Солнце уже между Большим мавзолеем и Морской башней — время Дивана.

В зале душно и дымно от кальяна Файдуддина-паши. Вазиры большие и малые смеются, общаются, наслаждаются фруктами. Ширма скрывает ханский альков от их глаз и ушей, но ан-Надм все равно шепчет еле различимо.

— Никто не покидал дворец, слухи еще не вышли за стены. Но выйдут в самом скором времени. Мой сыщик закончил с телом, я велел перенести его в Колодец и начать Очищение.

Хан кивнул.

— В руке светлейшего принца было вот это, — хан принял из рук вазира кусочек ткани. — Я бы не хотел делать выводы, но…

Платок.

Белый шелковый платок, какими обычно пользуются западные женщины.

Платок с вышитой золотом монограммой «AV».

— Иди, — хан взмахнул платком, — я выйду позже.

Озмак II подошел к ширме и сквозь щель стал наблюдать за шейхами, ожидавшими его. Надо сказать правильные слова. Сейчас он подберет их: не зря его называют мудрейшим из мудрых. Впрочем, и отца его звали так же, и деда.

То, что случилось сегодня, скомкало все его планы. Но истинно мудрый правитель не страшится ударов судьбы. Его планы подобны реке, которую не остановить. Она обходит все преграды и направляется в новое русло. Надо лишь понять, в какое — и вновь обуздать этот поток не составит труда.

Вазиры зашикали и в зале воцарилась тишина — Великий Хан Востока вышел к Дивану.

Заняв свое кресло, хан изрек:

— Сегодня поутру сын наш и наследник Озхан скончался от руки коварного убийцы (шепоток в зале — неужели кто-то еще не знал этого). Новым наследником становится наш младший сын Бугдай. Что же касается убийства — то мы обязаны отыскать тех, на чьих руках кровь, и предать их безжалостному правосудию. И не важно, кто они и как высоки.

Все скорбно молчали, только булькал кальян Файдуддина-паши.

— Это проклятый Новый День! — наконец воскликнул он. — Я всегда говорил, древняя гидра бессмертна, она лишь прячется в песок, чтобы отрастить новые головы.

— Новый День — это чушь! — возразил шейх Муктада. — Это выдуманный джинн, который очень удобен, когда надо отыскать виновного. Вали все на тень от мертвого осла.

— О великолепный, — прокашлялся Абу-Вафик, вазир войск. — Все знают, что это может быть только дело рук Запада. Уже двести лет они только и ждут случая развязать войну, прикрываясь словами о мире и дружбе.

— Вот это — чушь! — пробасил Файдуддин. — Зачем бы им это делать накануне свадьбы.

— Чтобы не допустить ее, — ан-Надм был по обыкновению холоден.

— Да! Точно! — в спор вступил шейх Мустахдам. — Они никогда не хотели этой свадьбы!

— А по-моему, ее не хотел ты! — Файдуддин ревел как бык. — Кто говорил, что западным язычникам не место на Востоке? Кто призывал лишить принца прав на престол?

— Да, я не хотел свадьбы! — Мустахдам тоже закричал. — И я не скрываю этого и не стыжусь! Но я подчиняюсь моему хану! А Запад? Запад отвергает наши ценности! Да ведь и ты тоже, высочайший Файдуддин, ты тоже до сих пор пребываешь во тьме язычества…

Файдуддин швырнул в Мустахдама горсть фиников. Это словно разрушило плотину, и все вазиры, большие и малые, начали беситься, перекрикивая друг друга. «Новый День», «Запад», «Усра» — звучало чаще всего.

— Молчание! — эхо голоса хана таяло уже в тишине. — Наши ссоры на руку убийцам, кем бы они ни были. Нам надо сплотиться в единый кулак, чтоб нанести ответный удар.

— Но куда? — Файдуддин снова взялся за кальян. — Мы же не знаем, где враг.

— Значит, надо найти его. Завтра похороны, а после мы будем говорить с народом. И нам нужно назвать врага.

— Хорошо, о мудрейший, — на лицах вазиров отразились самые разные чувства — от уверенности до беспокойства.

Хан прикрыл глаза. О, создатель, за что, за какие грехи посылаешь ты мне эти испытания?