пола. В президиуме меня встречал Авдотий, который, разумеется, был не в халате и тапочках. Жестом руки указал на мое место. На секунду вытянулся и принял стойку смирно. Снова последовал голос дежурного офицера:

— Господа офицеры, могут стоять вольно и сесть за свои рабочие места. Его Величество Регент Империи открывает ночное совещание штаба армейской группы войск Империи по наведению порядка в Демократической Республике Кальции.

Я решил прекратить выступать в роли мальчика на побегушках в чужих руках и решил не садиться в предоставляемое мне место очередного гостя штаба, не торопясь перешел к командному креслу с выключенным командным терминалом, включил терминал и расположился за ним. Как только я устроился за терминалом, все офицеры штаба, следуя общепринятой армейской традиции, когда младший офицер получал право садиться вслед за старшим по званию, занимали свои рабочие места.

Я выждал минуту и начал свою вступительную речь следующими словами:

— Господа офицера, спасибо, что не отказали в любезности и пригласили меня принять участие в заседании штаба, что позволит мне получить впечатление о толковом использовании войск. Таким образом, господа я готов выслушать всю вашу информацию о состоянии войск, их боевой готовности, и о состоянии войск противника. Спешить нам некуда, впереди целая рабочая ночь. Итак, начнем, кто будет первым говорить?

Заседание штаба получилось очень интересным и увлекательным, если и раньше я знал, какие имперские пехотно-десантные подразделения привлечены к участию в этой операции, то в ходе штабного заседания получал дополнительную информацию о боевом духе частей, смогут ли они выполнить ту или другую задачи. Я узнал, как генерал Романов прорвал фронт вражеских войск.

Получив информацию от меня о том, что обе дивизии "Черные Вороны" подверглись воздушному нападению и поэтому просто не успеют перекрыть дыры на фронте, Романов моментально сконцентрировал удар трех пехотных дивизий вдоль ущелья Безголовых воинов, одним этим ударом выходя на оперативный простор. Но за своей спиной оставив впечатлительный список небольших горных деревушек и укрепрайонов, которые военное командование республики использовало в качестве баз для партизанских частей.

В случае вражеского прорыва в глубину республики горное население превращалось в народные партизаны, стараясь всеми силами перекрыть поставку продуктов питания, аммуницию и боезапаса, активно участвующим в боестолкновениях войскам. Прямо из зала заседания штаба я связался с Мольтом и поинтересовался у него, что в настоящее время происходит с внутренними войсками Империи. Начальник штаба, молодой полковник, услышав мой вопрос, ту же весело зашептался с Авдотием по его поводу тог, что, возможно, пара дивизий внутренних войск будет передана Романову и тогда часть этих войск достанется и им.

Но то, что я услышал в ответ от всегда оптимистически настроенного генералиссимуса, потрясло меня до глубины души — Империя вновь стояла на пороге второй Гражданской войны. Проводимые мною полумеры в отношении их руководства и существования, в конце концов, сказались и внутренние войска Империи отказались подчиняться своему имперскому руководству.

После недавних событий в лагере Внутренних Войск под названием "Леший", когда министром внутренних дел Империи было спровоцировано открытое нападение на Регента Империи, внутренние войска раскололись ровно на две половины. Одна половина войск поддерживала Регента Империи и призывала его провести дальнейшее реформирование имперских внутренних войск. Вторая половина этих же войск не столь радикально выступала по этому вопросу реформирования, они были консерваторами и, в принципе, желали все оставить, как и было до этого. Обе стороны в равной степени поддерживали организацию и проведение общеимперского совещания по реформированию внутренних войск под моим непосредственным руководством.

Я сидел и слушал, что по разговорнику мне говорил генералиссимус Мольт, в глубине души понимая, что пора возвращаться в столицу. Хотя мне так нравилось находиться и командовать в войсках, общаться с людьми и решать боевые задачи.

 

Глава 12

1

Столица встретила наше возвращение своей обычной жарой. Я с глубокой жалостью в душе рассматривал на выстроившихся перед нами караул из молодых и здоровых красавцев в плотной и красочной форме гвардейцев, основной обязанностью которых было встретить, проводить и охранять Его Величество Государя во время отправления своих обязанностей. Они давно уже научились все свое время проводить в стенах императорского дворца под видом своей полной занятости, где в любое время года и суток находили тепло и прохладу и им не надо было мокнуть под дождем или от жары от собственного пота, как это происходило сейчас.

Гвардейцы были людьми подневольными и они были обязаны служить согласно положениям военного устава, придворные сановники были людьми свободными и независимыми. У них не было военного устава, да и простого кодекса поведения. В большинстве своем они были обеспеченными людьми и могли жизнь проводить в свое полное удовольствие.

Я не понимал, почему эти люди тогда, обливаясь потом от жары в своих красивых и модных одеждах, встречали меня у трапа самолетов, на перронах вокзалов, энергично интересясь моим здоровьем и планами на будущее. Ну, скажите, на хрена мне нужен председатель кабинета правительства, который первым пытается ухватить мой чемоданчик и отволочь его во дворец? Я даже попытался бороться с этим прощелыгством и ввел пост начальника дворцового протокола и этикета, назначив на него близкого ко мне человека, собственного адъютанта Александра Хлыща.

В первый же день работы моего выдвиженца, количество ненужных мне людей в присутственных местах увеличилось на порядок. Как чуть позже признавался мне Сашка, люди сами шли к нему и под благовидным предлогом совали ему в карманы большие деньги, чтобы только бы попасть туда, куда им было запрещено.

Все, за исключением Али, война которому совершенно не понравилась, были удовлетворены результатами нашей командировки на фронт и горели желанием повторить наш подвиг и снова слетать к Романову.

По возвращению домой я вплотную занялся работой по организации и проведению Общеимперского Совещания по вопросам реформирования внутренних войск Империи. Неоднократно встречался и вел длительные беседы с представителями обеих сторон. Обсуждал с ними насущные вопросы, разбирался в характере, якобы, имеющихся противоречий между этими сторонами и предложил им, базируясь на своем понимании ситуации, подготовить рефераты и трактаты по спорной тематике, чтобы выступить с ними на этой встрече

Затем мы создали инициативную группу по организации и проведению ОСРВВИ, определили точную даты и место ее проведения — 15–16 октября (суббота, воскресение), Большой зал Сената. С ребятами из внутренних войск Империи было настолько интересно работать, что месяц пролет, как один день.

Правда, пару раз звонил мне Романов и интересовался, когда внутренние войска заменять подразделения его армейской группы войск по защите горных перевалах. Но так как его дела на фронте блестяще реализовывались, его войска вот-вот должны были окружить и осадить столицу Республики Кальции, то генерал, выслушав мои очередные обещания, со спокойной совестью отключался от разговора. В любом случае генерал романов выигрывал очередную войну, на этот раз с Демократической Республикой Кальцией, и ему особо беспокоиться было не о чем.

Общеимперская встреча началась и прошла, как планировалась. Было много пропагандистского шума, было много выступающих офицеров, которые высказывали интересные мысли в переустройстве внутренних войск Империи. Уже практически к закрытию встречи я предложил ее участникам организовать и провести выборы своего нового командира, который и должен был бы провести реорганизацию имперских внутренних войск. Выборы были организованы и блестяще поведены, вскоре передо мной стоял здоровяк тридцати лет от роду и в чине генерал майора и мы радостно пожимали друг другу руки.

Все было бы ничего, но родовая фамилия этого здоровяка была Грит Йорк, он был старшим сыном генерал полковника Брита Йорка. Весь вечер с генерал майором мы провели вместе, он вспоминал и много рассказывал мне о своей жизни в семье Брита Йорка, как учился и получил образования, как служил и делал военную карьеру.

Грит Йорк предложил мне поужинать в ресторане, расположенном в соседнем от Сената здании. Мы уж было направились туда, как нам повстречался Али, который выглядел таким маленьким и затерянным пареньком среди этой по-боевому выглядевшей и по-армейски настроенной молодежи в военной форме. Я поинтересовался у Али, что с ним произошло и не хочет ли он поужинать с нами.

По глазам и выражению лица было хорошо заметно, что Али голоден и он хотел бы поужинать с нами. Но его гложет какая-то проблема, которая и не дает ему возможности принять нашего приглашения. Грит решительно и сурово поинтересовался, сутью проблемы мальца, добавив, что трое решительно настроенных людей всегда могут решить проблему одного человека.

По каким-то понятным одному только ему причинам, Али оказался прямо-таки очарован Грит Йорком. Не сводя глаз с героического профиля своего собеседника, парнишка в двух словах поделился с нами сутью своей проблемы. Оказывается, через несколько минут его хорошо знакомая девушка, пианистка, должна была сыграть свой первый концерт в здании, расположенном неподалеку от здания Сената. Мы перехватили Али в тот момент, когда он уже направлялся на этот концерт. Наше с Гритом настроение было великолепным, мы с ним, также как и Али, нуждались в хорошей музыке. Поэтому мы, особо не сговариваясь, все втроем решили посетить концерт, а уж после концерта отправиться в ресторан для утоления голода.

Пять минут быстрого хода и вскоре наша тройка оказалась перед входом в здание, у входа в которое висела одинокая афиша с объявлением о концерте. Мы прошли внутрь здания, но, по всей очевидности, концерт еще не начался. Я был немного удивлен тем обстоятельством, что в этом здании не было зала для концертных выступлений. Когда мы вошли в здание и оказались в не очень-то большом фойе, то трое мужчин в непонятной униформе возились с белым роялем в дальнем углу фойе. Они его явно настраивали.

Как только рояль бы настроен, мужчины от него отошли и тут же скрылись из наших глаз, а к белому роялю направилась тонкая фигурка девушки, одетая в красное платье с небольшим вырезом.

Я сразу же обратил внимание на какую-то непонятную дискординацию ее движений в тот момент, когда она переходила к роялю. Пока я думал об этой дискоординации, девушка уже села за рояль и кончиками пальцев слегка коснулась клавиш. Выпрямив голову, она посмотрела нас и, по-дружески кивнула Али, сделала плавный жест рукой, словно приглашала найти места в этом зале, а затем послушать исполнение ею музыкальных произведений.

Али тотчас же пристроился на каком-то помосте, а я и Грит Йорк идиотскими столбами торчали в этом фойе, где не было ни одного стула. Первым я, а за мной Грит, пристроился посидеть на том же самом помосте, на котом устроился Али.

Длинные девичьи пальцы едва коснулись клавиш рояля, прозвучала первая нота, которая, видимо, первоначально родилась и прозвучала в сознании пианистки, а затем этот звук свободно разошелся по всему помещению. Еще одно легкое движение кистей рук девушки и начала рождаться чудесная музыка. Разумеется, мне лично приходилось много раз посещать музыкальные концерты и классические оперы, чтобы послушать последние произведения современных авторов и классиков. И должен признаться, что такую музыку я слушал ушами, а не впитывал всем своим существом, как это сейчас происходило со мной. Музыка, выходившая из-под рук этой девушки, звучала повсюду в этом помещении, она пронизывала твою плоть.

Прямо передо мной сидел Ари, мне было хорошо видно, что музыка захватила всего этого парня, сумела подчинить его себе и повести его за собой. Паренек сидел, слегка расслабившись, слегка наклонив голову вперед, чтобы его душа и сознание вбирали и вторили этой музыки, послушно следовали за ней.

А Грит Йорк в этот момент представлял собой открытый комок нервов. Музыка внезапно окружила и полностью его полонила, он просто не успел вовремя от нее прикрыться и закрыться. По свой жизни этот мужик постоянно готовился к какому-либо сражению, он всегда и со всеми сражался. А эта девушка, сначала поразив его своей чистой и невинностью, своей музыкой и чистотой ее исполнение затащила генерал майора внутренних войск в какой-то музыкальный омут, где обезоружила этого мужика и тихо намекнула, что не за все нужно яростно сражаться.

Я не могу сказать, как это долго продолжалось, нам потребовалось дополнительное время, что окончательно прийти в себя и привести в нормальное состояние свои чувства и ощущения, когда же это произошло, то девушки в красном за белым роялем уже не было.

Мы поднялись на ноги и направились к гостиничному портье, чтобы выяснить, почему девушка концертировала в вестибюле гостиницы и что это вообще был за концерт? Мы были еще на половине пути к портье, когда в дверях снова мелькнул силуэт девушки, она покидала гостиницу. Мне на всю жизнь запомнился этот кадр, девушку вела под руку пожилая женщина, оберегая ее от столкновений со стеклянными дверьми и предметами мебели на выходе.

Девушка была слепой! Она шла вперед и ничего вокруг себя не видела, а старушка суетилась вокруг нее, стараясь сдержать ее быстрый и легкий шаг.

— Полковник Хлыщ!

Негромко бросил я за спину и передо мной тут нарисовался громадный амбал в черных очках и большим синяком под правым глазом. Сегодня моему адъютанту настала очередь исполнять роль моего личного телохранителя, поэтому своим видом Сашка пугал окружающих людей.

— К вечеру лично доложите, кто эта девушка, в чем она нуждается и почему она здесь дает свои концерты?

Мы втроем еще ужинали в ресторанчике, когда нам за стол нахально и, не спрашивая разрешения, подсел Сашка, который пальцами в маринаде выловил небольшой соленый огурчик, этим парень старался несколько смутить меня и поставить меня на свое место. Он с громадным удовольствием кусанул огурчик раз-другой и начал сливать добытую информацию.

— Мариэтта Кристианс родилась двадцать лет назад нормальным ребенком в нормальной семье столичного работника банка. В пять лет она прекрасно пела, как в детских хорах, так и соло. Отец часто приглашал своих коллег по работе, послушать свою дочь. Он души в ней чаял и все семейные накопления спускал на ее музыкальное образование, а девочка отдавала все силы на то, чтобы получить новые знания и быстрее отцу вернуть все те сбережения, что он на нее тратил. Она стала выступать в музыкальном кафе своего квартала, но тем не менее привлекла к себе внимание завистников и людей мафии. Первые просто завидовали Мариэтте всему, что у нее так хорошо получалось, но не они не планировали каких-либо откровенных пакостей в отношении ее дара. Вторые же были более практичными людьми, они просто запланировали похитить и продать Мариэтту в частный дом, когда ей исполнится двадцать два года. Но тут происходят непонятные вещи, совершенно неожиданно, когда он однажды вечером возвращался домой после работы, на отца нападают неизвестные лица и его убивают. Мариэтта в течение года не покидала стен своей квартиры, оставшись совершенно одной в этом мире, таким образом, она, переживая смерть отца, потеряла зрение и голос. Но время неотвратимо шло вперед, и начали расти счета за квартиру, за питание и многое другое. Вот Мариэтта, по договоренности с директорами гостиниц, и стала давать свои музыкальные концерты. Стоимость одного такого концерта — одна тысяча кредитов. Десять концертов, десять тысяч кредитов за квартиру и немного на питание в месяц. Со дня смерти своего отца девушка ни разу больше не пела!

Мне очень не понравилось то, что только что нам рассказал Сашка, часто мои друзья пересказывали мне более страшные концовки подобных историй. Но Мариэтта оказалась молодцом и не пала духом перед несчастиями, на нее свалившимися, чтобы продолжить борьбу за более достойную жизнь для себя. Я прислушался к тому, о чем сейчас переговаривались на ходу мои друзья Ари и Григ. Ари уже рубил топором, колол копьем и спешил на помощь прекрасной незнакомке! Григ интересовался деталями и большей информацией о Мариэтте, чтобы принять решение о предложении ей руки и сердца. Тогда я подумал, а почему бы мне тогда не стать дядей-волшебником в жизни этой прелестной девушки.

2

Генерал Романов был уже готов к тому, чтобы имперские войска вводить в столицу Демократической Республики Кальции. Большая война с применением крупных воинских подразделений закончилась. Теперь империи предстояла долголетняя партизанская война с горцами с непредсказуемым результатом. К тому же генерал Романов был хищником высокого полета, он мог и любил драться крупными армейскими подразделениями, корпусами, армиями и фронтами.

Но этот хищник совершенно терялся в тех случаях, когда наступали времена и ему приходилось сражаться с иррегулярными, ополченскими частями противника, которые нападали, когда и где хотели. Светлое время суток эти солдаты отсыпались под боками у жен, а по ночам с оружием в руках атаковали вражеские гарнизоны или перехватывали в засадах вражеские мотоколонны.

В этой связи Романов и приглашал меня на торжественную церемонию провозглашения нового имперского протектората и передачи власти над ним в мои руки. Генерал также просил о выделении и о направлении в его распоряжение четырех имперских дивизий внутренних войск со всем легким и тяжелым вооружением для замены своих войск. По мнению этого генерала, четырех дивизий внутренних войск должно было бы с лихвой хватить для организации антипартизанского движения.

Я хорошо понимал мысли и состояние Романова, не раз и не два мы ночи напролет говорили по этой тематике, пытаясь найти наиболее приемлемый вариант выхода из этого положения.

Но Грит Йорк только что появился в моем окружении и он только что стал командующим внутренними войсками Империи. В первую очередь ему следовало свои внутренние войска преобразовать, заново обучить современным методам работы с населением Империи и ее протекторатов. Лишь после этого эти войска можно было бы использовать и для выполнения боевых задач, на них можно было бы в определенной мере положиться. После серии звонков по мобильнику, я принял решение, которое частично удовлетворяло каждую из участвовавших в переговорах сторон, а именно

Генерал Романов выводит основные силы своей армейской группировки из протектората, но выделяет и там оставляет один имперский корпус. Этот корпус будет использоваться для поддержания имперской власти в протекторате, а также время от времени его подразделения будут участвовать в окружении и уничтожение крупных партизанских соединений противника. Внутренние войска МВД Империи выделяют и направляют в протекторат две наиболее подготовленные свои дивизии, которые будут тщательно изучать стратегию и тактику ведения партизанских войн и осуществлять политику подавления этих войн.

Общее командование войсками Империи в протекторате Кальция возлагается на генерал майора Грита Йорка.

Мы с Гритом Йорком из столицы Сааны вылетели в протекторат Кальцию специальным ночным рейсом. Нас сопровождала большая группа офицеров, которая должна была помочь генералу Йорку вступить в новую для него должность. Сразу же после взлета нас покормили, а затем предоставили самим себе на пять часов полета. Я сразу же устроился за портативным терминалом и занялся государственной перепиской. Вначале Грит Йорк собирался проспать весь рейс, и свое сидение уже пристроил для спанья, как это сделало большинство офицеров. Но вспомнив что-то важное для себя, Григ изменил свое первоначальное решение, он потребовал аналогичный моему терминал, и проработал вместе со мной практически всю ночь.

Генерал Романов встречал нас прямо в городском аэропорту и выглядел несколько взволнованным. Военные автобусы прямо с борта лайнера принимали прилетевших офицеров и под боевым охранением бронемашин автобусы срывались с места и исчезали за воротами аэропорта. Офицерское воспитание требовало, чтобы старшие офицеры, прибывшие к цели на морском судне, авиалайнере или десантном судне были обязаны дождаться момента отъезда самого последнего младшего лейтенанта своей группы и только после этого отправляться по своим делам.

Романов прекрасно знал о этом неписаном правиле, но сегодня он ни на шаг не отходил от меня с Григом Йорком и все время предлагал нам как можно быстрее выезжать в город. Я назло Романову завел нудный разговор о гарнизонной жизни и делах, а Григ немедленно воспользовался возникшей свободой и исчез на пару минут. Когда мы последние с ним залезали в зеленый автобус, то он успел мне шепнуть на ухо о том, что аэропорт подвергся минометному нападению, в результате которой взорвано и сожжено авиационное хранилище топлива.

Городок, куда нас доставили, ничем не походил на столицу. Мне больше хотелось спать, нежели есть, но я все же не отказался от легкого перекуса с кофе. Затем нам предоставили возможность расположиться в своих номерах, принять холодный душ и немного выспаться. За час до официальной встречи, во время которой командование всеми имперскими войсками переходило в руки молодого генерала майора внутренних войск Грита Йорка, мы встретились втроем и обсудили все волновавшие нас вопросы и проблемы. Поэтому официальная передача власти и смена командования прошли весьма гладко, всех своих офицеров Йорк тут же увел в штаб для продолжения работ над разрабатываемыми военными планами.

Пока я отдыхал в своем номере гостиницы, мне прямо туда перезвонил академик Ратько, который не мог знать номера моего гостиничного разговорника. Ратько, будучи Генеральным директором одного из научно-исследовательских центров здоровье человека, о существовании которого не знал ни один человек в мире, и сообщил мне, что его центр готов принять для лечения генералиссимуса Мольта Стоимость первого курса лечения, а также стоимость пребывания в центре составит десять миллионов кредитов. Я поблагодарил Ратько за отличную новость и сказал ему, что генерала в центр Ратько доставлю лично. Разыскать Мольта не составило особого труда, во дворце он проводил очередное вечернее заседание имперского правительства. Очень долго пришлось ждать, когда генерал возьмет разговорник в руки и ответит на вызов. Мольт все еще был в запале от вопросов, обсуждавшихся на заседание кабинета правительства, и не сразу понял, о чем я веду речь.

В свою очередь я был вынужден разговаривать с ним общими намеками и экивоками, в жизни я никогда не доверял открытой телефонии и всегда считал, что ее прослушивают все, кому не лень. Но сегодня у меня не было времени на организацию и осуществление подобных разговоров, поэтому я предложил Мольту встретиться рано утром, чтобы переговорить о нашем будущем, на что он охотно согласился.

Мольт всегда охотно встречался со мной, потому что именно такие встречи и приносили в его жизнь наиболее интересные события и перемены в самой его жизни. В шесть часов утра следующего дня Мольт чуть похрапывал в кают-компании, навалившись на меня сзади, а мы летели с ним позавтракать, где-нибудь на испанском побережье. Именно из этого местечка планировалась отправка Мольта в клинику Ратько, но этого мой друг пока еще не знал.

В ресторанчике не было других посетителей, только я и мой старый друг Мольт, на этот раз одетый не в генеральский мундир, а в легкие шорты и тенниску с кроссовками. В ресторанчике нас так рано, разумеется, не ждали, но были рады иметь посетителей, лишний заработок — это реальная поддержка семьи рыбака. Старшая дочь рыбака открыла дверь заведения, приняла нас приветливо и гостеприимным махом руки предложила нам выбирать любой вариант завтрака. Мольт очень любил беседовать с молодыми женщинами поэтому лично занялся утрясанием вопросов нашего меню на завтрак. Я же дышал свежим морским бризом, наслаждался великолепным видом марины, а эти двое что-то говорили и говорили, не обращая на меня никакого внимания.

Кто-то коснулся моего плеча, я приоткрыл глаза и вопросительно посмотрел на старшую дочь рыбака, которая приглашала меня следовать за ней. Всего несколько скользящих шагов и мы с ней оказались на большой открытой веранде, в дальнем углу которой в старом кресле качалке расположился Мольт. Я присел на лавку с противоположной стороны от Мольта стола и посмотрел на стол, который был уставлен самой деликатесной морской вкуснятиной, но мне есть уже не хотелось. Только сейчас в глубине души моей сформировалось окончательное понимание того, что сейчас я прощаюсь со своим старым другом, который в свое время, не задумываясь, отдал мне, иномирянину, неизвестно откуда возникшему на его планете, всего себя без остатка.

Свои взаимоотношения с академиком Ратько, с первого же дня их установления, я строил с одной только надеждой на то, что когда-нибудь Мольту потребуется моя помощь в возвращении его молодости. Я потратил немалое количество миллионов кредитов только на то, чтобы академик Ратько в своем центре имел бы лучшее в мире медицинское оборудование и технику, а также лучших медицинских специалистов, способных творить чудеса. Ратько при встречах постоянно мне твердил о том, что его центр и персонал центра совершит чудо и вернет Мольту лет сорок.

Почему Ратько и его ученые проявляли такой интерес и горячее желание помочь именно к Мольту, я не знаю, но не раз в открытую говорил академику, что готов возместить ему любые расходы на проведение операции по сохранению великой души генералиссимуса. Разумеется, это мое предложение академиком и его окружением было встречено с большим интересом и воодушевлением.

