Часть вторая «ПУТЬ НА ДНО». «Дмитрий Шилов: От банкрота до миллионера»

#2018

Не нами придуман принцип «лучше быть молодым и богатым, чем старым и больным». Если ты молод и небогат, то лучше всего вложить время, которое у тебя есть в зарабатывание денег, которых у тебя нет. Сейчас выросло немного другое поколение (дети, для которых «Сникерс» был всегда), а мы, последние октябрята и пионеры, дети 90-х, прекрасно знали разницу между фотографиями «до» и «после», потому что изрядная часть нашего детства прошла в чёрно-белой, но залитой солнечным светом фотографии «до». А потом наступило «после». Пионерские лагеря превратились в платные базы отдыха, стандартная школьная форма канула в Лету, и по одежде стало понятно, кто, как живёт, все игровые приставки, газировки, жевачка и яркие кроссовки стали для нас детским пробником капитализма. Урок был усвоен, и в центр мироздания целого поколения зелёной звездой по имени Деньги поместилось Его Величество Бабло. Тянуть трудовую лямку как наши отцы и деды хотелось далеко не всем. Новое время — новые возможности… Нулевые были одной большой игрой с денежными призами. Игрой под названием жизнь. Правда, в отличие от 90-х, в нулевых эта игра обрела хоть какие-то правила. Те, кто поделил страну в конце XX века, решили сохранить статус-кво и заговорили о «стабильности». Уставший от бардака народ был только за. Добрый вечер, буду краток…

Дела семейные #2007

Сказки на свадьбах заканчиваются, а реальная жизнь свадьбой только начинается. «И стали они жить-поживать, да добра наживать…» Жить-поживать Шиловы решили в родительском доме, но в другом подъезде, в квартире Митиной тётки. Сама тётка жила в деревне и без особых проблем помогла молодым с жильём — и за квартирой присмотрят, и коммуналку оплатят. Чужих людей к себе не каждый захочет пустить, а тут всё-таки родня, любимый племянник с женой. Первым большим испытанием для молодожёнов стал совместный ремонт квартирки, которая явно просила какого-то обновления со славных советских времён. C тех же времён известно, что ничто так не сближает людей, как совместный труд. Так и получилось: ремонтировали квартиру, а в итоге заложили прочный фундамент отношений на долгие годы вперёд.

Переехав в Красноярск, Таня не стала сидеть без дела, а пошла на самую простую работу — сидеть на кассе в местном супермаркете «Командор». Потом перешла в более престижный и фирменный «Метро». Тогда много шутили, что вместо подземного метро, обещанного Красноярску, в городе появился только одноимённый супермаркет. Полка с товарами вместо мечты — неплохая метафора, жаль, что со временем и полка-то стало повыше, не всем теперь можно до неё дотянуться. Метро Красноярску, кстати, уже и обещать перестали, хотя и город в 2012-м стал миллионником, и три станции, говорят, уже выкопаны. В местном КВНе на ура прошла шутка «Красноярское метро — единственное метро, в котором можно покататься на экскаваторе».

Митя многие решения принимал абсолютно спонтанно. Когда Танина сестра забеременела, она сказала «Вот бы нам с тобой, Танюха, одновременно родить, мы бы с детьми вместе гуляли». Вечером Татьяна поделилась свежей идеей с мужем, и Митя не стал затягивать с решением вопроса. Так в июле 2009 года у Шиловых родился сын Ваня. Кажется, такое «реактивное» свойство характера воспитывается именно в спорте. Хоккейный вратарь должен принимать решения мгновенно, интуитивно, больше телом, чем мозгом. Иначе, какой же он вратарь? Получается, был бы Митяй шахматистом, Ваня был бы на несколько лет младше…

#2018

Расхожей стала мысль о том, что за каждым успешным мужчиной стоит женщина. На каждой свадьбе найдётся «хранитель традиций», который обязательно скажет тост «муж — голова, а жена — шея». Мол, куда шея захочет, туда голова и повернётся. Кому принадлежат остальные органы семьи, в тосте не уточняется. Прежде всего, муж и жена — два самостоятельных человека, их зависимость друг от друга вторична. Если самой умной «головой» будет вертеть тупая и вздорная «шея», то и семья у них получится тупая и вздорная, а в случае с мужем ещё и несчастная. Лучше жить по другой поговорке — «муж да жена — одна Сатана». Это когда вы и порознь что-то из себя представляете, а уж вместе… см. народную мудрость. На хорошем самолёте всегда как минимум два мотора. А иногда и четыре, но тут наша аналогия начинает попахивать каким-то свингер-клубом или шведской семьёй, так что, пожалуй, свернём из умудрённого опытом 2018-го в беззаботный и пьяный 2007-й… Было в Красноярске тогда много интересных злачных местечек, в одно из них и заглянем.

Колорадский папа #2007

Ныне почивший, но оставшийся легендарным ночной клуб «Колорадский папа» состоял из нескольких помещений. Для каждого из семи смертных грехов была своя поляна. Молодёжь приходила потрясти прелестями на дискотеке или покурить кальяны в стриптиз-баре, люди постарше предпочитали более тихий ресторан или игру на бильярде, с девушками низкой социальной ответственности можно было уединиться в полумраке «Нехорошей квартиры». Причём, за пределами «Колорадского папы» девушка могла быть очень даже социально ответственной, просто под влиянием общей атмосферы и недорогого алкоголя флёр ответственности куда-то улетучивался… Да и строгий социум оставался за пределами «Папочки». В порядке вещей тогда было встретить студентку очень престижного факультета, вращающейся на пилоне в одном нижнем белье или вообще без оного. Ну а что, стипендии-то маленькие, а шампанского и новую «Нокию» хочется.

Главной фишкой для людей с юмором в «Папе» был «Спецбуфет» — бар, где актрисы средних лет в образах советских буфетчиц хамили посетителям и даже позволяли себе их обсчитывать. При этом блюда в меню были самые простые, по-советски примитивные. Например, открытая банка шпрот с вилочкой и рюмкой водки называлась «Братская могила». Если вы хотели недорого и креативно накидаться, прежде чем продолжить вечеринку на танцполе или в «Нехорошей квартирке», начинать следовало со «Спецбуфета». Иронию и меню в городе оценили все — от студентов и бедных журналистов до внезапно разбогатевших чиновников и командировочных бизнесменов. Бизнесмены, по ощущениям, мотались в Красноярск только для того, чтобы дома рассказывать друзьям как круто «в крае затусили в «Папе».

Именно там, в синей яме «Колорадского папы», Митяй познакомился с Олегом и Аликом. Олег был руководителем небольшого издательского дома, а Алик — главным редактором журнала «Сибирское производство». Журнал собирал рекламное бабло с фирм, производящих всё, что угодно, для солидности приправляя рекламные блоки текстами о бизнесе и фотографиями красот сибирской природы. Подразумевалось, что при губернаторе Александре Хлопонине Красноярский край готов совершить мощный экономический рывок, а за пару хвалебных статей от лучших журналистов края щедрое сибирское купечество будет раскошеливаться на десятки полос яркой рекламы своей черепицы, отопительных котлов и бетонных блоков. На практике все статьи писали левой ногой бедолаги из муниципальных газет, а «щедрые» сибирские бизнесмены рекламировали свой товар через бесплатные газеты с телепрограммой, которые приходили в каждый почтовый ящик Красноярска. Тиражи таких газет достигали трёхсот тысяч экземпляров, и бороться с ними было практически нереально. Если ты можешь распечатать интернет и засунуть его в каждый почтовый ящик, ты непобедим.

Все эти проблемы Олег с Аликом обсуждали последовательно и крайне оживлённо. На каждую проблему уходила «братская могила» шпрот, два стакана сока и графин водки. И знали бы вы, сколько они тогда выпили сока… А сколько съели шпрот… Сибирская журналистика способна обсуждать проблемы окружающего мира практически бесконечно.

Была ещё одна категория людей, просто обожавших «Папу» — красноярские спортсмены. Один знаменитый хоккеист как-то загулял в полумраке «Папочкиных» коридоров и буквально пропил свой вызов в сборную России на Чемпионат мира. Это, конечно, был скандал, но это, конечно, был «Колорадский папа»… Естественно, за соседним столиком с воротилами промышленной журналистики в «Спецбуфете» оказался не чуждый спорту Митя Шилов с парой приятелей. «Пара» в смысле «добрые друзья», ничего более.

— А я так думаю, — рассуждал Алик, — надо тупо брать лидеров рынка — «Комок», «Шанс», «Сегодняшнюю газету» и составлять свою базу данных. Потом обзванивать и предлагать более выгодные расценки.

— А тираж? — сомневался Олег, — у нас он в разы… Ик! Меньше. Можем, конечно, рисовать…

— Можем! Но не нужем. Надо позиционировать себя как солидное издание, настоящий, мать его, толстый журнал. Типа того, что нас читает мэрия, банкиры, бизнес, губернатор с утра наливает чашечку кофэ и листает наш номер. Яркая обложка, крутой креатив, «золотые перья»…

— В жопу нам эти «перья» вставят, Алик! Людям нужна эффективность, а эффективность это тупой макет со словом «Шифер» и крупным телефоном. Кому ты эти перья продашь? И что они тебе про шифер будут писать?!

— Ну как что? Клаудиа Шифер, немецкая фотомодель, мумифицирована в 80-е годы и с тех пор не стареет…

— Да иди ты со своими приколами. Еле концы с концами сходятся, а тут новый «Прадо» вышел, да и «олл инклюзив» вместо озёр Хакасии повидать хочется. Миллионный город, денег кругом куча, надо зарабатывать!

— Мы — индастриал! — согласился Алик, — город «Крузеров». Сейчас не то что в девяностые. Тогда в понедельник беседуешь ты с солидным бизнесменом, договариваешься на лёгкую «джинсу», берёшь задаток, а во вторник смотришь программу «Икс» или «Новости Афонтово», а там сообщают, что твой бизнесмен навсегда переехал на Бадалык.

— Это как?

— Просто какие-то нехорошие люди зачем-то стреляли в его автомобиль. А он как раз сидел внутри. Хотел выйти, да не успел. Обычная история.

— Зато Бадалык место хорошее — в черте города, но экологически чистое.

— И половина его друзей уже там. Как это говорят — позитивное социальное окружение.

— Наливай давай. Как бы самим туда не отъехать с такими разговорами.

— Не, Бадалык мне не светит. Я, если что, поеду по прописке, на Шинное.

— Видишь, какая несправедливость — ипотеку брал на левом берегу, а закопают на правом.

— Потому что я что?

— Что?

— Потому что я всегда прав!

Митю громкий разговор за издательский бизнес с элементами криминала заинтересовал с самого начала. За его столиком обсуждали в основном прелести шмыгающих в «Нехорошую квартиру» студенток, а этого добра Митяй на своих связях с общественностью насмотрелся. Да и «ужель та самая Татьяна» всегда рядом… Не забалуешь! Вот и решил наш герой подсесть к сибирским издателям да разузнать «чё почём хоккей с мячом».

— Можно к вам? Здравствуйте!

— «Здравствуйте!». А ты кто?

— Митя, учусь в аэрокосе на связях с общественностью. Услышал, что вы рекламу обсуждаете, это мне как раз очень интересно, я рекламой тоже занимаюсь… В качестве продажника работал, очень хорошо у меня получалось, кстати…

Конечно, Митя не врал, но некоторых уточнений эта информация требовала. Это был «Спецбуфет» — идеальное место для того, чтобы при самом скромном наборе продуктов подать их максимально креативно. Что наш герой в тот вечер и сделал, подав себя как специалиста двум уже мало что соображающим деятелям красноярского медиарынка.

В итоге на работу Митю Шилова взяли. Куда бы они делись.

#2018

Возможно, вы уже заметили, что большую роль в жизни Митяя сыграли хмельные застолья и несколько бесцеремонная общительность. Думается мне, это связано с тем, что выпившие люди становятся такими, какие они есть. На самом деле интересной беседы, приколов и движения хотят все, но не все могут позволить себе это в трезвом состоянии. А Митя он и трезвый такой. Быть самим собой в наше время — это большая роскошь, а про роскошь человеческого общения знают все, кто рос в СССР. Так что, Митино пьянство — оно, как деловой костюм Кларка Кента для Супермена. Способ быть с людьми на одной волне. Даже если это волна алкоголя. А свой Митя Шилов живёт в каждом российском мужике. Даже в самом главном и солидном — даже тот нет-нет, да и скажет чего-нибудь народное. Хоть и не пьёт совсем, и вообще за ЗОЖ.

