Спасительный Праздник

Великая Победа 1945 года является центральным моментом советской истории. Центральным – и переломным, ибо именно тогда «Красный проект» окончательно превратился в проект государственнический, державный. В последнее время довольно часто можно встретить утверждения о том, что вокруг празднования Победы 1945-го складывается нечто вроде «светской религии». Истоки этого многие ищут во временах правления Л.И. Брежнева, при котором память о Великой Отечественной войне действительно была поднята на гораздо более высокий уровень, чем при И.В. Сталине и Н.С. Хрущеве. Этот генезис детально описывает в. Голышев в своей «скандальной» статье «Ничего святого». Согласно ему, Сталин хотел, чтобы народ отдохнул (и морально, и материально) от ужасов войны, освободив энергию для мирного, послевоенного строительства: «Отмена карточной системы. Постоянное снижение цен. Пафос восстановления хозяйства и организации мирной жизни. «Кубанские казаки» – как обещание изобилия. И так далее. В фильме «Место встречи изменить нельзя» отрицательный герой Соловьев, оправдывая свой отказ делиться с товарищами выигрышем, ссылается на «партию и правительство» – мол, они специально «устроили тираж», чтобы «сделать людям облегчение», мол, «наголодались, намучились за войну».

Поэтому Победе (да и Войне в целом) не уделялось тогда особого значения.

«Хрущев пошел по этому пути еще дальше, – пишет Голышев. – Плюс реанимация марксизма-ленинизма… Культ Победы Хрущеву был без надобности».

Однако же Хрущева отправили в отставку, и пришли иные времена: «…На смену политику-футуристу в украинской рубахе пришел бровастый консерватор в шляпе. А что может быть консервативнее отеческих гробов? …Война и связанные с нею переживания/воспоминания были полностью национализированы (т. е. присвоены «партией и правительством)… Отныне скорбеть, помнить, гордиться и пр. следовало в соответствии с циркулярами из конторы товарища Суслова – «Победоносцева-2».

В. Голышев подходит к проблеме с либеральных позиций, поэтому и оценивает возникновение государственного Культа Победы резко отрицательно. Но если смотреть на произошедшее с точки зрения национально-государственой, то напрашиваются совершенно иные оценки. Культ Победы стабилизировал Державу и серьезно потеснил марксизм-ленинизм, который, как правильно пишет Голышев, был «реанимирован» при «политике-футуристе». Руководство СССР осознало, что «единственно верное учение Маркса» перестало вдохновлять народ. И на смену ему начало потихонечку приходить губительное либеральное преклонение перед Западом, с которым столь жестко боролся Сталин после войны. Нужно было срочно искать некий новый мировоззренческий ориентир, причем ориентир конкретный, связанный с историей СССР, но в то же время отстоящий далеко от революционной эпохи – со всеми этими троцкиствующими «комиссарами в пыльных шлемах». (При Хрущеве этих деятелей реабилитировали и выставили этакими «святыми» страдальцами, забыв о том, что они-то и залили Россию кровью во времена красного террора и расказачивания.)

Великая Война и национальная независимость

Естественно, таким вот ориентиром могла быть только Великая Отечественная война и Победа 1945 года. Вокруг них и был создан некий гражданский культ, который существенно выходил за рамки официальной идеологии. Да, важнейшей частью этого культа было восхваление партии и ее «руководящей роли». Но в целом Война изображалась как битва СССР за независимость – против захватчиков. Можно было бы показать Войну как столкновение двух идеологически враждебных государств – социалистического и капиталистического. Но это оставалось где-то на заднем фоне. В центре всего была именно тема борьбы с захватчиком. Главная идея «брежневского» Культа Победы – идея национальной независимости. Кстати, тут руководство следовало за Сталиным, который в одной из бесед с Г. Димитровым так сформулировал свое видение политического развития: «Через социальное освобождение к национальной независимости». Не случайно же при Сталине лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» был почти везде сменен на лозунг «За нашу Советскую Родину!»

Культ Победы спас страну, отложив либеральную катастройку ровно на двадцать лет. За это время СССР сумел создать множество новых мощностей, укрепив свою материально-техническую базу. Именно эта база, созданная еще сталинским руководством, и спасла страну в лихие 90-е.

К сожалению, Культ Майской Победы так и не вытеснил Культ Октябрьской Революции – с его марксизмом-ленинизмом, пролетарским интернационализмом и неизменными «комиссарами в пыльных шлемах». Здесь сказался уже излишний консерватизм брежневского руководства. Оно считало, что коммунистическая идеология в СССР давно уже лишилась своего революционного содержания и выполняет функцию одной из стабилизирующих опор. Между тем в недрах коммунистического официоза таился опасный вирус разрушения и саморазрушения, оставшийся в наследство еще с троцкистско-ленинских времен. До поры до времени он себя особо не проявлял. Но тут грянула перестройка, и группировка реформаторов во главе с М.С. Горбачевым бросила лозунг «новой революции». Тогда заговорили о возврате к социализму, реабилитировали русофоба Бухарина и стали всячески очищать фигуру Троцкого. При этом «реформаторы» апеллировали именно к официозу, логично указывая на то, что СССР сильно уклонился от того курса, который был намечен Лениным и его кликой «пламенных революционеров». В результате «новой революции» СССР был разрушен и отдан в руки капитализаторов, проведших нашу страну через шоковую терапию, ваучерную приватизацию и прочие прелести 90-х.

