Я замерла, как мышь, почуявшая близость хищника. Марн, провожающий меня до покоев, вопросительно обернулся.

— Миледи?

Едва сдержалась, чтобы не приложить к губам палец. Сейчас не время отвлекаться на слугу.

— С платья отвалилась бусина, — нашлась я. — Внимательнее посмотри вокруг!

А сама прислушалась. За стеной шел любопытный разговор. Князь Семльм-Рамст едва сдерживался, чтобы не повысить голос от возбуждения. Кровь в его теле бурлила, будоража рассудок. Он чувствовал близость победы, стоя совсем близко перед заветной чертой, и практически не сомневался, что вот-вот ее переступит.

«Дамиан Грасаль сотрудничал с Лираном Фальксом, готовя ему трон до вашего появления, и, возможно, до сих пор продолжает общаться с цесаревичем за спиной своего государя, ваше величество», — не без удовольствия изрек князь.

Резкий, как удар хлыста, возглас Марна отвлек от ответа царя. Голос слуги, слишком высокий для мужчины, заставил передернуться от отвращения, словно от дурной игры на наале.

— Миледи?

— Что еще? — недовольно посмотрела на нерасторопного прихвостня советника.

— Но на платье же нет бусин!

— Бусины? Ах, да, бусины… Не хочешь ли ты сказать, что знаешь мой наряд лучше? На этом самом месте явно не хватает какой-то детали! — решительно ткнула пальцем в идеально сшитый лиф. — Я не тронусь с этого места, пока пропажу не найдут!

Марн растерянно захлопал глазами, но затем покорно опустился на корточки, шаря рукой по земле. Я отвлеклась, разглядывая его неухоженные ногти, погрызенные на концах. Дамиан выдал слуге дорогое одеяние и преподал несколько уроков, но неумение следить за собой выставляло напоказ темное прошлое.

«…такие доказательства, что даже он не выйдет сухим из-под воды. Грасаль постоянно опережает на несколько шагов вперед. Уверенны, что в этот раз он ничего не подозревает?» — царь говорил то, о чем думал. Больше всего он боялся лишь еще сильнее усугубить ситуацию, лишив меня и без того слабой поддержки.

«Князь хорошо предугадывает события, но даже он не всесилен, ваше величество. Поддержки одних шпионов недостаточно в борьбе против знати. Все помнят, как он заполучил титул. Грасаль хочет быть аристократом, но он не один из нас», — прервался ненадолго Сельм-Рамст, а я едва не рухнула от переизбытка чувств в обморок.

Как это, советник не родился в благородной семье?! Весь мой мир пошатнулся. Узнай я, что солнце садится на востоке, а поднимается на западе, и то не так бы удивилась. Я не помнила фамилии Дамиана среди древних родов царства Льен, но всегда думала, что его предки просто не из высшей знати. Теперь получается, все не так? Никогда бы не догадалась, что обычный человек может войти в свет и не запятнать себя отсутствием должного воспитания и манер, лишь благодаря собственным умениям.

«Он уже допускает ошибки», — с самодовольной улыбкой произнес Сельм-Рамст.

«Ваша заслуга».

«И вашей дочери. Надо признать, не такая уж Айрин и беззащитная, как кажется на первый взгляд. Отрадно видеть, как Грасаль сходит с ума, еще не замечая этого, точно подбитый тигр, попавший в засаду. Впрочем, он и есть зверь… И скоро эта сторона его натуры еще сильнее вылезет наружу. Чем больше она обретает плоть и кровь, тем сильнее туманится разум, и советника легче раздавить».

Я зажала рот ладонью. Что происходит? О чем говорит князь? В голове невольно пронеслись картины прошлого. Изменившийся облик Дамиана Грасаля во время нападения в пути трудно забыть. Тогда мне казалось, еще немного — и чудовище меня растерзает. Неужели враги Грасаля тоже знают об этом инциденте?

Как оказалось, да. Сельм-Рамст хорошо ведал, о чем говорил. Дамиан солгал: его действительно тогда околдовали, лишив рассудка, вот только звериной лик ему родной, а не появившийся из ниоткуда. Собеседник отца не сомневался: Дамиан Грасаль неспроста ходит по грани и не боится рисковать. По жилам моего тюремщика течет демонова кровь…

— Миледи? Не переживайте, возможно, бусина просто потерялась в другом месте. Я сейчас же велю…

— Нет!!! — слишком жарко выпалила я. — Она отвалилась именно здесь. Ищи!

