Его величество неодобрительно хмурился, всем своим видом коря дочь за неосмотрительность. Я виновато опустила глаза, хотя совершенно не испытывала раскаяния.

— Айрин, ты ведь могла заразиться! Даже лучший целитель не нашел лекарства, способного излечить новую форму мора.

Страшные картины, щедро подкинутые воображением, до ужаса пугали отца. Он поправил шейный платок, резко испытав нехватку воздуха после моего признания.

— Слава Треокому, все обошлось, но ведь ты едва не погибла! Думаешь скелет случайно находился там все это время? Да этого мужчину умышленно заперли в тайном коридоре, чтобы зараза дальше не распространялась по дворцу!

— Я не знала, что погубило этого несчастного, отец. В любом случае теперь даже тех, кто считался неизлечимо больным, можно спасти. Разве не чудесно?

— Я умолчу о том, что без карты ты могла просто заблудиться, — как будто не слыша меня, проворчал царь. — Если ты думаешь, что я позволю калечить собственную дочь ради каких-то бедняков, то ошибаешься. Даже капли крови Фальксов не должно пропасть даром!

— Пока это излишне, отец. Я надеюсь, что новые сведения помогут магам изобрести целительный эликсир.

Викар медленно успокаивался, хотя я знала, что малейший толчок мог с легкостью вызвать новую вспышку гнева: от любого напоминания о риске, которому я подверглась, все бы заполыхало, как от маленькой искры, попавшей в сухие сучья.

Так или иначе известья быстро достигнут и ушей Дамиана Грасаля, ведь ничего в столице, а то и во всем царстве Льен не происходит без его участия. Меньше всего на свете мне хотелось сталкиваться с холодным безразличием князя и вспоминать, почему именно я забрела в тайный ход.

— Как идет подготовка к свадьбе? — сменила я тему, поняв, что монарх не будет противиться встречи с лекарем.

— Стремительно, — пожал плечами царь. — До назначенной даты осталось всего несколько дней.

— Уверена, что даже привыкшую к изобилию королеву Сагасса поразит великолепие Льен, — аккуратно вставила я, чтобы не спрашивать напрямую, приедет ли правительница заморского государства на торжество или нет.

— Ее не будет, — сообщил волновавшую меня деталь отец.

Я попыталась скрыть разочарование, но его тень все равно омрачила лицо. Его величество моментально заметил перемену в моем настроении.

— Ты расстроена?

Я нарочито равнодушно пожала плечами. В неудобном платье со слишком тугим корсетом, сильно давящим на тело, это получалось недостаточно выразительно, но старые привычки все равно давали о себе знать. Я надеялась, что расстояние не помешает ее величеству сдержать слово. Мне и так пришлось балансировать на грани, чтобы выполнить ее приказ.

— Нет, просто любопытно. Я так много о ней слышала. Даже интересно, чья версия наиболее близка к правде.

— Осторожнее, Айрин. Королева — одна из самых опасных женщин, которых я знаю.

— Даже больше Шанталь?

— Айрин! — потрясенно воскликнул Викар, не найдясь с ответом, услышав подобную дерзость.

— Смолкаю. Просто хотела убедиться, насколько сильно принцессе удалось вскружить голову жениху.

— Шанталь — не угроза нашим отношением. Я всегда буду любить и защищать тебя, чтобы ни случилось.

— Это не ревность, отец. Просто волнуюсь.

Но Викар мне не поверил. Я мрачно улыбнулась: папа с детства привык все решать за меня, думая, что так поступает лучше.

— Я послала за лекарем. В скором времени он прибудет во дворец, чтобы взять образец крови, — вспомнила, посмотрев на часы. Большая стрелка, сделанная в виде золотого пера, практически приблизилась к полудню.

Царь покачал головой.

— А если бы я не позволил?

— Никогда не лишне обсудить происходящее в стране.

«Как ловко ушла от ответа… Общение с Грасалем идет девочке на пользу. Вот только, как бы он не вылепил из нее подобие себя», — мысли государя заставили вздрогнуть. Я до боли сжала кулаки, вспомнив о князе. Перед глазами все еще стояла отвратительная сцена, как бы я не гнала эти воспоминания прочь. Нет, ни за что не уподоблюсь Дамиану!

