Грегори сидел, прикрыв глаза, прислонившись спиной к стволу. Анфиянна, забрав дочь и толком даже не представив их, ушла, по его просьбе оставив мужчину в одиночестве.

«Сила», — единственное, что приходило на ум, разрывало сердце и душу. Не просто вернула его на родной Фаэтон, но еще и переместила на двадцать лет вперед. «Какая безграничная мощь. Как мне совладать с ней?».

Больно и страшно.

«Что будет дальше? Как мне жить теперь?»

— Прости, я не знал, что Сила так сделает. А когда узнал, было поздно, — появился рядом Верховный Лорд. Присел рядом, любезно протянул кубок с вином, и Грег благодарно отпил, это успокаивало.

— Я никогда ранее не видел такой мощи, как у тебя, Фаэтон, — Чародей впервые назвал его именем планеты. — Хранитель, что в Силе своей сравняться может с Лордом. Ты смог сам переместиться на Анфею, без моей помощи, по своей воле, а не воле Силы…

— Просто захотев, — устало откликнулся Грег. — Скажи лучше, я так и буду перемещаться: из года в год, из эпохи в эпоху? — прямо спросил Грегори, он знал, что Верховный хотел рассказать всё как можно мягче и не спеша, но Грегори также знал ответ и потому не видел смысла медлить. — Туда и когда нужен: Фаэтону, Анфее?

Верховный вздохнул, желтые глаза мужчины были полны печали.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещал он. — Ты сможешь контролировать свою Силу. Или…

Грегори жестом прервал его.

— Расскажи о Первом Хранителе, — внезапно попросил он. — Того, что два века назад приходил к Анфи. Я уже неплохо чувствую и понимаю свою Силу, Верховный Лорд-Чародей, — Грег пристально посмотрел на него. — Мне уже кажется, что знаю я всё. Просто подтверди мои знания, Главное порождение Силы, — попросил Грегори, и Чародей видел, понимал, что не сможет ему отказать.

* * *

«Он почти приблизил себя к ненужному бессмертию. Но я расскажу тебе, Грегори, всё постепенно, по-порядку.

Я помню первородный хаос и души, что блуждали там. И почти помню, как нашли мы тела бренные, несовершенные и потому прекрасные. Как вдохнулась жизнь в холодные небесные тела, что планетами мы именуем. Это был не быстрый, плавный, медленно текущий процесс. И я не вижу смысла рассказывать, как зародилась жизнь, как были воздвигнуты города. Да и сам я всего уже и не помню. Что знаю точно, Обладающие Силой были почти всегда — первые порождения Силы, великие и могущественные. Оберегали, наблюдали. Решали, вмешаться или нет. Знали, что жизнь есть везде. Но и знали они, что мир еще молод, что предстоит ему нелегкий путь. И старательно оставляли себя лишь в сказаниях и легендах, песнях простых смертных. Не позволяя себе возвыситься над ними, и не позволяя им возвысить себя.

Сама Сила не была изначально Темной или Светлой — она сочетала обе стороны в себе. И в этом красота её и всего нашего мира.

Но даже Сила порой не может сдержать себя от разрушения. И даже Сила порой разделяет себя на добро и зло. Что уж говорить о порождениях её. Большинство первых Обладающих Силой сравняло себя со смертными, предпочли они жизнь не столь долгую, но столь прекрасную, предпочли жить средь народа, предпочли любить. Вот только Первому Фаэтону не нужны были смертные блага.

Сколько он жил веков? Я уже точно не помню. Вечно юный и прекрасный, как и я. Два могущественных существа — мы не могли не встретиться.

Столь долго владевший Силой, он научился не только слышать её, но и почти подчинил её себе. Подобно мне, подобно Лорду научился он меж мирами перемещаться, мог оказаться в любом месте любой планеты по одному только желанию. Этот дар постиг он после первой встречи с Анфиянной, когда Сила его к ней переместила.

Он всегда знал, что не одна планета обитаема. Но только ей тогда так и не сказал. Не всю правду говорил Фаэтон Анфиянне.

