Три дня назад я убил свою жену.
Нет, не так. Три дня назад я убил свою жену?
Не знаю. Черт возьми, я не помню!
Три дня назад я убил свою жену.
Нет, не так. Три дня назад я убил свою жену?
Не знаю. Черт возьми, я не помню!
* * *
– Как вы себя чувствуете, господин Шенази?
– Ужасно, - пробормотал он, проводя рукой по седому затылку. - Кошмарно. Но вряд ли вас это остановит.
Инспектор кивнул и повертел в пальцах курительную палочку.
– Вы действительно ничего не помните?
– Я уже говорил вам, - в голосе Шенази прорвалось раздражение, - я не помню ничего. Я не менял программу роботам и не ломал этот чертов лифт, понятно вам? Я люблю... - он запнулся и закончил почти шепотом, - любил свою жену...
Он спал неожиданно крепко, проснулся поздно, с тяжелой головой. Кто бы мог подумать...
– Вы любили свою жену, - бесстрастно повторил инспектор. Шенази вскинулся, пытаясь найти издевку в его взгляде, но на худом лице представителя закона не отражалось ни единой эмоции.
Он сник и уставился в непроницаемо-черную воду за бортом.
– Это действительно была... Лисса?
– Мы провели ДНК-анализ останков. Осталось, правда, не так много: кожа, кровь, несколько обломков костей...
Ян Шенази подавил приступ тошноты. Перед глазами стояла жуткая картина, отснятая на глубине двух километров. Зарывшийся в грунт строительный робот, искореженная, развороченная капсула глубоководного лифта. Кровавые ошметки...
Инспектор вздохнул и убрал курительную палочку.
– Давайте начнем с самого начала. Вы купили участок под застройку два года назад. Около трех квадратных километров, если я не ошибаюсь.
– Не ошибаетесь, - угрюмо подтвердил Шенази, мучительно вспоминая, как зовут инспектора. Что-то блеклого цвета - Грей, Грин... Грин Дори.
– Сколько куполов вы строите?
– Пока двенадцать. Площадка позволяет разместить не меньше сотни, но купола обычно строятся блоками по четыре или шесть. И так же, блоками, продаются.
– Как составлен ваш брачный контракт, господин Шенази? Кому принадлежит участок, техника?
– Мы с женой полноправные партнеры... были партнерами.
– В случае смерти одного из супругов, его доля достается второму. Так что теперь вы единственный владелец, - так же бесцветно заметил Дори.
– Если вы думаете, что я мог пойти на убийство ради...
Инспектор по-птичьи наклонил голову и с интересом взирал на Яна.
– Пока я лишь проясняю детали. Эта платформа, насколько я понимаю, временная?
– И платформа, и капсула лифта. Перед заселением смонтируем стационарную посадочную площадку, скоростной лифт. Вот этих решетчатых опор не будет, вместо операторской построим ангар, зал ожидания...
Платформа, болтающаяся в океане. Он каждую клепку на ее палубе знал наизусть. Полсотни метров в одну сторону, столько же в другую: кабина лифта, операторская, жилой домик. И бесконечная черная вода до самого неба.
Он порой часами стоял на краю и бездумно смотрел в непрозрачную бездну. А волны бессильно разбивались о силовой борт, чтобы через секунду накатить снова. Изо дня в день. Без конца.
– Как часто вы летаете на побережье?
– Жена проводила там дня четыре в неделю.
– А вы?
Когда он последний раз был на берегу? Два месяца назад? Полгода? Был пляж и пестрая мешанина лиц, слишком дорогое кафе, смазливый юнец, танцующий с Лиссой - та хохотала, как ненормальная. Свист десятков флаеров, толпа, где невозможно разглядеть ни одного лица, рекламные ролики возникают прямо в воздухе и навязчиво требуют, требуют, требуют...
Лиссу нисколько не огорчило, когда на следующий раз он остался на платформе. Здесь было спокойнее. Черная вода не спешила и не навязывалась, она знала, что в конце концов получит свое.
– Скажите, кто перепрограммирует ваших роботов?
– Перепрограммирует? Но это не нужно, инспектор! Мы купили их с полным комплектом программ для подводного строительства. Там предусмотрены все функции, любые случайности описаны.
– И все же, если бы возникла такая необходимость, вы смогли бы изменить программу?