Сельм-Рамст считал, что Грасаль провел ритуал, преумноживший его силу и приблизившей к бездне куда больше, чем любого из нас. Берегиня! Неужели демоны действительно существуют и меня угораздило проявить симпатию к одному из них?

«Мы уничтожим советника. Эмоции губят его сильнее, чем что бы то ни было. Грасаль ходит по лезвию, и скоро настанет день, когда он лишится головы».

Я вздрогнула, не зная, что и думать. Сеть интриг дворца окутывала меня плотным коконом, словно муху, попавшую в лапы пауку, и душила, с силой давя на грудную клетку. В легких не хватало воздуха. Смогла бы я заплатить за свободу чужой жизнью? Жизнью Дамиана?

Марн тоскливо поднял голову, уже не рискуя подать голос. Он уже обшарил все углы и заглянул во всевозможные щели, но так и не отыскал пропажу, без которой его госпожа не желала двигаться с места. Взгляд слуги выражал немой укор.

— Пойдем. Мы и так непозволительно задержались.

— Миледи, а как же бусина?

— Бусина? — сделала вид, что задумалась я. — Мне кажется, это был дешевый камень. Зачем мне какая-то подделка, если я могу велеть мастеру пришить настоящую драгоценность?..

«Женщины», — мысленно схватился за голову Марн, но внешне сдержал порыв и отвесил легкий полупоклон. Я успокоено вздохнула. Пусть уж лучше сочтет недалекой, чем заподозрит неладное.

Вскоре я зашла в свою клетку, по недоразумению именуемую «личной комнатой», и осталась одна. Мысли крутились вокруг, как привязанный к дереву мул. Отношения с Грасалем и без того накалились до предела. Рядом с ним я ощущала себя горячим железом, а вдали все хорошее угасало: как только князь покидал меня, металл остывал, и я реагировала на намеки о близости с ним, как пляшущий в руках воина меч на выпад противника.

«…И вашей дочери. Надо признать, не такая уж Айрин и беззащитная, как кажется на первый взгляд».

Я вздрогнула от появившегося из ниоткуда сквозняка. Створки окна сами собой открылись, впуская не по-летнему студеный ветер. Мгновенно замерзнув, подошла ближе и обнаружила на подоконнике маленький конверт. Я взяла его в руки и подула на письмо, смахивая с бумаги ажурные снежинки. Они повисли в воздухе, словно не желая опускаться на пол, и медленно пошли вниз. Я зачарованно задержала взгляд на тающих хрупких кристаллах, оставляющих на мраморе мокрые пятна, и сорвала сургучную печать со знакомым изображением волка — символом королевского рода Сагасса.

«Скажите дежурящим у входа стражам, что немедленно желаете увидеться с лекарем», — значилось в коротком послании.

Взор сам собой опустился на дверь. Заинтригованная приказом принцессы, я поправила юбку и направилась к выходу из комнаты. Услышав скрип петель, стражи дружно выпрямились и с подозрением уставились в мою сторону.

— Миледи, — легкий полупоклон.

— Что-то мне нездоровится…

— «Белый мор»? — испуганно вытаращились мужчины.

— Нет, — тяжело вздохнула я. — Хуже.

— Вижская лихорадка? «Поцелуй смерти»? Калунская чума? — нахмурив лоб, перечислил подчиненный Грасаля, и с небольшой заминкой добавил: — Яд?..

Я махнула рукой, отвергая названные варианты, и, понизив голос, доверительно произнесла:

— Женские недомогания.

Стражи поперхнулись и густо залились краской. Я опустила лицо, точно скрывая смущение, — боялась рассмеяться над потешным видом грозных мужчин, глаза которых после «признания» забегали по всему коридору, но не задерживались на мне.

— Це-л-литель, — заикаясь, выдавил один, — сейчас придет.

— Чудно.

Я соблазнительно улыбнулась и закрыла за собой дверь. Покачав головой, усмехнулась про себя: для кого-то лунные дни страшнее всех демонов бездны. Особенно, если об этом позволяют заявлять вслух. Но даже в чопорном царстве Льен моя репутация вне опасности: запертая в комнате, я не могла поступить иначе.