«Продажные» времена #2007

Работа в должности менеджера по продажам рекламы у Митяя пошла довольно бойко, благо, язык был подвешен, да и желания заработать хватало. Появился и фирменный приём — уже с порога острый глаз новоявленного менеджера выхватывал в кабинете важного человека какую-нибудь яркую личную деталь. Если хозяин кабинета решил что-то выставить напоказ, значит, он хочет обратить на это внимание, называя вещи своими именами — похвастаться. Рыбаков и охотников Митя вычислял сразу, покоряя пахнущих таёжными кострами сибирских директоров дедовскими байками с Красноярского моря. Немного сложнее было с интеллектуалами — теми, в чьём кабинете главенствовал набитый под завязку книжный шкаф. Но книги по менеджменту в этих шкафах часто стояли просто для декорации, поэтому любой чёс Митяя про «новые тенденции в маркетинге» имел успех. «Позиционирование бренда», «анализ рынка показывает», «репутация в экспертном сообществе» — эти заклинания могли принести «Сибирскому производству» очередную десятку, а то и пятнашку. С теми, у кого на столе стояла семейная фотография, Митя говорил о семье и доме, с теми, чья секретарша по виду только вчера стояла на «бетонке», а сегодня надела юбку покороче и с придыханием говорила «Валентин Николаевич готов вас принять», обсуждал красоту сибирских женщин и шутил, что в Таиланде с яркими красотками надо вести себя осторожнее, лучше всего привозить женщин с собой из Красноярска. Мужички похохатывали и почти всегда подписывали договор на размещение рекламы. В те славные годы эта тупая манипуляция ещё работала. Бизнесмены только привыкали быть бизнесменами, а менеджеры только учились быть менеджерами. Годы прошли, а многие, кстати, так и не научились. Да и тупая манипуляция не потеряла своей привлекательности. «Ему немного подпоёшь и делай с ним, что хошь», — это в «Приключениях Буратино» кот Базилио с лисой Алисой правильно спели, на века.

Усилия Митяя устраивали Олега, но не очень-то нравились более спокойному и меланхоличному Алику. Шумного и дерзкого Митю Шилова нужно было уравновесить в редакции новым, абсолютно своим человеком. И такой ценный кадр нашёлся быстро.

— Митя, я хочу тебя кое с кем познакомить.

В кабинете Алика сидел несколько растерянный полноватый блондин среднего роста, который показался Митяю смутно знакомым по репортажам с пресс-конференций или каким-то местным новостям. Точно журналист, но вот откуда?

— Знакомьтесь, это наш новый штатный журналист Евгений Пантелейкин. «Золотое перо» оппозиционной прессы Красноярска. Готов воспевать клиентов, а также клеймить и бичевать их конкурентов за умеренно баснословные деньги.

— Митя!

— Евгений!

— Евгений… а как по отчеству?

— Михалыч.

— Ну, привет, Михалыч! Меня называй Митя, Димой не надо.

— Хорошо.

Алик продолжил изображать строгого, но умеющего пошутить начальника.

— Митя отвечает за продажи. Причём, головой.

— Причём, твоей, Алик! — поавторитетничать Алику Митя не дал.

Михалыч решил вмешаться в разговор. Не хватало ещё в первый же рабочий день спровоцировать пусть и шуточный, но конфликт. Кормить «золотое перо оппозиции» будет, конечно, Митяй, но начальник-то Алик. Как там, у «Ленинграда», поётся — «ты — менеджер среднего звена, ты не работаешь под, ты работаешь на…»

— Алик, у вас тут буфет есть? А то кушать охота.

— Михалыч, кушают маленькие дети, взрослые люди едят!

— Да я и поесть готов. Лишь бы не нажраться!

Алик скептически посмотрел на Митю и Михалыча. Кажется, эта парочка друг друга стоит.

— Идите вон в ту кафешку напротив, пообедайте. Митя тебя заодно в курс дела введёт.

Сели, открыли меню.

— Михалыч, ты как? Выпиваешь?

— Митя, я сибирский журналист без хронических заболеваний.

— Понял. Наш человек. А где раньше работал?

— В «Красноярской газете» у Олега Пащенко, который депутат от КПРФ.

— Ты что, коммунист?

— Да не только, я и в НБП состоял, ездил на их акции, статьи писал. Это же настоящая журналистика, Лимонов, революция, все дела. Надо быть в гуще событий!

— У нас тут гуща рекламных фекалий. Революция твоя потонула в потоке заказных статей и интервью с богатенькими и жадными Буратинами. Давай, переходи с Лимонова на лимоны, пионер-герой! Короче, ты пишешь, я продаю. Можно наоборот, но в любом случае деньги пополам.

— А Алик и Олег?

— Пополам всё, что нам оставят Алик и Олег.

— А они что-то оставляют?

— Ну, я же тут как-то работаю. Даже жену подтянул.

— Это одна из тех, которые в офисе сидят?

— Да. Самая красивая.

— Да они все вроде бы ничего…

— Все «вроде бы ничего», а моя — самая красивая.

— Понял, — Михалыч перевёл взгляд на меню, — ну что, с чего начнём?

— Михалыч, какой «начнём»? Сегодня среда, работать надо! Начнём в пятницу после обеда. У нас тут такие правила.

— А если кто-то будет звонить по деловым вопросам?

— Объясняю тебе как будущему гуру деловой прессы родного Красноярья: в пятницу после обеда всех интересует только одно — когда эта долбаная рабочая неделя наконец-то кончится, во сколько собираемся и в каком баре. А у нас всё ещё проще.

— Это как?

— В пятницу после обеда офис превращается в бар.

— Прям в офисе бухаете?

— Но!

— А жена?

— А жена в теме — режет сыр и колбаску, улыбается.

— Удобно.

— А то! Пошли, продадим твои писульки как шедевр аналитики, чтобы было, что на стол поставить.

— Но я ничего такого ещё не писал, у меня и портфолио нет.

— Михалыч, я же тебе говорю — это Красноярск. Здесь никто не знает слово «портфолио». Если мы говорим, что ты опытный аналитик, то ты опытный аналитик. Это проверено, это работает. Удача любит наглых.

— Я понял!

— Тебе наглым быть необязательно, потому что на это есть я. Девушка! Нам два борща, два «Столичных» салата, четыре чёрных хлеба и сто пятьдесят грамм водки! Михалыч, ты же будешь?

— Буду.

— Девушка! Тогда триста!

Принесённое незамедлительно разлили по холодненьким пузатым рюмашкам.

— Ну, давай, за будущее!

— За будущее вроде бы не пьют.

— Но чем быстрее выпить, тем быстрее оно наступит. Я один раз так выпил и на неделю вперёд перенёсся.

— Прикольно!

— Ага. Ну, за сотрудничество!

— За плодотворную и долговременную совместную работу!

— А чего так многословно, Михалыч?

— Так мне тексты по килобайтам оплачивают.

— Понял! Только тост должен быть коротким, как выстрел!

— Хорошо.

За обедом друзья «постреляли» немного, примерно 0,5 обоймы на двоих.

#2018

Михалыч — человек для Митяя абсолютно знаковый, может быть, первый по значению после членов семьи. Во многом он копия Митяя, во многом — антипод. В том сериале, который впоследствии появился на YouTube, было и есть много героев. Но начиналось всё как у Тома и Джерри, как у Пинки и Брейна, как у наших Волка с Зайцем — с вечного конфликта двух героев. И что бы впоследствии ни снимал Михалыч вне сотрудничества с Митяем, получалось это у него намного скучнее, свидетельство тому — количество просмотров и подписчиков. Да и Митя от ухода закадыки всё-таки больше потерял, чем приобрёл, по крайней мере, на первых порах. На канале Raddy Михалыч воплощал всё то, чему бросал вызов Митяй и с чем он спорил — конформизм, лень, навязанные обществом и советским воспитанием взгляды на жизнь. Многие при этом искренне топили за «Степашку» -Михалыча и поливали в комментариях «Хрюшу» -Митяя. Подписчик рос, конфликт работал… Не такие уж и дураки были эти древние греки, придумавшие драматургию.

Маленькая медиареволюция #2007

Ближе к зиме Алик загремел в больницу с воспалением лёгких — привычка носить пижонские короткие куртки и пить холодное пиво на улице сыграла с ним злую шутку. Выбрав момент, в одну из пьяных пятниц Митя отвёл Михалыча в сторонку и завёл крамольную беседу.

— Михалыч, мы с тобой вроде бы друг друга понимаем. Практически как Холмс и Ватсон…

— Как Маркс и Энгельс, — согласился Михалыч. Оппозиционное прошлое и водочка давали о себе знать.

— Вот смотри: Алика уже месяц в офисе нету, а всё у нас нормально, работа идёт, журнал выходит.

— Ну, так мы же стараемся…

— Правильно. И Олег в принципе доволен. Рекламы в журнале всё больше, а фотографий сибирской природы на полосах, которые не удалось продать, всё меньше и меньше. Рекламу в массы — деньги в кассы.

— Ну.

— Что «ну»? Назревает вопрос.

— Какой?

— Очень простой: нафига козе баян? Понимаешь?

— Ты про Алика?

— Ну да. Можно же проще работать: ты — главный редактор, я — руководитель отдела продаж, и вперёд, к победе капитализма! Интересно звучит?

— Интересно.

— Только тут один моральный момент — ничего, что Алик тебя сюда привёл и вы с ним старые товарищи, можно сказать, друзья?

— Ну а чего?.. — Михалыч быстро глянул по сторонам и пожал плечами, — Ничего. Он меня звал работать, ты предлагаешь более интересные условия. Мы же с ним коллеги, а не друзья.

— А я думал, что друзья, — сказал кому-то невидимому Митяй, — может быть, и Алик тоже себе что-то думал.

— Но это уже неважно! Договор?

— Договор!

Митя и Михалыч картинно, будто на камеру, пожали друг другу руки и вернулись к накрытому столу. Там как раз закончили перемывать кости скупым рекламодателям и перешли к обсуждению вопросов глобальной политики и места России в современном мире. Кто-то даже порывался снять штаны и непатриотично это самое место показать… В общем, был бы тогда в силе комсомол, всех бы нахрен из комсомола выгнали. Но сегодня вместо комсомола в Красноярске — торговый центр «Комсомолл» — продав суть, продали заодно и имя. Чего мелочиться, хорошее имя тоже денег стоит.

На следующий день Митя поговорил с Олегом, расписал ему ситуацию, и тот, как любой капиталист, принял правильное решение. Математика простая — чем меньше заплатишь персоналу, тем больше себе останется. На работу с больничного Алик так и не вышел, хотя потом очень ругался и даже переметнулся в конкурирующее издание, куда потом долго переманивал всех сотрудников и клиентов «Сибирского производства». Но из слаженного, спевшегося и спившегося коллектива никто к Алику так и не ушёл. Система напивации, то есть мотивации, персонала по-Шиловски дала свои спелые синие плоды.

Представление нового начальства коллективу прошло весело и гладко — все понимали, что «топ-менеджеры» накроют праздничную поляну, и даже поаплодировали предстоящему празднику. Когда восторги редакции и технического персонала поутихли, Митя отвёл товарища в сторонку и кое-что предложил.

— Слушай, Женя, мы теперь с тобой не просто офисный планктон, а реальные перцы, прямо-таки начальство.

— Но, — в Сибири говорят «но», имея в виду «да», — и?

В Сибири говорят «и?», когда имеют в виду «и?».

— Поэтому я тут подумал: для поддержания нашего с тобой авторитета в коллективе при сотрудниках нам надо называть друг друга по имени-отчеству. Я для тебя буду Дмитрий Сергеевич, а ты для меня — Евгений Михайлович.

— А, может быть, просто Михалыч?

— Может и так. А уже без сотрудников будем по простому — Митя и Женя.

— Без проблем.

Тут Митяй, конечно, ошибся, потому что «Михалыч» легко победил и Женю, и Евгения Михайловича. Уж больно хорошо звучит — солидно, по-русски, вызывая доверие и желание немедленно с этим Михалычем выпить да обсудить что-нибудь судьбоносное. Очень помогали делу и непобедимые ассоциации с Михалычем из незабвенной комедии «Особенности национальной охоты». А иногда, учитывая то, что происходило с Михалычем, и какие с ним общались люди, обращение по отчеству придавало событиям дополнительный комизм.