Когда-то давно у него, как и у тебя, было два облика. Но свой смертный образ он оставил, забыл. Да, Грегори, встретив Анфиянну, Первый Фаэтон научил её оставлять свой облик, призывая Силу, но не сказал ей, что сам он давно уже обликом Обладающего Силой пользуется… Почти сравнялся с Лордом, вид свой не менял. Любя телом, коим Сила его наделила.

Еще тогда должен был понять я, узреть предвестника беды. Но Фаэтон помогал Анфиянне, я видел, как расцветает град её. И видел, что на самом Фаэтоне-спутнике всё спокойно. И народ простой песнь поет о славном Воине, что мир оберегает.

И не узрел я предвестника беды, когда больше века правила Анфиянна, застыв в одной точке, почти постигнув с Фаэтоном бессмертие.

А ему всё было мало.

— Не долгую хочу жизнь, хочу жизнь вечную, — сказал он тогда и к небу вознесся, — хочу еще большего могущества, что мне подвластно будет. Хочу приблизить себя к Верховному Лорду!

— Не может быть Хранитель равным Лорду, а Лорд — Хранителю! — воззвал я к нему. — Не нарушай законы мироздания! Остановись! Смотри, узри, что происходит! Небо окрашено кровью! Посмотри, всё горит! Что ты наделал, глупый… Даже я не смогу всё исправить! Посмотри на дело рук своих!

Но Первый Фаэтон лишь безумно смеялся. Он летел к первому светилу, он черпал энергию его, и энергию жизни из народа черпал. И тогда я лишил его Силы и душу его поглотил. Я смог потушить пожар, смог десятки душ спасти, чтобы бренные тела не покинули раньше отведенного срока».

* * *

— Это было в древнем городе? — спросил Грегори. Верховный Лорд кивнул.

— После трагедии с Первым Фаэтоном, я на время заблокировал Силу твоей планеты. Но пришла война. Узрев её, я понял, просто так она не прекратится и не вмешайся Хранитель сейчас — эти распри будут длиться годами. А Сила отчаянно кричала мне твое имя — Грегори из графства Кросс. Она назвала его, когда ты только появился на свет, только я не слушал. Но затем я увидел тебя на поле боя, увидел твои глаза — они пылали огнем, но не жажды сражения, они кричали о мире и спокойствии. И я отпустил Силу Фаэтона. И появился новый Фаэтон — ты Грег. Истинный Хранитель.

— Я теперь тоже бессмертный? — отрешенно спросил Грегори.

— Мир грез не заберет добровольно, но тебя всё еще можно убить, не так просто, но можно.

Верховный ненадолго замолчал, подставив лицо легкому редкому ветерку. Грегори тем более не хотелось больше говорить и спрашивать. Мужчина задумчиво перебирал пальцами по высокой душистой траве. Тень деревьев дарила прохладу. Всего двадцать лет, а как выросли. Странное течение жизни в странной и бурной реке времени.

— Я не знал, что из-за первого Фаэтона Сила планеты, её Зов начнет перемещать по времени, — тише, с виной и болью признался Верховный. — И это тяжкое бремя. Тебе предстоит увидеть, как меняется жизнь, как старое сменяется новым. Этому миру предстоит долгий путь из тысячи дорог. И когда-нибудь, много веков спустя, он придет на развилку: где одна дорога мир и процветание, вторая — вечная тьма и холод. Когда-нибудь смертные узнают, что на звездах есть такая же жизнь, а магия переплетется с наукой. И когда мир подойдет к очередной развилке — войны на планетах должны быть сведены к минимуму.

И Сила переместила того, кто столь отчаянно желает мира, на двадцать лет не просто так. И не в извержении вулкана дело, точнее, не только в нем, — с грустью добавил Чародей, и намек его Грегу был более чем понятен.

— Огненная, что ты еще задумала? — вздохнул он, вспомнив, как Креос грозил лишить ту Силы. А для такой угрозы от любящего мужа должны быть веские основания.

Грегори поднялся и направился в дворец, в зал с картой. Что найдет там Анфиянну, не сомневался.

* * *

Анфиянна стояла, склонившись над картой, пристально рассматривая её.