Вскоре ко мне постучали и внутрь зашел уже печально знакомый лекарь. Я вскинула брови. Что затеяла Шанталь? Но все сомнения рассеялись, когда хмурый врачеватель содрал висящий на шее кулон. Я охнула. Весь его облик моментально преобразился, явив того, кого всей душой желала видеть.

— Девочка моя! — распахнул объятья отец.

— Папа!

— Айрин, маленькая моя… — он погладил меня по голове и стер пальцем выступившие на глазах слезы. — Не плачь, котенок.

Я шмыгнула носом.

— Не могу. Мы так давно не виделись! Я скучала.

— И я скучал, милая. Этот гаде… — осекся царь, — демоновов змей переселил тебя в другие покои.

— Прежние достались мне, оказывается, тоже по его приказу, — почему-то защитила я князя. — Он знал про тайный ход и позволил изредка нам общаться.

— Какая же ты наивная, доченька. Князь все делает лишь себе на пользу. Даже если это было его рук дело, то где ты сейчас? Он использует тебя, Айрин.

Я пожала плечами.

— Он это и не скрывает. Шанталь помогла пробраться сюда?

Я и так знала ответ, но все равно желала услышать его произнесенным вслух. Иногда слова, сказанные другому, позволяют узреть истину в ином свете. Вот только даже магия не излечит глаза полному слепцу.

— Ее высочество оказалась столь благодушна, что дала мне зачарованный кулон для смены личин. К сожалению, я сам не мог достать подобную вещицу — за мной неустанно следят. Но сердце принцессы растаяло, когда она узнала нашу историю.

Я мысленно хмыкнула. Сердце Шанталь способно потеплеть лишь по отношению к служителю Треокому, надевающему корону царства Льен ей на голову. Принцесса не ведает сострадания. Я прикусила губу, внезапно найдя настоящее объяснение неожиданной благосклонности, и потерла холодные ладони. Окно было уже закрыто, но в воздухе все еще витал призрак сагасской магии.

Шанталь помогла мне увидеться с царем, чтобы я предупредила о затевающемся в совете заговоре и попросила о милости приберечь место для ее протеже. Я закрыла глаза, представляя как изящная, с длинными худыми пальцами рука принцессы выводит строки послания, а сама она хищно улыбается, воображая будущее торжество над Грасалем.

— Хочу, чтобы ты знала, девочка моя: советник скоро будет повержен.

— Твоими бы устами, папа.

— Не бойся и наберись сил. Я понимаю, как тебе непросто.

— Дамиан Грасаль всегда мыслит наперед, — сообщила я, меряя шагами комнату. Это было правдой: князь недоглядел лишь в случае с «белым мором». Но в остальном его предсказания сбывались. — Даже сейчас, пока ты саботируешь главного советника, он не теряет времени даром.

— О чем ты?

Я прямо посмотрела на нахмурившегося отца, побуждая ощутить всю серьезность ситуации.

— Сегодня утром во дворец приехал человек, которому Грасаль надеется дать место в совете.

— Ты ошибаешься! — потрясенно выдохнул царь. Мысль о предательстве не приходила ему в голову, но после моих слов сомнения закрались в душу. — Это мой хороший знакомый. Он не подчиняется князю.

— Грасаль в курсе его кандидатуры?

— Да, но это ничего не меняет.

— Папа, ты ведь сам говорил: все действия князя имеют подоплеку.

Я не стала ничего больше доказывать, понимая, что он должен прийти к решению сам.

Шанталь удачно все обернула в свою пользу: представая перед отцом хрупкой и нежной принцессой, она не желала разрушать этот не без труда выстроенный образ и взвалила всю черную работу на мои плечи. Уговорить отца оказать доверие совершенно незнакомому человеку — непростая задача. А ведь протеже ее высочества даже не встречался прежде с царем, если не считать коронации… Глупо надеяться, что государь вспомнит, о ком речь. Даже я ничего не знала об этом лорде, кроме звучного имени.

— Папа, — я села на кушетку и, когда он последовал моему примеру, взяла за руки. — Ты ведь понимаешь…

— Да, Айрин, ты права. Прежде всего, между нами не должно быть недомолвок. В отличие от старого знакомого, дочь никогда не придаст.

