1

Совершенно неожиданно получил весточку от Смугляночки. Я никак не мог привыкнуть называть свою собственную жену по имени — Олга, она навсегда осталась в моей памяти обер-ефрейтором или просто Смугляночкой. Жена сообщала, что местные врачи спасли ее от смерти, но очень долго ее выхаживали, так как хотели спасти и ее ребенка. Из-за этих предосторожностей ей пришлось два месяца провести в королевском госпитале без права покидать постель. С выздоровлением местная королева забрала ее в свои покои, но режим ее пребывания в этих королевских покоях стал гораздо строже, чем был в госпитале. Сейчас ее жизнь расписана по минутам: когда следует просыпаться или ложиться спать, когда проходить медицинское обследование или принимать пищу. Врачи повсюду следуют за ней по пятам, даже и тогда, когда она прогуливается в горах и дышит свежим горным воздухом. Королева, которая утверждает, что является моей матерью, также не спускает глаз с нее и ее формирующегося окружения. Она полностью доверяет ей и просит беречь себя, чтобы дать жизнь моему сыну. Затем в послании последовали многочисленные поцелуи, надежды на встречу и намеки на то, что бы девушка проделала со своим любимым мужчиной. В постскриптуме говорилось, что Смугляночка сбросила пару своих фотографий на мой компьютер.

Я на мгновение задумался, когда голос обер-ефрейтора растворился в магическом эфире, какой именно компьютер Смугляночка имела в виду. Думать долго не пришлось: принимая во внимание некоторую странность женского мышления, отгадка этой фразы девушки могла быть только одной. Когда девушка переехала на постоянное место жительства ко мне, то помимо служебной винтовки она захватила с собой и служебный компьютер «Цузе», который с тех пор пылился в углу комнаты. Девушке было некогда работать на компьютере, так как она была сильно занята обустройством своей семейной жизни, а я к нему не притрагивался, так как хорошо знал, что любое его использование будет проходить под строгим оком службы безопасности рейха.

Покряхтывая, я опустил ноги с кровати, была глухая ночь, и в тапочках «а-ля Смугляночка» побрел в угол за компьютером. Свет ночника не достигал этого угла, и в полной темноте я нащупал этот здоровый ящик и попытался перетащить его в светлый угол. Но что бы я ни предпринимал, ящик упорно не желал покидать своего насиженного места, а мне оставалось только удивляться его тяжести. Моих сил явно не хватило даже на то, чтобы сдвинуть этот железный сундук с места, а в свое время Смугляночка умудрилась одна перетащить его из своей служебной комнаты в здании штаба полка в офицерское общежитие. Поэтому я, нащупав в темноте какой-то провод с вилкой, потащил его к электрической розетке на другой стороне комнаты. Удивительно, но длина провода оказалась достаточной и, ни секунды не сомневаясь, я воткнул вилку в электрическую розетку.

Послышалось шипение нагревающихся лампочек компьютера, загорелась панель, и послышалась симфоническая музыка из Вены. Я разочарованно вздохнул, вероятно, по ошибке перепутал провода и подключил к электросети радиоприемник, но тут же вспомнил, что свой радиоприемник сдал в полицию еще в самом начале войны и никакого другого радиоприемника у меня не было. В этот момент засветился монитор компьютера, размер его экрана был настолько маленьким, что для того, чтобы рассмотреть, что он показывал, требовалась лупа филателиста. Но я воспользовался магическим зрением, а когда разглядел, то сначала сильно покраснел, а потом с интересом стал рассматривать фотографии, присланные электронной почтой Смугляночкой. Фотографий, разумеется, было не две, не три, а по крайней мере десяток. Смугляночка была в чем мать родила и всеми силами старалась продемонстрировать свой чуть подросший животик, она показывала его в профиль, фас, в полуоборот, сверху… и так далее. То ли фотограф был неопытным, то ли у него дрожали руки, но на каждой фотографии обер-ефрейтор демонстрировала и некоторые интимные детали своей великолепной немецкой фигуры. Я млел от восторга и временами мычал, как бык-производитель, так как не мог от вожделения говорить. Но все хорошее быстро кончается, передо мной мелькнула и канула в вечность последняя фотография Смугляночки.

Проснулся я весь в поту, простынь подо мной сбилась в один мокрый комок, а сам я был разбит, чувствовал слабость во всем теле и ничего не помнил, что же такое особенное со мной произошло этой ночью, чтобы утром я проснулся таким убогим человеком. Память тут же услужливо подсказала мне взглянуть на один из листов бумаги, в беспорядке разбросанных на полу комнаты. Не вставая с кровати, я протянул руку и подобрал с пола листочек с изображением в черно-белом варианте обнаженной девушки. Одного взгляда на нее хватило, чтобы вспомнить все, что произошло этой ночью — послание Смугляночки и ее фотографии.

Я поднялся с кровати, аккуратно подобрал все листки с пола и развесил их по стенам своей комнаты. Натянул галифе, но без рубашки и на босу ногу, и стал расхаживать вдоль стен, внимательно всматриваясь в фотографии обер-ефрейтора. Вскоре ко мне присоединился подполковник Динго, который оделся в мундир подполковника, собрался на завтрак и заглянул ко мне, чтобы вдвоем отправиться в офицерскую столовую полка. Увидев своего друга увлеченно рассматривающим рисунки, развешанные на стенах комнаты, он присоединился к нему и стал рассматривать эти картинки. Одного взгляда было достаточно, чтобы узнать обер-ефрейтора Смугляночку, изображенную на этих фотографиях. В полку старались как можно меньше упоминать имя этой девушки и говорить о ее смерти, но Динго внутренне осознал, что рассматривает фотографии Смугляночки, сделанные совсем недавно, вчера или позавчера. И тогда его охватило трепетное волнение и понимание того, почему его друг и названный брат Зигфрид так внимательно рассматривает эти снимки.

Вдруг в дверь раздался негромкий стук, и оба офицера одновременно с разных углов развернулись и уставились на открывающуюся дверь в комнату. На пороге стоял «серая мышь», начальник службы безопасности полка, в сопровождении четверых рядовых этой службы. «Серая мышь» внимательно осмотрел мою комнату, смело перешагнул порог комнаты и нагло заявил, что специальная служба рейха засекла, что поздно ночью в этом месте произошло несанкционированное использование радиоприемного устройства. Мы с удивлением смотрели на этого офицера службы безопасности рейха и слушали его непонятные слова, одновременно размышляя над тем, что конкретно этот урод имел в виду, когда говорил о несанкционированном использовании какого-то устройства. Если верить моему сну, то единственное, что работало в этой комнате, так это был включенный мной компьютер Смугляночки, утащенный ею со службы. Пауза несколько затянулась, и я, как хозяин этой комнаты и старший по званию офицер, все-таки настоящий полковник, это вам не «серая мышь» в черном мундире, должен был прореагировать на это несанкционированное вторжение в комнату старшего офицера Люфтваффе.

