Весь вечер опаловые глаза была занята, рассматривала несекретные планы нашей базы, звонила по телефону и болтала на ненашем языке. Я же валялся у нее под боком, щекою прижавшись к ее спине. Меня интересовало устройство пуговок ее блузы и система их застегивания и расстегивания, но, все мои попытки поглубже познакомиться с этим устройством, на корню пресекались сильной и иногда весьма жесткой женской рукой или, что было гораздо чувствительнее, острым локотком.
Белояр, осознавая, что женщина — опаловые глаза совершенно не намерена заниматься проблемой ужина, а тем более вставать к плите и что-то готовить, а голод не тетка и кушать хочется, вместе с капитаном Т.Т. Трезоровым быстренько смотался в офицерскую столовую и притащил кучу ленивых голубцов.
Увидев полную тарелку голубцов, опаловые глаза от удивления, она никогда не видела подобного пищевого продукта, широко раскрыла глаза и кончиком пальчика осторожно дотронулась до одного из голубцов. Ощущение, по всей видимости, оказалось не совсем приятным, да и внешне голубцы выглядели не совсем опрятно, на что она презрительно фыркнула и, достав из офицерской сумочки плитку шоколада, решительно надкусила ее и вернулась к своим непонятным телефонным переговорам. Мобильник настолько увлек ее, что она больше не обращала внимания ни на меня, ни на моих друзей и товарищей.
Но желудок настойчиво требовал своего, а шоколадку мне никто даже и не предлагал, я глубоко обиженный в душе шумно встал с кровати и демонстративно пересел за стол к Белояру, который вместе с капитаном Т.Т. Трезоровым яростно сокращали общее количество голубцов. Но мне удалось перехватить только пару голубцов, а третий прямо из-за рта у меня выхватил капитан, который обиделся на меня из-за того, что я не поделился с ним голубцами. Глубоко обиженный этим обстоятельством капитан Т.Т. Трезоров решил нахамить другу и хозяину и демонстративно полез на кровать под бочок к опаловым глазам, где, разумеется, был обласкан. Я чуть не подавился, когда увидел, как опаловые глаза стала ласкать и наглаживать холку этого четвероногого предателя. Моя жена ласкала этого матерого волчару, а подонок громко постанывал от наслаждения. Когда Белояр услышал звуки постанывания и, взглянув мне в лицо, то стал быстро убирать со стола все тяжелые и режущие предметы. Но я решил не убивать предателя, а, схватив за хвост, попытался стащить с кровати и занять место, по праву супружества принадлежащее только мне. На мою попытку опаловые глаза небрежно бросила, что, мол, нечего тут разводить ревность к такой хорошенькой миленькой собачке.
А эта собачка, сущая овчара, за спиной опаловых глаз развалилась на ширину кровати и из-под полуопущенных век, ехидно посматривала на меня.
ххх
Ночью кровать была сплошь застелена схема и картами, а жена продолжала разговаривать по телефону. Кивком головы она указала мне на пол и сбросила два теплых одеяла. Дураку было понятно, что опаловые глаза очень занята и предлагает мне ночь провести на полу.
Два раза из своей комнаты выглядывал Белояр и, убедившись, что я, по-прежнему, на полу и, разумеется, не сплю, скрывался в своей комнате, что-то непонятное бурча себе под нос.
Три раза ко мне приползал капитан Т.Т. Трезоров. Он пытался разделить со мной мою опалу, но, не зная, чем и как помочь мне в этой ситуации, Он даже пытался согревать меня своим телом. Но я не мог за просто так простить его вечерние выходки и предательства. Два раза капитану приходилось безрезультатно уползать на тюфячок в свой угол, но на третий раз сердце не выдержал и я сдался, ведь трудные времена, в частности, ночи легче переносить вместе с верным и преданным другом. Некоторое время капитан выслушивал мои обиды и огорчения, но вскоре не выдержал моего пустословия и задремал, легко похрапывая. Но, как только я вновь и вновь обращался в нему, его уши становились торчком и он превращался в само внимание.