#2011

Многие из нас мнят себя свободными людьми. В тюрьме не сидишь, руки-ноги целы, это и значит, что ты свободный человек. На самом деле каждый прячется в невидимом окружающим пространстве зоны комфорта. Квартира за железной дверью, любимая машина, рабочее место, у кого-то дачный участок. Семья, родственники, друзья, приятели-коллеги — мы к этому привыкаем, привязываемся и довольно быстро начинаем считать той самой «нормальной» жизнью, о которой когда-то мечтали. Сознание и даже подсознание большинства людей изо всех сил сопротивляется всем попыткам посягательства на эту зону комфорта. Поменять работу? Нет, зачем, а вдруг будет хуже! Переехать в другой город? Да мне и тут хорошо! Я всех знаю, меня все знают, годам к тридцати ниточки привычек превращаются в крепкие канаты и надёжно держат человека в той самой колее, о которой пел Высоцкий. Чтобы сойти с этой колеи, нужен резкий перелом в хорошую или плохую сторону. О плохом мы ещё поговорим, но даже хорошее может всё поломать. Одна семья алкоголиков из Уфы выиграла в лотерею большие деньги. Естественно, сразу начали их тратить и пропивать, в итоге, все члены семьи умерли от алкоголизма. А не будь у них больших денег, могли бы десятилетиями тихо спиваться, как миллионы наших сограждан.

Митяй в 31 год был из зоны комфорта просто вышвырнут. В это время он часто вспоминал о тех временах, когда на дружеских пьянках его иронично-уважительно называли «насяльника»…

Издательский дом: расцвет #2007

До выхода песни Семёна Слепакова «Каждую пятницу я в говно» оставалось ещё несколько лет, но она вполне могла бы стать гимном издательского дома «Сибирское производство» эпохи Мити и Михалыча. Рабочая неделя строилась по проверенной схеме: в понедельник все приходили «после вчерашнего», но до обеда ради приличия терпели, позволяя себе кружку пива только в час дня. Исключение составляли водители, которые ждали пятницы. Во вторник приходило понимание, что именно должно войти в номер, дизайнеры, заткнув уши самой невыносимой музыкой, со страдальческими лицами клепали однотипные рекламные блоки, а Михалыч, закатывая глаза и проклиная всё на свете, пытался начать писать тексты, но, как правило, после очередной кружки пива переносил всё на завтра, называя это «оптимизацией сроков» и «гибким дедлайном». Митяй гонял менеджеров и иногда лично ездил на встречи к важным клиентам. В понедельник такие встречи, как правило, не назначались по одной простой причине: никто не хотел дышать на клиентов воскресеньем. Впрочем, многие клиенты переносили встречи по той же самой причине.

В среду дедлайн становился жёстким, дизайнеры начинали курить всё, что попадалось под руку, включая огрызки карандашей, а Михалыч мрачнел, замыкался в себе и принимался натужно выдавать на-гора заветные килобайты, в которых языком Достоевского и Набокова пытался рассказать о трубах, кирпиче, щебне и обколотой гормонами индюшатине местных производителей. В такие моменты к нему было лучше не подходить. Но в результате мучений Михалыча заветные тексты, наконец, рождались, и по легенде кто-то кроме заказчиков их всё-таки читал.

Доходы свои Митяй по-прежнему измерял заводской «линейкой», потому что всех в первую очередь интересует не то, чем ты занимаешься, а то, сколько ты зарабатываешь. О деньгах у нас говорить так неудобно и так не принято, что все постоянно о них говорят. Особенно о чужих, особенно с завистью и довольно часто с тайным пожеланием, чтобы ты, наконец, свои «баснословные» доходы потерял и слился с общей массой жалующихся на жизнь. Вот тогда ты за кружкой дешёвого пива в местном баре лучший друг и задушевный собеседник. А успешным людям в России тяжело. Для них столько всего особенного придумано — дорогие бутики и рестораны, бизнес-залы в аэропортах, закрытые коттеджные посёлки. Чтобы лишний раз не раздражать народ своим успехом. Даже слова, связанные с зарабатыванием денег у нас по большей части иностранные — олигарх, бизнесмен, менеджер, инвестор. Народу ближе простые термины «спекулянт», «барыга», «кидала», «рвач». Так чужие достижения объясняются двумя словами, а своё собственное незавидное материальное положение оттеняется подразумеваемой нравственностью говорящего. И не сказать ведь, что народ совсем неправ. Американская мечта заработать в России превратилась в чисто русский вариант — украсть или отжать. И где-то между Сциллой «украсть» и Харибдой «отжать» и плывут из Понта в Понт аргонавты отечественного бизнеса. (Понт — это по-гречески «море», так что у русского понта богатые исторические традиции). Поэтому так ли неправы те, кто в России постоянно прибедняется? Не нами сказано: тише едешь — шире морда. Но разве тихо ездить в Митином характере? Вот уж нет.

После заводских 12 тысяч Дмитрий Сергеевич решил не скромничать и определил себе оклад в 45 тысяч рублей. Было ещё недолгое время, когда Митяй отвечал за проведение заводских спартакиад, там платили тысяч 20, но приятнее было думать, что ты стал получать не в два, а в три раза больше. Таня на посту менеджера получала 15 плюс премии, так что жила на издательские деньги семья Шиловых довольно издато. У Митяя был служебный автомобиль — «Хонда Одиссей», и, казалось, что его Одиссея в роли начальника продлится долго… но тут продажи рекламы стали падать. То ли от надвигающегося кризиса, то ли от чёрного пиара Алика, то ли с ростом конкуренции, то ли потому, что, если в офисе все друзья и собутыльники, это может помешать работе. А скорее всего, по всем причинам сразу.

#2011

Иногда ты терпишь крах по своей вине. Где-то не рассчитал, кому-то зря доверился, рисковал и проиграл. Но иногда все твои ошибки и прегрешения в глобальном смысле ничего не значат. Большие кризисы топят не просто отдельные фирмы и отрасли — иногда даже страны разваливаются. И тут хоть зачитайся бизнес-книг и забросай всех красивыми бизнес-планами — ничего не выйдет. Никого не интересует класс твоей каюты на «Титанике» — корабль тонет целиком.

Издательский дом: развал #2008

Постепенно офисное пьянство стало выходить из-под контроля. Обеденное пиво сотрудников стало утренним, потому что «после вчерашнего хреново» — ну как тут человеку не посочувствовать? Пороки руководства стали продолжением его достоинств. Если сто раз сиживал с сотрудником запанибрата за одним столом, сохранять дистанцию практически невозможно. Постоянно общаясь с клиентами, Митяй ещё держался, но как держаться, если тебя по сути никто не контролирует, и ты сам себе начальник? На встречи стал отправлять подчинённых, а сам всё чаще сидел в кабинете, шарясь в сети и попивая пиво, а то и чего покрепче. Конечно, это были не коричневые полторашки «Купеческого», как в студенчестве, а напитки повкуснее, но свои следы на боках и щеках эти бутылки оставили вполне заметные. Михалыч, как личность творческая, и соглашался-то на такую работу, скрепя сердцем, прежде всего, ради денег и хорошей компании, а видя общий разброд и шатания, начал подхалтуривать и пользоваться старыми шаблонами в написании новых текстов. Один раз даже умудрился поставить на полосу один и тот же текст с разницей в три месяца, изменив в нём буквально пару абзацев. Клиенту сей конфуз подали как модную «тизерную» рекламу. Директор — разменявший полтинник производственник с красной рожей и хитрыми глазками — начал было скандалить, пришлось предложить ему бонусный макет с красивой фотографией и поздравлением с днём рождения. Какой же солидный бизнесмен откажется, когда ему так «лизнут»?

Олег до поры до времени в процесс не вмешивался, но когда финансовые отчёты вместо добрых сказок начали походить на книги Стивена Кинга или романы Диккенса о нищих детях, в офисе «Сибирского производства» состоялся очень неприятный разговор.

— Митя, как дела?

— Да нормально.

— Я вот читаю отчёты, и мне не кажется, что дела у нас нормально.

— Время такое — лето, все в отпусках, никто не размещается.

— У конкурентов, Митя, все ещё как размещаются, я же слежу, читаю.

— Да не переживай ты так, если что, бумажный тираж сократим, будем в интернете информацию рассылать, это сейчас то, что нужно.

— Митя, это половина проблемы.

— А вторая какая?

— Да бухаете вы много, Митяй. У нас уже не офис, а пивнуха, все соседи в курсе, что «Сибирское производство» — главные алкаши. Один другому сказал, тот — этому, город-то маленький. Это не Москва, мы тут на две-три тысячи человек работаем. И вообще, у нас журнал, а не бар. Я думал, это понятно по умолчанию.

— Олег, во-первых, мы пьём только по пятницам, а во-вторых, это новейшие тенденции менеджмента — нематериальная мотивация сотрудников. Я некоторым зарплату по три месяца задерживаю, а они не уходят, потому что коллектив хороший.

— Ты им зарплату водкой выдаёшь. И не только по пятницам.

— Ну, мне не веришь, спроси Михалыча, Таню спроси…

— Да понятно, что твой друган и твоя жена за тебя будут. Команду ты собирать умеешь, только толку от этого как-то маловато.

— Олег, ты к чему клонишь? Хочешь меня уволить — давай, я и на заводе грузчиком работал, и тополя в оранжевом жилете стриг, могу и не быть директором. Но если я уйду, у тебя тут всё развалится. Сейчас это работает хуже, чем тебе хочется, но работает.

— Митя, этот издательский дом и до тебя работал, и после тебя поработает. Знаешь, как говорил товарищ Сталин — «У нас незаменимых нет!»

В дверь по привычке без стука заглянул Михалыч. Видимо, услышал родную фамилию «Сталин».

— Привет, начальство! — Михалыч ещё не понял всей серьёзности беседы, — обсуждаете, как эксплуатировать трудовой народ?

— Что-то вроде, — нахмурился Олег, — Михалыч, сейчас два часа дня. Чем от тебя пахнет?

— Ну, я там это… Пару чашек кофе выпил. С коньяком.

— Что-то я в этом запахе совсем не ощущаю кофе.

— Вот и я говорю, Михалыч, — встрял Митя, — нафига ты этот «Нескафе» краснодарской фасовки покупаешь? Он даже не пахнет! Не пожалей лишний полтинник, возьми французский. У нас же капитализм — от импорта полки ломятся!

— В общем, так, братцы кролики-алкоголики, — резюмировал Олег, — даю вам месяц на исправление ситуации. Пока, в целях экономии, забираю у директора служебный автомобиль и со следующей недели увольняю водителя по КЗоТу. Скажи, чтобы сегодня всё оформили. Жду от вас экономического чуда и исправления ситуации. И ещё… У меня в офисе везде камеры. И даже несмотря на то, что я там иногда видел и слышал, я даю вам месяц. Удачной работы!

Митя оценил новость первым:

— Пока, Олег!

— До свидания! — включился Михалыч и, закрыв за Олегом дверь, продолжил, — Что это с ним? Никогда не подозревал в нашем руководстве негативного отношения к алкоголю.

— Да мы с ним даже познакомились по пьяни, в «Папе». Просто решил, что мы приносим мало прибыли.

— Капиталист сраный!

— Михалыч, потише, тут везде камеры.

— Я знаю. Пусть слышит.

Умел Михалыч за секунду перевести любой конфликт в классовый. Этого у него не отнять.

Через месяц никакого чуда не произошло, и Олег уволил всю Митину команду. Кто-то остался в ожидании выплат долгов по зарплате, кто-то перебежал к конкурентам, а Митяй забрал из сейфа три трудовые книжки — свою, Тани и Михалыча. Потом выписал себе на прощание десятку премии и накрыл всему «Сибирскому производству» прощальный ужин. В какой-то момент Михалыч завёл «День победы», упирая на строчку «Праздник со слезами на глазах». И многие действительно пустили слезу. И по шальному рекламному рублю, и по весёлой офисной жизни, да и вообще по недолгому периоду «тучных нулевых», когда россияне поехали отдыхать из Тагилов в Турцию и Египет, начали покупать иномарки, брать ипотеки, носить почти настоящие итальянские шмотки и в целом повелись на гламур.