В какой-то момент во мне даже появилось ощущение того, что академик Ратько неплохо разбирается в том, что происходит в моем сознании. В отдельные моменты нашего разговора Ратько плотоядно улыбался, длинным и узким языком старательно вылизывал свои тонкие губы. Эти он мне словно предлагал, ты поможешь мне заполучить самого генерала Мольта на операцию в центр, а я даже могу найти инвестора для того, чтобы операцию омоложения генералиссимуса. Когда же категорически отказался от такого предложения, заявив, что не потерплю участия третьих лиц в нашей договоренности, то академик был страшно ошеломлен моим ответом, он этого совершенно не ожидал. Но с этого момента я стал работать с академиком Ратько с твердой уверенностью в том, что рано и поздно мне придется с ним дополнительно разбираться. Я вкратце переговорил с генералом Снегом, поясним, что его люди с этого момента глаз не должны сводить с академика и его ученых, доверять кому-либо таких людей, как генералиссимус, просто так нельзя.

Как только мы вдвоем остались на открытой веранде ресторана, то генерал Мольт продолжал наслаждаться дыханием свежего морского бриза, покачиваясь в кресле-качалке. За его спиной я прошел к самому обрыву к морю и, опираясь на джентльменскую трость-рапиру, стал ожидать появление катера, который должен был забрать с собой этого неугомонного старика. Сегодня бригадный генерал Мольт жил свой последний день, около одиннадцати часов вечера его сердце воина должно было бы навсегда остановиться. И этой информации я не мог не поверить, ее передал мне человек, который никогда и никому не врал. И тогда у меня не оставалось времени на принятия другого решения, я же не хотел, чтобы генералиссимус мог бы умереть.

В этот момент Мольт еще раз наполнил мне о своем существовании.

— Барк, а тебе не показалось, что эта старшая дочь рыбака является по сути дела очень странной женщиной? -

Спросил меня Роберт Мольт.

— Ведь, если присмотреться к ней повнимательнее, то очень скоро ты обнаружишь в ней черты лица своей Лианы, да и движется эта женщина с такой знакомой грацией девчонки-сорванца.

Тихо колыхнулась морская вода у пирса и на ее поверхности показалась небольшая подводная лодка, которая на одних электромоторах беззвучно подползла к берегу, приткнувшись к швартовому. Появившийся на пирсе мужик умелым движением руки завязал швартов и взглянул в мою сторону, словно говоря, тащите своего друга, мы готовы принять его. Этот немой обмен словами понял и мой старый друг Роберт Мольт, который покинул кресло-качалку и, придерживаясь руками стен ресторана, медленно побрел к подводной лодке. Остановившись у швартова, он обернулся и долго смотрел мне в лицо, затем его губы прошептали:

— Когда мы снова встретимся, мой друг?

Я мог бы ему не отвечать на этот вопрос, но прекрасно понимал, как Мольту пришлось бы мучится, не зная точного дня нашей новой встречи, поэтому, уже разворачиваясь идти обратно к выходу из ресторана, в вполголоса ему сказал:

— Ровно через шесть месяцев в четырнадцать часов.

Я не видел, как Мольт залезал в подводную лодку и отплывал на ней в море. Море — это очень длинные расстояния и не простому глазу определять, куда направляется маленькая подводная лодка с единственным пассажиром на борту. Вот уже целую неделю специально набранная Кохлером команда специалистов в различных областях работала в рамках осуществления специальной программы.

Старшая дочь рыбака стояла у выхода и ресторана и мутными глазами смотрела на деликатесы, расставленные на столе на две персоны. Я прошел мимо этой женщины, затем остановился и развернулся к ней лицом. Женщина плакала и не смотрела в мою сторону, она даже попыталась спрятать от меня свои глаза. Малой доли секунды мне хватило, чтобы разобраться, что передо мной была не Лиана.

Я глубоко вдохнул и хотел было навсегда покинуть этот ресторан.

Но тревожный блеск, мелькнувший в глазах женщины, заставил меня передумать и я ей просто заявил:

— Если у тебя нет мужчины, и в ближайшее время никого не предвидится, то я могу забрать тебя к себе. Мне нужна женщина.

Я медленно побрел к ожидающему меня эскорту, Лиана пошла за мной.

3

Первые два месяца я себе места не находил, малая подводная лодка с престарелым генералом Мольтом на борту отошла от берега и тут же пропала с экрана локатора. Все наши усилия, направленные на то, чтобы проследить ее маршрут, тут же пошли коту под хвост. Через некоторое время в ресторане, где я провожал генерала, случился пожар, владельцы ресторана, простые рыбаки, крепко спали. Ресторан полностью выгорел, ни одного человека не осталось в живых так же, как и ни одного свидетеля пожара.

Услышав о пожаре, Лиана бросила все домашние дела и на скорости рванула на пожарище. Только один Сашка успел прореагировать на ее поступок и вспрыгнуть вслед за ней во флаер. Они появились только под самое утро, но в каком они были виде! Руки и лица в ожогах, а платье обоих было порвано в клочья. По лицу Лианы было трудно судить о чем-либо, но внутри меня родилось ощущение того, что эта молодая женщина сумела правильно воспринять и пережить горе по поводу смерти своих родителей.

Но, боже мой, вы представить себе не можете, что же творилось с Александром. Первое, он был абсолютно трезв, и второе, от реальной усталости и нервного перенапряжения парень валился с ног. Позже он мне рассказал о том, что на всем протяжении полета и осмотра пожарища, Лиана была само спокойствие. Она подняла на ноги все местную власть и заставила ее представителей шевелиться по поводу этого пожара и смерти ее родителей. Пока местные правоохранители вели расследование, чтобы установить причину пожара Лиана простояла на берегу, в ее глазах не было ни одной слезинки. Она дала волю своим нервам и слезам только на борту флаера, когда они возвращались ко мне обратно.

После некоторого молчания, полковник Хлыщ добавил, что он не позавидует тем людям, которые могут стать врагами этой молодой рыбачки и как-то странно посмотрел на меня.

Из-за пережитого нервного потрясения, а главное из-за пропажи своего лучшего друга, Роберта Мольта, я превратился в психически неуравновешенного и неуправляемого человека. Едва не подрался с Кохлером, обвиняя майора в том, что его команда проспала моего генералиссимуса.

Майор "убийц" от удивления широко раскрыл глаза и вежливым тоном аристократа офицера попытался поставить меня на место. Но лучше бы он этого не делал, так как после этих слов я его полдня, словно зайца, гонял его по всем этажам секретного бункера. Этот бункер был специально построен для его команды по спасению или вызволению генералиссимуса Мольта из медицинского центра омоложения. Ну, а на эту погоню позже нельзя было бы смотреть без смешков в кулачок. Но в тот момент, если бы мне удалось догнать этого натренированного парня, чтобы влепить ему пощечину, то эта пощечина стала бы поводом для проведения аристократической дуэли. Тогда, весь наш кошмар взаимоотношений вышел бы на широкую имперскую публику, за стены этого секретного бункера.

Случайное появление рыбачки Лианы в бункере спасло меня и майора от проведения дуэли чести. На всем бегу я влетел в Лиану, от чего она упала на колени, от неожиданности столкновения и возникшей боли девушка вдруг громко и безутешно разрыдалась, словно обиженный маленький ребенок. Мои нервы окончательно не выдержали, и я дурным голосом заревел ей в унисон.

Весь отсек бункера немедленно покинули все находившиеся там люди, как в военной форме, так и в гражданской одежде, которые не хотели и должны были стать свидетелями этой глубоко семейной сцены. Майор Кохлер, увидев меня рыдающим и прижимающимся к женщине, выхватил из кобуры автоматический браунинг и начал стрелять чуть ли не в каждого человека, кто случайно заходил или появлялся в этом отсеке. Убивать майор, разумеется, никого не желал, хотя и мог, свой стрельбой он просто предупреждал людей о том, что в данную минуту им здесь нечего делать. Майор вовремя сообразил также отключить и электронику всего этого отсека, чтобы у людей случайно не возникло неправомочного желания произвести видеозапись и сохранить на кристалле памяти эпизодов моей погони и этого совместного семейного проливания слез.

На грохот выстрелов появились Анастасия и Сашка, которые тут же прилипли к нам. Анастасия начала успокаивать Лиану, а Сашка — меня. В конце концов, Лиана настояла на том, чтобы я позволил кибер-доктору меня осмотреть, и практически силком меня потащила к этому искусственному врачу. Майор Кохлер шел впереди и тщательно осматривал каждый метр нашего пути. А Анастасия и Сашка плелись вслед за нами, шепотом обсуждая ситуацию и возросшее на меня влияние этой простой рыбачки Лианы.

Два часа я проходил психическую диагностику в этом чертовом кибер-докторе. Когда из него поползли листки с результатами диагностики, то никто из нас, а другим людям и врачам я попросту не доверял, так и не смогли разобраться в том, что выдал этот кибер-доктор. Но за два часа пребывания и в нем лечения принесли положительные плоды, я начал себя контролировать, а состояние моего, здоровья значительно улучшилось. Кохлер, хищно облизав губы, папочку с распечаткой диагноза на нескольких листах бумаги спрятал на груди, чтобы через неделю лично вручить эту распечатку в кабинете.

К этому времени люди майора, перевернув половину планеты, разыскали-таки местонахождение лечебного учреждения, в котором в данный момент на излечении находился мой друг генерал. Теперь мы знали его координаты, как внешне этот центр выглядит, и как к нему можно было бы незаметно подобраться.

Кохлер пока не знал только одного, жив ли Мольт, как он прошел процесс омоложения?

Ну, да ладно, этими вопросами займутся другие люди, а Кохлеру пора было приниматься за подбор членов команды, которая должна была отправиться на Внутриокеанские острова за генералом. Все это время я только и внушал этому боевому офицеру, чтобы его группа не устраивала бы никому не нужных перестрелок с большими жертвами. Мне также не нужны были боевые столкновений с охраной центра омоложения академика Ратько при принудительной выписке моего генерала. Группа Кохлера должна была забрать одного пациента из центра, чтобы вскоре разместить там, на лечение другого пациента.

Кохлер непонятливо морщил глаза, но во всем со мной соглашался, видимо, хорошо помнил, как бегал от меня.

Пока готовилась секретная операция по вызволению Мольта, каждый вечер мне звонил Григ Йорк, парень день ото дня становился все более занятым и знающим генералом. Он уже полностью освоился на новой должности, поэтому с раннего утра и до позднего вечера был занят решением вопросов организации повседневной мирной жизни протектората Кальции. Он всегда находил свободного времени, чтобы каждый день со мной связаться по разговорнику, чтобы посоветоваться по тому или иному вопросу или чтобы просто так потрепаться, на ночь глядя. Я старался не выпускать из своего поля зрения профессиональный рост генерал майора Грига Йорка. Поэтому всегда внимательно выслушивал мнение генерала о том, что наиболее всего его беспокоило. Свои же советы этому генералу старался подавать таким образом, чтобы Йорк, принимая то или иное окончательное решение, прежде всего, исходил бы из понимания своего долга перед государством, перед Империей.

Сегодня после того, как Романов вывел все свои имперские ударно-штурмовые дивизии из протектората Кальции, там на короткое время задержался один только десантно-штурмовой корпус, а также две дивизии внутренних войск полного состава, один разведывательно-штурмовой авиационный полк, а также два полка бронетехники. Романов еще как бы оставался номинальной военной главой этого протектората, мы в прессе и на галовидении еще широко не объявляли о выводе основной массы имперских войск из протектората Кальция. Но на деле генерал майор Грит Йорк уже вступил в командование этой смешанной группой войск и на основе моего указа нес персональную ответственность за положение гражданских и военных дел во всем протекторате.

Политические лидеры Кальции уже давно покинули свое государство и борьбу с агрессором, то есть с нашими имперскими войсками, на словах вели, находясь в политическом изгнании, за пределами Родины. От такой политической борьбы нам было не жарко и не холодно, мы даже пошли на то, чтобы этих лидеров время от времени официально приглашать посещать наш протекторат, чтобы вместе с нами они на деле разбираться с возникающими социально-экономическими проблемами. Но первый шаг в правильном направлении Грит Йорк все же успел сделать, магазины в населенных пунктах протектората начали заполняться продуктами из Империи. По моему мнению, только голодные и необустроенные люди хватаются за оружие и начинают бороться за свободу родины.

Теперь ему предстояло сделать второй шаг, на ярком примере продемонстрировать нашу имперскую настроенность, прекратить партизанскую войну, сейчас ведущуюся на территории протектората. Местные партизаны достигли пика своей активности, каждый день и ночь в партизанских налетах гибли сотни имперских военнослужащих, взрывались на маршах и на парковках в гарнизонах многие единицы бронетехники, с обеих сторон постоянно гибли гражданские люди. В одном из телефонных разговорах я посоветовал генералу Йорку не сидеть, сложа руки, ожидая нового удара от партизан противника, а подтянуть свою разведку и, определив наиболее уязвимые места местных партизан, подготовить и нанести по ним мощный карательный удар. Вот уже две недели Грит Йорк работал с моими штабистами в этом направлении. Причем, разрабатывая эту операции и во избежание преждевременной утечки секретной информации, генерал пользовался услугами только моего штаба, проводя по нему свои соответствующие приказы и решения.

Имперская войсковая разведка выявила, и на основе ее данных Генерал майор Григ Йорк планировал подвергнуть большой зачистки армейскими частями маленький кальцийский городишко, расположенный всего в сорока километрах от столицы протектората Кальция. По донесениям имперской разведки, именно в этом городишке было сконцентрировано много мелких партизанских подразделений, а также располагался Главный штаб партизанского движения Кальции.

Доразведку этого городишка, мы решили провести "убийцами" Кохлера, которые вот уже которую ночь подряд проникали в город и на его карты наносили интересующие нас здания, строения, бараки и даже развалины, где появлялись партизаны или они использовались партизанами в различных целях. Когда работа была завершена и карта составлена, то, ознакомившись с ней, я чрезвычайно удивился великому разнообразию производственной деятельности кальцийских партизан. Город производил для партизан все необходимое, от ремонта обуви до производства современных зенитных ракет.

Соблюдая иерархию подчинения, я лично позвонил Романову и из-за вопросов безопасности попросил его срочно, вылететь ко мне на совещание в столицу.

Когда Романов входил в мой кабинет, то по выражению его лица можно было бы догадаться о том, что генерал приехал ругаться, и он был намерен ругаться именно с Регентом Империи.

Но как только Романов раскрыл рот, чтобы начать свою отповедь или ругань в мой адрес, в мой кабинет вошли пятеро "убийц" Кохлера, которые приемами рукопашного боя обездвижили охрану нашего генерала и, сложив потерявших сознание офицеров в дальний уголок кабинета, "убийцы" заняли места генеральских телохранителей. Романов вначале немного нервно подергался, но он быстро взял себя в руки и стал ожидать продолжения истории, столько лет на имперской службе давали-таки себя знать.

Я, молча, поднялся с кресла и предложил Романову следовать вместе за мной к внутреннему лифту. Новые телохранители генерала тщательно осмотрели и проверили на безопасность кабину лифта, а затем в нее пропустили меня и Романова. Как только из кабины лифта мы вышли на нижнем этаже, то в помещении штаба прекратился штабной гвалт, беготня и суматоха. Офицеры дружно вскочили на ноги, чтобы поприветствовать нас.

Это произвело должное впечатление на Романова, и он уже более не выглядел злым и раздосадованным человеком. К нам подскочил начальник штаба, начальник оперативного отдела штаба, командир дивизии внутренних войск, которым я приказал военного главу протектората Кальция вести в курс проведения планируемой нами операции. За несколько минут до этого, успев проинформировать Романова о том, что, в принципе, карательной операцией будет командовать Грит Йорк, к которому я сейчас и планирую вылететь с десантом и специальными частями поддержки. В заключение совещания генерал Романов утвердил и подписал, без каких-либо замечаний, план проведения карательной антипартизанской операции.

Каждые двадцать минут на посадку шел десантный авиационный гигант, который доставлял очередной батальон дивизии внутренних войск. За одну только ночь целая дивизии внутренних войск со всем вооружением и транспортом была десантирована под Кливлендом, ничем не примечательным городишком протектората Кальции. В шесть часов утра первые части дивизии начали входить в городишко и четко занимать свои места согласно плану оккупации города. Ни одна часть этой дивизии не потеряла направления и не опоздала вовремя занять свою позицию в городе.

Перезвонил Романов и поинтересовался тем, как у Грит Йорка идут дела, не нужна ли ему помощь дополнительными войсками, я коротко бросил генералу в ответ.

— Благодарю, маршал, за предложение помощи, но генерал майор Грит Йорк должен справиться выделенными в его распоряжение войсками! -

Из-за моего обращения к Романову, как к маршалу Империи, на меня искоса посмотрел этот юнец в генеральских погонах, но он так и не позволил себе высказывать какое-либо замечание по этому поводу или прокомментировать его.

В город начали входить части второй, местной дивизии внутренних войск МВД Империи и специальные части, которые прибыли со мной и которые должны были заниматься непосредственной зачисткой городка от партизан.

Пошел второй час с момента начала операции, я пока не слышал ни единого выстрела. Радиоэфир же был переполнен сообщениями офицеров, в городе производились аресты гражданских лиц с оружием на руках, но повторяю, пока еще не было перестрелок.

Я позвонил в дворец и попытался связаться с Лианой, которую вместе с Сашкой оставил в столичном дворце. Я опасался, что эта женщина станет мне обузой в ходе ведения боевых действий, будет мне мешаться под ногами, когда начнется антипартизанская операция, С большим удивлением мне пришлось узнать о том, что сама Лиана об этом так не думает, что что сейчас она, Сашка и Анс подлетают к Кливленду.

С трудом по телефонам разыскал Грита Йорка и, смущаясь, попросил того дать разрешение на пропуск истребителя в мою ставку, на что этот борзой малый стал вдруг орать на меня, что ему, мол, некогда заниматься какими-то там семейными делами сюзерена, что на это имеется дворцовый протокол.

Одним словом, пока я с бюрократическими имперскими ведомствами решал вопрос предоставления пропуска на пролет моего истребителя через различные бюрократические барьеры, истребитель просто-напросто приземлился за моей спиной. Расцеловав Лиану, я снова прилип к окулярам перископа. Именно в этот момент кальцийские партизаны попытались вырваться из города. С возвышенности, где располагался штаб Регента Империи, в мой перископ было хорошо видно, как вдали в городе как-то странно забегали и засуетились гражданские люди с оружием в руках. Затем эти люди столпились в одном месте, а затем всей толпой побежали к ближайшему лесному массиву. Над ними скользнули два имперских штурмовика, толпа была тут же накрыта мощными разрывами авиабомб.

Словно получив команду, кальцийские партизаны начали осуществлять прорывы своих отрядов из различных кварталов города за его пределы, но все пути отходов или прорывов партизан на этот раз были перекрыты имперскими штурмовиками или бойцами дивизий внутренних войск, а имперская авиация внимательно их отслеживала. Партизанские отряды оказались не очень стойкими соединениями, а их плохо обученные бойцы десятками и сотнями бесславно гибли под пулеметами и гранатометами наших специальных частей. Особенно хорошо поработали "убийцы" Кохлера, они окружили и почти без выстрела взяли в плен всех командиров главного штаб партизан Кливленда.

Под вечер винтовочно-пулеметная стрельба в городке затихла. Но там все еще оставались группы партизан, которые еще не сдались имперским подразделениям, которые продолжали скрываться от военных патрулей и время от времени пытались самостоятельно прорваться из смертельных для них объятий городка.

Я посчитал, что антипартизанская операция в Кливленде, в принципе, прошла успешно и на должном уровне. Были ликвидированы разногласия, ранее существовавшие между армией и внутренними войсками МВД. Эта операция, осуществленная армейскими подразделениями и частями внутренних дел, показала, что имперская армия и имперские внутренние войска способны совместно решать большие государственные задачи. Должен признать, что меня практически не интересовали результаты, полученные нами на более низком уровне. Так как я хорошо знал, что партизанское движения нельзя задавить прямой военной силой.

Поэтому я созвонился с Гритом Йорком и коротко ему сказал, что очень доволен его личными решениями по операции и тем, как она была осуществлена. И чтобы поддержать этого начинающего работать со мной молодого генерала, я намекнул ему о том, что генерал-лейтенанта он получит после трех таких успешно выполненных операций, хотя уже в это время подумывал о назначении его Министром внутренних дел Империи.

 

Глава 13

1

Рексоул с каждым днем чувствовал себя все хуже и хуже, старость давала себя знать. К тому же сенатор так и не смог пережить безвременной кончины своей дочери Нелли. Он прямо не винил и не попрекал меня в ее смерти, я так никогда не услышал от него ни единого слова упрека, но то, что этот старик хранил в своей голове, своей памяти, принадлежало только ему одному. Последний месяц сенатор уже практически не покидал стен гостевой комнаты моего дворцового комплекса, а вечера мы с ним проводили в долгих беседах-воспоминаниях о его молодости, о том, как простой парень из народа выбился в руководители имперского Сената.

Рексоул родился в семье бедного рыбака, пропитанием которого была одна только рыба, пойманная рано утром и проданная почтенным гражданам одного небольшого припортового городка. Эта рыба приносила удачу отцу маленького Герольда, а фамилия у малыша тогда была совершенно другой, и некоторое количество денег. Причем, отец не пил и заработанных денег не пропивал вместе с товарищами по рыбацкой артели, поэтому он быстро накопил достаточно денег, чтобы на них построить своей семье небольшой рыбацкий домик о двух этажей. Отцу не везло только с женщинами, с которыми он пытался связать свою жизнь. Они не выдерживали и года жизни с ним, только одна из женщин каким-то образом умудрилась прожить с ним пять лет и прижить замечательного карапуза Герольда.

Сейчас Герольд уже не мог вспомнить внешнего облика своей матери, в его памяти остался запах теплоты, безопасности, исходившие от тела молодой рыбачки. Рексоул хорошо помнился ее тихий спокойный голос и нежные объятия. После ухода или смерти матери Герольду не пришлось ходить в школу или каким-либо образом совершенствовать свое образование. Улица, темные ночи и узкое лезвие рыбацкого ножа в свое время и совершенно неожиданно для самого парня, сделали его законодателем уличных мод. Однажды ему пришлось убить сверстника, который, как и Герольд, претендовал на любовь одной молоденькой рыбачки. Неожиданная встреча претендентов в самом центре городка быстро переросла в ссору, которая в свою очередь еще быстрее переросла в поединок на ножах. Победил Герольд, он оказался более быстрым и решительным бойцом, но девчонка рыбачка отказала ему в своей любви.

Люди, жившие на этой улице, стали бояться этого тринадцатилетнего мальчугана, который нанес смертельный удар ножом своему сопернику и громко смеялся при этом.

Никто не заметил того, что Герольд сам испугался этого своего поведения и своего удара ножом, но очень многие люди видели его окровавленный нож и слышали его отвратительный смех. Его стали боятся, ведь умереть от руки тринадцатилетнего городского парнишки, в этом было что-то постыдное и богопротивное! Постепенно Герольд стал "заказным убийцей", перестал заниматься рыбной ловлей и весь отдался своей новой профессии. Но убивать пришлось в основном должников, у которых, помимо жизни, ничего не оставалось.

И опять случай играет злую шутку с "заказным убийцей", один толстосум заплатил ему большие деньги за жизнь красивой девушки, которая отказалась стать его невольницей. Таким образом, оказалось, что Герольд принял официальный заказ на убийство, и теперь его ничто на свете теперь не могло освободить от исполнения этого заказа. Спасая девушку, Герольд вместе с ней бежит из родного городка и, в течение пяти лет вместе с ней скитается по стране, скрываясь от других заказных убийц, посланных по его и ее следу. Герольд не просто скрывается от преследования, но повсюду создает свои банды, которые грабят богатеев. Но однажды вожака окружили же члены его же банды и потребовали, чтобы он выполнил свой последний заказ, а в случае отказа они угрожали убить его дочь, рожденную в этом несчастном браке.

