Утро следующего дня было изумительным по красоте игры красок южного солнца, в частности, и по климатическим условиям, в целом, — никакого тебе дождя, града или снега, температура плюс двадцать пять градусов тепла, к середине дня — до тридцати, птички поют — одним словом лепота, да и только!

В это утро капитан Т.Т. Трезоров решил оторвать от земли свою толстую задницу и слетать вместе со мной, чтобы лично убедиться, не потерял ли я навыков пилотирования истребителя и смогу ли достойно постоять за себя в бою с нашими гостеприимными хозяевами. Натянув высотный костюмчик и со шлемом контуром, болтающимся на спине, капитан легкой трусцой направился к толстому блинчику под номером "02".

Вы себе представить не можете, что тут началось твориться вокруг нас. Вся база моментально прекратила работу, неизвестно откуда появилось множество людей, которые окружили площадку с нашими истребителями, смотрели и пальцами показывали на мою собаку в высотном костюме, которая уже запрыгивала в кабину пилота блинчика. А капитан Т.Т. Трезоров, как опытный актер на театральной сцене, начал работать на публику, столь охочую на сенсацию. Он высунулся из кабины и грозно, собачим басом, рыкнул на меня, словно говоря, мол, давай быстрей, залезай на место. Я от смеха чуть живот не надорвал, чтобы не свалиться от смеха на землю и, согнувшись в три погибели, полез в кабину.

Черт побери, именно в этот момент я совершил самую большую ошибку в своей пилотской жизни. Смех настолько раздирал меня, что, борясь с ним, я не заметил, как неловким движением локтя, перевел трамблер автопилота в положение "включено". Тут же в моем контур шлеме начал разливаться медком приятный мужской баритон Иррека, напоминающий о порядке запуска двигателя. Я вздрогнул от этой неприятной неожиданности и не успел принять соответствующие меры, как тот же самый медовый голосок с глубоким умилением проинформировал, что все операции по запуску двигателя проделаны им самостоятельно, а пилоты могут пока отдыхать.

Было поздно корить себя за проявленную неловкость, дело было сделано, и теперь Иррек просто так не заткнется и не передаст мне управление машиной, — мне было необходимо срочно отыскать выход из ситуации.

Взлет обеих машин был стремительным и красивым, но без особых выкрутас и перегрузок, которые угрожали бы нашим жизням. Мы оторвались от земли на вертикальной тяге двигателя, а затем спиралью стали набирать высоту. Люди на земли, если судить по услышанным нами позднее рассказам, были уверены, что именно собака пилотирует машину и с громадным вниманием и напряжением наблюдали за тем, как истребители-блинчики, негромко рыкнув двигателями, усвистали в синеву небес. Главной изюминкой взлета, по их мнению, стало то, что обе машины взлетали синхронно одновременно, словно были крепко связаны между собой одной веревочкой.

Когда мы вышли на высоту в пятьсот метров, то стало хорошо видно, как военнослужащие и наемные работники персонала базы своей массой запрудили все площадки и свободные места, откуда можно было бы наблюдать за взлетом и полетом истребителей. Но к глубокому сожалению, эти люди не в состоянии были наблюдать ход воздушного боя, который, хотя и происходил в атмосфере планеты, но велся на высоте почти двадцати тысяч метров над землей.

Я бы не сказал, что блинчики, предоставленные нам в лизинг, были супер отличными машинами. Да, они охотно шли на высоту, но их подъем происходил с некоторыми затруднениями. Но, не смотря на мощные двигатели, подъем аппаратов на высоту занимал относительно долгое время. Когда мы достигли заданной высоты, то там уже барражировали наши спарринг партнеры, с которыми, по словам девушки в зеленом мундире, следовало драться, но не до смерти. Нам же было интересно показать свое профессиональное мастерство и поучиться чего-нибудь новенькому у соперников.

Понимая, что Иррек не передаст мне за просто так управление истребителем, я мысленно посоветовал ему, больше полагаться на мощность горизонтально-реверсивной тяги нашего блина. Бой на горизонталях заставил бы противника гоняться за нами, но тактику боя следовало строить так, чтобы он не имел возможности нанести удара с задней полусферы. Иррек буквально воспринял мою просьбу — кровь толчком прилила к моим глазам от неожиданно резкого торможения машины, на какое-то время я потерял контроль над происходящими событиями. Когда зрение восстановилось, то я с удивлением увидел, как наши блинчики задом наперед несутся в пятидесяти метрах от истребителей наших "противников". В течение двадцати секунд наши спарринг партнеры находились в столбняке от неожиданного маневра Иррека. Когда ведущий пары противника пришел в себя от изумления, то он порыскал носом своего истребителя из стороны в сторону и попытался оторваться от нас, но Иррек каким-то чудом предугадывал его маневры и сохранял дистанцию между машинами.

