Я обрадовалась после того, как узнала, что по крайней мере сейчас, сразу, нам не придется спускаться вниз. Хотя, наверное, уже начинаю привыкать к виду смерти. Боже мой, что такое говорю… Как к этому можно привыкнуть? Последние несколько часов на самом деле перевернули мою жизнь на «до» и «после». Теперь я могу сказать, что знаю, что это такое. Смерть.

Когда мама рассказывала мне о прабабушке, о военных годах, я все это не воспринимала настолько близко. Картинки, кино… Пожалуй, пока ты не столкнешься со смертью в реальности, ты этого никогда не поймешь. Что такое мертвые тела у тебя под ногами, что такое…

– А вы, Максим Леонидович, могли бы не сидеть здесь. Мы сообщим, если что-то найдем.

Нас устроили на восьмом этаже. Взрыв произошел сразу под нами. Как рассказал Кварр, здесь всего двенадцать этажей: первые три клиентские, потом с четвёртого по шестой административные, дальше на седьмом находилась серверная и выше нее уже базировалось руководство. Нас пустили на восьмой, на этаж такого важного руководства. По требованию Давида, в здание банка прибыли Артем, Сергей и Анатолий. Маленького Даника, слава богу, хватило ума не трогать.

– А вы, Давид Шагалович…

– Ааронович.

– Ладно, это не важно. Не указывайте мне, кто тут и куда пойдет. Расследование доверено мне и мне решать, где необходимо сосредоточить силы. Сейчас вы у меня главные подозреваемые. Так что, делайте то, что вы там должны.

– Мы подозреваемые? Вы в своем уме, Рогозин?

Эти двое за последний час уже не в первый раз препирались. Пока остальные скрамовцы работали с системой банка ища там хоть какие-нибудь зацепки, эти только и перебрасывались колкостями. Мы с Адрианом Шагаловым сидели немного в стороне. Адриан ждал результата проверки, он не стал лезть в систему, однако формулы в его тетрадке сменились непонятными рисунками. Он рисовал круги, переходившие в бесформенные фигуры, у которых не было ни конца ни края. Время шло.

– Стесняюсь вас прерывать, – спустя еще какое-то время ожидания, голос подал Артем. Он даже чуточку откатился от стола, за которым работал, так, чтобы увидеть и свое начальство, и остальную группу наблюдающих. При этом обратился исключительно к Шагалову младшему.

– Адриан, похоже, данные ни с одной камеры не сохранились. А без этой информации мы бессильны. Садик нам здесь не пригодится. Все уничтожено.

– Кхм…

Этого никто не ожидал, но все подняли головы на этот кашель, что раздался от человека до этого момента все время молчавшего в стороне. Мы видели его, но как-то… Мгновенно мне стало стыдно. Всего несколько дней работы не официанткой, а я уже сама перестала замечать людей в форме. Могу оправдаться лишь шоком, который испытываю сегодня с самого утра. Дрожь в руках не унимается до сих пор.

– Вы что-то хотите сказать, Илья Кириллович?

Все одновременно посмотрели на начальника охраны и это всеобщее внимание заставило мужчину покраснеть. Он залился краской до самых ушей, уродливая краска поглотила даже их, белокожий от рождения, мужчина среднего возраста явно не привык к публичности. Человек своего дела, посвятивший жизнь службе, а не красивой должности.

– Я хотел сказать. Простите, что помешал, – неловко начал он. – вы говорите, данные со всех камер уничтожены. Но…

– Что «но»? – внезапно резко отреагировал банкир. Он стрельнул в своего подчиненного таким взглядом, как будто, если бы его голова была пистолетом, давно бы уже расстрелял начальника охраны.

– Но у нас не все камеры работали одинаково. Одна… одна висит на столбе слишком далеко от здания. У нее не было нормального соединения с банком и наш техник, Леонид, он сделал так, чтобы она записывала данные на карту памяти. Раз в несколько дней мы эту карту вынимали и заменяли. А старую приносили на седьмой этаж ребятам, и они…

– Давно вы ее меняли? – оборвал служащего Давид.

– Так… завтра должны были менять…