#2018

Кризис с греческого переводится как «суд». Примерно раз в 10 лет мировая экономика понимает, что к её огромному телу прилипло слишком много паразитов, даже не «мыльных пузырей», а надутых клещей, делающих деньги из ничего. И она, как шальной медведь, трётся спиной о дерево, безжалостно сдирая всё лишнее и присосавшееся. При этом фантомные боли этого большого тела столь же реальны, как и настоящие. Деньги — это бумажные надежды и страхи миллиардов людей, и в кризис это видно наиболее ясно. Почему завод сегодня стоит сто миллионов долларов, а завтра — десять? Потому что вчера в этот завод верило в десять раз больше людей. Ни золото, ни алюминий за несколько дней в десять раз хуже не стали. Изменилось отношение к ситуации.

В любой кризисной ситуации бизнесмен «режет» то, без чего можно обойтись. А это как раз реклама, пиар и прочие двигатели торговли и атавизмы развития. Кризис 2008 года прошёлся по красноярской прессе лесным пожаром. Из закрывавшихся газет и журналов бежали, кто куда — кто пресс-секретарями в крупные и средние компании, кто в пресс-службы разного рода администраций, кто в смежные профессии от написания рекламных джинглов до организации вечеринок. Вопрос «Быть или не быть?» встал достаточно остро. То же «Сибирское производство» кризис не пережило, оставшись только в памяти своих бывших сотрудников и рекламодателей. По некоторым оценкам, «идеальный шторм» 2008—2009 годов пережило только одно красноярское издание из трёх. В основном те, кто кормился из бюджета или выходил огромными тиражами и распространялся бесплатно. Особенно высока была смертность среди глянца. Перестала быть блестящей жизнь — перестала быть нужной такая пресса.

Сегодняшняя газета #2008

На рынке коммерческой печатной прессы Красноярска в те годы сражались два конкурента — газета «Комок» и «Сегодняшняя газета». «Комок» ещё с 90-х был лидером, кто-то даже наградил его неофициальным титулом «Сибирский «Нью-Йорк таймс», «Сегодняшняя» оставалась в роли амбициозного претендента, и, когда «Комок» перестал быть лидером, именно «СГ» должна была прийти ему на смену. Но тут пришёл кризис. Туалетной бумаги в стране было достаточно, а бесплатные газеты и Интернет нанесли коварные удары в тыл последним сопротивляющимся коммерческим изданиям.

Митя ступил на палубу тонущего корабля быстрыми шагами опытного флибустьера. После нескольких месяцев работы флибустьера в роли руководителя отдела продаж корабль не только не перестал тонуть, но ещё и загорелся. Главной проблемой была бывшая руководитель отдела продаж, которую Митя оставил в штате простым менеджером. Впрочем, об этом пусть пишут и вспоминают другие, для нас же важно то, что офисная жизнь Дмитрия Шилова окончательно и бесповоротно закончилась. Рынок печатной прессы сжался и выдавил своих весёлых, но неэффективных адептов на улицу. Нужно было что-то придумывать. И Митяй, естественно, придумал. Там, где закончилась карьера наёмного менеджера, началась карьера бизнесмена.

#2011

Говорят, что все провалы твоей жизни обязательно тебя чему-то научат. Тот же Стив Джобс зачем-то изучал каллиграфию и долгое время перебивался бесплатными обедами в буддийском храме. В итоге, это сделало шрифты «Макинтошей» красивыми, а самому Джобсу подарило философию ведения бизнеса. Но что, если бы он правильно питался в молодости, и его поджелудочная железа не сгорела бы от рака?.. Бизнес мог не иметь той философии, но человек остался бы жив. Уж чего-чего, а провалов в бизнесе у Митяя хватало. И времени, чтобы их вспоминать тоже было предостаточно.

Лей пиво! #2008

Летний Дивногорск, жара, июль. Сейчас в это трудно поверить, но в те, казалось бы, совсем недалёкие годы в Дивном практически не было пивных «разливух». Поэтому Митина революционная идея «банчить пивасом» зашла у местных жителей и гостей города просто «на ура». За прилавком по очереди стояли то Митяй, то Таня, то Танина мама, но мы из любопытства заглянем именно в тот день, когда пивными кранами распоряжался лично «крановщик» Дмитрий Сергеевич.

— Здравствуйте! — у пивточки остановился пухлый мужик в олимпийской майке Bosco и заботливо надетых на носки сандалиях, — какое у вас пиво есть?

— Пива у нас четыре вида, на любой вкус! — завёл привычную шарманку Митяй, — каждому нравится своё!

— Я люблю обычное светлое.

— Тогда вам подойдёт «Баварское».

— Из Баварии что ли?

— Нет, это в Красноярске делают, в Солнечном, но сырьё и рецепт — немецкие. Хотите попробовать?

— Хочу! — заметно оживился мужик, — давайте!

Митяй прыснул из крана с надписью «Баварское» на дно стакана и протянул мужику. Тот со знанием дела глотнул.

— Вот, это «Баварское». А если вы любите с лёгкой горчинкой, у нас есть «Чешское», там сырьё из Чехии. Попробуете?

Мужик, не веря своему счастью, отведал и «Чешского», важно кивнув — мол, есть горчинка, понимаю.

— Третий кран у нас «Бельгийское», это уже ламбик, такое в Брюсселе продают.

Мужик с одного «глыть!» оценил тонкости бельгийского пивоварения. Признаваться в том, что слово «ламбик» он слышит впервые в жизни, было как-то не с руки. А тут и недовольная жена подошла: «Коля, пойдём домой!» Ага, побежал Коля, жди. Тут халявная дегустация, практически пивная «Массандра». Стой, родная, жди, пока мужчины обсуждают свои мужские вопросы.

— Ну, а в четвёртом кране у вас…

— «Ирландское»! Тоже светлое, но рецепт из Дублина, его дополнительно выдерживают в бочках из-под ирландского виски, и пиво становится таким немного креплёным, насыщенным.

Коля ощутил свойственную ирландскому пиву насыщенность, после чего купил домой на вечер две потные прохладные полторашки, оказав предпочтение Баварии и Чехии.

Митяй торговал легко и уверенно, потому что под прилавком все четыре шланга вели в одну кегу. Разница между четырьмя видами «импортного» пива существовала только между ушами Коли и создавалась уверенной болтовнёй начинающего бизнесмена. Принцип «не наебёшь — не проживёшь» звучит очень некрасиво, но что-то в нём есть. Вероятно, лёгкая форма цинизма и хорошее знание жизни.

Помимо пива с лотка хорошо шла и вяленая рыба с наценкой в 300—400 процентов. Всё лето 2008 года пивточка приносила по 20—30 тысяч рублей в день, но потом наступила осень, и к своему удивлению бизнесмен Дмитрий Шилов понял, что чем холоднее становится на улице, тем хуже люди покупают пиво. В конце концов, ручеёк постоянных покупателей совсем пересох. За пивом подходили только желающие опохмелиться, редкие туристы, приехавшие из Красноярска «посмотреть на ГЭС с десятирублёвки» да два-три записных алкаша, которые не покупали, а просто выпрашивали себе сколько-нибудь жёлтой жижи, чтобы хоть немного перекрыть амбре от своего обычного шмурдяка. Помыкавшись неделю-другую без привычной прибыли, Митяй по дешёвке продал пивной «Бахчисарайский фонтан» такому же стихийному бизнесмену. Искать помещение для бара или полгода хранить оборудование до следующих тёплых дней? Ещё чего! Денег хотелось здесь и сейчас!

Одновременно с пивом Митя пробовал заниматься квасом, но с виду простой и выгодный бизнес оказался одной большой проблемой. Квас получался жидкий и невкусный, бочки мылись редко от слова «никогда», персонал предпочитал спать под зонтиком, а потребитель оценивал ситуацию по-сибирски ёмко — коротко и нецензурно. Пришлось и этот бизнес свернуть.

Дела коммерческие #2009

Торговля Митяя увлекла. Взять где-то подешевле и продать кому-то подороже — отличная схема, на которой многие поднимались очень высоко. Не так далеко от Красноярска стоит Китай, который производит всё, что угодно по смешным ценам. В девяностые половина Красноярска ездила туда «челноками» за товаром, а те, кто побаивался гонять за границу с большими деньгами, катались до Новосибирска. Прибыль, конечно, получалась меньше, зато поездки были быстрыми и безопасными.

Подсобрав заработанных на пиве денег, Шиловы решили, что раз в стране растёт рождаемость, то и детская одежда будет продаваться как горячие пирожки. Сняли два помещения — на улице Мичурина и на Северном проезде. Впоследствии Митяй каждый день ходил мимо одного из этих помещений и показывал знакомым: «вот здесь у меня магазин был…» Пару раз съездили за товаром в Пекин. Откровенный отстой с вылезшими нитками и краской, которая слезала после пары стирок, продавать не хотелось. Стали брать сшитые на китайских фабриках вещи известных брендов. Думали, что раз одежда дороже, то и прибыль с неё будет больше. Но кризис так больно ударил по красноярцам, что всем «Лакостам» и «Хьюго Боссам» молодые родители предпочитали недорогой ноунейм с вещевого рынка «КрасТЭЦ». Поторговав с полгода, Шиловы оставили только один магазин, да и тот переделали под хозтовары. Всякая мелочёвка для дома продавалась нормально, но желаемой прибыли не приносила — с мелочёвки и заработки были мелкие. Хотелось чего-то большего.

#2019

В умных экономических журналах сейчас пишут, что малый бизнес в России дышит на ладан и не только не растёт, но и уменьшается, кто-то даже говорит «вымирает». Не всем дано быть предпринимателями, но пока создаётся ощущение, что не очень-то и нужны в нашей стране предприимчивые люди. Больше ценятся послушные, системные, тихие. Предел мечтаний — устроиться куда-то чиновником или кем угодно в нефтегазовую или финансовую сферу. В тех самых эпитафиях, которые приводил в пример Том Питерс, была одна — «Он бы сделал что-нибудь значительное, но начальник ему не разрешал». Вы бы хотели такую надпись на своей могиле?.. Не уверен.

У «Самовара» #2010

Есть на правом берегу Красноярска кафе «Самовар». Чего там у Митяя только ни происходило, включая мальчишник перед первой свадьбой со всеми полагающимися атрибутами мальчишника. Такие, в общем, ничем не примечательные кафешки со временем и попадают в категорию «наше место». Даже спустя много лет, туда захаживают не за едой или выпивкой, а за воспоминаниями. К сожалению, такие места с годами неизбежно меняются или закрываются, словно забирая с собой и часть нашей жизни. Самые откровенные беседы в «Самоваре» у Митяя всегда были тет-а-тет. В общей компании хорошо говорить на общие темы, а что-то сокровенное со всеми не обсудишь. В тот вечер Митяй встретил Макса, накатили пивка, перешли к водочке и неожиданно вспомнили детство.

— А помнишь, как я к тебе ходил «видики» смотреть?

— Конечно!

— А пасту?

— Пасту? Макароны что ли?

— Нет, зубную! Помнишь, тебе отец из Швеции «Аквафреш» трёхцветный привозил, а мы её во дворе ели. Она же вкусная была, как нам тогда казалось.

— Точно! Ещё прикалывались, что это флаг России.

— Но. Патриоты мелкие.

— А у меня отец тогда удивлялся — только положил тюбик на полочку, два-три дня — и он кончается.

— Трудное детство, низкий потолок…

— …деревянные игрушки, прибитые к полу.

Дела у Макса шли гладко — отучился на экономиста, женился, устроился в торговую компанию, понемногу обзавёлся связями. Пока на уровне начальников отделов, но тридцатилетние начальники отделов довольно быстро становятся сорокалетними директорами по маркетингу, а добрые отношения остаются. Макс выстраивал отношения так, как опытный дачник солит огурцы — на долгие годы вперёд. Митяй офисную жизнь не любил (у Макса на работе не пили даже по пятницам), но признавал, что дельный совет по бизнесу Макс дать может. Темы бизнеса возникали в разговоре только после нескольких рюмок, ведь после определённого тоста в России любой владелец продуктового ларька становится почти олигархом. А в политологов к концу первой бутылки превращаются вообще все.

— Мить, я тебе говорю: твой квас, пиво, одежда, хозтовары эти — всё это суета!

— Суета на букву «ху»?

— Вот сразу видно: с детства дружим, на лету всё хватаешь.

— Макс, ну я ведь и обидеться могу.