Показательно, что перестроечный «возврат к ленинизму» совпал с «разоблачением» Победы. В 1987–1991 годах на нее постоянно велись открытые или замаскированные атаки. Постоянно преувеличивались масштабы военных потерь и просчеты руководства, что, конечно же, вызывало самую нигилистическую реакцию масс, «разбуженных перестройкой». Новоявленные революционеры отлично понимали, что Культ Победы является самой важной идейно-политической основой Державы. Поэтому-то на Войну, а следовательно, и на Победу, было вылито столько грязи.

Однако же руководство 90-х так и не решилось окончательно разорвать с советским державным наследством. Сказался все тот же консерватизм, присущий номенклатуре. Тогдашние аппаратчики-«демократы» посчитали, что демонтаж Культа Победы может излишне взбудоражить российское общество, которое и так весьма болезненно пережило распад СССР и последующую капитализацию. Победу продолжили отмечать, хотя и не так пышно, как раньше. В «нулевые» годы, когда наметился поворот в сторону державничества, Культ Победы обрел второе дыхание. Но уже безотносительно к жесткой идеократии советского времени. Характерно, что широкое распространение получил обычай ношения Георгиевской ленты, с неподдельным воодушевлением поддержанный «снизу» – и без какой-то «обязаловки» сверху. Победа стала восприниматься как безусловная ценность, стоящая превыше всех и всяческих идеологических разногласий. Если брежневский Культ можно еще было охарактеризовать как «директивный», то теперь налицо едва ли не стихийное почитание Победы, совершенно свободное от каких-то «директив».

Да, тут уже созрело нечто среднее между идеологией и религией. И название этому будет придумано позже, когда окончательно оформится новый Культ Победы. Да и зачем вообще зажимать широкий национальный порыв в некие жесткие рамки?

Метаморфозы и пораженцы

Когда мы говорим о культе победы, то речь идет не только о Победе 1945 года. Речь о национальной Победе – как таковой. Прошлый, XX век был для русских невероятно трагедийным. Дважды падала Империя, нескончаемо шли революционные ломки. Неоднократно нацию склоняли к пораженчеству. В период Отечественной войны 1914–1918 годов разномастные левые радикалы, повязанные с мировой закулисой, вовсю кричали о необходимости поражения «реакционной России». Им яростно противостояли патриоты разных направлений. Но из них же в период эмиграции формировались разнообразные коллаборационисты, призывающие к вторжению иностранных армий в СССР – для ликвидации большевизма. Случилось нечто чудовищное – «русские рыцари» превращались в чудовищ, присягая внешнему врагу во имя патриотизма. И совершенно уже запредельным было использование «технологии» – «Хоть с чертом, лишь бы против большевизма!».

Увы, драконоборцы превращались в драконов. Тысячи «рыцарей белой борьбы» обращались в своих врагов (а эти враги – фанатики мировой революции в то время гибли в жерновах внутрипартийной мясорубки), побуждаемые к тому жгущим, выматывающим душу чувством исторической обиды. В то же время против них стояли сотни тысяч русских людей, ставших членами партии в годину сталинских «антитроцкистстких» чисток. Они не участвовали в Гражданской войне, не были заражены троцкистско-ленинской горячкой и думали о том, как бы усилить «индустрийную» мощь Страны Советов, как бы сделать «нашу Советскую Родину» самой передовой державой мира. Именно эти строители «социализма в одной отдельно взятой страны» первыми шли на армады немецких армий, прикрывая собой столь любимую ими молодую Советскую империю. На их праведной крови и расцвела Победа 1945 года, которая даровала нам жизнь. Именно этот передовой авангард русских патриотов советского призыва сгорел в огненной круговерти Великой Войны.

Все эти метаморфозы проявились и взорвались в эпоху разрушительных «реформ». Старые обиды вспыхнули в России с какой-то пугающей, новой силой. Как будто души красных и белых воинов возродились в поколениях новых политиков. Но на сей раз эти политики спорили друг с другом уже не на полях сражения, а в уличных дискуссиях времен легендарного Гайд-парка на «Пушкинской». Воистину карикатурными были уже эти бои, но они перепахали души тысяч молодых спорщиков. И вот снова пророс ядовитыми сорняками культ Беды, чьи адепты сделали своей «религией» бесконечный плач о наших бедах. Многие из них оценивали и оценивают всю нашу историю как одно сплошное поражение русских, которых якобы всегда угнетала «антирусская верхушка». Коллаборационисты, проклятые и забытые русскими, вновь «ожили» на страницах газет, а позже во всеядном Интернете.

«Гибель богов» и страх перед пространством

Современные коллаборационисты восхищаются Гитлером, совершенно упуская из виду, что он всего лишь выполнил функции тарана, который должен был нанести удар по России. Конечно, было бы совсем неверным примитивизировать Гитлера, выставляя его как некоего дурачка. Фюрер нацистов понимал всю опасность войны на два фронта. Что же побудило его начать войну?

