— Я мечтаю, Лизонька, что ты вырастешь, влюбишься и счастливо выйдешь замуж. Он непременно будет самым лучшим, самым добрым, благородным, сильным и заботливым.

— Как настоящий принц? — спросила маленькая светловолосая девочка, которой мама расчесывала длинные волосы.

— Как настоящий принц, доченька, — наклонившись и поцеловав златовласку в самую макушку, нежно, по-матерински произнесла женщина. Она смотрела в зеркало и любовалась собственным ребенком, чьи волосы переливались в утренних лучах солнца, пробивавшихся в дом сквозь тонкий тюль на окнах. — Он никогда не обидит тебя. Ты, главное, дождись его и не води дружбы с хулиганами…

Я проснулась в холодном поту! Проснулась резко, больно, открыла глаза и врезалась в темноту. В моей спальне не горел свет, было так темно, что, если бы не неуверенный луч света из большой комнаты, проникавший сюда через щель незапертой двери, я бы и не поняла, где на самом деле нахожусь. В ту же секунду осознала, что именно меня разбудило. Голос. Тихий мужской рык из соседней комнаты.

— А кто ты такой, чтобы вызывать меня на стрелку? — Демид с кем-то говорил. И, судя по тому, что я не слышала, кто ему отвечал, разговаривал он по телефону. — Так ты и есть тот хмыренок?! Да, нет проблем. Я буду там.

Мои руки теребили одеяло. Реальность ворвалась в добрый сон о покойной маме. Жестокая реальность. Конечно, принц. Демид… Человек, только что вышедший из тюрьмы. Человек, который собирался отобрать у меня мою же квартиру. Он не принц, он даже не очень-то и человек. И я отдала ему свою невинность. Не могу сказать и не скажу, что отдать девственность Антону было бы лучшим решением. Принцы не изменяют своим невестам. Пусть даже не невестам, хотя бы девушкам.

Я зажмурилась — сильная мужская рука распахнула дверь в мою спальню и через мгновение на кровать опустился голый мужчина. Он был настолько большим относительно меня и той самой кровати, что сразу занял большее количество пространства.

— Проснулась? — перехватив меня за талию поверх одеяла, уголовник без усилия притянул меня к себе на подушки. Его рука была слишком тяжелой, чтобы не замечать ее, а губы, уткнувшиеся в мою левую ключицу, слишком горячие, чтобы игнорировать. — Спи, малыш. Я рядом.

Слезы отчаяния намочили мои ресницы. Я не шевелилась. Боялась, что он заметит и начнет издеваться. И будет прав. Ведь я сама согласилась, сама пошла на это, поддалась искушению. Грязному, запретному искушению с человеком не просто не достойным, не образованным, ненадежным, с человеком с настолько темным прошлым. И ведь я даже не знаю откуда он…

— От… откуда вы? — с трудом подавив в последний момент всхлип, спросила пустоту. Тяжелая, волосатая рука придавила мое тело к кровати, и я не была уверена, что он не спит.

— Что? — лысая голова оторвалась от подушки и в слабом лунном свете я увидела, как сверкнули его карие глаза. Пожалуй, это в нем было самое загадочное. При теле накаченного громилы, покрытом устрашающими татуировками, при его невежливом, диком поведении, как только я натыкалась на его вечно прищуренные глаза, казалось, что эта внешность лишь прикрытие, а за ней прячется настоящий принц. Мой принц. Тот самый, красивый, благородный, добрый и нежный. Защитник. Начитанный, умный человек, он просто разыгрывает меня. Запугивает, возможно, проверяет. Как будто, если бы он явился ко мне в облике принца, то я бы не полюбила его по-настоящему. Именно по этой причине, сначала приехал к своей возлюбленной в облике чудовища-уголовника.

— Откуда вы приехали в наш город?

Спросила его повторно. Темнота напылила загадочности в эту комнату, и я понадеялась, что вот-вот, если начну расспрашивать его, ужасный образ рассеется и передо мной возникнет представитель королевских кровей.

— Какая разница? — удивленно спросил «принц», сверкнув своим белоснежным оскалом. Вернул лысую голову на мою подушку, подтянул меня к себе и засыпая, прошептал в самое ухо:

— Главное, что сейчас я здесь. Какая разница, кто и откуда? Спи, малыш, нормально все.

Я отвернула лицо к окну. Единственное, что мне оставалось. И почему в жизни всегда так случается? Сначала ты на эмоциях что-нибудь вытворяешь, что-то, что под впечатлением момента кажется тебе единственно правильным. А потом… Мир показывает тебе, насколько глубокую ошибку ты совершил.

Подушка под моей правой щекой намокла почти насквозь. Или без «почти». Слезы лились бесшумной рекой в то время, как совесть беспощадно хлестала меня своим кнутом возмездия.

* * *

Черт возьми! И что теперь делать? Что говорить в таких ситуациях? Единственное, что придумал, прижать ее к себе и уткнуться носом в ее шею. И молчать.