Не обращая ни малейшего внимания, что не совсем полностью одет в соответствии с армейским уставом, я, скривив верхнюю губу, как обиженный ребенок, сделал шаг вперед и негромко поинтересовался у черномундирника, что он такого забыл в моей комнатушке, куда вторгся без разрешения, прервав мою беседу с младшим по званию и подчиненным мне офицером. Глаза «серой мыши» лихорадочно забегали из стороны в сторону, урод сообразил, что поддался своим настроениям и беспричинно ворвался в жилую комнату старшего офицера. Черномундирник вытянулся по стойке смирно начал что-то лепетать в свое оправдание, тем самым все больше и больше загоняя себя в тупик. Можно было бы ломать этого засранца и дальше, но тогда у меня появился бы серьезный враг, который начал бы шпионить за каждым моим шагом, чтобы рано и поздно отомстить. Об этом мне сейчас и нашептывал в голову подполковник Динго, а мой дружочек, оказывается, способный маг, он не только телекинез освоил, но и вовсю пользуется мыслеречью. Но к его советам нужно относиться серьезно, враги среди своих нам не нужны, поэтому я смягчил выражение своего лица и предложил уроду забрать компьютер, до этой ночи без дела пылившийся в углу. Услышав мои слова, «серая мышь» обрадовался и воспрянул духом, ведь ему предложили возможность исправить допущенную ошибку, а главное — сохранить лицо, ведь радиоприемное устройство найдено и возвращено хозяину.

Завтрак в офицерской столовой мы проглотили на раз, правда, я и Динго не были особо голодны, но молодость давала о себе знать, и многие вещи мы делали не раздумывая. После этого направились в учебный класс, где хотели ознакомиться с информацией по североамериканскому бомбардировщику «Летающая крепость», первые экземпляры которого недавно появились в королевских ВВС Великобритании. Но класс был заперт на замок, ключ от которого находился у новичка, этого белобрысого лейтенантика. Искать лейтенанта нам было просто лень, толкаться по коридорам штаба — опасно, увидит полковник Цигевартен и решит, что офицеры свободны и их следует занять делом, а заниматься каким-либо делом мы совсем не желали. Поэтому мы покинули штабное здание и отправились искать приключения к связисткам. Подполковник Динго великолепно знал, как окольными путями, не привлекая к себе внимания, можно было пройти к девочкам. Вскоре мы вновь стояли у запертых дверей, по всей очевидности, этот день для нас был днем запертых дверей. Я уж собрался разворачиваться и искать приключения в другом месте, как мой напарник засунул пальцы обеих рук в рот и озорно свистнул. Нет это не был посвист соловья-разбойника с большой дороги, это была шифрованная трель, состоящая из точек и тире, и дверь мгновенно распахнулась.

В дверном проеме возникла маленькая, но весьма женственная фигурка в хорошо подогнанной форме обер-лейтенанта войск связи, которая на этот утренний мороз выскочила в одном только тонком кителе. Я аж ахнул при виде этой великолепной пигалицы, а подполковника аж всего скривило от моего мысленного выражения восхищения женственностью обер-лейтенанта. Мы уже привыкли мысленно разговаривать друг с другом, были в любое время дня и ночи открыты друг для друга и пока не ставили барьеров на пути нашего мысленного общения, вот вам и результат такой открытости мысленного общения — Динго приревновал меня к этой особе. Я ничего не успел в этой связи объяснить этому несчастному парню. Обер-лейтенант строгим голоском начала выговаривать моему напарнику за его безобразное поведение перед лицом ее подчиненных унтер-офицеров. Я поднял глаза к окнам второго этажа и снова ахнул: в каждом окне виднелось по две красивые мордашки, которые с огромным вниманием наблюдали за развитием ситуации перед входом в здание, а некоторые в этот холод даже приоткрыли форточки, чтобы лучше слышать слова своего командира.

Я приготовился давать деру и мысленно сообщил об этом подполковнику Динго, который к этому моменту был растерт в пыль, но стоически выслушивал нотацию обер-лейтенантши. Именно в этот момент в моей голове появился новый голосок, который с возмущением выговаривал, что настоящие боевые офицеры не бегут с позором с поля боя, а с поднятым забралом идут навстречу врагу. Я начал с удивлением оглядываться в поисках источника этого голоска, но рядом со мной никого не было, а мой напарник с поднятыми руками, это в аллегорической форме, разумеется, уже шел сдаваться обер-лейтенанту в плен. Пожав плечами, я пристроился ему вслед и независимой походкой следовал за этой странной парой, в которой обер-лейтенант чуть-чуть не доставала до плеча подполковника, хотя она была на каблуках-шпильках.

Коридор, по которому мы проходили, ничем не отличался от других служебных коридоров, был окрашен суриком и имел множество дверей по обеим сторонам. Правда, сейчас каждая дверь этого коридора была приоткрыта ровно на половину сантиметра, и в щелочках мелькало множество женских глаз различных оттенков и окрасок.

Кабинет обер-лейтенанта ничем не отличался от других служебных кабинетов, разве что ли своей чистотой, аккуратно разложенными предметами для письма, телефонными аппаратами и вымытым до зеркального блеска полом. Я поднял нижнюю челюсть, закрепил ее на месте и решил дальше молчать до победного конца, ведь это была не моя чашка чая. Нас с подполковником Динго разместили по местам, женским пальчиком было показано, кому и где сидеть. Подполковника приблизили к себе, а я, разумеется, оказался тем самым третьим лишним, отчего сразу загрустил и замкнулся в самом себе, не обращая больше внимания на происходящие вокруг события. Даже стал напевать про себя «Лили Марлен», но в этот момент по ментальному каналу связи я услышал воркование влюбленных. Приоткрыл правый глаз и увидел напротив себя за столом подполковника, который с отстраненным взором рассматривал что-то на столе, а сам в это время мысленно объяснялся в любви Маргарите, так, оказывается, звали обер-лейтенанта. Я приоткрыл левый глаз и увидел Маргариту, которая с улыбкой смотрела на меня, но сама в этот момент выслушивала влюбленные перлы моего напарника и своего ухажера, время от времени мысленно и очень мягко комментировала высказывания своего Ромео в погонах подполковника.