Я ощутила укол совести, но не дрогнула. Решительность принцессы передалась и мне. Маленькая жертва во имя будущего спокойствия — разве это не простительно?

— Папа, я не единственная, кому можно доверять. Есть человек… Мне кажется, он вполне заслуживает это место.

— Помилуй Треокий, Айрин! Ты уж явно не знаешь аристократию Льен лучше меня.

Я мягко улыбнулась его словам.

— Это так. Но именно лорд Лейм скрасил мое пребывание в монастыре, — беззастенчиво соврала отцу, понимая, что мне не под силу уговорить его иным способом.

— Наш посол в Сагассе? Ты ничего не путаешь?

Демоны, Шанталь могла хотя бы предупредить! А я сама не успела ничего выяснить за прошедшее время…

— Именно он, папа. Иногда помощь приходит, откуда не ожидаешь.

— Хорошо. Я учту твое пожелание, Айрин, но не могу ничего обещать.

Я кивнула, понимая, что уже одержала маленькую победу. Ее высочество будет довольна… Вот только я сама не чувствовала ни радости, ни удовлетворения — ничего, словно с каждым днем в столице мое сердце все больше превращалось в холодный камень.

Отец наклонился и поцеловал меня в лоб.

— Хотел бы остаться…

— Дела, знаю, — отрешенно произнесла я, а сама подумала, в кого превращаюсь. Даже расставание с отцом не вызывало сожаления, будто я смирилась с леденящей душу пустотой.

Я поднялась и крепко обняла родителя. Вот только не грусть разлуки подталкивала меня сильнее прижаться к Викару, а иное чувство — страх… Страх превратиться в подобие Шанталь, играющую с людьми, как с куклами, и давно утратившую вкус к жизни. Кажется, еще месяц назад эмоции были ярче, а чувства — крепче. Теперь я вдыхала терпкий аромат кожи отца, напоминающий о доме, и ничего не ощущала. Лишь закрывая глаза, видела, как свежий ветер гуляет по голой степи, поднимая выпавший за ночь снег…

Никакие переживания не трогали сердце. Я обнимала Викара, но не испытывала в этом необходимости, точно сделала больше по привычке, нежели по желанию.

— Даже ты уже другая, — с горечью сказал отец. — Когда мы отдались друг от друга?

Я хотела сказать, что три года в монастыре не прошли даром, но сдержалась. Викар подвел меня к стоящему на полу зеркалу и встал за спиной, положив руки на плечи.

Мы хорошо смотрелись вместе. Отец и дочь. Два поколения и две совершенно разных личности — и все-таки похожие друг на друга. Из окна падал свет, заставляя искры плясать в черных волосах. Пряди царя отливали красным чуть больше, но и в моих, вроде бы таких темных, проявлялся особый оттенок.

— Настоящая Фалькс. Жаль, ты так мало забрала от матери… — он осекся, не желая распространяться о когда-то любимой женщине дальше, и даже задумался о другом, точно чувствуя, что я могу подловить его мысли.

— Глаза. У меня ее глаза, да?

Взгляд Викара потеплел, но в голосе проскользнуло сожаление:

— Нет, котенок. Такими ярко-синими очами, как у тебя, славятся многие женщины нашего рода.

— Тогда что мне досталось от мамы?

Отец замялся, подбирая слова.

— Ты двигаешься, как она, так же говоришь, смеешься, смотришь… будто это она тебя вырастила, а не я.

Боль плескалась в его мыслях, кромсая сердце на куски. Потревоженные старые раны ныли, не щадя душу. Переживания о прошлом сводили Викара с ума. Он прятал воспоминания о возлюбленной так глубоко, как только мог, но ее имя все равно выскользнуло из-под выстроенной стены. Мне хотелось произнести его вслух и ощутить на языке.

Итолина.

Теплое, как солнце, тягучее, словно мед, и такое же сладкое.

— Прости, милая, что не могу дать тебе желаемого. Некоторые вещи лучше не знать.

— Не решай за меня, — с трудом выдавила из онемевшего горла.

— Я твой отец, Айрин. Мне виднее, как лучше.

— Ничего ты не знаешь.

Царь недобро сверкнул глазами, недовольный, к чему привела беседа, и надел на шею кулон. В этот же самый миг его лицо покрылось рябью и переняло черты другого человека. Внешность лекаря вызвала еще больше отвращения в душе. Я отвернулась.