Есть много оснований в пользу того, что при подготовке нападения на СССР Гитлер получил гарантии со стороны Англии. Лондон пообещал Гитлеру приостановить военные действия и даже выйти из войны в том случае, если Германия нападет на большевистскую Россию.

Скорее всего, гарантии были переданы Гитлеру через Гесса, который в мае 1941 года совершил свой знаменитый перелет в Англию. Очевидно, что никакой личной инициативы здесь не было – зачем это нужно было Гессу?

Такие дела в одиночку не делаются. В самом деле, не верить же в версию о его сумасшествии! Нет, тут имело место быть создание некоего канала связи между Германией и Англией. Гитлеру нужен был не просто надежный человек, осуществляющий связь между двумя странами. Ему нужен был человек сверхнадежный, каким и стал Гесс, заместитель фюрера по НСДАП. Вот через него, возможно, англичане и сообщили Гитлеру о том, что готовы договориться с ним, если только он нападет на Россию. «Москва серьезно опасалась, что Гесс выполнял специальное поручение Гитлера, прилетел в Англию с проектом договора о совместных боевых действиях против СССР и, возможно, рассказал о согласии СССР осуществить вместе с Германией высадку в Англии, – пишет историк А.Н. Осокин. – Не исключено, что Черчилль в ответ на это обманул немцев, подписал этот договор и отправил его Гитлеру. А когда Гитлер ударил по СССР, фактически открыв гибельный для себя второй фронт, Черчилль никаких действий против СССР не предпринял, а, напротив, немедленно предложил Сталину союз и всемерную помощь. Известно, что до последних своих дней Гитлер в кругу соратников восхищался Сталиным, под руководством которого Германия была разгромлена, и проклинал Черчилля, армии которого внесли в этот разгром несравненно меньший вклад. Может быть, именно за то, что Черчилль переиграл его в 1941 году и столкнул Германию с Советским Союзом, что и стало началом ее краха? («22 июня 1941 года: новая версия»). Вот эта версия способна объяснить – почему Гитлер вел войну на два фронта, которая после поражения в Первой мировой войне была «страшным сном», кошмаром для немецких военных стратегов.

Между прочим, советская разведка как раз и сообщала о том, что нападение Гитлера на Россию зависит от договоренности с Англией. «Сведения о дате начала войны Германии с Советским Союзом, поступавшие к нам, были самыми противоречивыми, – пишет гений русской разведки П. Судоплатов. – Из Великобритании и США мы получали сообщения от надежных источников, что вопрос о нападении немцев на СССР зависит от тайной договоренности с британским правительством, поскольку вести войну на два фронта было бы чересчур опасным делом…» («Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950 годы»).

После полета Гесса Гитлер был убежден в том, что Англия так или иначе выступит на его стороне, включившись во всемирный антибольшевистский фронт. А ему, Гитлеру, выпадет великая честь возглавить военную операцию по сокрушению коммунизма.

Очевидно, англичане побудили Гесса выступить инициатором перелета – с целью прощупать почву для сближения. Гитлера эта идея прельстила – тем более что он сам желал этого сближения. Обставили же все дело как личную инициативу «безумного Гесса». Сам Гесс, судя по всему, был одним из лидеров проанглийской «партии» в Рейхе, отсюда и высокое доверие англичан к нему. При этом они жертвовали очень важной, можно даже сказать, важнейшей фигурой. Иметь во вражеском стане такого агента влияния – это грандиозный успех! Но игра стоила свеч. Гессом пожертвовали для того, чтобы натравить Гитлера на СССР.

В Кремле догадывались о том, что перелет Гесса – дело рук англичан. Позже, уже в октябре 1944 года, Сталин почти открыто сказал об этом Черчиллю, демонстрируя свою осведомленность. Во время разговора о Гессе Сталин неожиданно предложил тост за английскую разведку, которая, по его мнению, и заманила Гесса в Англию. Руководитель СССР был убежден, что высокопоставленный перелетчик не мог бы приземлиться без сигналов с земли. Черчилль отверг такую интерпретацию с негодованием, но Сталин на ней настаивал. И тем самым советский вождь показывал, что ему известно – кто стоял за спиной Гесса. А еще раньше, осенью 1942 года, Сталин в открытую предположил, что Черчилль держит Гесса про запас. Для вождя СССР было совершенно ясно – бывший гитлеровский зам является креатурой Лондона.

Когда же в 1943 году, уже после Сталинграда, крах агрессоров стал очевиден, англо-саксонский истеблишмент серьезно задумался над тем, как бы «переформатировать» нацистский режим и полностью перенаправить его на войну с Россией. В августе 1943 года с подачи Черчилля Англия и США разработали план «Рэнкин». Он предусматривал сговор с Германией. Не гитлеровской, конечно, Гитлера планировалось свергнуть – прежде всего, руками военных. После чего новое руководство должно было «распустить» Западный фронт и оказать поддержку союзникам при высадке в Нормандии. Далее предполагалось «быстрое продвижение союзников через Францию, Германию, выход на линию, где они удерживают советские войска. Под контроль США и Англии попадают Варшава, Прага, Будапешт, Бухарест, София, Вена, Белград… При этом немецкие войска на западе не просто сдаются, а организованно двигаются на восток для укрепления там немецкой линии обороны. Есть документы, никуда от них не уйдешь» (В. Фалин. Как вторая мировая переросла в третью). Данный план так и не реализовали – и потому только лишь, что был ранен «лис пустыни», генерал Э. Роммель, которому отводилась одна из важных ролей.