– Да, конечно, - раздраженно бросил он. - Изменить, или стереть, или восстановить прежнюю. Но если вы думаете, что это робот по моей команде проломил стенку капсулы, то вы глубоко заблуждаетесь!
– А что, теоретически ее возможно - проломить?
Шенази слегка остыл.
– Вряд ли. Капсула рассчитана на очень высокое давление. Чтобы привести ее в такой вид, манипулятору понадобилось бы несколько часов. Неужели вы думаете, Лисса стала бы спокойно ждать?
– То есть робот вполне мог разрушать лифт, даже если в нем находился человек? - в голосе Грина Дори прозвучало изумление.
– Если он получил такую команду, конечно. А что вас удивляет? Строительные манипуляторы - это всего лишь машины, а не персонажи виртуала. У них нет разума, воли и возможности не повиноваться. Вас же не шокирует, что вибронож способен отпилить человеку ногу.
– А ваша жена могла бы изменить программу робота?
– Сама? Вы что же, говорите о самоубийстве, инспектор? Глупости. Только не Лисса.
Лисса. Стройная фигура, затянутая в прозрачное платье, кольца рыжих волос на плечах. Голубые фарфоровые глаза. Кукла.
"Я-ан! Яничка! Я спущусь с тобой. Разве я отпущу своего пусика одного?"
Сюсюкающая дура.
– Чтобы прийти к мысли о самоубийстве, нужно задумываться о жизни, не так ли?
– Ваша жена была на это не способна?
Он промолчал.
– Лифт мог открыться в воду?
– Ни в коем случае. Он открывается только по команде изнутри и только после пристыковки к шлюзу.
– А если шлюз неисправен?
– Тогда можно подняться обратно.
– Но, допустим, такой возможности тоже нет.
– Вы городите чепуху, инспектор! - взорвался Шенази. - Не может одновременно отказать вся автоматика! В любом случае остается ручное управление, голосовая связь, аварийный передатчик...
– Но видите ли, - мягко заметил тот. - В момент погружения ваша жена могла уже быть мертва...
Два километра черной воды - неплохой способ избавиться от трупа.
Он представил, как проминается под ударами и, наконец, рвется стальная оболочка, как вода под страшным давлением врывается в узкое пространство капсулы, сдавливая воздушный пузырь, размазывая его по стенам. И Лисса вопит от ужаса, пытается уцепиться хоть за что-то...
А может быть, все произошло так быстро, что она ничего не успела почувствовать?
Или же не могла?..
Она любила черный жемчуг, а его коробило от вида крупных продолговатых бусин - они напоминали пиявок. Она часами пялилась в информатор, хихикая над глупыми интерактивками. Она всегда притворялась, что его близость ей приятна.
Но он слишком хорошо помнил, как на пике любви наткнулся на равнодушный взгляд Лиссы поверх его плеча. Она деловито постанывала, скучающе шаря глазами по стенам, и его словно облило ледяной черной водой.
Кажется, именно тогда он возненавидел ее.
* * *
Легкий флаер серебристой рыбкой нырнул к платформе.
– Изольда!
Она стремительно шагала по металлической палубе - коротко стриженные каштановые волосы, черные, как океан, глаза; черты лица, словно высеченные из мрамора. Очень горячего мрамора.
– Зачем ты здесь?
– Я увидела в новостях, боже мой, Ян, бедный мой Ян, неужели это было нужно?
Скорбная складка на лбу, горячие пальцы гладят его щеку.
– Нет, не говори ничего! Она догадалась о нас, я права? Она была ревнивая старая сука, но разве нужно было...
– Послушай меня! - заорал он, встряхивая ее за плечи. - Я не убивал ее!
Черные глаза пытливо уставились ему в лицо. Шенази отвел взгляд.
– Я... Я же не мог убить ее и ничего не запомнить? - он почти умолял. - Я же не мог, правда?
– Ты так измучен... Тебе нужно отдохнуть, расслабиться. Все это ужасно, милый мой, бедный Ян, я так тебя понимаю...
– Что ты понимаешь? - он снова сорвался на крик. - Что? Я проснулся, и мне сказали, что я убил Лиссу, но я ни черта не помню!
– Успокойся, бедный мой, пойдем, пойдем...
Она увлекла его в дом, усадила, не переставая говорить, говорить без конца о какой-то ерунде. Смешала коктейль, задала программу кухне, наполнила собой все небольшой помещение, как происходило каждый раз, стоило ей прилететь.
