Картленд включил передатчик. В мёртвой черноте экрана отражались впалые щёки и тусклые глаза под набрякшими веками.

Красавец...

– Станция "Эра" вызывает базу Галактического кольца. Станция "Эра" вызывает базу Галактического кольца. Отзовитесь, сволочи, мать вашу! Станция "Эра"...

Впору было свихнуться.

Одиннадцать месяцев взаперти: два жилых яруса, четыре коридора, двадцать шесть кают, гальюн, душ, кубрик, рекреация, гидропонный блок... В ангарах не осталось ни капли топлива, только пыль лежала трясиной: ступишь - засосёт.

Станция давно умерла.

Счастье, что удалось раскочегарить автоматику и реактор.

Позарился на двойную надбавку, дурак. А то неясно, когда бывает двойная надбавка: или семеро в одной каюте, или минус пятнадцать круглосуточно, или радиация. Или чего похлеще.

Но здесь всё выглядело очень заманчиво - стандартная заправочная станция Большого Галактического кольца, обычные условия, двадцать человек персонала. Первая построенная станция, кстати, легендарная "Эра". Он так и подумал: старая - душновато, небось, и гравитация сбоит, оттого и надбавка.

Сбоила не только гравитация. И воздух почти не регенерировался - едва хватало одному.

Зато над шлюзом старательно выведено "Здесь началось Большое Галактическое кольцо".

Для него оно здесь же и закончится.

Вот зачем он полетел на роботе? Пожадничал... идиот. Живой пилот наверняка напросился бы в кубрик - отметить рейс, а там обнаружилось бы, что станция мертва. И он вернулся бы тем же челноком, потеряв весь аванс, отчаянно ругаясь - но живой!

Пусть бы не напросился даже, так хоть растрепал бы про человека, летевшего на "Эру". И, глядишь, кто-нибудь открыл бы канал - спросить, как дела у придурка. Хоть маленькая, но надежда.

А сейчас не было и её.

Проклятье! Кто-то же подложил ему эту свинью! Кто-то должен был послать уведомление о приёме на работу.

Воздух казался тяжёлым, кисло провонявшим потом и отдающим ещё более противной горечью - наверное, безнадёгой.

Месяц назад заболела хлорелла: зелёная кашица по краям чанов бурела и припахивала гнильём. Картленд долго рылся в базе "Параллели", но похожих симптомов не нашёл. Зато нашёл, как вручную продувать вентиляционные фильтры.

После этого неделю в воздухе плавала пылевая дымка. Даже спать приходилось в респираторе.

Ползла скрипучая карусель дней. Подъем - когда придётся. Примотаться к лееру в гальюне - на случай, если грянет невесомость; разодрать пятернёй спутанную бородёнку, отложить бритьё на завтра. Сыпануть вкусового порошка - какой попадётся под руку - в спирулиновую кашу; сжевать, не ощущая вкуса. Пообщаться с "Параллелью", убедиться, что всё разваливается, но медленно. Сесть за передатчик и тупо долбить единственный канал призывом о помощи.

– Станция "Эра" вызывает базу Галактического кольца. Станция "Эра"... слышите вы, гады!

Первые дни он часами матерился в микрофон, старательно перебирая диспетчеров, наблюдателей, техников. Орал песни про "небо, которого нет" и "плазменное сердце", пока не сорвал голос. "Параллель" попискивала насчет превышения энергопотребления и увеличивала мощность реактора.

Быстрый канал молчал. А с медленным - на радиоволнах - передатчик просто не работал.

Ори хоть всю жизнь.

По вечерам он смотрел хронику Большого кольца: в базе "Параллели" оказалась целая подборка новостных роликов, вперемешку с журналами дежурств и хаосом личных записей.

"Как первопроходцы прошлых веков, мы тянем дорогу от звезды к звезде. Для грядущих поколений путешествие через полгалактики будет привычнее, чем нам, сегодняшним - перелёт из Лондона в Нью-Йорк.