Летом 1943 года в испанском городе Сантандер прошли секретные переговоры руководителей разведслужб Германии (В. Канарис), США (У. Донован) и Англии (С. Мензис). Во время этих переговоров Канарис подтвердил, что согласен выполнить программу западных демократий – устранить от власти Гитлера, заключить перемирие с Западом и продолжить войну с Россией.

Почему же Гитлер поверил англичанам? Конечно, большую роль тут сыграла его закоренелая англофилия, однако же она вовсе не была единственным фактором, иначе бы он никогда не пошел на войну с Англией. Конечно, Гитлер мечтал достичь сразу две цели – разгромить «азиатскую» Россию и установить союз с «нордической» Англией, однако этим дело не исчерпывается. Еще один глубинный фактор – это довлевший над нацизмом пафос разрушения (и саморазрушения), погружения в бездну смерти и мрака. В конце концов, Гитлер и многие его сообщники покончили жизнь самоубийством, что весьма символично. В этом, собственно говоря, вся суть гитлеризма. Он был воспроизведением германо-скандинавского мифа о «гибели богов». Некоторые почему-то считают скандинавское язычество, легшее в основу нацистского «германизма», чуть ли не эталоном пресловутого «нордизма». Между тем Север у германо-скандинавской мифологии никак не сакрализируется. Там помещают страну мрака и тумана Нифльхейм и страну мертвых Хель. В других традициях эту страну обычно располагали на западе, где заходит (закатывается) солнце. В конце времен именно из Хеля приплывет корабль мертвецов во главе с богом-трикстером Локи.

Впрочем, и юг в мифологии Эдды тоже не выглядит сакральным. Отсюда придет темный Сурт со своими воинами, чтобы схватиться с богами.

Да и вообще предки тевтонов как-то не склонны были выделять сакральное значение разных сторон света. И это отделяет их мифологию от мифологий других индоевропейских народов, у которых на первом плане обычно всегда стоит священный Север, – Гиперборея, Вара, Вараха и др. Но и Запад тоже часто сакрализируется – в первую очередь, в кельтской мифологии с ее островами блаженных. Впрочем, о западной чудесной стране знали и эллины.

Так в чем же дело? Откуда же такое отношение к пространству? Наверное, германизм был очень и очень специфической традицией. Возможно, что внутри его всегда существовали сильнейшие течения, бывшие в оппозиции к пространству как таковому. И даже в оппозиции к бытию. Здесь как бы запрограммировано какое-то самоуничтожение, все как будто дышит деструкцией, волей к Хаосу. И во время последней битвы все участники сражения убивают друг друга, подтверждая стремление к этой деструкции.

Сознанием нацистов владели очень древние и очень опасные архетипы. Кстати, характерно, что Гитлер был в оппозиции сразу ко всем сторонам света, ведя, по сути дела, войну со всем миром. Сегодня эта мифология становится популярной среди поборников т. н. «русского сепаратизма», уцепившихся за идею «многополярной Руси», подразумевающей создание множества «русских республик» («Залесской», «Новгородской» и т. д.). И они, конечно же, симпатизируют Гитлеру и всей его войне против СССР.

Каков же их идеал? Это – Локотский автономный округ, почему-то называемый «республикой». Во время войны немцы допустили создание полицайского автономного образования на территории нескольких районов Орловской и Курской областей. Данное образование возглавлял Б. Каминский, лидер т. н. Народной социалистической партии «Викинг» («Витязь»). Именно эту «республику», население которой не дотягивало и до миллиона, наши гитлерофилы считают чем-то вроде русской республики. Причем таких республик они мечтают наплодить по всей Руси.

Между тем сам Каминский и его приспешники контролировали лишь часть своей же республики. «Посмотрев на карту, нетрудно убедиться, что под контроль Каминского отдавались территории вокруг железнодорожных веток Брянск – Навля – Льгов и Брянск – Навля – Хутор Михайловский, – пишет А. Дюков. – Именно в этих областях действовал так называемый «Южный Брянский партизанский край… Таким образом, Каминскому передавались территории, де факто контролируемые партизанами. Для того чтобы сэкономить «немецкую кровь», командование 2-й танковой армии пошло на предоставление… Брониславу Каминскому «милитаризовать» подчиненный ему район и вести борьбу с партизанами – естественно под немецким контролем» («Die Aktion Kaminsky»). В связи с этим один из «каминцев» – Михеев – вспоминал: «Только 10 % леса принадлежали нам». По сути, немцы делали некий эксперимент над подчиненными им «русскими унтерменшами», а наши гитлерофилы принимают его за некую честь, оказанную «русским антикоммунистам».

Каминский провел мобилизацию, сумев создать «Русскую освободительную народную армию», в которой было примерно 10 тысяч человек. Прославилась она, главным образом, карательными мероприятиями. Что же до военных действий, то здесь успехи были намного скромнее. Генерал Бернхард по этому поводу констатировал: «Боевики инженера Каминского не могут отразить крупных нападений на себя».

