Мы с Бонькой гуляли очень долго, пока не обошли весь район. Я сама не заметила того, как пролетело время. Все чувства и мысли перемешались. Получилась сумасшедшая путаница, которая не исчезла и тогда, когда вернулись домой. В квартире я никого не обнаружила. Папа ушел. Могу предположить, что решил навестить своего друга и товарища по бутылке из соседнего подъезда — дядю Борю. Они и раньше частенько «отдыхали», от нескольких дней до недели. Уверена, отец отправился отпраздновать свое возвращение.

Покормив собаку, перебрала вещи отца, с которыми он вернулся и загрузила их в стиральную машинку. Отец успел переодеться перед уходом. А потом прибралась в комнатах и отправилась на кухню убирать все за гостями. Сегодня в нашей квартире перебывало столько людей. И нелюдей…

Бонька зарычал на коридор оторвавшись от своей миски еще до того, как раздался звонок. Я могла бы и не смотреть в глазок, сразу поняла, кто это пришел. Интересно, он даже звонит не так, как это делают другие, или это как раз и называется интуицией, чувствовать то, кто сейчас за дверью? Почему же я не ничего не почувствовала, когда приходил Антон вместе со своим «другом»? В дверь позвонили еще несколько раз. Настойчиво. Не уйдет. Отец сказал вызывать полицию. Но что я им скажу? Как объясню, что живет в моей квартире и что здесь его вещи? Как буду… нет, должна поступить по-взрослому и настоять на том, чтобы он съехал по-хорошему. Его шутка не удалась. Полностью не удалась. Исключая ту часть, что касалось меня. Но вот квартиру и свою жизнь я ему не отдам. Собрав всю волю в кулак, подошла к входной двери и ровно в тот момент, когда его палец опять нажал на кнопку звонка, открыла дверь.

— Ты долго, — скинув капюшон прямо на пороге, заявил тот, кому здесь с самого начала не были рады. Даже не дав мне что-либо сказать, Демид прямо на пороге схватил меня и прижал к себе, окунув небритое лицо в мои волосы. — Я соскучился, — прошептал уголовник, заставив меня съежится в своих объятиях.

Я ненавидела себя за то, что не смогла отказать ему или оттолкнуть. Он оказался преступником, своенравным подонком, который издевался над моим родным отцом. Морил его голодом, бил и унижал.

— Эй, эй, малыш, не вырывайся, — низкий голос плохого человека попытался задержать меня, — еще секунду и пойдем, ты покормишь меня. Подожди, — Демид жадно вдохнул ноздрями воздух, словно не мог надышаться моим запахом, — длинный был день. Малыш. Сейчас поедим и поедем в гостиницу.

Смирно подождала, когда он закончит это представление. Не отвечала на его объятия и поцелуи. Надо было бы еще и оттолкнуть его от себя. Однако… к моему стыду, у меня не хватило на это сил. Только оказавшись на свободе, молча прошла на кухню. Не стала ничего готовить. Плова, слава богу не осталось. Я и не собираюсь ему устраивать прием. О чем думала, не знаю. Наверное, уже смерилась с тем, что мне никогда не стать достойным человеком, смирилась, что это мой собственный конец, но даже из него, я постараюсь выйти достойно, выгнав врага семьи, коим на самом деле он оказался, из своего дома.

Я прошла к плите, а Демид опустился на кресло позади меня. Открыла ящичек и поразмышляв долю секунды, вынула оттуда самый большой нож. Как будто в тумане развернулась к гостю лицом и со слезами на глазах, все-таки произнесла вслух то, что должна была.

— Вам лучше прямо сейчас по-хорошему покинуть этот дом и больше никогда сюда не возвращаться!

Демид только что стянул через голову толстовку и остался передо мной в одной белой майке с коротким рукавом. Он не сразу увидел опасный предмет у меня в руках. Когда же заметил, только гневно нахмурился и стрельнул в меня своими прищуренными карими глазами, которые в это мгновение стали цвета грозовой тучи.

