Дверь распахнулась настежь, и в комнату стремглав ворвался Инго – в мокрой куртке и со снегом на волосах. Он так побледнел, что оранжевые веснушки у него на лице казались темными, словно хлебные крошки на белоснежной скатерти.

– Фриккен, еще и Маргарита пропала! – выпалил он. И только потом заметил Лизу.

– Лисенок! Нашлась! – Инго крепко прижал ее к себе, и она услышала, как колотится у брата сердце. – Куда тебя носило в такую метель? Что это за чушь про урок? Признавайся, ты ведь куда-то ходила с Маргошей? Это вы устроили ускорение времени? Где она? Я только что выходил через мостик в Питер и звонил Илье Ильичу. Марго не у него и ни в какой Кенигсберг она не улетела! Я думал, вы вдвоем что-то затеяли!

Вопросы у него налетали один на другой, голос срывался. Лиза перепугалась. Она еще никогда не видела Инго в панике.

– Лучше скажите правду, – тихонько посоветовала ей Амалия, но Лиза и в совете не нуждалась.

Всю ее гордость и обиду на взрослых как рукой сняло.

– Инго, миленький, прости! – закричала она, вцепившись в мокрую куртку Инго так судорожно, что ей на голову посыпались хлопья не успевшего растаять снега. – Я не была ни на каком уроке! Я…

Сознаваться в краже было трудно, но Амалия не сводила с Лизы глаз. Лиза перевела дух и сбивчиво продолжала:

– Инго, я украла у фриккен клубок и была у Паулины! Ну, у Алины Никитичны! Клубок ее нашел! А пока искал, время побежало быстрее! Это Паулина спряталась от нас за ширмы! Давай же, вспоминай!

Инго с силой провел по влажному от снега лицу обеими руками.

– Вот оно как… – только и сказал он, и даже не стал ругать Лизу. – Гарпия… железные когти… – Он озабоченно заглянул сестре в лицо: – Она тебя не обидела?

Лиза сглотнула слезы и ответила:

– Я сделала так, что она теперь навсегда останется просто тетенькой, и сама все забудет.

– Но ты что-нибудь у нее выяснила? Полезное?

Лиза развела руками. С чего начать? Собраться с мыслями не получалось.

Амалия подалась вперед. Но Лиза не успела и рта раскрыть – Инго невежливо отмахнулся:

– А Маргарита… Постой, ты когда вернулась?

– П-п-полчаса назад, – выдавила Лиза.

– Так. – Инго глубоко вздохнул. – Так. Это надо при всех… срочно собираемся.

И вот они снова в Цветочной гостиной – без Маргариты, но с Левой, Филином и обоими Конрадами. И за окнами снова темно. И Лиза изо всех сил старается не думать о спящей Бабушке, к которой ее не пустили, чтобы не тревожить. И опять светится монитор Мэри-Энн, у которой так ничего и не вышло с формулой, придуманной Амалией, потому что без Маргариты закончить эту работу оказалось невозможно. Ноутбук опять переключили на прежнюю программу, но теперь никто не прислушивался к жужжанию – надежд на то, что яблоко расколдуется, уже не оставалось. А тайну приманки для Черного замка – единственного оставшегося пути в Сад, за живым, настоящим молодильным яблоком, – унесла с собой Маргарита. Только вот куда?

– Маргарита обиделась на меня за… неважно, – ни на кого не глядя, произнес Инго. – Заявила, что пойдет домой, на Миллионную, что срочно улетает из Питера. Она была сама не своя. Сейчас я ходил на мостик ей звонить, ведь уже поздно, она давно должна быть дома, амобильник у нее отключен. Илья Ильич говорит, что она не появлялась, он теперь и сам очень волнуется, и собрался сюда.

Костя Конрад, который сидел в кресле у самой двери и время от времени упорно посматривал на королевский портрет в галерее, после этих слов вскочил, но тут же растерянно сел.

– Погодите паниковать, – неожиданно для всех инициативу взял в свои руки Лева – он сохранял удивительное хладнокровие.