— На кого? На меня, на офисную крысу? Да я даже в туалет по расписанию хожу, 5/2, с 9 до 18. С полным соцпакетом в штанах. Так себе счастье, минимум три раза в неделю хочется всё нахер послать.

— А чего тогда наезжаешь с суетой этой?

— Это я тебе так завидую. Ты ж сам себе хозяин, это круто!

— Нормально. А если всё моё — это суета, что мне делать?

— Нужно найти хорошую схему. Найди то, что нужно людям, потом найди, где это купить по самой низкой цене.

— Так по самой низкой цене берут крупные оптовики, мне такие суммы не потянуть.

— Вот видишь, сразу три задачи! Прямо «Что? Где? Когда?» суперблиц. Отвечает Митяй Друзь!

— Какие три задачи?

— Первая: найти тему. Вторая: найти деньги. Третья: найти, как купить что-то из первого вопроса максимально дёшево. Хорошо хоть магазин у тебя есть, одной проблемой меньше, так бы четыре было.

— Ну, хорошо, тему я придумаю. Даже, допустим, деньги найду, а как купить дёшево?

— Митяй, есть такие люди, и я тебя могу с ними познакомить. Но пока нет темы и денег, разговор у нас ни. о. чём!

— Я тебя понял. По маленькой?

— Давай!

Друзья звякнули пузатенькими ёмкостями на тонких ножках и синхронно закусили.

— Помнишь, как в девяносто пятом, в мае, на «Спутнике» парад был 40 лет Победы, а ты опоздал, на трамвае ехал, и мы тебе орали «Голову в трамвай засунь, а то столбом оторвёт?»

— Помню! Лихие девяностые!

— Правильно не «лихие», а «бухие». Какой Президент, такая и страна была.

— А помнишь, когда «М&M’s» только появился, нас с тобой так дразнили типа «Митя и Макс»?

— Да, а ты помнишь, как в 15 лет родители тебе на день рождения разрешили вина попробовать, а мы за столом сидели и отказывались?

— Ага. Чтобы с водкой не смешивать.

Встреча пошла своим чередом, только на этот раз после пары бутылок горячительного они поехали не искать продолжения в какой-то клуб, а по домам. Возраст и семейное положение обязывает, знаете ли. Но «суперблиц» Митяй запомнил очень хорошо. Такие вызовы ему всегда нравились. Он и сам понимал, что весь «бизнес», которым он до сих пор занимался, был скорее игрой в бизнес. Заработки с этой игры позволяли как-то прожить, но по количеству геморроя на единицу времени не очень отличались от того, что можно было заработать в офисе. Макс со своей фирменной иронией и взрослыми советами попал в яблочко. Чем хороша работа в офисе, так это тем, что у человека там много времени на разговоры и мечты о жизни вне офиса.

#2019

Для таких застольных бесед, банкетов и прочих тусовок в западном менеджменте появился специальный термин — нетворкинг, то есть заведение связей. В других странах организуются специальные вечеринки, пишутся тематические книги, вроде знаменитой «Никогда не ешьте в одиночку». Для человека нашего поколения первой и главной книгой о капитализме остаётся «Незнайка на Луне». Вот и выходит у нас вместо зарубежного нетворкинга пьяный базар двух Незнаек, которым до настоящего капитализма, как до Луны. И главный российский парадокс в том, что иногда это срабатывает, и в двенадцатом стуле наших Остапов и Кис Воробьяниновых всё-таки находятся бриллианты. Россия — страна возможностей! Но прежде, чем убедить в жизнеспособности своего бизнеса партнёров и инвесторов, начинающий бизнесмен должен пройти более суровое испытание — получить одобрение собственной жены.

Самая строгая комиссия #2011

— Таня, я всё прикинул, смотри: у нас район новый, отделочные материалы всем нужны. Их помалу не покупают, а сразу на квартиру или, как минимум, на комнату.

— Я понимаю, но сколько же денег надо на то, чтобы товар закупить? Мы на одежду такие деньги тратили, а тут отделочные материалы. Это не двадцать курточек и сто штанишек, это целая фура…

— Много надо, по стандартным расценкам 6 миллионов 900 тысяч. Но мне человечек один знакомый сделает скидку, как будто крупному оптовику, там выйдет 6 миллионов ровно.

— А возьмёшь откуда?

— Ну, не в лесу живём, есть друзья, кредиты в банке можно взять.

— У тебя друзья что, миллионеры?

— Ну, там тысяч двести, там двести пятьдесят, плюс банки. Дело-то верное, человек с нефтяниками работает, мы с ним постоянно у них встречались в офисе.

— В офисе?

— Ну, в машине, он постоянно то с совещания, то на совещание с ними, крупный подрядчик.

— А ему какой интерес тебе помогать?

— За долю в прибыли. Да он нормальный пацан, просто своего не упускает, деловой. Он мне поможет, потом я ему. Через знакомых на него вышли, какие-то Макса кенты его знают. В общем, нормальный. Надо только денег собрать.

— А нет риска, что кинут?

— Да нет, поставщик материалы без денег не отдаст, а материала целая фура, приедет к нам и разгрузится. Это же не иголка в стоге сена, а фура отделочных материалов! Куда она может пропасть?

— Боюсь я, Митя, в дело с такими деньгами залезать. Ещё и знакомый знакомых какой-то…

— Слушай, да я у Макса у первого денег и займу! Свои же люди.

— Своим в первую очередь отдавать надо будет.

— Это понятно.

— А если не займут?

— Ну, не знаю, есть же конторы, которые помогают ипотеку получить, с хрен знает, какими документами. Люди вон по-русски двух слов связать не могут, а квартиры покупают.

— Чем дальше в лес, тем больше дров, Митя.

— Да разберусь. Как там, у Маркса, — ради прибыли в триста процентов, капитал готов на что угодно. А деньги в Красноярске есть, значит, я их найду.

— Под триста процентов, Митя, даже я тебе займу.

— Давай. Только расплачиваться буду натурой!

Заканчивать серьёзный разговор шуточками — не самая плохая семейная традиция.

#2019

Многие принципиально не занимают денег друзьям и родственникам. Причина уважительная и основательная — если ты вдруг занятые деньги не вернёшь, я потеряю не только деньги, но и друга или родственника. Но если про тебя будут знать, что в случае чего денег ты не займёшь, то где-то в глубине души тебя постепенно начнут считать не очень-то дорогим другом и не самым близким родственником. Очередной российский парадокс.

Добро пожаловать в долги #2011

Собрав нехитрый пакет документов, Митяй начал праздничный обход всех банков, с которыми у него когда-либо были интимно-финансовые отношения. Любые отношения российского гражданина с банковской системой носят исключительно интимно-финансовый характер, потому что в результате кто-то кого-то точно поимеет. И счёт в этом деле пока сильно в пользу наших банкиров.

На чаяния юного бизнесмена откликнулись четыре банка: зелёный, красный, местный и восточно-азиатский. Первые два помнили Митяя ещё успешным руководителем рекламного отдела, в местном банке когда-то брали кредит на ремонт, а восточно-азиатский, казалось, сам был готов дать денег кому угодно и в любом количестве. Включив всё природное обаяние и размахивая всевозможными доказательствами своего благосостояния в бумажной форме, Митяй за неделю выжал из банковской системы почти полтора миллиона рублей, а точнее, 1 миллион 430 тысяч. Это было очень даже неплохо, но до искомых шести миллионов совсем не дотягивало. Во всех банках Митя рассказывал одну и ту же историю о долгожданном ремонте квартиры. Каким же могло быть удивление банкиров, если бы они регулярно обменивались информацией о своих клиентах! Они бы с удивлением обнаружили, что в Красноярске есть квартира, которую хозяин собирается отремонтировать целых четыре раза!

Первым из друзей Митяй навестил Макса.

— Что, поручик, деньги кончились? — усмехнулся Максим.

— Да нет, по деньгам всё нормально, — бодрился Митя, — полторушку уже собрал, в банке кредит взял.

— А остальное с меня что ли?

— Нет, конечно, но я на тебя рассчитывал…

— Митя, кое-какие деньги у меня есть, мы с Наташей на новую квартиру копим…

— Макс, в ваши с Наташей деньги я никогда не полезу, я ещё жить хочу. Я же к ТЕБЕ пришёл. Только к тебе одному.

У Макса всегда была своя заначка, и Митяй как лучший друг прекрасно об этом знал.

— Ладно, а когда думаешь отдать?

— Да с первой же прибыли, тебе первому отдавать начну как лучшему другу. Я же не прошу без процентов, понятно, что тебе это тоже должно быть интересно.

— Давай под 10 процентов в месяц?

— А сколько у тебя есть?

— Тысяч 700 есть. Раз такое дело.

Митяй чуть помедлил.

— Давай.

Друзья пожали руки.

— Завтра заедь ко мне в офис, я отдам. Там же и расписку напишешь.

— Конечно! Спасибо, друг!

Митяй, как Дед Мороз в Новый год, пошёл по квартирам друзей. Славка, Костя, Дрюня… Убеждал, просил, уговаривал, обещал проценты, писал расписки. Все откликнулись, помогали, кто чем мог. Нежданно-негаданно среди заёмщиков оказался даже Санёк, которого никак нельзя было заподозрить в умении копить деньги. А 150 тысяч для друга нашлось и у Санька. Понемногу заняли двое-трое ребят из тех, с кем когда-то играли в хоккей, но в итоге, с большим трудом, получалось всего около четырёх миллионов. А надо было шесть!

Вечером за ужином главный заёмщик Красноярска Дмитрий Шилов рассказал обо всём Тане. Она вздохнула:

— Митюш, мне же недавно на работе в «Метро» служебный «Форд» дали. Можем мой «Ниссанчик» продать, всё равно его менять надо, он по нашим дорогам вот-вот сыпаться начнёт… Вот так могу тебе помочь, дорогой мой муж.

— Спасибо, родная. Но я твой «Ниссанчик» с самого начала учитывал. Шесть миллионов — это уже как бы с учётом того, что мы его продадим…

— Шилов!

— Ну, Шилов, Шилов. Надо думать, откуда ещё два миллиона брать на красноярскую версию американской мечты.

Есть в Красноярске люди, которые могут занять вам денег под приемлемый им процент. И Митяй с 90-х годов знал нескольких таких людей. Знал он и то, что деньги таким людям надо возвращать обязательно и никакой бумагой от такого долга не закроешься. Истории о таких людях ходили всякие, и называли их по-разному, но чаще всего «решалы». Дело было верное, выгодное, да и четыре собранных миллиона придавали уверенности, поэтому Митяй позвонил одному знакомому, рассказал ситуацию, и его пригласили в известное многим кафе. Сам факт приглашения практически означал положительное решение вопроса, потому что если с человеком не о чем разговаривать, в кафе его не приглашают.

В вип-кабинке известного многим кафе Митю ждал крепкий, неприметной внешности человек средних лет с холодным взглядом. В криминальном сериале он мог бы играть не решалу, а честного милиционера, внедрённого в бандитскую группировку. Но жизнь — не криминальный сериал, она гораздо интереснее…

— Ну, привет, спортсмен.

— Здравствуйте!

— Пришёл денег занять?

— Да. Два миллиона.

— А зачем тебе такие деньги?

— Магазин открываю отделочных материалов.

— Что, хочешь всех отделать?

— Ну не всех, хотя бы свой район. Мне вообще-то больше надо было, но остальная сумма у меня есть.

— Её ты тоже занял, я знаю. Там уже четыре ляма.

— Ага.

Об этой подробности Митя своему знакомому не сообщил. Значит, сам разузнал. Или, как в девяностые говорили, «пробил по братве»? Или сейчас опять девяностые, и снова нужно так говорить? Почему в самые ответственные моменты в голову лезет всякая чушь?

— Деньги для тебя собрали. Садись, пиши расписку. Под десять процентов в месяц.

Митяй ждал аккуратных банковских пачек, но два миллиона ему выдали разномастным ворохом тысячных и даже пятисоток. Пока пересчитывал, даже слегка вспотел, хоть больше и от волнения.

— Знаешь, почему мелкими даём?

— Почему?

— Чтобы видел, как много теперь должен.

Решала впервые слегка улыбнулся.

— Извини, пообедать не предлагаю. В последнее время снова много дел.

— Спасибо! Мне теперь тоже надо одному человечку набрать.

— Ну давай, Дмитрий Шилов.