Герольд подчинился, и с тех пор его дочь стала для него отдельной звездой, светящей в ночном небе, он жил, работал и убивал только за и ради нее. В течение коротко времени из заказного убийцы он превратился в "политика", человека, который в рамках существовавшего в то время имперского законодательства, осуществлял политические связи народа со своими властелинами.

Как-то неожиданно Рексоул стал членом моей семьи, которая за последнее время резко сократилась. Меня навсегда покинули Лиана и Лана, Императрисса и Август, гномы Гийом и Герцег, ушли в неизвестность Артур и Мольт, а теперь вот по возрасту покидает и Герольд. Я старика сенатора уже давно поставил в очередь на омоложение его ума и плоти, полагая, что, как только генералиссимус Мольт вернется к нам, то ему на замену отправить Рексоула.

Группа майора Кохлера неплохо справлялась со своей задачей, сегодня она имела более или менее полную информацию о нахождении научно-исследовательского центра здоровье человека академика Ратько, а также о том, что там происходило.

Ранее я уже говорил о том, что академик решил вернуть человечеству, вернее, некоторым отдельным его представителям возможность снова стать молодыми. Этот сумасшедший академик хорошо понимал, что время нельзя повернуть вспять, и невозможно снова и снова каждому человеку через определенное количество лет возвращаться в свою молодость. Притом, следовало бы учитывать то, что мне хотелось сохранить личности и Мольта, и Рексоула. Им должна была быть возвращена не просто молодость, с которой каждый человек начинал свою жизнь с самого начала, постепенно изучая азы и постепенно поднимаясь на вершину разума.

Мне же была нужна некая другая форма молодости, когда человек, сохраняя свой ум, сознание и рассудок, сохранял бы и жизненный опыт, который сумел накопить в течение всей своей прошлой жизни. Не знаю, каким образом, но академик Ратько сумел сформировать и донести до исковерканных разумов специалистов своего медицинского центра эти задачи. Эти ученые светила по природе своей уже были уже психически больными людьми, они мало походили на людей. Эти медики думали и работали по совершенно другим мировоззренческим принципам, но каким-то образом им удалось понять и объединить свои умственные усилия для того, чтобы разработать и претворить в жизнь схему омоложения ума, внутренних органов и плоти человека, сохраняя при этом его предыдущий жизненный опыт.

К сегодняшнему дню Роберт Мольт прошел примерно сорок процентов этой схемы омоложения и сейчас выглядел тридцатилетним мужчиной. Пока он еще не открывал глаз и не общался с врачебным персоналом, прислугой медицинского центра. Поэтому никто не мог сказать, кто именно сейчас именно лежит в этой койке научно-исследовательского центра, только что родившийся мужчина или в ней спит омоложенный бригадный генерал Мольт, военный гений Империи.

Однажды, после того, как он забрал на лечение Мольта, академик Ратько сам перезвонил мне и подробно проинформировал о ходе омоложения Мольта.

Академик Ратько перезвонил мне по одной простой и довольно-таки банальной причине, из-за своей человеческой жадности и своих ограниченных возможностей. Его медицинский центр был в состоянии оказывать различные профессионально-медицинские услуги. Но, как выяснилось на практике, его полусумасшедшие медицинские светила не могли опуститься до того, чтобы осуществлять практический уход за своими пациентами. В этом центре катастрофически не хватало младшего и среднего медицинского персонала. А также рядом с Ратько не оказалось человека, который обладал бы достаточными контактами для того, чтобы в нашем мире находить людей, которые хотели бы омолодиться, но к тому же, чтобы эти люди могли бы на эти цели потратить миллионы и миллионы кредитов. Академик Ратько так и не сумел за это время хотя бы до одного из таких людей достучаться и донести до него информацию об своих услугах.

И последнее, до академика Ратько, наконец-то, дошло понимание того, что мир разнообразен и в нем найдутся люди, которые попытаются наложить свою мохнатую лапа на его медицинский центр, на его ученых психов.

Звонок Ратько раздался рано утром, поэтому я не сразу сообразил, чего же хочет от меня этот академик? Но затем быстро сообразил, как мне следует поступать в этом вопросе. Я тут же заверил академика в том, что со своей стороны не вижу каких-либо особых проблем по решению тех организационных вопросов, вставших перед его медицинским центром.

Уже на второй день после звонка академика Ратько прислуга, работавшая с Мольтом, вылетела на остров, чтобы приступить к исполнению новой работы по обслуживанию генерала Мольта. А во время одной из встреч, академик Ратько подписал со мной контракт, в рамках которого я гарантировал военную безопасность его медицинского центра, а также давал уверенные гарантии на поставку двух пациентов в год и пятьдесят миллионов кредитов прибыли за их лечение.

Таким образом, мне удалось сделать еще один шаг к осуществлению своих планов, подчинить Империи звездную систему Желтого Дракона.

Эти планы, о которых никто, кроме меня, не знал, осуществлялись крайне медленно, во многом благодаря тому, что обстоятельства моего пребывания на Лебеде во многом были сильнее меня и моих желаний. Я сумел-таки построить космический истребитель много лет назад, но за все это время всего лишь пару раз выходил за пределы атмосферы планеты Гардель, чтобы из космоса полюбоваться второй населенной планетой этой звездной системы. А она каждый вечер поднималась на вечернем небосклоне Гарделя и своей изумрудной красотой меня к себе манила.

Однажды, немного полетав на истребителе в космосе, я своей Лиане показал эту планету и сказал, что сделаю все, чтобы это мир присоединить к своей Империи. Красивая девчонка-женщина стала колотить меня в грудь своими кулачками и очень громко сказала:

— Но, Барк, обещай, что ты никогда не станешь извергом и мучителем рода человеческого!

И вы знаете…, тогда я этой своей девчонке пообещал, что буду мудрым правителем!

2

Ари теперь повсюду сопровождал своего деда, ни на минуту не оставлял его одного и в одиночестве. Рексоул был теперь в свою очередь вынужден все более и более доверять своему семнадцатилетнему внуку, так как ему не хватало сил держать пальцы на пульсе имперских политических дел.

После вспышки истеричной усталости и понимания того, что приближается момент, когда ему придется навсегда покинуть этот мир земной, Рексоул несколько дней провел за закрытыми дверями своих дворцовых покоев. Вместе с большой оравой сенатских ассистентов, советников и секретарей, которых на время этой работы пришлось расселить по гостевым комнатам дворца, он занялся непонятной мне работой.

Правда, очень похожей на разборку сенатских архивов, ящики, покрытые многими слоями пыли, приносились в его комнату и там вскрывались в его присутствии. Сенатор же полулежал на своей кровати и внимательно следил за тем, как секретари доставали отдельные папки из этих архивных ящиков, вычитывали сопроводительные документы и тут же о чем-то докладывали председателю Сената. Внимательно выслушав сообщение секретаря, Рексоул по своему пониманию движением пальцев рук эти папки раскладывал аккуратными стопками прямо на полу.

В первый вечер такой работы Арианд отсутствовал, он по каким-то своим делам задержался в городе. Но после разговора с дедом, внук больше не покидал деда, никуда не выходил и все свое время проводил за изучением сенатских документов. Причем, основное внимание он уделял документам, которые его дед откладывал отдельно за своей постелью, Ари прочитывал их от корки до корки.

Мне вначале было интересно со стороны наблюдать за этой работой, но на второй день я потерял всяческий интерес к этому наблюдению и больше не обращал внимания на возню старика и внука с архивными сенатскими документами.

Обстановка в протекторате Кальций также требовала моего постоянного внимания.

Ведущаяся там партизанская война то разгоралась кровопролитными огоньками, то затихала и сходила на нет. Постепенно Грит Йорк становился тем, кем он был мне наиболее нужен, карателем. Там, где он появлялся со своими имперскими внутренними войсками, партизаны прекращали боевые действия и прятались по домам. Но мне был нужен умный каратель, который должен был в первую очередь прекратить эту никому не нужное местное сопротивление. Поэтому я запретил молодому генералу ставить к стенке и без суда и следствия расстреливать кальцийских партизан. Я заставил Грита Йорка сделать все возможное, а главное, создавать в протекторате много рабочих мест, чтобы занять работой этих молодых бездельников, чтобы они уставали на работе и по ночам не бегали с оружием в руках.

Я уже поставил под командование генерал майора Грита Йорка Внутренние войска Империи, а Роберт Уокер стал этого парня вводить в курс управления городской полицией.

Возникли проблемы и у маршала Романова, хотя новость о присвоении ему маршальского звания в секунду облетела Империю. Граждане сотнями тысяч слали ему поздравления и пожелания долгой жизни, они были ему чрезвычайно благодарны за то, что теперь у Империи и у ее граждан больше не было врагов и злопыхателей на этом континенте. Имперская пресса и галовидение все чаще и чаще помещали материалы о том, как имперских граждан не вполне правильно понимают и к ним с не должным уважением относятся граждане других двух континентов. Одним словом, Империя имела храброго и опытного военачальника, имела армейские группировки, способные вести бои на удалении или в отрыве от своих территорий. Но у нас не было ни военно-морского, ни военно-космического флотов для доставки имперских дивизий и корпусов на другие континенты или планеты.

Маршал Романов, наконец-то, признал целесообразность существования и боевого использования нового вида войск, — бронепехоты, которая на полигонах продемонстрировала свою способность успешно решать задачи по броневому подавлению противника. Теперь было ненужно, множество транспортных средств загружать тяжелыми, неповоротливыми и сегодня уже ненужными стотонными чудовищами, танками.

Мои эти размышления прервала рыбачка Лиана, которая подошла и легко коснулась моего плеча, чтобы привлечь внимание и негромко сказать о том, что дед и внук Рексоулы хотят видеть меня по срочному делу.

Поднявшись на ноги, губами я ласково коснулся шелковой щеки своей рыбачки, к которой все более и более привыкал, и через минуту я был в покоях сенатора. Старший Рексоул торжественно меня поприветствовал, подняв в правой руке несколько тонких, серых папок, но его глаза были чрезвычайно грустными. Я хорошо запомнил тот момент, а также то, что в покоях старика не было ни одного постороннего человека, здесь не было каких-либо секретарей и ассистентов из Сената, не было внука Ари, который отошел на секунду, чтобы переговорить с Анастасией.

Одними глазами я поинтересовался у Рексоула, что он хочет мне сказать, что это за папки и о чем идет речь в этих архивных папках?

Но сенатор не произнес, ни единого слова, а снова, молча, протянул мне папки. По всей очевидности, старик хотел, чтобы я ознакомился бы с их содержимым. Я взял папки в руки и должен был признать, что первым делом был очень удивлен тем, что они были практически невесомы, так как в них хранилось всего по одному листочку записей. Я не совсем понимал всей этой ситуации и той настойчивости, проявляемой своим другом сенатором, что же такого содержится в этих записях?! Но через мгновение ощутил, что в этих записях какая-то страшная сила или тайна содержится.

Когда папки оказались в моих руках, то Рексоул облегченно вздохну и, головой откидываясь на подушки, тяжело сказал:

— Барк, ты должен внимательно прочитать все эти записи в папках, которые я тебе передал. Я полагаю, что в этих папках содержится некая секретная информация клана Медведей, который ты практически полностью уничтожил в Гражданскую войну, стерев этот клан из человеческой памяти. Перед войной и в первый ее год этот клан Медведей заигрывал с имперским Сенатом, пытаясь политическими лозунгами прикрыть свои экономические и военные интересы. Тогда я был немного более молодым, но начинающим спикером Сената. Сейчас должен откровенно тебе признать в том, что в те времена я не поддерживал высших правителей Империи в их борьбе за сохранение своей власти. Одним словом, в один зимний вечер состоялась моя встреча с магистром клана Медведей Габором и маршалом Саланой, который был главнокомандующим войск заговорщиков. Мы много говорили о противостоянии сторон, о разгорающейся Гражданской войне. Только в конце нашей встречи разговор коснулся темы того, как бы проимператорскую сторону лишить их вождя, то есть, физически устранив тебя, принц Барк. Маршал Салана был категорически против каких-либо террористических актов, убийств или гражданского насилия. И вот тогда магистр Габор произнес слова, которые сегодня мне не дают возможности со спокойной совестью уйти на тот свет.

Я замер и весь сжался, готовясь услышать имя убийцы своих имперских родственников. А Рексоул пожевал губами и тихо произнес:

— Магистр Габор сказал, что его люди совсем недавно провели успешную операцию. Они стали случайными свидетелями обеда узурпатора со своим сыном, что позволило разведки клана Медведей точно установить месторасположение одной секретной имперской резиденции…

Дальше я уже не слышал слов старого сенатора, перед моими глазами внезапно возникло изображение… "мы с Артуром входили в одну из городских харчевен, на вывеске которой красовался аппетитный поросенок. Артур признался, что до этого времени ему не разрешалось покидать территории резиденции, поэтому он еще никогда не обедал в других местах. Доктор Лацио, помимо того, что был хорошим доктором, оказался и очень строгим комендантом резиденции. Он пунктуально, как истинный врач, соблюдал режим секретности и не допускал его нарушения.

Мой парнишка, не смотря на то, что перед этим утверждал, что не устал и не голоден, сейчас выглядел усталым и голодным сорванцом. Не обращая внимания на посетителей харчевни, сын выбрал столик и мы устроились за ним. А я, изучив меню харчевни, сделал заказ для себя и сына, пару овощных салатов, фруктов и немного мяса для обоих мужчин. Блюда оказались отлично приготовленными и великолепными на вкус, Артур в секунду уплел за обе щеки все мною заказанные блюда, он все же оказался достаточно голоден, чтобы съесть и мои блюда. Но особое удовольствие сыну доставило то обстоятельство, что сейчас он обедал вместе с отцом, а мамы даже рядом не было.

Мы ели и болтали обо всем на свете, нам было интересно общаться друг с другом и мы не замечали, как пролетало время. Сынишка рассказывал мне о том, что он делал в мое отсутствие, что не успел сделать и какие у него появились проблемы. Разговор был настолько интересен, что я не обращал ни на кого внимания и не прислушивался к разговорам посетителей кафе.

Когда Артур извинился и отправился в туалет облегчиться, то только тогда я осмотрелся вокруг. Если судить по количеству посетителей, то эта харчевня, по-видимому, была весьма популярной в городе, в ней было много посетителей. Я также обратил внимание на то, что посетителями этой харчевни были не просто люди с улицы, а лица среднего достатка и весьма интеллигентного вида. Вот один из этих посетителей вдруг обратил на меня внимания и, увидев, что я на некоторое время освободился, решил со мной поговорить.

Этому человеку было лет сорок пять, он был одет в строгий костюм и с галстуком бабочкой на шее. Он извинился и попросил разрешения присесть к моему столику. Уже присаживаясь к столу, человек тут же поинтересовался тем, чтобы я бы делал, если бы оказался бы принцем, членом императорского семейства, и оказался бы в ситуации, когда все имперские граждане требуют ухода этого семейства в отставку.

Честно говоря, меня очень удивил сам факт того, что этот человек с галстуком бабочкой с таким недвусмысленным вопросом вдруг обратился именно ко мне. С первой же минуты у меня вызывало удивление подтекст этого вопроса. Можно было предположить, этот провинциальный интеллигент еще не узнал меня, но его вопрос все же требовал некоторого уточнения. Поэтому я его спросил, что конкретно этот человек имел в виду?

Человек с галстуком бабочка оживился, поправил очки и пояснил, что сегодня имперское общество только начало осознавать, что дни Империи сочтены, что династия Иоанидов должна уйти и дать дорогу демократическим началам. Сегодня императорская власть низведена до самого низшего положения, когда Император руководит только имперскими министерствами, но не гражданским сообществом. Император Иоанн шаг за шагом уходит на второй план, без его участия уже проходят назначение имперских министров силовиков, председателя имперского правительства, выборы в имперский сенат. Единственное, что в этой ситуации Императору остается сделать, так это оформить передачу императорской власти тому ответственному лицу, которое изберут и предложат имперским гражданам родовые кланы Ястребов, Медведей и Муравьев.

Интеллигент с бабочкой разошелся не на шутку, ведь не каждый день можешь встретить незнакомого человека, который окажется внимательным слушателем твоих бредней и весьма интересным собеседником!

Мне же захотелось выяснить мнение этого человека с галстуком бабочка о том, как будут далее развиваться события в Империи. Но в этот момент из туалета вернулся Артур и я больше уже не мог участвовать в этом пока еще одностороннем обмене мнениями. Я поблагодарил интеллигентного собеседника за высказанную точку зрения и оставил ему свой номер столичного телефона, чтобы он мог связаться со мной, когда оказией побывает в Саане. Затем поднялся на ноги, и вместе с Артуром я вышел из харчевни".

Секунду назад я чувствовал себя абсолютно здоровым человеком, а сейчас не знал, как удержаться на ногах, чтобы не завалиться на пол. Появление Ари, который шел под ручку с Анастасией, увлеченно ей что-то рассказывая, заставило мою внутреннюю боль на время отступить. Несколько секунд я стоял и просто дышал, наслаждаясь каждым поступающим в легкие глотком воздуха и, чувствуя, как восстанавливает свои силы мой организм. Было нелегко выдержать такой удар и узнать, что ты сам предал своих родных и близких людей.

К этому времени сенатор Рексоул спокойно спал, откинувшись на подушку, и по его общему виду было видно, что это был здоровый сон.

3

Увидев, во что я превратился после разговора со стариком Рексоулом, Рыбачка Лиана ни на шаг не отходила от меня, хотя я ей ни слова не рассказал о том, что же мне такого он поведал.

Серые его папки все еще лежали непрочитанными на письменном столе моей спальни, а я неподвижными глазами, уставившись в постельное белье, в костюме и в ботинках валялся на не разобранной кровати, все вспоминал и вспоминал о счастливых и не очень-то счастливых днях моей семейной жизни. Императрисса мне что-то постоянно говорила о руках по локоть в крови. Август курил свою сигару и постоянно молчал, укоризненно на меня поглядывая. Артур сидел на моей шее, изображая одинокого всадника, он меня куда-то погонял. И Лиана, моя дорогая и любимая Лиана, почему-то, молча, смотрела мне в глаза. И от всего этого меня одолевала дикая тоска и ощущение страшной вины за содеянное.

Мне ничего не хотелось.

Мне не хотелось жить!

Я уже был готов протянуть руку к прикроватной тумбочке и из ее верхнего ящика достать свой ручной фазер…

В этот момент по колебаниям матраса я почувствовал, как кто-то прилег рядом со мной на кровать. Мой воспаленный разум продолжал перебирать картины той прошлой моей жизни. Он все чаще и чаще возвращался к фрагменту, в котором Лиана, молча, смотрит на меня. Она на меня смотрела, ничего не говорила и не улыбалась. Жена была так рядом, что протяни руку и ее обними! Я приподнял веки глаз и, повернув голову направо, увидел рыбачку Лиану, которая лежала на животе и, подперев руками подбородок, молча, но задумчиво и как-то оценивающе смотрела на меня. Я снова прикрыл веками глаза, и снова увидел Лиану, которая продолжала, молча, смотреть на меня. В ее глазах я так и не смог прочитать обиды, досады или какой-либо укоризны…

А я почувствовал, как снова начал погружаться в эту бескрайнюю тоску и свою вину о содеянном. Ведь, это я предал и убил ее, свою жену Лиану и все ее семейство, отца Императора, мать Императриссу, сына… моего сына Артура, наследного принца, нашу любимую дочурку Лану и еще не рожденного ребенка!

— Ну, что, и когда ты будешь стреляться?

Вдруг, подобно выстрелу, прозвучал голос рыбачки Лианы в помещении спальни, ее голо был холоден и совершенно безинтонационен, но от звука которого по спине побежали мурашки, а затем меня внезапно обуяло слепое и испепеляющее бешенство.

Если бы я не лежал на постели мордой в постельное белье, когда трудно было пошевелиться, а стоял бы перед ней на ногах, то, не задумываясь, за один такой вопрос кулаком врезал бы по лицу этой женщины. Нельзя задавать такие вопросы, нельзя издеваться над мужчинами, которые в этот момент всей душой и сердцем переживают серьезную семейную драму. Я же никого не хотел предавать! Это так получилось, мне было так хорошо со своим сыном Артуром, что я забыл обо всем на свете. Бешенство постепенно переставало бушевать внутри меня, но тоска, по-прежнему, оставалась.

А мысли продолжали изливаться в одном направление, в какой степени я был виноват в смерти членов своей семьи. Хотя, даже в принципе, я не имел права ни на секунду забывать о том, что в самый разгар борьбы за сохранение своей личной власти в Империи, в первую очередь обязан был заботиться о безопасности Лианы и своих детей. Ведь я же был достаточно взрослым мужчиной, отцом семейства, который неоднократно всех и вся предупреждал о соблюдениях высших мер безопасности, когда происходила эвакуация моего семейство из тогда небезопасной столицы в ту безопасную провинциальную резиденцию. Моя же секундная слабость привела к такому страшному результату, своим с сыном появление в харчевне этого городка, я подсказал врагу, где находится та резиденция.

А в этот момент моя память с каким-то сладострастным садомазохизмом снова углубилась в воспоминания о прошлом.

"Летней имперской резиденции больше не существовало, она была уничтожена одним ударом, причем не атомной бомбардировкой, а применением энергетического оружия с высокой, но ограниченной радиацией. Сейчас можно было только сказать, что этот вид энергетического оружия нам пока еще не был известен. Ведь при применении атомной бомбы происходил сильный взрыв и беспорядочный разброс энергии, в результате которого нарушалась экология окружающей среды в радиусе пяти километров от эпицентра взрыва, происходили крупные разрушения с большими человеческими жертвами. В нашем же случае взрыв носил весьма ограниченный характер, его зона распространения была ограничена воронкой-кратером со стекловидным откосом, а радиоактивной была только вода на дне этой воронки. Но зданий резиденции и людей, там проживавших и работавших, моей семьи, Императриссы, прислуги и батальона гномьей охраны, больше не было, они были стерты с лица земли".

Я глухо застонал от своего бессилия и невозможности вернуть старого, прошлого времени, чтобы кое-что там исправить… А жена Лиана продолжала смотреть на меня, даже не пытаясь заговорить, чтобы как-то меня расшевелить, заставить, по крайней мере, отомстить за свою безвременную смерть. В ведь такое поведение было совершенно не в характере моей любимой женщины. Ведь ее поведение, это всегда была буря страстей, она упивалась своей семейной жизнью, своей властью надо мной и возможностью рожать и самой воспитывать будущего мужчину и женщину.

Она была сама жизнь!

И я ее убил!

Понимаете, собственными руками я убил свою жену и своих детей!

И в этот момент моих воспоминаний снова послышался голос рыбачки Лианы:

— Очень интересно наблюдать за тем, как страдает, мучается и даже плачет взрослый мужчина. Я до этого момента никогда не думала о том, что эти наши властелины дней и ночей тоже умеют переживать или сопереживать. Всегда полагала, что у вас нет души, а один только инструмент между ног. Ведь, это твои слова, не правда ли, когда ты сказал мне, если у тебя нет мужчины, то пойдем со мной, у меня нет женщины. Тогда со мной этими словами говорила твоя внутренняя натура. Вот таким мужиком, который прет напролом, ты мне и показался, моя жизнь на берегу проходила день за днем. Старики родители и перспектива — завалиться по какого-нибудь властелина пьяницу и рожать ему детей. Поэтому мне захотелось, посмотреть и попробовать, что же это такое быть твоей женщиной, по крайней мере, мне предложили, хоть какой-то выбор. Несколько месяцев я живу с тобой, в течение которых ты был мужик мужиком, подминал меня, когда требовалось. Ни о чем не советовался, да и ни о чем особом со мной не разговаривал, правда, временами баловал дорогими подарками. Но мне пока еще не приходилось наблюдать, как ты страдаешь, мой мужчина, слишком уж всевластен и самоуверен ты всегда был со мной, мой господин. А сейчас такие крупные слезы в глазах, совсем как у ребенка. Правда, глаза тебя слегка подвели. Уж очень они не выразительны, слишком уж холодны и мало чего выражают, такие глаза больше подходят к расчетливым убийцам.