Эти два негодяя на моих глазах и в моем присутствии, притворяясь, что занимаются другими делами, сами в это же время мысленно объясняются друг другу в любви. Причем при человеке, который всему этому их и научил! Это надо же дойти до такого состояния, чтобы, вообще не обращая на меня внимания, ворковать о своей любви друг к другу на ментальных волнах магического эфира, ведь мне неудобно подслушивать этих олухов! Подобным образом они могут обманывать других людей, но не меня. Честно говоря, я просто не знал, как выйти из этого положения, очень надеялся на то, что моя ругань дойдет до их голов и они наконец-то прекратят этот театр. Но минута проходила за минутой, и ничего в окружающей меня обстановке не менялось — Маргарита и Динго слишком были заняты друг другом, чтобы услышать мое ворчание.

Я, применив магию, поднял трубку интеркома и, нажав на три кнопки, голосом обер-лейтенанта приказал принести чай, кофе и много пирожных. Понимаете, с детства любил пирожные эклеры и мог поглощать их в любом количестве. Последний раз этим лакомством меня угощала мама Зигфрида Ругге, когда мы с Цигевартеном перелетали в Оснаабрюкке. Через минуту дверь кабинетика распахнулась и делегация в пять связисток на подносах принесла чай, кофе и множество эклеров. Позже мне удалось узнать, что Смугляночка в свое время часто приходила сюда к девчонкам, когда я вылетал на задание, и за чаем делилась с ними своими секретами, пониманием мужчин, и тогда она не раз говорила им, что такой взрослый мужчина, как я, является большим любителем сладкого, особенно эклеров. Я поблагодарил девчонок и первым делом забрал с подноса тарелки с пирожными, а затем чайник и кофейник с кружками. Девчонки выстроились вокруг меня полукругом и с восхищением в глазах наблюдали, как я распоряжаюсь их подносами, не обращая ни малейшего внимания на свою начальницу и ее ухажера подполковника. Видимо, уже привыкли к подобным сценам, но к тому же ни одна из девчонок даже не дернулась помочь с приборами для чая и кофе и пирожными.

Пришлось, как начальнику, цыкнуть на них, и только тогда девчонки уселись за стол, и мы вместе стали пить чай и кофе.

 

2

Погода была замечательной, мы с подполковником Динго вылетели на «свободную охоту», которую в свое время придумал и обосновал перед начальством мой друг и командир десятого истребительного полка Люфтваффе полковник Арнольд Цигевартен. Перед вылетом на задание полковник приехал к нам прямо на стоянку истребителей и провел небольшую летучку, чтобы поделиться с нами информацией. По информации агентурной разведки, ССШа через неделю собираются вступить с нами в войну, а пока усиленно готовятся к ней. Что касается авиации, то большое количество североамериканских истребителей и бомбардировщиков уже сосредоточено на Острове и готово в любую минуту к вылетам на боевые задания для нанесения бомбовых ударов по территории рейха. Основной североамериканский бомбардировщик — это Б-17 «Летающая крепость», который имеет высокую скорость полета, сильное защитное вооружение и умопомрачительную бомбовую нагрузку почти в двадцать тонн. В свое время североамериканцы несколько штук таких бомбардировщиков передали британцам для проведения их испытаний в боевых условиях. Британцы не справились с этой задачей, так как не имели обученных экипажей для пилотирования таких громадин. Совсем недавно около десятка Б-17 со своими экипажами британцы направили в береговую охрану для патрулирования побережья Острова. Один такой бомбардировщик регулярно летает вдоль северного побережья Острова, и немецкие РЛС просчитали его маршрут. Полковник Цигевартен передал мне компьютерную дискету и сказал, что на этой дискете хранится маршрут североамериканцев, нанесенный карту.

Кода запись с дискеты я перекинул на ИРы наших истребителей и мы вместе с Динго знакомились с маршрутом вражеского бомбардировщика, то я обратил внимание на то, что он всегда летал на высоте в девять тысяч метров, куда ни один немецкий истребитель не мог забраться. К этому времени наши модифицированные истребители BF109E могли забираться на любую высоту и даже выходить на околоземную орбиту, поэтому нам не составило бы труда перехватить вражеский самолет в любой точке этого маршрута. Единственной проблемой оставался подполковник Динго, уж очень мне не хотелось использовать этого парня «втемную», ведь он до настоящего времени не помнил, что с ним происходило в госпитале замка, где он излечился от радиационной болезни. Наш вылет на боевое задание был запланирован на раннее утро, а этим вечером я решил открыть глаза Динго и предоставить ему возможность самому решать, останется ли он со мной, или… он должен все решить сам.

Разговор начался за вечерним чаем. Мы неплохо поужинали в офицерской столовой, где вот уже в течение длительного времени из одних и тех же продуктов готовились одни и те же блюда, которые только одним своим видом вызывали у нас полное неприятие. Но эти блюда отлично воспринимались молодыми офицерскими организмами, перерабатывались ими, поддерживая жизнедеятельность этих офицеров. Войдя в комнаты, я зажег верхний свет, и мы устроились за столом для долгого разговора. Подполковник, видимо, почувствовал мой настрой поговорить с ним о важных делах, поэтому особо не хохмил и не прикалывался, а терпеливо ждал, что я начну разговор.

Мы уже приканчивали по третьей чашке чая, а я все никак не решался начать разговор и настолько углубился в свои мысли, что был сильно удивлен, когда услышал голос Динго, который первым заговорил со мной:

— Зигфрид, мы с тобой знакомы всего около полугода, но иногда мне кажется, что мы были знакомы всю мою сознательную жизнь. Временами мне кажется, что ты мой отец и подсказываешь мне, как решить или преодолеть ту или иную проблему, которая всплывает передо мной в моей жизни. Иногда ты становишься моим младшим братом и тогда я даю тебе советы, что требуется делать в той или иной ситуации, а иногда мы с тобой вместе и на равных ищем ответы на вопросы, которые в одинаковой степени волнуют нас обоих. Когда ты предложил стать твоим ведомым, то я долго колебался, так как в то время это был непростой выбор для меня. Сейчас я не сожалею, что пошел за тобой и стал твоей тенью в воздушных боях. Я многому научился и только благодаря тебе я стал тем, кем сейчас являюсь. Я стал летчиком-истребителем Люфтваффе рейха… Но я не об этом хочу поговорить с тобой, Зигфрид, сейчас меня волнует…

Далее подполковник Динго начал говорить о вопросе, который его очень волновал и бередил его душу и сердце. Он заговорил о войне и о том, что его очень тревожит проблема, когда на полях сражения погибают люди, миллионы людей. Динго говорил о том, что не знает, кто был прав или виноват, начиная эту войну. По его мнению, когда погибают люди, то это, прежде всего, несправедливо по отношению к погибшим и так не должно быть. Парень говорил и говорил, а я смотрел в его глаза и думал, что сделал отличный выбор, взяв его в свои ведомые. Когда подполковник прекратил говорить и с надеждой посмотрел на меня, то я ему сказал, что на этот вопрос не существует односложного или простого ответа. Что у некоторых уходит вся жизнь, чтобы на него дать ответ. А что касается меня, то у меня сейчас нет ответа на этот вопрос. И я пояснил Динго, в чем сложность моего положения… и медленно перешел на рассказ о себе и своем появлении на этой Земле.