Лиза заерзала и не знала, как быть: выложить всю правду про Амалию и про сердце замка прямо сейчас? Или прямо сейчас не стоит?

– Инго, может быть, Маргарита просто огорчилась, хочет побродить по городу и побыть одна? – осторожно спросила Амалия.

– В городе метель! – дружно возразили Лиза с Левой.

– Я сначала подумал, что Марго сговорилась с Лизой, но нет, – продолжал Инго.

Лиза ожесточенно замотала головой. Она понятия не имела, что задумала Маргарита.

– От Маргариты свет Ильиничны всего можно ожидать, – припечатал Филин, кинув испепеляющий взор на Лизу. Расспросить и отчитать ее он пока не успел, но явно собирался.

– Я точно знаю, что Марго не в Питере и не в Радинглене, – тихо сказал Инго. – Позвонив Илье Ильичу, я сразу заглянул к ней в комнату – думал, вдруг она оставила мне записку? Записки не оказалось. Марго ушла даже без куртки, ничего с собой не взяла, и собиралась впопыхах – все разбросано. И вот еще что я там нашел. – Инго вынул из кармана куртки книгу на английском, и с ее обложки сверкнуло моложавой улыбкой до отвращения знакомое Лизе лицо.

– Биография Притценау! – изумился Филин.

– А знаете, Филин, на чем она заложена? – Инго раскрыл книгу. – На той самой истории про занятную привычку Притценау – хвалить замечательные руки своих избранных учеников. На истории, которую мы с вами громко вспоминали здесь же, при Маргарите! Вот! – он ткнул в страницу. – Теперь вы понимаете? Она до чего-то додумалась и проверяла какую-то свою гипотезу!

– И формулу у фриккен Амалии засняла! – вырвалось у Лизы. – На смартфон!

Пришлось объяснить про увиденное. «Я не ябедничаю, – твердо сказала себе Лиза, я помогаю найти Маргариту».

– Хорошо, давайте восстановим, кто видел Марго последним, – по всем правилам детектива предложил Лева.

«Вообще-то последней ее видела я, – подумала Лиза. – Но мне же почудилось!»

– Я! – вдруг громко сказал Филин. – Я во всем виноват, старый олух! Сам ей все подсказал, на блюдечке поднес! Тьфу, совсем из ума выжил! – он хлопнул себя по лбу.

– Филин, вы о чем? – вскинулся Инго.

– О твоей гениальной красавице невесте! – горько сказал Филин. – Я ведь вас оставил и пошел собираться – Таль встречать, думал, что Марго тем временем быстренько додумает свою блестящую идею. А она выскочила вслед за мной…

– Я видел, – кивнул Инго.

– … и спрашивает, как долго ты прожил в Черном замке – будто сама точно не знает.

– Не знает – вот в чем беда, – тихо сказал Инго.

– Потом она поинтересовалась, писал ли Притценау музыку для клавишных. Я отвечаю: да, конечно, ведь он, помимо прочего, был еще и органистом и сам делал аранжировки. Она остановилась как вкопанная и говорит «отлично, спасибо, Андрей Петрович, теперь все складывается, я все обсчитаю и вечером вам расскажу, идите спокойно встречайте Наталью Борисовну». Повернулась и ускакала, довольная-предовольная.

– Когда это было, в котором часу? – быстро уточнил Лева.

– До полудня – я как раз шел встречать Таль.

– Все ясно, – убитым голосом сказал Инго. – А потом она заходила ко мне, но… уже совсем не довольная. И тоже… с вопросами о Черном замке. Не вы один проболтались, Филин. Не казните себя так, Маргарита провела нас всех.

Лиза похолодела. Она видела Марго гораздо позднее. Значит, не померещилось!

– Я последней видела Маргариту! – вскочила она. – В Черном замке!

Все в ужасе посмотрели на нее.

– Что ты там делала? – обреченно поинтересовался Филин.

– Я там, я… мимо пробегала… цветы полить… рыбок покормить… – залепетала Лиза.

