Вишванатан открыл дверь, и удивление его удвоилось: на пороге стоял сам великий вазир.

— Собирайся.

Скоро они уже быстро шли темными закоулками, и казалось, ан-Надм специально выбирает подворотни потемнее.

— Работа?

— Нет.

Они миновали ворота в стене, отделявшей район Храма Лотосов от остального города, и Вишванатан отметил, что у этих ворот, обычно неохраняемых, удивительно много стражи, и что створки закрылись за ними.

— Что происходит? Что-то плохое?

— Ты мне дорог, вот и все. Считай это моим подарком, — ан-Надм остановился. — Сегодня ночью там будет жарко. Я не хочу, чтобы ты перегрелся.

— Что мне делать?

— Пока поживешь у меня. Знаешь дорогу?

Вишванатан кивнул.

— Отлично. Иди, тебя уже ждут. У меня еще дела.

Великий вазир повернулся и исчез, видимо, нырнув в еле различимый проулок. Эта его способность тихо и незаметно пропадать из виду пугала. Вишванатан поежился, осмотрелся и пошел в сторону дворца ан-Надма. Он еще не понимал, что за подарок ему сделали.

Операцию начали за полночь, когда большинство жителей уже спало.

Район храма был пронизан сетью сточных канав и канавок, как и любой другой. Но здесь места было всегда мало, поэтому и канавы были застроены. От широких некогда потоков воды, предназначенных для слива городских нечистот, остались крошечные ручейки, тащившие мусор и отбросы в зловонных туннелях между хижинами, а где и сквозь хижины.

Из-за зловония никто не обратил внимания, что по этим ручьям поплыли черные пятна. Они навязали на столбах, облепляли стены.

Потом в воздух взлетели большие кувшины и разбились где-то посреди трущоб, взлетели еще и еще. Звук лопающейся керамики разбудил людей, но они пока не понимали, в чем дело. Кое-где люди обнаружили лужи нефти, вытекшей из разбитых кувшинов, и задумались. Но когда они поняли, в чем дело, было поздно. Рой горящих стрел уже поднялся в воздух.

Деревянные лачуги быстро занялись, и пожар начал расходиться по чрезмерно плотной застройке. Люди проснулись, паника охватила их. Плакали женщины и дети, ревели животные. Узкие проходы между домов превратились в ходы муравейника, забитые муравьями, снующими туда и сюда без единой цели. Никто не понимал, что делать, куда бежать. Пламя пожирало квартал за кварталом, и быстро выяснилось, что оно расходится по сточным канавам под городом. Скоро огнем были охвачен весь район, и даже вокруг Махамандира заполыхало.

Кто-то догадался бежать прочь, в соседние районы. Те, кто не был отрезан огнем от стены, бросились к воротам — но лишь для того, чтобы обнаружить запертые створки.

Но сдержать паникующую толпу они не смогли. Запоры подались и поток обезумевших от страха людей хлынул наружу. Стража пыталась остановить его, но была сметена и растоптана, и люди помчались в город.

Впрочем, путь наружу проделали очень немногие. Кто-то не смог добраться до ворот, кто-то даже не подумал об этом. Последней надеждой остался Храм. Те, кто смог, добрались до дверей Храма, сломали их и набились внутрь, и продолжали заходить. Испуганные, обгоревшие, лишившиеся всего, они жались друг к другу, уповая на защиту богов и аватар.

Кто-то обратил внимание, что пламя вокруг Храма какое-то иное. И оно было иным, ибо здесь горел зловонный газ, поднимающийся из пещеры, в которую низвергались нечистоты.

Жар становился невыносимым, языки пламени поднялись до самых небес, и даже капли дождя уже не достигали земли здесь, испаряясь в полете. Люди в храме уже не плакали, они молча молились о спасении.

Но спасения не было. Землю сотряс мощный толчок — взорвался газ в пещере над озером отходов. Храм зашатался и ухнул под землю, разрушаясь в падении, а навстречу ему взметнулись струи огня, но не рыжего древесного, а голубого, горячего и страшного.

Тысячи людей погибли в один миг.

Вишванатан отшатнулся от окна. Слезы хлынули из глаз его, он пал ниц и рыдал, и взывал к Дхармашастре, бодхисатве справедливости. Он не хотел верить тому, что увидел сейчас.

А на улицах города в это время солдаты добивали тех, кто избежал смерти в огне, завершая начатое кровавое дело.