— До свидания!

— Иди, спортсмен. И помни про сроки.

До машины, в которой ждал Санёк, Митя добрёл в какой-то прострации. В этот момент пакет с деньгами из его рук мог выхватить даже ребёнок.

— Ну, чё, — ухмыльнулся Санёк, — не убили тебя там?

— Не убили, — вяло кивнул Митя, — ещё и денег дали.

— Так что, может быть, по старой памяти в Сочи махнём?

— Не, там найдут. С таким баблом как минимум в Мексику.

— Да шучу я. В кафешку давай заедем?

— Давай. Только сначала домой гостинец завезём.

— Как скажете, господин миллионер!

#2019

В мире серьёзных и взрослых людей, имеющих отношение к большим деньгам, есть свой сленг. Миллион рублей там часто называют «единицей», любой важный документ — «бумажкой», любого делового партнёра — «человечком». Эта лёгкая небрежность как бы всё упрощает. «К вам человечек с бумажкой приедет, вы ему две единицы оставьте» звучит почти по-детски. Мы же все в это как бы играем, и всё у нас с вами просто. Это не больно, это как комарик укусит. Мы же свои люди, друг друга с полуслова понимаем и с этой же половины слова друг другу верим.

Человечек #2011

Человечка от знакомых Макса звали Рома, на вид ему было лет 35—36, среднего роста, глаза синие, волосы русые, особых примет нет. Так Митяй о нём потом и рассказывал. Держался Рома по-свойски, был таким рубахой-парнем, и ездил на простенькой «Мицубиси Лансер», «чтобы работяг на объектах не раздражать, и вообще понты это не моё». Встречи Рома назначал «возле офиса» — высокое здание с логотипом крупной нефтяной компании одним своим видом вызывало доверие.

— Митяй, я сам парень простой, никогда бы в эту контору не попал, — откровенничал «человечек» во время одной из встреч, — просто они в край так резко зашли, что им срочность была важна. А я по районам почти всех знаю, кто реально, что может, а кто нет.

— Так чем конкретно ты занимаешься, Рома?

— Ну, вот смотри: нашли в бескрайней тайге геологи нефть, а там, как у Высоцкого, кругом пятьсот. И ни одного человека: тайга, комары, медведи и медвежье говно. А ведь нашим мужественным нефтяникам там надо жить и работать. Им нужно всё: от домов и вертолётов до зубных щёток и туалетной бумаги… И тут появляюсь я!

— А отделочные материалы есть?

— Обижаешь, Митя! Мы же там фактически города строим! Нефть сейчас подупала, всего 110—120 долларов за баррель, а когда снова будет 150, мы в тайге будем ночные клубы строить, стриптизёрш туда возить и свежий мохито. Лишь бы деньги платили.

— Круто! А какой тебе с меня навар?

— Очень простой. Я крупный оптовик, у меня на складах скидка в районе 20%, вот часть этой скидки, тысяч 300, я себе с твоей суммы и возьму за беспокойство. Нормальды?

— Нормальды, — улыбнулся Митя, — моя выгода всё равно около миллиона получается.

— 900 штук, — кивнул Рома, — раз и три машины сэкономил. А сэкономил, считай, заработал. Так что, как денежку соберёшь, звони, я своих настропалю и пошло-поехало.

— А в офис к вам зайти можно?

— Митяй, там пропускной режим, сам понимаешь, госкомпания, режимный объект. И наши с тобой дела лучше не светить, я же их поставками для нашей выгоды пользуюсь.

— Понятно. Ну, тогда жди, скоро позвоню.

— Давай. Жду звонка, как мяч пинка! А как дело сделаем, обязательно где-нибудь посидим.

— Конечно. Сейчас много чего пооткрывали, в центре особенно.

— Да можно и в этом твоём «Самоваре». С хорошими людьми везде приятно.

— Точно!

— Ну, давай.

— Пока!

#2019

Человека можно кинуть разными способами. Со мной в 2001 был случай на сочинском рынке — продавец увидел у меня несколько 500-рублёвых купюр и попросил обменять их на его мелкие 50-рублёвки. В то время пятисотки были очень крупной купюрой, а полтинниками рассчитываться было удобнее, поэтому я согласился. В обмен на шесть фиолетовых бумажек я получил пачку пятидесятирублёвых купюр и недоверчиво стал их пересчитывать. Недоверчивость моя оказалась весьма дальновидной — вместо 3000 рублей в пачке было всего лишь 2950! Продавец взял пачку, пересчитал, кивнул головой — мол, ошибся. Вернул мне деньги, добавил полтинник, и я довольный поехал с рынка в гостиницу. Где и обнаружил, что вместо 3000 в пачке оказалось всего 1500 рублей. Оказалось, это известная схема мошенничества, так называемый «залом» купюры. Мошенник специально не докладывает в пачку мелкую купюру, отвлекая внимания, а при пересчёте «заламывает» половину купюр, прижимая их пальцем, после чего прячет свою половину в карман! А довольный своей «внимательностью» лох, то есть я, следит не за пачкой, а за «бонусной» купюркой. А руки-то вот они.

Так что не спешите смеяться над тем, как кинули кого-то другого. От таких случаев не застрахован никто, просто кому-то они обходятся относительно дёшево, а кто-то платит за опыт по полной программе.

Кидок #2011

— Алло, Рома?

— Да, Митяй, привет!

— Ну что, деньги на кармане, жгут ляжку.

— Молоток! Вся сумма?

— Вся.

— Отлично! Давай пересечёмся.

Встретились партнёры на окраине Красноярска, у ворот огромной оптовой базы, окружённой пыльным бетонным забором, Митяй сел в Ромин «Лансер» и отдал два пакета. Рома быстро пересчитал четыре миллиона пятитысячными купюрами, открыл второй пакет и охнул:

— Это что за труха?

— От решалы местного так дали.

— А чё не сотками? Мельчает криминал, мельчает. Ещё и мятых много. Видимо, по ларькам цветочным собирали и по дёнер-кебабам…

— Деньги всегда деньги.

— Это точно. Знал бы, взял бы счётную машинку.

— Да тут всё ровно.

— Я верю! Но, как говорится, доверяй, но проверяй.

Балагурил Рома весело, но считал быстро. Было видно, что ему часто приходится иметь дело с пачками налички. Это почему-то успокаивало — человек опытный, знает, что делает. В больнице «у вас рак» тоже говорят тихим и сочувствующим голосом, хотя вряд ли это кого-то так уж успокаивает. Вот и Митяя в тот момент малость подколбашивало. Под шутки и прибаутки Рома сидел и пересчитывал его судьбу — друзей, благополучие, а может быть, и саму жизнь.

— Ну, чё, всё ровно, молорик! — Рома пожал Митяю руку, — сейчас иду, отдаю деньги, получу документы и выбью из них точное время, когда придёт фура.

— А она что… не сразу приходит?

— Митя, это же не колбасу в магазине купить! Фуру надо подогнать, заправить, загрузить, это займёт несколько часов. Люди даже стул из «Икеи» неделю ждут…

— Ну, так «Икея» ближайшая в Новосибирске.

— Ладно, постараюсь договориться побыстрее. Не нервничай.

— Хорошо!

Рома скрылся в воротах базы и появился спустя сорок минут с кипой каких-то бумаг в руках.

— Смотри, Митя: вот чеки, товарно-транспортная накладная, все счёт-фактуры и сертификаты на груз!

— А это что?

— Доверенность на водителя.

— Быстро тебе это всё дали. Я думал, час-полтора займёт…

— Во-первых, я заранее подсуетился, свой процент тоже отрабатывать надо. Ну и повезло нам — сегодня мой человечек на отгрузке работает. Подвинули нефтяников, завтра с утра тебя первым загрузят и отправят!

— Спасибо!

— Да не благодари! Вот на всякий случай его телефон, запиши. Иван Андреевич, суровый мужик, матерится много, но ты скажи «Митяй от Ромы, утренняя загрузка на магазин», он поймёт.

— Сейчас звонить?

— Да нет, завтра с восьми они начнут, ну, часов в одиннадцать ему набери, контрольный звонок сделай, чтоб шевелились в твоём направлении. Ну, и самое главное…

— Что?

— Как фура придёт, разгрузку контролируй, тут в документах всё чётко по списку, чтобы вместо синих обоев розовый кафель нечаянно не положили. Редко, но бывали случаи. Один раз вместо туалетки мне в заказ бумажные полотенца закинули. Мужики из тайги по спутнику звонят — «Вы что думаете, у нас тут такие широкие жопы, или это для медведей?»

— Смешно!

— Смешно в «Комеди клабе», у нас всё по жизни! Если что не так будет, они завтра же тебе на точку всё подвезут. Но всё должно быть нормально. Если что, сразу звони мне.

— Спасибо, Рома! Я тебе ещё что-то должен?

— Да нет, — улыбнулся Рома, — я с тебя своё уже взял. Дальше вся маржа твоя.

— Спасибо!

— Не за что! До созвона!

— Пока!

Митяй взял бумаги, записал телефон Ивана Андреевича и поехал домой. Чтобы вечер прошёл быстрее, взял немного пивка. Точнее, три раза по немного, чтобы уж точно успокоиться. Всё от него зависящее он сделал, оставалось только ждать.

Следующее утро, 10:50. Немного не дотерпел. А кто бы дотерпел?

— Алло, Иван Андреевич?

— Нет, Вы номером ошиблись.

— Это Митя. Я от Ромы по поводу фуры, утренняя загрузка на магазин.

— Какой фуры?

— Вы на базе работаете?

— Нет, говорю вам, вы ошиблись.

— Извините, до свидания!

Наверное, номер не так записал.

— Алло, Рома?

«The subscriber is not available now, please call back later…»

Митяй ещё раз перезвонил «Ивану Андреевичу», десятки раз набирал номер Ромы, но тот замолчал раз и навсегда. В отчаянии Митя поехал к воротам базы, но ни Роминой машины, ни самого Ромы там не было, и никто не знал где он. Как на дурака посмотрели на Митю и на проходной солидной нефтяной компании — мало ли кто приезжает к важным нефтяникам по важным вопросам, твоё-то какое дело, мужик? Многие просто сидят в холле, листают журналы и пьют кофе из автомата. Может быть, ждут человека, или это просто чьи-то скучающие водители. Справок не даём, до свидания.

К вечеру до Митяя окончательно дошло — его кинули на шесть миллионов рублей, никакой фуры никогда не было, а к нефтяникам Рома имеет такое же отношение, как Дональд Трамп к Дональду Даку.

Решив, что, может быть, завтра всё каким-то образом разъяснится, Митя выпил пива и лёг спать. Но завтра всё стало ещё хуже. Телефон молчал, а часы исправно отсчитывали минуты, и с каждой минутой приближались дни расплаты по долгам.

#2019

Страна мы для жизни непростая и к чужой беде зачастую не очень-то внимательная. В случае опасности психологи и правоохранительные органы советуют кричать не «Помогите!», а «Пожар!». Потому что на крик «Помогите!» откликнется далеко не каждый, а вот на призыв «Пожар!» кто-то точно откроет дверь или прибежит выяснять, что происходит, чем, вполне вероятно, спугнёт грабителей или хулиганов. Митяй, конечно, обратился в милицию, которая тогда только-только стала полицией, и в чём-то там ему помогли. Выяснилось, что был Рома ярким представителем залётных гастролёров, что вели они с подельниками Митяя несколько месяцев, что кинули ушлые ребята не только его, но ещё нескольких горе-бизнесменов, после чего скрылись за пределами России. Хапнуть и свалить — один из видов российской мечты, у «Ромы», которого и звали вообще не Рома, эта мечта сбылась. Можно было утешать себя верой в Интерпол, кармическими законами или выражением «Земля круглая», но утешения эти были довольно слабыми. Больше подходила надпись с таблички на кассе «Денег нет и неизвестно».

Пожив некоторое время в прострации, Митя начал действовать.

Батя #2011

В тот вечер на улице как-то быстро стемнело. Солнце торопливо сбежало на запад, оставив небо плотным фиолетовым тучам. Голые ветки тополей мотыляли на ветру, будто прощались — «спокойная жизнь, пока!». Митяй не стал откладывать неприятный разговор и пошёл к родителям. Мать как-то сразу решил в эти дела не впутывать, заварил чаю и под оптимистичное бормотание кухонного телевизора сел поговорить с отцом.