Я перевернулся на бок и, не отрывая удивленных глаз от рыбачки, стал прислушиваться к тому, что она мне говорила. Простая рыбачка с океанского побережья, а так рассуждает, что не каждый мужчина сможет мыслить подобным образом, рационально и… столь продуманно!

— Барк, я думаю, что ты уже вволю наплакался в эту бездушную кровать, в тебе больше не осталось слез, ты их уже выплакал свою пятилетнюю норму. Да и хватит тебе вообще этим делом заниматься, это не для мужиков. Слезы, это ведь не твой стиль поведения, но я также не думаю, что тебе пора хвататься за оружие из вон той прикроватной тумбочки, и с ним бежать неизвестно куда, сломя голову и стреляя в любого встречного-поперечного. Сейчас ты должен отдохнуть, прийти в себя и, набравшись сил, по-новому посмотреть, чтобы разобраться во всем происходившем в те времена, заново оценить те события. И тогда ты будешь знать, что тебе дальше следует делать.

После этих слов рыбачка Лиана заметила мой взгляд и попыталась бежать, неуклюже сползти с кровати, но вовремя выброшенная моя правая рука поймала ее за талию. Рыбачка не сопротивлялась, безропотно позволяя мне ее тело вплотную подтащить к себе, она не сопротивлялась и тогда, когда я по-хозяйски расстегнул пуговки ее кофточки и обнажил ее грудь. Она была прекрасна, я имею в виду рыбачку Лиану, а ее грудь была настоящее совершенство! Как-то получилось так, что сосок женский груди оказался в моем рту. Я почувствовал, что этот маленький комочек вдруг зажил своей собственной жизнью, он развернулся и начал отвердевать прямо в моем рту. Когда я кончиком языка провел по коричневому ореолу, то моя рыбачка вдруг начала изгибаться телом и тяжело задышала. Я плотно-плотно женщину прижал к себе и заснул с соском ее груди во рту.

Не знаю, была ли это дремота или был это настоящий сон, только я проснулся от голоса Сашки, который, сволочь, просунув голову в дверь моей спальни, интересовался у рыбачки Лиана:

— Ну, и сколько, Ваша Светлость, он собирается вас сосать и от себя не отпускать? Вы, Ваша Светлость, только поосторожнее с ним. Он ведь такой, раз что взял в рот, то уже никогда не отпустит. Натура у него такая, никогда своего не упустит.

Только после этих слов я ощутил Лианин сосочек в своем рту. Губы непроизвольно шевельнулись, тут же послышался протяжный женский стон. Дверь спальни моментально захлопнулась, Сашкина башка исчезла из светлого проема двери, словно ее никогда там не было, в спальне воцарилась полная темнота. Женские руки схватили мою голову и, оторвав от груди, с силой потащили ее к кверху. По всей очевидности, тогда я еще не проснулся, поэтому уступил этим рукам. Неожиданно мои губы встретились с горячими женскими губами, мы с рыбачкой замерли в вечном поцелуе, который прервали, когда я начал задыхаться от недостатка кислорода в легких.

Наполняя легкие живительным кислородом, я открыл глаза, но на белом фоне постельного белья сумел различить рядом с собой только контур женской фигуры. Рыбачка Лиана лежала на спине и, повернув голову, меня рассматривала. В мой памяти вспыхнуло воспоминание о совершенно красоте ее груди и, особо не думая, я протянул правую руку и начал ласкать полушарие ее груди. Вместо ожидаемого мною сладострастного вздоха, последовал тихий стон женщины, это так болезненно прореагировал сосок полушария, он слишком много времени провел в моем рту. И тогда я испугался, подумав, что вместо сексуального наслаждения своей рыбачке принес физическую боль.

Я перестал ласкать ее грудь, нагнулся и осторожно губами снова коснулся женских губ. Тело женщины внезапно страстно изогнулось и стремительно взмыло вверх, чтобы меня ухватить в свои объятия.

Началось сумасшествие любви!

Я так и не сумел удержаться, стоя на коленях и на локтях в постели. Мы оба свалились на белое покрывало, чтобы начать ласкать и целовать, одновременно раздевая друг друга. Женщины и их одежда созданы для того, чтобы их развевал мужчина, незамысловато, просто и огромное наслаждение. Раздеть мужчину, это одни проблемы, да и женщины слишком заняты тем, чтобы помочь мужику себя раздеть, у них не хватает времени, чтобы полностью раздеть своего мужика. Так случилось и со мной, рубашку сняла рыбачка, а брюки мне удалось скинуть с пояса, но они с ботинками так и остались на ногах в роли кандалов арестанта.

Рыбачка Лиана в этот момент распалилась до того, что не потерпела ожидания. Она обеими руками обняла меня за шею и с такой силой привлекла к своим губам, что я не мог сопротивляться и свалился на ее тело. В этом сексуальном падении, прямо слета я вошел в нее…

Проснулся я очень рано, когда Желтый Карлик только-только взошел над горизонтом. Рыбачка Лиана крепко спала, свернувшись вокруг моей головы, таким образом, словно ее и всего меня, от какого-то защищала. Осторожно, чтобы не разбудить рыбачку, я вывернул голову из ее объятий и поднялся с постели. Прошел в ванную комнату и принял контрастный душ. Когда вернулся в спальню, то рыбачка продолжала спать. Чтобы ее не будить, я присел к столу и занялся записками, которые мне оставил генералиссимус Мольт перед своим отбытием в медицинский центр Ратько на омоложение.

Этот старый вояка, который всегда вовремя выполнял все мои поручения, и в этот раз не подвел. В джунглях своей провинции Нуару нашел и пленил рептилеобразных воинов. Старик каким-то образом сумел внушить им, что в их жизни не все потеряно, а им следует дождаться встречи со мной, чтобы договориться о совместном будущем. Этот контакт произошел месяц назад, и мне больше было нельзя его откладывать на более позднее сроки. Следовало бы сегодня или, по крайней мере, завтра слетать в эту провинцию и встретиться с инопланетянами.

К тому сегодня я должен был до конца разобраться со своим предательством семейных и имперских интересов, а также предательством членов своей семьи. Но первым делом нужно было бы прочитать эти сенатские папочки. Одним словом, нечего было ждать, пора было приниматься за дела, но какая-то сила пока меня удерживала в спальне.

Я подошел к кровати, рыбачка Лиана спала и кому-то улыбалась во сне. По вершине ее правой груди расплылся неизвестно откуда появившийся синяк. Надо будет позже сделать женщине замечание, чтобы более серьезно себя блюла. Распуская пояс халата, я нагнулся и женщину требовательно потрепал по плечу. Рыбачка Лиана открыла глаза и, снова увидев меня, стоящим над ней, она мягко улыбнулась и безропотно стала переворачиваться на спину, подтягивая колени ног и разводя их в стороны.

 

Глава 14

1

Когда я появился из своих покоев, то первым делом столкнулся с полковником Александром Хлыщом, который с независимым видом прохаживался по коридору в боевом комбинезоне спецназовца и при полном вооружении. С фазерным автоматом наизготовку трезвый Сашка встретил меня, выходящего из спальни. Отступив на три шага, он меня повел мимо шестерых гвардейцев, постоянной охраны этого коридора. Видели бы вы сейчас морды этих гвардейцев, дай им волю, так они этого бы Сашку на части порвали. Вместо того, чтобы нормально проспать ночную смену, по-очереди, сменяя друг друга, этим гвардейцам пришлось во фрунте всю ночь простоять, наблюдая, как этот гадина адъютант задницу лижет своему Регенту Империи.

Завтракал я вместе со своим личным пилотом Ансом, мы в деталях обсудили предстоящий полет в провинцию Науру, который я решил дольше не откладывать. Анс успел по штурмански аккуратно и детально проработать наш маршрут полета, отметив при этом, это он мне рассказывал во время завтрака, что тропические лес, джунгли, вещь непредсказуемая. Он не был уверен в том, что ему удастся посадить истребитель прямо в точке координат, которые оставил нам генералиссимус, где сейчас содержались рептилеобразные инопланетяне. Поэтому Анс рассматривал различные варианте посадок истребителя в джунглях. Скажем, в километре полтора от месторасположения иномирян, а к самой цели, к этим самым иномирянам, нам уже придется пробираться пешком, на своих ногах. Поэтому пилот недвусмысленно намекнул мне о необходимости отправляться в путь по джунглям в сопровождении хоть какой-либо охраны.

Судьба распорядилась таким образом, что в эту экспедицию в джунгли мне уже было особо не из кого набирать такую охрану. Я решил ограничиться десятком гномов десантников, к которым пока не успел отвыкнуть.

Сразу же после завтрака перезвонил в штаб-квартиру клана гномов и поинтересовался, как скоро они мне могли выделить десяток гномов спецназовцев для действия в джунглях. Сердитый голос гнома, ответивший на мой звонок, попросил через пять минут позвонить по другому разговорнику, номер которого тут же мне продиктовал. По этому разговорнику я должен был сообщить свой "ID" и повторить свою просьбу, тогда мне сообщат, где и как я могу забрать гномов спецназовцев.

Эта просьба неизвестного гнома показалась мне сверхсложной задачей и, на ходу бросив Ансу, что наш вылет через полчаса, я помчался к себе в приемную, чтобы попросить Анастасию помочь мне в решении этого вопроса. Я попросту не знал своих идентификационных номеров, так как никогда им не пользовался.

Анастасия была одета в свой любимый черный мундир лейтенанта службы безопасности и, прислонившись бедром к столу, с кем-то трепалась по служебному телефону в тот момент, когда другие аппараты исходили многочисленными телефонными звонками. Увидев поворачивающуюся ручку двери приемной, эта развратная девица изменила позу своего тела и так это сделала, что превратиться в девицу, истомленную и изможденную сверхтяжелой и не нармотивной работой секретаря Регента Империи. Анастасия с точностью до миллиметра выверила ракурс моего появления в приемной и таким образом изогнула свое девичье тело, что первое, что я увидел, войдя в приемную, была бы обтянутая бриджами девичья попа.

Во что мой взгляд тут же и мгновенно уперся, я притормозил, не в силах отвести взор от этой прелести, сразу же забыв о том, что мне потребовалось в моей же приемной. На второй минуте все же умудрился догадаться, что пришел сюда не для того, чтобы рассматривать эту девичью попу!

Но, к сожалению, пауза все же несколько затянулась, я действительно забыл, зачем пришел, а подсказать было некому.

Анастасия же не совсем правильно поняла эту затянувшеюся паузу. Она пока еще не видела меня и сейчас, видимо, раздумывала над тем, как ей поступать дальше, то ли расстегнуть верхние пуговки своего мундира и страстно броситься к нему на шею, то ли… Но в этот момент игривые мысли девицы были прерваны звонком телефона, звук которого напоминал сигнал воздушной тревоги. Действуя на автомате, Анастасия воткнула свой палец в одна из кнопок на столе с надписью "громкая связь", и на всю приемную раздался голос гнома, с которым я разговаривал четыре минуты назад.

— Ну, что, дорогуша, а где твой начальничек, этот Регент хренов! Тут он мне сам позвонил и требует у меня десять человек спецназовцев. А я ему говорю, перезвони мне на другой телефон, сообщи свой идентификационный номер и забирай своих гномов. Да, чуть не забыл при этом сказать, что этот хрен хотел заказать именно гномов спецназовцев! Ну, а где я их возьму в своем магазине цветов… -

Девичий палец также нежно снова коснулся ранее случайно нажатой кнопки громкой связи, голос гнома заткнулся на половине фразы.

В приемной воцарилась опасная тишина. Анастасия, загнанной волчицей, смотрела мне в глаза. Смотря в невинные глаза своего секретаря, я тихо сказал, что покидаю дворец через двадцать минут, что истребитель с Ансом находится во внутреннем дворике дворца. А затем также тихо добавил, если через двадцать минут этого парня владельца цветочного магазина и десятка гномов спецназовцев не будет на борту истребителя, то Анастасия может считать себя свободной от занимаемой должности секретаря Регента Империи.

Анастасия, также молча, кивнула мне в ответ, не отводя своих невинных девичьих глаз в сторону.

Мы отлично поняли друг друга!

Анс пошел на взлет в точно назначенное время. Только что поднявшийся на борт десяток гномов спецназовцев расположились в кают-компании истребителя, аккуратно сложили оружие и боеприпасы в одном углу, а в другом углу кают-компании — расположились на ночь, распаковывая спальные мешки и укладывая их в два ряда прямо на полу кают-компании. Одну каюту истребителя мы превратили в камеру для заключенного, которого без суда и следствия туда затолкали, не забыв ее запереть на ключ.

Этим узником был некий гном Вудри Дефо, который держал цветочную лавку в ближайшем от дворца переулке и весьма преуспевал в цветочном бизнесе. Основные деньги этот гном начал делать, когда кто-то из дворцовой прислуги ему посоветовал сделать две вещи. Первое, приписать к названию своей компании-лавки информацию о том, что он является официальным поставщиком цветов Его Величеству Регенту Империи. И, второе, продавать цветы в любое время дня и ночи.

После чего гном Дефо стал одним из самых крупным цветочников имперской столицы и в справке, подготовленной на него людьми генерала Снега, говорилось, что ежегодный оборот цветочной торговли лавки этого гнома превышает пять миллионов кредитов. К тому же Имперская служба Безопасности в этой же справке говорила о необычайной изворотливости этого гнома, он сухим мой выйти из любой парной, а также о его секретном желании сблизиться на дружественной почве с Регентом Империи.

К сожалению, мое знакомство с Вудри Дефо началось с некоторых небольших недоразумений!

Чтобы сократить наше полетное время и зря не терять времени, Анс решил лететь прыжковым маршрут из имперской столицы Саана до столицы провинции Науру. Наш истребитель поднимался до высоты в семьдесят километров, а затем булыжником и по несколько пологой траектории падал до прибытия в столицу провинция Науру.

Уже через два часа полета мы находились в небе над этой столицей, заново сориентировались и продолжили свой полет в поисках убежища рептилеобразных существ. На этом участке наш полет проходил не на очень большой высоте, а над самыми зарослями джунглей. Когда мы удалились километров на тридцать от столицы провинции Науру, то джунгли внизу сплелись в такие заросли, сквозь которые простым глазом ничего нельзя было рассмотреть. Только электронное оборудование истребителя позволяло нам в той или иной степени сканировать и наблюдать за животным и растительным миром этих чудесных и замечательных джунглей.

Когда мы достигли места, координаты которые нам сообщил генерал Мольт, электроника истребителя с большим трудом формировала картины реальной жизни джунглей, выдавая изображение на смотровые панели или на мониторы приборов. Но сколько бы времени я не всматривался в эту мутную картину, искаженную различными электронными сбоями и помехами, но так и не сумел различить чего-либо, похожего на убежище человека или зверя. А цифры на приборах говорили о том, что мы прибыли на нужное нам место. Тогда я попросил Анса найти площадку приземления, как можно ближе к имеющимся у нас координатам.

Но сколько бы Анс не старался, повсюду расстилались сплошные заросли растительностей джунглей, не было ни пяди свободного места для приземления. На удалении в четыре километра от предполагаемого убежища инопланетян протекала небольшая речушка, практически покрытая этими джунглевыми зарослями. Только в отдельных местах она на секунду выныривала из-под своего зеленого колпака, чтобы вскоре снова уйти под эти заросли.

Анс с полуслова понял, что я ему хотел сказать и его истребитель нырнул к этим проплешинам. Первая наша попытка посадить истребитель в реку получилась неудачной, только во второй раз нашему пилоту удалось, каким-то чудом, посадить машину на мокрый речной песок. Анс сначала в открытом месте поднырнул под заросли растительности, пролетел, вернее сказать, прополз над бегущей водой метров десять, выбрал ровный песчаный участок и, развернул истребитель носом к открытому пространству, чтобы во всеоружии встречать нежданных гостей, посадил машину на этот участок.

Когда двигатели истребителя прекратили работать, а система безопасности взяла машину под свой полный контроль, опустилась входная аппарель и девять фигур начали по ней спускаться к речке. Вместе с восемью гномами я уходил к убежищу иномирцев, оставив на борту истребителя парочку гномов спецназовцев для его охраны.

Для путешествия по джунглям, мы все оделись в непроницаемые легкие боекомбинезоны с тактическими шлемами с миниэкранами для выведения на них поступающей информации и изображения. Принимая во внимание тот факт, что в джунглях практически всегда стояла высокая температура, в комбинезоны были встроены мини кондиционеры для охлаждения наших тел. Помимо этого, эти же комбинезоны имели специальные экзоскелеты, наделяющие любого десантника немалой физической силой. В течение многих и многих часов десантник, одетый в такой комбинезон, мог шагать по любой местности.

2

Мы сделали несколько шагов по песку, перед нами тут же встала сплошная масса растительности, пройти или продраться сквозь которую не было никакой возможности. Двое гномов выдвинулись вперед из общего строя, взяли в руки усовершенствованные мачете с вибродвигателем в рукоятке. Полчаса усиленной работы мышцами и двухсотметровый коридор-тоннель был прорублен в сплошной массе растительности джунглей. Так каждые полчаса, сменяя друг друга, мы передвигались в джунглях.

Хотелось бы только добавить, что эти джунгли были не очень-то хорошим местом на земле, постоянная жара и влажность вокруг, то под ногами что-то хлюпает и шлепает, на голову постоянно что-то капает и падает. Солнца внизу, под кронами тесно сплетшихся деревьев не было видно, внизу сохранялась одна лишь противная, липкая жара, когда постоянно хотелось глотнуть свежего и прохладного воздуха. Никакой дороги или тропинки в этой массе растительности не наблюдалось, только прорубаемый гномами коридор медленно, но верно продвигался в требуемом направлении.

Десять часов работы мачете с вибродвигателем и почти четырехкилометровый коридор-тоннель привел нас на берег еще одной реки. Причем, это место практически ничем не отличалось от место приземления нашего истребителя. Та же сплошная зеленая сумрачность, которая как бы говорила о том, над джунглями сейчас стоит тропическое солнце. Тропические лучи этого солнца были не в состоянии пробиться через эти сплошные ярусы зелени, но приносили вниз жару и величайшую влажность. Белый песок по берегам реки прямо-таки нашептывал нам о том, что это райское место, но мелькающие тени в зелени и в воде заставляли нас подальше держаться и от того, и от другого.

На этом берегу, мы сначала собирались немного отдохнуть, а после этого приняться за поиски инопланетян. Чтобы их разыскать, нам следовало бы принять во внимание тот совсем небольшой процент возможной ошибки, который мог бы произойти при вычислении точных координат места нахождения инопланетян. Но когда три рептилии выплыли из-за поворота реки и неторопливо направились к нашему берегу, то я понял, что искать инопланетян не придется.

Первыми эти три коротких полена в воде заметили мои гномы.

Гномы народ горных подземелий, свою основную жизнь проводят в полном сумраке, где ничего и никого не видно. Вот и в этом зеленом сумраке, который был заполнен движением одних только теней, эти наши братья меньшие, только по росту, разумеется, чувствовали себя вполне уверенно, как в своих подземельях. Когда был объявлен привал, то некоторые из моих гномов большей частью по своей гнусной привычке начали сворачивать цигарки самосада, чтобы во время привала курнуть пару раз в кулачок.

Ну, на этот раз я злобливо на них пару раз и прикрикнул:

— Вы чего, мужики? Здесь курить никак нельзя. Все джунгли в момент подохнут от вашего самосада. Из-за жаркого климата и высокой влажности здесь могут выжить только те существа, которые из воздуха способны добыть последний гран кислорода. А когда вы тут дыхните своей цигаркой, то никакого кислорода здесь и в помине не будет, да и своих инопланетян я никогда не смогу найти.

— А чего их искать-то, — в унисон моим словам ответил сухощавый и совсем не толстый гном, — вон они сами плывут прямо к тебе в руки. — Сказал он, кивая головой по направлению к трем бревнецам, плывущим к нашему берегу.

Я подошел к линии воды так, чтобы вода этой тропической речушки лизала мыски моих военных ботинок, кожа которых могла противостоять любой кислоте и щелочи на Гардели. А эти инопланетяне, подобно местным аллигаторам, не шевеля не единой конечностью, плавно скользили в этой несколько чересчур зеленоватого цвета воде. Я собственными глазами видел, что их тела имели серую окраску с мерцающими по поверхности тела светящими пятнами. Чуть впереди плыла женщина, а может быть, и самка, а по ее бокам два бойца мужика.

Достигнув берега, вся троица в едином порыве поднялась из воды и встала на ноги в трех шагах от меня.

Не могу сказать, были ли они полностью обнажены или на них была какая-либо одежда, вроде купальника и плавок.

Но тела их были красивы и грациозны, особенно женское тело, от которого я не мог оторвать своих глаз.

Видимо, женщины, как творец миров, повсюду стараются оставить след своего пребывания и возрождения — красоту тела и его движений. Так и эта средняя леди, вдруг так мотнула гривой своих волос, обдав голову и грудь мои тысячью водяных брызг. И пошла мимо меня, сто процентов уверенная в том, что я продолжу на нее пялиться. Черт побери, ну, я и продолжил смотреть, как заиграли искорками магнетизма и желания мышцы женского тела инопланетянки, так и притягивая к себе мужской взгляд. Как плавно закачалась, заколебалась, завораживая, эта прекрасная женская попа. На одном дыхании у меня родилось желание, посмотреть, что там, у инопланетянки впереди, ведь она слишком быстро мимо меня пронеслась.

Это мужское желание с быстротой молнии сложилось в мысль и понеслось по всем джунглям, заставляя всех особей женского пола демонстрировать свои прелести этим тупым особям мужского пола.

И что вы думаете, моя мысль желание, похоже, достигла и инопланетянку!

Она еще раз для порядку, мотнула гривой волос, и два круга дефиле совершила передо мной. Теперь-то я знаю, что тогда инопланетянка была, в чем мать родила, что мы с ней можем, хоть сию минуту, заняться процессом воспроизводства населения. Но вот результат этого процесса оставался под большим вопросом, только опыт, практика и академик Ратько могли бы подсказать, к чему же это может привести. Да, и еще одна проблема, женское лицо, эти три ряда острых зубок в большом рту и эти безумно умные и красивы глаза, но совсем, как у земных женщин, воображаемых, и столь любимых нами, разумеется.

Черт, на последнюю мою мысль инопланетянка Аэли плотоядно ухмыльнулась и провела красным языком по острым зубам.

Аэли, инопланетянку зовут Аэли!

Да, она со мной разговаривает мыслями и движениями своего тела, а я, дурак, увлекся одними формами ее женского тела, забыл обо всем на свете и думаю только о том, какими красивыми у нас будут дети.

Черт, черт побери, да, похоже, мысль — это средство общения между двумя расами вселенной. Мои мысли были в полном упаде, мне требовалось собраться и привести себя и свои мысли в порядок, чтобы продолжить контакт с инопланетянами. Но в этот момент Аэли дала мне понять, что я до конца не высказался о всех ее женских достоинствах. Она хорошо поняла значение для меня ее мышц тела, красоту рук, ног и тела, а также попы, но она пока не поняла, что же такого я искал у нее спереди. Там, кроме лица, у нее ничего особенного, как у всех женщин вьедок, ничего примечательного там не было. Вы же знаете, что ни одна женщина во вселенной не успокоится до тех пор, пока о себе не узнает всей правды. Вот и Аэли, чтобы достойно представлять свою расу, очень хотелось, чтобы я закончил ее осмотр и вынес бы свою персональную окончательную оценку.

К этому моменту все гномы были уже на ногах, сбились вокруг меня в небольшую кучку и, уже покуривая метровые цигарки, бойко обсуждали происходящее. Но самое главное, эти инопланетяне всем гномам понравились. Правда, на Аэли они уже посматривали, как на мою наложницу, а вот мужиками гномы глубоко заинтересовались. Ну, уж, разумеется, не потому, что мужики инопланетяне привлекали их к себе мужской красотой, с этим делом у гномов было очень строго, в момент можешь вылететь из своего клана. Да и мужской инструментарий, висевший у инопланетян спереди, не производил на гномов особого впечатления.

Они все в данный момент обсуждали сабельки, которые у инопланетян висели за спинами.