— Что еще за глупости? Тебе лучше положить эту железку, пока не порезалась, — угрожающе прорычал он мне. — С чего ты взяла, что тебе надо защищаться от меня?

В липком ужасе сглотнув, сильнее сжала рукоятку ножа в своей ладони и твердо продолжила:

— Я хочу, чтобы вы покинули мой дом. Прямо сейчас!

Уголовник не отреагировал. Как будто я ему очищенной морковкой угрожала, а не ножом! Откинулся на спинку пластикового кресла, которая в свою очередь уперлась в белый холодильник и уставился на меня.

— Никуда я не пойду. Объясни мне лучше, что все это значит? Почему вдруг ты решила выставить меня вон? Да еще и ножиком помахать?

— Я все знаю про вас! Все!!! — выпалила прямо ему в лицо, не сумев скрыть слезы. Они предательскими ручейками потекли по моим щекам.

— Что же ты знаешь? Папа что-то наболтал? — теперь уже не только глаза, уже весь он превратился в одну сплошную грозовую тучу.

— Вы! Вы морили его голодом! Унижали! Избивали! И силой заставили подписать эту бумажку!!! Мне… Нам это не доказать. Но если вы не уйдете прямо сейчас, я вызову полицию!

— И что же ты мне предъявишь, малыш? — Демид немного наклонился вперед и упер руки в колени.

— Я… Я им покажу ту бумагу и… и…

Не знала, чтобы придумать, поэтому сболтнула первое попавшееся:

— Я скажу, что вы меня изнасиловали! В конце концов, мне все равно, как заставить вас исчезнуть отсюда!

Как он это проделал? Я ничего не успела увидеть! Демид внезапно исчез со стула и оказался возле меня, при этом нож из моих рук улетел на пол!

— Хорошо же он успел тебя обработать, пока меня не было, — гуляя гневным взглядом по моему лицу, изрек сквозь зубы Дроздов.

— Меня никто не обрабатывал! Это правда! Уберите свои руки от меня!

— Не дергайся, малыш, — сказал он спокойно. И тихо. — Я отпущу тебя только тогда, когда посчитаю нужным. А для этого тебе надо сначала успокоиться. А сердечко-то бьется… не бойся, не буду к тебе приставать. Если ты помнишь, сама мне все позволила, и сама позвала. Тебе не в чем меня упрекнуть. Это ты не отрицаешь?

Уголовник сжимал своими большими ладонями мои руки и был ко мне настолько близко, что градусы жара его огромного мужского тела обжигали не только мою кожу, но и всю меня насквозь.

— Не отрицаю, — пристыженно призналась куда-то в его грудь. — Я тогда не знала, как вы издевались над моим отцом, чтобы он подписал эту бумагу!

— Да? А теперь думаешь, что узнала? Ты сама наивность, впрочем, я и раньше это знал. Тебе, конечно, не хватит моего слова в том, что я не делал ничего из того, что рассказал тебе твой отец. Петр любит привирать, знаешь ли. Только вот он плохой игрок в карты. А играть любит. А еще любит проигрывать свой дом… и свою дочь. Об этом он тебе не говорил? Чтобы ты знала, я и пальцем его не трогал. На зоне такие как он никому не нужны. Он не криминал, загремел по дурости. Тихий алкоголик, зачем он кому-то? Денег у него нет, связей тоже, чтобы кто-то от него что-то хотел.

— Вы же… вы же забрали у него?! — заявила и вытерла тыльной стороной ладони глаза. Демид аккуратно отодвинул мою руку и сам, большими пальцами своих рук, убрал влагу из-под моих ресниц.

— Ну, вот. Ты меня не слушаешь. Глупыш, я не хотел тебе говорить. Но сегодня утром ты уже один раз меня выставила, и я сильно пожалел об этом. Во второй раз я уже никуда не поеду. По крайней мере без тебя.