Человечество покорило Землю, освоило ближний космос, не за горами расселение по всей Галактике.

Весь мир облетела крылатая фраза Иби Хорха: "Пусть Вселенная решает проблему перенаселённости Земли!"

"Заработала станция "Эра" - первая станция Большого Галактического кольца. Человечество вышло в большой космос. Открытие виртуально посетили главы основных земных государств.

"Значение галактической магистрали невозможно переоценить", - сказал нашему корреспонденту президент Латиноамериканского союза Хуан Марракес.

На станции будет работать свыше двадцати человек, она сможет обслуживать три астролайнера одновременно.

К круглосуточному феерическому шоу, посвященному открытию "Эры", можно подключиться на любом развлекательном канале."

"Открыта для колонизации планета Вольцжанка, названная так в честь исследователя Алекса Вольцжана, который в 1992 году открыл самую первую планету вне солнечной системы. Климат Вольцжанки умеренный, сила тяжести всего на 0,93% превышает земную, сутки длятся около 27 земных часов.

Опасных для человека биологических форм на Вольцжанке не обнаружено. "Это удивительно доброжелательная планета", - говорит исследователь Карл Злобски.

Колонизационная квота - 500 человек на первом этапе, 2000 человек на втором. Желающим предоставляется прожиточный минимум по второй гражданской категории.

О дальнейших этапах колонизации будет сообщено дополнительно".

"Только что заработавшую десятую станцию Большого Галактического кольца назвали "Юбилейной". На сегодняшний день это самая крупная перевалочная база: персонал её насчитывает более ста человек, одновременно станция может обслуживать двенадцать астролайнеров.

На борту станции открыт Первый Межзвёздный ресторан на двадцать столиков, где вам предложат блюда европейской, азиатской и вольцжанской кухни. Запущены новые туристические маршруты между станцией "Юбилейная" и станциями "Сирена" и "Эра".

Вскоре ожидается открытие для колонизации планет Цинь и Ямуга, последнюю называют самой перспективной планетой со времён Циолковской".

"Все государства Земли возмущёны недавним объявлением независимости планетой Иттэирасяй звёздной системы Джи-ку Лупи. Возле здания Мирового парламента в Цюрихе прошёл митинг протеста, участниками которого стало свыше ста тысяч граждан Объединённой Европы.

"Колонизаторы прекрасно понимают, что без метрополии они - ничто", - говорит президент Республики Океания Майкл Оукшит. - "Это всего лишь ритуальные игры в независимость".

Напомним, что планетя Иттэирасяй колонизована всего лишь семь лет назад. В настоящее время на ней проживает около пятнадцати тысяч человек."

"Появится ли дырка в Большом Галактическом бублике?

Слухи о том, что несколько первых станций Большого Галактического кольца подлежат закрытию, не подтвердились. Вот что сказал нашему корреспонденту директор Центра Галактического развития Ринальдо Коратини:

"Основные космические маршруты действительно сместились к центральным территориям Межгалактического Союза. Однако, станции "Эра", "Куб", "Ганди", "Экстремум" - это символы истории колонизации. Тысячи туристов со всех концов Галактики ежегодно посещают эти станции во время экскурсий. О нерентабельности их не идёт и речи, но даже в этом случае, я уверен, станции будут поддерживаться в работоспособном состоянии".

Не подтвердились, значит, слухи. Ну да.

С лееров в коридорах "Эры" осыпалась мелкая шелуха - как перхоть. Картленду казалось, что это сыплется время.

"Вы провели на станции "Эра" 338 земных суток 13 часов 23 минуты", - услужливо сообщала "Параллель".

Мучительно хотелось напиться.

Когда передатчик завопил на высокой ноте, он не сразу понял, что это сигнал вызова. На экране всплывало облагороженное цифровой ретушью бесконечно знакомое лицо.

– Это ты, Липучка?

 

* * *

Липучкой его прозвали на первом курсе. "Джеймс Джайк к вашим услугам", - церемонно представлялся он, тыча каждому пухлую липкую ладошку. Он визгливо смеялся и, даже одеваясь в дорогие костюмы, выглядел дешёвкой. Картленд поразился, когда обнаружил, что они с Липучкой одного роста.

