Заканчивался третий месяца, как папа ушел на фронт. За это время от него не было ни одного письма. Мама не находила себе места.

Что с ним? Где он сейчас? Она все передумала, что могло с ним случиться.

В душе она считала, что его уже нет в живых, но эти самые страшные мысли гнала прочь от себя. Не могла поверить, что муж погиб. Заставляла себя верить, что он жив и не может написать письмо, потому что идут бои. Не до этого ему сейчас.

Последняя ее надежда узнать что-нибудь о нем, была известная в Загорске гадалка.

Мама собрала самые дорогие вещички: колечки, серьги, какие-то драгоценности и пошла к ней.

– Жив, вижу его, жив. Скоро жди письмо, – обнадежила гадалка, складывая карты.

И мама, окрыленная, придя домой, рассказала обо всем.

Гадалка не ошиблась.

В конце августа пришло первое письмо. В нем папа сообщал, что жив и здоров, бьет фашистов. О причине, почему долго не писал, в письме не было ни слова. Его интересовало, как мы живем и просил подробно написать ему об этом.

Что и как писать в письмах с фронта, определяла военная цензура, штамп которой после просмотра ставился на письме.