– Это ты на уроке музыки рыбок кормила? Или в замке цветы поливала?! – ядовито напомнил Андрей Петрович. – Лизавета, ври что-нибудь одно!

Амалия посмотрела на Лизу с укором.

Лизе стало стыдно.

– Я ходила не на урок, – решилась она, уставив взгляд в паркет, инкрустированный цветочными гирляндами. – Я… попыталась кое-кого найти с помощью клубка, а клубок взяла у фриккен. Без спросу. – Лиза решила, что, если заставить сейчас всех вспомнить про гарпию, это только запутает дело, – лучше приберечь новости на потом, тем более что Паулина вряд ли связана с исчезновением Маргариты. – Я видела замок в Петербурге, и там сквозь открытую дверь – Марго, но решила, что это морок, ловушка… А она, оказывается, вправду туда пробралась.

– Она хотела, чтобы мы все думали, будто она сбежала домой, – Инго осекся, – а сама отправилась в Черный замок. И бубенчик мне нарочно оставила…

– О нет! – простонал Костя Конрад. – Одна?! Это же смертельно опасно! Ну почему она не взяла меня для охраны?!

– Быстрого ума девица, – невесело усмехнулся Филин. – Знал бы, куда она метит, молчал бы как рыба! Надо же – всех расспросила, свистнула формулу – и помчалась покорять замок. Знать бы, что у нее из этого получилось.

– Как же мне теперь ее искать?! – прошептал Инго.

При слове «искать» у Лизы в голове словно сработал какой-то сигнал.

– Фриккен, можно мне клубочек? Пожалуйста! – тонким голосом попросила она. Амалия молча передала ей клубок, а Лиза протянула его брату.

– Умница, лисенок, что бы я без тебя делал! – Инго схватил клубок и ловко метнул перед собой.

Клубок, будто соскучившись сидеть без дела и слушать человечий гвалт, быстро-быстро, как ежик по траве, покатился из Цветочной гостиной… прямиком в галерею.

К портрету родителей.

И замер под самой рамой, точно так же, как в прошлый раз.

– Не понимаю! – в отчаянии сказал Лева.

В этот самый миг Мэри-Энн сконфуженно и громко объявила:

– Программа завершена. Реконструкция неживого в живое невозможна. Извините…

Несчастное искусственное яблоко, которое после миллиона метаморфоз опять стало восковым, превратилось в радужный мыльный пузырь.

И беззвучно лопнуло, оставив в стеклянной розетке крошечную лужицу.

Старший Конрад, молча, с надеждой следивший за работой ноутбука, воздвигся во весь свой немалый рост, сверкая парчовым халатом, и провозгласил:

– Все кончено! Наши надежды пошли прахом!

Он трагически всплеснул руками, да так неуклюже, что сшиб с каминной полки расписные фарфоровые часы, и они вдребезги грянулись об пол.

– Папа! – с упреком пробасил Костя.

– Прошу прощения! – Конрад схватился за голову. – Это я от горя.

Он наклонился и принялся неловко собирать осколки фарфоровой розовой гирлянды. Потом вытащил из груды черепков циферблат с единственной оставшейся стрелкой – длинной, минутной. Но и она у него в руках отделилась от циферблата. Тот звонко упал на паркет и раскололся пополам.

– Брось, Конрад! – сердито посоветовал Филин. – Не до того сейчас!

– Не скажите, Андрей Петрович! Ну-ка… – Лева присел на корточки рядом со старшим драконом. – А это что такое? – он взял у Конрада металлическую стрелку и поднял повыше.

Стрелка была сделана в виде стебля длиной примерно с карандаш и заканчивалась плоским заостренным цветком. Серебряным бутоном розы.

– Можно посмотреть? – попросила Лиза, и Лева передал стрелку ей.

– Ой! Ой, что это?! – Лиза чуть не выронила странную вещицу. И было от чего.