У него всегда можно было стрельнуть остро пахнущую цигаритту - тогда они только входили в моду; он охотно сдавал тесты за других (и ведь действительно сдавал), первым начинал хохотать над анекдотами, с готовностью давал в долг и никогда не требовал возврата. Для кого угодно это считалось бы широтой натуры, лёгкостью характера. В Липучке - выглядело отвратительной услужливостью.

Он и говорил-то не как нормальные люди. Всё "извольте" да "будьте любезны", и в глаза заискивающе заглядывает. Как будто не из технического училища прыщ, а, по меньшей мере, из дипломатической академии.

Вначале над ним издевались. Считалось особым шиком плеснуть Липучке на костюм протеиновый кисель или нарисовать на спине куртки девку - кривоглазую, зато со всеми анатомическими подробностями. Стилос от его планшета неизменно оказывался раздавлен или расщеплен, а однажды Картленд взломал базу оценок и выставил ему по прикладной физике сразу десяток "неудов".

Но Липучка пучил глаза и сам заливался жиденьким растерянным смешком; травить его скоро сделалось неинтересным. Гораздо удобнее посылать слизняка за энерджи-тоником или списывать у него рефераты. На худой конец, пусть гонит байду какую-нибудь про древнюю космонавтику и неудачные генные эксперименты.

Гнал Липучка мастерски.

Потом, после той неприятной истории с рулеткой, он как-то притих. Всё больше сидел за своим планшетом и вздрагивал, когда кто-нибудь окликал его.

Получив диплом и неопределённые перспективы на будущее, Картленд быстро забыл про Липучку. А сейчас это круглое, близкое, человеческое лицо расплывалось на экране быстрой связи.

– Это ты, Липучка?

Сытые щеки чисто выбриты, губы растянуты вежливой улыбочкой. "Джеймс Джайк к вашим услугам". Картленд счастливо расхохотался, тут же поперхнулся воздухом и раскашлялся до слёз.

– Липучка! Как же я рад тебя видеть, зараза! Я уж думал - всё.

Джайк продолжал улыбаться.

– Слушай, дружище, я влип в какое-то дерьмо. Отправь сюда челнок, станция "Эра" в пятом секторе... ну, ты знаешь. Пусть даже робот, хотя лучше с пилотом, проклятье, я тысячу лет не видел ни единой человеческой рожи! Я ещё разберусь, кто меня сюда отправил, я ему ноги повыдергаю, уроду! А потом закачу такую грандиозную попойку, здесь ведь даже выпить нечего, представляешь?

– Это я, - сказал Липучка.

Картленд даже не сразу понял.

– Это я тебя отправил, - улыбка Липучки стала мечтательной. - Ты ведь помнишь про казнь?

 

* * *

В русскую рулетку у них в училище играли "на раба": запускали инерционную пирамидку-дайс, и проигравший должен был выполнить любое желание победителя. На откровенные мерзости воображения не хватало, но задрать юбку красивой девчонке или налить пластоцемента на стул наблюдателю - было в порядке вещей. Ну, или пройти тестирование вместо "хозяина", причем отступного наблюдателю платил тоже "раб".

Тотализатор процветал. Выгодней всего было ставить на собственную победу; если победишь, конечно.

Картленд считался везунчиком, ставки на него шли не ниже трех к одному. Играл не чаще раза в неделю, дайс запускал с хитрым подвывертом и стрёмных желаний не загадывал.

В месяц набегала лишняя стипендия, а то и две.

По закону за рулетку полагались штрафы или даже отчисление, но наблюдатели предпочитали отворачиваться от парящего дайса - себе дороже связываться. Зато уж если попался с пластоцементом - сам дурак.

Тысмяана поймали, когда он лез в базу оценок - ставить хозяину "отлично" по фундаментальной алгоритмике. Из училища вышибли обоих, хотя Тысмяан клялся, что не только до списка не добрался, а даже доступ получить не успел.