— Вы поедете! Или пойдете, это неважно. В любом случае, уходите.

— А я смотрю, Лиза, ты не всегда такая кроха, какой пытаешься казаться. Или от меня уже плохого набралась?

— Не переводите тему! — потребовала я, уперев ладони в твердокаменную грудь этого человека. Больше некуда было упереться, чтобы оттолкнуть его от себя. И это тоже, впрочем, не слишком помогло. Он не сдвинулся с места.

— Ты уже перестанешь мне выкать? — не слыша моего возмущения, перебил свою пленницу негодяй.

— Нет!

— Ну, тогда пеняй на себя. Будешь стоять здесь до утра. Пока я не упаду от усталости. А ты же знаешь, что сделаю это нескоро. Упрямый я, — сказал, помолчал мгновение и закончил, — у тебя…

Я молчала. Не получалось придумать, что сказать. По сути, в тот момент мой разум боролся сам с собой. С одной стороны, я должна была защитить отца, а с другой, по неизвестной причине, верила Демиду. Почему? Наивная дура, одна из тех, которых по телевизору показывают? Что влюбляются по сети или в уголовников по переписке, а потом им деньги высылают? А что, если у меня нет денег? И пока я ему ничего не высылала. Наоборот, это он тратит на меня. Квартиру обещал не забирать. И если совсем уж честно, пока действительно если и было что-то, то лишь с моего согласия. Даже Антон поступил гораздо более отвратительно, чем он. Но ведь тогда выходит… Отец солгал? А зачем ему это? А если не лгал? Кому верить? Чему верить? Тому, что Демид издевался над отцом или тому, что отец проиграл и дом, и дочь в карты?

— Ладно, малыш. Давай искать компромисс. Надеюсь, ты в своей головке уже отметила, что я стараюсь подбирать слова, помня о том, что ты сегодня уже пережила. Хорошо. Давай начнем все сначала. Ты меня не знаешь совсем, я тебя тоже. Но, по крайней мере у одного из нас есть большое желание продолжить наше с тобой знакомство. Давай вернемся к конфетно-букетному периоду. Тебе нужны ухаживания? Они у тебя будут. Цветы, подарки, свидания? С последним пока могут быть затруднения, мне лучше особо не светиться на улице. Если только в темное время суток. Погуляем, узнаем друг друга и тогда ты сделаешь свои выводы. Договорились?

— Нет, не договорились.

— Значит, договорились. Так и поступим. А пока папка твой вернулся, мы с тобой переедем в гостиницу.

— Нет! Никакой гостиницы! Я останусь здесь и точка!

— Лиза, если ты из-за собаки, то ее мы можем взять с собой. Несколько бумажек и в гостинице против пса никто не пикнет. Еще и выгуливать его будут. Заметь, я не претендую на твою квартиру. Чтобы ты понимала, мне надо было всего лишь перекантоваться какое-то время в безопасном месте. Ну, ничего, номер можно снять и на твое имя. Кто же мог знать, что все так повернется?

— Как, так? — прошептала все в тот же район его майки, растянутой на широченной груди.

— Так, малыш. Ты хочешь ваших этих женских нежностей? Ну, хорошо. Что с тобой поделаешь? В конце концов… Лиза, ты мне очень понравилась. Нет, не так.

Я должна была кричать, ругаться и отталкивать его. Однако, по правде, вслушивалась в каждое его слово.

— Я очень много думаю о тебе. Сегодня вспылил. И… Я иногда бываю очень грубым. Сразу перехожу к сексу. Это просто потому… что у меня никогда не было к кому-то того, что вы женщины называете чувствами. Вернее, вру. Однажды были. Когда-то очень давно. Но это в прошлом. Я уже забыл. Пока ты мне не напомнила.

