Я прищурился от палившего прямо в глаза солнца. Приехал на место стрелки и пацана с собой привез. Вылез из машины на заброшенной территории. Я знаю это место, не понаслышке знаю. Натоптанная поляна для местных разборок. На Рассказовском шоссе, сразу за городом есть один такой почти неприметный съезд. Здесь когда-то лагерь детский был, а теперь остался только забор бетонный, да перекошенные постройки разного калибра. Еще местами можно разглядеть, что было комнатами, что столовой или другими полезными помещениями. Теперь здесь никого, пустая территория, достаточно большая для того, чтобы кого надо бесшумно убрать. Вдали слышится шум шоссе, а над головой пение птиц. И радуйся, добрый молодец, что пули еще не свистят. Убьют — никто и не узнает, здесь же под одним из домиков и прикопают, чтобы первое время никто не нашел. Менты сюда наведываются только когда кто-то новый пропадает. В случае же моей пропажи не приедет никто. Мертвый я для этого города. И уже давно.

— Дрозд, может это, поедем отсюда, пока не поздно? — Вовка даже из машины побоялся выходить. Спросил, оставаясь на своем сиденье и лишь перегнувшись на мое.

— Не хочешь, не выходи, — проворчал в ответ, стукнув дверью тачки. Первым делом направился к багажнику. Да, нас уже ждали. Метрах в тридцати, еще одна тачка, покруче моей, естественно. Черный джип с ржавым днищем. Тоже мне, сила. Четыре дохлых паренька с кастетами и ножиками. У одного точно и пистолетик есть, могу ставку сделать. Не уважают. Потому что не знают, кто приехал. Так бы здесь уже с десяток тачек стояло. Я не нахваливаю себя. Просто Солдат отсюда уехал громко и насколько я слышал, его здесь все еще помнят те, кто занял место у кормушки, как только оно стало вакантным.

Открыл багажник и уже привычно вытащил мальца за одежду.

— На ногах стой, — рыкнул на него. Надо же, страху-то сколько. А я его еще даже и не бил толком. — Иди, с дружками своими поздоровайся.

— С какими? — проблеяло это нечто, вытирая ладонями зареванное лицо. Зареванное!

— С теми, с кем мне стрелку назначал. Они тебя сейчас спасать будут. От меня.

Толкнув Антошку ладонью в спину (бить его уже совсем расхотелось), пошел напрямую к пацанчикам. Не забыл натянуть капюшон на свою лысую голову. Известность мне ни к чему. А эти могут и узнать.

Всего их было четверо. В трениках типа «Адидас», в майках и с китайскими мобильниками. Да, не те уже люди пошли. И про понятия здесь бессмысленно разговаривать.

— Ваше? — буркнул, уже подойдя к ним и ухватив Антошку за шиворот, чтобы тот раньше времени от меня не сбежал.

— А кто это? — вякнул неприятным визгливым голосом по всей видимости старший из банды. Хотя кого я называю бандой? Так, шпана дворовая. У этого главного выбиты передние зубы, зато цепура золотая с кулак размером на шее болтается. Приоритеты.

— Не узнаете? Свое? — хотел добавить что-то неприличное, но глядя на них, не стал опускаться до самого низкого уровня. Наоборот, расправил плечи, почувствовав всю силу, что в свое время вложил в меня Солдат. Хороший был мужик. Правильные вещи говорил. И в этот момент я выделывался не перед этими пацанчиками, а как будто стоял лицом к лицу со своим прошлым, словно говорил ему: «Вот я. Вырос, выбрался из грязи. Стал человеком. А то, что я здесь — недоразумение, но никак не мое настоящее». Несмотря на то, что выбрался, грызло какое-то чужое ощущение, что я глубоко, жестко не прав.

— Ты Антошку-то отпусти, добрый человек, — оскалился предводитель маленькой шайки. Даже не сомневаюсь в том, что за ребятками стоит кто-то более серьезный. И чем же им этот Антошка так ценен? Не стали бы такие ребятки просто так вписываться за подобную соплю.

— А я его не держу. Забирайте.

Толкнул пацана в сторону защитничков. Те, не ожидая такой быстрой победы, еле успели поймать подарочек.

