Мы приехали в Тамбов спустя еще несколько недель. Мне было необходимо оформить бумаги на увольнение, забрать кое-какие вещи из дома. Проверить отца. За этот месяц изменился не только Демид, но и я сама. Стала спокойнее, что ли. Он держал свое слово, относился ко мне, как к тончайшей хрустальной вазе. Я отказывалась от его подарков, согласилась лишь один раз. Я хотела вернуться на работу во всеоружии, поэтому попросила купить мне несколько дорогих платьев, красивые туфли и сумочку. В результате провела в магазине целый день.

Я теперь знаю, чем он занимается. Демид раньше принадлежал к криминальному миру и то не по своей воле. И никогда не был вором. Ну, уж не в том понимании, как я себе это видела. Сегодня мой жених честный бизнесмен, он владеет крупным торговым центром в Москве. Собственно, туда меня и отвез в первый наш раз покупок. Естественно, во всех магазинах одежды меня разглядывали как живую знаменитость. В общем, маленькая прихоть обошлась мне большими проблемами. Но и родной город сюрпризы подготовил.

Мы приехали в бывшее мое почтовое отделение под конец рабочего дня. Демид подъехал на своей супер машине к самому входу, почти подмяв морду автомобиля Антона. Он тоже был здесь, поэтому Демид не позволил мне зайти на почту в одиночестве. Теперь он выглядел совсем иначе. В костюме и с галстуком, в белой рубашке, он смотрелся настоящим миллионером. По крайней мере в Женькиных глазах считалась именно эта мысль. Моя бывшая коллега хихикала с Куликовым, нисколько не скрываясь перед другими. Я тоже больше не скрывалась. И тем более, не прятала свой живот. Он все еще совсем небольшой, но это зеленое платье для беременных, подчеркивало даже его.

Мы не задержались там. Я побоялась, что Антона сердечный приступ хватит. Женьке пришлось любовника обмахивать дорогим журналом, на обложке которого был почти такой же дом, в котором я теперь живу. Завершив здесь все дела, села в машину, дверцу в которую мне красиво открыл Демид. А потом отправились домой. Я хотела забрать кое-какие вещи, думала по-хорошему зайти, однако здесь тоже ждал сюрприз. Дверь открыла неопрятная пьяная женщина и ругаясь матом, выставила нежданную гостью вон. Удивительно и то, что позади нее кулаком мне грозил и мой же отец. Он не узнал меня.

— Пусть будут счастливы, — резюмировал Демид, утаскивая меня обратно в машину, на островок своей заботы. Уже из салона помахала рукой тете Гале. Пока я поднималась к квартире, Демид занес ей какую-то коробку, обвязанную лиловым бантом. Не сказал мне, что там.

Перед самым отъездом мы повидались с Македонским. Он похудел и заметно разбогател. Приезжали мы к нему в крутой офис, у дверей которого стояла охрана.

— А, все-таки заехали ко мне, голубки! — обрадовался мой старый знакомый. — А у меня для вас сюрприз!

— Еще один, — усмехнулся Дроздов, сцапав меня за талию.

— В смысле? — не понял Вова. — Бандит! Ко мне! — свистнул мужчина куда-то через плечо.

— Бонька! Бонька!!! — моя маленькая рыжая бестия крутилась вокруг рук бывшей хозяйки настоящим радостным волчком, грозя ненароком зашибить хвостом.

— Встретил этого охламона, — фыркнул довольный Владимир. — Никакой он не Бонька, самый настоящий Бандит! Забирай свое сокровище, принцесса. Будет кому в столице Дрозда бесить.

Вопреки моим ожиданиями и своей радости, Бонька с нами не поехал. Как будто передал Демиду заботу о своей бывшей хозяйке. Взяла с Владимира честное слово, что будет хорошо заботиться о нем. Македонский обещал, положа руку на сердце.

Мы уехали. С тех пор мне было не на что жаловаться. К концу беременности мы с Татьяной Родионовной стали почти родными. Она потом помогала мне ухаживать за сыном. В те редкие дни, когда удавалось папу выставить на работу. К родам вышла замуж.

— Я придумал, как доказать тебе, что не сделаю ничего плохого, — довольно заявил Демид перед венчанием, на котором было всего несколько человек — только самые близкие. Татьяна Родионовна, Македонский и Александр. Больше у нас никого не было. Если не считать Бандита, которого по случаю торжества даже свозили в парикмахерскую для собак. — Мы поженимся до родов, а также не будем подписывать никаких бумаг. Вообще. Все мое — теперь твое. И его.

КОНЕЦ