Под самое утро мы с капитаном Т.Т. Трезоровым крепко заснули, тесно обнявшись и свернувшись в общий клубок.
Утром мы с Белояром бежали свои привычные десять километров по запорошенной снегом тундре, а опаловые глаза сладко посапывала по двумя одеялами на теплой кровати. Капитан Т. Т. Трезоров добровольно вызвался сторожить ее сон, он даже все мух повыгонял из комнаты. В это утро все проживающие в общежитии люди мимо наших "апартаментов проходили только на мысочках, в противном случае их ожидал жесточайший нагоняй от верного сторожа опаловых глаз.
После утреннего чая с лимоном мы ушли на службу. Наши новые истребители еще не прибыли и никто из начальства не знал, когда они на базу вообще прибудут. Сразу же после обеда мы вернулись домой, я шел налегке и нес судки с обедом для опаловых глаз. Дома никого не было, двери нараспашку, кровать, по-прежнему, застелена картами и схемами, а опаловые глаза и капитан Т.Т. Трезоров исчезли в неизвестном направлении, не оставив записки о времени возвращении. Поставив судки с обедом на стол и, накрыв их для сохранения тепла полотенцем, мы с Белояром стали ожидать возвращения беглецов.
Час прошел, второй… третий, домашняя атмосфера накалилась до предела. Не то что я, Белояр выглядел мрачнее тучи. Мы уже стали одеваться, чтобы идти на поиски, как внезапно распахнулась дверь и в комнаты ворвались розовощекие с мороза опаловые глаза с капитаном Т.Т. Трезоровым. Мы с Белояром молча и с мрачными лицами выслушали объяснения о том, что наши друзья устали от постоянного пребывания в четырех стенах и решили немного прогуляться по тундре. На легком и прохладном ветерке им было так хорошо, скороговоркой частила опаловые глаза, влюбленно поглядывая на меня, что они не заметили как пролетело время и настала пора возвращаться домой. Только приблизившись к общежитию и заметив свет в наших окнах, они поняли, что уже поздно и близкие начали беспокоиться об их исчезновении.
Хочу признаться, что, как только увидел опаловые глаза целой и здоровой, все мои страхи и переживания исчезли неизвестно куда. Белояр тоже сильно ожил, когда пропавшие друзья ворвались в квартиру. Мы оба полностью растаяли, когда опаловые глаза и капитан Т.Т. Трезоров сказали, что сильно проголодались и готовы съесть теленка.
Я, как старый и опытный официант, разлил первое — вермишелевый суп с курицей — в тарелку для опаловых глаз и в миску для Трезора. Правда, немного замешкался, когда решал, куда ставить миску для капитана, опаловые глаза с нежностью посмотрела на меня и с тихим смешком посоветовала, поставить ее на стол. Да, эта парочка здорово проголодалась, суп с курицей был уничтожен ими со скоростью света. Со вторым — котлета пожарская с картофельным пюре — они управились уже не с такой скоростью, но тоже очень быстро. Но от компота опаловые глаза категорически отказалась, а капитан Т.Т, Трезоров с удовольствием вылакал обе порции, только выплевывал косточки от вишни.
В торжественный момент завершения ужина внезапно раздался телефонный звонок по телефону, который никогда не работал и сколько бы раз я не поднимал трубки, в ней никогда не слышался ни одного звука. Телефон, словно нетленный божок, располагался в самом центре прикроватной тумбочки, но он был больше украшением, нежели полезным предметом. Я здорово удивлялся тому обстоятельству, как опаловым глазам удавалось звонить и разговаривать по нему. Всем женщинам присуща внутренняя магия и ворожба, вот, видимо, она и заставила работать эту бесполезную в домашнем обиходе вещь, которая даже не имела телефонного кабеля для подсоединения к сети.