— Еще раз увижу его возле своей девушки, всех пятерых в асфальт заверну. Сомнения есть?

Судя по заторможенности пацанчиков, сомнений не было. Но старшенький все равно голос подал.

— Погоди, мы еще не закончили с тобой. Вот смотрю я на тебя и больно ты мне не нравишься. А не ты ли сегодня к Малому захаживал? — сплюнул старший и махнул головой назад, подав знаку одному из своих подхалимов вытащить на свет тот самый пистолетик. У всех четверых оружие вряд ли есть, дорогое это удовольствие, да и не на таких шавок рассчитанное.

— Может и я. Тебе какое дело?

— Мне? — уже уверенней усмехнулся чмореныш. Ага. Понятно. Малой за меня награду объявил. Вот теперь у них интереса больше появилось. — О, а это не Македонский ли у тебя в лимузине сидит? Смотрю, жир его из окна торчит и тачку потряхивает от его страха. А? Так кто ты будешь, ласковый?

— Не дорос ты еще до того, чтобы я тебе свое имя называл.

Драки уже было не избежать. Да я и не собирался. Накопилось за день. В духе прошлых лет, они двинулись все разом. Никакой подготовки или слаженности. Драться не умеют. Раскатал ребяток одного за другим. Не обошлось без переломов, но им полезно будет. Несколько недель на больничной койке и в городе потише будет. Пистолетик оставил валятся на земле, мало ли, что на нем может висеть. Нет, все-таки, я понял, что мне покоя не давало. Понял, когда уже уезжал с места стрелки.

— Повторяю в последний раз. Увижу хоть одного рядом со своей девушкой, щадить не буду.

Теперь они все впятером ползали, скрючившись по пыльной земле и корчились от боли. Развернулся и пошел к машине. Теперь можно и возвращаться.

Вовку вжало в кресло, он ухватился за ремень безопасности, не застегнувшийся на его животе, и смотрел на меня с неподдельным восторгом. Я понял, что мне покоя не давало. Зря мы с Солдатом оставили этот город. При нем порядка больше было.

— Дрозд… Дрозд, слышишь, — подал голос Македонский, когда уже мчали по городу. — Ты б вернулся.

— Куда? — дернув руль в сторону, спросил его в задумчивости.

— Сюда. Порядок бы навел. При тебе бы и город зацвел. Вон ты какой стал. И девчонка у тебя уже есть. А то местные за глотку схватили. Раньше было нормально. Закон соблюдали, а теперь все деньги отбирают, скоро и внутренности начнут требовать. А я за свою печень переживаю.

— Ты бы за нее переживал, когда беляши пивом запиваешь, — сказал, а внутри от его слов все сжалось. Что-то такое Вовка только что сказал, что-то очень правильное. Но я пока не готов это понять.

— Как же без пива? Дрозд, ты чего?

— Куда тебя отвезти?

— Да, не знаю я теперь. Домой? Боюсь, как бы Малой мне отомстить не надумал. Ты же не показался им, кто ты. Что они теперь решат? Я нынче только с тобой, Дрозд. Вот так.

— Ничего тебе Малой не сделает.

— Еще как сделает! От него только и жди подставы. Я тебе больше скажу. Теперь тебе, Дёма, либо до конца этот город на себя брать надо, либо забирать и меня и девчонку твою к себе в столицу. Не будет нам здесь обоим жизни.

— Не городи. Выдумываешь все. Я высажу тебя у дома Галины Львовны. Она все там же?

— Там же, там же, Дрозд. Но ты меня реально бросить теперь хочешь? А? Серьезно? А мож, все-таки замутим что-нибудь вместе?

— Не сейчас, Вов, не сейчас.

Я подвез его к одноэтажному домику. Помню мальчишкой забегал за ним сюда, дорогу нашел бы и ночью, и даже во сне. Оставив номер телефона, и договорившись связаться при первом же удобном случае, отбыл обратно к Лизе. Не хотел задерживаться. Чуял, что Вахрушин уже успел наболтать что-то про меня. Девчонка-ангелочек, доверчивая душа, поверит ведь всему, что этот бесчестный родитель выдумает. А ему теперь это выгодно.