Шестой советник проснулся, почувствовав на себе пристальный взгляд.

— Мое почтение, — усмехнулась Анфиянна, сидевшая в кресле напротив его кровати. Грегори мрачной тенью стоял позади, положив руку на спинку.

— Не зови стражу, — спокойно предупредила Анфиянна, — они не придут.

На пальцах девы появились язычки пламени, и она сделала вид, что с любопытством рассматривает руку, затем повернула её ладонью вверх, и пламя послушно переместилось туда, стало чуть больше.

— Ты не посмеешь сжечь мой дом, — зло процедил советник.

— А что мне помешает? Сейчас ты в нем один, — улыбнулась Анфиянна, — все твои слуги, вся твоя стража покорно стоят снаружи, ждут. Посмотри сам.

Советник резко вскочил и подбежал к окну, выходящему на его сад: тот был полон тех, кто должен был повиноваться. Но повиновались они сейчас не советнику. Тихо шептали — по губам видно — имя Анфиянна.

— Как? — тихо выдавил советник.

Анфиянна вновь усмехнулась и, потушив огонь, ласково коснулась руки Грега.

* * *

Сидя в покоях, где их по сути заточил советник, Анфи хотела лишь одного — свободы для наложниц — так она сказала Грегу, и он ей поверил, захотел поверить. И решение пришло на ум само собой.

Грег не был уверен, что всё получится, но попробовать стоило.

Вначале они с Анфиянной поговорили с присланными советником наложницами. Те опасались открываться и говорить правду, и тогда Грег попробовал повлиять на разум одной из них также, как сделал со стражниками в темнице. И молодая женщина, не пряча слез, заговорила. Рассказала, как советник выкупил её у бедной семьи, но жизнь в его доме была не лучше, а скорее хуже прежней. И под конец рассказа все наложницы уверили, что больше всего на свете хотели бы жить под покровительством Огненной Девы.

Все вместе они вышли из покоев. Наложницы повели их по всему дому, и каждому встречному будь то слуга или страж Грегори внушал, что Огненная Дева хочет лишь добра.

В глубине души Грега пугала эта мощь, в глубине души ему не хотелось так её использовать. Но использовал он её во благо. И последнее перевешивало.

Когда все покинули дом, Грег и Анфи направились к Шестому советнику.

* * *

— Что ты хочешь? — прохрипел он.

— Вначале — отказать тебе в браке. Он мне не нужен, — гордо заявила Анфиянна. — Я усвоила опыт, что дало мне это путешествие. Народ всегда будет недоволен, каким бы ни был его правитель. И меньше всего я хочу, чтобы другие власть имущие это недовольство усиливали. Меня предал мой же доверенный страж — самый молодой. Хотел убить на глазах у всех, думал, зря меня боятся. Какая неслыханная наглость. И подговорить его мог лишь тот, кто сам мало жил в моем граде, — так я решила. Я пришла в этот град в поисках своих убийц, чтобы покарать их, а ты советник посмел схватить меня, посмел угрожать мне.

В руке Анфиянны вновь зажегся огонь — медленно, словно издеваясь, перешел на пол, начал подкрадываться к советнику, замершему от страха, и, не дойдя, потух. Глаза Анфиянны светились торжеством и превосходством.

— Ты приведешь меня в Совет, — проговорила она. — Я хочу поговорить со всеми правителями этого города. Выйдем через час, — гордо приказала она, — хочу привести себя в порядок. И тебе не помешает.

Советник с ненавистью смотрел на нее, но не возражал.

Анфиянна решительно поднялась и направилась к выходу. И Грегори проследовал за ней.

* * *

Они вышли в сад — все, кто там был, преклонили колени перед Анфиянной, и девушка повелела им пока разойтись и делать свои дела.

— Но теперь я ваша покровительница, — громогласно напомнила она.

— И какова будет дальнейшая судьба наложниц? — кратко и недовольно поинтересовался Грег, когда они остались наедине.

— Неужели ты думаешь, что он так просто их отпустит? — устало поинтересовалась Анфиянна. — О, Грегори, я даже не уверена, что сейчас нас никто не захочет убить. Или что в Совете нас не убьют. Поверь, я хочу для них блага. Я хочу блага для всех — и своего народа, и народа этого города. И только через Совет я могу это сделать. Поверь мне, Грегори, мой благородный друг.

Говорила Анфиянна убедительно, но Грег одновременно верил и не верил ей. А дева ласково коснулась ладонью его щеки и посмотрела слишком нежно.