Он до сих пор удивлялся, что она в нем нашла.
Он хорошо помнил, как увидел ее в первый раз: она не шла, а словно летела над палубой, и темные волосы картинно летели следом. Она была - само воплощение уверенности, и может быть, этим очаровывала больше всего.
Проводила ли она маркетинговый опрос или собирала подписи под очередным воззванием защитников океана - он не смог бы вспомнить. Но она говорила долго и убедительно, показывала яркие ролики и рисовала на экране информатора четкие графики в два цвета.
Он помнил только ее глаза. Черные и блестящие, как жемчужины. Смотрел только на ее руки, на то, как двигаются при разговоре яркие губы.
Лисса как раз улетела на побережье, и Изольда осталась с ним до утра. Как множество раз после.
– Тебя могли заметить.
– Не все ли теперь равно? - спокойно отозвалась она.
– Меня подозревают...
– Что ты убил ее? Чепуха. Ты бы не смог.
Шенази хмыкнул: это звучало правдиво, но обидно. На миг он почувствовал себя слишком грузным, слишком слабым. Слишком старым.
– Да и зачем бы тебе?
– Полиция считает, что из-за денег.
– А у нее были деньги? - слегка заинтересовалась Изольда.
– У нас. Доходы от строительства делились бы пополам.
Она покачала аккуратно причесанной головой.
– Это был несчастный случай, конечно же. Все успокоится через неделю. Так или иначе, мы от нее избавились.
Его покоробило от столь откровенного цинизма.
– Я должна вернуться не позже десяти, - сообщила она. - У нас еще есть время...
Ее кожа пахла океанским бризом.
Он восхищался ей, но никогда ее не понимал. Она кричала, впиваясь ногтями в его плечи, а через минуту принималась спокойно одеваться, и взгляд ее был ироничен и прохладен. Она приходила в восторг от малейшего знака внимания, радовалась любому подарку и никогда не рассказывала о себе. Иногда Шенази чудилось, что в ее прошлом таится некая трагедия или даже постыдная тайна.
Иногда он ее боялся.
* * *
Утро пришло с головной болью. Шенази потерянно бродил по палубе, не в силах сосредоточиться и не в состоянии что-либо делать. Полиция увезла развороченную капсулу, но кабина лифта по-прежнему притягивала взгляд, и он мучительно отводил глаза.
Ветер усилился, и платформу слегка качало.
К полудню он наконец заставил себя поесть. Уселся перед информатором с банкой бобов, машинально запустил проверку почты. И даже не вздрогнул, открывая письмо, только заледенели руки и палец все никак не попадал в прозрачную кнопку.
Письмо было от Лиссы.
Он так долго смотрел на имя - черные буковки, висящие в пустоте между ним и небытием - что пересохшие глаза защипало.
"Милый Яничка, не смогла тебя предупредить. Уехала на побережье, пробуду здесь еще пару дней. Ты не будешь сердиться, если я прикуплю сережки? Нашла такие симпатичные, к синему платью.
Целую Яничку, твой Лиссик."
Он не помнил, как уронил банку. Соус растекся по ковру кровавым пятном, и уборщик недовольно запищал, пытаясь оттереть его.
"Мы провели ДНК-анализ останков."
Он еще раз посмотрел на дату. Отправлено сегодня в пять утра.
Сегодня.
Дрожащие пальцы не попадали по клавишам вызова. Назвать голосовой код он просто не догадался.
Инспектор Грин Дори выглядел уставшим.
– Я все понимаю, господин Шенази. Да, мы проверили, откуда было отправлено письмо...
Круглые глаза инспектора смотрят участливо.
– Говорите же, черт побери!
– Письмо было отправлено с вашего информатора. Отправитель находился на платформе.
– Но я здесь один!
– Может быть, вы хотели бы видеть врача? Психокорректора?
– Что вы имеете в виду? Что я сам послал себе это письмо? Да?
Он в гневе отключил связь.
Письмо от Лиссы, умершей Лиссы, растерзанной в клочья на глубине двух километров? Он расхохотался и не сразу заметил, что по щекам катятся слезы.
* * *
В темноте операторской логи доступа горели ослепительно-оранжевым. Шенази пытался прочитать их, но мысли путались и крутились вокруг незначащих предметов обстановки. Почему, например, он не включил свет? Почему не взял стул, а долго и методично придвигал к пульту ящик с консервами? Наконец, почему в руках у него электронож и он ни разу не положил его, скажем, на стол?