Услышав трель телефона, я прошел в спальню и, словно гадюку, одними кончиками пальцев поднял трубку и про-алекал. Мужской голос, говорящий по ненашему, на это мое алекание произнес длинную фразу, но я, разумеется, ничего не понял. Тогда я подозвал опаловые глаза и попросил ее объяснить этому чудику, что наш телефон не работает. Но опаловые глаза не вняла моему совету и о чем-то долго переговаривалась с этим чудиком на ненашем языке.
Завершив разговор, она положила трубку на рычаг, тяжело вздохнула и сказала, что завтра будет тяжелым днем для нас всех и что пора ложиться спать.
Эту ночь мне опять пришлось провести на полу, на государственном матрасике в обнимку с капитаном Т.Т. Трезоровым, так как у опаловых глаз после или от ужина внезапно разболелась. Правда, перед этим она несколько раз пыталась мне объяснить, что на этой узкой солдатской койке может спать только черт знает кто, а не жена с супругом. Последнего объяснения я как ни старался не понял. В свое время мы втроем — я, Белояр и капитан — спокойно ночевали на ней, а опаловые глаза такая маленькая и хрупкая почему-то не могла вместе со мной разместиться на такой широкой, почти полтора метра, кровати. Но опаловые глаза на своем третьем объяснении поняла, что это бесполезно тратить время и объяснять очевидную, по ее словам, разумеется, истину в четвертый раз, словно в этом случае мы разговаривали на двух разных языках. В конце разговора она решительно заявила, что будет одна спать на этой койке, так как у нее заболела голова и точка.
Ночь прошла спокойно, капитан Т.Т. Трезоров особенно не беспокоил меня и только пару раз выбегал во двор по делам.
Но мне показалось, что в эту ночь опаловые глаза плохо спала и проявляла неприсущую ей большую обеспокоенность, — она много раз просыпалась среди ночи и чертыхалась, словно принцесса на горошине, которая отлежала все бока, один раз она даже подходила к нам с капитаном и долго с улыбкой всматривалась в наши лица.
Но после беспокойного дня я спал без задних ног и, когда увидел над собой улыбающуюся и целующую меня жену, то не сразу сообразил сон это или реальность.
По простоте души своей я решил, что это был сон.
ххх
Еще до утреннего кросса над базой что-то загудело и на взлетную полосу один за другим стали садиться громадные вертолеты, которых я никогда прежде не встречал, но много о них читал и видел их по визору. Сегодня эти вертолеты считались мощными летательными аппаратами, способные перемещать из одного места в другое целые города и возводить населенные пункты.
Из окна общежития мы видели, что каждый такой гигант нес на себе большую строительную конструкцию или какой-либо строительный механизм. Было видно, как доставляемые конструкции опускались на землю в точно определенном месте, в определенном порядке и их монтаж осуществлялся по определенной схеме. Организация труда этих машин была сногсшибательной, — прямо на глазах на пустом ранее месте росли в высоту здания современной архитектуры. Еще в начале строительства можно было сказать, что на наших глазах формировалась целая улица новостроек, но не обычных пятиэтажек, а настоящих особняков и коттеджей в два этажа.
Мы с Белояром и капитаном Т.Т. Трезоровым, повинуясь природному мужскому любопытству, в неглиже выскочили на улицу и первое время из-за происходящих на наших глазах событий не замечали минусовой температуры.
Строительство набирало скорость, ритм и динамику.
Неизвестно откуда появились люди в оранжевой одежде строителей, которые занимались монтажом зданий и не обращали на нас никакого внимания.