— Я не просто так вновь переместился к тебе, — проговорил Грег, подойдя. Внимательнее рассмотрел карту: всего насчитал пять крупных городов, и только один из них был обведен красным кругом.

— Уж точно не ради любви моей, — не зло хмыкнула Анфи.

— Я не любил тебя, — сказать это для Грегори оказалось намного проще, чем он думал. — Одна душа и тело должны принадлежать только одной душе и телу — только так и не иначе. И ты — не моя душа, Анфи, хоть мы и связаны прочнее всех других в этом мире. Я должен быть твоим другом и наставником. Охранять и помогать тебе и твоим потомкам. Твоя душа — Креос, я вижу это, чувствую. И потому меня очень сильно беспокоит, что муж грозил лишить тебя Силы.

Некоторое время Анфиянна молчала, безучастно рассматривая карту.

— Мятежный град, — наконец, произнесла она, показав на обведенный на карте город. — Пока тебя не было наши караваны продолжали путешествовать по миру. И нашли мы еще два города. Один был беден и чах. Услышав песнь о Вечной Анфее, о правительнице его, что молниями красными и огненными шарами управляет, его жители сами захотели перейти под мою власть. И все города нарекли мы Анфеей… Не смотри так, Грегори, я знаю, что ты думаешь, даже мысли твои не читая. Я не собиралась покорять последний град. Но из града этого идут смута, сеет он сомнения. Его молодой и глупый правитель боится меня и моего могущества. И желает его одновременно.

— Я поговорю с ним, — Грегори отошел от карты к большому, до пола, окну. Прекрасный сад, прекрасный град, прекрасная Анфея. И ради нее он готов вырвать свои мечты, возложить весь мир к её ногам, лишь бы только она этот мир хранила.

— Ты даже в город его войти не сможешь. Он оградил его высокой стеной и рвом глубоким.

— Смогу, — ответил кратко, с уверенностью стальной.

«Перемести меня к правителю града мятежного, Сила», — ласково попросил Грег.

* * *

Как и говорила Анфи, правитель мятежного града был молод и строптив. Кожа его была бронзового отлива, глаза — темные как ночь, и только короткие волосы — рыжели, как поля Кросса на закате.

Грег появился в скромной обители — маленькой комнатушке с одной кроватью и лампадой на деревянной тумбе. Обители — так мало подходящей правителю. Юнец делал вид, что не любил роскоши, но душой стремился к ней. И также он стремился к власти над Анфеями — всё это Грегори узрел, легко и просто проникнув в его разум, пока юноша спал.

— Ты совсем недавно получил власть, желаешь большей, хоть и не знаешь, что с ней делать, — произнес Грег, заметив, что юнец просыпается.

Молодой правитель мятежного града подскочил и, увидев незнакомца, хотел позвать стражей, но не смог вымолвить ни слова.

— Я — Воин, что мир оберегает, — проговорил Грег, учтиво кивнув. — И только мира я желаю для планеты всей. Война между твоим последним городом и Анфеями может затянуться. Принесет новые смерти: боль и опустошение. Вы можете жить обособлено, но и благ её тогда не познаете. Или вы можете присоединиться к ней. Стать единой Анфеей.

«Я никогда не склонюсь перед Великой», — прочитал Грегори его мысли. Юноша смотрел на Грега свысока, вот только величия в этом юнце не было.

— Перед Великой нет, — Грег протянул в руку в его сторону, усилием одной только мысли заставляя замереть на месте. — Посмотри, что я покажу. Посмотри, как прекрасно. Подумай, она ведь этого стоит, — проник он в его разум, окутал, убедил.

Анфиянна и Креос будут в бешенстве, когда узнают, что он придумал, но Грег убедит их. Но вначале убедит юную Сусанну. Ради мира, ради всего…

* * *

В просторном зале, наполненном светом, гул голосов перебивал печальную и красивую песню. Столы были полны яств и вина. Анфиянна и Креос с непроницаемыми лицами восседали на красный креслах — престолах — стоящих на высоких постаментах. Правители городов, правители Анфеи — величественные и прекрасные.