А это значило, что кто-то стукнул в директорат.

Может, это был и не Липучка. Но Липучка никогда не играл в рулетку, и ставок не делал - кому и стучать, как не ему.

Его привязали к стулу колючими лохматыми верёвками. Надёжнее, конечно, упаковочной лентой, зато верёвки смотрелись внушительнее. Липучка только ворочал глазами и икал от испуга.

– Ты обвиняешься в предательстве, Липучка. Ты предал своих товарищей, сообщив в директорат про рулетку.

– Вы неправы, - вяло затрепыхался Джайк. - Я никому ничего не говорил.

– Из-за твоей подлости пострадали двое.

– Это не я...

– Ты предатель, Липучка, - важно сказал Картленд. - И мы будем тебя казнить.

Джайк бледно улыбался, хотя губы у него дрожали, и переводил умоляющий взгляд с одного лица на другое.

– Завяжите ему глаза, - приказал Картленд.

– Вы же не станете... - лепетал Джайк. - Вы же не будете...

– Закатайте рукава. Жгут.

Руки у Липучки были тощие и бледные, похожие на червяков. Картленд сам затянул оба жгута, стараясь не прикасаться к синеватой коже.

Липучка крутил головой с завязанными глазами; зрелище было жутковатое.

– Вы ошибаетесь, это же не я...

– Сколько стоит почка на чёрном рынке, - спросил, как полагалось по сценарию, рыжий Квач.

– Если здоровая, тысячи на две потянет.

– Скальпель, - приказал Картленд.

Белые руки мгновенно покрылись мурашками.

Он чиркнул тонкой пластинкой льда - поперёк вен. Картленд по себе знал - полное ощущение разреза: когда-то с ним тоже играли эту шуточку. Он, правда, в отличие от Джайка раскидал "палачей", сорвал повязку и глупо пялился потом на невредимые запястья.

Липучка тонко заверещал.

Струйка тёплой воды, изображающей кровь, поползла по руке, брызгами ссыпалась на пол. Червяками свернулись развязанные жгуты.

Липучка плакал.

– Долго он будет дохнуть? - Квач продолжал свою роль.

– Минут сорок, думаю, - небрежно бросил Картленд и знаком показал: помедленней, мол, лей.

Джайк сомлел через четверть часа. Намочил штаны и обвис в верёвках.

 

* * *

– Ты что же, мстишь мне, да?

Картленд пытался улыбнуться, но губы не слушались. Получалась зверская перекошенная гримаса.

– Если тебе угодно. Я бы назвал это восстановлением справедливости. Понимаешь, это ведь не я тогда стукнул.

– А кто? - машинально спросил Картленд.

– Лоусон. Большой такой, без мизинца на левой руке, помнишь?

Большой? Без мизинца? Нет, он не помнил.

– Я никому не сказал, ведь это было бы предательством, правда?

– У нас не было Лоусона...

– Ты должен вспомнить, - обеспокоенно заметил Джайк. - Он ещё флиртовал с Катей Ши.

У Картленда закружилась голова.

– У нас не было Кати Ши. Была Ёрка Шен в соседней группе.

– Нет, Катя Ши, она была высокая, с родинкой под левым глазом.

– Ты с ума сошёл, Липучка. Я не знаю никакой Кати Ши. Я не знаю никакого Лоусона, - он уже кричал. - Вытащи меня отсюда!

– Если бы это был я, я бы это помнил, - пробормотал Джайк. - А я точно помню, что это был не я.

Картленд замолотил кулаком по подлокотнику.

– Липучка! Джайк! Ты меня слышишь?

Только выбраться отсюда, он больше никогда... какой идиот заполняет все документы в виртуале, это же была явная подстава! Его поймали, как лоха, на мизерную приманку. Двойная надбавка, надо же. Полтысячи авансом. Идиот!

– Ты псих, Липучка!

Джайк наклонил голову к плечу.