Один гном дошел до того, что одного из инопланетян поманил рукой и потребовал сабельку на осмотр. Пока гному занимались выяснением вопроса, чья ковка холодного оружия лучше, Аэли, словно фурия, завертелась, закружилась передо мной, стараясь сделать так, чтобы я мог бы в деталях рассмотреть ее в анфас.

Ну, мне снова пришлось осматривать эту инопланетную кошку. Спереди я ничего хорошего рассмотреть не сумел, ни тебе второго, или третьего номера. Плоско там все было, но к этому времени я уже хорошо знал о том, что сказать женщине такое, это означало бы самому себе вынести смертельный приговор. Поэтому пришлось для измерения пропорций женского тела пустить в дело свои руки. Первоначально Аэли хотела убить меня голыми руками, когда мои пальцы коснулись ее животика. Затем инопланетянке стало смешно, но вскоре она заткнулась и тревожно посмотрела мне в глаза, когда я кончиками пальцев осторожно коснулся едва заметных бугорков ее груди. Аэли пришлось опереться на меня, тут я забыл вам сказать о том, что инопланетянка была чуть выше меня ростом, и ее зубы впились в мою шею. Пришлось руками обнять ее бедра и притянуть Аэли к себе, когда наши бедра соприкоснулись, она почувствовала возбужденное мое естество, то нервы инопланетянки не выдержали, ее глаза закрылись, и Аэли без памяти упала в воду.

Все время, пока Аэли была без сознания, я от нее не отходил ни на шаг.

В обратный путь мы смогли отправиться только утром следующего дня.

Оказывается, то место, где мы встретились с инопланетянами на берегу тропической речушки, не было местом их постоянного базирования. Оно находилось двумя километрами ниже по течению реки, и одним километром назад нашего коридора-тоннеля возвращения к истребителю.

Когда к Аэли вернулось сознание, инопланетянка легко поднялась на ноги и предложила нам перейти в их постоянный лагерь, где они начнут собираться с нами в обратный путь.

В этот момент Желтый Карлик заходил за горизонт, в джунглях мгновенно темнело.

 

Глава 15

1

Анастасия мне нахально прямо в лицо заявила о том, сколько я буду еще тянуть времени, когда ее или ее сестру Анну, которая немного повзрослела и отошла от былой дури, это были слова Анастасии, а не мои, заберу в свой гарем. Когда она упомянула Анну, то я сильно вздрогнул, ее сестра и дочь Филиппа слишком сильно затронула мои чувства, оставила в них глубокий след, но я не был уверен в том, что хочу повторить прошлый эксперимент. Ведь, это будет подобно второму разу наступить на грабли в собственном саду. Что же касается чувственной сексуальной любви, то я все больше и больше попадал в зависимость от рыбачки Лианы и инопланетянки Аэли, которая на удивление просто и как-то в один день прижилась в моем дворце.

Гномы еще разгружали истребитель, я стоял поблизости и наблюдал за тем, как они работают. Аэли, словно порыв шквального ветра, выскочила из салона истребителя и унеслась вглубь дворца. Когда истребитель полностью разгрузили, то пилот Анс вышел из его кабины и недоуменно пожал плечами. Ни он, ни я так и не обнаружили кофр инопланетянки с нанороботами! Я спокойно развернулся и направился в свои покои, чтобы отдохнуть и получить информацию о последних событиях в Империи.

По ходу продвижения, меня поразило то, что вся дворцовая прислуга в поте лицо наводит марафет в коридорах и переходах императорского дворца. Гвардейцы же в моем с Анастасией переходе стояли каждый по своим местам. Они все, как один, пожирали меня честно-глупыми глазами, когда я мимо них проходил. Перед входом в покои стояли две женские фигуры, одетые в восточные платья и с паранджами на лицах. Низко склонившись, они поприветствовали меня и, повиснув с обеих сторон на моих руках, меня повели вглубь покоев.

По мере нашего совместного продвижения, одна из фигур поинтересовалась:

— Когда мы будем его раздевать и им пользоваться? Сейчас?

— Нет, дорогая, после дороги он сильно устал и с него мало проку, на один раз только хватит! Лучше дождаться вечера! А пока у нас есть время, давай, займемся наведением порядка во дворце, а то здесь все так запущено…

Я не заметил, как неожиданно лишился какой-либо поддержки по бокам, но сумел-таки собраться и доползти до столика с терминалом. Когда только терминал заработал, то я тут же вызвал к себе на доклад прохвоста Сашку, который все и вся знает или обо всем краем уха слышал. Сашка появился минут через пять, что было для него необычно, минуты две он не начинал доклада, а почему-то испуганно озирался по сторонам, что было для него совершенно необычно. Принюхавшись, я не услышал привычного перегара рома, что было уже экстремально.

— Экселенц, — начал свой доклад Сашка, — продолжая испуганно озираться по сторонам, — а кого это вы с собой привезли из джунглей? Мужики гномы говорят, что там нашли себе какую-то крокодилиху…

С громким лязгом зубов, Сашка почему-то отлетел от меня метров на пять. С громким стоном он поднялся на ноги и вновь, подходя ко мне, продолжил:

— Ну, вот я и говорю, что вы из джунглей привезли себе какую-то… самую настоящую красавицу. — Сашка остался на месте и слегка передохнул, но в его глазах застыл сплошной ужас, — Экселенц, мне что, теперь постоянно врать придется, ведь я вашу пассию в глаза еще не видел и не оценивал?!

На моих глазах происходит магическая метаморфоза. В покоях внезапно гаснет свет, из одного центра появляется несколько лучей света, которые сходятся в одной точке. Это круглый подиум с простым металлическим шестом. В круге света самым неожиданным и эффектным образом появляется девичья фигурка. Пока она раскланивается, начинают открываться двери моих покоев и ко мне в качестве зрителей присоединяются люди, с которыми я постоянно общаюсь, встречаюсь или работаю. Это — Анастасия, Ари, Рексоул, майор Кохлер, капитан Митчелл и многие другие, все эти люди рассаживаются в кресла.

И представление-знакомство началось!

Женская фигура, на которой практически ничего нет, начинает танцевать на подиуме, она демонстрирует такую пластику и красоту движения своего тела, что у зрителей времена прекращается дыхание. Но девушка танцовщица не дает им окончательно умереть и выделывает такие сексуальные "па", что присутствующие мужчины краснеют и начинают дышать с придыханием, а женщины и девчонки деловито переглядываются. Им понравился такое знакомство и профессиональный обмен опытом, а про мужчин мне даже нечего сказать, они оказались ошеломлены красотой соей новой подруги Аэли, у которой такие острые зубы.

Одним словом, представление завершилось тем, что к инопланетянке Аэли присоединилась наша рыбачка Лиана, они обе своими танцами присутствующую публику довели до полного экстаза, но никто, разумеется, кроме меня, так и не увидел настоящего лица Аэли. А я же очень пожалел, что на этом выступлении-знакомстве не было маршала Романова, который свои армейские группировки передислоцировал на океанское побережье. Но с Аэли я договорился о сотрудничестве на год, так что за этот год я полагаю, мы успеем высадиться и захватить второй большой континент нашего мира Гардель, который называется Спасьона.

Сашка перестал озираться по сторонам и ко мне постоянно испуганно прижиматься, на своем горьком опыте он научился и понял, как должен обращаться к любимой инопланетянке Регента Империи. Он продолжил свой доклад по состоявшимся и не состоявшимся имперским делам. В первых строках адъютант сообщил, что генералиссимус Мольт выписывается из медицинского центра академика Ратько ровно через неделю. Тяжелый ракетный крейсер "Ударный" уже вышел за ним в океан.

Генерал майор Грит Йорк где-то в горах протектората Кальция окружил большую партизанскую дивизию, после недели голода партизаны сдались и теперь молодой генерал не знает, что делать с таким количеством прожорливых пленных. По словам Сашки, пленный партизан съедает не меньше, а даже больше, чем наш армейский десантник. В голове у меня всплыла одна информацию о том, что какой-то компании срочно требуется большое количество рабочих для строительства рокадных дорог в какой-то пустынной местности. Я подсказал Сашке, как найти эту компанию, чтобы с ней оформить договор о найме за определенную сумму, разумеется, наших пленных партизан на строительство этих дорог. Но также потребовал, чтобы Сашка при оформлении этого договора специально обратил внимание на то, чтобы подрядчики с пленными кальцийскими партизанами работали бы как бы с настоящими рабочими и выплачивали бы им достойную зарплату.

Дальше Сашка говорил о всяких всячинах, но главном в этом была информация о том, что сенатор Рексоул уже практически не поднимается с постели, что Ари приударил за Анастасией, и та перестала встречаться со своим капитаном Митчеллом. Я по разговорнику связался с майором Кохлером и сообщил о том, что в ближайшее время мне надо будет со всеми его ребятами слетать в один провинциальный городок и навести там порядок. Майор аж побелел и стиснул зубы, Кохлер почувствовал какую-то непривычную нотку в этом моем к нему обращении и попытался выяснить, что я конкретно имею в виду под словами "навести порядок в имперском провинциальном городке", ведь его парни умеют только хорошо драться и стрелять.

Я возьми и брякни, что именно это и имею в виду.

Моментально замолчали Сашка и майор Кохлер, видимо, в их памяти еще сохранились воспоминания о том, как я с убийцами Кохлера наводил порядки в некоторых провинциальных имперских городах в года Гражданской войны. Сашка растерянно перебирал свои бумажки и никак не мог вспомнить, на чем же остановился. Но я не стал его дальше слушать, отпустил и тут же связался с маршалом Романовым, которого поймал на каком-то обеде.

Маршал возник передо мной начищенный, напомаженный и вылизанный до последней ниточки. В одной руке он держал нож, а в другой — вилку, конец салфетки, белоснежной и накрахмаленной до хруста, был засунут за шейный воротник военного кителя. Вокруг слышался веселые голоса, да и маршала я поймал во время разговора с какой-то дамой, но ее мне не было видно. Увидев, что прислушиваюсь к голосам и что-то пытаюсь рассмотреть за его спиной, маршал замер и через секунду громко и отчетливо произнес:

— Прошу извинить, но попрошу всех выйти вон, мне предстоит тяжелый и серьезный разговор с Регентом Империи!

Какие я только не предпринимал попытки сблизиться или подружиться с этим человеком, имперским маршалом от инфантерии, у меня ничего не получалось. Со мной маршал Романов всегда держался на как можно дальнем расстоянии, они никогда не переходил определенной черты, я всегда для него оставался Регентом Империи, да и только. Вот и сейчас мне хотелось по-дружески перекинуться парой слов и кратко обменяться мнением, но это его фраза, только что прозвучавшая о том, что он будет говорить с Регентом Империи все испортила. Я коротко проинформировал маршала о том, что хотел бы, чтобы наша завтрашняя встреча прошла бы в атмосфере полной секретности и чтобы даже информация о ней не получила бы огласки в средствах массовой информации.

Я совершенно этого не ожидал, но совершенно неожиданно маршал Романов поднялся на ноги, величаво склонил голову и коротко произнес, как самый последний лейтенант:

— Тат точно, Ваше Величество!

Жаль, что Сашки в этот момент на не было на месте…. взбешенный этим звонком и этим разговором, одним скачком я подлетел к дверям покоев. Открыл их и на весь дворцовый коридор проревел:

— Сашку, адъютанта ко мне!

Через секунду дрожащий Сашка стоял передо мной и пытался доложить, но он был настолько пьян, что этим идиотским ромом от него несло на версту. Отгоняя запах рома от своего носа, я подумал о том, что, может быть, мне размахнуться второй рукой и ее треснуть Сашку по затылку для вразумления. Не каждый сумеет в мгновения ока противным ромом набраться до белой горячки. Но тут вспомнил, что это не Сашка, а я сам виноват в том, что не могу подружиться с этим лощеным маршалом Романовым.

Только в эту минуту я вспомнил о том, что до настоящего времени пока еще не открыл ни одной папки, которые мне недавно передал Рексоул, когда проинформировал меня о том, что это я своим безответственным поведением выдал противнику, разведке клана Медведей, истинное месторасположение секретной имперской резиденции-укрытия для членов имперского семейства.

Я посмотрел на Сашку и спросил:

— Где серые сенатские папки?

— Как вы положили на свой письменный стол в спальне, так они и по сию пору там лежат.

Я поднялся на ноги и прошелся в глубину своих покоев, дошел до спальни и, нехотя, заглянул в комнату. Серые папочки, по-прежнему, аккуратной стопочкой лежали на столе, но я боялся к ним подходить и знакомиться с содержанием листочков, которые хранились в папках. Это всегда очень больно самому читать о тех ошибках в жизни, которые же сам натворил, из-за которых погибает твоя жена и сын. Я стоял в проеме двери спальни и боялся, да именно боялся, идти к этому столу и брать в руки сенатские документы. А в этот момент в моем сознании вновь и вновь появлялась Лиана, которая продолжала задумчиво смотреть на меня, она, видимо, все еще надеялась, что я проявлю смелость и узнаю, кто же именно убил ее мать с нашим ребенком.

— Да, она была очень красивой женщиной, твоя первая жена! — Вдруг в моей голове прозвучали два женских голоса.

Рядом со мной появились две женские фигуры в восточных платьях и с паранджами на лицах. Они обе ловко подхватили меня под локотки и, легко приподняв меня над полом, протащили пронесли к столу, на котором продолжали пылиться сенатские папки. Некоторое время мы все трое, я и две мои незаконные жены, простояли перед столом и смотрели на эти жиденькие папочки. Затем рыбачки Лиана сказала:

— Ты мне ни разу не рассказывал о своей прошлой жизни, Барк. Я, конечно, слышала о том, что ты был женат и имел детей, но не знала, что они все погибли. Наверное, это страшно терять любимых людей, но еще страшней потерять своего ребенка. А сейчас я просто не верю в то, что они погибли из-за тебя, ты их слишком любил.

С невозмутимой женской логикой пришла к выводу моя первая наложница. А инопланетянка Аэли стояла рядом с нами и не задавала ни каких вопросов. Затем она повернулась к рыбачке Лиане и между ними произошел мгновенный обмен мыслеобразами. Этот обмен был настолько быстр, что я успел только уловить, что одна из женщин интересовалась тем, что это такое любовь, семья и дети?! А затем Аэли вполне спокойно посоветовала мне, вызвать своего главного человека по безопасности и перед отходом семьи на ночной отдых провести совещание по этой теме.

Совет мне показался очень дельным, я хотел по разговорнику найти своего адъютанта или секретаря, чтобы попросить их, направить соответствующее приглашение генерал полковнику Снегу, руководителю имперской Службы безопасности, майору Кохлеру, руководителю сил специального назначения и маршалу Романову, который сейчас замещал нашего генералиссимуса Мольта. Но во время вспомнил о том, что сейчас Сашка находится в гостиной моих покоев. Я извинился перед дамами и направился в гостиную, в которой Сашка был уже не один. Рядом с ним находилась молодая леди в черном мундире майора службы безопасности. В принципе, это была Анастасия, но я ведь не присваивал ей звания "майора госбезопасности", но сделав вид, что не заметил ее новых погон, грозным голосом потребовал срочно созвать совещание с участием вышеперечисленных лиц. А от себя в этот список добавил фамилии Хлыщ и Де Готье, а то некому было бы вести протокол совещания.

2

Совещание закончилось далеко за полночь, оно получилось весьма продуктивным. Служба генерал полковника Снега подняла из архивов всю имевшуюся информацию по делу об уничтожении секретного имперского убежища. По рукам участников совещания заходили аналитические справки, выводы следователей и множество фотографий до и после нападения с места события. Мои обе жены настолько увлеклись рассматривание фотографий Лианы, Императриссы, Артура, Ланы и Августа, что Аэли чуть-чуть не пропустила фотографию воронки, оставшуюся после взрыва императорской резиденции.

Инопланетянка Аэли, которая присутствовала на совещании в качестве официального лица, второй наложницы Регента Империи, под паранджой уже не прятала своего лица. Из-за чего участники совещания, взглянув один раз на мою новую наложницу, ужасно бледнели лицами, и старались больше не смотреть в ее сторону. А лица, на которых выражалось одно сплошное уважение, уже не отрывали от меня, правда, они почему-то Аэли ни в чем не перечили, а внимательно вслушивались в каждое сказанное ею слово.

Так, вот Аэли, увидев эту фотографию, вдруг заявила, что такая воронка возникает в результате импульса какого-то там двигателя. Но для этого космический корабль с таким двигателем должен будет зависнуть на высоте шести километров над этой точкой, хорошенько прицелиться и дать мощный импульс своим двигателем.

Я не совсем хорошо понял этого заявление Аэли.

Хотя моя память отлично сохранила воспоминания о том, что ни один опрошенный человек из окружающих резиденцию место имперских провинциальных городов и населенных пунктов, ни словом не упомянул о появлении в этом районе какого-то космического корабля. Только люди, проживавшие на северо-западе от имперской резиденции, говорили о появлении мощного луча, который скользнул из-за туч и ударил в землю.

Когда я поделился этой информацией, к нашему разговору подключился маршал Романов, который рассказал об аналогичном случае, который произошел на одном из фронтов Гражданской войны.

В то время он был полковником и командовал пехотной дивизией второй линии. В тылу противника его разведчики случайно столкнулись с выдвигающейся к фронту ударно-штурмовой вражеской дивизией. Их обнаружили, но они с большим трудом ушли-таки от вражеского преследования и с большим трудом обратно перешли линию фронта. Так, вот командир этих разведчиков, совсем молоденький лейтенант, рапортуя командиру дивизии о поиске, в деталях ему рассказал о том, что основной задачей этой дивизии было сопровождение и обеспечение безопасности какого-то совсем небольшого вражеского подразделения. Но, что это было за вражеское подразделение разведчикам так и не удалось выяснить. Как только они к нему приблизились, чтобы рассмотреть из биноклей, то мгновенно подверглись нападению опытных егерей противника. Егеря преследовали разведчиков до тех пор, пока они не прекратить своего поиска и не вернулись домой, через линию фронта.

Почему Романов так подробно рассказал об этом эпизоде Гражданской войны, да по простой причине. Ровно через два дня войска маршала Саланы нанесли удар по соседней дивизии полковника Романова, полностью ее уничтожили и прорвали фронт. Отступая, дивизия полковника Романова вынуждено, из-за постоянных контратак противника, переместиться на позиции своего соседа, это уничтоженной дивизии, но ничего, кроме громадной воронки с остекленевшими склонами, в том районе не обнаружили. Я ничего не знал о деталях этого вражеского прорыва, но хорошо помнил о том времени, и сколько сил нам стоило остановить войска маршала Саланы, не дать им выйти на оперативный простор.

Одним словом, тот вражеский прорыв, который осуществила вражеская дивизия, которая в основном состояла из добровольцев клана Медведей, как хорошо я помнил, произошел за пару месяцев до уничтожения имперской резиденции.

Когда эту информацию я донес до ушей участников совещания, сопроводив ее словами сенатора Рексоула о возможных замыслах клана Медведей, то за столом совещания воцарилась тишина на некоторое время. Но слово вновь взяла Аэли и сказала, что мы в самое ближайшее время должны посетить место уничтожения секретной имперской резиденции убежища, снова о случившимся опросить местных жителей, чтобы найти и строго наказать виновных. Снова смертельно побледнел майор Кохлер, который давно уже был не майор, а генералом армии, но майор стала кличкой генерала армии Кохлера. В глубине души у меня возникли подозрения в отношении этого майора в том, что он-то хорошо знал, кто именно предал и кто именно должен заплатить за смерть имперского семейства.

Об этом догадывался и я сам, поэтому так боялся притрагиваться к этим сенатским папкам.

Когда совещание завершилось, то наша семейная тройка угостила выпивкой и хорошей закуской гостей и участников совещания, прежде чем с ними распрощалась. Мы стояли и, тесно обнявшись втроем, наблюдали за тем, как разъезжаются наши гости. Все они предпочли воспользоваться новейшими флаерами, производства клана гномов, которые бесшумно один за другим взлетали с внутреннего дворика дворца, стремительно и бесшумно набирали высоту, скрываясь в ночной темноте. Я сильно вздрогнул, когда один из флаеров, уже скрывшийся из глаз, вдруг дал зеленую вспышку света, которая родилась в черноте ночи и умерла в этой же черноте земли. На долю секунды в моем сознании возникло понимание того, что же конкретно увидела Лиана, ее мать и Лана и их гномы охранники за секунду до своей смерти.

Утром, когда я принимал контрастный душ, ко мне в душевую бесцеремонно ввалилась Аэли и, слегка потеснив, встала рядом под сильные струи душа. Она все время старалась повернуться ко мне так, чтобы я все-таки заметил, обратил внимание на то, что ее грудь, пока еще не такая большая, скажем, как у рыбачки Лианы, но под действием моих руками и губ изменилась, увеличившись на два миллиметра.

Одновременно, Аэли старательно поддерживала со мной успокаивающий женский разговор:

— Хозяин, тебе нечего бояться того, что написано в тех серых папках.

— А я и не боюсь, Аэли. Я хорошо знаю, что там написано.

— Тогда, почему ты не принимаешь мер и не накажешь тех людей, которые в этом виноваты? Которые виноваты в том, что погибли твоя жена и дочь, твоя теща, а главное — восемьсот твоих солдат. Ты можешь этим людям простить гибель своих родственников, они гражданские лица, но, главнокомандующий, ты не имеешь права прощать виновных за гибель своих солдат, своих воинов. Они подло убиты из-за угла, когда они воевали во славу и во имя победы своей родины. Пока они не отомщены, они не найдут успокоения на небесах.

— Извини, Аэли, но этого я не знал и не принимал во внимание. Но клянусь, что наступит время, когда я отомщу и за смерть своей дочки Ланочки, которая так и не успела стать мудрой целительницей. Отомщу за Императриссу, матери своей жены, которая заранее знала, когда и из-за чего она и семья ее дочери погибнет. Она хотела об этом предупредить меня, но я так и не нашел времени для того, чтобы ее выслушать. Я отомщу за жену Лиану, которая вынашивала нашего третьего ребенка, но погибла…

— Слушай, хозяин, ты должен разрешить мне выносить твоего ребенка, тогда он будет больше похож на тебя, но иметь мой острый ум и силу.

— Послушай и ты меня, Аэли. Мне совершенно не нравится, когда со мной так говорят. Мужчина и женщина любят друг друга и у них от этой любви рождаются дети, которые сами определяют, какими они будут. Если у тебя появится мой ребенок, то я с громадным удовольствием и с любовью его приму и буду воспитывать так, чтобы он стал настоящим мужчиной. Но хватит обо всем этом, сегодня нас ждет маршал Романов и нам к нему уже пора поторопиться.

Анс вывел истребитель на низкую высоту, и мы минут пять летели над военными лагерями. Аэли, забыв о моем существовании, во все глаза рассматривали все то, что происходило на их территориях, полигонов и плацев. Инопланетянка была заворожена всей этой военной активностью, муштрой и учебой. В конце концов, она повернулась, тесно прижалась ко мне и спросила:

— Эти все воины тебе принадлежат, дорогой?

Аэли страшно нравилось слово "дорогой" и она его часто употребляла и к месту, но чаще всего совершенно не к месту.

— Ну, не совсем так, Аэли. Все эти парни являются имперскими солдатами, а я Регент Империи. Я могу поставить боевую задачу, например, маршалу Романову, к которому мы сейчас летим, а он уж будет ими командовать через других офицеров.

— Но маршал обязан выполнить твой приказ, твою волю?

— Ну, где-то это именно так.

— Значит, все-таки ты хозяин всего этого этог. — Аэли кивнула своей головой вниз.

Мне так и не пришлось отвечать Аэли на ее последний вопрос. Истребитель приземлился на лесной поляне. Анс опустил пандус, по которому я с Аэли, которая на ходу натягивала паранджу, спустились к ожидающей нас группе офицеров. Маршал Романов выступил вперед и, по офицерски коротко, пожал мне и инопланетянке руки. В командной машине, которая тотчас тронулась и места, как только мы в нее вошли. помимо нас троих, находился еще один офицер в звании полковника. Некоторое время в салоне сохранялась тишина, затем Романов произнес:

— Полковник, мы направляемся в вашу воздушно десантную дивизию, чтобы на месте ознакомится с уровнем подготовки ваших солдат, так, что вам карты в руки. Мы вас внимательно слушаем.