— Когда-нибудь ты поймешь, — сказал отец, скрываясь за дверью.

Оставшись одна, я снова подошла к зеркалу. Камни в диадеме переливались, словно подсвеченные изнутри. Я облизнула пересохшие губы. Напряжение все росло в душе, и я боялась мига, когда ледяная завеса прорвется, выпуская горячие мысли наружу. Как завороженная, подошла ближе и положила ладони на стекло. Ярко-синие и почти такие же неестественно-насыщенные, как у Илис, глаза смотрели с отражения. Я не могла отвести взор.

Перемены в душе повели за собой преображения снаружи. Я другая. От неуверенной в себе бастарды не осталось и следа.

* * *

Утро началось с резкого стука дверь, заставившего вздрогнуть от неожиданности.

— Миледи, — слуга поклонился, подобострастно опуская глаза, точно никогда и не пытался отправить самого близкого для меня человека.

Я смерила Марна придирчивым взглядом, ожидая подвоха от его неожиданного появления. Но переживания оказались напрасными: я мгновенно успокоилась, осознав, что слуга прибыл для визита к Мев. Разумеется, Грасаль не посмел отпустить меня к настоятельнице одну. Вместе с несостоявшимся убийцей готовились к поездке и стражи, предвкушающие прогулку по столице после долгого стояния на посту. Всем не терпелось оставить позади стены дворца.

Но я не могла всего этого знать. Поэтому лишь сдержанно улыбнулась и поинтересовалась:

— Могу узнать, чем вызван ваш приход?

— Князь велел составить компанию во время поездки в город, миледи.

— Хорошо. Ждите здесь, я скоро буду готова.

— Как пожелаете, — быстро согласился Марн.

Я скрылась за дверью своей комнаты и задумчиво уставилась на Ксану.

— Не хочешь прогуляться по городу?

— Было бы замечательно, Айрин, — охотно согласилась служанка, готовая поддержать любое мое предложение.

— Вот и чудесно! — хлопнула в ладоши.

За внешним спокойствием я прятала тревогу в душе. Слишком легко полученное разрешение советника на встречу с Мевил невольно вызывало подозрение. Сложно догадаться, что пряталось за невозмутимостью князя. Никакие поцелуи не заставят меня подумать, что он отказался от своих планов.

Присутствие в экипаже Ксаны немного придавало сил. Я смотрела в окно, но ничего не видела перед собой. Дома и горожане проносились мимо, не оставляя отпечатка в памяти. Улицы мелькали, быстро переходя одна в другую, а названия вывесок сменялись, не находя отклика в душе. Мысли людей смешивались в единый гул, из которого не хотелось вычленять отдельные голоса.

— Все будет хорошо, — едва слышно прошептала Ксана, незаметно для всех накрывая мою ладонь своей. Я кивнула, хотя и не верила в это.

Наконец экипаж остановился, и я выпорхнула наружу, с любопытством разглядывая постоялый двор. Я практически не вспоминала о настоятельнице, пока она сама не напомнила о себе. Мевил хранила много секретов: в некоторые из них хотелось заглянуть, а от других — держаться подальше.

Марн, явно бывавший здесь раньше, уверенно зашел внутрь. Я обернулась к Ксане:

— Сейчас как раз можешь зайти в лавки, о которых мне некогда рассказывала.

— Благодарю, миледи, — покосившись на подслушивающих разговор стражей, перешла на официальный тон служанка.

Она скрылась среди толпы. Городская суета вызывала нестерпимое желание забиться в угол и спрятаться. Если дворец окружал зеленый парк, куда не пробраться обычному люду, то стены дома, в котором расположилась Мевил, совсем не защищали от безумного вихря чужих мыслей. Образы кружились в голове, мешая сосредоточиться.

Несмотря на кажущееся большим скопление горожан, я понимала, что в других районах столицы толпы еще гуще, а разговоры — громче. Нужный нам постоялый двор располагался на окраине Мауроны. Поймав взглядом спину Марна, дожидающегося внутри, я последовала за слугой и вскоре без удивления заметила, что настоятельница выбрала самую уединенную комнату из всех возможных. Новая Мев явно боялась публичности.