Этот необъяснимый нормальному человеку маневр Иррека позволил нам в деталях рассмотреть конструкции истребителей друзей-противников. Они имели треугольную форму, короткие стреловидные крылья, вытянутые назад и вплотную прижатую к фюзеляжу, вынесенную вперед на стреловидном носе кабину пилота. Стало ясно, что треугольная и стрелообразная форма истребителей предполагает их высокую вертикальную и горизонтальную скорости, что серьезно сказывалось на выполнении этими машинами горизонтального маневра. Эти истребители были созданы только для скоростной атаки, я бы сказал даже, только для одной — первой и последней — атаки. Можно было предположить, что высокие скорости этих летательных аппаратов позволяли им мгновенно появиться в зоне цели, на скорости "ужалить" противника и тут же скрыться за горизонтом. Неудачная атака или повторная атака делало эти машины более уязвимыми для противника. Большая скорость при заходе на цель в горизонтальном полете заставляла эти машины совершать гигантские обходные маневры или же им приходилось снижать скорость, к чему они не были особо приспособленными из-за специфики своей конструкции.

Бой развивался по всем образцам классического искусства воздушного боя, одна фигура высшего пилотажа сменялась другой фигурой, из-под различных углов мы атаковали друг друга, но каждой нашей атаке противостояла такая же искусстная контратака нашего противника. Незаметно для самих себя мы с Белояром объединили наше мастерство пилотажа истребителей с мастерством Иррека. Каким-то образом, мы слились или, по крайней мере, наши мозговые и электронные импульсы слились воедино и блинчики стали полностью послушны нам и нашим триединым приказам и командам. В иные мгновения мне казалось, что время от времени в нашем общем сознании появлялись чьи-то другие импульсы мозга. Но эти импульсы не вмешивались в пилотирование истребителей, а каким-то образом энергетически поддерживали нас, вселяли уверенность в действиях и свежесть в мыслях. Когда после очередного наскока противника нам удалось уйти в самую последнюю секунду от смертельного удара лазерными пушками, я повернул голову назад, что увидеть в какую сторону уходят спарринг партнеры, то краем глаза успел заметить, что на мохнатую голову капитана Т.Т. Трезорова натянут контур шлем.

Прошло тридцать минут боевого контакта, мы с Белояром были сплошь мокрыми от пота, — а победителя сражения не было видно.

Наша пара пошла еще на одну безнадежную атаку, пытаясь нанести смертельный укус друзьям-противникам с верхней задней полусферы, но и на этот раз ракета "воздух-воздух" вспухла на слишком большом расстоянии от цели, не нанося ей существенного ущерба. Честно признать, обе стороны оказались равными по мастерству, профессиональным навыкам и умению, — в бою наступала патовая ситуация. И тогда я предложил новый вариант атаки противника. Демонстрируя некоторую усталость и заторможенность в действиях, — сколько можно драться на таких скоростях — мы позволили ему зайти в хвост наших толстеньких блинчиков и атаковать наши машины. Поверив в нашу усталость, наши друзья-противники на полной скорости пошли в преследование. Но, чтобы нанести последний и смертельный удар, — они прекрасно понимали, что другой подобной возможности им никто больше не предоставит, — стали сближаться с нашими машинами, стараясь подойти, как можно ближе, чтобы нанести решающий удар ракетами и лазером. Когда пальцы рук пилотов противника прикоснулись к кнопке "пуск ракеты" и в любую долю секунды были готовы нажать ее, мы резко задрали носы наших машины кверху и всей плоскостью наших блинчиков затормозили, позволив паре противника проскочить вперед под нами. Оба спарринг пилота не ожидали подобной уловки и в течение семи секунд их истребители красовались в самом центре прицелов наших блинчиков, чем мы и воспользовались, с глубоким удовлетворением нажав кнопки "пуск ракет".

Бой окончился нашей полной победой!