– Может быть. Я об этом не задумывался.

– Забери меня отсюда. Немедленно, слышишь!

Липучка пожал плечами и отключился.

Картленд зарычал.

Он разбил обо что-то костяшки на обеих руках, и обнаружил это только, когда схлынула горячая алая ярость. Слегка шатался глазной зуб... что он грыз в беспамятстве?

Он думал, это просто ошибка. Нелепая случайность: только бы ответили, а там - полдня до базы, нормальный душ, пиво, девчонки в обтягивающих брючках...

Но Липучка каков - конченный псих! Катя Ши, надо же. Кто он там - дежурный наблюдатель? Техник по связи какой-нибудь?

Стоп. Если есть один наблюдатель, должны быть и другие. Сеансы связи обязаны архивировать. Кто-то должен отозваться, кто-нибудь нормальный, через пару часов, когда липучкина смена закончится.

– Станция "Эра" вызывает базу Большого кольца! Станция "Эра"...

Передатчик молчал три дня.

 

* * *

– Я не хочу с тобой говорить. Позови кого-нибудь другого.

Липучка пожал плечами, безмятежно разглядывая грязную обросшую физиономию Картленда.

– Здесь никого нет.

– Я хочу поговорить с другим наблюдателем.

– Нет, - Джайк по-птичьи наклонил голову. - Нет, тебе нельзя. Это закрытый канал. Очень закрытый, я его берёг специально для тебя. У меня не получается часто включать его, только когда я дежурю ночью.

Картленд едва не взвыл.

– Ну хорошо, чего ты хочешь? У меня есть кое-что на счету... и комната в блоке. Девять метров, в пекинском ареале.

Липучка пожал плечами.

– Я уже получил всё, что хотел. Я давно смотрю на тебя.

Нет, какая же сволочь!

– Я буду смотреть, как ты умрёшь, - серьёзно сказал Джайк.

– Не дождёшься! Ты сдохнешь раньше, ублюдок!

– На старых станциях часто выходят из строя водорослевые фермы, - безмятежно пояснил Липучка. - Хотя обычно в первую очередь ломается вентиляция и теплорегуляция. Иногда отказывает мозг или система регенерации воды. Единственное, что никогда не выходит из строя - это реактор, у него автономная система регуляции. Так что остаться без энергии тебе не грозит.

Он помолчал и мечтательно добавил:

– А я буду на тебя смотреть.

– Если ты сгноишь меня здесь, это всё равно всплывёт!

– Я всё предусмотрел. Я очень долго готовился... с самого училища. Я следил за тобой.

Это просто кошмарный сон. Сейчас он проснётся, и окажется, что всё - кошмарный сон. Сон!

– Я был невиновен, а ты приговорил меня к казни. Знаешь, мне было очень страшно...

– Липучка, но это же ты стукнул про рулетку, больше было некому. Ты просто псих, чокнутый, понял!

Джайк наклонил голову, разглядывая Картленда сквозь бесконечность космоса.

– Я не псих, - мягко сказал он. - Я восстанавливаю справедливость. Ты ведь меня уже убил. Теперь моя очередь.

– Я не убивал тебя, - Картленд постарался быть убедительным. - Это был розыгрыш. Нельзя убивать человека за розыгрыш.

Джайк задумался.

– А за что можно убивать?

– Ни за что. По-настоящему, ни за что. Джайк, ты должен прислать сюда челнок. Станция "Эра", ты помнишь?

– Станции "Эра" нет.

Картленд осёкся.

– Её списали четыре года назад, - пояснил Липучка. - Списанная станция подлежит буксировке к ближайшему доку и демонтажу для повторного использования материалов.

– Но она здесь!

– Это случайность, про неё как-то забыли. Все, кроме меня, конечно.

– Но ты же помнишь, да? У тебя очень хорошая память, Джайк, - залебезил Картленд. - У тебя всегда была классная память, помнишь, как ты рассказывал нам про Гагарина? А про людей-лошадей, помнишь? Я бы с удовольствием снова поболтал с тобой где-нибудь в баре, под зелёное пиво...