— У тебя есть при себе нож?

Я кивнула и развернула отрез ткани, в которую спрятала неожиданную находку. В дневном свете и сама с интересом уставилась на ранившую руку вещь. Нож выглядел совершенно обычным и простым, такой можно встретить у любого жителя царства, не державшего и золотого за всю жизнь в руках. Если бы не гравировка, украшающая ручку узором из древних букв, я бы подумала, что до сего момента он просто лежал никем не тронутый в тайных ходах, оплетающих дворец, но знакомая надпись на старом наречии с легкостью разбила эти надежды: «Наша кровь — сила, наша душа — расплата».

Весточка от покойной царицы резала взор, напоминая, что все происходит неспроста. Сначала сапфировая диадема, а теперь и иной дар — несущий спасение для совсем отчаявшихся людей. Что будет дальше?

Царь задумчиво покрутил нож в руках. Загадочная надпись тоже заинтересовала Викара. Он провел пальцем по строчке, пытаясь вникнуть в ее смысл, и поднял голову:

— Про кровь все ясно. Но причем здесь душа?

— Не знаю, — как можно равнодушнее пожала плечами, хотя ноги оплела паутина страха.

В отличие от отца я давно догадалась, что надеялась донести Илис. Ни одни мысли я не гнала от себя так, как эти. Диадема — единственное, что держало на плаву, и я боялась лишаться ее поддержки. Но за все приходиться платить… Даже за не невероятный дар, о чьем появлении никогда не просила.

Раздался удар, а за ним из часов выпорхнула полупрозрачная птица. Сокол приземлился на стол и громко закричал.

— Полдень, — сказала я и кинула взгляд на дверь.

Целитель не заставил себя долго ждать. Это оказался располагающий к себе мужчина, с поседевшими висками и твердым голосом. Царь уже знал его, а вот я столкнулась впервые. Я перевела взор на отца, безмолвно спрашивая разрешение на рассказ.

— Миледи желает донести важные сведения, но сперва я попрошу вас принести клятву, что о произошедшем в этих стенах никто не узнает.

Лекарь быстро справился с возникшем после услышанного требования удивлением и произнес:

— Разумеется, ваше величество.

Когда он поклялся на своей крови держать дальнейший разговор в секрете, Викар кивнул мне, и я поведала гостю обо всем произошедшем в тайных коридорах дворца.

— Но это же немыслимо! — схватился мужчина за голову. — Вы уверены, что этот несчастный погиб именно от «белого мора»?

— Да, и вы сами сможете в этом с легкостью убедиться, осмотрев скелет.

Лекарь принял этот ответ и задумчиво потер подбородок, размышляя над сложившейся проблемой. По одному взгляду на сурово пожатые губы его величества становилось понятно, что он не позволит забрать у меня больше крови, чем это понадобится для изучения. О лечении пострадавших людей речи даже не шло. От страшных картин, пронесшихся в голове целителя, перехватывало дыхание. Я схватилась за горло, словно невидимая веревка действительно сдавливала его и душила. Образы мучившихся заболевших, вспыхнувшие в чужих мыслях, наводили ужас. Если бы не охраняющие выход из дворца стражи, наверное, я бы немедля бросилась в город, чтобы помочь.

— Это не обсуждается, Айрин, — непоколебимо сказал отец, почувствовав на себе мой взгляд.

— Если бы ты только видел… Они так страдают!

— Как будто ты сама это зрела, — не проникся он.

Я не сомневалась: поведай лекарь о всех тех ужасах, что наблюдает каждый день, то сердце Викара бы дрогнуло. Но я знала, что царь все равно имеет мало влияние на стражей, снующих по дворцу, как чувствующие смрад гнилых душ черные мухи. Есть ли шанс уговорить Грасаля помочь больным? Что-то мне подсказывало, что князь пойдет на уступки еще неохотнее, чем монарх.