Он боялся смотреть на ровные пылающие строки, словно на собственный приговор.
22:14:35
Пользователь shenazi
Вход в систему
22:15:29
Манипулятор CW-46K
Полный доступ
22:21:02
Манипулятор CW-46K
Изменения в программе сохранены
Знала ли Лисса его пароль? Он его не скрывал, но Лиссу никогда не интересовали технические детали строительства. Смогла бы она вообще изменить программу? Он никогда не знал, на что способны его женщины: что Лисса, что Изольда.
Или в четверг именно он сидел за этим пультом?
Он медленно положил пальцы на клавиши. Казалось, что к каждому привязан огромный груз, так тяжело было шевелить ими. Должен ли он пройти до конца этот путь?
Немного утешало, что инспектор Горацио наверняка уже просматривал эти записи.
01:13:09
Пользователь shenazi
Вход в систему
01:13:57
Манипулятор CW-46K
Изменения отменены
Память очищена
Кто бы ни был убийца, следы он замел.
Шенази вошел в дом, пошатываясь, как пьяный. Комната плыла в глазах, и он не сразу понял, что за странная вещь лежит на белой поверхности стола. Как свернувшаяся змея.
Он присмотрелся и истошно закричал.
Это были бусы из черного жемчуга.
* * *
– Ян, не сходи с ума!
Она по-прежнему была решительна и уверена в себе. Но теперь ему казалось, что в глубине ее глаз затаился страх.
– Я говорю тебе, они появились, пока меня не было.
– Ты просто забыл. Ты положил их туда сам и просто забыл!
– Я не... я даже не знал... - он обхватил ноющую голову ладонями. - Я думал, они были на ней... когда... Она же никогда их не снимала!
Он стиснул виски.
– Я постоянно не нахожу самых простых вещей, а потом они оказываются не там. Не там! Ее одежда в моем шкафу... Нож на кровати... А теперь эти бусы... - бессвязно бормотал он.
– Ян, - Изольда присела рядом, прижала его голову к своей груди, коснулась губами виска. - Послушай, Ян, давай улетим на берег. Я не нахожу себе места, когда думаю, как ты здесь один... Это все океан, он вытягивает из тебя душу.
Черная вода. Черные жемчужины на столе.
Они с Изольдой всегда были так осторожны.
– Я не могу. Пока все не прояснится, я останусь.
– Ян, дорогой мой, любимый мой Ян. Ну, хочешь, я останусь с тобой?
Он покачал головой. Мутная тяжесть окутывала сознание, как будто он неделю пил или вколол себе один из новомодных легких наркотиков.
– Девочка моя, ты выйдешь за меня замуж, когда все закончится?
Она на секунду отстранилась, пытливо взглянула ему в глаза. Ему показалось, что странное выражение скользнуло по ее красивому лицу.
– Да, - сказала она с чувством. - О, да.
Она все же осталась, держала его за руку, пока он не заснул.
А утром на экране информатора ждала записка.
"Яничка, подожди меня, не спускайся. Хочу в глубину вместе с тобой. Скоро подойду. Лисса."
Он торопливо стер текст, боясь, как бы не увидела Изольда. Тяжелая мысль, неясная пока, ворочалась в сознании, мешала осознать, принять неизбежное.
Лисса жива...
Кровавые лохмотья в искореженной капсуле. Черная вода заполняет узкое пространство, женщина мечется, бьется о стены...
Лисса.
Он понял, есть не одна Лисса. Их две - настоящая, живая и ее двойник, ждущий его в черной воде. Он убил одну, и вторая тут же заняла ее место. Она торопливо пишет ему записки и забывает бусы из черного жемчуга на столике, она призрачна и непостижима. Она скоро придет.
И ему придется убить ее тоже.
Или уйти в черную воду...
– Ян?
Изольда - необыкновенно свежая, яркая, сильная - ворвалась в течение мыслей. И сразу принялась командовать.
– Я сделаю кофе. Тебе нужно поспать еще, ты очень плохо выглядишь. Завтракать будешь? Нет, не надо меня провожать, я вечером прилечу снова.
И остановилась в дверях, внимательно глядя на него.
– Может быть, все же полетим вместе?
Он покачал головой. Он слегка улыбался, закрывая за ней дверь. Он все понял и все принял. Он будет ждать.