– Я не пью пива.

– Брось, приятель, ты просто не пробовал настоящего зелёного пива. Я знаю такие местечки... и девушки. Какие там девушки!

– Девушки всегда меня сторонились...

– Это были дуры, а не девушки. Ты же классный парень, Ли... Джайк, ты сам всего добился в этой жизни, ты на вершине. Как только я вернусь, мы тут же закатим обалденную вечеринку.

Липучка недоуменно поднял брови.

– Разве ты вернёшься?

– Конечно. Ты же сам собираешься послать сюда челнок. Это будет классная вечеринка, Джайк. Чудесные девушки.

По спине Картленда ручьём тёк пот, колени дрожали от напряжения. Он не отводил взгляда от гладкого лица на мониторе, всем своим существом уговаривая, убеждая.

– Ты останешься, - сказал Липучка. - Иначе я могу не увидеть, как ты умрёшь.

 

* * *

Липучка не выходил на связь целую неделю. Хлорелла почернела почти вся, температура на станции не поднималась выше пятнадцати, а "Параллель" настойчиво советовала отправить реактор на профилактический ремонт.

Картленд медленно сходил с ума.

Станции "Эра" не существует. Забытая на краю Галактики железка, одна из тысяч станций Большого кольца. Какая разница, первая - не первая; человек легко выбрасывает ставшие ненужными вещи.

А туристов и без неё есть куда возить.

Он настроил зуммер вызова на максимальную громкость и часами перебирал обрывки чьих-то мыслей, застрявшие на дисках "Параллели".

"Ночная смена - дневной смене. Кролик, ты не забыл про вентиляторы? Здесь дурно пахнет".

"Залезьте на смитовский канал! Оказывается, "Экстремум" давно закрыли, а туристам вместо него показывают виртуальный фильм! А я вам что говорил. А то история-история... хрена ли им история сдалась, когда виртуал дешевле. Нас точно закроют, гады! А у меня здесь дед пахал в самой первой смене".

"Параллель определённо дурит. Надо заказывать новый мозг. Ребята, прогоните полный комплекс тестов и отметьте расхождения с эталоном, чтоб было, что показать этим придуркам с базы".

"Дневная смена - ночной смене. Девчонки, у нас хоть какой-нибудь вкусозаменитель, кроме краковской колбасы, остался? Ну невозможно же - три раза в день! Хоть бы картошку какую-нибудь.

Голодный техник".

"Кики, детка, посмотри, что с реактором. Мне не нравится, как взбрыкивает мощность. Не хотелось бы разлететься в мелкую пыль.

PS. Спасибо за вчерашний вечер, куколка."

"Та зараза, что нацарапала в гальюне "Капитана - за борт", будет самолично прочищать водорослевые чаны. Самолично, ты понял, Мейсон?"

"Отчитываюсь, как просил.

Состояние реактора на 22:00:00

Кэф : стабилен

Коэффициенты реактивности: паровой... мощностный... барометрический...

Режим реактора: критический"

Здесь Картленд запнулся. Критический режим - реактор что, собирался пойти вразнос? Или критический - это как раз нормально? Проклятье, он же вроде бы должен это знать, такой вопрос точно был в тестах. Кэф... коэффициент эффективности чего-то... эффективности размножения нейтронов, вроде бы так.

А ведь если реактор рванёт, это должны засечь даже на Земле.

– Джайк, если ты не пришлёшь челнок, я взорву реактор.

Липучкины глаза ушли в сторону.

– Там очень надёжная защита. Ты не сможешь. Тебе пришлось бы... удалять поглотитель из активной зоны.

– Это очень старая станция. Охлаждение реактора стоит почти на максимуме. Мне всего лишь нужно вернуть его в нормальный режим.

– Наверное, система этого не позволит, - неуверенно сказал Джайк.

– Нормальный режим, Липучка. Всё в норме, и всё взрывается к чертям.

– Ты хочешь умереть побыстрее?