Я постучала и, услышав знакомый голос, зашла внутрь. Княжеский шпион было ринулся следом и едва не юркнул в щель, просочившись, как мышь в нору, но в последний момент я надавила на дверь и раздраженно произнесла:

— Соглядатаи здесь не нужны.

— Но…

— Уходи сейчас же, иначе, клянусь богами, устрою такую беззаботную жизнь, что будешь потом молить вернуться на кухню.

В моем взгляде пронеслось нечто такое, что заставило его нервно сглотнуть и неожиданно для себя сделать три шага назад. Когда я удостоверилась, что нам уже никто не помешает, обернулась и невольно приоткрыла рот от удивления.

Настоятельница… курила. Захотелось ущипнуть себя — неужели это не сон? Но вот Мев снова поднесла тонкую трубку ко рту и выдохнула облачко сизого дыма, окутавшего ее, точно утренний туман. Воздух в комнате пропах табаком. Чуть горчащий запах смешивался с чуть сладковатым ароматом напитка из простой глиняной кружки, стоящей на столе. Этот коктейль кружил голову.

Суровая жизнь обители не мирилась с низменными слабостями, и никто не смел нарушить царящие в монастыре жесткие запреты. Даже настоятельница не позволяла себе расслабиться, предаваясь греховным удовольствиям. Мевил предстала для меня совершенно в ином свете, точно я столкнулась с иным человеком.

Она же все это время внимательно разглядывала бывшую послушницу и никак не отводила взгляда от лица. Я знала, что ее удивило. Мы давно не встречались, и перемены бросались в глаза Мев гораздо сильнее, нежели остальным, видящим меня каждый день. Даже внимательный Грасаль ничего не заметил, а я и вовсе догадалась лишь после встречи с отцом.

— Синие… Какие же они синие…. — пробормотала она. — Айрин, что произошло?

Я села в стоящее напротив кресло. Мев знала о моей тайне. Я помассировала виски. Как же много всего навалилось! Несмотря на то, что я знала о помыслах настоятельницы в этот момент, не видела ее насквозь. Для меня давно — не секрет, что она подчиняется Дамиану Грасалю, но, несмотря на это, намерения Мевил окутывала дымка таинственности. Ей хорошо удавалось скрывать то, что не хотелось выставлять напоказ, точно все это время она тренировалась, сражаясь с собственным разумом.

— Цвет становится все ярче. Я не могу сказать, почему, — нехотя призналась я.

— Возможно, здесь ты найдешь ответы на некоторые вопросы… — протянула настоятельница внушительную стопку листов, перевязанную сбоку бечевкой. Я с любопытством посмотрела на пожелтевшие от времени страницы, исписанные такими аккуратными, будто ажурными, буквами.

— Вторая часть дневника Илис. Первая, короткая, до сих пор у Грасаля. Она дала ему сведения о силе еще одного артефакта власти, но мало полезна для тебя. А вот за оставшимися листами пришлось погоняться.

— Вы читали?

— Да, но для меня многое осталось неясным.

— А Грасаль?

Она покачала головой.

— Время не терпит отлагательств. Сначала с записями лучше ознакомиться именно той, что носит диадему.

— Неужели князь согласился на такие условия? — недоверчиво вскинула брови.

— Он сам это предложил.

Я взбудоражено подвинула к себе дневник покойной царицы и дрожащими руками пролистала страницы.

— Почему вы не приехали во дворец? — пытаясь ухватиться при беглом прочтении строчек за что-то ценное, скорее из вежливости, чем из интереса спросила я, не поднимая головы.

— Шлюхам не место при дворе, даже бывшим. Моя репутация может все разрушить.

Я поперхнулась и уставилась на Мев, медленно осознавая, что это не шутка. Она действительно жила в доме терпимости, пока ее не вытащил из этого демонова оплота Грасаль. Умеет же князь выбирать людей…

— Вы работали в борделе? — неловко замялась я, теряясь с ответом.

— Да, — спокойно произнесла Мев и больше обескураженная моим смущением, нежели нелицеприятными деталями своего прошлого, придвинула ко мне вторую чашку, меняя тему разговора: — Попробуй.

— Что это? — с подозрением покосилась на темно-коричневую, хоть и пахнущую приятно жидкость. Я поводила носом, втягивая аромат. От кружки поднималось облачко пара.