— Пап, помнишь, я тут в бизнес влез?

— Строительный, с материалами?

— Но.

— Конечно, помню. Я уже считать перестал твои бизнесы, Митя. Ты скажи когда уже «Форбс» покупать, чтобы знакомым показывать — смотрите, у меня сын олигархом стал.

— С «Форбсом» у меня пока не очень. Я тут это… В общем, попал на одного урода, и он меня кинул. Деньги взял, а товар не поставил. И из города уехал, говорят, даже из страны.

— Сколько денег взял?

Митяй помолчал, и отец понял.

— Все?

— Все.

— Что думаешь делать?

— Долги отдавать придётся, кредиты. Только как не знаю. Больше шести миллионов получается.

— Ну мы-то, друзья-родственники подождём. В первую очередь надо с банками разобраться. Сколько у тебя кредитов?

— Четыре: «Сбер», «Енисей», «Альфа» и этот… «Восточно-Азиатский», там вообще проценты конские, думал, его первым делом верну.

— Подожди, давай-ка всё запишем…

Отец взял чистую школьную тетрадку, ручку и положил всё это перед Митей.

— Пиши, кому и сколько должен, на какой срок занимал и под какие проценты. Начни с банков. Им если не отдать, по судам затаскают, имущество опишут, можно даже на улице остаться. Времена, сам видишь, какие — капитализм. Чужие проблемы никого не волнуют.

С «диктантом» Митяй справился быстро — всю разблюдовку по долгам нацарапал минут за пять. Меню получилось так себе. Особенно высокими казались цены.

— И ещё, Митя. Принеси-ка там из коридора газету с объявлениями.

Митяй принёс.

— Мне дай странички с машинами, а себе возьми, где гаражи и дачи.

— Зачем?

— Я посмотрю, сколько за твою и мою машины дать могут, а ты смотри, сколько выйдет за гараж и дачу.

— Подожди…

— Чего «подожди»? Ты с каких денег шесть миллионов отдавать собрался? С Таниной зарплаты?

— Так в газете ни машин, ни дачи наших нет.

— Ищи максимально похожие. Надо понимать, какой у нас размер трусов, и смогут ли они прикрыть такую задницу.

— Да сразу понятно, что не смогут…

— Поэтому и квартиру ищи в аренду. Раздел «Недвижимость» у тебя?

— У меня.

— Ну, вот и ищи где-нибудь недалеко. Полезная штука, эти газеты — видишь, пригодилась. А мать ругалась — «опять макулатуру в ящик бросают».

— Пап, я… Я не знаю как, но я всё верну.

— Ясно, что вернёшь. Только матери и Татьяне ничего не говори, а то начнутся охи-ахи. Все разговоры переводи на себя и на меня, им в это влезать не нужно.

После предварительных подсчётов выяснилось, что всех продаж хватит только на возврат процентов.

— Получается, я теперь банкрот. Надо из вашей квартиры выписаться, чтобы она за долги не ушла. Пропишусь в тёткиной.

— Я с ней поговорю, уверен, она не откажет. Ты у нас и у неё один, будем помогать.

— Давай лучше я поговорю, пап. Можно так оформить, что как будто я у неё квартиру в ипотеку купил.

— И кто же тебе такую ипотеку оформит?

— Да есть знакомые фирмочки, рисуют кредитные истории, сделать можно.

— Чтоб тебе кредитную историю нарисовать, нужен Василий Иванович Суриков. Давай дальше по списку. Помимо банков, у кого ещё занимал?

— Ну, тут, думаю, попроще будет. У друзей занимал — у Макса, у Дрюни, у Костяна. У Славика. И у Санька.

— А у Санька-то откуда деньги?

— Да я сам в шоке был, думал, он всё пробухивает.

— М-да. Хороший друг, но плохой инвестор…

— За друзей ты не переживай, договорюсь чтобы хотя бы проценты остановили. Пацаны свои, поматерятся и поймут, в них я уверен, как в самом себе.

— А откуда у твоих пацанов такие деньги?

— Ну, я же не только у них занял, папа. Ещё у одних ребят.

— Это тот, о ком я думаю? Который в 90-е вопросы решал?

— Да, он.

— И сколько ты ему должен?

— Пару миллионов.

— Зачем же ты к таким людям пошёл, Митя? Там и проценты большие…

— Я под 10 процентов в месяц занял.

— …ну и как сейчас не знаю, а раньше за такое голову могли оторвать.

— Не оторвут.

— С чего ты взял?

— Им надо деньги вернуть, а я прятаться не собираюсь. Я никого не кидал, меня самого кинули. Брошусь бежать и прятаться, тогда точно голову свернут. А поговорить всегда можно. У меня жена, сын маленький, я жить очень хочу. И все долги отдам.

— Как?

— Пока не знаю.

За пару недель Шиловы продали дачу, гараж и две машины. Потом Митя, как и планировал, выписался из родительской квартиры, прописался к тётке и уговорил её оформить продажу квартиры в ипотеку. В результате пришлось отдать банку ещё и квартиру. С тех пор Шиловы начали жить в съёмной квартире на Северном проезде. Большинство денег съели проценты, удалось закрыть только пару мелких банковских кредитов. Друзьям-кредиторам Митя пока ничего не говорил, делая вид, что всё идёт нормально.

«Всё нормально» #2011

— Митя, а что у тебя со строительным твоим магазином?

— Ну что-что, — Митяй поднял бутыльмас и начал с напускной уверенностью начислять всем сидящим за столом по полтинничку, — всё нормально, две-три недели и начну работать.

— Кто-то говорил, что ты деньги не отдаёшь.

— Кто?

— Ну… Костя.

Мерзкое это ощущение — делать вид, что всё в порядке, когда на самом деле внутри тебя пустота. А в кармане не то, что пустота — минус.

— Да не, там всё нормально, просто откроюсь чуть позже, чем планировал, согласования надо пройти, сами знаете нашу бюрократию. Один одно проверяет, второй второе, за каждой справкой побегать надо.

— Ясно. Ну они такие, наши чиновники.

— Я, кстати, у тебя в контакте объявление видел на страничке — батину машину продаёте?

— «Ипсум»?

— Но

— Ну, это не я, это отец продаёт.

— Так вы же недавно её покупали.

— Не знаю, хочет что-то получше, видимо.

— А что он хочет брать?

— Я пока не спрашивал, пока эту продать надо.

— Ты говорил, он так радовался когда покупал — удобно на дачу ездить, вместительная.

— Ну, подберёт что-то другое. На дачу ездить.

— Митяй, ты что-то какой-то грустный. С Таней поссорился?

— Нет, всё у нас нормально. Что нам ссориться — живём, работаем, сын растёт. Всё хорошо. А кто про деньги болтает, вы всех ко мне отправляйте, я никуда не прячусь.

#2019

Естественно, Таня довольно быстро обо всём узнала. В то время она уже ушла с работы в торговле и выучилась на косметолога. Одна из комнат съёмной квартиры стала её рабочим кабинетом, клиентки приходили прямо к Шиловым на дом. Долгое время семья жила на то, что зарабатывала Татьяна. Митя же решил до последнего сохранять хорошую мину при плохой игре. Первое время друзья его рассказам верили, а вот главный кредитор очень скоро появился сам. Естественно, не лично — прислал группу специалистов по переговорам.

Разборки #2011

Митяй приоткрыл дверь. В подъезде стояли двое — главный и громила. Первый был невысокий спортивный мужик в короткой кожаной куртке, второй — настоящий шкаф-купе «Командор» из мышц и костей. Если в этом организме и был какой-то мозг, то только костный. Главный говорил, а громила стоял у него за спиной, и, как ему казалось, внушительно хрустел пальцами, явно намекая на то, что беседа в любой момент может перерасти в раунд боёв без правил.

— Слышь, как тебя… Дима…

— Митя.

— Хуитя. Давай, выйди, поговорить надо.

— Ну, надо, так надо…

Митя давно решил для себя: прятаться и убегать от проблем не буду. Если ты убегаешь, значит, признаёшь себя жертвой. Если же ты жертва, то догнать тебя — долг всякого хищника. А травоядные в суровых сибирских условиях выбиванием долгов не занимаются.

— Митя, за тобой долг перед серьёзными людьми. Долг большой, два лимона с лихуем. Ты понимаешь?

— Понимаю.

— Долг признаёшь?

— Признаю.

В повисшей тишине хруст суставов громилы прозвучал особенно противно.

— Подставляешь ты людей, Митя, некрасиво получается. Счётчик крутится, проценты капают, деньги надо вернуть.

— А я верну, мы это с кредиторами обсуждали. У нас уже и суд назначен, хотите, прямо сейчас полицию вызовем, они подтвердят.

— М-да? — главный призадумался, — про суд они мне ничего не говорили…

Громила непроизвольно дёрнулся, мол «чего тут рассусоливать, дай я ему всеку», но главный успокаивающе тронул его за руку. Общаться с полицией ему явно не хотелось, да и не походил Митя Шилов на обычного встрявшего на бабки терпилу. Была в его поведении какая-то странная уверенность. Не остервенелая решимость загнанной в угол крысы, а уверенность человека, который может и неправ глобально, но в данный конкретный момент поступает обдуманно. Митяй же просто говорил, понемногу успокаиваясь от звука собственного голоса. Болтать — известное дело — не кули ворочать. Тем более, что кредиторы, похоже, не рассказали своим карманным «силовикам» о предстоящем суде.

— Хотите, сами позвоните своим… заказчикам и всё у них узнайте. Мне вас обманывать — смысла нет. Вас обманешь, вы завтра не вдвоём, а вчетвером придёте. Мне этого не надо.

Громила слегка ухмыльнулся. Ему даже понравилась мысль, что Митяй их сейчас обманывает, и завтра можно будет навестить его вчетвером. Тогда главный уже не будет его успокаивать, и можно будет пару раз…

— Ладно, — сказал, наконец, главный, — если они пошли в суд, то решайте сами. Но если что, ты понял.

— Да, — сказал Митяй, глядя на два кулака размером с минусинские арбузы, — если что, я понял.

Глядя в окно на выруливающий от подъезда чёрный «Рэйндж Ровер» Митяй подумал, что лет пятнадцать назад такая встреча могла бы закончиться гораздо печальнее. И что кредит на этот «Рэйндж Ровер» главный будет отдавать ещё очень долго. Но скорее всего отдаст, потому что если человек работая в такой сфере в Красноярске пережил девяностые и дожил до 2011 года, то что-то или кто-то его бережёт.

Говоря про суд, Митя не блефовал — он решил официально объявить себя банкротом и перевести разговор в правовое поле. Выйду в поле долг отдать — далеко меня видать…

#2019

На правом берегу Красноярска вся жизнь протекает между Енисеем и грядой сопок, которые полтора века назад изображал на своих эскизах казачий сын и начинающий красноярский художник Вася Суриков. Сколько ни перебрасывай через Енисей мостов, а правый берег он всегда правый, левый — всегда левый. Левый берег — центр, культура и история, правый — заводы и рабочие кварталы. Левому берегу — ресторан с изысканной кухней, правому — чтобы было вкусно, как дома, и порции побольше. Правый берег Енисея — это Восточная Сибирь, левый берег — Западная Сибирь. Киплинг писал «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись». Американский исследователь Роберт Каплан в своей книге «Месть географии» пишет, что именно по Енисею проходит настоящая граница между Европой и Азией. Может быть поэтому красноярские берега такие разные?

Правый берег начал бурно застраиваться в военные годы, когда туда перевозили и прямо с колёс ставили на снег оборонные предприятия с запада Советского Союза. Первые постоянные районы правого берега — это рабочие бараки, а лучшие каменные дома-«сталинки» после войны по легенде строили пленные японцы. Я в эту легенду верю, а кто-то её насмешливо опровергает. Если левый берег Красноярска стал полноценным городом уже при Екатерине Великой, то берег правый до сих пор догоняет «старшего брата», постепенно прирастая вузами, театрами, скверами и прочими облагораживающими «излишествами». Жизнь правого берега Красноярска — до сих пор во многом жизнь «по понятиям». Вас могут обмануть красивые автомобили или новые микрорайоны, только вот суть отношений между людьми во многом остаётся прежней, доставшейся нам от ссыльно-пролетарско-барачного прошлого…

Но главная гордость Красноярска — всемирно известный заповедник «Столбы» — находится всё-таки на правом берегу.

