Итак, отличиться на спартакиаде мне не удалось. А кличка «второе дыхание» даже дома меня преследовала, напоминала о моём позоре.

Папа теперь чуть ли не каждый день интересовался:

- Ну, Санёк, как живётся на «втором дыхании»? - спрашивал и не смеялся. А это, сами знаете, ещё хуже.

Нет, надо отличиться по-настоящему. Тогда все и про кличку позабудут и вообще…

Только как это сделать?! Была бы война, на фронт можно убежать, пионером-героем стать. А так, что придумаешь!..

Можно, конечно, на глазах у всего класса спуститься по водосточной трубе с третьего этажа… Или спрятать в парту кошку и потом выпустить её во время уроков.

Или, на худой конец, разрисовать классный журнал. Но это ведь всё было уже. Скажут: «Повторяешься, Санёк!» Да и какой тут героизм! Нет, совсем не такая мне нужна теперь слава.

«Как трудно в наше время прославиться», - думал я и приходил в отчаяние.

Однажды в школьном вестибюле я прочитал объявление о том, что предстоит «конференция друзей книги». И тут вдруг какая-то сила понесла меня на второй этаж, в библиотеку.

- Скажите, а что будет происходить на этой конференции?- спросил я у библиотекарши.

- На ней выступят наши самые начитанные ребята, - ответила библиотекарша. - Они расскажут о своих любимых произведениях.

- Запишите, пожалуйста, и меня, - попросил я.

- Вот как? - удивилась библиотекарша.-Я что-то не помню, чтобы ты брал у нас книги.

- А у меня дома своя большая библиотека, - сказал я. - Так что ещё неизвестно, кто начитаннее!

Библиотекарша внимательно посмотрела на меня, как будто впервые увидела. И записала.

По правде сказать «начитанным» я в этот день ещё не был.

Но до конференции оставалось целых полмесяца. Можно горы книг прочесть, если захочешь. А другого такого случая отличиться скоро не представится. Сама судьба шла мне навстречу. Разве я мог подвести себя и её. Я взялся за чтение.

С хождением в кино и гости сразу же было покончено. Скоро и ребята на дворе забыли моё лицо. На приготовление уроков я тратил не больше получаса. Всё остальное время я читал.

Я читал утром по дороге в школу, перевесив ранец со спины на грудь. Книга лежала на крышке ранца, как на стойке, я только слегка придерживал её.

Прохожие, которых я толкал, не ругались. Я же не хулиганил, я - читал. Иногда до меня даже доносился восхищённый шёпот: «Бывают же дети!»

Я читал на уроках, обложившись со всех сторон тетрадями и учебниками, среди которых лежал раскрытый роман или повесть. Когда вопрос учителя застигал меня врасплох, я не слушал подсказок, а вставал и честно говорил:

- Не знаю!

Двойки сейчас меня не тревожили. У меня была цель, и я - шёл к ней несмотря ни на что.

Я читал во время завтрака, обеда и ужина, не всегда попадая ложкой в тарелку, потому что глаза мои были прикованы к художественной литературе. Я плохо жевал и глотал, потому что одновременно проглатывал строку за строкой.

Мама, видя меня всё время за книгой, радостно улыбалась, говорила всем, что наступил, наконец, счастливый перелом, и не посылала меня больше в магазин.

Папа перестал спрашивать о втором дыхании, но смотрел на меня с какой-то опаской. А я читал… Читал даже ночью, когда все уже спали - накрывался с головой одеялом, засовывал туда же, под одеяло, настольную лампу - и продолжал готовиться к конференции. «Я должен установить рекорд. Это будет грандиозный реванш за моё поражение на спартакиаде.

Все увидят, на что я способен!» - подбадривал я себя. И сон немедленно отлетал от меня.

Я читал всё, что входило в программу, и даже прихватывал у старшеклассников, чтобы в конце выступления окончательно добить всех своим «диапазоном знаний», как любила говорить математичка.

Только праздные люди, которые читают от нечего делать, могут тратить время на пейзажи и всякие там описания и подробности. Я всё это, конечно же, пропускал…

И когда наступил день конференции, я был готов к реваншу.

- Только за последние полмесяца мною прочитано пять тысяч четыреста тридцать три страницы, - доложил я участникам конференции. Сначала я скромно опустил глаза, но потом решил, лучше гордо поднять голову.

- Ну, что же… Значит, можно сказать, что за это короткое время ты проглотил целый книжный шкаф… И тебе удалось его переварить? - спросила библиотекарша, которая председательствовала на конференции.

- Да! - подтвердил я. -Я очень быстро читаю. У меня своя система чтения.

- А ты не хочешь поделиться с нами этой системой? - спросила библиотекарша.

Я не захотел делиться своей системой и промолчал.

- Ну, тогда расскажи нам о книгах, которые особенно пришлись тебе по душе.

- Хорошо! -с готовностью согласился я. - Вот, например, «Таинственный остров». Это был остров, на котором было спрятано много богатств. Его так прямо и называли «Остров сокровищ».

- Ну и что же происходило на этом «Таинственном острове», который вдруг стал «Островом сокровищ»? - поинтересовалась библиотекарша. И весь зал смотрел на меня с каким-то непонятным мне насторожённым интересом.

- Известно, что на этот самый остров, где поселились… ну те, которые упали с воздушного шара, приплыли пираты во главе с одноногим Джоном, у него ещё попугай был.

Они искали сокровища. Если бы не капитан Немо со своей подводной лодкой, то все бы погибли.

Ребята в зале почему-то смеялись.

- Ты, я вижу, читатель-рационализатор! - с улыбкой, которая мне не понравилась, произнесла библиотекарша. - Два произведения ты решил объединить в одно! Ну, а ещё что ты читал?

- Русскую классику. Вот, например, очень жалостная история про собаку, которую очень любил немой дворник Герасим. А собака эта, её звали Каштанка, взяла и убежала в цирк.

Взрыв хохота не дал мне досказать про Герасима и Каштанку. Смеялись все, и библиотекарша тоже. Я совсем не ожидал этого - ведь история-то грустная. Почему они смеются?! На всякий случай я тоже хмыкнул.

Когда смех стих, я всё же решил продолжать.

- А больше всего мне понравился роман «Всадник без головы». Он всё время ездил на лошади. И был очень добрый, всех жалел, всем хотел помочь. Звали его Дон-Кихот - Рыцарь Печального образа.

От последних моих слов зал завизжал, и все начали корчиться, прямо валиться со стульев.

А у библиотекарши от смеха катились по щекам крупные, как дождевые капли, слёзы.

Я ничего не понимал.

Наконец, библиотекарша вытерла слёзы и сказала: - Оставь Дон-Кихота в покое. Это ты сам - «Всадник без головы», промчался таким неразумным галопом по книжным страницам, а теперь ничего вспомнить не можешь, всё перепутал…

Я уже подходил к дому, а в ушах всё ещё звенел смех и слова одного мальчика: «Почему он Всадник без головы, он скорее Рыцарь Печального образа». Наверное, у меня был слишком грустный вид.

И почему только другие и не думают вовсе о том, чтобы отличиться, а у них всё получается вроде само собой. А у меня… Над этим стоит подумать, хоть я теперь и «Всадник без головы».