Победа подняла наше общее настроение, по дороге домой мы с Белояром от нечего делать занялись воспитанием Иррека. Я прочитал Ирреку лекцию-нотацию на тему о вреде непродуманных действий искусственного разума во время полетов на современных летательных аппаратах и о влиянии этих действий на жизнь пилотов истребительной авиации. Но особенно занудствовал и мракобесничал во всем этом Белояр, я даже не предполагал, что он может быть таким нравоучительным. В конце концов, разум Иррека не выдержал подобного издевательства и он начал по контур шлему орать диким голосом, что ошибался, но больше не будет этого делать.

Крик Иррека в контуре-шлеме был настолько громким, что разбудил сладко посапывающего капитана Т.Т. Трезорова, который за спинкой моего сиденья проспал весь воздушный бой и, спросонья и перепугу решил, что на борту истребителя возник пожар. Свято следуя параграфу соответствующей инструкции, Трезор, действуя на полном автопилоте, ткнул через меня лапой кнопку "пожар на борту — спасение экипажа" на приборной доске истребителя. Нажатие подобной кнопки, для искусственного разума — Иррека — означало череду следующих одним за другим приказов. А именно: необходимость срочного катапультирования пилота машины, передача управления машиной искусственному разуму, включение системы противопожарной безопасности и срочная посадка летательных аппаратов. Что Ирреком было, разумеется, немедленно исполнено. Мы с Белояром осознали столь неожиданное вмешательство капитана Т.Т. Трезорова только тогда, когда на стропах парашюта плавно заскользили по мягким воздушным потокам к земле. Иррек, чтобы избежать возможных ошибок, на всякий случай, продублировал ситуацию и на второй машиной. Судьба наказала нас за самоуверенность, возникшую после победы. Конечно, один из потоков, легко покачивая и лаская, отнес нас за пару километров от базы. А толстенькие блинчики, под управлением Иррека, совершили "мягкую" посадку у крыльца нашего особняка.

Вся эта нервотрепка была вызвана только одним обстоятельством — меня расслабил балаган, устроенный капитаном Т.Т. Трезоровым на взлете. Этот дешевый театр на публику совершенно выбил меня из привычной колеи — помимо случайного подключения Иррека, я забыл отключить контур шлем своей собаки.

Иррек же, получив соответствующую команду от третьего, непредусмотренного уставом, пилота, разумеется, квалифицировал полученный приказ от Трезора, как приказ, поступивший от официального пилота. В соответствии с противопожарной инструкцией и регламентом полетов, он со злорадством и удовольствием катапультировал пилотов, погасил пожар на борту истребителя и осуществил посадку обеих машины.

Посадка получилась красивой, истребители-блинчики, словно пустые консервные банки, прозвенели о красные кирпичи, скозлили на пару метров вверх и ребрами зарылись на полтора метра в землю. Впечатляющая получилась картина, два блинчика, словно два монументальных пятака ребрами кверху, застыли в десяти метрах от крыльца особняка. Но Иррек оставался героем, в сложных условиях полета он сумел сохранить неповрежденными два уникальных летательных аппарата и пилотов к ним.

Персонал базы развлекался от всей глубины души, исподволь наблюдая за посадкой, совершенной собакой-пилотом. Со всех сторон к площадке сбегались люди в воинской форме и без формы — в рабочих комбинезонах, они кричали, махали руками, орали, бросали вверх головные уборы, громко улюкали и свистели на бегу, что поприветствовать собаку пилота, которая в данный момент выпрыгивала из кабины одного из аппаратов. Стоя на крыле моего блина, эта собачка вначале трусливо оглядела прилегающую окрестность и не заметив вблизи ничего подозрительного, а главное, не увидев своего хозяина и его друга Белояра, капитан Т.Т. Трезоров мгновенно изменился в наружности, он вырос и распрямился, стал выглядеть мощнее и презентабельнее и с некоторой снисходительностью стал принимать восторженные поздравления окружающей публики.