Рассказ получился долгим, часы на стене показывали половину третьего, когда я закончил свой рассказ эпизодом появления подполковника Динго в этом волшебном замке хранителей времени. Динго давно забыл о чашке чая, которая давно остыла на столе, он внимательно слушал, о чем я ему рассказывал, широко раскрыв глаза и рот. В этот момент он выглядел мальчишкой, мечты которого осуществились и он попал в волшебное королевство. Парень верил и одновременно не верил всему, что я ему рассказывал. Иногда он по-мальчишески тер ладонями глаза, не из-за того, что было поздно и ему хотелось спать, а из-за того, что парню трудно было поверить в эту галиматью и в то, что перед ним сидит путешественник во времени. Разумеется, я не стал ему рассказывать о своих прошлых жизнях и о своих друзьях в этих жизнях, тогда бы он точно не поверил моему рассказу.

Наконец я остановился, а затем поинтересовался, готов ли подполковник Динго получить подтверждения фактам, изложенным в моем рассказе. Он немного подумал и кивнул в знак согласия. Я протянул руку и ладонью провел перед его глазами. Скрытая до времени информация мощным потоком хлынула в разум этого парня, от неожиданности его слегка шатнуло. Динго закрыл руками глаза, а голову опустил на стол и замер, он лежал на столе и не шевелился минут пять. Я подумал о кибер-докторе, но его услуги не понадобились, мой ведомый справился сам. Сначала он поднял голову и, опираясь ладонями о стол, повернулся в мою сторону. Видимо, ему захотелось узнать мою реакцию на то, как он воспринял информацию, а потом я догадался: парню захотелось увидеть себя через мое восприятие, воспользовавшись появившейся у него способностью смотреть на мир чужими глазами. Несколько минут он изучал себя через посредство моих глаз и, по всей очевидности, остался доволен увиденной картиной. Вытащил расческу из внутреннего кармана кителя и тщательно причесался. Затем глазами поискал выключатель верхнего света и стал внимательно его рассматривать. Послышался легкий щелчок, и свет в комнате погас.

Справа от меня в темноте комнаты возникли два красных рубина. Динго оставался верен себе, воспользовавшись магией, он потушил свет в комнате, а сейчас пытался напугать меня своими рубиновыми глазами.

Мальчишка всегда остается мальчишкой, даже если на нем погоны подполковника Люфтваффе!

Я небрежно махнул рукой, комната засветилась золотистым светом, который отдельными лучами выхватывал на стенах листы бумаги с изображением обнаженной Смугляночки. Если в этот момент посмотреть на этот рисунок, то моя жена словно оживала, она начинала двигаться и приветствовала меня улыбками или махала рукой. Два рубина моментально погасли, мой друг был смекалистым парнем и сразу догадался, что ему до меня еще далеко. Передо мной вновь стоял прежний Динго в мундире подполковника Люфтваффе, но одновременно он уже не был прежним человеком.

Очень скоро, но я, правда, не знал, когда это произойдет, но наши пути разойдутся, Динго будет прокладывать свою дорогу в жизнь, сначала на этой Земле, а потом эта планета станет слишком маленькой для этого начинающего мага, и он, как и я, начнет путешествовать между мирами. Каждый новый мир будет дарить тебе новую жизнь, а когда ты будешь покидать его, то будешь отдариваться перед ним этой жизнью. Когда я буду покидать мир этой Земли, то Зигфрид Ругге останется на ней. Он будет много уметь, многое знать, будет очень богатым человеком, Лиза родит ему четверых детей, но он уже не будет мной, а я не буду им. Кем я стану, когда настанет время шагнуть из этого мира, этого я не знаю. Мне бы очень хотелось вернуться в звездную систему Желтого Карлика, но Лиану не воскресишь, Артур уже взрослый и подбирается к императорскому престолу, который ему принадлежит по праву престолонаследия. Он прямой наследник погибшего Императора. Так что мне там делать нечего. Но не будем загадывать на будущее, пока не разгадано прошлое. До настоящего времени я не знаю, почему оказался на этой Земле, кто перенес мое сознание в Зигфрида Ругге и с какой целью это было проделано.

Подполковник Динго правильно понял, что я освободился и мои мысли ничем не заняты. Он подошел ко мне, и мы вместе стали смотреть на одно из изображений Смугляночки, где она спешно собиралась в дорогу. Ее чуть-чуть увеличившийся животик пытался мешать ей во всем, чем только мог, но женщина не обращала на него внимания. Вдруг она вздрогнула и стала смотреть в нашу сторону, радостно улыбнулась и помахала обеими руками. Я был уверен, что в этот момент она видела и меня, и Динго.

 

3

Наши с Динго истребители пробежали около ста метров и легко, словно играючи, полезли в небо. Оканчивалась поздняя осень, и приближалась зима. На севере Европы зимы не были такими холодными и суровыми, как, скажем, в Швеции или Финляндии, но временами шел дождь, на проселочных дорогах стояла слякоть. Но сегодняшний день, видимо, решил нас порадовать последним осенним теплом, было около десяти градусов, и дождя не предвиделось. Хотя нельзя было сказать, что туч на небе не было. Мы поднялись на высоту в пять тысяч метров, но продолжили набор высоты, пробивая слабую пелену облачности.

В этот момент с нами связался оператор одной из станций РЛС и начал передавать информацию о погоде в Северном море. Подобное произошло впервые, обычно данные о метеообстановке в воздухе мы получали перед вылетом. Сейчас нам с Динго было приятно, что о нашем вылете слышали синоптики и всеми силами старались облегчить выполнение боевого задания. По их информации, погода над морем была спокойной, не было сильных ветров и слабая облачность стояла на высоте шести-семи тысяч метров над уровнем моря. Поблагодарив синоптика за информацию, мы с Динго решили набрать высоту до десяти тысяч метров. Со своим ведомым я общался не по рации, а ментально. Со вчерашнего вечера Динго стал обладать этой способностью не хуже, чем я, поэтому мы легко и свободно общались между собой. Не нужно было думать, не нужно было нажимать кнопок, чтобы включить и выключить какой-нибудь тумблер для связи. Ты только подумай том, что тебе нужна такая-то информация, и собеседник моментально перехватит твою мысль, и через долю секунды нужная информация появится в твоей голове. Правда, начинаешь задумываться, а нужен ли тебе языковой аппарат человека?

