Я взбежала по ступенькам на свой третий этаж словно под конвоем. Под очень страшным конвоем в капюшоне на лысой голове. Чем больше мы приближались к моему дому, тем больше меня охватывало беспокойство за маленького друга. Бонька! А вдруг этот изверг, который способен с такой беззаботностью и легкостью говорить о его смертоубийстве, действительно что-то сделал с собакой? Дверь открывала дрожащими руками, но когда услышала родное поскуливание, сразу успокоилась, а когда Бонька кинулся облизывать хозяйку, присела на корточки и выдохнула с облегчением. Съесть! Совсем больной!!!

Почти успокоилась, как вдруг мой взгляд наткнулся на нечто необычное. Пол другой. Подняла глаза по стенам — обои другие. Так… Я же свою квартиру открывала? Своим ключом и собака моя. А где…

Вскочила на ноги и сделала шаг обратно за порог — посмотрела на дверь, на лестничную клетку. Нет, мой этаж, дверь моя, ключи и коврик под ногами. Но стены не мои!!! В эту же секунду ужасающий страж поднялся на лестничный пролет третьего этажа.

— Я тут немного прибрался, — хмыкнул он, не снимая капюшона. — Ты заходить будешь или здесь останемся стоять? Там гораздо интереснее. Надеюсь, твоя псина не погрызла ничего.

Мужская рука подтолкнула меня перешагнуть через порог собственной квартиры, которую я теперь совсем не узнаю. Каким-то чудом Бонька оказался у меня на руках и прижимая к груди верного пушистого друга, я все-таки осмелилась пройти дальше. Изменения, слава богу, коснулись не всего. На кухне кроме пола и обоев на стенах, все осталось по-прежнему, только старый холодильник, давно уже дребезжавший на все лады (отчего по ночам казалось, что я не одна в квартире) исчез, а на его месте появился большой сияющий монстр. А, еще столик и стулья тоже были заменены — теперь здесь стояли два удобных кресла и стол с прозрачной поверхностью, на котором даже обнаружилась ваза с красными пионами. Нехорошие предчувствия заставили мои ноги пойти еще дальше, и мы с Бонькой у меня на руках добрались до большой комнаты, которая перестала быть моей. Ничего. Все новое. И диван (с трудом помещавшийся в этом скромном пространстве белый кожаный монстр), совершенно космический телевизор, все, вплоть до занавесок, тяжелых, непрозрачных, за такими с улицы даже силуэтов жильцов не увидишь. Все новое и все не мое. Я открыла дверь шкафа — очередного белого монстра с зеркалами на дверях и мысленно выдохнула уже второй раз за несколько минут — мои вещи были аккуратно перенесены, на первый взгляд все было на месте. Нет, у меня не было ничего ценного для чужого человека, только для меня. Старые полотенца, постельное белье, которое еще гладила и складывала мама. Что-то я не трогала со дня ее смерти, пользовалась далеко не всем, как будто пытаясь сохранить память о ней.

— Все нашла? — Демид стоял в дверях, прислонившись своим внушительным плечом к новому косяку межкомнатной двери. — Как видишь, я ничего не украл. Только выбросил на помойку пару ненужных вещей. И, на секундочку, надеюсь на некоторую благодарность с твоей стороны.

Я даже не обернулась к нему. Оставалась еще одна комната и я уже догадывалась, что она как раз претерпела самые большие изменения. Так и получилось. Открыв дверь, я даже не удержала Боньку в своих руках, позволила ему спрыгнуть на очередного монстра, изуродовавшего мой дом — кровать, которую неизвестные руки умудрились впихнуть в это крошечное пространство. Кровать от стены и до стены, двойной высокий матрас. Новое белье…

— Я так понимаю, мне теперь придется спать на диване? — сердце колотилось, язык нес невесть что, а в голове не могло уложится все то, что происходит. Я не узнаю свою квартиру. Уговор, который я думала, что выполнила, судя по всему, разбился в дребезги и уголовника не интересует. Меня откровенно выселяли из моего дома. Нагло попользовавшись и…

— Почему? — тяжелые шаги в кроссовках, что он даже не потрудился оставить в коридоре (а зачем бы ему, он же решил, что это его дом) приблизились ко мне со спины. — Вместе здесь будем спать. И сексом заниматься.