Полковник внимательно осмотрел всех нас по-очереди, на краткий миг задержал свой взгляд на фигуре Аэли, одернул китель и почти мальчишеским дискантом заговорил:

— Полковник Михаил Романов, командир второй ударной воздушно-десантной дивизии…

И сынок нашего маршала начал пересказывать боевую историю своей дивизии, которой командовал второй год.

Наблюдая за тем, как Аэли внимательно прислушивается к каждому слову молодого Романова я, как и сам маршал, углубился в свои мысли. В глубине души я очень надеялся на то, что эти двое молодых, полковник Михаил Романов и инопланетянка вьедка Аэли, найдут общий язык. И тогда полковник сможет донести до ее сознания серьезность той проблемы, которая сейчас стояла перед нами — возможность преодолевать большие водные пространства. Я был более чем уверен в том, что Аэли сама со временем подарит эти знания нам.

Но это зависит лишь от нее самой. Мне совершенно не хотелось, чтобы с этой инопланетной девчонкой что-либо нехорошее случилось в нашем мире.

Аэли понравилась ознакомительная экскурсия по дивизии, она везде побывала, оружие десантников потрогала своими руками и осталась недовольна его балансировкой. Много стреляла из крупнокалиберных фазерных пулеметов. Ей страшно понравились штурмовые гравилеты, тут же села за пульт их управления и в воздухе начала выделывать такие коленца, что забеспокоились сами гравилетчики, они боялись того, что гравилет развалится прямо в воздухе. Более часа Аэли наблюдала за спецподготовкой десантников для рукопашных боев и полностью ее раскритиковала. Дивизионные разведчики страшно посмущались, когда инопланетная девчонка всех их положила на лопатки, и ничего с ней они поделать не могли. Тогда начал раздеваться сам командир дивизии Михаил Романов, но и его через минуту аккуратно положили на лопатки.

Но Аэли начала повизгивать по девчоночьи, когда мы посетили полк броневой пехоты. Она облазили все имевшиеся у нас на вооружении скафандры, часами изучала их боевые схемы. Затем отвела меня в сторонку и тихим голосом попросила, пока не допускать бойцов бронепехоты до работы со своими скафандрами в ближайшее время. Я подозвал к нам маршала Романова, в его присутствии Аэли рассказала нам о пагубном воздействии на головной мозг пилотов-офицеров самой схемы управления бронескафандрами. Чтобы обезопасить мозг пилота-офицера бронескафандра, требовалось внести небольшое изменение в этой схеме.

Маршал Романов, ни секунды не задумываясь, по наручному браслету связался со своим начштаба и попросил его срочно подготовить приказ по войскам на временную приостановку, до особых распоряжений, работу и боевую подготовку пилотов-офицеров в бронескафандрах.

После чего Аэли тихим голосом добавила:

— Все бронескафандры можно было бы отремонтировать в течение недели, если бы я имела под рукой свой спасательный бот, который утонул в болоте тропического леса.

Николай Романов снова поднял к губам наручный браслет, дежурного по штабу офицера попросил его связать с начальником тыла, генерал полковником Гнатюком.

3

Я стоял на пригорке и смотрел на маленький провинциальный городок, который раскинулся передо мной зеленым оазисом множества деревьев, между которыми проглядывали одно и двухэтажные дома и городские улицы. Этот имперский городишко зелеными кронами своих деревьев и кустарников резко контрастировал общему песчаному цвету окружающей его местности. Но и подтверждал то, насколько он мал, всего тридцать тысяч жителей и в основном это были люди пожилого возраста.

Федеральное шоссе, серой лентой пересекая бесконечное желтое пространство, прямо под моими ногами сближалось с окраиной этого городка, чтобы затем резко уйти влево и дальней стороной его обойти. В свое время имперское правительство по требованию жителей этого городка федеральное шоссе пустили по дальней окружной дороге, чтобы звуки транспортного движения не нарушали провинциальной тишины этого глубоко провинциального городка.

Я ненавидел и одновременно страшно боялся этого имперского городка, жители которого пятнадцать лет назад предали монархию, единогласно проголосовав за то, чтобы позволить спецбригаде клана Медведей расквартироваться в этом городке перед нападением на секретную имперскую резиденцию. Они не только позволили этой бригаде нелюдей, расквартироваться в своем городе, но и укрыли убийц, когда мы проводили расследование причины гибели женщин и детей, а также охраны имперской резиденции. Если бы в те времена я знал бы о том, кто эти убийцы моей семьи и моих гномов. Знал бы, что, пока мы занимаемся расследованием, убийцы, попрятав оружие по квартирам горожан, вместе с этими горожанами сидели по городским кафе и тавернам. Знал бы о том, что они, усмехаясь, в тот момент наблюдали за нашим бестолковым метанием в поисках врага, то этого городка сейчас не было бы, как и не было бы сегодняшней проблемы.

Рексоул сделал мне страшный подарок, в архивах Сената он нашел мне и подарил несколько листков бумаги из архива разведки клана Медведей, в которых черным по белому описывалась эта операция. Назывались настоящие имена и фамилии предателей горожан, но их было слишком много, почти две трети населения города. Ведь тогда горожане, когда им стало известно о планах разведки Медведей, собрались и провели тайное городское собрание, на котором в заключение состоялось открытое голосование. В копии протокола этого собрания были поименно перечислены главы семей, которые голосовали "за" или "против". За смерть имперской семьи проголосовали 76.6 процента граждан, воздержались — 14.3 процента, остальные отказались голосовать, таким образом, ни один гражданин этого провинциального городка не голосовал за то, чтобы сохранить жизнь женщинам и детям.

Разведка Медведей специально уведомила всех граждан этого городка, что в тот момент, когда на имперскую резиденцию планировалось нападение, меня, Принца Регента Империи, полковника Барка, там не было. Таким образом, граждане этого проклятого городка сознательно пошли на уголовное преступление, предоставив кров, пищу и укрытие убийцам невинных людей.

Рядом со мной на пригорке стоял мертвенно бледный майор Кохлер, он только что подал мне свой рапорт об отставке с имперской службы. Но при этом он ни слова не сказал о том, что не хочет быть убийцей невинных горожан. Потому что майор прекрасно знал о том, что происходило в этом городе в те времена. Он осуждал убийц и их укрывателей, но с тех пор прошло много времени, и сейчас ему не хотелось обагрять руки в крови этих горожан, которых требовалось расстрелять пятнадцать лет назад. За идейные убеждения не наказывают, наказывают за совершенные деяния. Жители этого городка могли меня ненавидеть, но они не имели права нарушать имперский закон, который един для всех, нельзя давать укрытие людям, незаконно взявши в руки оружие и убивших невинных женщин и детей.

Я так и сказал генералу армии Кохлеру:

— Сначала ваши части спецназа выполнят поставленную перед ними боевую задачу, а затем вы подумаете о своем отдыхе.

Генерала армии аж всего передернуло от этого моего официально-вежливого к нему обращения на "вы", с момента нашей первой встречи мы всегда были на "ты".

А сейчас он мрачный и совершенно не улыбающийся стоял рядом со мной и наблюдал за тем, как воспитанные им головорезы разгружаются из авигравипланов и ротными и взводными колоннами расходятся по периметру внешнего окружения городка. Еще ночью две дивизии внутренних войск плотным кольцом бронетехники и мотострелков его окружили, этим кольцом окружения было перерезано транспортное сообщение города с другими населенными пунктами Империи. Одновременно была отключена мобильная и телефонная связь, прекратилась доставка газет и передачи галовидения, полностью отключена имперская информсеть. Единственное, что жители этого городка могли делать, так это общаться внутри своего городка, звонить и переговариваться.

Рысцой ко мне подбежал майор в летах, который с группой офицеров дежурил неподалеку от нас двоих. Он вытянулся в струнку и, с ужасом поглядывая на меня, любому боевому офицеру было не трудно догадаться о том, какая судьба сегодня ожидает этот окруженный городишко, майор доложил, что от командиров дивизий внутренних войск поступила информация о том, что кольцо окружения замкнуто, и что они ожидают дальнейших приказов.

Мрачно посмотрев на майора, почему он рапортует мне, а не генералу армии Кохлеру, который командует всей операцией, но решил не усугублять положения и не выяснять до конца этого вопроса, глухим голосом произнес:

— Продвинуться вперед на пятьсот метров, на дорогах и тропинках из города выставить крупнокалиберные пулеметы. Никого из города не выпускать и никого в город не пропускать. Разрешаю открывать огонь на поражение по людям, движущимся из города.

Этот приказ поставил все точки на "i", майор как-то сник и поплелся, едва перебирая ногами, к радиостанции, чтобы передать мой приказ командирам дивизий. Генерал армии Кохлер запахнулся в кашемировый военный плащ, это в жару выше тридцати градусов тепла, и не промолвил ни слова.

В этот момент позвонил мой наручный коммуникатор, только очень близкие мне люди знали его номер. Аэли сегодня рано утром улетела в провинцию Нуару, где тыловые подразделения группы армий маршала Романова начали раскопки утонувшего в болоте ее спасательного бота. Анастасии я запретил мне звонить в течение всего дня, я хорошо знаю, что по поводу моего поведения может сказать эта девица-гусар. Сашка должен прилететь с минуты на минуту. Посмотрев дисплей коммуникатора, я увидел, что на нем высветился мне совершенно незнакомый номер.

Нехотя нажал кнопку приема звонка:

— Спасибо, что ответил на мой звонок!

Тут же послышался незнакомый и одновременно такой знакомый и незабываемый женский голос.

Мне позвонила Анна Де Готье.

— Спасибо, что ответил на мой звонок! Я должна была с тобой переговорить, потому что люблю тебя до смерти, но жить с тобой не буду, не смогу. Мы слишком разные натуры и я не люблю экстремала, а твоя жизнь наполнена одним только экстремалом. Целый год мы с тобой не разговаривали и не общались. Ты мне ни разу не позвонил и не сообщил, как живешь и как твои дела. Но галовидение сплошь и рядом заполнено надуманными и реальными рассказами о твоей жизни и твоих приключениях. Этого мне вполне хватает, чтобы не сойти с ума от тоски по тебе. А сейчас моя жизнь наполнена заботой о новой жизни, которую ты мне подарил, а ее выхаживала в течение девяти месяцев нашей разлуки. В течение трех дней мальчишке надо дать имя, ты же знаешь, что имена сыновьям дает отцы. А сейчас до свидания и не ищи меня, пожалуйста, так как любая встреча с тобой принесет мне лишь одну боль.

Я стоял на пригорке, и оторопело смотрел на майора Кохлера. Ну, да надо же такому случиться! Собираюсь поставить на колени тридцать тысяч людей, а мне тут сообщают о рождении сына, которого никогда не увижу! Я сорвал с себя наручный коммуникатор, размахнулся и запулил его в Сашку, который внизу под пригорком какую-то женщину выводил из авиагравиплана. Не попал, коммуникатор разбился об обшивку этого авиагравиплана!

Этой женщиной оказалась моя рыбачка Лиана, которая случайно узнав о том, что я тут задумал, тут же забросила все свои дела и Сашку заставила ее немедленно доставить ко мне. Подойдя и только взглянув в мои глаза, рыбачка как-то быстро успокоилась. Она просто встала рядом со мной, с интересом всматриваясь во все то, что разворачивалось под пригорком. Своим бедрами моя женщина физически меня касалась, от этого мягкого соприкосновения по моему телу разлилось невероятное спокойствие.

Наступали критические минуты операции, я повернулся к генералу армии Кохлеру и вопросительно на него посмотрел. Настало время действия его головорезов, они должны были войти в город и разделить его на отдельные квадраты. Затем головорезы Кохлера должны были пройтись по отдельным городским квартирам и домам, глав семейств там проживающих вывести на главную площадь к городской ратушу.

Генерал армии Кохлер недолго колебался, он поднял руку и в свой наручный коммуникатор что-то коротко прошептал. Войска внизу раздвинулись и, в образовавшиеся проходы, выдвинулись взводные колонны спецназа генерала армии Кохлера. Неторопливым шагом спецназовцы все дальше и дальше углублялись в этот город, пока не скрылись из наших глаз.

В эту минуту я почувствовал, что настало время и мне отправляться в город.

Но приземлился очередной авиагравиплан, из него выскочила разъяренная черная пантера Анастасия в мундире майора имперской Службы безопасности. Она мгновенно, одним махом, взлетела на наш командный пригорок и потребовала, чтобы я немедленно прекратил операцию. Все более и боле распаляясь, черная пантера громко орала о том, что горожане ни в чем не виноваты. Что нельзя простых людей обвинять в том, что здесь произошло пятнадцать лет назад. Внезапно рыбачка Лиана оторвалась от меня и, сделав вперед два шага, взяла Анастасию за плечи и что-то гневно ей сказала, а затем моя женщина вернулась ко мне, успев по ходу дела крепко прижаться и меня крепко обнять.

У меня к Анастасии еще были пара вопросов, но я подумал, что сейчас не время их задавать этой взбаламашенной девчонке. Обошел ее стороной и начал спускаться с пригорка. Пора была встречаться лицом к лицу с этим городом предателем.

 

Глава 16

1

Разговор с Ирреком продолжался не очень долго, с магнатом галовидения я практически мгновенно договорился о том, что он направит в город свою съемочную группу, которая организует прямое включение и прямую трансляцию из города. Причем, я пообещал, что я дам интервью и не будут вмешиваться в работу съемочной группы, не буду требовать предварительного просмотра перед выходом того или иного материала в эфир. Тогда Иррек согласился и сказал, что ему потребуется около часа времени для того, чтобы гравилетами доставить персонал и оборудование в наш городок, развернуть оборудование и начать трансляцию. Все это время рядом со мной находилась рыбачка Лиана, она ничего не говорила и не спрашивала. Эта молодая женщина была рядом со мной, но от нее исходила такая аура спокойствия, что я перестал мандражировать, успокоился и впервые поверил в то, что мне все-таки удастся наказать этот проклятый город и некоторых его жителей.

Оставалось только набраться терпения, дождаться, когда прибудет и развернется съемочная группа. Я повернулся к генералу армии Кохлера и попросил его:

— Генерал, попросите своих головорезов быть немного более вежливым с людьми, когда они их будут выводить из домов и квартир. А также они не должны матерно ругаться или каким-либо другим образом сквернословить, не должны применять оружие и стрелять. Вообще, прикажите оружие поставить на предохранители и забыть о его существовании. Сегодня мы не будем стрелять, сегодня мы ограничимся психологической поркой. И особо попрошу ваших офицеров очень тщательно проверять списки людей, чтобы такого не случилось бы того, когда в группе жителей городка, которые ставили собственноручную подпись в протоколе собрания, не оказались бы невинные люди.

Кохлер с видимым расслаблением и облегчением воспринял этот мой приказ, он, наконец-то, догадался, что я не собираюсь расстреливать людей и от одного этого у генерала значительно улучшилось настроение и он явно успокоился.

— Да, а где наш пресвятой Иеремия фон Шульц?

Поинтересовался я у Анастасии, которая все еще остывала от своего горячего и героического порыва и она пока еще не совсем ориентировалась в обстановке. Она озадаченно осмотрелась кругом и тут же принялась терзать свой наручный коммуникатор. Сашка, впервые за все время работы у меня адъютантом держался несколько в сторонке и не выпячивал себя на передний план.

— Саша, — вежливо я обратился к своему адъютанту, вы бы только видели, как он сильно и испуганно вздрогнул, я ведь ни разу к нему так не обращался, — тут у нас не совсем по плану образовалось окно. Не знаю, чем его можно было бы заполнить?! Может быть, в этом городке имеется какая-либо харчевня, где мы все могли бы позавтракать.

Наша небольшая группа шла по центральной улице городка, по которой когда-то я с Артуром шел обедать в ту проклятую харчевню этого проклятого городка. Тогда мы были настолько увлечены друг другом, что ничего вокруг себя не замечали.

Сейчас же, когда я шел по этой же улице, то через каждые десять метров центральной улицы стоял боец имперских внутренних войск при оружии.

За их спинами толклись любопытные горожане, которые вдруг сами проснулись или были разбужены странной активностью в своем городке, когда на улицах по непонятным причинам вдруг оказалось множество имперских солдат. Пытаясь выяснить, что же происходит, они взялись за разговорники, чтобы выяснить, что связь отсутствует, информсеть, газет нет, а галовидение не работает. Многие из этих горожан ничего не поняли, и стали выходить на улицы городка, чтобы разобраться в том, что же в городе происходит?!

Вот они сейчас и толпились за спинами бойцов имперских внутренних войск! В основном это были те горожане городка, которые недавно сюда поселились или переселились. К этим горожанам у меня претензий не было, на них не было пятна убийства женщин и детей, они должны были стать зрителями.

Но среди горожан этого города были живы и здоровы и те его жители, которые жили здесь испокон веков, которые хорошо помнили времена Гражданской войны. Именно они в Гражданскую войну тайно собирались и на этой тайной вечери обсуждали вопрос жить или не жить моей жене и детям, моей тещи и восьмистам гномам охранникам. Они вынесли смертный приговор, единогласно проголосовали за то, чтобы предать смерти женщин и детей в имперской резиденции. Сегодня им предстояло объяснить, почему они это сделали, что именно подвигло их на этот конкретный античеловеческий подвиг.

Сейчас в большинстве своем эти горожане были старшего и преклонного возраста, они отлично знали друг друга. Бойцы спезназа заходили в их дворы, стучались в дома, сам вежливым образом просили этих горожан собраться, взять личные вещи и выйти во двор. Причем, в двор вызывались дни только мужчины, женщины и дети этих семейств оставались дома. Там мужчин собирали небольшими группами, под охраной выводили на улицы. Каждая такая группы граждан имела свое определенное место на центральной улице, где они стояли и ожидали, что же будет дальше с ними происходить.

Эти места имели невидимую кванто-волновую решетку-ограду, которую не мог преодолеть ни один человек.

Ни один мужчина из таких групп не возмущался поведением наших бойцов спецназа, не протестовал по поводу своего задержания и помещение в такую клетку. После победы монархии в Гражданской войне эти горожане только и жили ожиданием того, когда же за ними придут, спросят ответ за содеянное злодеяние. И вот сегодня они дождались этого своего часа.

Я шел по центральной улице городка и своими собственными глазами наблюдал за тем, как эти горожане из групп, находившихся под охраной бойцов спецназа, своим соседям новопоселенцам говорили о том, что в свое время сделали глупость, за которую им сейчас придется расплачиваться.

Впереди показалась центральная городская площадь, самым высоким зданием на которой было здание городской ратуши. Но площадь была практически пуста, если не считать небольшой группы горожан, человек в тридцать, которая стояла перед ратушей. Увидев приближающуюся к площади мою группу, некоторые люди из этой группы яростно замахали руками и закричали, они явно хотели привлечь к себе внимание.

В этой группе находились отцы города и несколько простых горожан. Отцы города в свое время приняли и в течение трех дней, кормили, предоставляли ночлег бригаде спецназа клана Медведей, которая насчитывала тысячу бойцов. Следует сказать, что медведевцы их об этом не просили и под угрозой оружия не заставляли руководителей города всего этого делать. А простые граждане из этой же группы, непонятно по какой причине, вдруг решили стать добровольными проводниками, тайными тропами они провели разведчиков спецбригады к имперской резиденции, показали, как незаметно к резиденции можно было бы подвезти спецоборудование. Из-за этого спецоборудования, эти добровольные проводники меня особенно интересовали.

Но разговаривать с этими людьми мне было пока еще рано, следовало бы дождаться прибытия съемочной группы. Поэтому я, как только мы вступили на центральную городскую площадь, повернул направо и сразу же прошел в двери харчевни, в которой мы с Артуром обедали пятнадцать лет тому назад. В отличие от того времени сейчас это заведение было пусто, ни одного человека за столиками. Один только хозяин харчевни стоял за кассой и с явной неприязнью наблюдал за нами — людьми, входящими в его богоугодное заведение. Хозяин явно признал меня по физиономии, но он не сделал ни шага, чтобы подойти ко мне и принять заказ. Пятнадцать лет назад он работал, как заведенный волчок, обслуживая своих посетителей, а сейчас стоял неподвижно, а я его лицо наливалось справедливым гневом.

— Что вы себе позволяете, милорд? Так вести себя по отношению к добропорядочному городу, к уважаемым его горожанам? Рано поутру выгнать всех его жителей на улицы, посадить за квантово-волновые решетки наиболее уважаемых горожан, это недостойное поведение для Регента Империи!

За столик рядом со мной осмелилась сесть только одна рыбачка Лиана, все остальные сопровождающие лица и офицеры сгрудились за моей спиной, они явно чувствовали себя не в своей тарелке. Все, что говорил хозяин заведения, было им хорошо понятно. Один только генерал армии Кохлер знал суть дела, остальные ничего не знали. Тогда я поднял взгляд на хозяина и начал говорить, особо не повышая голоса:

— Вы, наверное, этого не помните. В тот день пятнадцать лет назад ваша харчевня была переполнена народом.

— Я хорошо готовлю и сейчас, народ ко мне валит валом.

— Так вот, пятнадцать лет назад, я вместе со своим сыном у вас обедал за этим самым столиком. Харчевня была битком забита горожанами, их женами и детьми. Через месяц здесь появилась бригада спецназа клана Медведей, после чего, я уверен, что вы все это хорошо помните, была уничтожена имперская резиденция. У меня к вам один только вопрос. Кто из городских жителей в тот момент обедавших в вашем заведении узнал меня и донес медведевцам о том, что я с сыном у вас обедал?

Сильно постаревший хозяин харчевни как-то сник, стал похожим на злого горбуна из сказки. Он облокотился на кассовый аппарат и о чем-то размышлял. Но я не ждал от него ответа на свой вопрос, так как хорошо знал, кто был этим человеком.

В этот момент в харчевни появился какой-то парень с галокамерой, закрепленной на его правом плече. Он поискал интересный ракурс и принялся за свою работу.

Я повернулся к генералу Кохлеру и шепотом попросил его, отдать приказ о включение галотелевидения по городу. Тот утвердительно кивнул головой и также шепотом сообщил мне на ухо о том, что в городе начались демонстрации гражданского протеста. Демонстранты требуют, чтобы имперские власти сняли военную, коммуникационную блокаду города, освободили всех горожан, посаженных за квантово-волновые решетки. Затем помедли и сообщил, что все прибывшие съемочные группы снимают эти демонстрации гражданского протеста и тут материал идет в эфир. Честно говоря, я не ожидал такого поведения от съемочных групп третьего имперского галоканала, думал, что сначала они переговорят со мной, а уж потом примутся за работу.

2

Хозяин харчевни уже находился в предынфарктном состоянии, но продолжал стоять за кассовым аппаратом и держать язык за губами. Он входил в состав тех десяти процентов горожан, которые присутствовали на той ночной вечери, но ни как себя не проявили, они не голосовали.

Я поднялся на ноги, подошел к нему и, глядя, прямо в его глаза, тихо сказал:

— В имперской резиденции погибла моя беременная жена, двухлетняя дочь Лана, теща Императрисса, а мой сын Артур, с которым мы у тебя обедали, исчез и пятнадцать лет я о нем ничего не слышал.

Хотел, уже было развернуться на каблуках и отправиться восвояси из этой харчевни, где мне нечем было дышать, когда слипшиеся губы хозяина с трудом разлепились, он так тихо прошептал, что его шепот услышал один только я.

— Господин Агильо, он часто бывает в нашем городе, до сих пор поддерживает дружеские отношения с нашим мэром.

Я завершил разворот и в сопровождении своей рыбачки Лианы, которая почему-то очень сильно ко мне прижималась, словно боялась, что я вот-вот упаду, отправился на выход из харчевни. А за спиной послышался мягкий шлепок упавшего тела и сразу же злобный шепот парня с галокамерой на плече:

— Парни, ну, чего вы там застряли? Я здесь с ним один и не справляюсь. Он здесь одного горожанина одним взглядом на тот свет отправил, а вы там фигней занимаетесь! Давай, быстрее кто-нибудь сюда!