С земли начали поступать новые сообщения. Операторы РЛС интересовались нашим самочувствием, они были обеспокоены по поводу того, что наши истребители BF109E поднялись до своего потолка высоты, а на этой высоте ощущается нехватка кислорода и человек без специального оборудования теряет сознание. Динго по рации связался с оператором РЛС и сообщил, что наши истребители прошли модернизацию и теперь мы можем подниматься до высоты в десять-одиннадцать тысяч метров над уровнем моря и что мы, пилоты, неплохо чувствуем себя в этом полете. Разумеется, кроме этого оператора, дилетанта в области авиационной техники, никто другой объяснения Динго не услышал.

Было похоже на то, что на рандеву с североамериканской «Летающей крепостью» мы прибыли немного рановато, вокруг нас простиралось бескрайнее синее небо, в котором не наблюдалось ни малейшего движения. Даже ничего похожего на тяжелый бомбардировщик в этом пространстве мы не видели, экраны бортовых локаторов спокойно мерцали. Они регистрировали только два торпедных катера, которые устремились по поверхности моря от Острова в южном направлении. Через блистер фонаря я взглянул вниз, катеров не увидел, но заметил две кильватерные струи, расходящиеся по морю. У Динго мелькнула мысль, а не атаковать ли эти две вражеские крошки, пока ждем появления тяжелого бомбардировщика. Я категорически мотнул головой на это предложение ведомого, один выстрел — и прощай, «Летающая крепость»: вся береговая охрана Острова моментально будет поднята по тревоге. Поэтому я предложил Динго оставить это место и, чтобы нас не засекли вражеские радары и не предупредили, слетать к датскому побережью.

Мы загнули большую восьмерку и на пятистах километрах в час помчались к временной цели, одновременно внимательно отслеживая обстановку на морской поверхности и в воздушном пространстве. Подполковник Динго, получив вчера некоторые магические способности, не удержался и раскинул магическую сеть — опознавание над всем Северным морем. Я только удивился мощи его дара. Покрыть целое море такой сетью — для этого действительно требовалось особое дарование! Я хотел было одернуть мальчишку и приказать ему свернуть это магическое чудо, но, немного подумав, решил не возражать: сеть нам поможет. Подполковник Динго мысленно, чувствуя себя немного виноватым за принимаемые скоропалительные решения, поблагодарил за проявленную мною выдержку. Хронометр на приборной доске показывал, что с момента отлета с предполагаемой точки встречи с «Летающей крепостью» прошло больше двадцати минут и можно было бы возвращаться к этой точке, но сеть Динго хранила молчание, и мы решили особо не торопиться с возвращением.

В этот момент на нас по рации вышел полковник Цигевартен и поинтересовался, куда мы подевались с запланированной точки встречи и чем сейчас занимаемся. Я собрался уже отвечать командиру полка, но в этот момент в голове мелькнула мысль: а с какой это стати Арнольд сейчас вызывал меня по рации и говорил со мной столь выспренным голосом? Никогда он не обращался ко мне по имени «Зигфрид». Обычно, разговаривая со мной, свою речь он перемежал такими словечками, как «дорогуша», и никогда во время выполнения боевого задания офицерами его полка он не вызывал их по рации и не интересовался тем, как у них обстоят дела. Все эти «но» и мои сомнения по мысленному каналу услышал Динго и моментально перебросил приемный порт радиоканала, по которому вызывал якобы наш командир полка, в свою чудо сеть для выяснения его источника. Тут же был получен результат: со мной говорил не полковник Цигевартен, который не мог в данный момент находиться в центре Острова, в неком городке Рединг, откуда и шел этот радиоканал. Я ответил командиру, как оно и было в настоящий момент, что пара патрулирует европейское побережье и скоро войдет на территорию рейха. «Полковник Цигевартен» поблагодарил за информацию и отключился. В голове послышался смешок подполковника Динго, этот сообразительный парнишка подумал, что я начал вести загадочную игру с этим загадочным полковником. Я же попросил напарника сохранить точные координаты источника этого канала радиосвязи.

И в эту минуту сеть-опознавание встрепенулась и сообщила о появлении летательного аппарата, выдавая одновременно информацию о курсе его следования. Полученные координаты совпадали с предполагаемым маршрутом следования ожидаемой «Летающей крепости». Североамериканский бомбардировщик только что отошел от побережья Острова и начал углубляться в Северное море, летел он на высоте в десять тысяч метров, как в свое время информировала нас разведка. На сетчатке глаза появилось мгновенное воспроизведение красивого самолета-моноплана с четырьмя работающими двигателями, расположенными на крыльях. Изображение этого самолета не было ни к чему привязано, поэтому судить о его размерах было невозможно. Вскоре бортовые радары наших машин засекли появление целей над морем, но они регистрировали три цели. Единственное предположение, которое крутилось в наших головах, сводилось к тому, что «Летающую крепость» сопровождают истребители. В этот момент изображение самолета на сетчатке глаза размылось и исчезло, сеть-опознание подполковника Динго перестала существовать, выполнив поставленную перед ней задачу. Она зарегистрировала и передала нам координаты и изображение крупной цели — североамериканского бомбардировщика, — проигнорировав сопровождающие крупный самолет малые цели.

Мы с Динго развернули свои истребители и, увеличив скорость до шестисот километров в час, направились в точку пересечения с курсом вражеского бомбардировщика. Поверхность Северного моря оставалась пустынной, помимо двух торпедных катеров, которые уже скрылись в неизвестном направлении, в море не наблюдалось других надводных или подводных кораблей, ни вражеских, ни наших. По показаниям бортовых радаров, в этот момент два сопровождающих «Летающую крепость» истребителя начали выдвигаться в нашу сторону, из-за чего можно было сделать вывод, что и метки наших истребителей появились на экранах их бортовых РЛС.

Сегодня нашей основной целью был сам бомбардировщик, руководство Люфтваффе много слышало об этой тяжелой машине, об ее великолепных летных характеристиках, вот и в рамках подготовки войны с Североамериканскими штатами дало нам приказ выявить плюсы и минусы этой машины. Таким образом, два североамериканских истребителя сейчас нам были совершенно не нужны, они были занозой в заднице, только мешали выполнению основной задачи. Но в жизни ничего не бывает так, как тебе этого хотелось бы. Дела обычно складываются так, как их определяет рок или судьба, даже и в том случае, когда ты и обладаешь способностями выше рамок человеческих возможностей. В ответ на мои мысли Динго чуть ли не расхохотался в голос, он получал искреннее удовольствие, наслаждаясь своими новыми знаниями, возможностями и положением. Со вчерашнего вечера, когда он по-новому начал осознавать себя, этот мальчишка не переставал изучать свои новые возможности, с каждым разом раскрывая все более новые дарования. Но приближался момент встречи с врагом, и парню требовалось всерьез приниматься за дело, а мысли о новых возможностях в области магии могли бы немного подождать. Динго был вынужден согласиться с этим мнением, перестал мечтать и принялся деловито щелкать тумблерами на приборной панели своего истребителя. А я переключил свои мысли на обдумывание ситуации с вражеским бомбардировщиком, который вот-вот должен был появиться в поле нашего зрения. В памяти всплыли основные характеристики этого бомбардировщика: мощность одного двигателя — тысяча двести лошадиных сил, максимальная скорость — пятьсот двадцать километров в час, дальность полета с боевой нагрузкой — две тысячи километров, потолок высоты — одиннадцать тысяч метров и количество членов экипажа — девять человек.