Стрелка шевельнулась в ее руках, как крошечная ящерка. Стебель выпустил несколько длинных шипов – Лиза чудом не укололась. А бутон распустился, и среди тонких лепестков заблестели росинки-бриллианты.

Лиза повертела цветок в руках. Шипы оказались на шарнирчиках, они сложились и прижались к стеблю.

– Я поняла! Роза у мамы на картине! Это не брошка, а ключ! – завопила Лиза. – Тот самый! Маме Коракс помог спрятать, в последний момент! Наверно, решил, что цветок проще всего спрятать среди цветов!

Все, конечно, повернулись к картине – сравнить.

Королевский портрет как будто этого и ждал. За нарисованным окном сквозь тучи ударили ослепительные солнечные лучи и ярко заблестели на розе, которую держала у ворота Уна. Только теперь рука королевы чуточку сдвинулась, и стало видно, что сжимает она не просто металлический цветок, и уж тем более не брошку, которая скалывает ворот платья, а самый настоящий ключ. Совершенно такой же, как у руках у Лизы! Бородкой служили шипы на стебле, а головкой – полураспустившаяся роза, выкованная искусно, как живая.

– Смотрите! Ожило! – победоносно грянул Костя. – Ничего я не испортил!

Лиза, крепко зажав в руке ключ, кинулась к картине. Она и сама не знала, на что рассчитывала – ведь нарисованной калитки, о которой говорил Илья Ильич, отсюда не видно.

А вдруг… вдруг удастся туда проникнуть?

Но навстречу Лизе из картины повалил густой, маслянистый, жирный дым.

– Замок! – Амалия ахнула и покачнулась.

Дым ничем не пах и все сгущался, и вот уже вместо дыма, застилая фигуры на картине, распирая раму, прямо на Лизу медленно, неторопливо поплыла туша Черного замка, блестящая, склизкая даже на вид. Пропали своды дворцовой галереи и расписные стены и потолок Цветочной гостиной – замок заполонил собой все. Сейчас он был больше похож на тупорылую подводную лодку чудовищных размеров, и, хотя из рамы в гостиную пока что вдвинулся только нос этой лодки, стены дворца угрожающе затрещали, с потолка посыпалась штукатурка, а пол заходил ходуном. Лиза не только ушами, но и всем телом ощутила до тошноты знакомый низкий гул, невыносимый, пробиравшийся до мозга костей. Ей захотелось забиться в угол, спрятаться, зажмуриться, но ноги ослабли и она не могла даже шевельнуться.

Даже Костика и того проняло – хотя на драконский лад.

– Совсем как танк, а мы как в окопе… – задрав голову, восхитился он, но тотчас подскочил: – Смотрите, там что-то вроде рубки!

Сквозь мутную пелену Лиза увидела где-то в высоте прозрачное стекло в стене замка, и там, за стеклом, лицо Маргариты – упрямое, с закушенными от напряжения губами. Филин рядом тихо присвистнул – не то огорченно, не то восхищенно.

– Кабинет Мутабора! – догадался Конрад-старший.

– Мозг Черного замка! – воскликнула Лиза. Все обернулись к ней.

– Мне Паулина сказала! Бывшая гарпия! – торопливо добавила Лиза, надеясь, что заклятие спадет хоть отчасти.

Старший Конрад остолбенел и некрасиво разинул рот – видно, наконец-то вспомнил, кто толкнул его на предательство.

– И еще у замка есть сердце, и если его остановить, замку конец! – выпалила Лиза.

– Инго, ты что? – вдруг ахнул Филин.

При виде Маргариты король не стал долго раздумывать: он оттолкнулся от паркета, ухватился за какую-то скобу, а может, плавник, торчавший из стены замка, подтянулся и вот уже стоял на пороге открывшейся в черном боку дверцы. И уплывал вместе с замком.

Лизу как подбросило, противное оцепенение вмиг прошло, а гула она теперь будто и не слышала.