Присмотревшись к людям, я понял, что подавляющее большинство их составляют андроиды, — автоматические механизмы-роботы, внешне очень похожие на людей. Они работали по внедренной в них программе и выполняли функции крановщиков, стропальщиков, монтажников, сварщиков, а пара-тройка обычных людей осуществляли контроль над их работой. Эти бригадиры-контролеры вмешивались в работу андроидов только в том случае, когда шел брак. Но брака в работе не было, а количество собранных зданий росло с каждой минутой. Ведь андроидам не требовалось время на перекуры, обеды и отдых — они работали, подобно автоматам, ни на секунду не отрываясь от выполнения своих функциональных обязанностей.
За время пребывания на улице мы не увидели ни одного случая приостановки работы этими неживыми существами или вмешательства людей-контролеров в их работу.
Как это ни странно, но первым мороз почувствовал капитан Т.Т. Трезоров со своей повышенной тундровой лохматостью в это время года, он как-то странно и подозрительно осмотрел нас с ног до головы и нырнул обратно внутрь общежития. Когда вслед за капитаном мы с Белояром возвратились в наши комнаты, впервые с момента поступления на армейскую службу пропустив утренний кросс, то, войдя в спальню, я увидел любимую и ненаглядную опаловые глаза, которая, уткнувшись носиком в подушку, досматривала свой утренний сон.
Теплая и нежная жалость и любовь к этому существу зашевелилось и забарахталось в сердце, но подавив желание поцеловать и приласкать жену, я вышел к Белояру и, согнав капитана Т.Т. Трезорова с тахты, уселся перед окном для наблюдения за ходом строительства.
Обычно любое строительство в нашей стране сопровождалось непролазной грязью на стройплощадке и на километр вокруг нее. В свое время пришедшая мода на чистоту, которая выражалась грязными подъездными путями и мытьем из шланга тонкой струйкой воды больших строительных самосвалов и панелевозов перед их выездом на улицы мегаполиса, укрепилась, но в принципе особо не изменила наше строительство. Оно, как было грязным, так и оставалось до настоящего времени. Когда возводился привычный и ставший таким родным и нашим забор вокруг стройплощадки, все люди знали, что на год это место превращается в непроходимое болото грязи, которое растаскивается по соседним улицам города. В первые дни нашего строительства, рабочие, среди них, разумеется, не было ни одного автомата, а были люди восточной национальности, щеголяли в ярких и чистых спецовках, которые к концу строительства напоминали рванье на нищем из средневековья.
На этой стройплощадке ничего подобного не наблюдалось, кругом было чисто и опрятно, а сваи в вечную мерзлоту забивались каперами на воздушной подушке, которые не оставляли колеи от своих колес. Котлован для фундамента не выкапывался экскаваторами, а выдавливался специальной матрицей непосредственно в вечной мерзлоте, и выдавленные стены котлована тут же покрывались водостойким материалом со стекловидной текстурой. Этому материалу не требовалось много времени, чтобы стать прочным, на него тут же укладывались опорные плиты фундамента здания, которые связывались гибкой арматурой с вбитыми в вечную мерзлоту сваями, но без привычной сварки, они склеивались специальным раствором. Затем к работе приступили андроиды, которые из готовых деталей выкладывали подземный этаж и два этажом над поверхностью. Работа шла динамично и быстро, словно складывались и складывались детали из детского строительного конструктора.
К полудню выросла улицы двухэтажных особняков и коттеджей, а немного по дальше от этой улицы новостроек завершался монтаж четырехэтажного здания с колоннадой, центральным порталом для входа, которое архитектурно вписывалось в создаваемый архитектурный облик. Уже завершился монтаж этажей и сборка перекрытий, а крыша здания покрывалась медной металлочерепицей.
Наше заполярье не очень и не часто радовало нас, живущих и служащих в этом регионе, ярким и теплым солнышком, — любое его появление на небосклоне тундры и вечной мерзлоты становился настоящим праздником. А сегодня медная крыша четырехэтажного здания принимала на себя лучи нашего слабого заполярного солнышка и превращала их в ярчайшее сияние, от чего на сердце становилось уютнее и теплее.