С момента своего появления на белый свет этот бомбардировщик стал легендой в среде летчиков, о нем много говорили и восхищались его способностями возвращаться на базу в случае получения тяжелых повреждений. И до нас, немецких летчиков, через линию фронта дошел рассказ об одном из таких бомбардировщиков, который вернулся на родную авиабазу на одном только работающем из четырех двигателей. «Летающая крепость» не зря так называлась: североамериканский бомбардировщик был буквально нашпигован пулеметами Браунинга калибра 12,7 миллиметров, которые превращали его в труднодоступную цель для истребителей противника. Другой характерной особенностью «Летающей крепости» был высокоточный бомбовый прицел системы Нордена. В случае прорыва к цели эти бомбардировщики атакуемую цель сравнивали с землей. Причем этот прицел позволял производить эффективное бомбометание с высоты более семи километров, то есть вне зоны эффективного огня зенитной артиллерии. Именно поэтому руководство Люфтваффе пыталось определить, какой из имеющихся в их распоряжении истребителей мог бы противостоять этому бомбардировщику, эффективно бороться с ним и уничтожать на подлете к цели.

Первыми в поле нашего зрения, разумеется, появились североамериканские истребители, которыми оказались Р-17 «Тандерболт». Пилоты этих истребителей повели себя несколько хамовато по отношению к нам. Они демонстративно шли на высоте одиннадцать тысяч метров, готовились нас атаковать с верхней передней полусферы, атака из которой не совсем эффективна. Но эти ребята уже посчитали нас слабыми пилотами, собираясь с одной лишь атаки покончить с нами. По собственному опыту боев на Восточном и на Западном фронте я знал, что к врагу, каким бы неуклюжим он ни показался при первой встрече, всегда следует относиться с большим уважением и драться с ним, выкладываясь до последнего. В противном случае, твоя жизнь летчика-истребителя окажется весьма короткой, тебе не удастся особо много повоевать. Вот и сейчас, пока североамериканские пилоты разевали рты, не торопясь переговариваясь между собой, обсуждая угол, с которого они собирались расстрелять наши старенькие истребители BF109E, мы с Динго единой и сплоченной парой пошли на них в лобовую атаку. Такая атака быстротечна и продолжается несколько секунд, и если у тебя не хватает боевой подготовки или ты являешься средним пилотом, то в таких атаках у тебя нет шанса сбить противника.

Чтобы не потерять времени на выполнение основного задания и заодно получить свободный доступ к «Летающей крепости», я чуть-чуть замедлил течение времени. Мне очень не хотелось просто расстрелять пилотов североамериканских истребителей, так как они ничего не могут противопоставить нам с Динго в магическом плане, но нам сейчас требовалось как можно быстрее выйти из этого положения и заняться «Летающей крепостью», точка которой начала вырисовываться на горизонте. И тогда из моей памяти всплыл один аналогичный случай из моей прошлой жизни: моей истребительной паре тогда удалось нанести повреждения пяти истребителям, которых мы не хотели сбивать, и их пилоты в добром здравии вернулись домой. В том случае мы повредили топливные баки истребителей и тогда их пилоты, чтобы спасти свои жизни, повернули машины на курс возвращения на авиабазу. В этот момент подполковник Динго передал мне на ментальном уровне, что основной топливный бак Р-47 расположен под кабиной пилота истребителя, любое попадание в этот бак может привести к возгоранию истребителя и гибели пилота. Я тяжело вздохнул, пытаясь углубиться в мысли для поиска иного решения этого вопроса, как вновь послышались мысли Динго по этому вопросу. Он сообщил, что резервный топливный бак расположен между кабиной пилота и хвостовым оперением. Новая информация возродила надежду на выход из этого положения без смертоубийства. Расстреляв топливный бак «Тандерболта», и одновременно внушив пилотам мысль о сильном повреждении истребителей, чтобы они могли спокойно с чистой совестью вернуться на авиабазу.

Остававшееся мгновение до открытия огня по североамериканским истребителям мне удалось растянуть на достаточно долгое время, чтобы обдумать, выбрать цель атаки и возможные варианты ее осуществления. Сразу после того, как время заскользило в привычном русле, наши BF109E забрали влево и по пологой дуге стали заходить в атаку на североамериканцев. Когда время возвращалось в нормальное течение, то подполковник Динго почувствовал этот момент перехода и негромко вскрикнул от неожиданности. Все-таки возвращение к нормальному течению времени негативно сказывается на работе головного мозга человека, который за доли секунды пребывания в замедленном времени мгновенно привыкает к этому процессу и продолжает работать с той же скоростью, что и при нормальном течении времени. Когда же происходит обратный процесс, то на грани перехода возникает заминка в его работе. В этот момент скорость течения времени увеличивается, а головной мозг продолжает работать в том же темпе, в котором и работал при замедленным мышлении. В этот момент он замедленно воспринимает действительность и замедленно реагирует на происходящие в момент перехода события. Что в немалой степени способствует появлению человеческой лени, которая прекрасна в любых формах своего проявления!

Мы уже находились в точке открытия огня, а североамериканские пилоты все еще глазами разыскивали нас впереди своего пути следования, перемещение наших истребителей в сторону для этих пилотов прошло незамеченным. Две длинные очереди из пулеметов — пули, пробив обшивку «Тандерболтов», достигли резервных топливных баков, а их ровный стук по дюралевой обшивке истребителей заставил североамериканцев повернуть головы вправо. По тому, как дернулись их истребители и слегка приподнялись по высоте, можно было понять, что наше появление в другой точке для этих пилотов оказалось полной неожиданностью и они не были готовы на принятие контрмер. Но и было поздно, мы с Динго собственными глазами могли наблюдать, как за спинами пилотов и фюзеляжей их «Тандерболтов» потекла струйка авиабензина, которая тут же исчезала, распыляясь на малые частицы в воздухе.