После падения из-под небесья, даже, когда пользуешься парашютом, ноги, профессионально согнутые в коленях, сильно ударились о землю и нам показалось, что сейчас же из скелета посыпятся кости. Приземление оказалось не столь мягким или приятным. Да, и к тому же, предстоял пеший переход по пустынной местности и под лучами знойного солнца в два километра. Это вам, не десятикилометровая пробежка утренней прохладой. В любом случае, после приземления мы выглядели черт знает как! Ноги нас не держали, часть адского пути нам пришлось ползти практически на коленках. Когда мы, ободранные, разбитые и донельзя усталые, подползли к особняку, то в глубине души изыскивали различные формы наказания нашего собачьего капитана. Какие-то только способы и методы истязания домашних животных не мелькали в наших головах! Мы были готовы колесовать, четвертовать, совсем не кормить его, но самое страшное, что приходило в голову, — это посадить капитана Т.Т. Трезорова в летательный аппарат вместе с Ирреком и запустить обоих в свободный полет, хотя бы на час. Глухо постанывая от болей, ссадин и ломоты во всем избитом теле, мы начали карабкаться по ступеням крыльца, на вершине которого прямо лицами уткнулись в широко раздвинутые ноги Генерала, который молча протянул каждому из нас по пластиковой бутылке с холодной водой.

Белояр, вылив половину бутылки на голову, тут же вскочил на ноги и разъяренным быком ринулся в дом на поиски капитана Т.Т. Трезорова для кровавой вендетты. Я же, неторопливо омыв свое саднящее от солнца лицо прохладной водицей и сделав пару глотков, спокойно ожидал результатов поиска, уже догадываясь, что свою собачку увижу денька через два-три, когда улягутся все волнения и восстановится нормальная дружеская атмосфера. Капитан Т.Т. Трезоров всегда был неплохим психологом и хорошо знал, когда, чтобы и дальше не ухудшать отношения с друзьями, требуется на время исчезнуть. К тому же он отлично себя чувствовал и на третьем этаже, в апартаментах Генерала. Наш Генерал, по каким-то только ему известным причинам, любил и при первой возможности встал на защиту этой беззащитной псины.

Вот и сегодня до самого утра на открытой веранде третьего этажа горел свет и слышались отголоски разговора двоих, один из которых что-то горячо доказал другому.

ххх

Наше плачевное физическое состояние вопило о необходимости отдыха. Последующие дни мы провели по собственному графику и в полном отрыве от других членов делегации. Много ели, много плавали в бассейне, много спали, в свободное от сна время я занимался с Ирреком по модернизации блинов, а Белояр все свободное время разыскивал новый радиоприемник, мечтая послушать "Ретро ФМ". Очень благоприятно влияла на него и неоценимую помощь в розысках оказывала ему девушка в зеленом мундире, ни на шаг не отходившая от него. Она, правда, не совсем понимала, что это такое радиоприемник, но очень старалась помочь Белояру в его розысках.

Генерал, в принципе, не возражал в отношении подобного времяпровождения, и сам немало времени проводил вместе с нами или возился с капитаном Т.Т. Трезоровым, обучая его всяческим трюкам, но с большим скепсисом отнесся к отдельным нашим идеям. Он, в частности, категорически отверг идею выезда на пленер на рыбную ловлю, так как, по его личному мнению, этим действом мы могли бы подвергнуть опасности жизни жителей близлежащих населенных пунктов, ненароком вызвав паводок, поэтому он предложил заняться гольфом.

На наш дружный вопрос, а что это такое, отреагировал даже капитан Т.Т. Трезоров, его помятая и заспанная, не каждая собака может беспробудно проспать двадцать пять часов в сутки, физиономия вынырнула из-под моего бока и вопросительно посмотрела на Генерала. Став центром всеобщего внимания, Генерал сразу сник, покраснел, застеснялся и начал заикаться и бормотать себе под нос нечто невразумительное об аристократическом спорте. По всей видимости, он и сам мало что знал о гольфе. По-видимому, случайно прочитал об этом виде спорта в одном из журналов на ненашем языке, которые по всему особняку валялись, где не придется, или же высмотрел по визору. Но вслух признаться об источнике информации Генерал не мог и не хотел, поэтому у нас возникала ситуация — пойди туда, не знаю, куда или займись тем, не знаю чем.

Девушка в зеленом мундире, случайно услышав, о чем мы рассуждаем, мило улыбаясь, заявила, что ее родной дядя владеет небольшим гольф клубом, который расположен недалеко отсюда, двадцать минут лету от базы, — и он с удовольствием пригласил бы отдельных членов такой уважаемой делегации на уикенд, чтобы позаниматься гольфом в его клубе.

Посетить гольф клуб первым согласился наш Генерал, вслед за ним предложение обеими лапами энергично поддержал капитан Т.Т. Трезоров. Нам с Белояром ничего не оставалось, как присоединиться к ним.