Понурила голову, неохотно смиряясь с участью. Хочется верить, что лекарство найдут совсем быстро, и нутро перестанет разрываться от боли из-за чужих мук. Я протянула руку, позволяя целителю забрать немного крови. Наблюдая за тем, как вязкая жидкость покидает тело, зачем-то спросила:

— Вы быстро добрались. Так понимаю, все прошло хорошо, никто не препятствовал проникновению во дворец?

— Что вы! — воскликнул лекарь. — Узнав причину моего визита, князь Дамиан Грасаль лично проводил меня сюда.

— Айрин?.. — недоуменно произнес отец.

Я качнула головой, не менее пораженная, нежели он. Приготовленная легенда о срочной помощи, потребовавшейся бастарде царя, даже не пригодилась. Впрочем, я сомневалась, что незнакомый со мной лично человек рискнул бы лично солгать главному советнику его величества.

— Вот и все, — сказал одухотворенный последними новостями целитель. — Да воздаст Треокий, лекарство скоро будет готово. Я сообщу, как только появятся новости.

Я сложила руки в молитвенном жесте, вторя словам мужчины.

* * *

Свадьба его величества Викара Фалькса, царя Льен, и ее высочества Шанталь из клана Ледяных волков, принцессы Сагасса, неумолимо приближалась. Во дворце творилась суматоха. Все заканчивали последние приготовления к торжеству и с нетерпением ждали знаменательного события.

Придворные дамы примеряли платья, должные произвести настоящий фурор, кавалеры — парадные камзолы, а слуги сбивались с ног, выполняя последние поручения. Всем хотелось блистать, хотя никто не сомневался: никакое великолепие не затмит сияния будущей царской четы.

Я равнодушно смотрела на наряд, приготовленный новой служанкой. Девушка так восторженно разглядывала нежно-кремовое платье, точно его вручную изготовили маленькие феи, что, по преданиям, живут в сагасских лесах. Она с благоговением взяла его в руки, чтобы помочь надеть. По столь бережному обращению создавалось чувство, будто до меня эту вещь носила сама Берегиня, ничуть не меньше.

Я вздохнула.

— Вам не нравится? — забеспокоилась служанка.

Вскользь глянула на ничуть не волнующий кусок ткани, на мгновение вынырнув из собственных переживаний. Настроения не было. Чему радоваться, какой-то вещи? Есть проблемы куда важнее. Целитель до сих пор не послал ни весточки, отец собирался жениться на ледяной женщине, даже не способной к состраданию, а в моей личной жизни тоже все шло кувырком. После злополучного инцидента я ни разу не видела князя, точно он куда-то уехал, хотя, как я знала, не покидал пределов столицы. Я не понимала, как относиться к этому факту — радоваться или горевать. Хотелось вычеркнуть Дамиана из жизни, но какая-то часть меня — крохотная, но от того не менее сильная, все равно жаждала его видеть, наперекор доводам рассудка.

— Миледи?

Даже присутствие новой служанки вызывало раздражение. Она не столь хорошо справлялась с работой, как Ксана, к присутствию которой я так привыкла за долгое время пребывания в дворце, и слишком много говорила, вызывая головную боль.

— Вы слышали, что одну леди давеча застали с садовником?

Придворные сплетни меня мало волновали, но девушка словно не замечала источаемого мной недовольства, весело щебеча, как синица весенним утром. Ни воспитания, как у Ксаны, ни умений, ни светлой головы… Имя бывший служанки заставляло до боли скрежетать зубами. Треокий, почему именно она?

— Посмотрите, как удобно я расставила баночки с мазями, — довольно сообщила девушка.

Я кинула взгляд на стол. Прежний порядок действительно нарушили, и теперь мне пришлось бы долго думать, прежде чем найти нужное. Ксана никогда не меняла без спроса обычный порядок вещей, поддерживая тот, к которому я привыкла.

Ксана, Ксана, Ксана!

Как будто рук лишилась, а не служанки!

— Миледи, позвольте…

— Оставь меня одну! — резко выкрикнула я и тут же запнулась, смутившись своего порыва.

— Как прикажете, — пряча обиду, сказала девушка и закрыла за собой дверь.