Мы сумели прострелить запасные топливные баки, такое повреждение нельзя было посчитать тяжелым, так как Р-47 еще могли держаться в воздухе и даже сопровождать бомбардировщик. Но теперь пилоты не смогут отрывать взгляда от показаний прибора, регистрирующего наличие топлива. Их головы будут заняты вопросом, а сколько там бензина осталось, что обязательно скажется на их общей боеспособности. Как показала прошлая практика воздушных боев, любой пилот не может в полной мере отдаваться воздушному бою, если заранее знает о том, что у него мало горючего. Так оказалось и в нашем случае: моментально заметив, что на приборной доске быстро меняются показания устройство, замеряющего количество топлива, остающегося в истребителе, североамериканские ребята приняли решение о возвращении на родную авиабазу. В правом развороте, встав на крыло, они, быстро теряя высоту, развернулись на обратный маршрут к Острову.

Нам удалось перехватить и подслушать их разговор с экипажем «Летающей крепости», в котором они уведомили командира экипажа капитана Рокфеллера о повреждении истребителей и о своем решении возвращаться на авиабазу. Североамериканский капитан совсем юным голосом пожелал им счастливого возвращения на базу, напоследок хвастливо добавив, что у него достаточно пулеметов для самообороны от двух паршивых фрицев и есть опытный экипаж, которому довелось на своем веку повоевать.

 

4

Издали своим внешним видом «Летающая крепость» очень походила на настоящий бомбардировщик, она была по-женски красива, по-мужски скромна, да и в общем выглядела очень мужественной. Четырехмоторный большой самолет плыл над облаками, его мало что могло потревожить, ни яростный холод на этой высоте за бортом, ни шквальные ветры, трепавшие наши истребители, ни воздушные ямы. Он, подобно паруснику в океане, гордо и независимо преодолевал воздушный океан. К этому североамериканскому тяжелому бомбардировщику можно было испытывать одно только уважение. Он медленно рос на наших глазах, когда мы подлетали к нему. Одно дело — смотреть на истребитель и бомбардировщик, когда они стоят на летном поле и к ним можно подойти и хорошенько их рассмотреть, но совершенно другое дело, когда эти две машины встречаются в качестве смертельных врагов.

Когда наши истребители BF109E приблизились к нему на расстояние до пятисот метров, то на фоне этой громадины выглядели мошками. От нахлынувших впечатлений дух захватывало, наблюдая, «Летающая крепость» медленно начала разворот на обратный курс. Мы с Динго хорошо видели, как завращались нижние и верхние пулеметные турели, стволы пулеметов в боковых шаровых установках, казалось, весь бомбардировщик усеян пулеметами, стволы которых сопровождали каждый маневр наших BF109E. Но все они хранили молчание, еще не последовало ни одного выстрела в нашу сторону, что стало бы сигналом для начала атак с нашей стороны. Но в то же время это свидетельствовало и о том, что этой тяжелой машиной управляет опытный экипаж, который, по всей очевидности, не раз имел дело с истребителями противника. «Летающая крепость» уверенно продолжала свой полет, не обращая внимания на «мошкару». Но в то же время было заметно, что экипаж бомбардировщика проявляет разумную настороженность, а по частоте радиообмена экипажа с землей можно было судить, что экипаж готовится к отражению наших атак, но и одновременно запрашивает помощь с земли. Парни из Северной Америки хорошо понимали, что наши истребители появились здесь не для того, чтобы на них полюбоваться. Но возможно также, что североамериканцы сохраняли и последнюю надежду на то, что война между нашими государствами пока еще не началась, и мы не осмелимся открыто их атаковать. Хотя и сами хорошо понимают, что надеяться на подобное обстоятельство нельзя. Только вчера ночью сто бомбардировщиков Б-17 «Летающая крепость» атаковали заводы «Баварской авиастроительной компании» в Бэмберге, сто сорок рабочих погибли, так что надеяться нашим оппонентам особо было не на что. Но в любом случае помощь с земли не помешает, вот они и задействовали радиоканал на полную катушку.

А я в этот момент сильно удивлялся следующему обстоятельству: Динго так легко удалось прослушать радиообмен пилотов истребителей Р-47, а вот о том, о чем этот экипаж В-17 беседует с землей мы могли только предполагать, так как этот радиоканал был защищен от магического прослушивания. Радиоканал этого бомбардировщика имел защиту от магического прослушивания! Что могло означать только одно: в экипаже «Летающей крепости» находился человек, а может быть, и не человек, который имел магический дар, что, в принципе, возможно, и который знал, что в данный момент немецкие истребители пилотируют пилоты, обладающие паранормальными возможностями. А это весьма удивительно и многообещающе, впервые я встречаю человека, который много знает того, о чем не должен был догадываться. А главное, этот человек скрывается под личиной члена экипажа «Летающей крепости». Все это время моих размышлений мы маневрировали вокруг бомбардировщика, внимательно осматривая и изучая его, но держались дальше дистанции открытия прицельного огня.

Но и тянуть время нам было нежелательно, по поведению экипажа «Летающей крепости» можно было понять, что в данный момент затягивание времени играет им на руку. Видимо, экипаж ожидал появления нового истребительного прикрытия, вот командир этого крылатого корабля начал разыгрывать театр одного актера, чтобы как можно на дольшее время оттянуть начало наших атак. «Летающая крепость» уже встала на обратный маршрут и вскоре, минут через двадцать, достигнет берега Острова.

К этому времени мы с Динго завершили программу ознакомления «диковинки», записали ее во всех ракурсах на видеокамеру, оба истребителя вели видеозапись нашей встречи с этим воздушным исполином. Сперва мы не атаковали, а имитировали атаку бомбардировщика, когда я с верхней полусферы и в правом пеленге стал на него пикировать, чтобы тут же уйти в сторону. Нервы североамериканцев не выдержали, целых шесть пулеметов полыхнули мне в лоб длинными и короткими очередями. Огонь получился весьма плотным, не было никакой возможности сблизиться с бомбардировщиком на дистанцию прицельного выстрела, и я был вынужден отойти в сторону, чтобы не превратиться в кучу обломков. Подполковник Динго в этот момент резвился чуть в стороне, записывая на видеокамеру мою атаку и ее фиаско. Вторую атаку я произвел из нижней полусферы, провалился ниже «Летающей крепости» и, задрав нос истребителя кверху, попытался снова сблизиться с бомбардировщиком на расстояние эффективного огня. Огонь трех пулеметов, один из которых был закреплен на турели, преградил мне дорогу. Бортстрелки «Летающей крепости» были хорошо обучены, наблюдательны и умели вести синхронный огонь по одной цели.