От такого напора я слишком резко развернулась к нападавшему, не рассчитала расстояния, запуталась в собственных ногах и рухнула пятой точкой на кровать. Хорошо, что села, а не упала плашмя. Мне только этого сейчас не хватало. С другой стороны, все произошло вовремя — злодей уже был в шаге от меня и опять получилось так, что я почти у его ног, сморю на него снизу вверх и боюсь.

— Я л-лучше на диване.

— Кровать не нравится? — наконец-то он снял капюшон со своей лысой головы. А за ним и саму толстую кофту, под которой не оказалось ровным счетом ничего. Одно голое тело. Его мощное, мужское, накаченное тело, к которому мне даже страшно прикасаться. Прищуренные карие глаза уголовника смотрели на меня, как будто я была бифштексом. Сочным, прожаренным и очень ароматным. — Ты же еще даже не попробовала на ней попрыгать. Думаешь, разочаруешься? Матрасы не такие уж плохие. Я проверял.

— Мне не нравится идея спать вместе. Мы же договаривались, что вы уедете после того, как… Как все случится.

— Что случится? — Демид насмешливо усмехнулся. — Секс? Так, так и говори. Не бойся этого слова, крошка. Ты же планировала продолжить свой опыт, значит, не настолько ты этого стесняешься, как пытаешься показать.

— Я… Я не стесняюсь. Я просто с вами не хочу.

Уголовник нахмурился, при этом не перестал меня внимательно разглядывать. Вдруг положил свою ладонь на мою голову и провел по волосам, соскользнул на щеку, а затем нырнул пальцем под подбородок и заставил его подняться вверх.

— Это поэтому ты так тяжело дышишь? Потому что не хочешь со мной?

— Зачем вы обидели моего парня? — сделав вид, что пропустила его замечание мимо ушей, ударила я в ответ. — Что он вам сделал?!

Его руки схватили меня за плечи и словно пушинку поставили на ноги. Так быстро, что я врезалась носом в его голую волосатую грудь.

— Затем, что он лапал мою девчонку, — прорычал Демид так страшно, что мне очень захотелось вернуться обратно на кровать, а бедный Бонька заскулил и умчался на кухню.

— Но вы же… — сглотнув несуществующую слюну, обвела глазами контур его стиснутых губ.

— Я тебе ничего не разрешал! Ты смылась утром, а вечером уже собралась с ним на свиданку! С каких это пор девчонки так поступают?!

— Почему вы мне должны что-то разрешать? У нас был уговор, вы его не соблюдаете!

— Я вообще такой, рисковый парень, ты еще не заметила? — карие глаза превратились в две металлические пластинки. — Закон нарушать — мое второе «я».

Мое уже начавшее закипать злобное пыхтение было погашено его руками. Обеими. Они легли мне на талию и резко придвинули к нему, затем одна ладонь съехала на мою попу и с силой сжала мягкую плоть.

— И только не говори, что не хочешь меня, — Демид в какую-то секунду «до», как мне почудилось, был готов остановиться, но мои губы ответили за хозяйку. Чуть приоткрылись, не удержав горячее дыхание, уже давно вырывавшееся из моей груди. Он понял все без слов, обняв свободной рукой девичий затылок набросился на меня и жадно прижался в поцелуе. Однако эта жадность не выходила за края дозволенного. Он был аккуратен, то, чего не ожидаешь от такого монстра, обращался со мной, как с хрустальной вазой, при этом не умоляя напора. Я ответила. Положила свою ладонь на его шею, частично заросшую жесткой щетиной. Сделала это, возможно еще и потому, что там, в темноте зала кинотеатра, жалела, что рука, лапавшая, как он сказал, мое колено, не принадлежала ему. Антон слабо, почти боязливо прикасался ко мне, словно это не я была вчерашней девственницей, а он. Демид же… делал то, что хотел и не скрывал своего желания.

Я дочь своего отца. Опустилась ниже некуда, спутавшись и отдавшись уголовнику. Настоящему, грязному уголовнику, для которого нет ничего святого и который вполне возможно, не сегодня-завтра попытается выставить меня из собственной квартиры. Наверное, это у меня на роду написано. Стать грешницей, даже не выходя из дома, не надевая короткие юбки и не «шляясь» (как говорят наши бабушки у подъезда) по дискотекам. Мысли о грехопадении беззвучным эхом слабо бились в самом отдаленном углу моего сознания, пока сама я трепетала от ощущения его прохладного, чуть шершавого мужского языка, танцевавшего у меня во рту.