— А как же Ляля Володина? — с языка слетело само. Естественно, сразу пожалела об этом. Вместо того, чтобы выставить его вон, я все же вступила с ним в разговор. И его тема была совсем не в мою пользу.

— Кто? — Демид, похоже искренне удивился моей просвещённости. — Откуда ты… А, понятно. Македонский успел наболтать! Ладно, малыш. Не в этом суть. Не слушай ты никого. Собирай вещи и поехали. Я устал, не терпится лечь на кровать, и поесть бы не мешало. Тебе, кстати, тоже. Уверен, с этими монстрами ты весь день голодная. Да, кроха? — он поднял мою голову за подбородок и заставил посмотреть на себя. Я так и не подняла глаз. Уставилась на его шею, на кадык, на бороду, куда угодно, лишь бы не смотреть в глаза.

— Лиза, Лизочка, посмотришь на меня. Ну, какой смысл отталкивать? Ты же веришь мне, иначе бы уже кричала, а ты не кричишь. Не отбиваешься. Не бойся. Я же уже доказал тебе, что мне можно доверять. Ну, посмотришь? Малыш.

Палец Демида убрал выбившийся волос из моей косы со лба хозяйки квартиры и как будто поманил меня за собой. Я встретилась взглядом с глазами, снова ставшими шоколадно-карими, оттенок грозовой тучи исчез, в них опять заискрилась чертовщинка.

— Молодец. Давай теперь договоримся так. Ты пока не будешь верить ни мне, ни ему. Но дашь мне пару дней доказать тебе правду. Я пока не знаю, как это сделаю, сегодня, как видишь, у меня денек был еще тот. Согласен, отцу надо больше доверять. Поэтому и прошу, не требую, дать мне время, малыш. Выгнать или воткнуть в меня ножик, как ты это собиралась сделать, ты всегда успеешь. Так?

— Я бы не…

— Знаю. Вижу. Ты бы этого не сделала. Но и я не делал того, в чем меня обвиняют. Так получилось. И у меня, и у тебя все наложилось одно на другое. Я сюда ехал с другой целью. А видишь, как все вышло. Фортуна. И пока, — он зачем-то склонился и легонько, почти неощутимо, поцеловал меня в кончик носа, — я ей благодарен.

Его сильные руки ухнули меня упереться носом в его ключицу. Терпкий мужской аромат захватил мое обоняние, отключив любые порывы отстраниться. Руки, мои собственные руки порывались обнять его, но их мне удалось удержать на своем месте. Застыла, как манекен, без мыслей, без воли и с одним только желанием. Диким совершенно. Мне хотелось, чтобы Демид доказал свою правду. И самое страшное, что знала это с самого начала.

— Вы… ты обещаешь мне, что уедешь, если…

— Если не докажу тебе, что я прав? Нет, не обещаю. Но это потому, что я знаю правду.

— Все равно, обещайте.

— Ладно. Раз ты настаиваешь. Хоть в этом нет никакого смысла. Лиза, я обещаю уехать, если твой отец окажется правым. А не я. Но этого не будет. Потому что прав я.

— Тогда садитесь, — сказала ему, мысленно выдохнув с облегчением. — Не надо никуда ехать. До утра папа точно не вернется. Вы можете остаться ночевать на диване, как и…

— Э, нет. Лиза, так не пойдет. Ты слишком рано пытаешься разорвать отношения. Мы же договорились, что дашь мне время доказать тебе. И определись уже, на «ты» или на «вы». Я голосую за первое. Все-таки, признай, кроме того, что еще не доказано, я не настолько плохой.

— Я не буду спать с тобой.

— Боишься, не сможешь уснуть? — усмехнулся Демид. — Ладно, не злись. Это не вариант, ты же понимаешь. Кстати, малыш. Давай отложим твои обвинения до выяснения. Я, между прочим, вроде как заслужил сегодня твой поцелуй. Или принцессы рыцарям поцелуи больше не дарят?