Чтобы не пасть жертвой этого огня, я прекратил атаку и вышел из-под обстрела. На безопасном расстоянии мы с Динго перестроились и уже парой ринулись в атаку с правого борта бомбардировщика. В этот момент Динго коротким мыслеобразом сообщил мне, что, по его подсчетам, на бомбардировщике задействованы около десяти пулеметов, которые и создают непроходимую оборонительную линию вокруг самолета. Я и предложил ему в ответ осуществить один вариант атаки. Подполковник Динго на лету подхватил мою мысль, и через полсекунды я устремился в атаку на стрелка в башенке с турельным пулеметом. Пушечной очередью мне удалось поразить стрелка, но правое крыло истребителя было повреждено пулеметной очередью из шаровой установки, из которой, по всей очевидности, стрелял радист. Но вслед за мной Динго прорвался к борту «Летающей крепости» и всадил в ее правый борт пушечную очередь. Через посредство глаз Динго я видел, как разрывы пушечных снарядов выдирали из обшивки борта бомбардировщика целые дюралевые листы, в результате чего появилась большая пробоина, в которой просматривались какие-то тяги, трубопроводы и дверь, ведущая в следующий отсек.

Если бы на месте «Летающей крепости» сейчас находился бы британский «Ланкастер» или «Галифакс», то от пушечной очереди Динго они уже падали бы в море, а эта громадина продолжала уверенно держаться в воздухе, продолжая полет к спасительному берегу. Бросив взгляд вниз, я увидел, что мы всего в нескольких минутах полета к Острову и вскоре бой мы будем продолжать над враждебной территорией. Если британские «Спитфайеры» еще не взлетели на помощь будущим союзникам, то сейчас они уже наверняка готовятся и вскоре пойдут на взлет.

Я начал строить новый заход в атаку, а в этот момент услышал гогот подполковника Динго. Моментально переключившись на его глаза, я увидел увлекательную картину. Пробоина в «Летающей крепости» получилась действительно большая, сейчас в ней в военной форме, спустив форменные брюки, Динго демонстрировал свою голую задницу. Мой ведомый надрывался от смеха, но я вежливо попросил его прекратить веселиться и заняться делом. Из своих истребителей мы выжимали все, что могли. Атака следовала за атакой, все чаще и чаще наши пулеметные и пушечные очереди били в упор, но эта красивая громадина продолжала полет, не замечая пробоин или пулевых ран в обшивке фюзеляжа. Динго сумел подобраться вплотную и пушечной очередью вывести из строя третий двигатель североамериканского бомбардировщика. Хорошо было видно, как вначале этот двигатель запарил, а затем из него посыпались какие-то детали и обломки, повалил густой дым и показалось пламя. Но тут же сработала автоматическая система пожаротушения, огонь и дым исчезли, а «Летающая крепость» как в ни чем не бывало продолжала полет. В этот момент мне казалось, что никакое оружие это произведение инженерного искусства не возьмет, уже замолчала половина огневых пулеметных точек, а оставшиеся целыми огневые точки не так уж остро реагировали на наше приближение. Видимо, ощущалась нехватка патронов.

Каким бы ты ни был большим самолетом и сколько бы ты ни имел пулеметов для обороны, все равно это очень трудно — вести бой на равных одному бомбардировщику с двумя истребителями! Малая маневренность создавала большие ограничения и отдавала предпочтение вертким маленьким машинам-истребителям. Бой длился всего пятнадцать минут, а «Летающая крепость» была вся избита, в нескольких местах пробиты плоскости крыльев, замолчала задняя пулеметная турель, расположенная под хвостовым оперением бомбардировщика. Динго подошел к стеклянной кабине бортстрелка и, когда тот снова начал огрызаться короткими в два патрона очередями, вынужден был расстрелять эту кабину в упор.

Я решил хоть раз попытаться атаковать североамериканцев спереди, с лобовой атаки. Ушел вперед километра на три-четыре и начал разворачивать истребитель в атаку. Далеко внизу подо мной я увидел четыре точки, которые только что оторвались от земли и начали набирать высоту, явно направляясь в нашу сторону. Британцы тоже не спали и направили свои «Спитфайеры» на поддержку бомбардировщика Б-17. В голове мелькнула мысль о том, что, вероятно, это наша последняя атака, после чего нам следует возвращаться домой. Пока мы обнаружили одни только положительные качества этой машины и не нашли угла атаки, который на сто процентов гарантировал бы победу. Я встал на встречный курс, и мой BF109E ринулся в последнюю и решительную атаку на «Летающую крепость». Вначале наше сближение шло замедленным темпом, но с каждой секундой скорости обеих машин стали возрастать. На замедленном участке сближения я успел продумать, что буду делать на последних секундах перед открытием огня. Предварительные расчеты показали, что эффективный огонь на поражение можно будет вести только в течение всего двух секунд, поэтому я решил открывать огонь из всего бортового оружия по кабине пилотов за пять секунд до реального столкновения машин. Одновременно с открытием огня я начал вывод истребителя из опасной зоны, чтобы избежать этого столкновения.

Только гораздо позже, когда я просматривал видеозапись боя, память помогла восстановить мои действия на последнем участке лобовой атаки. Навстречу друг другу летели два самолета, один из которых был реальной громадиной с размахом крыльев в сорок метров, а второй — небольшим самолетиком. Этот самолетик за мгновение до столкновения с исполином вдруг расцвел разноцветными огоньками, заработало его бортовое оружие — пушка и пулеметы. И в тот момент, когда столкновение, казалось бы, было неизбежным, маленький самолетик юрко поднырнул под исполина и нижней спиралью стал уходить от него. А бомбардировщик-исполин некоторое время продолжал лететь по прямой линии, но его штурманская кабина и кабина пилотов были сильно покорежены. По всему было видно, что штурман погиб, а пилоты если и остались живыми, то получили серьезные ранения. Внезапно из бомбардировщика одна за другой посыпались фигурки людей, над которыми вскоре раскрылись белые полотнища парашютов. Из девяти человек экипажа «Летающей крепости» к земле на парашютах опускались шесть человек. А затем я собственными глазами наблюдал, как бомбардировщик качнул крыльями, затем тяжело клюнул носом и неторопливо и уверенно начал пикировать к земле. Я почувствовал, как в эту минуту Динго мысленно поинтересовался, не будем ли мы драться с четырьмя «Спитфайерами», которые практически вскарабкались на нашу высоту, но все-таки они немного опоздали со своей помощью, в данную минуту уже было некому помогать.

Я и не ответил Динго, так как в этот момент провожал глазами приземление шести белых полотнищ парашютов, ведь под одним из этих куполов находился человек, а может быть, и не человек, с которым было бы интересно встретиться и поговорить о будущем. Ведь надо было бы обладать весьма незаурядным даром, чтобы из многих тысяч телекоммуникационных каналов плотно заблокировать только один-единственный канал. Этого человека следовало бы как можно быстрее разыскать и с ним переговорить.