– Я хочу, чтобы сдох ты. Взрыв спрятать не удастся, это не канал связи.

– Ты меня специально пугаешь?

– Пришли челнок, Липучка.

– Ты не сможешь... нет, ты не сможешь. Ты специально злишь меня. Я не хочу с тобой разговаривать.

Картленд тупо разглядывал жёлтые чёрточки на экране "Параллели". Палочка, ещё палочка, крючок. Буква. Жёлтая квадратная буковка в чёрной бездне монитора.

Это так просто - умереть. Обмануть "Параллель", вытащить стержни поглотителя, отключить охлаждение и ждать, пока эта дрянь не рванёт. Можно даже не обманывать, просто вернуть охлаждение к обычному режиму, старая железка сама решит все проблемы.

Отличный будет фейерверк.

Картленд всхлипнул.

 

* * *

Он засыпал, обнимая пульт. Просыпался в ужасе оттого, что во сне набирал пароль и отключал охлаждение. И снова засыпал, бормоча что-то реактору. Он боялся отойти от пульта больше, чем на пять минут. Он гладил пальцами клавиши и в болезненном угаре представлял, как вводит двенадцать букв ключа.

Умереть так просто.

Выжить - вот, что по-настоящему сложно.

– Челнок, Липучка.

– Я не могу...

– Смотри внимательно, Липучка.

"Состояние реактора на 02:01:42

Включено аварийное управление

Кэф: стабилен

Режим: критический"

– Челнок!

– Я не могу... я не могу выслать челнок. Я стёр все данные по "Эре". Она... считается демонтированной. Я думал... что я буду смотреть на тебя... долго...

Картленд оскалился. В его взгляде уже не было ничего человеческого.

– Смотри, Липучка. Смотри внимательно: сейчас я выпущу целую кучу новеньких нейтрончиков. Маленьких, шустреньких, хорошеньких нейтрончиков, Липучка.

– Ты не сможешь. Ты не сможешь по-настоящему...

– Это здорово, правда?

"Состояние реактора на 02:08:57

Режим охлаждения: стандартный

Кэф: увеличивается

Режим: надкритический"

"Параллель" взвыла.

– Его, кажется, ещё можно остановить, - подсказал Липучка, облизывая губы красным языком. - Ты ведь всё равно не сможешь умереть. По-настоящему ты же трус, я знаю. Я видел.

Картленд смотрел на жёлтые буквы в глубине экрана. Режим надкритический. Цифры сменялись, отсчитывая секунды, а ему казалось - это его жизнь тонкой струйкой ползёт по запястьям.

"Кэф: увеличивается

Режим: надкритический"

– Если он взорвётся, я не увижу, как ты умрёшь, - обвиняюще заявил Липучка.

Картленд рассмеялся и показал ему средний палец.

"Параллель" вопила на невыносимо высокой ноте.

– Когда он взорвётся, ты вылетишь со своего места, понял, придурок? - заорал Картленд. - Этот взрыв тебе припомнят, и разговорчики с "Эрой" тоже. Когда тебя вышвырнут, ты утопишься в чане с водорослями, урод! И одной вонючей Липучкой на свете станет меньше!

– Я не хочу, - Липучка прижал дёргающиеся пальцы к щекам.

– Сдохни, сволочь!

Липучкины глаза были прозрачны, как осколки стекла.

Картленд набросил на камеру одеяло и рванул к шлюзу.

"Кэф: увеличивается

Режим: надкритический

Аварийная ситуация!"

"Параллель" ревела так громко, что Картленд уже не мог её перекричать. Лицо на экране расплывалось, уходило в небытие, в холодную пустоту за бортом, в ту пропасть, через которую не перепрыгнуть.

Картленд приник к пульту, обнял нагревшийся металл. Смех душил его, а сквозь слёзы не разобрать было жёлтых букв.

– Сдохни, сволочь! - проорал в пустоту.

Он ещё продолжал хохотать, когда безумие нейтронной пляски выплеснулось на свободу.