Коллаборационизм, сепаратизм, самоубийство

Конец Каминского был бесславен – его расстреляли сами же немцы – во время подавления Варшавского восстания. Его действия даже им показались чересчур жестокими.

Ну и что тут можно воспевать? Это же какая-то сплошная история позорных поражений. И «подстав» – как англичане подставили нацистов в 1941 году, так и нацисты постоянно подставляли коллаборационистов.

И тут уместным было бы вспомнить про еще одних «героев» антибольшевистской борьбы. «Член, а затем и руководитель российского Имперского Союза-Ордена Н. Сахновский воевал в составе Бельгийского Валлонского легиона войск СС под командой глубоко верующего католика Леона Дегрелля, – сообщает в. Ларионов. – Оружие батальон Сахновского получил только на Украине, и, вырываясь из окружения, в Корсунь-Шевченковской операции Красной Армии, батальон почти поголовно погиб в героической рукопашной схватке» («Витязи Святой Руси»).

Это прямо какая-то феерия – «погиб в рукопашной схватке». Понятно – за кого немцы держали русских. Но как русские люди могли хватать такую смертоносную наживку?

Впрочем, Сахновский действовал вполне под стать своему командиру. Так, уже зимой 1945 года «народный вождь» валлонов Дегрелль повел три батальона и три отдельные роты валлонских добровольцев на помощь немецким городам. И после боев под Старгардом в живых осталось только 625 валлонов. Вот – образец «вотанического» фанатизма. Фанатики типа Дегрелля с маниакальным, самоубийственным упорством приносили своих соплеменников в жертву гитлеровским амбициям.

Но это, конечно, исключение. Европейцы – люди в целом прагматичные. И большинству участников гитлеровского «крестового похода против большевизма» не было особого дела до нацизма и фашизма. Они рвались на Восток для того, чтобы пограбить. А когда выяснилось, что Гитлеру «капут», – многие его союзники побежали прочь от «великого фюрера». Так, поступили в Италии, так сделали в Румынии. Что ж, гитлеровским союзникам и симпатизантам не помешало бы вовремя разглядеть все безумие гитлеровской политики, всю одержимость нацистских лидеров.

Показательно, что многие гитлерофилы и «неовласовцы» вовсю пиарят казаков, которые пошли за Красновым и были в конечном итоге выданы Сталину западными демократиями. Как известно, многие из этих несчастных покончили жизнь самоубийством, опасаясь «ужасов большевизма». (Ужасы эти, кстати сказать, были изрядно преувеличены. Зачастую отношение к коллаборационистам было весьма либеральным. Так, 31 октября 1944 года английские власти передали СССР 10 тысяч советских репатриантов, служивших в вермахте. По прибытии в Мурманск им было объявлено о прощении и освобождении от уголовной ответственности. Около года они проходили проверку в фильтрационном лагере НКВД, после чего их отправили на шестилетнее поселение. По истечении срока большинство было оттуда освобождено с зачислением трудового стажа и без указания в анкете на какую-либо судимость.)

Это – страшный конец, который показывает все отчаяние и всю обреченность «русского коллаборационизма». Тысячи борцов с большевизмом не представляли никакой самостоятельной силы. Сначала они пошли за немцами, а потом бросились искать покровительства англо-американцев, надеясь на их помощь. И это при том, что среди коллаборационистов было достаточно людей, отлично понимающих, что такое западные демократии, которые были и являются самыми настоящими плутократиями, враждебными в отношении России и русской традиции. Тот же самый Краснов в романе «От двуглавого орла к красному знамени» вкладывает в уста своего главного героя слова о том, что главный враг – Англия. И вот – эти люди, еще вчера воевавшие за антидемократа Гитлера, с какой-то слепой надеждой бросаются в объятия главного врага.

Возразят, что Краснов и его люди использовали последний, пусть и призрачный шанс для спасения. Да, это так, но показателен сам факт того, что «красновцы» считали себя чем-то сугубо зависимым от внешних сил. В этом видна ущербность всего коллаборационизма, которая выражалась в страшной болезни воли. Будь эти люди действительно уверены в своей правоте, то они бы продолжили борьбу, вступили бы, например, в союз с сербскими четниками Д. Михайловича.

Попытку уж в любом случае можно было сделать – все лучше, чем сводить счеты с жизнью, совершая страшный грех самоубийства. Но на поверку оказалось, что никакой веры в себя у этих людей не было, а была только слепая ненависть к большевизму, перерастающая в какой-то дикий страх перед ним. Эта ненависть, этот страх ослепляли и оглушали коллаборационистов, выводя на тот же тонкий лед. Встав под знамена иностранных захватчиков, они сначала стали самоубийцами политическими. Потом многие из них закономерно совершили самоубийство буквальное.

Вот показательные строки из дневника некоей Л. Осиповой, страстно ненавидящей большевизм и желавшей прихода немцев: «Бомбят, а нам не страшно. Бомбы-то освободительные. И так думают и чувствуют все. Никто не боится бомб… А я решила по приходе большевиков отравиться сама и отравить Николая (мужа. – А.Е.) так, чтобы он этого не знал». Читать все это просто дико, тут открываются какие-то совсем уж инфернальные бездны. Вот до чего доводит ненависть, возведенная в абсолют!

