Проезжая на машине по недавно освобожденному району мимо разрушенного завода, у капитана Елисеева защемило в груди.

– Останови машину, – попросил он шофера.

Выйдя из машины, постоял немного возле нее, глядя на руины. Это все, что осталось от завода.

– Пойдем, посмотрим, – позвал шофера.

Вскинув автомат на плечо, пошел впереди. За ним шофер.

На некогда территории завода, перед ними развернулась страшная картина. На месте когда-то стоявших цехов, груды битого кирпича от обрушившихся стен, заросшие сорняками. Успевшие привыкнуть к тишине на облюбованных ими верхушках деревьев, недовольные и напуганные вторжением непрошенных гостей, с громкими криками поднялось воронье и закружилось над ними, отгоняя от гнезд.

При виде такого разорения и запустения, капитана Елисеева охватило чувство горечи, осознания совершенного, чудовищного по масштабам преступления.

Разрушения будут преодолены. Все будет восстановлено, но никогда уже не вернуть погибших. За пять лет войны он многое переосмыслил, пересмотрел, передумал, понял истинную цену человеческой жизни. И сам стал другим. Об этом он написал домой в одном из писем.

Война! Она не делит людей на своих и на чужих. Для нее все – это жертвы. На войне никогда не можешь знать наперед, что ждет тебя.

Воевали он и брат Борис недалеко друг от друга. Он в Латвии, а Борис в Литве под началом родного брата его жены. В конце войны им посчастливилось встретиться.

По служебной командировке капитан Елисеев летал в Литву.

В Вильнюсе разыскал часть, в которой служил Борис.

– Василий! – от неожиданности воскликнул Борис, увидев брата. – Какими судьбами?

– Прилетел на самолете повидаться с тобой, а если серьезно, в командировку. Через час должен улететь обратно.

– Ты подожди, я только схожу за Николаем. Эту радость встречи мы должны разделить на троих, – Борис хитро улыбнулся и вышел, оставив брата одного.

Николай был начальником и шурином Бориса.

Возвратился вдвоем.

– Василий, ты ли это? – крепко обнимая по-родственному, проговорил Николай.

– Конечно, я!

– Рядом воюем, а встретились впервые. Присаживайся к столу ради такой встречи.

Борис поставил на стол банку американской тушенки, хлеб, графинчик спирта, неизменного спутника фронтовых встреч. Чокнулись, выпили, пошел разговор о войне, о скорой капитуляции Германии.

– Борис собрался покинуть меня, демобилизоваться, он тебе рассказал об этом?

– Не успел, – проговорил Борис.

– Вызов должен скоро придти из Москвы. Жаль. Начинали вместе. Испытали в полной мере горечь поражения и радость побед. Заканчивать войну мне придется без своего заместителя. Ну, да ладно. Все равно я рад за него. Вы тут продолжайте без меня. Мне надо идти. Борис, скажешь моему шоферу, чтобы он отвез Василия на аэродром.

Он поднялся, еще раз обнял Василия и вышел, оставив их вдвоем.

Борис был полон радости от неожиданной встречи с братом. Делились планами на будущее.

– Я так соскучился по жене, сыну, не дождусь дня, когда встречусь с ними, – делился он с Василием.

Когда они прощались, Борис посмотрел на стоптанные сапоги брата.

– Какой у тебя размер сапог, – спросил он.

– А зачем тебе?

– Сейчас принесут новые, – пояснил Борис.

– Не надо.

– Товарищ капитан, отставить разговорчики! – Борис был выше по званию.

Машина быстро довезла его до аэродрома. Летчик сидел в кабине, готовый к вылету.

– Ну как, товарищ капитан, удалось повидать брата, – поинтересовался он.

– А разве по мне не видно?

– Видно, товарищ капитан, – проговорил летчик и улыбнулся широкой улыбкой.

– Не о том подумал. Ты не заметил, что на мне новые сапоги, которые подарил мне брат, – отшутился капитан.

Летчик завел мотор, прогрел его и они взлетели. Летели на небольшой высоте, едва не касаясь верхушек деревьев. Так было безопаснее уйти от истребителя.

Через полчаса приземлились на своем аэродроме.

***

Вскоре от Бориса пришло письмо. Он был рад неожиданной встрече. Написал об этом матери. Из Москвы в часть пришел отзыв. Как только он сдаст дела, так сможет выехать «к месту нового назначения», – пошутил он.

Василий отправил ему письмо, в котором написал, что рад за него, за его скорое возвращение к мирной жизни и просил навестить его семью. Через некоторое время из войсковой части, в которой служил Борис, пришел ответ. Адрес был написан незнакомым почерком.

Внутри оборвалось. Он все понял. Так обычно поступали друзья, товарищи, сообщая о гибели. Письмо было от заместителя Бориса капитана Семенова. Он писал: «….Майор Елисеев был откомандирован из армии. Прощание было грустным. Жалко было расставаться. Подчиненные любили своего командира за добрый характер, отзывчивость. Он всегда брал вину подчиненных на себя.

Командир части полковник Петров задержал его на один день. Майор остался. Ночью был налет. Во время бомбежки погиб майор Елисеев.

Похоронили его в Вильнюсе в братской могиле у Кафедрального собора.

Пока не кончилась война, мы будем мстить за него».

Прочитав письмо, Елисеев закрыл глаза и опустил голову. Каким был радостным Борис в ожидании демобилизации, как светились его глаза, когда он говорил о предстоящей работе. Как же это произошло? Почему так нелепо оборвалась его жизнь, когда у него было столько ярких надежд на мирную жизнь!

Он вспомнил, как Бориса призвали в армию в финскую компанию. Тогда он чуть не погиб. На отряд на марше неожиданно налетел самолет. Спрятаться было негде. Все побежали укрыться под стены дома, а он один подальше от дома. Бомба попала в дом. Все погибли. Остался он один.

Так Василий сидел с закрытыми глазами, потеряв счет времени. Когда их открыл, то сквозь пелену, туман, его взгляд невольно задержался на сапогах, которые хранили на себе тепло рук брата, когда он передавал их ему. Это тепло рук человеческих было памятью о Борисе.

Из состояния свалившегося на него горя, его вывел голос посыльного.

– Товарищ капитан, вас срочно вызывает к себе начальник БАО полковник Михайлов.

Он молча встал, одернул гимнастерку и пошел к командиру.

– Капитан, ты чего такой, что-то случилось? – встретил его полковник.

– Получил письмо из части. Брат погиб, с которым я встречался, когда летал в Вильнюс.

– Выражаю тебе свое соболезнование. Потеря близких в конце войны, это двойное горе. Я бы тебе дал несколько дней отпуска придти в себя, но не могу. Поступил срочный приказ перебазироваться на новый аэродром ближе к передовой. На это дано три дня. Так что приступай к немедленной подготовке.