— У нас есть обычай, целовать того, кто тебе нравится, — прошептала ему на ухо.

Грег отстранился: тупая тоска чуть сжала сердце, он вспомнил, как касалась его молодая супруга. Так давно. И он был иным. И за тоской и болью через сомнения робко проглянула надежда. Да, Анфиянна только что использовала его и будет использовать дальше. Да, Анфиянна явно не собиралась помогать ему вернуться домой. Но может быть, она поможет в другом.

— Твой Воин научил тебя менять внешность, — проговорил он, пристально рассматривая. — Как?

— Не менять, — чуть удивленно, но нежно поправила она. — Оставлять свою внешность.

Анфи печально улыбнулась, мгновение спустя её короткое золотое платье исчезло, и дева предстала пред ним абсолютно нагой.

— Стоит лишь пожелать, — проговорила она, и через мгновение на ней вновь появилось платье. — Но отчего ты спрашиваешь про это?

— Я был другим, — с неохотой признался Грег, — этот облик — он не мой.

Анфиянна ненадолго задумалась, одновременно пристально изучая его взглядом так, как будто хотела проникнуть в самые потаенные и удаленные уголки души, разума, сознания.

— Пойдем.

Анфиянна повела его за руку в глубину сада. Там посреди дивных растений стояла купель, явно сделанная искусным ремесленником: с высокими бортами, украшенными витиеватыми узорами. У купели на душистой подстриженной мягкой траве лежало несколько покрывал, таких же как и в покоях. К самой купели вела широкая лестница в шесть ступеней.

— Только пожелать, — повторила Анфи и вскочила на первую ступень, платье девушки вновь исчезло. Взбежала на последнюю — и вновь платье на ней — Грег даже не успевал уследить — так быстро оно появлялось.

— Чем сильнее желаешь — тем больше эта мощь подчиняется тебе.

На ладони Анфиянны вспыхнул и погас огонь. Она прыгнула в белую воду и вынырнула — вновь нагой.

— Мой Воин учил меня, как только муж учить может — любовью своей.

Призывно поманила его.

— Нас могут убить, — напомнил Грег, встав у края.

— Пусть попробуют, — и вновь платье на ней, и по кругу пламя взметнулось, им вреда не причиняя, купель и покрывала отгораживая.

— Иди сюда, доверься!

Прекрасная Огненная Дева. Грег понимал все её желания, видел их. Чувствовал её напряжение смешанное с возбуждением, будто она передавала их, как передавала мысли, будто её разум, её сознание давно стали частичкой Грега. Но он Грегори, он граф, он достойный муж и покровитель, и негоже ему до брака с девой миловаться. Да и не знает дева, как настоящий Грег выглядит. И не может он от одеяния избавиться. И телу приказать не может.

— Нельзя, — почти отчаянно спорит, вот только желает её душой и сердцем. Пусть все помыслы свои она не раскрывает. Но незаметно и легко его покорила. Как смогла, сам не понимает.

— Со мною можно, — и последний барьер сломала, и Грегу так хочется ей подчиниться. Он шагнул в купель и неважно, что весь промокнет. Анфи подплыла, обвила руками шею, жарко поцеловала. И не важны все запреты. И все чувства вернулись.

Её взгляд стал чуть удивленным. Грег посмотрел на свои руки: белые перчи сменились на бурые, грубые. Посмотрел на свое отражение: расплывчатое мутное, но видно: белые волосы вновь стали темными, а светлые глаза — карими. И одеяние — то, что было в битве. Из воды на него смотрел не незнакомец, а Грегори из графства Кросс.

— Это я, Анфи. Я настоящий, — не верится, но счастлив. Она смотрит с любопытством, словно заново знакомясь.

Вода горячей стала — даже слишком — подхватил свою Анфи, скорее вынес, на покрывало уложил бережно, припал к губам. Огонь вокруг, но он их не тронет. Жар внутри сжигает сильнее.

* * *

Анфиянна прильнула к его губам.

Огонь погас, оставив после себя лишь узкий темный круг. На деве вновь появилось платье. Грегори покосился на свое прежнее одеяние: окровавленное, намокшее — явно не пригодно для встречи с Советом.

— Мне нужен новый костюм, — проговорил мужчина, натягивая тонкие нижние штаны.

Анфиянна укоризненно и недовольно посмотрела на него.

— На кад, — произнесла она.

— Не понимаю, — Грег чуть улыбнулся, подумав, что наверняка повторяет её слова.

«Не понимаю», — подумал он, желая передать ей свои мысли.