И вряд ли можно признать случайным совпадением тот факт, что Краснов сделал ставку на казачий сепаратизм. В 1944 году на курсах пропаганды в Потсдаме атаман сказал следующее: «…Москва всегда была врагом казаков, давила их и эксплуатировала. Теперь настал час, когда мы, казаки, можем создать свою, независимую от Москвы жизнь». А вот и еще одно показательное высказывание: «Недуг большевизма поразил в основном русские области России, казачество наиболее стойко противостояло «красной заразе». Спасать здоровое необходимо, жертвуя больным, при этом имея в виду, что наиболее многочисленный больной народ (русский) может поразить народ здоровый».

Есть во всем этом какая-то страшная логика, которая связывает воедино самоубийство, коллаборационизм и сепаратизм. Здесь какое-то расщепление сознания, раздробление собственного «Я».

Победа над суицидом

Надо признать, что за всей брутальностью «наших» гитлеристов, за всей «арийской» бравадой заметен этакий черный пессимизм. Вот пример. В 2007 году, накануне Дня Победы они размещали в Сети плакаты, на одном из которых написано: «9 мая 1945 г. Поражение Арийской Европы. Поражение Арийского Мира. Поражение Арийского будущего». (Будущее почему-то написано с маленькой буквы.) Вот так-то вот. Их будущее уже потерпело поражение. И прошлое – одна сплошная цепь поражений. Вот почему они так ополчились против Победы. Это не только отрицание конкретно-исторической Победы 1945 года. Это (сознательное или бессознательное) отрицание Победы как таковой. Какая уж там победа, если все закончится «гибелью богов»… И понятно, почему многие гитлеропоклонники предпочитают славянскому язычеству – скандинавское. Кстати, возглавлявший «Локотское самоуправление» Каминский также щеголял «нордизмом». В манифесте его партии «Викинг» читаем: «Наша партия – партия национальная. Она помнит и ценит лучшие традиции русского народа. Она знает, что викинги-витязи, опираясь на русский народ, создали в седой древности Русское государство». Очень характерно – русское государство строят нерусские викинги, которые только «опираются» на русский народ!

Также понятно, почему они в качестве эзотерического уровня своей «религии» выбирают гностицизм (а это последний писк «коричневой моды»), который объявляет злой саму нашу реальность как таковую. Преобразовать эту реальность, с точки зрения гностика, невозможно – из нее можно бежать – по частям, забрав душу и бросив тело, что уже есть суицид, ибо человек представляет собой единство души и тела. Ее можно разрушить – вместе с собой, но никакой Победы в этом мире невозможно.

Победа 1945 года была Победой над разрушительным и саморазрушительным Хаосом, над самоубийством. В мире было много войн. Но только в эту войну свою армию повели в бой не только убийцы, но и самоубийцы – в прямом и переносном смысле (кое-кто покончил с собой и на самом деле). И это суицидальное воинство Хаоса разгромила наша страна. Поэтому и отношение к Победе у нас почти религиозное. Это была Победа Жизни над самой отвратительной формой Смерти. Над убивающим самоубийством. Вот почему, вспоминая о пути, пройденном с 22 июня 1941-го по 9 мая 1945-го, мы продолжаем повторять: СЛАВА НАШЕЙ ПОБЕДЕ!

Дегероизация Победы

Власовцы с их культом героев РОА, адепты полицаев и «русских фашистов» (К.Р. Родзаевского и А.В. Вонсяцкого), радетели полицайской «Локотской республики» и прочие «ревизионисты» ринулись снова «переигрывать» Великую Отечественную и Гражданскую войны. Дело безнадежное и даже абсурдное, но как же это хорошо легло на «разоблачительные» мифы либералов.

«Либеральные борцы» против тоталитаризма всегда с большим восторгом щипали Войну и Победу – еще со времен перестройки. Лицемерно скорбя о павших, они не упускали ни малейшего шанса ткнуть в лицо читателя «фактами» о «неоправданно высоких потерях», о «всевластии СМЕРШа», о Сталине, «который гнал миллионы на убой». Этим они увлекались и увлекаются поныне. Страшные вещи происходили со многими уважаемыми людьми. Так, известный писатель В.П. Астафьев в годину перестройки обрушился на Победу: «Да, до Берлина мы дошли, но как? Народ, Россию в костре сожгли, залили кровью. Воевать-то не умели, только в 1944 году навели порядок и стали учитывать расход снарядов, патронов, жизней». И вот же какое любопытное совпадение – в первые годы ельцинизма он решительно выступил на стороне капитализаторов и поддержал расправу над Домом Советов.