Мевил понимающе улыбнулась.

— Горячий шоколад. Ты удивишься, но рецепт родом из Сагасса.

— Действительно? Я даже не слышала…

— Тебя не баловали изысками, а это — напиток богачей. Хорошо согревает.

Она поежилась от холода, словно магия иноземного королевского рода просочилась и сюда. В отличие от нее, я не замерзла в комнате. Единственное окно было плотно закрыто, не пропуская даже легкого ветерка. Я сидела с обнаженными плечами, и мурашки даже не думали покрыть кожу, когда как Мев зябко куталась в теплую шаль. За прошедшее время она сильно похудела, и скулы выпирали на лице, точно ее морили голодом.

— Вы болеете? — поинтересовалась я и сделала глоток. Приторно-сладкий вкус шоколада на удивление не вызвал немедленного желания его запить водой, и по венам расползлось ощущение приятного удовольствия.

Мев лишь махнула рукой.

— Самое тяжелое уже позади, я чувствую себя лучше.

Я недоверчиво нахмурилась.

— Не нужно рыться в моих мыслях, Айрин, — недовольно сообщила она, мгновенно догадавшись, чем вызвана моя задумчивость. — Ты никак не сможешь помочь. Грасаль нашел хороших целителей, и они делают все, что в их силах.

Не отыскав причину ее недомогания, я стыдливо отвела глаза и поддавлено посмотрела в сторону. Раздался звонкий звук — Мев поставила чашку обратно на стол, видимо допив горячий шоколад.

— Вы больше не вернетесь в обитель?

— Не за чем. Ты туда больше не вернешься. Как жизнь при царском дворе?

— Сладка, как содержимое моей кружки, но оставляет чувство горечи во рту.

— Зато жизнь в разлуке с отцом подошла к концу.

— Я бы так не сказала, — искренне призналась я.

Во дворце не было никого, кто мог бы меня понять. Даже Ксана в силу своего положения оставалась далекой от моих проблем, хотя и пыталась проявить участие. Лишь Дамиан Грасаль знал все мои тайны, но находился по другую сторону баррикад. А Мевил… Мевил оказалась невольно посвященной в мои неурядицы, но не мешала и не собиралась идти на саботаж. Когда я осознала это, мне резко захотелось открыться ей и поделиться сокровенным.

— Отец скоро женится. Должно быть, вы слышали…

— Да, сагасская принцесса. Все восхищаются ее красотой и умом. Хорошая партия. Викару всегда нравились женщины, не ведающие слабости.

— Всегда? — ухватилась я за слово. — Вы знаете о других его возлюбленных?

— Только об одной… — задумчиво произнесла Мев, и в ее голове пронесся образ статной светловолосой женщины. Я сразу поняла, что эта та самая леди, до сих пор волновавшая отца. Только в воспоминаниях шпионки Грасаля незнакомка выглядела заметно старше, чем в памяти Викара, — не юная девочка, а зрелая женщина.

— Вы знаете мою мать?!

Я подскочила с места и, тяжело дыша, с надеждой уставилась на Мевил. Она вздохнула:

— Айрин, я…

Она осеклась и закрыла от меня свои мысли, усиленно перебирая в голове… разные варианты тканей: «Голубой шелк, золотой лен, светлый рами, жесткий хлопок, колючая шерсть…» Настоятельница нервно била пальцами по столу и как заведенная повторяла ничего не значащие слова. На лбу Мев появилась предательская испарина. Почему она так боится говорить правду?

— Мев, пожалуйста… Отец молчит, и я… в отчаянии. Это сводит с ума. Она же моя мать, а не чужой человек! Я хочу знать, я должна знать правду.

— Прости, Айрин, но тебе лучше уйти, — быстро сказала она, прикрыв глаза и зажав руками уши.

— Мевил, прошу…

Дверь открылась. Я стерла тыльной стороной ладони одинокую слезинку, катящуюся по щеке. Настоятельница ничего не скажет.

Марн учтиво поклонился.

— Миледи, время вышло. Князь требует незамедлительно вернуться во дворец.

Слуга выжидательно замер. За его спиной маячили громоздкие фигуры стражей, одним своим видом предупреждающие, что спорить бесполезно.

— Да… конечно, — хрипло произнесла я. — До встречи, Мев…