– Ты куда? Куда без меня?! – Лиза поспешно сунула ключ в карман, подпрыгнула и попыталась уцепиться за ту же скобу или хотя бы за соседнюю, но вместо этого, нелепо дрыгнув ногой, уцепилась за штанину брата, и Инго ничего не оставалось, как подхватить Лизу за куртку.

Растерянные лица Филина, Конрада, Левы и Костика почему-то оказались ужасно далеко внизу, как если бы она смотрела на них с четвертого этажа, не меньше… вот мелькнула Амалия – расширенные глаза на белом как мел лице.

– Лиза! Ли-иза! – ее голос донесся словно издалека. – Скорее скажите им обо мне, весь сама я не могу!

Лиза свесилась вниз, – Инго, к счастью, крепко держал ее, – сложила ладони рупором и крикнула:

– Андрей Петрович, это Амалия шпионила, потому что Мутабор ее заставил! Она открыла Белую Книгу и заколдовала наши зеркала! А рассказать не может, на ней заклятие!

Руки Инго дрогнули у Лизы на плечах, и он поспешно добавил:

– Не смейте обижать Амалию!

Лиза успела еще увидеть, как Конрад-старший, не послушавшись своего государя, с низким страшным рыком ринулся на фриккен Бубендорф, а потом все пропало и осталась только густая, непроглядная темнота, облипавшая лицо, как мокрая ткань.

– Вот, я же говорил! Настоящий злодей схвачен! – рычал между тем дракон, не выпуская Амалию из своей железной хватки, так что голова у нее бессильно мотнулась. – Ах, негодяйка, дважды предательница! Стражу! Палача!

– Конрад… – тихо сказал Филин, но сквозь треск стен и гул замка его услышали все. – Немедленно отпусти Амалию, иначе я за себя не ручаюсь.

– И я тоже, – добавил Костик, вырываясь из рук Левы.

– Все правильно! – Из ярких глаз Амалии покатились слезы. – Я… – она набрала в грудь воздуха, но не смогла ничего сказать – задохнулась, словно ей грубо зажали рот.

В это же мгновение забытая кем-то чашка с остатками утреннего кофе плавно подлетела в воздух, и темная жидкость выплеснулась на клавиатуру Мэри-Энн. Амалия стояла от ноутбука в нескольких шагах, но Конрад все равно списал диверсию на ее счет:

– Подстроено! Магия!

– Чушь! – возмутился Лева. – Только что говорили – фриккен заколдована! Вы же видите, ей и слова не вымолвить! Стоило ей попытаться раскрыть тайну, как сразу бац – и ноутбук испортился!

– Это чары так действуют, чтобы мы отвлеклись! – поддержал его Костя, свирепо глядя на отца.

– Питье… хлбр-бр-быр… питье отравлено, – со свистом и хрипом пробулькала Мэри-Энн вместо своего обычного сварливого отчетливого голоска. – Не пей вина, Гертруда… хр-р-р… Не виноватая я, он сам пришел, пщ-пщ-пщ… Матросский табак, адское зелье… кр-р-ракр… проклятым соком белены… тц-тц-тц… Французские, «Шанель номер пять», ф-ф-ф-фш-ш-ш…

Ноутбук задымился и погас.

Амалия благодарно кивнула Леве с Костей и попятилась от разгоряченного Конрада к плывущему мимо клепаному боку Черного замка.

– Вот видите, прошлого не исправишь… – потерянно произнесла она, и вдруг голос ее окреп. – Но дети будут целы, я их непременно верну, чего бы мне это ни стоило. – Амалия не договорила, резко вскинула руки – и навстречу ей в борту замка послушно спустилась откидная лесенка, как из кареты.

– А замок ее почему слушается? Уж точно неспроста! – не унимался Конрад. – Не она ли ученица Мутабора?

Амалия по-девчоночьи легко взбежала по ступенькам, обернулась и крикнула:

– Прощайте!

Она сделала всего лишь несколько шагов, но теперь ее почти не было видно – тонкий силуэт стремительно удалялся вглубь длинной темной галереи, уходящей во чрево замка, а тот, не останавливаясь, двигался дальше.