Молчание. Гнетущая тишина, опустошающая.

Судя по напряженному виду Анфиянны, она тоже пыталась общаться мысленно, и не выходило. Плохое предчувствие кольнуло душу, следом пришло еще одно неприятное осознание. Грегори приказал мечу появиться — ничего не произошло. Мужчина обескуражено и с долей отчаяния посмотрел на свою Огненную Деву.

— Мои способности пропали, мощь исчезла.

Та поняла его и громко прокричала — без сомнений: очень бранно ругнулась.

* * *

Анфиянна провела его в одни из покоев, что-то повелела слугам, и те облачили Грега в просторные красные штаны и рубаху. С самим Грегори она кое-как объяснялась жестами, и общую суть он улавливал.

Кроме того, Грег старательно вслушивался в чужую речь, и чем больше вслушивался, тем казалось всё лучше и лучше начинал понимать. К сожалению, говорили слуги в его присутствии не так много. Они облачили его и повели к выходу из дома. Прежде чем покинуть покои, Грегори на несколько минут задержался у зеркала: вновь рассматривал себя: свои черты, свое лицо. Неуверенно коснулся рукой — теплая кожа, реальная. Очень хотелось понять, что же произошло с ним. Он владеет магией, мощью? Такой же как Анфиянна или Чародей? Неужели эта мощь изменила его? Может быть, из-за нее он и очутился здесь, рядом с Огненной Девой, рядом с той, что на него силой похожа?

Грегори точно решил: вначале помочь Анфиянне с Советом, а потом найти Чародея и выведать всё, что тот знает.

Да теперь Грегори вновь прежний, его меч не появляется, он не слышит более мысли, и наверно не может влиять на разум других. В его теле отдает легкая, но неприятная боль — отголосок былых ранений. И местный воздух стал слишком душен. Но он всё еще воин, он может сражаться. И готов к этому.

И, может быть, вновь получится ему ту мощь призвать себе на помощь. Эта мысль не пугала и не отталкивала. Напротив, где-то в глубине души Грегори хотел, чтобы то могущество вернулось, он даже был не против менять свой облик. Сколько добра он сможет принести. Сколько раздоров усмирить.

Ради Анфи, ради себя и ради всего народа.

У выхода уже ждал мрачный Шестой советник. Анфиянна стояла рядом: в своем коротком золотом платье: гордая, прекрасная и решительная.

«Ты хотела использовать меня, — подумал Грег, — но не отреклась, хоть я потерял свою мощь. Я не могу подвести тебя, Анфи. И не хочу. Распутная девица, что преобразилась в правительницу для меня».

Советник с недоверием покосился в сторону Грега и что-то спросил у Анфи. Наверняка, интересовался, кто это.

— Маго, — расслышал Грег знакомое слово. Анфиянна, наверняка, придумала, как лучше преподнести его смену внешности. Советник почтительно кивнул ему.

Они вышли в сад, прошли по желтым дорожкам вдоль сверкающих богатством домов — до самого большого, самого длинного: из красного кирпича с золотыми узорами. Там, в просторном зале за пустым белым овальным столом сидели пятеро крепких темнокожих молодых мужчин.

— О, Великая Огненная Дева, правительница града Анфея, как рады мы, что почтила ты нас присутствием своим, — изрек тот, что сидел в центре. Грегори как можно незаметнее осмотрелся: стражей совсем немного, лица у всех наполовину были скрыты за плотными масками, но один — желтоглазый — едва заметно подмигнул.

Почтительны, вежливы и смотрят без страха. Грегори чувствовал: что-то не так.

— Займи место в нашем Совете, — проговорил мужчина в центре.

«Слишком просто», — больше всего Грег жалел, что не может передать Анфи свои мысли.

— Мы готовы перейти под покровительство твое.

— Почему же вы не звали меня? Не направили гонца? Откуда знали, что прибуду в град ваш? — Анфиянна сощурилась.

«Умна, конечно, ты умна».

— Я так тщательно скрывала миссию свою, — на пальцах девы появились маленькие язычки пламени.

Почти вся стража покинула зал, и Шестой советник скрылся, Грег не успели заметить, как. Но пятеро мужчин даже не пошевелились. В несколько размашистых шагов Грегори подбежал к их столу, откинул его в сторону: эти пятеро мужчин были привязаны крепкими жгутами к железным креслам.

— Двойники советников! — лицо Анфиянны исказилось от злости. Те обреченно склонили головы. В потолке открылся люк, и оттуда хлынул сильный поток воды.