Я не обратил внимания ни на падение тела, ни этот шепот галооператора, мой головной мозг в этот момент перерабатывал тонны информации. Ведь майор Агильо был начальником разведки и спецбригады клана Медведей, за ним Служба Иеремии фон Шульца вот, уже, сколько лет безуспешно охотилась. Я повернулся к майору Кохлеру и коротко бросил:

— Поднять по тревоге спецбригаду Иеремии. Перекрыть воздушное пространство над городом. Всех своих и его физиономистов бросить в оцепление и в сам город. Им приказать, искать известного вам майора Агильо. Убийцами майора Митчелла дополнительно перекрыть подступы к этой площади. Ни один человек с нее не может уйти в город и до поры до времени на эту площадь не допускать демонстрантов.

Я не видел этого своими глазами, но всеми порами спины почувствовал, как майор Кохлер встрепенулся и чуть ли не бегом, это в его-то возрасте, ринулся выполнять мое указание.

Словно из-под земли рядом со мной появились четыре автоматчика из убийц майора Митчелла, один из них даже попытался отжать от меня рыбачку Лиану, но не на ту напал. Да и сам майор Митчелл замелькал неподалеку. Увидев Анастасию с майорскими погонами на плечах, парень раскрыл рот и широко развел руки, не понимая, как это можно в течение недели из лейтенанта превратиться в майора. А Анастасия все может, она или сама подписала приказ о присвоении ей майорского звания или этот приказ ловко подсунула мне на подпись.

Когда я подходил к группе горожан, в которой находился сам мэр города, его заместители и добровольные проводники, меня сопровождали уже четыре галооператора.

Мэр оказался большим знатоком имперского законодательства и сразу же решил меня обвинить в нарушении его гражданских прав, а также гражданских прав служащих муниципалитета. В тот момент, когда он выговаривал мне, один за другим перечисляя имперские законы, которые я якобы сейчас нарушаю, за моей спиной, коротко гавкнув сиреной, прошелестел военный глайдер скорой помощи, он прибыл оказать медицинскую помощь хозяину харчевни. А мэр, знаток юриспруденции, так и продолжал сыпать положениями имперских законов, которые я нарушил.

Должен признать, что этот мэр неплохо знал имперские законы. На языке у меня так и вертелся вопрос к мэру о том, что, неужели, он все эти пятнадцать лет только и готовился к нашему разговору, перелистывая и заучивая имперские законы. Но я не задал мэру этого вопроса, а стоял перед ним и просто наблюдал за тем, как он изгалялся в своих юридических познаниях. Но гражданское право — это сложнейшая наука, ее нужно досконально изучить, чтобы затем в течение долгого времени корректно и по месту цитировать сложнопонимаемые для простого человека положения имперских законов. Через пятнадцать минут мэр в них запутался и замолчал, он довольно-таки быстро иссяк, так как зубрежкой в гражданском праве многого не познаешь.

— Господин мэр в имперском Сенате сохранилась документация, свидетельствующая о том, что во время Гражданской войны, когда вы были относительно молодым мэром, ваш город целых три дня принимал, давал ночлег и кормил тысячу вражеских солдат. Хотел бы в этом месте особо выделить, что вы со спецбригады клана Медведей не взяли ни единого кредита. В тоже время клан Медведей, как всем известно, в те времена был очень богатым родовым кланом, и они были готовы вам за все заплатить. Когда же имперский батальон, а это произошло уже под самый конец Гражданской войны, хотел остановить на ночевку в вашем городе, то лично вы, как мэр, отказали бойцам имперского батальона в их праве на ночлег и бесплатном прокормлении. Вы заставили усталых и голодных бойцов имперской армии ночевать под открытом небом. Таким образом, как Регент Империи, я вправе начать уголовное расследование по данному случаю и привлечь вас в качестве обвиняемого в незаконной и нецелевой растрате городских бюджетных средств.

Я сделал паузу, чтобы еще раз осмотреться кругом и дать возможность мэру разобраться в том, что сейчас происходит. Сам мэр и все его горожане соратники, находящиеся в квантово-волновой ограде-клетке, стояли передо мной совершенно ошеломленными моими словами и выдвинутым мною мэру обвинением. Пятнадцать лет горожане этого городка трусливо ожидали, когда Регент Империи начнет им мстить за поруганную честь и за гибель своей жены и детей. И вот сейчас, Регент Империи, вместо обвинения мэра в предательстве имперских интересов, его обвинил в несерьезной растрате городских бюджетных средств.

Они не знали еще того, что в прославленном имперском законодательстве мои юристы так и не нашли положения, которое позволило бы нам этого мэра предателя, способствующего убийству моей семьи, бросить за тюремную решетку до конца его дней. Поэтому мы решили пойти по долгому, но верному пути, сначала обвинить мэра в нецелевой растрате городского бюджета, бросить его в тюрьму, а затем не позволять ему освободится, каждый раз выдвигая против него новые и новые обвинения.

В момент рядом со мной уже работало уже шесть галооператоров.

— В этой связи я приказываю, арестовать этого человека и отправить его в тюрьму.

Только я успел произнести эти слова, как ко мне подскочил майор Кохлер и, не обращая внимания на крутившиеся галокамеры вокруг, прошептал:

— Из других населенных пунктов провинции и ближайших городов Империи начали во множестве прибывать протестанты и демонстранты. Они вплотную приблизились к бойцам оцепления и требуют пропустить их в город. Протестанты настроены весьма агрессивно! Они хотят присоединиться к собратьям в городе, вместе с ними начать протесты против непомерного имперского засилья, против Регента Империи. Тебя искали, но не могли соединиться маршал Романов и генерал Грит Йорк, они оба готовы срочно направить верные им войска, чтобы сдерживать и подавлять антиимперские выступления протестантов и демонстрантов.

Я также тихо, но так, чтобы микрофоны галокамер хорошо слышали бы этот мой шепот, майору Кохлеру прошептал в ответ:

— Успокойтесь вы там, никаких войск вызывать и направлять сюда не надо. Пока люди не знают и не понимают, что в городе происходит судебное разбирательство. Вот они и волнуются, и требуют дополнительной информации. Как Регент Империи я имею право проводить такие разбирательства, правда, у меня нет права выносить обвиняемым приговор или вердикт, но впоследствии, на основании представленных нами документов, это сделает имперский суд. Мы же не собираемся, хватать и расстреливать людей без суда и следствия. Так что разыщите этого галомагната, владельца третьего галоканала Иррека и его попросите установить в городе и перед городом большие экраны, чтобы все люди видели бы и знали, чем мы тут занимаемся.

В этом месте следует упомянуть о том, что об больших просмотровых экранах, мы с Ирреком договорились еще ранее, так что я не успел перейти в следующему обвиняемому, как начали монтировать эти галоэкраны. Поэтому дела до массовых демонстраций протестов так и не дошло, люди начали собираться у экранов, чтобы наблюдать за тем, что же происходило в этом проклятом для меня городе.

Мне же очень хотелось переговорить с двумя уважаемыми жителями этого городка, чьи семьи имели славное прошлое. Одна семья всех своих мужчин отправляла в имперскую армию на протяжении многих столетий, где они служили офицерами высокого ранга, полковниками и генералами. А вторая семья прославилась тем, что их предки в свое время первыми стали под знамена имперских легионов и к власти привели простого центуриона, который и стал основателем династии Иоанидов. Главы этих семейств дружили друг с другом, в свое время и по неизвестной причине а самом начале военной карьеры покинули имперские вооруженные силы. Время в своих домах проводили в свое удовольствие, иногда собирались и вдвоем уходили на день или на два на охоту.

Во время одной из таких охотничьих вылазок, они случайно набрели на секретное строительство и любопытства ради начали наблюдать за процессом строительства имперской резиденции. Специальное подразделение гномов, которое было специально натаскано на обнаружение таких "любопытных" охотников так и не смогло найти их схрон, и не сумело обнаружить их присутствие в этом районе.

А эти двое молодцов сидели в своем схроне и в бинокли наблюдали за повседневном жизнью членов моей семьи. Они иногда видели даже меня в свои бинокли, поэтому в иные дни наездов к жене и детям, я нутром ощущал, что за нами ведут наблюдение. Но как гному не старались, им так и не удавалось обнаружить этих наблюдателей. Когда спецбригада медведевцев вошла в город, то эта парочка явилась к командиру бригады майору Агильо и предложила свои услуги. Они сделали это еще до проведения общегородского собрания по этому поводу.

Рыбачка Лиана вдруг еще теснее прижалась ко мне и зашептала:

— Слушай, Барк, отдай мне свой ручной фазер. Ничего с ним не случится, если он полежит в моем ридикюле.

Я с удивлением посмотрел на эту женщину. Увидев этот мой взгляд, рыбачка Лиана смущенно улыбнулась и сказала уже нормальным голосов:

— Ну, тогда обещай мне, что ты их не убьешь!

Краем глаза я успел заметить, что три или четыре галокамеры не отрывали свои объективы от наших лиц

Из наушников галооператора, стоящего чуть ли не на расстоянии вытянутой руки, я услышал матерную брань режиссера трансляции, который орал на всю вселенную:

— Гады, держите плотнее крупные планы лиц Регента и его сучки, когда у нее из глаз польются слезы. Если, что либо-либо сорвете, то я вас на распыл души пущу. Когда он будет стрелять, кто-то, лучше ты Никита, должен взять крупный план дула его ручного фазера. А ты чертов, Монгол, должен поймать момент появления дырок во лбах убиваемых им людей. Если что пропустите или сорвете, то я вас всех яиц лишу! Половина Империи сейчас смотрят наше прямое включение! Другие галоканалы ведут переговоры с адъютантом Регента, пытаются у него получить разрешение на съемки в городе.

Двое охотников, предателей любителей, внешне оказались вполне нормальными мужчинами. Сегодня им было где-то немногим за пятьдесят лет, но выглядели они великолепно. Имели подтянутые, стройные фигуры, говорившие о том, что оба мужика, видимо, по-прежнему, много времени проводят на охоте. Кстати, я сразу же обратил внимание на то, что в отличие от остальных своих коллег по группе, эти два мужчины были абсолютно спокойны. Из их спокойствия можно было сделать только два взаимоисключающие друг друга вывода, или они были абсолютно невиновны, или же они смирились с ожидающим их концом. Но сенатская документация свидетельствовала о том, что разведку медведевцы именно они провели в резиденции.

К этому времени галовизионщики на городской площади соорудили нечто-то вроде съемочного павильона с декорациями выездного суда. Вся площадь была поделена на сектора, перегорожена ширмами и перегородками с осветительной аппаратурой и со стационарными галокамерами. Меня они хотели посадить за судейскую кафедру, которая несколько возвышалась над платформой для обвиняемых и для свидетелей. Под моими руками на этой кафедре даже имелся деревянный молоток, которым я должен был стучать, вынося обвинение человеку. Но я этого не имел права этого делать, ведь я не имел полномочий судьи для того, чтобы выносить приговор.

Когда майор Кохлер рапортовал мне о том, что к нему обратился главный режиссер галотрансляции и попросил, что бы мы наши действия перенесли бы в рамки установленных на площади декораций. В принципе у меня не было особых возражений по поводу этой просьбы. Только вместо кафедры с молотком попросил мне слелать открытую платформу. Немного также не понравилось та часть просьбы, в которой режиссер предлагал, всех лиц, виновных в трагедии, разыгравшейся в городе пятнадцать лет назад, разместить в общей квантово-волновой клетке на заднем плане этих декораций, напротив моей платформы.

Но, подумав немного, я согласился и приказал майору Кохлеру, вообще снять военное оцепление вокруг и внутри этого городка. Одними только силами "убийц" батальона майора Митчелла окружить и охранять эту клетку с обвиняемыми лицами по рассматриваемому делу.

Через пятнадцать минут двое охотников предателей стояли за квантово-волновой завесой на подиуме, который разместился меду моей платформой и общей клеткой для обвиняемых. Они были готовы отвечать на мои вопросы. Но опять-таки несколько неожиданно для всех я не стал задавать вопросов, а попросил этих городских охотников рассказать о том дне, когда они решили прийти к майору Агильо, чтобы предложить ему свои услуги проводников. Когда я произнес имя майора Агильо, то это оказалось неожиданностью не только "сусаниных", но и для многих горожан, который сейчас находились в квантово-волновой клетки. Когда переглядывания и перешептывания горожан по этому поводу прекратились, то один из приятелей охотников вышел вперед и начал говорить:

— "Бригада спецназа клана Медведей вошла в город в пять часов утра тридцать минут. На городской окраине первый батальон этой бригады под командованием капитана Ванча встречал весь городской бомонд, начиная от мэра и кончая самым плохоньким клерком городской канцелярии.

Батальон разместился в школьном здании, ибо тогда были летние каникулы. Капитан Ванча был моим сослуживцем и близким другим, поэтому где-то через часик, когда он смог батальон передать на своего заместителя, то капитан забежал ко мне. И мы уже втроем тут же отправились в ближайшую едальню, чтобы там пропустить пару стаканчиков за нашу встречу. Нам было о чем поговорить, но оказалось, что у капитана Ванча совсем не было свободного времени, поэтому мы договорились, встретиться в ратуше на приеме, который отцы нашего города давали в честь командира бригады, майора Агильо".

3

В этом месте охотник любитель запнулся и был вынужден сделать паузу. Несколько смущенно он посмотрел на своего приятеля. По всей очевидности, ему больше не хотелось или больше было нечего рассказывать широкой публике, он просто не знал того, о чем же ему следует говорить дальше.

Тогда к нему приблизился его друг приятель и верный напарник. Он решил помочь товарищу и принялся сам за продолжение его рассказ:

"Городской прием начался ровно в восемь часов вечера. На нем присутствовало все руководство города с женами и все офицеры бригады. Было весело, много музыки, много выпивки и каждая сторона говорила одни только хорошие слова другой стороне. Капитан Ванча ни на шаг от нас не отходил. Его чрезвычайно интересовала наша послеармейская жизнь, да и сам он был неплохим охотником, поэтому интересовался всем, что касалось нашим занятием охотой.

Именно он подвел к нам майора Агильо, представив нас майору, капитан Ванча отзывался о нас, как об отличных охотниках. А нам было приятно слушать такие слова из уст человека, который и сам был неплохим охотником, да и майор Агильо очень внимательно прислушивался ко всем нашим охотничьим рассказам".

Затем наступил момент, когда замолчал и второй охотник, стыдливо повесив голову. Оба этих взрослых человека даже и сейчас полагали, что всего того, что они только что нам рассказали, будет достаточно для удовлетворения нашего интереса. Но опять-таки возникла пауза, в которой явно ощущалась недоговоренность этих приятелей охотников. Ну, не такие они люди, майор Агильо и капитан Ванча, чтобы во время Гражданской войны интересоваться светской охотой лишь только для удовлетворения своего любопытства?!

Чего-то эти приятели охотники явно не договаривали?!

Из окружающей толпы соседей, которые в те времена еще не переселились в город, послышались гневные выкрики, типа:

— Мужики, чего вы лапшу на уши нам вешаете…?

Было очень похоже на то, что только сейчас оба этих взрослых мужика задумались над тем, что же они совершили пятнадцать лет назад. Когда пьяно куражась и бахвалясь на городском приеме во всеуслышание, они заявили о том, что великолепно знают о том, где этот блин, Регент, прячет "своих родственничков"! Они сами подошли к майору Агильо и предложили ему бойцов его бригады тайными тропами провести к имперской резиденции. Вначале даже майор не поверил словам этой пьяни, поэтому в ночь он направил разведку для проверки этих пьяных заверений. И эти две сволочи, несмотря на то, что были пьяны, сумели-таки разведку медведевцев провести к цели и показать скрытые подступы к имперской резиденции.

Когда пауза молчания этих двух "удальцов предателей" несколько затянулась, я нейтральным голосом поинтересовался:

— Извините господа охотники, но я так и не услышал о том, каким это образом, разведка медведевцев оказалась у имперской резиденции?

Взрослые мужики стояли, переминались с ноги на ногу, молчали и, по-детски глупо, не отвечали на этот мой простейший вопрос. Зато они сильно покраснели лицами и не знали, куда свои спрятать свои глаза?! Несколько галокамер не отрывали объективы от их лиц, выдавая на экраны крупные планы их лиц. На полотнищах больших галоэкранов было хорошо видны невинно свинячье выражение их лиц, а также смертельная тоска, вдруг неизвестно откуда появившаяся и застывшая в глазах этих горе охотников. Сейчас было трудно поверить в то, что они прожили более чем пятьдесят лет и сами были отцами семейства. У одного из них была взрослая дочь, а у второго — два сына.

Пятнадцать лет эти горе-охотники занимались онанизмом, убеждая друг друга в том, что в ту ночь ничего особенного не совершили, что с того времени прошло много времени. они полагали, что все забыли и никто не помнит о том, что именно они в пьяном угаре провели медведевцев к имперской резиденции. К тому же сразу же после Гражданской войны по городу прошел слух о том, что эта бригада клана Медведей попала в окружение гномов и все ее бойцы полностью сложили головы. Тогда они окончательно поверили в то, что все шито-крыто, что их никто не видел и никто не знает об этом их проступке совести.

Но шила в мешке не утаишь, нашлись очевидцы и свидетели тех событий, которые это детально описали и направили в "самый демократичный орган власти, имперский Сенат. Но и там нашелся молодой политикан, только-только начинающий свою политическую карьеру некий Рексоул, который собрал эти свидетельства, а затем рассовал их по разным папкам, чтобы похоронить на века. Перед уходом в вечность сенатор Рексоул решил попросить у меня прощения и сделал это несколько своеобразным образом, он вернул мне эти свидетельские показания. В результате в этот городок я пришел не только под охраной верных мне имперских воинских частей, но и с этими свидетельскими показаниями, в которых имеется рассказ очевидца с поминутным описанием времени нахождения первого батальона медведевской бригады.

Поэтому я решил рискнуть и одному из охотников задать вопрос, ответ на который я не знал, но мне очень хотелось все-таки получить подтверждение этого варианта ответа:

— Вы утверждаете, что в город вошел только один батальон бригады…

— Да, — тут же поспешил с ответом один из горе-охотников, так как этот ответ позволял им отойти от предыдущей темы, — два других батальона остановились в двух километрах от города.

— Но почему, так произошло? Ведь город предложил комфортный ночлег!

— Я не знаю, почему так произошло, но мой друг, капитан Ванча, говорил о том, что бригада совершенно случайно объявилась в этой местности. Он также говорил о том, что бригада сопровождала какой специальный груз, который они должны были доставить на полигон для испытаний. Майор Агильо не хотел долго задерживаться в городе, но, когда узнал… о резиденции, то он тогда передумал и решил немного задержаться.

Черт, вот этого я решительно не ожидал!

Все эти пятнадцать лет я только исходил из того положения, что бригада майора Агильо специально прибыла в этот город для уничтожения имперской резиденции. А этот идиот в образе взрослого и разумного человека сейчас утверждает о том, что, если бы не его и его приятеля бравый поступок, то бригада майора Агильо прошла бы мимо имперской резиденции?!

А горе-охотник еще не завершил свою мысль, он поторопился ее высказать до конца:

— Когда нападение на резиденцию было совершено медведевцами, в результате которого имперская резиденция была уничтожена, то майор Агильо долго ругался и говорил о том, что теперь родовые кланы проиграют войну с Регентом, так как не могут победить без потерянного оружия.

Разговор становился еще более интересным, что это за "потерянное оружие"? Я прямо-таки завертелся на своей лавке, а сидевшая рядом со мной рыбачка Лиана чуть ли не обеими руками хваталась за меня, чтобы мне не позволить ухватиться за кобуру ручного фазера. На огромном экране эта борьба выглядела весьма трагично, жена, рыбачка Лиана, которая пока была мне не жена, но очень хотела ею стать, борется с несчастным мужем, не желая позволить ему убить человека. Правда, мне действительно тогда хотелось встать на ноги и этих двух ублюдков, алкашей и предателей, пристрелить на месте.

Освободившись от нежных объятий пока еще не жены рыбачки Лианы, я поднялся на ноги и негромко произнес:

— Караул забрать обоих в изолятор предварительного заключения, начать расследование по делу об измене родине и соучастия в преднамеренном убийстве восьмисот имперских солдат.

Имперское законодательство обязательно смягчило бы наказание этим двум пьяным выродкам, так и не сумевшим из-за постоянного пьянства повзрослеть и стать мужчинами. В противном случае через десять лет они снова вышли на свободу и снова принялись бы за пьянство и охоту. Но за участие в преднамеренном убийстве такого количества имперских солдат полагалась смертная казнь. В этом случае имперские судьи не сумели бы найти и воспользоваться какими-либо лазейками в имперском законодательстве для смягчения наказания этим горе-охотникам и убийцам.

Протестанты и демонстранты, наблюдая по экранам и своими собственными глазами за ходом ведущегося расследования, начали забывать о своем намерении протестовать против этого расследования. Из бунтарей и потрясателей политической власти эти люди превратились в любопытствующий народ, сейчас они большими группами стояли вокруг съемочного полигона. Кое в чем они становились на мою сторону, яростно свистели и махали в воздухе кулаками по отношению некоторых моих вопросов.

Этот народ был в некоторой нерешительности, когда я разбирал вопрос об организации и проведении городского собрания, на котором обсуждался вопрос, помогать ли или не помогать медведевцам в организации и осуществлении нападения на имперскую резиденцию.

Людям было непонятно, а зачем вообще нужно было бы проводить такое собрание, когда два пьяных идиота выродка уже показали медведевцам дорогу к этой резиденции?!

Некоторые задержанные нами граждане в своих свидетельских показаниях вдруг заговорили о том, что такое собрание нужно было провести, и оно было проведено, но не для того, что одобрить решение мэра на бесплатном размещении в городе медведевцев. На этом городском собрании первым вопросом для обсуждения был, выход граждан города на строительство небольшого дорожного отрезка, а уже вторым вопросом обсуждалась проблема бесплатного приема медведевцев.

Я был страшно удивлен тем обстоятельством, что этот город и так находился на местности с хорошо развитой дорожной системой. Строить новую дорогу, или какой ее отрезок, городу было совершенно не нужно. Но тут вдруг выясняется, что пять тысяч молодых и среднего возраста мужчин этого городка посменно и ударно проработали на строительстве небольшого отрезка дороги, съезда от автомагистрали до какой-то точки вблизи имперской резиденции. Как я ни старался, но так и не смог выяснить, для чего велось это дорожное строительство. Тут все мужское население городка крепко держало языки на замке, они не желали говорить о том, что знали или не знали, для чего они занимались строительством этого отрезка дороги. Это была своего рода сплошная городская порука. Только один пожилой мужчина к этой общей информации добавил одно лишь небольшое уточнение, этот отрезок дороги должен был быть идеально ровным.

Одним словом, расследование преступления, совершенного пятнадцать лет назад, шло довольно-таки успешно, более пятидесяти горожан уже сейчас можно было бы отдавать под судебное расследование. Нанятые мною юристы должны были все эти дела держать под особым наблюдением, добиваться того, чтобы все обвиняемые понесли заслуженное наказание. Впервые за многие годы у меня появилась надежда на то, что Лиана и дети, а также Императрисса будут отомщены. По крайней мере, эти горожане уже сегодня почувствовали, что значит быть под арестом, ходить общим строем под дулами винтовок.

Я сидел на своей платформе вместе с рыбачкой Лианой задавал горожанам вопросы, на которые уже знал ответы. Но в этот момент меня мучила, одна только мысль, а где сейчас находится сам майор Агильо. Люди имперской Службы безопасности давно установили, что этот майор не погиб в последнем бою своей бригады, он не попал в окружение. Капитан Ванча командовал бригадой в этом бою и, когда мои гномы к нему приблизились на опасное расстояние, то последний энергосгусток из своего ручного фазера он пустил себе в висок.