Я посмотрела на злополучное платье и, не сдержавшись, со всей силы швырнула его на пол. Этого показалось недостаточно, чтобы справиться с налетевшим из ниоткуда вихрем чувств. Отчаяние толкнуло в руки вазу с цветами, и я, не колеблясь ни минуты, бросила ее в ту же сторону, что и наряд. Лишь звук разбившегося фарфора смог ненадолго прояснить мысли.

Спрятала в ладонях лицо, стесняясь покатившихся по щекам слез. Не время горевать. Никто не должен догадаться, что творится в душе. Осколки разбитого сердца уже не собрать, но этого и не нужно: в царстве Льен ценится холодный расчет и безжалостность.

В дверь постучали. Я спешно вытерла столь не вовремя увлажнившиеся глаза и, собравшись с силами, сказала:

— Можете войти!

На пол упала тень, похожая на полевой колокольчик, раскинувший венчик с нежными лепестками. Гостья нерешительно замерла в проходе, ничего не говоря вслух. Совершенно не сомневаясь, что это, нарушив приказ, вернулась новая служанка, я обернулась:

— Я же проси… — и оборвала речь на полуслове, потрясенно признавав в смущенной девушке Ксану. Тон моего голоса резко изменился: — Что ты здесь делаешь?

Ее бледная кожа моментально залилась румянцем.

— Я предупреждала: оправить меня сюда — ужасная мысль!

Она развернулась, горделиво выпрямив спину, но я знала, что за внешней невозмутимостью прячется кислый стыд, связывающий все внутри в тугой узел. Мысли о собственном бесчестье заставляли уши Ксаны пылать.

«Предательница», — вертелось на моем языке, но так с него и не соскользнуло: я не решилась сообщать очевидное вслух. Невысказанные обвинения кружились вокруг любовницы князя и брошенными камнями попадали в цель. Ксана сгорбилась, ощутив на себе прожигающий взор.

— Стой!

Она судорожно вздохнула и кинула на меня осторожный взгляд из-под ресниц.

— Оно того стоило? — уже спокойнее произнесла я и поняла: да стоило, вот только это осознание еще больше раздирало душу Ксану на куски.

— Если бы я знала, что вы к нему чувствуете… Я бы никогда… честно.

— Я не влюблена, — изумленно вырвалось изо рта. — Почему все говорят об этом? Любовь к такому, как советник, опасна, Ксана. Он мой враг, а ты…

— Я знаю, — опустила она голову. — Простите. Это чудовищная ошибка! Такого больше не повторится…

Надежда вспыхнула на дне зеленовато-карих глаз и заискрилась под полуопущенными ресницами. Но я ничего не чувствовала. Если бы не тяжесть диадемы на голове, Ксана никогда бы не получила прощения, но приобретенный благодаря покойной царице дар будто уговаривал, что не стоит больше злиться на девушку. В ее сердце не было желания никому навредить.

— Что ты говорила сначала? Кто отправил тебя сюда?

— Во дворце не знают, почему я теперь прислуживаю другой леди. Когда ваша служанка вызвала недовольство, мне велели ее подменить.

В тонком голосе Ксаны едва не проскользнули самодовольные нотки. Девушку грела мысль, что именно ее помощь оказалась невосполнимой, а никакая другая особа не смогла ее заменить. Но эти размышления вызвали лишь невольную ухмылку на губах. Я-то знала то, в чем Ксана не решалась признаться вслух: на новом месте она так и не сумела найти общего языка с родовитой леди, постоянно отпускающей ядовитые комментарии и получающей удовольствие от чужих мук.

Грасаль никогда не считался с моим мнением и даже сейчас не выгнал Ксану из дворца, как я просила. В глубине души я понимала — он поступил верно, но ревность все равно застила глаза, вселяя противоречивые мысли. Вернет ли искреннее раскаяние помощницы былое доверие?

— Пожалуйста, простите, Айрин. Я поступила дурно, и мне нет оправдания. Вы спасли мою жизнь, а я отплатила злом на добро.

Ксана говорила ровно то, что я желала услышать, но в ее словах не ощущалось фальши. Неподдельная искренность, такая же редкая во дворце, как золото в сточных водах, не могла не подкупить, но я все еще сомневалась, слишком хорошо помня картину, представшую перед глазами в спальне князя.