* * *
Серое солнце не может проникнуть в эту комнату, маленькую комнату посреди огромного черного океана. Волны бьются в стальной борт, они терпеливы и настойчивы, они ждут.
Серый человек сидит на диване. В руках его электронож, в глазах плещется черная вода безумия. Он ждет свою погибшую жену. Он тоже ждет...
Теперь он может без содрогания вспоминать об истерзанных лохмотьях плоти, он думает о них даже с какой-то нежностью. На его губах играет странная улыбка, глаза неподвижны; ему только что открылся смысл всей жизни.
Легкие шаги по металлу, смутный силуэт движется за шторами. Человек не двигается, он терпелив, ведь осталась такая малость. Секунда-другая, не больше.
Дверь открывается бесшумно. Женский силуэт на пороге - так хрупок, так беззащитен, так нереален.
Призрачный шепот:
– Ян?
Она делает шаг.
С едва слышным свистом включается электронож.
И разом обрушивается на платформу вой сирены.
В резком свете прожекторов Шенази видит искаженное лицо умершей, какие-то черные люди заполняют дом, сильные руки отбирают у него оружие, а он все смотрит и смотрит в глаза жены, внезапно ставшие так похожими на матовые черные жемчужины...
И с усилием проталкивает в легкие загустевший воздух.
* * *
– Она была жива, - повторял Шенази, все еще не в силах поверить. - Она все это время была жива. И выходит, они давно знакомы?
Инспектор задумчиво покивал.
– Мадемуазель Изольда Бекель - женщина весьма целеустремленная. А махинации с подводными куполами могли принести неплохую прибыль, если знать, с какого конца за это браться.
– Я не понимаю, - медленно произнес Шенази, - ведь вы проводили анализ ДНК, вы говорили, что это Лисса.
В руке инспектора снова появилась курительная палочка.
– Они клонировали кусок ее кожи, немного крови, синтезировали костную ткань. Видите ли, - он обезоруживающе улыбнулся, - мне с самого начала не понравилась эта сцена: раздавленная, смятая капсула, живописные останки. Все это выглядело излишне театрально, как в плохом виртуале. Сомнительно, чтобы строительный манипулятор мог сокрушить стенку капсулы, и невозможно, чтобы такие разрушения произвела вода. Лифт спускался под воду уже открытым, участки плоти заранее закреплены на своих местах. Ну а программу робота действительно изменили, и манипулятор разрушал конструкцию в течение двух часов.
– Боже мой...
– Мадемуазель Бекель знала о ДНК-анализе, но не подумала, что можно определить биологический возраст клеток. А эта экспертиза показала, что останки принадлежат клонированной плоти: живой организм растет постепенно, клетки в его составе обновляются, и возраст их более разнороден.
На черной поверхности волны болталась пластиковая упаковка от пиццы. Шенази на миг почувствовал себя таким же бестолково трепыхающимся ошметком мусора.
– Они рассчитывали довести вас до самоубийства: эти письма, якобы отправленные вами себе самому, демонстративно разложенные на столе бусы... Мадемуазель Изольда подмешивала вам наркотики, чтобы усилить воздействие приготовленных мизансцен. Достаточно было убедить вас, что она улетает вечером, а на самом деле остаться до утра. Она писала записки от имени вашей жены, устраивала легкий беспорядок, который так дезориентировал и пугал вас, оставила на видном месте бусы, которые якобы должны были остаться на трупе. Вас целенаправленно подводили к помрачению рассудка, а появление двойника вашей жены должно было стать кульминацией. По их мнению, увидев погибшую, вы должны были убить себя. Ну а затем, возможно, Лисса Шенази объявилась бы на платформе - живая и старательно удивленная произошедшим. И получила бы наследство. Во всяком случае, сама она была в этом уверена.
Ян на мгновение вновь окунулся в леденящий страх и судорожно вздохнул.
– Но знаете, что показалось мне самым интересным? Я думаю, что вы не стали бы убивать себя, господин Шенази. Скорее, вы готовы были убить вашу жену.
Он вздрогнул и промолчал.
– И мне кажется, мадемуазель Бекель такой исход вполне бы устроил. Ведь ваше завещание составлено так, что в случае смерти вашей жены, все получает именно Изольда.
Лучи утреннего солнца разбивались об воду. Ни один из них не мог проникнуть в черную бездну, холодную, как сердца двух женщин.
– Они не любили меня. Обе... - угрюмо заметил Шенази.