– Стой! Вернись, кому говорят! Совсем с ума сошла?! – выдохнул Филин, и через секунду ушастая рябая птица с сердитым уханьем умчалась в ту же галерею. Лесенка начала втягиваться внутрь, складываясь гармошкой.

– Папа, что ты натворил? – напустился на отца Костя.

– Сказано вам, фриккен не виновата! – с трудом сдерживаясь, добавил Лева. – Ее заставили, как и вас.

Конрад-старший схватился за голову.

– Раз так, я должен быть рядом с ними! – трагически провозгласил он. – Филин! Фриккен! Подождите! – И, не оглянувшись на сына, Конрад несколько тяжеловесным, но сильным рывком взметнул свое тело вверх – и вовремя, потому что, как только он скрылся в галерее, лесенка исчезла, дверца захлопнулась и вместо нее опять плыл мимо блестящий, будто жиром смазанный, бок замка.

Заполучив Амалию, волшебника и дракона, Черный замок ускорил ход – пронесся мимо Левы с Костей, всей своей тушей пробил противоположную стену и исчез в глубине гостиной. Мальчики едва успели выскочить в коридор – туда, где висела картина, – и вовремя, потому что в гостиной поднялся столб пыли, затрещало, загрохотало и посыпалось, а свечи на столе полыхнули и погасли.

Не дожидаясь, пока улягутся шум и пыль, Костя, перепрыгивая обломки мебели, полез внутрь, в темноту.

– Берегись! – предостерег его Лева.

Костя вытащил из-под рухнувшего столика что-то плоское, темное и прищелкнул языком:

– Инго расстроится!

Спекшаяся лепешка из пластика, винтиков и проводков – вот и все, что осталось от бедолаги Мэри-Энн. Костя положил ее на кучу обломков.

Задержав дыхание, дракончик, который отменно видел в темноте, пробрался к противоположной стене и обнаружил там лишь зияющую дыру в клочьях штофных обоев. Костя сунул в дыру нос и растерянно сообщил:

– Исчез… Там соседняя комната и все.

Тут только до Кости в полной мере дошло, что замок исчез вместе со всеми, кто попал к нему внутрь. С Маргаритой. С Филином. С папой. С Инго и Лизкой. С Амалией, наконец!

– Упустили! – взвыл Костя. – Левка, ну что же мы стоим! Надо догонять!

– Как догонять? Поезд он тебе или автобус? – Лева, насупившись, обвел руками разгромленную гостиную, а потом повернулся к картине и присвистнул.

Ни короля, ни королевы, ни корзины с яблоками, ни книжных полок в золоченой раме больше не было. Только густая непроглядная тьма – будто кто-то накрасил малярной кистью бессмысленный черный прямоугольник.

После гула и грохота Черного замка Леве показалось было, что во дворца воцарилась тишина. Он тряхнул головой и понял, что ошибся. Зловеще трещали стены, все еще сыпалась штукатурка, раз или два дворец ощутимо встряхнуло.

– Скорее! – Костя тянул Леву за собой и перебирал ногами, как застоявшийся скаковой конь.

– Погоди, – твердо сказал паж ее высочества и Хранитель Петербурга. – Не бросать же Радинглен на произвол судьбы. – Лева протер запорошенные штукатуркой очки и задумался.

Нельзя, чтобы Бабушка узнала, что стряслось – она и так вернулась из больницы как тень, а это ее доконает.

И тем более нельзя, чтобы во дворце опять началась паника, которую еле удалось успокоить, когда совсем недавно солнце вдруг торопливо побежало за горизонт, а день стремительно превратился в вечер. Судя по встревоженным голосам, раздающимся из галереи, паника вот-вот разгорится с новой силой…

К Леве и Косте спешили аптекарша Мелисса и Фифи – горничная Лизы.

Лева быстро объяснил им, что случилось. Старенькая Фифи ахнула, но в обморок, как опасался Лева, не упала.