«Самовар» #2011

Сколько верёвочке ни виться, а конец будет. Митяй решил не тянуть кота за чувствительные места и совершить финансовый каминг-аут. Сразу набрал Макса.

— Макс, привет! Можешь встретиться?

— Конечно, Мить. Рад тебя слышать.

— Я тоже.

— Надеюсь, разговор по поводу денег?

— Да, но лучше не по телефону.

— Хорошо, — по голосу было слышно, что Макс улыбнулся, — готовлю большую сумку и карманчик для процентов. Давай, увидимся!

— Ага, давай…

Тот момент, когда друг твоего детства взрослеет, всегда приходит немного неожиданно. Своего взросления ты не замечаешь, ведь даже в зеркале мы видим не себя, а перевёрнутую проекцию. Ну а лучший друг — это вариант тебя, за которым ты можешь наблюдать со стороны. Не случайно древние римляне называли лучших друзей alter ego — «другой я». И разговаривают с лучшим другом обычно честно, как с самим собой. Иначе, какой же это друг, тем более, лучший?

Встретились Митяй и Макс на старом месте, в кафе «Самовар». Столько тут было выпито, съедено, столько совместных историй произошло, что, казалось, даже такой поганый разговор пройдёт как-то гладко. Если такие разговоры вообще бывают гладкими.

— Макс, тут одно дело случилось нехорошее.

— Что произошло? Все живы-здоровы?

— Это да.

— Тогда что? Говори.

— В общем, меня кинули.

— Как?

— Поставщик этот, Рома, оказался не поставщик, а залётный гастролёр. Я заявление в милицию… то есть, в полицию…

— Понятно.

— …заявление подал, оказалось, они меня не один месяц вели. Следили, присматривались, что-то узнавали. Ну, и кинули со всех сторон.

— Товар не продали?

— Товар-то продали, кучу бумажек мне, сука такая, вынес, только фуры этой с товаром вообще не было.

— А ты куда смотрел?

— Макс, я целый день товар в магазине ждал, звонил ему сто раз. Сначала сигнала не было, потом он трубку не брал, потом опять сигнал пропал. В полиции говорят, за границу убежал этот Рома. И к нефтяникам он, как оказалось, никакого отношения не имеет. Просто встречи возле их офиса назначал, чтобы вид создать. Короче, я почти месяц в шоке живу, сейчас буду разгребать изо всех сил.

— Митяй, ты же знаешь — я чем могу всегда помогу.

— Макс, ты меня всю жизнь знаешь, я деньги отдам.

— В этом я вообще не сомневаюсь, Мить, ты чего….

— Но у меня одна просьба — останови проценты. Я у решал под такие же проценты занимал, с процентами отдать точно не смогу, меня реально закопать могут.

В горле у Митяя было абсолютно сухо, но к остаткам пива он не притрагивался, а пристально смотрел на Макса.

— Митя. Ты пойми меня правильно. Мне эти деньги не на халяву достались, сумма-то большая, я тебе как другу её доверил…

— …и я тебя как друга прошу, Макс — останови проценты. Деньги я отдам, чем хочешь, клянусь, расписка у тебя есть. Но если не остановить проценты, мне пиздец. Десять процентов в месяц я никогда не отдам.

— Митяй, ну ты же на что-то рассчитывал, когда деньги занимал.

— Рассчитывал. Я же говорю, меня кинули. Машины нет, дачи нет, квартиры, в которой я жил, тоже нет, сейчас в съёмной…

— А квартира родителей?

— Я оттуда сразу выписался. Не хватало ещё родителей в это впутывать!

— А к кому же ещё обращаться, как не к семье?

— Отец и так помог — деньги отдал, машину свою, дачу… Мелкие долги позакрывали, те, которые перед банками. Почти все.

— Нормальный ты друг, Митя. С банками рассчитался, а друзей кинуть хочешь?

— Макс, ты меня как будто не слышишь.

— Митяй, я тебе занимал не только как другу, но и как деловому партнёру. У меня тоже семья, поэтому условий поменять я не могу.

Макс пожал Митяю руку и ушёл.

Скупое на ласку сибирское Солнце клонилось к закату. Макушки сопок и крыши высотных домов налились рябиново-алым, остальной город погрузился в тёмно-серую мглу. В эти минуты становилось понятно, почему высокие дома называют «свечками» — на закате они действительно будто догорали. Сам Красноярск в конце дня напоминал гигантский мангал, до краёв наполненный жаркими угольками огней. Длинные шампуры мостов только усиливали сходство. Прохладный ветер метлой погнал вдоль Енисея накопившиеся за день дым, гарь и пыль. Дышать стало ощутимо легче. Митя брёл вдоль знакомых улиц, ничего не видя перед собой. Неожиданно оказался на том самом месте, где они с Таней праздновали свадьбу. Тогда огоньки за рекой казались яркими звёздами, теперь они походили на глаза затаившихся в ночи хищников. Что ты будешь делать теперь, человеческий детёныш?

#2019

Целую неделю Митя встречался с кредиторами — извинялся, убеждал, уговаривал. Приятелям с хоккея мелкие суммы отдал (прощай, отцовский гараж!), а все друзья детства, кроме Макса, вошли в положение и проценты остановили. Конечно, о прежней дружбе после такой истории пришлось забыть. Традиционные алкогольные посиделки как-то сами собой сошли на нет, а встречаясь без Мити, бывшие друзья порой говорили о нём такое, что он и сам бы не захотел поддерживать с ними прежние дружеские отношения. Кое-кто из общих знакомых, завидев Митю, начал делать вид, что не замечает его.

Поначалу всё это было как-то обидно, но потом Митяй решил, что раз дружба закончилась, то ещё вопрос, была ли она вообще. Главная ценность в жизни человека — семья, и Митя на своём примере в этом убедился.

Под окном #2012

Двор, в котором живут Шиловы-старшие, со всех сторон огорожен длинными типовыми девятиэтажками. На современные гетто эти оазисы советской панельной архитектуры, конечно, не тянут, но зрителей и слушателей у любого скандала во дворе всегда будет предостаточно. Услужливое эхо понесёт по стенам бетонного ущелья каждый звук и каждый оборот великого и могучего русского языка, который захотят употребить

Внезапно с улицы донеслось звонкое и наглое:

— Митя Шилов! Квартиру продавай! Митя Шилов, деньги отдавай!

— Шилов! Отдай долги, продай квартиру!

Не о таких кричалках мечтал начинающий хоккеист Дмитрий Шилов. Как и любому юному спортсмену, ему хотелось, чтобы его имя скандировали с трибун, желательно после каких-нибудь значимых побед. Но победы остались в прошлом, а в настоящем под окнами родительского дома проходил стихийный митинг семьи Назаровых.

Митя сразу увидел Максима, его родителей и Наташу. Сразу после начала истории с долгами Наташа перестала общаться с Таней, хотя Митя с отцом старались своих женщин в денежные истории не вовлекать. Что-то происходит, мужчины разбираются и, в итоге, разберутся. Но у Назаровых было не так — Наталья, кажется, наоборот была рада наконец-то вставить шпилек пьющему да гулящему другу своего мужа и его странной семейке. Как говорится, в тихом омуте…

— Шилов, продавай квартиру!

— Шилов, верни деньги!

Таня подошла к окну и посмотрела на улицу.

— Ты смотри, Наташка громче мужа орёт.

— А ты бы на её месте не орала?

— Может быть, и орала бы, но не на весь двор и не под окном у родителей. Приходи к нам во двор и ори, сколько хочешь. Родители-то здесь причём?

— Ладно, пойду, поговорю. Устроили тут Манежную площадь, Навальные местного разлива…

Конечно, Митя спустился вниз и поговорил с Максом. Уже абсолютно чужим для него человеком. И, конечно, этот разговор ни к чему не привёл. Так бывает, когда говоришь с человеком вроде бы на одном языке, а по факту — уже на разных.

#2019

Митяю звонили и пугали — он надевал старый спортивный костюм и приезжал на встречи. При личном общении разговоры были уже другими. Кредиторов впечатляло то, что Митя не выключал телефон, не прятался, не уезжал в другой город, как это делали иногда попавшие в финансовую яму люди. Он признавал все долги, официально объявил себя банкротом и предлагал решать все вопросы официально, через суд, а не по понятиям. Параллельно искал возможности заработать — рассылал резюме, хоть и без особой надежды, потому что зарплат, которые позволили бы ему в разумные сроки расплатиться с долгами, в городе просто не было.

Пятница, 23 декабря, ЯЗЬвительный вечер #2011

У Тани Шиловой всегда была своя работа, от денег мужа она никогда не зависела. Но когда ты целыми днями пашешь, а муж постоянно на диване в депрессии, некоторые разговоры просто неизбежны. Тем более, за неделю до Нового года, когда весь Красноярск встаёт в нереальные пробки, ломится в супермаркеты и, как в последний раз, тратит деньги на подарки и новогодние угощения.

— Митя!

— Что, Таня?

— Скажи мне, долго ты собираешься вот так сидеть и ничего не делать?

— Таня, ты же знаешь, я делал, очень много делал! Теперь надо думать, что делать с тем, что я наделал.

— И как, ты уже что-то придумал? У тебя есть какой-то план?

— Пока нет. Но я уверен, что он скоро появится!

— И откуда ты возьмёшь этот план? Из банки пива или из узоров на обоях?

— Из телевизора или из интернета.

— Ага, конечно! Лично Андрей Малахов приедет к нам домой и скажет: «Митя! Я знаю, как тебе рассчитаться с долгами и заработать кучу денег!»

— Таня, я точно что-нибудь придумаю. С Малаховым или без. Может быть, что-то сделаю и попаду к этому Малахову, сейчас популярность

— О, кстати, давай Малахова посмотрим, сегодня «Пусть говорят» итоговая за год.

— Надеюсь, Митя, у Малахова итоги за год получше, чем у тебя.

— Я тоже тебя люблю, Танюша.

— Ладно. Ты что на ужин хочешь?

— Пива.

— А перед пивом?

— Секса.

— А из еды?

— Тебя съем.

— Очень смешно, Дмитрий Сергеевич. На ужин будет курица.

— Я вижу.

— Ха-ха.

— Ладно, курица, так курица. Устрицы с шампанским на Лазурном берегу временно откладываются. А я пока воспользуюсь твоим советом.

— Долги отдашь?

— Малахова посмотрю.

Первый канал по сложившейся в нулевых привычке брал аудиторию смесью сентиментальной ностальгии, базарных скандалов и бесконечной рекламы. Ещё никто не знал слова «хайп», ещё не запустился маховик истеричных обсуждений событий на Западе и Украине, в нашем условном Багдаде всё было более-менее спокойно. На экране Андрей Малахов с извечной маской доброго участия на лице расспрашивал одного из героев года — рыбака из Вологодской области, который своим криком «Язь!» так поразил страну, что быстро стал главным интернет-мемом. Мужик по имени Виктор по ощущениям до сих пор пребывал в ошалелом состоянии от того, какое внимание на него свалилось, но на вопросы отвечал бойко, явно понимая, что после эфира у Малахова будет, о чём рассказать соседям.

— Вот этот человек, — сказал Митяй телевизору, как Сергей Юрьевич Беляков из «Нашей Раши», — что он сделал для того, чтобы стать популярным? Поорал на рыбу и выложил её в интернет? У него же никаких талантов, обычный мужик, каких миллионы!

— Что у тебя тут? — Таня заглянула в комнату с кухни, — какие миллионы?

— Да миллионы просмотров у мужика, который просто показал какой-то момент своей жизни, а люди это смотрят и обсуждают.

— А тебя бы в этот телевизор позвали, что бы ты обсуждал? Как в хоккей играть или на заводе работать? Или пьянки ваши с Михалычем в издательском доме каждую пятницу?

— Таня…

— Что?

— Я, кажется, придумал, чем можно заниматься!

— Чем?

— Интернетом!

— О-хре-неть! Три месяца валялся на диване, плевал в потолок и, в итоге, придумал сидеть в интернете. У меня не муж, а гений!

— Да не сидеть, а работать в интернете.

— Иди ужинать, Митя. Я не интернет, я тебя покормлю.

— Спасибо!

— Даже за спасибо.

— А за это, Таня, отдельное спасибо!

Название книги

Дмитрий Шилов: От банкрота до миллионера

Екс Алексей

Часть вторая «ПУТЬ НА ДНО»