Кстати, еще один любопытный момент. Все мы помним о демократическом лидере первой волны Г.Х. Попове (недавно он высказался о необходимости «мирового правительства»). Так вот, в либеральной «Новой газете» читаем «чудесный» диалог: «Гавриил Попов. «Вызываю дух генерала Власова». Итак, о чем же беседует Г.Х. с А.А. Власовым:

«Г.Х.: Андрей Андреевич! Суд Сталина вы в основном выиграли. Это доказывается тем, что Сталин был вынужден сделать суд закрытым – чуть ли не впервые в советской истории. И тем, что суду не удалось согласовать вашу измену и отношение к вам Гитлера и США. И, наконец, вашим поведением на суде, когда вы прямо взяли на себя полную ответственность за лидерство во всем антисталинском движении. В общем, в историю России вы вошли…

А.А.: Для меня, с моей точки зрения, важны такие моменты:

– очищение истории от несуразностей, неясностей, нестыковок и прежде всего явного вранья;

– восстановление правды, особенно фактов, так как интерпретации фактов всегда были и будут различными;

– оценка для меня главного: было ли стратегическое решение начать борьбу со Сталиным правильным вообще и во время войны в частности;

– были ли правильными избранные мною тактики реализации антисталинской стратегии;

– оценка выдвинутой мною в пражском Манифесте модели преодоления социализма. И как идеи модели для всех, кто хочет выйти из социализма. И конкретно для России, для СССР;

– какой реабилитации я хотел бы и от кого в современной России.

Г.Х.: Я бы от себя добавил вопрос о соотношении вашей программы и программы демократической России в антисоциалистической революции 1989–1991 годов». Какой насыщенный разговор «сквозь толщу времен»! И какое любопытное раскрытие сущности 1991 года!»

А вот и еще одно «прелестное» высказывание журналиста А. Минкина: «Нет, мы не победили. Или так: победили, но проиграли. А вдруг было бы лучше, если бы не Сталин Гитлера победил, а Гитлер – Сталина? В 1945-м погибла не Германия. Погиб фашизм. Аналогично: погибла бы не Россия, а режим. Сталинизм. Может, лучше бы фашистская Германия в 1945-м победила СССР. А еще лучше бы – в 1941-м!»

Понятно, что дегероизация Великой Войны многим очень выгодна – она «доказывает» «рабский характер русских», которые якобы зря лили кровь и жертвовали миллионами жизней. А дальше последует следующий тезис – «Ну какой тут может быть суверенитет? Ничего этим русским доверять нельзя».

Победа как Чудо

Но русская натура – она ведь всего этого пораженчества чурается. Она взыскует побед – и их же добивается. Вот почему и возник культ Победы – в противоположность культу беды. И не получится сделать из 9 мая – «тихий, грустный праздник» с упором на поминовение павших (хотя и павшим свое воздаваться будет). Это всегда будет праздник шумный и веселый, триумфальный. И будет именно культ Победы. Нет, вовсе не языческий. Язычество предполагает почитание «богов». Во время христианизации Рима из сената был вынесен алтарь Победы, в центре которого находилась языческая богиня Виктория. И яростный противник ее нахождения там, св. Амвросий Медиоланский, нисколько не был против почитания героев, он был против того, чтобы приписывать римским победам волю ложных божеств. Подвижник возражал тем, кто выдвигал жалобу против удаления идола «богини»: «Рим не поручал язычникам ее (жалобу. – А.Е.) произносить. Напротив, он обращается к ним с совсем иными словами. Для чего, говорит он, вы ежедневно обагряете меня кровью, принося в жертву целые стада невинных животных? Не в гаданиях по внутренностям, а в доблести воинов залог вашей победы. Иным искусством я покорил мир. Моим солдатом был Камилл, который оттеснил победителей – галлов с Тарпейской скалы и сорвал их знамена, уже вознесенные над Капитолием: тех, кого не одолели языческие боги, победила воинская доблесть. А что мне сказать об Аттилии, самая смерть которого была исполнением воинского долга? Африканец добыл свой триумф не среди алтарей Капитолия, а в боевом строю, сражаясь с Ганнибалом».

Но многие римские традиции могут серьезно пособить в укреплении великого Культа Победы. У публициста и философа Е.Х. Холмогорова (holmogor) читаем (в блоге): «…в Севастополе придумали новую великолепную традицию, которую надо будет попробовать на будущий год и в Москве, – на параде и просто на улице ушедших дедов-ветеранов заменяют их потомки с фотографией и жизнеописанием. Акция потрясающая – называется «заменим вас в строю». Тут вполне может реализоваться прогноз Ашкерова о том, что 9 мая станет днем общения с предками: «С течением времени этот день имеет все шансы превратиться в гражданский праздник общения с ушедшими предками, наподобие тех мемориальных торжеств, что существовали в Древнем Риме. Римская традиция предполагала, что предки, даже закончив земное существование, сохраняют статус членов цивитаса, а следовательно, правомочны выражать свою волю – в том числе и по политическим вопросам. Если 9 мая и в самом деле станет основой «гражданской религии», связывающей нас с дедами и укрепляющей внутренний аристократизм самосознания русских, как то произошло с римлянами, то это будет громадным достижением» («Новая традиция и память предков»).

Русские переживают Победу не только как триумф, но и как чудо. Само национальное бытие России и русских следует считать самым настоящим Чудом. С рациональной точки зрения никакой России и быть не должно – настолько сложным было геополитическое положение русских земель, зажатых между Западом и Востоком.