В какой-то момент этого расследования, когда мне попался особо разговорчивый обвиняемый, который нудно, в мельчайших деталях рассказывал о своем гражданском проступке, во мне вдруг родилось ощущение того, что майор Агильо находится в городе. Но сколько бы я не расспрашивал о нем, то все горожане, как один человек, старались его не вспоминать и о нем не говорить.

Я извертелся, сидяча на лавке, к которой был более чем привязан, якорь в образе рыбачки Лианы не давал мне подняться на ноги и хотя бы на шаг отойти в сторону.

К тому же моя роль ведущего прямого включения в окружении сонма галокамер требовала моего постоянного присутствия на этом месте. Единственным выходом из такого положения, это было вертеть головой по сторонам, внимательно всматриваясь в лица людей, толпящихся вокруг меня. В один из очередных взглядов, я вдруг поблизости в толпе увидел своего собеседника, с которым так и не смог договорить в городской харчевне пятнадцать лет назад.

Следует признать, что за прошедшие годы этот интеллигент постарел. Сейчас ему должно было быть за шестьдесят, но выглядел он на полтинник. По-прежнему, он оставался эдаким чудаком интеллигентом. На нем был какой-то странного цвета темно-коричневый вельветовый костюм, брюки и пиджак этого костюма, видимо, никогда не гладили утюгом. Седая шевелюра огромными патлами торчала во все стороны, но она не производила плохого впечатления, а каким-то невероятным образом этого человека делала еще более интеллигентным человеком. Он, по-прежнему, носил очки пенсне, которые постоянно падали с его носа, а на его шее красовался галстук бабочка в горошек. Я его мгновенно узнал, хотя со времени нашей последней встречи прошло столько много лет.

 

Глава 17

1

Рыбачка Лиана так и не дала мне подняться с лавки платформы. Если бы она только могла, то своим телом Лиана давно обтекла бы меня со всех сторон, чтобы укрыть и не позволить какому-либо снайперу ранить или убить меня. Понимая, что не смогу свою будущую жену упросить и позволить мне самостоятельно двигаться, я обернулся назад и, увидев майора Митчелла, взглядом его попросил подойти ко мне.

Когда этот молодой гигант, майор батальона "убийц" подошел ко мне и, и приложив руку к черному беретику, едва заметному на его крупной голове, вытянулся передо мной, то его крупным планом показали на экранах и в трансляции. Через секунду Митчелл стал предметом воздыханий и любви миллионов девушек и женщин Империи. Он этого, разумеется, не понял, я же не раз говорил о том, что в вопросах любви, домашнего очага, мужики тупы и ничего не соображают. Это прерогатива женщин, заниматься домом и семьей. Поэтому Анастасия мгновенно это усекла и с этой секунды ни на шаг не отходила от этого добродушного, голубоглазого "убийцы".

Ну, а я оказался в чрезвычайно тяжелом положении, галокамеры мгновенно обратят внимание на предмет моего интереса, с которым мне хотелось бы переговорить тет-а-тет. Попросить майора пригласить этого интеллигента ко мне на платформу, то эту просьбу опять-таки перехватили бы чувствительные микрофоны галокамер. Поэтому пока галокамеры развлекались крупными планами лица майора Митчелла, я попросил Анастасию, наклониться ко мне и прямо в девичье ушко прошептал о своем желании встретиться с интеллигентом.

Не смотря на то, что Анастасия в этот момент напоминала некую злыдню из бабушкиных сказок. Ну, какая женщина выдержит то, чтобы галокамеры обращали внимания на ухажера, а не на даму! Анастасия поняла и прониклась моей просьбой и, спрыгнув с платформы, она мгновенно скрылась в толпе. Действуя на одной интуиции, майор Митчелл вслед за своей дамой красиво и прямо с платформы сиганул в толпу. Одним словом, галокамеры проследили, а все галозрители Империи стали невольными участниками того, как эта парочка коротко переговорила с интеллигентом и его сопроводила ко мне на лавочку.

Главное, интеллигент не сопротивлялся и совершенно не пытался бежать от Анастасии и от Митчелла. Он спокойно выслушал просьбу девушки. Посмотрел в мою сторону и помахал мне рукой. Я, разумеется, попытался ему ответить, но в этот момент рыбачка Лиана практически лежала на мне и тихо стонала:

— Барк, умоляю, прошу тебя, ну, не надо сейчас вставать на ноги!

У меня так ничего не получилось, чтобы подняться на ноги и достойно помахать рукой старому знакомому в ответ. Но интеллигент покорно пошел вслед за Анастасией, а майор Митчелл почему-то потопал позади него.

Публика не обратила особо большого внимания на этот эпизод, а между нами говоря, люди начали потихоньку уставать от всей этой говорильни. Ведь сейчас в городе были закрыты едальни, харчевни и рестораны, а горожане с раннего утра находились на ногах, даже не позавтракали. Они давно и хорошо знали обо всем том, что я сейчас пытался донести до разума зрителей всей Империи. Они же хорошо видели, что мне так и не удалось в полной мере расшевелить имперскую общественность свои страшными рассказами о предательстве и о гибели несчастных женщин и детей.

Появившаяся было надежда на то, что мне все же удастся в глазах большинства имперских галозрителей осудить предательство и измену. наказать отдельных жителей этого городка, начала таять прямо на глазах. Тогда я решил прекратить эту трансляцию, отдать приказ на открытие харчевен и ресторанов, но не успел этого сделать по той причине, что рядом со мной появилась Анастасия с моим старым знакомым. Как только галокамеры показали крупным планом его лицо, то мгновенно изменилось поведение всех горожан.

Затихли голоса и зазвучавший несколько ранее смех людей. Замолкли голоса, которые начали опять-таки протестовать против имперского засилья, которое не дает простым людям свободно дышать. Я бы даже сказал, что над этой городской площадью вдруг сконцентрировалась тишина.

Первоначально я не обратил на это внимание, в этот момент мне очень хотелось только одно, чтобы заткнулась и с кем-то не перешептывалась рыбачка Лиана, которая продолжала лежать на мне и шептать в мой наручный коммуникатор:

— Всем общая тревога, войска и снайперы по местам. Огонь открывать по первому подозрению.

В этот момент многие имперские галозрители нахохотались до упаду, наблюдая за тем, как я карабкаюсь и пытаюсь вылезти из под этой слабой женщине. К тому же я не понимал, кому Лиана нашептывает эти странные слова о снайперах, а главное, почему она это делает. Но, слава богу, в тот момент, когда интеллигент подошел к моей лавочке, мне все же удалось выползти из-под своей женщины, достойно выпрямиться и вовремя протянуть руку для дружеского рукопожатия.

— Здравствуйте, принц Барк и Регент Империи!

Предупреждая мои вопросы, первым заговорил интеллигент.

— Меня зовут Маркос, я действительно рад снова встретиться с вами и, если позволит судьба, наш начатый и так и не законченный пятнадцать лет назад разговор довести до логического конца.

— Все эти пятнадцать лет я постоянно вас вспоминал. Вы ведь меня тогда в городской харчевне видели вместе с моим сыном, у нас выдалась свободная минут и мы с Артуром решили пообедать…

— Да, тот мальчишка был удивительно на тебя похож. Этот же прищур глаз, телосложение, да и характер. Он уже тогда был несколько упрям, но это, по-видимому, было уже у тебя в характере. Я обычно внимательно слежу за имперской прессой и выпусками новостей галовидения и со времен Гражданской войны о нем ничего не сообщалось.

Мы с Маркосом расхаживали по платформе и небрежно перебрасывались вопросами и ответами. В прошлый раз, пятнадцать лет назад, да и сегодня меня до глубины души удивляли выражение его глаз. Маркос не лгал, вернее, его глаза не лгали, когда и тогда, и сейчас он со мной разговаривал. Нельзя всю жизнь вокруг некоторых вопросов ходить вокруг, да около. Тем более, когда речь зашла о твоем сыне, поэтому я решил не играться, а задать вопрос в лоб.

— Маркос я был бы глубоко тебе признателен, если бы честно ответил на два моих вопроса!

Маркос на долю секунды задумался, поправил пенсне на носу. Остановился и, посмотрев мне в глаза, тихо ответил:

— Я, наверное, знаю эти вопросы, но ты, принц, имеешь полное право сформулировать и задать мне эти вопросы. Я внимательно тебя слушаю.

— Прошло пятнадцать лет с момента нашей первой и единственной встречи. Ведь, подходя тогда к моему столу, ты Маркос Агильо хорошо знал, с кем собираешься беседовать. Ты также узнал моего сына, Артура! Почему же информацию о нашей встрече ты передал своему брату близнецу майору Маркосу Агильо и одним только этим обрек мою семью, беременную жену и двухлетнего ребенка, а также тещу на смерть. Солдаты твоего брата уничтожили резиденцию, но до сих пор неизвестно, что произошло с мои сыном, куда Артур пропал после этого нападения?

О том, что пятнадцать лет назад в городской харчевне мне повезло встретиться с одним из братьев близнецов Агильо, я знал уже тогда. Но почему-то всем сердцем я тогда поверил в то, что этот интеллигент не был самим майором Агильо, начальником разведки клана Медведей.

— Ты прав в отношении того, что я никакого отношении не имею к разведке, что я не принимал активного участия в Гражданской войне, как, скажем, мой родной брат, майор Агильо, который был убежденным антимонархистом. Много раз за это время я с ним встречался за обеденным столом, за которым мы много говорили о Гражданской войне и часто поминали тебя принц Барк, как Регента Империи, который и развязал эту войну. Во время этих разговоров я, разумеется, вспоминал о нашей единственной с тобой встрече, но майор Маркос на эти воспоминания не обращал внимания. А он со своей стороны только однажды рассказал мне о том, как это случилось, что его бригада была вынуждена атаковать и уничтожить имперскую резиденцию.

— По его словам, два местных охотника вывели его бойцов на эту резиденцию. В этой связи он срочной связался с маршалом Соланой и сообщил ему о данном факте. Тот в ответ приказал, забыть о предыдущем задании, и приложить все силы для того, чтобы уничтожить Регента Империи или его семейство в этой резиденции. Трижды бойцы его бригады поднимались в атаку и трижды гномы, охранники резиденции, их отбрасывали. Бригада в этих атаках потеряла до ста бойцов убитыми. И тогда майор Агильо приказал, применить особое оружие, из которого был произведен один только залп.

— Этот залп стер с лица земли имперскую резиденцию, но его последствия оказались катастрофическими и для бригады медведевцев, да и для всех тех, кто сражался на стороне демократии. В резиденции оказался могущественный маг, который принял на себя уничтожающую силу этого залпа и сумел частично его отразить. В результате этого отраженного луча была уничтожена сама установка и изобретатель этой установки, которая при правильном использовании была способна уничтожить все живое на этой планете.

Я стоял на платформе и внимательно слушал рассказ Маркоса Агильо. Когда он заговорил об отраженном залпе вражеской установки антиматерии, то я вспомнил о своей теще Императриссе, которая, по словам императора Августа, была из династии Предтеч. Только она обладала и могла управлять такой силой магии. Но Императрисса не раз мне говорила, качая на руках мою дочку Лану, что эта девчонка, когда вырастет, то будет посильнее ее в магии.

Маркос Агильо продолжил свой рассказ:

— Когда бойцы бригады майора Агильо проводили зачистку территории резиденции, то по рассказу брата, они так и не обнаружили останков наследного принца Артура, ни его космического истребителя. Посланные в разведку истребительная пара не вернулась.

Я сразу же обратил внимание на прозвучавшую несуразицу, или же Маркос Агильо проговорился?! Не сохранилось ни одного свидетельства о том, что были найдены чьи-то останки. Я поднял свой вопросительный взгляд на Маркоса Агильо, мне не пришлось его повторять словами. Маркос правильно его понял, он поднял голову, посмотрел на пасмурное небо и тихо сказал:

— Не буду скрывать перед твоей и своей смертью, принц Барк, что мои бойцы обнаружили тела твоей жены, тещи и двулетней дочери. По моему приказу они были сожжены вместе с телами почти восьмисот гномов. Чтобы тебе не было бы так тяжело принимать свою смерть, то скажу, что твоя Лиана погибла с фазерным автоматом в руках. Зря ты, принц, затеял это расследование, только приблизил свою смерть.

И тогда я тоже решился и сказал майору Агильо о том, что до самой этой минуты не был уверен в том, что именно он является майором Агильо. Что наша Служба безопасности имела его фотографии, но они не были похожи на оригинал. Чтобы вытащить майора Агильо из этой норы в тридцать тысяч зрителей, мне пришлось пойти на эту инсценировку. Поэтому я буду рад умереть, будучи на сто процентов уверенным в том, что справедливость все же восторжествовала. Что и майор понесет наказание смертью за преступление, совершенное пятнадцать лет назад, так как и мои снайперы сейчас держали его под прицелом.

Краем глаза я заметил, как вдруг засуетились "убийцы" Митчелла, как Анастасия вскакивала на ноги, а рыбачка Лиана почему-то заваливалась, тогда я выхватил свой ручной фазер и разрядил его в лицо майора Агильо. Но на третьем выстреле почувствовал, какой-то смачный шлепок в грудь, меня тут же накрыла сплошная темнота. Мне даже не было больно!

2

Я проснулся в своей спальне и сразу же почувствовал, что нахожусь в ней совершенно один, чего давно не случалось. В изголовье тусклым светом подсвечивала большая ваза ночник. Ненавижу тусклое, сумрачное освещение любого помещения, в котором нахожусь. Только мой подлец Сашка помимо того, что страдал стойкой любовью к рому, страдал и еще одной болезной страстью, он обожал романтику, полусумрак. Как только оказывался в моей спальне или в каком либо другом помещении дворца, то день превращал в ночь. Он тотчас же подворачивал освещение на работу в самом слабом режиме, при котором можно было бы только набить шишку на лбу, что неоднократно делал. За это я неоднократно бил адъютанта по шее, но вы же знаете, что страсть, что и порок, неистребима.

Чувствовал я себя неплохо и поэтому с удовольствием потянулся всем телом, но тут же скрючился в три погибель от жестокой боли в груди. Потребовалось несколько минут на то, чтобы боль в груди утихомирилась и ушла, после чего осторожно я откинул одеяло с груди, чтобы тут же громко присвистнуть от удивления. Моя грудь была покрыта тремя огромными синяками с великолепным фиолетовым оттенком!

Тут же одновременно распахнулась дверь спальни, это мой свист от удивления друзья приняли за призыв о помощи, в спальню ворвались пьяный в стельку Сашка и рыбачка Лиана. Сашка, как обычно промахнулся и упал на пол, а рыбачка с тонким женским расчетом упала на мои ноги. Она тут же, подобно сороке, затрещала, вводя меня в подробности того, что я два дня был без сознания. Это было не совсем правильно, в своих предварительных планах я предусматривал всего только один день на то, чтобы рекупироваться после расстрела медведевскими снайперами.

Пока Сашка возился и что-то сердитое бормотал на полу, со своего места мне было не видно, чем он конкретно на полу занимался, рыбачка Лиана уже успела рассказать, что военные Романова из болота вытащили спасательный бот инопланетянки Аэли. Эта информация мне понравилась, я не стал останавливать щебет рыбачки привычным способом, поцелуями. А Лиана продолжала рассказ о том, что Аэли вместе с маршалом Романовым решает вопрос, как, хотя бы одну имперскую армию, переправить через океан, чтобы напасть и покорить Великий Халифат, захвативший весь материка Спасьона.

Рыбачки, женщины простые, их политика, большая ли она или совсем маленькая, вообще не интересует, они привыкли все вещи называть своими именами. Вот и сейчас Лиана о тщательно скрываемом имперском секрете несколько по-своему, но очень по-простому рассказала. Немного подумав, после огласки строжайше хранимой государственной тайны, рыбачка Лиана также по-простому, по-своему решила свой урок информации завершить следующими словами:

— Ты знаешь, тут я вот тут подумала и решила, что тебя когда-нибудь могут убить твои враги. Ты так дергался, когда вражеские снайперы в городе тебя расстреливали, что галовидение до сих пор эти кадры показывает по десять раз на дню. Одним словом, я решила родить для тебя наследника.

Я не выдержал этой ситуации в целом и ехидно поинтересовался:

— "Для тебя", это же не означает "от тебя"?

— Дурак, ты, мой дорогой. Для тебя это и означает только от тебя!

И мы с рыбачкой Лианой, забыв обо всем на свете, занялись сотворением наследника, было так хорошо и сладко, как у нас давно уже не бывало.

А Сашка давно уже перестал возиться на полу, он славно заснул и продолжал еще крепко спать, когда мы с рыбачкой Лианой покидали спальню. Все это время Лиана не могла отойти от меня ни на шаг, она помогала мне идти, так как каждый шаг острой болью отдавался в моей груди. Я остался в живых лишь по одной причине, на мне была последняя научная разработка боевого комбинезона, тонкая ткань которого выдержала три прямых попадания в грудь вражеских снайперов. К тому же они стреляли тяжелыми бронебойными пулями, которые и превратили мою грудь в сплошной фиолетовый синяк.

Таким образом, я с рыбачкой Лианой добрел до столовой, где нам подали легкий завтрак. Пока рыбачка Лиана уминала свой завтрак, а она сейчас ела уже за двоих, за себя и нашего будущего наследника. Я же, как оказалось, есть пока был не в состоянии, поэтому по разговорнику связался с генералом Грит Йорком и поинтересовался, как у него дела с партизанами протектората Кальция. В ответ услышал, что-то вроде того, что вот сейчас генерал сидит напротив этих самых партизанам и решает вопрос их трудоустройства.

За каких-то полгода и, не смотря на партизанские нападения, уровень жизни жителей протектората резко подскочил, сегодня жители протектората не хотят больше отделяться от Империи. Сейчас ни одна семья в этом протекторате не голодает и не нищенствует. Империя даже безработным горцам выплачивает такие высокие пособия по безработице, что они могут вообще не работать. А те, кто имеет постоянную работу, живут так, как раньше в Республике жили одни только министры. Одним словом, горцы протектората начали строить большие и светлые дома для своих семейств, новые дороги по всему протекторату. Но в стороне от всей этой активности протектората в целом остались партизаны. Некоторые из них достигли среднего возраста, но в жизни они ничему более не научились, как обращаться с оружием, нажимать спусковые курки оружия и бросать гранаты.

Поговорив с генералом, я тоже задумался над этим вопросом, наблюдая за тем, как рыбачка Лиана так красиво и уверенно, все подряд сметает со стола. У меня даже мелькнула подлая мысль о том, а куда столько продуктов умещается в этом маленьком существе, которая и весит-то пятьдесят килограмм?! В этот момент в столовой появилась моя секретарь Анастасия и, не обращая на меня, болезненного, ни малейшего внимания, садится за стол и со спокойной совестью съедает мой завтрак. А в этот момент я слегка скосил глаза на слабое женское плечико и тут же с облегчением вздохнул, Анастасия, по-прежнему, ходила в майорах.

— Да, — тут подала голос Анастасия, даже не посмотрев в мою сторону, — вчера вы подписали указ о присвоении звания "полковник" майору Митчеллу.

Здесь уже не выдержала моя будущая жена и родительница престолонаследника, рыбачка Лиана, которая удивленно заявила, высоко подняв бровки:

— Дорогая, но как это могло случиться, Экселенц, тьфу ты, черт, Регент Империи вчера был без сознания.

— Это его проблема, а я, урожденная маркиза Де Готье, не могу же выходить замуж за какого-то там "майора".

На некоторое время снова воцарилась тишина, нарушаемая только стуком ножа и скрежетом вилки о тарелку, это Анастасия доедала последний кусок моего завтрака. Тут в мою голову пришла одна очень интересная идея, я схватил разговорник и снова набрал номер генерала Грит Йорка. Он моментально ответил на мой вызов и тут же грустным голосом доложил о том, что переговоры с партизанами зашли в тупик, что обиженные партизаны готовятся к новому витку ожесточенной партизанской войны. Тогда я и попросил генерала, предложить партизанам поработать контрактниками в имперских вооруженных силах.

Через пятнадцать минут генерал-лейтенант Грит Йорк перезвонил сам, чтобы радостно сообщить о том, что партизаны приняли мое предложение. Слава богу, второго фронта в наших тылах не будет, когда Романов со своими войсками высадится на континенте Спасьона. Но что-то уж очень долго нет новостей от Аэли?! Но только я об этом подумал, как распахнулась дверь столовой и в ней появилась Аэли в каком-то военном мундире, расцветок и фасона которого я еще не видел, а за ней следовала целая свита мужчин. Инопланетянка подошла ко мне и властно меня расцеловала. Ну, вы знаете, это когда женщина целует своего мужа, когда она полагает, что этот мужчина ее полная собственность и она может делать с ним все, чего не захочет. Я и не знал, что у инопланетянок тоже был матриархат?!

Аэли попросила принести завтрак для всех ее сопровождающих офицеров, они прибыли прямо с полигона, где испытали постановку и снятие нескольких типов магических порталов.

Ее офицерье с громким смехом, шутками прибаутками рассаживались за столом, абсолютно не обращая внимания ни на меня, штафирку в белом халате и в окружении каких-то баб, ни на рыбачку Лиану, ни на Анастасию. Молодые парни в военных мундирах явно были голодны, ничто другое их не беспокоило, среди этих молодых офицеров не было ни одного знакомого мне лица. Разве что на другом конце стола мелькнула, но тут же пропала смазливая мордочка генерала, сыночка маршала Романова. Нашелся-таки один догадливый балбес, который помог Аэли устроиться на стуле рядом со мной. Я обратил внимание на то, что ни один из этих офицеров не воспринимал Аэли, как инопланетянку, или как кро… Он свободно с ней обращались, словно она была парень с их двора.

Пока снова готовили и подавали завтрак, Аэли тихим голосом начала рассказывать мне о своих приключениях.

Инженерные войска маршала Романова в мгновение ока осушили болото и достали ее спасательный бот, который практически особо серьезно не пострадал. Ее мужчины симбионты и нано роботы быстро освободили от воды и болотной грязи внутренние помещения бота, что позволило им его перегнать в безопасное место. Маршал Романов практически от нее не отходил, помогая, чем мог.

— Но офицерский состав его инженерных частей, — тут Аэли головой кивнула в сторону парней, которые в секунду съедали все деликатесные блюда, которые прислуга выставляла перед ними, — оказался на высоте. Офицеры обладали достаточными знаниями в высшей математике, физике и химии для того, чтобы стать, по крайней мере, операторами магических порталов. Ты, представляешь, сам маршал первым прошел портал, который я с этими офицерами создала. Правда, портал был всего на триста метров, но Романов первым туда сунулся, чтобы вскоре выйти из него. Через этот портал мы прогнал всю технику, от легкого флаера-истребителя до монстра баллистической ракетной установки.

А веселье за столом продолжались своим чередом, Анастасия и рыбачка Лиана уже вовсю кокетничали с этими им незнакомыми парнями. Видимо, для того, чтобы женщины этого не делали, надо выкорчевать их всех под корень. Но Аэли вмешалась в эти мои глупые и детские мысли, мысленно сообщив мне, что в таком случае будет некому заниматься восстановлением мужской популяции.

В этот миг в столовой появился адъютант Сашка, который совершенно не удивился такому большому количеству народа. Он медленно обходил сидящих за столом незнакомых людей, чуть ли не опираясь рукой об их головы, явно направляясь ко мне. Достигнув требуемой точки, адъютант вытянулся во фрунт. Он громко отрапортовал, что полковник Митчелл, который заменил генерала армии Кохлера, героически погибшего во время выкуривания снайперов бригады медведевцев из города, встретил генералиссимуса Роберта Мольта, только что выписавшегося из медицинского центра академика Ратько. Одновременно, специальный конвой с умирающим сенатором Рексоулом вылетел в этот центр омоложения.

Сейчас я был счастлив, начинался новый этап моей жизни, на смену погибших рядом со мной людей вставала молодежь!

Не беспокоить. Пер. с анлг.

Частная собственность. Проход закрыт. Пер. с англ.

Image maker — создатель имиджа, стилист.

Имперская авиация имела опознавательные знаки в два красных ромба на крылья и хвостовом оперенье.

© Copyright Егоров Валентин Александрович ()