Установившееся в голове равновесие, мешающее принять окончательное решение, пошатнулось самым неожиданным образом.

Снаружи с громким топотом прошла вереница слуг, несущих украшения для зала торжества, и я вздрогнула, словно очнувшись от глубокого сна. Я не знала, кем хотела быть, но понимала, чьим подобием точно становиться страшно.

Шанталь бы лишь рассмеялась над моей медлительностью в выборе судьбы нерадивой служанки. Принцесса не позволяла себе растаять от сочувствия и скупилась на прощение. На моем месте она бы ответила однозначное «нет».

Но в отличие от ее высочества я осознавала, что ошибаются все. Только одни люди хорошо заметают следы, а преступления других — открываются на всеобщее обозрение. Позор обнажает душу, выставляя настоящее нутро.

Я и сама недавно совершила ужасную ошибку — вмешалась в заседание совета, пошла против отца и нанесла непоправимый вред. Но несмотря на это, слепо верила, что заслуживаю второй шанс. Все это время душу слизкой змеей обвивал страх. Не расскажет ли Грасаль царю о моем проступке? Не догадается ли Викар сам? Боязнь, что отец разочаруется во мне, заставляла еще больше падать вниз.

В горле ужасно пересохло. Я перевела взор на Ксану и молча кивнула, не найдя сил говорить вслух. Она тоже обманывалась, думая, что я лучше, чем есть на самом деле.

Непростой разговор тяжело сказался на служанке. Она чувствовала такую опустошенность, как после завершения насыщенного трудового дня. Я позволила Ксане вернуться в комнату. Она растерянно оглядела испорченный наряд, повертев его в руках, и, размышляя, что теперь можно сделать, повернулась в мою сторону:

— Тут работы на несколько часов, не меньше! Вы не успеете на церемонию. Нужно искать другое подходящее для случая платье.

— Его нет, — равнодушно ответила я. — Сама знаешь.

— Вы не можете явиться на свадьбу монарха в таком виде! Оставайтесь здесь. Я выясню, не поможет ли кто-то.

Я осталась в комнате в одиночестве, но не ощущала себя дурно по этому поводу. Идти никуда не хотелось. Стыд вселял позорное желание забиться в угол и спрятаться от проницательных глаз отца. После последней беседы с монархом это чувство лишь выросло в разы, не позволяя себя одолеть. Я горько вздохнула, в глубине души надеясь, что Ксана не отыщет подходящего наряда, и у меня найдется веская причина избежать торжества.

Раздался стук в дверь, заставивший вздрогнуть от страха, словно лихача, застигнутого на месте преступления. Ожидая увидеть раздраженного задержкой Дамиана Грасаля, я удивилась, столкнувшись со знакомым стражем.

— Светлого дня, миледи. Мне велели вас проводить.

Значит, советник верен своему слову оставить меня позади…

— Я еще не готова.

— Как скажете, миледи.

Я положила пальцы на ручку, но в последний момент та выскользнула из рук от внезапно поднявшегося сквозняка, и дверь сама громко захлопнулась. Вздрогнув от холода, обняла себя за плечи. По комнате кружил ветер, и маленькие искрящиеся в лучах солнца снежинки порхали вокруг, как пары на балу дебютанток. Распахнувшиеся створки окна были о стены, будто крылья по воде пытающейся взлететь утки. Уже догадываясь, что все это значит, я совсем не удивилась, обнаружив на полу появившуюся из ниоткуда коробку. Серебристые бока слепили, как снег в ясный день.

Мое лицо отражалось на поверхности посылки, словно в глади Голубого озера, расположившегося близ нашего дома в Сагассе. Бледная кожа казалась припорошенной белой пудрой, а скулы сильно выступали, придавая болезненный вид. Я резко дернула за край коробки, мучаясь в предположениях, что на этот раз задумала Шанталь, и порезала палец. Лизнув рану, уже аккуратнее принялась распаковывать посылку. С нетерпением ребенка, получившим дар в день зимнего солнцестояния, вытащила наружу дополнительно завернутое в хрустящую бумагу содержимое.