Вспомним древнюю нашу историю. В XIII веке никакой Руси уже не было, а была совокупность русских регионов, предельно ослабленных взаимными междоусобицами и монгольским нашествием. Одна часть Руси находилась в подчинении у польских и литовских феодалов, другая именовалась «улусом Джучи», составляя часть Золотой Орды. Гибель Руси была бы вполне логическим следствием того геополитического расположения, заложницей которого русские стали еще в незапамятные времена. Человечество, в лице тогдашних «эффективных менеджеров», признало Русский проект нерентабельным.

Однако у Господа Бога, как это часто бывает, существовала точка зрения, отличная от человеческой. Он явил миру некое Чудо и спас наш народ, прекратив «естественное» развитие событий. Русь сумела одолеть Степь, более того, ей удалось включить ее в свой состав, осуществив невероятный триумф. Это было в Московский период. А в период Петербургский Россия одержала великий реванш над Западом, наголову разбив нашествие «двунадесяти языков». Тогда Российской империи удалось, на определенный срок, завоевать мировое лидерство, выстроив систему Священного Союза. Теперь Русская Победа приобрела свой законченный сверхисторический характер. Не случайно XIX век стал веком окончательного складывания территориального комплекса Империи, завершившегося присоединением к России Туркестана, что знаменовало окончание марша на Азию. (Марш на Европу был закончен взятием «столицы мира» – Парижа.)

Конечно, Победа не была дарована русским просто так. Русские заслужили и выстрадали право на Чудо тем, что проявили волю к Победе, волю к Жизни. Причем проявили ее не только героизмом, но и изворотливостью, умением терпеть и использовать врага в своих интересах. Об этом не надо стыдиться говорить – да, не одним лишь Крестом и Мечом спасалась Русь. Ее выручала еще и мошна прижимистых московских князей, кропотливо собиравших русские земли по крупицам. Необходимо четко определить, что одно дело творили и те князья, кто не примирился с ордынцами, приняв от них мученическую смерть, и те, кто постепенно, шаг за шагом, идя на немыслимые компромиссы, уводили «улус Джучи» из под надменно вздернутого носа завоевателей.

Безусловно, мы заслужили Победу, но это был прежде всего Дар, при том Дар особенно великий – ввиду своей очевидности. Все происходит по воле Бога или по Его попущению, однако не так уж часто многие исторические свершения выглядят настолько противоречащими самому ходу развития Истории.

Русская Победа – это самое яркое свидетельство наличия Божественного промысла. Поэтому она так священна для каждого настоящего русского, пусть даже он и не верит в Бога. Даже тот, кто не верит, – чувствует, что здесь заложена нездешняя воля. В России существует самый настоящий культ Победы, которую мы признаем воплощением нашего национального духа.

Исходя из этого, стоит взглянуть на события 1917 года с некоей новой стороны. Государь отрекся от престола не в силу слабости своего характера (Николай II был волевым политиком), но ради Победы над германцами. Будучи главным выразителем национального духа, он поставил Победу превыше своей власти (заметим, не превыше монархии как таковой). В своем тексте отречения он призвал Россию сражаться до победного конца. Это было деяние, достойное великого воина и благородного рыцаря. Позже, в 1918 году государь пойдет на еще одну жертву, он не примет предложение большевиков признать Брестский мир. Этим признанием царь купил бы свою жизнь у большевиков, но он ставил Победу превыше не только своей власти, но и своей жизни.

К сожалению, общество не поняло смысла царской жертвы, его широкие слои пошли по пути пораженчества. Результат известен – ужасы гражданской войны, обоюдного террора и коммунистических экспериментов. Понадобилось пройти через великую кровь, чтобы снова обрести смысл Победы. Безбожное государство отказалось от безумной идеи истребить Церковь, оно вспомнило о преемственности поколений. И Россия была спасена, хотя этого и не должно было произойти с «рациональной» точки зрения. Тевтон стоял у Москвы, нас схватили за самое горло, готовясь впиться в него множеством заостренных клыков (своего часа ждали Япония и Турция). И снова Россию спасло Чудо, которое явил Бог, взирающий на мужество русского человека, на его готовность – если не вернуться к Богу, то, по крайней мере, примириться с Церковью.

Снова Промысел показал себя в Истории со всей очевидностью. Обрушенными оказались расчеты и подсчеты очень многих неглупых людей, среди которых были и германские стратеги, и американские дельцы, и русские антикоммунисты, которые проявили потрясающую духовную слепоту. Последние считали, что Бог не может помочь безбожникам, что их государство рухнет едва ли в мгновение ока. Но они забыли о том, что завзятый безбожник, защищающий Родину, лучше благочестивого фарисея, который ее предает. Зато это поняли сотни тысяч верующих, с оружием в руках выступивших против германцев. И ярчайшим свидетельством того, что эта Победа была угодна Богу, является тот факт, что Берлин был взят за четыре дня до Пасхи, которая, кстати сказать, совпала с днем Георгия Победоносца – «несущего Победу».

Сегодня наше положение тоже сложно, может быть даже кое-где сложнее, чем в 1941 году. Многим снова «очевидно», что Россия кончилась, что спасение только в одном – встраиваться в мировое сообщество, причем не в качестве целого (не примут!), а исключительно по частям. Но ничего еще не очевидно. Чудо может произойти снова, надо только проявить волю к Победе. Нашей Победе.