Заунывная долгая песнь смолкла. Золотые двери — главный вход — распахнулись, и в зал гордо вошел рыжеволосый юноша — последний правитель последнего мятежного града.

Из вторых дверей вышла Сусанна Анфиянна Инари, встала по правую руку от матери.

Юноша прошествовал к ним, преклонил колено, но смотрел вверх и на дочь правителей.

— До конца времен я буду оберегать тебя, возложу весь мир и град свой к ногам твоим, осуществлю любую прихоть твою. Сусанна Анфиянна Инари, позволь мне стать твоим мужем.

Взгляд девушки холоден и спокоен. Сегодня ей минуло восемнадцать лет. Такой вот подарок судьбы. Принцесса покорно подала руку последнему правителю последнего мятежного града, что скоро нарекут Анфеей. Юноша поднялся.

— Ты самый достойный мужчина для меня, — слишком ласково произнесла она, скрепляя этот союз жарким поцелуем.

И радостный гул толпы тоже дал свое согласие.

Брак — лучшее средство решения политических конфликтов во всех мирах. Но что-то не то, и что-то не так. Грегори это чувствовал. Мрачной тенью возник он позади Креоса и Анфиянны.

— Что вы сделали?

— Я не могла оставить её без защиты, — холодно откликнулась Анфиянна.

— Никто не посмеет обидеть мою дочь, — вторил ей Креос.

На пальцах принцессы едва заметно блеснула красная молния. И бывший правитель бывшего мятежного града успел увидеть её. Лицо новоиспеченного мужа слегка дернулось: склонить голову и повиноваться ей всегда — ясная мысль на подсознательном уровне.

«Сила Анфеи перешла к её дочери», — услышал Грегори в разуме голос Верховного. Очевидный приговор.

* * *

Грегори покинул пир. Вернулся в сад.

«Передала Силу. Разве можно так?», — не верилось. И злился на Огненную Деву.

«Как она управится теперь?»

— Анфи — опытная правительница. Все города теперь благоволят ей: любят, боятся, уважают. И Сусанна справится, — прозвучал голос Верховного. Чародей появился рядом как всегда из неоткуда. — Креос научит её обращаться с Силой, — продолжил он. — Воля Анфеи была слишком сильна. А Креос Инари слишком любит своих жену и дочь. Он — Лорд, он может управлять Силой, отнимать её и наделять ей.

— И как Сусанна будет жить дальше? Они хоть подумали, что ждет её? Бессмертие? Долголетие?

Чародей не ответил сразу, стоял, подставив лицо под яркие лучи двух светил, прислушиваясь к окружающему миру: к тихому завыванию ветра, к стрекоту дневных жуков, к фырчанию песчаных верблюдов.

— Бессмертия больше нет, — наконец произнес он, — и долголетия тоже. Судя по всему, эта Сила теперь на протяжении веков, как и власть, будет переходить от матери к дочери. В день совершеннолетия. Не без участия Лордов, конечно. Возможно, это не так уж и плохо.

— Возможно, — прикрыл глаза Фаэтон.

«И народ споет песнь о тебе, Анфиянна. Баллада твоя расскажет, как воздвигнуты пять градов в незапамятные времена были, как приняли они всех страждущих и как преклонились перед волей великой правительницы, что по миру шагала, жизнь в него вдыхая. И планету эту нарекут Анфеей. И имя твое унесет река времени, и станешь ты легендой. И воспоет баллада Вечную, Великую Анфею».

* * *

Ненужным и лишним стал чувствовать себя Грегори во дворце Анфиянны. Креос мудро обучал юную Сусанну, как управлять мощью, Анфи подсказывала, но больше была занята облагораживанием бывшего мятежного града. Муж Сусанны во всем был покорен. И Грегори понимал, сейчас он не нужен Анфее.

Но его Сила молчала: не бушевала, не рвала и метала. Слишком спокойно. Он смотрел на чистое небо, видел родной Фаэтон.

«Как там мой Дом?», — тоска, как затупившийся клинок, кромсала сердце. Грегори прикрыл глаза и исчез из дворца.