Раскрыв сверток, неподдельно ахнула, как временно замещавшая Ксану служанка, разглядывавшая кремовое платье. Вот только то, что я держала сейчас в руках, точно лишило бы ее чувств от восторга. Темная-синяя ткань смотрелась куда дороже и благороднее, подчеркивая насыщенный цвет моих глаз. Серебристая вышивка блестела по краю юбки, как будто ту припорошили свежим снегом. Приложив наряд к телу, я задумчиво оглядела отражение. Казалось, словно эту вещь создали лично для меня.

В таком платье мое появление рисковало затмить даже блистание невесты. О чем только думала Шанталь?! Я покачала головой, не скрывая довольной улыбки.

Ткань пахла свежестью зимнего воздуха. В обволакивающем дымкой аромате ощущались тонкие нотки ванили и белого мускуса. Голова кружилась от наивного восторга и нежного запаха.

Но вскоре моя улыбка резко дрогнула. Приглядевшись, я обнаружила, что серебряная вышивка на юбке и талии — вовсе не абстрактные узоры, а изображения волков — символа королевского рода Сагасса. Если я поддамся соблазну и надену платье, они дерзкой меткой поставят на мне клеймо предательницы в глазах придворных государя. Но, боги, как же оно прекрасно! Никогда не видела подобной искусной работы, даже на Шанталь.

Разве принцесса могла такое допустить? Я резко помрачнела. Нет, здесь точно нет случайной ошибки. Ее высочество точно знала, чего добивалась, преподнеся мне этот поистине королевский подарок.

Я бережно положила платье назад и горько вздохнула. В этот самый миг появилась Ксана.

— Удалось?..

— Нет, — мрачно покачала она головой и тут же просияла, обнаружив подарок принцессы. — Какая красота! Где вы только сумели раздобыть столь невероятный наряд? В этом платье вы сразите всех наповал.

— Я не надену его.

— Как это? — оторопело захлопала глазами служанка.

— Видишь эти узоры? — указала я. — Волки.

Ксана, далекая от интриг высшего света, недоуменно захлопала глазами.

— Королева Сагасса происходит из клана Ледяных волков, — подсказала я, но это никак не прояснило ситуацию в уме девушки.

— Вы боитесь принять подарка ее высочества? — наконец произнесла она, как завороженная рассматривая платье.

После моих слов Ксана догадалась о личности поразительно щедрого спасителя, но никак не могла понять, как можно отказаться от такого дара.

— Нет, — ухмыльнулась я. — Я боюсь, что преображение будет стоить мне головы.

— Да как такое возможно! — развеселилась служанка. — Никто не подумает ничего дурного, вы же… дочь царя, — шепотом договорила она. — Оставить такую вещь пылиться в шкафу — вот настоящее преступление!

Я закусила губу, борясь с искушением. Слова Ксаны вторили внутреннему голосу, велящему бросить вызов знати. Хотелось дать высшему свету понять, что я не признаю царство Льен своей родиной, пока оно само меня не примет.

Лиф платья, украшенный россыпью бриллиантов, приковывал взор. Я провела пальцами по груди, точно примеряя, как они будут смотреться.

— Вы хотя бы примерьте… — прошептала Ксана, такая же очарованная, как и я.

Я кинула на нее быстрый взгляд. «Надену и тут же сниму!» — пошла на уступку тайным желаниям, настырно пролезшим в думы. Служанка с энтузиазмом помогла мне облачиться в величественный наряд.

— Точно по вам сшили… — выдохнула Ксана.

Платье сидело идеально, и я в нем чувствовала себя настоящей королевой — статной, уверенной, властной. Весь мир словно лежал в моих руках. Ну кого заботит чье-то мнение? В конце концов, волки населяют не только материк, отделенный от царства Льен Вльнистым морем.

Сапфиры в диадеме на мгновение ярко вспыхнули, и в смотрящих с отражения глазах появился опасный блеск.

— Миледи? — напомнил о себе вновь появившийся страж. — Нужно немедленно отправляться! Время уже на исходе.

Он-то и поставил последнюю точку во внутренних дебатах. Под восхищенным взглядом Ксаны я подхватила юбки и поспешила на встречу с царем.