Твою мать! Меня никто не учил справляться женскими слезами и истериками!!! В былое время, я бы просто встал с кровати и велел бы любовнице выметаться из моего дома. В былое время и с другой девчонкой. Ч-черт… не зря мы, мужики, избегаем девственниц. Это кабала! И почему она ревет? По какому поводу слезы? Могу только догадываться, без единого шанса узнать в конце концов, прав я был или нет. Возбуждение прошло, она высвободилась от напряжения и теперь жалеет, что сделала это с таким уродом как я. Как же, такие чистые и правильные девочки не должны связываться с придурками типа меня. Кто я такой в конечном итоге? Хоть и бежал от этого, но так и никуда не убежал. Мелкий хулиган из соседнего двора, который отбирал у мелкотни деньги, воровал, был не раз избит ментами. О, моя спина хорошо помнит их уроки. Именно потому, что в детстве меня так хорошо учили, всю жизнь имею отличную физическую форму. Единственное, что запомнил — не хочешь, чтобы раскатали тебя, раскатай сам. А для этого нужны большие кулаки. Вот я их себе и натренировал. Не для того, конечно, чтобы бить таких сопливых пацанов, драки не нюхавших, как этот Антошка, что мне звонил с минуту назад. На ее телефон. Ночью. Разбудил меня своей трелью, дурацкая модная мелодия из песенки про любовь. Девчонка. Телефон, кстати, отстой, надо будет ей нормальную трубу подарить.

Хрупкое девичье тело все еще вздрагивало у меня подмышкой. Расстроилась. Напридумывала там про семью, про принцев, про свадьбу. В этом опасность девственниц. Я не говорю, что мужик не хочет семьи. Но не так же быстро! Что за херня?! Она мне еще даже борщ не приготовила! И это неважно, что я уже сам…

Единственное, что я придумал, чтобы остановить этот водопад — это нырнуть под одеяло. Отодвинул ее руку, прятавшую от меня маленькую грудь, и провел по ней кончиком языка. Девчонка замерла. Остановилась. Фантазии и претензии с принцами — все это отступает перед физиологией. Она хочет меня, а я… У меня сводит челюсть оттого, как я хочу ее.

Провел языком по всему бархатному холмику груди и обхватил губами мягкий сосок, впрочем, он тут же отвердел. Но уже у меня во рту. Подхватил ее обеими ладонями под спину и пососал сосок, не выпуская его из своих губ. Спина девчонки прогнулась. Ну вот, так-то лучше. Моя девочка не должна плакать. Уж я позабочусь об этом. Я не обделил вниманием второй холмик, с избытком намочив его своей слюной, а потом опустился ниже. Туда, где она так сильно сжимала ножки. Что ж, пора девочку отправить на небеса и показать ей все прелести бытия с настоящим мужиком.

— Нет, пожалуйста, не надо…

Лиза ухватилась ручками за мою лысую голову и опоздала. Я раздвинул ее ноги, подхватил одной рукой круглую маленькую ягодицу и впился ртом в моментально взмокшую промежность. Проник языком в полыхавшую розу ее женского естества и только что наглухо закрытый бутон, раскрылся мне навстречу в полной мере. Ее пальчики уже были на моих плечах, меня же обласкала волна ее неуправляемого возбуждения. Я погружался в нее, пока девичье тело не изверглось ее соком, в несколько слоев покрыв мои губы влагой. В то же мгновение пальчики, цеплявшиеся за мои плечи, ослабли.

Уперся руками в кровать и поднялся к ней:

— Сладких снов, крошка, — сказал и заставил ее губы соединиться с моими, проникнув в ее рот языком и перемешал все наши вкусы. Вот это близость, детка. Я не взял ее, хоть мой член уже разрывался от желания. Лег рядом и, укрыв девчонку по самый подбородок одеялом, притянул к себе. Хотел, чтобы она изменила обо мне мнение и применил самое сильное средство. Дыхание, вздымавшее ее маленькую грудь, практически мгновенно стало ровным — девчонка отпустила все мысли и уснула в моих руках. В отличие от меня. Я теперь не сплю. Раньше, мне бы это показалось достаточным, даже сверх меры внимания, которое я отсыпал девчонке. Раньше, не теперь.

Сейчас мне кажется, что все стало еще хуже. Удавил в себе ничтожный порыв, потянуться за телефоном и заказать для нее самый большой букет цветов, который найдется в этой деревне. По неизвестной причине, мне хотелось увидеть ее искреннюю улыбку. Хотелось, чтобы она утром проснулась на моей груди, смотрела на меня не с испугом, а с нежностью. С такой, которую обычно дарят матери своим сыновьям. Или преданные жены, о которых мы могли мечтать в глубоком детстве и по сказкам. Какой была мать, такой и должна была стать жена. Занять ее место подле мужа. Стать его опорой. Надежным тылом, таким, ради которого мужик жизнь готов отдать.

Самое поганое, что я уже, кажется… Готов. Почти.

Нет. Глупости все это. Или…

Но что она? Только отворачивается и плачет, как будто бы воспринимает меня не своим мужчиной, а насильником. Да пропади оно пропадом!!! Я сжимал и разжимал пальцы и злясь, и мгновенно сдаваясь перед ней, в тот момент, когда она мирно спала даже не подозревая, какая война происходит в том, кто лежит рядом.