– Ее величество Таль ничего не услышит, – заверила Леву Мелисса, дежурившая у постели королевы. – Господин Филин еще с вечера навел на ее покои особые чары, чтобы ни звука не проникало.

– Значит, так, – решительно сказал Лева. – Сейчас во дворце все проснутся и прибегут на шум. Вы их как-нибудь успокойте – только не говорите, что это Черный замок сюда прорывается. Конрад, хватит меня дергать! – говоря все это, Лева не бездействовал: он извлек из кармана листок бумаги и карандаш, написал, опираясь на стену, несколько строк и отдал Мелиссе. – Записку эту срочно передайте мужу. На вас с госпожой Фифи вся надежда, вы люди проверенные.

Мелисса с Фифи послушно кивали.

– Пусть жители считают, что это подземные толчки, ведь так оно и есть. Надо избежать паники, если что, вывести всех на улицу – из дворца, из домов, вы разберетесь. Я написал, чтобы Гарамонд поднимал тех, кто сколько-нибудь умеет колдовать. Портных, сапожников, ювелиров, Амальгамссена, Циннамона… всех. – Лева оглянулся на изнывающего Костю. – Мы с Конрадом попробуем остановить замок под землей, а Гарамонд и остальные – наверху. Должно получиться. – Он на секунду представил себе, что будет, если не получится, и как эвакуировать радингленцев в Петербург через один-единственный узенький Бродячий мостик, но тут же запретил себе эти мысли.

– Что это вы такое говорите, доблестный Лео! – укоризненно произнес у Левы за спиной знакомый голос. – Не одному вам в подземных чертогах сражаться! Есть еще кому на замок управу найти!

– Кирн! Эрин! Бьорн! – с облегчением сказал Лева, увидев гномского картографа и с ним – еще нескольких подземных сородичей с ослепительно-яркими стеклянными фонарями в руках – теми самыми, которые работали на амберхавенских светляках, торжественно врученных королем в первый день года.

Лица у гномов были такие встревоженные, что было ясно – хороших вестей не жди.

– Беда, доблестный Лео! – даже не поздоровавшись, торопливо сказал Кирн.

– Вы уж простите, что мы без доклада, без церемоний, да в такое несообразное время, – поспешно добавил курчавый Дьюр.

– Шут с ними, с церемониями, – отмахнулся Лева. – Рассказывайте вы, Кирн, у вас быстрее получится.

Гномы переглянулись. Излагать что бы то ни было впопыхах у них почиталось за величайшее нарушение этикета и неуважение к собеседнику.

Картограф сжато перечислил: в одной из шахт обвал, в Большой Кузне вспыхнул пожар, и гномам еле удалось его потушить. Время то ускоряется, то замедляется. Несколько подземных рукавов реки Глен вышли из берегов, одна из пристаней затоплена и часть лодок унесло, а часть поломало. Черный замок снова пытается прорваться на поверхность, гномы несут потери – от следов замка не помогают даже шлемы и нагрудники из шкуры господина дракона.

Услышав про следы замка, Костя навострил уши.

– А обереги?! – страшным голосом вскричал Лева.

– Обереги кто-то перенастроил, вернее, отключил, причем совсем недавно. Часовые клянутся, что никого не видели, – виновато откликнулся Эрин.

– И вот, – глухо добавил Бьорн, – нашли неподалеку от Святилища, сдается мне, барышня ваша обронила.

Он протянул Леве длинный вязаный шарф – черный с кобальтовыми и серебристыми полосками, – но тот даже не успел его взять.

– Это же Маргаритин! – завопил во всю глотку Костя и вырвал шарф из могучей гномьей ручищи. – Остальное по дороге доскажете!

И дракончик припустил по коридору – спасать даму сердца, да с такой скоростью, что только ветер засвистел. Удержать Конрада Лева не успел.

– Идемте, – кивнул Лева. – Госпожа Фифи… а где Мелисса?

– Уже убежала с запиской, – четко, по-военному ответила старушка. – Не беспокойтесь, я все поняла и все сделаю. Мы будем вас ждать.